Мф. 1, 9.  Озия родил Иоафама; Иоафам родил Ахаза; Ахаз родил Езекию;

Лк. 3, 30 Симеонов, Иудин, Иосифов, Ионанов, Елиакимов,

№3 по согласованию.Фраза предыдущая - следующая.

Озия всходит на престол еще при живом отце, в шестнадцать лет. Царствование на редкость успешное: победа над филистимлянами, строительство башен в Иерусалиме и каналов в пустыне (наконец-то попался царь, который "любил земледелие" - 2 Пар. 26, 10). Но если отец Озии был свергнут за то, что кадил чужим богам, то Озия лишается престола, потому что кадил Богу Моисея. То недолет, то перелет. Особенно странно, что у Озии было второе имя, как предполагают, сакральное - Азария; и первосвященника во время этого печального происшествия тоже звали Азарией. Когда первосвященник заставляет царя уйти из святилища, Озия приходит в ярость - и вдруг у него на лице появляется проказа. После чего царь до конца жизни содержался в отдельном доме, а правил его сын. Ясно, что проказа-лепра не может выступить в одно мгновение - тут какая-то нервная болезнь. Скорее всего, Озия кадил, не будучи уверен в своем праве кадить. Какая-то доля уверенности у него была, иначе бы он не затеял все это дело. Меньше всего симпатий вызывает в этой ситуации духовенство. Восемьдесят откормленных мужиков надвигаются на царя - тут у кого угодно нервная сыпь появится. Небось, торгующих из Храма не изгоняли, а кадящих - сколько угодно. С правления Озии есть возможность услышать голос не только антимонархических, архиерейских летописцев, но и голос объективный, голос Божий - потому что пророк Исайя начинал писать при Озии. Когда Исайя возвещает от имени Божия: "Курение отвратительно для Меня" (Ис. 1, 13) - это ведь не о каждении Озии, это а каждениях, которые совершались вполне в соответствии с Законом Моисеевым. Самое знаменитое и, может быть, первое свое видение Исайя определяет именно как бывшее "в год смерти царя Озии" (Ис 6, 1), с 756 до 741 гг., а скорее около 750 г.: ангелы поют "Свят, Свят, Свят Господь Саваоф, вся земля полна славы Его". Слова эти остались и в христианском богослужении. К сожалению, труднее сохранить то видение или чувство, которое при этом было у Исайи: что огромный храм был заполнен "краями риз" Божиих. Люди постоянно стремятся к простору в церкви, словно буквально хотят устроить небо на земле, но и самая просторная церковь заполнена Богом до отказа всякой гордыне, всякой агрессивности - и мирянской, и церковнической.

У Иоафама была одна деталь в биографии, которая для большинства людей совершенно ничего не означает, а мне как раз в 2003 году, когда я размышлял над этим местом, была важна: он умер в 46 лет, и мне было тогда 46 лет. Конечно, для его окружения возраст более почтенный, физически и психологически ближе к нашим 60 годам, но это уже детали. Есть у жизни это малорадостное свойство: она похоже на дорогу, по которой мчится телега, а вместо столбов с проводами, как нынче, стоят умершие - умершие родители, учителя, друзья, знакомые, да и просто люди, о которых слыхал и которыми заинтересовался. Самое неприятное свойство старости - потому что не человеческое, а несвободное - это глядеть на мир с иронией "много повидавшего" человека. Жизнь превращается в "Исаак умер после Авраама, Иаков умер после Исаака, Иоафам умер после Озии... а я живой"! Слишком "естественно" и разумно в 60 лет чувствовать себя умнее умершего в 20 лет сверстника или живого 20-летнего юноши. А ведь это очень глупо с точки зрения интеллектуальной и очень зло с точки зрения сердечной - принимать физиологический опыт за духовный. И очень богохульно с точки зрения Воскресения: любой возраст, любой жизненный опыт ничто, когда вспыхивает свет подымающегося из гробницы Иисуса. Так от света атомного взрыва исчезают все различия между людьми и остаются одни тени, но только Воскресение превращает тени, каковыми мы все здесь являемся (прав Платон), отличаясь друг от друга лишь жирностью гари да очертаниями, - превращает нас в полнокровных живых существ (а не в идеи, тут Платон промахнулся). И если теням важно меряться, кто сколько прожил, кто чернее, кто сколько места на стене занимает, то воскресшим - то есть, в полном смысле живым - это не то, что неважно, а просто смешно об этом вспоминать, и вспоминать об этом святые не вспоминают. Зачем - если начинается новая, объемная жизнь? Только, чтобы не сгореть в свете Воскресения, нужно заметить, что телега жизни несется не мимо телеграфных столбов или покойников, а мимо Распятия, и оно вновь и вновь возникает за окном - не каждый святой понимает, что это Распятие Иисуса, но каждый, кто любит ближнего, ближе к Голгофе, чем к погосту.

28.11.2003

Поразителен тупой клерикализм, с которым автор 4 Царств судит царей: мол, Иоафам всем хорош, только "высоты не были отменены: народ совершал еще жертвы и курения на высотах" (15, 35). Зато построил ворота при Храме! Впрочем, не меньшая тупость - только военно-полевая, к тому же все равно намазанная ладаном в духе генерала из "Трех разговоров" Соловьева - в оценке автора 2 Пар. 27, восхваляющего Иоафама за то, что тот победил аммонитян и три года брал с них дань в сто талантов серебра и помаленьку натурой из ячменя и пшеницы. Мол, "так силен был Иоафам потому, что устроял пути свои пред лицем Господа Бога своего". Дешево ценят хождение перед Богом! И уж конечно, когда евреев были побеждены, никто не говорил, что это потому, что победивший их царь-язычник "устроял пути перед" своим идолом - нет, это потому что иудеи перестали устроять. "Чужие здесь не ходят"... После падения Иерусалима признаком "устроения путей" становится именно способность выжить, хотя военное счастье покинуло евреев. И это, надо сказать, изменение в лучшую сторону, делающее "ветхий" Израиль непохожим на Израиль "ветхозаветный", более христианским по духу. А вот христиане как раз перенимают эстафету ветхозаветности - с Константина начиная. Странный танец, но все-таки танец к Богу.

30.11. 2003

Царь Ахаз, если считать Соломона аналогом Владимира Красное Солнышко, аналогичен тем русским князьям, что правили в 1230-е годы, и умер в 1233. (Если Соломон умер за 923 года до реальной даты рождения Иисуса, то 923 года после смерти Владимира - это 1938 год русской истории; милая дата; распятие же приходится на 1971 год). Ахаз - царь, о котором иудеи старались забыть, даже похоронили его не с предками, а отдельно, все равно как если бы генсека похоронили на Новодевичьем, а не у Мавзолея. Претензии к Ахазу сводятся к тому, что он на Бога не надеялся, а надеялся на дипломатию. Когда такую претензию предъявлял современник Ахаза Исайя - это одно. Это риск и вера. Но пророков мало, а надеющихся на дипломатию - абсолютное большинство, и не им (нам) критиковать Ахаза. Налицо четыре государства: Сирия, Иудея, Израиль, Ассирия. Ни одно из них не сильно настолько, чтобы сразу напасть на все остальные и их завоевать. Сирия и Израиль объединились и напали на Ахаза, но все-таки не сумели взять Иерусалим. Ассирия, заручившись нейтралитетом Ахаза, сумела разграбить Сирию и тем самым отвела угрозу от Иудеи - но если бы все три страны выступали заодно, и этот рейд не удался бы. Сколько уж возникало империй на этой земле (и на любой другой), а все рассыпались. Прямая противоположность тому фантастическому герою, которого сколько ни рубили на куски, а куски сползались вместе и срастались. И в наши дни тут все та же мозаика. Ахаз, по крайней мере, никого сам не пытался завоевать, пускай это было от слабости. Но назвать его предателем невозможно: он обратился к ассирийцам лишь после того, как на него напали "единоплеменники" из северного царства. Вообще, соотношение Иудеи и Израиля сильно напоминает соотношение Украины и России - и русские так же ревниво относятся к тому, что Украина смеет обращаться к Западу за помощью: "Али мы не братья!" И всякий раз, когда нам кажется, что нас предал ближний, стоит крепко подумать: а не полагает ли ближний, что он лишь защищается от нашего предательства? Все мало-мальски вразумительные объяснения предательства Иуды сводятся к тому, что Иуда считал предателем Иисуса.

5.12.2003

Кроме сына Езекии, который наследовал отцу, у него было еще по меньшей мере два сына: одного Ахаз "провел сквозь огонь". Некоторые комментаторы истолковывают это так, что он сына сжег, принеся в жертву Ваалу (другого сына убили израильтяне во время войны). Даже если Ахаз действительно принес в жертву ребенка (что сомнительно; среди его потомков многие "проводили сквозь огонь" детей, но никто не видит в этом жертвоприношения), сильно винить его не хочется: во-первых, он принес в жертву своего сына, тогда как большинство отцов приносят в жертву чужих сыновей ради благополучия собственных; во-вторых, он совершал не какое-то неслыханнное по тогдашним временам преступление, и вина его состояла не столько в изуверстве, сколько в вероотступничестве. Его с той же силой осудили бы левиты, если бы он сел в позу лотоса. В-третьих, все-таки Ахаз был потомком Авраама, который тоже был вполне готов принести своего сына в жертву, и хотя чудо совершилось, замена нашлась, но ведь никто толком не разъяснил, что такого плохого в принесении в жертву человека, тем более, собственного, не чужого ребенка. Вполне это и необъяснимо: недопустимость всякой жертвы становится не столько рационально понятна, сколько визуально ясна только при взгляде на смерть Сына Божия, причем единственную "оправданную" или, лучше сказать, результативную - если считать спасение человечества результатом, достойным смерти Иисуса. Человечество-то в своем (умозрительном, к счастью) гуманизме легко откажется от спасения самого себя - лучше, мол, всем людям погибнуть, чтобы спасти хотя бы одного. К счастью, Бог не отличается таким хладнокровием, как люди.

12.12.2003