Лк 13, 23 Некто сказал Ему: Господи! неужели мало спасающихся? Он же сказал им:.

№105 по согласованию - Фразы предыдущая - следующая.

"Неужели мало спасающихся?" - ровно тот же вопрос, что и "Могут ли спастись все?" "Мало" противоположно не "многим", а "всем", во всяком случае, если речь идёт не о математике, а о людях. Человечество двоично - либо все спасены, либо все сволочи, а особенно те, кто радуется своему спасению, сопоставляя его с гибелью других.

"Могут ли все спастись" - это оборотная сторона вопроса о том, кто такой Иисус - Бог, Своими усилиями опустившийся до людей, или человек, собственными усилиями поднявшийся до Бога?

Если важны Божьи усилия, то должны спастись все, и нет свободы человека погибнуть. Если важны человеческие усилия, то должны погибнуть все, и нет возможности человеку спастись.

За православным богослужением этот текст читается ближе к Новому Году, иногда совсем перед Рождеством, и вместе с ним читают из апостола Павла о Христе такие слова, которые можно понять как утверждение того, что Иисус не был богом, а был сделан богом, усыновлён Отцом, который: "воздействовал во Христе, воскресив Его из мертвых и посадив одесную Себя на небесах, превыше всякого Начальства... и всё покорил под ноги Его, и поставил Его выше всего" (Еф. 1, 20-22). Раз посадил - значит, сперва-то не сидел? "Поставил" - значит, сперва-то. изначально не стоял? Так это понимали и многие богословы, заклеймённые как еретики, так это и многие учёные понимают - Павел-де не считал Иисуса Сыном Божиим от рождения.

Только тот же Павел в этом же послании почему о Христе заговорил? Он благодарит за ефесян, которые спасены через Христа "прежде создания мира", он прославляет Бога за то, что Божие могущество проявляется в верующих. Что же, Павел не знает, что христиане - слабые люди, только начинающие духовный путь? Он же сам об этом часто пишет. Где же тут всемогущество Божие и предопределение?

Так и мы благодарим Бога - если веруем - и за младенца, который только-только крещён и ещё ничего не совершил, и за старика, который крестился за день до смерти и ничего не успел совершить, умер со всеми своими наработанными привычками и странностями. За этих, ничего не совершивших достойного существ, мы благодарим, если веруем, как благодарим за Иоанна Златоуста, за преподобного Сергия, за Матерь Божию. Они - спасены!

Здесь - тайна веры, здесь тонкая, почти невидимая линия, которую Иисус назвал "узкими вратами" и которая есть ответ на наши беспокойства о себе, ближних, о Христе. Через эту тончайшую линию только и можно войти в Бога, а всё остальное - лишь стена, в которую можно лишь тюкаться и тюкаться до потери пульса.

Господь не говорит, что спасающихся мало, не утверждает, что спасутся все. Он переводит разговор в другую тональность: вы люди, а не облака в штанах, поэтому не лезьте туда, где меньше препятствий, а залезайте туда, где больше Бога. Это ответ не через определение, а ответ через призыв. Не "стол это доска на четырех ножках" или "стол есть идея в божественном уме", но - "вот это стол, за ним собирайтесь и причащайтесь Меня".

"Узкие врата" всюду, где человек отчаялся, где разуверился в "широком", в возможностях ума, творчества, науки и техники. Узкие врата противоположны не широким вратам, а стене. Мы-то всё спасаемся, наращивая стены, которые должны нас оборонить, а стены не спасают, спасает то, что в этой стене есть трещинка, через которую мы дышим Богом и Бог дышет на нас. Узкие врата всюду, где от отчаяния мир сужается до Бога, до надежды на невидимого и неосязаемого. Кто так отчаялся и обрёл тоненькое дуновение надежды, тот никогда не подымет руку на другого. Кто прильнул к трещинке, через которую идёт Бог, тот не станет отталкивать от этой трещинки другого, потому что у таких узких ворот стопроцентная пропускная способность, тогда как через широченные врата кремлёвских башен с трудом просачивается пяток человек.

Когда мы понимаем, что жизнь не там, где ворота широки, да закрыты, а там, где протискиваться надо боком, зато всегда открыто, тогда мы понимаем, что важно не количество спасающихся, а количество любимых. Господи, неужели мало людей, которых можно любить?! Нет, любить надо всех и можно любить всех. А если любим, то и спасён. Что сперва - наша любовь к человеку или его пригодность для любви? Вздорный вопрос - мы ведь одновременны с другим, хотя через узкие врата рождения проходит не одновременно. Кто любит, тот знает эту тайну - не сперва любимый достоин нашей любви, а потом любим, не сперва мы любим, а потом любимый достоин нашей любви, а - одномоментно, одновременно, не разделить. Так и Сын с Отцом - одномоментны, а всякие там "вознес", "избрал", "прежде творения мира", "после воцарения Тиберия" - это лишь тени, которые отбрасывает на часовой циферблат вечность.

"Узкие ворота" - как "свет во тьме". Весь свет мира сосредоточен в крошечной искорке вифлеемской звезды, и нет света, который бы принадлежал тьме. Так во встрече с Богом сосредоточен весь Бог и весь человек, хотя встреча может длиться меньше секунды. Мало спасённых, кажется нам? Ворота узки как игольное ушко? Но разве нитка не входит в это ушко, - сперва кончиком, а затем вся? "Мало" - значит, "сжато в малость", а не значит "обстругано до малости". Сжаться в сверхновую, чтобы вспыхнуть. Сжаться, чтобы выскользнуть из оболочки гордыни. Сжаться, как Бог сжался, чтобы пройти через Марию в мир. Благодать так сжимает мир, что совпадает наш крик Богу, наше согласие на бытие Божие - и прикосновение благодати, пробуждающее согласие. Любовь так сжимает наше сердце, что становится невозможным любить одного и отвергать других, любить всех и не любить одного. Любовь сжимает и Бога, так что совпадает "Бог стал человеком" и "человек стал Богом". Совпадение, молния, разряд, неразложимые на "сперва" и "после".

"Мало спасающихся", потому что один, в сущности, спасённый - Адам. Человечество. Спасение и заключается в том, что все совпадают друг с другом, сжимаются друг с другом и в этом обретают изначальную свободу и простор рая. Нас, спасённых, не просто мало - нас просто нет, как нет "точки". Мы сжались так, что увидели: мы не боги, мы не свет, мы не сияющая гора, которой казались себе, но это не означает, что мы погибли. Напротив, сжавшись и умалившись, подобно Иисусу во чреве Марии, мы вдруг видим свет - настоящий свет, Божий свет, свет Христов, и идём к этому свету и в нём находим Бога и находим себя - всех находим, всех любим, со всеми радуемся.

1725