«И, начав от Моисея, из всех пророков изъяснял им сказанное о Нем во всем Писании» (Лк. 24, 27).
Альфред Пламмер отмечал, что греческий глагол, который переводят как «изъяснял», «растолковывал», обычно означал перевод с иностранного языка. Проблема в том, какой язык «иностранен». «Иная сторона» — это время, ставшее пространством. «Индоевропейские языки» — это ведь Индия, ставшая Европой. Санскрит даже для литовца «иностранный язык», хотя уж куда ближе, не при литовце будь сказано. Так ведь санскрит и для индийца «иностранный язык» — язык прошлого, язык вечного, язык храма, религии, как церковнославянский — для русского.
Язык вторичен по отношению к человеку, язык не поспевает за человеком, за свободой людей, и благодаря этому свобода и возможна. Человек не связан языком предыдущих поколений, он всё равно создаёт свой язык. Вновь и вновь появляются узлы-перехваты, и даже «у Лукоморья дуб зелёный» рано или поздно придётся переводить на «русский».
«Царство Божие приблизилось» означает, что наступила критическая точка: одна страна превращается в другую. Исход был «приближением», «переходом» из одной страны в другую, из одного языка в другой, а теперь вдруг эта другая страна оказывается уже не то, чтобы устаревшей, «ветхой», а всё-таки нуждающейся в переводчике, в перевозчике. Так и слава Богу! Это продолжается. Язык Евангелия тоже устаревает, тоже будут точки перевода, и довольно радикального. Только факт не устаревает: факт рождения, факт распятия, факт воскресения. Но важны не эти факты, важно, что это факты Того, Кто сейчас рядом, сейчас идёт и переводит, переводит, синхронно переводит твою жизнь на язык жизни Божией.