Ко входуЯков Кротов. Богочеловвеческая историяПомощь
 

Владимир Емельянов

См. Шумер.

Интервью с Емельяновым, 2002. Боги древней Месопотамии (имена и функции). - Cимволические аспекты сакрализации власти в Шумере.

Основные вехи политической истории Шумера и Аккада

Ист.: http://www.ud-gal-nun.narod.ru/mss.html, 2002.

На рубеже IV и III тысячелетий до н.э. на территории Южного Двуречья встретились и стали жить общим хозяйством три совершенно разных по происхождению и языку народа. Первыми сюда пришли носители языка, условно называемого “банановым” из-за большого числа слов с повторяющимися слогами (типа Забаба, Хувава, Бунене). Именно их языку шумеры были обязаны терминологией в области ремесла и металлургии, а также названиями некоторых городов. Носители “бананового” языка не оставили памяти о названии своих племен, поскольку им не посчастливилось изобрести письменность. Но их материальные следы известны археологам – в частности, они были основателями земледельческого поселения, носящего ныне арабское название Эль-Убейд. Шедевры керамики и скульптуры, найденные здесь, свидетельствуют о высоком развитии этой безымянной культуры. Вторыми в Двуречье пришли шумеры, основавшие на юге поселения Урук и Джемдет-Наср (также арабское название). Последними в первой четверти III тыс. до н.э. из Северной Сирии пришли семиты, осевшие большей частью на севере и северо-западе страны. Источники, дошедшие от всех эпох шумерской истории, показывают, что все три народа компактно проживали на общей территории, с той разницей, что шумеры жили в основном на юге, семиты – на северо-западе, а “банановый” народ – и на юге, и на севере страны. Ничего похожего на национальные разногласия не происходило, и причина столь мирного сосуществования заключалось в том, что все три народа были пришельцами на этой территории, в одинаковой мере испытывали трудности жизни в Месопотамии и считали ее объектом совместного освоения. Определяющей для истории страны явилась организация сети магистральных каналов, которая просуществовала без коренных изменений до середины II тыс. до н.э. В своем исследовании “Цивилизация и великие исторические реки” Л.И.Мечников разделяет историю человечества на три основных этапа – речной, морской и океанический. В частности, для речного этапа характерна особая солидарность коллектива при организации ирригационных систем, бывших основой хозяйствования в это время. Именно такая солидарность, предельная сплоченность людей различного происхождения, говорящих на разных языках, вокруг одного общего дела, способствовала их дальнейшему культурному симбиозу. Результатом этого процесса стало общее самоназвание, которое все народы Двуречья воспринимали как знак своей этнотерриториальной идентификации.

С сетью каналов были связаны и основные центры образования государств – города. Они вырастали на месте первоначальных групп земледельческих поселений, которые концентрировались на отдельных осушенных и орошенных площадях, отвоеванных у болот и пустынь еще в предшествующие тысячелетия. Города образовывались путем сселения жителей покидаемых деревень в центр. Однако до полного переселения всей округи в один город дело чаще всего не доходило, так как жители такого города не могли бы обрабатывать поля в радиусе более чем 15 км и уже освоенную землю, лежащую за этими пределами, пришлось бы бросать. Поэтому в одной округе обычно возникало три-четыре или более связанных между собой города, но один из них всегда был главным: здесь располагались центр общих культов и администрация всей округи. Каждую такую округу И.М.Дьяконов, по примеру египтологов, предложил называть “номом”. По-шумерски она называлась ки, что означает “земля, место”. Сам же город, бывший центром округи, носил название уру, что мы обычно переводим как “город”. Однако, в аккадском языке этому слову соответствует алу “община”, поэтому можно предположить тот же первоначальный смысл и для шумерского термина. Традиция закрепила статус первого огражденного поселения (т.е. собственно города) за Уруком, что вполне вероятно, поскольку археологами найдены фрагменты окружавшей это поселение высокой стены.

Каждый ном еще до концентрации населения в городах создавал собственный магистральный канал. И каждый ном существовал как экономическая или политическая единица до тех пор, пока этот канал поддерживался. Уже к началу III тыс. до н.э. в Двуречье существовали следующие номы:

Ном в долине реки Диялы с центром в городе Эшнунна и с храмом бога Тишпака.

Ном Сиппар на Евфрате с храмом солнечного бога Уту.

Ном Куту с храмом бога загробного мира Нергала.

Ном Киш на Евфрате с храмом бога-воителя Забабы.

Ном с центром в городе, шумерское имя которого до нас не дошло (араб. Абу-Салябих).

Ном Ниппур в верхней части отрезка Евфрата с храмом в честь Энлиля.

Ном Шуруппак (совр. Фара) с храмом в честь бога Шуруппака – также на Евфрате.

Ном Урук с храмом в честь Ана и Инанны.

Ном Ур в дельте Евфрата с храмом в честь лунного бога Нанны. В этот же ном, вероятно, входил и город Эреду с храмом в честь Энки. Уже к началу III тыс. до н.э. Эреду был покинут своими жителями, перебравшимися в соседние города Урук и Ур. Причиной миграции послужило заболачивание и заиливание устья рек после отхода Персидского залива, в результате чего стало невозможно земледелие.

Ном Адаб с храмом в честь богини-матери Дингирмах.

Ном Умма с храмом в честь бога Шары.

Ном Ларак на русле канала между Тигром и И-нина-геной с храмом в честь бога-воителя Пабильсага.

Ном Лагаш на канале И-нина-гена, с четырьмя городами и главным храмом в честь бога-воителя Нингирсу.

Центром каждого шумерского города был храм главного городского божества. Верховный жрец храма стоял и во главе администрации нома, и во главе ирригационных работ. Храмы имели обширное земледельческое, скотоводческое и ремесленное хозяйство, которое позволяло создавать большие запасы хлеба, шерсти, тканей, каменных и металлических изделий, что постоянно дополнялось приносимыми богу жертвами. Ценности, которые скапливались на храмовых складах, служили, во-первых, запасным фондом для всей общины на случай неурожая или войны; во-вторых, обменным фондом для международной торговли; в-третьих, для жертвоприношений; в-четвертых, для содержания служебного и рабочего персонала храма. В храмах впервые появляется письменность, создание которой было вызвано нуждами хозяйственного учета и учета жертв. Месопотамский ном, город и храм являются теми основными структурно-территориальными подразделениями, которые впоследствии явятся, так сказать, действующими лицами политической истории Шумера.

Политическую историю Шумера можно разделить на четыре основные вехи:

Соперничество между номами на фоне общеплеменного военно-политического союза.

Семитская попытка унификации и абсолютизации власти.

Захват власти кутиями и невозможность внешней активности.

Период “шумеро-аккадской цивилизации” и политическая гибель шумеров.

Двумя главнейшими центрами Южного Двуречья с начала Раннединастического периода были Киш (на севере), Урук и Ур (на юге). Урук с древнейших времен шумерской истории был центром военного союза городов Южного Двуречья. Шумерские эпические тексты упоминают о походах энов по имени Энмеркар, Лугальбанда и Гильгамеш в район восточных гор, на территорию города Аратта (предположительно, древняя Хараппа). Из Аратты привозили строительный материал для храма в честь богини Инанны, а также приводили рабов. Но урукские правители не оставили по себе ни одной надписи (при обилии хозяйственных текстов). Древнейшими надписями, дошедшими от шумерских правителей, являются короткие, в три-четыре строчки, надписи кишского лугаля Энмебарагеси, найденные в долине Диялы. Они очень просты: “Энмебарагеси, лугаль Киша”. Сын Энмебарагеси, Агга, был участником самой первой известной из эпических текстов войны между городами. Согласно легенде, Агга через послов потребовал, чтобы Урук принял участие в ирригационных работах на территории Киша. Вероятно, такое требование было связано с наличием родственных отношений между городами, основанных на праве сильного, при которых один город считался старшим, а другой – младшим братом, и младший обязан был выполнять приказания старшего. Правитель Урука эн Гильгамеш, как и положено было в таких случаях, решил испросить совета у народного собрания. Совет старейшин предложил Гильгамешу примириться и исполнить требования Киша, но совет воинов настоял на обратном. Решено было отказать старшему и начать поединок между городами за право старшинства. Получив отказ подчиняться, Агга прибыл с войском на ладьях, спустившись вниз по Евфрату, но начатая им осада Урука закончилась поражением воинов Киша. Сам Агга был взят в плен и с целью унижения был назначен смотрителем строительных работ в Уруке, которые теперь должны были проходить с участием граждан Киша. Гегемония над Южным Двуречьем с той поры перешла к Уруку. Должно быть, вскоре после этого события Гильгамеш обнес Урук стеной, объединившей три поселения и составлявшей в длину 9 км. Вполне возможно, что после падения Киша на север Двуречья приходят эламиты; один из их вождей по имени Месилим, родом из города Дера, упомянут в нескольких надписях как третейский судья при различных спорах шумерских правителей.

Воцарение Гильгамеша и гегемония Урука – может быть, самые яркие события ранней шумерской истории, оказавшие огромное влияние на формирование духовной культуры шумеров. Следует обратить особое внимание на тот факт, что лугалем Гильгамеша называет совет воинов (буквально “юноши города”). О чем это говорит ? О том, что Гильгамеш стал лугалем без воли богов, не пройдя обряда интронизации в Ниппуре и даже не получив право на такую интронизацию. Эта его политическая нелегитимность, помноженная на силовой метод решения политических споров, не согласованный со старейшинами, впоследствии послужила основой для мифо-эпических сказаний о походах Гильгамеша за бессмертием, которое не суждено ему богами.

Примерно через столетие после описываемых событий возник храмовый архив города Шуруппака, из документов которого мы получаем чрезвычайно ценные сведения о начальной поре шумерской истории. Во-первых, в списке богов этого города значатся урукские эны Лугальбанда и Гильгамеш. Это означает, что прошло довольно много времени, и правители, много сделавшие для страны, могут без ущерба для репутации получить титулы богов – скорее всего, посмертно. Во-вторых, документы из Шуруппака свидетельствуют о существовании в это время большого военного союза во главе с Уруком, объединявшего все государства Южного Двуречья. Здесь кормили воинов своей общины, входивших в состав различных городских гарнизонов – число их достигало 670-680 чел. В-третьих, мы узнаем из этих документов о существовании большого числа лиц, бежавших в Шуруппак из соседних городов, также как и о беглецах из Шуруппака. Что могут означать такие перемещения – сказать трудно. Ответа может быть два: или социальное неблагополучие, или экологическое бедствие. Впрочем, возможно и то, и другое. Вряд ли можно признать случайным тот факт, что именно в Шуруппаке этого времени появляется знак URUxUD “потоп”, а в шумерской и ассирийской версиях мифа о потопе в качестве праведника выступает именно правитель Шуруппака. Образ же потопа в шумерских и вавилонских текстах всех времен обязательно ассоциировал социально-политическую и экологическую катастрофы.

После эпохи, к которой относится архив из Шуруппака, наступает последний этап Раннединастического периода, характеризующийся бурным ростом богатств в стране и имущественным расслоением, обострением социальных противоречий и неустанной войной всех номов за гегемонию в Южном Двуречье. Исторически это время расцвета города Ура и начало политической истории Лагаша.

Ко времени I династии Ура относятся две гробницы: в одной был погребен лугаль Мескаламдуг, в другой – некая знатная женщина по имени Пуаби (имя, безусловно, семитское). Пуаби была погребена в подземном сводчатом склепе, где она лежала на спине на деревянном ложе, в плаще из синих лазуритовых бус, в пышном головном уборе из золотых листьев, венков и заколок в виде цветов. Вокруг склепа было выкопано довольно обширное помещение, в котором с серебряными лентами в волосах и в цветных плащах сидели трупы десятков женщин свиты, музыкантш и т.п; усыпленных или добровольно отравившихся. Здесь же найдены арфы тонкой работы, к резонаторам которых были приделаны золотые или серебряные головы быков с лазуритовой бородой. Найдены были также золотые туалетные приборы, доски для игры в кости и разная драгоценная утварь. В засыпанном землей пологом спуске-коридоре, ведшем с поверхности земли в склеп, были обнаружены повозки, скелеты волов и их погонщиков, а также воинов в шлемах-шишаках и с копьями, как бы охранявших вход.

Если идеологическая сторона погребения Пуаби до сих пор находится за границами нашего понимания (полагают, что убитые слуги – жертвы божествам плодородия), то экономическая вполне ясна. Из предметов, обнаруженных в гробнице, становится ясно, что лугали Ура обладали в это время поистине огромными богатствами и вели активную торговлю с разными странами мира – доарийской Индией (золото), территорией нынешнего Афганистана (лазурит), полуостровом Оман (медь). Богатства доставляли храмовые торговые посредники или их подручные, снаряжавшие либо тростниковые ладьи, либо караваны ослов. Несметное богатство лугалей Ура способствовало их политическому влиянию как в своем городе, так и за его пределами. Уже в это время наряду с титулом “лугаль Ура” правитель возлагает на себя и звание “лугаль Киша”, что может свидетельствовать о его претензии на гегемонию над всей территорией Двуречья.

О древнейшей истории Лагаша нам известно мало. До начала РД III в документах фигурируют всего два правителя – лугаль Энхенгаль и один энси, подчиненный лугалю Месилиму. Новая династия, при которой количество письменных источников резко возрастает, начинается с Ур-Нанше. Отец его вообще не был правителем, а сам он получил свой титул лугаля, вероятно, в связи с какими-то чрезвычайными событиями в стране. Из надписей Ур-Нанше мы узнаем, что его деятельность состояла в восстановлении старых и сооружении новых каналов и плотин, в постройке храмов и святилищ в разных частях лагашского нома, а также в морской торговле по Персидскому заливу. По-видимому, Ур-Нанше не был верховным жрецом главного городского храма и не принимал участие в обряде священного брака – один из его текстов сообщает об “избрании мужа для богини Нанше”.

В годы правления внука Ур-Нанше энси Эанатума произошел конфликт между Лагашем и соседней Уммой из-за плодородной земли Гуэден, разграниченной когда-то третейским судом кишского правителя Месилима. Уммийцы самовольно захватили не принадлежавшую им землю. Эанатум отправил в Умму своих послов с требованием очистить территорию, но уммийцы посмотрели на них с презрением. В это время Эанатум увидел священный сон, в котором к нему явился сам главный бог Лагаша Нингирсу с повелением восстановить справедливость. Нингирсу и другие боги Шумера объявляют Эанатума лугалем и вдохновляют его на битву с Уммой. Битва унесла десятки тысяч жизней уммийцев, и, вероятно, столько же жизней граждан Лагаша. Царя Уммы Эанатум лично заставил принести присягу шумерским богам в том, что он никогда не переступит пределы земли Гуэден. Умма была побеждена, и эта победа открыла Эанатуму путь на соседние территории во всех направлениях. Он захватил несколько городов Элама, Киш, Урук и Ур, после чего присвоил себе титул “лугаль Киша”. Но окончательно закрепить захваченные территории за Лагашем ему в конечном счете не удалось.

История отношений между Лагашем и Уммой, причем все из-за той же спорной территории, продолжилась через полвека при правителе по имени Энметена. Роль Энметены в истории Шумера еще не оценена в полной мере. Само его имя, принятое в момент вступления на трон, означает “повелитель по своему предназначению (букв. “повелитель, приближенный к своим МЕ” – В.Е.)”, а такого имени никто больше из правителей Шумера не удостоился. Именно Энметена первым сообщает о получении из рук бога Энлиля “скипетра определения судьбы”, причем церемония вручения скипетра проходит в Ниппуре, что однозначно говорит о легитимности этого правителя. В надписи на глиняном конусе Энметена сообщает о разгроме войска уммийского царя Ур-Лумы и восстановлении прав Лагаша на землю Гуэден. Из других текстов этого же правителя мы узнаем о его мирных отношениях с Уром и Уруком, а также о ряде мероприятий, проведенных им с целью уменьшения имущественного неравенства между гражданами Лагаша.

Однако, и Энметена не был полным хозяином на своей земле. Многие его документы составлены от имени не только правителя, но и верховного жреца Дуду. Именно с этого самого Дуду начинается процесс сращения храмовой земли с хозяйством правителя. Непонятно, по каким причинам сам Энметена и его сын не могли исполнять жреческие обязанности (как ранее не мог исполнять их Ур-Нанше). Зато хорошо понятно, что этим воспользовались Дуду и его преемник на посту верховного жреца Энентарзи. Дуду еще при жизни Энметены имел всю полноту власти в храмах. Правление сына Энметены было подозрительно коротким, после чего с титулом энси в Лагаше начинает править Энентарзи (вполне возможно, не только преемник, но и сын Дуду). При нем и следующем за ним энси по имени Лугаланда хозяйство бога и хозяйство энси становятся неразделимы, а пропасть между знатью и простолюдинами увеличивается на несколько порядков. Не менее 2/3 храмовых хозяйств перешли в это время во владение правителя, его жены и детей. От воли правителя стало зависеть назначение на жреческие должности, как и устранение с них. В то же время ни Энентарзи, ни его сын Лугаланда ничего не делали для укрепления военной мощи Лагаша. Все это стало причиной для социального недовольства.

Правитель Лугаланда был смещен со своего поста, на который тотчас же заступил некто Урукагина. Достоверно известно (прежде всего, в результате исследований В.К.Шилейко), что Урукагина находился с правившей династией в родстве по линии своей жены, доводившейся сестрой энси Энентарзи. Через год после начала правления в должности энси Урукагина принимает титул лугаля, поэтому в науке принято делить семь лет его правления на 1 год Урукагины-энси и 6 лет Урукагины-царя. О дальнейшей судьбе низложенного Лугаланды можно только гадать. Первый исследователь истории Лагаша А.Даймель думал, что он был убит вместе с женой и со всеми слугами. Русский шумеролог В.К.Шилейко обратил внимание на тексты, в которых упоминается некий “великий энси” (энсигаль), живший до 6-го года Урукагины-царя в чужом поместье близ Лагаша. Несколько позднее тот же А.Даймель установил, что в течение первых лет правления Урукагины жена Лугаланды получала некие “почетные дары”, а во 2-м году правления Урукагины-царя она умерла и была погребена с великими почестями при участии 200 жрецов. Таким образом, сам автор версии об убийстве семьи правителя достоверно установил, что жена его после воцарения Урукагины была жива и похороны ее несколько лет спустя стали мероприятием государственного масштаба. Но что же случилось с самим правителем ? Версия Шилейко оказалась все же небесспорной. Совсем недавно Г.Зельц опубликовал свой вариант чтения и интерпретации одного хозяйственного текста времени 1-го года Урукагины-царя, в котором приносятся жертвы статуе Лугаланды. Не значит ли это, что, во-первых, к моменту воцарения Урукагины Лугаланда был уже мертв, и во-вторых, что только со смертью прежнего правителя Урукагина смог принять на себя титул лугаля ? Вопросы, вопросы…

О родословии правителя, именуемого нами Урукагиной, мы не знаем ничего. Достоверно неизвестно даже правильное чтение его имени. Сперва его читали по слогам Uru-ka-gi-na, затем решили прочитать один знак как идеограмму и прочли Uru-inim-gi-na, и в конце столетия вернулись к прежнему чтению, хотя правильного ответа так и не нашли. Что же до родословия, то в своих надписях Урукагина ничего не пишет о своих предках. Разве что одна зацепка… В “Обелиске Маништусу”, надписанном при одном из правителей династии Аккада, среди общинников, продающих царю землю, упомянут некто “Урукагина, сын Энгильса”. Тот ли ? Слишком много должно было пройти времени от Урукагины до Маништусу…

В первый царский год правления Урукагины им были проведены социальные реформы, основные аспекты которых по повелению лугаля были изложены на трех больших глиняных конусах, из которых в хорошем состоянии дошли два. Мероприятия Урукагины в основном сводились к следующему:

Была упорядочена оплата жрецов и отменены поборы с них.

Сокращены поборы с наиболее значительных членов храмового персонала.

Чиновникам запрещалось самовольно взимать в свою пользу доходы со стад, рыбной ловли и ладей.

Держателям служебных наделов было предоставлено неограниченное право отчуждения имущества, а также неограниченное право пользования колодцами и арыками на служебных наделах.

Было восстановлено право собственности богов на те храмовые хозяйства, которые присвоила себе семья энси.

Были введены законы, охранявшие частную собственность и устои патриархальной семьи.

Подробнее об идеологическом содержании реформенных текстов Урукагины будет сказано в своем месте. С точки же зрения политической истории, правление Урукагины не принесло Лагашу решения его застарелых проблем. Документы из храма богини Бау, в частности, показывают, что увеличение натурального довольствия членам храмового персонала было вскоре сведено на нет. Урукагина даже не сменил административный персонал храмов, действовавший при его предшественнике. Да и сами его конусы были скорее декларацией доброй воли правителя к изменению ситуации, нежели констатацией уже свершившихся фактов.

В конце правления Урукагины боги отвернулись от Лагаша. В Умме пришел к власти некто Лугальзаггеси – сын жреца-очистителя, скорее всего, не бывший в родстве с предыдущим правителем этого города. Лугальзаггеси начал активно захватывать один за другим все шумерские города. Под ударами его войска пали Урук, Ур, Ниппур, Киш. Быстрое продвижение Лугальзаггеси по территории Шумера, вероятно, объясняется тем, что население устало от междоусобиц и жаждало “твердой руки”, которая бы в первую очередь упорядочила разросшуюся ирригационную сеть. Поэтому кое-где ему пришлось воевать, а кое-где города отдавались без боя. Но когда дошла очередь до Лагаша, войско уммийского царя, а теперь и полу-шумерского властелина, столкнулось с ожесточенным сопротивлением его граждан. Война шла два года, к 6-му году Урукагины-царя были разорены и разрушены все общины и храмы, лежащие между каналом на границе с Уммой и пригородами нома. В это время был составлен “Плач по Лагашу”, в котором дается длинный перечень разрушенных строений, вина за уничтожение которых возлагается на “энси Уммы Лугальзаггеси” (здесь он не мог быть назван лугалем, поскольку законно избранным был только Урукагина). Документы показывают, что к Лугальзаггеси отошла только северная часть лагашского нома. Урукагина, боясь пленения в центре нома, перенес столицу ближе к морю, в городок Э-Нинмар, где правил еще некоторое время. Но после 7-го года следы его теряются.

После ослабления экономической и политической мощи Лагаша Лугальзаггеси неожиданно столкнулся с роковым для себя противником – военным вождем семитского города Аккада, принявшим на себя при воцарении имя Шаррукин (что означает “царь истинен”), впоследствии произносившееся как Саргон. Под этим искаженным именем Саргон он и вошел в историю древнего мира.

До второй половины двадцатого столетия нашествие войск Саргона на шумерские города воспринималось как внешнее вторжение. Но тщательное изучение всех доступных источников показало, что Саргон не был для шумеров иноземцем, хотя и пришел с севера. До начала своей военно-политической активности он занимал определенное положение при дворе кишского лугаля, у него была вполне известная родословная. Единственным недостатком саргоновской биографии было происхождение из нецарского рода, что, по-видимому, очень мешало при его амбициозных планах и стало поводом для избрания декларативно-вызывающего тронного имени. Большую часть документов, связанных с жизнью Саргона, составляют культовые поэмы и тексты предсказаний по печени жертвенных животных (т.н. omina), составленные через много лет после его смерти. Отдельные упоминания о нем содержатся в текстах так называемых “Царских списков” – первых опытах шумерской историографии. Но сохранились и подлинные надписи аккадской эпохи, составленные от имени самого Саргона.

Итак, согласно источникам, Саргон был незаконным сыном жрицы, отправлявшей культ, при котором не позволялось иметь детей. За деторождение жрица такого культа могла быть даже казнена – поэтому мать Саргона тайно положила младенца в корзину и отправила ее по Евфрату. Корзину подобрал водонос и садовник кишского царя по имени Акки и усыновил мальчика. Садовник обучил приемного сына своему ремеслу, но когда Саргон достиг юношеской зрелости, на него загляделась богиня любви Иштар. Он так понравился ей, что она пообещала оказывать ему свою особую милость, с помощью которой он должен был попасть прямо на царский трон Киша. Так говорят эпические поэмы о Саргоне, полные мифологем, известных и из более поздних сказаний (например, в рассказе о родословии Моисея также сообщается о его незаконном рождении, путешествии по реке в корзине и т.д.). Исторические же (или претендующие на историчность) тексты сообщают о том, что до своего воцарения Саргон занимал должность царского садовника и чашеносца во времена правления Ур-Забабы. После поражения Киша, понесенного от войска Лугальзаггеси, в этом городе произошел какой-то переворот, и в результате этого переворота Саргон оказался на вершине власти. Пользуясь слабостью власти на севере страны, Саргон овладел не только северными городами, но и южным номом Урук (но вряд ли самим городом). После завоевания нома Урук он избрал своей столицей Аккад – небольшой городок, местонахождение которого до сих пор неизвестно. Какое-то время Саргон и Лугальзаггеси управляли Двуречьем вместе: Саргон – северными землями, Лугальзаггеси – всеми южными, кроме нома Урук. Но затем, как это часто случается в истории, возникло политическое соперничество, которое и привело Шумер к новой войне.

Противостояние Лугальзаггеси и Саргона – первая серьезная развилка в истории Южного Двуречья. Здесь мы сталкиваемся с ситуацией выбора пути, и путь этот пролегает в противоположные стороны. Документы, дошедшие от времени Лугальзаггеси, позволяют сделать вывод о традиционности его “политической программы”. Завоевав Южное Двуречье, уммийский царь перебрался в традиционный военный центр шумеров Урук, добился избрания себя лугалем в Ниппуре и поставил свою власть на службу общинной олигархии. Если бы на его пути не возник Саргон – можно было бы ожидать традиционного шумерского стремления к выделению своего города из числа других, отношения “центр – провинция”, “старший город – младший город”, перераспределения благ в пользу общинных авторитетов и высшего храмового жречества, отношения к богам скорее родственного (“отец – сын”), чем нейтрально-иерархичного (“начальник – подчиненный”). То есть, даже захватив всю территорию Двуречья, Лугальзаггеси не смог бы ничего сделать для объединения страны и для обеспечения согласованного единства в работе местных ирригационных систем. В результате возникли бы недовольные, по новому кругу пошли бы междоусобные войны городских правителей и требования вернуть страну в условия изначальной справедливости – то есть, ко всеобщему равенству первобытной эпохи. Шумерский путь политического развития с самого начала был как бы “закольцован”: в его начале – борьба сильного лидера со своими соперниками за право обладания всей властью и всем имуществом, в его середине – столкновение лидера и общины, которая не хочет усиления власти одного и требует его подчинения нормам коллективизма, в его конце – приход нового лидера, который сперва поддерживает общинную справедливость, а потом начинает проявлять себя как прежний гегемон. Совершенно иной путь был уготован Месопотамии при Саргоне, и здесь не следует, вероятно, сбрасывать со счетов его этническое происхождение. Хотя семитское происхождение нигде и никак не подчеркивалось самим Саргоном (просто потому, что представления о национальности в это время не было), объективно оно весьма повлияло на всю историю Двуречья при его династии. Следует заметить, что именно для афразийских правителей (семитов и египтян) в древности свойственно стремление к унификации власти и политическому объединению страны, к обожествлению царя и жесткой иерархизации пантеона. Афразийское сознание любит единство непохожих феноменов, шумерское – напротив, предпочитает множество похожих и даже подобных друг другу вещей.

Исход этого соперничества решила военная подготовка и тактика обеих армий. Шумерское войско уже со времен Эанатума состояло из трех родов: легкой пехоты, вооруженной дротиками, боевыми палицами и булавами; тяжеловооруженной пехоты в шлемах и с длинными копьями; колесничных войск. Лук почему-то не пользовался у шумеров популярностью, хотя и был известен. Ходили шумеры сомкнутым строем, и притом как пешки в шахматах – только вперед. Их армия не была мобильной, она не умела устраивать засады, внезапно нападать, разбившись на несколько флангов. Иначе дело обстояло в войсках Саргона. Основу его армии составляла легкая пехота, действующая рассыпным строем и делящаяся на лучников, копейщиков и воинов, вооруженных боевыми секирами. В боях против тяжеловооруженной шумерской пехоты, составлявшей костяк войска Лугальзаггеси, армия Саргона одерживала одну победу за другой, пока, наконец, не захватила в плен самого уммийского царя. У саргоновского войска был достойный противник: на стороне Лугальзаггеси воевали 50 энси различных городов. Но захватить царя в плен не означало отлучить его от власти, и Саргон прекрасно это понимал. Власть шумерского царя должна заканчиваться там же, где началась – в священном Ниппуре. Поэтому Лугальзаггеси в медных оковах был проведен через ниппурские “ворота Энлиля”, после чего лишился власти и был отдан на суд самого Энлиля – точнее, его жрецов, скорее всего, приговоривших уммийского гегемона к смерти.

Короновавшись после этих событий в том же Ниппуре, Саргон начинает свое правление, пожалуй, самое длительное за всю историю Двуречья. Источники показывают, что он правил 55 лет и провел 34 крупных битвы. Из 55 лет правления Саргона нам известны события около 20 лет. За эти годы он совершил множество походов: на запад - в районы Сирии и Малой Азии, на восток в область Элама. Власть Саргона простиралась после победы над Лугальзаггеси от Сирии до Персидского залива; это было самое большое из когда-либо существовавших до сих пор государств. Политико-идеологические нововведения Саргона сводились к следующему:

Замена номовой олигархии чиновниками, назначаемыми царем, создание условий для воспроизводства царской бюрократии.

Создание массовой армии, набираемой из свободных общинников-земледельцев.

Благоприятствование развитию торговли и ростовщичества, покровительство людям этих профессий.

Сращивание жреческой и царской власти через выдвижение своих родственников и приближенных на высшие жреческие должности в шумерских храмах, а также через пользование храмовой землей.

Введение единой системы мер и весов (в серебре и зерне ячменя) и попытка введения единого календаря.

В области искусства появляется невиданный доселе жанр – скульптурный портрет правителя, что свидетельствует о тенденции к прославлению личности в эпоху Саргонидов.

По словам И.М.Дьяконова, “победа Аккада для Месопотамии означала централизм, укрепление политического и экономического единства страны, рациональное использование ирригационных систем, подчинение храмовых хозяйств царскому хозяйству, уничтожение традиционной олигархии, связанной с местными общинами и храмами, и выдвижение на первый план новой знати из предводителей царского войска и царской бюрократии”. Но она была совершенно невыносима для старой шумерской аристократии, которая занимала в системе саргоновского государства подчиненное и контролируемое царскими людьми положение. Кроме того, приход Саргона и его династии к власти в Шумере, несомненно, означал и радикальные изменения в социальной структуре, связанные с переменой в мироощущении. Если, как уже говорилось выше, классическое шумерское общество предпочитает земледельческие и ремесленные ценности (мировой порядок, вечное возвращение, красоту и совершенство), то саргоновская идеология связана с ценностями воинского (единоначалие, подвиги и героизм) и торгово-ростовщического (свободная инициатива, договор, отношения купли-продажи, ответственность за нарушение обязательств) сословия. Системы ценностей двух этносов и исторических эпох оказались весьма различными. Поэтому неудивительно, что, как сообщают тексты предсказаний, “в старости его (Саргона – В.Е.) все страны возмутились против него и осадили его в Аккаде. Но Саргон вышел (из города), нанес им поражение, учинил им разгром…” В этих же источниках имеются сведения о народном восстании против Саргона и о том, что ему пришлось прятаться от восставших во рву. Правда, источниками саргоновского времени эти сведения не подтверждаются, и не исключено, что они являются позднейшими измышлениями шумерских жрецов, желавших показать, что Саргон был наказан богами за свою гордыню.

Преемники Саргона – цари Римуш, Маништусу, Нарам-Суэн, Шаркалишарри и еще несколько менее известных потомков – продолжали ту же политику по сращиванию жречества с царской бюрократией, умалению власти шумерской общинной олигархии и укреплению власти Аккада над сопредельными странами востока и запада. Некоторые из них (как, например, Римуш) пытались делать это радикальными средствами, убивая сотни и тысячи шумерских общинных лидеров. Но другие, и прежде всего Нарам-Суэн, пытались хотя бы формально сотрудничать с ними. Благодаря своим воинским подвигам на востоке и западе страны, гибкости своей внутренней политики и тому особому вниманию, которое он уделял старым шумерским храмам, Нарам-Суэн официально получил от богов Шумера и граждан своего города титул городского бога и даже собственный храм. Впрочем, и его не пощадила поздняя традиция, приписавшая строителю нескольких ниппурских храмов страшное культовое преступление – разрушение и осквернение храма Энлиля в Ниппуре.

Никто из преемников Саргона не умер собственной смертью – все они погибли в результате различных заговоров. Вообще, можно сказать, что положение Саргонидов в Шумере может быть оценено двойственно. С точки зрения политико-экономической, положительный характер нововведений вряд ли оспорим. С точки зрения идеологической, столь же мало оспорим факт несовместимости двух столь различных мироощущений. Жителей шумерских городов должно было раздражать постоянное желание семитских царей представлять себя героями, равняться с богами и даже ставить себя выше их. Известны имена собственные, популярные в то время: Шаррумкен-или “Саргон мой бог”, Римуш-или “Римуш мой бог”. Известны и тексты, сравнивающие Саргона с героем Гильгамешем, к которому шумерская словесность испытывала сложные чувства по тем же причинам (жаждал подвигов, желал полного обожествления и личного бессмертия). Одним словом, идеология Саргонидов не вписывалась в традиционные представления шумеров о месте человека в мире. Поэтому события, последовавшие за правлением Нарам-Сина, должны были восприниматься многими жителями Южного Двуречья как справедливое наказание аккадских “титанов” за гордыню и самонадеянность. Позднейшая традиция показывает, что именно так и произошло.

Уже в конце правления Нарам-Суэна на территорию Шумера вторглись кутии – дикое племя, обитавшее к востоку от Двуречья. Разрушению подверглись многие города и даже их храмы. Последние цари Аккада были настолько слабы, что не смогли оказать достойного сопротивления чужеземцам. Страна совершенно погрязла в междоусобицах, и позднешумерская хроника, известная под названием “Царский список”, перечисляет четырех претендентов на власть, вопрошая после этого: “Кто был царем, кто не был царем ?” В такой ситуации захватить власть мог любой пришелец, обладающий необузданной дикой силой и не играющий по правилам соперничающих сторон. В силу обстоятельств, такими пришельцами стали именно кутии.

Изображения кутиев до нас не дошли, мы не знаем из их языка ничего, кроме имен собственных, сохраненных клинописью; об их вооружении и организации их войска нам также ничего не известно. Племя кутиев само не правило Двуречьем; это было поручено чиновникам из аккадцев и шумеров. Кутийские вожди были заинтересованы только в дани. В эпоху кутиев особенно прославились два правителя II династии Лагаша – Ур-Бау и Гудеа. Оба они были тонкими дипломатами и ловкими политиками, умевшими подольститься к захватчикам и извлечь максимальную выгоду от сближения с ними. В.К.Шилейко удалось показать, что правители Лагаша платили кутиям немалую дань, а взамен получили ряд привилегий, главной из которых было право на привлечение жителей Шумера к строительным работам в Лагаше. Однако, как показали позднейшие исследования, права лагашских правителей в Шумере были намного серьезнее. Уже Ур-Бау удается присоединить к Лагашу Урук и Ур, а дочь его была жрицей в Уре. Ур-Бау вел обширное храмовое строительство и был богатым и могущественным гегемоном. Его преемником стал муж другой дочери по имени Гудеа – сын жрицы богини Гатумдуг, рожденный от священного брака. Гудеа оставил после себя множество пространных надписей на статуях и глиняных цилиндрах. Из них мы узнаем об избрании его “истинным пастырем” Шумера собранием номовых органов самоуправления и о том, что в руках этого пастыря находилась при кутиях практически вся территория Шумера и даже вечно враждебный Шумеру Элам. Надписи Гудеа сообщают также о его экспедициях за строительным лесом и камнем в районы Бахрейна, Сирии, Малой Азии и даже полуострова Индостан.

Нет никакого сомнения в том, что правление Гудеа было временем господства старорежимной общинно-жреческой аристократии, желавшей вернуть страну на старый путь хотя бы в сфере идеологии. Интенсивно строились храмы, скрупулезно исполнялись древнейшие ритуалы, неукоснительно соблюдались табу и трудовые повинности, связанные с работой на храм. В своих надписях Гудеа, не называя себя царем, рассматривает свой статус как вполне царский – даже упоминает о скипетре и тиаре как своих инсигниях. Но это представление о царе избираемом, как в старошумерское время, а не о царе-деспоте аккадского времени.

В эпоху оккупации, когда внешняя активность недоступна народу, начинаются поиски самоуглубления и совершенствования. Их результатом всегда являются шедевры искусства и литературы. Так было в средневековой Руси при татарах, так было и в Шумере при кутиях. В эпоху Гудеа формируется классическое монументальное письмо – самая красивая шумерская клинопись; изготовляются высокохудожественные прикладные изделия (инкрустированная мебель, дорогое оружие); совершенствуются искусство резьбы на печатях и портретная скульптура; появляются прекрасные по слогу и глубокие по содержанию культовые поэмы-гимны о деяниях правителя. Но это не дает нам основания для рассуждений о каком-то большом личном вкладе Гудеа в эти культурные мероприятия. Бесспорно, что они проходили под его покровительством, и весьма спорно, чтобы он сам принимал в них какое-то творческое участие (кроме обычных для энси ритуалов закладки первого кирпича, освящения уже построенного храма, участия в жертвоприношениях и т.д.).

Участие лагашских правителей в жизни кутийских оккупантов было столь заметным, что впоследствии Лагаш, как город-предатель интересов коренного населения страны, будет исключен из всех исторических хроник, и его элите придется самостоятельно изготовлять свой царский список. Уже при потомках энси Гудеа два правителя – Утухенгаль из Урука и Ур-Намму из Ура – создают армию и объявляют кутиям войну. В одной из хроник Утухенгаль выступает как человек из народа, по рождению вялильщик рыбы. В надписи, составленной от его имени, говорится, что своим решением пойти войной на кутиев он “обрадовал граждан Урука и Кулаба; его город, как один человек, встал за ним”. Власть кутиев вызвала в Двуречье такую ненависть, какой не вызывала, пожалуй, ни одна другая власть. В той же надписи Утухенгаля урукский правитель поносит кутиев такими словами: “Жалящий змей гор, насильник против богов, унесший царственность Шумера в горы, наполнивший Шумер враждой, отнимавший супругу у супруга, отнимавший дитя у родителей, возбуждавший вражду и распрю в Стране”. Выступление шумеров против кутиев было поддержано еще и знамением богов – к моменту начала битвы произошло лунное затмение, серьезно испугавшее предводителя армии кутиев Тирикана. Он бежал с поля битвы, но был выдан победившей шумерской армии жителями местечка, в котором пробовал укрыться со своей семьей.

После победы шумеров началась обычная междоусобная драка между Утухенгалем и Ур-Намму, к которой примкнул было и энси Лагаша Наммахани. Но ему сразу указали на место, припомнив процветание Лагаша при оккупантах. Остались двое претендентов на власть. Но Утухенгаль, осматривая плотину, внезапно оступился, упал в воду и утонул. Счастливая для урского царя развязка ! Именно Ур-Намму, став основателем III династии Ура, заложил основы нового государства и принципиально нового периода в истории Южного Двуречья. Этот период, завершающий этноисторическую жизнь шумеров, с полным основанием можно назвать политико-экономическим синтезом старошумерской и аккадской формы государственного устройства. И если экономически государство Ур-Намму оставалось все тем же двухсекторным хозяйством (хотя и с властью царя над значительной частью земли), то политически государство это было по-саргоновски деспотическим, ориентированным на объединение номов под властью единого центра и в социальном плане опиралось на царских чиновников. Считать государство Ур-Намму (оно также называется в науке “царство Шумера и Аккада”) шумерским было бы неверно. Шумерский язык царил в школе, храме и канцелярии, но общались уже только по-аккадски. Что же касается идеологии и религии, то она тоже была смешанной шумеро-аккадской. Но шумерское начало в ней все же превалировало.

После разгрома кутиев новому политическому лидеру Южного Двуречья пришлось выбирать путь дальнейшего управления страной. Либо это был прежний, старошумерский путь делегирования полномочий представителям местной знати, либо же путь полного и беспрекословного подчинения всех местных органов власти царской администрации. В этом последнем случае должна существовать и столица, в которой живет царь и его двор, причем столица это именно административно-политическая, а не культовый центр вроде древнего Ниппура. Экономическая ситуация, связанная прежде всего с необходимостью восстановления ирригационных сооружений, сделала первый путь нереальным. Для отвержения старого пути существовала и вторая серьезная причина: после победы над оккупантами трудно было выяснить, кто вынужденно им покорялся, а кто активно с ними сотрудничал; поэтому царь-победитель не мог безоговорочно доверять градоправителям и высшему жречеству. Таким образом, все вело к повторению саргоновского пути, только с усилением учета и контроля за материальным производством.

История шумерского государства при III династии Ура лучше всего известна по документам хозяйственной отчетности, дошедшим от следующего правителя – Шульги (ок. 2093- ок. 2046). Шульги и его преемники оставили человечеству самый большой архив древних бухгалтерских ведомостей. Если сравнить количество этих ведомостей с общим числом глиняных табличек, получим не менее трети от этого числа. Так вот, документы эпохи Шульги показывают, что в это время шумерский царь был совершенно неограничен во власти. Никакой независимый законный орган не мог эту власть оспорить. Царь был окружен чиновниками, свободно сменяемыми и назначаемыми по его усмотрению. Что же касается некогда могущественных и независимых энси, то теперь они превратились в подданных, строго выполняющих приказания царя. Община был фактически ликвидирована как политический институт, хотя с ее правом на землю царю все равно приходилось считаться. Вся страна была разделена на административные округа, границы которых проходили по линиям ирригационных сооружений. В каждый округ царем назначался наместник и военачальник, следившие за работой городского энси и его администрации и отправлявшие с гонцами специальные донесения царю.

Вся земля страны была определена по своему качеству, обмерена и сведена в земельные кадастры по округам. В то же время государственные хозяйства округов должны были поддерживать между собой тесные связи и контролироваться из Ура. Большая часть свободного населения была сведена в рабочие отряды, в которых работник мужского пола назывался гуруш (“юноша, молодец”), женского пола – нгеме (“рабыня”). Работники были профессионально ориентированы, и все же ничто не мешало царским чиновникам перебрасывать их в любую отрасль хозяйства, отрывая от прежнего места и направления работы. Гурушей (будем называть их так, без различия пола) заносили в поименные списки с целью учета при выдаче пайков или при назначении на новый хозяйственный объект. Строго вели отчетность по больным и умершим. До наших дней дошла довольно жуткая ведомость учета смертности среди женщин и детей, тщательно разработанного надзирателями некоего лагеря. До сих пор неясно, идет ли речь о военнопленных или о царских гурушах, но во всех случаях документ этот впечатляет своей беспристрастностью в отношении человеческой судьбы и чем-то напоминает иные сводки, найденные в конце нашего века в архивах немецких и советских лагерей. Да и как прикажешь выжить на скудный паек, запечатленный на глиняном продовольственном аттестате: в него входили ячмень, кунжутное масло, пиво, рыба, изредка финики и никогда – мясо. Упоминаются только туши падших овец.

Кто же жил хорошо в это жестокое (и вынужденно жестокое) время ? Царские чиновники и, как ни странно, рабы в частных хозяйствах. Вся государственная махина держалась на скрупулезно точной работе писца-учетчика, жестокости надзирателя и покорности жреца. Шульги личным декретом повелевает брать в школы как можно больше детей, причем позволяется делать исключения и для детей из незнатных и нечиновных фамилий. Нет такого предмета, которому не нужна была бы опись, который не нужно было бы измерять и взвешивать. Самый ничтожный расход, вплоть до выдачи двух голубей к столу царицы или туши сдохшего барана на корм охотничьим собакам, фиксировался документом на глиняной плитке и закреплялся печатями ответственного чиновника и государственного контролера. Поэтому писцы были нужны постоянно, система школьного образования непрерывно развивалась и поддерживалась центром. Многие писцы оставлялись по окончании курса при школе и, помимо административной деятельности, занимались также обработкой произведений шумерской словесности, составлением первых исторических хроник и законов. Неплохо жили и находившиеся на царской службе судьи, и приближенные ко дворцу жрецы, и прославлявшие царскую власть музыканты. Что касается рабов, то, поскольку они принадлежали своим хозяевам, а не государству, то государство и не могло потребовать их для своих нужд. Раб в это время трудился по дому и имел свой небольшой земельный надел, из которого мог делать подарки, а иногда – даже выкупать себя на волю. Рабы могли оспаривать по суду законность своего рабства, жаловаться в суд на кражу своего имущества, отводить свидетелей и требовать приведения к присяге собственного хозяина. Правда, шанс вырваться на волю через суд был для раба ничтожным, и чаще всего это происходило либо после смерти владельца, либо вследствие обыкновенного бегства.

Цари III династии Ура воевали мало. Бои проходили, в основном, в традиционных для шумерской войны местах – в районе Элама и предгорий Загроса. Правда, ходили и в Сирию, и в северную часть Месопотамии, и даже доходили до города Библ на территории Восточного Средиземноморья. При этом сочетали войну с дипломатическими договорами, так что армия нередко недополучала причитавшееся ей. Документы показывают, что активность армии в это время не очень высока, зато в большом количестве по дорогам Ближнего Востока ходят урские эмиссары в лице дипломатов и торговых агентов, призывающих пограничные с Шумером государства к активному сотрудничеству, обмену и торговле, прославляющих власть урского царя, к тому времени уже обожествленного.

Обожествление Шульги и его потомков – вопрос еще очень темный для исследователей. Есть предположение, что сам Шульги был обожествлен на 30-м году своего правления, но есть и мнение такого рода, что все тексты, в которых Шульги предстает как бог, составлены после его смерти (особенно это касается гимнов в его честь; в частности, это позиция В.В.Халло). В одном гимне сказано, что после смерти Шульги, как и подобает богу, отправился на небо (в то время как его отец Ур-Намму, будучи смертным, сошел в Подземный мир). Значит ли это, что обожествленного царя кремировали, или это только метафора ? Непонятно. Но зато совершенно ясно, что потомки Шульги обожествляли себя при жизни, и видели в таком обожествлении наследственный принцип: шумерский царь должен быть одновременно и шумерским богом. Под обожествленного царя подстраивался весь мировой порядок: в честь него существовали специальные ритуалы, в небе засияла звезда, названная в честь бога Шульги, а в урском календаре появился даже специальный месяц, связанный с праздником в честь бога Шульги.

Между тем, история неспешно готовила падение урского государства. Здесь приняла отчетливую форму максима великого психолога С.Л.Рубинштейна: “Внешние причины проявляются только через внутренние условия”. Внутренне шумерское государство уже давно было готово погибнуть. Чудовищная эксплуатация царских работников, разорение общинников, деятельность ростовщиков, голод и продажа детей в рабство ради куска хлеба – все это могло служить горючим материалом для нового социально-исторического пожара. Тут как тут оказались и внешние враги, неизменно чующие слабость соседа – эламиты на востоке и дикие племена западносемитских кочевых скотоводов (амореи) на западе. При царе Шу-Суэне была построена стена длиной примерно 200 км, отделявшая Шумер от кочевых племен. Но это не помогло, потому что вторжения могут быть очень разные. Самое простое – когда враг просто перелезает через стену, желая захватить твое добро. Но в древности чаще бывало по-другому: через городские ворота в легальном порядке проходили в шумерское царство группы нищих беженцев, обменивавших какие-нибудь поделки или молочные продукты или желавших поступить в царскую армию. В голове у этих людей была только одна мысль – как не пропасть с голоду; никаких политических или, упаси бог, идеологических целей они не имели. Шумеры относились к ним как к животным, презирая за неведение цивилизованной жизни. Но по мере того, как государство стало слабеть, дикие амореи почувствовали собственную силу именно в непричастности к его устоям. Их первобытность в такой ситуации пошла на пользу экспансии. Тогда и начались безнаказанные вояжи аморейских пастухов по полям Шумера, сперва стихийные и бесцельные, затем все более осмысленные и сокрушительные по размерам наносимого ущерба. Немало амореев было и в армии, и на царской службе, и у всех имелись родственники по ту сторону большой стены. Амореи скооперировались с давним, можно сказать, закадычным врагом Шумера – Эламом. Но никаких видов на власть оба союзника пока не имели. Им помог случай.

Царь Ибби-Суэн послал своего военачальника Ишби-Эрру закупить в северо-западных округах страны большое количество ячменя. Недорого купив зерно у общинников, Ишби-Эрра отказался везти его в Ур и потребовал от царя невыполнимого – 600 барж для доставки зерна. Ишби-Эрра отказал ему и посоветовал попросить баржи у городских энси, обещав заплатить двойную цену за доставленный ячмень. Но Ишби-Эрра вместо того, чтобы обратиться с просьбой о баржах, попросил у градоначальников согласия на организацию военного союза против центральной власти и потребовал, чтобы его признали царем. Так начался распад некогда могущественного государства. Все больше местных правителей отлагались от Ура, армия была дезорганизована общим кризисом, враг с двух сторон вошел в столицу Шумера и в 2003 (или в 1997) г. захватил ее. Ибби-Суэн в оковах был уведен в эламскую область Аншан. Эламиты ушли довольно быстро, потому что было куда. Амореи по понятной причине остались, и их вожди основали в шумерских городах свои династии, после чего началась уже совсем другая эпоха истории Двуречья, известная под названием “Старовавилонский период”.

Уже во время III династии Ура население страны было смешанным шумеро-аккадским, так что нельзя говорить о национальном шумерском государстве. После падения Ура в состав населения Южного Двуречья влились амореи (известно около 50 их племен), мигранты с Кавказа хурриты, жители различных государств на территории Сирии, некоторые осевшие в Шумере немногочисленные эламиты. Неудивительно, что уже ко времени Хаммурапи шумерский этнос полностью растворился в соседних, оставив по себе только язык и достижения культуры (прежде всего письменность). Но люди, похожие на шумеров, встречаются в современном Ираке по сию пору, потому что ничто не меняется так быстро, как язык и так медленно, как генетическая основа этноса.

(Емельянов В.В. Древний Шумер. Очерки культуры. СПб; 2001)

Развернутую информацию по политической истории Шумера и Аккада можно найти в изданиях:

Дьяконов И.М. Общественный и государственный строй Древнего Двуречья. Шумер. М; 1959.

Дьяконов И.М. Пути истории: от древнейшего человека до наших дней. М; 1994.

История Древнего Востока. Т.1. Месопотамия. М; 1983.

История древнего мира. Т. 1. Ранняя древность. М; 1989.

Kramer S.N. The Sumerians: History, Culture, and Character. Chicago, 1963.

Postgate J.N. Early Mesopotamia: Society and Economy at the Dawn of History. London, New York, 1982.

Sallaberger W; Westenholz A. Mesopotamien: Akkade-Zeit und Ur III-Zeit. Freiburg Schweiz, 1998 (= Annaehrungen 3).

*

Емельянов Владимир Владимирович, кандидат исторических наук, старший преподаватель кафедры философии и культурологии Востока Философского факультета СПбГУ (см. также ссылку на официальный сайт кафедры), шумеролог и историк арабо-мусульманской философии. Ведет преподавательскую работу также в Петербургском Институте Иудаики, Русском Христианском Гуманитарном Институте и в Смольном институте свободных наук и искусств. Опубликовано 55 работ на русском и английском языках, в том числе 2 монографии ("Ниппурский календарь и ранняя история Зодиака" (1999), "Древний Шумер. Очерки культуры" (2001)) и 1 справочник ("Ислам. Карманный словарь" (2002)). Жена -Гаврилова Юлия Борисовна, коллега-востоковед, специалист по старошумерским царским надписям, переводчик с шумерского и арабского языков, соавтор справочника.

Интервью опубликовано: 23 июля 2002 г.

Интервью опубликовано: 23 июля 2002 г.

Уп.: Во-первых, говоря о Месопотамии, следует очертить географические и временные рамки. Давайте сделаем это для тех читателей, которые лишь поверхностно знакомы с данной темой.

В.Е.: Месопотамия - это территория современного арабского государства Ирак. Само слово "Месопотамия" переводится с греческого "Междуречье". Междуречьем этот край назвали неслучайно, поскольку здесь текут две полноводные реки - Тигр и Евфрат. В древности южная часть Междуречья была колыбелью государств Шумера и Вавилонии, а на севере располагалась Ассирия. Это время с середины IV тыс. до н.э. по VI в. до н.э. После захвата Вавилонии персами в 539 г. до н.э. Месопотамия на долгие столетия утратила политическую независимость. У персов ее отняли греки, у греков римляне, затем она опять принадлежала персам, потом ее захватили арабы, у которых перехватили инициативу турки Османской империи, а после Первой мировой войны она принадлежала англичанам. И только в 1958 г. н.э. Месопотамии удалось добиться независимости. Тогда и возникла современная республика Ирак (само это слово в переводе с арабского означает "древний"). Дважды на протяжении истории Месопотамия была центром цивилизации - во времена Вавилона и в эпоху Арабского Халифата, столицей которого в VIII-XIII вв. был Багдад.

Уп.: Что, на Ваш взгляд, выступает в Месопотамии на первый план? Как нам следует характеризовать эту страну?

В.Е.: Это вопрос для большой монографии, которая, насколько мне известно, никем еще не была написана. Если в общих чертах, то есть несколько ключевых слов, которыми можно охарактеризовать месопотамскую цивилизацию от древности до наших дней. Первое слово - твердость. Иракцы - люди постоянных убеждений и твердых правил, они верны дружбе и упорны в противостоянии, они верят в справедливость мирового порядка и в правильность устройства Вселенной. Они желают не экономической, а космической стабильности сущего. Их идеал - стабильный внутренний рост дерева, когда оно наливается почвенными соками и затем медленно начинает цвести и плодоносить. Неподвижность и активное внутреннее развитие. Второе ключевое слово - эмоциональность. Люди Ирака чрезвычайно подвержены колебаниям настроения, для них характерно трагическое мироощущение. Поэтому они стараются не показывать своих чувств. Но в некоторых ситуациях чувства прорываются (например, на войне, в поэзии или на митингах протеста). Третье слово - бытийственность. Иракцы любят жизнь и верят в жизнь, а вот с верой в потусторонние миры у них не так благополучно. Их трагическое мироощущение еще и от этого хорошо скрываемого неверия. Ну, и четвертое - красота. Жители Ирака всегда любили красоту - и в себе, и в произведениях искусства, и в ритуалах, и в поэзии. К этому нужно добавить, что иракцы поразительно красивы (впрочем, как и многие современные египтяне).

Уп.: Что лично Вас привлекает в Месопотамии? Какой видится она Вам и почему Вас, как исследователя , заинтересовал именно этот регион?

В.Е.: Я занимаюсь древней Месопотамией по нескольким соображениям. Во-первых, это одна из немногих цивилизаций, активно развивавшихся в эпоху ранней древности (III тыс. до н.э.). Моя задача в том, чтобы понять социальную психологию людей той большой эпохи. Сегодня мы можем говорить, например, об античности как особом типе культуры. Но оказалось, что античность только часть огромного культурного ареала, развивавшегося во II-I тыс. до н.э. В этот ареал входят и древний Израиль, и города Финикии, и царство хеттов, и Рим, и арийская Индия, и Китай. Всем людям цивилизованных обществ той эпохи оказались присущи примерно одинаковые представлении об устройстве мира и предназначении человека. Но жители древнего Египта и древней Месопотамии, а также Элама и Хараппы (доарийская Индия) сформировались в другой системе координат, и мы хорошо знаем, что их ценностная система была отвергнута библейско-греческим миром. Так вот, интересно рассмотреть, что же объединяет мировоззрение столь разных социальных общностей, живших в одну историческую эру, и какие представления более ранней эпохи были когда-то отвергнуты людьми ранней древности. Экономика и политическая история этого периода изучены уже неплохо, а вот социальной психологии и духовной культуре пока не повезло. Во-вторых, из древней Месопотамии очень хорошо смотреть на все последующее культурное развитие человечества, поскольку наша цивилизация со всеми своими взлетами и падениями начинается оттуда. Однако сразу следует оговорить, что Месопотамия вовсе не есть та сингулярность, с которой, по мнению астрофизиков, началась Вселенная. Люди древних цивилизаций много и долго учились у своих предшественников. Поэтому, смотря из Месопотамии, лучше видишь не только последующие шаги цивилизации, но и предыдущие шаги человеческого общества на пути к ней. В-третьих, меня интересует феномен астрологии и основания ее рациональности, поскольку астрология (наряду с физиогномикой) есть древнейшее учение о человеке, основа основ всей психологии. Астрология началась именно в Месопотамии, древнейшие ритуально-календарные и предсказательные тексты датируются концом III-началом II тыс. до н.э. Персы и греки заимствовали символику и математику вавилонской астрологии, но при этом совершенно не поняли ее природы и заложенного в ней мироощущения. И моя задача в том, чтобы, реконструировав исходное мироощущение шумеро-вавилонской астрологии, понять ее рациональное зерно. Ведь там не было никакой мистики, никакого оккультизма, представления древних людей предельно естественны и берутся из повседневного опыта. Это если говорить о неких сверхзадачах моих исследований. Если же брать узкую специализацию, то Ваш покорный слуга - прилежный читатель гимнов, заклинаний, ритуальных и календарных текстов, преимущественно на шумерском языке.

Уп.: Много ли месопотамских текстов имеется в наличии у исследователей и какая часть из них расшифрована? Это, прежде всего, жреческие тексты или тексты, свидетельствующие об экономическом состоянии? Какие тексты преобладают?

В.Е.: Вероятно, Ваш вопрос касается древнейших текстов, записанных клинописью на глиняных табличках. Таких текстов на сегодняшний день обнаружено около миллиона. Опубликована большая их часть, но раскопки продолжаются, и каждый год дает науке еще несколько десятков текстов. В древнейшей Месопотамии говорили на двух языках - шумерском и ассиро-вавилонском (аккадском). Встречаются и одноязычные, и двуязычные тексты (билингвы). Примерно две трети опубликованных текстов составляют хозяйственные и административно-правовые документы, дошедшие из храмовых, дворцовых и частных архивов. Работая с этими текстами, приходится больше считать, чем читать, потому что это бухгалтерские ведомости. Одна треть приходится на тексты духовного содержания, т.е. на все, что не цифры. Сюда относятся царские надписи, законодательства, письма, религиозно-идеологические тексты (храмовые и царские гимны, гимны в честь богов (так называемые мифы), заговоры, молитвы, пословицы, гадательные тексты, астрологические предписания), а также учебно-научные тексты (двуязычные списки слов и знаков, медицинские рецептурники, упражнения по математике и астрономические расчеты). Некоторые таблички еще плохо поддаются дешифровке (в основном, это самые ранние рисуночные отчетные ведомости из шумерского города Урука), но это скорее исключение из правил. Правила же чтения табличек установлены еще полтора века назад и закреплены в ряде учебных пособий. Для ассириолога сегодня не является проблемой прочесть табличку, но все еще проблематично ее понять. Особенно это касается текстов на шумерском языке. Если аккадский, относящийся к восточной ветви семитских языков, хорошо известен и этимологически соотносим со своими ближайшими родственниками (древнееврейским, арабским, арамейским языками), то шумерскую лексику мы знаем очень недостаточно по причине нашего незнания родственников шумерского языка, и по этой же причине, к сожалению, пока невозможны исследования по шумерской этимологии. Так что прочесть-то ты табличку, может, и прочтешь. Но что ты в ней поймешь - это уже зависит от твоего знания лексики и грамматики, исторических реалий, а также от твоей начитанности в работах коллег. А знания приходят с опытом.

Уп.: Почему в России так мало занимались религией древней Месопотамии?

В.Е.: Это сложный вопрос, и он требует развернутого ответа. Проще всего было бы сказать, что заниматься религией Месопотамии мешали большевики, засевшие в востоковедных организациях и запрещавшие пропаганду религии. Однако сразу мог бы возникнуть следующий вопрос: "Почему же в таком случае не прекращалось исследование древнеегипетской религии?" Отсюда ясно, что не все так просто. Религия древней Месопотамии оказалась мало изученной в России по трем причинам. Первая причина - это, как ни странно, характер самих шумеро-аккадских источников. Памятники искусства почти до нас не дошли, а что касается текстов, то большую их часть составляют хозяйственно-административные документы, из которых почти ничего нельзя узнать о религии (за исключением имен богов, перечисления жреческих должностей, а также номенклатуры и точного количества жертв). Тексты же духовного характера составляют меньшую часть корпуса и к тому же понимаются значительно хуже отчетно-цифровых по причине нашего недостаточного знания языков и реалий того времени. Такова вообще специфика месопотамских источников в отличие от египетских: религиозное отдельно, а хозяйственное отдельно. В египетских же текстах, будь они хозяйственные или правовые, обязательно затрагиваются религиозные вопросы. В чем причина такой специфики - пока сказать не могу... Так вот, когда появилась наука ассириология, то поначалу ею интересовались исключительно богословы и библеисты, изучались преимущественно только тексты духовного характера (эпос, гимны, молитвы, заговоры). Так было во всем западном мире. Но в начале прошлого столетия русский ученый Михаил Васильевич Никольский успешно дешифровал огромный архив хозяйственных документов из шумерского города Лагаша, и с этого начался западный социально-экономический бум в ассириологии. Шумер, Вавилония и Ассирия дали в руки ученым такое количество текстов по древней экономике, а Европа так интересовалась в то время экономическими теориями, что судьба ассириологии на долгие годы вперед была предрешена. Месопотамия стала материалом для многочисленных дискуссий по вопросу о существовании общественно-экономических формаций. Инициаторами сперва выступили немцы, а затем русские большевики, пытавшиеся подвести древние цивилизации Востока к марксовой рабовладельческой формации... В этом вторая причина - временная ангажированность источников в политико-идеологических дискуссиях ученого мира. В результате о религии шумеров и вавилонян вспомнили только в начале 1960-х годов, когда социально-экономическое направление в востоковедении пошло на спад и ассириологи задумались о социальной психологии. Но ведь понятно, что если бы сами источники не дали повода, этого бы не случилось. Наконец, третья причина - природные склонности российских ассириологов. Основатель русской ассириологической школы Вольдемар Казимирович Шилейко очень отличался по своим склонностям от отца русской египтологии Бориса Александровича Тураева. Тураев был человек глубоко и сильно верующий, и древний Египет привлекал его как цивилизация, ставшая твердыней христианской веры. Он изучал Египет для того, чтобы выявить в его духовной истории предпосылки для развития монотеизма и монашества. Своим диссертантам Тураев давал темы по религии, в свою коллекцию папирусов и скульптур он тоже предпочитал брать религиозные памятники, поэтому ничего нет удивительного в том, что, несмотря на большевизм, египтология в России религией занималась. Кроме того, не забудьте уже сказанное о характере египетских источников - они все или почти все о религии. Шилейко же был типичный декадент, сын Серебряного века, поэт. У него был гениальный ум, уникальная способность к расстановке фактов в правильном порядке, но совершенно не было веры. Вместо веры у него была фантазия, поэтический дар, и от текстов духовного содержания он требовал прежде всего красоты и занимательности. У него сложился не то чтобы эстетический, а эстетский подход к шумеро-вавилонским духовным текстам как к литературе и поэтическому творчеству. Ученики Шилейко унаследовали его любовь к литературе, но усилили лингвистическую сторону работы с памятниками. Александр Павлович Рифтин и Игорь Михайлович Дьяконов были совершенно неверующие люди, для которых религия древней Месопотамии как бы и вовсе не существовала. Дьяконов свел всю религию к мифологии, а мифологию - к работе мозга в условиях определенной экономической формации. Ученица и во многом оппонент Дьяконова Вероника Константиновна Афанасьева продолжила шилейковское направление словесничества в изучении месопотамской духовности. По сути дела, до начала 1990-х годов в российской науке был только один серьезный опыт изучения религии Вавилона. Это монография Игоря Сергеевича Клочкова "Духовная культура Вавилонии", в которой месопотамская культура рассмотрена прежде всего как религиозная, хотя само слово "религия" по условиям времени не могло быть указано в заглавии. Таков, вероятно, самый полный ответ на Ваш вопрос.

 

Уп.: Могу ли я попросить Вас остановиться подробнее на теме месопотамской религии?..

В.Е.: Если бы существовали стандартные объективные критерии для описания религии (подобные тем, что существуют в филологии для описания рукописей), я мог бы в нескольких предложениях ухватить сущность месопотамской религии. Пока же критерии или довольно расплывчаты, или слишком просты (ритуал, нарратив, этос и тому подобное). Но все же я попытаюсь. В древней месопотамской цивилизации отчетливо различаются два культурных субстрата, каждый из которых имеет собственный религиозный облик. Шумеры - классические политеисты, поклоняющиеся силам внешнего мира и не желающие редуцировать эти силы к чему-нибудь одному. Основу их религиозного мироощущения составляет магико-прагматический функционализм, то есть желание знать свойства силы, которой необходимо овладеть. Существо невозможно вне предписанной ему функции, а причина функции - судьба или имманентно заложенная в нем сила. Вся религия подчинена календарному ритуалу, а это означает, что бог почитается не как таковой, а только в связи с теми периодами года, в которые он проявляет себя наиболее активно. Если это не его время - значит, он рискует никаких жертв не получить, если его - получит по максимуму, все будут перед ним стелиться и в ножки кланяться. Еще одна особенность шумерской религии - почитание не бога, а места, где он живет. То есть, получается, что для шумеров божество не существует вне предписанного ему судьбой времени и места, и судьба наряду с силой, присущей божеству, намного важнее личности данного божества. У семитов (аккадцы, вавилоняне, ассирийцы) все наоборот. Для семитов очень важны личность божества и вера человека, они допускают возможность внутреннего, глубоко интимного и межличностного контакта между человеческим и божественным (чего категорически не допускали шумеры). Здесь очень сильна тяга к единобожию и, как неизбежное для ранней древности, к обожествлению правителя. Придя к власти в Месопотамии в эпоху Саргонидов, семиты унифицируют календарь, систему мер и весов, пантеон и затем власть. В более поздние времена проявлялась аналогичная тенденция. Можно четко сказать, что в эпоху Саргона главой месопотамского пантеона была богиня Иштар, в Вавилоне все боги подчинялись Мардуку, а в Ассирии во главе собрания богов был Ашшур. Под влиянием Саргонидов к унификации пантеона начали стремиться и шумеры, но сделали они это очень по-своему, приведя собрание богов к присяге не одному, а трем верховным божествам - Ану, Энлилю и Энки. С другой стороны, импульс семитского (и шире - афразийского, вспомните ситуацию в Египте) единобожия был погашен в Месопотамии влиянием шумерского политеизма. Так что в результате сложилось нечто среднее между политеизмом и монотеизмом: получеловеческая-полубожественная личность, живущая по законам календаря, но ищущая свободы от власти времени. В общем, получился Гильгамеш. Это, можно сказать, окончательный итог развития месопотамской религиозной традиции.

Из особенностей месопотамской религии отметим также слабую разработанность представлений о загробной жизни, почитание небесных тел и растений, нелюбовь к обожествлению животных, антропоморфность божеств, особую цивилизованность ритуалов (каннибализм и человеческие жертвоприношения не встречаются, инцест очень редок), акцентированность религии на весенних обрядах интронизации царя и священного брака.

Уп.: Многих читателей интересует вопрос о шумерской астрологии...

В.Е.: Шумерской астрологии не существовало. У шумеров было астролатрическое мироощущение, то есть их религия в большой степени была основана на вере в могущество небесных объектов - светил, планет и звезд. Небесными объектами командовали те же самые боги, которые жили в городских храмах. У них было два типа жилищ - земные престолы храмов и небесные престолы (или стоянки). Все главные шумерские боги имели такие небесные жилища - и Энлиль, и Энки, и Нинурта, и Нисаба, и многие другие. К небесным богам на той ранней стадии развития религии относились божества планеты Венера (Инанна), а также Луны (Нанна) и Солнца (Уту)... Ну, может быть еще божество планеты Юпитер, которое называлось Шульпаэ. Небо у шумеров значительнее Земли, и во главе всего пантеона стоит бог Неба Ан. Почти все эти боги в то же время были хозяевами городов. По-видимому, с древнейших времен шумерской истории мироздание было разделено шумерами на верхнюю и нижнюю сферы, и верх командовал низом. Впоследствии, у вавилонян и ассирийцев, этот принцип небесного господства превратился в космогоническую теорию, согласно которой каждый земной объект имеет свой небесный прообраз. Прообразы имели и города, и храмы, и реки, причем считалось, что сначала река Тигр была создана в созвездии Рака, а затем по приказу богов ее копию "построили" на Земле. Космогоническая теория вавилонян и ассирийцев превратилась с развитием наблюдательно-вычислительной техники в искусство предсказания событий. Поначалу наблюдали за всеми небесными явлениями без разбора - и за кометами, и за помрачением лунного диска, и за появлением гала вокруг Луны, и за изменениями на Солнце, и за соотношениями между Луной, Солнцем, планетами и созвездиями... Одним словом, все понималось как знак и имело свое толкование. Затем работа звездочетов-предсказателей стала более избирательной. Они заметили, что в течение года Луна проходит через 18 созвездий, а Солнце через двенадцать, и во время каждой из этих стоянок в окружающем мире происходит нечто особенное. Лунный зодиак начали использовать, но он не прижился. Остался солнечный зодиак, состоявший из созвездий, названия которых были связаны с месяцами и обрядами канонического шумеро-вавилонского календаря. Этот календарь родом из культовой столицы шумеров священного Ниппура, корнями он уходит бог знает куда, и первые сведения о нем доходят уже из самых ранних шумерских текстов... Так вот, сначала стали почитать эти двенадцать созвездий, а потом уже и особые точки, связанные с созвездиями, - то есть, знаки зодиака. По зодиаку определяли судьбу царя и благоприятность царских мероприятий, и надо сказать, что до конца месопотамской политической независимости ситуация тут не изменилась. Как и в Шумере, был интересен царь страны и сама страна, но не отдельный человек. Первый же человеческий гороскоп на основе солнечного зодиака (месяц, знак и планеты) был составлен только в V веке до н.э. в Вавилоне уже при персидском владычестве. Так начиналась астрология - полунаука-полуискусство, возникшая в Вавилоне на основе шумерского астролатрического мироощущения. Последующие века и культуры сделали из астрологии оккультного монстра, хотя в ней нет совершенно ничего мистического. Астрология это аграрное мировосприятие: взошло такое-то созвездие - пора сеять (или убирать). В основе астрологии смесь подлинного ощущения биокосмических ритмов и ложного упования на приметы. Психологическая основа астрологии очень глубока, здесь собственно психология смыкается с физиологией, потому что как человеческий коллектив, так и отдельный человек появляется на свет, сразу подключаясь к определенной природной программе. Он появляется уже в некой системе координат, и в дальнейшем он может сделать выбор только исходя из параметров этой системы. Древние это знали, но только ощутительно и через коллективный ритуал. Задача современной науки - понять рациональное основание этого древнего чувства. У меня очень узкий фронт работ - чтение и интерпретация клинописных астрологических текстов. Остальное пусть делают биофизики и психофизиологи. Но совершенно ясно, что со временем на месте паранаучного феномена астрологии должна возникнуть строгая научная дисциплина, подобная гелиобиологии или хронобиологии. Я для себя условно назвал ее хронопсихологией. И одним из направлений ее должно стать изучение календарных ритуалов по всему миру в психологическом аспекте, т. е. в плане исследования способов адаптации к природным изменениям в течение года или других периодов. Изучив способы адаптации, мы далее могли бы перейти к изучению тех моделей коллективного сознания, которые возникают на этой первичной основе. Ну, а уже потом перешли бы от коллективного сознания к индивидуальному поведению и сознанию... Ну хорошо, я уже и так сказал больше, чем хотел.

Уп.: В каком состоянии в данный момент находится наука шумерология? Каковы перспективы ее развития в России и в других странах?

В.Е.: Давайте сперва поговорим о перспективах ассириологии, поскольку шумерология является ее частью (наряду с аккадистикой, хеттологией, урартологией, эблаистикой, хурритологией и эламитологией - науками, изучающими историю и языки народов, писавших клинописью). Ассириология в России на протяжении полувека находилась в одних руках. Это были руки Игоря Михайловича Дьяконова, бывшего одним из самых выдающихся историков и лингвистов XX века. Дьяконов создал в СССР большую ассириологическую школу, центром которой был Ленинград. Школа поначалу была историко-филологической. Ее ядро составляли люди, изучавшие экономику и право Вавилонии. Историков Ассирии не было совсем, лингвисты занимались составлением элементарных грамматик, литературу и искусство изучали только два человека - В.К.Афанасьева (в плане истории художественной культуры) и И.С.Клочков (с позиций историка этики). Впоследствии, когда Дьяконов увлекся сравнительным языкознанием, появились московские лингвисты, которые начали под его руководством составлять этимологический словарь афразийских языков. И наконец, в самые последние годы своей жизни Дьяконов увлекся теорией мифа и теорией культуры, но явных учеников так и не нашлось, а тайным был я. После смерти Дьяконова стихийно, как-то сами собой образовались три направления российской ассириологии, для каждого из которых теперь есть своя кафедра. Социально-историческое направление традиционно для кафедры истории стран Древнего Востока Восточного факультета СПбГУ. Здесь по-прежнему делают акцент на вавилонской экономике и политико-правовых отношениях, хотя у некоторых студентов в последнее время появился интерес и к истории Ассирии (что очень отрадно). Компаративно-лингвистическое направление доминирует на кафедре древневосточных языков в московском РГГУ, где преподает Л.Е.Коган - самый способный ученик Дьяконова в области афразийской лингвистики. Религия и духовная культура древней Месопотамии изучаются на кафедре философии и культурологии Востока Философского факультета СПбГУ, где я курирую отделение философии и религии стран Ближнего Востока. Перспективы, как видите, самые заманчивые. Если есть кафедры - будут и специалисты. Теперь о шумерологии. Если ассириологов в мире насчитывается около тысячи, то шумерологов известно не более сотни. Работа шумеролога необычайно интересна и очень нелегка. Пока все, за что ни возьмись, представляет большую проблему. Нет полного списка знаков с расшифровкой значения пиктограмм (подобного египтологическому списку иероглифов Гардинера). Нет полного и удовлетворительно выполненного контекстного словаря шумерского языка (с 1984 г. вышли только три тома, навлекшие серьезную критику). Нет хороших работ по шумерскому синтаксису. До сих пор не написана история шумеро-аккадской словесности. Нет работ по категориям шумерской религии и очень мало работ по шумерским культам ( две по лунному богу Нанне, по одной по Энки, Инанне и Нинурте, но совсем нет, например, по Энлилю, Нисабе, Ану). В основном, на Западе пишут или филологические (издания текстов), или историко-политические работы. В России шумерологи или переводили памятники словесности (Афанасьева), или писали грамматики (Дьяконов, Канева). Исключительное место в теоретической шумерологии занимает докторская диссертация Дьяконова по социальной истории государств Шумера, не превзойденная никем на Западе по глубине проникновения в проблематику и по широте обобщений. Кажется, зарубежные коллеги до сих пор не доросли до ее понимания... На сегодняшний день ситуация в российской шумерологии более чем благоприятна. В Эрмитаже работает специалист по социально-экономическим текстам III династии Ура Наталия Викторовна Козлова, недавно издавшая в Германии около пятисот текстов эрмитажного собрания. Продолжает работу по интерпретации протошумерских пиктограмм Айзик Абрамович Вайман - один из крупнейших дешифровщиков мира, которому человечество обязано знанием представлений древнейших шумеров о счислении времени. Единственный в России шумеролог-лингвист Ирина Трофимовна Канева заканчивает новую версию грамматики, уже выходившей в 1996 г. и ставшей библиографической редкостью. Продолжает активно трудиться лауреат Государственной премии РФ Вероника Константиновна Афанасьева, знаменитый переводчик шумерских текстов и знаток шумерской глиптики. Ваш покорный слуга недавно закончил книгу о ритуалах древней Месопотамии. В аспирантуре Института востоковедения учится Юлия Борисовна Гаврилова, которая пишет диссертацию по анализу шумерских царских надписей. Даст Бог, подрастут на разных кафедрах студенты... Так что все хорошо, работы шумерологам хватит, места в науке много, а жизнь продолжается.

Уп.: В чем Вы видите актуальность занятий Месопотамией в наши дни?

В.Е.: Месопотамия - это Ирак, Ирак - это арабский мир, арабский мир - это ислам. Большей актуальности не придумать. Ассириологи как-то забывают подумать о связи между древней Месопотамией и современной, о преемственности древних религий Ближнего Востока и ислама. И совершенно напрасно. В Ираке, в Египте, в Сирии, повсюду, где были древние цивилизации, давно считают иначе. Для иракца вавилонский царь Хаммурапи или шумерский правитель Гудеа - предок и пример жизни. Законы Хаммурапи проходят в учебниках для младших классов. Все, что пишут о древнем Ираке на Западе и в России, внимательно изучается арабами. Поэтому мы должны осознать единство иракской культуры от древности до современности и изучать Месопотамию в том числе и с политическими целями. Прежде всего, это сохранение неизменного дружеского и партнерского курса в отношениях между Россией и Ираком. Да, мы знаем, что сегодня там царит диктатура. Но настанут когда-нибудь и лучшие времена. И хорошо будет, если в эти времена народ Ирака почувствует помощь и поддержку со стороны своих российских друзей.

Уп.: Помимо шумерологии Вы являетесь историком арабо-мусульманской философии. Я предполагаю, что в этом можно усмотреть чрезвычайно гармоничный синтез Ваших научных интересов. Т.к. Месопотамия и ее культура - это, если так можно выразиться "прошлое" той территории, на которой ныне располагается государство Ирак; а Ислам - это "настоящее" этого государства (под словами "прошлое" и "настоящее" я подразумеваю исключительно временные рамки). Мои предположения верны или нет?

В.Е.: Дело в том, что в арабистике у меня довольно своеобразная ниша. Я занимаюсь древневосточными корнями ислама и древневосточными категориями, попавшими в арабо-мусульманскую философию. Направление это совершенно новое, первые публикации появились во Франции и Англии только в конце 80-х годов прошлого века. Но возникшая тогда тенденция к рассмотрению ближневосточной цивилизации как единого целого в пространстве и времени находит все больше приверженцев по всему миру. Изучаются древневосточные культы на территории арабских доисламских городов, отдельные мотивы и категории, явно пришедшие в средневековую литературу Востока из местной древности. Теперь становится ясно, что арабо-мусульманская философия Ирака (калам) развивалась под сильным влиянием предшествующей религиозной традиции (это и шумеро-аккадская древность, и сирийское христианство, и манихейство), а, например, исламские философы иранского происхождения привели в свои теории множество зороастрийских ценностей. Все это необходимо изучать, чтобы получилась картина единой цивилизации Ближнего Востока, цивилизации как модели социального поведения, которую затем можно будет исследовать во взаимодействии с другими моделями... То есть, получается, что мне интересен Ближний Восток и как единая в пространстве и времени цивилизация, и как участок развития человечества в эру ранней древности.

Уп.: Большое спасибо за интересный рассказ. Я надеюсь, что в будущем нам еще не раз удастся встретиться на страницах нашей рассылки. И последний вопрос: каковы Ваши пожелания подписчикам рассылки Введение в религиоведение?

В.Е.: Желаю вам не попасть в беду, а если попали, то уцелеть. Это сейчас самое главное. Пока человек жив, все прекрасно и все возможно. Честно говоря, не хочется желать того, что и так к вам придет, если вы это заслужите. Мы слишком много говорим о деньгах, об экономике, о политике, о науке, об искусстве и забываем, что все это - производные человека. Будьте сами живы и здоровы, все остальное приложится.

Интервью опубликовано:http://www.upelsinka.com/Interview/vve.htm

1. Рассылка Введение в религиоведение, Выпуск 134 от 23 июля 2002 г.

Боги Древней Месопотамии

(имена и функции)

Ан (шум. an "небо", аккад. Анум) - бог неподвижного небесного свода, звездного неба; старейшина богов.

Анзу (шум. anzud; возможно, из семит. 'nz "орел") - у шумеров божественная птица с головой льва и когтями орла, решающая судьбы людей; покровительница правителей Урука и Лагаша. У вавилонян и ассирийцев - одно из демонических существ, похитительница предопределений у Эллиля.

Анту - супруга Анума у вавилонян и ассирийцев.

Ануннаки (шум. a-nun-na-ke4-ne "семена Властителя", аккад. a-nun-na-ki) - у шумеров собрание богов или братья бога-героя; у вавилонян и ассирийцев - боги Подземного мира, судьи мертвых, антиподы Игигов.

Аруру (значение имени неизв; известна также под именами Нинмах,Нинхурсаг, Дингирмах) - богиня-мать, прародительница богов и людей.

Асарлухи (неизв.) - в шумерское время сын Энки, покровитель магии и медицины; в Вавилонии слился с Мардуком.

Ашшурит - супруга Ашшура.

Ашшур (неизв.) - верховный бог ассирийцев, хозяин одноименного города.

Бау (или Баба, неизв.)- в шумерское время супруга бога войны Нингирсу, хозяйка Лагаша, дочь Ана; в Вавилонии слилась с богиней врачевания и магии Гулой.

Бел (семит. b'l "господин, владыка") - в аккадоязычных текстах имя шумерского бога Энлиля или вавилонского Мардука.

Белит - имя супруги Энлиля богини Нинлиль или супруги Мардука Царпаниту в этих же текстах.

Гатумдуг (неизв.) - божество жизни и материнства в Лагаше.

Гештинанна (шум. "виноградная лоза неба") - покровительница виноделия, сестра Думузи.

Гильгамеш (шум. Bilgames "предок-герой") - герой шумерского и вавилонского эпоса, обожествленный правитель г. Урука. После смерти по решению богов стал управляющим в Подземном мире.

Гирра (неизв.) - бог огня.

Гула (возможно, шум. gu-la "великая")- богиня магии и врачевания.

Дамкина (шум. dam-gi-na "истинная супруга" или dam-gal-nun-na "великая супруга Властителя") - супруга Энки.

Думузи (шум. dumu-zid "истинный сын" или dumu-zid-abzu "истинный сын Абзу", аккад. Таммуз, Та'уз) - супруг Инанны, бог весны и весенней жертвы, овечий пастух, умирающее и воскресающее божество природы. Почитался сперва в священном квартале Урука Кулаб, затем по всей стране. Шумерская традиция знает также Думузи-рыбака из города Куара.

Забаба (неизв; возможно, из языка дошумерских обитателей Двуречья)- главный бог шумерского города Киша, божество войны.

Игиги (неизв.) - боги небес в вавилонской мифологии.

Инанна (возможно, nin-an-na "госпожа Неба") - у шумеров хозяйка г. Урука, дочь Ана и богиня любовной и воинской страсти; в вавилонское время слилась с Иштар. Отождествлялось с планетой Венера.

Иштаран (неизв.) - покровитель правосудия и дипломатии.

Ишкур (семит. Адад) - божество дождя, ветра, грозы и бури.

Иштар - семитское божество любовной и воинской страсти, могло быть как мужского, так и женского рода (см. Инанна).

Ишхара (неизв.) - богиня любви и созидания, происхождение неизвестно.

Кулла (неизв.) - у шумеров божество кирпича и строительства.

Лугальшулпаэа (шумер. "царь-юноша появившийся") - вероятно, одно из имен планеты Юпитер.

Мардук (неизв; пишется знаками "ТЕЛЕНОК. СОЛНЦЕ") - верховный бог г. Вавилона.

Набу (аккад. "имя" или "источник, ключ") - у вавилонян и ассирийцев бог мудрости и грамотности, сын Мардука.

Намму (неизв.) - в Эреду и Уре богиня первобытного хаоса, мать Энки.

Нанна (возможно, шумер. en-an-na "господин Неба") - у шумеров бог Луны, хозяин г. Ура; в вавилонское время слился с Сином.

Нанше (или Нина, неизв.) - дочь Энки, толковательница сновидений, защитница бедных и обездоленных.

Нару (аккад. "река") - бог рек.

Нергал (шум. en-uru-gal "Владыка Великого Города" (города мертвых) или аккад. na'ir kala(ma) "убийца всего")- божество Подземного мира, муж Эрешкигаль.

Ниназу (шум. "госпожа врачевания") - одно из божеств умирания и воскресения природы у шумеров.

Нингирима (шум. "госпожа водного источника") - богиня заклинаний, хранительница магических формул.

Нингирсу (шум. "госпожа Гирсу") - хозяин г. Лагаша, божество войны и земледелия; функционально эквивалентен Нинурте.

Нингишзида (шум. "госпожа истинного дерева") - шумерское божество, связанное с Подземным миром; администратор в храме Нингирсу.

Нинзадим (шум. "госпожа ювелиров") - бог-покровитель ювелирного искусства.

Нинигиламга - покровитель плотницкого искусства.

Нинкаррак - одна из богинь врачевания.

Нинлиль - супруга Энлиля, хозяйка Ниппура.

Нинмешарра (шум. "госпожа всех МЕ") - супруга Энмешарры.

Нинурта (неизв; возможно, nin-urta/uraљ "госпожа земли") - божество войны и земледелия, сын Энлиля.

Ниншубур (шум. "госпожа свинья" или "госпожа (страны) Субарту", в аккад. текстах Папсуккаль) - слуга Ана и Инанны. Может быть обоеполым.

Нисаба (шум. nin-љe-ba "госпожа ячменного рациона") - у шумеров богиня ячменя и учета зерна, затем божество школы и грамотности; в вавилонское время и позже богиня только школы и грамотности. Дочь Ана, связана с небесными знамениями.

Нуску (неизв.) - шумерское божество, администратор храма Нинурты в г. Ниппуре.

Пабильсаг (неизв.) - шумерское божество; у вавилонян и ассирийцев функционально эквивалентно Нинурте и Нергалу.

Син - см. Нанна.

Сирис (или Сираш; неизв.) - сын богини Нинкаси, покровительницы пивоварения.

Уту (аккад. Шамаш "солнце") - бог Солнца и справедливого суда.

Хендурсагга (аккад. Ишум) - привратник Подземного мира, божество планеты Сатурн.

Царпаниту (аккад. "украшенная") - супруга Мардука, хозяйка Вавилона.

Шара (неизв.) - божество войны, сын Инанны, хозяин г. Уммы.

Сидури (элам. Шидури "родительница")- хозяйка корчмы богов в X таблице аккадского эпоса о Гильгамеше.

Энлиль (шум. "господин воздуха", аккад. Эллиль) -божество воздуха, чужих земель, покровитель царской власти и ревнитель царского благочестия, хозяин г. Ниппура.

Энбилулу (неизв.) - божество оросительных работ в Шумере и позже.

Энки (шум. en-ki "господин земли" или en-ki(ng) "господин обрядов", семит. Хайа/Эа) -божество пресных подземных вод, покровитель магии и искусств, создатель и покровитель человечества, хозяин г. Эреду.

Энкиду (шум. en-ki-du10 "господин хорошего места", аккад. en-ki-du3 "Энки создал") - друг и слуга Гильгамеша в эпических сказаниях.

Энмешарра (шум. "господин всех МЕ")- в вавилонских текстах и позже предок Ана, старейшее божество, проживавшее в Подземном мире.

Эннуги (возможно, шум. en-nu-gi4 "господин (Страны) без возврата") - божество Подземного мира.

Эрешкигаль (шумер. "хозяйка Великой Земли") - супруга Нергала, богиня Подземного мира.

Эрра (неизв.) - одно из имен Нергала; божество чумы, убийства и разрушений.

Парные божества (или андрогины),

первые существа мироздания в шумерских и ассирийских текстах

Энбулуг - Нинбулуг

Эндаума - Ниндаума

Эндулькуга - Ниндулькуга

Энки - Нинки

Энуль - Нинуль

Эншар - Ниншар

Божества-близнецы

Игалима и Шульшагана - близнецы Нингирсу и Бау, боги-покровители правителей Лагаша.

Лугальгирра и Месламтаэа - близнецы, боги одоименного созвездия и стражи солнечного пути (как в течение суток, так и в течение года), защитники от демонов. Отождествлялись с Сином и Нергалом.

Более подробные сведения об именах и функциях богов Двуречья вы можете найти в следующих изданиях:

Емельянов В.В. Древний Шумер. Очерки культуры. СПб; 2001.

Мифы народов мира. Т.1-2. М; 1991-1992 (В.К.Афанасьева).

Мифологии древнего мира. М; 1977 (С.Н.Крамер).

От начала начал. Антология шумерской поэзии в переводах В.К.Афанасьевой. СПб; 1997.

Black J; Green A. Gods, Demons and Symbols of Ancient Mesopotamia. An Illustrated Dictionary. London, 1992.

Edzard D.O. in Haussig H.W. Worterbuch der Mythologie. Stuttgart, 1965, bd. 1.

Selz G.J. Untersuchungen zur Gotterwelt des altsumerischen Stadtstaates von Lagasch. Philadelphia, 1995.

В.В.Емельянов

СИМВОЛИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ САКРАЛИЗАЦИИ ВЛАСТИ В ШУМЕРЕ

(Доклад на Второй международной конференции “Иерархия и власть в мировой цивилизации” (СПб; июль 2002 г.))

Шумерологи до сих пор не могут прийти к единому мнению относительно характера власти в древнейших городах Южного Двуречья. Одна часть специалистов полагает, что вся власть находилась в руках правителя и храмового жречества. Другая считает основной особенностью правления в Шумере двоевластие общины и храма. Титулы правителей также являются предметом оживленной дискуссии.

В шумерском языке таких титула три: en, ensi2, lugal. Большинством голосов принято мнение о том, что первый титул обозначает должность верховного жреца главного городского храма, переводится “господин, повелитель” и соотносится с аккадским belum; второй титул означает “градоправитель”, “мэр города” и может соотноситься с аккадским issakku; третий титул нужно понимать как царский или княжеский, к нему есть аккадский эквивалент sharrum. Однако, в разные эпохи эти титулы имели различное социально-историческое наполнение. Эн сперва был одним из множества жреческих титулов, потом он стал обозначать жреца, участвующего в священном браке и возглавляющего сражение, а к концу шумерской истории он уже перестал иметь конкретное содержание и означал обращение к господину вообще. Что касается титула энси, то он, судя по его форме, мог быть как-то связан с предыдущим. Вначале титул энси обозначал главу независимого города-государства. Он избирался на должность народным собранием, отвечал за храмостроительную деятельность и за общее состояние дел в храме, возглавлял войско в походах. Но к концу шумерской истории энси был уже царским чиновником, подчиненным столице и периодически отчитывавшимся о положении дел в своем городе. Титул лугаль первоначально давался военному вождю из числа энси, избиравшемуся для проведения общенародных мероприятий (будь то война или строительство). Впоследствии это титул неограниченного или почти неограниченного повелителя города Ура, имевшего также статус бога. Шумерские этимологии слов эн и энси неясны, но исходя из их аккадских эквивалентов они могут быть поняты в общем смысле как “обладатель” и “правитель”. Этимология слова лугаль хорошо понятна: “великий lu2”. Словом lu2 в Шумере сперва обозначали взрослых мужчин, женатых и ведущих свое хозяйство, а затем уже просто “людей”. Так вот, lugal это “самый могущественный взрослый мужчина”. Однако сами по себе титулы правителей ничего не значили. Они должны были соотноситься со сложным комплексом предметов и категорий, вписанных в пространство и время календарного ритуала.

Как нам представляется, можно разделить все древние культуры на натуроцентричные и антропоцентричные. В натуроцентричных культурах на первый план выходят силы природы, стоящие за ее феноменами. Соответственно и люди здесь, от раба до правителя, являются игрушками в руках неведомых сил. Чтобы хотя бы на время освободиться из-под их власти, ими нужно овладеть. Поэтому натуроцентричное общество магично. Правитель такого общества не может действовать от своего имени, он обязательно следует указаниям оракулов (или делает вид, что следует им). Он находится под воздействием огромного множества трудноучитываемых факторов и пытается не обидеть ни один из них. Таковы Шумер и Индия. В антропоцентричном обществе, почитающем индивидуальность и уклонение от внешнего порядка, правитель чаще всего обожествляется и вследствие этого действует от своего имени. Таковы Египет и Китай. В натуроцентричном обществе имя и личность правителя ничего или почти ничего не значат. Его статус определяется предметами, вписанными в ритуал. Это следующие предметы: а) знаки статуса; б) знаки власти; в) физические качества; г) интеллектуальные качества. Все группы предметов изначально не присущи правителю, а передаются ему верховными богами. Более того, многие из передаваемых предметов сами имеют статус богов. Верховные боги обладают этими предметами-богами на основании наличия соответствующих МЕ. В общем виде цепочка выглядит следующим образом: МЕ – верховные боги – боги-предметы – правитель. Разберем сперва группы предметов, а затем возвратимся к проблеме МЕ.

Правитель сам по себе в Шумере невозможен. Он должен обладать знаками своего статуса. Таких знаков три: имя, титул и место правления. Именно эти три компоненты составляют содержание древнейших дошедших до нас царских надписей из Киша. Здесь написано: Мебарагеси, лугаль Киша. Мебарагеси –имя правителя, означающее “престол, наполненный МЕ”. Имя это могло быть и исконным, и тронным (нам хорошо известна процедура изменения человеческого имени на царское у более поздних правителей). Лугаль – титул Мебарагеси. Киш – место, где он правит. То есть, надпись отвечает на три вопроса: а) кто? б) какова его должность? в) где он ее исполняет? Без имени и города нет шумерского правителя. Сказать о себе просто “Мебарагеси, лугаль” невозможно. Впоследствии в надписях появляются родословия: сын такого-то, внук такого-то. Родословия важны тогда, когда титул передается по наследству. Но обязательным знаком статуса они не являются, поскольку есть немало примеров нарушения наследственного принципа передачи власти уже в самые ранние века Шумера.

Обладая тронным именем, титулом и местом правления, шумерский кандидат в правители еще не является таковым. Ему необходимы знаки власти, коих в Шумере во все века было очень много. Знак власти для шумера – вовсе не атрибут власти, а ее носитель. Мы шутливо говорим, что не тот мужчина, кто носит брюки. Но для шумера это именно так: статусом обладает тот, кто имеет в своих руках предмет, содержащий статус. С этой точки зрения мужчина есть эн (обладатель) брюк. Каждый знак власти рассматривался шумерами как сила и божество. Уже в списке богов из Фары мы встречаем такие имена божеств, как “божество короны”, “божество скипетра”, “божество носовой веревки”, “божество закладного колышка”, “божество штандарта”, “божество стелы”. В списках из Лагаша и позднее прибавляются “божество трона”, “божество одеяния власти”, а также “стрекало и псалий”. Скипетр, носовая веревка, стрекало и псалий – источники пастырской власти правителя. Штандарт и стела – символы его власти над коллективом и над покоренными территориями, где устанавливается его памятник. Кроме того, стела еще и знак власти над потомством, которое будет приносить правителю жертвы и осуществлять посмертное прославление предка-героя. Одеяние правителя, сшитое из лучшего белого льна, - одновременно и его отличительный признак, и источник защиты от злых сил. Наконец, закладной колышек в руках правителя – знак его устремления к созидательной деятельности. Особняком в числе знаков власти стоят престол бога и трон правителя. Под престолом сперва понимают центральную часть храма, в которой располагается статуя или священный символ божества. Но впоследствии говорят уже о престоле, который занимает царь. Это означает, что власть царя неотделима от власти бога, который, сидя на престоле, дал ему эту власть. Трон – это место сидения правителя во дворце. В отличие от престола, он легко переносится и может покидать дворец, поэтому необходимы дополнительные усилия по его охране от злых сил. Итак, правитель получает предметные источники власти. На одни он садится, другие держит в руках, третьи возлагает себе на голову, четвертыми облекает все тело. Знаки власти обеспечивают его защиту и функционирование в новом статусе. Однако, будучи богами, они могут не только пассивно служить своему господину, но и давать ему советы. Подобные примеры хорошо известно в шумерских эпических песнях о Нинурте, где оружие этого бога, само обладавшее божественным статусом, позволяло себе советовать Нинурте по вопросам ведения войны.

От предметов перейдем к физическим и интеллектуальным качествам правителя. Из царских надписей мы знаем, что шумерский царь должен был обладать недюжинной силой, огромной энергией, внешней привлекательностью, которая вызывала любовь, преклонение и трепет народа, беспощадностью к врагам и повышенной внимательностью к советам богов и старейшин (именно неукоснительное следование советам в ранней древности называлось мудростью). Военные подвиги царей сравнивались с новогодним подвигом юного бога Нинурты, победившего врагов на Иранском нагорье и оплодотворившего землю Шумера водой, ранее запертой в горах противником. Особо подчеркивалась разрушительная воинская мощь этого божества, настолько свирепого в битве, что даже после победы его пыл наносил ущерб близлежащим селениям, которые Нинурта по инерции продолжал разрушать. Таковым же в царских надписях был и правитель шумерского города. Наряду со свирепостью, неустанно подчеркивалась его мощь самца и постоянная готовность к браку со своей супругой, а также созидательная интенция, следствием которой были десятки восстановленных или заново построенных культовых объектов. Но вот чего не было в этих первых надписях – так это похвалы разуму, творческим способностям и благопристойному поведению царя. Интеллектуальные качества правителя начинают цениться только с эпохи III династии Ура. В частности, в гимне Shulgi B к интеллектуальным достоинствам правителя относятся умение писать чисто и быстро, не отставая от диктующего, производить счетно-расчетные операции практического характера (как то, итоги, ведение учетной таблички, сложение, вычитание), способности полиглота (Шульги, по его собственным словам, знал шумерский, эламский, аморейский, субарейский языки, и еще мог поддержать беседу с неким “человеком черных гор”). Качества, благодаря которым были получены эти навыки, дала Шульги сама богиня-покровительница грамоты и школы Нисаба, и называются они “внимание” (гешту) и “понятливость” (гиззаль). Оба слова пишутся с использованием знака “ухо”, указывая на главную особенность этих качеств – умение вовремя прислушаться к советам старших (будь то богиня или школьный учитель), умение вобрать в себя всю произносимую информацию, чтобы впоследствии достичь совершенства в своем деле. То есть, все способности интеллектуального характера в это время связывают не с умением хорошо построить рассуждение или быть последовательным в своих действиях (т.е. с логикой), а с памятью и вниманием к слову учителя.

Игра на музыкальных инструментах относится к сфере высших искусств. В шумерской школе обучали музыке, сохранились сведения о школьных хорах и пении, но Шульги заявляет о себе как непревзойденный мастер-универсал, обладающий уникальным слухом, позволяющим настроить любой инструмент, и искусностью пальцев, позволяющей виртуозно играть на всех видах струнных. К искусствам магическим относится умение предсказывать события по внутренности жертвенной овцы. Шульги называет себя ритуально чистым толкователем, он работает со внутренностями, доверяясь только своему сердцу и своим глазам. Сочетание “сияющее сердце” (шаг-залаг) лучше всего передать как “интуиция”, поскольку сердце в шумерской культуре связано с тайным, внутренним, с областью значения и смысла. Стало быть, интерпретация знамения выходит прямо из глубины существа Шульги, подкрепляясь свидетельством его зрения. Здесь интересна связь между сердцем и зрением как органами, связанными с интуитивным восприятием. Должно быть, та же интуиция помогала царю играть на незнакомом инструменте и даже правильно настраивать его.

Культурные достижения правителя в представлении авторов гимна связаны с его культурностью, то есть с образцовым поведением (о чем, опять-таки, должен помнить каждый школьник, изучающий текст). Шульги предстает здесь человеком физически сильным, ответственным перед богами за вверенных ему людей и даже за вверенное ему имущество (лодки, ослов и т.п.), он свято хранит наследие отцов, никогда не переиначивая их гимны, но бережно сохраняя их и благоговейно исполняя в своем дворце. Его постоянное настроение – радость и удовлетворение жизнью, которое он распространяет и на свой народ. Он бесстрашен, не имеет соперников и не знает препятствий, но вовсе не свиреп. Когда дело не касается войны, он любит проводить время в танце, упражняться в беге, играть на лютне. И еще одно совершенно феноменальное свойство: Шульги не испытывает ненависти ни к кому из царей чужих стран или царей прошлого, сердце его не ожесточилось в битвах. Конечно, здесь еще далеко до описания хороших манер, поскольку поведение шумерского царя должно соответствовать ритуальному эталону, а этикет появляется только на руинах ритуала. Но уже и в этом описании мы видим немало новых черт, совершенно неведомых составителям ранних царских надписей. Это веселый нрав, желание пышности и блеска жизни, доброе сердце и уважение к чужой славе, - по сути дела, первый шаг к культурному человеку.

Таковы физические и интеллектуальные качества шумерского правителя. Однако, они не присущи ему изначально, а даны богами. Правителя выкармливает своим священным молоком богиня-мать Нинхурсаг, силой и способностью к власти его наделяет Энлиль, разум дает Энки, тронное имя он чаще всего получает от Инанны, грамоте правителя обучает Нисаба. Когда происходит это наделение – предмет дискуссии. Одни шумерологи полагают, что в момент рождения, другие – что в момент интронизации. Мы полагаем, что на этот вопрос могут быть разные ответы, соотносимые с различными эпохами шумерской истории.

Вопрос наделения правителя знаками и качествами напрямую связан с категорией nam-lugal “царственность” или “судьба царя”. Анализ царских надписей и царских гимнов показывает, что в шумерской идеологии было как минимум три концепции царственности. В старошумерскую эпоху царственность была временно-очередной: правитель избирался, вся община знала о его происхождении и его качествах, поэтому приписать несуществующие заслуги, скорее всего, было бы невозможно. К тому же, ряд фактов говорит за то, что правитель выдвигался не в силу своих выдающихся качеств, а по причине наступления очереди. Боги Шумера правили поочередно, и этому принципу должны были соответствовать все ячейки древнего общества от городских и квартальных до сельских общин. Соответственно, правитель получал знаки власти и качества только в момент избрания, а до того был обыкновенным человеком. Впоследствии, когда возобладал наследственный принцип, качества правителя давались ему богами даже не при рождении, а еще до рождения. Сперва будущего царя планировали боги, а потом уже царская семья рождала его на свет. Это была концепция вечной и имманентной человеку царственности. Наконец, на закате шумерской цивилизации составляются Царские списки, в которых царственность, возникшая по воле богов, предстает переходящей из города в город по собственному усмотрению. Такая временно-переходная царственность в это время присуща не царю, а городу, в котором он правит. Она понимается как некий абстрактный принцип и почти не связана с наделением правителя превосходными личными качествами. Именно в эти последние века Шумера (куда мы причисляем также Исин и Ларсу Старовавилонского периода) тексты начинают сообщать о реальных качествах и делах правителей (зачастую без указания происхождения этих качеств).

Царственность, корона, скипетр, стрекало и псалий, титул эна – все эти предметы и категории открывают список МЕ, составленный автором текста “Инанна и Энки”. Слово МЕ можно перевести как “идеи”, “потенции”, “энергии”, “внутренние силы” всего сущего. МЕ находятся на Небе под контролем старейшины богов Ана и время от времени передаются им в ведение более младших богов земли, воздуха и воды. Без МЕ невозможно функционирование храма, службы в нем и жизнь в шумерском городе. Если город разрушается, то говорят, что в нем уничтожены все МЕ. Категория МЕ теснейшим образом связана с властью и лидерством. Об этом, в частности, говорят данные палеографии. Знак МЕ может читаться как ma6 и обозначать “царское одеяние”. Он также присутствует в составе знака MEN “корона” и состоит из трех элементов: GA2 “вместилище, контейнер”, ME и EN “правитель”. Вместе получается: некое вместилище, содержащее МЕ и титул обладателя. Это и есть царская корона. Кроме того, возможно, что me и men – однокоренные слова. Но доказать это довольно трудно ввиду неясности шумерских этимологий.

В шумерском назидательном тексте “Поучения Шуруппака” есть четкое определение того, что есть МЕ власти: это избранность на царство, владение имуществом и стойкость в бою. То есть, это качества правителя, хозяина и воина. МЕ власти недоступны правителю, если он не обожествлен. Ими могут распоряжаться только боги. Однако, это довольно странное распоряжение: дело в том, что и сами боги исполняют свои функции вследствие наличия у них МЕ. Без МЕ боги не смогут быть самими собой, хотя и не перестанут быть богами. Получается, что МЕ – основа не только власти правителя, но и власти самих богов Шумера. Характерно, что они определяют только власть “наших богов”, а иноземным богам и странам не присущи. МЕ власти способны к реализации только в определенном времени и пространстве – а именно, в пространстве храма во время весеннего новогоднего ритуала, важнейшими составными частями которого являются интронизация царя и священный брак.

Месопотамский новогодний ритуал в его шумерской интерпретации заключается в следующих основных обрядах. Сперва главное городское божество на ладье отправляется к своему отцу для того, чтобы испросить у него благословения на будущий год и будущее царствование. Прибыв в отцовский город, оно устраивает для родителей пир, а взамен получает МЕ, без которых невозможна жизнь города в будущем году. Это МЕ войны и мирных дел, МЕ растительной вегетации и размножения скота, МЕ самых разных качеств и атрибутов мира. По возвращении в свой город божество узнает о сопернике, появившемся у его границ, собирает войско и уходит в поход, вооружившись всеми необходимыми для войны МЕ. Битва заканчивается поражением противника и захватом множества трофеев, после чего богу-герою устраивается торжественная встреча в родном городе. В обряд встречи входят игры и поединки, хвалебные песнопения и обильные жертвы. Вернувшийся бог бросает трофеи к подножию храма своего отца и изъявляет желание стать царем. Героя коронуют, наделяя всеми знаками власти, после чего препровождают в храмовую опочивальню. В некоторых текстах священный брак проводится еще до момента интронизации. Во время священного соития бог и его жена определяют судьбу страны на предстоящий год. Происходящее в мире богов повторяется царем. Он также доказывает свою силу состязанием и священным браком с божественной супругой, роль которой исполняет верховная жрица главного городского храма. В некоторых текстах состязание заменяется спортивными испытаниями, например, бегом из города в город. Священный ритуал вступления во власть длится от двух недель до месяца, причем на его время людям рекомендуется вести себя противоположным образом. Браки в этот период года строжайше запрещены.

Введение во власть открывает собой все события года и устанавливает правильный порядок вещей, который по-шумерски называется billuda. Это слово происходит от аккадского belutu “власть, правление”, но означает нечто иное. Если исходное belutu обозначает господство, преобладание, власть кого-то над кем-то, то billuda значит “ритуально правильный порядок вещей” и связано с властью МЕ и богов. Это максимально абстрактное представление о мировом порядке, в который вписано любое действие и слово, но который был бы невозможен без составляющих его МЕ.

Подводя итоги нашего путешествия по символическому миру шумерских представлений о власти, хочется еще раз отметить имперсональный характер этой власти. Здесь правят МЕ, которыми овладевают боги, передающие знаки и качества власти правителю. При этом знаки власти сами зачастую являются богами и имеют самостоятельный статус. Менее всего значит в таком порядке вещей личность правителя, призванного поддерживать основы данного порядка и не отступать от норм благочестия. Нормы же эти в первую очередь касаются своевременной выдачи жертв богам и жрецам их храмов. Власть шумерского правителя - обладание (обладание знаками власти, обладание имуществом, обладание супругой), основанное на безукоризненном подчинении приказам и советам богов. Таково каноническое понимание власти в Шумере, не претерпевшее больших изменений до конца этой традиции.

 
Ко входу в Библиотеку Якова Кротова