А. И. Мальцев

МОСКОВСКИЙ ФИЛИППОВСКИЙ СОБОР 1769 г.

Московский филипповский собор 1769 г. // Старообрядчество в России (XVII–XX вв.). М., «Языки русской культуры», 1999. С. 280–289 (0,6 п. л.).

В исследовательской литературе уже отмечалась необходимость уделения серьезного внимания изучению старообрядческих соборов. В частности, Н. Н. Покровский писал: «С допетровских времен этот институт дожил до наших дней, меняясь в зависимости от многих обстоятельств, но при этом оставляя неизменной главную идею, заложенную в его основе. Это общеправославная идея соборной истинной церкви... Старообрядчество стремилось наследовать этот фундаментальный принцип. При этом в условиях оппозиции государству и официальной церкви, тайного существования многих общин, быстрого разделения на различные согласия и отсутствия в большинстве из них всех трех чинов церковной иерархии характер соборов неизбежно претерпевал важные изменения. Вместо соборов епископов возникли соборы наставников или других руководителей... общин вкупе с авторитетными иноками... зачастую общины избирали на собор своих делегатов и из рядовых членов. Во многих случаях собор стал приближаться, таким образом, к другому традиционному институту Руси — мирскому (земскому) собранию»1. В особенной степени это касается соборов представителей беспоповских согласий.

Старообрядческие соборы созывались по мере необходимости для решения важнейших вопросов, касавшихся жизни и деятельности какого-либо старообрядческого согласия, иногда нескольких согласий. Итогом соборов, как правило, становились соборные постановления, или соборные послания, письма, скрепляемые подписями участников.

Источники свидетельствуют о значительной интенсивности проведения соборов московскими филипповцами в 60-х гг. XVIII в. В частности, в старообрядческих сочинениях неоднократно упоминаются соборы, проведенные в Москве в 1765, 1766, 1769 гг., а также соборы, проходившие при активном участии москвичей в Поморье в 1760 и 1762 гг.

Как нам представляется, это прямо связано с протекавшим в 60-х гг. XVIII в. процессом самоорганизации московской филипповской «балчужной»2 церкви. В 1762 г. значительная часть московских поморцев в силу ряда обстоятельств окончательно определилась в качестве сторонников филипповского учения, размежевавшись как со знаменитой поморской Выговской пустынью, так и с федосеевским согласием. В последующие несколько лет формировалась организационная структура «балчужной» церкви, определялись ее идейные позиции, место среди других старообрядческих согласий и взаимоотношения с ними.

Последний вопрос обсуждался едва ли не на каждом из филипповских соборов 60-х гг. XVIII в. Проблема взаимоотношений между различными старообрядческими согласиями представляет значительный интерес и нуждается во всестороннем изучении.

До перехода на филипповские позиции московская поморская община признавала авторитет и руководство Выговской пустыни. С другой стороны, московские поморцы имели очень тесные контакты с московскими федосеевцами, причем до начала 60-х гг. XVIII в. отношения между двумя церквами в целом можно охарактеризовать как союзные. Правда, союз этот был очень непрочным и нередко нарушался3. Обе стороны не вполне доверяли друг другу, но вместе с тем постоянно искали пути и возможности для сближения. В начале 60-х гг. XVIII в. на первый план выходит другая тенденция — московские поморцы стремятся создать самостоятельную церковь. Это самоопределение началось с заключения непосредственного союза с авторитетными филипповскими наставниками и разрыва отношений с Выгом (1760 г.). Затем произошло размежевание с федосеевцами (январь 1762 г.). Естественно, перед «балчужными» встал вопрос об отношении к представителям других старообрядческих согласий, причем, прежде всего, к их ближайшим конкурентам и непосредственным соседям — федосеевцам.

В ноябре—декабре 1760 г. в Поморье местными филипповцами, а также приехавшими туда представителями общин Москвы и Ярославской губернии было принято соборное письмо, определявшее отношение к федосеевцам. Речь шла о вопросах, традиционно разделявших две ветви беспоповщины: о титле на кресте, староженческих браках, торжищном брашне и др.4 Собравшиеся отметили, что федосеевцы продолжают придерживаться своего «неправого» учения, а один из главных федосеевских наставников — Евстрат Федосеев прямо заявляет, что не желает менять своих позиций. Поэтому было принято решение с ними «общения не иметь», пока они не исправятся в показанных винах5.

В январе 1762 г. по инициативе московских филипповцев союзные отношения между ними и федосеевцами были прерваны. Вместе с тем некоторые филипповские руководители продолжали поиск компромиссных решений, сохраняя церковное общение с федосеевцами. Источники упоминают в этой связи имена иноков Феоктиста и Варлаама. Их позицию проясняет письмо инока Варлаама к московским федосеевцам Илье Иванову и Федору Аникину от 30 октября 1762 г. Вот что он пишет: «Я, нижеименованныи, имею ныне с вашим состоянием мирное и единообщителное пребывание, но понеже на таковыи мир вступил я без позволения отцев моих, ибо отцев наших (которыя в поморских пустынях странствуют) всеобщее и всекупное приказание нам было (словесное и писменное), чтоб не миритися с вами, кроме того, что разве мнителных нам вещех чинно и явно исправилися. И того ради, когда с вашея страны говорили мне о мире, то я сие реченное от отцев моих приказание всем предлагал, чего ради и мирнаго соединения с вами не хотел возимети. Но когда наконец вы, Федор Аникиевичь, просили мене о мире и предлагали словесно, что якобы вы уже поправилися и... ты, наконец, такое мне выговорил слово, что я, де, всеми силами то зделати потщуся, что ваших отцев всех во единокупное со всеми нами согласие привести и безсомнителных учинити, как возможно, постараюся. От коего сего твоего слова восприял я надежду, что вы потщитеся отцев наших писмянным изъявлением о чистои своеи поправке уверити и тем в согласие привести. Почему я, смотрителне надеючися на таковое обещание, возъимел с вами мир и доныне имею». Инок Варлаам снова собирался ехать в Поморье на собор и хотел, чтобы федосеевцы подтвердили серьезность своих намерений письменным исповеданием за подписью рук настоятелей, чтобы представить его своим единоверцам6. По-видимому, желаемого он не получил.

В декабре 1762 г. филипповские наставники Москвы и Ярославской губернии снова отправились в Поморье, где соборно обсудили ряд вопросов, в том числе об отношении к федосеевцам. Было решено с федосеевцами «общения не иметь», причем лица, скомпрометировавшие себя излишней лояльностью по отношению к этому согласию, принесли перед собором покаяние. Сначала это сделал известный в Поморье филипповский проповедник инок Иона, а затем «московския прощалися за свое безсоветное самочинное с федосеевыми сообщение пред поморскими стариками». По общему решению инок Феоктист подготовил текст соборного постановления. Оно было принято, по-видимому, в са­мом начале января 1763 г. федосеевцам предлагалось оставить их «заблуждения», «положить... начало пред церковью и проститься», после чего союзные отношения с ними могут быть восстановлены. По возвращении московских филипповцев из Поморья 30 января 1763 г. состоялось их собеседование с федосеевскими наставниками. Каждая сторона настаивала на своем, согласие достигнуто не было, отношения между двумя общинами еще больше испортились7. Инок Феоктист вскоре после возвращения с собора отказался от своей подписи. Он счел решения собора чрезмерно либеральными и стал настаивать, чтобы федосеевцы всей церковью, без исключения, «исправились» по всем предъявленным им филипповцами претензиям и подтвердили это письмом, подписанным всеми наставниками. Только после этого, по его мнению, можно было бы поставить вопрос о примирении двух церквей8.

Обратим внимание, что на соборе 1762 г. речь все еще идет о возможном примирении двух согласий, а не о частных случаях перехода из федосеевского согласия в филипповское. Когда надежды на примирение церквей рухнули, филипповцы обратились к разработке правил, регулирующих именно частные случаи перехода из одного согласия в другое. Собор, состоявшийся в Москве 6 февраля 1765 г., постановил налагать на переходящих в филипповское согласие федосеевцев епитимью в виде трехсот поклонов и пятнадцатидневного поста. Аналогичный порядок приема был установлен и по отношению к поморцам9.

Затем требования к переходящим в филипповское согласие еще более ужесточились. Основой этого стало имевшее далеко идущие последствия решение филипповских наставников рассматривать представителей несоюзных им старообрядческих согласий как еретиков. Это влекло за собой применение по отношению к ним православных пра­вил, определяющих порядок приема еретиков по первому, второму или третьему чину. Федосеевцы, поморцы, а также обособившиеся от филипповцев около 1766 г. странники, по определению филипповских наставников, считались еретиками второго чина. Точку зрения московских филипповцев по данному вопросу раскрывает, помимо публикуемого ниже соборного постановления 1769 г., сочинение, написанное около 1770 г., — Ответы на шесть вопросов поморца Ивана Романова10. Московский филипповец, впоследствии возглавивший странническое согласие, инок Евфимий называет авторами этого сочинения братьев Алексея и Григория Яковлевых — фактически руководивших в этот период «балчужной» церковью11.

Отвечая на вопросы Ивана Романова о трех согласиях — поморском, федосеевском и странническом, братья Яковлевы характеризуют их как «еретические» и последовательно перечисляют их «ереси». В силу такой характеристики крещение, полученное в любом из этих согласий, приравнивается к еретическому крещению («на всех сих согласеи крещение, яко вне церкви сущих, снитие Святаго Духа не исповедуем») и нуждается, по мнению Яковлевых, в «навершении». Каким образом? «От... онех... разногласных трех согласеи приходящих, — пишут Яков­левы, — приемлем мы яко от втораго чина еретическаго и разумеем достоиных их быти прииматися под таину миропомазания. А понеже у нас миропомазания таины, за оскудением ныне священных чинов, не имеется — и того ради навершаются у нас таковии приходящии покаянием, молитвою, слезами и постом». Что же касается обязательного в таком случае, по правилам православной церкви, проклятия «ересей и ересеначальников», то, отмечают Яковлевы, «понеже мы, нижаишии, ныне в неприсудствии священных чинов и от перваго чина еретическаго — никониан — бес проклятия ересеи и ересеначалников, и того ради и от сих трех согласеи приходящих приемлем бес проклятия же ересеи и ересеначалников, с крепким точию православныя веры обетом»12.

Порядок приема переходящих к филипповцам представителей несоюзных с ними согласий как еретиков второго и третьего чина подробно обоснован и закреплен решением филипповского собора, состоявшегося в Москве в январе 1769 г. Текст соборного постановления 1769 г. опубликован ниже. Датировать собор январем 1769 г. позволяет приписка в конце текста («написася лета от мироздания 7277, месяца генваря»). Кроме того, в нашем распоряжении есть список послания известного московского филипповского наставника Василия Матвеева к его ярославским единоверцам с изложением решений собора. Послание написано 20 февраля 1769 г.13 Подчеркнуть последнее важно, так как в двух филипповских сочинениях приведена иная дата собора, установившего правила приема переходящих в филипповское согласие поморцев и федосеевцев через шестинедельный пост (именно такой пост, по мнению филипповских наставников, полагалось применять в качестве «навершения» крещения при приеме еретиков второго чина). В одном из этих сочинений написано: «7278 года в декабре месяце совет был при Василии Матфеиче и при Тимофеи Андреиче Дуниловском и прочих, а кроме Михайла Григорьевича и прочих, принимать по(д) 6 недель от федосеевых и монастырских»14. В другом сочинении уточняется: «В 7278 году, декабря 5 под шестинедельной пост как приглашенных и потом — 300 поклонов при соборе, а от новоженов — перекрещивать»15. Последнее замечание — о перекрещивании новоженов — позволяет предположить, что собор 5 декабря 1769 г. действительно имел место, а его решения в целом подтвердили январское соборное постановление того же 1769 г. и несколько дополнили его (статьи о перекрещивании новоженов в январском соборном постановлении нет).

Поморские и федосеевские полемисты резко осудили московских филипповцев за признание ими старообрядцев других согласий еретиками, оценив их позицию как противоречащую правилам православной церкви и старообрядческой традиции. Делая своеобразный экскурс в историю филипповщины, поморские авторы отмечали, что сам инок Филипп принимал переходящих к нему «монастырских» (поморцев) с «единым началом». После его самосожжения последовавшие ему старцы Терентий и Матфей перекрестили двух поморцев, но затем смягчили свое отношение к ним, причем Матфей стал принимать «монастырских» по тем же правилам, что и Филипп, а Терентий стал налагать на них шестинедельный пост, как на оглашенных. По мысли поморских авторов, именно Терентий является автором правила о шестинедельном посте. Учение Терентия воспринял петербургский наставник Федор Михайлов, а вслед за ним — «балчужные»16.

Подтверждение этому мы находим и в одном из филипповских сочинений: «И что положено о монастырских с четыредесятным постом приимати — сие положено у нас у прежних отец Никиты Васильевича и Феодора Михайловича с прочими до разсмотрения соборнаго. А кто о сем обрящет от Писания, и то впредь всем обще разсмотреть должны. От отстатия Феодосия Васильева в лето 7214 принималися федосеевы прежними отцы с началом в примирение братское до примирения их»17.

Кроме обвинения в адрес «балчужных» в отступлении от традиции, поморские авторы настаивали на том, что филипповские правила не соответствуют уставам православной церкви — миряне, не имеющие иерейского сана, не могут осуществлять прием «от ересей приходящих» вторым или третьим чином, эти действия могут быть осуществлены только священником18.

Установленные московскими наставниками правила приема в согласие вызвали негативную реакцию и среди части филипповцев. Известный московский наставник Михаил Григорьев требовал, чтобы «балчужные» прекратили квалифицировать поморцев и федосеевцев как еретиков и отменили правило о шестинедельном посте19. За это он был соборно осужден и отлучен от церкви московскими филипповцами. Они постановили принимать переходящих к ним из «согласия Михаила Григорьева» как еретиков третьего чина — через пятнадцатидневный пост (см. публикуемый ниже текст соборного постановления).

Сходную позицию занимал и известный филипповский наставник инок Иона, также отлученный от церковного общения «балчужными». Как свидетельствовал в 1776 г. настоятель Топозерского филипповского скита инок Андреян, «сей Иона с федосеевыми тайно обществует и писма миротворныя о сем к ним посылает... от монастырских приходящих с одным началом приимает... и умерших их поминает»20. Другой известный филипповский учитель Семен Шаготский, как указывает поморский источник, тоже считал недопустимым для мирян принимать «от ересей приходящих» вторым или третьим чином. Но выводы из этого он делал другие — квалифицировал поморцев как еретиков первого чина и подвергал их повторному крещению. Это также привело его к конфликту с московскими филипповцами и отлучению от их церкви21.

Несмотря на аргументированную критику в свой адрес, «балчужные», а также союзные с ними региональные филипповские общины продолжали твердо придерживаться решений собора 1769 г. на протяжении более чем десяти лет. Затем мнения московских филипповцев по этому вопросу разошлись. Часть из них (община Ивана Алексеева) продолжала следовать решениям собора 1769 г. Другие, во главе с уже упоминавшимся Алексеем Яковлевым, признали их ошибочными. Вслед за поморскими полемистами Алексей Яковлев стал утверждать, что принимать «от ересей приходящих» вторым и третьим чином вправе только священники, а миропомазание ни в коем случае не может быть заменено постом. Он также выступил против того, чтобы рассматривать поморцев и федосеевцев как еретиков22.

Публикуемое ниже соборное постановление 1769 г. дошло до нас в единственном списке в составе рукописи РГБ. Собр. Барсова. № 940. Это — сборник, написанный в конце 70-х — начале 80-х гг. XVIII в. скорописью, размером в 8°, на 329 л. В составе сборника помимо соборного постановления 1769 г. (л. 296—300) — хорошо известный исследователям старообрядчества филипповский устав, состоящий из ста статей, так называемый Стостатейник (л. 1—293 об.); он был написан Алексеем Яковлевым и утвержден филипповским собором в Москве в 1777 г.

Примечания

1 Покровский Н. Н. Рассказ о Екатеринбургском соборе 1884 года // Исследования по истории литературы и общественного сознания феодальной России. Новосибирск, 1992. С. 146.

2 В 70-х гг. в Москве на Балчуге была устроена филипповская часовня. По-видимому, вследствие этого московских филипповцев стали называть «балчужными».

3 Подробнее об этом см.: Мальцев А. И. О взаимоотношениях старообрядцев филипповского и федосеевского согласий в XVIII в. // Гуманитарные науки в Сибири. Новосибирск, 1995. №1. С. 55—61.

4 Подробнее о спорных вопросах между поморцами и федосеевцами см.: Смирнов П. С. Споры и разделения в русском расколе в первой четверти XVIII века. СПб., 1909. С. 135—140, 240—261, 283—310.

5 Текст письма см.: БАН. Собр. Дружинина. № 127. Л. 328—330 об.

6 РГАДА. Ф. 196. Оп. 1. Д. 1004. Л. 180—183 об. Автор благодарит Е. М. Юхименко, указавшую ему на эту рукопись.

7 Письмо Григория Яковлева. — ИИ СО РАН. Собр. рукописей. № 14/74. Л. 569 об.—571.

8 Текст письма инока Феоктиста от 13 января 1763 г. см.: БАН. Собр. Дружинина. № 127. Л. 336—337 об.

9 ИИ СО РАН. Собр. рукописей. № 14/74. Л. 572 об.—573. См. также поморское сочинение «Предисловие увещательное к раздирающим церковное единство». — РГБ. Собр. Н. И. Попова. №12. Л. 213 об.—214.

10 Сочинение датировано Н. С. Гурьяновой по одному из списков. См.: Гурьянова Н. С. Крестьянский антимонархический протест в старообрядческой эсхатологической литературе периода позднего феодализма. Новосибирск, 1988. С. 106.

11 Евфимий. Цветник — РГБ. Собр. Ундольского. № 511. Л. 69.

12 РГБ. Собр. Барсова. №583. Л. 1—7 об.

13 ЯГИАМЗ. Собр. рукописей. №15365. Л. 303—306 об.

14 «Ис письма поморскаго 7287-го году» — ИИ СО РАН. Собр. рукописей. № 14/74. Л. 572.

15 «В каком разуме филиповы содержат от федосеевых и поморских и каким чином приступающих к ним принимают» — РНБ. О. I. 491. Л. 39—39 об.

16 «Предисловие увещательное к раздирающим церковное единство» — РГБ. Собр. Н. И. Попова. №12. Л. 212 об.—213; «Известие о Филипе старце, от котораго и согласие филипово именуется» — РГБ. Собр. Барсова. №683. Л. 46—47.

17 «Ис письма поморскаго 7287-го году» — ИИ СО РАН. Собр. рукописей. № 14/74. Л. 572.

18 «Предисловие увещательное...». Л. 221—221 об.

19 Письмо Михаила Григорьева «балчужным» — ИИ СО РАН. Собр. рукописей. № 14/74. Л. 571—572.

20 БАН. Собр. Дружинина. №243 Л. 19—19 об.

21 «Предисловие увещательное...». Л. 212—212 об. См. также: Гурьянова Н. С. Крестьянский антимонархический протест... С. 100—101.

22 Яковлев Алексей. «Слово показательное о чрезъмерном мудровании и соблазне, от неких мудрователей произшедшем...» — РГБ. Собр. Егорова. №778. Л. 246—267 об.; «Краткое разглагольствие двою человеку — филипова согласия и феодосиева» — РГБ. Собр. Егорова. №1315. Л. 78—79 об.

Приложение

ПОСТАНОВЛЕНИЕ МОСКОВСКОГО ФИЛИППОВСКОГО СОБОРА 1769 г.

Чин и устав по Святому Писанию и разсуждению правилному о приходящих к нашей православной християнской вере и к нашему християнскому православныя церкви общению от различных согласей, имеющихся в нынешнее последнее время, сиречь от федосеева согласия, от монастырскаго и странническаго, от Иоанна Андреянова, от старца Ивана и Андреяна и Михайла Григорьева, и от прочих таковых, от всех сих общения приходящих и желающих купно быти с нами во единой християнскои вере и во единой святей православней Христове церкви, како таковых приимати и ко избранному Христову стаду сочетовати.

Понеже в таковых изнешних различных согласиях обретаются многочисленныя ереси и своемнителныя умыслы, и чины, и уставы, чесо ради вси сии согласии к нашей православней християнской вере не приобщены обретаются, так же и между собою овогда соединяются, а овогда разделяются и друг другу во иных чинех уподобляются, во иных же не согласуются. Правилнаго же законнаго определения вси сии согласии конечно не блюдают, а иныя же от них и со внешними никонияны и с новоженцы общение имеют. А аще и вси сии согласии от никониянския части аки бы удаляющеся мнятся и крещение от них повторяют, но за ереси своя и неправилное раздорное состояние вси сии согласии яко и втораго и третияго чина еритики и яко древлезаблуждьшии белорусцы прииматися достойны суть.

И того ради которыя люди ныне приидут к нам от монастырскаго, федосеева и странническаго согласия и общения и от прочих вышереченных раздорных и несогласных, то нам приимати всех таковых общесоветно и при братском собрании. И вопрошати их, во-первых, о крещении — како и от кого крещены, и не имеют ли иных каковых явных пороков, кроме с реченными согласии общения. И потому требовать с таковых крепкаго обета в том: 1) чтобы им паки ко оным согласиям не возвращатися; 2) и чтобы им противныя оных согласей учении и содержании в правость не поставляти; 3) но быти бы им с нами во едином православном учении и содержании твердо и неизменно и вечно, а не пременно. И ежели таковыя пришедшия люди грамотныя, да к тому же не зело надежныя, то и подпискою их в том обязовати.

Первое. И которыя из сих приходящих от оных трех вышереченных согласей: федосеева, монастырскаго и странническаго или от Ивана Андреянова крестилися и православней же церкви приобщены еще не бывали — и таковым при братстве прощение творити и четыредесять дней поститися, якоже и приглашенныя постятся. И стояти им при службе во вся сия дни на месте оглашенных. По совершении же поста с чистым известием и с прощением при братстве прияти их во всякое церковное общение, яко и новокрещенных. (И сие по преданию святыя церкви, якоже в древлеписменной книге Кормчей изображено приимати приходящих от средних еретиков — ариян, македониан, наватиан, четыренадесятников, аполинариан и прочих. И сим повелено 10 или 15 дней поститися, якоже и оглашенным, потом с проклятием ересей и с молитвами святительскими миропомазатися, яко и новокрещенным. И по миропомазании паки 7 днии мяса не ясти и прочая. И тако таковых приобщати. Но понеже у нас тайны миропомазания и молитв святительских не имеется, и того ради тако поклоны при братстве творити и 40 дней поститися общесоветно положихом.)

Второе. А которыя от старцов Ивана и Андреяна и Михайла Григорьева крещены — и таковых по вышереченному же чину поклоны при братстве творити и 15 дней поститися. (И сие по тому же преданию святыя церкви, еже в Кормчей старописменной 10 или 15 дней приходящим от ересей поститися повелевает, еже мы тако по тягости заблуждения сих общесоветно положихом. Аще же явится в сих болшее заблуждение, то и от сих крещенных по вышереченному же чину приимати.)

Третие. А которыя с нами во общении бывали или и православнаго крещения были, а к реченным согласиям во общение присоединилися; и ежели приобщилися со охуждением православныя церкви, и за сообщение церковное прощение творили, и оных согласей противное состояние и учение похваляли и ублажали, или тайну покаяния тамо приимали — и таковых приимати яко православныя веры отвергшихся, и поститися сим четыредесять днии (или две четыредесятницы), и во вся сия дни сверх церковныя округи и обычнаго келейнаго правила исправляти им за оное веры отвержение по 100 поклонов и по 200 молитв Iсусовых на день, и стояти и таковым при службе во вся сия дни на месте оглашенных, и по совершении поста и сих во всякое общение прияти. (И сие по преданию же святыя церкви, якоже в древлепечатном Потребнике имянно о таковых отвергшихся веры православныя в Соборном изложении, во главе 17, 18, 19 и 20 указася.)

Четвертое. А которыя с нами во общении бывшии или православнаго крещения християн к вышереченным согласиям по слабости или по простоте, или по неведению приобщилися, а противнаго оных разума не стяжали и православную церковь не охуждали, и тайны покаяния тамо не прияли — и таковым седмицу едину поститися. (Якоже святейшии Филарет патриарх в Соборном изложении во Уставе о белорусцех извествует и православнаго крещения, в различном белорусцев мешании бывшим, седмицу едину поститися повелевает, чесо ради и мы тако положихом.)

Пятое. А которыя случайно единым обедом с вышереченными согласии общение возимеют — и таковым наказание по разсуждению настоятеля творити; или триста поклонов отправляти, или более, по разсуждению нужды приобщения и количества.

Аще ли же кои християне бывши от общения реченных согласии прияты, та же паки к ним возвратятся и паки к нам приидут, то таковых и сугубым наказанием по разсуждению настоятелскому облагати. (И сие тако же по преданию святыя церкви, якоже в древлепечатном Потребнике в Соборном изложении с проклятием ереси и с молитвами иерейскими како-любо во общении со инославными бывших приимати указует. И по совершении молитв заповедь таковым разсуждением духовнаго си отца восприимати указано. Сице и мы о таковых всех приобщающихся наказании суд на разсмотрении настоятельском положихом.)

Шестое. А которыя от таковых приходящих обрящутся во иных каковых явных пороках порочнии, кроме с реченными согласии общения — и таковых примирить и наказывать по разсуждению и по велению правил святых отец.

Написася лета от мироздания 7277, месяца генваря.

ПРОБЛЕМЫ ВЗАИМООТНОШЕНИЙ СТАРООБРЯДЦЕВ ФИЛИППОВСКОГО И ПОМОРСКОГО СОГЛАСИЙ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XVIII в.

Проблемы взаимоотношений старообрядцев филипповского и поморского согласий во второй половине XVIII в. // Источники по русской истории и литературе: Средневековье и Новое время. Новосибирск, Издательство СО РАН, 2000. С. 139–153 (1,0 п. л.).

Как известно, Выговская пустынь, признанный центр старообрядческого поморского согласия, в условиях сильного давления со стороны властей в 1739 г. была вынуждена ввести в богослужебную практику моление за царствующего императора. В связи с этим часть непримиримых противников богомолия за «государя-никонианина» во главе со старцем Филиппом покинула Выговскую пустынь, образовав самостоятельное течение в беспоповщине — филипповское1.

Несмотря на раскол, отношения между выговцами и сторонниками Филиппа некоторое время оставались неопределенными, на что обратила внимание изучавшая эту проблему Н.С. Гурьянова. Она отметила, что поначалу многие выговцы сочувственно относились к старцу Филиппу и его взглядам. Лишь позже, после окончательной отмены поморцами догмата немоления за государя, их отношение к Филиппу и его последователям стало меняться в отрицательную сторону2.

Филипповцы на первых порах также не могли выработать единой точки зрения по вопросу об отношении к своим бывшим единоверцам. Причин здесь несколько. Во-первых, огромный авторитет Выговской пустыни заставлял многих воздерживаться от резких обвинений в адрес ее руководителей. Во-вторых, ситуация некоторое время оставалась неопределенной. Многие поморцы думали, что уступка выговских руководителей властям — мера вынужденная и временная. Была надежда, что после отъезда из пустыни комиссии Квашнина-Самарина выговские наставники вернутся к прежней практике немоления за императора. В-третьих, региональные общины поморцев, не испытывавшие давления со стороны властей, длительное время продолжали придерживаться догмата немоления за государя, не решаясь вместе с тем выступать с обвинениями в адрес руководителей авторитетнейшего центра согласия. Многие из региональных общин только к началу 60-х гг. XVIII в. заявят о своей поддержке учения старца Филиппа и осудят выговцев. В-четвертых, для формировавшегося филипповского согласия с самого начала характерен полицентризм. В немалой степени это связано с быстрым разгромом первого центра филипповцев и гибелью самого Филиппа (1742 г.). Впоследствии разрозненные филипповские общины, объединенные, по сути дела, только одной идеей — неприятия богомолия за государя, другие вопросы, в том числе и вопрос об отношении к выговцам, решали самостоятельно и очень часто по-разному.

Итак, размежевание филипповцев и поморцев было связано в основном с принципиальным для обеих сторон вопросом о богомолии за правящего государя. Этим предопределялась невозможность примирения двух согласий. Напротив, между филипповцами и другим влиятельным беспоповским согласием — федосеевским нередко устанавливались союзнические отношения. Дело в том, что оба согласия отрицали возможность богомолия за правящего монарха. По другим вопросам, разделявшим филипповцев и федосеевцев, как показала практика, компромисс был вполне достижим. Впрочем, периоды сближения двух согласий чередовались с периодами резкого обострения взаимоотношений. Тогда филипповцы начинали рассматривать федосеевцев как отступников от веры — таких же, как и поморцы — и разрабатывали правила, регулирующие частные случаи перехода федосеевцев в филипповское согласие3.

Сам Филипп не успел выработать определенных правил чиноприема выговцев, переходивших в ряды его сторонников. Судя по сообщению некоторых источников, в подобных случаях он требовал от переходивших покаянной молитвы (начала). Попытку выработать определенные правила предприняли его ближайшие последователи — иноки Матфей и Терентий. При этом их позиции разделились. Матфей, подобно старцу Филиппу, считал, что выговцев следует принимать «с единым началом». Терентий высказался за более жесткие правила приема: на переходивших в его общину налагался шестинедельный пост4. Впоследствии именно точка зрения Терентия получит у филипповцев наибольшее распространение. В частности, ее поддержит петербургский наставник Федор Михайлов (Маркитант)5. Впрочем, была попытка решить этот вопрос и более радикальным способом. Так, один из известных филипповских наставников — Семен Иванов Шаготский считал, что поморцев следует вторично крестить6. Но столь радикальная позиция не получила широкой поддержки.

В 60-х гг. XVIII в. процесс самоопределения целого ряда региональных поморских общин на позициях филипповского учения заметно ускорился. В 1762 г. о своей приверженности учению старца Филиппа и одновременно о размежевании с федосеевцами заявили представители поморской общины г. Москвы. Самыми влиятельными наставниками этой общины были братья Григорий и Алексей Яковлевы. В полемической литературе за московскими филипповцами закрепилось название «балчужные». Дело в том, что центр общины располагался на Балчуге, там же в 70-х гг. XVIII в. была устроена часовня. Прозвище Балчужный получил и один из братьев — Алек­сей Яковлев7. Московская филипповская община быстро укрепляла свои позиции. В сферу ее влияния вскоре попали некоторые другие региональные филипповские общины — ярославская, тверская, часть филипповцев, живших в Поморье. В связи с формированием в 60-х гг. XVIII в. основных центров филипповского согласия вопрос о чиноприеме выговцев (как, впрочем, и представителей других старообрядческих согласий) вновь начинает активно обсуждаться.

Первоначально филипповцы Москвы и Поморья на совместных совещаниях, проходивших в 1762—1763 гг. установили порядок чиноприема выговцев через покаянный начал8. Затем их позиция очень быстро стала ужесточаться. Это происходило на фоне значительного ухудшения отношений между филипповцами и федосеевцами. Собор, состоявшийся в Москве 6 февраля 1765 г., постановил налагать на переходящих в филипповское согласие поморцев епитимию в виде трехсот поклонов и пятнадцатидневного поста. Аналогичный порядок приема был установлен для федосеевцев9.

Вскоре требования к переходящим в филипповское согласие еще более ужесточились. Основой этого стало имевшее далеко идущие последствия решение филипповских наставников рассматривать представителей других старообрядческих согласий как еретиков, что влекло за собой применение по отношению к ним православных правил, определяющих порядок приема еретиков по первому, второму или третьему чину. Поморцы, федосеевцы, а также обособившиеся от филипповцев около 1766 г. странники, по определению филипповских наставников, считались еретиками второго чина.

Точку зрения московских филипповцев по этому вопросу отражает давно введенное в научный оборот филипповское сочинение, написанное около 1770 г. — Ответы на шесть вопросов поморца Ивана Романова10. В настоящее время можно с уверенностью утверждать, что автором этого сочинения был Григорий Яковлев11.

Григорий Яковлев определяет позицию своих единоверцев относительно поморцев (как, впрочем, и представителей других согласий — федосеевцев и странников) очень категорично. На прямое утверждение Ивана Романова: «Монастырских (поморцев. —А.М.), федосеевых и тверских (странников. —А.М.) християн вы за сущих еретиков их въменяете быть и на их крещение снитие Святаго Духа не исповедуете» он отвечает: «Мы, нижаишии, вне православныя Христовы церкве состоящих их разумеем и общения с ними не имеем, и того ради потому и еретиками звати их не отмещемся». Далее Григорий Яковлев перечисляет «ереси» поморян: раскол с «православной церковью», т.е. филипповцами, моление за «еретические» власти, общение с «никонианами», федосеевцами, «неправильное разумение» о новоженах и т.д. Все это, по его мнению, делает крещение, полученное в поморском согласии (как и в других вышеупомянутых), равнозначным еретическому и следовательно оно нуждается в «навершении». Каким образом? Григорий Яковлев пишет, что от упомянутых трех согласий, в том числе поморского, «приходящих приемлем мы яко от втораго чина еретическаго и разумеем достоиных их быти прииматися под таину миропомазания, а понеже у нас миропомазания таины за оскудением ныне священных чинов не имеется, и того ради навершаются у нас таковыи приходящии покаянием, молитвою, слезами и постом». Что же касается обязательного в таком случае, по правилам православной церкви, употребления чина проклятия «ересей и ересеначальников», то, отмечает филипповский наставник, «понеже мы, нижаишии, ныне в неприсудствии священных чинов, и от перваго чина еретическаго — никониан — бес проклятия ересеи и ересеначалников, и того ради и от сих трех согласен приходящих приемлем бес проклятия же ересеи и ересеначалников, с крепким точию православныя веры обетом». Утверждается также, что чиноприем через шестинедельный пост применялся филипповцами по отношению к поморцам начиная с 1739 г., когда поморцы стали молиться за государя: «Егда монастырское новое согласие появися и федосеевы ко оному согласию преложишася (вступили с ним в союзнические отношения, по мнению филипповцев. — А.М.), то есть от лета миробытия 7247-го, и с тех лет нам известно есть, еже единственно с четыредесятным постом монастырския с федосеевыми в наше согласие приимахуся и доныне у нас тако в церковь приемлются, кроме некия малыя отмены зде в Москве, краткое некое время, по неведению и по старательству некоего лживаго пастыря бывшаго, а имянно Михайла Григорьева»12.

Позиция выражена ясно, однако следует отметить, что с канонической точки зрения замена миропомазания постом, «навершающим» псевдокрещение, очень уязвима и среди беспоповцев на эту тему нередко велись споры. Очень часто именно каноническая сомнительность таких правил была причиной отказа некоторых наставников от применения шестинедельного поста и защиты чиноприема через покаянный начал. При этом наставники, чья позиция нередко характеризуется в исследовательской литературе как «умеренная», категорически отказывались квалифицировать поморцев как еретиков. Именно такую точку зрения отстаивал в 60-х гг. XVIII в. упомянутый в Ответах Ивану Романову филипповский наставник Михаил Григорьев.

Имя этого наставника хорошо известно по старообрядческим сочинениям того времени и его собственным произведениям. Судя по данным ряда источников, в 40—50-х гг. XVIII в. Михаил Григорьев был самым влиятельным поморским наставником г. Москвы, скорее всего, он возглавлял московскую поморскую общину. Он был одним из главных действующих лиц поморских и поморско-федосеевских соборов, проходивших в Москве, часто ездил на Выг13. Вместе с другими московскими поморцами — братьями Григорием и Алексеем Яковлевыми, иноками Корнилием и Варлаамом — Михаил Григорьев участвовал в формировании московской филипповской общины. Его подпись можно найти под первыми соборными постановлениями, принимавшимися при участии московских филипповцев-«балчужных». Вместе с тем уже тогда Михаил Григорьев имел особое мнение по вопросу о перспективе установления союзнических отношений как с федосеевцами, так и с выговцами, считая, что для достижения церковного мира необходимо использовать все возможности. Очень характерна подпись, поставленная Михаилом Гри­горьевым под соборным письмом, определяющим отношение филипповцев к федосеевцам (ноябрь — декабрь 1761 г.): «К сему вышеписанному писму Михаил Григорьев своею рукою подписался. Да еще бы мне, Михаилу, без вашего совета собою никакова мира с федосеевыми не делати, тако же и в прочих вещех»14. Некоторое время Михаил Григорьев мирился с ужесточавшейся позицией своих единоверцев в отношении поморцев и федосеевцев. Об этом свидетельствует тот факт, что он поставил свою подпись под упоминавшимся выше соборным постановлением филипповцев от б февраля 1765 г.15 Но когда московские «балчужные» стали утверждать, что поморцы и федосеевцы — еретики и принимать их в церковь нужно как еретиков второго чина, «навершая» их крещение шестинедельным по­стом, Михаил Григорьев решительно высказался против этого.

В письме, адресованном московским филипповским наставникам, Михаил Григорьев потребовал прекратить квалифицировать поморцев и федосеевцев как еретиков, отказаться от идеи дополнения их крещения постом. Он отмечал, что шестинедельный пост впервые стал применяться иноком Терентием, учеником старца Филиппа, от него эта идея была воспринята петербургским наставником Федором Михайловым, а затем — «балчужными». Знаменитые же поморские отцы — братья Андрей и Семен Денисовы, Даниил Викулин, Петр Прокопьев — никогда не применяли подобных правил при приеме в согласие и никогда не называли федосеевцев еретиками. Об основателе филипповского согласия Михаил Григорьев также высказался без должного пиетета: «Не богословных ради вин старец Филипп из монастыря вышел, но яко человек, по пристрастию». Михаил требовал от своих бывших товарищей отказаться от своих взглядов и покаяться: «Аще ли вы сие мудрование все отложите, проститеся и въпредь тако мудръствовати не будете, и я к вам приду, и в чем я повинен — и в том начало положу, и пред всеми вами прощение принесу, и впредь я вам обещаюся без вашего совета ничево не творити»16. Взгляды Михаила Григорьева были расценены московскими филипповцами как еретические, а сам он и его последователи — отлучены от церкви. Согласно решению филипповского собора, состоявшегося в январе 1769 г. (подробнее об этом соборе далее), сторонники Михаила Григорьева при переходе к «балчужным» должны были «поклоны при братстве творить и 15 дней поститися», т. е. их принимали как еретиков третьего чина17. Не удивительно, что в поморских сочинениях отзывы о Михаиле Григорьеве и его взглядах весьма благожелательные18.

Нельзя не отметить, что «умеренную» позицию по отношению к поморцам и федосеевцам занимал в 50—60-х гг. XVIII в. и другой известный филипповский наставник, проповедник богоугодности самоубийства «Христа ради», инок Иона19, причем его мнение по этому вопросу отличалось последовательностью. Как свидетельствовал в 1776 г. настоятель Топозерского филипповского скита инок Андреян, «сей Иона с федосеевыми тайно обществует и писма миротворныя о сем к ним посылает... от монастырских приходящих с одным началом приимает... и умерших их поминает»20.

Вернемся к характеристике взглядов московских «балчужных». В Ответах Ивану Романову филипповский наставник Григорий Яковлев высказал не просто свою личную точку зрения, но позицию всей московской общины. Порядок приема переходящих к филипповцам представителей других согласий как еретиков второго и третьего чина подробно обоснован и закреплен решением филипповского собора, состоявшегося в Москве в январе 1769 г.21 В соборном постановлении представители этих согласий характеризуются как еретики, далее утверждается, что «за ереси своя и неправилное раздорное состояние вси сии согласии яко и втораго и третияго чина еретики, и яко древлезаблуждьшии белорусцы прииматися достойны суть».

Во вводной части Соборного постановления 1769 г. сформулированы общие принципы, определяющие порядок приема желающих перейти в филипповское согласие: «...приимати всех таковых общесоветно и при братском собрании. И вопрошати их, во-первых, о крещении: како и от кого крещены, и не имеют ли иных каковых явных пороков, кроме с реченными согласии общения. И потом требовать с таковых крепкаго обета в том: 1. чтобы им паки ко оным согласиям не возвращатися, 2. и чтобы им противныя оных согласей учении и содержании в правость не поставляти, 3. но быти им с нами во едином православном учении и содержании твердо и неизменно, и вечно, а непременно. И ежели таковыя пришедшия люди грамотныя, да к тому же не зело надежныя, то и подпискою их в том обязовати».

Первая статья определяет порядок приема тех, кто был крещен вне филипповского согласия — представителями других старообрядческих согласий, в том числе поморцами. «Таковым при братстве прощение творити и четыредесять дней поститися, яко же и приглашенные постятся, и стояти им при службе во вся сия дни на месте оглашенных. По совершении же поста с чистым известием и прощением при братстве прияти их во всякое церковное общение, яко и новокрещенных». При этом филипповцы ссылались на правило Кормчей книги о приеме еретиков второго чина. Шестинедельный пост вводится вместо обязательного в данном случае миропомазания.

Третья статья Соборного постановления предусматривала особый порядок приема для тех, кто уже когда-то был приобщен к филипповской церкви или же был «православного», по понятиям филипповцев, крещения, но затем перешел в другое согласие, например в поморское. Если, пребывая в ином согласии, такой человек совершал поступки, которые могли быть расценены как «отвержение веры», например осуждал филипповскую церковь и хвалил учение другого согласия или же ходил на исповедь, на него накладывалась более суровая епитимия: «И таковых приимати, яко православныя веры отвергшихся, и поститися сим четыредесять днии (или две четыредесятницы), и во вся сия дни сверх церковныя округи и обычнаго келейнаго правила исправляти им за оное веры отвержение по 100 поклонов и по 200 молитв Iсусовых на день, и стояти и таковым при службе во вся сия дни на месте оглашенных, и по совершении поста и сих во всякое общение прияти».

Совсем по-иному относились к тем, кто, пребывая в другом согласии, избежал «отвержения веры», но «к вышереченным согласиям по слабости, или по простоте, или по неведению приобщилися, а противнаго оных разума не стяжали, и православную церковь не охуждали, и тайны покаяния тамо не прияли — и таковым седмицу едину поститися» (статья 4).

В пятой статье определялось наказание для тех, кто совершил переход из одного согласия в другое дважды, например из поморского в филипповское, потом опять в поморское и затем снова в филипповское. Их предписывалось «сугубым наказанием, по разсуждению настоятельскому, облагати». К сожалению, единственный дошедший до нас список Соборного постановления филипповцев 1769 г. не содержит перечня имен наставников, его подписавших.

Датировать собор позволяет запись в конце списка («написася лета от мироздания 7277, месяца генваря»). Отметим также, что до нас дошел текст послания известного московского филипповского наставника Василия Матвеева, адресованного одной из региональных филипповских общин, судя по всему — ярославской. Василий Матвеев излагает в вольной форме решения состоявшегося собора, предлагая своим единоверцам их одобрить. Послание написано 20 февраля 1769 г.22 Подчеркнуть последнее важно, так как в двух филипповских сочинениях приведена иная дата собора, установившего порядок приема переходящих в филипповское согласие поморцев и федосеевцев через шестинедельный пост. В одном из этих сочинений написано: «7278 (1769 г. —А.М.) года в декабре месяце совет был при Василии Матфеиче и при Тимофеи Андреиче Дуниловском и прочих, а кроме Михайла Григорьевича и прочих, принимать под 6 недель от федосеевых и монастырских»23. В другом сочинении уточняется: «7278 (1769 г. —А.М.) году декабря 5 под шестинедельной пост как приглашенных и потом 300 поклонов при соборе, а от новоженов перекрещивать»24. Последнее замечание о перекрещивании новоженов позволяет предположить, что собор 5 декабря 1769 г. действительно имел место, а его решения в целом подтвердили январское соборное постановление того же 1769 г. и несколько дополнили его (статьи о перекрещивании новоженов нет ни в январском соборном постановлении 1769 г., ни в послании Василия Матвеева).

Интересную дополнительную информацию о принятых у «балчужных» правилах для «исправления» переходящих к ним поморцев, федосеевцев и представителей других согласий содержат некоторые старообрядческие сочинения. Автор неоднократно упоминавшегося нами «Предисловия увещательного к раздирающим церковное единство» пишет, что московские филипповцы «по окончании поста повелевают съняти с пришедшаго крест и свой заместо крещения полагати»25. В другом сочинении уточняется, что московские филипповцы «с федосеевых, к ним пришедших, кресты снимают и свои кресты на них полагают», приговаривая: «Да будет, де, наше на тебе крещение, а не федосеево»26. Вероятно, это правило распространялось и на поморцев.

Отметим, что филипповцы — сторонники применения по отношению к поморцам шестинедельного поста порой по-разному обосновывали использование данного правила. В этой связи интерес представляет замечание автора «Предисловия увещательного к раздирающим церковное единство» об учении петербургского наставника Федора Михайлова (Маркитанта). Автор сочинения пишет: «От него же (си есть Феодора Михайлова) прияша обычаю своему вину и нарицаемыя балчюжныя московския, кия и с Феодором Михайловым раздоротворствоваху... понеже Феодор, хоша и четыредесятныи пост уставляше, но просто тако, кроме неких умствовании, и на единых токмо монастырских. Балчюжныя же более на федосеевых вооружаются, с ними причитают и монастырских, киих они обще полагают во вторыи чин еретическии»27. Судя по приведенному отрывку, Федор Михайлов не связывал между собой правило о чиноприеме через шестинедельный пост и канонические правила о приеме еретиков по второму чину. Это подтверж­дается сообщением не раз уже упоминавшегося филипповского сочинения «Ис письма поморскаго 7287-го году», где отмечается; «И что положено о монастырских с четыредесятным постом приимати, сие положено у нас, у прежних отец Никиты Васильевича и Феодора Михаиловича с прочими, до разсмотрения соборнаго, а кто о сем обрящет от Писания — и то впредь всем обще разсмотреть должны (курсив наш. —А.М.)»28.

Как мы уже отмечали, жесткая позиция, занятая московскими «балчужными» по отношению к поморцам и представителям других беспоповских согласий, вызвала неоднозначную реакцию среди тех, кто называл себя последователями старца Филиппа. Так называемые умеренные филипповские наставники Михаил Григорьев и инок Иона считали неправильным оценивать поморцев и федосеевцев как еретиков и применять по отношению к ним соответствующие канонические правила.

Была реакция и другого рода. Известный филипповский наставник Семен Иванов Шаготский намного раньше «балчужных» стал квалифицировать поморцев как еретиков, причем таких, которых следует принимать не по второму или третьему чину, а по первому, т. е. подвергать вторичному крещению. Категоричность позиции Семена Шаготского была, вероятно, обусловлена не только общим радикализмом его учения29. Скорее всего, он придерживался мнения, разделявшегося многими беспоповскими наставниками, что так называемые «простецы»-миряне ни в коем случае не могут совершать действия, находящиеся исключительно в компетенции священников. Между тем, согласно православным правилам, прием «от ересей приходящих» по второму и третьему чину предполагал обязательное участие священника. Таинство же крещения «по нужде», т. е. в особых случаях, могли совершать и миряне. Таким образом, получалось, что признание представителей других старообрядческих согласий еретиками неизбежно влекло применение к ним канонических правил приема «от ересей приходящих»; а коль скоро участия священника не требовал только прием по первому чину, значит следовало применять именно это правило. В противном случае нужно было либо отказаться считать представителей иных течений староверия еретиками (как это делал, например, Михаил Григорьев), либо разрабатывать новые правила чиноприема, отличающиеся от тради­ционных (как это делали «балчужные»).

Реакцию поморцев на позицию филипповцев по чиноприему переходящих в их общину старообрядцев отражает не раз упоминавшееся сочинение «Предисловие увещательное к раздирающим церковное единство», где подробно рассмотрены учения как «балчужных», так и Семена Иванова Шаготского. Характерно, что автор с видимым сочувствием пишет о попытках Михаила Григорьева противостоять идеям филипповских «радикалов». Он настаивает на том, что второй чин принятия «от ересей приходящих» не может быть осуществлен ни мирянином, ни даже иереем, не имеющим мира. Третий чин также предполагает обязательное участие священника. Простолюдин может исполнять только два таинства — крещение и покаяние. Следовательно, порядок чиноприема, установленный «балчужными», не соответствует уставам православной церкви30. Специальный раздел сочинения посвящен обличению «неправаго разумения» Семена Шаготского31.

Несмотря на аргументированную критику в свой адрес, «балчужные», а также региональные филипповские общины, поддерживающие с ними союзнические отношения, продолжали придерживаться решений собора 1769 г. более десяти лет. В этих условиях не могло идти и речи о сколько-нибудь серьезных попытках филипповцев и поморцев предпринять шаги для примирения.

Несколько по-другому обстояло дело с федосеевцами. Энергичный руководитель московской федосеевской общины И. А. Ковылин неоднократно настойчиво пытался склонить филипповцев к союзу церквей, обращаясь к ним с письменными предложениями о примирении. Вольно или невольно «балчужные» должны были отвечать на эти предложения. Впрочем, их позиция в 70-х гг. XVIII в. оставалась неизменной. Они по-прежнему считали, что федосеевцы в свое время отступили от истинной веры, и требовали от них соответствующего исправления в качестве условия возможного примирения. Очень характерно в этом смысле «Православное исповедание» Алексея Яковлева, направленное им И. А. Ковылину 24 февраля 1774 г. Оно состоит из 15 статей, определяющих условия возможного примирения с федосеевцами. Им было предложено подписать статьи, после чего на них налагалась епитимия — шестинедельный пост. Разумеется, такая позиция «балчужных» не могла привести стороны к сближению. О чиноприеме монастырских в этом сочинении речь не шла, но отношение московских филипповцев к поморцам ясно из содержания статьи 13, запрещающей принимать иконы от монастырских «и протчих несогласных и вне церкви сущих»32.

Неизменность позиции «балчужных» относительно поморцев и федосеевцев подтвердил хорошо известный исследователям старообрядчества филипповский устав, так называемый Стостатейник, написанный Алексеем Яковлевым и принятый соборно в Москве в 1777 г. Статьи 52 и 53 Стостатейника подтверждали факт церковного необщения филипповцев с поморцами и федосеевцами, а также правило, регламентирующее чиноприем через шестинедельный пост33.

Изменение позиции части московских филипповцев произошло в конце 70-х — начале 80-х гг. XVIII в. Оно было связано с поездкой на Выг, предпринятой около 1779 г. Алексеем Яковлевым с целью ознакомления со старыми поморскими уставами. Судя по результатам, поездка произвела на московского наставника большое впечатление. После нее его отношение как к поморцам, так и к федосеевцам заметно смягчилось34. В 1780 г. Алексей Яковлев заключил мирное соглашение с руководителем московских федосеевцев И.А. Ковылиным, причем обе стороны пошли на взаимные уступки (федосеевцы, правда, в большей степени, нежели филипповцы). Впрочем мирное соглашение коснулось только части московских филипповцев — твердых сторонников Алексея Яковлева. Многие филипповские наставники как в Москве, так и в регионах отказались участвовать в «миротворном» проекте Алексея Яковлева, не без оснований обвинив его в уступках федосеевцам по принципиальным вопросам, касающимся вероучения. Будущий руководитель страннического согласия инок Евфимий, подробно рассмотрев инициативы Алексея Яковлева и И. А. Ковылина, заявил, что некоторые уступки федосеевцам были сделаны Алексеем Яковлевым уже в Стостатейнике. Судя по данным ряда источников, страстная проповедь Евфимия, обличавшего Алексея Яковлева, имела успех35.

В 80—90-х гг. XVIII в. Алексей Яковлев не раз высказывался за лояльное отношение не только к федосеевцам, но и к поморцам36, но мирное соглашение с последними он так и не подписал, как, впрочем, и другие филипповские наставники. В этот период Алексей Яковлев фактически признал свои прежние взгляды ошибочными, равно как и решения филипповских соборов, выработавших правила чиноприема поморцев через шестинедельный пост. Вслед за поморскими и некоторыми филипповскими полемистами Алексей Яковлев стал утверждать, что принимать «от ересей приходящих» вторым и третьим чином вправе только священники, а миропомазание ни в коем случае не может быть заменено постом. Он также выступил против того, чтобы рассматривать поморцев и федосеевцев как еретиков37.

При этом Алексей Яковлев решительно осудил позицию влиятельного московского наставника, возглавлявшего самостоятельную филипповскую общину, Ивана Алексеева. По сообщению ряда источников, Иван Алексеев и его сторонники в 80—90-х гг. XVIII в. продолжали точно следовать решениям собора 1769 г. Они рассматривали представителей других старообрядческих согласий, в том числе поморцев и федосеевцев, как еретиков, считали их крещение «безблагодатным», нуждающимся в «навершении» шестинедельным постом, который заменял, по их мнению, миропомазание. «Сицевое сих мудрователей мудрование, — писал Алексей Яковлев в одном из сочинений, — и таковое их основание, или навершение мнимое, странно и отнюд неподобно и противно же всяко Святому Писанию и прежних наших отец содержанию... понеже бо нигде не видится во Святом Писании, еже бы благодать крещения и очищение первороднаго греха иным чем подавалося во Святей Церкви, кроме самого того действа — святаго крещения»38. В Послании к Ивану Алексееву и его последователям, написанном Алексеем Яковлевым в марте 1793 г., он подробно пишет об отношении адресата к другим согласиям, имея в виду, в первую очередь, поморцев и федосеевцев: «1-е. У всех ныне християн, кои не с вами находятся и кои к вам не приходят — у всех сих крещение безблагодатным мудръствуете, яко же писмо от собора вашего являет... сице и на словах тое же мудрование у многих у вас видится... 2-е. И еще и святыя иконы от тех же християн изобразуемыя вы святыми не нарицаете, и многая же из вас тем святым иконам не покланяются и хулят федосовыми образами и проч., и отставляти, и истребляти все таковыя иконы узаконяете. 3-е. При том во всех же тако не с вами пребывающих и к вам не приходящих спасения вы не исповедуете. 4-е. И за сим и умерших оных же всех християн отнюд никако не поминати уставляете, но с нечестивыми всех вменяти. 5-е. И наконец, и всех же несогласующих сему вашему мудрованию отлучати написасте и проч.»39. Сообщение Алексея Яковлева об отношении сторонников Ивана Алексеева к «инославным» подтверждает и автор федосеевского сочинения «Краткое разглагольствие двою человеку, филипова согласия и феодосиева»40.

Разногласия между двумя московскими филипповскими общинами в вопросе об отношении к другим старообрядческим согласиям, в первую очередь — к поморцам и федосеевцам, во многом были связаны с личными амбициями филипповских наставников, не желавших уступать друг другу в борьбе за руководство филипповской церковью. Первый серьезный конфликт между Алексеем Яковлевым и Иваном Алексеевым, длившийся не один год, произошел еще в конце 1776 г. Причина его в том, что Алексей Яковлев фактически претендовал на роль единоличного руководителя всей филипповской церкви, а Иван Алексеев явно тяготился зависимым от него положе­нием41. После кратковременного примирения в начале 80-х гг. XVIII в. пути Алексея Яковлева и Ивана Алексеева разошлись окончательно. Вопрос об отношении к поморцам и федосеевцам был очень удобной темой для взаимных обвинений в отступлении от веры и традиций. В самом деле, когда Алексей Яковлев заявлял, что отношение Ивана Алексеева к другим согласиям «противно нам видится весма Святому Писанию и преждебывших наших отец состоянию», которые «от таковых всех християн крещение за истинное всегда приимали и ничем того не дополняли»42, — он был прав. Но, в то же время, Иван Алексеев мог напомнить своему оппоненту о том, что в 1760—1770-х гг., и на соборах, и в своих сочинениях тот рьяно защищал порядок чиноприема через шестинедельный пост.

Дальнейшее развитие событий показало, что действительно полемика об отношении к другим согласиям была связана прежде всего с личными амбициями московских наставников. В 1803 г. последователи Ивана Алексеева (к тому времени уже умершего) подписали мирное соглашение с московскими федосеевцами, возглавляемыми все тем же И. А. Ковылиным, союз с которым в 1780 г. заключил Алексей Яковлев. Казалось бы, разногласия между двумя московскими филипповскими общинами преодолены, хотя бы в этом вопросе. Но все оказалось сложнее. Алексей Яковлев остался крайне недоволен тем, что федосеевцы заявили о церковном союзе с его конкурентами, теми, кого он считал виновными в различных прегрешениях. Мирное соглашение между федосеевцами и последователями Ивана Алексеева было подписано 20 декабря 1803 г., а уже в январе 1804 г. Алексей Яковлев написал выдержанное в очень резких тонах сочинение, направленное против поморцев, федосеевцев и заключивших с ними союз филипповцев. Представители всех этих согласий недвусмысленно охарактеризованы как отступники от веры, причем указано, что более всего федосеевцы скомпрометировали себя союзом с последователями Ивана Алексеева, по мнению Алексея Яковлева, явными отступниками от веры43.

Подведем итоги. Вопрос об отношении к различным течениям староверия вообще и к поморскому согласию в частности имел для филипповцев во второй половине XVIII в. очень большое значение. В целом отношение филипповцев к поморцам было негативным, принципиальные разногласия по важнейшему для обоих согласий вопросу о богомолии за правящего императора исключали возможность примирения между ними. Вместе с тем мы можем констатировать существенные различия позиций филипповских наставников по проблеме отношения к поморцам, что во многом было связано с полицентризмом филипповского согласия. Опосредованно на эту проблему влияли периодически возобновлявшиеся переговоры о достижении церковного мира между филипповцами и федосеевцами, а также конфликты внутри филипповского согласия, связанные с борьбой наставников за власть и их личными амбициями.

Примечания

1 Подробнее об этих событиях, а также о форме моления за императора см.: Гурьянова Н.С. Крестьянский антимонархический протест в старообрядческой эсхатологической литературе периода позднего феодализма. Новосибирск, 1988. С 61—83.

2 Там же. С. 72—79.

3 Мальцев А.И. О взаимоотношениях старообрядцев филипповского и федосеевского согласий в XVIII в. // Гуманитарные науки в Сибири. 1995. № 1. С. 55— 61.

4 Гурьянова Н.С. Крестьянский антимонархический протест... С. 100.

5 «Предисловие увещательное к раздирающим церковное единство» (поморское сочинение). — РГБ, собр. Н.И. Попова, № 12, л. 212 об. — 213; «Известие о Филиппе старце, от котораго и согласие филипово именуется» (поморское сочинение). — РГБ, собр. Барсова, № 683, л. 46 — 47; «Ис письма поморскаго 7287 году» (филипповское сочинение). — ИИ СО РАН, собр. рукописей, № 14/74, л. 572.

6 Гурьянова Н.С. Крестьянский антимонархический протест... С. 100—101.

7 Фамилия Алексея Яковлева — Смирнов (см.: РГАДА, ф. 196 (собр. Ф.Ф. Мазурина), оп. 1, ед. хр. 1004, л. 29—29 об.). Подробнее о московских филипповцах-«балчужных» см.: Мальцев А.И. Московские филипповцы во второй половине XVIII в. // Мир старообрядчества. М., 1998. Вып. 4: Живые традиции: Результаты и перспективы комплексных исследований: Материалы междунар. науч. конф. С. 241—246.

8 «Предисловие увещательное к раздирающим церковное единство», л. 213 об.

9 «Ис письма поморскаго 7287 году», л. 572 об.—573; «Предисловие увещательное к раздирающим церковное единство», л. 213 об.—214.

10 Дружинин. Писания. С. 296, № 63; Гурьянова Н.С. Крестьянский антимонархический протест... С. 174, №19; Мальцев А.И. Староверы-странники в XVIII — первой половине XIX в. Новосибирск, 1996. С. 254, № 115.

11 На авторство Григория Яковлева указывает хорошо осведомленный инок Евфимий (странник), в 60—70-х гг. XVIII в. принадлежавший к московской филипповской церкви. Указание на авторство можно найти и в самом тексте сочинения. В пятом вопросе Иван Романов упоминает, что брат адресата его вопросов был крещен до размежевания московских поморцев с федосеевцами (при этом подразумевается, что адресат крещен после). Между тем известно, что Григорий Яковлев действительно был крещен сразу после разрыва союзных отношений с федосеевцами, в то время как его брат Алексей крестился еще тогда, когда этот союз формально соблюдался. Об этом см. федосеевское сочинение: О начале филипповского «балчужного» согласия. — РНБ, O.I.491, л. 17—24 об.

12 Григорий Яковлев. Ответы на шесть вопросов поморца Ивана Романова. — РГБ. собр. Барсова, № 583, л. 1—25.

13 Подробнее об этом см.: Мальцев А.И. О взаимоотношениях старообрядцев филипповского и федосеевского согласий... С. 56—58.

14 «Копие боголюбезнейшеи братии о федосеевом согласии — что у нас с ними в чем имеется разнствие». — РГБ, собр. Барсова, № 121, л. 224 об.—226 об.

15 Соборное постановление филипповцев от 6 февраля 1765 г. — ИРЛИ, собр. Красноборское, № 196, л. 8.

16 Михаил Григорьев. Письмо к московским филипповцам 1771 г. Нач.: «Первое сомнение наше. Мудрствуете и хульствуете християнское крещение монастырских и федосеевых...». — ИИ СО РАН, собр. рукописей, № 14/74, л. 571—572.

17 РГБ, собр. Барсова, № 940, л. 298.

18 «Предисловие увещательное к раздирающим церковное единство», л. 152 об.—153 об., 214 об.—216.

19 Григорий Яковлев. Письмо к московским федосеевцам Федору Федорову и Илье Иванову. — ИИ СО РАН, собр. рукописей, № 14/74, л. 570—570 об.

20 Послание «замоскворецких християн» от 7 февраля 1776 г. — БАН, собр. Дружинина, № 243, л. 19—19 об.

21 «Чин и устав по Святому Писанию и разсуждению правилному о приходящих к нашей православной християнской вере и к нашему християнскому православныя церкви общению от различных согласей, имеющихся в нынешнее последнее время, сиречь от федосеева согласия, от монастырскаго и странническаго, от Иоанна Андреянова, от старца Ивана и Андреяна, и Михайла Григорьева, и от прочих таковых, от всех сих общения приходящих и желающих купно быти с нами во единой християнской вере и во единой святей православней Христове церкви, како таковых приимати и ко избранному Христову стаду сочетовати». — РГБ, собр. Барсова, № 940, л. 296—300. Текст соборного постановления опубликован: Мальцев А. И. Московский филипповский собор 1769 г. // Старообрядчество в России (XVII—XX вв.). М., 1999. С. 280—289.

22 Василий Матвеев. Послание к Федору Иванову, Василию Иванову и др.— ЯГИАМЗ, собрание рукописей, № 15365, л. 303—307.

23 «Ис письма поморскаго 7287 году», л. 572.

24 «В каком разуме филиповы содержат от федосеевых и поморских и каким чином приступающих к ним принимают». — РНБ, O.I.491, л. 39—39 об.

25 «Предисловие увещательное к раздирающим церковное единство», л. 214.

26 Послание неизвестного о федосевцах и «балчужных». — РНБ, O.I.1026, л. 37 об. Автор сочинения отмечает, что когда-то состоял в московской общине «балчужных».

27 «Предисловие увещательное к раздирающим церковное единство», л. 212 об. —213.

28 ИИ СО РАН, собр. рукописей, №14/74, л. 572.

29 Семен Шаготский придерживался эсхатологической теории, объявляющей правящего российского императора Антихристом (см.: Гурьянова Н.С. Крестьянский антимонархический протест... С. 100—101).

30 РГБ. собр. Н.И. Попова, № 12, л. 221—224.

31 Там же, л. 196—206 об.

32 РГАДА, ф. 196 (Ф.Ф. Мазурина), оп. 1, ед. хр. 1004, л. 61—62 об.

33 Стостатейник. — РГБ, собр. Барсова, № 940, л. 18—18 об.

34 О начале филипповского «балчужного» согласия..., л. 23; «Показание известное о новопроизшедшем мудровании прежде бывшаго нашего благодетеля А.Я.» (филипповское сочинение). — РГБ, собр. Брысиных, № 18, л. 372—424 об.

35 Подробнее об этих событиях см.: Мальцев А.И. Сочинения инока Евфимия как источник для изучения филипповского согласия // Русское общество и литература позднего феодализма. Новосибирск, 1996. С. 68—83.

36 «Показание известное о новопроизшедшем мудровании...», л. 372—424 об. См. также: Гурьянова Н.С. Крестьянский антимонархический протест... С. 106.

37 Алексей Яковлев. «Слово показательное о чрезъмерном мудровании и соблазне, от неких мудрователей произшедшем в нынешнее последнее время» (июнь 1787 г.). — РГБ, собр. Егорова, № 778, л. 246—267 об.; «Краткое разглагольствие двою человеку филипова согласия и феодосиева». — РГБ, собр. Егорова, №1315, л. 78—79 об.

38 Алексей Яковлев. «Слово показательное...», л. 263.

39 Алексей Яковлев. Послание к Ивану Алексееву и др. (12 марта 1793 г.). — РГБ, собр. Никифорова, № 594 (автограф), л. 1 об.

40 РГБ, собр. Егорова, № 1315, л. 78—79 об.

41 Подробнее об этом см.: Мальцев А. И. Староверы-странники... С. 85—87.

42 Алексей Яковлев. Послание к Ивану Алексееву и др., л. 1 об.

43 Алексей Яковлев. «Краткая история о соблазнах федосиева согласия». — РНБ, O.I.443, л. 144 об.—186.

СОЮЗНОЕ СОГЛАШЕНИЕ 1780 ГОДА СТАРООБРЯДЦЕВ ФИЛИППОВСКОГО И ФЕДОСЕЕВСКОГО СОГЛАСИЙ В ОЦЕНКЕ СОВРЕМЕННИКОВ

Общеизвестно, что уже с конца XVII в. в старообрядчестве наблюдается процесс самоопределения самостоятельных течений, приведший вначале к его разделению на поповцев и беспоповцев, а затем, в XVIII в., к образованию отдельных согласий в рамках того и другого направления. Идеологи каждого согласия утверждали, что только их единоверцы исповедуют «истинную древлеправославную веру», а во всех других старообрядческих обществах она в той или иной степени искажена. При этом они определяли разногласия со своими оппонентами, оценивали степень искажения ими «истинной веры», разрабатывали правила приема в свои общества представителей других согласий, устанавливали наказания за церковное общение с членами иных старообрядческих обществ.

Вместе с тем разделение ревнителей старой веры на многочисленные конкурирующие между собой течения всегда рассматривалось старообрядческими идеологами как факт печальный и трагический, во многом, по их мнению, обусловленный происками антихриста. Не удивительно, что различные старообрядческие общества не раз предпри­нимали попытки преодолеть разногласия, найти определенный компромисс и объединиться. Нередко эти действия бывали успешными. Их итогом становился более или менее продолжительный церковный союз. В исследовательской литературе проблема поиска компромисса между самостоятельными согласиями изучена гораздо хуже, чем взаимная полемика.

В предлагаемой статье речь пойдет о первой по-настоящему серьезной попытке заключить церковный союз между двумя крупными беспоповскими согласиями — филипповским и федосеевским, — предпринятой в 1780 г. по инициативе очень авторитетных московских наставников — филипповца Алексея Яковлева (Балчужного) и федосеев­ца Ильи Алексеевича Ковылина. Особенный интерес представляет реакция на эту инициативу со стороны других наставников данных согласий — современников переговоров о примирении.

Тот факт, что попытка заключить союз была предпринята именно в Москве, не случаен, так как в то время Москва являлась наиболее авторитетным центром и для филипповцев, и для федосеевцев. Правда, об этом можно говорить с известной степенью условности, поскольку для беспоповских согласий в целом характерен полицентризм.

Московская филипповская «балчужная»1 церковь ведет свою историю с начала 60-х гг. XVIII в. В 1762 г. значительная часть московской общины поморского согласия объявила о переходе на позиции учения старца Филиппа и разделении как с поморцами, так и с федосеевцами. Обсуждение филипповцами проблемы отношения к этим двум согласиям сразу же выявило среди них различные мнения. Семен Иванов (Шаготский), считая представителей других согласий (в первую очередь поморцев) еретиками, утверждал, что принимать их можно только через полное перекрещивание. Московский наставник Михаил Григорьев, напротив, категорически отказывался признавать помор­цев и федосеевцев еретиками и отстаивал «мягкий» порядок чиноприема — через покаянный начал. «Балчужные» же к концу 60-х гг. XVIII в. пришли к единому мнению: те, кто не с ними, должны квалифицироваться как еретики. Вместе с тем они отвергли идею о полном перекрещивании других беспоповцев. «Балчужные» считали поморцев, федосеевцев и самоопределившихся в 60-х гг. XVIII в. странников еретиками второго чина, в отношении которых, по каноническим правилам, должен был бы осуществляться чиноприем через миропомазание, но поскольку, как они констатировали, «за оскудением ныне священных чинов» это невозможно, то вместо миропомазания следует применять шестинедельный пост. Несоюзные «балчужным» филипповцы, в том числе Семен Иванов (Шаготский) и Михаил Григорьев, определялись как еретики третьего чина, и на них налагался двухнедельный пост.

Эти положения были закреплены постановлением Московского собора филипповцев 1769 г.2

В 70-х гг. XVIII в. позиция «балчужных» по данному вопросу выражалась в основном в сочинениях их фактического руководителя А. Яковлева, но оставалась неизменно жесткой: представители других согласий и филипповских толков по-прежнему характеризовались как еретики, в отношении поморцев, федосеевцев и странников продолжалось применение порядка чиноприема через шестинедельный пост. Московские филипповцы последовательно противопоставляли себя другим направлениям староверия, и в этом все московские общины3 оставались едиными на протяжении 70-х гг. XVIII в.

Между тем начиная с 1774 г. энергичный руководитель московской федосеевской Преображенской общины И. А. Ковылин настойчиво пытался склонить «балчужных» к церковному миру. Ответ А. Яковлева на это предложение был дан в двух сочинениях, озаглавленных как «Православное исповедание...»4; одно содержит 15 статей, другое — 50. Первое дошло до нас в единственном списке с пометой переписчика: «Поданы сии статии федосеевым Илье Алексеевичю с протчими февраля 24 дня 7282 года, по счислению гражданства — 1774 года»5. Второе сочинение, включающее и предыдущие 15 статей, было также написано в 1774 (7282) г.6

«Балчужные» требовали, чтобы федосеевцы полностью признали правоту филипповцев во всех вопросах, разделявших два согласия (о титле на кресте, «торжищном брашне», староженческих браках, иноческом пострижении и т. д.)7, осудили основателя своего согласия Феодосия Васильева за разделение с поморцами в 1706 г., признав это разделение «за святоцерковныи раскол», и не поминали Феодосия «и всех единомудрствующих с ним умерших». Федосеевцам было предложено подписать статьи, вынести всей церковью положенный по филипповским правилам пост и затем вступить в церковное соединение. Все это подразумевало не союз двух церквей на основе какого-либо компромисса, а простое присоединение федосеевцев к филипповскому согласию, что, разумеется, они не приняли.

Неизменность позиции «балчужных» относительно поморцев и федосеевцев отразилась и в содержании Стостатейника — общецерковного устава, написанного А. Яковлевым и принятого филипповцами в 1777 г. Обращает на себя внимание уже название этого устава: «Православное исповедание и содержание православныя Христовы церкви в сохранение от федосеева и новомонастырскаго8 согласия... (выделено нами.—А.М.)». Статьи 52 и 53 Стостатейника подтверждали факт церковного необщения филипповцев с поморцами и федосеевцами, а также правило, регламентирующее чиноприем через покаяние и пост (правда, длительность поста в документе четко не оп­ределялась)9.

Ситуация во взаимоотношениях филипповцев и федосеевцев начинает существенно меняться в 1779 г., после того как А. Яковлев посетил признанный центр поморского согласия Выговское общежительство с целью ознакомления со старыми поморскими уставами. После поездки его отношение как к поморцам, так и к федосеевцам заметно смягчилось10. В 1780 г. А. Яковлев приступил к переговорам с руководителем московских федосеевцев И. А. Ковылиным о возможности примирения двух согласий. Важно отметить, что впервые на взаимные уступки были готовы идти обе стороны.

А. Яковлев составил «исповедание», состоящее из 13 статей. Интересно, что в отличие от двух предыдущих 1774 г., формально безадресных, документ 1780 г. прямо обращен к федосеевцам и начинается так: «Во известие боголюбивейшей братии о мирном устроении, на чем полагаем примирение, о том в сих статиях написуем»11. И. А. Ковылин, в свою очередь, направил А. Яковлеву «исповедание» в 10 статьях, которое во многом совпадало с текстом А. Яковлева (количество статей сократилось за счет их укрупнения)12. Влиятельный филипповский наставник инок Евфимий при копировании этих двух «исповеданий» отметил: «Поданы от федосеева Ильи ево статии 7289 (1781. -A.M.) лета, маиа 29»13. Судя по всему, здесь явная описка: тот же Евфимий не раз сообщал, что обмен «исповеданиями» произошел до большого общецерковного собора филипповцев 14 сентября 1780 г., а на самом соборе ряд филипповских наставников пытались поставить на обсуждение вопрос о состоявшемся примирении А. Яковлева с федосеевцами14. Можно предположить, что 10 статей И. А. Ковылина действительно были поданы филипповцам 29 мая, но не 1781 г., а 1780 г.15 Таким образом, к исходу мая 1780 г. стороны обменялись «исповеданиями». Оба они, по-видимому, были оглашены публично, на собраниях филипповцев и федосеевцев. Во всяком случае, проведение собрания общины А. Яковлева в часовне на Балчуге подтверждается следующим сообщением инока Евфимия: «Алексей же Яковличь, с прочими, егда оное Ильино исповедание у них в часовне прочтеся, тогда паче своего ими правее и лучшее почтеся и поисполнителнее быти вменися»16. Затем, вероятно, состоялся совместный собор, на котором, собственно, и произошло примирение. С. Андреев писал, что федосеевцы «согласились» с 13 статьями А. Яковлева «и рукоприложением утвердили... и в заключение всего Илья Алексеевичь и начало17 пред ними (сторонниками А. Яковлева.—A.M.) положил»18 в знак покаяния в своих прежних заблуждениях, а это могло произойти только на совместном соборе.

Обратим внимание, что до сих пор А. Яковлев действовал без совета с другими филипповскими наставниками, исключительно по своей инициативе. Лишь после того как союз с федосеевцами был заключен, он сообщил об этом своим единоверцам19. Возможно, снискав лавры миротворца, А. Яковлев надеялся упрочить свое положение в качестве фактического руководителя всей филипповской церкви. Но все получилось совсем не так, как он, вероятно, ожидал. Примирение с федосеевцами было поддержано только частью московских филипповцев — твердыми сторонниками А. Яковлева. Многие из филипповских наставников как в Москве, так и в регионах отказались участво­вать в «миротворном» проекте А. Яковлева. Сомнения относительно возможности церковного союза с федосеевцами и требование к ним «исправиться» по 50 статьям первыми высказали московский наставник Стефан Андреев и кимерский Андрей Иванов в послании к федосеевцам И. А. Ковылину, Степану Иванову и Андрею Алексееву20. Про­тив «миротворного» проекта А. Яковлева выступали филипповский наставник Роман Андреев Голиков и Иван Алексеев. Инок Евфимий, подробно рассмотрев инициативы А. Яковлева и И. А. Ковылина, не только подверг их резкой критике, но и заявил, что некоторые уступки федосеевцам были сделаны А. Яковлевым уже в Стостатейнике. Такую же позицию занимал и ярославский наставник с. Вятского Андрей Дмитриев21.

Филипповские наставники, выступившие против примирения с федосеевцами, заметно расходились между собой в других вопросах, но в данном случае у них фактически была единая позиция, восходящая к решениям Московского собора 1769 г.: федосеевцы — еретики, компромисс с ними невозможен, они должны полностью признать правоту филипповцев и присоединиться к ним, «исправившись» по установленным правилам и подписав 50 статей 1774 г. Именно такие мысли содержит в себе самый первый отклик на примирительные инициативы А. Яковлева и И. А. Ковылина — упомянутое выше послание Андрея Иванова Кимерского и Стефана Андреева к федосеевским наставникам. Из его содержания следует, что оно написано вскоре после того, как Алексей Яковлев объявил своим единоверцам о состоявшемся обмене «исповеданиями» с И. А. Ковылиным22. Этот вопрос затрагивался на общецерковном соборе филипповцев, состоявшемся в Москве 14 сентября 1780 г.23 В ответном письме федосеевские наставники сообщают, что свое послание Андрей Иванов и Стефан Андреев передали им 24 сентября24.

Смысл позиции филипповских наставников достаточно прост. Они пишут, что федосеевцы неоднократно высказывали «пред нашими отцы свое желание... якобы к примирению святыя церькви», но всякий раз после примирения они «по своему обыкновению и мудрствоваху и действоваху», т. е. их желание исправить свои «недостатки», с точки зрения авторов письма, сомнительно. И так думали многие филипповцы: «Многая у нас, заради опасения, неимоверно сие благоустроению мирному судят»25.

Собственно к содержанию «исповедания» И. А. Ковылина авторы письма претензий почти не имеют, они просто сомневаются в искреннем желании федосеевцев отказаться от своих «заблуждений». В этой связи А. Иванов и С. Андреев ставят вопрос: почему федосеевцы не хотят примириться на основании 50 статей 1774 г., где требования к ним изложены четко и ясно? Зачем нужно искать другое основание для примирения?26 Филипповские авторы все же отмечают, что «исповедание» И. А. Ковылина «прежнему в пятидесяти статиях требуемому исповеданию понескольку не согласует», но единственная конкретная претензия касается утверждения о возможности поминовения Феодосия Васильева и «при нем и по нем бывших» федосеевских отцов, чего филипповские наставники принять не могли27.

Выпадов в адрес А. Яковлева в письме нет, что вполне понятно, так как именно в начале 80-х гг. XVIII в. находившиеся ранее в напряженных отношениях друг с другом московские и тяготевшие к ним региональные филипповские общины на короткое время примирились28. Позже С. Андреев обвинит А. Яковлева в том, что он затеял «миротворство» с федосеевцами без совета с другими наставниками и братией29.

Наиболее подробно претензии к примирительным письмам А. Яковлева и И. А. Ковылина изложены в сочинениях инока Евфимия и А. Дмитриева. Поскольку они практически дублируют друг друга, можно предположить, что фактически автор был один — инок Евфимий. «Омышление» А. Дмитриева в сокращенном виде включено в состав написанной Евфимием компиляции «Обоснование разделения с филипповцами». Сокращая «Омышление», Евфимий адресовал читателя к своим текстам30.

Первое, на что обращает внимание Евфимий — невразумительное изложение А. Яковлевым вопроса о титле на кресте. Этот вопрос был одним из предметов острейшей полемики между беспоповскими идеологами в начале XVIII в. Более того, именно его обсуждение стало непосредственным поводом формального раскола беспоповцев в 1706 г. на два самостоятельных согласия: поморское и федосеевское. По мнению федосеевцев, на распятиях обязательно должны изображаться литеры IНЦI, символизирующие надпись, сделанную на кресте Христовом Понтием Пилатом: «Icyc Назарянин, Царь Iудейский» (Ин. 19: 19-20, ср. также Лк. 23: 38, Мк. 15: 26, Мф. 27: 37). Поморцы вслед за почитаемым ими дьяконом Игнатием Соловецким утверждали, что кресты с титлом IНЦI в православной церкви никогда не употреблялись, а появились на Руси в результате реформы патриарха Никона, заимствовавшего титло от католиков. Они придерживались более древней формы — «Ц. С. I. X. нiка» («Царь Славы Icyc Христос нiка»).

Вопросу о титле в «исповедании» А. Яковлева посвящены вторая и третья статьи, у И. А. Ковылина — вторая.

Евфимий начинает с анализа «исповедания» А. Яковлева. Инок отмечает следующую фразу третьей статьи: «Но и о сущем том Пилатовом надписании согласно со святыми разумети и за самое боголепное прославление Христово того не вменяти»31. По мнению Евфимия, из контекста явно следует, что Пилатово титло пишется на крестах на прославление Христа, хотя и не на «самое боголепное». Утверждение такого рода, как считает инок, характерно для федосеевцев и не соответствует взглядам поморских и филипповских идеологов, в том числе прежним идеям самого А. Яковлева. Евфимий пишет: «Яко же евангелиста, тако по тех последующе и отцы наши, согласно тем разумеша о том Пилатовом надписании, яко оная Пилатова титла нимало боголепныя славы Христовы не изъявляет, но проста человека Христа быти исповедует»32.

Истоки новой позиции А. Яковлева Евфимий находит уже в Стостатейнике, где во втором свидетельстве третьей статьи автор утверждает: «...частию на славу Христову бысть сие надписание, еже есть Пилатова титла», приводя в защиту этого тезиса обычные для федосеевцев аргументы. Далее в четвертом свидетельстве написано, что Пилатово титло «смиренная ... о Христе исповедает», т. е. опять-таки прославляет Христа. Вместе с тем в той же третьей статье Стостатейника утверждается и поморско-филипповская позиция: «...еже зле и на хулу тое бысть Пилатом на кресте положение». Что это, простой недосмотр А. Яковлева, писавшего текст Стостатейника? Нет, считает Евфимий, А. Яковлев сознательно идет на сближение с федосеевской точкой зрения33.

Все это, по мнению Евфимия, не соответствует ни учению дьякона Игнатия Соловецкого, ни взглядам поморских отцов, ни прежнему мнению самого А. Яковлева. Не случайно, отмечает инок, в своем «исповедании» А. Яковлев нигде не пишет, что принимает писания о. Игнатия о титле34, а в рассуждении о титле не упоминает в качестве авторитетов поморских отцов и их сочинения на эту тему, ограничиваясь туманными ссылками на святых и Священное Писание35.

Евфимий прямо утверждает, что А. Яковлев «писание отец своих зазре и отверже, кая в тринадесяти статиях в судбы Богу остави, яко неудобно ему тое возмнеся быти». Но «не тожде со отцы мудръствовати — беда велия и ересь есть»36.

Что же касается Священного Писания, конкретнее, Евангелия от Иоанна, на которое ссылались федосеевцы в защиту своего учения о титле, то «еда убо священныи отец Игнатии и поморския отцы, толь от Бога данъныи имеюще премудрыи разум, не дознашася по них (федосеевцах.—A.M.) евангельская разсмотрети глаголы и недоумешася, по Алексею, разсудити тыя!»37 Писание нельзя воспринимать буквально, «по писмени», пишет Евфимий, цитируя Афанасия Александрийского, его следует «испытывать», вникать в его сокровенный смысл, иначе легко впасть в ересь38.

Далее Евфимий обращает внимание на то, что в филипповских уставных сочинениях конца 60-х - первой половины 70-х гг. XVIII в. относительно федосеевских писаний, оправдывающих Пилатово титло и хулящих о. Игнатия, предписывается их «не содержать», а обнаружив, предавать сожжению, как еретические. Теперь же, в 12-й статье «исповедания» А. Яковлева и 8-й Стостатейника присутствует формулировка «не принимать», а о том, чтобы не иметь и сжигать, нет ни слова. Это, считает Евфимий, также свидетельствует о сближении учения А. Яковлева с федосеевским39.

Сторонники А. Яковлева утверждали, что поморские отцы в своих сочинениях нигде не ссылались на писания о титле о. Игнатия, а значит, не принимали их. «Потому, — пишет Евфимий — и вы ныне отвергосте и в судбы Богу остависте». Но это не так, считает инок, и приводит следующие аргументы. Во-первых, поморские отцы полностью согласны с о. Игнатием; во-вторых, в своих сочинениях они выражают ему почтение; в-третьих, сам А. Яковлев также ранее его почитал; в-четвертых, федосеевцы в своих сочинениях прямо утверждали, что поморцы — идейные наследники о. Игнатия40.

Подробно рассмотрев «исповедание» А. Яковлева, Евфимий сравнил его с «исповеданием» И. А. Ковылина и отметил два важных несоответствия, с помощью которых федосеевский наставник усилил свои позиции. «Пишите бо вы во своем исповедании, во второй статии ко Илье сице: "И с таковыми буквами крестов не имети и не покланятися". Он же напротив к вам пишет; "И с таковым надписанием крестов не имети". А еже "им не покланятися" умолча. И от сего яве показуется, яко хощет оным титлам молитися. И паки, пишите вы к нему в статии 12 о писмах сице: "И о браках, до веры приятых, оправдателная, и на отца Игнатия поносителная, и прочая таковая — тех не принимати". Илья же к вам: "И о браках, до веры приятых, оправдателная и поносительная, тех не приимати"41. А еже "на отца Игнатия за титлу поносителная" умолча, но хощет еще ругати и поносити по-прежнему»42.

Тема брака, вскользь упомянутая в приведенном отрывке, также была предметом многолетних споров поморско-филипповских и федосеевских полемистов. Имея общее мнение о недопустимости заключения браков в антихристово время «в неприсутствии священных лиц», поморцы и федосеевцы различались в отношении к староженам (людям, вступившим в брак до принятия старообрядчества). Федосеевцы считали брак староженов законным и принимали их в свое согласие без развода. Поморцы, а вслед за ними и филипповцы были категорически против, проповедуя полное безбрачие43.

Анализируя «исповедание» А. Яковлева, Евфимий обращает внимание на формулировки четвертой статьи. Она декларирует неприятие староженческих браков «церквозаконными и Богом совокупленными», отказ в приеме «бывших брачных на чистое житие». И вместе с тем та же четвертая статья допускает возможность для староженов жить в одном доме и именоваться «супружескими именами» («единодомовное же им житие и супружескими имены нарицати по нужди нынешняго времене попущати»)44. Но «сие речение — супружество и законныи брак, — пишет Евфимий, — едино еста и во единой силе состоится», а значит, само «супружеское именование» нельзя употреблять в простом, обыденном смысле (как, например, такие «именования», как «жена», «сожительница»), оно прямо связано с таинством брака. По мнению Евфимия, формулировки «исповеданий» А. Яковлева и И. А. Ковылина прикрывают фактическое приятие обоими «никонианского» таинства — брака45. Ранее, пишет инок, А. Яковлев был категорически против старых браков и отказывался считать их таинством («Вся тыя их супружествы за нетайны и за ничто же суть, по свидетельству Писания, показаша»)46.

И вновь истоки нового отношения А. Яковлева к проблеме брака Евфимий находит в Стостатейнике, где опять обнаруживает противоречивость формулировок: «Еще паки в тех же их соборных сто статиях о приятии федосеевых старожен, в статии шестой положися, глаголюще сице, еже "оныя их браки по крещении в церковь ныне не приимати и церквозаконными не утвержати, и таковым пришедшим в веру безбрачно жити", и прочая. Та же паки и о новожен47 приятии, кия противомудръствующе бяху Писанию и отцем нашим... О сих в статии 37 положися ими, глаголюще сице, еже "онех обращающихся с правилным наказанием и с расторжением сожития их приимати", и прочая. В статии же 67 обще о обоих онех вкупе о приятии единосовокупително положися сице: [суще] еже "новоженов и староженов, рече, явно испадших, по нужде и без совершеннаго развода в покаяние приимати и под запрещением их имети"»48. Суть проблемы заключается в том, что согласие принимать на исповедь брачных старообрядцев без развода фактически означало признание за ними права считаться членами филипповской церкви. Спустя десятилетия эту ошибку автора Стостатейника наконец заметят филипповские наставники и соборно утвердят исключение 67-й статьи (а также связанной с ней 66-й) из устава49.

Другие возражения инока Евфимия относительно мирного соглашения 1780 г. во многом схожи с тем, о чем писали Стефан Андреев и Андрей Иванов Кимерский. В частности, подобно им, Евфимий считал, что формулировки мирных «исповеданий» — просто обман. В отличие от С. Андреева и А. Иванова, обвинявших в этом в основном федосеевцев, Евфимий больше писал об обмане со стороны А. Яковлева: «По вам же, ныне усмотрися оного Ильи правее вашего исповедание, но, по нам, оно вами сочиненное исповедание токмо видится единой сущей обман на прелщение душ человеческих издадеся. Ибо в нем глаголете, яко сего и оного не имети или того и сего не творити, и за се и за оно наказывати, и согласно со Святым Писанием разумети, и по утвержению отец поступати, и того разделения за правое не почитати, и прочая. И сим токмо именованием вы, любезнии, аки некоею кожюриною себя приодеша для людей, не хотя совершенно обнажитися и оказати наготу свою. Самим же делом не точию федосеевы, но и новожены себя устроиша быти»50. Инок, конечно же, возражал и против того, что А. Яковлев затеял примирение с федосеевцами без соборного обсуждения с другими наставниками, и против его согласия поминать умерших федосеевских отцов (в том числе самого Феодосия Васильева)51.

Общий вывод Евфимия — А. Яковлев и его сторонники, соединившись с федосеевцами, приняли учение этих еретиков и отреклись от учения своих отцов. «Видите ли, — обращается инок к своим единоверцам, — яко не точию ныне в вас сообщение с ними (федосеевцами. -A.M.) познавается быти, но яко и закон их, федосеев, у вас един состоится быти»52.

В числе противников мирного соглашения 1780 г. мы упоминали филипповских наставников Романа Андреева (Голикова) и Ивана Алексеева. До нас не дошли их сочинения по этому поводу. О позиции Романа Андреева мы знаем по пересказанному иноком Евфимием эпизоду, когда Роман высказывал намерение «всячески стати противу Алексея Яковлева в миротворстве с федосеевыми»53. Иван Алексеев назван в числе противников соглашения 1780 г. С. Андреевым54.

В отличие от филипповцев, федосеевцы восприняли мирное соглашение 1780 г. в основном с одобрением. Для федосеевского согласия в целом в этот период характерен постепенный отказ от следования первоначальному учению Феодосия Васильева, сопровождавшийся плавным переходом к почитанию первых поморских отцов, наследниками которых федосеевцы себя провозглашают, и утверждением, что раскол 1706 г. между федосеевцами и поморцами вызван скорее недоразумением, а не какими-то серьезными причинами (не случайно впоследствии за федосеевцами закрепится название «старопоморцы»55). Миротворческие инициативы И. А. Ковылина очень удачно накладывались на этот процесс.

Впрочем, один отрицательный, хотя, возможно, косвенный отклик на соглашение 1780 г. со стороны федосеевцев все же был. Примерно в 1780—1781 гг. группа новгородских федосеевцев, проживавших в районе Старой Руссы, потребовала от своих московских единоверцев вернуться к почитанию крестов с литерами IНЦI. В противном случае они грозили разрывом отношений. На наш взгляд, выступление старорусских федосеевцев могло быть непосредственно обусловлено соборно утвержденным москвичами «исповеданием» И. А. Ковылина, которое предусматривало, что федосеевцы не будут иметь крестов с «четырелитерным» титлом, откажутся от написанных федосеевскими отцами сочинений в защиту титла IНЦI, а также признают Игнатия Соловецкого православным56.

Принципиальный отказ от защиты «четырелитерного» титла был подтвержден руководителями московской федосеевской общины Преображенского кладбища в письме 1781 г., адресованном федосеевцам Старой Руссы. В нем осуждаются те, кто «упорно мудръствуют... о четырелитерном надписании, полагаемом на кресте Христове, чтоб оное полагаемо было всюду и покланяемо было всеми». Авторы письма предлагают адресатам решить проблему титла соборно, вместе с москвичами, и предупреждают: «А ежели бес собору учините церковнои раскол, то сами будете под клятвою и под отлучением соборным. Ибо не призвавше в лице и не беседовавше от Святаго Писания... о ереси по заочному отлучать христиан и церковь раздирать, дело сие не от лиц православных, но от еретик безъстудных»57.

Разделение федосеевцев, обусловленное разногласиями по вопросу о титле на кресте, все же предотвратить не удалось. Около 1781 г. отделились так называемые «титловцы», настаивавшие на буквальном следовании первоначальному учению Феодосия Васильева о титле58. О других критических откликах на филипповско-федосеевское соглашение 1780 г. со стороны федосеевских наставников нам ничего не известно.

Это соглашение не привело к прямому слиянию общины А. Яковлева с московскими федосеевцами. Более того, есть основания полагать, что церковный союз филипповцев и федосеевцев, заключенный в 1780 г., оказался недолговечным. В конце XVIII-XIX в. как федосеевские, так и филипповские полемисты не раз перечисляли все пере­мирия между двумя согласиями, которые когда-либо были достигнуты. Соглашение 1780 г. в этот перечень не включалось.

И все же в 80—90-х гг. XVIII в. отношения между сторонниками А. Яковлева и московскими федосеевцами были очень хорошими, о чем свидетельствуют источники как федосеевского, так и филипповского происхождения.

Федосеевский наставник Петр Федоров (Стародубский) в письме к Семену Михайлову, написанном в декабре 1808 г., вспоминал, что в те годы А. Яковлев не раз бывал на Преображенском кладбище, вел мирные беседы с ним и И. А. Ковылиным, «был во обители во всяком общении» и запрещал своим единоверцам осуждать Феодосия Васи­льева59. Автор федосеевского сочинения, написанного в конце 80-х гг. XVIII в., рассуждая о разделении филипповцев на множество самостоятельных толков, утверждал, что среди них только А. Яковлев и его сторонники «сущии кафолики, а прочия секты — раздорническия мы именуем»60.

Чем вызвано одобрение федосеевцами позиции и действий А. Яковлева? Ответ на этот вопрос дают собственные сочинения руководителя «балчужных» и сочинения одного из главных его оппонентов С. Андреева.

В июне 1787 г. А. Яковлев написал «Слово показательное...»61, где подверг резкой критике позицию московских филипповских наставников С. Андреева и И. Алексеева за то, что те продолжали в точности следовать решениям Московского филипповского собора 1769 г., оценивая федосеевцев и поморцев62 как еретиков второго чина и при­меняя в отношении их правила чиноприема через шестинедельный пост (как эквивалент миропомазания)63. А. Яковлев расценивал все это как «чрезъмерное мудрование и соблазн»64. Он писал, что федосеевцам и поморцам присущи «некия недостатки», а вовсе не ереси. По мнению А. Яковлева, и те и другие — части единой православной церкви, что почитаемые предки (первые поморские отцы) воспринимали федосеевцев как единоверцев. «Недостатки» федосеевцев и поморцев, считал А. Яковлев, следует исправлять покаянием65. Вслед за поморскими полемистами он стал утверждать, что принимать «от ересей приходящих» вторым и третьим чином вправе только священники, а миро­помазание ни в коем случае не может быть заменено постом66. В январе 1797 г. в письме к филипповскому наставнику Тимофею Ефимову А. Яковлев писал, что поморские отцы не запрещали поминать Феодосия Васильева, и рекомендовал по данному предмету придерживаться именно этой точки зрения67.

Таким образом, А. Яковлев фактически признал свою позицию, определенную в конце 60-х - 70-х гг. XVIII в., ошибочной, равно как и решения филипповских соборов, выработавших правила чиноприема поморцев через шестинедельный пост. На это, конечно же, обратили внимание его оппоненты. В частности, в «Показании известном...», написанном в 1805 г., С. Андреев обвинил А. Яковлева в непоследовательности, отречении от учения своих «предков», забвении принципа соборности. Он доказывал, что федосеевцы и поморцы — еретики, находящиеся вне православной церкви, и к ним применимо правило, согласно которому не имеющие священства «простецы» могут принимать «от ересей приходящих» по любому из трех чинов, установленных православной церковью68. Правда, уже в конце 80-х гг. XVIII в. С. Андреев (вероятно, не без влияния критики в его адрес со стороны А. Яковлева) отказался от своих прежних взглядов о возможности квалифицировать федосеевцев и поморцев как еретиков второго чина. Он уподобил их «третиему чину — подцерковником, частию приобщающимся еретическому учению», переходящих от которых следует принимать «з достойным покаянием»69. Вместе с тем С. Андреев отказывался считать ошибочными решения прежних филипповских соборов: «А еже в 7278-го бяше соборно отцы нашими и нами приговорено о сих разгласных уподобительное второму чину еретик признавание и чиноприятие — того отныне не утверждати, а не и гаждати. Понеже не без притчин правды сие содеяся и не в потаку какову-любо нечестию, супротивному яве благочестию, но и к низложению сих паче, но токмо не могущее яве сообразитися лекованию судимых вин по сему времени, и проч.»70

Дальнейшее развитие событий показало, что вопрос об отношении к другим согласиям был связан прежде всего с личными амбициями московских филипповских наставников, с внутренней борьбой в согласии за сферы влияния, а вовсе не с защитой каких-либо твердых принципов. В 1803 г. последователи И. Алексеева (к тому времени уже умершего) подписали мирное соглашение с московскими федосеевцами, возглавляемыми все тем же И. А. Ковылиным, союз с которым в 1780 г. заключил А. Яковлев. Казалось бы, это должно было сблизить две московские филипповские общины — ведь до сих пор А. Яковлев отличался лояльным отношением к федосеевцам. Но произошло обратное. А. Яковлев оказался крайне недоволен тем, что И. А. Ковылин заключил мир с его конкурентами, людьми, по его мнению, недостойными. Мирное соглашение между федосеевцами и сторонниками И. Алексеева было подписано 20 декабря 1803 г., а уже в январе 1804 г. А. Яковлев написал выдержанное в очень резких тонах сочинение, направленное против поморцев, федосеевцев и заключивших с ними союз филипповцев. Все они (а речь идет в первую очередь о федосеевцах) недвусмысленно охарактеризованы как отступники от веры, причем указано, что более всего федосеевцы скомпрометировали себя союзом с последователями И. Алексеева, по мнению А. Яков­лева, явными отступниками от веры71.

Этим дело не закончилось. Изменение позиции А. Яковлева по отношению к федосеевцам сблизило его с руководителем третьей московской общины филипповцев С. Андреевым. 20 марта 1808 г. два наставника примирились. В преддверии этого А. Яковлев переработал сочинение, написанное еще в 1770 г. его братом Григорием, — Ответы на вопросы поморца Ивана Романова72, — где поморцы, федосеевцы и странники характеризовались как еретики второго чина и подробно обосновывалось учение о возможности замены миропомазания шестинедельным постом. В переработанном варианте представители федосеевского и поморского согласий классифицировались как еретики третьего чина. При переходе к филипповцам они должны были покаяться, осудить свои «вины» и ереси и вынести шестинедельный пост, причем А. Яковлев специально разъяснил, что не считает его эквивалентом миропомазания73. Это сочинение, получившее статус соборного постановления, было подписано несколькими московскими и ярославскими наставниками, в том числе А. Яковлевым и С. Андреевым74. О примирении с С. Андреевым на основании соблюдения «отеческих законов» и размежевания с поморцами и федосеевцами А. Яковлев сообщал 30 апреля того же года в Санкт-Петербург своим единоверцам Василию и Михаилу Лукьяновым75.

Подведем итоги. Союзный договор 1780 г. между московскими филипповцами и федосеевцами был первым из подобных соглашений между двумя этими согласиями, заключенных на основе взаимного компромисса. Его обсуждение выявило различные мнения как среди филипповских, так и среди федосеевских наставников. Наиболее се­рьезная оппозиция церковному миру сложилась в филипповском согласии, в силу его большего полицентризма. Сопротивление единоверцев было, как мы предполагаем, одной из главных причин, не позволивших А. Яковлеву реализовать идею примирения с федосеевцами в полной мере. Но все же отношения его сторонников с московскими федосеевцами в 80—90-х гг. XVIII в. можно охарактеризовать как дружественные. Вместе с тем на примере филипповского согласия хорошо видно, что позиции многих наставников относительно союза с другими старообрядческими обществами зависели не столько от каких-либо твердых идеологических принципов, сколько от конъюнктурных соображений, связанных по большей части с борьбой за сферы влияния среди своих единоверцев.

Примечания

1 Свое название филипповцы-«балчужные» получили по месту расположения их молельни в Москве. Прозвище Балчужный закрепилось и за руководителем общины — Алексеем Яковлевым.

2 Мальцев A. M. Проблемы взаимоотношений старообрядцев филипповского и поморского согласий во второй половине XVIII в. // Источники по русской истории и литературе: Средневековье и Новое время. Новосибирск, 2000. С. 143—145, 148—149. Текст Соборного постановления 1769 г. издан: Мальцев A. M. Московский филипповский собор 1769 г. // Старообрядчество в России (XVII—XX вв.). М., 1999. С. 286—288. Против «новоизмышленного» учения «балчужных» выступили поморские полемисты, справедливо отметив, что по каноническим правилам миряне, не имеющие иерейского сана, не могут осуществлять прием «от ересей приходящих» вторым или третьим чином, это может сделать только священник; миряне могут осуществлять прием только первым чином, т. е. через полное перекрещивание. См. также: Мальцев A. M. Проблема чиноприема новообращенных в сочинениях старообрядцев-беспоповцев XVIII — начала XIX в. // Старообрядчество: история, культура, современность: Материалы VI науч.-практ. конф. М., 2002. С. 474— 481.

3 В 70-х гг. XVIII в. в Москве существовали три филипповские общины, их возглавляли Алексей Яковлев, Иван Алексеев и Стефан Андреев.

4 «Православное исповедание православней Христове церкви извествуем сице». Нач.: «Веру православную и вся церковныя догматы по силе Святаго Писания непорочно содержати...» Написано 24 февраля 1774 г., 15 статей — РГАДА, ф. 196 (собр. Мазурина), оп. 1, № 1004, конец XVIII в., л. 61-62 об. (автограф А. Яковлева). «Православное исповедание всей нашей церкви во известие ей предлагаем хотящим быти в единоверии с нами на сих статиях». Нач.: «1. Православную веру и все церковныя догматы и обряды ея содержати...» Написано в 1774 г., 50 статей - РНБ, собр. Колобова, № 267, конец XVIII в., л. 48 об.-61 об.

5 РГАДА. ф. 196 (собр. Мазурина), оп. 1, № 1004, л. 62 об.

6 Об этом пишет один из влиятельных московских филипповских наставников инок Евфимий (впоследствии знаменитый руководитель староверов-странников) в компилятивном сочинении, условно нами названном «Обо­снование разделения с филипповцами» (РГБ, собр. Ундольского, № 510, л. 17 об.). Оно недавно издано с сокращениями (Сочинения инока Евфимия (тексты и комментарии) / Сост., подгот. текстов, предисл., коммент., прил. А. И. Мальцева. Новосибирск, 2003. С. 13—78), но в настоящей статье используются и тексты, не вошедшие в публикацию. В этих случаях цитаты из сочинения приводятся по рукописи.

7 Историю взаимоотношений филипповского и федосеевского согласий невозможно понять вне контекста поморско-федосеевских отношений. Напомним, что филипповцы считали себя прямыми наследниками первых по­морских отцов. О разногласиях между поморцами и федосеевцами подробнее см.: Смирнов П. С. Споры и разделения в русском расколе в первой четверти XVIII в. СПб., 1909. С. 135-140, 240-256, 283-310.

8 Монастырским или новомонастырским другие беспоповцы часто называли поморское согласие после событий 1739 г., когда поморцы вынужденно ввели в церковную службу богомолие за правящего монарха. По мнению других беспоповцев, прежде всего филипповцев и федосеевцев, поморцы тем самым отреклись от учения своих первоначальных отцов и образовали новое согласие.

9 Стостатейник — РГБ, собр. Барсова, № 940, л. 18—18 об.

10 О начале филипповского «балчужного» согласия... (федосеевское сочинение начала XIX в.) — РНБ, O.I.491, л. 23; «Показание известное о новопроизшедшем мудровании прежде бывшаго нашего благодетеля А. Я.» (филипповское сочинение 1805 г., вероятно принадлежащее перу С. Андреева) — БАН, собр. Каликина, № 107, л. 140.

11 Статьи А. Яковлева с разночтениями по ответным статьям И. А. Ковылина изданы по списку — автографу инока Евфимия: Мальцев А. И. Сочинения инока Евфимия как источник для изучения филипповского согласия // Русское общество и литература позднего феодализма. Новосибирск, 1996. С. 80— 83.

12 Статьи И. А. Ковылина были опубликованы еще в XIX в. См.: Материалы для истории беспоповщинских согласий в Москве, федосеевцев Преображенского кладбища и поморской Монинского согласия, собранные Нико­лаем Поповым, с приложением двух фотопортретов. М., 1870. С. 38—42. В издании отдельные фрагменты текста (в статьях 9 и 10) перепутаны, что, вероятно, связано с неисправностью списка, легшего в основу публикации.

13 Мальцев А. И. Сочинения инока Евфимия как источник... С. 83.

14 Сочинения инока Евфимия (тексты и комментарии). С. 16—19.

15 Именно эту дату указал А. Яковлев, переписавший «исповедание» И. А. Ковылина - РНБ, собр. Титова, № 2097, л. 153 об.

16 Евфимий. Обоснование..., л. 19.

17 Начало (начал) — особое молитвенное правило, применявшееся беспоповцами как для приема неофитов, переходящих из другого согласия, так и для «исправления» согрешивших.

18 «Показание известное о новопроизшедшем мудровании...», л. 140.

19 Там же.

20 РНБ, собр. Колобова, № 267, л. 62 об.-97 об.

21 Мальцев А. И. Сочинения инока Евфимия как источник... С. 75—76.

22 РНБ, собр. Колобова, № 267, л. 63.

23 Сочинения инока Евфимия (тексты и комментарии). С. 18—19.

24 Письмо Стефана Иванова и Андрея Алексеева к Андрею Иванову Кимерскому и Стефану Андрееву — РГАДА, ф. 196 (собр. Мазурина), оп. 1, № 1004, л. 68.

25 РНБ, собр. Колобова, № 267, л. 64-66.

26 РНБ, собр. Колобова, № 267, л. 95 об.-96 об.

27 Там же, л. 65 об.—78 об.

28 Мальцев A. M. Сочинения инока Евфимия как источник... С. 77.

29 «Показание известное о новопроизшедшем мудровании...», л. 140 об.

30 Евфимий. Обоснование..., л. 164 об., 165, 166.

31 Мальцев А. И. Сочинения инока Евфимия как источник... С. 80.

32 Евфимий. Обоснование..., л. 107.

33 Там же, л. 8-9, 13 об.-14.

34 Там же, л. 12. Между тем ранее, в «Православном исповедании...» 1774 г. (50 статей), А. Яковлев прямо указывал: «Блаженнаго отца и палеостровскаго страдальца Игнатия, бывшаго Соловецкой лавры диакона и еклисиарха, признавать за православнаго и истиннаго страдальца. Обличительныя же его творения против никониан о Пилатовой на кресте титле признавать за ревностное побуждение по благочестии и согласное Христовой церькви» - РНБ, собр. Колобова, № 267, л. 50.

35 Евфимий пишет об А. Яковлеве: «И не глаголет уже, еже по сих отцех (поморских отцах.— A.M.) писанию о оной титле и о прочем разумети, и тех писание яко правое приимати, яко же в прежних своих писмах писаше. Но глаголет сице: "А еже во Святем Писании где о сем како писано, тако и приимати"» (Евфимий. Обоснование..., л. 107 об.—108).

36 Евфимий. Обоснование..., л. 14 об.—15. В статье 11 «исповедания» А. Яковлева утверждается: «Прежних отец почитати... соловецких и поморских, инока Игнатия, Петра, Данила, Андрея, инока Филиппа и прочих с ними и по них бывших, согласных им. И писания сих отец, еже противу новостей, и прочая писания, во утверждение християнства изданная, приимати. Недоумителъная же некая в таковых писаниях, или по смотрению учиненным в судбы Божия оставляти (выделено нами.—A.M.)» (Мальцев А. И. Сочинения инока Евфимия как источник... С. 82).

37 Евфимий. Обоснование..., л. 15.

38 Интересно, что в качестве примера Евфимий приводит известного филипповского наставника «поморских стран» инока Иону, который, ссылаясь на Евангелие и творения отцов церкви, «по писмени благословляет духовных детей себя замаривати и сожигатися» (Евфимий. Обоснование..., л. 16— 16 об.).

39 Евфимий. Обоснование..., л. 16, 17 об.—18 об.

40 Там же, л. 96 об.—101.

41 Из текста И. А. Ковылина прямо следует, что федосеевцы отказываются принимать и оправдательные, и «поносительные» писания о староженческих браках. На этот любопытный факт никто из филипповских полемистов внимания не обратил.

42 Евфимий. Обоснование..., л. 114 (те же рассуждения на л. 18 об.—19).

43 Смирнов П. С. Споры и разделения... С. 240—256.

44 Мальцев А. И. Сочинения инока Евфимия как источник... С. 81.

45 Евфимий. Обоснование..., л. 32—32 об.

46 Там же, л. 32 об.

47 Новоженами у беспоповцев назывались супруги, вступившие в брак уже будучи старообрядцами того или иного беспоповского согласия.

48 Евфимий. Обоснование..., л. 19—19 об.

49 До нас дошел список Стостатейника (конца XIX — начала XX в.), в котором отсутствуют статьи 66 и 67 (БАН, собр. Каликина, № 107, л. 21—139 об.). Комментируя исключение двух статей из устава, переписчик рукописи отметил, что, поскольку эти статьи заключали в себе «безъзаконное и Божественным Писанием не подтвержденное падшим лицам снисхождение», они «зазрены и поречены» филипповскими соборами, состоявшимися в с. Козе (1820 г.) и в с. Богородском (1867 г.). Московским же собором 1861 г. они «конечно уничтожены». «На основании же сего и мы ныне, малейшии, сии две статии, яко плевел некий вредящий церковней пшенице, из благоговейнаго сего места изнесохом» (БАН, собр. Каликина, № 107, л. 108). В этой же рукописи приведены указанные соборные постановления: Козинское (л. 173 об.— 178), Богородское (л. 224 об.—227), Московское (л. 210 об.—213 об.).

50 Евфимий. Обоснование..., л. 114 об.—115.

51 Сочинения инока Евфимия (тексты и комментарии). С. 18.

52 Евфимий. Обоснование..., л. 17.

53 Сочинения инока Евфимия (тексты и комментарии). С. 19.

54 «Показание известное о новопроизшедшем мудровании...», л. 140 об.

55 Старообрядчество: Лица, предметы, события и символы: Опыт энциклопедического словаря. М., 1996. С. 274, 289.

56 Мальцев A. M. Сочинения инока Евфимия как источник... С. 80-82.

57 РГАДА, ф. 196 (собр. Мазурина), оп. 1, № 1004, л. 177-179.

58 Первое упоминание об отделении «титловцев» мы находим в Послании от 1 декабря 1783 г. ярославского федосеевца Андроника Васильева к московским филипповцам Стефану Андрееву и Григорию Иванову: «И сих литер IНЦI, по мире, у нас в Москве, и в Яраславле, и в прочих местах не видится... кроме в Новгордскои стране. И оне от нас за сие и разделилися до 12 человек. И мы об них и не ответствуем» (РНБ, Q.I.1420, л. 135 об.).

59 БАН, собр. Дружинина, № 701, л. 370 об.

60 «Краткое разглагольствие двою человек филиппова состояния и феодосиева». Нач.: «Феодосиев. Почто вы отъдираетеся от нас...» — РГБ, собр. Егорова, № 1315, л. 78.

61 Яковлев А. «Слово показательное о чрезъмерном мудровании и соблазне, от неких мудрователей произшедшем в нынешнее последнее время» (июнь 1787 г.) - РГБ, собр. Егорова, № 778, л. 246-267 об.

62 Возражая А. Яковлеву, С. Андреев писал: «Исперва он сих единственно феодосиевых оправдуя... а о монастырских (поморцах. — A.M.) молчаше. По некоем же времени потщався сочинити Слово показательное, в нем же, оправдуя феодосиевых, въкупе и монастырских неисправленных николи же» («Показание известное о новопроизшедшем мудровании...», л. 144 об.).

63 Яковлев А. «Слово показательное...», л. 247—247 об., 262-262 об. Такие же претензии А. Яковлев изложил и в Послании к Ивану Алексееву и его последователям, написанном в марте 1793 г.: «1-е. У всех ныне християн, кои не с вами находятся и кои к вам не приходят, — у всех сих крещение безблагодатным мудрьствуете, яко же писмо от собора вашего являет... сице и на словах тое же мудрование у многих у вас видится... 2-е. И еще и святыя иконы, от тех же християн изобразуемыя, вы святыми не нарицаете, и многия же из вас тем святым иконам не покланяются и хулят федосовыми образами и проч., и отставляти, и истребляти все таковыя иконы узаконяете. 3-е. При том во всех же тако не с вами пребывающих и к вам не приходящих спасения вы не исповедуете. 4-е. И за сим и умерших оных же всех християн отнюд никако не поминати уставляете, но с нечестивыми всех вменяти. 5-е. И наконец, и всех же несогласующих сему вашему мудрованию отлучати написасте и проч.» (Яковлев А. Послание к Ивану Алексееву и др. (12 марта 1793 г.) — РГБ, собр. Никифорова, № 594 (автограф), л. 1 об.).

64 Яковлев А. «Слово показательное...», л. 247.

65 Там же, л. 247, 258-259 об.

66 Там же, л. 262-266 об.

67 Яковлев А. Письмо к Тимофею Ефимову, филипповскому наставнику г. Архангельска, о поминовении Феодосия Васильева. Нач.: «По молитве. Благоприятелю моему о Христе, Тимофею Ефимовичу...» Написано 19 янва­ря 1797 г. - БАН, собр. Дружинина, № 526, л. 187-188 об.

68 «Показание известное о новопроизшедшем мудровании...», л. 140 об.-141, 145-152 об.

69 Андреев С. 8 статей 1789 г. Нач.: «По молитве. Мы, нижеименованнии, извествуем общесогласное и общесоветное сие извещение...» — РГАДА, ф. 196 (собр. Мазурина), оп. 1, № 1004, л. 153.

70 Там же, л. 153 об.

71 Яковлев А. «Краткая история о соблазнах федосиева согласия» — РНБ, O.I.443, л. 144 об.-186.

72 Подробнее об этом сочинении см.: Мальцев А. И. Проблемы взаимоотношений старообрядцев филипповского и поморского согласий... С. 142— 143.

73 «Другия ответы на шесть вопросов...» — РГБ, собр. Егорова, № 1021, л. 236-236 об., 238.

74 Там же, л. 249 об.

75 Яковлев А. Письмо к Василию и Михаилу Лукьяновым в Санкт-Петербург. Нач.: «Во известие благоприятелем и братиям о Христе Василью и Михайлу Лукьяновичем...» Написано 30 апреля 1808 г. — РГАДА, ф. 196 (собр. Мазурина), оп. 1, № 1004, начало XIX в., л. 30 (автограф).