ЛАВРЕНТЬЕВСКАЯ ЛЕТОПИСЬ

Назад    Оглавление    Вперёд

Б. М. Клосс

ПРЕДИСЛОВИЕ К ИЗДАНИЮ 1997 г.

В основу издания положен текст Лаврентьевской летописи. Рукопись хранится в Российской национальной библиотеке под шифром F. п. IV. 2. Пергаменный кодекс, в малую «десть», на 173 листах, писан в основном двумя писцами: первый писец переписал лл. 1 об. — 40 об. (первые 8 строк), второй — лл. 40 об. (начиная с 9-й строки) — 173 об. Исключением являются только лл. 157, 161 и 167: они вставные, нарушают естественный порядок разлиновки и имеют в конце пробелы, что свидетельствует о неумении писца пропорционально распределить текст на площади листа. Текст на лл. 157 — 157 об., 167 — 167 об. переписал третий писец (впрочем, его почерк очень похож на почерк первого писца), а на лл. 161 — 161 об. — второй писец, но его продолжил (с конца 14-й строки оборота листа) третий писец. Первые 40 листов рукописи писаны в один столбец, последующие — в два столбца.

Основной (второй) писец назвал себя в приписке на лл. 172 об. — 173: это был монах Лаврентий, переписавший летопись в 1377 г. для суздальско-нижегородского великого князя Дмитрия Константиновича, по благословению Суздальского епископа Дионисия. По имени писца летопись и получила в научной литературе название Лаврентьевской.

В настоящее время в рукописи Лаврентьевской летописи обнаруживаются пропуски: между лл. 9 и 10 отсутствуют 6 листов с текстом 6406-6429 гг., после л. 169 — 5 листов с текстом 6771-6791 гг., после л. 170—1 лист со статьями 6796-6802 гг. О содержании утраченных листов можно судить по сходным с Лаврентьевской Радзивиловской и Троицкой летописям.

Изложение в Лаврентьевской летописи доведено до 6813 (1304) г. (в ультрамартовской датировке). Заключительную, важнейшую для характеристики свода часть верно оценил М. Д. Приселков: преобладание в ней тверских известий и явно протверская трактовка событий конца XIII — начала XIV в. свидетельствуют о том, что это был великокняжеский свод кн. Михаила Ярославича (тверского князя, занявшего великокняжеский владимирский стол в 1305 г.). Монах Лаврентий, следовательно, скопировал в 1377 г. «ветшаную» рукопись великокняжеского свода начала XIV в.

В литературе имеется и другое суждение — не о механическом, а о творческом характере работы Лаврентия и его помощников над летописью в 1377 г. Некоторые исследователи (В. Л. Комарович, Г. М. Прохоров) предполагают, в частности, переработку в составе Лаврентьевской летописи рассказа о Батыевом нашествии на Русь. Однако, обращение к Троицкой летописи, независимо от Лаврентьевской передающей их общий источник, не подтверждает этого мнения: Троицкая в рассказе о событиях 1237—1239 гг. совпадает с Лаврентьевской. Более того, все специфические особенности рассказа о Батыевом нашествии в составе Лаврентьевской летописи (идейная направленность, литературные приемы составителя) органично вписываются в историко-культурный фон XIII в. и не могут быть выведены за пределы хронологических рамок этого столетия. Внимательное изучение особенностей текста повести о Батыевом нашествии на Русь в составе Лаврентьевской летописи приводит к выводу о создании ее в начале 80-х гг. ХШ в.

О судьбе самой рукописи Лаврентьевской летописи известно немного. На загрязненном л. 1 можно разобрать запись «Книга Рожесвенсково монастыря Володимерьскаго», которая не очень уверенно датируется концом XVI — началом XVII в. Но в XVIII в. рукопись оказалась в собрании Новгородского Софийского собора, где с нее в 1765 г. в Новгородской семинарии была сделана копия (хранится в БАН под шифром 34.2.32). В 1791 г. из Новгорода в числе прочих рукописей Лаврентьевская летопись была отправлена в Москву и попала к обер-прокурору Синода гр. А. И. Мусину-Пушкину. В 1793 г. А. И. Мусин-Пушкин издал по этой рукописи Поучение Владимира Мономаха, в начале же XIX столетия граф преподнес манускрипт в дар императору Александру I, который и передал его в Публичную библиотеку. Это произошло во всяком случае до 1806 г., так как 25 сентября 1806 г. директор библиотеки А. Н. Оленин подарил копию с Лаврентьевской летописи графу С. С. Уварову (копия хранится в БАН под шифром 32.11.10: подносная запись на л. 1 выполнена рукой А. Н. Оленина, сама рукопись переписана археографом А. И. Ермолаевым — при этом следует обратить внимание, что использована бумага с датами 1801 и 1802 гг.).

Запись о принадлежности рукописи Лаврентьевской летописи владимирскому Рождественскому монастырю послужила основанием для предположения, что монах Лаврентий писал во Владимире и что труд его остался во владении Рождественского монастыря ¹. Между тем обнаруживаются явные следы нахождения Лаврентьевской летописи в XVII в. в нижегородском Печерском монастыре, где она была непосредственно использована при составлении особого Печерского летописца. Печерский летописец известен нам в двух списках: 1) РГБ, ф. 37 (собр. Т. Ф. Большакова), № 97, 70-80-е гг. XVII в.; 2) ГИМ, собр. Московского Успенского собора, № 92, кон. XVII в. Если учесть, что Дионисий до своего поставления в епископы был архимандритом именно Печерского монастыря и что в этом монастыре летопись Лаврентия сохранялась вплоть до XVII в., можно с полным основанием предположить, что великокняжеский свод был переписан в 1377 г. в нижегородском Печерском монастыре местными монахами.

При издании Лаврентьевской летописи в разночтениях использована Радзивиловская летопись.

Радзивиловская летопись хранится в Библиотеке Российской Академии наук в Санкт-Петербурге под шифром 34.5.30. Рукопись в 1 % на 251 + III листах. Летопись расположена на лл. 1—245, водяные знаки этой части рукописи — три вида головы быка — воспроизведены в альбоме Н. П. Лихачева под №№ 3893—3903 (но воспроизведение не совсем точное). На лл. 246—250 об. другим почерком и на другой бумаге переписаны дополнительные статьи («Сказание Данила игумена смиренаго, иже походи ногама своима и очима виде», «Слово святаго Дорофея, епископа Турьскаго, о святых 12 апостол», «Слово святаго Епифания, сказание о пророцех и пророчицах»), филиграни — два вида головы быка под крестом — воспроизведены в альбоме Н. П. Лихачева под №№ 3904—3906. «Судя по бумаге, время написания Радзивиловского списка должно быть отнесено с наибольшей вероятностью к последнему десятилетию XV века», — к такому выводу пришел Н. П. Лихачев ². Считаем, что датировку можно существенно уточнить. По наблюдениям Н. П. Лихачева, знак № 3864 из документов 1486 г. «совершенно подобен по типу знакам летописи». Если говорить о знаках №№ 3896—3898, то они буквально совпадают со знаками Книги 16 пророков (РГБ, ф. 304/I, № 90) — по нашим уточненным данным (в альбоме Н. П. Лихачева знаки Книги пророков воспроизведены под №№ 1218—1220 с искажениями. Книга пророков писалась Стефаном Тверитиным с 1 октября 1488 г. по 9 февраля 1489 г. Таким образом, палеографические данные позволяют сузить интервал датировки до 1486-1488 гг. На полях летописи имеются многочисленные приписки, которым, по наблюдениям А. В. Чернецова, свойственны те же языковые особенности, что и основному тексту, и которые могут быть отнесены к 1487 г. ³. В совокупности приведенные результаты позволяют датировать Радзивиловскую летопись временем около 1487 г. Дополнительные же статьи на лл. 246-250 об. (которые, кстати, отличаются теми же языковыми чертами, что и текст летописи) можно отнести к 90-м гг. XV в. ⁴.

Радзивиловская летопись — лицевая (украшена более чем 600 миниатюрами), и этим определяется ее выдающееся значение в истории русской культуры. В настоящее время наиболее обоснованной представляется версия о западнорусском происхождении Радзивиловской летописи, в зоне контакта белорусского и великорусского наречий — скорее всего, в Смоленске (А. А. Шахматов, В. М. Ганцов) ⁵. К тому же мнению склоняет анализ стилистических особенностей миниатюр (испытавших значительное западноевропейское влияние) и их содержания.

Характер приписок на полях летописи показывает, что рукопись была создана в городской среде, в которой пользовались одобрением вечевые порядки старинных русских городов, их свободы и привилегии. Более поздние записи конца XVI — начала XVII в. на старобелорусском языке свидетельствуют о том, что рукопись в то время принадлежала представителям мелкой шляхты, жителям Гродненского повета. В конце рукописи есть запись, что летопись была подарена Станиславом Зеновевичем князю Янушу Радзивиллу. Следовательно, около середины XVII в. летопись от мелких держателей перешла во владение высшей прослойки белорусской знати ⁶. Через посредство князя Богуслава Радзивилла, имевшего тесные родственные связи с прусскими магнатами, летопись в 1671 г. поступила в Кенигсбергскую библиотеку. Здесь с ней в 1715 г. ознакомился Петр I и приказал снять с нее копию (ныне: БАН, 31.7.22). В 1761 г., когда русские войска заняли Кенигсберг, летопись была взята из Кенигсбергской библиотеки и передана в Библиотеку Академии наук в Петербурге.

Радзивиловская летопись доводит изложение до 6714 г., причем из-за того, что листы были перепутаны в оригинале, события с конца 6711 по 6714 г. оказались изложенными ранее известий 6711—6713 гг. По исследованию Н. Г. Бережкова, статьи 6679— 6714 гг. в Радзивиловской летописи (как и в Лаврентьевской) обозначены по ультрамартовскому стилю ⁷, следовательно, 6714 г. переводится как 1205 г.

Сравнение Лаврентьевской летописи с Радзивиловской и Летописцем Переяславля Суздальского показывает, что сходный текст этих летописей продолжается как раз до 1205 г. (6714 г. в ультрамартовской датировке). Вслед за окончанием общего источника в Лаврентьевской повторена дата 6714 г., но уже в мартовском обозначении, и далее следует текст, существенно отличающийся от Летописца Переяславля Суздальского; Радзивиловская же вообще обрывается на статье 1205 г. Можно поэтому полагать, что с 1205 г. связан определенный этап в истории владимирского летописания. Вместе с тем из наблюдений А. А. Шахматова над статьями за 70-е гг. XII в. следует, что в основе Лаврентьевской лежал более ранний вариант свода 1205 г. (в Радзивиловской и Летописце Переяславля Суздальского внесены тенденциозные добавления имени Всеволода Большое Гнездо к известиям о его брате Михалке).

В настоящем издании Радзивиловская летопись привлечена для подведения вариантов к тексту Лаврентьевской. Однако существуют и отдельные издания Радзивиловской летописи как в серии Полного собрания русских летописей (Л., 1989, т. 38), так и в факсимильном воспроизведении (СПб.; М., 1994).

В части до 6714 г. при подведении вариантов привлекается также Московско-Академическая летопись, текст которой начиная с 6713 г. (повторного) публикуется отдельно.

Московско-Академическая летопись хранится в Российской государственной библиотеке под шифром: ф. 173Д (Фундаментальное собр. библиотеки Московской Духовной академии), № 236. Рукопись в 4°, на 261 листе, писана полууставом в конце XV в.: основной филигранью является Тиара (Брике, № 4895 — 1498 г.), в небольшом количестве (в конце рукописи) использована бумага с филигранью Голова быка под крестом, обвитым змеей (Пиккар, XVI, № 197 — 1498—1503 гг.). По крайней мере с XVII в. кодекс принадлежал Троице-Сергиеву монастырю (он зафиксирован в описи монастырской библиотеки 1641 г.) ⁸, хотя запись на его первом и последнем листах «Живоначальныя Троицы Сергиева монастыря», похоже, выполнена во второй половине XVI в.

Московско-Академическая летопись, доведенная до 6927 г., представляет, как выяснил А. А. Шахматов ⁹, компиляцию из трех источников: текст от начала до 6714 г. восходит к общему с Радивиловской летописью протографу, следующие затем известия 6713-6746 гг. (кончая сообщением о взятии Козельска) переписаны из Софийской I летописи старшей редакции, статьи 6746 (после сообщения о взятии Козельска) — 6927 гг. представляют фрагмент сокращенного ростовского летописного свода.

Изучение рукописи Московско-Академической летописи не оставляет сомнений в том, что она представляет собой оригинал летописного свода, поскольку ряд палеографических примет в точности соответствует смене его источников. Так, на л. 216 об. оканчивается общий с Радзивиловской летописью текст (на известии «Той же зимы бишася Олговичи с Литвою»), после чего до конца листа оставлены не дописанными три с половиной строки. С л. 217 передается текст Софийской I летописи (со слов «Приела великий князь Всеволод в Новъгород и рече тако: в земли нашей ходит рать»), его пишет тот же писец, что и ранее, но явно в другой манере: почерк стал крупнее, иначе выглядят варианты некоторых букв. Летопись в общем-то написана одним писцом, но в единственном случае, на лл. 242 об. — 246, т. е. в том месте, где кончаются заимствования из Софийской I летописи, текст переписан другой рукой (вплоть до последнего, общего с Софийской I известия о взятии Козельска под 6746 г.). Начиная же с сообщения о вокняжении Ярослава Всеволодовича (т. е. при переходе к ростовскому источнику) текст вновь переписывается основным писцом.

Этот последний летописный фрагмент (6746-6927 гг.) А. А. Шахматовым правильно определен как извлечение из Ростовского владычного свода. Необходимо сделать только несколько уточнений. Первое касается хронологии заключительной части (6904— 6927 гг.): здесь, очевидно, используется сентябрьский стиль исчисления. Этот вывод, вопервых, подтверждается указаниями на индикты (под 6904, 6913, 6915, 6916, 6918, 6919, 6920 гг.), а во-вторых, следует из структуры некоторых статей: так, под 6915 г. перечисляются известия о смерти митрополита Киприана (сентябрь 1406 г.), о смерти в апреле ростовского кн. Константина Андреевича, о кончине великой княгини Евдокии (июнь 1407 г.); под 6916 г. описаны столкновение Витовта с великим князем Василием Дмитриевичем (сентябрь 1407 г.) и пожар в Ростове в июне 1408 г.; под 6917 г. приведены последовательно известия о новом русско-литовском столкновении (в сентябре 1408 г.), о нашествии Едигея в декабре 1408 г. и смерти ростовского кн. Андрея Федоровича «тое же зимы» (все датировки получены при сравнении с Троицкой летописью). Финальное известие о преставлении княгини Анастасии, жены Константина Дмитриевича, в октябре 6927 г. должно, следовательно, датироваться 1418 г.

Другое замечание касается содержания заключительной части Московско-Академической летописи. Ростовские известия завершаются в ней под 1415 г. сообщением о смерти ростовского кн. Константина Владимировича, после чего следуют чисто московские по своему происхождению статьи. Если учесть, что летопись не фиксирует под 1416 г. смерть ростовского епископа Григория, которому в предшествующих статьях уделялось повышенное внимание и который неизменно титуловался «боголюбивым епископом Ростовским и Ярославским», то вывод очевиден: ростовский источник Московско-Академической летописи доходил лишь до 1415 г. (под 1418 г. в ней также не отмечено поставление очередного епископа Дионисия).

Анализ разночтений показывает, что в части до 1205 г. списки Радзивиловский и Московско-Академический восходят к общему протографу, который в некоторых местах отошел от первоосновы и имеет признаки позднего происхождения XTV-XV вв. (в статье 6662 г. в обеих летописях «половцы» заменены на «татарове»). Вместе с тем можно указать на существование более полного и исправного списка свода 1205 г., отразившегося в составе Львовской летописи и так называемого Тверского сборника.

В части до 907 г. в разночтениях к тексту Лаврентьевской летописи использована Троицкая летопись, варианты которой заимствуются из незавершенного издания Лаврентьевской летописи 1804—1811 гг. Троицкая летопись сгорела при пожаре Москвы в 1812 г., но еще до ее гибели летописью пользовался H. M. Карамзин и сделал многочисленные выписки, вошедшие в примечания к «Истории государства Российского». По свидетельству историографа, Троицкая летопись (принадлежавшая библиотеке Троице-Сергиевой лавры) была писана на пергамене и доводила изложение до 1408 г., кончаясь описанием Едигеева нашествия ¹⁰. Сохранилось описание рукописи, выполненное в 1768 г.; «Летописец российской, в малой лист, писан на пергамене самым древним уставным письмом. Начинается от Рурика и продолжается до княжения великого князя Василия Дмитриевича, на 371 листе» ¹¹.

Возможность реконструкции Троицкой летописи обосновал А. А. Шахматов, обнаруживший, что Симеоновская летопись с самого начала (но начинается она только с 1177 г.) до 1390 г. сходна с Троицкой (судя по цитатам Н. М. Карамзина) ¹². Капитальный труд по реконструкции Троицкой летописи предпринял М. Д. Приселков ¹³, но в" свете последних открытий новых древнерусских летописных памятников реконструкция Троицкой летописи должна быть пересмотрена и уточнена.

Троицкая летопись по характеру своих известий, очевидно, составлена при Московской митрополичьей кафедре, но по пристрастию летописца к внутренней жизни Троице-Сергиева монастыря опознается рука инока именно Сергиевой обители. Анализ стилистической манеры и идейной направленности работы сводчика позволяет более точно определить личность составителя летописного свода 1408 г. — им оказался выдающийся писатель Средневековой Руси Епифаний Премудрый, который, будучи монахом Троице-Сергиева монастыря, выполнял обязанности секретаря митрополита Фотия ¹⁴.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Насонов А. Н. История русского летописания XI — начала XVIII века. М., 1969, с. 168-178.

² Лихачев Н. П. Палеографическое значение бумажных водяных знаков. СПб., 1899, ч. 1, с. 456.

³ Чернецов А. В. К изучению Радзивиловской летописи // Труды Отдела древнерусской литературы. Л., 1981, т. 36, с. 286.

⁴ Сходный знак указал Н. П. Лихачев под № 3857 (из документов 1495 г.). Филигрань — Голова быка под крестом — имеет параметры: а = 22, b = 47, с = 70 (три понтюзо), h = 185.

⁵ Шахматов А. А. Заметка о месте составления Радзивиловского (Кенигсбергского) списка летописи. М., 1913; Ганщов В. М. Особенности языка Радзивиловского (Кенигсбергского) списка летописи//ИОРЯС, 1927, т. 32, с. 177-242.

⁶ Улащик Н. Н. Введение в изучение белорусско-литовского летописания. М., 1985, с. 88-89.

⁷ Бережков Н. Г. Хронология русского летописания. М., 1963, с. 69—71.

⁸ «Книга в полдесть на бумаге Летописец, застежка ременная, в начале Повесть времянных лет черноризца Федосьева монастыря Печерского» (Сергиево-Посадский историко-художественный музей-заповедник, № 289, л. 299 об.).

⁹ Шахматов А. А. Обозрение русских летописных сводов XIV—XVI вв. М.; Л., 1938, с. 222—230.

¹⁰ Карамзин Н. М. История государства Российского. СПб., 1842, кн. II, примечания к т. V, столб. 78 (прим. 207).

¹¹ Кочетков С. Н. Троицкий пергаменный список летописи 1408 года//Археографический ежегодник за 1961 год. М., 1962, с. 23. В описании Е. Ф. Карского Троицкая летопись ошибочно отождествлена с Троицким списком Новгородской I летописи.

¹² Шахматов А. А. Симеоновская летопись XVI в. и Троицкая начала XV в. СПб., 1910.

¹³ Приселков М. Д. Троицкая летопись. Реконструкция текста. М.; Л., 1950.

¹⁴ Клосс Б. М. Жития Сергия и Никона Радонежских в русской письменности XV—XVII вв. // Методические рекомендации по описанию славяно-русских рукописных книг. Вып. 3. М., 1990, с. 291— 292; Он же. Быть святым на Руси // Наука в России. 1993, № 1, с. 96—97; Kloss B. M. Determining the Authorship of the Trinity Chronicle // Medieval Russian Culture. Vol. II. Berkeley — Los Angeles — London, 1994, p. 57—72.

ЛИТЕРАТУРА О ЛАВРЕНТЬЕВСКОЙ И РАДЗИВИЛОВСКОЙ ЛЕТОПИСЯХ*

[* Список литературы упорядочен хронологически.]

Тихомиров И. А. О Лаврентьевской летописи // Журнал Министерства народного просвещения, 1884, октябрь, отд. 2, с. 240-270.

Шахматов А. А. Разбор сочинения И. А. Тихомирова «Обозрение летописных сводов Руси Северо-Восточной». СПб., 1899, с. 6-20.

Шахматов А. А. Общерусские летописные своды XIV и XV вв. // Журнал Министерства народного просвещения, 1900, ноябрь, отд. 2, с. 149—151.

Шахматов А. А. Обозрение русских летописных сводов XIV—XVI вв. М.; Л., 1938, с. 9-68, 123— 124, 228-230, 365.

Приселков М. Д. Летописание XIV в. // Сборник статей по русской истории, посвященный С. Ф. Платонову. Пгр., 1922, с. 28-39.

Приселков М. Д. История рукописи Лаврентьевской летописи и ее изданий // Ученые записки ЛГПИ. Л., 1939, т. 19, с. 175-197.

Приселков М. Д. История русского летописания XI-XV вв. Л., 1940, с. 57—113.

Перфецкий Е. Ю. Русские летописные своды и их взаимоотношения // Труды философского факультета университета им. Коменского, № 1. Братислава, 1922, с. 29—56.

Арциховский А. В. Древнерусские миниатюры как исторический источник. М., 1944.

Комарович В. Л. Из наблюдений над Лаврентьевской летописью//Труды Отдела древнерусской литературы. Л., 1976, т. 30, с. 27—57.

Бережков Н. Г. Хронология русского летописания. М., 1963, с. 41—123.

Подобедова О. И. Миниатюры исторических рукописей. К истории русского лицевого летописания. М., 1964, с. 49-101.

Лимонов Ю. А. Летописание Владимиро-Суздальской Руси. Л., 1967.

Насонов А. Н. История летописания XI — начала XVIII в. М., 1969, с. 80—225.

Прохоров Г. М. Кодикологический анализ Лаврентьевской летописи // Вспомогательные исторические дисциплины. Л., 1972, т. 4, с. 77—104.

Прохоров Г. М. Повесть о Батыевом нашествии в Лаврентьевской летописи//Труды Отдела древнерусской литературы. Л., 1974, т. 28, с. 77—98.

Лурье Я. С. Лаврентъевская летопись — свод начала XIV в. // Труды Отдела древнерусской литературы. Л., 1974, т. 29, с. 50-67.

Лурье Я. С. Общерусские летописи XIV-XV вв. Л., 1976, с. 17-36.

Лурье Я. С. О происхождении Радзивиловской летописи // Вспомогательные исторические дисциплины. Л., 1987, т. 18, с. 64-83.

Лурье Я. С. Летопись Лаврентьевская // Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып. I (XI - первая половина XIV в.). Л., 1987, с. 241-245.

Лурье Я. С. Летопись Радзивиловская // Там же, с. 248—251.

Чернецов А. В. К изучению Радзивиловской летописи // Труды Отдела древнерусской литературы. Л., 1981, т. 36, с. 274-288.

Русинов Н. Д. К вопросу о происхождении Лаврентьевской летописи // Эволюция и предыстория русского языкового строя. Горький, 1981, с. 3—27.

Русинов Н. Д. О происхождении текста Лаврентьевской летописи // Идеология и культура феодальной России. Горький, 1988, с. 13—27.

Муравьева Л. Л. Летописание Северо-Восточной Руси конца XIII — начала XV века. М., 1983, с. 52-83.

Рыбаков Б. А. Из истории культуры древней Руси. М., 1984, с. 188—240.

Назад    Оглавление    Вперёд