Париж, 1927. Ваше Высокопреосвященство Страшно было нам, военным, жизнь свою посвятившим борьбе за поруганную большевиками Родину, читать послание Митрополита Сергия [Страгородского]. Большинство газет сообщало его лишь в выдержках — жутким казалось оно и тогда. Прочитав же послание полностью мы не могли не придти в ужас. Правящий Русской церковью иерарх преклоняется перед советской властью, воспевает ту безбожную власть, которая уничтожает Россию, развращает молодые поколения, убила нашего Государя и всю Его Семью, замучила тысячи наших боевых сотоварищей. «Мы, церковные деятели, – пишет Митрополит Сергий, – не с врагами нашего советского государства и не с безумными орудиями их интриг, а с нашим народом и с нашим правительством». Это же «наше правительство» грабило храмы, лишив возражавшего против того покойного Патриарха Тихона на долгое время свободы, убило десятки епископов и тысячи священников и монахов, объявило религию «опиумом» для народа, кощунствовала, запечатала мощи преподобного Сергия, в музее держит мощи св. Іоасафа Белгородского, разгромило Киево-Печерскую Лавру, еще недавно похитило мощи Преподобного Серафима и, судя по последним газетным известиям, хочет догромить Оптину Пустынь. И об этих душегубцах, святотатцах, хулителях Духа Святого Митрополит Сергий пишет: «выразим всенародную нашу благодарность и советскому правительству за такое внимание к духовным нуждам православнаго населения, а вместе с тем заверим правительство, что мы не употребим во зло оказанного нам доверия». «Мы хотим быть православными, – писал далее Митрополит Сергий, – и в то же время сознавать советский Союз нашей гражданской Родиной, радости и успехи которой — наши радости и успехи, а неудачи — наши неудачи. Всякій удар, направленный в Союз, будь то убийство, из-за угла, подобное Варшавскому, сознается нами, как удар, направленный в нас». Вместе с тем Митрополит Сергий предъявил заграничному духовенству требование не выступать против «советскаго правительства». Мы не сомневались в ответе наших зарубежных иерархов, которых чтили, не углубляясь, по незнанию, в сущность возникших у них разногласий по каноническим основаниям. Мы считали, что иерархи ушли с нами за рубеж, не желая признавать советскую власть и горя вместе с нами желанием освободить Родину от её угнетателей. И наше, и духовенства пребывание за границей — не означало собой только сохранение наших жизней и личной свободы. Оно знаменовало собою неперестающую борьбу с большевиками. И сугубо политическим являлось положение духовенства, которое следуя великим примерам Преподобнаго Сергія, святителей Митрополитов Киевских и Московских и Патриарха Гермогена, должно было разогревать наш патриотический дух, звать нас к подвигам для спасения Родины от палачей её и возсоздания святой Руси. Мы ждали твердого ответа заграничного духовенства Митрополиту Сергию, соединяющему свою судьбу с судьбами большевиков. С опозданием дошел до нас полный силы, достоинства, горения за веру и Россию ответ Митрополиту Сергию Митрополита Киевского Антония [Храповицкого]. Неоглашенный в церквах Вам подчиненных, стал нам все же известен тоже твердый, решительный, отрицательный ответ Архиерейского Собора [РПЦЗ]. На днях прочли мы об осуждении большевиков Митрополитом Платоном и прочими русскими иерархами, в Америке пребывающими. Про Китай и Дальний Восток мы и раньше знали от военных там находящихся. Тамошние иерархи действенно работают против богоборческой власти, вдохновляют на борьбу. И самое тягостное впечатление произвел ответ Ваш — иерарха, в пастве котораго мы числимся. С тягостным чувством прочли мы Ваш ответ от 12 сентября н. ст. [1927 г.]. Вы ни одним словом не осудили безбожную разбойничью власть большевиков. Даже более. Возражая Митрополиту Сергию по чисто формальным соображениям — не признавая заграничное духовенство подданными советской власти, Вы считаете, однако, что у этих насильников, поработителей есть подданные. Вы считаете, что требование о «законопослушности» по отношению к советской власти «естественно» — может предъявляться Митрополитом Сергием к советским гражданам, или к лицам, живущим на территории советского государства. Все ужасное, сказанное Митрополитом Сергием, — хотим надеяться, что подневольно — Вы решаетесь назвать «голосом Всероссийской Церковной Власти». Вы, Владыко, ставите себе в заслугу «невмешательство» Церкви въ «политическую жизнь» и обещаете «не допускать, чтобы в подведомственных мне храмах церковный амвон обращался в политическую трибуну». Понятие «церковного амвона» исчерпывающе ясно. Значит, с амвона нельзя возглашать при молебнах и панихидах «политические имена», нельзя придавать политическое значение молебнам, молясь об избавлении России от большевиков, нельзя говорить об умученных большевиками, нельзя в проповедях громить большевиков, прославлять Государей и борцов против революции. Другого объяснения выражению «церковный амвон» дать немыслимо. Дальнейшее развитие событий еще углубило наше смущение и скорбь. В газетах глухо промелькнуло сообщение о том, что Вами получен ответ от Митрополита Сергия. За истекший год мы привыкли, что нас широко, быть можетъ, даже слишком знакомили со всеми церковными документами. Естественно, ждали мы и ознакомления с этим документом, тем более, что газеты всех направлений сообщили, что Митрополит Сергий ничего не предпринимает без «церковнаго ГПУ». Вместо опубликования всего письма прочли мы краткое извещение. Вслед за Вами и от всего духовенства требовалась дача письменных обязательств. Главное же, Митрополит Сергий требовал, чтобы воздержание духовенства от политических выступлений относилось не только к церковному амвону, но и «ко всей церковно-общественной пастырской его деятельности». Митрополита Сергия — вернее, «церковное ГПУ» — не удовлетворило Ваше обещание. Митрополит Сергий, подкрепленный Вашей уступчивостъю, шел еще дальше в своих требованиях. Дав краткое изложение письма Митрополита Сергия, Вы, Владыко, разрешили поместить пространное содержание беседы с Вами в газете творца революции Милюкова. Новое ужасное письмо Митрополита Сергия вызвало у Вас вполне «оптимистическое настроение». Оказывается, Митрополит Сергий Вас не понял, Вы, оказывается, писали ему не только от себя, но и от имени "всех подведомственных мне священников». Далее Вы говорили, что «весь смысл моего ответа говорит не только о церковном амвоне», а именно о «пастырско-общественной работе. Так что и тут между Митрополитом Сергием и мною расхождения нет». Прошло два месяца. Интервью это Вами опровергнуто не было. Оно является документом. В документе же этом Вы решительно, ясно отказываетесь от всякой политической деятельности. Читая газету «Россія» мы вполне присоединяемся к мнению князя Г.Н. Трубецкого (в номере девятом «Россіи»), который возражал против краткости оффициального изложения Вами письма Митрополита Сергия, против того, чтобы «Последним Новостям» присваивалась роль епархиалъных ведомостей. Кн. Трубецкой указывает, что и в первом письме Вы пошли слишком далеко и дали основание к «торгу» со стороны Митрополита Сергия. Во всем предыдущем ясно выявилась Ваша личная точка зрения. Вы, Владыко, шли всецело навстречу желаниям Митрополита Сергия; отказавшись от церковно-политйческой деятельности Зарубежного духовенства, разошлись в этом вопросе со всем прочим епископатом, представленным Архиерейским Собором, и, скажем с полной откровенностью, разошлись, с нами, военными, смысл своего пребывания заграницей понимающими как продолжение борьбы с большевиками, борьбы, ярко благославляемой духовенством. Тягостное впечатление производило и то, что такие органы печати, как «Последнія Новости», «Дни», «Соціалистическій Вестникъ», — всецело поддерживали Вашу позицию. Большевицкий же листок «Нашъ Союзъ» в № 31 разразился даже такими строками: «Конечно, духовенство, подчиненное Евлогию и сам Евлогий пойдут на все, чтобы сохранить свои места и уже поспешили заявить об этом». Со времени Вашего ответа Митрополиту Сергию и нового послания последнего в Париже вокруг Вас происходила какая-то закулисная работа. В наличии этой закулисной работы мы убедились — в дни десятилетия большевицкой власти. Служению панихид предшествовали совещания и переговоры с политическими группировками. На панихиде, в конце концов отслуженной в Ваше отсутствие, не упоминались дорогие нам имена Государя Императора Николая ІІ, Его Семьи, Великих Князей-Мучеников — наших Августейших однополчан и выброшено было упоминание о смерти — «За Царя», за котораго как «за Веру и Отечество» гибли тысячи наших боевых сотоварищей. И «Последнія Новости» радовались, что в этом вопросе победили их единомышленники, настоявшие на "безыменной панихиде". Все яснее создавалось впечатление, что Вы все более утрачиваете руководительство Вашей паствой и действия Ваши зависят от влияния тех или иных группировок. Опубликованное Вами 2 ноября [1927 г.] послание к пастве лишь усиливало создавшееся впечатление. Содержание писем Митрополита Сергия к Вам и Вашего ответа — Вы, Владыко, не опубликовываете. Вы расписываетесь в том, что действуете под влияниями. Вы прямо пишете, что «уступая общему взволнованному настроению паствы», не посылаете подписки духовенства в Москву. Не будь этого «настроения» паствы, Вы, Владыко, послали бы подписки в Москву, выполнив этим желание Чеки. В послании Вашем Вы не разделяете негодования паствы по поводу выступления Митрополита Сергия, как нам известно, вызвавшего возмущение и в самой России. Вы словно корите Вашу паству за нервность, проявляемую в отношении этого вопроса. Вы защищаете Митрополита Сергия, стоящего перед задачей «величайшей важности и трудности». Вы говорите, что обещав Митрополиту Сергию «воздержание духовенства от вмешательства в политику», Вы не обещаете теперь (в отмену, очевидно, письма от 12 сентября) отказаться «ни от молитв по поводу тех или иных событий общественной или государственной жизни, ни от религиозно-нравственного освещения жизни вообще». И действительно, после этого последовал в Вашей епархии ряд политических молебнов и панихид с упоминанием Высочайших Особ. Но, Владыко, — не можем откровенно Вам не сказать, что на основании всех впечатлений последнего времени и заявление Ваше, и политические Богослужения мы относим исключительно к «уступкам» Вашим «взволнованному» до крайности настроению паствы. Личное Ваше мнение ярко выразилось в Вашем ответе от 12 сентября и беседе Вашей с сотрудником «Последних Новостей». Мы не вмешивались в церковный вопрос, не знаем, правильно или нет, покуда он рассматривался в области канонов, которые, каемся, нам мало ведомы. Но теперъ церковный вопрос приобрел характер чисто политическій. И тут для нас, политических борцов за родину, недомолвок не может быть. Уважение к личностям отдельных архипастырей отходит на второй план. Мы хотим знать, кто с нами готов бороться против большевиков и кто к этой борьбе не склонен. Митрополит Сергий вопрос этот поставил ясно. Вполне определенно ответили на него Архиерейский Собор [РПЦЗ], русские иерархи Дальнего Востока, Китая и Америки. Вы же, Владыко, на протяжении этих пяти месяцев несколько раз меняли свои взгляды по столь ясному вопросу. В виду этого мы, часть Вашей паствы, позволяем себе открыто спросить Вас: Готовы ли Вы, Владыко, с нами, за рубежом пребывающими, ярко и открыто, как это сделали другие иерархи, без всяких недомолвок осудить безбожную власть большевиков, призвать к действенной борьбе с ней и благословлять тех из нас, которые пойдут свергать эту власть? Как, при согласии Вашем на это, мыслите Вы то подчинение Митрополиту Сергию [Страгородскому], о котором Вы неоднократно заявляли, подчинение тому, который запрещает и осуждает всякую борьбу с гонителями веры и поработителями Родины нашей? Вы поддерживаете деловые сношения с Митрополитом Сергием и, как видно из №5 «Церковного Вестника», Вами издаваемого, действующий, согласно "Русспресса", с разрешения Г.П.У. Митрополит Сергий наградил уже двух протоиереев (Колчева и Румянцева) митрами по Вашему представлению. Но награждая одних, Митрополит Сергий и стоящее за ним Г.П.У. может, очевидно, карать других. Как отнесетесь Вы, Владыко, к тому, если над Вами или Вам в помощь будут присланы из Москвы другие иерархи — советские подданные, «радующиеся радостями» большевиков, но одинаково с Вами подчиняющиеся Митрополиту Сергию, фактически возглавляющему «Патриаршую Церковь»? Нам все это необходимо знать, чтобы по совести рассудить наше дальнейшее поведеніе. Нам же, как части паствы, принадлежат и те храмы, в коих Вы и следующее за Вами духовенство совершаете богослужения. Часть этих храмов создана жертвенностью Государей и Царской Семьи, той Императорской Россией, на которой Митрополит Сергий ставит крест. Часть новых храмов создана жертвами нашей Белой армии, военными, непреклонными противниками большевиков. Мы вправе настаивать, чтобы в этих храмах непрестанно возносились моления о свержении большевиков и возстановлении истинной Святой Руси, как бы ни чужд был её идеал Вашему каноническому главе — Митрополиту Сергию. Вот все основания, по которым мы и позволили себе обратиться с этим Открытым письмом к Вашему Высокопреосвященству и ждем ясного и определенного ответа. Следуют 105 подписей. Париж, декабрь 1927 г. С подлинным верно: Полковник Л.-Гв. Павловского полка Чистяков. Желающих присоединить свои подписи к этому заявлению просят направлять их по адресу: D. Тсhistiakoff. 222, rue Тоlbiac. Раris (13) + + +
ОТВЕТ МИТРОПОЛИТА ЕВЛОГИЯ 17 января 1928 г. за № 88 от «Епархиального Упр. Православными Русскими Церквами в Зап. Европе» получено было следующее сообщение: «Д.С. Чистякову На письме Вашем от 31 декабря н. г. Его Высокопреосвященство положил следующую резолюцию: «28 дек. 1927 г. - 10 янв. 1928 г. Уведомить, что в моей церковной деятельности я руковожусь словом Божиим, церковными канонами и своею совестью.
Митрополит Евлогий. Член Епархиального Совета Протоиерей Г. Спасский.
За секретаря С. Клименко». + + +
Вот в какой форме и в каком смысле Митрополит Евлогий считает возможным ответить на определенные, вызванные патриотическим чувством вопросы русских офицеров — его прихожан, — об отношении его к активной борьбе с сатанинской большевицкой властью. |
