| Ио., 15, 16. Не вы Меня избрали, а Я вас избрал и поставил вас, чтобы вы шли и приносили плод, и чтобы плод ваш пребывал, дабы, чего ни попросите от Отца во имя Мое, Он дал вам. №146 по согласованию. Фразы предыдущая - следующая. В человеке заложено всемогущество. Хуже того: в человеке заложено ощущение своего всемогущества. Жизненный опыт вступает с этим ощущением в противоречие, и считается, что "зрелость" -- это осознание "пределов", "конечности". Но это не зрелость, это самооскопление. Коли уж на то пошло, человек как биологическое создание настолько ничтожен, что смешно говорить о его "пределах", -- все равно, что говорить о "пределах Монако" или "конечности мыльного пузыря". Даже сравнение с тростником льстит человеку. Надо дойти до донышка мизантропии, тогда можно уверенно сказать: в человеке есть всемогущество, и это всемогущество -- Божие. Вдыхая Свой Дух в человека, Бог передал нам и Свое всемогущество, как передают вторую часть ассигнации, без которой купюра в целом недействительна, так что с этих пор все претензии к Нему по поводу маленькой пенсии или сильного дождя безосновательны. Ощущение всемогущества не обманывает: человек может все, но не в такой же позиции -- не в позиции козла на мостике через пропасть. Слабым отзвуком того, чем может быть всемогущество человека, может служить любое коллективное усилие, когда двое за час делают то, что не сделал бы в одиночку ни один из них, даже если бы имел в запасе четыре часа, восемь часов. Что-то вечное предвещает разделение труда, но раньше вечности об этом не догадаешься. Могущество принадлежит всем людям, но не человечеству в его призрачной монолитности и ни одному человеку в его обособленности, в его отдельности. * В фильме Бергмана "Музыка и мрак" главный герой, ослепнув, отвергает предложение служанки о браке, заявляя: "Свобода без выбора -- не свобода". Тут слово "свобода" оказывается синонимично слову "любовь". При этом герой уже любит девушку. Фильм, подобен средневековым легендам об обращении в христианство (неверие - ослепление - уверование - прозрение - брак с царевной) -- пройдя через несчастья, неудачу в карьере, герой все-таки соединяется с возлюбленной. А правда здесь та, что свобода (любовь) и выбор -- две совершенно разные вещи. Все самое важное в моем существовании -- не предмет выбора. Рождаться мне или нет -- не мой выбор. Дышать или транклютировать, быть млекопитающим или удавом, -- не мой выбор. Существование одной-единственной женщины рядом с тобой (ситуация Адама и всякого моногама) -- так же нормально и не мешает, а помогает любви, как существование одного Солнца. И вера начинает свободно жить и любить не тогда, когда мечется между "есть бог" или "нет бога", "богов много - бог един", а когда обнаруживает, что Бог един. Потому что человеческая способность избирать есть лишь подобие Божественного выбора: "Не вы Меня избрали, а Я вас избрал " (Ио. 15, 16). В этом смысле свобода основная есть свобода до выбора. Но в ЦК (царстве кесаря) мы обречены бороться за свободишку иметь выбор, потому что в мире сем за первозданное бытие выдается бытие обкорнанное, обглоданное, в котором выбора нет не потому, что есть полнота, а потому что есть ущербное властолюбие. Примечательно, что именно в сфере пола словно существует резервация: никакие социальные и экономические ограничения для любви, никакие предрассудки не в силах помешать любви состояться как любви (увы, не всегда как браку). Любовь без выбора, вопреки всему, что твердит скепсис, может быть и обычно бывает именно настоящей любовью. Это - основное и потому незамечаемое чудо жизни. Попытка оценить любовь амплитудой выбора -- половое извращение, это все равно, что отказываться от дареного мерседеса, если нет возможности выбрать между мерседесом и жигуленком. |
