Мф. 6,16 . Также, когда поститесь, не будьте унылы, как лицемеры, ибо они принимают на себя мрачные лица, чтобы показаться людям постящимися. Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою.

№50 по согласованию (Нагорная проповедь).

Ср. Мф. 13, 20 о ложной радости. Фраза предыдущая - следующая. Комментарий Бонхёффера. См. аскетика. Пост.

"Они принимают на себя мрачные лица, чтобы показаться людям постящимися" - в греческом "принимают лица" это "афанисо", а "показаться людям" - "фанеро". Игра слов. Не Христова, Христос ведь говорил на арамейском; впрочем, в любом языке нетрудно так скаламбурить. Пыжатся, чтобы напугать, например. Русскому человеку забавнее другое: слово "фанера", такое родное, с 1980-х годов обозначающее в русском языке видимость не только цельного куска дерева, но и видимость певческого голоса. "Петь под фанеру" - петь под фонограмму. Фарисей, конечно, скажет (во всяком случае, фарисей, внутри лично меня сидящий), что петь под фонограмму плохо, потому что это ложь - делать вид, что ты напрягаешься, когда на самом деле ты расслаблен, а поститься - это, напротив, тяжелый труд. Иисус ведь не утверждает, что лицемеры не постятся - Он лишь утверждает, что пост не такой труд, который нужно тыкать людям под нос, напротив, самое трудное в посте - поститься незаметно для окружающих и самого себя. Иначе... Как в анекдоте советских времен: на собрании колхозников обсуждают, на что потратить неожиданную премию, и один дед предлагает накупить на все деньги фанеры - чтобы сколотить аэроплан и улететь куда подальше от счастливой колхозной жизни. Беда фарисейства в том, что оно на самом деле есть не бегство от мира к Богу, а полный улет от Бога в религию.

*

Пост есть своеобразная игра в жмурки. Человек, у которого повязка на глазах, рискует натолкнуться на фонарный столб, ударить кого-нибудь. Он не видит красоты творения... Так и постящийся: среди того, что человек откладывает до праздника, есть множество не просто хороших, а святых вещей. Есть множество вещей скверных, а больше всего - непонятно каких. Пост и помогает понять, что есть что в жизни и кто ест who. С "кто" ясно: аз есмь who, тот, который отвечает за всё плохое в мире. С "что" сложнее. Смотреть телевизор - добро или зло? читать газеты? Шопить (магазинить?)? Подлинно добрые вещи выдержат, если с ними расстаются на какое-то время. Если я не хожу по земле, а сижу, земля всё равно вращается - не усилия моих ног заставляют её крутиться. А волчок, если я не буду его постоянно подкручивать, перестанет вертеться и упадёт. Туда ему и дорога! И если герой оперетты поёт, что всё вертится вокруг женщин ("вертится" с ударением на второй слог - не стреляйте в либреттиста!), то ему можно было бы посоветовать попоститься и проверить, точно ли всё вращается вокруг женщин, не путает ли он личное коловращение с общественным. *

*

Видимо, одновременно и независимо друг от друга вновь и вновь рождается в аскетике противопоставление воздержания от еды - воздержанию от гнева. В IV столетии Иперехий говорит: "Хорошо есть мясо и пить вино, а не снедать клеветою плоти брата своего" (Фот. Пат. 71), а Василий Великий обличает: "Не ешь ты мяс, но поедаешь брата". Николай Лесков в "Мелочах архирейской жизни" (1878) утверждал, что о митр. Филарете Дроздове говорили, что он в день "ел по одной просфоре, но целым попом закусывал". В России ХХ столетия стал популярен рассказ о священнике (святом, иерархе - имена назывались самые разные), который на вопрос, чего нельзя есть постом, ответил: "Людей".

На первый взгляд, это самый простой юмор, продолжающий шутку Иисуса о входящем в уста и выходящем из уст. Однако, ситуация сложнее: рот - точнее, язык - здесь сам выступает как метафора. Это специфически мужской юмор, которому важно не столько то, что человек и телёнок одинаково из мяса, сколько то, что эмоциональный механизм один и тот же у ненависти и у любви. Язык здесь - псевдоним для совсем другого органа. Здесь юмор тот же, что в самых первобытных шутках на эротическую тему, что в самом обозначении сексуального акта через глагол, обозначающий "бить", "убивать".

*

Католический катехизис конца ХХ в. подчёркивает, что пост не является средством достижения каких-либо духовных даров. Однако, на протяжении большей части церковной истории, взгляд был иной: пост всегда рассматривался именно как упражнение, которое должно помогать духовному росту. Практика постоянно опровергала надежду на то, что изменение каких-либо материальных параметров жизни влечёт за собой предсказуемое и одинаковое для разных людей изменение духовных параметров. Психологи убедились в том же, когда в 1920-е годы в США ставили эксперименты по научной организации труда, изменяя формы оплаты, расстановку рабочих, освещённость рабочего места и т.п. Все эти факторы оказались не столь важными, как отношения между рабочими и между рабочими и хозяином, как личные идеалы и личный опыт, бесконечно разнообразные у разных рабочих.

*

Пост берёт человека за живое - за желудок. Вот одни люди спокойно живут и при Брежневе, и при Путине, и при Гитлере. Нет у их желудка аппетита на что-то такое, без чего не могут прожить Бонхоффер, Сахаров, Новодворская. "Желудок" в данном случае - духовная категория, никто не может сослаться на то, что у него "генетически" нет жажды правды. Просто аппетит на хлеб не убьёшь, аппетит на справедливость - запросто.

Обратная сторона аппетита - желание накормить. "Накормлю и умру". Героиня Мопассана, изнемогая, стала кормить грудью соседа по купе. Человек вполне свободен не тогда, когда умирает от недостатка правды, от удушающей костлявости лжи, а когда умирает от невозможности накормить. Грудь переполнена "словесным молоком". Знаешь, что должен сказать, что слово твоё нужно несчастным вокруг - а они жрут всякую химию, бедолаги. Они умирают от суррогатов, ты умираешь, потому что никто не припадёт к сосцам. Тут пост и восстанавливает перспективу. Когда хочется есть, трезвеешь и понимаешь, что не надо спешить: в своё время, в Божие время и тебя накормят, и из твоих рук примут, что ты напёк, так что отложи попечение и пеки, пеки, пеки.

*

Хорошо по-русски - пощение и прощение лишь одной буквой отличаются. Господь говорит о прощении - и тут же о пощении, о необходимости не быть унылыми напоказ, а быть... Какими, собственно? "Умой лицо твоё" - это ведь метафора, которая означает "улыбайся", "не грусти", "радуйся". Но разве можно радоваться по приказу? Приказы только унывать заставляют! У лицемеров скорбь, покаяние о грехах напускные, внешние - но напускная, натужная радость куда противнее напускной тоски.

Человек ценит радость именно за то, что она - спонтанная, естественная, приходящая из ниоткуда самостоятельно, словно благодать. Как же пост - занятие искусственное - может производить естественную радость?

Радость не сколотишь, как табуретку, но радость можно прогнать, как голубя. Радость не всюду приземляется - и призыв к прощению есть призыв расчистить аэродром для счастья. Кто не прощает, тот ставит своё счастье в зависимость от других, тот живёт вывороченно. Простить не означает решить, что все люди хорошие, неопасные, добрые. Простить означает решить, что моя радость от людей не зависит от того, каковы они, а зависит от того, каков я. Простить означает открыть в себе ход к сокровищнице щедрости и лёгкости - ход на небеса. Не простить и замкнуться, а простить и раскрыться - раскрыться Богу, иначе мы не выдержим того, что сделают набежавшие в нашу открытость люди.

Прощение как путь к радости не есть только эмоция и движение воли. Вот Давид, когда переносил ковчег завета в Иерусалим, заплясал перед ним (за что получил от жены). Нынче много людей, которые веруют в Бога танцующего и сами в церковь не ходят, а вот - пляшут. Якобы спонтанно, а получается довольно деланно, лицемерно и коряво. Потому что Давид, прежде чем плясать, организовал и процессию, и одел придворных в красивые одежды, и музыканты были. Бог, может, и пляшет, но Бог-то, прежде чем плясать, мир создал. Так и человек - танцующий муравей. Радость будет тогда, танец будет тогда, когда мы совершим труд прощения, когда перекроем пути обидам и заасфальтируем путь доброте. Для этого нужно и на коленочки встать, и в храм прийти, и молитвенник полистать, и Писание почитать. С бухты-барахты только бухтенье-барахтанье получится, с последующим унынием. Вот Великий пост и есть - вхождение в радость Божию, в своё естественное состояние, но вхождение через труд и подвиг, начиная с подвига прощения, освобождения людей от своих претензий, от своей несвободы, от своих обид.

1647

ВОЙНА, И МИР, И ПОСТ

Пост может восприниматься как акт подготовки к войне. Ветхий Завет описывает очень типичную милитаристскую набожность израильтян, которые накануне боя воздерживались и от еды, и от питья, и от секса, а самые героические - даже от посещения парикмахерской (волосы считались вместилищем высшей силы). Таких Самсонов много и среди военных носителей других вер. Но это проявление человеческой религиозности, это люди - Богу, а не Бог - людям. И до сего дня многие верующие постятся, чтобы мобилизоваться, напрячь все силы на борьбу с грехом.

Наука же и Бог подсказывают нечто иное. Булимия, сиречь обжорство, это признак невроза, но этот же невроз может проявляться и как анорексия. Увы, многие монахи, скончавшиеся от заворота кишок, жили по своей воле, не по Божией. Они воевали... А всё-таки христианство начинается не с метафоры апостола Павла - молитесь, словно вы боксеры - а с ангельского гимна "на земле мир". Иисус, когда идёт в пустыню молиться, не к бою готовится, а к жизни с людьми, к очень мирной жизни. И с сатаной Он разговаривает мирно и абсолютно серьёзно предлагает диаволу вернуться к служению Богу. Диавол - да, нервно хихикает в ответ... Рай - это смех, ад - хихиканье...

Можно поститься, исходя из милитаристского невроза: война, еды будет мало, консервы, надо подготовить организм к худшему. А можно поститься, идя к миру: всё хорошо, Бог рядом, чего нервничать и заедать нервничанье конфетами с колбасой, заглушать страх телепрограммами и компьютерными играми и стрелялками в соцсетях. Пощусь не потому, что аппетит от страха пропал, а потому что счастливому человеку есть, чем заняться помимо еды.

К сексу это тоже относится. Он очень часто - средство нервной разрядки, борьба с неврозом, плавно переходящая в самостоятельный невроз, а ведь секс, как и еда, заслуживает лучшего к себе отношения.

Хороший пример для христиан - Ганди. Как что случится - он выпадал в пост. Дезертировал от случайности зла в закономерность добра, включал обратную связь: если я не ем, то я, значит, сыт, спокоен и в этом состоянии могу спокойно помолиться Богу и предаться Его воле. Я не буду воевать, Бог Сам всё сделает - кого надо, убедит, кого надо - остановит.

Индия нынче, слава Богу, вполне независимая, осталось ещё свою независимость обрести, прекратить за неё воевать и просто ею наслаждаться. А победы на войне? Вы знаете, на войне побеждают не те, кто истерически повторяет заклинание "мы победим", а те, кто внутри себя уже несёт мир - и свой, и Божий.