Мф 23 25 Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что очищаете внешность чаши и блюда, между тем как внутри они полны хищения и неправды.

№134 по согласованию. Фразы предыдущая - следующая.

Лк. 11, 37 Когда Он говорил это, один фарисей просил Его к себе обедать. Он пришел и возлег. 38 Фарисей же удивился, увидев, что Он не умыл [рук] перед обедом. 39 Но Господь сказал ему: ныне вы, фарисеи, внешность чаши и блюда очищаете, а внутренность ваша исполнена хищения и лукавства.

№60 по согласованию

Лука помещает обличения фарисейщины в неожиданный контекст: Иисус не вообще разворачивает некую часть Своего видения мира (как это у Матфея), а Он оказался в глупейшей ситуации: пригласили в гости и выставили на посмещище - мол, рук не помыл! Понятно, что тут не двое человек участвуют: фарисей вряд ли был один, скорее - с друзьями (и у Луки эпизод заканчивается тем, что "книжники и фарисеи" засыпают Иисуса вредными вопросами), Иисус был приглашён уж точно не один, а по крайней мере с Тремя, а то и с Двенадцатью. В этой ситуации "удивление" фарисея - не агрессия, а, скорее, самооборона. Если бы фарисей промолчал, сказал бы кто-нибудь другой. "Удивился" - это ещё очень вежливо. "Гость в дом - Бог в дом", - пословица старая и банальная. "Бог в дом - враг в дом", - вот это куда точнее описывает пришествие Христа. Евангелие всё - одна сплошная провокация, которая продолжается, хотя фарисеи и книжники вновь и вновь пытаются взять Иисуса под контроль и отмыть добела. А Он предлагает полюбить Себя грязным - чтобы и других людей полюбить грязными. Сперва любовь - потом чистота. С одной стороны, благая весть. С другой стороны - это сколько ж и кому убираться потом?! Вот ужо на Страшном Суде Бог станет мыться (у Луки сказано именно, что Иисус "не помылся", хотя ясно, что речь идёт именно о руках). Мало не покажется - ведь на руках Бога нет иной грязи, кроме людей.

*

Евангелие как исторический источник сообщает любопытную деталь: и в древности, как ныне, мужчины лишь споласкивали посуду снаружи, а внутри не отмывали, как это делают женщины. Потому что женщины моют посуду, чтобы чистой была, а мужчины моют посуду для женщин. Нет женщин – не моют. Один мой знакомый священник (безбрачный) утверждал, что специально покупает чёрную посуду, на ней грязь не так заметна. Видимо, это была шутка, потому что на чёрном грязь-то как раз заметнее.

Чистота в религиозной жизни – не для людей, для Бога. Бог оказывается въедливой хозяйкой на небесах. Но видит Он лишь то, что снаружи. Жертвы ему надо приносить «без пятна и порока» - но пороки и пятна сугубо внешние. Вот уж антропоморфизм так антропоморфизм. Собственно, вся беда фарисейства именно в неспособности или в нежелании глядеть вглубь и, соответственно, в презумпции грязи во всяком скрытом месте. Если неизвестно, чиста ли женщина в смысле месячных, значит, считать нечистой. Если неизвестно, соприкасался ли человек с язычником или мертвецом, будем считать соприкасавшимся.

Внутренняя грязь, тьма в человеке – с этого начинается эпизод, когда Иисус говорит об освещении тела так, что в нём не было ни одной тёмной части (разумеется, внутри, снаружи-то света предостаточно). Как достигнуть внутренней чистоты? Прощать и любить. Интуитивно-то человек – падший человек – склонен полагать, что, когда он прощает, то хорошо становится другому, когда любит – другого просветляет и очищает. У Бога, как видим, другой взгляд…

*

Иисус - на церковнославянском - упрекает фарисеев не в том, что они моют посуду только снаружи, а в том, что они "крестятся" (Мф. 23, 25, то же Лк 11, 39). Ну, правильно - крещение ведь и есть очищение. Но все равно смешно представить себе, как Господь упрекает православных, которые крестятся как можно чаще (а кто не проходил через такое состояние, когда хочется креститься вообще по любому поводу). А ведь на самом деле крест - и крестное знамение, соответственно - есть напоминание не об очищении, а об осквернении тела Распятого и в буквальном, физиологическом смысле - ибо распятый человек покрывается потом, кровью, грязью - и в духовном смысле, если верить расхожей фразе "ни за что у нас не наказывают". Вот эта вера в то, что никого напрасно не распинают, что нет дыма без огня и, соответственно, что не бывает огня без дыма - а он бывает, и это огонь Пятидесятницы - вот эта вера и губит куда больше всякого неверия.

*

Простой текст, а для историков головная боль. Не просто так это изречение, имеющееся и у Матфея, и у Луки, в согласовании евангельских текстов «Брюссельской Библии» оказалось в совершенно разных местах. В евангелии Фомы (89/93) образ вывернут:

«Иисус сказал: Почему вы моете внутри чаши (и) не понимаете того, что тот, кто сделал внутреннюю часть, сделал также внешнюю часть?»

При этом у Матфея отсылки к Творцу вообще нет, а у Луки отсылка прямо противоположная: «не Тот же ли, Кто сотворил внешнее, сотворил и внутреннее?» При этом некоторые древние рукописи Луки меняют порядок, так что он совпадает с чтением Фомы, и у некоторых древних же христианских авторов фарисейство – это мытье именно внутренней части чаши.

На первый взгляд, перестановка бессмысленна – формализм противостоит сердечности как форма содержанию, кожа – сердцу. Есть даже изящное толкование – мол, в евангелии Фомы речь идет не о фарисеях, они вообще не упоминаются в этом отрывке, так что тут просто указание, как ученики Иисуса должны мыть посуду. Ничего мистического или этического.

Вообще забавно разделить мужчин на тех, кто моет чашки только снаружи, и тех, кто моет чашки только внутри. Это вполне реальная проблема, недаром мудрецы Талмуда ее обсуждали (Беракот 51а, Келим 25, 1-9). У обоих сторон своя формальная правота. Зачем мыть снаружи, ведь инфекция может проникнуть в организм лишь с едой, которая внутри! Зачем мыть внутри – посуда стоит на полках так, что видно лишь внешнюю часть!! А микробов придумали сотрудники санэпиднадзора, чтобы взятки получать!!!

При этом к этому месту есть две неявных параллели. Одна – одно из самых интересных мест Фомы:

«Иисус сказал им: Когда вы сделаете двоих одним, и когда вы сделаете внутреннюю сторону как внешнюю сторону, и внешнюю сторону как внутреннюю сторону, и верхнюю сторону как нижнюю сторону, и когда вы сделаете мужчину и женщину одним, чтобы мужчина не был мужчиной и женщина не была женщиной, когда вы сделаете глаза вместо глаза, и руку вместо руки, и ногу вместо ноги, образ вместо образа, - тогда вы войдете в [царствие]».

Такая вот лента Мебиуса. Мужчина здесь, между прочим, - форма, а женщина – содержание.

Есть и другая параллель, которую специалисты, грешным делом, забывают, потому что в ней не упоминается внешнее и внутреннее. Когда Иисус умывает ноги ученикам – это что? Более того, когда человек крестится, совершает омовение от грехов – это разве не мебиус, не единство внешнего и внутреннего?

В конце концов, если моешь бокал от шампанского, то приходится оттирать и снаружи, и внутри. А кто сказал, что человек – сковорода, а не бокал с шампанским? Нет, ну вы докажите, докажите!

«И то делать, и этого не прекращать», - не случайно этот призыв завершает – у Матфея предваряет – рассуждения о посуде (Мф. 23, 23; Лк. 11, 42). Односторонность законничества несомненна – и дело не в том, законничество, юридизм, канонопоклонство из двух сторон следят лишь за одной. Засада в том, что для них только одна сторона и существует. Мир одномерен и прост – законничество и есть та самая простота, что хуже воровства. Законничество не различает внешнего и внутреннего, оно не считает, что чистит ту или другую сторону, для него сторона одна, то есть, и не «сторона» вовсе, а просто единственная реальность. Мир становится воображаемой плоскостью без толщины, развоплощается.

Путаница в передаче слов Иисуса объясняется просто: для Иисуса Закон – это не инфантильные игры законников, это полнокровная жизнь. Поэтому Он так твёрдо говорит о том, что ни одна черта из Закона не должна быть нарушена – потому что речь идёт не о буквах и текстах, а о невидимых струнах мироздания, придающих материальному духовное измерение. Нельзя допускать к операции человека, который знает анатомию лишь по атласу, по двумерным изображениям, и никогда не прикасался хотя бы к манекену, не видел даже скелета. В природе не существует внешнего и внутреннего, они лишь порождение человеческой ограниченности, антропоцентризма и односторонности. Мы всегда по одному сторону баррикады – или судейского стола. А Творец – по обе стороны, и Он спасает – моет – человечество так, что и изнутри горячо, и снаружи щекотно.