Мф. 7, 13. Входите тесными вратами, потому что широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими;

№50 по согласованию (Нагорная проповедь). Фразы предыдущая - следующая. Ср. Мф. 22, 14 - Много званых, мало избранных

Лк 13, 24 «подвизайтесь войти сквозь тесные врата, ибо, сказываю вам, многие поищут войти, и не возмогут».

№105 по согласованию - Фразы предыдущая - следующая.

Классический образец трудностей для «восстановления» Евангелия. У Марка этой фразы нет. Исходя из теории, что Лк и Мф вторичны по отношению к Мк. (это именно теория, хотя и не гипотеза), эта фраза из некоего несохранившегося текста, первичного по отношению к Мк. либо некое новое добавление. У кого она в первичном варианте - у Луки или Матфея? Иеремиас пишет осторожно: «Можно также допустить, что антитетический параллелизм Мф 7,13сл является вторичным по отношению к Лк 13,24». На основание чего допущение? У Луки образ иллюстрирует мысль о скором конце, у Матфея – мысль о двух путях спасения. Предполагается, что Иисус больше думал о скором конце и, следовательно, не очень озабочивался тем, как жить – ведь скоро конец света, тут не время строить этические конструкции.

Только гипотеза, что Иисус был «заточен» под конец света – это даже не теория и не гипотеза, это проекция на Иисуса личных мировоззренческих установок немецких интеллектуалов (кстати, не верующих, во всяком случае, в традиционном смысле слова, но зарабатывающих на жизнь преподаванием для верующих) начала ХХ века. Если в XIX веке такие интеллектуалы представляли себе Иисуса именно проповедником высокой нравственности (то есть, слащавым занудой наподобие их самих), то поколение Первой мировой войны захотело остренького. Миллионы людей погибли от ядовитых газов и танков (Освенцима не было, а шок был, только теперь про этот шок забыли, и совершенно напрасно) – всё, закат Европы, кранты цивилизации…

Под этим, кстати, есть неявная аксиома – бытие определяет сознание. Римская оккупация, зреет гражданская война, скоро Иерусалим разрушат – ну «естественно» Иисус ждёт конца света. Так вот нет – не всякое сознание определяется бытием. Оставим в стороне мистику – творческий человек в разгар боя думает о классификации тараканов или сочиняет элегическую музыку. Как Архимед или блаженный Августин – смерть на пороге, а они не замечают. Есть и вторая неявная аксиома – надо выбирать, либо конституция, либо севрюга с хреном, либо конец света, либо этика. Всё это свидетельствует о каком-то уже застарелом непонимании религиозного сознания, о взгляде не только отстранённом, но и подслеповатом. Живи так, словно бессмертен, молись так, словно вечером умрёшь, - это же азы мистики, той мистики, которая и есть вера, набожность. религиозность.

Возвращаясь к тексту. У Луки фраза про тесные врата идёт после двух притч о Царстве, обыгрывающих его противоречивость: Царство сейчас крошечное как зерно горчичное или закваска, а будет огромное, места хватит для всех. И вдруг после этого вопрос – «неужели мало спасающихся». Идиотский вопрос, ведь только что было сказано «стало большим деревом». Места на ветвях всем хватит!  Что, у Луки «механически соединено»? Да нет, просто у истины есть разные грани. Более того, Иисус ведь не утверждает, что «мало спасающихся». Он заканчивает знаменитым «будут первые последними». Т.е., спасутся все, только рассадка по местам будет неожиданная. Это что, про конец света? Против фарисеев? Скорее – за фарисеев, потому что тут именно проповедь жёсткой этики, даже аскетики. Ведь «теснота» - это этический ригоризм, это про Нагорную проповедь. Выполняй заповеди с лихвой. Не прелюбодействуешь? Утеснись ещё, стань духовным скопцом.

Не случайно сразу после этого к Иисусу приходят фарисеи как друзья и предупреждают о заговоре Ирода – Иисус не фарисеев обличал, а именно Ирода и подобных ему любителей «жить на широкую ногу». А фарисеи (и христиане, коли уж на то пошло) – люди тесных врат и узких ног. Наверное, русская идиома имеет в виду не размер ступни, а шаг – аналог «широко шагаешь, штаны порвёшь»; Ирод, путаясь в рваных штанах, пытается протиснуться бочком мимо апостола Петра…

Той железной аккуратности в образах и мыслях, которую немецкие профессора пестуют у себя и требуют от других, в Евангелии – и в любом хорошем религиозном тексте, да в любом тексте, кроме диссертационного – нет, быть не может и быть не должно. Религиозное сознание противоречиво в каждой фразе – спасутся все, но меньшинство. Меньшинство, но все.

Помогает это понять, кто кого отредактировал – Матфей Луку или наоборот? Нет. Можно предположить, что первичен всё же именно Лука, потому что у него образ чистый, ясный, притча в одной фразе – вот хозяин дома, вот дверь в дом. А можно предположить, что именно Матфей, потому что у Луки некоторая алогичность – там ведь два образа, которые противоречат друг другу. Образ обычной двери, которая закрыта раньше, чем ожидалось, «наезжает» на образ двери неширокой. Любой редактор поставит здесь вопросительный знак – автору надо бы определиться. А у Матфея всё стройно – антитеза, повторенная дважды и в каждой половине дважды усиленная: узкая дверь, узкая тропинка. Кстати, тут и эсхатология, хотя и незаметная – ведь «узкий путь» - он может быть очень длинным, хоть сто лет живи, а «узкая дверь» в конце – она может быть и сегодня, и завтра. Так что как раз апелляция к «работай, как если перед тобой длинный узкий путь, молись, как если вечером будешь протискиваться через узкую дверь в тоннель Муди».

*

Человек привык считать свободой возможность выбора между добром и злом. Идея выбора - в образе выбора между узким и широким путем - есть и в Библии. Любопытно, однако, что Иисус не очень-то одобряет эту идею, а однажды даже прямо говорит: "Не вы Меня избрали, а Я вас избрал" (Ио. 15, 16). Правда, в Мф. 7, 13 Иисус говорит о людях, идущих кто по широкому пути, кто по узкому, но слова "выбирают" Он не использует. В Ио.6, 67-9 еще смешнее: Иисус спрашивает учеников, не хотят ли они Его покинуть, а Петр отвечает: "Господи! к кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни: и мы уверовали и познали, что Ты Христос, Сын Бога живаго". Сказано без большого энтузиазма: действительно, не мы же Тебя избрали, а Ты нас избрал, благодатью по голове, веру в нас вселил, куда ж мы после этого. Когда в Библии Бог говорит "Избери жизнь" (Втор. 30, 19), в этом тоже немного выбора. Грабитель, предлагающий на выбор кошелек или жизнь, благороднее поступает - ведь тут выбор между жизнью и смертью. Какой идиот выберет смерть - и какой титан, выбрав жизнь, осилит прожитие этой "выбранной" жизни достойно? Конечно, выбор есть, на этом и спекулировал искуситель. Это выбор этический, поведенческий. Но, во-первых, можно прекрасно жить без этого выбора, жить в добре, творить - а погрузившись в этот выбор, уже и не живешь, а только подметаешь осколки беспрерывно разбиваемой посуды. Во-вторых, выбор нравственный искуситель предлагает считать моделью мироздания, будто не страсти борются в душе человека, а Бог борется с сатаной, добро со злом, слон с моськой, вселенная с карманным воришкой. И это отсутствие "реального" выбора делает духовную жизнь похожей на игру, где вроде бы все время выбирается то одно движение, то другое, то одна стратегия, то другая, но выбор этот "невсамделишный".

*

Закон сохранения пространства: если в одном месте узко, в другом будет широко. И наоборот. Царство Божие как бутылка: узкое горлышко, но за ним... Игольное ушко, но за ним не игла, а Портной. Тесно там, где грех - апостол Павел подметил, что тесно в сердцах тех, кто тащит в сердце всякую дрянь - прежде всего, идолов. А вот если дать бесконечному Богу поселиться в себе (2 Кор. 6, 16), то сердце расширяется и туда спокойно помещается весь мир. Вход в Ничто безграничен как безграничен эгоизм, превращающий эгоиста в ничтожество. Вход во Всё подобен точке - несуществующей в материальном мире математической концепции, из строгости и логики которой вырастает бесконечность науки. Только Иисус - Точка реальная, и до этой Точки надо дойти буквально.

*

КОГДА ЗЛО НЕ ИМЕЕТ ЗНАЧЕНИЯ

Широкий путь, ведущий в погибель, широк лишь с одного конца – входного. Это воронка, попадая в которую, человек думает, что это и не воронка, и вообще не «путь», сколь угодно широкий. Кажется, что это простор, воля, размах.

Как незаметна глазу кривизна земной поверхности – из-за несопоставимости масштабов – так незаметна сердцу кривизна греха. Как способен человек узнать, что земля закругляется, так способен человек узнать, что в конце греха уже поздно воздерживаться, с неодолимой силой небытие всасывает того, кто сперва просто кружился в подобии танца.

Узкий путь потому и сравнил Иисус с рождением, что начинается он с узкого прохода, подобного тому, через который рождается человек. К Богу нужно протискиваться, это и есть подлинное «рождение обратно». Нельзя сказать, чтобы в конце этого пути было просторно и свободно – узкий путь не имеет конца, он просто расширяется, и чем далее, чем более расширяется, оставаясь узким, ограниченным, но превосходя при этом человеческие представления о вечности и бесконечном.