Мф, 22, 40 на сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки.

В Мк. 12, 32 окончание иное, более развернутое: "Книжник сказал Ему: хорошо, Учитель! истину сказал Ты, что один есть Бог и нет иного, кроме Его; 33 и любить Его всем сердцем и всем умом, и всею душею, и всею крепостью, и любить ближнего, как самого себя, есть больше всех всесожжений и жертв. 34 Иисус, видя, что он разумно отвечал, сказал ему: недалеко ты от Царствия Божия. После того никто уже не смел спрашивать Его".

По согласованию №133; Фразы предыдущая - следующая.

Синодальный перевод не передаёт, к сожалению, своеобразия оригинала, в котором сказано: "На этих двух заповедях весь Закон подвешен и Пророки" (Грилихес, 2004, с. 118). Странный образ "висящего" Закона - черта иврита "мишнаитского" - "висеть" означает "зависеть". Не сразу понимаешь, что и в русском языке "зависеть" от того же корня, что и "висеть".

Как можно "висеть", да ещё на такой абстракции как любовь? Всё в мире делится на то, что держит, и то, что держится. Виселица - держит, висельник - держится. Все человеческие выражения о Боге, начиная со слова "Бог" - висельники, мертвецы, дохлые метафоры, пустые сравнения. Попытка повесить небо за землю. Единственное исключение - слово "любовь". Оно - не антропоморфизм, и теоморфизм. Тут не Божие подвешивается за человеческое, а наоборот. Любовь - только Божия. Бог есть Любовь. Наименование любых человеческих чувств и отношений - в семье, в дружбе, в браке - словом "любовь" это подвешивание человеческого к Божьему. Нельзя объяснить, как можно "любить Бога" - это понятно. Нельзя объяснить и как можно "любить жену", "любить мужа" - это не очень понятно, потому что сплошь и рядом принимается за аксиому, что то, что у мужа и жены - любовь. Потом удивляемся... Любовь Божия одна существует. Она - эталон. Только в отличие от человеческих эталонов любовь Божия доступна ежесекундна. Она пронизывает весь мир, заставляя думать, что мир и есть Бог. Она проявляется во всём, что происходит с нами, в приятном и в горьком, в понятном и непонятном. К ней нужно стремиться, её нужно видеть, ей давать пробиваться и через нас (она сама деликатна и нас пробить не будет). Тогда всё - и духовное, и материальное, и закон, и пророки, будет, наконец, оторвано от земли и окажется в воздухе - повешенное за Небо.

*

У Мф. и Лк. странно выглядит диалог Иисуса с книжником. Точнее, диалога нет. Книжник спрашивает о важнейшей заповеди. Иисус говорит - любить Бога и ближнего. Книжник хвалит Иисуса. Иисус хвалит книжника. И только у Мк. есть крошечная деталь, которая придаёт всему смысл. Книжник не просто повторил про любовь, но завершил словами: "любить ближнего, как самого себя, есть больше всех всесожжений и жертв".

Тут, стоит заметить, нет поставления любви к ближнему выше любви к Богу, характерному для неверующих, которые о любви к Богу рассуждают абстрактно. Верующий понимает, что любовь к Богу вне пределов человеческой воли и власти. Любовь к Богу - сверхъестественное. Любовь к себе - естественное. Любовь к ближнему есть сверхъестественное чудо, растущее из реальности естества. Расти означает подыматься вверх - в Небо, к Богу.

Любовь к ближнему часто ощущается как жертва своими интересами, своей жизнью. Нет - любовь больше жертв. Это не означает, что жертвы не нужны в принципе. Небо больше земли, но и земля нужна. Царство - Небесное, а находится на земле. Только про землю не нужно понимать, это и так ясно, мы - земные. Мы любим и умеем жертвовать - конечно, в основном другими, но и кое-чем своим иногда можем пожертвовать, если высчитаем, что взамен получим больше. Саму любовь наша гордыня превращает в самопожертвование и гордится, что любит. А надо просто радоваться и любить, даже когда нечего дать любимому - как нечего дать Богу, любящему всех и дающего всем всё.

Царство близко ко всем, но не все близки к Царству. "Близок локоть, да не укусишь". А ты перестань кусаться - и не только локоть, но даже немного более недостижимый Бог знает ближе ближнего.