Мф. 2, 1 "Когда же Иисус родился в Вифлееме Иудейском во дни царя Ирода, пришли в Иерусалим волхвы с востока и говорят:"

№15 по согласованию. Фразы предыдущая - следующая.

Комментарий Златоуста. О Рождестве Лука.

Джордж Фрэнке, руководитель службы душепопечения в больнице американского города Уокиген (штат Иллинойск), заметил: "Три мудреца были действительно мудры. В отличие от большинства людей, они остановились, чтобы спросить дорогу" (Samra, 1997, 149). Далеко не так мудры многочисленные литераторы, пытающиеся точно определить, какие астрономические явления руководили волхвами. Если бы Христа можно было высчитать лишь по звёздам, Он был бы не спаситель мира, а просто звёздный мальчик, герой фэнтези. Спасение в том, что Спаситель не герой, не говоря уже о Его учениках. Герои не спасают, герои побеждают, а где есть побеждённые, там уже есть, кого спасать. Принять это не так легко, недаром христиане выдумали "победу над смертью", хотя "смерть" так же нельзя "победить", как дырку от бублика нельзя съесть. Сам Иисус не говорил, что победил смерть (это выражение апостола Павла), Он говорил, что победил мир (Ио. 16, 33), имея в виду ненависть и рознь. Но слишком многие христиане как раз такой победы не хотят, они хотят спасения, которое оправдывало бы их ненависть и изоляционизм новым, "христианским" оправданием. Тут-то и полезно остановиться и спросить у окружающих, где Иисус, как это сделали волхвы. Самый важный, решающий, последний сантиметр пути к Богу нельзя пройти только с Богом, нужен провожатый из плоти, крови, и, как и в случае с волхвами, это не самый близкий и родной человек, потому что последний отрезок пути к Богу всегда пролегает не там, где прошла вся жизнь.

*

Звезды ничего не говорят людям, но Бог может научить людей, которые пытаются читать по звездам. Бог не может научить тех, кто ничем не интересуется - но может научить тех, кто интересуется пустяками. Бог не может научить тех, кто в грехе - но может научить тех, кто в поисках истины заблудился. Астрология и спорт, солдатики и куклы, бизнес и театр, - все может стать путеводной звездой к Богу, только равнодушие, насилие и высокомерие ведут в никуда. Звезда атомного взрыва - настоящая, но никогда не осветит Христа, а картонные звезды детей и рисованные звезды астрологов - могут. Звезда Рождества, подчеркивал Златоуст - это сверхъестественное знамение, а не какая-то сверхновая. Поэтому Звезду эту можно увидеть и сегодня. Звезда Христова сияет ребенку, который играет, потому что ему хочется быть с людьми и он готовится к этому. Звезда Христова сияет взрослому, которому интересно делать карьеру, интересно воспитывать детей, интересно развлекаться и интересно работать. Звезда Христова сияет бессильному старику, которому интересно только одно: собственное здоровье, а иногда и того меньше - звезда Рождества сияет там, где слабо теплится крошечный язычок уходящей жизни - но все же теплится, а не обжигает. Бессильным и заблуждающимся является Звезда, хоть и не все они ее разглядят, но насильникам и блудникам она вовсе не светит. Но даже и это не означает проклятия и безнадежности: волхвам - Звезда, а верблюдам, всем, кто смотрит на мир свысока и не знает радости большей, чем оплевать окружающих анафемой или чем-то менее обидным, но не менее греховным - всем нам, верблюдам, оставлено покаяние. После пастухов - всех работающих и деловых людей, после волхвов - всех думающих и алчущих, преклонить колени Христу могут даже верблюды - только, чур, потом не вставать, чтобы с удвоенным сознанием своей правоты, уже от имени Христа поплевывать, а так, на коленях, и войти в игольное ушко Царства Небесного.

6.1.2003

В конце Евангелия - нераскаянное предательство Иуды, заметное всем. В начале Евангелия - нераскаянное предательство волхвов, заметное только родителям убитых вифлеемских младенцев. Правда, Иисус был спасен... Это все равно, как если бы солдаты по наводке Иуды вырезали бы толпу слушателей Христа, а Спаситель бы при этом успел уйти. Дух Святой происшедшего не скрывает, а дух человеческий - не решается увидеть. Симметрично, впрочем, не Евангелие - симметрично существование людей, которые предают друг друга и в начале, и в середине, и в конце, так что можно нарисовать сколько угодно схем. Евангелие же как раз реалистично - в том смысле, в каком Честертон писал о реализме жизни: начинается как сказка, потом вдруг, не доведя до конца сюжет, сбивается на детектив, но где-то в середине кусок из бульварного романа, а в конце - из политического фельетона. Так же непоследовательно и Евангелие. Но волхвы еще непоследовательнее: их вели откровения Бога, а они обратились за дополнительной информацией к земному идолу. Неужели трудно было потерпеть немного? Трудно, ведь все-таки это были астрологи - то есть, люди, посвятившие себя взлому будущего. И проблема не в том, что взлом осуществляется негодными средствами, а в том, что не надо гадать вообще. Ко Христу Бог приводит и не астрологов, и без звезд. Астрологи шли к Иисусу не среди первых, напротив: с огромным опозданием - то ли в два, то ли в три года. Безграмотные пастухи - и те их опередили. Потому что ангела способны услышать те, у кого уши не залеплены лженаукой. И то, что астрологи по дороге решили перепровериться у царя - еще одно печальное последствие лженаучности. Это даже не недоверие - это избыток веры в то, во что верить не следует: в земную власть. Волхвы, в отличие от Иуды, послужили невольной причиной гибели людей. Но это слабое утешение для родителей младенцев. И беды, проистекающие от веры в государство, кесаря, силу сплоченной массы, куда больше бед, проистекающих от личной жадности и гордыни. Впрочем, Иуда, видимо, был так же отравлен доверием к государственности, как и волхвы. И хочется свалить вину на Богу: мол, зачем Ему понадобилось поклонение волхвов?! А при чем тут Бог? Виновато маловерие волхвов. А Бог - Бог зовет всех и каждому на понятном тому языке. А уж находим ли мы время, чтобы усомниться в своем языке - это уже дело нашей совести. Всех людей можно разделить на две категории. Ко второй относится, например, Диоген: философ, который и днем ходил с фонарем, а на вопрос: "Зачем" отвечавший: "Ищу человека". К третьей - те, кто просто уверен в своем человечестве. Они считают, что Иисус "стал человеком, чтобы человек стал Богом" (Афанасий Александрийский). Это, конечно, так. Но чтобы человек стал Богом, нужно, чтобы сперва грешник стал человеком. И это люди первой категории: те, кто ищет человека не вокруг себя, а в себе.

8.1.2003

Чрезвычайно трудно поверить, что Бог не изменяет Себе, становясь человеком. Слишком часто человек изменяет себе, взрослея -- а ведь тут намного меньше перемена, тут природа остается той же. Можно предать себя, принимая крещение или высокий пост. "Родиться заново" не означает ведь "стать другим человеком". Тот же человек, но -- на свободе, из мрака во свете. Не "переродиться", не перейти из одного рода (вида) в другой, а "родиться", став окончательно членом именно своего рода, сохранив то, что заложено Богом, что так отчетливо просвечивает в ребенке (задним числом) и что часто исчезает в гордыне житейского опыта. Богочеловечность имеет ближайший аналог в той "детсковзрослости", которая так привлекает в некоторых людях. Темным двойником такой святости является инфантилизм с гиперопекой пополам.

12.10.2001