Мф, 22, 8. Услышав о сем, царь разгневался, и, послав войска свои, истребил убийц оных и сжег город их. №132 по согласованию. Фразы предыдущая - следующая. Фраза, конечно, вставлена и плохо вяжется с притчей. Даже, если бы не сохранилось варианта Луки, можно было бы понять, что это вставка. Если это межцарские отношения, то они - па-де-де, тогда лишь один ответчик, а не трое озабоченных и ещё "остальные". Ясно и то, с какого похмелья вставлена подобная фраза: кровавое похмелье после гибели Иерусалима. Мол, нас вы нас убивали, и Бог за нас отомстил. И где тут вдохновенность Святым Духом? А вдохновенность начинается там, где заканчивается отождествление себя с Богом. Вставил-то евангелист слова, возможно, с отчаяния, но всё же он вставил слова именно о Царе, а не о рабах. Он не призвал верующих брать оружие, он не призвал христианнейших царей (которые могли ему присниться лишь в страном сне) посылать войска к тем, кто не принимает Евангелия. Так в рассказе об Исходе слова, которые многих христиан мучают: "Бог ожесточил сердце фараона". Ну, ожесточил - но всё-таки именно сердце фараона, не Моисея! Вера воинственного человека не в том, чтобы воевать во имя Божие, а в том, чтобы в чужой войне усматривать волю Божию. В конце концов, от разрушения Иерусалима большинству христиан было очень и очень несладко. Это был и их святой город, и их родина. Верить в то, что разрушение Иерусалима - причём, каждое, а было их немало - от Бога, это всё равно, что верить, что если бы Гитлер завоевал Россию, это было бы от Бога. Это из серии "человекам невозможно, Богу всё возможно". Тяжело поверить в то, что Бог оборачивает человеческую воинственность во благо тех, кто от неё страдает? Что ж, тогда надо заниматься миротворчеством, к чему, собственно, Бог и призывает - чтобы не было армий, которые можно куда-либо послать, чтобы остались только свадьбы. * Вообще-то есть во всей этой притче некая подоплёка... Во всяком случае, для людей, знакомых с христианством не только по притчам. Выпить хорошего вина в хорошей кампании, - да кто ж откажется! Странная реакция приглашённых объясняется, может быть, тем, что они знают - путь на пир Христов лежит через крест Христов. От такого пира как не отбиваться всеми силами, включая убийство тех, кто приносит приглашеньице? Вот кому нечего терять, кому уже жизнь не мила и всё по барабану, кто возлежит на решётке вентиляции метрополитена и тем спасается среди московской зимы, - эти, конечно, пошли, им терять нечего. Крест неприятная вещь, но бомжевать на московских улицах ещё неприятнее, а уж про достоинство говорить нечего. Нормальный же человек... Впрочем, что считать нормой? Александра Македонского? Премудрого пескаря? Или среднее арифметическое - рядового американца-европейца? Впрочем, как раз средний европеец, возможно, и на крест пойдёт, и на пир - потому что каждый день жить без пафоса, без идеологии... Конечно, не всяк современный человек так живёт, но в среднем по палате обстановка приближается к Голгофе: никому ты не интересен, даже Бог тебя, кажется, оставил... или умер, результат один... Кругом одни разбойники и солдатики... террористы и антитеррористы, ещё вопрос, кто больше из тебя жил тянет... Да ещё всякие первосвященники на тебя орут из своих дворцов, что ты потребитель, эксплуататор и атомизировавшийся эгоист... На карлов великих и прочих истребителей, небось, не смели кричать... на лавочниках отыгрываются... Вот где настоящий фундамент христианской цивилизации: когда человек именно "на поле своем и на торговле своей", а не на пиру с дружным коллективом религиозником - и всё-таки пытается стать и быть человеком... Кто несёт крест индивидуализма без агрессии, а с милосердием к окружающим, того на пир, возможно, не пустят, но к тому и сам Иисус с пира, отпросившись у Отца, придёт; да и Отец, наверное, Сына не оставит... |
