Мф 27, 29 и, сплетши венец из терна, возложили Ему на голову и дали Ему в правую руку трость; и, становясь пред Ним на колени, насмехались над Ним, говоря: радуйся, Царь Иудейский!

Мк. 15, 17 и одели Его в багряницу, и, сплетши терновый венец, возложили на Него; 18 и начали приветствовать Его: радуйся, Царь Иудейский!

Ио. 19, 2 И воины, сплетши венец из терна, возложили Ему на голову, и одели Его в багряницу,

№157 по согласованию. Фразы предыдущая - следующая.

Спустя несколько лет после суда над Иисусом - в 38-м году - в Египте начались еврейские погромы. Начались они с малого: местная "золотая молодёжь" стала издеваться, как могла, над Агриппой I, внуком Ирода, который правил Иудеей. Агриппа был ровесником Иисуса, умер чуть позже, в 44-м году, но самое обидное - для Агриппы - что он не был евреем. Антисемитизму, разумеется, на это плевать. Евреи старались Агриппу его неееврейством не попрекать - пока он был жив. Агриппа по мере сил изображал из себя набожного еврея.

Филон так описал развлечения александрийских антисемитов:

"Был там один безумец по имени Карабас; его помешательство не было буйным и жестоким (приступы такого безумия обычно непредсказуемы и для тех, кто им подвержен, и для окружающих), но более тихим и кротким. Этот Карабас дневал и ночевал под открытым небом, нагой и совершенно равнодушный к жаре и к холоду, служа забавой праздным юнцам. Пригнав несчастного к гимнасию, его поставили на возвышенье, чтобы всем было видно, соорудили из папируса нечто вроде диадемы, тело обернули подстилкой, как будто плащом, а вместо скипетра сунули в руку обрубок папирусного стебля, подобранного на дороге. И вот он, словно мимический актер, обряжен царем и снабжен всеми знаками царского достоинства, а молодежь с палками на плечах стоит по обе стороны, изображая телохранителей. Потом к нему подходят: одни — как бы с изъявлениями любви, другие — как будто с просьбой разобрать их дело, а третьи — словно прося совета в государственных делах" (Против Флакка, 6).

Вполне возможно, кстати, именно этот Карабас застрял в голове у Алексея Толстого с гимназических времён: помнилось что-то смутно про спектакль и издевательство, вот и переименовал Манджафоко оригинала в Карабаса. То ли над ним издевались, то ли он издевался, то ли он царь, то ли он раб, то ли юродивый, то ли спаситель мира... Это ведь всё так условно перед лицом смерти. Христианское юродство делает противоположное: снимает царственное достоинство человека, возвращается в состояние несчастного александрийского карабаса. А суть царства усвоена верно: Спаситель есть Судия. Нельзя судить не только потому, что Иисуса осудили неправильно, но потому, что Иисус судит правильно.

*

Терновник - препакостный сорняк, в качестве такового его часто упоминал Иисус. Связь между этим сорняком и царским достоинством - не солдатами придумана. Священное Писание - в отличие от своих читателей - крайне нехорошо относилось к монархии. Рассказ об установлении монархии при Сауле - преязвительнейший фельетон в адрес монархистов, которые прямо названы ослами (1 Цар. 8, 16).

Но была и более ранняя попытка, неудавшаяся, когда царём провогласил себя Авимелех. Начал с того, что вырезал всех своих братьев. Успел убежать один, Иофам, который опубликовал (путём выкрикивания) притчу о монархии. Деревья решили выбрать себе царя и предложили престол маслине. Та отказалась - она и без трона важнее всех, и ухаживают за нею более, чем за другими. Предложили виноградной лозе - опять отказ: "Оставлю ли я сок мой, который веселит богов и человеков".

(Кстати, нынче люди, которые трусят взять на себя ответственность совершать Евхаристию на соке - например, в тюрьме только так разрешают - утверждают, что Иисус служил именно на соке; ну да,  слово употреблено "сок", только этот "сок" опьянял...).

Тогда предложили корону терновнику, который охотно согласился и пообещал, что всем деревьям будет мир и покой под его тенью. В этом месте положено хохотать, но благочестие отшибает даже чувство юмора. Тень от колючей проволки - гениальная острота.

Так что терновая корона - издёвка не только над Иисусом, но над монархией. А кто сказал, что солдаты были монархисты? Цезарь, во всяком случае, был не царём - он был императором, разница как между премьером и главнокомандующим.

Слова Иисуса о том, что, кто хочет быть первым, должен всем служить, тоже  иначе звучат в свете, исходящем от терна (им, как саксаулом, ещё и топили, почему в притче Иофама терновник угрожает сжечь все кедры ливанские огнём, который из него выйдет). Чем служить будем? Что умеем, кроме как командовать? Терн - он ведь как скелет, а где мясо, жирок - тук? И вот лезем к людям со своими услугами,  ничего не умея и не желая учиться, а те от нас отворачиваются и умоляют: ладно, побудьте рядом, но только ради Бога ничего не трогайте!

* * *

В христианской (точнее, католической) психологии XVII-XIX веков стало традицией размышлять над тем, как же было больно Иисусу - психологически от унижения, физически от шипов тернового венца. Но Иисус наверняка не чувствовал себя униженным, в Нем не было гордыни. Он почти наверняка (к счастью!) не испытывал большой боли от тернового венца - потому что это был венец не для причинения страданий, какой задним числом выдумали европейские художники, шипами внутрь, к голове - а венец шипами наружу, из пальмовых веток с длинными иглами, и изображал этот венец ореол из солнечных лучей: на монетах императоры изображались в таком ореоле. Более того: евангелисты упоминают эти детали не для того, чтобы вызвать сочувствие к Иисусу, а с совершенно рассудочной, начетнической даже целью: чтобы показать, как сбылось пророчество Исайи (50,6-7; 53, 3-5).

Это не означает, что сострадать Спасителю незачем. Надо внимательно всматриваться в страдания Иисуса не потому, что они велики, а потому, что всякое страдание велико, если в него внимательно всмотреться. Грех мазохистской психологии, которая всматривается в великие страдания Господа, отождествляя себя с ними, в том, что она за этими страданиями перестает видеть страдания маленькие, страдания окружающих, даже свои собственные страдания. А Иисус пострадал, чтобы люди стали внимательнее к страданиям ближнего - и, поняв, что и человеку больно так же, как Богочеловеку, перестали хотя бы увеличивать эти страдания.

*

Смеялся ли Иисус - не слишком важный вопрос, Как не слишком важно замечание Златоуста, что Иисус не смеялся, потому что евангелисты об этом не упоминают (комментарий на Мф. 6,6). Важно другое: над Иисусом - смеялись. Насмехались!

Холивел (2008, гл. 10) отмечал как важную деталь, что солдаты собрались вместе. "Весь полк" - в русском переводе (Мф. 27, 27). Деталь не случайная. Смех превращается в средство пытки именно в коллективе. Не надо только сразу говорить о "стадности" - коллектив так же отличается от стада, как человек от животного. При собирании вместе угасает человеческое, но разгорается не животное - животные не распинают друг друга - а сатанинское.

Сегодня кажется невероятным, что существовала традициями осмеяния именно того, кто приговорён к смерти. То ли дело выполнить последнее желание! Но разве с последним желанием не самая горшая насмешка? Что бы промолчал Иисус, если бы Его спросили о последнем желании?

Только потому, что среди высмеянных оказался Иисус, осмеивание приговорённых - и само приговаривание к смерти - кажутся варварскими. А так в этом не больше варварского, чем в слове "дурак". И не меньше!!!

Стоит попомнить, что речь идёт не вообще о "коллективе", а о солдатах. Тот же Холивел подчёркивает, что античные авторы особо выделяли солдатский "хубрис", насмешку как средство отдыха от армейский тягот. Не исключено, что и "багряница" - это разновидность именно военной одежды.

Человек античности привык к тому, что боги - те, кто смеётся хорошо, потому что они сильнее людей. Боги насмехаются вволю - одни ослиные уши неудачливого соперника Аполлона чего стоят. Неудивительно, что рассказ об Иисусе сам становился предметом насмешек - разве может Бог быть объектом насмешек? Он должен насмехаться, открыто писал Цельс (2,33), а не давать насмехаться над собой. Вот чтобы победить такое представление о божестве - глумливом, высокомерном, хамском - и нужен Иисус под насмешками стражников.