К ЕВАНГЕЛИЮ

Мф. 11, 18.  Ибо пришел Иоанн, ни ест, ни пьет; и говорят: в нем бес.

Лк. 7, 33 Ибо пришел Иоанн Креститель: ни хлеба не ест, ни вина не пьет; и говорите: в нем бес.

№54 по согласованию. Фразы предыдущая - следующая.

Чтобы понять правду Иисуса, надо понять правду фарисеев. Крайности подозрительности, прямой путь - узкий. Иисус это, кстати, тоже говорил: "Узок путь, ведущий к спасению". Любой опытный подвижник любой религии предостережёт новичка - крайности опасны. Ничего не есть, слишком много есть. Признаками "сектантства" (современное название "бесовщины") недаром считают и чрезмерное воздержание, доходящее до самоистязания, и распущенность, когда пускаются во все тяжкие под лозунгом "духовная жизнь, не телесная!".

Правда Иисуса не отменяет правды фарисеев, она её включает в себя как частный случай. Да, крайности вредны. Да, экстравагантность обычно есть проявление пошлости, творческого бессилия, нежелания идти по той проволке, которая называется единственно возможным решением - личным решением. У каждого своя проволка, и надо идти по ней, а не кувыркаться на песочке справа и слева. Только вот проволку не человек натягивает, а Бог. Поэтому и нельзя никого записывать в "сектанты", нельзя ни о ком говорить "бесноватый". Поэтому святы и изводившие себя голодом, одиночеством, жарой, холодом, комарами аскеты, и жизнерадостные общительные обжоры, успевающие между застольями наваять что-нибудь абсолютно вечное. Иисус, кстати, может и не был таким уж обжорой - Его слова это сарказм и нападение, а не самооправдание. Его ведь обвиняли не в том, сколько Он ест, а прежде всего в том, с кем.

Только ведь в выборе собеседника и собутыльника ещё более надо остерегаться крайностей - кто пьёт в одиночку, опасен для окружающих, кто пьёт с кем попало, опасен для самого себя. Чрезмерное милосердие так же душепагубно как чрезмерная суровость. Для всех и всегда. Кроме Христа и христиан, вот в чём суть Евангелия: милосердия много не бывает. Здесь нарушается симметрия, потому что суровость Иоанна отменена - малейший в Царстве Небесном больше Предтечи именно потому, что добрее, что уже не нужно призывать к покаянию, уже покаялись и потопали дальше. Топаем и лопаем, лопаем и топаем, и других угощаем и с собой увлекаем. Или - не увлекаем, мы же всё-таки всего лишь христиане, а не Христос. Он увлекательный, не мы.

*

Евангелие Фомы, 28 (в переводе Трофимовой 33):

«Иисус сказал: Я встал посреди мира, и я явился им во плоти. Я нашел всех их пьяными, я не нашел никого из них жаждущим, и душа моя опечалилась за детей человеческих. Ибо они слепы в сердце своем и они не видят, что они приходят в мир пустыми; они ищут снова уйти из мира пустыми. Но теперь они пьяны. Когда они отвергнут свое вино, тогда они покаются».

Евангелие Фомы принято считать произведением гностиков. В принципе, не жалко — берите! Обойдемся синоптическими. Многие фразы Фомы можно интерпретировать как гностические — хотя обычно их можно интерпретировать и как христианские. Но этот стих, конечно, для гностика как гвоздь в ботинке: Иисус говорит о том, что «явился во плоти». Ничего, можно списать (и списывают) на то, что гностики взяли какой-то христианский текст и приспособили под себя. При такой методологии вообще исчезает смысл исследования.

У гностиков схожее место в Corpus Hermeticum 1.27 (II век по Р.Х.), где пророк Гермес говорит:

«Я стал возвещать людям красоту благочестия и знания: «О рожденные от земли люди, предавшиеся пьянству, сну и неведению Бога, воспряньте ото сна, протрезвитесь и освободитесь от неразумного забвения».

И где у Гермеса про покаяние? Нигде.

В Евангелии параллелей немало: Мф. 11, 25-30, Лк. 13, 34, Мф. 15. 14 (слепые), 1 Кор. 15, 34 (неведение подобно пьянству). О пришествии Христа во плоти — 1 Тим. 3, 16.

Интереснее, однако, сопоставить эти слова с не очень популярным у христиан изречением в Мф 11, 18, где Иисус смеется (именно смеется! Насмешничает!! саркастически издевается!!!) над теми, кто отвергал Предтечу, потому что Иоанн не пьет, и отвергает Христа, потому что Он пьет. Иисус, заметим, не говорит при этом как какой-нибудь пошлый декадент: «Приидите ко мне, Я опьянен и дарую веселие вина всем», а говорит, что кроток и смирен сердцем и дарует покой (Мф. 11, 29).

Ключевое-то слово тут вовсе не «вино», а «пустота». Именно вокруг образа пустоты строится текст — как в известных куплетах из оперетты «Гусарская баллада»: «Вся страсть его на дне бутылки...». Человек есть пустота. Это пустота дна, если человек не смотрит вверх, и это пустота горлышка, прохождения в Бога, если человек заполняет бутылку своей жизни творчеством, верой и любовью.