Кипрская икона Богоматери в селе Стромыни Богородского уезда Московской губернии: становление культа и формы почитания
См. XIХ век.
Оп.: Чистяков П.Г. Кипрская икона Богоматери в селе Стромыни Богородского уезда Московской губернии: становление культа и формы почитания // Православный собеседник: Альманах Казанской Духовной Семинарии. Вып. 2(20)-2010. Материалы IX ежегодной научно-практической конференции «Богословие и светские науки: традиционные и новые взаимосвязи». Казань, 2010. С. 231-238.
Одной из характерных черт «синодального периода» истории Русской Церкви было скептическое отношение духовных властей к народным святыням. Это отношение непосредственно связано с петровской «реформой благочестия»1, объявившей многие формы народной религиозности суевериями. Церковные власти, следуя логике синодальных указов начала 1720-х годов, самым решительным образом боролись со спонтанно возникавшими народными культами: в том случае, если икона, находившаяся в крестьянском доме, начинала почитаться как чудотворная, ее изымали и делали все возможное для прекращения этого культа.
При этом почитание икон, известных как чудотворные еще в допетровское время, не подвергалось сомнению: перед ними служились молебны, с ними совершались крестные ходы, к ним приходили многочисленные паломники, и поклонение таким святыням оправдывалось давней традицией.
Тем не менее, известны случаи «легализации» поклонения ранее не почитавшимся иконам: так, в середине XVIII века прославилась как чудотворная Ахтырская икона Богоматери, в середине XIX – Косинская (Моденская) икона Богоматери.
Их почитание получило официальное церковное признание. Известно немало аналогичных случаев. Вопрос о причинах подобной «легализации» нового культа в условиях достаточно жесткой регламентации духовной жизни заслуживает детального изучения. В качестве примера нового культа, признанного духовной властью, можно рассмотреть почитание Кипрской иконы Богоматери в подмосковном селе Стромыни. История возникновения почитания этой иконы известна благодаря архивным документам из фонда канцелярии обер-прокурора Синода, хранящегося в Российском государственном историческом архиве (РГИА).
«Дело об иконе Божия Матери Кипрския, находящейся в церкви села Стромыни, Богородского уезда, куда на поклонение стекаются богомольцы в большом количестве»2 было начато 5 мая 1841 года и закончено 13 марта 1842 года. Дело состоит из двадцати семи листов. Среди документов дела – рапорты секретаря первой экспедиции Московской духовной консистории Д. Считнева обер-прокурору Синода графу Н.А. Протасову, протокол заседания Московской духовной консистории от 30 июня 1841 года, выписка из определения Синода о Кипрской иконе Богоматери из Стромыни от 27 октября – 14 ноября 1841 года и другие документы, позволяющие рассмотреть историю возникновения почитания этой иконы.
В 1841 году в селе Стромыни Богородского уезда Московской губернии внезапно началось почитание Кипрской иконы Богоматери, обнаруженной в местной приходской церкви. Возникновение этого культа связано со следующим событием.
В начале января 1841 года одна из местных жительниц, восемнадцатилетняя Мавра Акимова, страдавшая «припадками вроде падучей болезни»3, заболела горячкой.
После принятия причастия ей во сне стала являться Кипрская икона Богоматери, обращавшаяся к ней со словами: «Возьми меня к себе в дом и попроси отслужить молебен с водосвятием и будешь здрава»4. По просьбе девушки ее отец Аким Алексеев просил священника принести икону к ним в дом и отслужить перед ней молебен, но священник
в том ему многократно отказывал, предполагая, что сновидение девки Акимовой не что иное есть, как бред горячки; болезнь же Акимовой время от времени усиливалась, а икона Божией Матери, являясь ей каждую ночь, повторяла cвое требование, чтобы поднять ее с паперти, где она стояла, и обмыть ее водою, – после чего и она Акимова получит от болезни облегчение. Усильные просьбы девки Акимовой понудили наконец священника приказать снять образ Кипрския Божией Матери, стоявший на паперти, и внести в дом, где лежала больная, отслужил молебен, после чего тут же Акимова почувствовала некоторую легкость и просила позволения донести образ до дверей дома, потом, чувствуя, что силы ее все возрастают и наконец совершенно возвратилось ее здоровье, она донесла [икону] до самой церкви и с тех пор находится в совершенном здоровье.5
Исцеление Мавры Акимовой произошло 16 февраля 1841 года. Как оказалось, многократно снившаяся ей икона действительно находилась в стромынской церкви: ее обнаружили на паперти, над входом в церковь. Перенесение иконы в дом было торжественным: оно совершалось после литургии и сопровождалось колокольным звоном. Вместе с Кипрской иконой Богоматери в дом были принесены икона Богоматери «Всех скорбящих Радость» и икона святителя Николая. При этом присутствовало много стромынских крестьян. В доме сначала был совершен водосвятный молебен с чтением акафиста перед Кипрской иконой, а затем – молебны перед остальными иконами. После молебна икона была возвращена в церковь. Вечером этого же дня, по просьбе крестьян, перед иконой было совершено всенощное бдение. На следующий день многие жители Стромыни просили принести икону к ним в дом и совершить перед ней молебен. Причиной стремительного распространения нового культа стало то, что многие местные жители в это время были больны горячкой:
…икона после молебствия была внесена в церковь и поставлена на столице за левым клиросом; вечером в тот же день, по просьбе означенных крестьян, совершено было всенощное бдение пред сею же иконою в церкви. На следующий день, по неотступной просьбе приходящих, стали совершать молебное пение пред упомянутою иконою. В тот же и следующий дни, по усильной просьбе села Стромыни крестьян, одержимых тогда многих горячкою, во всех домах их служили молебны пред нею, а по получении разрешения от Его Высокопреосвященства совершать молебны сей иконе, было совершено молебствие в деревнях: Ботове и Щекавцове.6
Первое время священник Успенской церкви села Стромыни Порфирий Васильевич Флеров служил молебны перед иконой без разрешения церковного начальства: местному благочинному, священнику Спасской церкви села Петровского Василию Ефимовичу Богословскому, он сообщил о новом культе лишь спустя две недели, 28 февраля 1841 года. Благочинный, в свою очередь, доложил об этом митрополиту Московскому и Коломенскому Филарету (Дроздову) 17 марта. В тот же день митрополит предписал благочинному составить описание иконы: следовало указать, «какой она меры, какого письма, искусного ли, древнего ли, не известно ли чего о ее происхождении, и давно ли она стоит над дверями церковными»7. Митрополит распорядился поставить икону в церкви и разрешил совершать перед ней молебны. При этом священнику с причтом было предписано остерегаться «всяких неправильных разглашений», а благочинный должен был еженедельно доносить митрополиту о количестве приходящих богомольцев, о молебнах и каких- либо необычных происшествиях.
Через месяц, 21 апреля, благочинный представил митрополиту Филарету подробное описание иконы:
Икона Кипрския Божия Матери мерою в вышину один аршин и четыре вершка, а в ширину один аршин и два вершка; по сторонам оной изображены два ангела, а внизу по сторонам написаны: священномученик Антипа и мученица Фотина; на Божией Матери корона, венец и поля, также на ангелах венцы сделаны по левкасу с позолотою, письма она иконного, искусного и по всем признакам древнего; о времени ее происхождения не известно ни причту, ни прихожанам; только в описи за 1783 год значится оная икона стоящею в упраздненной деревянной Николаевской церкви за левым клиросом, а в 1823 году значится стоящею на горнем месте в приделе преподобного Сергия. В 1829 году, по нарушении старой деревянной церкви, поставлена оная икона была в паперти новоустроенной каменной церкви над входными дверями, и находилась на оном месте до настоящего времени; на оной иконе находится малое повреждение на левой стороне лика, под глазом, а от чего случилось, неизвестно.8
Благочинный сообщал, что наибольшее стечение паломников было на протяжении Великого поста, особенно в воскресные и праздничные дни. После Пасхи количество приходящих к иконе уменьшилось. Стромынский причт объяснял это начавшимся разливом рек, сделавшим многие дороги непроходимыми. Во время Великого поста было зафиксировано несколько исцелений:
1) Московской губернии, Богородского уезда, Воскресенского прихода, деревни Новой крестьянин Алексей Порфириев один год и 6 месяцев был недвижим руками и ногами – получил исцеление.
2) Владимирской губернии, Покровского уезда, деревни Мележи крестьянина Петра Никитина дочь девица Анна была в расслаблении ногами с 9 февраля сего 1841 года и по 17 число того ж месяца, получила исцеление.
3) Той же губернии Александровского уезда, конюшенного ведомства, деревни Зубцовой крестьянин Алексей Петров не владел ни руками, ни ногами, и в этой болезни, по его показанию, пробыл 12 дней без пищи и пития, но когда был приведен в церковь для поклонения Божией Матери, получил ощутительное облегчение, так, что мог без пособия ходить и действовать руками, а на другой день совершенно исцелился от своей болезни.
4) Той же губернии, Покровского уезда, деревни Амельяновой крестьянин Онисим Тихонов был в расслаблении всем телом 20 лет и получил исцеление.9 Получив рапорт благочинного, митрополит Филарет распорядился рассмотреть вопрос о почитании Кипрской иконы на заседании консистории. Митрополит был обеспокоен тем, что, по дошедшим до него сведениям, в рамках нового культа имели место высказывания против картофеля: На репорт резолюциею Его Высокопреосвященства 21 апреля за № 17 секретно предписано:
«Консистории выслушать, и, что положено будет, представить немедленно. До меня дошло сведение, что первая, которая объявила себя исцеленною, объявляет, будто Божия Матерь повелела ей говорить, чтобы православные не сеяли картофеля».10
Ни благочинный, ни стромынский священник ничего подобного не слышали: об этом обстоятельстве митрополит Филарет узнал от неизвестного нам доносчика.
Призывы Мавры Акимовой не сажать картофель были крайне нежелательны, поскольку в то время правительство активно внедряло новую сельскохозяйственную культуру. Кроме того, свое неприятие картофеля демонстрировали старообрядцы.
Поэтому стромынскому причту и благочинному было предписано внимательно следить за развитием нового культа.
В начале мая 1841 года благочинный сообщал митрополиту, что с 11 по 18 апреля на поклонение иконе ежедневно приходило до двадцати человек, а с 28 апреля по 4 мая – до пятидесяти человек. При совершении молебнов ничего особенного не происходило. В конце мая года благочинный сообщил, что с 4 по 14 мая богомольцы «на поклонение иконе приходили в довольном количестве». Во время молебнов произошло несколько исцелений больных и бесноватых:
1) Владимирской губернии, Покровского уезда, села Ельцина крестьянина Василия Федулова жена Агафья Савельева, которая была больна ногами и одержима беснованием 5 лет.
2) Московской губернии и уезда села Купавны содержателя фабрики купца Бабкина крестьянин Яков Сергеев Коржавин, который одержим был беснованием 9 лет.
3) Той же губернии и уезда села Озерецкого крестьянина Тихона Семенова жена Евдокия Никифорова, которая была одержима беснованием 9 лет.
4) Владимирской губернии, Покровского уезда, села Флориц солдатка Елизавета Иванова Мазанева, которая была в расслаблении всего тела 7 недель.11 Заседание Московской духовной консистории, на котором рассматривался вопрос о Кипрской иконе из Стромыни, состоялось 30 июня 1841 года. Было решено, что стромынский причт виновен в несвоевременном донесении о новом культе и в хождении с иконой по домам крестьян без разрешения благочинного. От наказания стромынские клирики были освобождены, но им было велено дать подписку в том, чтобы они «впредь были осторожнее в делах служения своего, и о происшествиях, достойных внимания начальства, доносили бы своевременно»12. Благочинный должен был по-прежнему еженедельно сообщать митрополиту Филарету о количестве приходивших паломников и «обо всем, что случится достойного внимания при молебствиях пред иконою Кипрския Божия Матери»13. И местный причт, и благочинный должны были особо следить за тем, чтобы Мавра Акимова не распускала никаких слухов по поводу картофеля.
Саму икону было решено согласно резолюции Его Высокопреосвященства от 17 марта за № 701, оставить в том месте, где она ныне в церкви стоит, воспретя впрочем причту износить ее из церкви в дома прихожан; но не возбраняя совершать пред нею по желанию приходящих молебных пений.14
Мы видим, что новый культ был разрешен при соблюдении одного важного условия: икона не должна была вноситься в дома прихожан. Тем самым ее почитание должно было иметь сугубо церковный характер и не переходить в народную практику. Кроме того, немаловажным фактором стало и то, что икона находилась в стромынской церкви уже много лет: митрополит Филарет (Дроздов) с пониманием относился к поклонению старым иконам, которым, возможно, и прежде воздавалось особое почитание15.
Решение Московской духовной консистории было утверждено Синодом на заседаниях 27 октября – 14 ноября 1841 года16. Синод постановил, что митрополит Филарет должен уведомить московские власти об имевшей место агитации против картофеля. Митрополит Филарет 3 января 1842 года сообщил об этом факте московскому гражданскому губернатору И.Г. Сенявину17. По распоряжению губернатора богородский исправник отправился в Стромынь, где под видом частного лица спрашивал у приходящих богомольцев, «не разсевает ли нелепых толков села Стромыни крестьянская девка Мавра Алексеева против поощряемого правительством разведения картофеля»18. Об этом же исправник узнавал и в окрестностях Стромыни, но оказалось, что Мавра Алексеева никаких слухов о картофеле не распространяет. Возможно, ее молчание было следствием разговора со стромынским священником или благочинным, категорически запретившим ей распространение подобных слухов, однако документальных подтверждений этого нет. О результатах проведенного расследования было сообщено митрополиту Филарету, который, в свою очередь, доложил об этом в Синод 22 апреля 1842 года. Донесение митрополита Филарета было рассмотрено и принято к сведению 27 апреля 1842 года19.
С течением времени почитание Кипрской иконы Богоматери в Стромыни окончательно закрепилось. Так, в 1883 году стромынские крестьяне, обращаясь в Московскую духовную консисторию с просьбой разрешить составить службу местночтимому святому Савве Стромынскому, уверенно говорили о Кипрской иконе как о чудотворной, называли 1841 год временем ее прославления и, более того, связывали ее с существовавшим на этом месте вплоть до середины XVIII века Успенским Стромынским монастырем, основанным в XIV веке учеником Сергия Радонежского Саввой Стромынским20. Кипрская икона Богоматери из Стромыни упоминается и в книге протоиерея Иоанна Бухарева, посвященной чудотворным иконам Богоматери21. Впоследствии икона получила новое название: по своему местонахождению она стала именоваться «Стромынской».
Началом почитания Кипрской иконы Богоматери было событие, свидетельствовавшее о ее особом сакральном статусе: видение больной девушки, в котором она получила приказание совершить молебен перед этой иконой, исполнение полученного приказания и последующее исцеление. Это типичное начало почитания чудотворной иконы. Событиями, позволявшими идентифицировать икону как чудотворную, были либо индивидуальные или массовые (во время эпидемии) исцеления, либо необычные обстоятельства обретения иконы, либо некие сверхъестественные происшествия (знамения), произошедшие с самой иконой: ее обновление (неожиданное просветление темной иконы), истечение из иконы мира, слез, крови и т.п. Вокруг иконы, признанной чудотворной, складывалась определенная литургическая практика: к иконе приходили жаждущие исцеления паломники, они молились перед ней и целовали ее (прикладывались к ней), жертвовали деньги и оставляли возле святыни различные вотивные приношения.
В том случае, если икона находилась в церкви и ее особый статус был признан священнослужителями, перед ней начинали совершаться посвященные ей богослужения (молебны).
Стремительное распространение почитания Кипрской иконы Богоматери в Стромыни и ее окрестностях было связано с тем, что многие местные жители в то время были больны и потребность в сакральном объекте, способном исцелить, была очень острой. Таким образом, в рассматриваемом нами случае сначала произошло индивидуальное, а затем – массовое исцеление.
Момент возникновения почитания чудотворной иконы – некая «начальная точка», значимое событие, произошедшее с будущим объектом почитания, манифестация его сверхъестественных свойств. Этой точкой может быть либо первое исцеление от иконы либо некое знамение, обозначившее ее чудесные свойства. В случае с Кипрской иконой Богоматери из Стромыни эта «начальная точка» прослеживается достаточно четко. Рассматриваемый нами случай интересен тем, что благодаря имеющимся архивным документам мы можем судить о «начальной точке» со всей определенностью: во многих других случаях в нашем распоряжении имеются лишь позднейшие сказания, в которых может иметь место не изложение достоверных фактов, а стилизация под определенный литературный образец сказания о чудотворной иконе.
Отношение к чудотворным иконам, заложенное петровскими указами 1722 года (главным образом, указом от 21 февраля 1722 об изъятии чудотворных икон из частных домов) предполагало, что никаких новых по своему происхождению чудотворных икон быть не может. За «оглашение» иконы чудотворной (объявление об ее сверхъестественных свойствах), произведенное клириком или мирянином, полагалось серьезное наказание. Однако, как уже говорилось выше, на протяжении всего «синодального периода» истории Русской Церкви постоянно появлялись ранее неизвестные иконы, прославлявшиеся как чудотворные и получавшие признание со стороны церковных властей. Вместе с тем, в это же время почитание множества икон, отнесенных верующими к чудотворным, поклонение которым уже получило достаточное распространение, было решительно пресечено церковными властями.
Возможность официального признания в «синодальный период» истории Русской Церкви той или иной иконы как чудотворной и заслуживающей поклонения напрямую зависело от степени церковности ее почитания. «Синодальное православие» решительно отвергало святыни, возникшие в народной среде (чудотворные иконы, находившиеся в крестьянских домах или найденные в лесу или в поле, приплывшие по реке и т.п.), но признавало те новые по своему происхождению чудотворные иконы, культ которых начался и практиковался в церкви. Такая икона вполне могла быть признана официальной святыней, что и произошло с Кипрской иконой Богоматери из Стромыни. Культ иконы, находящейся в церкви, может содержать в себе элементы народного православия, но в целом он всегда останется церковным: сама святыня находится в руках клириков, которые могут постоянно следить за тем, чтобы ее почитание не принимало никаких недопустимых с их точки зрения форм. Культ иконы, находящейся вне церкви, неподконтролен клирикам и полностью лежит в сфере народной религии. Соответственно, первый вариант культа иконы мог получить официальное признание, а второй не мог на него рассчитывать.
Примечания
1 О «реформе благочестия» Петра I см.: Лавров А.С. Колдовство и религия в России. 1700-1740. М.: Древлехранилище, 2000. С. 408-423.
2 РГИА. Ф. 797. Оп. 11. Д. 28391. Дело об иконе Божия Матери Кипрския, находящейся в церкви села Стромыни, Богородского уезда, куда на поклонение стекаются богомольцы в большом количестве (1841-1842).
3 РГИА. Ф. 797. Оп. 11. Д. 28391. Л. 8.
4 Там же. Л. 13.
5 Там же. Л. 8 об.-9.
6 Там же. Л. 13-13 об.
7 Там же. Л. 11 об.
8 Там же. Л. 11 об.-12.
9 Там же. Л. 2-2 об.
10 Там же. Л. 12 об.-13.
11 Там же. Л. 6-6 об.
12 Там же. Л. 18 об.
13 Там же. Л. 18 об.
14 Там же. Л. 19.
15 Например, митрополит Филарет (Дроздов) разрешил поставить в Михайло-Архангельской церкви погоста Дорки Бронницкого уезда Московской губернии скульптуру «Христос в темнице», найденную на чердаке этого храма. Священнической вдове Анне Протасовой трижды снилась эта статуя, говорившая ей: «Скажи священнику, что он обо Мне забыл». Когда настоятель дорковской церкви священник Александр Нарциссов обратился к митрополиту Филарету с просьбой разрешить поставить скульптуру в церкви, митрополит ответил: «Что же? Ему поклонялись прежде, пусть и теперь поклоняются». См.: Центральный исторический архив Москвы (ЦИАМ). Ф. 203. Оп. 547. Д. 19. Л. 74-74 об.
16 РГИА. Ф. 797. Оп. 11. Д. 28391. Л. 20-22.
17 ЦИАМ. Ф. 17. Оп. 6. Д. 55. Л. 1-1 об.
18 Там же. Л. 7.
19 РГИА. Ф. 797. Оп. 11. Д. 28391. Л. 25-25 об.
20 ЦИАМ. Ф. 203. Оп. 362. Д. 24. Л. 1-2 об.
21 «Икона сия находится в храме села Стромыни, Московской епархии. На ней Богоматерь изображается сидящею на троне с Богомладенцем И. Христом, а по сторонам Ее – два Ангела с ветвями в руках. Вследствие видения больной во сне она найдена на церковной паперти над дверями, при чем больная получила исцеление». См.: Бухарев И., прот. Чудотворные иконы Пресвятой Богородицы (история их и изображения). М., 1901. С. 34, 42.
