Мф. 22, 43: Говорит им: как же Давид, по вдохновению, называет Его Господом, когда говорит:

Мк. 12, 36 Ибо сам Давид сказал Духом Святым: сказал Господь Господу моему: седи одесную Меня, доколе положу врагов Твоих в подножие ног Твоих.

Лк. 20, 42 а сам Давид говорит в книге псалмов: сказал Господь Господу моему: седи одесную Меня,

№133 по согласованию. Фразы предыдущая - следующая.

У Матфея Давид говорит "по вдохновению", у Марка - "Духом Святым", у Луки просто "говорит". Легко выстроить восходящую линию - или, напротив, нисходящую. Понятно, что, скорее, восходящую, потому что ясно, зачем вписывать "по вдохновению", зачем уточнять "Духом Святым", а вот зачем это всё вычёркивать - непонятно. Хотя... Современный мир - и современные христиане - склонен именно вычёркивать слова о вдохновении. Не само вдохновение, а именно упоминание о нём. Обычно это объясняют целомудрием, нежеланием обнажать интимное перед посторонними, но само это объяснение - слишком целомудренно. Оно не напоминает о том, с каким бесстыдством эксплуатировались слова о Духе Святом в истории Церкви - эксплуатировались ради отнюдь не вдохновенного властолюбия и самоутверждения. Молчание о вдохновении - своего рода табу, запрет вводить в Святая Святых равнодушного чужака. Главное же - переход от "равнодушный чужак" к "человек, вдохновенный тем же духом, что и я" - такой же невероятный, как переход евреев к свободе по дну Красного моря. Однако, совершается же этот переход, совершается вновь и вновь. Иисус Своими толкованиями не помогает этот переход совершить, но помогает понять, что налицо странность непонимания, странность неволи, что есть сама проблема порабощённости неведению - и, следовательно, необходимость её решать.