«И, подозвав народ с учениками Своими, сказал им: кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною» (Мк 8, 34).
Любая аскетика, будь то аскетика через выработку у себя способности в самых райских условиях не благодушествовать и в самых адских условиях не озлобливаться, есть дело личное. Собственное решение собственных проблем.
«Несение креста» — решение проблем другого, других.
У Андерсена человек посылает свою тень, свою тёмную часть, к принцессе. Заканчивается тем, что тень женится на принцессе и приказывает казнить человека. Мораль проста: любимый человек заслуживает твоей подлинной, светлой натуры.
Любовь Божия посылает к человечеству Свою подлинность, Свой Свет, Сына, который Отцу дороже Себя.
Сын просит от Своих последователей только этого. Не замыкаться в себе, идти за другим. За другим с маленькой буквы, за Другим с большой буквы. За его болью, за его страданием, за его проблемой.
То, что «несение креста» стало в русском языке синонимом терпения, это чистое недоразумение, недопонимание. Как «нищий духом» стало обозначением дебилов, а не святых.
«Свой крест» это не свои проблемы. Разве Христос взял крест, потому что у Него были проблемы? Проблемы были у нас. Мы дерёмся, а у Спасителя кости трещат. Он взял наш крест, который мы заслужили. Перехватил.
«Несение креста» не есть исполнение неприятного долга. Чистить зубы, ходить на работу, не ругаться на тех, кого нужно бы обругать, не бунтовать, - это не несение креста. Иногда это просто жизнь, иногда, кстати, и грех (бунтовать между по-разному, отвечать на зло добром это страшнейший бунт, с точки зрения зла). Это не долг, это просто жизнь. Никто никому ничего не должен.
Никто никому ничего не должен, поэтому несение креста и есть несение креста, а не исполнение долга. Другой болеет – он не крест несёт, а болеет, это его болезнь. Ты можешь ему помочь и помогаешь – так и это не несение креста, а просто помощь. Несение же креста – когда другой болеет, а ты ему ничем помочь не можешь, хотя и хочешь.
Здесь тайна подражания Христу не как аскету, который сорок дней постился в пустыне, не как уравновешенному проповеднику, который и столы менял опрокидывал без истерики, а и слова «ехидны» произносил не ехидно, а просто использовал все средства наглядной агитации и пропаганды, а подражания Христу как Тому, Кто нёс крест, хотя это было совершенно бессмысленное занятие. Кому от этого стало легче? Ну последовал бы уговорам близких, того же кузена Якова, да и Мамы, ну пошёл бы не в Гефсиманский сад, а взял бы на север, к автобусной стоянке около Сада Гордона, сели бы все в автобус и в Иерихон, что ли. Остался бы жив.
Несение креста бессмысленно и бесполезно – именно поэтому несение креста и только оно есть высшая степень обустройства верующего в мире. Когда все аскетические упражнения упражнились, когда душевное равновесие уравновесилось, когда спас сам себя, так что тысячи вокруг тебя начали спасаться, - и вот тогда-то и говоришь, как советовал Господь, что ты ничегошенько-то не сделал, не достиг, и самое главное впереди. Это так по той простой причине, что грех и зло – бессмысленны, и отвечать на грех и зло такими осмысленными делами как аскетика и филантропия совершенно бесполезно.
Адам и Ева согрешили не потому, что забыли помолиться, нарушили пост или не напоили страждущего змия. Они согрешили не «потому что», а просто согрешили. Бессмысленно и беспощадно. Они отказались нести крест, который несёт Бог. Это крест всякого творца, всякого созидателя, всякого, кто любит другого более себя. Крест любви, крест свободы, крест бессилия – ты ставишь себя целиком в зависимость от того, кто может избрать ненависть, рабство, насилие. И вот он избрал – что делать? Ничего. Просто страдать от того, что бессмыслица восторжествовала над смыслом.
«Нести крест» — все равно, что «нести электрический стул». Крест — неподвижность, «нести крест» означает «стой всякий, кто идет». Почему есть неправда в фантазиях, которые изображают Иисуса, идущим по миру в обличьи современного человека, на которого никто не обращает внимания, и есть правда Достоевского: если Иисус придет в таком обличьи, Его дом — тюрьма. Заметят! Никто Ему разгуливать не даст. Иисус — на кресте, и следовать за ним означает быть вкопанным в землю рядом и «следовать» разве что духом — в Царство Божие. Так что «нести крест» означает не страдать, не быть бедным, а только — отвечать на зло добром и (для тех, кто умудрится сделать подлинное добро) прощать тех, кто на добро, пришедшее в мир через нас, отвечает злом. Обычно размышляют над тем, что Христос призвал взять крест. Но Христос призвал взять крест и идти, и не вообще идти, а за Собой. Свой крест есть у каждого, и большинство несет этот крест в противоположном от Христа направлении.
Между прочим, с правовой точки зрения крест является собственностью не распинаемого, а распинателя. Так что мы поклоняемся собственности административно-хозяйственного управления 5 когорты 6 легиона личной его императорского и принцепского величества армии. И колесо святой Екатерины казённое имущество. И стакан с цикутой, который дали Сократу, с точки зрения Сократа был наполовину полон, а с точки зрения завхоза, который наливал цикуту, был наполовину пуст — экономил общенародное достояние, видел, что Сократ хилый, ему и ста грамм хватит, чтобы отбросить копыта. Оказался прав.
Много их было и есть — палачей, которые полагают, что «возьми свой крест и следуй за Мною» есть призыв распинать злодеев. Добро должно быть с кулаками, с крестами, с револьверами, с бомбами — лишь бы следовало за истинными высокими идеалами. Почему так получается, о Добро-с-Кулаками, что ты вечно оказываешься на подхвате у сатаны? Может, это потому, что обзаведшийся бомбой заботится прежде всего о том, чтобы никто эту бомбу не мог отобрать, чтобы утвердить своё право на бесконтрольное использование бомбы? Ну в самом деле, может ли нищий советовать богачу, куда вкладывать деньги? Может ли не имеющий бомбы советовать имеющему, куда засовывать бомбу?
Самое трудное — делать именно то, что говорит Иисус, не финтя. Образ предельно ясный. Три глагола. Отвергнись, возьми, следуй. Ты неподвижен — начинай двигаться. Ты статуя, идол, окаменевшее величие собственного эго, — сбрось эту статую с пьедестала. Не можешь сбросить (что не исключено, уж очень забронзовела), просто плюнь и начинай движение. Куда? А куда хочешь, главное — подальше от себя-идола. И не размахивай руками! Тебе же сказали — «возьми крест». Да не тот крест, который нательный или наперстный. Поперечину тебе на Голгофе выдадут, а ты бери вот это бревно. Что значит, чем это от субботника отличается? Ничем, разумеется! Субботник был пародией на Евангелие.
Так что берёшь вот это бревно — в центре тяжести, один берёшь, у нас-то не пародия — и идёшь. Оно кажется тебе надувным? Ну, в общем, оно, конечно, надувное... Главное, как и было сказано, занять твои ручонки шаловливые. Чтобы никому подзатыльник не дал ненароком, чтобы не вскидывался в нацистском приветствии и не подымал длани для благословений. А как говорить, если руки заняты? А ты помолчи. И иди, иди, иди... Движение всё, цель — ничто, поскольку цель — это ты сам и есть... Станет тяжело — скажи. Захочешь присесть и отдохнуть — скажи. Захочешь в туалет — скажи. Слушай, всё это затеяно исключительно ради того, чтобы ты научился говорить с Богом, ну не ради же таскания этой балясины с места на место!
Главным врагом становится тот, кто советует разжать кулаки — а это Он, Христос, и есть?
Древние спартанцы, сидя за древними партами, хором повторяли за учителем: «Со щитом или на щите. Со щитом или на щите». Кто произносил «ша» вместо «ща», тому привязывали лисёнка на шею и сбрасывали со скалы.
Христианину же следует выбирать — со крестом или на кресте. Да, в Церкви почитают тех, кто распинал Христа — потому что они раскаялись и предпочли оказаться на кресте, а не со крестом.
Добро не должно быть с кулаками, должно не должно быть у подножия креста с епитрахилью и крестом в руках, вознося молитвы о раскаянии казнимого и прощении ему грехов, добро не должно быть разумным в использовании силы. Добро должно просто быть. Беспомощное, агонизирующее, бессмысленное, не могущее ничем никому помочь, не в силах сойти с креста, но и не желающее бросать крест. Ответ великой бессмыслицы Бога Любви на ничтожный смысл тьмы, ненависти и зла. Ответ беспомощности, когда можно отвечать лишь собой, не каким-либо действием, и знаешь, что ответ не поможет, но другого пути нет.