Мф, 14, 28. Петр сказал Ему в ответ: Господи! если это Ты, повели мне придти к Тебе по воде.

У Мк. и Ио. опущено про Петра в этом рассказе.

№75 по согласованию. Стихи: предыдущий - следующий.

Петр знает, что, по собственной воле выйдя из лодки, погибнет с первым же шагом, и поэтому зовет: «Повели мне придти к Тебе по воде», и Христос отвечает: «Приди». Итак, сначала должен был позвать Христос, лишь в ответ на его слово можно было сделать шаг. Призыв этот и есть его милость, зовущая из смерти в новую жизнь послушания. Зато теперь, когда Христос позвал, Петр должен покинуть лодку, чтобы к Христу прийти. Так ребёнок просит маму: «Спроси меня, не хочу ли я конфетку»… Сводить это к свободе воли, к свободе выбора означает сводить человека к машине. Человек не принимает решение - человек слышит другого и даёт другому возможность слышать себя. Конечно, без благодати не родиться. Но всё-таки есть же качественная разница между жизнью во чреве матери и жизнью после родов? Благодать зачинает, а первая молитва человека, просьба позвать - просьба, обращённая к Тому, Кто уже давно позвал - это как первый крик новорожденного. И недооценивать этот крик, сводить всё к благодати, игнорируя человека - всё равно, что отказываться праздновать день рожденья, а праздновать только день зачатия.

*

Рассказ о хождении по воде часто понимают не как реальное чудо, а как призыв к идеальной жизни. А все из-за того, что задолго до Христа сравнение жизни с морем стало расхожим. Но именно из-за Христа оно стало и неверным. Какое наше море! Лицо словно по океану плывем, а ниже лица... По людям ходим, а воображаем, что это волны волнуются. Переживаем, как бы нас не захлестнуло бурное море житейское - а часто вся бурность нашей жизни есть простое взбивание пены, как в бассейнах, где гигантские механизмы создают волны, на которых можно заниматься винсерфингом, но за которыми нет ни глубины, ни дали. Пена дней, не пена веков, пена вечности, единственно соразмерная человеку. Так что прежде, чем ходить по водам, нужно еще из пустоты самоудовлетворенности дойти до воды.

*

Мень однажды говорил своей прихожанке что-то о необходимости доверия Богу, используя традиционный для православной риторики топос "хождения по водам", как вдруг прихожанка удивилась: "А я плавать умею". Было много смеха, но ведь девушка попала не в бровь, а в глаз: коли человек жив, значит - не утонул в житейском море. Более того: именно в современном мире, где так много людей маргинализированных, живущих на пособия, люмпенизированных, не вполне вменяемых, которые в любом архаическом обществе быстро бы погибли от голода, они не только живут, но часто живут лучше, по крайней мере материально, чем "работяги". Стрекозы теперь с полным правом исполняют победный танец над телами муравьёв. И это замечательно для человека как особи: он наконец-то свободен от материи. Наконец-то Бог нужен не для того, чтобы не утонуть - нынче все могут по воде ходить, по воздуху летать - то ли стихии уплотнились, то ли люди разуплотнились, неважно, деньги как-то находятся. Бог нужен теперь только для того, чтобы за Ним идти, а по воде или по земле, неважно.

*

*

Ученик йога Рамакришны бросил наставника, а через десять лет вернулся и сказал: "Смотри, чему научили меня истинные йоги!" Подвел его к берегу реки и пошел по воде на другой берег. Потом вернулся. "И на эту глупость ты потратил десять лет? - сказал Рамакришна. - Я могу, не замочив ног, переправиться на другой берег, заплатив лодочнику один-единственный грошик". Есть довольно много людей, бредущих за Христом лишь потому, что у них нет ни гроша, либо (что чаще), потому что им жалко грош на перевозчика. Жизнь есть море житейское лишь в переносном смысле, и можно так всю жизнь и пробредить, думая, что ты идешь по воде, тогда как на самом деле ты просто плаваешь в утопизмах. А Христос есть не потому, что нет ни гроша, а потому что Он - есть. Поэтому особая вера в зрелом возрасте, когда человек понимает, во-первых, что "возможно все" - в худшем смысле, что можно выдумать любую глупость, поверить в любой вздор, сломаться, одурманиться; а во-вторых, когда человек все-таки не сломался, выжил без Бога, переправился почти до Стикса. Тут уже вера бескорыстная, вопреки видимости мира, а не вопреки невидимости Бога.