Архондонис, Архим. Варфоломей. О кодификации священных канонов и канонических постановлений в Православной Церкви. Салоники, 1970. Серия: Analecta Blatadon 6. 139 c. На греч. яз.

Докторская диссертация будущего патриарха Варфоломея.

Опись А, №20595. См. каноническое право.

Отзыв из mondios.livejournal.com/29577.html, 2010:

В первой главе даны общие определения, обозначен подход автора к теме и указаны главные принципы, защищаемые в данной работе. Вот исходные положения автора:

«Догмат, и особенно догмат о Церкви, — не отвлеченное учение, но учение, требующее своего осуществления, или воплощения в жизни и истории. Одним из средств выражения и осуществления догмата являются священные каноны. Отсюда тесная, непосредственная и существенная связь догматов и канонов могла бы быть охарактеризована как отношение в направлении ab intra ad extra... Цель канона — выразить, насколько возможно совершеннейшим образом, содержащуюся в догмате сущность, или бытие Церкви, помогая таким образом верующим воплощать догматы в своей жизни. Таковое выражение и реализация сущности Церкви с необходимостью происходит в определенных исторических условиях и обстоятельствах и в определенный момент истории, — и это составляет, как мы полагаем, твердое основание, на котором утверждается принцип изменяемости канонов Церкви, потому что изменяемы сами исторические условия и обстоятельства, в которых Церковь была призвана осуществлять свою спасительную миссию; изданные в этих обстоятельствах каноны выражали сущность Церкви, но они не пребыли навсегда устойчивыми и неизменяемыми. Параллельно с изменениями и развитием внешних условий развивалась церковная жизнь, а также упорядочивающее её церковное законодательство» (c. 16-18).

Основная идея диссертации состоит в том, что каноны нуждаются в кодификации, а это означает необходимость их изменения и совершенствования в зависимости от обстоятельств времени. Формирование церковного законодательства, согласно автору, всегда происходило в соответствии с принципом изменяемости священных канонов. Более поздние соборы одобряли, изменяли, либо отменяли более ранние законы и постановления, применяя этот принцип на практике. Если догматы считались неизменяемыми и неприкосновенными (как выражающие божественное откровение), то каноны, напротив, считались изменяемой частью предания (как выражающие догматическое учение в конкретной практике, зависящей от обстоятельств времени). По этой причине о догматах Отцы говорили в таких терминах: «держим», «запечатлеваем», «утверждаем» (1 Трул., 6 Седм.), а о канонах в таких: «возобновляем» (8 Трул.), «с услаждением приемлем» (1 Седм.). Если каноны «возобновляются», спрашивает автор, то разве могут они иметь то же значение, что и догматы, которые хранятся незыблемо и не нуждаются в возобновлении? Свое мнение автор подтверждает древней практикой и свидетельством Отцов и церковных писателей. В частности, блаженный Августин в О Крещении (CSEL 51, 78), утверждает, что поскольку времена изменяются непрестанно, постольку изменяются и нужды Церкви, вследствие чего требуются реформы законодательства. Святой Лев Великий подчеркивал, что среди церковных законов есть те, которые хранятся неизменными, и есть те, которые в зависимости от обстоятельств могут изменяться (Sicut quaedam sunt, quae nulla possunt convelli, ita multa sunt, quae aut pro consideratione aetatum, aut pro necessitate rerum oporteat temperari. Ep. 167 ad Rusticum). Кроме того, Важнейшим свидетельством церковной практики является деятельность Пято-Шестого собора, который одни правила принял и утвердил (2 пр. Трул.), а другие исправил и упразднил (10 Анкир. в 6 Трул., 15 Неок. в 16 Трул.).

Автор подчеркивает, что кодификация канонов не может носить случайного характера и быть чьей-то личной инициативой: обновление законодательства — дело всей Церкви, которое совершается Ее соборным разумом. С точки зрения автора, власть изменять каноны имеет только Собор; более того, в случае канонов Вселенских соборов, изменить или отменить их может только Вселенский собор (с. 31). Для вопроса об изменяемости церковного законодательства требуются два условия: utilitas evidens [очевидная польза] (Дигесты, I, IV, 2) и necessitas urgens [настоятельная необходимость] (CIC II, ed. Richter, col. 192).

Во второй главе диссертации автор прослеживает проблематику и обсуждение вопроса о кодификации священных канонов в ХХ веке.

В третьей главе («Необходимость кодификации…») рассматриваются в общих чертах сложности, возникающие при обращении к каноническому корпусу: объемный и трудный для использования материал (в котором многие правила повторяют друг друга), противоречия, возникающие между отдельными канонами (с историческими примерами таких противоречий и попыток их решения), наличие многочисленных толкований известных канонистов, отношение к которым окончательно не определено Церковью.

В данной главе также автор приводит примеры, подтверждающие его тезис о том, что Церковь всегда стремилась к упорядочиванию своего законодательства и прибегала к кодификации. Так, «Постановления святых Апостолов» (памятник кон. IV — нач. V в.), и более конкретно, его последняя часть («Апостольские каноны») есть пример кодификации более раннего церковного законодательства (в частности, канонов Антиохийских и Лаодикийских Поместных соборов). Другой пример — «Собрание церковных канонов в 50 титлах» патриарха Иоанна Схоластика, в предисловии к которому подтверждается основная мысль автора и излагаются почти те же самые аргументы в пользу кодификации.

Далее в главе обсуждаются различные точки зрения среди современных богословов и канонистов на вопрос о необходимости кодификации священных канонов Церкви (автор выделяет три таких точки зрения): 1) те, кто осознает необходимость кодификации и защищает возможность составления Кодекса для всей Православной Церкви (проф. Аливизатос, митр. Хризостом Константинидис, архиепископ Иероним Коцонис, проф. В. Сезан); 2) те, кто поддерживает необходимость кодификации, но считают, что в каждой Поместной Церкви это должно решаться по-своему (профессора юридического факультета Афинского университета, главный выразитель — проф. церковного права А. Христофилопулос); 3) точка зрения П. Евдокимова, который полагал, что кодификация и подразумеваемое ею нормативное единообразие для всех местных Церквей не согласуются с духом Православия, которое в общей вере и богослужении находит различные виды выражения единства. Сам автор придерживается первой точки зрения.

Четвертая глава посвящена вопросу о надлежащем органе, который уполномочен осуществлять кодификацию священных канонов. Сразу же автор указывает, что, согласно православному учению, это право принадлежит Церкви и только Ей. Помимо разработки собственного законодательства, Церковь также в отдельных случаях принимала и законы светского правительства, наделяя их церковной легитимностью. Точно таким же образом, Церковь, jure proprio, имеет право пересматривать свое законодательство.

Возвращаясь к проблеме кодификации, автор указывает, что кодификация одних только действующих канонов — это пол дела, поскольку, согласно законодательству, действующими являются все каноны, которые не были отменены или заменены новыми законами. На практике многие каноны являются невыполнимыми, хотя de jure они сохраняют свой авторитет и действенность. Поэтому, с точки зрения автора, для надлежащей кодификации требуется пересмотр всего церковного законодательства. Для этого требуется общая работа, подразумевающая участие всех Поместных Церквей и мобилизацию всех их научных сил.

Право изменения или упразднения древних канонов, которым обладает Церковь, может быть реализовано только на Вселенском соборе. Введение в действие церковного законодательства — прерогатива Вселенского собора, но подготовка проекта церковного законодательства, подразумевающая составление Кодекса церковного права — дело, которое осуществляется Церковью до созыва собора. Подготовительная стадия предполагает подключение научных богословских сил и ознакомление с проектом Кодекса всех епископов Церкви. Автор, соглашаясь с замечанием проф. Сезана, напоминает, что классический пример первых девяти веков христианской эры ясно свидетельствует о том, что право предлагать, обсуждать и решать вопрос об утверждении церковного законодательства принадлежит только епископам. Видные богословы приглашались для выражения своего мнения и дачи совета только по вопросу об утверждении догматического ороса, выражающего вероучение.

Епископы — это канонисты-практики. Согласно своему статусу в Церкви, они одни имеют право ссылаться на каноны и применять их в своей деятельности. Канонисты, юристы, богословы выполняют только совещательную роль; они могут помогать епископам в интерпретации цели и смысла древних канонов (для того, чтобы обеспечить этим канонам бoльшую жизнеспособность), а также способствовать выражению принципов, свойственных организации и управлению Церкви, при составлении и принятии новых законов.

Далее автор более подробно останавливается на трех служениях, которые реализуются в епископском чине: potestas magisterii (власть учить), potestas ordinis et ministerii (власть посвящать и совершать таинства) и potestas jurisdictionis vel imperii vel regiminis (власть управления).

В пятой главе обсуждается метод кодификации и предполагаемое содержание Кодекса. Автор говорит о том, что комиссиям, которым будет поручен проект Кодекса, должны определиться в двух главных вопросах: а) каковы предмет и цель начатой работы и б) каков надлежащий способ организации материала и метод для достижения цели.

а) По мнению автора, предмет и цель (пересмотр и кодификация священных канонов) предполагают решение четырех главных проблем: 1) объединение всех подобных и аналогичных канонических распоряжений, 2) исключение канонов, переставших употребляться по историческим или практическим соображениям; 3) изменение некоторых церковных законов в соответствии с современными церковными нуждами; 4) изучение вопроса о соответствии канонических постановлений с государственными законами, касающимися Церкви, а также изучение вопроса о способе урегулирования противоречий хотя бы по основным положениям. Далее подробно рассматривается каждый из вопросов.

б) Способы кодификации возможны следующие: 1) расположение канонов по порядку их важности с учетом авторитетного источника их происхождения, как это сделано в нынешних сборниках (Апостольские правила, правила Вселенских соборов, правила Поместных соборов, правила святых Отцов) — однако, с точки зрения автора, это не имеет смысла, так как все каноны, поскольку они утверждены 2 правилом Трулльского собора, одинаково авторитетны; 2) хронолигический порядок, согласно автору, также бессмыслен; 3) алфавитный порядок (как это сделано в «Синтагме» Матфея Властаря), автору представляется более разумным методом организации материала; 4) систематический порядок изложения — наиболее удобный и полезный, с точки зрения автора, способ кодификации.

Далее обсуждаются возможные варианты систематического изложения материала (с учетом опыта CIC и CICO). Автор предлагает расположение материала на основе трех вышеуказанных видов церковной власти: управление, совершение таинств, учительство (здесь именно в таком порядке, см. с. 81).

Метод составления Кодекса и упорядочивания его содержания. Предложения: 1) следует пересмотреть и упразднить каноны и постановления, издававшиеся по причинам частной церковной целесообразности, которая имела отношение к конкретным историческим обстоятельствам (например, каноны о епитимиях для павших во время гонений 1-4 Петра Алекс., 1-9 Анкир., 11-12 Первого Вс., 81 Вас. или решение Вселенского патриархата о перекрещивании католиков и т.п.); 2) следует избегать изложении в канонах конкретных исторических обстоятельств; 3) следует исключить из Кодекса каноны, не относящиеся к церковному праву (каноны догматического, нравственного, литургического и аскетического содержания); 4) хотя «Пидалион» говорит о том, что каноны писались как общие правила, тем не менее в канонах часто встречаются такие выражения, как «местное правило», «правило, имевшее употребление только в этой области» и т.п. — такие каноны не следует включать в общий Кодекс; 5) следует руководствоваться принципом, согласно которому за одно преступление не наказываются дважды; 6) в случае противоречия канонов следует руководствоваться правилом, что последующий канон имеет преимущество по сравнению с предыдущим (lex posterior derogat legi priori); 7) не все стороны современной церковной жизни предусмотрены канонами, поэтому этот пробел следует заполнить (перечисляются возможные источники для дополнительного законодательства).

Шестая глава посвящена вопросу о принятии новых канонов. Говорится о том, что принятие новых канонов — необходимое и неизбежное дело в Церкви. По мнению автора, при принятии новых канонов следует руководствоваться принципами, почерпнутыми из древних канонов. Кроме того, современное законодательство должно исходить из понимания нужд современного христианства.

Седьмая глава рассматривает вопрос о Кодексе и его принятии Вселенским собором. Вопрос о возможности созыва нового Вселенского собора автор оставляет за рамками своего исследования: он лишь указывает на две точки зрения: 1) большинство богословов говорят о невозможности созыва собора вследствие раскола с Римской Церковью (св. Филарет Московский, Муравьев, Аливизатос, Сезан, Христофилопулос и др.); 2) некоторые богословы не видят в этом никакого препятствия для созыва Собора (Баланос, Коцонис и др.). Автор говорит, что по мнению некоторых богословов, трудность для созыва собора состоит в том, что в древности соборы собирались по вопросу об утверждении догматов, тогда как сегодня нет такого повода; по их мнению, решение практических и канонических вопросов не дает повода для созыва Вселенского собора.

Автор задается вопросом: если созыв Вселенского собора, который только один может утвердить новое церковное законодатеьство, невозможен, то как решить проблему кодификации? Автор говорит, что ответ на этот вопрос двойной: 1) он подчеркивает необходимость подготовительной работы, поскольку таковая предполагается ввиду перспективы (пусть далекой) созыва Вселенского собора; 2) также он указывает на практику Церкви, которая состоит в улаживании догматических вопросов посредством общего согласия между всеми Поместными Церквами, состоящими в общении. Второй пукнт представляется наиболее важным. Автор приводит несколько примеров такого согласования (вопрос о праздновании Пасхи в Древней Церкви и др.).

Далее автор говорит о том, что первая стадия фактически началась, когда представители Поместных Церквей на Родосе в 1961 г. признали наличие проблемы кодификации священных канонов. По поводу второго пункта, автор говорит, что некоторым решением проблемы может стать утверждение Кодекса на Всеправославном соборе, который хотя и не будет иметь статуса Вселенского собора, однако сообщит авторитет новому Кодексу. По мнению Сезана, которому следует и автор, Всеправославный собор, имеющий перед собой ту же цель, что и Вселенский собор, будет иметь высший авторитет не в догматическом учении (как Вселенский собор), а в законодательном, представляя собой высший законодательный орган Церкви.

Следует отметить, добавляет автор, что, как указал Аливизатос, кодификация может носить характер официальный (дело Вселенского собора), полуофициальный (дело всех Поместных Церквей, осуществленное вышеуказанным способом), либо частный (в случае, если кодификация проведена частным лицом, т.е. отдельным канонистом). Во всяком случае, делает заключение автор, цель кодификации состоит в том, чтобы облегчить для Церкви соблюдение священных канонов.

Восьмая глава посвящена трудностям кодификации. Эти трудности следующие: 1) отсутствие подготовительной работы; 2) связанный с кодификацией пересмотр церковного законодательства представляет собой первую попытку за очень длительный период времени; 3) большое разнообразие источников церковного права (Вселенские соборы, указы византийских императоров, постановления Поместных соборов Константинопольского патриархата, личные мнения богословов, принятые в качестве канонических постановлений и др.); 4) трудность, связанная с языком Кодекса.

Девятая глава посвящена языку Кодекса. По мнению автора, язык оригинала должен быть тем же, который был и раньше: все каноны и правила составлены на греческом языке (правда, следуя примеру «Пидалиона» автор настаивает на современном греческом языке). Переводы должны быть сделаны в сотрудничестве с составителями греческого оригинала для избежания ложных интерпретаций. В главе также говорится о том, что сам оригинал должен быть написан ясным языком, кратко и без двусмысленностей.

Десятая глава представляет собой заключение (в котором дано краткое перечисление и обобщение рассмотренных по главам вопросов).

В приложении рассматривается процесс составления Corpus Iuris Canonici (1963), принятого в Католической Церкви, а также Codex Iuris Canonici Orientalis (1949-1957).

_________________________________________

Мои наблюдения: 1) диссертация представляет собой обычный академический труд, написанный в контексте современных богословских дискуссий; цель автора — наиболее полно раскрыть вопрос о необходимости кодификации и обосновать эту необходимость; 2) труд автора имеет полемический оттенок; мне кажется, что он немного перегружен цитатами из современных богословов, которые не представляют большого интереса и ценности сами по себе; 2) автор во многом несамостоятелен: в большинстве случаев он развивает и подкрепляет дополнительными аргументами идеи и исследования двух ученых, которым он следует, — Аливизатоса и Сезана; 3) основным недостатком работы я бы назвал отсутствие исторического экскурса, в котором следовало бы проследить, как кодификация проводилась в предшествующие века, а также подробно рассмотреть основные принципы, согласно которым осуществлялась кодификация (при св. Фотии, Иоанне Схоластике и т.д.); 4) труд автора нельзя назвать научным исследованием в собственном смысле слова: это скорее популяризаторская работа, в которой довольно добросовестно собран материал по теме; 5) в целом автор демонстрирует хорошие познания в области канонического права, хорошо осведомлен в современных дискуссиях относительно проблемы кодификации, а также хорошо знает опыт западных богословов и проблематику реформы, связанной с изданием CIC и CICO; 6) в богословских и канонических вопросах автор предельно осторожен и внимателен: никаких крайних или сомнительных суждений он не высказывает, напротив, основной его интерес — в том, чтобы рассмотреть возможность Церкви иметь актуальное законодательство, которое было бы однозначным, понятным, которое бы соответствовало бы духу и задачам православия и было реальным воплощением веры в жизни церковного народа.