Мт. 26, 74 Тогда он начал клясться и божиться, что не знает Сего Человека. И вдруг запел петух.

Мк 14, 71 Он же начал клясться и божиться: не знаю Человека Сего, о Котором говорите.

Лк. 22, 60 Но Петр сказал тому человеку: не знаю, что ты говоришь. И тотчас, когда еще говорил он, запел петух.

Ио. 18, 27 Петр опять отрекся; и тотчас запел петух.

№151 по согласованию. Фразы предыдущая - следующая.

Петр, отрекаясь от Христа, говорит, что не знает "этого человека". Так один из президентов США солгал под присягой, отрицая супружескую измену: он назвал любовницу "эта женщина". Благодаря чему и не покраснел. Действительно, разве он изменил жене с "этой женщиной"? Нет - он изменил жене с ангелом во плоти, с нежным чудом ласки и экстаза, которой он не шептал в мгновения экстаза: "Эта женщина, как я тебя люблю!" - а шептал что-то совсем другое. Человек становится христианином не тогда, когда признает Иисуса Сыном Божиим, Богочеловеком, Мессией. Это Петр признавал, а что проку! - а когда находит для Иисуса то единственное имя, которое будет именем Божиим для меня. Что у человека есть какое-то самое важное, таинственное имя, которое может и должен знать лишь его Создатель, это уже с древности понимали и нагромоздили вокруг этого кучу суеверий, как и вокруг единственности имени Божьего. Иисус и казнили-то за то, что Он посмел назвать себя именем Творца. А счастье в том, что у Бога миллиарды имён, и они не существует где-то в небесной канцелярии за семью печатями. Каждый должен догадаться, как назвать Бога, чтобы соединить веру, любовь, и надежду, чтобы выразить в этом имени всё то, что хочется сказать любимому человеку - и ещё более того. Тут недостаточно волевого усилия, интеллектуального, это нужно выстрадать, вытерпеть, выносить, выдохнуть из себя каждому человеку - и тогда воля человеческая сольётся вполне с волей Божией.

Мф. 26, 74: (Мк. 14, 72). Петр испугался женщины. Валентина Кузнецова (2000, с. 288) подчеркивает, что свидетельство женщины просто не было бы принято в суде, поэтому Петр испугался напрасно. От имени мужчин хотелось бы за Петра вступиться (хотя и обидно, что в патриархальном обществе женщин низводят до положения вещи, к тому же весьма ненадежной). В любую эпоху закон с удовольствием нарушают прежде всего те, кто должен его соблюдать. Женщина не могла быть свидетелем, но никто не мешал ей поделиться своим открытием с мужчиной. Петра бы арестовали, а уж потом не составило бы особого труда выяснить, кто он и откуда. Евангелисты к тому же упоминают, что после женщины к Петру прицепились мужчины. Другое дело, что власти вроде бы с самого начала собирались ограничиться Иисусом, и это было умно, потому что без Иисуса ученики были бы именно тем, чем и по сей день являются многие христиане, не имеющие духа Христова: безобидной тусовкой или, что еще необиднее, премудрыми пескарями, в принципиальном разъединении предающимися "духовному росту". И вот кричит петух (три часа ночи, смена стражи под сигнал, который римляне так и звали: "галлициний", "петушиный"). Сработала психологическая мина, заложенная Иисусом, Который, как опытный педагог, соединил самое неосязаемое и абстрактное - верность - с очень конкретным: пронзительным звуком, пробирающей до костей ночной прохладой, жаром костра, с испугом, самым постыдным для мачо - испугом перед женщиной.