Мф. 1, 23.  се, Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему Еммануил, что значит: с нами Бог.

№9 по согласованию. Фразы предыдущая - следующая.

Комментарий Златоуста;

Самое интересное - то, что видится краем глаза, самое важное - то, что говорится на краю человеческой речи. Так у пророков, в том числе у Исайи: вроде бы их пророчества всегда в лоб о политике, и об очень конкретной политике, но вдруг из этого потока речи, ныне кажущейся совершенно бессвязной и ничтожной (ну какое значение имеют склоки трехтысячелетней давности), вырываются брызги странных, не имеющих отношения к политике слов. Сказал Исайя - скорее всего, просто для красоты - что опасность Иерусалима исчезнет через несколько, а точнее, через столько лет, сколько нужно царской дочери, чтобы родить ребенка и передать его на воспитание в мужскую половину дворца. И вдруг он забывает про угрозу Иерусалиму, про Сирию и Самарию (забавно: в роли Арафата выступал тогда вполне еврей, царь Израильский Факей) и начинает говорить об этом ребенке. Тот, кто был упомянут в качестве средства измерения времени, вдруг становится предметом гимна, словно это Создатель времени. Пророка то ли занесло в абсурд (что часто бывает и с настоящими пророками), то ли это как раз тот редчайший момент, когда брызги речи долетают до небес. И когда Иосиф рассказывает Марии (а кому еще?) о видении (точнее, о слышании) ангела, который этими словами Исайи прыскает на его раскаленную душу, происходит словно возгонка, очищение - и то, что было случайным бредом в потоке политики, становится потоком, смывающим все случайное, условное, создаваемое, чтобы перетоптаться как-нибудь до смерти. Остается то, что не может затоптать никакая смерть.

18.7.2003