Йозеф ЛортцК оглавлению Второй этап — XIX векЦентрализованная Церковь в борьбе против утратившей веру современной культуры§108. Политический и церковно-политический обзор I. Страны 1. Французская революция и ее наследник, Наполеон, добились окончательно го роспуска старой Германской империи (см. о секуляризации §107). 2. Результаты Венского конгресса 1815г. и та роль, которую играл на нем видный государственный деятель князь Клеменс фон Меттерних (представитель Реставрации), свидетельствовали о том, что Австрия в то время являлась одной из ведущих европейских держав. При правлении Франца I (1806_1835) и Фердинанда I (1835_1848) Меттерниху принадлежала власть в австрийском правитель стве. На протяжении всего столетия среди народов, населявших Австро-Венгер скую монархию, росло внутреннее напряжение, готовое вырваться наружу. На выступления общественности, такие как Вартбургское (в 1817г. в связи с 300-летием Реформации и юбилеем Лейпцигского сражения) и Гамбахское празднества (демонстрация либералов с требованиями объединения страны) верхи ответили ужесточением цензуры (Карлсбадские постановления 1819г.; решения союзного сейма 1832г.). После революции 1848г., серьезно подорвавшей основы империи (падение Меттерниха, конец главенства Австрии в Германском союзе), австрийский императорский трон занял Франц Иосиф (1848_1916), ставший символом монархии. 3. При Фридрихе Вильгельме III (1797_1840) Пруссия, потерпевшая поражение в борьбе с Наполеоном, вновь заявляет о себе как о великой европейской державе. В результате секуляризации была значительно расширена территория Пруссии (к примеру, за счет архиепископств Кёльнского и Трирского и суфраганных областей); возникшие в результате этого конфессиональные проблемы привели к Кёльнской смуте (§115, II). В область философии и богословия особый вклад внесли Фридрих Шлейермахер, Георг Фридрих Гегель и Артур Шопенгауэр, в области исторических наук в первую очередь следует выделить труды Леопольда Ранке и Бартольда Нибура. Отношения с протестантской Церковью были осложнены спорами о церковном уставе и попытками организовать прусский союз (§115). Фридрих Вильгельм IV (1840_1861) вносит заметное улучшение в отношения с католической Церковью. При правлении его преемника Вильгельма I (1861_1888) благодаря политике, проводимой Бисмарком, напряжение вновь возрастает («культуркампф», §115, III). 4. Бавария, заметно расширившая свою территорию за счет секуляризации Аугсбургского, Вюрцбургского и некоторых других епископств и присоединив шая к себе город Нюрнберг, больше не являлась исключительно католическим государством. Отношения с папской курией были сильно осложнены после принятия в 1818г. религиозного эдикта, который, несмотря на все протесты в церковных кругах, был оставлен в силе. Споры о коленопреклонении (1838_1845, §115) только усиливали озлобленность протестантов. 5. Новая Германская империя (1871г.) по сути своей была создана по образцу протестантской Пруссии; даже после окончания «культуркампфа» между государством и католической Церковью сохраняется преграда непонимания. Отношения между ними начинают несколько налаживаться только после того, как Бисмарк отводит папе роль судьи в испано-германском споре о принадлежности Каролинских островов (1885г.). До первой мировой войны все остается без каких-либо изменений. В 1917г. германской коалицией отклонен призыв папы к миру. (Для сравнения— государства Антанты на него вовсе не отреагировали.) 6. Во Франции Бурбоны (Людовик XVIII, 1814_1824; Карл X, 1824_1830), вернувшие себе трон, не смогли на нем утвердиться, несмотря на то что они восстановили прежние тесные связи с Церковью. Не смог удержаться на троне и «гражданский» король Луи Филипп (1830_1848). В результате Февральской революции 1848г. во Франции была установлена буржуазная республика, президентом которой избран Луи Наполеон Бонапарт. В 1852г. он был провозглашен императором. После падения в 1870г. в обстановке франко-прусской войны 2-й империи, в 1871г., была образована 3-я республика. В ней сначала доминируют консервативные силы, которые затем постепенно уступают место настроенным против Церкви либералам: в 1880г. разгораются дебаты вокруг ордена иезуитов; в 1901г. изданы законы, направленные против Церкви; в 1905г.— отделение Церкви от государства. 7. Как следствие июльской революции в Париже в Бельгии в 1830г. поднялось совместное восстание либеральной и клерикальной партий против Голландии. В 1831г. великие европейские державы признают независимость и нейтралитет Бельгии. На бельгийский трон выбирается соединенный родственными узами с английским королевским домом принц Леопольд Саксонский-Кобургский. 8. В Испании в 1814г. на трон возвращается династия Бурбонов. Попытки Фердинанда VII (1814_1833) проводить жесткую абсолютистскую политику (кроме прочего была восстановлена инквизиция) привели к потере Испанией южно-американских колоний (1810_1825) и послужили причиной революции (1820_1823), подавить которую удалось лишь ценой больших потерь. После смерти Фердинанда в 1834г. (по некоторым источникам— 29 сентября 1833г.) в стране вплоть до 1839г. шла борьба за трон, негативно сказывавшаяся на положении Церкви (изгнание папского нунция, преследования монашеских орденов, упразднение монастырей) и прежде всего ослаблявшая монархию. В результате— при поддержке Англии и Франции победу одержала либеральная партия (регентство Марии Христины, 1834_1841. Ее ближайший советник Донозо Кортес, первым распознав опасность рационализма и либерализма, предсказывал, что грядет великая революция и что произойдет она, скорее всего, в России). При правлении королевы Изабеллы II (1843_1868) в 1851г. был заключен конкордат, в котором единственной религией на территории Испании признавался католицизм (Церкви были возвращены конфискованные владения), но в результате революции 1868г. королева была вынуждена бежать, а в стране была провозглашена свобода совести. После семилетней борьбы между республиканцами и иностранными претендентами на испанский престол королем становится Альфонс XII (1875_1885). Конституция 1876г. хотя и заявляла, что «никто не может подвергаться гонениям ни за свои религиозные убеждения, ни за отправление своего культа, если только при этом не нарушается уважение к христианской морали», но в то же время в ней воспрещалось публичное отправление всякого культа, кроме католического. Испания остается королевством вплоть до 1931г. 9. Португалию, так же как и Испанию, на протяжении первой половины XIX столетия потрясают гражданские войны, и она теряет большинство своих колоний (в 1822г.— Бразилию). Монархия продержалась в Португалии до 1910г. Уже в 1911г. вновь образованная республика отделяет Церковь от государства. 10. Италия (см. §113). Венский конгресс не принес Италии столь необходимо го единства. Страной по-прежнему правят иностранные династии: на севере— Габсбурги, на юге— Бурбоны. В 1820_1821 годах в Неаполе и Пьемонте происходят революционные выступления, которые были подавлены австрийскими войсками по решению Священного союза. Австрия же подавила и восстание 1831г. В1848г. до Италии доходят отголоски Февральской революции во Франции. Во главе революционного движения Италии встает сардинский король Карл Альберт, который в боях при Кустоцце (1848г.) и Новаре (1849г.) терпит поражение от австрийского маршала Радецкого. Карл Альберт после поражения при Новаре в тот же вечер отрекся от престола в пользу своего сына Виктора Эммануила II (1849_1878). Благодаря вмешательству Австрии и Франции в стране был восстановлен прежний порядок, и папа, который был вынужден бежать из Рима в 1848г., возвратился назад. В 1859г. Сардиния-Пьемонт (при Викторе Эммануиле и его министре графе Кавуре, создавших либеральное государство) с помощью Наполеона III одерживает победу над Австрией (в битвах при Мадженте и Сольферино). В результате— в 1860г. население Тосканы, Эмилии и легатств почти единоглас но вотировало присоединение названных областей к Сардинскому королевству. 1861г.— Виктор Эммануил провозглашает себя «королем Италии». Рим, находящийся под защитой Франции, остается во власти папы. После отвода французских войск из Рима, явившегося следствием германо-французской войны, город в 1870г. захватывают итальянцы. Римское население голосует за присоединение города к Итальянскому королевству. 11. России первое время удается поддерживать свою высокую международную репутацию, завоеванную ей в результате войны с Наполеоном. После восстания декабристов царь Николай (1825_1855), придерживающийся радикально-консер вативных взглядов, подавляет любые революционные проявления не только в самой России, но и в Европе (например, в Венгрии в 1848г.). Только восстание в Греции (1827_1828) он поддерживает, чувствуя ответственность за судьбу единоверцев. Новый император, Александр II (1855_1881), проводит более либеральную политику, отменяет крепостное право и осуществляет ряд других буржуазных реформ; вместе с тем в интеллектуальных кругах России продолжают расти радикальные настроения (нигилизм). Несмотря на жесткие меры, принимаемые императором, позиции его внутри страны постепенно ослабевают, так как не были решены социальные проблемы. Втворчестве видных русских писателей того времени (Тургенев, 1813_1883, Достоевский, 1821_1881, Толстой, 1828_1910) все чаще находят место пессимизм по отношению к христианской религии (Это утверждение автора не может быть отнесено к Достоевскому.— Прим. перев.) и социальная критика. На императора Александра III (1881_1894) исключительное влияние имеет обер-прокурор Священного Синода Победоносцев; политика русификации, проводимая правитель ством, привела к ущемлению прав римско-католического населения в юго-западных губерниях России. Николай II (1894_1917) был не в состоянии спасти сложившуюся ситуацию. В 1898г. состоялся первый съезд Российской социал-демократи ческой рабочей партии. В это время сосланный в Сибирь Ленин (1870_1924) разрабатывает теоретические основы коммунизма на базе исторического и диалектического материализма (а следовательно, и атеизма) Карла Маркса († 1883г.) и Фридриха Энгельса. Массовая волна покушений на высших чиновников и членов императорской фамилии. В 1905_1906 годах вспыхнула революция, подавить которую стоило огромных усилий; введение гражданских свобод (свобода слова, собраний, общее избирательное право). Царь и дальше остается главой Русской Православной Церкви и является поэтому главным поборником и защитником догмы. Несмотря на это, в стране растет внутреннее недовольство; негативно сказывается и то неограничен ное влияние, которое загадочным образом имел при императорском дворе «старец» Распутин. В 1917г. произошла большевистская революция, коренным образом изменившая условия существования Церкви в России (§122). 12. Скандинавские страны в XIXв. по-прежнему находятся в стороне от основных политических событий в Европе. В Швеции, а с 1905г. после расторжения шведско-норвежской унии— и в Норвегии, официальной религией остается лютеранство. Представители других конфессий (их число было очень незначительным) были заметно ограничены в политических правах. Влияние скандинав ских писателей Ибсена, Стриндберга (а позднее и Сельмы Лагерлёф) необычайно велико и распространяется на культурное развитие не только Скандинавии, но и Европы в целом (благодаря творчеству Стриндберга и Киркегора, см. §120). 13. Швейцария. Специфика развития событий здесь заключается, с одной стороны, в непрекращающейся борьбе внутри протестантизма, а с другой стороны— в противостоянии католических и либеральных (протестантских) кантонов. Борьба между Женевской национальной Церковью и сторонниками движения «пробуждения» в конце концов привела к образованию во французской Швейцарии антилиберальной «Eglise libre» (свободной Церкви). Кантональные революции 1830/1831 г. привели в большинстве кантонов к падению власти аристократии, но так и не внесли ясности в отношения между политической властью и Церковью. С тех пор протестанты в немецкой Швейцарии разделились на три группы (правые ортодоксы, нейтралы, либерально-радикальные левые); возрастающее влияние левых приводит к осложнению отношений с католиками. В 1828г. заключен договор с папской курией о новом образовании национальных епархий, подчиняющихся непосредственно Риму. С 1830г. начинается борьба католицизма с попытками его радикализации, предпринятыми в Люцерне (право на гражданство закреплено только за католиками). В Ааргау, напротив, в конституцию внесены либеральные изменения. Попытки изгнать иезуитов из страны приводят к образованию восемью католическими кантонами отдельного союза (Sonderbund), разбитого в 1847г. при Гисликоне. В 1848г. принята новая федеральная конституция, провозгла сившая свободу и равные права всех конфессий, но в то же время изгнавшая иезуитов. В 1874 г. пересмотренная конституция отделяет школы от Церкви. 14. Англии (включая Шотландию и Ирландию) после победы над Наполеоном принадлежит господство на море. В XIXв. она становится великой мировой державой. Наивысший расцвет Британского королевства приходится на Викториан скую эпоху (королева Виктория, 1837_1901). После первой мировой войны Англия постепенно сдает свои позиции, уступая место Америке. Еще в XIXв. началось преобразование Британской империи в Commonwealth of Nations (Cодружество Наций). Тем самым в XXв. Англии удается сохранить свое влияние в бывших колониях. Следствием господствующ его в стране либерализма явились многочисленные реформы (особое значение имела реформа избирательного права 1832г.). Политическое значение палаты общин растет за счет дворянства. Католическая Церковь добивается значительных успехов. В 1829г. отменены действовавшие с 1693г. исключительные законы против католиков (Act of test— Акт о присяге); билль об эмансипации, принятый в том же году, полностью восстановил католиков в гражданских правах. Особенно важно это было для Ирландии с ее католическим большинством (ирландцам-католикам был открыт доступ на государственные посты и в парламент). Несмотря на принятый закон, вплоть до издания в 1869г. ирландского церковного билля государственной в Ирландии остается Англиканская Церковь. В XIXв. в англиканстве различаются три направления: 1) партия низкоцерковников; 2) партия высокоцерковников (высшее дворянство и высшее духовенство, отстаивавшие государственный характер Церкви; с 1833г. приобретает множество сторонников благодаря Оксфордскому движению (тректарианизм, пюзеизм и ритуализм) В XXв. англиканская Церковь активно участвует в экуменическом движении. 1927_1929г.— спор о внесении изменений в «Book of Common Prayer». К методистам, баптистам и квакерам присоединяются три новые деноминации: ирвингиане (Апостольская Церковь), дарбисты или «плимутские братья» (отвергали вероисповедные формулы, обряды и таинства) и Армия спасения (выступали за отречение от греховной жизни, подавление в себе страстей и посвящали себя попечению о бедных). В Шотландии внутри Church of Scotland (реформированная государственная Церковь) зарождается движение пробуждения. В 1843г., после продолжитель ных споров о церковном уставе, происходит отделение шотландской Свободной Церкви. Только в 1929г. Свободная Церковь вновь объединяется с государствен ной Церковью. Исключительное внимание уделяется развитию диалектического богословия. 15. Североамериканские Соединенные Штаты, расширившие в XIXв. свою территорию до тихоокеанского побережья, становятся ведущим индустриальным государством. Несмотря на то, что Церковь в стране полностью отделена от государства, различные христианские деноминации играют важную роль в общественной жизни. Несмотря на большое влияние католицизма, принимается он не всеми (борьба Ку-Клукс-Клана против негров, евреев и католиков). Большое значение для Церкви имеет начавшееся после 1848г. переселение высокообразованных людей из Центральной и Западной Европы. Римская курия неоднократно (первый раз в 1899г.) выступает с осуждением «американизма» североамериканских католиков (Исаак Геккер). Значительное и многостороннее развитие католицизма в XX в. (школы; университеты, наука). 16. В латиноамериканских странах католицизм остается господствующей религией. Освобождение от колониальной зависимости приводит к нехватке в них католических священников, результатом чего явилась деградация религиозного сознания. В Мексике, Бразилии и некоторых других небольших государствах в XIXв. проводится отделение Церкви от государства, а в Мексике к тому же в 1858г. конфискуются церковные владения и одновременно провозглашается свобода вероисповедания. 17. Азия. а) Ближний Восток. XIXв. ознаменован проникновением на Ближний Восток европейских великих держав, что отрицательно сказывается на состоянии Османской империи. В 1918г. завершается распад Турции. Первым этапом стало введение в Тунисе в 1881г. французского протектората. Далее— в 1882г. Египет отходит к Англии (с 1922г.— независимое государство), в 1911_1912 годах Триполи и Ливия— к Италии, в 1917г. Ирак— к Англии (независимость с 1932г.); Сирия с 1920г. находится под французским мандатом, а Палестина с 1918г.— под английским. Россия в 1853г. и 1877/1878 г. под предлогом защиты православных подданных султана ведет безрезультатные войны с Турцией. Франция выступает в роли защитницы христиан-католиков. С новой силой разгорается спор между европейскими державами вокруг святынь Иерусалима. С 1908г. христиане наделены равными со всеми правами; несмотря на это, до начала первой мировой войны жестоким преследованиям подвергаются христиане -армяне, многие из которых усилиями американских миссионеров склоняются к переходу в протестантизм. б) Индия к началу XIXв. является владением «Восточно-индийской Компании». В 1858г. управление страной переходит в руки британского правительства (в 1877г. Число католиков в Индии в XIX и XXвв. постоянно растет. Это объясняется активной деятельностью старых миссий, оставшихся в стране со времен португальского правления в XVIв. Исключительное право покровительствовать над всеми индийскими католиками, предоставленное Португалии в XVIв., ограничено конкордатами 1886 и 1928 годов, а с 1950 по 1961г. это право распространя ется только на оставшиеся в португальском подчинении территории (Гоа). Индийские несториане, с 1596г. частично наладившие отношения с Римом, в XIXв. еще больше сближаются с католической Церковью. Протестантские миссии (англикане, американские баптисты, лютеране из Германии и Скандинавии) с 1858г. получают возможность расширить сферу своей деятельности. В 1957г. в Индии при общем населении в 400 млн. человек насчитывалось 4,97 млн. католиков, 4,73 млн. протестантов и 1,26 млн. приверженцев отделившейся от Рима Сирийской Церкви. в) В Китайской империи в XIXв. нашим глазам предстает весьма печальная картина: столь необходимая земельная реформа так и не проведена; в политичес ких и административных кругах царит коррупция, а среди крестьян— нищета. Поэтому складываются благоприятные условия для проникновения в империю иностранных держав. Проиграна «опиумная война» против Англии (1840_1842; Гонконг переходит в английское владение). Более поздние договоры 1858 и 1868 годов открывают Америке и европейским государствам доступ в страну. Революция тайпинов (1850_1865) и восстания мусульман в провинции Юнань (1855_1873) разрывали страну на части, и этим воспользовались великие державы при разделе Китая на сферы влияния (Россия и Япония— на севере, Франция— на юге; позднее на севере к России и Японии присоединяется Германия). Около 1900г. Китаю грозит окончательный раздел между европейскими государствами, но этому препятствует их нежелание уступать друг другу. Вторжение европейцев в Китай делает возможным развертывание здесь миссионерской деятельности (начиная с 1842г.). Католическая миссия (Нанкинский договор 1842г.) смогла присоединиться к остаткам миссии иезуитов (еще существовало Пекинское епископство). Протестантская миссия, основанная в 1826г. Карлом Гюцлофом, с 1842г. располагает ся в Кантоне. Как католическая, так и протестантская миссии были, по выражению Латурета, de facto (реально действовать они начали после окончания «опиумной войны») «партнерами западного империализма». Именно поэтому ненависть к иностранному автоматически обращается против миссионеров. Ихэтуаньское (боксерское) восстание 1900г. (подавленное великими державами) было направлено также и против миссионеров. В двадцатые годы XX столетия внутренняя раздробленность и внешнеполитическое бессилие Китая достигают своей вершины. г) Япония после многовековой изоляции с 1854г. вновь открыта для иностранных государств; устанавливаются дипломатические и торговые связи с великими державами. В 60-е годы проводится радикальная реформа государственной конституции, экономики и военного дела с введением обязательной воинской повинности. Установление отношений с европейскими государствами делает возможным возобновление миссионерской деятельности. В 1876г. был отмен запрет христианских исповеданий, действовавший с 1612г., в 1884г. гарантирована свобода религий, а в 1859г. начинает работу католическая организация «Socievtev des Missions Etrange;res». Недостаток этого предприятия заключался в совмещении миссионерской деятельности со стремлением достичь определенных экономичес ких и политических целей, а сложности были связаны с непрерывными спорами между представителями различных миссий и несовместимостью с государствен ным культом (синтоизм; трудности с аккомодацией). В 1912г. в Японии насчитывалось— 66134, в 1933г.— 100491, в 1957г.— 242000 католиков при общем населении 91 млн. человек. В 1923г. происходит соединение протестантс ких миссий и государственной Церкви в «Национальный христианский совет». В 1956г. в Японии насчитывается свыше 330000 протестантов. Две успешные войны (против Китая в 1894_1895 годах и против России в 1904_1905 годах) ставят Японию в один ряд с ведущими мировыми державами. Перенаселенность страны приводит к экспансионистской политике. 18. Африка появляется на политическом горизонте во второй половине XIXв. в связи с попытками европейских государств включить ее в свою империалисти ческую систему. До 1860г. европейские колонии располагаются только по африканскому побережью, и лишь территории Капской колонии (с 1806г. принадлежит Англии), Мозамбика (с XVIв.— португальская колония), Анголы (с 1574г.— португальская колония) и Алжира (с 1830г.— французская колония) врезаются вглубь континента. Независимые колонии европейских переселенцев начинают появляться в Южной Африке с 1834г. в связи с «trecks» (исходом) буров с земель в Кейпской колонии (Наталь, Оранжевая республика, Трансвааль). Независимыми африканскими государствами (в европейском понимании) являются древняя коптско-христианская империя Эфиопия и образованная в 1822г. Либерия (поселение бывших американских рабов). Около 1860г. начинается политическо-экономическое освоение и раздел европейцами (без учета границ между коренными племенами) Центральной Африки, завершившийся в 1900г. (о Триполи и Египте см. п. 14). Военные действия первой мировой войны, перенесенные вопреки первоначаль ным планам на африканский континент, сильно подорвали авторитет «белых». Деятельность католической миссии в Африке в XIXв. бурно развивается. Но наибольшего успеха она добилась только тогда, когда Африка полностью попала под европейской влияние. Большое значение имела антирабовладельческая энциклика Льва XIII, написанная им в 1888г. Также протестантская Церковь достигла в XIX в. больших успехов в Африке. В XX в. как результат этой миссии возникла молодая Церковь. 19. Австралия. Приток вольных переселенцев коренным образом меняет облик Австралии, которая до этого была колонией для каторжников. Переселенцы оттесняют коренное население, упрямо противившееся всем миссионерским попыткам, вглубь страны. Дальнейшее освоение континента в XIXв. приводит к образованию новых английских колоний (наряду с основанной в 1788г. каторжной колонией Новый Южный Уэльс). С 1850г. Англия предоставляет право на самоуправление шести независимым друг от друга колониям; в 1901г. образована «Commonwealth of Australia». Началом строительства англиканской Церкви в Австралии является создание в 1836г. первого епископства. Незадолго до этого— назначение католического епископа в Сиднее (на сегодняшний день католическая Церковь является второй по влиянию после англиканской Церкви). В дальнейшем важную роль в развитии Церкви в Австралии играют диссентеры (пресвитериане с 1812 г., конгрегациона листы с 1830г. и баптисты с 1831г.). Миссии, обосновавшиеся в Австралии (прежде всего London Missionary Society), постепенно переносят свою деятельность на острова Океании. Происходит христианизация населения многих островов. II. Папы Для того, чтобы охарактеризовать роль пап в жизни Церкви в XIX_XXвв., достаточно сказать лишь несколько слов. Сама эта жизнь настолько зависит, особенно начиная с 30-х годов (Григорий XVI), от курии и соответственно от личности, занимающей Святой престол, что история Церкви в наше время в определенном смысле становится историей папства. После восстановления Венским конгрессом Церковного государства ПийVII (Барнаба Луиджи Кьярамонти; 1800_1823) делает попытки укрепить изнутри светскую власть папского престола. Издается новая конституция Церковного государства (отмена феодальных привилегий), которая, правда, не удовлетворяет карбонариев (тайное общество итальянских патриотов), видевших ее недостаток в том, что, согласно ей, исполнительная и законодательная власть полностью оставалась в руках духовенства; их выступления вынуждают папу принять ответные меры (отлучение карбонариев от Церкви). В 1814г. восстановлен орден иезуитов (см. §§106, 107). Лев XII (Аннибале делла Дженга; 1823_1829) продолжает проводить политику реакции. Деятельность его вполне успешна: он заключает многочисленные конкордаты, организует новые епископаты; при нем активизируется миссионер ская деятельность. Пий VIII (Франческо Кастильони; 1829_1830)— человек великого благочестия и большой учености; при нем проводится эмансипация католиков в Англии. Григорий XVI (Бартоломео Каппеллари; 1831_1846) в прошлом кардинал из камальдульского ордена, рьяно отстаивает суверенитет Св. Престола, разрабаты вает теорию непогрешимости. Будучи решительным противником либерального духа своего времени (булла «Mirari vos», §113) и идеи национального объединения, постоянно борется с беспорядками в Церковном государстве. Покровитель искусств и науки (например, Бертель Торвальдсен, § 112). Пий IX (Джованни М. Мастаи-Феррети; 1846_1878; §113). Ликвидация Папской области, I Ватиканский собор (§114). Лев XIII (Винченцо Дж. Печчи; 1878_1903), пишет пять циркуляров о государственном устройстве, в которых выступает сторонником умеренной демократии и пытается обозначить пути принципиального решения социального вопроса. Восстанавливает тесные контакты с некатолическими государствами (Германия, Англия, Америка). Пий X (Джузеппе Сарто; 1903_1914) выступает с осуждением модернизма (подробнее см. §117). Бенедикт XV (Джакомо делла Кьеза; 1914_1922). Тщетно пытается примирить враждующие стороны во время первой мировой войны (§125). Пий XI (Акилле Ратти; 1922_1939), добивается заключения Латеранских соглашений, организовывает «Католическое действие» (§125), в 1933г. заключает конкордат с Германским рейхом. Пий XII (Эудженио Пачелли; 1939_1958), в прошлом— папский нунций в Германии, в 1950г. выдвигает догму Assumptio Mariae (§§125, 126). Иоанн XXIII (Джузеппе Ронкалли; 1958_1963) созывает II Ватиканский собор. Первый римский синод за последние столетия. Попытка по-новому организовать душепопечение в миллионном городе (1960, § 126). Павел VI (Джованни Батиста Монтини; с 1963 г.) продолжает II Ватиканский собор и проводит политику реформ. §109. Состояние и деятельность Церкви в XIX_XXвеках Чем ближе к нам события прошлого, тем меньше мы в них разбираемся; чем больше внимания мы уделяем частностям, тем меньше замечаем вещи принципиальные. Именно поэтому мы сталкиваемся с огромными трудностями, пытаясь в событиях недавнего прошлого выделить самое важное и значимое. В первую очередь, конечно же, следует установить связь между XIX веком и предшествующими столетиями. Здесь необходимо упомянуть те духовные концепции, которые легли в основу Нового времени198. И в первую очередь нужно помнить, что объектом деятельности Церкви в новую эпоху является самостоятельная, во многом не христианская, враждебная Церкви культура. Ее сущность определяет общую духовную атмосферу и, следовательно, условия, в которых приходится работать Церкви. В принципе, термин «объект» абсолютно не подходит для описания отношений между Церковью и человеком. Но то обстоятельство, что состояние вещей невольно вынуждает нас употребить именно его, свидетельствует о том, что многие представители Церкви не нашли в себе необходимого мужества вовремя признать законность прав народов, живущих самостоятельной жизнью. И поэтому стоявшая перед Церковью еще со средних веков задача совершенствования в Церкви обретших самостоятельность мирян, которые обладали разными формами благочестия, так и осталась в главном не решенной. Попытаемся теперь, во-первых, развернуть описанную выше общую картину (I), а затем на ее фоне обозначить особенности в развитии Церкви (II). I. Духовное и социальное развитие 1. Первую точку привязки нам дает многообразие происходящего (§ 73, 1): у эпохи нет более глубокого (содержательного) единства. До Французской революции расхождение мировоззренческих направлений было еще практически скрыто. Мировоззрение XVIII столетия было — несмотря на упомянутый радикализм — еще единым. Европейское человечество, как мы видели, было в значительной своей части едино в признании «Бога», «добродетели», «потустороннего мира». ВXIX веке, если не считать Церковь, это актуально лишь для узких кругов. — Причина: то, что XIX столетие довело основополага ющие позиции Нового времени до крайнего развития. Процессы, разворачивающиеся в этом веке, демонстрируют (особенно с 1850 г.) мировоззренческий радикализм, чуждый тождественным или аналогичным стремлениям предшествующих веков. Однако в основном мы имеем дело с доставшимися от прошлого разлагающими идеями, которые теперь продумываются до конца. XIX век — наследник более чем четырехсотлетней многосторонней разлагающей работы, и прежде всего исполнитель заветов Просвещения и Французской революции. С другой стороны, и то, и другое, а также связанная с обоими факторами секуляризация (которая началась в Германии в 1803 г. и— с точки зрения реальной политики, а не духовной! — закончилась с уничтожением Церковного государства в 1870 г.) теоретически и материально отделяют его от прошедшей эпохи. Это особенно ясно для церковной сферы, если задуматься над тем, что один из важных факторов церковного благочестия, жизнь орденов, в первые 60_70 лет этого столетия сокращается в ужасающем масштабе. Тем более что и в католических землях большая часть монастырей исчезает по причине секуляризации. Только в Баварии Людвиг I заботится о восстановлении монастырей бенедиктинцев, даже основывает новый в городе, который был его резиденцией (св. Бонифация)199. Прошедшее несло церковный отпечаток на всех формах своего существования; пока благодаря традиции и унаследованным жизненным формам большого стиля оно еще оказывало (видимое) влияние (даже и в самых внешних формах), разрушительные идеи были ограничены в своем воздействии. Но со временем индивидуализм и субъективизм более не встречали никаких преград; объективизм и объективное во всех формах были последовательно разрушены; отрицалось не только церковное вероучение, но и вообще любой внешний авторитет; общезначимые законы мышления и действия были поставлены под вопрос. 2. Субъективизм развился в скептицизм, точнее — в релятивизм, в убеждение или чувство, что нет ничего совершенно прочного и общезначимого, что ни одно даже и самое парадоксальное и радикальное воззрение не является более невозможным, будь то в сфере искусства, хозяйства, философии, науки или религии. Вместо того чтобы благодаря бесконечно размножившимся историческим штудиям сформировать вкус к традиции, повсюду — слишком односторонне — видели смену решений, отсутствие прочности и стабильности. В течение десятилетий преувеличивая сам себя, этот релятивизм изменил в угрожающем масштабе весь облик духовного бытия человечества. Это был — и есть — величайший процесс внутреннего разложения, который когда-либо человечество переживало в ходе своей истории. Он возник сразу во многих областях. Его последовательным результатом был — и является — необозримый хаос мнений, систем, направлений во всех областях практической, духовной и эстетической жизни. Система «как если бы» (Vaihinger), ужасающая степень непонимания реального, простого была и остается окончательной формулировкой этого ставшего бессмысленным «поиска» и эксперимента. Собственно религиозная и вместе с тем в более тесном смысле церковно-историческая функция этого процесса осуществляется через уменьшение распространенности христианской веры и христианских обычаев, которое в свою очередь проявляется в прогрессирующем, постепенно охватывающем все и всех обмирщении, так что люди все более ищут смысл жизни в наслаждении (жизненном стандарте), в заслуге, а не в служении. В новейшее время осознание долга, поддерживающего всю жизнь, угасает в опасной пропорции. 3. а) В социальной области эпоха — особенно начиная со второй половины века — отмечена подъемом четвертого сословия и его требований (пролетариат). Демократическая идея развивается в социалистическую. Как и национализм, социализм трансформировал весь мир, став важным фактором его духовной жизни. б) Сущность и рост социализма теснейшим образом связаны с современным хозяйством (капитализм и индустриализация), включая особые проблемы мегаполисов200 и внезапно разросшихся фабричных городов вместе с их нуждающимися кварталами с недостатком простора и совершенно определенной атмосферой, чуждой вере, Церкви, молитве, что хотя и обясняется их неукорененностью, все же во многих аспектах происходит не без соучастия христиан. Последствия всех этих процессов обострялись по мере того, как социальное законодательство медлило прийти на помощь хозяйственной немощи (что произошло только в конце века). Прежде всего в этих колоссальных проблемах важно следующее: (1) из-за механизации рабочий обречен на обездушенную деятельность без творческого аспекта (таким образом, этот труд не доставляет радости, или по крайней мере не доставляет в достаточной мере). Это приводит к неслыханно острой борьбе за материальное существование, оставляющее мало места для самоценного понимания своего трудового достижения201, а также для мыслей о вере, об искуплении, о любви, но зато увеличивающее напряженность, благоприятную для беспощадности, ненависти и ожесточения; (2) разрушение традиции. Новые и новые десятки и сотни тысяч людей все быстрее концентрируются на относительно тесном «пространстве» без владения землей, без связи с предшествующими поколениями, и в силу этого необходимым образом возникает внутренне почти не сплоченная, лишенная традиций масса. Однако «без традиций» означает без связи с силами порядка, с авторитетом, т.е. с христианством, Церковью, религией, государством; (3) обезличение человеческой работы и разрыв ее связи с природой; (4) широкий отказ от христианс кого духа любви к ближнему и понимания как физических и душевных нужд «пролетариата», так и элементарной социальной справедливости у собственников; (5) тот факт, что роковым образом Церковь подняла социальный вопрос относительно поздно (после Маркса и Энгельса!) и затем достаточно долго лишь с половинной энергией проводила в жизнь великие инициативы (Кеттелер, Лев XIII; Вихерн, Штёккер для евангелической Церкви). Христианство XIX в. практически отказалось решать социальные проблемы. Таким образом, и на него падает доля вины за уход рабочего класса из церкви, а частично и за его обращение к атеистическому по существу большевизму. 4. Единство этой картины не производит впечатления полного. В начале века наличествует ориентированная на традицию романтика; и прежде всего, как представляется, общественный идеал социализма противоречит господству субъективизма. Здесь, несомненно, мы сталкиваемся с очень значимой реакцией, а также с начатками явлений нового рода, однако все это не в состоянии заставить переменить имманентное, заранее предопределенное развитие XIX века. Что касается романтики, ее тоска по объективным силам и образам средних веков последовательно пронизана субъективными тенденциями, апелляцией к чувствам. Социализм XIX в. (по крайней мере континентальный) в своем радикальном отверожении иерархического авторитета в высокой степени основывает ся на субъективных пожеланиях отдельного человека, а вслед за тем — отдельного социального слоя. Даже и в политической области XIX век — эпоха субъективизма. Исключения — только кажущиеся. Даже реакционное государство — Пруссия и Австрия Меттерниха — результат развития просветительского абсолютизма, чья сущность была раскрыта в «деспотическом субъективизме» Наполеона. Как бы ни сказывались в «Реставрации» (1815/30/48) более универсальные и объективные тенденции (например, Священный союз), они не определяли характер времени; они были только попыткой (часто субъективно-эгоистической) ограничить либерально-индивидуалистическое развитие в политической области (например, вмешательство Священного союза в пользу иберийских и итальянских монархов в двадцатых годах XIX в.). Это не удалось. Развитие явно направлялось вопреки этой реакции (через этапные даты 1830 и 1848 гг.) в сторону современно го конституционного государства с его либеральным парламентаризмом. Во всяком случае, уже в его рамках этот процесс повел к современному национализму народного и культурного государства. Его целью стало развить через себя все внутренние силы народного своеобразия, консолидировать его и прочно держать в своих руках в борьбе против всех остальных государств, сделать свой народ значимым для всего мира; прежде всего это означает обеспечить его экономичес кие интересы: высшее выражение индивидуализма в форме «народной личности». 5. Этот национальный партикуляризм был лишь внешне преодолен значитель ными материальными и духовными связями во всемирном масштабе, которые к концу столетия были установлены с помощью транспорта, торговли и телеграфа, всемирных конгрессов, посвященных науке и экономике, миссионерства и социализма, путем обменов в образовательной и потребительской областях между нововозникшими мировыми империями. Эти связи имели и имеют величайшее значение во многих аспектах. Но они либо сами по себе были и остаются проявления ми национального, т.е. националистического партикуляризма, разделившего мир, либо не оказали соразмерного влияния на реальное формирование процесса. Внешнее единство распалось при первом же серьезном испытании на прочность. Уже первая мировая война 1914_1918 гг. дала тому доказательство (в том числе и из-за разрыва христианского и католического мира между двумя фронтами) — явление, которое повторилось после второй мировой войны (ср. § 125, 12). Еще более ужасающим образом продемонстрировал то же самое национализм, сталинизм и коммунизм в Китае. Кажется, что недавно пробудившиеся «новые» народы в Африке и других частях света также соскальзывают в мрачную эпоху национализма. II. Положение Церкви 1. Как же отразились эти явления на пастырской деятельности Церкви? И в чем были недостатки и преимущества данной ситуации? Главный ответ на эти вопросы очевиден: сложившаяся атмосфера лишь усугубляла проблемы, с которыми приходилось сталкиваться Церкви. Вышеописанные духовные настроения были не только результатом исторического развития, они стали определяющими для всей эпохи, в которой не осталось свободного пространства для плодотворного развития Церкви и религии. Эти явления находились в прямом конфликте с Церковью и противопоставлялись не только христианству, но и любой другой религии. 2. Здесь, в первую очередь, большую роль сыграла уже упоминавшаяся нами, лишенная всякой религиозности, решительно профанно-посюсторонняя культура. Разделение Церкви и государства во времена Французской революции было в то же время разделением Церкви и культуры, Церкви и «жизни»; оно стало причиной еще большего углубления образовавшихся разногласий. Церковь и религия, на протяжении веков служившие основой существования общества в целом, теперь превратились исключительно в «социальные» факторы (обряды крещения, конфирмации, венчания и отпевания, которые олицетворяли собой семейную жизнь и служили выражением общественного устройства). Больше того, многие проявления этой культуры были прямо враждебны Церкви; враждебны постольку, поскольку находились в непримиримом противоречии с основополагающими, объективными, непреложными, сверхъестественными, основывающимися на Откровении истинами, которые составляют авторитет Церкви. Враждебность эта проявлялась порой в открытой ненависти по отношению к Церкви, и особенно отчетливо в антиавторитарной идее социализма (враждебного к любому проявлению авторитаризма, кроме собственно пролетарского). Столь же явными являются противоречия, в которых находятся католическое (как и любое другое догматически-христиан ское) учение или, по-иному, богословие и релятивистская теория эволюции, а также Церковь, проповедующая истину, и государство современной культуры с его проявлениями преувеличенного национализма (в первую очередь, в современных социалистических государствах, ведущих открытую борьбу против христианской Церкви и христианского учения). Самый очевидный признак распространяющегося единовластия этих не- и антицерковных, а также ацерковных настроений и сил заключается в том, что они глубоко проникали также и в духовное формирование и в практическую жизнь католиков; вначале в образованных кругах и больше в городах, затем устремляясь вниз и к сельским жителям. 3. Исходя из всего вышеизложенного, можно определить главные задачи Церкви в XIXв. Церковь в своей деятельности не могла уже ограничиться решением лишь частных вопросов, ей предстояло воссоздать сами религиозные основы; главной теперь являлась миссионерская деятельность: Церкви необходимо было заново утвердиться в жизни общества, найти пути к примирению с новой культурой; культурой, чьим богом стала «наука» с ее рационализмом202. Церковь, окончательно лишенная политического влияния203 и полагавшаяся исключительно на религиозно-нравственный дух, упорно пыталась найти выход из сложившейся ситуации. 4. Основой внутренней жизни Церкви является вера, ее внешней опорой — отношения с государством. В соответствии с этим, в кругу проблем, стоявших перед Церковью в XIXв., особое место занимали следующие вопросы: отношения веры и знания, Церкви и государства, единство Церкви (попытки ее централизации вокруг Рима). Проблема «вера— знание», или вопрос об основных принципах богословия (в свете его возрождения как науки) остро встал вследствие действия разрушительных идей Просвещения, которое доказало свою полную несостоятельность в вопросах научного богословия204. Проблема «Церковь— государство» родилась в результате крушения прежних политических, социальных и церковно-политических отношений (Французская революция, проведение секуляризации, Наполеоновские войны). Возникновение абсолютно новых аспектов (как теоретически -богословских, так и практических) в социально-политической деятельности Церкви требовали от нее концентрации всех сил для достижения столь необходимого единства. 5. Во всех этих случаях задача заключалась (в отличие от предыдущих столетий) в создании новых основ. а) Для разрешения старого конфликта между верой и знанием полностью отсутствовали какие-либо предпосылки. После эпохи Просвещения перед Церковью стояли уже не просто частные проблемы: ведь богословие как наука, основанная на религии Откровения, и как сила, обладающая огромным духовным потенциалом, попросту перестало существовать. Церковь оказалась лицом к лицу со стоическим морализмом, апологеты которого еще во IIв. подняли вопрос о христианском богословии. Но теперь это была не просто неразумная идея или ложное религиозное понятие, теперь это превратилось в проповедь откровенного неверия. Схоластики как таковой больше не существовало. Постепенно духовная атмосфера настолько преобразилась, что для строго богословской деятельности не осталось места. С одной стороны, господствовала философия идеализма, а с другой— дилетантская, но в то же время актуальная псевдофилософия естествозна ния, которая основывалась исключительно на материалистической базе. К тому же возникла масштабная новая историческая наука, которая благодаря открытию целого мира нехристианских религий, благодаря детальному исследованию сущности каждого строя, а также развивающегося хода церковной и догматической истории, казалось, дала единственно разумное решение в виде релятивистского сомнения. б) Проблема «Церковь— государство» заключалась не в распределении отдельных прав и обязанностей между сторонами, а в том, что всесильное государство все больше вмешивалось в сферу церковно-религиозных отношений, подчиняя их интересам политического и гражданского устройства. Церковь слишком поздно распознала грозящую опасность. Решение этой проблемы и стало первоочередной задачей для Церкви. Деятельность Церкви в этом направлении определялась многочисленными конкордатами, принятие которых стало отличительной чертой XIX столетия, и основывалась (1) на выступлениях богословов (поддерживавших папу в его противостоянии государственной Церкви), (2) на авторитете самих пап— Пия IX, Льва XIII, Пия XI и Пия XII, и (3) на определенном расцвете религиозной жизни: понятия религиозности, христианства и Церкви вновь стали актуальными в определенных слоях населения и долго не поддавались негативному влиянию «противной стороны». (Это относилось и к протестантизму, который в XXв. стал неотъемлемой, действенной и во многом позитивной реальностью в жизни Церкви.) в) С другой стороны, теперь, как никогда ранее, стало возможным достижение организованного единства внутри Церкви. Противником такого единства выступало государство в лице государственной Церкви. Но теперь, впервые, оно не находило поддержки (за немногими исключениями) внутри самой Церкви— ведь епископы были лишены всякого политического влияния. Новая государственная Церковь в XIXв. стала причиной того, что большинство представителей духовенства видело в лице государства противника, а в лице Рима— поборника свободы. Влияние папы на Церкви отдельных стран оставалось на протяжении XIXв. слишком ограниченным. Французская революция, Наполеон с его исключительным галликанизмом, разрушения, принесенные его войнами, уничтожили необходимый фактор единого руководства, а именно— епархиальное устройство. Над Церковью нависла угроза окончательного распада, но она нашла в себе силы воспрепятствовать этому. 6. а) В XIXв. Церковь занимала в основном оборонительные позиции. Даже позитивные начинания Церкви в это время носили защитный характер. Такая позиция была столь же оправданной как во II и XVIвв., но и заключала в себе те же самые недостатки. б) Укрепление влияния Рима было прямой реакцией на опасность, которую представляли собой набиравшие силу субъективизм и партикуляризм. Но в то же время оно затрудняло решение проблемы по укреплению позиций Церкви в отношениях с чуждой ей культурой. Ведь само собой разумеется, что свобода католического мышления была в первое время ограничена решениями, принятыми на I Ватиканском соборе. Каждый религиозный догмат заключал в себе единственно возможное решение каждой отдельной богословской проблемы. Каждая дефиниция открывала новые перспективы и служила более глубокому обоснованию. Но несмотря на это, некоторые важные аспекты богословской дискуссии были оставлены без внимания, что в свою очередь является неотъемлемой частью существования догмы. Понятие веры приняло в XIXв. весьма необычное содержание. Нельзя не признать, что этот факт негативно отразился на развивающемся духовно-научном движении в католицизме, более других стремившемся вернуть Церкви ее прежнее значение и могущество. Положение осложнялось во многом тем, что революция вселила в умы духовенства страх перед возможным возвращением хаотического миропорядка. в) Все это привело к тому, что XIXв. характеризуется целым рядом трагических событий, перед которыми отступила воля Церкви к возрождению. Начало этим событиям положили выступления Робера де Ламенне (§105), а цепочка их протянулась вплоть до XX столетия. Некоторые концепции того времени были признаны в дальнейшем не заслуживающими внимания, а некоторые мыслители— причислены к числу поборников католицизма. Поэтому крайне необходимо при оценке хода церковного развития учитывать трагизм положения, в котором оказывались такие католики. Прежде всего, следует признать, что их поступки были отчасти продиктованы внутренней необходимостью. Ведь религия католицизма, с одной стороны, требует от личности беспрекословного признания Откровения, а с другой— является оплотом объективной, упорядоченной общности субъективных ощущений и исканий, другими словами— индивидуума. Естественное напряжение в отношениях между частным мнением отдельного человека и всеобщим непреложным законом, все последствия этого конфликта являются неотъемлемой частью католицизма. Всякий спор бесполезен лишь с тем, кто свои личные субъективные устремления и искания ставит превыше возможности обладания истиной или отвергает саму такую возможность; в этом случае мы имеем дело с извращением принципиальных положений католицизма. Не следует забывать, что постепенное познание истины Откровения являет собой исполненный страданий путь творения, которое и по сей день взывает об избавлении (Рим 8, 22). В момент страдания истинное значение его не ощутимо, а нужда и тягость бытия могут показаться лишенными всякого смысла. Если же рассматривать неимоверно сложный ход развития Церкви очень внимательно и с величайшей осторожностью, то можно обнаружить, что в строгости Церкви порой был заключен высший смысл. С другой стороны, признание в действиях Церкви наличия высшего смысла нисколько не затеняет отрицательные стороны некоторых ее поступков и суждений. И ни в коем случае это не должно влиять на стремление руководителей Церкви выполнять их миссию, руководствуясь исключительно любовью и постоянно помня о главном условии, которое гласит: «Оставьте расти вместе то и другое до жатвы» (Мф 13, 30), или как писал Лев XIII в письме к монсеньору де Хульсту: «Предоставьте ученым право не только исследовать, но и заблуждаться...». Признание Церковью наряду с другими равных прав за пневматиками и харизматиками, предоставление им свободы действия, оговоренной в Евангелии, могло бы, несмотря на существую щие противоречия, принести зримые плоды. 7. а) В распоряжении Церкви в XIXв. находилось исключительно духовное оружие, и всю непомерную работу ей приходилось выполнять, полагаясь лишь на силу духа. Церковь оказалась в совершенно новом для нее положении, требовавшем абсолютно иного подхода. Вэтой ситуации Церковь могла полагаться лишь на добровольную внутреннюю поддержку людей. Это означало, что перед XIX веком стояла задача, решить которую Европе не удалось в эпоху позднего средневековья, а именно: найти гармонию между Церковью и государством, между Церковью и культурой, добиться признания высшего значения Церкви на условиях равноправного договора с противоположной стороной. Первым шагом на этом пути стала политика принятия конкордатов, проводившаяся Римом. Несравнимо большее значение в первое время имели нападки на Церковь, продолжавшиеся на протяжении последних столетий. Благодаря успешному сопротивлению Церкви и неожиданно расцветшей католической жизни, Риму, оставшемуся без поддержки, а порой и просто подавлявшемуся светскими правителями, удалось внушить общественному сознанию убеждение в превосходстве, несокрушимос ти и вечности Церкви с присущими ей моральными и религиозными достоинствами, с которыми следует и стоит считаться. В этом отчасти нашла свое завершение реакция, направленная против губительного превращения религиозной миссии папского престола в политическую, что в конечном итоге и стало причиной упаднических явлений внутри Церкви, имевших место со времен позднего средневековья. В то время чрезмерная светско-политическая позиция Рима привела к тому, что папа рассматривался всем миром в качестве одного из многих светских правителей, и отношение к его власти определялось преимущественно этим обстоятельством. Ореол высшей религиозности, окружавший ранее папский престол, поблек, и непогрешимость папы оказалась под сомнением, что подготовило почву для развития антипапского реформаторс кого движения. На протяжении последующих двух-трех веков разногласия между ограниченным политическим влиянием папы, европейскими великими державами, а также— уровнем духовного развития европейских народов явились для Рима скорее обузой, чем помощью. В настоящее время идея папства, лишенного реальной политической власти, неукоснительно придерживающегося обязательных для выполнения принципиальных положений, прошедшего через многие страдания, приобрела в общественном сознании образ исключительного религиозного величия. б) Подобные и не менее важные задачи вставали перед Церковью в результате развития современного государства, современного производства и современных коммуникационных систем, благодаря популяризации научных открытий и завершившемуся процессу самоопределения европейских народов, необычайно разросшихся и обладающих постоянно растущим политическим и духовным потенциалом. Все это является причиной того, что сегодня какое-либо ложное учение, любая форма неверия или проповедь сексуальной свободы оказывают пагубное влияния на все более широкие общественные круги. Общественное сознание сегодня настолько развилось, что почти каждая отдельная концепция выливается в массовое движение. Теоретически то же самое должно относиться и к сегодняшней трактовке таких понятий, как истина и добро. Но средства пропаганды в их нынешнем виде находятся в слишком тесной внутренней зависимос ти от секуляризованной культуры (в особенности, в их связи с эгоистической сущностью капитализма, при котором средства информации приобретают совершенно иные формы, чем в церковных кругах). И прежде всего они под воздействием индивидуалистического духа свободы прессы, слова и собраний превращают любое как частное, так и общественное мнение в выражение исключительного практического релятивизма. Каждое отдельное мнение, любое выступление политического, религиозного или общекультурного характера благодаря прессе, радио, телевидению и кино становится достоянием общественности. Следствием этого является практическая невозможность личности внутренне отгородиться от дурного воздействия ложных концепций. В результате— главной задачей Церкви стало воспитание в верующих-католиках религиозной самостоятельности. Стало невозможным охранить людей от заблуждений и искушений, и следовательно, пришло время воспитания доказательством. Задача, справиться с которой можно было, лишь высвободив глубинные силы католицизма, обратившись к внутреннему религиозному сознанию верующей личности. Ведь только тесная связь с Церковью, основанная на свободе личного убеждения, может стать единственной действенной поддержкой на пути к возрождению. Рассматривая таким образом развитие общественного сознания, следует отметить один факт, значение которого возрастает день ото дня: консервативные властные структуры слишком мало внимания уделяли критике отрицательных сторон журналистики и недостаточно активно использовали положительные моменты, заложенные в ней. Именно поэтому католической прессе не всегда удавалось оставаться выразителем истинно религиозного духа. В XIXв. в многоголосом хоре «общественного мнения» не хватало представи теля католической Церкви. И на этом этапе начинает приходить сознание того, что Церковь— это не только клир, но и простые христиане. Высвобождение внутренних религиозных сил в душах мирян стало теперь главной задачей Церкви (см. о Льве XIII и Пие XI, §125 е). в) Начиная с конца XIXв. все более очевидной становится несостоятельность светских властей (несмотря на растущую «свободу»), которые в своей социальной политике недостаточно активно и в основном безрезультатно пытаются решать возникающие проблемы. (Развитие экономики постепенно становится самоцелью, переставая быть лишь средством существования государства. На первый план выдвигаются материальные ценности, средства массовой информации находятся в рабском подчинении у «общественного мнения».) г) Но ни в коем случае видимый успех не следует путать с внутренним прогрессом, и более того, программу деятельности не стоит принимать за решение задачи. Прекрасная организация церковной деятельности в XIXв. принесла зримые плоды. Съезды католиков и Евхаристические конгрессы были не только выражением активной внутренней жизни, но прежде всего должны были служить стимулом для ее дальнейшего развития. Невыполнение этой задачи свидетельствовало бы о том, что за блестящим фасадом этих мероприятий таится серьезная опасность. Чем чаще и настойчивее папе и епископам приходилось указывать на опасность, которую заключает в себе современная духовная атмосфера, тем становилось очевиднее, что католическая жизнь еще далеко не достигла того уровня, который соответствовал бы представлениям высшего духовенства. В этом и заключается одна из самых серьезных проблем нашего времени— простое участие в организованной, религиозно-политической жизни католической Церкви вовсе не означает внутреннего следования ее идеалам, не означает жизни, основанной на вере (в первую очередь это относится к представите лям наиболее образованных слоев общества). Единство веры и деяний в свое время послужили торжеству христианской религии; сегодня необходимо вновь достичь такого единства, так как опасность обращения к субъективизму, выраженному в форме независимого и несвязанного с верой и Церковью разума, неимоверна велика. 8. а) В соответствии с ходом исторического развития (постоянно набирающего темпы) описанная нами выше картина развития церковно-исторического принимает отчетливые очертания лишь в конце XIX— начале XXвв. И так как развитие религиозного духа и духа общественно-политического проходило в диаметрально противоположных направлениях, то углублялось и обострялось и внутреннее противостояние Церкви и современности. В то время как Церковь на I Ватиканском соборе отстаивала свои единство и нерушимость и тем самым свой непререкаемый авторитет, реализована была полная тому противоположность. б) К концу XIXв. историческое развитие Церкви в основном определяло ход всемирноисторического развития. Само собой разумеется, что в различных странах положение Церкви с точки зрения ее религиозного, государственно-правово го и культурного статуса было очень разнообразным. Поэтому в этот период к положению Церкви нельзя применить какое-либо универсальное определение. в) Но, с другой стороны, в положении Церкви в разных странах было много общего. Это становится ясно, если не принимать за наиболее важную сторону религиозной жизни церковно-политическую ситуацию в той или иной стране. Хотя и это является немаловажным фактором: пренебрежение Церковью и верой особенно отчетливо было заметно в стране-прародительнице современной эпохи всеобщего распада— во Франции. Но серьезные антицерковные тенденции обнаруживались не только во Франции или Италии, но и в такой благополучной с точки зрения церковно-политических отношений стране, как Германия. Процессу формирования немецкой католической мысли были присущи черты эпохи застоя во Франции рубежа веков. Этот процесс был в некоторой степени замедлен рождением национал-социализма (1933_1945) и началом второй мировой войны. Большое значение имел тот факт, что в восстановлении свободной части Германии (ФРГ) решающую роль сыграла христианско-демократическая партия. Тем самым впервые межконфессиональная христианская партия доказала свою дееспособность. Конечно, это еще далеко не означало окончательную победу христианского вероучения. Но в Германии (также в Голландии и Бельгии), как и во Франции на протяжении нескольких последних десятилетий (в том числе и в сфере политики) появляется верующая элита, хотя и не слишком многочисленная. Следует признать, что в обеих странах католичес кое богословие (наряду с безнадежно устаревшим наследием, которое еще удерживало важные позиции) достигло высокого уровня. Вдохновляющие импульсы исходят из Франции, которая смогла перед первой мировой войной устранить существовавшие у нее минусы по сравнению с Германией. г) Исключение из общей картины конца рассматриваемого нами периода составляют страны, в которых общая духовная атмосфера в корне отличалась от описанной выше— это Россия и ее государства -сателлиты, одно время— Мексика и, конечно же, Китай. В этих коммунистических (или большевистских) странах мы имеем дело не с внутренним религиозным развитием, а с варварским разрушением религии, с попыткой путем кровавого и бескровного подавления, насильственного псевдорелигиозного массового убеждения, уничтожить всяческие проявления католического, религиозного, христианского сознания. III. Общие выводы Весь XIXвек и век XXдо сегодняшнего дня характеризуются двойным ориентированием: они, с одной стороны, продолжили процесс церковного развития, а с другой— положили начало распаду Церкви, а затем и ее возрождению. 1. Первое направление продолжило разрушение прежних структур, довело до логического завершения философию субъективизма во всех его проявлениях (государственная Церковь, социализм, либерализм, национализм, коммунизм, большевизм) и нашло свой конец в полном хаосе (как мировоззренческом, так и реальном— первая и вторая мировые войны). Этой тенденции противостоят течения, основывающиеся на религиозном фундаменте (романтизм, неосхоластика, новое богословское сознание, новая религиозная литература; в протестантизме— движение пробуждения, экуменическое движение, см. §125, III). Всестороннее возрождение Церкви завершилось на IВатиканском соборе окончательным осуждением пресловутой идеи о независимой государственной Церкви, определявшей историческое развитие со времен великого антипапского противостояния при Фридрихе II и Филиппе IV. (Началом коренной реорганизации государствен ной Церкви в Германии послужило крушение монархии в результате ноябрьской революции 1918г.) 2. Указанные выше события (принятие на I Ватиканском соборе «Первой догматической конституции о Церкви Христа»— «Pastor aeternus», новое церковное законодательство 1917г., мировая война 1914_1918, Латеранские соглашения 1929г.) совпадали по времени с важнейшими внутренними изменениями в духовной атмосфере эпохи (рождение неоромантического движения, нововведения в литургию, склонность философии к объективизму и авторитаризму Острота этих конфликтов позволяет рассматривать современную эпоху в качестве переходного периода. C другой стороны, коренной пересмотр в недавнем прошлом достижений математики и физики, сфер их применения в технике указывает на определенную закончен ность исторического процесса. Именно поэтому в отношении современной эпохи употребляется определение «конец Нового времени». Мы вынуждены согласиться с этим определением, учитывая значимость и даже опасность указанных явлений. Но допустимо ли употреблять это определение в прямом его смысле, можно решить, лишь рассмотрев дальнейший ход исторического развития. Стоит особенно отметить тот факт, что «бюргерство» обеих конфессий, так называемое среднее сословие в социальной иерархии, являвшееся основным носителем передаваемого из поколения в поколение религиозного христианского сознания, перестало быть таковым, давая повод говорить о принципиальных структурных изменениях общества. Нет адекватной параллели в истории общества и сегодняшне му разделению на два диаметрально противоположных враждующих лагеря, каковыми являются страны «свободного Запада» и коммунистическо-большевистские режимы России и Китая. Похожей причиной всеобщего распада стало оттеснение в результате этого конфликта с передовых позиций стран Центральной и Западной Европы. Время «перемен» все продолжается, или, точнее говоря, длительный процесс перемен становится приметой нашего времени. Ясно одно: новые открытия и их популяризация глубоко проникают в человеческое сознание и определяют его сущность и деятельность. Тем самым положено начало совершенно новому революционному этапу индустриализации (автоматизация производства). Нельзя забывать и о том, что глобальное расширение сфер познания оказывает решительное воздействие на человеческий разум и коренным образом изменяет возможности его адекватной реакции. С этой точки зрения запуск искусственных спутников Земли (который никоим образом не влияет на сам вопрос о вере) и полет человека в космос без сомнения являются переломными этапами. И даже если человек после всех этих открытий (и как раз теперь, когда впервые в полной мере открыты необозримые пространства макро- и микрокосмоса) продолжает ощущать свою незначительность, Церкви все равно необходимо, учитывая такое расширение человеческих горизонтов, приспосабливать свои методы к новым измерениям и на вопросы сегодняшнего сверхсамостоятельного человека отвечать на понятном ему языке. Первая глава Реорганизация и восстановление §110. Церковно-политическая реставрация во Франции 1. Церковная политика эпохи Просвещения, революция и секуляризация стали причиной чрезвычайного ослабления церковных устоев во Франции и почти до основания разрушили церковную организацию в стране. Следствием этого стали либо упразднение епископских должностей, либо назначение на них некомпетентных с точки зрения Церкви епископов, сокращение числа приходов, недостаточно прочная связь между пастырем и паствой, внешняя дезорганизация и внутренняя неуверенность. Религиозное возрождение тем самым стало наиважнейшей задачей времени. Но без возведения фундамента церковной организации перспективы такого возрождения представлялись слишком туманными. Без прочной основы указанный выше внутренний переворот в духовной атмосфере (§109) не мог оказать решительного влияния, был не в состоянии из разрозненных идей и настроений создать единый организм. 2. Главная заслуга в создании необходимой основы принадлежит разрушителю государственной Церкви, первому консулу, Бонапарту (1769_1821). Наполеон Бонапарт не только не был глубоко верующим человеком, но и не обладал даже сколько-нибудь заметным религиозным сознанием. Напротив, являясь представителем Просвещения, к религии он подходил с релятивистских позиций, а в вопросах церковной политики был откровенным галликанистом или, по-другому, сторонником государственного всевластия. Но в то же время его отличал и чисто реалистический взгляд на политику. Убедившись, что для благосостояния Франции необходим строгий церковный порядок, Наполеон всячески старался поддерживать и развивать его. 3. Наполеон вступил в переговоры (хотя мотивы, которыми он при этом руководствовался, не имели ничего общего с интересами Церкви и даже таили в себе большую опасность для нее) с новым папой Пием VII (1800_1823), которые привели к заключению знаменитого конкордата от 15 июля 1801г. (этот конкордат оставался в силе вплоть до разделения во Франции Церкви и государства в 1905г.). Это стало знаменательным событием для XIXв., которому в дальнейшем было суждено стать веком конкордатов. Уже одно это событие стало свидетельством принципиального отличия нового столетия от предыдущих (см. также §108)— с властью папы, с «внегосударственным» центром Церкви начали по-настоящему считаться (Бонапарт так наставлял своих посланников в Риме: «Относитесь к папе как к власти, имеющей за собой 200 000 штыков»). 4. Суть конкордата заключалась в следующем: католическая религия признавалась официальным вероисповеданием «основного большинства» населения Франции, а в рамках действовавших в то время полицейских предписаний предостав лялось больше свобод для отправления церковных служб. Предполагалось новое разграничение епархий (60, 10 из которых— архиепископства) и назначение новых епископов (границы епархий были установлены Разграничительной буллой от 1802г.). За Наполеоном закреплялось право назначать епископов (которые были обязаны приносить ему присягу на верность), для назначения священников в приходы было необходимо разрешение светских властей. Была признана законной проведенная в годы революции секуляризация церковного имущества, за отчужденные земли Церкви была обещана денежная компенсация в форме жалования священникам. 5. Преимущества, предоставленные конкордатом государству, не удовлетворили ни Наполеона, ни французские законодательные структуры. Им была необходима неограниченная государственная власть. Бонапарт выразил это требование в знаменитых Органических статьях католического культа (Articles organiques du culte catholique), которые он обнародовал в качестве приложения к конкордату 8 апреля 1802г. Тем самым Церковь во Франции обрела абсолютную независимость (для публикации любых актов курии требовалось специальное разрешение светской власти) и управление ею полностью перешло в руки государства (профессоры семинарий были обязаны «подписать галликанскую декларацию 1682г. и преподавать доктрину, изложенную в ней, см. §100). Восторжествовавшая в результате идея концилиаризма нашла свое выражение в галликанизме абсолютист ской государственной Церкви. 6. В дальнейшем концилиаризм и идея государственной Церкви проявились в необычайной жестокости государства, сравнимой лишь с отношением Филиппа IV к Бонифацию VIII (1303г.). В 1804г. папу вынудили короновать Наполеона императорской короной205, но не сдержали данных при этом обещаний. Проявленное папой неудоволь ствие по поводу внутрицерковной политики Наполеона, отказ дать развод с Жозефиной и поддержать направленную против Англии континентальную блокаду привели к оккупации французской армией в 1809г. Церковного государства и аресту самого Пия VII (в том же 1809г., после буллы-отлучения «против грабителей Церковного государства»). В 1810г. Наполеон распространил на территории Франции 4 галликанских принципа в качестве имперского закона и объявил о созыве национального собора. В 1812г. тяжело больного папу через Альпы переправляют во Францию (Фонтенбло), где он подвергается каверзным и изматывающим притеснениям. В 1813г. папу заставили подписать конкордат, принятие которого было большей потерей для Рима, чем Авиньон,— власть Наполеона признавалась теперь не только над Церковью, но и над Церковным государством, а папа был вынужден согласиться с переводом своей придворной канцелярии в место своего заточения. Но уже в том же году папа взял назад свое согласие на второй конкордат. Падение Наполеона первое время не имело никаких практических последствий. Своей жестокостью Наполеон лишь способствовал возвышению папы: Пий VII воспринимался всеми как мученик и моральный победитель. Благодаря этому он приобрел необычайный авторитет и уважение народов и правителей Европы, что способствовало возрождению католического сознания и усилению влияния Церкви в первое десятилетие XIXв. 7. К сожалению, набравшая силы государственная Церковь Франции даже после падения Наполеона служила образцом для остальных европейских государств: на Венском конгрессе (1814/1815г.) и при принятии целого ряда конкордатов (в Баварии, о порядке управления образованных курией в 1821г. «верхнерейнских церковных провинций», в случае с «церковным прагматизмом», см. §111) господство вал тот же самый дух и применялись те же самые методы. Но все же французский конкордат со всеми его положительными и отрицательными сторонами явился поворотным пунктом в церковно-историческом развитии и, несмотря на все возражения, способствовал возрождению Церкви: (а) была воссоздана Церковь Франции, (б)встатье 3 было оговорено, что для нового распределения французских епархий папа обязан потребовать у старых епископов (их было 131, из них 81 изгнаны после революции) отказа от их кафедр и в случае их несогласия все-таки назначить новых епископов на их места. Протест небольшого числа архипастырей («petite evglise») остался без внимания. Совершенно самостоятельное перераспределение Римом епархий (согласно статье 2 конкордата) в стране с древнейшими церковными традициями и попытка в обход канонического права принудить всех без исключения епископов этой страны к отказу от занимаемых должностей, иными словами, «подавление центром всей церковной иерархии Франции и создание абсолютно новой» (в состав которой по настоянию Рима были зачислены и 12 епископов-схизматиков), не имело аналогов в истории (J. Hergenrцther). Этот конкордат явился еще одним доказательством того, что глобальное разрушение Церкви Французской революцией и Французской государственной Церковью послужило, в конечном итоге, ее единению. В связи с этим позднейшим преимуществом нельзя не отметить и в историчес ком смысле революционную составляющую процесса, пришедшую в тяжелое столкновение с французской иерархией (и с влиянием епископата вообще). Мы стоим перед мощным, эпохально-историческим внутрицерковным разрывом. Следует особо отметить тот факт, что церковный галликанизм как таковой был повержен политикой исключительного галликанизма, проводившейся Наполеоном, и это стало важной вехой на пути установления полновластия Ватикана. 8. Упомянутое выше вознаграждение духовенства государством было явлением доселе невиданным. Благодаря принятию в Германии ряда конкордатов, оно стало важным элементом в истории Церкви Нового времени. Получая денежное вознаграждение от государства, духовенство попадало в прямую зависимость от светских властей. Но в атмосфере постоянных кризисов, потрясавших XIXв., Церкви удалось выстоять. Главными причинами этого были: сплочение сил Церкви вокруг Рима, энергичное осуществление централизованного управления, растущее духовное противостояние обеих Церквей и государства, усиление духовного влияния Церкви вообще и высшего духовенства в частности. Верность духовенства принципиальным положениям христианского учения и растущая разобщенность отдельных европейских государств стали главной опорой усиливающегося церковного централизма. Дальше, при более подробном рассмотрении церковного развития в XIX_XXвв., мы еще не раз убедимся, что большую часть работы по укреплению церковных позиций проводила сама Церковь. С другой стороны, жизнь Церкви определялась не только стремлением к централизму; на самом деле, это стремление отодвинуло на задний план проблемы второстепенные, решение которых приблизили деятельность Иоанна XXIII и созыв II Ватиканского собора. Но лишь подходя с прагматических позиций к рассмотрению жизни Церкви, можно не признать всю богословскую обоснованность и историческую «необходимость» такого стремления к централизму. §111. Венский конгресс и новый церковный порядок в Европе 1. Венский конгресс 1814/1815 г. заложил основы общей политической реорганизации в Европе после падения Наполеона. С точки зрения его значения для развития Церкви следует отметить три фактора: (а) негативное отношение к политическим последствиям революции, секуляризации и Наполеоновских войн; (б) государственно-церковная ориентированность решений206 ; (в) личный авторитет ПияVII и его влияние в качестве светского правителя. Первые два фактора имели одинаковое воздействие: интересы Церкви только потому принимались во внимание, что религия в целом и католическая Церковь в частности являлись необходимыми элементами государственного порядка. Другими словами, Венский конгресс добивался исключительно политической реставрации. Следствием претворения в жизнь идеи о политической реставрации стало возвращение папе Церковного государства (с незначитель ными территориальными изменениями). При этом не было сказано ни слова о возвращении секуляризованных и разграбленных церковных владений. Такая позиция напоминала позицию Наполеона, только лишенную его необузданной имперской идеи. 2. Сложившаяся ситуация стала реальной основой для дальнейше го развития Церкви в XIX и XXвв. Причиной возникновения такой ситуации явилась получившая широкое распространение национальная или, скорее, националистическая позиция, занимаемая государством. Независимое политическое влияние Церкви было окончательно разрушено Французской революцией и секуляризацией. Усиливались попытки со стороны государства ограничить даже сферы религиозно го воздействия Церкви на жизнь общества. Тот факт, что на Венском конгрессе было достигнуто столь мало соглашений, затрагивающих область церковных интересов, объяснялся окончательным признанием последствий секуляризации. Это означало, что главным аргументом государства в противобор стве с Церковью все еще, как и во времена великих антипапских выступлений, была идея о государственной Церкви. Таким образом, XIXвек оставался временем злоупотреблений властью со стороны государственной Церкви, противостоять которой надлежало отдельным Церквям и центральному церковному руководству путем либо пассивного сопротивления, либо открытого осуждения соответствующих ошибочных учений, которые способствовали со своей стороны пробуждению религиозного сознания у народов Европы (пожалуй, сильнее всего это было заметно в Германии, см. §115 о кёльнских событиях и «культуркампфе»). Подобную напряженность, но в несколько ином обличии, можно наблюдать и в вопросе об особом статусе Церковного государства. 3. Безуспешными были попытки государственного секретаря, кардинала Консальви († 1824г.), способствовать заключению общего немецкого конкордата, и также не имела последствий инициатива бывшего князя-примаса Дальберга (представленная видным сторонником папы, главным викарием Констанцского епископства, бароном Игнатием Генрихом фон Вассенбергом, 1774_1860) по созданию своего рода Немецкой национальной Церкви. Мелкопоместный эгоизм отдельных князей, вновь начавших проявлять недовольство, допускал лишь незначитель ные изменения. Но в конце концов, после нескольких лет, на протяжении которых положение немецких католиков еще более ухудшилось207, настало время ряда конкордатов и подобных им соглашений: конкордат 1817г. с Баварией (а также государственный эдикт о религии 1818г.), булла «Provida solersque» от 1821г. и булла «Ad dominici gregis» от 1827г., касавшаяся верхнерейнской церковной провинции (Вюртемберг, Баден, Нассау и Гессенские земли; государственное определение «церковной провинции», по поводу которого споры с курией продолжались вплоть до 30-х годов); булла «De salute animarum» в 1821г. в Пруссии и в 1824г.— в Ганновере. Главное значение этих конкордатов заключалось в следующем: а) Церковная организация в названных странах приобретает четкие очертания. б) Благодаря законодательному акту принятия конкордатов, современными постреволюционными государствами за папой вновь признаются права светского правителя. Это имело важное значение для дальнейшего развития событий. Так как теперь признанная независимой Церковь не только представляла собой влиятельную церковно-политическую структуру, но и обрела чисто духовное могущество. в) Принятие соглашений было тем важнее, что конфликт между противоборствующими сторонами во многом определялся их отношением к вопросу о государственной Церкви. При этом следует отметить, что в католических государствах, таких как Бавария и Австрия, этот конфликт приобретал более яркий характер чем, к примеру, в Пруссии. г) Но все же ни в одном государстве не совершались попытки сколько-нибудь решительно влиять на собственно внутрицерковный конфликт, как то предполагалось идеей Дальберга-Вессенберга о насильственном восстановлении епископального устройства. И этот факт опять-таки имел важное значение для мирного перехода к абсолютной власти папы. На этом пути не могли создать препятствий и имевшие место в Баварии и Австрии проявления идей йозефинизма и фебронианизма. С другой стороны, как уже отмечалось, идея епископализма в то время не являлась обязательно антицерковной и антипапской, и уже совсем нельзя было назвать ее ересью (за исключением концепции де Местра). На богословских факультетах немецких католических университетов она, по крайней мере до 1830г., оставалась главенствующей теорией. Даже такой рьяный сторонник единства Церкви, как Иоганн Адам Мёлер (§113), придерживался ее. Исключением здесь являлся факультет в Майнце, кафедрами которого заведовали епископ Консальви и несколько бывших иезуитов. В остальном же роль стремившихся к церковной независимости епископов в церковно-религиозном возрождении была достаточно весомой. Прежнее односторонне негативная оценка их деятельности подверглась кардинальному пересмотру в результате исследований, проведенных Себастьяном Мерклем и Генрихом Шрерсом. I Ватиканский собор внес серьезные изменения как в богословское, так и в конституционное положение Церкви (§114); помимо прочего, I Ватиканский собор закрепил за епископами право осуществлять церковное управление вверенными им епархиями по своему усмотрению. §112. Классика, романтизм и Реставрация Несмотря на общее позитивное значение для истории эпохи Просвещения и Французской революции, они одновременно с этим представляли собой ярчайший пример подавления и насилия над свойственным каждому человеку стремлением к религии и традиции. Ужасающее внутреннее и внешнее неблагополучие эпохи (революционный террор, эмиграция, войны) породило ответную реакцию со стороны Церкви. Религия вновь была признана неотъемлемой частью жизни, атмосфера которой все больше напоминала дореволюционные времена, когда основой всего являлся религиозный дух (в первую очередь, это относится к классической эпохе в истории Церкви— к средневековью). Это вновь обретенное понимание истинного значения религии было присуще не только отдельным мыслителям и писателям того времени; в большей мере предпринимались попытки реорганизовать политическое и общественное устройство по средневеко вому образцу: пришло время романтизма, который, в свою очередь, заложил основы Реставрации. Само собой разумеется, что обозначенная реакция не носила всеобщего характера; но в то же время она достаточно глубоко затронула все стороны общественной жизни. I. Духовный и религиозный переворот 1. Романтизм имел необычайно большое значение в истории церковного развития: он заложил основы для церковно-религиозного возрождения, возведя в абсолют стремление личности к религии и к Церкви. В то время как многие, и не только скептики, рассуждали об окончательном крушении авторитета Церкви, в среде видных художников и ученых уже зарождалось движение, которое сближало их с Церковью и подчеркивало ее величие. Порой остается только удивляться тому, насколько элементарным был этот поворот к торжеству истины. Церковь, в возрождение которой, казалось бы, уже мало кто верил, не только воскресла, но и превратилась в могущественную силу, с которой волей-неволей приходилось считаться (как мы убедились на примере Наполеона). 2. Корни переворота следует искать в самом Просвещении. Не являясь изначально специфически католическим или исключительно христианским, это движение носило общий «религиозный» характер. Создалась новая духовная атмосфера, полностью противополож ная хотя и высокоразвитому, но одностороннему и статичному духу Просвещения и признававшая любые проявления сверхъестественно го. В создании новой атмосферы участвовали самые различные течения: методисты в Англии, остаточные формы пиетизма— на Рейне и в Вюртемберге, умозаключения Канта о превосходстве «практичес ких» категорий нравственного и религиозного над разумом, абсолютизация чувственного познания Руссо, очень разные, но схожие по чувству, религиозности и пониманию исторического развития классицистические реминисценции у Винкельмана († 1768г., в 1754г. перешел из лютеранства в католичество), Клопштока и Гердера. 3. В целом в немецкой литературе классицизма было слишком мало христианского духа (см. II, 2), но она настолько вышла за рамки сухой идеи Просвещения, что ее значение в описываемом нами процессе нельзя недооценивать. Значительный элемент религиозности заключен и в общенациональной поддержке освободительных войн (например, в патриотических песнях Эрнста Морица Арндта, Макса фон Шенкендорфа, Теодора Кернера). 4. а) Внутри католицизма208 переворот (к этому движению принадлежал и умерший в 1787г. св. Альфонс Лигуори, см. §105) был подготовлен и осуществлен теми людьми и общественными группами, которые в атмосфере господства разума, с одной стороны, сохранили истинную верность Церкви и искреннее благочестие, а с другой стороны, в противовес незрелому схоластицизму горячо поддержали развитие современной им культуры и науки. б) В то время как переворот в общественном сознании во Франции сопровождался изданием целого ряда литературных произведений и разрушением всяческих связей с недавним прошлым (см. п. 6), в Германии переход к Новому времени осуществлялся в ряде различных «кружков». Мы имеем возможность проследить весь процесс восстановления католической жизни: в университетах, в учительских семинариях, в личной и деловой переписке членов высшего общества, а также в низших слоях, в литературе и искусстве. Этот процесс определялся связью различных научных, литературных, аскетико-мистических и педагогических концепций, в основе которых лежал живой, искренний дух католицизма209. Главным преимуществом «кружков» было общение, озаренное искусством и высшей духовностью; следовало не замыкаться в себе, а стараться откликаться на события сегодняшние и прошедшие, вести диалог со всеми оппонентами, в том числе и с религией протестантизма; и такую возможность предоставляло именно надконфессиональное общение, как литературное, так и личное. Многочисленным обращенным, входившим в состав таких кружков («familia sacra» в Мюнстере вокруг княгини Голицыной Шлегель Штольберг 5. а) Культурная история общества творится великими личностями, и специфика ее зависит от величины их таланта. В нашем случае дело обстояло точно так же. Многие видные люди, наделенные творческим религиозным сознанием, обладали необходимой притягательной силой, позволившей им встать во главе быстро разраставшихся движений. К числу наиболее значительных, наряду с уже упоминавшимся мюнстерским кружком княгини Голицыной, принадлежали диллингенский или ландсхут-мюнхенский кружок Иоганна Михаэля Зайлера, венский кружок св. Клеменса Марии Хофбауэра († 1820г.) и майнцский кружок, в состав которого входили Йозеф Людвиг Кольмар, позднее— майнцский епископ († 1818г.), Бруно Либерман, декан майнцской семинарии († 1844г.), Андреас Рес, профессор семинарии и епископ Страсбургский († 1887г.) б) Зайлер210, будучи человеком исключительно религиозным, в своей деятельности и в жизни оставался пропагандистом идей христианства. Его отличали праведный образ жизни и аскетизм, схожие с описанными в трактате «О подражании Христу», переведенном им на немецкий язык; по его мнению, достойными подражания являлись вещи существенные и духовные и, в то же время, действенные с точки зрения религии («исправляющие сердца»). И хотя в религиозной концепции Зайлера не было ничего экстраординарного, все же удивительным образом она оказала достаточно сильное влияние на ход исторического развития Церкви. Встает закономерный вопрос, почему? На его примере, точно так же как и на примере Фенелона, Мёлера и Ньюмана, становится очевидным важнейший фактор и необходимое условие для успешного развития Церкви, а именно: плодотворный контакт с общественной жизнью времени. Эпоха Возрождения показала невозможность руководства Церкви современной культурой. Но Церковь лишь в том случае может стать поводырем народов, если ей удастся в непримиримом противостоя нии доказать свое внутреннее превосходство над культурой: идти в ногу со временем, покорить культуру, заставить ее служить себе, наполнить время католическим духом и тем самым способствовать расширению Царства Божиего! в) Как мы уже не раз отмечали, схоластика, погрязшая в догматических уловках и проповедовавшая исключительно казуистическую мораль, перестала приносить положительные плоды. Для ее возрождения в первоначальном виде, какой она была во времена своего расцвета, в XIIIв., отсутствовали всяческие предпосылки. Заслуга Зайлера заключалась в том, что он обратил наше внимание на животворные источники, заключенные в Св. Писании и в трудах отцов Церкви. Такое высвобождение богословия из узких рамок схоластическо го метода было в то время первостепенной необходимостью; только таким образом можно было «оживить жизнь». Но наравне с этим возникла необходимость внести изменения и в тактическую сторону вопроса. Идея Просвещения приобрела еретический характер, и на ее фоне межконфессиональные конфликты потеряли свое прежнее значение. Традиционные антипротестантские полемические проповеди в этой связи потеряли свою актуальность, что дало повод Зайлеру выступить с их осуждением. Верным было и определение Зайлером роли и положения современной католической апологетики: по его мнению, не следовало в атмосфере надвигающегося всеобщего неверия отдавать предпочтение какому-нибудь отдельному учению; необходимо было отстоять истину Откровения в целом, выступить в защиту самой сущности Откровения, или, другими словами, в защиту общехристианских идеалов. Единственной целью своего литературного труда Зайлер назвал борьбу против неверия. И в этом его стремлении не было ни доли индифферентизма. Правда, в столь тесном вынужденном сближении протестантов и католиков таилась серьезная опасность для слабых духом людей. Это относилось и к ученикам Зайлера (так, например, Мартин Боос г) Зайлер был католиком и только католиком. Но генеральная линия развития католического сознания в XIXв. определялась не им и его последователями, а была связана с романтической концепцией и благодаря выступлениям Бестлина († 1831г.) и Хиршера († 1865г.)— с деятельностью Тюбингенской католической школы. И здесь Зайлер оставался верен себе: он жил, проповедуя и отстаивая наивысшее значение мистического. Но его проповедь мистического коренным образом отличалась от процветавшей в то время псевдомистики. «Мы ни в коем случае не хотим разлучать то, что соединено Богом: душу и тело, веру и Церковь». Зайлер принадлежал к личностям, которым было под силу преодолеть эти тенденции. Именно поэтому его постигла общая для XIX столетия участь духовно независимых мыслителей: вскоре он прослыл «обскурантом» и был заклеймен сторонником Просвещения. Зайлер был отвергнут даже св. Клеменсом Марией Хофбауэром. Как мы видим, святость не является гарантией от заблуждений. Этот профессор сделал все возможное, чтобы вернуть Церкви утраченный ею авторитет. Он исходил из необходимости своего времени, из нужд того самого времени, которое всегда во власти Бога. Он боролся за христианизацию современной ему философии и выступал, тем самым, сторонником «живого» богословия. Четверть века Зайлер был самым любимым и почитаемым наставником в своем университете в Ландсхуте: может быть, последний пример того, как католическо -богословский факультет благодаря собственному призванию и научным достижениям определял характер всего университета (Merkle). Трудно переоценить значение Зайлера в церковном возрождении на юге Германии. Он был духовным вождем, религиозным гением, который и сегодня был бы в состоянии указать верный путь (Ph.Funk). 6. Во Франции, несмотря на период реакции и Реставрацию, были живы идеи не только Руссо, но и Вольтера; и несмотря на принятие конкордата и восстанов ление монархии, католическое сознание было развито слабо. Созданию католической атмосферы в стране и подготовке возрождения активной католической жизни Франция обязана деятельности виконта Франсуа Шатобриана, Луи Габриэля Бональда († 1840г.), Жозефа Мари де Местра и Ламенне. Их произведения, хотя и с присущей им недальновидностью и ложностью некоторых умозаключений, были наполнены истинной духовностью, вновь свидетельствующей (как и в XVIIв.) о литературном расцвете. Форма, в которой преподносится истина, всегда чрезвычайно важна, ведь часто именно она является определяющим фактором. а) Франсуа де Шатобриан († 1848г.; его главное произведение— «Gevnie du Christianisme», 1802) считал Церковь прибежищем и средоточием высших чувств, истинной гуманности и свободы, покровительницей прекрасного— яркий пример романтического католицизма, в основе которого заметны следы опасного (в силу богословской неточности) сентиментального211 субъективизма. Но именно поэтому он и был действенным: такой католицизм обращался к самой душе человека; он вызывал глубоко личные переживания и понуждал к самооценке. б) Жозеф де Местр († 1821г.) в своем творчестве обратился к прошлому, ко времени, когда общество и Церковь составляли единое целое; он, как и де Бональд († 1840г.) в первую очередь подчеркивал значимость традиции. «Дух XVIIIвека необходимо искоренить, но прежде всего, ни в коем случае нельзя заключать соглашений с новой «наукой»! Положение вещей, существовавшее до революции, доказывает, что Церковь как воздух необходима государству и обществу!»— писал де Местр в 1819г. в своей книге «О папе». С его стороны это было попыткой распространить действие католических догм за пределы собственно богословия и возвести их в ранг абсолютной социальной истины, всеобщего «мирового закона». Указанная концепция с ее неясностями и преувеличениями представляла собой серьезную опасность. Заложенная в ней преувеличенная оценка значения папы, была скорее политической, чем богословской. Теория де Местра сразу же обрела многочисленных противников (например, в Тюбингенской школе, особенно в лице молодого И.А.Мёлера, §117). Но указание де Местром на крайнюю необходимость воссоединения папства и Франции, блестяще разработанная им идея о непогрешимости папы, позволяют причислить его к наиболее видным сторонникам достигнутого затем на I Ватиканском соборе церковного единства. Однако, книга де Местра, в силу несостоятельности некоторых утверждений, имела и прямо противоположное воздействие в духе галликанизма. По крайней мере, папа Пий VII и его государственный секретарь Консальви довольно скептически отнеслись к излишне восторженным идеям своего сторонника. Но на I Ватиканском соборе эта книга стала главным оружием большинства. в) Уго Фелисе де ла Менне (1782_1854, с 1834г.— Ламенне), младший брат праведного основателя конгрегации Fre;res de l'instruction chrevtienne (Братья христианского просвещения), также принадлежит к числу мыслителей, подготовив ших духовную, религиозную и церковную почву для дальнейшего развития католицизма во второй половине XIXв. В его философии мы найдем как раз элементы современного католического синтеза, заключающего в себе, с одной стороны, признание непогрешимости папы и его прав с точки зрения куриального абсолютизма (и даже— ультрамонтанизма), а с другой стороны, оправдание стремления к духовной независимости и требование социальной справедливости. В 1817г. в своем очень важном «Трактате», посвященном рассмотрению индифферентизма, Ламенне резко осудил это явление, причем во всех его формах— в политике (религия— исключительно для народа), в философии (существует только философская религия) и в протестантизме. Защита Ламенне католицизма сопровождалась борьбой с епископами, придерживавшимися галликанских принципов, и с самими галликанскими принципами, которые все еще преподавались в семинариях. Но, к сожалению, не все его рассуждения были достаточно обоснованными; он даже утверждал, что отношения между Церковью и государством, описанные в булле «Unam sanctam», являются единственно верными. Вместе с видным проповедником и членом ордена доминиканцев Домиником Лакордером (1802_1861) и графом Чарльзом Монталамбером (1810_1870) Ламенне с 1830г. выпускает журнал «L'Avenir» («Будущее»), в котором он совершает попытки объединить религию католицизма с демократической идеей. К сожалению, либеральные и социальные элементы его теории приняли со временем сильный радикальный характер, что никак не гармонировало с его идеей о церковном возрождении и централизации и что в конечном счете привело к возникновению конфликта с Римом. Более всего неудовольствие вызвали идея Ламенне о необходимости отделения Церкви от государства и его требование свободы прессы и преподавания. Теория Ламенне подверглась резкой критике в энциклике «Mirari vos» (1832г., в 1834г.— издана еще одна), но он и дальше продолжал радикализировать свои идеи. Он умер, так и не примирившись с Церковью. Влияние Ламенне на общее развитие современного католицизма, благодаря разработке им философского и богословского обосновани догмата о папской непогрешимости, было неимоверно велико. И не только во Франции, но и в Испании, Италии, Англии (Ньюман) и Германии (Дёллингер, Гёррес, майнцский кружок, Кеттелер). г) Впоследствии сторонники католицизма во Франции, к сожалению, собственными руками перечеркнули достижения первого этапа работы по возрождению Церкви— они разделились на два лагеря. Реформаторскому движению епископа Дюпанлу († 1878г.) противостоял видный, но чересчур усердный и слишком недальновидный журналист Луи Вёйо († 1878г.), главный редактор ежедневной газеты L'Univers. Впервые мы имеем дело с характерным для XIXв. противостоянием между «либеральной» и «интегральной» ветвями католицизма. Иникак нельзя утверждать, что вторая ветвь отдавала должное христианской любви и необходимости духовного мужества, более того, что ее ригоризм был обоснован и шел на пользу Церкви. Напротив, ее интегрализм, граничащий с недальновидной прямолинейностью, или верность доктрине с ущербной истиной, во многом способствовал тому, что католики в Германии, Франции, Италии и Англии212 загонялись в гетто, а миссионерская мощь католического сознания парализова лась европейской духовной культурой. 7. Положение Церкви в Италии характеризовалось главным образом безудержным, мотивированным, в основном, политическими интересами, стремлением курии к Реставрации (Пий IX, Росмини, см. §113). Но одновременно с этим неостановимое национальное объединение страны трагическим образом вступило в конфликт с претензиями папы на светское господство и, к великому сожалению, с церковным учением в целом. Лишь немногие дальновидные мыслители считали внутренней необходимостью объединение горячего стремления к единству родины с любовью к Церкви. Но даже они не находили достаточной поддержки у курии. Антицерковный либерализм не замедлил воспользоваться представившимися в связи с этим возможностями. 8. Идентичные проблемы стояли в большей или меньшей степени перед всеми католическими государствами, в особенности перед теми, где католицизм являлся религией меньшинства. Главным в этих странах являлся вопрос, каким образом католикам, вытесненным в результате проведения секуляризации и распространения завоевавшего общество нехристианского «мышления» с государственных постов, из сферы образования и экономики, найти подходящее место в новом национальном государстве, основанном на антицерковной идее. Повсюду, в Германии, Италии, Франции и Испании развитие событий, благодаря недостаточно развитому католическому сознанию, можно охарактеризовать как целый ряд упущенных возможностей. И лишь на рубеже веков стало возможным преодоление кризиса католичес кой идеи в современном обществе и разрешение проблемы католичес кой «неполноценности» в различных областях государственного устройства, образования (университеты, литература, пресса) и экономики. Только тогда католицизму удалось занять предназначенное ему традицией место в общественной жизни (см. §117). II. Искусство и поэзия 1. Церковь— не от мира сего; «ибо не имеем здесь постоянного града» (Евр 13, 14). Но Церкви предначертано созидать мир. Перед ней стоит задача проповедо вать Евангелие Иисуса Христа на языке живущих на земле. С тех пор как Церковь вышла из катакомб, в области высокой культуры она стремится обращаться к людям посредством мудрых и общепризнанных произведений литературы. То же самое, как показала история, относится и к области искусства. Огромное значение имел тот факт, что в послереволюционный период тенденция к обновлению католического сознания зародилась и развивалась в недрах общекультурного движения— романтизма. 2. Хотя революция и воплотила образы своих античных кумиров времен Древнего Рима в высокохудожественных произведениях, все же это искусство было, в сущности, языческим. Произведения традиционного христианского искусства подверглись во многих церквях Франции варварскому разграблению и уничтожению (но находились мужественные люди, как например в Страсбурге, которые прятали их). После восстановления Наполеоном порядка в стране и заключения своеобраз ного перемирия с Церковью, искусство «ампир», порожденное новым властным сознанием общественных низов, хотя и служило интересам Церкви, но так и не достигло сколько-нибудь высокого уровня в сакральном смысле. Изобразительное искусство в Германии во времена революции и после нее тоже было ориентировано на античные образцы (но в отличие от Франции, не на римские, а исключительно на греческие). Самым ярким и наиболее значимым явлением в культуре времен Французской революции была немецкая литература классицизма (Клопшток, 1724_1803; Лессинг, 1729_1781; Гердер, 1744_1803; Гёте, 1749_1832; Шиллер, 1759_1805). В основном ей был чужд дух Просвещения, а некоторые ее мотивы продиктованы христианской идеей. Гёте был захвачен величием искусства средневековья, посетив впервые в 1770г. кафедральный собор в Страсбурге. В его творчестве и в творчестве Шиллера отчетливо просматривается благоговейный трепет перед божественным провидением. Но литература классицизма в главном все же была слишком далека не только от Церкви, но и от самой христианской идеи. Начало свое романтизм берет еще в возникшем в 70-х годах XVIIIв. так называемом раннем романском стиле, которому была свойствен на субъективная чувственная избыточность (правда, склонявшаяся в сторону пиетизма). Но даже это направление в искусстве не обладало христианской, отмеченной высшей религиозностью, истиной. 3. Все это относится и к той области искусства, в которой романтичес кие настроения получили наиболее глубокое выражение— к музыке. Конечно же, вне конкуренции такие мастера классической музыки как Гайдн († 1809г.), Моцарт († 1791г.) и Бетховен († 1827г.). Их творчество принадлежит всему миру. Но именно это и является доказательством существования некоторой закономерности в историческом развитии Церкви. Католицизм сумел несмотря на хаос, царящий вокруг, на фоне немецкой философии (не только не католической, но даже не христианской) и литературы показать свою значимость для культуры. Творчество этих музыкантов заключает в себе глубочайшие по смыслу, продиктованные религиозным чувством, бессмертные произведе ния («Реквием» и мессы Моцарта, мессы C-dur и D-dur Бетховена, его последние квартеты, 9-я симфония). Эти сочинения принадлежа ли таланту людей глубоко верующих, связанных теснейшими узами с христианскими догмами. Без этого остались бы непонятными сокровенный смысл положенного Бетховеном на музыку Символа веры: «Верую в Иисуса Христа, Сына Божиего, распятого и воскресшего... верую в отпущение грехов и воскресение из мертвых...», и взволнованно-молитвенный «Benedictus» его Missa Solemnis. Кардинал Ньюман, по мнению Карла Барта, обладал достаточно тонким чутьем, чтобы в приглушенной внутренней гармонии произведений Моцарта угадать отсвет божественного. Религиозное, «божественное» чувство у Моцарта настолько велико, что можно с полным основанием предположить, что его музыка написана ангелом,— считает Барт. Конечно, большую часть этих сочинений по некоторым причинам нельзя назвать произведениями католически-религиозными (хотя большинство месс было написано специально для католической службы); в творчестве Бетховена, например, слишком заметно влияние субъективного духа. 4. Важным является и тот факт, что Вебер († 1826г.) и в особенности самый романтичный из романтиков, превосходный песенник Франц Шуберт († 1828г.) принадлежали к католической конфессии и жили и умерли добрыми католиками. Религиозное содержание их поистине благочестивых произведений принадлежит к числу наиболее значительных достижений искусства. С полным правом следует отметить, что творчество принадлежавшего к евангелической Церкви Роберта Шумана († 1856г.), испытавшее на себе плодотворное воздействие католицизма, было родственно католическому чувству. Важно также и то, что в рамках известного поворота маленькая приватная сфера как бы само собой сохранила закон морального и религиозного порядка. Впрочем, это не значит, что музыка романтизма являлась непосредственной католической силой. 5. Лишь много позже, в произведениях крупного композитора Антона Брукнера (1824_1896), написанных, как ни странно, под воздействием совершенно чуждой, в некотором роде языческой, тоски по избавлению, которой проникнута притягательная музыка Рихарда Вагнера, мы можем наблюдать истинно католический дух. Этот непоколебимый в своей вере человек, несмотря на всю экстатичность своего романтического сознания, был предельно объективен в органическом содержании своих симфоний. Этот вывод мы делаем не только потому, что Брукнер писал и церковную музыку (три мессы и сочинение «Te Deum»). Все его творчество, берущее начало в проникнутой христианским духом католической литургии, есть величественный, звучащий изнутри собор. Именно эта гармония музыкального материала и духовного содержания подтверждают нашу оценку213. Достойно внимания и то обстоятельство, что творчество Брукнера лишь в наше время было до конца понято и по достоинству оценено. 6. Искусство романтизма все же оказывало непосредственное воздействие на историческое развитие Церкви. В особенности это относится к художественной школе так называемых «назарейцев», обосновавшихся вначале (с 1810г.) в Риме, а затем в Германии и стремившихся воскресить средневековое религиозное искусство. В живописи «назарейцев» отразилась реакция против искусства барокко и эпохи классицизма (во многом ими не понятых). В их обращении к духовным ценностям и в подражании художникам раннего Возрождения был заключен высший религиозный смысл. Их творчество остается подчинено христианской идее, а главным вопросом остается вопрос о подлинности религиозного чувства. Сознательное стремление «назарейцев» к монументальности не привело к желаемому результату. Пожалуй, лишь полотно Петера Корнелия († 1867г.) «Страшный суд» в мюнхенском соборе св. Людвига можно назвать поистине величественным. Гений даруется свыше, а не достигается волей и созерцанием. Именно поэтому полотна на религиозные мотивы «назарейцев» Овербека († 1869г.), Фейта († 1877г.), Фюриха († 1876г.), Штейнле († 1886г.) несмотря на подлинность в них религиозного чувства являются не представлением истинной католической объективности, а скорее выражением субъективных переживаний самих художников. За этим исключением можно с уверенностью утверждать, что романтичес кое изобразительное искусство, а практически творчество «назарейцев», явилось важным этапом в развитии католического самосознания. Несмотря на несколько преувеличенную сентиментальность многих их произведений, можно назвать целый ряд полотен, принадлежащих в основном кисти Иттенбаха и Дегера, которые воспринимаются как молитва. 7. Значение этого направления в искусстве заключалось в попытке связать воедино субъективные ощущения и объективную истину ниспосланного нам божественного Откровения. Также и в этой связи хорошее, даже братское отношение между протестантами (из которых многие обратились) и католиками может служить образцом. К сожалению, оригинальная творческая сила как здесь, так и там не была достаточной; развитие не было отмечено ни пониманием объективного, ни экуменическим отношением. 8. Романтическая живопись и поэзия достигли столь высокого уровня лишь благодаря обращению к великим произведениям прошлого. Открытие заново искусства готики после трехсотлетнего забвения явилось событием огромного значения, последствия которого хорошо ощутимы и по сегодняшний день. Преклонение перед готическим искусством, приводившее порой к бессмысленному копированию готических образцов и уводившее в сторону от живого творчества, было обусловлено его изначальным гениальным величием. В том же, что вплоть до XXв. такое копирование «чистой» готики полностью захватило церковную архитектуру, были виноваты сами церковные власти. Большое значение имели и переводы бесценных памятников народной традиции— сказок и народных песен. В переводах Готфрида Гердера, братьев Шлегелей, Людвига Тика († 1853г.), Клеменса Брентано († 1842г.), Ахима фон Арнима († 1831г.) и Беттины фон Арним (†1859г.) пробуждались к новой жизни общехристианские ценности. 9. В качестве единственного примера традиционного католическо го искусства в это время можно назвать творчество баронессы Аннетты фон Дросте-Хюльсхоф († 1848г.). Но именно ее глубоко религиозное творчество лишь отчасти можно отнести к тому культурному направлению, которое принято называть романтизмом. Вторая глава Принятие церковной конституции §113. Закат Церковного государства 1. Восстановленное Церковное государство было единственным государством Нового времени, светская власть в котором находилась в руках духовного лица. Само это обстоятельство еще не свидетельство вало о непрочности такого государства, но оно ясно указывало на то, что перед ним стояли серьезнейшие проблемы, представлявшие прямую опасность для его существования. Церковное государство представляло собой анахроническое явление в атмосфере секуляризован ного общества, на фоне общей аполитичности Церкви. Даже крушение Наполеона и Реставрация не смогли создать необходимых условий для его нормального существования. Впереди была революция, грозившая разрушить шаткое благополучие Церковного государства. 2. Угроза Церковному государству заключалась: а) В стремлении Италии к национальному единству. Внутренняя тенденция к объединению страны, вылившаяся на данном этапе в могучее движение, зародилась и существовала в самых различных формах уже во времена папы Иннокентия III. Но теперь стало ясно, что ей, поддерживаемой всем ходом мирового развития (либерализм и национализм), без сомнения принадлежит будущее. б) В наличии внутри самого Церковного государства изматывающего противостояния между связанным с прочными политическими, социальными и экономическими традициями папством и современными свободолюбивыми идеями, захватившими в то время и Рим214. В основе светской власти папы лежали средневековые и абсолютистские представления о государственном устройстве. Папству было значительно сложнее, чем светским правителям, сопротивляться распространению современных настроений, так как оно все время оставалось воплощени ем непреложных религиозных и нравственных истин. Но постепенно стало очевидным, что церковное руководство постарается распространить свое влияние и на область светских отношений. И как раз в то время, когда требование политических свобод и современного управления слились воедино с резко осужденной папой антицерковной и нехристианской идеей либерализма215. 3. В конце концов пришло время, когда ситуация в стране полностью вышла из-под контроля. Начался прогрессирующий процесс внутреннего распада (сопровождавшийся порой сильнейшими глубинными потрясениями), приостановить который удалось, только призвав на помощь иностранные войска (французские и австрийские), и который некоторое время спустя все-таки привел страну к полному упадку. Напрашивается вывод— крупное идейное движение нельзя подавить лишь с помощью насилия. Признав за итальянским движением «Risorgimento» исключительную дееспособность, отметим и то, что требования, выдвигавшиеся сторонниками этого движения, были в основном оправданными. Ввод иностранных войск в Италию способствовал, с одной стороны, укреплению национального сознания, а с другой— росту национального недовольства раздробленностью страны. И то и другое в конечном итоге обернулось против папства. Связь между папой и народом была окончательно разрушена. Григорий XVI в 1832г. так оценивал положение в стране: «Престол св. Петра поколеблен; узы единства слабеют день ото дня. Церковь отдана на произвол народной ненависти». 4. Очень скоро противниками папы были найдены пути для решительного переворота. Со времен Великой Французской революции 1789г. подобные идеи вынашивались в общественном сознании. Уже в 1820/1821 г. разгорелись гражданские войны в Испании и Португалии и начались восстания в Италии; революции потрясли Европу в 1830 и 1848 годах, а затем пришло время марксизма— предвестника социалистической революции. А так как для развития революционных идей в Церковном государстве было слишком мало свободного пространства (в 1824_1827 годах папой Львом XII была возрождена инквизиция!), то там процветали тайные бунтарские организации и, прежде всего, «карбонарии» (их движение зародилось на юге Италии; уже папа Пий VII отлучил карбонариев от Церкви), просвещенной верхушкой которых осуществлялось руководство темными массами. Движение карбонариев отличала яростная ненависть по отношению к любым формам абсолютизма и к порожденному им «рабству». Это было массовое движение, влияние которого распространялось и на другие европейские государства. То, что подавление движения карбонариев недальновидно проводилось с применением насилия, причем это коснулось и людей невиновных, привлекло на их сторону симпатию и сочувствие даже тех кругов общества, которые до этого и не помышляли о насильственном перевороте, а тем более о направленной против папы революции. 5. Когда же, наконец, Пий IX (1846_1878) решился в конце 1847— начале 1848 годов завершить первый год своего либерального правления переходом к современной форме государственного устройства216, то было уже слишком поздно. Новая конституция была принята с огромным восторгом, но результатом ее принятия стало лишь усиление всеитальянского национально го движения, в деятельности которого отчетливо проглядывалась одна очень опасная внешнеполитическая тенденция: движение было направлено против реакционной Австрии, и от папы требовалось встать в его главе. Трудно было себе представить папу предводителем в освободительной войне против католической Австрии! Пожалуй, лишь папа Юлий II, c его «fuori i barbari!» [Варвары вон! (итал.)]., руководствовав шийся исключительно политическими мотивами, с радостью последовал бы народному призыву. Теперь же, в мире, которому, по мнению папы, грозила серьезная опасность со стороны нехристианских идей и настроений, было легко принять решение только с точки зрения политического единства Италии, но никак не с точки зрения интересов вселенской Церкви; одностороннее политическое решение этого вопроса тяжелым грузом легло бы на ее плечи. К сожалению, именно в этот момент у папы не было самого необходимого— ясного плана действий. Он колебался. Необдуманное воззвание, в котором Пий IX обратился к итальянскому народу с призывом объединиться, было воспринято как требование начать войну против Габсбургов; месяц спустя папа был вынужден публично отказаться от него. Это колебание привело к беде. Был убит министр Пеллегрино Росси (15.11.1848), и папа был вынужден назначить министров-демократов. Сразу после этого он бежал в Неаполитанское королевство, в город Гаету. Революция 1848г. перебросилась на Рим, во многом благодаря Джузеппе Маццини († 1872г.) с его псевдорелигиозной революционной идеей достижения в Италии республиканского единства с помощью сети тайных организаций. Национальное собрание в Риме лишило папу светской власти, провозгласило республику, отменило церковный надзор за образованием, конфисковало церковное имущество. 6. Пий IX был спасен французскими и австрийскими войсками. После семнадцатимесячного отсутствия папа 12 апреля 1850г. вернулся в Рим. Само собой разумеется, что любым проявлениям либерализма у духовенства был положен конец. Твердой рукой папа принялся восстанавливать прежнее абсолютистское правление. Он со всей строгостью обошелся с участниками революции. И если это можно назвать проявлением недальновидности со стороны папы, то отказ от либеральной политики стал роковой ошибкой, последствием которой могла стать только катастрофа. Объявление частичной амнистии не могло повлиять на атмосферу всеобщего недовольства, царившую в стране. Не привели ни к чему и попытки папы исправить положение путем финансовой реформы и реформы образования. 7. Другим центром национального движения стал Пьемонт. В нем концентри ровались революционные силы и находили убежище все, кто бежал из Церковного государства. Подавление австрийскими (и французскими) войсками революции 1848г. и последовавшая за этим ликвидация провозглашенной Римской республики было настолько сильным ударом для итальянцев, что они, расценивая это событие как преступление против нации, уже никогда не забывали о нем. Пьемонт (с министр-президентом Кавуром, † 1861г.) сначала при помощи Франции рассчитался в Северной Италии с Австрией (1859г.), а затем выступил против Церковного государства (1860г.); в 1861г. было провозглашено королевство Италия, и лишь небольшая территория, благодаря ее оккупации Францией, осталась во владении Церковного государства (это была дипломатическая победа Наполеона III). И только после отвода французской армии в связи с началом немецко-французской войны, Рим пал 20 сентября 1870г. Народ на проведенном 2 октября референдуме абсолютным большинством голосов высказался за присоединение Рима к Италии. 8. Описанные выше события произошли сразу после принятия догмата о непогрешимости папы (§114). И несмотря на то, что принятие этого догмата было решением лишь одной проблемы, стоявшей перед IВатиканским собором, оно явилось завершением многовекового и очень важного процесса в историческом развитии Церкви. Церковь, наконец, обрела уверенность в прочности своей духовной власти, так что власть политическая перестала интересовать ее. Это было началом новой, «чисто» церковной эпохи в истории западного католического христианства.Церковная и политическая сферы были теперь четко разделены. Многие препятствия для пастырско-религиозной работы исчезли; для мирян открылась возможность разнообразного участия в деятельности Церкви. 9. а) В «Законе о гарантиях», принятом парламентом в последнюю его сессию во Флоренции (13 мая 1871г.), новая217 Италия признавала суверенность и личную неприкосновенность папы, предоставляла ему в качестве экстерриториаль ных владений Ватикан, Латеран (Квиринал стал резиденцией итальянского короля) и летний дворец на Альбанском озере; вдобавок папе жаловалась ежегодная не облагаемая налогом пенсия в размере трех миллионов лир; для выполнения его пастырской миссии ему предоставлялась свобода почтовых и телеграфных сношений с католическим миром и право принимать представителей иностранных государств, с сохранением за ними всех принадлежащих дипломатическому корпусу льгот. Однако папа остался в Ватикане, выразил протест против совершенной несправедливости, отказался признать закон и принять пенсию. «Римский вопрос» стал одной из главных проблем католической Церкви. В научных трактатах и брошюрах, на съездах (католических собраниях) и в посланиях, в парламентских речах и проповедях постоянно раздавались слова в защиту «плененного в Ватикане». б) Данная ситуация послужила только на пользу как Церкви, так и папе лично. И хотя Австрия и Пруссия находились в конфликте с папой из-за изданного им «Силлабуса», а Англия высказывала открытую симпатию Италии, все же, во-первых, папа был признан несправедливо ущемленным в правах, а во-вторых, с лишением его политической власти исчезли все имевшиеся противоречия, которые со средневековых времен отягощали отношения между религиозным чувством верующих христиан и последователем св. Петра. Стремление папы отстоять свои права получало довольно сильную поддержку. Но не это было главным. De facto папа не являлся больше одним из светских правителей; отлученный от политики и лишенный права действовать по ее законам, он стал воплощением религиозно-мисти ческого величия. Постепенно стали восстанавливаться традиционные, глубоко религиозные отношения между пастырем и паствой. Потеря политической власти на самом деле способствовала созданию атмосферы, в которой религиозная власть папы (непогрешимость) осознавалась по-новому. 10. Однако положение в стране в то время было мучительным для папы, для Церкви и тем самым для всех католиков. По этой причине абсолютно закономерным и отвечающим основным духовным традициям представлялось требование восстановления Церковного государства в качестве conditio sine qua non для примирения сторон. Но недальновидными оказались попытки некоторых независимых богословов обосновать это дипломатическое требование с догматических позиций218. 11. Время шло и ввиду столь многочисленных религиозно-церковных забот ситуация потеряла свою остроту. Обстановка постепенно стабилизировалась. Стала очевидной невозможность крушения национального единства. Лев XIII (1878_1903) не достиг никаких результатов в этом вопросе, несмотря на свою политику значительных уступок219 и сокращение выдвигавшихся требований до минимума. Объединенный антиклерикальный либерализм в союзе с необычайно могуществен ным движением «Свободных каменщиков» (устроивших в 1889г. празднования в честь Джордано Бруно) препятствовали разрешению конфликта. Глубоко религиозный папа Пий X (1903_1914) был настолько далек от вопросов политики, что был готов еще дальше идти на уступки итальянскому государству. Он активно выступал за политику мирного сосуществования. Первая мировая война (Бенедикт XV) наконец показала, сколь тяжелым было бремя, взваленное государством на плечи Церкви во время братоубийственной войны между христиански ми народами. Конец войны потряс и итальянскую экономику: инфляция 20-х годов поставила на грань финансового краха как папскую курию, так и государственные структуры управления. С другой стороны, сильно расширилось пространство для миссионерской деятельности Церкви (о миссиях см. §119); влияние Церкви во всем мире теперь настолько окрепло, что восстановление Церковного государства не имело для папства былого значения. 12. Наконец, пришло время Пия XI (1922_1939). Ему как историку был превосходно известен процесс возникновения и крушения различных политических структур на протяжении тысячелетий. Именно поэтому он прекрасно понимал историческую необходимость и обусловленность политической власти Церкви и в особенности папства. Преодолев сильное сопротивление в церковных кругах, папа с помощью Муссолини добился решения проблемы (Латеранские соглашения, февраль 1929г.). Оно заключалось в создании «Ватиканского государства», не имевшего реально-политического статуса, но наделенного всеми атрибутами и правами суверенного государства и тем самым обретшего реальную, на протяжении многих столетий декларировав шуюся свободу. 13. Главным достижением Латеранских соглашений стал новый итальянский конкордат. В нем особенно подчеркивалось религиозное значение современного папства. Церковь теперь, учитывая структурные изменения в духовной жизни всего человечества, сознательно стремилась аполитизироваться. Заключение нового конкордата означало отказ со стороны государства от идеи государственной Церкви и от проведения политики антицерковного либерализма. Государство обязывалось плодотворно сотрудничать с Церковью как в вопросах образования и обороны, так и во всех остальных областях обществен ной жизни. Авторитет Церкви был вновь направлен в сферу гражданских конституционных отношений. Торжественное воздвижение креста на Капитолийском холме и в Колизее несмотря на преследовав шиеся пропагандистские цели стало символом возрождения Церкви. Провозглашенная в 1946г. республикой, Италия включила в новую конституцию некоторые статьи конкордата220. Сильные споры разгорелись вокруг вопроса, кто будет направлять духовное развитие нации. Упущения в пастырской деятельности, социальные проблемы (прежде всего в Южной Италии) и либерализация науки привели к тому, что вопрос долгое время оставался открытым, и претензии Церкви на духовное руководство не получали должного отклика. Церкви никак не удавалось (как и в Испании) в секуляризованной атмосфере общества найти новые пути в миссионерской деятельности и по-новому проповедовать католическое учение и мораль. В то же время во многих странах, в том числе и в Италии, набирают силы современный секуляризованный либерализм и коммунистический атеизм, заставляющие Церковь осознать то обстоятельство, что даже в «христиан ских» странах Запада католики постепенно остаются в меньшинстве и что ее собственная жизнь— это вечный крест, и не дано познать ей торжества победы вплоть до второго пришествия Господа ее. §114. I Ватиканский собор 1. Период понтификата Пия IX (1846_1878) ознаменован рядом значительных событий: (1) прекращает свое существование Церковное государство; (2) в так называемом «Силлабусе» высказывается резко отрицательное отношение курии к современной духовной культуре и современному государству; (3) на Ватиканском соборе конституционно оформляются основные принципы католической веры, противопос тавленные духу времени, и (4) провозглашается догмат о непогреши мости папы. Первые два пункта и последний имеют не просто важное значение, но являются эпохальными событиями. Тот факт, что история Церкви вплоть до 30-х годов вновь смогла вместить себя в эпоху, объясняется тем, что великие события — защита от модернизма, создание нового церковного законодательства, Латеранские соглашения— наконец подвели итог всем названным эпохальным явлениям. Вопросы, обозначенные в п. (2) и (3), благодаря более прочной идейно-исторической связи решались параллельно с решительной борьбой за чистоту учения (§ 113). Прежде всего здесь идет речь об определении I Ватиканского собора о непогрешимости папы. 2. Борьба шла вокруг того, обладает ли папа непогрешимостью, позволяющей ему выносить решения по вопросам веры, не советуясь со Вселенским собором. История этого вопроса берет свое начало еще в древности. В то время решение его заключалось в постановлениях о патриаршей власти, определявших границы и привилегии патриарха (равные права патриархов Александрийского, Римского, Антиохийского, Константино польского и Иерусалимского). Но скоро православные автокефальные Церкви, получившие патриаршее устройство, выделяются из Константинопольского патриархата; так как считалось, что в западных Церквях власть главы Церкви слишком абсолютизировалась, то решено было перестать быть «рабами» Рима. Хотя после разделения Церквей в 1054г. православные Церкви и не признавали себя полностью и окончательно отделившимися (о православных Церквях см. §121), и хотя многие причины их отделения не были связаны с богословскими разногласиями, разделение это сохранилось и по сей день. Римское самосознание развивалось совершенно отдельно от ранних «collegae». На западе борьба за инвеституру в конечном итоге привела к укреплению власти папы; в результате распространения концилиаризма и учения протестантизма власть папы заметно ослабла, чему способствовали и серьезные противоречия внутри курии. Преодолев сопротивление различных партикулярных теорий и движений, абсолютная церковная власть папы окрепла настолько, что стало возможным окончательное решение вопроса о непогрешимости. Впрочем в богословских научных кругах еще не было единого мнения на этот счет, и многие богословы выступали против принятия этого догмата: даже для Иоганна Адама Мёлера идея куриализма (= ультрамонтанства) в том виде, в каком ее представляли де Местр и Фердинанд Вальтер в своем церковном праве, была лишь голой теорией. Но богословс кая мысль уже с давних времен склонялась к поддержке догмата, принятого затем на I Ватиканском соборе. На его стороне было и церковное право. В Германии идеи ультрамонтанства излагал мюнхенский профессор (с 1834г.) канонического права Георг Филипс († 1872г.), противопоставлявший их концепции фебронианизма. Благодаря деятельности де Местра и Ламенне теория ультрамонтан ства проникла и в общественное сознание галликанской Франции. Но и здесь, как и во всех остальных случаях, когда речь идет о проникновении божественного в область исторического развития, а следовательно, в сферу человеческого греха, не следует ограничиваться простой констатацией исторических фактов. Становится очевидным, что наука об историческом развитии Церкви является богословской научной дисциплиной. В процессе обширного противостояния постепенно родилась ошибочная точка зрения о том, что примат папы заключается лишь в абсолютной политической власти. На самом же деле, ко всем высказываниям и определениям, касающимся роли Церкви, следует подходить со строго экклезиологических позиций, соотносясь со Св. Писанием, другими словами, признавая примат Церкви в ее божественной сущности и спасительной миссии. Достичь этого можно, лишь принимая во внимание при анализе церковно-историческо го развития догматическую идею о Церкви, как о Corpus Christi mysticum. 3. а) Необходимость созыва в то время Вселенского собора не вызывает теперь ни малейшего сомнения. За триста лет, прошедшие после Тридентского собора, положение Церкви настолько изменилось, что было просто необходимо дать себе отчет в произошедшем и сделать определенные выводы на будущее. Но несмотря на это, объявление о созыве столь долгожданного собора наряду с горячим приветствием вызвало целую волну недовольства221. Атмосфера в обществе с самого начала не способствовала принятию Собором объективных решений. Необоснованно резкое осуждение в «Силлабусе» всех без исключения прогрессивных теорий, свободы слова и печати настроило против папы и его «бездушной» курии большую часть европейского религиозного (в том числе и католического) и политического общества, так что лишь полная информация о подготовке Собора и лояльное освещение его деятельности могли обеспечить взвешенное отношение к нему со стороны некатолического мира. Но именно этого и не произошло. Напротив, после державшихся в абсолютной тайне приготовлений епископам — участникам собора было предъявлено требование сохранять в тайне содержание совещаний. Невыполнение этого требования было объявлено смертным грехом. «В результате вокруг Собора образовалась атмосфера, наполненная слухами и подозрениями, которые было невозможно ни подтвердить, ни опровергнуть»,— считает Батлер. Общую неуверенность усиливал и тот факт, что в пригласительной булле («Aeterni patris», 1868г.)222 не было никакой информации о предмете обсуждений на Соборе. Сыграло свою роль и то, что приглашение не было подписано, как это было на Тридентском соборе, членами кардинальской консистории, и то, что не были приглашены представители других государств. Основная вина за это лежала на некатоликах, и в первую очередь, немецких. Набиравший в Германии силы для борьбы с католицизмом («культуркампф») либерализм взял на себя, никем не прошенный, роль защитника свободы католиков и верующих всех других конфессий от мрачного гнета центральной церковной власти. б) Главной причиной создавшегося общественного напряжения стало предположение о том, что на Соборе должен обсуждаться и будет принят догмат о папской непогрешимости. Именно это обстоятель ство и восстановило против Собора основную часть верующих, причем среди них было много католиков. В Германии оппозицию возглавил видный историк Церкви мюнхенский профессор Игнатий Дёллингер († 1890г.), который в целом ряде статей, брошюр и речей высказал свое несогласие с догматом о непогрешимости. Обратились к папе с протестом и собравшиеся в Фульде немецкие епископы. Но их позиция сильно отличалась от концепции Дёллингера. Дёллингер был принципиально не согласен с догматом о непогрешимости, немецкие же епископы считали его принятие несвоевре менным. Этой же идеи придерживалось и большинство противников принятия догмата на Соборе. Доводы, приводимые ими в защиту своих позиций были следующими: существовала опасность церковно-поли тической реакции со стороны государства (причина, приводившаяся немецкими епископами) и раскола среди верных Церкви католиков (это мнение высказал епископ Орлеанский Дюпанлу). Действитель но, принятие этого догмата во время, когда неумолимо разрасталось либеральное движение, когда идеи епископализма и галликанизма вынашивались в умах даже глубоко верующих католиков, было задачей сверхсложной. Но среди епископов было много и принципиальных противников догмата о папской непогрешимости. Так, несогласие с догматом майнцского ординарного профессора Кеттелера (1811_1877), церковного историка и епископа Роттенбург ского Карла Йозефа фон Гефеле (1809_1893), а также архиепископа Болонского Гвиди было продиктовано не тактическими соображениями, а основывалось на глубоком убеждении. Но эти мужи никоим образом не хотели способствовать расколу, и в конце концов в интересах единства они признали догмат223. 4. Прологом к Собору послужило торжественное принятие в 1854г. нового догмата о непорочном зачатии Девы Марии. И хотя этот догмат еще до его принятия проповедовался двумястами епископами, разработка и принятие его является заслугой исключительно папы. Вэтом случае не требовалось согласия никакого собора. Это было небывалым событием огромного значения: назрела необходимость признать непогрешимость папы в вопросах веры. И то, что принятие догмата о непорочном зачатии Девы Марии не встретило ни малейшего сопротивления, говорило о принципиальном согласии Церкви с учением о непогрешимости папы. 5. а) Собор был открыт 8 декабря 1869г. На нем присутствовало около семисот прелатов, обладавших правом голоса; примерно треть из них были итальянцы. Вопрос о принятии догмата о папской непогрешимости был внесен в повестку Собора согласно заявлению, собравшему 480 подписей. По этому вопросу Собор разделился на две группы, каждая из которых, собравшись на отдельное заседание, пыталась склонить участников Собора на свою сторону. Из семнадцати немецких епископов тринадцать были на стороне противников догмата, из французских— примерно треть (Дюпанлу!), примкнули к оппозиции и некоторые епископы из Северной Америки. Возникла единая оппозиция против формулировки, гласившей что папа обладает непогрешимостью «по собственной присущей ему силе и независимо от одобрения Церкви». б) Решающим стало 85-е генеральное собрание, на котором из 601 участников с правом голоса 451 проголосовал за, 62— условно за, 88— против. И так как неудача последних попыток оппозиции повлиять на решение Собора, на общественное мнение (речь, произнесенная парижским архиепископом, и книга, выпущенная им, а также труд Гефеле, написанный им на латинском языке и посвященный «Causa Honorii», см. §27, III), и на самого папу (депутация из шести епископов, среди которых был и Кеттелер) лишь доказала непреклонную решимость последнего добиться принятия догмата, то оппозиция сочла необходимым из соображений пиетета покинуть Собор. Тем самым она опровергла все обвинения в непочтении к Собору, несправедливо брошенные ей. На торжественном заседании 18 июля 1870г. в присутствии папы из 535 наделенных правом голоса участников Собора 533 проголосовали «за», двое же проголосовавших «против» после оглашения результатов голосования присоединились к большинству. 6. Решения Ватиканского собора означали для папы (1) подтверждение полноты его власти (примат папской юрисдикции или универсальный епископат) и (2) признание его непогрешимости. К п. (1): папе принадлежала отныне абсолютная, верховная, непосредственная власть над вселенской Церковью, над отдельными Церквями, духовенством и верующими мирянами не только в делах веры и морали, но и в вопросах дисциплины и управления. К п. (2): «Римский папа, когда говорит ex cathedra, т.е. при отправлении своих обязанностей пастыря и учителя всех христиан, и на основании свыше дарованной ему апостольской власти определяет учение, касающееся веры или нравов и обязательное для всей Церкви, то обладает, в силу обещанной ему в лице св. Петра божественной помощи, непогрешимостью, которую божественный Искупитель даровал Своей Церкви. Вследствие этого, постановления римского папы, по собственной присущей им силе и независимо от одобрения Церкви, не подлежат никаким изменениям». В этом тексте важное место занимает ссылка на непогрешимость, дарованную божественным Искупителем Церкви. Она нисколько не теряет своего значения в связи с заключительным предложением («по собственной присущей им силе и независимо от одобрения Церкви»). 7. а) С исторической точки зрения, утверждение «верховного понтификата» папы над вселенской Церковью и признание его непогрешимости стали завершением грандиозного процесса, основанного на авторитете св. Петра и проходившего на протяжении двух тысячелетий при поддержке самых различных, порой недооцененных течений (в особенности эпохи средневековья). Стремление папы Григория VII объединить отдельные Церкви вокруг Рима получило свое завершение: абсолютная церковная власть теперь была сконцентрирована в руках папы. Негативным последствием этого стала невозможность дальнейшего существования идей галликанизма и концилиаризма в любой их форме. Тем самым было окончательно преодолено одно из самых могучих партикулярных течений, которое чуть не положило конец существова нию Церкви в XIV и XVвв., имело большое влияние в эпоху Реформации и, начиная с XVIIв., не переставало беспокоить Церковь. Суть значимых для католической Церкви ценностей была сконцентрирована в одной точке. Исчезла всякая неопределенность в понимании того явления, которое должно называть учением Церкви224. Достигнутая I Ватиканским собором централизация Церкви и наделение папы неограниченным понтификатом стали, таким образом, ответной реакцией, направленной против всех антипапских тенденций прошлых семи столетий, будь то внутрицерковные течения или одна из многочисленных форм национального движения, стремившегося воспрепятствовать достижению единства Церкви. Господствовавшему в эпоху Нового времени духу субъективизма была противопоставле на объективная истина, оформившаяся окончательно не посредством какого-либо мирского института, а усилиями дарованной свыше апостольской власти. Понятие «Церковь» получило свое окончательное определение. Церковь в атмосфере тяжелой и беспощадной действительности остается существом сверхъестественным, имеющим божественные свойства вечности. Наличие сверхъестествен ной, отличной от остального сущего, религиозной власти становится явлением реальности225. б) Достижение большей уверенности означало, конечно же, и появление дополнительных обязательств и соответственно некоторой скованности. Католицизм после Ватиканского собора был идентичен «доватиканскому». Но теперь в нем не было уже той относительной неуверенности в догматических вопросах, которая определяла течение католической жизни на протяжении стольких веков. Реальной стала опасность превращения догматической уверенности в неподвижность и унификацию догмы. в) Чем хаотичнее развивалось современное сознание (релятивизм), тем необходимей становилось формирование защитной концепции, которая могла бы помочь необходимому свободному объединению отдельных идей католицизма. Внутренняя необходимость и значение формирования такой концепции особенно отчетливо проявляются, если отвлечься от национальной и общеевропейс кой специфики вопроса: католическая Церковь в силу своей миссии всегда оставалась Церковью вселенской. Теперь же, когда в ходе современного научно-тех нического и духовного развития ареной исторических (и церковно-исторических) событий стал весь мир, католическая Церковь стала поистине всемирной. При этом, в 1870г. никто не мог и предполагать, какое значение приобретет это понятие уже через полвека. При сегодняшней масштабности событий и многообразии современного мира, в то время, когда в Южной Америке или на Дальнем Востоке с неимоверной быстротой возникают громадные области с церковной епархиальной организацией, не имеющей абсолютно никакой исторической традиции, значение епископов крошечных епархий в Европе сильно уменьшается. Теперь только папство с его централизованной абсолютной властью, позволившей ему преодолеть сопротивление всех возможных форм партикулярного движения, способно уверенно управлять мировой церковной империей. Наши последние рассуждения, конечно, не играют особой роли в оценке догматических решений Ватиканского собора. Но с точки зрения оценки исторического развития Церкви, они помогают понять позитивную закономерность, заложенную в нем. 8. Но несмотря на все положительное значение Ватиканского собора, стоит отметить и серьезные проблемы, вставшие перед Церковью в связи с принятием нового догмата. Слишком велика была внутренняя борьба, которую пришлось пережить католикам. Печальным стал тот факт, что после Собора десять профессоров церковной истории отделились от католической Церкви и увлекли за собой тысячи верующих. Впрочем, это отделение не имело большого значения в смысле церковной организации; образовавшаяся в результате раскола, старокатолическая Церковь не обладала достаточной глубиной веры. Число ее последователей сегодня не превышает ста тысяч человек (резиденции епископа в Берне, Бонне и Вене; Утрехтская Церковь). Но важен был сам факт раскола. О чьей-либо персональной вине за это событие говорить не стоит; тем более нельзя обвинять в нем Игнатия Дёллингера (§117), чье религиозное чувство до самого конца принадлежало отлучившей его католической Церкви. Намного серьезнее следует отнестись к негативной реакции со стороны различных форм протестантизма, направленной против догмата о папской непогрешимости, против утверждения о верховном понтификате папы над вселенской Церковью и в еще большей мере против конкретного их выражения в соответствующих организационных структурах, воспринимающихся в качестве аппарата власти. Лишь в наше время в некоторых достаточно небольших протестан тских кругах наблюдаются попытки, по крайней мере в вопросе о понтификате папы, проявить должное понимание и осознать закономерность его власти с точки зрения Евангелия и всего хода исторического развития. 9. Главная проблема, порожденная Ватиканским собором, заключалась в отношениях папы с епископами, «блюстителями, поставленны ми Святым Духом пасти Церковь Господа и Бога» (Деян 20, 28). На самом деле, возвышение власти папы до абсолютного суверенитета во многом ограничило исполнительную власть епископов. Целый ряд исторически сложившихся особенностей и прав, свойственных им, отошел на второй план. В этом заключалась серьезная опасность. На этой почве единство Церкви могло превратиться в ее унификацию, которая привела бы к ослаблению ее величия. Надо признать, что Церкви не всегда удавалось избегать некоторой односторонности суждений, порой просто необходимой в споре с непримиримыми оппонентами. Оценить эту односторонность можно с двух позиций. а) Принятие Ватиканским собором положения о верховном понтификате папы явилось следствием обсуждения догматического вопроса о Церкви; вопросы же, касающиеся самостоятельности епископов и их отношения с папой, остаются нерешенными и сегодня. То обстоятельство, что в течение столь долгого времени положение о примате папы действовало без упомянутого противовеса, — церковно-исторический факт первого ранга. Христианское рассмотрение истории, разумеется, должно его учитывать. По воле Отца, помимо которой ничего не происходит, определилось и то, каким образом мы всякий раз ссылались на эту волю для объяснения церковной истории, причем дело не обстоит так, что мы должны были, так сказать, выносить за скобки означенные негативные последствия. б) Решающим моментом с богословской точки зрения являлось то, что определение Ватиканского собора226, согласующееся с постановле ниями о епископах Тридентского собора (Sessio 6, 13 января 1547г.), ни в коей мере не посягало на апостольское происхождение епископст ва. Именно Пий IX поддержал в 1875г. выступление немецких епископов против Бисмарка. Проведение II Ватиканского собора папой Иоанном, умершим вскоре после Собора, многократно высказанное и подчеркнутое им уважение к достоинству и власти схизматических патриарших кафедр Востока и отдельных католических епископских резиденций делают возможным, чтобы отношение епископского служения к служению Петра было описано в смысле таинства, заключенного в библейских предпосылках: Петр, Камень (Мф 16, 18), первый человек древней Церкви, с другой стороны оказывается коллегой («consenior» I Петр 5, 1) других апостолов, которые также получили власть вязать и решать (Ин 20, 22 сл.): первенство и коллегиаль ность. — Синтез, который мы в ходе истории часто характеризуем как характерный для сущности Церкви, мог быть заново выстроен в особо важной форме и на основе особо значимого материала. 10. Удивительно было единодушное и как бы само собой разумеющееся принятие ватиканских определений в среде католического церковного народа и пастырского клира. Оппозиция (или определенное неодобрение) исходили прежде всего из профессорской среды и из круга образованных либералов. Здесь сказалась тесная и прямая, хотя часто и ускользающая от взора, связь между папством и церковным народом; ее последовательное усиление мы могли наблюдать в течение всего XIX века. Она проявилась, между прочим, и в том, что народ воспринял очищение истинного образа церковно-католическо го благочестия (Гонтгейм, Вессенберг) как протестантизирующее и отверг его. Согласие обнаружилось и в отвержении народом конституционных епископов как государственных служащих (Французская революция), что предвосхитило осуждение папой Пием VI. Самостоятельная политика конкордата, проводимая курией при посредниче стве нунциев без оглядки на особые епископские права, еще больше подорвала значение епископата, в отличие от папской курии. С другой стороны, сознание католического церковного народа возросло благодаря неумным полицейским мероприятиям против епископов во время кёльнских беспорядков (§ 115, II). § 115. Государственная Церковь и либерализм в Германии I. Основные положения Несмотря на упомянутые тенденции к духовному и церковно-поли тическому переустройству, католическая Церковь Германии в первой четверти XIXв. казалась руиной, окончательное падение которой предсказывалось многими227. 1. Поскольку главное в церковной жизни, а именно— сверхприродная жизнь, основанная на вере, все больше теряет определенность факта, и азбука истории решительным образом строится на документированных свидетельствах, то мы вынуждены признать, что жизненные проявления Церкви были в то время весьма скудны по сравнению с сознательно прогрессивными устремлениями государства и общей духовно-культурной атмосферой. Для правильной оценки сложившейся ситуации и для адекватного определения ее значения, необходимо учитывать как положительные ее стороны, так и отрицательные. Но уже в 1848г. положение вещей изменилось коренным образом. Католицизм в Германии ожил, отдавая себе полный отчет в том, что он стоит на пороге совершенно иной эпохи. И вот наконец, в конце столетия, начиная с 80-х годов, перед нами встает во всем величии политически-социальный католицизм Германии, целью которого является попытка уравнять католическую жизнь в правах с остальными проявлениями общественного бытия и придать ей особое значение путем углубления религиозного сознания. 2. Корни этих перемен лежали в следующем: а) С самого начала следует избегать чрезмерного выделения отдельных этапов и событий на пути к переустройству. События, рассматриваемые нами, представляют собой многообразное единство, образовавшееся на протяжении всего столетия. Чтобы верно определить основу этих превращений, следует воспринимать и трактовать их как единое целое. б) Наряду с возрождением национальной идеи XIXвек характери зуется и зарождением демократической идеи, впоследствии победившей. Эта идея во взаимодействии с католическим самосознанием в Германии способствовала расширению и усилению понятия «католический народ»; это понятие стало определяющим в формировании современного немецкого католицизма и католической Германии. Подтверждением тому служат и оба значительнейших акта в немецкой исторической драме: кёльнские волнения 30-х годов и культуркампф 70-х. Каждое из этих событий явилось результатом антикатоличес ких настроений, которые в конце концов были преодолены и обращены на пользу возрождающемуся католицизму. В первом случае мы имеем дело с самоуправством государственной Церкви, а во втором— с посягательством либерализма на католическую свободу. Но в обоих случаях наблюдается удивительное внутреннее согласие между папством и католической паствой (достигавшееся порой без посредниче ства епископата), зародившееся еще на рубеже XVIII и XIXвв. (см. разд. II о последствиях кёльнских волнений). в) Значительные трудности в оценке ситуации заключаются в многозначности понятия «либерализм». Мы будем в дальнейшем рассматривать его в качестве одностороннего и поэтому недопустимого абсолютизирования заложенной в слове «либеральный» (или, по-другому, «свободный») мировоззренческой концепции независимой духовной свободы, принявшей в XVIII и XIXвв. очевидные антицерковные и антихристианские формы. Хотя было бы большой ошибкой утверждать, что в XIXв. не существовало либерального католицизма, верного христианским идеалам. И в то же время следует признать, что руководство Церкви не особенно утруждало себя попытками осознать положительные стороны такой формы католицизма. 3. В конечном счете, проблема заключалась в непризнании современным миром католического мышления и действия: современная культура отказывала католицизму в праве на существование и пыталась путем государственного насилия привести этот духовный приговор в исполнение. Как же случилось, что либерализм, чьим программным лозунгом была свобода слова и совести, отказывал в этой самой свободе католикам? Главных причин тому было четыре: философская, конфессиональная, общепсихологическая и, наконец, историческая. а) Философское основание этого лежит в существовании различных интерпретаций понятия «свобода»: свобода как субъективная беспредельность или как личная убежденность, основанная на признании высшего авторитета. В рассматриваемый нами исторический период ценности, присущие высшему авторитету религиозности, попросту не признавались; религиозное смирение воспринима лось больше как скудость духа и ханжество. Необходимо отметить, что многие честнейшие личности, придерживавшиеся такой точки зрения и боровшиеся против католицизма, вынуждены были после признать, сколь сильно они ошибались в оценке значения Церкви. Но не следует забывать и о «mea culpa». Смирение духа, которое требуют от человека Евангелие и Церковь, только тогда является жизнедеятельным и убедительным, когда оно непосредственно связано с пониманием христианской свободы. Именно этого нам часто и не хватало. б) В усиливающейся неприязни протестантизма по отношению к католицизму заключалась конфессиональная причина сложившейся ситуации. «Межконфессиональные» настроения эпохи романтизма лишь в сознании очень немногих великих духом личностей подвергались подлинному осмыслению, не сводясь при этом к религиозному индифферентизму. После грандиозного юбилея Реформации в 1817г. межконфессиональное противостояние, поддерживаемое пробудившимся к жизни протестантизмом (как догматическим, так и либеральным), вступает в новую активную фазу. С католической стороны ответственность за обострение ситуации в некоторой мере несет Бавария: в построенной под Регенсбургом (1842г.) в честь великих немцев «Валгалле» не был выставлен бюст Лютера; королевским указом от 1838г. солдатам (в том числе и протестантам) предписывалось во время торжественных процессий преклонять колени в знак уважения к совершаемым таинствам (это требование нашло горячую поддержку у Игнатия Дёллингера). Солдат-католиков Фридрих Вильгельм III обязал один раз в месяц посещать протестантские богослужения. Победы Пруссии во второй половине века (1866г.) и окончательное завершение объединения Германии в «протестантскую» империю также имели большое значение. Немалую роль сыграла и политика по отношению к Церкви, проводившаяся баварским королем Людвигом I (1825_1848, ученик Зайлера, покровитель Гёрреса, Дёллингера и Мёлера): будучи католиком, он, тем не менее, все больше выступал в защиту просветительской идеи государственной Церкви. После того как он отрекся от престола (в результате любовной интриги с Лолой Монтес), Баварию при правлении министра Лутца (с 1848г.) захватила волна либерализма, который ставил теперь перед собой откровенно антикатолические цели. в) Общепсихологическая сторона проблемы заключалась в том, что самая обыкновенная и ограниченная антипатия нерелигиозного мышления против религии, имевшая своим предметом Церковь, превращалась нередко в открытую ненависть. Разумный человек должен стыдиться, утверждая, что такого рода инстинктивная ненависть имеет под собой серьезные основания. Однако Библия предупреждает и предостерегает нас: «Если мир вас ненавидит, знайте, что Меня прежде вас возненавидел» (Ин 15, 18 слл.). Эти слова исполнены тайной. «Ненависть», упомянутая здесь, не всегда является проявлением инстинктивного неприятия, как принято считать; очень часто причиной ее становятся непримиримая внутренняя противоположность религии, Христу, Церкви и духовному сословию. Именно такая прямолинейная разновидность ненависти и оказывала сильное влияние на историческое развитие в XIXв. (при этом нельзя забывать, что доля ответственности за это лежит и на церковной иерархии, слишком сильно связанной с Реставрацией). Прежде всего она проявилась в культуркампфе. Доказательством тому служит взаимодействие до, во время и после него атеистических и материалистичес ких группировок и то, каким образом в рейхстаге и вне его проводился закон о иезуитах228. Необходимо особо заострить внимание на этой болезненной ненависти, для того чтобы не остаться беспомощным перед некоторыми событиями культуркампфа. Только такая ненависть вместе с неспособностью широких кругов проявить хоть малейшее понимание католических форм жизни, их врожденный (в то время) страх перед «внушающими ужас призраками» монастырей, обетов, монашества и, наконец, папской непогрешимости в полной мере объясняли успех, с которым в те совершенно спокойные времена распростра нялись невероятные слухи о заговорах католиков против государства (восстановлению которого они отдавали все свои силы). При этом необходимо отметить, что католики в результате секуляризации и последовавших за ней событий были насильно оттеснены на периферию политических и культурных событий. Это коснулось большинства из них. И именно поэтому Церкви не всегда удавалось распознавать и использовать новые возможности, представлявшиеся в отношениях с государством и народом в целом. г) Исторической причиной нетерпимости к католицизму со стороны либерализма была неколебимая вера XIXв. в могущество научного прогресса, поддерживавшаяся действительно имевшими место значительными научными открытиями. Большинство обывателей-католи ков и значительная часть церковного руководства, проявив крайнюю недальновидность, заняли однозначно отрицательную позицию по отношению к научному прогрессу, не позволявшую им отделить позитивные его стороны от негативных. Такая позиция не только создавала серьезные трудности на пути таких мыслителей, как, например, Джон Генри Ньюман (§118), но и вызывала общее, и в некоторой степени обоснованное, недовольство (или служила порой лишь предлогом к нему) католической Церковью в образованных кругах. Как неоднократно заявлял тот же Ньюман, Церкви следовало бы занять более открытую позицию в этом вопросе, что ни в коей мере не отразилось бы на ее претензиях на обладание высшей истиной. Эта проблема являлась типичной для всего хода исторического развития Церкви в новое время, хотя ее почти во всех случаях можно было избежать. 4. Евангелисты на протяжении всего XIXв. занимали прямо противополож ную позицию, выступая за тесные контакты с «современной» наукой и критикой (= осуждаемый сегодня Карлом Бартом и другими протестантскими богословами «культурный протестантизм»), которые вне конфессиональных рамок лютеранства посягали на саму сущность Откровения. Католической же Церкви удалось в принципиальных положениях избежать столь опасного радикализма. II. Кёльнские волнения 1. Важную роль в ходе противостояния католической Церкви в Германии в XIXв. враждебным явлениям сыграли «кёльнские волнения». Завершением этого противостояния явился культуркампф. Между этими двумя событиями находится период довольно спокойного и равномерного развития католической жизни. 2. Передача значительных католических территорий протестант ским государствам (см. §107 о секуляризации), предоставление большинства как высших, так и низших должностей в католических областях этих государств преимущественно протестантам и концентра ция в них протестантского офицерства послужили причиной усиления конфессионального смешения и увеличения количества браков между протестантами и католиками. Проблема смешанных браков приобрела постепенно весьма острый характер. Решение ее в рамках протестантского политического управления было лишь отдельной, правда удостаивавшейся особого внимания, стороной церковной политики, проводившейся немецким полицейским государством в XIXв. В этом вопросе государство придерживалось линии, намеченной в процессе секуляризации. Тот факт, что оно не сдержало данных при этом обещаний о дотациях сохраненным церковным епархиям229, нанес католическим областям существенный экономический (и вместе с тем культурный) урон. Лишь в Австрии была возвращена часть секуляризованного церковного имущества230. 3. Протестантская Пруссия решила проблему смешанных браков совершенно в духе государственной Церкви. Постановлением кабинета министров от 1803г. всем смешанным семьям на территории провинций на восточном берегу Эльбы предписывалось воспитывать детей в религии отца, а все другие обязательства, взятые родителями ранее, объявлялись недействительными (в этом было отличие от общего земельного законодательства 1794г.). В 1825г. действие этого постановления было распространено и на новые (с 1815г.) западные провинции Рейнланд и Вестфалия. Но здесь духовные лица продолжали придерживаться канонических предписаний и требовали от венчающихся обещания воспитывать детей в католической вере. В ответ на это было издано постановление, запрещавшее, с одной стороны, государственным служащим давать подобное обещание, а с другой— духовным лицам при нежелании его давать отказывать в венчании. 4. Велись переговоры правительства сначала с епископами, а затем и с Римом. Результатом переговоров явилась папская грамота, изданная Пием VIII в 1830г.; но она не решила всех проблем, так как не отражала интересов тех жителей Пруссии, которым не было гарантировано право воспитывать детей в католической вере. Ее содержание не было доведено даже до прусских епископов. Все это привело к заключению в 1834г. тайного соглашения между правительством и архиепископом Кёльнским графом Фердинандом Августом фон Шпигелем (вместе с викарными епископами Мюнстера, Трира и Падерборна), которое в основном отвечало интересам правительственной политики. Тяжелобольной к тому времени архиепископ действовал из лучших побуждений, но половинчатость этого соглашения не могла остаться без последствий. 5. Умершего в 1835г. фон Шпигеля на его посту по желанию правительства (и благодаря покровительству кронпринца) сменил генеральный викарий мюнстерского епископства барон Клеменс Август фон Дросте-Вишеринг (1773_1845). Он был воспитанником кружка Голицыной и проповедовал присущую этому кружку подчеркнуто церковную, но сентиментальную (фидеистическую) набожность. Перед своим назначением он дал обещание придерживаться тайной договоренности, достигнутой его предшественником фон Шпигелем. Согласие между правительством и фон Дросте было нарушено в результате резкой критики архиепископом «гермесианизма» (§117). И хотя в этом вопросе было в конце концов достигнуто согласие, напряженность в отношениях, возникшая в результате спора, стала одной из причин последовавшего вскоре окончательного разрыва. Непосредственным же поводом для этого стала полемика, разгоревшаяся вокруг вопроса о смешанных браках. 6. В 1836г. трирский епископ фон Гоммер перед смертью публично отказался от своего согласия с тайной договоренностью. Таким образом курии стало известно о существовании тайного соглашения между правительством и фон Шпигелем. Повинуясь последовавшим за этим указаниям курии, архиепископ Кёльнский, утверждавший, что ему не было известно содержание соглашения, вернулся в своей деятельнос ти к положениям папской грамоты 1830г. С этого момента он стал руководствоваться исключительно церковными законами, а обстоятельства придали его личности героические черты: он не повиновался требованию правительства отказаться от должности. Правительство распорядилось арестовать его, и 20 ноября 1837г. он был отправлен в крепость Минден. Двумя годами позже та же участь постигла и архиепископа Гнезненского и Познаньского Мартина Дунина (1774_1842). 7. Такое откровенное насилие со стороны государственных и полицейских структур послужило причиной решительных перемен в католическом сознании в Пруссии и в Германии. Кёльнский архиепископ в силу самых различных причин встречал сопротивление со стороны своего собственного клира и не пользовался особым уважением у мирян (в отличие от своего предшественника); но теперь правитель ство сделало из него мученика. Гневный протест Григория XVI против столь вопиющего нарушения церковного права встретил горячую поддержку в обществе. Йозеф Гёррес (1776_1848) пишет в 1838г. свой «Athanasius»; несмотря на спорность некоторых суждений Гёрреса, основная идея его произведения была абсолютно верной. И хотя он несколько идеализировал епископских сторонников, главным было то, что он точно определил первостепенную задачу времени: современная эпоха, по мнению Гёрреса, должна была стать эпохой рождения католического народного сознания. 8. Правительству пришлось столкнуться с сопротивлением, имевшим под собой прочную основу: а) Строгие полицейские законы в Пруссии и то, как в соответствии с ними обращались с населением страны, уже с давних пор убедили католиков в несправедливом к ним отношении со стороны государства. Сыграла определенную роль и т.н. «Красная книга» (хронологическое описание мероприятий по подавлению Церкви в Пруссии): современные события воспринимались уже не в качестве отдельного случая, а как результат планомерного развития враждебной Церкви системы. б) Большое значение имел и определенный расцвет религиозно-духовной жизни. Здесь, наряду с выдающимися духовными явлениями (см. о мюнхенском кружке Гёрреса и о Тюбингенской школе), следует непременно упомянуть значение пастырской деятельности, незаметно проводившейся безымянными священниками во вновь созданных епархиях. Важность такой анонимной религиозной деятельности для исторического развития лучшим образом доказывают кёльнские волнения. 9. В Гессене профессор Гиссенского университета Каспар Риффель († 1856г. в Майнце) предпринимал попытки создать новое католическое сознание, основанное на полном отрицании протестантского полицейского государства. Риффель издал книгу по истории Церкви, в которой Лютер был представлен в преувеличенно гротескном обличии. В результате протеста, выдвинутого евангелистами против этой книги, он был отстранен (без согласования с майнцским епископом)231 от преподавания в университете. За этим последовала ответная реакция, выразившаяся в демонстративном оживлении католических паломничеств. В Гессене в то время были запрещены любые паломничества и процессии, но католики Майнца на корабле доплыли до Бингена. Три дня длилось паломничество в Трир и три дня обратно. Католики наконец-то осознали значение организованной деятельности. Когда в 1848г. была узаконена свобода объединений, стало ясно, сколь важную роль сыграли эти демонстрации: например, в Майнце Риффель основал Общества св. Елизаветы и Пия (значение которых сегодня во многом недооцене но), послужившие образцом для Союзов подмастерьев Кольпинга. 10. Кёльнские церковные распри завершились в 1840г. с приходом к власти дальновидного короля Фридриха Вильгельма IV (1840_1861), находившегося под сильным влиянием романтической идеи и выступавшего за тесные контакты с католиками. Важное значение для прекращения конфликта имела и отставка в 1838г. с поста министра народного просвещения Карла Альтенштейна. В 1841г. государство признало, что теперь для принятия чисто церковных актов совершенно необязательно получение королевского согласия на это. Кёльнский архиепископ получил возможность вернуться в свою епархию. Правда, ему пришлось принять в качестве коадъютора бывшего епископа Шпайерского Иоганна фон Гейсселя († 1864г.), который впоследствии стал заметной фигурой в возрождающейся в Германии католической жизни232. В прусском министерстве по делам образования и религии был создан католический департамент. Деятельность профессоров католического богословия не только получила одобрение государства, но и была признана в качестве необходимой «каноничес кой миссии». Фридрих Вильгельм IV во многом под воздействием Сульпиция Буассере († 1854г.) превратил процедуру по закладке нового фундамента кёльнского собора (1842г.) в символическое торжество в честь согласия как между немецкими землями, так и между христиански ми конфессиями (во время процедуры архиепископ Кёльнский торжественно приветствовал у входа в собор супругу короля, перешедшую в протестантство). Усилиями короля был устранен конфликт и с архиепископом Гнезненским и Познаньским (с 1839г.). Эти значительные уступки со стороны государственной Церкви и полицейского государства стали явным доказательством признания ими католического возрождения в стране. В некоторых университетах на территории католических областей были основаны кафедры католического богословия. В прусской конституции 1848_1850 годов провозглашалась свобода всех религиозных сообществ233. Антирелигиозный либерализм видел теперь свою задачу в том, чтобы возродить ослабленную в результате этих событий государственную Церковь, предотвратить дальнейший расцвет католической жизни в Пруссии и помешать тем самым установлению конфессионального мира в Германии. Период затишья длился с 1840 по 1871г. III. Культуркампф 1. Культуркампф явился, как уже отмечалось, результатом не просто одного или нескольких поддающихся описанию событий; он явился результатом целого духовно-политического культурного движения—либерализма, все многообразие форм которого сложилось в Германии под воздействием идей Канта, Гегеля, младогегельянца Штрауса, Фейербаха и др., а также конфессионально и политически окрепшего антикатолического протестантизма234, тесно связанного с духом нового атеистического естествознания. Любое проявление авторитета вызывало у либерализма, явившегося логическим завершением субъективной концепции (особенно в области образования и экономики), инстинктивную негативную реакцию. Порождение эпохи Просвещения и материалистической экономики, либерализм с его радикальным неверием и рационализмом нес в себе явную антицерковную идею. Основополагающие атрибуты человеческого существования— семью, брак, воспитание и образование— либерализм стремится представить в духе «мирского» восприятия. Лишь один единственный авторитет (совершенно по Гегелю) признается либерализмом— государство. Ипонятно, что, во-первых, «Силлабус», содержащий призыв папы к борьбе против любых форм либерального «прогресса» и, во-вторых, провозглашение папской непогрешимости лишь разожгли огонь инстинктив ной ненависти внутри либерализма. Достаточным подтверждением может служить тот факт, что такой прогрессивный, но по-примитив ному неверующий 235 человек, как известный ученый-патологоанатом Рудольф Вирхов призывал к «борьбе за культуру» против католицизма. 2. В Германии идеи либерализма превратились в парламентское оружие национал-либеральной партии, которой после победоносной войны с Францией 1870/1871 г., в атмосфере заметного экономического подъема в стране удалось стать главным проводником идеи государственной Церкви, отстаиваемой протестант ским правителем империи, канцлером Бисмарком 236. Вслед за имевшим место уже с конца 50-х годов противостоянием в Бадене, Вюртемберге, Гессене и Австро-Венгрии (объединение идей йозефинизма с либерализмом) конфликт перебросился в начале 70-х годов на Пруссию. С этих пор борьба велась в основном в Пруссии, но ее следы были все еще заметны и в Бадене (министр Йолли, 1872_1876), Баварии (министр Лутц, 1869_1871, 1880_1890; король Людвиг II), в меньшей степени— в Гессене (епископ Кеттелер) и Вюртемберге. В Бадене, так же как и в Баварии, в оправдание проводившейся антицерковной политики приводились доводы Наполеона: за основу были взяты прилагавшиеся к конкордату государственные постановления. Фактическое начало культуркампфу положил уже упоминавшийся нами министр Лутц: 19 ноября 1871г. в бундесрате он внес проект закона, направленного против злоупотребле ний со стороны Церкви; в последовавших за этим дебатах в рейхстаге он говорил: «...именно в этом заключена суть проблемы; необходимо окончательно решить, кому быть хозяином в государстве— правительству или римской церкви». 3. Культуркампф стал особым этапом никогда не прекращавшегося противостояния между обеими основными ветвями власти— между религией и политикой, Церковью и государством; этапом, чья специфика определялась имевшими место в Германии в XIXв. либерализ мом, национализмом и конфессионализмом. Это явление имело под собой самые различные основания: а) Во-первых, следует отметить уже упоминавшиеся нами отчасти искренние, отчасти искусственно преувеличенные страх и инстинктивную неприязнь либерализма (имевшего политическую опору в лице национал-либеральной партии) по отношению к догмату о папской непогрешимости, принятие которого делало возможным непосредственное вмешательство Рима во внутренние дела государства. б) Эти настроения получили реальное политическое выражение в результате конфликта между двумя основными институтами— Церковью и государством, возникшего по вине профессоров и преподавателей богословия, которые, отказавшись на Ватиканском соборе признать догмат о папской непогрешимости и выделившись в старокатолическую Церковь, по-прежнему продолжали преподавать богословие студентам-католикам. в) Возможность перерастания локального конфликта в великое религиозное противостояние была обеспечена созданием партии «центра», объединившей католиков всех сословий для защиты оговоренной в прусской конституции свободы Церкви (лозунг, выдвигавший ся в подобных ситуациях еще в античности и в средневековье). г) Внутриполитическую обстановку обостряли контакты с центром католической Польши и Эльзаса, а также придерживавшихся по большей части религии протестантизма Вельфов. В этом случае стремлению Пруссии к централизму противопоставлялись федералистские устремления, в которых рейхсканцлер Бисмарк усматривал серьезную опасность единству империи. Кроме того, Бисмарк находился под давлением национал-либералов, на которых он опирался в решающий период возрождения империи, после войны 70-х. 4. Правительство приняло целый ряд мер, направленных против католической Церкви. Суть их заключалась в следующем: во-первых, были устранены все структуры управления, действовавшие в интересах Церкви (в 1871г. был распущен католический департамент в министерстве по делам просвещения и религии); власть теперь была полностью сконцентрирована в руках государственного бюрократи ческого аппарата; действовавший в интересах протестантизма либерализм предупреждал о возникшей в результате решений, принятых на Ватиканском соборе, «опасности хождения в Каноссу»; во-вторых, получили поддержку антикатолические движения: закон о старокатолической Церкви закреплял за ее приверженцами право пользования католическими храмами и кладбищами; согласно этому закону, старокатолической Церкви причиталась значительная часть имущества католической Церкви. а) Знаменательным было то, что в своих действиях правительство всячески пыталось избежать «гонения на христиан», но тактически выступало против руководящих кругов, против духовенства, поддерживая тем самым «гонение на Церковь». Духовенство было ущемлено во многом: (1) создавались препятствия на пути образования духовенства (закрывались интернаты при монастырских школах и духовные семинарии, в первую очередь в Бадене); (2) священнослужителя ми могли быть отныне только молодые люди, получившие аттестат об окончании курса средней школы и слушавшие в течение трех лет лекции в немецких университетах; постановлением правительства от декабря 1871 г.237 и законом о школьном надзоре от 1872г. (духовным лицам не разрешалось инспектировать школы) была ограничена свобода слова; (3) духовенство лишалось своих верных сторонников (принятие в 1872г. закона об изгнании из страны иезуитов и «родственных» им орденов; роспуск в 1875г. всех орденов, чья деятельность не была связана с заботой о больных); (4)предпринимались попытки передать решение вопросов, связанных с образованием, назначением на должности и с общим руководством клира, в государствен ную компетенцию («майские законы» 1873г. и создание государствен ной судебной палаты для решения церковных споров; «закон о хлебной корзине», 1873г.)238. б) Так как все эти законы касались и непосредственно верующих, то предпринимались попытки ослабить их внутреннюю связь с Церковью (введение обязательного гражданского брака и разрешение разводов 1874_1876 годов; оба закона вызвали протест и внутри протестантской Церкви). В этой связи «гонения на Церковь» можно рассматривать и как «гонение на христиан», если учитывать, что в результате смещения с постов верных Церкви священников многие приходы остались без пастыря, а исполнение пастырских обязанностей (это касалось даже отпущения грехов умирающим) священниками из чужих приходов было запрещено. в) Реакция Рима на эти события не всегда была адекватной. В письме папы императору Вильгельму I от 7 июля 1873г. говорилось: «каждый, над кем совершен обряд крещения, в какой-то мере принадлежит папе». 5. Если рассмотреть юридическую сторону вопроса, то тут мы имеем дело с целым рядом чрезвычайных законов, основывающихся, как и во все времена, на праве сильного. Лишь грубым насилием можно назвать совершенно бездоказа тельные утверждения правительства о существовании католических заговоров и высылку из страны без какого-либо предварительного расследования «наводящих ужас» и «представлявших серьезнейшую опасность для государства» иезуитов, являвшихся, как и все остальные, немецкими гражданами. 6. Целью либерализма, много раз и в самых различных формах им деклариро вавшейся, было освобождение «закабаленных» папой католиков; достижени е этой цели виделось либерализмом в освобождении немецких католиков от влияния Рима посредством законодательной деятельности. В дальнейшем, учитывая растущее церковное сопротивление, государственные законы принимали характер лишенных всякой конструктивности (прежде всего в 1875г.). И если в начале государство пыталось представить свои действия как направленные не против Церкви в целом, а против определенных «враждебных империи» католических кругов, то в скором времени конфликт перерос в противостояние государства и католической Церкви как таковой. Бисмарк не упускал возможности прямыми и косвенными способами нанести урон достоинству папы: без предварительного согласования с Римом он назначил в 1872г. на пост своего посланника при курии кардинала Густава Хоэнлоэ, преданного политике Пруссии и бывшего на Ватиканском соборе одним из самых рьяных противников догмата о папской непогрешимости. Этим поступком Бисмарк не добился ничего, кроме удовлетворения либеральных инстинктов, царивших в стране. Теперь жизненно необходимым стало установление более тесных связей немецких католиков с апостольским центром Церкви, чему в первую очередь способствовали осуждение папой законов периода культуркампфа (1875г.) и поведение самого канцлера. 7. Противниками культуркампфа выступали епископы, духовенство и простые католики. Именно благодаря усилиям народа эта «борьба за культуру» была обречена на неудачу. а) С одной стороны, в результате опыта, полученного во время кёльнских событий, а с другой, благодаря возросшему влиянию Рима и церковного сознания в целом, епископы и духовенство воспринимали отказ им в жалованье и жилье, а также изгнание из страны в качестве само собой разумеющихся вещей: шестеро епископов были арестованы, смещены с должностей и высланы из империи; еще две епископские должности были устранены навсегда. Сотни священников разделили их участь, но нигде так и не удалось ввести «государствен ное» образование духовных лиц, «государственное» назначение на должности епископов и священников. Несправедливость со стороны полицейского государства по отношению к католикам была настолько очевидной, многообразной и жестокой и так сильно задевала религиозные чувства верующих, что пробуждала не только внутренний глубочайший протест в их душах, но и готовность идти на любые жертвы. Католики всех сословий, особенно обеспеченное католическое дворянство, взяли на себя всесторон нюю заботу о материальном обеспечении жизни духовенства. б) Такое их поведение было бы просто невозможным без внутренней сплоченности католиков, возникшей после кёльнской смуты, без практики объединения в самые различные общества и, конечно же, без присутствия огромной религиозной силы как в народе, так и в образованных слоях общества. Для того, чтобы понять истинное значение этого народного религиозного духа, необходимо сопоставить события культуркампфа с событиям, происходившими во Франции в 1905г. во время разделения Церкви и государства: тогда не только народу, но и парламенту не хватило религиозной решимости попытаться каким-либо способом смягчить последствия решений правительства, не говоря уже о том, чтобы вовсе воспрепятствовать их принятию. Конечно, возросшая тогда вследствие разделения Церкви и государства религиозная потенция нации должна была обернуться усилением позитивных попыток к обновлению в среде французского духовенства и среди простого народа (что и нашло свое выражение в руководстве епархиями, миссионерской деятельности среди пролетариата, в образе жизни духовенства, в богословии, в произведениях литературы); некоторые такие попытки можно было назвать проявлением новаторской творческой идеи или героического христианства239. 8. Немецкому католицизму удалось добиться своего представитель ства в рейхстаге и в прусском ландтаге. В первое время партия центра была еще полна свежих сил. Имена Виндгорста (1812_1891), Рейхеншпергера († 1895г.), Маллинкродта († 1874г.) и многих других говорят об идейной значительности католической партии. И совершенно неважно, удовлетворяет ли религиозная концепция этих людей требованиям, предъявляемым современной дифференцирующей критикой к богословию; главным являлось наличие у партии «центра» ясной программы действий, продиктованной ее верностью идеалам Церкви. 9. Идея парламентаризма, послужившая причиной культуркампфа, погубила себя своими собственными руками. Внутриполитическая нестабильность (разрыв Бисмарка с либералами в 1878г.), безрезультатность и абсурдность проводимой борьбы, нарушение национального согласия, распространение угрожавших государству и князьям материалистическо-анархических настроений (покушение на Бисмарка 2 июня 1878г.) и социал-демократия подготовили почву для отставки правительства. В результате такого стечения обстоятельств и смены пап (Пий IX, † 1878г.) Бисмарку представилась возможность исправить в начале 80-х годов (путем переговоров со Львом XIII) огромную ошибку, каковой являлся начатый государством культуркампф. Он много раз повторял произнесенную им однажды фразу: «В Каноссу мы не пойдем». Теперь же, по мнению Теодора Гойса, ему пришлось идти «значительно южнее». Но и Лев XIII (1878_1903) не хотел терять столь стремительно развивавшуюся Германскую империю; именно поэтому основным пунктом его программы было завоевание для Церкви современного мира. а) Несмотря на это, на протяжении первых четырех лет (1880_1883) отмена законов культуркампфа происходила слишком медленно. И лишь после того, как в 1885г. Лев XIII был избран Бисмарком третейским судьей в конфликте с Испанией по поводу Каролинских островов (и канцлер, награжденный папой орденом Христа, поблагодарил его в официальном послании), законы, принятые во времена культуркампфа были окончательно отменены (1886_1887). б) Впрочем целый ряд антикатолических постановлений оставался в силе: законы об иезуитах и о старокатоликах. И все еще была в некоторой степени ограничена свобода отправления церковных служб и совершения таинств. Ничто так хорошо не показывает, сколь сильно были ущемлены в правах немецкие католики, как то обстоятельство, что они несмотря на оставшиеся ограничения воспринимали свое теперешнее положение в качестве нормального. Только в 1894г. возобновили свою деятельность редемптористы и лишь в 1917г. был восстанов лен орден иезуитов. в) Постановления культуркампфа коснулись отчасти и протестантов, которые особенно болезненно восприняли учреждение обязательных гражданских браков и отмену церковного надзора за учебными заведениями; поэтому и они в свою очередь горячо выступали за прекращение культуркампфа (и прежде всего Вильгельм I). г) Необходимо также отметить, что напряженность борьбы была неодинакова в различных регионах. Например, в Вюртемберге очень скоро сторонники протестантизма отказались от бездушной политики по отношению к католикам. И принятый там церковный закон способствовал сохранению мира между конфессиями. Особую роль в этом сыграли тюбингенские католические богословы. IV. Значение 1. В результате культуркампфа успех был на стороне католической Церкви. Но это еще не означает, что католицизм одержал окончательную победу. К сожалению, действия католицизма в этом конфликте носили по разным причинам исключительно оборонительный характер. Негативные последствия такой позиции наблюдаются в положении немецких католиков вплоть до XXв. В любом случае, в области законодательной деятельности нападки со стороны культуркампфа были в большей части отбиты. Значение этого факта для католической Церкви заключалось не просто в обеспечении большей свободы действий и не только в положительном воздействии на крепнущее католическое сознание. В гораздо большей мере это обстоятельство оказало воздействие на общую картину духовного переустройства: успехи католицизма как в 30-е, так и в 70-е годы XIX столетия зародили в душах верующих людей чувство уверенности в непобедимости перенесшей множество тяжелейших испытаний религиозной, а точнее католической, идеи и внутреннее убеждение в объективном могуществе духовной власти папства. В сознании широких кругов современного образованного общества вновь появилось понимание религиозного значения духовного авторитета, ценности личной веры, основанной на признании объективных истин. Успешное сопротивление политически организованного немецкого католицизма либерализму было борьбой против просвещенного спиритуализма за католическое единство внутреннего и внешнего, личного и общего (авторитет), против субъективизма. А так как нападки правительства (попрание справедливости и ущемление свобод) были как косвенно, так и прямо направлены против папы, то прусское правительство (и следовавшие его примеру другие государствен ные деятели) начиная с 30-х годов само способствовало тому, что власть папы рассматривалась католиками в качестве единственного оплота истины. Сохраненная в тяжелейшей борьбе за права вселенской Церкви внутренняя связь католиков с епископами укрепила обществен ное сознание необходимости единой Церкви и тесной связи с Римом, что послужило опять-таки укреплению духовных позиций Рима и его центральной власти. 2. Борьба за целостность, заключенную во всеобщем единстве, имела теперь совершенно иное значение, чем перед Французской революцией. Или, точнее говоря, значение этой борьбы намного глубже проникло в сознание людей; ведь, во-первых, смирение католиков перед князьями-епископами лишилось верноподданнической окраски, и на первый план выступила духовная связь между ними, а во-вторых, несмотря на то, что субъективизм, в самых его радикальных проявлениях связанный с демократической идеей, захватил огромное количество умов и обосновался в самом сердце государства, все же он в этом случае оказался побежденным. 3. С другой стороны, мы имеем дело с успешной моделью церковно-религиозной организации, имеющей свои собственные законы и не подчиняющейся тем самым государству; это была прежде всего идейная модель, которая могла служить основой для возрождения и дальнейшего общего развития Церкви, лишенной всякой политической власти. Это было принципиальным противоборством между государством и Церковью, постоянно сопровождающим историческое развитие 240 и характеризующимся определенными, и часто очень похожими на разных его этапах, методами ведения борьбы: это попытки государства отделить свою Церковь от Рима241 или, по крайней мере, организационно изолировать их друг от друга, препятствовать воспитанию нового поколения духовенства, посеять недоверие между клиром и народом, организовать националистически настроенные группы в духовной среде, подчинить своим интересам любые спонтанные жизненные проявления Церкви, поставить Церковь в финансовую зависимость, подорвать доброе имя духовенства и иерархии и, наконец, используя грубое насилие, преследовать высшее духовенство. Культуркампф в тогдашних рамках (т. е. все еще вне диктатуры) явился парадигмой борьбы против Церкви в «постхристианском» государстве Нового времени. 4. Прямым следствием культуркампфа было более сильное и многостороннее сплочение сил внутри обеих конфессий: в 1886г. был образован Союз евангелис тов, деятельность которого (как и созданного в 1843г. Союза Густава Адольфа) носила сильный антикатолический характер. Со стороны католицизма это было образование целого ряда больших и малых церковных союзов в самых различных социальных группах. И хотя католические союзы не были явно антипротестант скими, однако они представляли собой достаточно ограниченные интегристские объединения. Типичным для таких католических союзов является то, что цели большинства из них не были религиозными в прямом смысле этого слова (см., например, о Союзах подмастерьев §116, II). Они ставили перед собой скорее социальные задачи: пропаганда католической науки, католической литературы, защита интересов студентов-католи ков, католического «народа»: Общество Гёрреса (1876г.), Союз св. Борромео (1844г.), студенческие союзы, Народный союз за католическую Германию (1890г.), католические рабочие общества. Работа, проводившаяся этими объединениями, была велика и очень важна, но одновременно с этим им не удалось достичь сколько-нибудь значимых результатов. К сожалению, столь важное для государства и Церкви католическое движение, пытаясь исключительно защищаться, замыкалось внутри себя самого. Преодоление этой замкнутости и стало со времени рубежа веков одной из главных задач католической Церкви во всех странах. 5. Приведенные выше примеры либерального насилия, в особенности принятие чрезвычайных законов в период культуркампфа, представляют собой богатый материал для критики либерализма, так горячо провозглашавшего себя поборником духовной свободы; эта критика приводит к опровержению идеи либерализма. Ведь либерализм с его программным неограниченным субъективизмом или, по-иному, с неограниченной свободой, как раз шаг за шагом ограничивал эту самую свободу; и в конце концов он счел своим долгом осудить свою же собственную идею: в результате принятия закона от 18 июня 1875г. были отменены параграфы конституции (прежде всего §15), гарантировавшие религиозные свободы; и именно либералы были самыми горячими сторонниками этого закона. Третья глава Церковь в условиях современной индустриальной культуры §116. Церковь и цивилизация I. Индустриализация 1. С началом новейшего времени, примерно с 1830 или 1850г., мы имеем возможность наблюдать, как быстро и насколько глубоко проникают изменения во все сферы человеческой жизни. И если нам сегодня, в середине XXв., жизнь сто лет назад представляется несколько архаичной (и в то же время привлекательной своими спокойствием и размеренностью), то в этом виноваты силы, определяющие наше сегодняшнее положение. Если мы поставим перед себой задачу определить истинное значение исторических тенденций, характерных для второй половины XIXв., то нам не следует ограничиваться одним их описанием. В этом случае нужно проследить весь путь их планомерного развития вплоть до настоящего времени. Поэтому просто необходимо рассматривать события прошлого и настоящего как единое целое. Огромное разнообразие происходящего и необозримость сцены исторического действия могут повергнуть исследователя в растерянность. Чтобы избежать этой опасности, следует происходящие события рассматривать в их историческом разрезе, позволяющем нам по многу раз возвращаться к основополагающим положениям исторического развития. 2. Прежде чем пытаться определить характерные черты описываемого нами исторического периода, следует упомянуть одно обстоятельство, которое хотя и выглядит поначалу чисто внешним, но на самом деле как прямо, так и косвенно (порой с неумолимостью природного явления) влияет на наше существование и изменяет возможности человеческой реакции на проповедь божественного Откровения. Это— господство массового во всех областях человеческой жизни. Оно установилось примерно в середине XIXв. и в настоящее время, в середине XXв., достигло своих вершин. Невиданное до сих пор увеличение и совершенствование безграничных технико-коммуникатив ных возможностей средств «массовой информации», которые день ото дня все сильнее оплетают земной шар, являются опасной нагрузкой, препятствующей развитию человеческой способности к духовно-рели гиозному восприятию. Расширение возможностей воздействовать на «человечество» (численность которого растет с неимоверной быстротой) служит de facto распространению поверхностных суждений; «массовый» человек постепенно теряет возможность здраво осмысливать и оценивать с духовной точки зрения поток предлагаемой ему информации. В процессе образования все меньше внимания уделяется углублению знаний, все меньше требуется от человека истинного напряжения сил. В результате, все проявления духовных категорий оказываются под угрозой «омассовления». Задача духовных инстанций, в том числе и Церкви, состоит в ограничении или даже предотвращении этой опасности. Конечно же, Церкви в свою очередь необходимо общаться с массами. И для этого ей необходимы средства массового воздействия; но в то же время Церкви нужно избегать дальнейшего их «омассовления». Чтобы затронуть человеческие глубинные чувства, следует обращаться к бессмертной душе богоподобной личности, а не, как сегодня принято говорить, к «усредненному человеку» (что весьма успешно практикует современная реклама). Решение этой проблемы целиком зависит от способности Церкви воздействовать на сегодняшнего человека. 3. Основой для развития указанных явлений (впрочем, как и для всего Нового времени) служит склонность к абсолютизированию эмпирического метода познания: точное наблюдение, исследование и подчинение мира, земли вокруг, над, внутри и до (во временном отношении) человека (доисторические времена и раннеисторическая эпоха). Главную роль в процессе эмпирического познания играют естествен ные науки, техника (см. п. 4) и исследования в области медицины. Сконца XVIIIв. нам все чаще встречаются имена великих исследова телей и изобретателей в области физики, химии, астрономии, зоологии, психологии. То, что в это время мы имеем дело с принципиальными переменами в сфере духовного и религиозного развития, доказывает то обстоятельство, что с завершением романтической эпохи и в исторической науке появляются громкие имена242, а начиная с 30-х годов, мы имеем дело с разрушающей христианские идеалы деятельностью Д.Ф.Штрауса, Фейербаха и др. (§117). 4. Современная историческая наука отказывает прошлому в его в некотором роде статичном существовании и основанном на предустановленных мнениях единстве и представляет его в виде бесконечного разнообразия решений во всех сферах жизни, не замеченного ранее и несколько задержавшегося в своем развитии. Такая точка зрения постепенно переросла в острую критику (во всяком случае, в исключительном критицизме) и скептическ ое отношение к традиционному взгляду на историю. Эта критика нашла свое выражение в философском историзме, который с его скептицизмом («все в мире историчес ки обусловлено») имел важное поворотное значение в исследовании библейской истории. Практическим следствием естественных наук стало развитие техники. Машины, пар, электричество, железные дороги, мореплавание, телефон, телеграф, граммофон, кино, радио, телевидение, самолеты и самое ужасное открытие— расщепление атома (Otto Hahn). Опасность технического развития для духа и души заключается в том, что в результате изменившегося — естественно научного — подхода к познанию и покорению мира у многих возникает совершенно новое мировоззрение, которое пытается представить религиозные идеалы прошлого в качестве устаревших явлений. Природа приводила и приводит многих de facto к натурализму, а реализм— к материализму. Массы постепенно начинают воспринимать современную культуру в качестве природно-материалис тической. 5. Техника проникла в жизнь людей в XIXв., возведя огромные города: в городах человек постоянно живет в непосредственном контакте с машинами. Ипостепенно человеческое сознание заполняется представлениями, связанными с машинами, с материальными интересами, с изобретенным и созданным человеческими руками, с тем, что находится в его непосредственном распоряжении, в общем, с вещами посюсторонними. Искусственное скопление огромных масс народа на ограниченном пространстве (как для жизни, так и для работы) уже само по себе духовно и физически отрывает людей от естественных основ существова ния. Фабрики и большие города, лишив людей земли, причем земли родной, свели до минимума потребности человека к нормальной жизни, породив в нем стремление к низменным удовольствиям, которое в свою очередь заставляло людей отказываться от земли и перебираться в города. Жилые помещения, находившиеся в распоряжении отдельных семей, очень часто были недостаточно просторны. Следствием этого была опять-таки опасность духовного разложения, разрушения семьи, и тем самым уничтожения традиции, которая является необходимым условием для развития нормальной, основанной на надежде, жизни. При таком искусственном скоплении масс, в столь неестественных условиях существования, человеческой жизни угрожало больше опасностей, чем раньше. Поэтому необходимым становится принятие обществом социальных мер. Благодаря мерам, принятым государством, с помощью самых различных комитетов рабочей взаимопомощи, благодаря росту промышленной продуктивности, так называемый уровень жизни населения начинает с конца XIXв. повышаться. Пролетари ат, каким он был в XIXв., почти исчез во многих странах Европы и в Северной Америке. Постепенно сходит на нет и социальная активность рабочего класса. 6. Становится совершенно очевидным, что в сложившейся ситуации коренного переосмысления социальных, экономических и духовно-религиозных традиций требовалось существенное обновление пастырской деятельности Церкви. Для достижения этой цели необходимыми условиями были решительность и сплоченность действий. Но стоит, пожалуй, отметить, что католики часто не предпринимали никаких попыток хоть сколько-нибудь воздействовать на современную им жизнь. С одной стороны, причиной тому служило уже много раз упоминавшееся ослабление экономического и культурного влияния католицизма, а с другой стороны, элементарное нежелание католиков проявить инициативу. а) Но самым тревожным в этой ситуации являлась секуляризация общей духовной атмосферы, набиравшая угрожающие темпы. Вера, христианство и принадлежность к Церкви все чаще становились признаками меньшинства и все сильнее воспринимались в качестве устаревших понятий. «Общественное мнение» постепенно погружалось в пучину неверия. Поэтому в конце XIXв. Церковь обладала весьма ограниченными возможностями для проведения пастырской деятельности. б) Становилось сложнее осуществлять церковное руководство католической паствой. Наряду с продолжительным воздействием современных нехристианских тенденций существовал еще целый ряд внешних негативных обстоятельств. В разрастающихся с неимоверной быстротой городах ощущался недостаток в Церквях, приходы становились слишком большими, нарушалась связь между священником и общиной. Причиной этого было еще и то, что Церковь слишком поздно различила грозящую ей опасность; при всем ее рвении, она мыслила привычными с давних времен категориями. В этом и заключается суть проблемы, в результате которой все более широкие круги католического населения оказываются вне церковного влияния. Дома Божии были со времени возникновения и распространения Церкви основой ее развития. И сегодня не может быть по-иному, ведь жизнь католической Церкви теснейшим образом связана с совершением таинств и в первую очередь с мессой и причащением. И хотя во время героической борьбы Церкви против государственного диктата проповедь Откровения достигла замечательных высот, но все же сознание обладания абсолютной истиной мешало проповедникам проникнуть в сущность нового духовно-религиозного положения современного человека. Слишком уж долго Церковь придерживалась идеалов эпохи барокко и пренебрегала необходимостью посредством обновленной (разумно-критической) проповеди и путем более глубокого изучения смысла Откровения по-новому доносить вечные истины до огрубевшего и повергнутого в сомнение католического народа. Так проповеди, и не в последнюю очередь их звучание и язык, слишком часто казались пустыми и неинтересными человеку, чье сознание было ориентировано исключительно на предметный мир, на машины и было подавлено впечатления ми от жестокой борьбы за существование. 7. Сложилась следующая ситуация: (а) экономический подъем, стремительная механизация и скопление огромных масс людей, (б) недостаточно активная пастырская деятельность, (в) разрушительное влияние на массы либеральных, материалистических и атеистических идей (пресса и литература). Следствием этого явился рост в низших слоях населения политического, социального и религиозного недовольства, причем последнее из простого безразличия переросло постепенно в открытую враждебность по отношению к религии и Церкви. Так была подготовлена почва для революции, идея которой легла в основу программы социал-демократов. 8. Зарождение социалистической идеи тем самым не было ни для кого неожиданностью. Она явилась закономерным завершением всего предшествовавшего экономического, духовного и религиозного развития. Четвертое сословие, подавленное и угнетенное, сделало соответствующие выводы из учения либерализма. Либеральную идею о неограниченной свободе оно обратило на сферу интересов пролетари ата. Вследствие бесконтрольной конкуренции и безграничной эксплуатации человеческой рабочей силы экономический и политичес кий либерализм попрал основное право человека на свободу, справедливость и достойное существование. Так что требование социал-демократов об улучшении условий работы и жизни рабочих было совершенно обоснованным и даже необходимым; оно в полной мере отвечало идеалам христианства. Но экономические требования «красного» социалистического движения основывались на идее чисто материаль ной культуры (Карл Маркс, 1818_1883, Манифест коммунистической партии, 1848г.; Фридрих Энгельс, 1820_1895). Идеалы первых христиан преобразились теперь в атеистический требований, а часто и ненависти. Теоретической основой системы послужила материалис тическая концепция исторического развития, т.е. мнение, что все развитие человечества, в том числе духовное и религиозное, определяется экономическими предпосылками. В экономическом развитии главную роль играет ручной труд (Homo faber). «Рабочий» тем самым становится источником исторического процесса. Рабочий класс стремится разрушить современный общественный порядок: на место национальных гражданских государств с их религией должно прийти интернациональное, бесклассовое общество, отрицающее всякую частную собственность. Социалистическая идея была оправданна и обоснованна лишь как ответная реакция на несправедливую эксплуата цию рабочего класса крупными предпринимателями и их капиталом в том виде, в каком они представали, например, в английском Манчестере. В радикальной социальной концепции Маркса и Энгельса мы сталкиваемся с намеренным извращением данной от Бога идеи об особенных склонностях у различных сословий и с ложным решением принципиального вопроса о социальной справедливости. II. Церковь и социальный вопрос 1. Массовые телесные и духовные страдания потерявшего веру человечества породили в современную индустриальную эпоху специфический для нее «социальный вопрос». В связи с этим перед Церковью встала новая жизненно важная задача. Решение вопроса о значении Церкви в новейшее время зависело, во-первых, от установления плодотворной связи между верой и знанием (или, иначе, между Церковью и наукой), и во-вторых, от того, сумеет ли Церковь завоевать умы современных организованных рабочих масс. В обоих случаях речь шла о необходимом приспособле нии Церкви и ее миссии к радикально изменившимся условиям в мире, который Церкви предначер тано завоевать для Христа. Условием для решения этой проблемы было и есть признание того, что традиция— это не только консерватизм, исчерпывающийся реставраторскими идеями. К сожалению, Церковь не сразу осознала всю сложность и значимость проблемы, вставшей перед ней, и не отказалась от своей защитной позиции в условиях совершенно новой социальной действитель ности. Необходимо подчеркнуть, что если бы католики, проанализиро вав социальные проблемы в том виде, в каком они были представлены в XIXв. и атеистами и католической Церковью, еще тогда сделали бы соответствующие выводы, то общее положение Церкви и христианской религии сегодня, в середине XXв., было бы намного лучше. Но наряду с этими негативными сторонами вопроса нельзя забывать и позитивные достижения Церкви. Несмотря на то, что эти положительные элементы были не в состоянии коренным образом повлиять на общую ситуацию, все же они имели очень важное значение. Католическая Церковь предпринимала попытки разрешить социальный вопрос двумя дополняющими друг друга способами: через практическую благотворительную деятельность (Фредерик Озанам, †1853г., и основанное им благотворительное общество св. Винсента; профессор Карл Зонненшайн, † 1929г.) и посредством теоретически -организационной работы. 2. Огромное значение в этой работе имела деятельность Адольфа Кольпинга († 1865г.) и его Союзов подмастерьев, а также проповеди майнцского епископа Эммануила фон Кеттелера († 1877г.), который снискал себе славу первого, кому удалось разобраться в новом положении католической Церкви и отказаться от резкой критики, свойственной католическому консерватизму. Уже его речь во Франкфуртском парламенте в память о погибших во время сентябрьских волнений (1848г.), а позже его выступления и требования, выдвинутые им на съезде католиков в Майнце в октябре 1848г., принесли ему известность в качестве «социального епископа», интерпретиро вавшего рабочий вопрос с точки зрения христианской морали. Успеху Кеттелера служила его живая любовь. И хотя как священник он больше занимался пастырской деятельностью, но одновремен но с этим он, выступая в защиту справедливости, требовал прекратить унижение и притеснение рабочих. Но все же, наиболее важных результатов в решении социального вопроса добилась папская курия (см. разд. III). 3. Следствием распространения указанных выше тенденций в Германии стало усиление католического рабочего движения в стране. Это движение с самого начала характеризовалось наличием известных внутренних разногласий: с одной стороны, оно выдвигало чисто экономические требования, а с другой— признавало разделение человечества на различные социальные группы и поддерживало абсолютный авторитет Церкви. Проблема усиливалась еще и в результате внутрикатолического противостояния, нашедшего свое выражение, начиная с 1900г., в жестком профсоюзном конфликте, который нанес серьезный ущерб (последствия чего продолжают ощущаться и сегодня) христианской религиозной жизни. Конфликт между профсоюзами не ограничивался проблемой организации христианского рабочего движения. В большей мере решался вопрос об отношении религии и Церкви к светским сторонам жизни. Общество все больше секуляризовалось и вмешивалось в жизнь рабочих-католиков. Но в рамках столь ощутимых изменений в обществен ной структуре названная проблема приобретала совершенно неожиданные формы, и поэтому для ее решения требовалось создать абсолютно иную, независимую идейную концепцию. В первую очередь необходимо было установить, находится ли рабочий вопрос в компетенции чисто экономической «власти», и в этом случае решение его зависело исключительно от экономических либеральных структур, или же он носит религиозно-нравственный характер и требует тогда соответствующего к себе отношения. Так, например, ставился вопрос о том, допустимо или недопустимо верующим христианам для решения рабочих конфликтов выступать в забастовках рука об руку с отвергающей веру социал-демократией и ее «свободными профсоюзами». Может быть, имело смысл образовать исключительно католические рабочие объединения или же надконфессиональные (христианские) рабочие профсоюзы? Во Франции и Бельгии, например, Римом были запрещены социал-демок ратические объединения в связи с их недостаточной религиозностью. При этом в первую очередь речь шла об образовательных обществах. Но совершенно иная ситуация складывалась в области чисто социально-экономического рабочего движения. Папская курия признавала за определенными формами борьбы (прежде всего экономическими) право на существование и видела необходимость в создании объединенного христианского фронта в противовес «красному движению». Даже аполитичный папа Пий X смирился с просьбой «большого числа немецких епископов» в связи со сложной экономической и конфессиональной обстановкой, сложившейся в Германии, разрешить рабочим вступать в надконфессиональные «христианские профсоюзы» (1912г.). Но все же папа выдвинул требование об их одновременном членстве и в одном из католических рабочих союзов. Лев XIII (в знаменитой энциклике 1891г. «Rerum novarum»), а за ним Пий X и позже Пий XI («Quadragesimo anno» 1931) утверждали, что экономические проблемы нельзя решить без их религиозной оценки243 и что в особенности вопрос о заработной плате должен рассматриваться не как экономический, а как религиозно-нравственный. Главной задачей было, по мнению Льва XIII, достижение «согласия между рабочими и работодателями в вопросах прав и обязанностей». «Выход из создавшегося положения (раскол в обществе в результате борьбы экономических интересов)... возможен единственно в том случае, если в общественном организме образуются здоровые члены, или «сословия», принадлежность к которым будет определяться не принадлежностью к какой-либо партии на рынке труда, а определенной общественной функцией»,— считал Пий XI. С другой стороны, в то время руководители католического рабочего движения не до конца осмыслили и выполнили программу, выдвинутую Львом XIII. Интегристы, не проявившие особого понимания сложной конфессиональной и экономической ситуации и не обладавшие достаточной христианской свободой и необходимым мужеством, превратили верность идеалам католицизма в бесплодное следование идее. Надо признать, что интегристское движение находило поддержку многих епископов. 4. Рассматривая исторические последствия этого процесса, следует отметить то обстоятельство, что профсоюзы, именовавшие себя христианскими, были по сути своей нейтральными по отношению к религии. Тем самым подготавливалась почва для дальнейшего размывания понятия «христианский», которое в подобном виде играло важную роль в так называемом «позитивном христианстве» национал-социализма. Большое значение для дальнейшего исторического развития имеет тот факт, что широкая программа Льва XIII была поддержана и органически разработана вначале Пием XI (Quadragesimo anno), а затем Иоанном XXIII («Mater et Magistra» 1961г.). III. Лев XIII (1878_1903) 1. Конфликт между современной культурой и Церковью стал определяющим признаком времени. Завоевать культуру или «мир», по крайней мере попытаться наладить с ней диалог— это было главной задачей Церкви, без решения которой ей не удалось бы во всей полноте выполнить возложенную на нее миссию. Долгое время казалось, и мы имели возможность наблюдать это на некоторых примерах из истории, что Церковь пытается найти решение возникшей проблемы в отрицании и осуждении ложных точек зрения и в попытке сохранить верность жизненным идеалам прошлого. Такая позиция не соответствовала жизнеутверждающей сущности Церкви. Впрочем часто она поддавалась искушению «властной лености». Нередко само историчес кое развитие в различных областях жизни заставляло Церковь осознавать необходимость переустройства собственного сознания. Следует признать, что недальновидная позиция, занятая Церковью, лишь в очень редких случаях практически определяла направление ее деятельности. В главном же на протяжении многих столетий педагогическая мудрость Церкви заключалась в непреклонности в вопросах догматики и в достаточной гибкости мышления во всем остальном. Папа Лев XIII, первым разобравшись в обстановке конца XIXв., коренным образом отличавшейся от предшествовавшей, и привнеся в работу Церкви необходимый элемент подвижности, приобрел необыкновенное влияние среди духовенства и создал предпосылки для новых великих деяний. Это вовсе не означало, что его деятельность отличалась радикальностью и прямолинейностью принимаемых решений. Напротив: например, в вопросе о Церковном государстве он оставался таким же непреклонным, как и Пий IX. В своих великолепных по мысли энцикликах о христианском государстве (1881_1890) Лев XIII не только давал новую оценку значению такого государства, но и ссылался часто на «Силлабус» Пия IX. В последние годы своей жизни он высказывался против демократичности (осуждение им в 1901г. движения американизма) и свободы, свойственных католической экзегетике, которую ранее (1881г.) очень приветствовал; в 1901г. им была создана «Библейская комиссия» для наблюдения за деятельностью католических экзегетов. Но Лев XIII предпринимал решительные попытки и к обновлению жизни Церкви. Уже в его первом циркуляре от 1878г. содержится программа действий по примирению и сближению Церкви и современной культуры. 2. Лев XIII настойчиво отстаивал идею о необходимости дальнейшей централизации церковной власти в руках папы. Самостоятельность епископов была несколько ущемлена вследствие прямого вмешательства папы в их дела. В этом отношении важное значение имело то обстоятельство, что нунции в качестве папских посланников противопоставлялись епископам. 3. Лев XIII отличался чрезвычайно здравым взглядом на жизнь; будучи человеком удивительно живым и энергичным, он до самой старости не прекращал познавать мир и вступать в плодотворную дискуссию с любыми, даже самыми непривычными проявлениями действительности. Это свойство позволило ему отвлечься от одностороннего доктринерства тогдашнего семинарского образования и встать на путь решения возникавших перед ним задач. Лев XIII вступил на папский престол, уже имея продуманную и опробованную программу (ему было 69 лет; до этого он занимал должность папского делегата в Беневенте, затем— нунция в Брюсселе и позже, в 1846_1878,— архиепископа Перуджи). Еще будучи архиепископом, папа проявлял большое понимание социальных проблем и пытался всячески решать их (организация зернохранилищ и сберегательных касс; введение обязательных прививок против оспы). Уже тогда в своих пастырских посланиях он предпринимал попытки повлиять на чрезмерно негативную позицию Церкви по отношению к современной культуре. Перед тем, находясь в должности нунция в Брюсселе, Лев XIII получил возможность изучить сущность социальных проблем в экономически высокоразвитой Бельгии, в Лондоне, во время коротких поездок туда, и на Рейне (где он очень высоко оценил работу кёльнского архиепископа фон Гейсселя). В области тогдашней схоластики он был поклонником и последователем учения св. Фомы Аквинского. Он чувствовал внутреннюю потребность в единой основе для осознания и управления жизнью. Такую основу он находил у Фомы Аквинского с его до сегодняшнего дня не превзойденным синтезом, этой наукой сверхъестественного, которая признает за явлениями естественными, а следовательно, государственными и экономическими, право на самостоятельное (но не автономное) существование. Не создав в конечном итоге своей собственной теории, Лев XIII проделал огромную и очень важную работу, перенеся учение томизма на современную жизнь и тем самым благотворно повлияв на ее дальнейшее развитие. Огромное значение его циркуляров заключалось в том, что в них подчеркивалась самоценность, наряду с Церковью, государства и современной культуры. 4. а) Лев XIII высказывался по поводу огромного числа современных ему проблем. Особенное значение имеют его послания по поводу принципиальных вопросов об отношениях веры и знания, Церкви и государства, Церкви и общества (уже упоминавшаяся нами знаменитая энциклика 1891г. «Rerum novarum», посвященная социальным проблемам— рабочему вопросу— и подвергшаяся дальнейшей переработке Пием XI и Иоанном XXIII244). Папа выражал неколебимую уверенность в том, что ни иерархия, ни государство по одиночке не в состоянии преодолеть трудности, существующие в современном мире. Решить эту глобальную задачу по силам им лишь вместе, в союзе с развивающимся обществом, в котором не последнюю роль играют и рабочие. б) Необходимо особо обратить внимание на то, сколь сильной была вера этого папы во внутреннюю силу истины. Самое убедительное тому доказательство заключается в открытии ватиканского архива для исследователей всех конфессий и наций, сопровождавшееся высказыванием папы о правах и обязанностях историков: «не говорить неправды и не скрывать истины» даже тогда, когда результаты исследований говорят против Церкви и власти папы. «Предоставьте ученым право работать и заблуждаться. Церковь всегда явится вовремя, чтобы направить их на путь истинный». 5. Лев XIII был сторонником объединения всех диссидентских Церквей (что свидетельствовало об универсальности его церковной концепции). И хотя ему не суждено было добиться здесь успеха, все же огромной заслугой его было то, что он вновь затронул проблему англиканства (лорд Галифакс, 1839_1934) и восточных Церквей. Признавая самоценными любые убеждения, папа решил не требовать у восточных Церквей придерживаться принятых в Риме церковных ритуалов, а в большей мере восхвалять их «praecellentia». 6. Уже в энциклике Григория XVI «Mirari vos» (1832г.) и в «Силлабусе» Пия IX (1864г.) проявилась такая наставительная сила папской власти, которая до этого не была известна истории. В многочисленных затрагивающих огромное число важных вопросов энцикликах Льва XIII это наставление приобретает невиданную до сих пор полноту и путеводную силу. Оно было продолжено последователями папы и достигло наивысших вершин в речах и циркулярах Пия XII. Эти выступления привлекали к себе пристальное внимание всего мира. И хотя ожесточенная борьба различных течений при Пие X (модернизм) заставила Церковь направить свою деятельность в несколько иное русло, все же основная работа, сопровождавшаяся обсуждением других не менее важных вопросов (литургия), и в этот понтификат оставалась прежней. Решающую роль в этом сыграло то, что Лев XIII различными способами убеждал курию в верности своей концепции, согласно которой на смену негативному отношению к светским институтам должен был прийти конструктивный диалог с миром. Сколь значимой была эта концепция, мы можем судить теперь, в 1963г., когда на продолжающемся сейчас II Ватиканском соборе достигнуто общее согласие в том, что Церковь и власть папы должны выполнять в первую очередь пастырские обязанности по отношению ко всем братьям-христианам, ко всему миру. §117. Вера и знание в XIXвеке I. Новое богословие. Тюбингенская школа 1. Требование Льва XIII о необходимости синтеза Церкви и культуры скрывало в себе опасность, присущую любым формам вновь создаваемых связей: существовала опасность, что значение присоединяе мого элемента, в данном случае культуры, будет сильно преувеличе но. Как уже случалось и раньше (гнозис, §16; предмет богословия, §76; эпоха Ренессанса, §76), полностью избежать этой опасности не удалось и сейчас. Наряду с гармоническими формами образовались и односторонние еретические связи— модернизм. И в то время, как гармонические образования при всей их открытости соотносили значение культуры, а точнее современной мысли, с непререкаемыми истинами Откровения, модернизм отводил мышлению роль судьи над Откровением. Впрочем принципы, которыми руководствовались многие модернисты, ни в коей мере не были антицерковными и просветительскими. С ужасом наблюдая за дехристианизацией современно го мира, они лишь хотели обратить современного человека к Церкви, возродить ее прежний престиж в области высокой мысли, например, в университетах. Для достижения этой цели, по их мнению, было необходимо, чтобы Церковь изъяснялась исключительно на языке современной науки, даже в тех случаях, когда предметом дискуссии являлась догма. Тем самым модернизм стремился найти в Церкви подтверждение закона аккомодации. Но он не учитывал всех граней существующей проблемы и наносил вследствие этого вред самой идее синтеза. В конечном итоге, целью модернизма не было наполнение жизни верой и обращение мира к Церкви; оно прежде всего стремилось полностью приспособить вечную сущность христианства к изменчивому человеческому мнению. Философия выступила против истин Откровения. Это был путь, проложенный еще ранее гностициз мом и характеризующийся на современном этапе исторической критикой Святого Писания и религиозных догматов. Во времена Пия X (1901_1914) модернизм представлял реальную опасность авторитету Церкви. Правление Льва XIII было временем налаживания контактов, понтификат его преемника— периодом их локализации в области науки. Лев XIII стремился к гармонии между Церковью и культурой, Пий X отстаивал единую сущность Откровения. Старая проблема, возникшая со вступлением Церкви в мир культуры, и решение которой с тех пор было одной из наиважнейших ее задач приобрела теперь совершенно новую окраску: определить истинные отношения между верой и знанием, между разумом и Откровением. 2. Идея подобной гармонии была высказана в трудах отцов Церкви и разработана Ансельмом Кентерберийским и Фомой Аквинским. Пик борьбы против нее был достигнут в учении номинализма (использовавшего критические положения Дунса Скота) с его теорией двойной истины. Номинализм, акцентируя сверх меры самодостаточность человеческого духа (в этом отношении совершенно оправданно осуждение Лютером «блудницы-разума»), подготовил почву для распростране ния мощного движения субъективизма. Пройдя через гуманизм, Реформацию, философию Декарта и эпоху Просвещения245, оно окончательно оформилось в XIXв.: скептицизм, историзм, исторический критицизм, теория эволюции. Эти различные формы субъективного мироощущения объединились в движении модернизма, пытавшегося перенести их в сферу католического богословия. Помочь ему в этом должна была все та же теория двойной истины. 3. Основы этой борьбы закладывались в рамках католического богословия на протяжении всего XIXв. В XVIIIв. католическое учение о гармонии веры и знания находилось в руках школьных учителей и пропагандировалось в их компендиумах. И хотя принципиальные положения учения были абсолютно корректны, сама концепция представлялась слишком вялой и безжизненной. Истина есть сама жизнь. А так как богословы сознательно отгораживались от внешнего мира, то и их теория была лишена столь необходимого элемента подвижности. Именно поэтому католичес кое богословие в конце XVIIIв. перестало иметь сколько-нибудь важное значение в духовной жизни общества. 4. Такое состояние католического учения не удовлетворяло очень многих. У истоков возникшего вследствие этого движения обновления стоял Иоганн Михаэль Зайлер, воспитанный иезуитами, но к тому времени во многом пересмотревший их, по его мнению, несовершенные богословские методы. Вслед за ним новые настроения захватили и Хиршера, ставшего одним из основателей «Тюбингенской школы» католического богословия. Выпускавшийся ею ежеквартальный богословский журнал и преподавательская деятельность тюбингенских профессоров сыграли главную роль в возрождении духовного католицизма и прежде всего немецкого научного католического богословия в XIXв. К Тюбингенской школе принадлежал и Иоганн Адам Мёлер (†1838г.), личность, без сомнения, исключительная. В его необычайно глубоком по мысли труде «Символика» (1832г.), во-первых, ясно указывается на принципиальные отличия протестантизма и католицизма, во-вторых, дается определение сущности католической Церкви и ее единства (главная научная задача богословия в XIXв., которая была окончательно решена на Ватиканском соборе) и, в-третьих, говорится об огромном религиозном значении католической Церкви. Положения теории Мёлера родились не в результате безропотного следования мощному научному течению того времени, гегельянству, а напротив, явились следствием активного противостояния ему (Eschweiler). Такая позиция Мёлера возвышает и его спор с протестантизмом над всей предшествовавшей (и к сожалению, имевшей место и после него) мелочной полемикой и апологетикой. В картину заново возрождающейся католической духовной жизни в Европе XIXв. вписывается и творчество Джона Генри Ньюмана. Но учитывая его исключительно важное значение, мы посвятим ему отдельное исследование (§118, III). К сожалению, огромная работа по возрождению богословия не всегда получала объективную оценку курии. В середине XIXв. почти все церковно-богословские факультеты Германии были на плохом счету у Рима. Это привело к тому, что на I Ватиканском соборе почти не было их представителей, и в дальнейшем они получили недостаточно мест в духовных учебных заведениях 246. II. Модернизм и борьба с ним 1. Если этим католическим мыслителям удалось решить возникшие проблемы, руководствуясь духом Церкви, то в начале столетия многие богословы в большей или меньшей степени отошли от ортодоксального учения. Но позиции их были настолько различны, что следует с необычайной осторожностью подходить к их рассмотрению, вводя обязательный элемент градации. Общим для всех них было стремление отстоять учение Церкви от посягательств атеизма и материализма и отрицание ими просветительской абсолютизации разума. а) Эти посылки заставили многих из них исключить «разумный» элемент из богословия, что привело к возникновению течений фидеизма и традиционализ ма247 (Луи Ботен, † 1867г., Луи Бональд, † 1840г., и др.). Благочестивый Антонио Росмини († 1855г.), Винченцо Джоберти († 1852г.), а также Альфонс Гратри во Франции представляли философское учение онтологии, которая со своей стороны отрицала силу разума. Все эти течения явились следствием смешения человеческой мысли с недоступной разуму действительностью, смешением понятий организации разума и миропорядка. б) Этим философским концепциям противопоставляла себя духовно более значимая позиция профессоров Георга Гермеса († 1831г.) в Бонне и Антона Гюнтера († 1863г.) в Вене. Оба ученых настолько верили в силу разума, что предприняли попытку вывести из него христианское учение в целом. Для этого им пришлось применить совершенно нетрадиционный метод, пришлось «начать с самого начала». По их мнению, основой любого исследования является позитивное (у Гюнтера— методическое) сомнение. В результате, они пришли к смешению в их учении разума и веры. Синтез обоих элементов достигался здесь в результате значительного ослабления понятия веры, тогда как в традиционализме— вследствие ослабления разума. Оба эти богословские учения, главные представители которых были верными слугами Церкви, подверглись осуждению со стороны Рима. 2. Ни к одному из этих направлений не принадлежал Игнатий Дёллингер (1799_1890), вышедший из кружка Гёрреса (§115, II). Он добился превосходных научных результатов в исследовании истории Церкви; написанная им работа по истории Реформации (1846_1848) оказала огромное влияние на дальнейшее развитие церковной науки— в ней он энергично и с благими целями выступал за внесение некоторых корректив в исследование религии протестантизма248. Позднее он серьезно занялся подготовкой преодоления религиозного раскола. Дёллингер не был абстрактным мыслителем, он был историком, склонным оперировать церковно-политическими категориями. Им руководило стремление добиться гармонических отношений между католической верой и современной наукой. Но и ему (как и Гермесу, и Гюнтеру) не удалось в силу чрезмерного доверия к науке обратиться в своей деятельности к истинно христианской идее, исходящей от Церкви. Согласно этой идее, Церковь, наставляющая в делах веры, имела преимущество по сравнению с убеждением отдельной личности. Но после принятия на Ватиканском соборе догмата о папской непогрешимости Дёллингер перестал доверять такой вере. Он считал для себя невозможным признать новый догмат и придерживался этой позиции до самой смерти. Он так и не вступил в старокатолическую Церковь, для создания которой он так много сделал, больше того, он убеждал обращавшихся к нему за советом людей сохранять верность католической Церкви. Трагизм положения Дёллингера заключался в том, что он, как и многие его современники, не разглядел истинной сути догмата о папской непогрешимости. 3. Все вышеназванные течения вступали в конфликт с Церковью исключитель но в вопросах методики пастырской деятельности и изучения церковной истории, но они ни в коем случае не посягали на церковные догматы. Но наряду с ними возник и целый ряд новых радикальных направлений, деятельность которых представляла серьезную угрозу самому существованию религии Откровения, Церкви и ее учению. Все они представляли собой выражение радикального субъективизма, критицизма и историзма, обращенных против учения Церкви и богословия. 4. В течение последнего столетия особую роль в противостоянии этим ложным течениям сыграли, во-первых, Григорий XVI с его энцикликой «Mirari vos» (1832г.), во-вторых, Пий IX с «Силлабусом» (1864г.) и, в-третьих, в начале XXв. Пий X с новым «Силлабусом» и энцикликой о модернистах (1907г.). Григорий XVI источником всех проблем времени считал индифферентизм, концепцию, согласно которой обретение благодати было возможным в любой религии при условии «соблюдения нравственных норм и почитания закона». В этом он с полным основанием видел попытку превратить христианскую религию в общественное образование: в это время становится очевидным принципиальное различие между философией и непререкаемыми истинами божественного Откровения. В XIXв. перед богословием стоит главный вопрос: только природа (натурализм) или же и Откровение? По мнению Григория XVI следствием индифферентизма стали «те самые абсурдные и ложные, или точнее, безумные учения о необходимости для каждого свободы совести... К их числу принадлежит и порочная, внушающая отвращение идея о свободе прессы». На данном этапе мы все еще имеем дело с исторически обусловленным процессом антиреволюционной Реставрации. Очевидным остается наличие в обществе догматической нетерпимости; потребности и права демократических структур общества и возможность участия в них католической Церкви (которую в дальнейшем обоснует Лев XIII) остаются без внимания и не используются; представлен ная в католицизме (Фома Аквинский) концепция обязательной свободы человеческой воли не находит полного выражения. 5. В «Силлабусе (собрании) главных заблуждений нашего времени», составленном Пием IX в 1864г., отчетливее, чем во всех остальных католических декларациях XIX столетия, показана пропасть, отделяющая эпоху в целом от церковного сознания и наоборот. Современный мир, сознательно противопоставляющий себя Церкви, рассматривается папой как эпоха заблуждений. Папа осуждает в «Силлабусе» пантеизм, натурализм, социализм, коммунизм, нехристианский национализм, государственную Церковь, имморализм, либерализм со всеми его порождениями (свобода культуры и прессы). Свое обвинительное слово папа заканчивает торжественным заверением: «Римский папа не может и не должен примиряться с прогрессом, либерализмом и современной цивилизацией». Для того чтобы правильно понять смысл «Силлабуса» и особенно этой последней фразы, необходимо учитывать общую историческую обстановку. Пий IX отвергает современную культуру только потому, что она отрицает все сверхъесте ственное и является тем самым ересью. Он считает почти невозможным возврат культуры в лоно Церкви. Описание заблуждений современности восходит к инициативе архиепископа Перуджи Печчи, который после вступления на папский престол под именем Льва XIII как никто другой сумел показать, что не стоит винить во всех бедах только современную культуру. Еще раз следует отметить, что резко отрицательное отношение Пия IX к либерализму и современному миру, решающим образом повлиявшее на позицию католической Церкви в XIXв., не пошло ей на пользу. В этом случае опять была упущена возможность обратиться к современному миру с миссионерской проповедью и создать почву для его возвращения в лоно Церкви. Но в то же время Пий IX был абсолютно прав, выступая с осуждением заблуждений современности, и объективно его резкая позиция положительным образом сказалась на лишенном духовного руководства человечестве. Позиция Пия IX по отношению к духовным движениям XIXв. вызвала открытую ненависть со стороны общества и во многом лишила Церковь возможности действовать. Проблема «Церковь— научный прогресс» в Новое время неоднократно вставала с новой остротой со времен преследования Галилея. Задача Церкви заключалась в ее окончательном решении и в предотвращении возникающей вследствие нее опасности путем проповеди неколебимой веры в истину божественного Откровения. Лев XIII направил развитие событий именно в это русло. После споров вокруг модернистов католическая экзегетика и историческая наука с благословения официальной Церкви (к примеру, в выступлениях Пия XII) занялись рассмотрением вопросов, возникших в процессе научного развития. 6. а) Очень часто в пылу борьбы обвинения в модернизме выдвигались совершенно необоснованно. Истинный модернизм (п. 1)— это величайшая ересь. Истинный модернизм есть не что иное, как перенос тех самых осужденных Церковью заблуждений в сферу богословия, или точнее, в область трех основных категорий— философию, религию, догматику. Это не система еретических учений, а скорее, еретический образ мышления. Учитывая три области проникновения еретического мышления, можно назвать этому три причины. Во-первых, философскую,— агностицизм (влияние идей Канта): человеческому знанию не дано познать истинную природу сверхъестественного; одновременно существует (вполне последовательное) радикальное обратное утверждение, согласно которому разум является единственным источником познания, а Откровение не может являться в этом вопросе достойным оппонентом умозаключению; во-вторых, религиозно-психологическая: религия принадлежит к сфере внутренней жизни каждого человека (влияние Шлейермахера) и является словесным выражением внутренних переживаний и потребностей; в-третьих, историческая причина: эволюционизм (влияние релятивного историзма), согласно которому ничто не было и не будет завершено окончательно, все течет, все изменяется. Поэтому делался вывод, что догматы Церкви в ходе историческо го развития подвергались значительным изменениям. Общее глубочайшее предубеждение вообще делало возможным, что носители такого типа мышления все еще могли считать себя католиками: уже приводимое положение о двойной истине или же соответствующее убеждение, радикально отделяющее рассудочно понимаемое знание от веры в любой из ее форм. В общих чертах модернизм можно определить как принципиальное соотнесение догматики с историзмом и субъективным рационализмом. б) Модернизм был осужден папой Пием X в «новом» Силлабусе (декрет «Lamentabili» и энциклика «Pascendi» 1907г.). Наиболее значительным представителем модернизма во Франции был Альфред Луази (1857_1940), который прожил жизнь примерным праведником, а умер так и не примирившись с Церковью. В его ученых трудах в полной мере проявились недостатки чрезмерно критического метода— на различных стадиях результаты исследования в самом существенном нередко противоречили друг другу. В Германии течение модернизма почти не было представлено. И в том, что против многих ученых, пытавшихся поднять католическую науку на современный уровень, все-таки было выдвинуто обвинение в модернизме, виновато движение католического интегризма, осудить которое посчитал необходимым папа Бенедикт XV (§125). в) Важную роль в развитии догматической и научного католического богословия сыграл вюрцбургский профессор Герман Шелл († 1906г.). В Германии он был одним из самых горячих сторонников сближения Церкви и научного прогресса. Чрезмерная субъективность некоторых его суждений все же не была достаточным основанием для несправедливых обвинений, выдвигавшихся против него. Его деятельность была направлена исключительно на благо Церкви, для восстановления прежнего значения которой в жизни общества он отдал все свои силы. 7. а) Одновременно с борьбой против нарушения гармонии между верой и знанием церковные власти прикладывали огромные усилия для создания богословия, способного отстоять подобные гармонические отношения. В этой ситуации абсолютно оправданным было обращение к опыту высокой схоластики. Уже Пий IX заострил на этом особое внимание, и утверждения о канонах веры (в Бога-творца, сотворение мира, священный характер Писания, чудеса), выдвинутые Ватиканским собором, были наполнены духом философии Фомы Аквинского. Лев XIII в одной из своих энциклик назвал Фому Аквинского образцом католического богослова и распорядился о переиздании его трудов; Пий X сделал все возможное для того, чтобы в основу воспитания нового поколения духовенства было положено учение св. Фомы. б) Результатом всех этих усилий и стремлений стало распространение течения неосхоластики. У истоков его в XIXв. стояли иезуиты (Джованни Перронне, †1876г., Маттео Либераторе, † 1892г., Иог. Бап. Францелин, † 1886г., Йозеф Клёйтген, † 1883г., долгие годы преподававший в Грегориане в Риме) и ряд светских духовных лиц (Иоганн Баптист Генрих, †1891г., Франц Моуфанг в Майнце, † 1890г., позднее архиепископ Мехеленский, кардинал Дезире Мерсье (†1926г.) и представители Лёвенской школы. Однако большинство из последова телей неосхоластики слишком мало внимания обращали на внутреннюю наполненность высокой схоластики, которая была не просто ограниченной системой доктрин, но глубоким учением о высшей истине; очень часто неотомисты забывали о том, что после выступлений Пия IX (в письме от 21 декабря 1863г. к мюнхенскому архиепископу) и в особенности Льва XIII они должны были не ограничиваться слепым следованием учению XIIIв., а, возродив, развивать его. Именно поэтому течение неосхоластики не добилось в XIXв. сколько-нибудь значительных результатов. Хотя в самом его конце исторические исследования в области схоластики католических богословов Генриха Сузо Денифля O.P. († 1905г.), Франца Ерле S.J. († 1924г.), Клеменса Боймкера († 1934г.), Пьера Мандонне († 1936г.), Мартина Грабмана († 1949г.) и их учеников подготовили почву для творческо го возрождения средневекового богословия. Сегодня мы стоим в самом начале этого возрождения, в котором с огромным рвением принимают участие доминиканцы, иезуиты, светские духовные лица и, конечно же, простые миряне в Германии, Франции, Италии и Соединенных Штатах. Признание ими необходимости дальнейшего развития средневекового учения является еще одним доказательством возрождения истинной духовной жизни. Далее |
