Centesimus annus: Иоанн Павел Войтыла II

К досточтимым братьям-епископам, священникам и диаконам, религиозным семьям, всем верным христианам и всем людям доброй воли по случаю сотой годовщины Окружного Послания "Rerum novarum" Папы Льва XIII Досточтимым братьям, возлюбленным сыновьям и дочерям привет и апостольское благословение!

1. Сто лет назад появилась энциклика моего досточтимого предшественника Льва XIII, начинающаяся словами "Rerum novarum" (1) и годовщина эта исключительно важна для истории Церкви и для моего понтификата. С сороковой годовщины по девяностую энциклике выпадала немалая честь: Верховные Первосвященники отмечали ее память особыми посланиями. Можно сказать, что путь ее в истории вновь и вновь знаменовали другие документы, возвращавшие ее к жизни и применявшие к современным обстоятельствам (2).

Отмечая таким же образом ее сотую годовщину по просьбе многих епископов, церковных институций и учебных заведений, а также предпринимателей и рабочих, которые обращались ко мне и лично, и как члены об'единений, я хотел бы прежде всего отдать долг благодарности великому Папе и его "бессмертному посланию" (3), ибо долг этот лежит на всей Церкви. Кроме того, я хотел бы показать, что живительные с о к и, поднимающиеся от этого корня, не иссякли с годами, но стали обильнее. Об этом свидетельствуют самые разные начинания, которые предшествуют годовщине, сопутствуют ей и последуют за нею - то, что предлагают собрания епископов, международные организации, университеты и научные центры, профессиональные об'единения, другие институции и частные лица по всему миру.

2. Настоящая энциклика вносит свой вклад в юбилейные торжества, чтобы воздать благодарение Богу, от Которого "всякое даяние доброе и всякий дар совершенный" (Иак. 1, 17), ибо через Послание, изданное сто лет назад Престолом Петра, Он сделал много добра и пролил много света и в Церкви, и в мире. Мы вспоминаем здесь не только энциклику Льва XIII, но и те энциклики и другие послания моих предшественников, которые непрестанно придавали ей своевременность и действенность, создавая то, что назвали впоследствии "социальной доктриной", "социальным учением" и даже "учительным наставлением" Церкви о социальных предметах.

О важности этого учения свидетельствуют и две энциклики, которые я издал в годы моего понтификата: "Laborem exercens", о человеческом труде, и "Соллицитудо реи социалис", о современных проблемах развития человека и народов (4).

3. Теперь я хотел бы, чтобы мы "перечитали" энциклику Льва XIII, обратились к ее тексту и открыли заново все богатство идей, полагавших основу разрешению рабочего вопроса. Однако я призываю взглянуть и на то "новое", что окружает нас и очень отличается от "нового" в последнем десятилетии прошлого века; на то, во что мы, так сказать, погружены. Я призываю, наконец, вглядеться в будущее - туда, где уже виднеется третье тысячелетие христианской веры, не только неясное, но и полное обещаний, взывающих к нашему воображению и к нашим творческим силам и побуждающих нас, учеников "одного Учителя" (Мф.23, 8) указывать путь, возвещать истину и приобщать к жизни, то есть к Христу (см.Ин.14, 6).

Тогда мы не только утвердим непреходящую ценность этого учения, но и выявим истинный смысл Церковного Предания, которое, всегда оставаясь живым и животворящим, строит на основании, положенном нашими отцами по вере, особенно же - на том, что "передали Церкви апостолы" (5) во имя Иисуса Христа, ибо Он - Основание, и "никто не может положить другого" (см.1 Кор.3, 11).

Папа Лев XIII и решил выступить, осознавая себя в своей миссии преемником Петра; а теперь то же призвание воодушевляет его преемника. Подобно Папе Льву и тем Папам, которые были до него и после него, я вдохновляюсь евангельским образом "книжника, наученного Царству Небесному". Господь говорит, что он подобен "хозяину, который выносит из сокровищницы своей новое и старое" (Мф.13.52). Сокровищница эта - великий поток Церковного Предания, содержащего "старое" - то, что получено и передано дальше с самого начала, и потому помогает нам понять "новое" - то, среди чего живут и Церковь, и мир.

К тому, что становится "старым", вливаясь в Предание и давая возможность обогатить примерами и само Предание, и жизнь в вере, принадлежит плодотворная деятельность многочисленнейших людей, которые старались применить социальное вероучение Церкви к своей работе в миру. Действуя и поодиночке, и вместе, в разных группах, об'единениях и организациях, люди эти создали что-то вроде движения в защиту человеческой личности и человеческого достоинства. В меняющихся исторических обстоятельствах это движение помогало строить более справедливое общество или хотя бы положить какой-то предел несправедливости.

Энциклика наша стремится показать, как плодотворны принципы, выраженные Львом XIII и принадлежащие наследию Церкви, а потому обретающие власть учительного наставления. Но пастырское попечение велит мне предложить и анализ некоторых событий недавней истории. Само собой разумеется, пастыри, среди прочего, обязаны внимательно изучать текущие события, дабы знать, что нового требует проповедь Евангелия. Однако в своем исследовании мы не предлагаем окончательных суждений, поскольку, строго говоря, это не относится к области вероучительных задач.

4. К концу прошлого века Церковь оказалась перед лицом исторического процесса, который, начался несколько раньше, но к этому времени достиг критической точки. Определяли его коренные изменения в политической, экономической и социальной области, в науке и технике, не говоря уже о многообразном влиянии господствующих идеологий. Плодом этих перемен стали в политике новые представления об обществе и государстве, тем самым - овласт . Традиционное общество распадалось, начинало складываться другое, сулящее новые свободы, но и грозящее новыми видами несправедливости и порабощения.

В области экономики, где научные открытия соединялись с практическим их применением, все четче оформлялись новые структуры для производства товаров широкого потребления. Появился новый вид собственности, появился и новый вид труда - труд наемный, отличающийся высоким темпом производства и отсутствием должного внимания к полу, возрасту или семейному положению рабочего. Во главу угла ставили одну эффективность, стремясь увеличить прибыль.

Так труд становился товаром, который можно свободно купить и продать на рынке, а цену его регулировал закон спроса и предложения, не учитывающий ни в коей мере, какой прожиточный минимум необходим человеку и его семье. Более того, трудящийся даже не был уверен, что продаст свой "товар", ему все время угрожала безработица, а за нею, при отсутствии социальной защиты, маячил призрак голодной смерти.

Перемены эти раскололи общество на два класса, разделенных пропастью.(6) Это было связано с теми явственными политическими изменениями, о которых мы уже говорили. Так, господствовавшая в то время политическая теория пыталась установить полную экономическую свободу, применяя соответствующие законы или, напротив, ни во что не вмешиваясь. Одновременно возникала - в организованных, а то и насильственных формах - другая концепция собственности и экономической деятельности, и требовала она нового политического и социального строя.

Когда противостояние дошло до предела и люди увидели наконец, как велика во многих местах социальная несправедливость и опасность революций, которой способствовали теории, называемые в те времена "социалистическими". Папа Лев XIII выступил с Посланием, где систематически рассмотрел "рабочий вопрос". Этой энциклике предшествовали другие, посвященные главным образом политическим учениям; выходили такие послания и после "Rerum novarum".(7) В этой связи следует сказать особо об энциклике "Либертас престантиссимум", в которой Папа Лев напоминает, что свобода человека неразрывно связана с истиной, так что если свобода истиной поступится, она превратится в самоуправство, а в конце концов подчинится самым низким страстям и уничтожит самое себя. И впрямь, в чем же источник всех тех зол, о которых говорит энциклика "Рерум новарум"., если не в свободе, поступившейся истиной о человеке в области экономической и социальной?

Кроме того. Папа опирался на учение своих предшественников, на многочисленные документы, изданные епископами, исследования мирян, деятельность католических движений и об'единений, и на все то, чего добилась практически Церковь в социальной сфере за вторую половину XIX века.

5. "Новое", о котором говорил Папа, было далеко не положительным. Первый параграф энциклики в резких выражениях описывает то "новое", которому она обязана своим названием: "Нет ничего удивительного в том, что дух революционных перемен, так долго возмущавший народы мира, вышел за пределы политики и влияние его уже ощущается в родственной области практической экономики. К нынешнему конфликту привели прогресс промышленности, развитие новых отраслей, изменившиеся отношения между рабочими и хозяевами, огромные состояния немногих и бедность многих, наконец - заметный упадок нравственности. Положение очень серьезно, оно вызывает сильнейшие опасения у каждого, ученые толкуют о нем, деловые люди предлагают разные планы, народные собрания, парламенты и правительства им заняты, словом - общественное внимание в высшей степени захвачено им".(8)

И Папа, и Церковь, и внецерковный мир оказались перед лицом общества, расколотого конфликтом, особенно жестоким и болезненным оттого, что он не признавал ни правил,ни законов. Это был конфликт труда и капитала или, как его называет энциклика, рабочий вопрос. Именно о нем - в той острейшей форме, которую он тогда принял,- со всей решительностью заговорил Папа.

Здесь мы встречаемся впервые с размышлениями, актуальными и для нашего времени. Конфликт поставил людей друг против друга, словно волков: на одной стороне - те, кому едва удается выжить, на другой - те, кто утопает в роскоши; и перед лицом всего этого, не колеблясь. Папа сказал свое слово со всею властью, которой наделяет его "апостольское служение"(9), - ведь Сам Христос препоручил ему "пасти агнцев и овец" (см.Ин.21,15-17) и "связывать и разрешать на земле" для Царства Небесного (см.Мф.16,19). Конечно, он хотел восстановить мир, и современный читатель непременно заметит, какой однозначно суровый приговор выносит он классовой борьбе.(10) Однако он прекрасно понимал, что согласие стоит на справедливости. Суть энциклики именно в том, что она провозглашает принципы, которые дали бы возможность осуществить справедливость в экономической и социальной ситуации тех времен. (11)

Так вслед за своими предшественниками Лев XIII надолго установил, что делать Церкви. Ей действительно есть что сказать о человеке в разных обстоятельствах, индивидуальных и общих, национальных и международных. Для этих обстоятельств она создает истинное учение, "свод правил", позволяющий ей исследовать социальные реалии, высказывать о них свое мнение и направлять к верному решению порождаемых ими проблем.

Во времена Льва XIII далеко не все смотрели так на права и долг Церкви. Преобладало двойственное отношение: вот - этот мир и земная жизнь, вера их касаться не должна, а вот - одно лишь спасение на небесах, и оно никак не освещает, никак не направляет здешнего существования. Своей энцикликой "Rerum novarum" Папа дал Церкви "право гражданства" в меняющихся обстоятельствах общественной жизни, а позже оно утвердилось еще больше. И впрямь, по самой евангельской миссии Церковь должна учить своей социальной доктрине и распространять ее, это входит в христианскую весть, ибо доктрина показывает, каковы последствия этой вести в жизни общества, и сообразовывает будничный труд и борьбу за справедливость со свидетельством о Христе Спасителе. Кроме того, в этом учении - источник единства и согласия перед лицом конфликтов, неизбежно возникающих в социально-экономической области. Оно дает людям возможность проживать новые ситуации, не унижая богоданного человеческого достоинства - ни своего, ни чужого - и находить справедливый выход.

Сейчас, через сто лет, такой подход ничуть не устарел и потому позволяет мне внести свой вклад в развитие христианского социального учения. "Новая евангелизация", в которой так срочно нуждается современный мир и к которой я неоднократно призывал, должна,средисамого главного, возвещать социальное учение Церкви. Как и во времена Льва XIII, оно способно дать правильные ответы на важнейшие вопросы в те дни, когда все больше обесцениваются идеологии. Сегодня, как и век назад, необходимо повторить, что социальны и вопрос нельзя решить по -настоящему вне Евангелия, а с другой стороны,в Евангелии можно найти то, что поможет правильно понять "новое" и судить о нем в должной нравственной перспективе.

6.Стремясь пролить свет на конфликт между капиталом и трудом, Лев XIII отстаивал основные права трудящихся. Тем самым, ключ к тексту энциклики - достоинство трудящихся и, соответственно, достоинство труда, который определяется так: "Трудиться" значит "прилагать свои силы к добыванию того, что необходимо для жизни, прежде всего - для самосохранения" (12). Папа описывает труд как "частный", "личный" - "проявление индивидуальной силы принадлежит тому, кто ее тратит ради известной частной выгоды" (13). Итак, труд - призвание каждой личности; в нем человек выражает и осуществляет себя. В то же время труд обладает "социальным измерением", ибо тесно связан и с семьей, и с общим благом: "...лишь благодаря [...] труду обогащаются государства"(14). Все эти положения и вопросы я вновь затронул и развил в энциклике "Laborem exercens" (15).

Другой важный вопрос, несомненно, - право на "частную собственность".(16) Достаточно посмотреть, сколько места уделяет ему Папа Лев, чтобы понять, какое значение он ему придает. Папа прекрасно понимает, что у собственности этой нет абсолютной ценности, и не забывает упомянуть о том, что необходимы дополнительные принципы, скажем, - всеобщее предназначение плодов земли (17).

С другой стороны, несомненно, что из всех видов частной собственности в первую очередь он говорит о собственности на землю (18). Но это ничуть не мешает тому, чтобы и в наши дни сохраняли свое значение его доводы в защиту частной собственности или, что то же самое, на владение всем необходимым и для личного развития, и для развития семьи, какова бы ни была конкретная форма этой собственности. Об этом надо сказать снова теперь, когда на наших глазах так меняются системы, где безраздельно господствовала коллективная собственность на средства производства, а с другой стороны, во многих местах, по всему свету, все увеличивается нищета или, точнее, все трудней иметь частную собственность там, где преобладают системы, основанные на ее утверждении.

Из-за упомянутых перемен и непрекращающейся нищеты надо внимательнее рассмотреть эту проблему; что мы и делаем ниже.

7. В тесной связи с правом на собственность Лев XIII утверждает в энциклике и другие права, неот'емлемо присущие человеческой личности. Судя по тому, сколько места отводит ему Папа и какое значение придает, из них выделяется "естественное право человека" создавать частные сообщества. Прежде всего речь идет о профессиональных об'единениях предпринимателей и рабочих, или одних рабочих (19). Именно поэтому Церковь поддерживает и одобряет создание организаций, которые мы обычно именуем профсоюзами; дело не в идеологических предрассудках и не в уступках классовом), сознанию, а в том, что право на об'единение - естественное право человека и тем самым оно предшествует его включению в политическое общество. Действительно, государстве не может запретить таких об'единений, ибо "государство обязано охранять естественные права, а не нарушать. Запрещая союзы, оно пришло бы в противоречие с основныл принципом своего существрвания" (20).

Вместе с этим правом, которое, подчеркнем. Папа безоговорочно признает за рабочими, или, как он выразился, "пролетариями", утверждаются столь же четко и права и; "ограничение рабочего времени", т.е. законный отдых, и право детей и женщин на бело легкую, менее длительную работу (21).

Суровый тон вполне понятен, если мы помним из истории, что разрешалось или хотя бы не запрещалось заключать трудовые соглашения, никак не оговаривая продолжительность рабочего дня и санитарное состояние рабочего места, а на пол или возраст вообще не обращали внимания. Лев XIII пишет: "Несправедливо и бесчеловечно изнурять люде; чрезмерной работой, притупляя их разум и истощая их тело" . Имея же в виду договор, по которому вступали в силу такие "трудовые отношения", он с большою точностью добавляет: "Стало быть, повседневный труд надо налаживать так, чтобы он не длился дольше чем позволяют человеческие силы [...]. Как общее правило надо принять, что и досуг отдых должны соответствовать расходу сил"(22).

8. Сразу же вслед за этим Папа провозглашает другое право рабочего ка личности. Это - право на "справедливую оплату", которое нельзя предоставить свободному соглашению участников, так, что "владелец промышленного предприятия, уплачивая рабочему обещанное, исполняет свой долг и не обязан делать ничего больше"(23). Тогда считали, что государство не вправе вмешиваться в условия этих трудовых соглашений, кроме тех случаев, когда оно обеспечило бы выполнение договоренности. Энциклик сурово осуждает такой взгляд на отношения хозяев и рабочих - взгляд чисто прагматический и продиктованный жестоким индивидуализмом, - поскольку он противоречит двойственной природе труда, и личного (частного) , и необходимого. Труд, как неч т о личное относится к области свободного использования своих сил, но как необходимое он движим тем, что каждый обязан обеспечить "сохранение жизни "Отсюда следует, - говорил в заключение Папа, - что каждый вправе приобретать необходимое для жизни; бедный же может приобретать это не иначе, как своим трудом".(24)

Заработной платы должно хватать рабочему, чтобы содержать себя, жену и лете "Следовательно,оно (государство) поступает несправедливо и жестоко, если в виде надо: берет больше надлежащего"(25).

Хорошо, если бы эти слова, написанные тогда, когда набирал силу т.н. "необузданный капитализм", не пришлось повторять с такой же строгостью. К сожалению, и сегодня бывает, что в соглашениях между хозяевами и рабочими отсутствует самая элементарная справедливость, когда речь идет о найме детей и женщин, о продолжительности рабочего дня, о чистоте рабочего места и равном вознаграждении за труд; да, так бывает, несмотря на международные декларации и соглашения (26) и на законы государств. Папа возложил на "государственную власть" "строгую обязанность" заботиться о благосостоянии трудящихся, ибо небрежение этим долгом нарушает справедливость; он даже не побоялся сказать о "справедливости распределительной"(27) (справедливости в распределении благ, прав и обязанностей).

9. Права эти Лев XIII дополняет еще одним, тоже связанным с условиями существования, и я хотел бы напомнить о нем, так как оно очень важно. Это - право на свободное отправление религиозных обязанностей. Папа провозглашает его наряду с другими правами и обязанностями рабочих, невзирая на то, что даже тогда это считали сугубо частным делом. Он настаивает на необходимости воскресного отдыха, чтобы человек мог направить мысли к вышнему и воздать Всемогущему Богу то, что воздать должно(28). Никто не может отнять этого права, основанного на заповеди; словами Папы: "Никто не может безнаказанно оскорблять человеческое достоинство", и тем самым государство должно обеспечить рабочему свободу(29).

Мы не ошибемся, если в этом четком утверждении увидим начатой того права на свободу совести, которое вошло потом в торжественные международные декларации и соглашения (30), а также в Постановления II Ватиканского Собора; много раз говорил об этом и я (31). Следовало бы подумать, обеспечивают ли на самом деле элементарное право на отдых законодательства и быт промышленно развитых стран.

10. Другое важное положение, во многом приложимое к нашим дням, - концепция отношений между государством и гражданами. "Rerum novarum" критикует две социально-экономические системы - социализм и либерализм. Социализму посвящено самое начало энциклики, где вновь утверждается право на частную собственность. Либерализму не отведено отдельное место, но заметим, что он подвергается критике, когда речь идет об обязанностях государства.(32) Государство не может ограничиваться тем, чтобы "покровительствовать одной части граждан", а именно - богатым и процветающим; не может оно и пренебрегать другими, которых, без сомнения, большинство. Иначе нарушается справедливость, согласно которой каждому причитается свое. "... Если речь идет об охране частных прав, следует особенно печься о неимущих и беспомощных, [...]. Бедным опереться не на что, кроме государственной власти. Поэтому она должна уделять особое внимание людям, живущим своим трудом".(33)

Слова эти актуальны и сейчас, особенно потому, что появились новые формы бедности, и потому еще, что такая точка зрения не зависит от конкретной политической теории или политической концепции государства. Лев XIII повторяет простейший принцип здорового политического устроения: чем беззащитнее в обществе те или иные лица, тем больше нуждаются они в защите и заботе других, особенно - государственной власти.

Итак, мы ясно видим, что в число основных христианских принципов социальной и политической организации входит принципа который мы теперь называем солидарностью. В энциклике "Соллицитудо реи социалис"(34) я говорил о том, как много значит он и внутри страны, и в международных отношениях. Папа Лев XIII часто говорит о нем, употребляя слово "дружба", которое существовало в таком значении еще у греческих философов. Папа Пий XI употребляет не менее значимый термин "социальное милосердие", а Павел VI, расширяя понятие в соответствии с множеством нынешних сторон социального вопроса, говорит о "цивилизации любви".(35)

11. Перечитывая энциклику в свете сегодняшних реалий, мы можем оценить постоянную заботу и попечение Церкви о тех, кого особенно любил Христос. Самый текст ее прекрасно свидетельствует о преемственности в Церкви так называемого "предпочтительного отношения к бедным", которое я как-то назвал "особым первенством в осуществлении христианского милосердия" (36). Словом, энциклика, посвященная "рабочему вопросу", - это энциклика о бедных и об ужасном положении, в котором оказалось огромное множество людей по вине нового, нередко - насильственного процесса индустриализации. Во многих местах, по всему миру, экономические, социальные и политические преобразования и теперь приводят к тем же бедам.

Когда Папа Лев XIII призывает государство привести состояние неимущих в соответствие с требованиями справедливости, он полагает, что государство должно печься об общем благе и делать все, чтобы каждая область социальной жизни, включая экономику, содействовала ему, при полном уважении к автономии этих областей. Однако не надо думать, что Папа Лев ждет от государства решения всех социальных проблем. Напротив, он часто и упорно говорит о том, что надо ограничить вмешательство и посредничество государства, поскольку человек, семья и общество важнее его, и существует оно, чтобы защищать их права, а никак не для того, чтобы их притеснять.(37) Актуальность этих мыслей очевидна. Мы еще вернемся к важной теме ограничений, входящих в саму природу государства, а пока скажем, что выделенные положения энциклики (разумеется, вместе с другими) связаны с преемственностью социального учения Церкви и со здравыми воззрениями на частную собственность, труд, экономическое развитие, а прежде всего - на человека. О других темах мы скажем позже, рассматривая некоторые стороны современной действительности. Но отсюда и впредь надо иметь в виду, что главная мысль, в определенном смысле руководящий принцип энциклики "Rerum novarum" и всего социального учения Церкви - правильны и взгляд на человеческую личность и ее уникальное значение, ибо "человек - единственное создание на земле, которое Бог пожелал для Себя".(38) В нем запечатлел Он Свой образ и подобие (см.Быт.1, 26) , наделив его несравненным достоинством, о котором снова и снова напоминает энциклика. Действительно, кроме тех прав, которые человек приобретает своим трудом, есть права, не соотносимые ни с одним видом его деятельности, но вытекающие из соприродного ему достоинства личности.

12. Юбилейное осмысление "Rerum novarum" было бы неполным, если бы не коснулось современной ситуации. Само содержание энциклики побуждает к этому, ибо историческая картина и намеченный прогноз оказались удивительно точными в свете того, что случилось с той поры.

Особенно это подтвердили события последних месяцев 1989 года и первых месяцев 1990. И сами события, и коренные преобразования, последовавшие за ними, можно об'яснить лишь предшествующим положением, когда, в определенной мере, воплотились и узаконились и предсказания Льва XIII, и все более тревожные знамения, замеченные его преемниками. Папа Лев предвидел отрицательные последствия - и в политике, и в экономике, и в социальной сфере - того общественного устройства, к которому стремился "социализм", хотя в то время это учение было только одной из социальных теорий, а не организованным движением. Можно удивиться, что Папа начинает с социализма критику решений рабочего вопроса тогда, когда социализм еще не облекся в форму сильного и могущественного государства, со всем, что из этого следует. Однако он правильно судил о том, как опасно для масс сравнительно простое и радикальное решение "рабочего вопроса", особенно, если учесть, каким ужасным несправедливостям подвергались рабочие в недавно индустриализованных странах.

Здесь надо подчеркнуть две вещи: во-первых. Папа с исключительной ясностью видит, как тяжко положение рабочих - и мужчин, и женщин, и детей; во-вторых, он столь же ясно видит, как дурно учение, которое, казалось бы, меняет местами бедных и богатых, на самом же деле - вредит именно тем, кому должно бы помочь. Лекарство хуже болезни. Он проникает в самую суть проблемы, когда говорит, как по своей природе социализм подавляет частную собственность.

Стоит внимательно перечитать его слова: "Чтобы преодолеть это зло, социалисты, рассчитывая на зависть бедных к богатым, предлагают уничтожить частную собственность и требуют, чтобы личное имущество стало общим и находилось в ведении государства или местных властей. Им кажется, что, передав собственность от частных лиц обществу, они исправят нынешние беды, ибо каждый гражданин будет иметь долю во всем, что ему может понадобиться. Однако предложения эти настолько непригодны, что если бы выполнить их, рабочие пострадали бы первыми. К тому же, они несправедливы - ведь, следуя им, пришлось бы ограбить законных владельцев, ввести государство туда, где ему не место, и совершенно расстроить общественную жизнь" (39). Нельзя сказать лучше о тех бедствиях, к которым ведет социализм как государственная система - то, что назвали позже "реальным социализмом".

13. Размышляя дальше и учитывая все то, что сказано в энцикликах "Лаборем эксерценс" и "Соллицитудо реи социалис", мы должны прибавить, что основное заблуждение социализма следует искать в области антропологии. В самом деле, отдельный человек для него - просто частица, молекула социального организма, так что благо индивидуума полностью подчинено работе социально-экономической машины. Кроме того, социализм утверждает, что блага этого можно достичь, совершенно не считаясь со свободным выбором человека, с той единственной, исключительной ответственностью, которая возложена в него, когда речь идет о добре и зле. Человек сводится к набору общественных отношений, исчезает самое понятие личности, самостоятельно совершающей нравственный выбор и на основании этого выбора создающей то или иное общественное устройство. Такое ошибочное представление приводит и к искажению права, определяющего сферу его свободы, и отторжению частной собственности. Если у человека нет ничего "своего" и он не межет заработать на жизнь, проявив свою инициативу, он зависит от социальной машины и от тех, кто ею управляет. Тогда ему гораздо труднее признать свое достоинство как личности и строить подлинно человеческое сообщество.

Из христианского же представления о личности с необходимостью вытекает правильный взгляд на общество. Согласно "Rerum novarum" и всему социальному учению Церкви) общественная роль человека не исчерпывается в государстве, но осуществляется и в промежуточных сообществах, от семьи до экономических, политических и социальных групп, которые, возникая из человеческой природы, обладают, в рамках общего блага, собственной самостоятельностью. Это я и назвал "суб'ективностью" общества, которую вместе с "суб'ективностью" личности упразднил "реальный социализм". (40) Если мы спросим, откуда же взялось такое неверное представление о природе человека и обществ. нужно ответить, что причина тому - атеизм. Человек осознает свое богоданное достоинство, отвечая на зов Бога, заключенный в бытии вещей. Ответить должен каждый, здесь - вершина человеческой ответственности, и никакой социальный механизм, никакой коллектив человека не заменят. Отрицая Бога, личность лишается опоры, и социальный порядок можно менять, не считаясь с ее достоинством и ответственностью.

Атеизм, о котором мы говорим, тесно связан и с рационализмом Просвещения, когда человеческую и социальную действительность понимали механистически, отрицая тем самым высшее ведение об истинном величии человека - о том, что он превыше всего земного; о том, что в сердце своем он стремится к полноте добра, но не может достигнуть ее своими силами; о том, наконец, что из всего этого вытекает необходимость спасения.

14. Оттуда же, из атеизма, социализм берет и выбор средств, который осуждает энциклика, а именно - классовую борьбу. Конечно, Папа не думал осудить любую форму социальных противоречий. Церковь прекрасно знает, что в истории неизбежно сталкиваются интересы социальных групп и христианам нередко приходится решительно и после довательно определять свое место в таких конфликтах. Энциклика "Laborem exercens" недвусмысленно признает, что конфликт даже хорош, когда он принимает форму "борьбы за социальную справедливость" (41). В энциклике "Квадрагессимо анно" уже сказано, что "если классовая борьба воздерживается от насилия и взаимной ненависти, она постепенно превращается в честный спор, основанный на стремлении к справедливости" (42).

Дурна в классовой борьбе мысль о том, что конфликт не должны сдерживать нравственные и юридические соображения или уважение к чужому (а значит - и к своему достоинству. Тем самым невозможен разумный компромисс, и цель уже - не благо общества, а свои интересы, ради которых можно сокрушить все, что стоит на пути. Слово: в область внутреннего конфликта переносится доктрина "тотальной войны", кагору милитаризм и империализм тех дней внес в международные отношения. По этой доктрине поиски должного равновесия между интересами разных стран сменились стремлением к абсолютному превосходству, ради которого надо уничтожить в противнике всякую способность сопротивляться. Уничтожать ее можно любыми средствами, не исключая лжи, убийства мирных жителей, оружия массового поражения (которое как раз тогда и начали разрабатывать) . Тем самым у классовой борьбы в марксистском смысле и у милитаризма - один источник: атеизм и небрежение человеческой личностью, которые ставят принцип силы выше разума и права.

15. "Rerum novarum" осуждает государственный контроль над средствами производства, который превратил бы каждого гражданина в "винтик" государственной машины. Так же решительно критикует энциклика и мысль, что государство должно исключить экономику из сферы своих интересов и своей деятельности. Конечно, в экономике есть и законно самостоятельные области, в которые государство вмешиваться не должно. Однако оно обязано определить юридические рамки, в которых будут осуществляться экономические отношения, защищая тем самым условия, без которых нет свободной экономики, ибо она предполагает известное равенство сторон - ни одна из них не должна быть настолько сильнее другой, чтобы ее практически поработить (43).

Здесь "Rerum novarum" рекомендует справедливые реформы, которые могли бы вернуть достоинство труду и свободной деятельности человека. Реформы эти подразумевают, что ответственность на себя возьмут и общество, и государство, особенно - в том, что касается защиты трудящихся от ужасов безработицы. В истории это осуществлялось двумя не противоречащими друг другу путями: через экономическую политику, которая стремится обеспечить равномерное развитие и полную занятость, или через страхование по безработице и профессиональную переподготовку, которая облегчила бы переход из кризисных отраслей в развивающиеся.

Кроме того, общество и государство должны обеспечить такой уровень заработной платы, чтобы рабочий мог содержать себя и семью и делать хоть какие-то сбережения. Для этого надо все время заботиться о том, чтобы рабочие умели все больше, и труд их становился квалифицированней и продуктивней. Это требует тщательного контроля и законодательных мер, чтобы не допустить постыдных форм эксплуатации, особенно тех, что нанесли бы ущерб самым незащищенным из рабочих, иммигрантам и людям, выброшенным на обочину общества. Чрезвычайно важна здесь роль профсоюзов, которые договариваются о минимальном уровне оплаты и об условиях труда.

Необходимо, наконец, обеспечить "гуманную" продолжительность рабочего дня и свободного времени, а также право выражать себя на работе, не подвергаясь обидам и оскорблениям. Отметим снова роль профсоюзов - не только потому, что они посредничают при заключении соглашений, но и потому, что трудящиеся могут проявить в них свою личность.Они помогают развивать истинную культуру труда, и с их же помощью рабочий может занимать на своем предприятии то место, которое в полном смысле слова приличествует человеку (44).

Государство должно и прямо, и косвенно вносить свой вклад в достижение этих целей. Косвенно, согласно принципу субсидиарности (вспоможения) - создавая благоприятные условия для свободного осуществления экономической деятельности, что приведет к избытку рабочих мест и источников заработка. Прямо, согласно принципу солидарности - защищая самых слабых, полагая предел самостоятельности сторон, вступающих в соглашение, и, во всяком случае, обеспечивая безработным прожиточный минимум (45).

Энциклика и связанное с ней социальное учение Церкви оказали очень большое влияние на годы, соединяющие XIX и XX век. Это видно из того, сколько было реформ социального страхования, пенсионного обеспечения и компенсации при несчастных случаях, и из того, что с правами рабочих вообще стали больше считаться (46).

16. Реформы эти частично проводило государство, но в борьбе за них немалую роль сыграло рабочее движение. Появилось оно как ответ нравственного сознания на несправедливости и развернуло широкую кампанию за реформы, далекую от расплывчатых теорий, зато близкую к каждодневным нуждам трудящихся. Представители рабочего движения нередко старались вместе с христианами улучшить условия жизни для трудящихся. Позже в известной степени возобладала та самая марксистская идеология, против которой и выступила энциклика.

К этим же реформам относится и свободный процесс самоорганизации общества, в рамках которого появились действенные орудия солидарности, способные поддерживать экономическое развитие, в большей мере считающееся с личностными ценностями. Вспомним здесь, сколько сделали христиане, создавая производственные, потребительские и кредитные кооперативы, распространяя образование и профессиональное обучение и пробуя на опыте разные формы участия в жизни общества.

Словом, обращаясь к прошлому, мы вправе благодарить Бога за то, что великая энциклика нашла отзвук в сердцах и побудила людей к деятельному милосердию. Однако надо признать, что люди той эпохи не принимали полностью ее пророческих предупреждений, и это привело к тяжким последствиям.

17. Если мы прочитаем энциклику в контексте всего, чему учил Папа Лев (47), мы увидим, что она прежде всего предупреждает о социально-экономических последствиях заблуждения, которое проявилось не только в этой области. Как мы уже говорили, заблуждение это - в том, что человеческую свободу не подчиняют истине, а значит - долгу уважать чужие права. Тогда самой сущностью свободы становится любовь к себе до пренебрежения Богом и ближним, которая ведет к необузданному утверждению собственных интересов и не желает ограничить себя какой бы то ни было справедливостью (48).

Именно это заблуждение привело к ужасной череде войн, сотрясавших Европу и мир между 1914 и 1945 годами. Одни войны породил милитаризм, непомерный национализм и связанные с ними формы тоталитаризма; другие - классовая-борьба; третьи были гражданскими войнами, войнами идеологий. Без страшного бремени ненависти и злобы, возникших в ответ на столько несправедливостей и внутри стран, и в их общении, не было бы и таких жестоких войн, а так великие нации вкладывали в них силы, не останавливаясь перед нарушением самых священных человеческих прав, вплоть до того, что замыслили уничтожить целые народы или социальные группы, что частично и выполнили. Здесь мы особо вспоминаем еврейский народ, чья страшная судьба стала символом заблуждений, в которые может впасть человек, когда он восстает против Бога.

Однако ненависть и несправедливость овладевают целыми странами и побуждают их к действию только тогда, когда их узаконят и организуют идеологии, опирающиеся на них, а не на истину о человеке (49). Энциклика "Rerum novarum" осудила идеологии ненависти и показала, как преодолеть справедливостью насилие и злобу. Пусть воспоминание о страшных событиях руководит действиями всех, особенно же - тех, кто ведет народы теперь, когда иная несправедливость рождает новую ненависть, а на горизонте маячат новые идеологии, восхваляющие насилие.

18. Действительно, с 1945 года на европейском континенте оружие молчит, но нельзя забывать, что истинный мир еще не возникает после военной победы; нужно устранить самые причины войны и по-настоящему примирить народы. В Европе и во всем мире много лет скорее не было войны, чем был мир. Половина континента оказалась во власти коммунистической диктатуры, другая готовилась к защите от этой опасности. Многие люди уже не могли распоряжаться своей судьбой, они жили в страшных тисках империи, которая старалась уничтожить историческую память и вековые корни их культуры. Из-за насильственного разделения Европы огромное множество народа было вынуждено покинуть свою землю, а многих переселяли насильно.

Безумная гонка вооружений поглотила ресурсы, необходимые для развития национальной экономики и для помощи малоразвитым странам. Научно-технический прогресс, который должен нести человеку благо, превратился в орудие войны - наука и техника помогали производить все более эффективное и смертоносное оружие. Идеология же, исказившая подлинную философию, должна была теоретически обосновать новую войну. Этой войны не только ждали, к ней не только готовились - ее вели в разных частях света, проливая очень много крови. Логика блоков или империй, осужденная в разных документах Церкви, а недавно - в энциклике "Соллицитудо реи социалис" (50), приводила к тому, что споры и несогласия Третьего мира систематически усугублялись и использовались, чтобы навредить врагу.

Пытаясь разрешить такие разногласия силой оружия, экстремистские группы легко обретали политическую и военную поддержку, их вооружали и готовили для войны; те же, кто старался найти мирные и гуманные решения, позволяющие соблюсти законные интересы всех сторон, оказывались в изоляции и нередко становились жертвой противников. Ко всему этому непрочность мира, наступившего после второй мировой войны, была одной из главных причин милитаризации многих стран Третьего мира и братоубийственных конфликтов, их терзавших, равно как и распространения терроризма и все более варварских методов военно-политической борьбы. Наконец, над миром нависла угроза атомной войны, способной уничтожить человечество. Наука, используемая в военных целях, предоставила в распоряжение ненависти, которую укрепляла идеология, это решающее орудие. Но если война может завершиться без победителей или побежденных, самоубийством человечества, нужно обличать логику, приводящую к ней - ту мысль, что стремление уничтожить противника, конфронтация и, наконец, сама война могут способствовать прогрессу и продвижению в истории (51) Если мы это поняли, мы непременно усомнимся в концепциях "тотальной войны" и "классовой борьбы".

19. Однако в конце второй мировой войны все это только складывалось в сознании людей. Внимание привлекало то, что коммунистический тоталитаризм распространился на пол-Европы и на другие части мира. Война должна была вернуть свободу и восстановить права народов, а завершилась, не достигнув этих целей. Собственно говоря, для многих народов, особенно - для тех, кто больше всех от нее пострадал, все вышло наоборот Можно сказать, что возникшая ситуация поставила несколько проблем.

Некоторые страны, в некотором смысле старались восстановить на развалинах войны демократическое общество, руководствующееся социальной справедливостью, и лишить коммунизм того революционного потенциала, который представляет множество угнетаемых и подавляемых людей. Усилия эти, в общем, направлены на то, чтобы охранить механизмы свободного рынка, обеспечивая через устойчивость валюты и гармонию общественных отношений условия для ровного и здорового экономического роста, при котором люди, трудясь, могли бы построить лучшее будущее для себя и своих детей. В то же время стараются не допустить такого положения, при котором рыночные механизмы стали бы единственным регулятором общественной жизни, и поставить их под контроль общества что связано с принципом всеобщего назначения материальных благ. Тем самым изобилие рабочих мест, надежная система социального страхования и профессиональной подготовки, свобода об'единений и деятельные профсоюзы, материальное обеспечение потерявшим работу, возможность участвовать в жизни общества на демократических началах - все это должно привести к тому, что труд уже не будет товаром и обретет достоинство.

Марксизму противостоят и другие социальные формы и идейные движения, предла гающие взамен систему "национальной безопасности", которая должна систематически контролировать все и вся, чтобы марксизм никак не мог просочиться. Подчеркивая и увеличивая мощь государства, системы эти хотят оградить свой народ от коммунизма, но серьезно рискуют уничтожить свободу и ценность личности, то есть именно то, ради чего и надо коммунизму противиться.

Наконец, третий ответ, по природе своей - практический, воплощен в так называемом "обществе благосостояния" или "потребления". Оно пытается победить марксизм в чисто материальном плане, показывая, насколько лучше свободный рынок удовлетворяет материальные запросы, и, подобно коммунизму, исключая духовные ценности. На самом же деле, хотя эта модель и демонстрирует, что марксизм не смог создать нового и лучшего общества, сама она отрицает автономию и ценность нравственности, права, культуры и религии, а потому - согласна с марксизмом, всецело сводя человека к удовлетворению материальных нужд.

20. За те же годы развернулся грандиозный процесс "деколонизации", в ходе которого многие страны получили или вновь обрели независимость и право свободно распоряжаться своей судьбой. Однако, завоевав формально государственный суверенитет, страны эти нередко лишь начинают путь к независимости. Ключевые отрасли народного хозяйства остались de facto в руках иностранных компаний, а те не хотят связать себя накрепко долгим развитием приютивших их стран. Да и политической жизнью управляют из-за границы, тогда как в самом государстве живут рядом племенные группы, еще не слившиеся в национальное сообщество. Нет хороших профессионалов, которые могли бы честно и компетентно организовать работу государственного аппарата; нет и людей, которые бы эффективно и ответственно руководили экономикой.

В такой ситуации многим кажется, что марксизм мог бы предложить кратчайший путь к созданию страны и государства; и возникают разные варианты социализма с особой национальной окраской. Законная тяга к национальному возрождению; какие-то формы национализма и даже милитаризма; принципы, почерпнутые из древних религий (нередко - ничуть не противоречащие христианскому учению); наконец, идеи и установки марксизма -ленинизма - все это смешивается во многих идеологиях, а форму принимает разную, какую у кого.

21. Наконец, напомним, что после второй мировой войны, в ответ на ее ужасы, люди живее ощутили права человека. Это отразилось во многих международных документах (52) и, можно сказать, вызвало к жизни новое "право народов", чему непрестанно способствовал Святейший Престол. Движущей силой, сердцевиной этого процесса стала Организация Об'единенных Наций. Не только отдельные люди, но и целые народы лучше осознали свои права. Лучше осознали и то, что между разными регионами земного шара сильно нарушилось равновесие и надо это выправить. В определенном смысле, национальный вопрос вышел на международный уровень(53).

С удовольствием отмечая все это, нельзя умолчать о том, что такие "меры вспомоществования" не всегда приводили к успеху. Кроме того, ООН до сих пор не удалось создать эффективные методы решения международных конфликтов, которые помогали бы избежать войны. По-видимому, это - самая насущная проблема из всех, какие надо решить международному сообществу.

22 . Чтобы понять неожиданную и обнадеживающую значимость недавних событий, надо иметь в виду ситуацию, которую я только что описал и о которой говорил в энциклике "Соллицитудо реи социалис". Кризисной точки события достигли в 1989 году, в странах Восточной Европы, но охватывают гораздо больше мест и больше времени. За 80-е годы пали один за другим диктаторские и репрессивные режимы в разных странах Латинской Америки, Азии и Африки. В других случаях начался трудный, но плодотворный переход к более демократическому и справедливому строю. Значительный, даже решающий вклад внесло то, что Церковь всячески помогала защищать и развивать права человека. В крайне идеологизированной среде, где политическое размежевание мешало понять, что любой человек наделен человеческим достоинством. Церковь ясно и четко утверждала, что всякий индивидуум независимо от своих взглядов несет в себе образ Божий, а потому его надо уважать. Очень, очень многие находили, что это относится к ним, и начинали искать такие формы борьбы, такие решения политических конфликтов, которые бы считались с достоинством личности.

Этот исторический процесс породил новые формы демократии, и они внушают надежду, что изменятся непрочные политические и социальные структуры, отягощенные множеством тяжких несправедливостей и обид, искалеченной экономикой и социальными конфликтами. Вместе со всей Церковью я благодарю Бога за то, что в таких трудных обстоятельствах свидетельство, нередко - героическое, приносили многие пастыри, целые общины, отдельные христиане и другие люди доброй воли; и молюсь, чтобы Он поддержал всех, кто старается создать лучшее общество. Ведь ответственность эта лежит не только на гражданах стран, о которых мы говорим, но на всех христианах и людях доброй воли. Надо показать, что сложные проблемы этих народов могут решить диалог и солидарность, а не война и не борьба на уничтожение.

23. Среди многих факторов, способствовавших падению репрессивных режимов, некоторые надо упомянуть особо. Безусловно, самый главный из них, который и привел к переменам, - нарушение прав рабочего. Нельзя забывать, что кризис систем, претендующих на главенство рабочего классса и даже на его диктатуру, начался всерьез с польских событий, во имя солидарности. Именно рабочие свергли идеологию, которая как бы говорила от их имени. Зная по опыту тяжкий труд и тяжкое порабощение, именно они обнаружили вновь, можно сказать - открыли заново суть и принципы социального учения Церкви.

Следует подчеркнуть и то, что почти всюду к падению этого "блока" или этой империи привела мирная борьба, использовавшая только оружие истины и оружие справедливости. Марксизм утверждал, что социальный конфликт можно разрешить, лишь доведя его до крайности и с помощью насилия, но в борьбе, которая привела к краху марксизма, упорно испробовались все возможные пути для переговоров, диалога, исповедания истины. Сторонники таких мер взывали к совести противника и пытались пробудить в нем общее с ними человеческое достоинство.

Казалось, что порядок, установившийся в Европе после второй мировой войны и закрепленный в Ялтинских соглашениях, не поколеблет ничто, кроме новой войны. Однако его изменили ненасильственные действия людей, которые, упорно не поддаваясь власти силы, сумели снова и снова находить действенные пути свидетельства об истине. Это обезоружило противника, ибо насилию всегда нужно "законное" оправдание; ему нужно, даже если это и не так, сделать вид, что оно защищает какое-то право или отвечает на чью-то угрозу(54). И снова я благодарю Бога за то, что Он поддержал сердца в трудных испытаниях, и молюсь, чтобы этот пример вдохновлял людей в других местах и в других обстоятельствах. Да научатся люди бороться за права без насилия, отвергая классовую борьбу во внутренних спорах, войну - в международных.

24. Второй фактор кризиса, бесспорно, - неэффективность экономической системы, которую надо расценивать не только как техническую проблему, но главным образом как следствие нарушения человеческих прав - на инициативу, на собственность и на свободу в области экономики. Сюда надо прибавить культурные и национальные измерения. Нельзя понять человека, опираясь на одни экономические категории; нельзя и определить его, исходя лишь из классовой его принадлежности. Мы полнее и глубже поймем его в контексте культуры; поймем через язык, историю и отношение к основным жизненным событиям - к рождению, любви, работе, смерти. В сердце каждой культуры - то, как отнесется человек к величайшей тайне - к Богу. Разные культуры - это разные способы ответить на вопрос о смысле человеческой жизни. Если убрать этот вопрос, культура и нравственность народа растлеваются. Поэтому борьба, защищающая труд, всегда сама собой сочеталась с борьбой за культуру и за национальные права.

Однако истинной причиной недавних изменений была духовная пустота, которую создал атеизм, лишивший молодежь смысла жизни и цели. Неудержимо стремясь найти и себя, и смысл жизни, молодые люди часто открывали вновь религиозные корни национальной культуры, а там - Самого Христа как полновесный ответ на живущую в каждом сердце тягу к добру, истине и жизни. Поиски эти поддерживало свидетельство тех, кто в бедах и гонениях оставался верным Богу. Марксизм обещал искоренить нужду в Боге из человеческого сердца, но оказалось, что это невозможно - сердцем овладеет смятение.

25. 1989 год показывает, что стремление к сотрудничеству и евангельский дух сильнее противника, решившего не связывать себя нравственными принципами. События эти - предупреждение для всех, кто во имя политического реализма хотел изгнать с политической арены право и нравственность. Конечно, борьба, которая привела в 1989 году к таким переменам, потребовала сдержанности, страданий и жертв. В определенном смысле она рождена молитвой и была бы просто немыслима без полной вверенности Богу, Который ведет историю и держит в руке сердца человеческие. Лишь соединив свои страдания за истину и свободу с Крестной Мукой Христа, может человек сотворить чудо умиротворения и различить тропинку, часто - узкую, между трусостью, уступающей злу, и насилием, которое мнит, что борется со злом, а на самом деле его усугубляет.

Конечно, нельзя забывать, что свобода человека обусловлена неисчислимым множеством обстоятельств, которые воздействуют на нее, но ее не определяют; могут затруднить ее и облегчить, но не могут уничтожить. Не принимать во внимание человеческую природу, которая создана для свободы, не только дурно с нравственной точки зрения, но и практически невозможно. Если общество организовано так, чтобы предельно сузить или вообще уничтожить область законного проявления свободы, социальная жизнь будет все больше распадаться, пока совсем не придет в упадок.

Кроме того, человек, созданный для свободы, несет в себе язву первородного греха, а потому постоянно тянется к злу и нуждается в искуплении. Учение это не только входит в христианское Откровение, но и обладает большой познавательной ценностью, ибо помогает понять, каков человек на самом деле . Его влечет к добру, но он способен на зло. Он может поступиться непосредственными интересами, и все же связан ими. Социальный порядок тем прочнее, чем больше он с этим считается, не противопоставляя интересы личности интересам общества, а стремясь их сочетать. Ведь в самом деле, там, где интересы личности насильственно подавлены, их заменяет обременительная система бюрократического контроля, иссушающая источники инициативы и творческой деятельности. Когда люди считают, что раскрыли секрет совершенного социального устройства, при котором зло невозможно, они думают, что вольны использовать любые средства, даже насилие и ложь, чтобы воплотить все это в жизнь. Тогда политика становится "светской религией", возомнившей, что она строит рай на земле. Однако политическое общество - у которого своя автономия и свои законы(55) - никогда нельзя принимать за Царство Божие. Евангельская притча о пшенице и плевелах (см.Мф. 13,24-30,36-43) учит нас, что только Богу дано отделить сынов Царства от сынов лукавого, и свершится это лишь при кончине века сего. Пытаясь вершить суд до времени, здесь и сейчас, человек становится на место Бога и испытывает Его терпение.

Царство Божие победило раз и навсегда Крестною жертвою. Однако в христианскую жизнь неизбежно входят борьба с соблазнами и силами зла. Лишь в конце истории Господь вернется во славе для последнего суда (см.Мф.25,31) и установит новое небо и новую землю (см.2 Петр.3,13; Откр.21,1); пока же длится время, добро и зло борются даже в человеческом сердце.

То, что в Священном Писании сказано о судьбах Царства Божьего, относится и к жизни временных сообществ, которые, как показывает само слово, существуют во времени, то есть - несовершенны и непрочны. Царство Божие - в мире, но не от мира, и потому бросает свет на устройство человеческого общества, благодать же проникает в него и его животворит. Именно так легче увидеть, что общество должно быть достойным человека и выправить его недостатки, и укрепить мужество, без которого нельзя работать для добра. Вместе со всеми людьми доброй воли христиане, особенно - миряне, призваны пропитывать Евангелием дела человеческие (56).

26. События 1989 года происходили главным образом в странах Восточной и Центральной Европы. Однако они имеют всеобщее значение, ибо их дурные и добрые последствия касаются всей человеческой семьи. Последствия эти - не механические, не фатально-неизбежные; скорее, человеческой свободе дана возможность соработничать с милосердным замыслом Бога, действующим в истории.

Первым из этих последствий в некоторых странах стала встреча Церкви с рабочим движением, которая была нравственной и явно христианской реакцией на повсеместную несправедливость. Почти целый век движение это частично находилось под властью марксизма, ибо считали, что рабочий класс должен пользоваться экономическими и материалистическими теориями, чтобы действительно бороться против угнетения.

При кризисе марксизма опять спонтанно заговорило рабочее сознание, требуя справедливости и призывая к тому, чтобы признали достоинство труда, как и следует из социального учения Церкви (57). Рабочее движение стало более общим движением трудящихся и вообще людей доброй воли за освобождение человеческой личности и утверждение ее прав. Сейчас оно распространилось на многие страны и с Церковью не борется, а с интересом смотрит на нее.

Кризис марксизма не освободит мир от несправедливостей и унижений, которые марксизм использовал, которыми он питался. Тем, кто ищет сейчас новой, истинной теории и практики освобождения. Церковь предлагает не только свое социальное учение и более общее учение о человеческой личности, некупленной Христом, но и конкретную поддержку и материальную помощь в борьбе с обнищанием и страданием.

Еще недавно многие верующие искренне хотели быть с угнетенными и не противиться ходу истории, а потому пытались найти заведомо невозможный компромисс между марксизмом и христианством. Наше время отрешается от всего, что было здесь ветхого, непрочного; обстоятельства побуждают возродить во всей ее ценности истинную теологии: целостного освобождения личности (58). С этой точки зрения события 1989 года важны и для стран Третьего мира, ищущих свои пути развития, а не только для стран Центральной и Восточной Европы.

27. Второе последствие касается народов Европы. За годы господства коммунизма да и прежде, совершено много несправедливостей, личных и социальных, местных и национальных; много накопилось ненависти и злобы. Существует реальная опасность, что после краха диктатуры они вспыхнут вновь и вызовут немало бед, если ослабеет нравственное усилие и сознательное свидетельствование истины, вдохновлявшее прежде и; борьбу. Пожелаем же, чтобы ненависть и насилие не восторжествовали в сердцах, особенно - у тех, кто борется за справедливость, и чтобы возрастал во всех дух мира и прощения. Однако нужны конкретные шаги к созданию или укреплению международных структур, способных выступить в качестве третейских судей в конфликтах, возникающих между народами, помогая каждому из них отстоять свои права и прийти к должному согласию и мирному соотношению с правами других. Во всем этом особенно нуждаются народы Европы, тесно связанные узами общей культуры и многовековой истории. Нужно огромное усилие, чтобы и нравственно,и экономически перестроить ушедшие от коммунизма страны.

Долго искажались самые элементарные экономические отношения, всячески принижалось значение таких важнейших для экономики качеств, как честность, надежность, трудолюбие. Надо с терпением восстанавливать материальные и нравственные ценности, хотя народы, настрадавшиеся за долгие годы лишений, требуют от своих правителей осязаемых и немедленных результатов - благосостояния и должного удовлетворения своих законных чаяний.

Конечно, крах марксизма очень повлиял на устройство, при котором наша планета разделена на взаимонепроницаемые миры, завистливо соперничающие друг с другом. Крах этот более четко обозначил, что народы зависят друг от друга, а труд человеческий по своей природе призван об'единять, не разделять. Мир и процветание и в самом деле - блага, принадлежащие всему роду человеческому; невозможно пользоваться ими долго и правильно, если кто-то обретает их и сохраняет в ущерб другим народам и странам, попирая чужие права или не допуская других к источникам благосостояния.

28. Для некоторых европейских стран только сейчас, в известном смысле, и начинается послевоенный период. Радикальные преобразования в экономике, совсем еще недавно полностью коллективизированной, порождают проблемы и требуют жертв, сравнимых с теми проблемами и жертвами, с которыми столкнулись западноевропейские страны, когда восстанавливались после войны. Справедливо, чтобы в сегодняшних трудностях бывшим коммунистическим странам помогали солидарные усилия других стран; конечно, они сами должны задавать тон в собственном развитии, но чтобы его осуществить, им нужно создать благоприятные условия, а здесь уже не обойтись без чужой помощи. Впрочем, нынешние трудности и нищета - следствие того исторического процесса, в котором бывшие коммунистические страны играли скорее роль подопытного материала, чем экспериментатора. Они оказались в таком положении не по собственному свободному выбору и не в результате своих ошибок, а вследствие трагических событий, навязанных им силой и не позволивших им пойти по пути экономического и общественного развития. Помощь других стран, особенно европейских, которые играли свою роль в той же самой истории и несут за нее ответственность, - лишь долг справедливости.

Отвечает-это и интересам и общему благу Европы, которая не сможет жить в мире, если разные конфликты, уходящие корнями в прошлое, обострятся из-за экономического беспорядка, духовной пустоты и отчаяния.

Однако это не значит, что надо слабее и меньше помогать странам Третьего мира, нередко испытывающим значительно более тяжкие лишения и нищету (59): Понадобятся огромные усилия, чтобы использовать ресурсы, которых на Земле вполне достаточно, и способствовать экономическому росту и общему развитию. Нужно будет переоценить приоритеты и шкалу ценностей, лежащие в основе той или иной экономической или политической линии. Громадные ресурсы может высвободить разоружение огромных военных машин, созданных для конфликта между Востоком и Западом. Ресурсы окажутся еще больше, если удастся прийти к надежным процедурам разрешения конфликтов, заменяющим войну; это позволило бы распространить принцип контроля и сокращения вооружений и на страны Третьего мира, приняв необходимые меры против торговли оружием.(60) А главное, необходимо отказаться от мышления, для которого бедные - и люди, и народы, - просто бремя, досадная помеха, потребители произведенного другими. Бедным нужно, чтобы им дали право пользоваться вместе со всеми материальными благами и извлекать пользу из собственной способности к труду, создавая тем самым более справедливый и более благополучный мир для всех. Если бедным станет лучше, это только поможет всему человечеству развиваться в нравственном, культурном и даже экономическом смысле.

29. Наконец, развитие нельзя относить лишь к экономической сфере; речь идет о человеке вообще (61). Надо не только поднять все народы до уровня, на котором находятся сегодня самые богатые страны, но и создать общим трудом более достойную жизнь, реально возвысив достоинство и увеличив творческие силы каждой личности, чтобы она могла соответствовать своему призванию, а значит - и призыву Божьему. Венчает это развитие право и долг искать Бога, познавать Его и жить сообразно такому познанию (62) Тоталитарные и авторитарные режимы довели до крайности принцип, гласящий, что сила важнее разума. Человек поневоле принимал представления о жизни, навязанные ему силой, а не приобретенные собственным умом, своим свободным выбором. Нужно перевернуть этот принцип и полностью признать права человеческой совести, связанной только естественной или богооткровенной истиной. На признании этих прав прежде всего стоит подлинно свободный политический строй (63). Принцип этот важно вновь утвердить по таким причинам:

а) Старые формы тоталитаризма и авторитаризма еще не совсем побеждены, и даже есть опасность, что они снова наберут силу. Поэтому все страны должны стремиться к общим, солидарным действиям. В развитых странах иногда неумерена доля чисто утилитарных ценностей, связанных с похотями и сиюминутным их удовлетворением, а потому людям трудно узнать и признать иерархию истинных ценностей человеческой жизни.

в) В некоторых странах появляются новые виды религиозного фундаментализма - людям, исповедующим иную веру, чем большинство, прикровенно, а то и открыто отказывают в полном осуществлении гражданских или религиозных прав, мешая им участвовать в культурном процессе, ограничивая право Церкви проповедовать Евангелие и право людей принимать эту проповедь, обращаться к Христу. Подлинный прогресс невозможен, если нет уважения к естественному, исконному праву познавать истину и по ней жить. Право это не осуществишь и не разовьешь, если человек не может открыть и свободно принять Христа, свое истинное благо (64).

Глава IV. Частная собственность и всеобщее предназначение материальных благ

30. В энциклике "Rerum novarum" Папа Лев твердо и доказательно утверждал естественный характер права на частную собственность, противопоставляя его социализму своего времени (65). Церковь всегда, до наших дней, защищала это право, без которого невозможны автономия и развитие личности. В то же время Церковь учит, что владение материальными благами - право не абсолютное: ограничения заложены в самой его природе как права человеческого.

Провозглашая право частной собственности. Папа так же ясно утверждал, что "пользование" благами, хотя оно и свободно, подчинено исконному назначению всех тварных благ и воле Иисуса Христа. Лев XIII писал: "те, кому благоприятствует удача, не вправе забывать [...] , что должны бы трепетать перед грозными словами [...] нашего Господа [...] и что мы дадим самый точный отчет Высшему Судье в том, как распоряжались своим достоянием", и прибавлял, ссылаясь на св.Фому Аквината: "Но на вопрос, как ею (собственностью) пользоваться. Церковь без колебания ответит [...] "Человек должен смотреть на [...] свое достояние не как на принадлежащее ему, но как на благо для всех", ибо "превыше законов и суждений человеческих - закон и суждение Христа" (66).

Преемники Льва XIII повторили оба эти утверждения: частная собственность нужна и потому законна, но ей положен предел (67). II Ватиканский Собор снова изложил традиционное учение словами, которые стоит повторить: "Частная собственность или владение какими-то внешними благами обеспечивают каждому пространство, необходимое для личной и семейной автономии, а потому расширяют человеческую свободу [...]. По природе своей частная собственность выполняет и социальную функцию, основанную на законе всеобщего предназначения благ" (68).Я напомнил об этом учении, сначала - в речи на III Конференции латиноамериканских епископов в Пуэбло, потом - в энцикликах "Laborem exercens" и "Соллицитудо реи социалис" (69).

31. Если мы перечитаем то, что сказано о праве на собственность и об общем предназначении материальных благ, применяя все это к нашему времени, может встать вопрос: откуда же берутся блага, которые поддерживают жизнь человека, удовлетворяют его потребности и входят в его права?

Первоисточник всякого блага - самое действие Бога, Который сотворил землю и человека и дал человеку землю, чтобы тот владел ею, трудясь на ней, и пользовался ее плодами (см.Быт.1, 28). Бог отдал землю всему роду человеческому, чтобы ею жили все, кто в него входит, никто не был бы изгнан, никто - предпочтен. На этом и стоит все общее предназначение благ, производимых землею. Земля плодоносит, она способна удовлетворить нужды человеческие, и потому Бог даровал ее первую, чтобы люди могли жить. Но земля не даст плодов, если человек не ответит особым образом на этот дар Божий, другими словами - если он не будет работать. Используя разум, осуществляя свободу, человек трудом подчиняет себе землю и обращает ее в удобное обиталище. Так присваивает он часть земли - именно ту часть, какую приобрел работою; отсюда и берется личная, индивидуальная собственность. Конечно, он не вправе мешать тем, кто точно так же владеет своею частью Божьего дара; более того, он обязан соработничать с ними, чтобы все они вместе владели землею.

Обратившись к истории, мы найдем в начале всякого человеческого общества именно эти два фактора - труд и землю. Однако отношения их различны. Когда-то естественное плодородие земли казалось.да и было.основой богатства, труд же помогал ему, его поддерживал. В наше время все большую роль играет человеческий труд, производящий и материальные, и нематериальные блага. Кроме того, становится все яснее, что труд одного человека естественно связан с трудом всех других людей. Никогда еще труд не был в такой степени трудом с другими и трудом для других - все делают что-то для кого-то. Труд тем плодотворнее и производительнее, чем больше знают люди о возможностях земли и чем глубже понимают нужды тех, для кого работают.

32. Однако в наше время и другая форма собственности обретает не меньшую значимость, чем земля; это - собственность на знание, на умение, на мастерство. Благосостояние промышленных стран стоит скорее на ней, чем на естественных богатствах.

Мы уже говорили о том, что человек работает вместе с другими, участвуя тем самым в "общественном труде", который занимает все больше места. Тот, кто что-то производит, обычно делает это не только для себя, но и для других, чтобы они этим пользовались, заплатив справедливую цену, о которой они свободно договорились. Благосостояние современного общества зависит, среди прочего, именно от того, насколько мы способны предвидеть, в чем нуждаются другие и какое сочетание производительных факторов лучше всего удовлетворит эту нужду. К тому же, далеко не все блага может изготовить как следует отдельный человек; много людей должны работать вместе, стремясь к единой цели. Такие действия надо организовать - прикинуть, сколько они займут времени, убедиться, что они соответствуют потребностям, которые должны удовлетворить, пойти на риск. Благосостояние современного общества зависит от всего этого. Все более явной и насущной становится роль упорядоченного творческого труда и, как составляющей его части- инициативы и предприимчивости (70).

Мы должны внимательно и благосклонно смотреть на этот процесс, ибо он помогает понять и претворить в жизнь истину о человеке, которую постоянно утверждало христианство. Действительно, кроме земли, главный источник благ для человека - сам человек. Разум его выясняет, что может произвести земля и как именно можем мы удовлетворить человеческие потребности. Упорядоченный труд в тесном соработничестве с другими позволяет создать еще более действенные рабочие сообщества, лучше и надежнее преобразующие и естественную, и рукотворную среду. Этому способствуют такие важные добродетели, как прилежание, усердие, предприимчивость, осмотрительность, допускающая лишь разумный риск, верность в деловых и личных отношениях, а также и смелость, помогающая принять трудные, даже мучительные решения, без которых, однако, не сделаешь дела и не преодолеешь возможных препятствий.

У современной деловой экономики есть положительные стороны. Основа ее - свобода человека, осуществляемая в экономической сфере так же, как во многих других. Экономическая деятельность, конечно,- лишь часть многоразличной человеческой деятельности и, подобно прочим частям, она включает в себя и право на свободу, и обязанность ответственно ею пользоваться. Однако нельзя не заметить, что современное общество отличается в этом отношении от прежнего, даже от недавнего. Некогда все определяла земля, потом - капитал, понимаемый как совокупность средств производства; теперь же больше и больше все зависит от человека, то есть от его знаний, особенно - научных, его способности к хорошей, крепкой организации и от того, как понимает он и удовлетворяет потребности других людей.

33. Однако надо помнить, что все это чревато опасностями и риском. И впрямь, у многих, быть может - у большинства, нет возможности занять достойное и полезное место в той системе производства, в которой труд действительно важнее всего. Они не могут приобрести и основных знаний, которые позволили бы им проявить свои творческие силы, осуществить себя; не могут познакомиться и связаться с теми, кто оценил бы и использовал их способности. Поэтому если их не угнетают, их выталкивают на обочину. Экономика, так сказать, развивается поверх их голов, а то и сводит на нет те средства, которые и прежде позволяли только-только выжить. Им не выдержать конкуренции товаров, изготовленных новыми методами и удовлетворяющих потребности, для которых когда-то годились традиционные формы организации труда. Блеск недоступной роскоши манит их, нужда - гонит, и люди эти наводняют города Третьего мира, где у них чаще всего нет культурных корней и потому положение их в высшей степени ненадежно, они никак не могут там освоиться. О достоинстве их просто не думают, а иногда их пытаются исключить из истории, насильственно осуществляя демографический контроль, вообще несовместимый с человеческим достоинством.

Другие люди не совсем извергнуты обществом, но сплошь и рядом оказываются в ситуациях, когда им приходится прежде всего бороться за выживание. В одних случаях царят законы первоначального капитализма, и "беспощадность" - ничуть не меньше, чем в самые темные времена первой фазы индустриализации; в других - экономический процесс определяет земля, но те, кто ее обрабатывают, ею не владеют, и как бы становятся рабами (71). Тогда в наши дни, как в дни "Rerum novarum", мы вправе говорить о бесчеловечной эксплуатации. Хотя в наиболее развитых обществах все очень изменилось, отнюдь не исчезли недостатки капитализма, которые связаны с человеком, и вытекающее из них преобладание вещей над людьми. Прежде бедным недоставало денег, теперь же, в сущности, им к тому же недостает знаний и умения, которые дали бы им возможность выбраться из унизительной подчиненности.

К сожалению, именно так живет еще большинство в Третьем мире. Слова "Третий мир" нельзя толковать чисто географически. Некоторые его регионы и социальные сферы развиваются по программам, ставящим во главу угла не материальные, а "человеческие" ресурсы.

Еще недавно считалось, что самые бедные страны будут развиваться, обособившись от мирового рынка и рассчитывая только на свои собственные силы. Однако последние годы показали, что страны, и впрямь поступившие так, впали в застой и пошли назад; развивались же те страны, которым удалось вписаться в экономические взаимосвязи на международном уровне. По-видимому, главная проблема в том, как выйти по справедливости на мировой рынок, основанный не на односторонней эксплуатации местных ресурсов, а на должном использовании ресурсов человеческих (72).

Однако то, что свойственно Третьему миру, случается и в развитых странах, где постоянно изменяются способы производства и потребления, а потому теряют цену знания и мастерство и нужно учиться заново, чтобы не отстать от времени. Тем, кому это не удается, нетрудно оказаться на обочине, да и старикам, и молодежи, неспособной вписаться в общественную жизнь, словом - всем, кто слабее других, или так называемому "четвертому миру". Нелегко в таких условиях и женщинам.

34. Казалось бы, на уровне отдельных стран и международных связей свободный рынок лучше всего способствует должному использованию ресурсов и удовлетворению потребностей. Но это так лишь по отношению к потребностям, которые можно удовлетворить в меру покупательной способности, и к ресурсам, которые можно продать, поскольку за них заплатят сходную цену. Многим человеческим нуждам нет места на рынке. Справедливость и истина обязывают нас к тому, чтобы мы не оставляли неудовлетворенными основные потребности человека и не давали никому погибнуть от лишений. Тем, кому это нужно, мы должны помогать в обретении знаний, чтобы они могли войти в сферу взаимного обмена, и развивать их способности, чтобы они лучше использовали их. Прежде логики честного обмена благами и справедливости, ему присущей, есть то, что причитается человеку просто потому, что он - человек, в силу его особого достоинства. Сюда непременно входит возможность выжить, мало того - действительно помочь общему благу.

В контексте Третьего мира нимало не отменяются цели, о которых говорится в "Rerum novarum" (иногда их еще надо достигнуть); иначе труд человека и сама его жизнь станут простым товаром. Цели эти включают плату, на которую можно прокормить семью, социальное страхование старых и безработных и должную заботу об условиях труда.

35. Тут и находим мы самые разные возможности трудиться и бороться во имя справедливости через профсоюзы и другие об'единения, которые защищают права рабочих и человеческие их интересы и в то же время играют важную культурную роль, помогая рабочим полнее и достойнее участвовать в жизни страны и споспешествуя им на пути развития.

В этом смысле можно говорить о борьбе с экономической системой, если понимать под "системой" методы, обеспечивающие абсолютное преобладание капитала, собственность на средства производства и на землю в ущерб свободному и личностному труду (73). Вместо такой системы мы предлагаем не систему социалистическую, которая на деле превращается в государственный капитализм, а общество свободного труда, предпринимательства и участия. Такое общество не враждебно рынку, но требует, чтобы общественные и государственные силы должным образом контролировали его, обеспечивая удовлетворение основных потребностей каждого.

Церковь признает законность прибы ли, показывающей, что дела идут хорошо. Когда предприятие дает прибыль, это значит, что производственные факторы использованы как надо и соответствующие потребности удовлетворяются. Но не только прибыль свидетельствует о состоянии дел. Бывает так, что финансовая отчетность - в порядке, а людей - т.е. самое ценное - унижают, с достоинством их не считаются. Это недопустимо нравственно, а кроме того, это в конце концов отзовется на экономической эффективности. На самом деле предприятие не просто должно приносить прибыль - оно существует как сообщество личностей, которые стараются по-разному удовлетворить свои основные нужды, образуя некую группу, служащую всему обществу. Прибыль регулирует деловую жизнь, но не она одна; в конечном счете, для дела так же важны другие человеческие и нравственные факторы.

Как мы уже видели, нельзя считать, что с провалом так называемого "реального социализма" капитализм остается единственной моделью экономической организации. Необходимо сломать преграды и монополии, из-за которых столько стран остаются за краем развития, а всем людям и народам обеспечить условия, которые дали бы им возможность в развитии участвовать. Цель эта требует сознательных и ответственных усилий от всего международного сообщества. Пусть сильные страны предоставят более слабым возможность занять свое место в жизни мира, а слабые пусть учатся эту возможность использовать, делая необходимые усилия, идя на жертвы, обеспечивая политическую и экономическую стабильность, уверенность в лучшем будущем, повышение рабочего мастерства и подготовку хороших, ответственных предпринимателей (74). Сейчас положительным усилиям в этом направлении мешает то, что далеко не решены проблемы внешнего долга бедных стран. Конечно, по справедливости, долги надо платить. Однако нельзя требовать или ждать уплаты, если она привела бы к политическому выбору, который принес бы целым странам голод и отчаяние. Нельзя, чтобы долги платили ценой невыносимых жертв. В таких случаях непременно надо - как нередко и бывает - тем или иным способом облегчить, отсрочить или вообще погасить долг ради самого главного права - права на жизнь и развитие.

36. Теперь хорошо бы обратить внимание на проблемы и опасности, возникающие в самых разных странах и связанные с их особенностями. На прежних этапах развития человек жил под бременем необходимости. Нуждался он в немногом, и нужды эти, собственно, определялись об'ективно тем, чего требует чисто физическое благополучие, экономическая же деятельность стремилась их удовлетворить. Очевидно, что сейчас нужно не только обеспечить людям необходимые блага, но и удовлетворить потребность в качестве - в том, чтобы производились и потреблялись хорошие товары, чтобы людей хорошо обслуживали, вообще в хорошей жизни и среде.

Вполне законно стремиться к качественно лучшей жизни, но нельзя не заметить, что с этим этапом истории связаны новые опасности и новые виды ответственности. Когда появляются и определяются новые потребности, появляется и более или менее соответствующая концепция человека и истинного блага. Культура выражает свое понимание жизни, выбирая те или иные пути производства и потребления. Именно так возникает феномен потребительства. Определяя новые нужды и новые способы их удовлетворения, мы должны иметь в виду человека, который чтит все измерения своего бытия, но материальное и поверхностное подчиняет глубокому и духовному. Если же ориентироваться на инстинкты, не принимая во внимание ни разума, ни свободы, мы создадим потребительское отношение к жизни, потребительский жизненный стиль, дурной сам по себе, а часто - вредный и нравственно, и физически. Экономическая система как таковая не может отличить новые и высшие способы удовлетворения потребностей от новых, но искусственных, которые препятствуют развитию зрелой личности. Поэтому в высшей степени нужна культурная и просветительская работа, воспитывающая у потребителей умение ответственно использовать право выбора, а у производителей и особенно у тех, кто работает в средствах массовой информации - острое чувство ответственности, не говоря уже о необходимом вмешательстве гражданских властей.

Яркий пример искусственной потребности, несовместимой со здоровьем и достоинством человека и, конечно, почти не поддающейся контролю - употребление наркотиков. Распространенность его свидетельствует о серьезных нарушениях социальной системы; говорит она и о материалистическом, а там - и разрушительном понимании человеческих потребностей. Способность свободной экономики обновляться приводит к односторонним и недолжным последствиям. Как и порнография и другие виды потребительства, играющие на человеческой слабости, наркотики тщатся заполнить духовную пустоту.

Нет ничего плохого в желании жить лучше; плох тот стиль жизни, при котором человек считает благом не столько "быть", сколько "иметь", иметь же побольше стремится не для того, чтобы стать лучше, но для того, чтобы тратить жизнь на удовольствия, видя в них некую самоцель (75). Тем самым, надо создавать такой стиль жизни, при котором потребитель выбирает то или иное, делает сбережения и вклады, стремясь к истине, добру, красоте и общению с другими людьми, помогающему всем стать лучше и выше. В связи с этим я говорю не только о долге милосердия, побуждающем давать "от избытка", но и о том, что иногда надо жертвовать "необходимым", чтобы помочь тем, кто беднее нас. В сущности, я полагаю, что самый выбор - куда вложить деньги, в ту область промышленности или в эту - это выбор нравственный и культурный. При должных экономических условиях и политической стабильности решение вложить куда-то деньги, другими словами - дать людям возможность хорошо использовать свой труд, определяется, среди прочего, добротой и доверием к Промыслу, которые свидетельствуют о человеческих достоинствах сделавшего выбор.

37. Как и проблема потребления, внушает тревогу тесно связанный с ней экологический вопрос. Человек, стремящийся не столько "быть" и "расти", сколько наслаждаться, чрезмерно и бестолково использует ресурсы земли и самой жизни. Бессмысленное разрушение естественной среды обусловлено антропологическим заблуждением, распространенным, как ни печально, в нашу эпоху. Обнаруживая, что своим трудом он может преображать и, в определенном смысле, творить мир, человек забывает, что так было всегда, с тех пор, как Бог даровал нам сотворенное Им. Он думает, что вправе распоряжаться землей по своему усмотрению, подчиняя ее без удержу своей воле, словно прежде не было формы и назначения, которые дал ей Бог, а человек способен развить, но не смеет предать. Вместо того, чтобы соработничать Богу в деле творения, человек подменяет Бога собой, и по его вине в конце концов природа возмущается, ибо он не столько правит, сколько помыкает ею (76).

Это показывает, прежде всего, как беден или узок взгляд человека, когда ему важнее владеть вещами, чем соотносить их с истиной, и потому он не может просто и бескорыстно любоваться ими, ибо не дивится бытию и красоте, и не различает в видимом вести невидимого Бога, все это создавшего. Человечество должно понимать свой долг и свои обязательства грядущим поколениям.

38. Кроме неразумного разрушения естественной среды, мы должны отметить и более серьезное разрушение среды человеческои, на которое ни в коей мере не обращают должного внимания. Люди резонно - хотя и намного меньше, чем надо бы,- обеспокоены тем, чтобы сохранить естественную среду обитания различнейших животных, которым грозит уничтожение, так как понимают, что каждый вид вносит свою особую лепту в равновесие всей природы; но слишком мало пекутся о том, чтобы охранить условия, нравственно необходимые для истинной "человеческой экологии". Бог не только дал человеку землю, которую он должен использовать, имея в виду то благо, ради которого она дана,- Он дал человеку человека, и потому человек должен щадить и чтить естественную и нравственную структуру, дарованную ему. В этой связи нужно сказать о серьезных проблемах современной урбанизации, о том, что города надо так планировать, чтобы в них хорошо жилось людям, и о том, что надо уделять внимание "социальной экологии" труда.

Человек получает от Бога неот'емлемое достоинство, а с ним - и способность выйти за предел любого общественного порядка ради истины и добра. Однако он еще и зависит от общественных структур, в которых живет, от образования, которое он получил, и от среды. Обстоятельства эти или помогут, или помешают ему жить по правде. Решения, создающие человеческую среду, могут породить особые, греховные структуры, не дающие развиться полностью тем, кто хоть как-то ими угнетен. Разрушение этих структур и замена их истинными формами совместного существования требует терпения и мужества (77).

39. Первая, основная структура "человеческой экологии" - это семья, в которой человек получает первые, формирующие представления об истине и добре и узнает, что такое любить и быть любимым, тем самым - что такое быть личностью. Здесь мы имеем ввиду семью, основанную на браке, где оба, муж и жена, отдают себя друг другу, созидая среду, в которой могут родиться дети и проявить свои задатки, осознать свое достоинство, приуготовиться к своей неповторимой, личной судьбе. Но часто люди не решаются создать условия, необходимые для должного воспроизводства людей, и относятся к себе и к своей жизни не как к работе, которую надо выполнить, а как к череде ощущений, которые надо испытать. Тогда им не достает свободы, чтобы вступить в прочный союз с другим человеком и приносить в мир детей, и они, в крайнем случае, считают, что дети - одна из "вещей", их можно иметь и не иметь, как захочется, выбрав из других возможностей.

Необходимо снова увидеть в семье святилище жизни. Действительно, семья священна: именно в ней Божий дар жизни можно хорошо принять и сохранить от множества опасностей; именно в ней он может развиваться так, как подобает человеку. В семье сосредоточена культура жизни, противостоящая культуре смерти.

Однако человеческая изобретательность направлена не столько на то, чтобы охранить возможность жизни и помочь ей, сколько на то, чтобы ее ограничить, подавить или уничтожить; прибегают даже к абортам, как ни печально - повсюду. Энциклика "Соллицитудо реи социалис" осудила постоянные кампании против рождаемости. Исходя из ложного толкования "демографической проблемы", в атмосфере "полного неуважения к личному выбору заинтересованных лиц" кампании эти нередко "всячески вынуждают их [...] принять новую форму угнетения" (78). Сфера действия становится все больше из-за применения новых средств, вплоть до того, что миллионы беззащитных человеческих существ просто травят, словно в химической войне.

Мы критикуем здесь не столько экономическую, сколько этическую и культурную систему. Экономика, в сущности - только один аспект, одно измерение человеческой деятельности. Если возвели в абсолют экономическую жизнь, если производство и потребление товаров - сердцевина общественной жизни и единственная ценность, причину надо искать не столько в экономической системе, сколько в том, что система социо-культурная забыла о нравственности и о религии, ослабела и в конце концов свела самое себя к производству товаров и удобств (79).

Все это можно обобщить, повторив, что экономическая свобода "только часть свободы человеческой. Когда она обретает автономию, когда в человеке видят скорее производителя или потребителя, чем личность, которая производит и потребляет, чтобы жить, экономическая свобода теряет необходимую связь с человеком и в конечном счете от него отчуждается и угнетает его (80).

40. Государство должно обеспечить защиту и охрану общего достояния, природной и человеческой среды, ибо этого не может сделать рынок. Во времена первоначального капитализма государство должно было защищать основные права рабочих; так и сейчас, при новом капитализме, и оно, и все общество должны защищать коллективные блага, без которых, в частности, каждый человек не сможет законно достигнуть своих личных целей.

Здесь мы видим еще одно ограничение рынка: есть блага общие, связанные не с количеством, а с качеством, нужду в которых не могут удовлетворить рыночные механизмы. Не все человеческие потребности поддаются логике рынка. Не все блага можно продать и купить. Конечно, рыночные механизмы очень удобны: они помогают лучше использовать ресурсы, благоприятствуют обмену товарами, а главное - ставят во главу угла желания человека, которые, если договориться друг с другом, согласуются с желаниями прочих людей. Однако механизмы эти способны привести и к "идолопоклонству" перед рынком, когда уже не замечают благ, которые по природе своей не могут стать товаром.

41. Марксизм критиковал буржуазное капиталистическое общество, обвиняя его в том, что все превращается в товар и существование человеческое отчуждается. Однако он неправильно, неточно понимает саму идею отчуждения, связывает ее только с производственными отношениями и отношениями собственности, то есть подводит под нее материалистическую базу и, к тому же, отвергает законность и ценность рыночных отношений даже в их собственной сфере. В конце концов он утверждает, что отчуждения можно избежать только в коллективистском обществе. Но печальный исторический опыт стран социализма показал, что коллективизм не уничтожает отчуждение, а скорее усиливает, добавляя еще и отсутствие самого необходимого, и экономическую недееспособность.

Исторический же опыт Запада показывает, что, даже если марксистский анализ отчуждения и неверен, оно в западном обществе есть, как есть и утрата подлинного смысла жизни. Их можно найти на уровне потребительства - там, где люди удовлетворяют ложные и поверхностные потребности, но ничто не помогает им подлинно и полно понять себя. Найдем мы отчуждение и в труде, когда он организован так, чтобы обеспечить наибольшую прибыль и отдачу, но не считается с тем, возрастает или умаляется личность рабочего, растет ли его участие в подлинно солидарном сообществе или он все более одинок в лабиринте соперничества и вражды, где он - всего лишь средство, но не цель.

Понятие отчуждения надо вернуть в христианскую систему взглядов, признав, что цель и средство поменялись здесь местами. Когда человек не видит ни в себе, ни в других той ценности и того величия, которые неотторжимы от человеческой личности, он отнимает у себя возможность радоваться своей "человечности" и вступать в дружеские, близкие отношения с теми, кого тоже сотворил Господь. Человек обретает себя, свободно себя отдавая (81). Дар этот возможен потому, что человеческая личность способна "выйти за свои пределы". Человек не может отдать себя чисто человеческому замыслу, отвлеченному идеалу, ложной утопии. Как личность он может себя отдать другой личности или личностям, а в конце концов - Богу, Который даровал ему бытие и только Один вправе принять такой дар (82). Человек отчужден, если он откажется выйти за свои пределы и жить, отдавая себя и созидая подлинно человеческое сообщество, направленное к конечной, высшей цели, то есть к Богу. Общество отчуждено, если формы социальной организации, производства и потребления мешают такой самоотдаче и солидарности.

В западном обществе преодолели эксплуатацию, по крайней мере - ту, о которой писал Карл Маркс. Отчуждение же осталось там, где люди пользуются друг другом, все изысканнее удовлетворяя частные, второстепенные нужды и не видя главных, истинных, которые помогли бы удовлетворить и все другие (83). Если человек думает только о том, как бы что-то иметь или наслаждаться, и не властен над своими инстинктами и страстями, или не может подчинить их истине, он не будет свободен, ибо первое условие свободы - послушание истине о Боге и о человеке. Только тогда упорядочим мы свои желания и нужды и сумеем удовлетворить их сообразно верной шкале ценностей, так, чтобы владея вещами, мы возрастали. Возрастанию этому можно помешать, используя средства массовой информации, которые искусно и упорно навязывают моды и мнения, не давая критически оценить, на чем же те основаны.

42. Спросим теперь снова: нельзя ли сказать, что сейчас, когда коммунизм пал, победа - за капитализмом, и к нему должны стремиться страны, пытающиеся восстановить и экономику, и общество? Эту ли модель надо предложить Третьему миру, который ищет путь к подлинному прогрессу в экономической и социальной сферах?

Очевидно, что ответ сложен. Если под "капитализмом" понимать экономическую систему, которая признает важнейшую и положительную роль дела, рынка, частной собственности и вытекающей из этого ответственности за средства производства, а также свободной и творческой деятельности на ниве экономики, тогда ответ, конечно, - "да", хотя лучше бы в этом случае говорить об "экономике предпринимательства", "рыночной экономике" или просто "свободной". А вот если под "капитализмом" понимать систему, где свобода в экономической сфере не подчинена строгим нормам закона, которые ставили бы ее на службу человеку во всей его полноте и считали бы ее лишь особым аспектом человеческой свободы, основанной на нравственности и религии, ответ, конечно, будет: "нет".

Марксистское решение доказало свою несостоятельность, но в мире есть и нищета, и эксплуатация, особенно - в Третьем мире, и отчуждение - особенно в самых развитых странах. Церковь всегда говорила о них. Огромное множество людей терпит страшную нужду - и материальную, и моральную. Теперь, когда коммунистический режим в стольких странах потерпел крах, мы можем смотреть на такие проблемы трезво и непредвзято, но этого мало, чтобы их решить. Есть опасность, что распространится радикально капиталистическая идеология, которая их и рассматривать не хочет, считая, что решить их заведомо невозможно, и слепо препоручая все свободным рыночным силам.

43. Церковь модели не предложит - подлинные и действенные модели могут возникнуть лишь в рамках той или иной исторической ситуации, усилиями тех, кто с ответственностью воспринимает конкретные проблемы во всех их социальных, экономических, политических и культурных аспектах, взаимодействующих друг с другом (84). Тут Церковь и предложит как отмер, как необходимую ориентацию свое социальное учение, которое, повторю, признает и рынок, и предпринимательство, подчеркивая, однако, что целью их должно быть общее благо. Признает это учение и то, что рабочие имеют полное право и добиваться, чтобы их достоинство уважали, и бороться за более широкое участие в промышленных предприятиях, то есть за то, чтобы в сотрудничестве с другими и под управлением других они, в определенном смысле, "работали на себя" (85), используя свой разум и свою свободу.

Целостное развитие личности через труд не препятствует, а способствует производительности и эффективности труда, хотя и может ослабить структуры власти. Деловое предприятие нельзя считать только "сообществом капиталов", это еще и "сообщество людей", в котором люди участвуют по-разному и с разной" ответственностью, в зависимости от того, капитал они вкладывают или работают сами. Чтобы достичь этих целей, и сейчас необходимо широкое и координированное движение рабочих, стремящихся к освобождению и целостному развитию личности.

В свете теперешних "новых дел" мы перечитали то, что связано с взаимоотношениям и между частной или личной собственностью и всеобщим предназначением материальных благ. Человек осуществляет себя, используя свой разум и свою свободу. Элементы мира становятся для него об'ектами и орудиями, он присваивает их. Именно здесь надо искать основания праву собственности и частной инициативе. Человек трудится не для себя одного и не сам по себе, но и для других и вместе с другими. Каждый сотрудничает с другими и споспешествует их благу. Человек работает для семьи, для общины, для нации и в конечном счете - для человечества (86). Более того - его труд присутствует в труде коллег, и в труде поставщиков, и в потреблении потребляющих, образуя длинную цепь соработничества. Собственность на средства производства, в промышленности ли, в сельском хозяйстве - законна и справедлива, если помогает работать с пользой. Однако она станет несправедливой, когда ничему не служит или мешает другим работать, стремясь к прибыли, порожденной не развитием совместного труда и общественным благосостоянием, а их недостатком или недолжной эксплуатацией, спекуляцией или нарушением рабочей солидарности (87). Такой собственности оправдания нет, это - злоупотребление перед Богом и перед людьми.

Обязанность зарабатывать хлеб в поте лица своего предполагает и соответствующее право. Общество, в котором это право постоянно нарушается тем, что экономическая политика не дает рабочим достичь должного уровня занятости, не может быть оправдано с нравственной точки зрения и не достигнет социального мира (88). Точно так же, как личность осуществляет себя в свободной самоотдаче, собственность нравственно оправдана, если в должное время и должным образом дает всем возможность работать и расти.

44. Папа Лев XIII знал, как нужна здравая теория государства, которая могла бы обеспечить нормальное развитие и духовной, и материальной деятельности; обе они необходимы (89). Поэтому часть "Rerum novarum" он посвятил тому, что в обществе должны быть три власти - законодательная, исполнительная и судебная. Тогда такая мысль была новой для церковного учения (90). Она показывает, что Папа Лев реалистически смотрел на социальную природу человека, которая и требует такой организации, чтобы охранить свободу всех и каждого. Для этой цели лучше всего, если всякая власть уравновешена другими властями и другими сферами ответственности, которые держат ее в должных рамках. Именно таков принцип "правового государства", в котором высшая власть принадлежит закону, а не произволу отдельных людей.

В новое время этой концепции противопоставляли тоталитаризм, который в марксистско-ленинской форме учит, что некоторые люди познали лучше других законы развития общества или просто принадлежат к определенному классу, или как-то связаны с особенно глубокими источниками коллективной сознательности, а потому ошибаться не могут и вправе присвоить всю полноту власти (91).

45. Культура и практика тоталитаризма предполагают отвержение Церкви. Если государство или партия возомнят, что способны привести историю к совершенному благу и поставят себя выше, всех ценностей, они не потерпят, чтобы кто-либо утверждал об'ективные критерии добра и зла, независящие отволивластей, ибо тогда можно было бы проверить их действия. Вот почему тоталитаризм пытается уничтожить Церковь или хотя бы подчинить, сделать ее орудием своего идеологического аппарата (92).

Тоталитарное государство хочет поглотить еще и нацию, и общество, и семью, и религиозные общины, и самих людей. Защищая свою свободу. Церковь защищает и человеческую личность, которая должна быть послушной Богу, а не людям (см.Деян.5, 29) , равно как и семью, общественные организации и народы, обладающие в своей сфере автономией и суверенитетом.

46. Церковь ценит демократическую систему в той мере, в какой система эта обеспечивает гражданам право политического выбора, гарантирует им возможность избирать и контролировать правителей или, если понадобится, менять их мирным путем (93). Тем самым она не станет потворствовать образованию небольших правящих группировок, которые узурпируют государственную власть в своих интересах или в идеологических целях.

Подлинная демократия возможна лишь в правовом государстве и на основе правильного представления о человеке. Для нее нужны условия, при которых индивидуум мог бы развиваться, получая образование и истинные идеалы, а общество становилось "личностным", создавая структуры, где люди работают вместе и вместе несут ответственность. Теперь нередко говорят, что демократическая форма политической жизни хорошо уживается с агностицизмом и релятивизмом в философии. Тех, кто убежден, что знает истину и твердо ее держится, считают ненадежными с демократической точки зрения, ибо они не верят, что истину определяет большинство или что она меняется вместе с политическим равновесием. Надо заметить в связи с этим, что если вообще нет окончательной истины, которая руководила бы политической деятельностью, очень легко манипулировать идеями и убеждениями в интересах власти. История показывает, что демократия без прочных ценностей скатывается к открытому или слегка прикрытому тоталитаризму.

Церковь не закрывает глаза и на опасность фанатизма и фундаментализма среди тех, кто во имя идеологии, претендующей на научную или религиозную значимость, полагает, что вправе навязывать другим свое понимание истины и добра. Xристианская истина - не такая. Вера наша - не идеология, а потому не тщится загнать в строгую схему изменчивые политические реальности и признает, что жизнь человеческая осуществляется в истории по-разному, всегда несовершенно. Более того. Церковь неизменно почитает свободу, постоянно настаивая на богоданном достоинстве личности. (94)

Однако свобода достигнет полноты, только если примет истину. В мире, где истины нет, свобода теряет самые свои основания; человек открыт разгулу страстей, игре явных или тайных обстоятельств. Христианин жив свободой, он ей служит, непрестанно предлагая другим известную ему истину в силу своего миссионерского призвания (см.Ин.8.31-32). Он чуток ко всякой крупице правды, какую только увидит в жизни и культуре людей и народов, но, беседуя с другими, всегда утверждает то, что сообщили ему вера и здравое владение разумом (95).

47. Теперь, когда рухнул и коммунистический тоталитаризм, и многие другие режимы "национальной безопасности", мы видим, что - конечно, не без конфликтов - в мире распространяется демократический идеал, и большая забота, большее внимание к правам человека. Но именно поэтому нужно, чтобы, перестраивая свои системы, народы подвели под демократию подлинное, прочное основание, открыто признав эти права (96). Среди самых важных - право на жизнь, включающее право ребенка развиваться в материнской утробе с момента зачатия; право жить в единой семье и в атмосфере, способствующей развитию личности; право развивать разум и свободу в поисках и познании истины; право участвовать в разумном использовании материальных ресурсов земли и зарабатывать этим трудом на жизнь себе и своим близким; право свободно создавать семью, иметь и воспитывать детей, ответственно используя свою воспроизводительную силу. В определенном смысле источник и синтез этих прав - религиозная свобода, то есть право жить по истине своей веры, согласно с богоданным достоинством своей личности (97).

Даже в странах с демократическим правлением права эти не всегда уважают в полной мере. Мы говорим не только о соблазне абортов, но и о разных срывах внутри демократий, которые иногда словно бы теряют способность принимать решения, направленные к общему благу. То, чего требует общество, не всегда рассматривают по справедливости, нравственно; в игру вступают скорее политическая и финансовая мощь тех, кто эти требования поддерживает. Такое падение политических нравов порождает в конце концов апатию и недоверие; чувствуя, что их обманули, люди разочаровываются и все меньше участвуют в общественной жизни. Из-за этого труднее сообразовывать частные интересы с общим благом. Ведь общее благо - не просто совокупность интересов; интересы эти надо согласовать на основе уравновешенных, иерархических ценностей. В конечном счете это невозможно, если неправильно понимают достоинство и права личности (98).

Церковь уважает законную автономию демократического строя, не предпочитая тех или иных учреждений или уложений. В политическую сферу она вносит одно: глубокое почтение к достоинству личности, явленному во всей полноте в тайне Воплощенного Слова (99).

48. Эти общие замечания относятся и к роли государства в экономической сфере. Экономическую деятельность, особенно в рыночной экономике, невозможно осуществлять в социальном, правовом и политическом вакууме. Для нее нужны гарантии личных свобод и частной собственности, стабильная валюта, эффективные общественные механизмы. Государство обязано прежде всего обеспечить их, чтобы те, кто трудится, производит, могли пользоваться плодами своего труда, а потому работали хорошо и честно. Отсутствие стабильности, коррупция чиновников, недолжные способы обогащения и легкие доходы от незаконной деятельности или просто от спекуляций чрезвычайно мешают развитию общества и экономическому порядку.

Другая обязанность государства - обеспечить осуществление прав человека в экономической сфере. Однако здесь основная ответственность лежит не на государстве, а на отдельных людях, различных группах и ассоциациях, образующих общество. Государству не под силу непосредственно обеспечить всем право на труд - тогда ему пришлось бы держать под контролем все стороны экономической жизни, ущемляя тем самым свободную инициативу. Но это не значит, что государство вообще не касается этой сферы, как хотели бы те, кто отвергает в ней какие бы то ни было правила . Оно должно способствовать деловой активности, создавая условия, при которых она возможна, и поддерживая ее, когда она слабеет или когда ей грозит крах.

Кроме того, государство должно вмешаться, когда те или иные монополии тормозят развитие экономики или препятствуют ему. Государство не только гармонизирует и направляет развитие, но и в исключительных случаях может просто подменить те социальные секторы или предприятия, которые слишком слабы или только встают на ноги и еще не способны работать во всю силу. Такая помощь оправданна, если надо срочно действовать ради общего блага, но должна быть как можно более краткой, чтобы не лишать надолго общество и деловые системы их законных функций и не расширять свыше меры компетенцию государства в ущерб экономической и гражданской свободе.

За последние годы такое вмешательство заметно увеличилось и даже возник новый тип государства - "государство благоденствия". Случилось это в некоторых странах, чтобы удовлетворить множество нужд и потребностей, устраняя бедность и нищету, недостойные человека. Однако всяческие злоупотребления, особенно - совсем недавние, привели к тому, что такое государство стали резко критиковать, называя его "государством социальной помощи". Ошибки его и недостатки проистекают от того, что неверно видят, что именно должно государство делать. Здесь тоже необходимо уважать " принцип субсидиарности (вспоможения)": сообщество более высокого порядка не должно вмешиваться во внутреннюю жизнь сообщества более низкого порядка, присваивая его функции; но ради общего блага поддержит его, если надо, поможет сообразовать его действия с другими составляющими общества (100).

Вмешиваясь прямо и лишая общество ответственности, государство социальной помощи приводит к тому, что люди работают хуже, зато расходы страшно растут, и все больше учреждений, где царит скорее бюрократия, чем забота о человеке. По-видимому, нужду лучше распознает и удовлетворит тот, кто ближе к ней и действует как ближний. Прибавим, что многие нужды требуют не только материального удовлетворения, тут надо смотреть глубже. Нельзя забывать и о беженцах, иммигрантах, стариках, больных и всех тех, кому нужна помощь, скажем - наркоманах; помогут им, в сущности, только те, кто не просто позаботится о них, но и по-братски их пожалеет.

49. Верная миссии, препорученной ей Христом, ее Основателем, Церковь всегда с нуждающимися, она всегда действует, предлагая им материальную помощь так, чтобы их не унизить и не превратить в простой "об'ект помощи", но вывести из тяжелого положения, утверждая достоинство их личности. С горячей благодарностью Богу признаем, что в Церкви никогда не прекращалось деятельное милосердие, а сейчас оно усилилось и обрело новые формы. Здесь надо отметить добровольную работу; Церковь поощряет и развивает ее, призывая к ней всех.

Чтобы преодолеть столь распространенный теперь индивидуализм, нужны конкретная солидарность и конкретное милосердие, которые начинаются в семье, где муж и жена поддерживают друг друга и разные поколения заботятся одно о другом. В этом смысле семью тоже можно назвать сообществом солидарности и труда. Однако бывает так, что семья готова все это делать, а средств у нее нет, и государство ей мало помогает. Тогда нужны не только "семейные действия", но и общественные, которые имели бы в виду именно семью и помогли ей, обеспечив необходимыми средствами, чтобы она воспитывала детей и заботилась о стариках, не отрывая их от близких и не ослабляя связи поколений (101).

Не только семья, но и другие промежуточные сообщества играют очень большую роль, животворя систему солидарности. Развиваются они как истинные об'единения личностей и укрепляют самую ткань общества, не давая ему стать безличным месивом, что, к сожалению, часто случается в наши дни. Личность связана с многими личностями на разных уровнях, поэтому и "личностно" общество. Теперь человек нередко задыхается между государством и рынком. Иногда кажется, что он только производитель и потребитель благ, или подданный государства. Мы забываем, что цель жизни в обществе - не государство и не рынок, а сама жизнь. Это она обладает уникальной ценностью, а уж государство и рынок ей служат. Человек, прежде всего, ищет истины и стремится жить по ней, все глубже вникая в неё в непрестанной беседе, в которой учавствуют прошлые и будущие поколения (102).

50. Эти открытые поиски истины, возобновляемые с каждым поколением, и определяют, какой станет культура того или иного народа. Правда, молодежь всегда оспаривает наследие полученных и переданных ценностей. Это не значит, что она непременно хочет их уничтожить или отвергнуть а priori - она проверяет их, испытывает собственной жизнью, чтобы они стали более живыми, своевременными, личными, отличая все ценное от ложного или неверного и отбрасывая то, что можно с пользою заменить более сообразным времени.

В связи с этим стоит вспомнить.что проповедь Евангелия играет свою роль в культуре многих стран, помогая ей двигаться к истине очищая ее и обогащая (103). Но если культура замыкается в себе и пытается закрепить навек старый образ жизни, отвергая всякий спор, в котором ищут истину о человеке, культур эта становится бесплодной и приходит в упадок.

51. Человек действует в культуре и соработничает с ней. Чтобы культура сложилась так, как надо, нужен весь человек - вся его творческая сила, разум, знание мира и людей Вкладывает он и способность к самообузданию, и жертвенность, и солидарность с другими и готовность содействовать общему благу. Самое главное совершается в его сердце. Доля его в устроении собственного будущего зависит от того, как он принимает себя и свою судьбу. Именно на этом уровне Церковь вносит особый и неоценимый вклад в подлинную культуру. Она благоприятствует тому поведению которое способствует истинно мирной культуре, но не тому, которое растворяет человек в массе, отвергает его инициативу и свободу, и видит его величие лишь в умении враждовать и воевать. Она служит человеческому обществу, возвещая истину о сотворении мира, который Бог препоручил человеку, чтобы тот оплодотворил и усовершенствовал его своим трудом, а также - истину об Искуплении, которым Сын Божий спас всех людей и связал их друг с другом, сделал их друг за друга ответственными. Святое Писание непрестанно говорит нам о деятельной помощи ближнему и просит нас всех отвечать за все человечество.

Долг этот не ограничен семьей, нацией или государством, он постепенно распространяется на всех людей, так что никто не может считать, что ему чужда или безразлична участь другого члена семьи человеческой. Никто не может сказать, что не отвечает за благо брата или сестры (см.Быт.4, 9, Лк.10,29-37, Мф. 25,31-46). Внимательная и деятельная забота о ближнем, когда он в нужде (это стало легче - новые средства коммуникации сблизили нас), особенно важна, когда речь идет о мирном разрешении международных конфликтов. Средства уничтожения, к которым уже имеют доступ средние и небольшие страны, ужасны и мощны, народы по всей земле все сильнее связаны, и нетрудно заметить, что последствия конфликта почти или совсем нельзя ограничить.

52. Папа Венедикт XV и его преемники ясно поняли эту опасность (104). Да и сам я, когда недавно разразилась несчастная война в Персидском заливе, воскликнул вслед за ними: "Больше никогда не воюйте!" Больше никогда не должно быть войны, она губит жизнь невинных, учит убивать, сбивает с пути тех, кто убивает, и оставляет по себе след ненависти и злобы, из-за которых еще труднее мирно разрешить все то, что к войне привело. Наконец настало время, когда в самих государствах личная месть и частные преследования сменились властью закона; так должно быть и в международном сообществе. Кроме того, нельзя забывать, что война, как правило, уходит корнями в реальные и серьезные беды - кто-то терпел несправедливость, кто-то не смог удовлетворить законные стремлениями, наконец, кто-то порабощал и обирал множество отчаявшихся людей, которые не знали, как мирно улучшить свою участь.

Поэтому мир можно назвать и развитием (105). Многие отвечают за то, чтобы не допустить войны; многие отвечают и за то, чтобы обеспечить развитие. В отдельных сообществах можно и должно создавать прочную экономику, которая направила бы рынок к общему благу; есть такая нужда и на международном уровне. Поэтому надо очень стараться, чтобы все лучше знали и понимали друг друга, а совесть стала чувствительней. Мы уповаем именно на такую культуру - на культуру, которая верит, что бедные многое могут сделать, а потому способны, работая, улучшить свою жизнь или внести вклад в общее процветание. Однако бедным людям и бедным странам необходимо дать соответствующие возможности. Чтобы дать их, надо всем миром способствовать развитию; а этого не сделаешь если самые развитые страны не поступятся своими доходами и позицией силы. (106)

Возможно, тогда придется изменить привычный образ жизни, расходовать меньше природных и человеческих ресурсов, чтобы ими могли пользоваться в должной мере все люди и народы Земли. Надо привлечь к делу новые ресурсы - и материальные, и духовные - которые породила работа и культура народов, находящихся сейчас на обочине международного сообщества, дабы все человечество, вместе, обогащало семью наций.

53. О нищете рабочего класса Лев XIII писал: "Мы с уверенностью касаемся этого предмета [...] . Главный хранитель веры и раздаятель духовных благ, исходящих от Церкви, не может молчать, не пренебрегая долгом верховного апостольского служения" (107). За последние сто лет Церковь непрестанно говорила об этом, пристально наблюдая за развитием социального вопроса - конечно, не для того, чтобы вернуть себе прежние привилегии или навязать свою точку зрения. Единственной ее целью была забота и ответственность за человека, порученного ее попечению Самим Христом - за человека, ибо он, как напомнил II Ватиканский Собор, единственное существо, которое Бог пожелал создать ради него самого и о котором у Бога есть Свой замысел, доля в вечном спасении. Речь идет не об "абстрактном", а о реальном, "конкретном", "историческом" человеке; о каждом человеке, ибо каждый включен в тайну Искупления и с каждым Христос соединился навеки через эту тайну (108). Из этого следует, что Церковь не может предоставить человека самому себе, и что "человек этот - первый путь, который Церковь должна пройти, выполняя свою миссию [...], путь, намеченный Самим Христом, путь, который неизменно ведет через тайну Боговоплощения и Откровения" (109).

Это и только это - единственный источник, которым вдохновляется социальное учение Церкви. Постепенно она придала этому учению систематический характер, особенно начиная с того времени, о котором мы сейчас вспоминаем в связи с энцикликой "Rerum novarum". Но произошло это потому, что все, учительное достояние Церкви ориентируется на конкретного, реального человека, с его греховностью и праведностью.

54. В наши дни социальное учение Церкви уделяет особое внимание человеку, включенному в сложную сеть отношений современного общества. Гуманитарные науки и философия помогают понять, что человек занимает в обществе центральное место, а ему самому - осознать себя как "социальное существо". Однако только в вере открывается ему, кто он такой, и только от нее исходит социальное учение Церкви. Черпая из сокровищниц науки и философии, оно должно, прежде всего, вести человека к спасению.

Можно увидеть в "Rerum novarum" важное подспорье для анализа социально-экономической ситуации конца XIX века, но ее особое значение связано с тем, что это - вероучительный документ, который, как и многие другие документы этого рода, прекрасно согласуется с евангелизаторской миссией Церкви. Из этого следует, что социальное учение само по себе -важное орудие евангелизации; оно возвещает Бога и тайну спасения во Христе каждому человеку и, по этой причине, открывает человека ему самому. В этом и только в этом свете рассматривает она все прочее - права каждой личности, в особенности "рабочих", семью и воспитание, обязанности государства, устройство национального и международного сообщества, экономическую жизнь, культуру, войну и мир, уважение к жизни с момента зачатия до самой смерти.

55. Церковь получает "знание о человеке" из Божественного Откровения. "Чтобы познать человека, человека истинного, человека как целое, нужно познать Бога", - сказал Павел VI и сослался на св.Екатерину Сиенскую, которая в молитве говорила о том же: "В природе Твоей, Боже бесконечный, познаю природу мою" (110). Поэтому христианская антропология, в сущности, - часть богословия, а социальное учение Церкви, заботясь о человеке, занимаясь им и его поведением в мире, "относится [...] к области богословия, особенно нравственного богословия" (111). Богословское измерение необходимо и для истолкования, и для решения актуальных проблем человеческого сообщества. Подчеркнем, что касается это и "атеистического" решения, которое лишает человека одной из его основополагающих черт - духовности, и вседозволяющих, потребительских решений, которые под разными предлогами стремятся убедить человека в том, что он не зависит от законов и от Бога, заключая его в собственном себялюбии, а оно, в конечном счете, наносит вред и ему самому, и другим.

Возвещая человеку спасение в Боге, предлагая и сообщая ему божественную жизнь через таинства, направляя его жизнь заповедями любви к Богу и к ближнему, Церковь содействует обогащению человеческого достоинства. Она ни в коем случае не может отказаться от религиозной и богоданной миссии попечения о человеке, но прекрасно понимает, что дело ее сталкивается в наши дни с особыми трудностями и препятствиями. Вот почему она находит все новые силы и новые пути для евангелизации, возвышающей всего человека. И сейчас, на пороге третьего тысячелетия, она "олицетворяет и защищает богоданность человеческой личности"(112), ибо это она и старалась делать с самого начала своего существования, когда шла рядом с человеком сквозь историю. Энциклика "Rerum novarum" - ценное тому свидетельство.

56. Сейчас, в столетнюю годовщину этой энциклики, я хотел бы поблагодарить всех тех, кто взялся изучать, углублять и распространять христианское социальное учение. Тут необходима помощь поместных Церквей, и я надеюсь, что эта дата вдохновит изучать это учение, распространять и применять его в самых разных обстоятельствах.

Особенно я хочу, чтобы его узнали и осуществили в тех странах, где после краха реального социализма люди растеряны, не зная толком, как вести восстановительную работу. Западным странам, в свою очередь, грозит соблазн увидеть в этом отступлении одностороннюю победу своей экономической системы и потому они не заботятся о том, чтобы внести в нее должные исправления. Что до стран Третьего мира, они более чем когда-либо страдают от бед недостаточного развития, и положение ухудшается с каждым днем.

Сформулировав принципы и пути решения рабочего вопроса. Лев XIII сказал свое окончательное слово: "Пусть каждый возьмется за дело, выпадающее на его долю, немедленно и в согласии с прочими, ибо зло уже велико, а из-за промедления может стать таким, что его и не излечишь". И добавил: "Что же до Церкви, то в ее помощи никогда не будет недостатка" (113).

57. Церковь должна воспринимать социальную весть Евангелия не как теорию, но, прежде всего, как основание и руководство к действию. Побуждаемые этой вестью, некоторые из первых христиан раздавали имущество бедным, свидетельствуя о том, что невзирая на разницу в социальном происхождении, можно жить вместе мирно и согласно. На протяжении веков, укрепляемые силой Евангелия, монахи возделывали землю, мужчины и женщины основывали больницы и приюты для бедных, братства и люди всех сословий трудились для нуждающихся и отверженных в убеждении, что слова Христовы: "так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне" (Мф.25.40) должны стать не благим пожеланием, но конкретным жизненным делом.

Сегодня более чем когда-либо Церковь понимает, что ее социальному учению станут доверять по делам, а затем уже в силу его последовательности и внутренней логики. Из этого, в частности, следует, что прежде всего она заботится о бедных, ни в коем случае не исключая и не дискриминируя всех прочих. Дело здесь именно в предпочтении, и касается оно не только материальной бедности: ведь существует всякая бедность, особенно - в современном обществе; не только экономическая, но и культурная, и религиозная. Любовь Церкви к бедным исключительно важна для нее, она принадлежит к Преданию. Именно из этой любви Церковь обращается к миру, где, несмотря на технический и экономический прогресс, бедность угрожает принять чудовищные масштабы. В западных странах очень бедны группы, живущие за краем общества, пожилые и больные, жертвы потребительства, и - может быть, в еще большей степени - многие беженцы и мигранты. В развивающихся странах можно ожидать грозных кризисов, если вовремя не примут мер, согласованных международным сообществом.

58. Любовь к ближним, прежде всего - к бедным, в которых Церковь видит Христа, обретает конкретную форму в утверждении справедливости. Она не сможет осуществиться, пока люди не видят, что человек, который просит помощи, чтобы выжить, - не только мешает и раздражает, но и дает возможность совершить добро, приумножив собственное свое богатство. Только это придало бы мужество, а без него не решишься на те потери и перемены, с которыми связана всякая честная попытка помочь другому человеку. Речь ведь не о том, чтобы "отдать лишнее", а о том, чтобы целые народы с нашей помощью вошли в круг экономического и человеческого развития, из которого они выключены, из которого отторгнуты. Помочь можно не только "лишним", хотя наша планета производит его в избытке, но, прежде всего, тем, что мы изменим самый стиль жизни, модель производства-потребления и стабильные структуры власти, на которых стоит сегодня общество. Речь не о том, чтобы уничтожить инструменты социального устройства, которые доказали свою полезность, а о том, чтобы привести их в соответствие с концепцией общего блага всей человеческой семьи. В наши дни происходит так называемая "глобализация" экономики, и ею не стоит пренебрегать, ибо она может создать поразительные возможности для большего благосостояния. Однако мы все сильнее ощущаем, как необходимо, чтобы особые международные органы сопутствовали этому процессу и направляли его к общему благу; ведь отдельному государству, даже самому могущественному на Земле, это уже не по силам. Вот и нужно, чтобы возрастало согласие между великими державами, а в международных организациях были равно представлены интересы всех членов человеческой семьи. Нужно также, чтобы эти страны и организации, оценивая последствия принимаемых ими решений, не упускали из виду те народы и страны, которые не имеют веса на мировом рынке, но обременены насущными и мучительными нуждами, а потому не могут развиваться без поддержки. Здесь еще много надо сделать.

59. Для того, чтобы осуществилась справедливость и увенчались успехом благие усилия, необходим дар благодати, исходящей от Бога. Соработничая с человеческой свободой, благодать созидает то таинственное присутствие Божие в истории, которое и зовется Промыслом. Новая жизнь, которую мы обретаем, следуя за Христом, просто требует приобщения других людей с их конкретными трудностями, борьбой, проблемами и чаяниями, чтобы осветить все это и очеловечить светом веры. Вера помогает не только решить, но и по-человечески вынести ту или иную трудность или беду, не потерявшись и не забывая о своем достоинстве и призвании.

Кроме того, у социального учения Церкви есть очень важное "междисциплинарное" измерение. Чтобы глубже проникнуть в разные, постоянно меняющиеся социальные, экономические и политические обстоятельства, учение это вступает в диалог с другими дисциплинами, которые занимаются человеком. Оно принимает все ценное в них, а им помогает стать шире, занимаясь уже отдельной личностью, познавая ее и любя в полноте ее призвания.

В связи с этим стоит сказать и о двух других измерениях - практическом и в некотором смысле экспериментальном, которые мы видим там, где христианская жизнь и христианское сознание соприкасаются с мирской действительностью. Тогда учение проявляется в делах людей и семейств, включенных в культурную и общественную жизнь, в политику и в государственную деятельность, которые хотят осуществить и применить его в истории.

60. Говоря о принципах решения рабочего вопроса. Лев XIII писал: "... такой важный вопрос требует внимания и других лиц - правителей государства, хозяев, зажиточных людей и самих рабочих, которых Мы защищаем" (114). Он был убежден, что серьезные проблемы, порождаемые индустриальным обществом, можно решить только при сотрудничестве всех сил. Положение это стало неот'емлемой частью социального учения Церкви; именно поэтому Иоанн XXIII обратил свою энциклику о мире ко "всем людям доброй воли".

Однако Папа Лев с горечью признавал, что идеологии той эпохи, особенно либерализм и марксизм, отвергали такое сотрудничество. С тех пор многое изменилось, особенно в последние годы. Сегодняшний мир все лучше Понимает, что решение серьезных внутренних и международных проблем не упирается в экономическое производство или в юридическое и социальное устройство - здесь нужны религиозно-этические ценности, равно как и перемена воззрений, поведения и привычных структур. Церковь чувствует свою особую ответственность и, как я писал в энциклике "Соллицитудо реи социалис" разумно надеяться, что многие люди, не исповедующие никакой религии, тоже помогут подвести под социальный вопрос этический фундамент (115).

В этой же энциклике я призывал христианские Церкви и великие мировые религии единодушно свидетельствовать о том, что мы одинаково убеждены в достоинстве человека, сотворенного Богом (116). Я в самом деле уверен, что и сейчас и позже разные религии будут играть главную роль в сохранении мира и в построении общества, достойного человека.

С другой стороны, диалогу и сотрудничеству должны быть открыты все люди доброй воли, прежде всего - те люди и группы, на которых лежит особая ответственность в политике, экономике и в социальных вопросах и на национальном, и на международном уровне.

61. Когда индустриальное общество только начиналось, "иго, немногим лучшее рабства" побудило моего предшественника выступить в защиту человека. Церковь все сто лет верна этому долгу. В бурные годы классовой борьбы, когда кончилась вторая мировая война. Церковь говорила свое слово, чтобы защитить человека от экономической эксплуатации и от тираниии тоталитарных систем. После второй мировой войны она поместила в самый центр своих посланий достоинство личности, утверждая, что материальные блага предназначены всем и что общественный строй держится не порабощением, а духом сотрудничества и единства. Она непрестанно повторяла, что и личности, и обществу нужны не только материальные, но и духовные блага, равно как и религиозные ценности. Более того: узнавая все лучше, что великое множество людей живет не в благоденствии западного мира, а в бедности развивающихся стран, где условия "немногим лучше рабства", она поняла и не забыла, что обязана с полной ясностью и честностью это обличать, хотя и знает, что призыв ее не все и не всегда примут.

Через сто лет после того, как появилась энциклика "Rerum novarum", Церковь все также видит "новое" и принимает новый вызов.

Поэтому столетняя годовщина должна подтвердить преданность и решимость всех людей доброй воли, прежде всего верующих.

62. Нынешняя энциклика заглянула в прошлое, но прежде всего, она обращена к будущему. Как и "Rerum novarum" появилась она почти на пороге нового века и хочет с Божией помощью приуготовить к нему.

Истинная и вечная "новизна" в любом веке исходит от бесконечной силы Бога, Который сказал: "ее, творю все новое" (Откр. 21.5) .Слова эти относятся к полноте времен, когда Христос "предаст Царство Богу и Отцу [...] да будет Бог все во всем" (1 Кор.15;24,28). Но христиане хорошо знают, что новизна, которой мы ждем во втором Пришествии Господа, присутствует в мире с его сотворения, особенно же - со времени, когда Бог вочеловечился в Иисусе Христе, и с Ним и через Него возникла "новая тварь" (2 Кор.5.17; Гал. 6.15).

В заключение энциклики я снова благодарю Всемогущего Бога, даровавшего Своей Церкви свет и силу, благодаря которым она сопровождает человечество в его земном пути к вечной цели. И в третьем тысячелетии она будет верна долгу, который велит, чтобы путь человека были ее путем, ибо знает, что идет не одна, но с Господом Своим Христом. Это Он принял путь человеческий, как Свой, это Он ведет человека, даже если тот и не знает.

Мария, Матерь Спасителя, всегда следовала за Христом, когда Он шел в семью человеческую; идет Она и перед Церковью в ее паломничестве веры. Да сопутствует нам на пути в третье тысячелетие материнское заступничество Той, Кто так хранит верность Господу нашему Христу, Который "вчера и сегодня и во веки Тот же" (Евр.13.8); я же во Имя Его благословляю всех.

Дано в Риме, в Соборе св. Петра, 1 мая, в день св. Иосифа Работника, в год 1991, моего Понтификата - тринадцатый.

1. Лев XIII. Окружное Послание "Rerum novarum" (15 мая 1891) ; Leonis XIII Р.М. Acta, XI, Рим 1892, 97- 144.

2. Пий XI. О.П. "Квадрагессимо анно" (15 мая 1931), AAS 23 (1931), 117-228; Пий XI. Радиобеседа от 1 июня 1941, AAS 33 (1941); Иоанн XXIII. О.П. "Матер эт Магистра" (15 мая 1961), AAS 53 (1961), 401-464; Павел VI, Апостолическое Послание "Октогеесима адвениенс"(14 мая 1971), ААS 63 (1971), 401-441.

4. Иоанн Павел II. O.П. "Laborem exercens" (14.09.1981), AAS 73 (1981), 577-647; Иоанн Павел II. O.П. "Соллицитудо реи социалис" (30.12.1987), AAS 80 (1988), 513-586.

7. Лев XIII. О.П. "Арканум Дивинз сапиэнциэ" (10.02.1880); О.П. "Диутурнум иллуд" (29.06.1881); О.П. "Либертас престантиссимум" (20.06.1888); О.П. "Гравес декоммуни" (18.01.1901).

11. Там же. см. описание условий труда и слова об антихристианских рабочих союзах.

30. См. Всемирную Декларацию Прав Человека и Декларацию об устранении всех форм нетерпимости и дискриминации, основанной на религии или убеждениях.

31. II Ватиканский Вселенский Собор. Декларация о религиозной свободе "Дигнитатис хуманэ"; Иоанн Павел II. Послание главам государств (1.09.1980), AAS 72 (1986), 1252-1260; Послание по поводу Дня Мира (1.01.1988), AAS 80 (1988), 278-286.

32. См. О. П. "Rerum novarum", стр. 15 и некоторые другие.

34. См. О.П. "Соллицитудо реи социалис", 38-40; там же, 564-569; а также Иоанн XXIII. О.П. "Матэр эт магистра", 407.

35. См. О.П. "Rerum novarum"; О.П. "Квадрагессимо анно", III, там же, 208; Павел VI. Проповедь на окончание Святого года (25.12.1975); Послание по поводу Дня Мира (1.01.1977), AAS 68 (1977), 709.

36. О.П. "Соллицитудо реи социалис" 42; там же, 572.

38. II Ватиканский Вселенский Собор. Пастырская конституция о Церкви в современном мире, 24.

40. См. О.П. "Соллицитудо реи социалис", 15, 28; там же, 530, 548 и далее.

44. См. О.П. "Laborem exercens", 20; там же, 629-632; Обращение к международной Организации Труда в Женеве (15.06.1982): Insegnamenti v/2 (1982), 2250-2266; Павел VI. Обращение к той же организации (10.06.1969), AAS 61 (1969),491-502.

46. См. О.П. "Квадрагессимо энно", 14; там же, 178-181.

47. См. О.П. "Арканум Дивине сапиенциз"; О.П. "Диутурнум иллуд"; О.П. "Сапиенциз кристианз" (10.01.1890); О.П. "Квод апостолици мунерис" (28.12.1878); О.П. "Либертас престантиссимум".

48. См. О.П. "Либертас престантиссимум", 10 и далее, 224-226.

49. См. Послание к Дню Мира 1980 г., MS 71 (1980), 1572-1580.

50. См. О.П. "Соллицитудо реи социалис", 20; там же, 536 и далее.

51. См. Иоанн XXIII О. П. "Пацем ин тэррис" (11.04.1963) III, AAS 55 (1963), 286-289.

52. См. Всемирная Декларация Прав Человека, 1948; Иоанн XXIII, О.П. "Пацем ин тэррис" IV; там же, 291-296; Заключительный акт Конференции по сотрудничеству и безопасности в Европе, Хельсинки, 1972.

53. См. Павел VI. О.П. "Популорум прогрессио" (26.03.1967), 61-65, AAS 59 (1957), 287-289.

54. См. Послание к Дню Мира 1980 года; там же, 1572-1580.

55. См. II Ватиканский Вселенский Собор. Пастырская конституция о Церкви в современном мире "Гаудиум эт спэс", 36, 39.

56. См. Апостольское наставление "Кристифиделес лаици" (30.12.1988), 32-44, AAS 81 (1989), 431-481.

58. См. Конгрегация по вероучению. Инструкция о христианской свободе и освобождении "Либертатис консциенциа)" (22.03.1986), AAS 79 (1987), 554-599.

59. См. Выступление в штаб-квартуре E.C.W.A. (Угадугу, Буркина Фазо, 29.01.1990), ААS 82 (1990, 816-821.

60. См. Иоанн XXIII. О.П. "Пацем ин тэррис", III; там же, 286-288.

61. См. О.П. "Соллицитудо реи социалис", 27-28; там же, 547-550; О.П. "Популорум прогрессио", 43-44; там же, 278 и далее.

62. См. "Соллицитудо реи социалис", 29-31; там же, 550-556.

63. См. Заключительный акт Хельсинского Совещания и Венское Соглашение; О.П. "Либертас престантиссимум", 5; тамже, 215-217.

64. См. О.П. "Редемпторис миссио" (7.12.1990), 7; "Оссерваторе романо" (23.01.1991).

67. См. О.П."Квадрагессимо анно",II; там же,191; Пий ХII. Радиопослание от 1 июня 1941 г.; там же, 199; Иоанн XXIII, О.П. "Матер эт магистра"; там же, 428-429; "Популорум прогрессио", 22-24; там же, 268 и далее.

68. II Ватиканский Вселенский Собор. Пастырская конституция "Гаудиум эт спэс", 69; 71.

69. См. Обращение к латиноамериканским епископам в Пуэбло 28.01.1979, III, 4, AAS 71 (1979), 199-201; О.П."Laborem exercens", 14; там же, 612-616; О.П. "боллицитудо реи социалис", 42; там же, 572-574.

70. См. О.П. "Соллицитудо реи социалис", 15; там же, 528-531.

72. См. О.П. "Популорум прогрессно", 33-42; там же, 273-278.

75. См. II Ватиканский Вселенский Собор. Пастырская конституция "Гаудиум эт спэс", 35; О.П. "Популорум прогрессио", 19; там же, 266.

76. См. О.П. "Соллицитудо реи социалис", 34; там же, 559 и далее; Послание к Всемирному дню Мира 1 990 г., AAS 82 (1990), 147-156.

77. См. Апостольское Послание "Реконцилиацио эт пснитэнциа" (2.12.1984), 16, AAS 77 (1985), 213-217; "Квадрагессимо анно", III; там же, 219.

78. О.П. "Соллицитудо реи социалис", 25; там же, 544.

80. См. О.П. "Редемптор хоминис" (4.03.1979) 15, AAS 71 (1979), 286-289.

84. См. "Гаудиум эт спэс", 36; Павел VI. Апост. Послание "Октогессима адвзниенс" 2-5; там же, 402-405.

93. См. там же; Пий XII. Рождественское радиопослание от 24.12.1944, AAS 37 (1945), 10-20.

94. См. II Ватиканский Собор. Декларация о религиозной свободе "Дигнитатис хуманэ".

95. См. О.П. "Редемпторис миссно", II ("Оссерваторе романо", 23.01.1991).

97. См. Послание к ДнюМира, 1988; тамже, 1572-1580; Послание к ДнюМира, 1991 ("Оссерватореромано", 19.12.1990); "Дигнитатис хуманэ", 1-2.

101. Апост.обращение"Фамилиарис консорцио" (22.ll.1981),45, AAS 74 (1982), 136 и далее.

102. См. Выступление в ЮНЕСКО (2.06.1980), MS 72 (1980), 735-752.

103. См. О.П. "Редемпторис миссио", 39; 52 ("Оссерваторе романо", 23,01.1991).

104. См. Венедикт XV. Проповедь "Уби примум" (8.09.1914), AAS 6(1914), 501 и далее; Пий XI. Обращение по радио ко всем верным католикам и ко всему миру (29.09. 1938) , AAS 30 (1938), 309 и далее; Пий XII. Обращение по радио ко всему миру (24.08.1939), AAS 31 (1939), 333-335; Иоанн XXIII. 0.П. "Пацем ин тэррис"III; там же, 285-289; Павел VI,Выступление на сессии ООН (4.10.1965), ААS 57(1965), 877-885.

105. См. О.П. "Популорум прогрессио", 76-77; там же, 294 и далее.

106. См. "Фамилиарис консорцио", 48; там же, 139 и далее.

110. Павел VI. Слово на последнем Заседании II Ватиканского Собора (7.12.1965), AAS 58 (1966), 58.

111. О.П. "Соллицитудо реи социалис", 41; там же, 571.

112. II Ватиканский Собор. "Гаудиум эт спэс", 76 и далее; Иоанн Павел II. O.П. "Редемптор хоминис", 13;Там же, 283.

115. Cм. О.П. "Соллицитудо реи социалис", 38; там же, 564-566.

ПАПА ИОАНН ПАВЕЛ II

Сотый год