Иоахим Иеремиас

БОГОСЛОВИЕ НОВОГО ЗАВЕТА

К оглавлению

§ 3. Признаки ipsissima vox

Dalman, Worte Jesu. - Jeremias, Gleichnisse⁸; он же, Kennzeichen der ipsissima vox Jesu, in: Synoptische Studien Alfred Wikenhauser zum siebzigsten Geburtstag dargebracht, München, 1954, 86-93 = Abba, 145-152.

До сих пор мы рассматривали феномены языка и стиля, которые хотя и встречаются в речи Иисуса необыкновенно часто, однако не представляют собой чего-то абсолютно нового. Обратимся теперь к таким особенностям слога Иисуса, которые не имеют аналогов в литературе того времени и потому могут рассматриваться как признаки его ipsissima vox.

1. Притчи Иисуса

Во всей междузаветной литературе древнего иудаизма, у ессеев, у Павла, в раввинистической литературе нет ничего, что можно было бы сравнить с притчами Иисуса. Различие обнаруживается уже в том, что некоторые разновидности мешалим у Иисуса вообще отсутствуют. Так, например, в ессейском апокрифе книги Бытия (1Q GenAp ar 19, 14-17) мы находим басню, в которой пальма (Сара) просит о том, чтобы пощадили кедр (Аврама); эта басня продолжает ряд сказочных ветхозаветных сюжетов с растениями в качестве действующих лиц, в которых кедр, маслина, смоковница, виноградная лоза, ежевичный куст и чертополох ведут себя наподобие человеческих существ¹⁸³; у Иисуса мы не находим никаких басен, смоковница и виноградная лоза у него не говорят¹⁸⁴. Далее, в эфиопской Книге Еноха можно прочесть очерк истории Израиля в форме пространной аллегории со зверями (гл. 85-90); Иисус хотя и пользовался довольно часто общепринятыми, имеющими по большей части ветхозаветное происхождение и всем известными в те времена метафорами, но к аллегориям он не прибегал¹⁸⁵. Его притчи скорее вводят нас в гущу повседневной жизни. По своей жизненности, по простоте и ясности, по мастерству немногословных описаний, по серьезности содержащегося в них обращения к совести, по их преисполненному любви пониманию опустившегося в религиозном смысле человека они не имеют аналогий. Если мы хотим найти что-то сопоставимое, нам придется обратиться к глубокой древности, ко временам наивысшего подъема пророчества, к притче Нафана 2 Цар 12,1-7, притче о винограднике Ис 5,1-7 и метафоре любви отца к сыну Ос 11 (однако это уже не притча, не «короткий рассказ»¹⁸⁶). Но и в этом случае речь может идти лишь о небольшом числе разрозненных примеров, тогда как первые три евангелия передают нам не менее 41 притчи Иисуса. Сегодня общепризнано, что они принадлежат первичному слою предания, хотя этот факт и не освобождает от необходимости критически анализировать каждую отдельно взятую притчу и историю ее передачи.

2. Загадочные изречения

Среди речений Иисуса есть много загадочных, причем не только для нас, людей сегодняшнего дня: они казались непонятными уже в то время, когда Иисус их произносил, - по крайней мере тем, кто не принадлежал к кругу его последователей. Сюда можно отнести: слова о Крестителе, как, например, Мф 11,11 пар., где Иисус в парадоксальной манере характеризует его как самого большого из рожденных женами, но меньшего, чем наименьший в Царстве Небесном, или странное изречение о берущих Царство Небесное штурмом Мф 11,12 пар.¹⁸⁷; слова о миссии Иисуса, как они представлены в Мф 11,5сл пар., где в одной фразе говорится о спасении и о негодовании¹⁸⁸; образные изречения о старом и новом, как, например, Мк 2,21 сл пар.; слова о наступающих бедственных временах, например Мк 14,58; Лк 11,49; Мф 10,34; Лк 22,36; слова о своей судьбе Мк 9,31 с игрой слов (Бог предаст человека в руки человеков); слова об Илии Мк 9,11сл; слова о трех днях Лк 13,32сл; загадочные слова о трех категориях скопцов Мф 19,12. Да и слова Мк 4,11, высвобожденные из нынешнего вторичного контекста¹⁸⁹, означают, что вся проповедь Иисуса должна оставаться загадочной для έξω [внешних]. Все это совершенно необычно. Учители того времени так не учили, и первохристианская Церковь не выдумала загадочные изречения (мешалим) Иисуса; напротив, она их разъясняла - тенденция, которую можно проанализировать на примере пророчеств о страдании¹⁹⁰.

3. Царство Божие

Термин βασιλεία [царство, царская власть] для обозначения власти Божьей (τού θεoύ [Бога] / τών ούρανών [небес]¹⁹¹) неоднократно встречается в речи Иисуса и распределен по тексту следующим образом:

Значительное увеличение числа этих примеров у Матфея объясняется тем, что часть из них имеет у него редакционное происхождение: в пяти случаях он вставляет этот термин в текст Марка (Мф 13,19; 18,1: 20,21; 21,43; 24,14); два примера находятся в значительно отредактированном им толковании притчи о плевелах на пшеничном поле (13,38.43)¹⁹⁷, и еще в восьми случаях мы имеем дело со вступлением к притче όμοία έστίν [подобно] (соответственно ώμοιώθη, όμοιωθήσεται [уподоблено, будет уподоблено]) ή βασιλέια τών ούρανών [Царство Небесное], которому Матфей (или его источник) отдает предпочтение в своем тексте (13,24.44.45.47; 18,23; 20,1; 22,2; 25,1)¹⁹⁸. Лука трижды добавляет этот термин к тексту Марка (Лк 4,43; 18,29; 21,31).

Обращаясь к литературе древнего иудаизма, мы видим совершенно иную картину¹⁹⁹. Термин «Царство (Божие)» лишь изредка встречается в ветхозаветных апокрифах и псевдоэпиграфах²⁰⁰, а также в Таргуме²⁰¹ и у Филона²⁰², а в дохристианское время, кроме того, еще в Каддиш (см. ниже, с. 220сл) и в некоторых родственных ей молитвенных прошениях²⁰³. Иосиф Флавий один-единственный раз упоминает βασιλεία в связи с Богом²⁰⁴, но термин «Царство Божие» как таковой у него не встречается. Только в раввинистической литературе количество примеров начинает несколько увеличиваться, однако они преимущественно не выходят за рамки стандартных оборотов типа «взять себе Царство Небесное» (т.е. «покориться Богу», «прочесть Шма», «стать прозелитом»)²⁰⁵. Эта общая картина полностью подтвердилась рукописями, найденными у Мертвого моря: во всей ессейской литературе - в той мере, в какой она нам сегодня известна, выражение «Царство (Божие)» встречается лишь трижды²⁰⁶. Сопоставляя эти данные с данными нашей таблицы (даже если учесть долю редакционных добавлений, в особенности в Евангелии от Матфея), мы должны охарактеризовать скопление такого количества примеров в синоптических евангелиях как совершенно необычное.

Еще большего внимания, чем эти количественные различия, заслуживает тот факт, что в речениях Иисуса, в которых говорится о Василии, встречается множество оборотов речи, не имеющих параллелей в языке того времени, включая повседневную речь. Следующие выражения даже по самым строгим критериям следует рассматривать как впервые возникшие:

άρπάζειν τήv βασιλείαν τών ουρανών [расхищать Царство Небесное] (Мф 11,12);

βιάζεται ή β. τ. ού. [Царство Небесное берется силой] (там же);

ήγγικεν ή βασιλεία τοΰ θεοΰ [приблизилось Царство Божие] (Мк 1,15 пар.; Мф 10,7 пар.; Лк 10,11 ср. 21,31 έγγύς έστίν ή β. τ. θ. [близко Царство Божие]);

είσέρχεσθαι είς τήν β. τ. θ. [входить в Царство Божие] (Мк 9,47; 10,15 пар.; 10,23 пар. 24.25 пар.; Мф 5,20; 7,21; 18,3; 23,13; Ин 3,5; более поздний отголосок в Новом Завете: Деян 14,22);

έλάχιστος έν τή β. τ. οΰ. [наименьший в Царстве Небесном] (Мф 5,19);

ή β. τ. θ. έντός τινός έστιν [Царство Божие среди вас] (Лк 17,21);

έρχεται ή β. τ. θ. [приходит Царство Божие] (Мк 9,1; Мф 6,10 пар. Лк11,2;Лк17,20;22,18²⁰⁷);

ή ήτοιμασμένη βασιλεία [уготованное Царство] (Мф 25,34);

ευνούχισαν έαυτούς διά τήν β. τ. ού. [оскопившие себя для Царства Небесного] (Мф 19,12);

ζητεΐν τήν β. αύτού [искать Царства Его (Бога)] (Мф 6,33 пар. Лк 12,31);

αϊ κλείδες τής β. τ. ού. [ключи от Царства Небесного] (Мф 16,19);

κλείειν τήν β. τ. ου. [запирать Царство Небесное] (Мф 23,13);

oύ μακράν είναι άπό τής β. τ. θ. [быть недалеко от Царства Небесного] (Мк 12,34);

μέγας [великий] (Мф 5,19), μείζων [больший] (18,1.4), μικρότερος [меньший] (11,11) έν τή β. τ. ού. [в Царстве Небесном];

τό μυστήριον τής β. τ. θ. [тайна Царства Божьего] (Мк 4, 11 пар.);

όμοιούν τήν β. τ. θ., όμοία έστιν ή β. τ. θ. [подобно Царство Божие] (Мк 4,26.30 пар.; Мф 13,33 пар. Лк 13,20 и восемь примеров только у Матфея, см. с. 49);

προάγειν είς τήν β. τ. θ. [идти впереди в Царство Божие] (Мф 21,31);

έφθασεν έφ ' ύμάς ή β. τ. θ. [достигло до вас Царство Божие] (Мф 12,28 пар. Лк 11,20);

consequi regna caelestia [обрести Царство Небесное] (аграф в Tertullianus, De baptismo 20,2)²⁰⁸.

В этот список, несмотря на отсутствие точно соответствующих параллелей в еврейской литературе, не включены: а) все выражения, для которых существуют параллели, не имеющие религиозного смысла (например, οι υιοί τής β. [сыны Царства] Мф 8,12; 13,38 ср. bene malkuta Тарг. Кох. 5,8; εύθετος είναι τή β. τ. θ. [пригодный для Царства Божьего] Лк 9,62 ср. kašer lemalkut Mek. Ex. к 12,1, венецианское изд. 1545, 2b 5); б) άνακλίνεσθαι έν τή β. τ. ού. [возлечь в Царстве Небесном] (Мф 8,11 пар.) и πίνειν έν τή β. τ.θ. [пить в Царстве Божьем], (Мк 14.25 пар.), потому что в Лк 14,15 выражение φάγεται άρτον έν τή β. τ. θ. [вкусит хлеба в Царстве Божьем] употребляет один из сотрапезников Иисуса, и, наконец, в), выражения, вставленные Матфеем и Лукой в речения Иисуса, взятые ими из текста Марка и, стало быть, имеющие редакционное происхождение, как, например, ό λόγος τής β. [слово о Царстве] (Мф 13,19 в отл. от Мк 4,15), то εύαγγέλιον της β. [Евангелие Царства] (Мф 24, 14 в отл. от Мк 13, 10), εύαγγελίζεσται την β. [благовествовать Царство] (Лк 4,43 в отл. от Мк 1,38); сюда же по лингвистическим и содержательным основаниям²⁰⁹ следует отнести пассивный оборот εύαγγελίζεται ή β. τ. θ. [благовествуется Царство Божие] (Лк 16,16 в отл. от Мф 11,12), διαγγέλλειν τήν β. τ. θ. [возвещать Царство Божие] (Лк 9,60 в отл. от Мф 8,22) и μαθητεύεσθαι τή β. τ. ού. [учиться Царству Небесному] (Мф 13,52).

Первохристианская Церковь мало участвовала в словотворческом процессе, отраженном в приведенном выше перечне. Действительно, созданные ею выражения со словом Василия - иного рода: эсхатологическая терминология была внесена в язык миссионерства как вторичное добавление²¹⁰. Кроме того, за пределами синоптического предания, передающего речения Иисуса, выражение «Царство Божие» отходит на задний план; уже у Павла оно становится редким, а в Евангелии от Иоанна встречается лишь дважды (3,3.5)²¹¹. Стало быть, это сам Иисус, его словотворческая сила отражается в многочисленных новых оборотах речи. То, что объектом этого творческого процесса была Василия, разумеется, не случайно: мы увидим далее, что Иисус не только сделал этот термин главной темой своего провозвестия, но и наполнил его новым содержанием, не имеющим аналогий (см. ниже, с. 124слл).

4. 'Amen

В речи Иисуса в четырех евангелиях возникает новое употребление слова 'amen, не имеющее аналогий как во всей литературе древнего иудаизма, так и в остальных текстах Нового Завета²¹². Древнееврейское, перенятое арамейским слово 'amen означает «точно, верно»²¹³.

Это торжественная формула, в сопровождении которой уже в ветхозаветные времена израильтянин усваивал славословия, заклинания, благословения или проклятия²¹⁴. Во всех без исключения случаях это выражение означает согласие со словами, произносимыми кем-то другим, как, например, в 1 Кор 14,16; 2 Кор 1,20; Отк 5,14; 7,12; 19,4; 22,20. В евангелиях же, напротив, 'amen произносится - и тоже всегда, без исключения, - от своего лица в качестве вводного слова для усиления речи, причем это беспрецедентное словоупотребление имеет место только в речениях Иисуса. Вводное 'amen встречается в его речи:

Факт сохранения иноязычного слова показывает, насколько сильно ощущалось преданием новое и необычное в таком построении речи. Размышляя над его смыслом, надо исходить из того, что за словом 'amen у Иисуса постоянно следуют слова λέγω ύμΐν (σοι) [говорю вам (тебе)]. У выражения άμήν λέγω ΰμΐν [истинно говорю вам] есть единственный аналог с точки зрения выполняемой им функции - употребляемая пророками формула возвещения «Так говорит Господь»²²⁰, которая означает, что их слова - это не их собственная мудрость, а божественная весть. Соответственно вводящие речь Иисуса слова άμήν λέγω ύμΐν являются выражением его полномочий. Новизна словоупотребления, тот факт, что оно встречается только в речениях Иисуса и подтверждается примерами из всех без исключения слоев евангельской традиции, свидетельствуют, что мы имеем здесь дело со словесным творчеством Иисуса²²¹.

5. 'Abba

Употребление бытового слова 'abba в качестве обращения к Богу - это важнейший элемент новизны в языке Иисуса. Он подробно рассматривается в § 7.

Не всякий единичный факт присутствия одного из описанных в § 2 и 3 характерных признаков сам по себе уже является доказательством подлинности изречения. Скорее следует различать ipsissima vox и ipsissima verba. То обстоятельство, что речь Иисуса имеет характерные особенности (ipsissima vox Иисуса), не освобождает нас от необходимости в каждом отдельном случае проверять, имеем ли мы дело с подлинной логией (ipsissima verba). Например, установленный факт, что использование άμήν в качестве вводного слова собственной речи - это ipsissima vox Иисуса, еще не означает, что все 25 примеров у Иоанна (см. выше, примеч. 36) представляют собой ipsissima verba.

Следовательно, вопрос о подлинности должен решаться не только чисто формально, на основе одного лишь анализа особенностей языка, - он должен быть дополнен и соответствующими случаю содержательными соображениями. И тем не менее, подводя итоги, можно сказать, что приведенные в § 2-3 результаты анализа языка свидетельствуют о такой верности и таком благоговении предания по отношению к речениям Иисуса, что это дает нам право сформулировать методологический принцип: если речь идет о синоптическом предании, то доказательства требуются не для установления подлинности речений Иисуса, а для установления их неподлинности²²².

Приложение к главе 1: о синоптической проблеме

Мы не собираемся детально обсуждать здесь синоптическую проблему, а хотим лишь вкратце пояснить читателю, какая из точек зрения, существующих в литературной критике синоптических евангелий, лежит в основе этой книги.

1. Марк пишет на примитивнейшем греческом, и по содержанию (например, в том, что касается христологии, порицания учеников и т.д.) он самый непосредственный из евангелистов. Это показывает, что его евангелие самое древнее из четырех канонических евангелий. Наблюдение К. Лахмана (1835 г.)²²³ - что Матфей и Лука совпадают в изложении порядка событий только там, где они совпадают с Марком, и, напротив, расходятся там, где они от Марка отступают, - показывает, сверх того, что Евангелие от Марка послужило основой для двух других синоптиков. Это евангелие составлено не из отдельных эпизодов и единичных логий, а из тематических блоков, образовавшихся в ходе устного изложения учения (διδασκαλίαι²²⁴). Что в Мк 4,1-34 мы имеем такой блок, посвященный теме «притчи», скрепленный существовавшей еще до Марка связующей формулой καΐ έλεγεν [и говорил] (ст. 9.26.30) и обработанный Марком²²⁵, - это очевидно без дальнейших разъяснений, как и то, что блок 4,35-5,43 объединяется темой «рассказы о чудесах». По нашему мнению, можно показать, что все Евангелие от Марка состоит из таких тематических блоков, а именно: 1,1-15; 1,16-39; 1,40-3,7а; 3,76-19; 3,20-35; 4,1-34; 4,35-5,43; 6,1-32; 6,33-7,37; 8,1-26; 8,27-9,1; 9,2-29; 9,30-50; 10,1-31; 10,32-45; с 10,46 или 11,1 начинается повествование о страстях, в которое вмонтированы тематические блоки 12,1-44 и 13,1-37²²⁶. В такой ситуации попытки обнаружить в Евангелии от Марка систематическое построение - это напрасный труд.

2. Евангелие от Матфея представляет собой систематически переработанное и более чем наполовину расширенное за счет добавления нового материала Евангелие от Марка. Согласно наиболее распространенной сегодня теории двух источников, первый и третий евангелисты помимо Евангелия от Марка пользовались еще одним текстом, так называемым источником логий Q²²⁷. В такой форме, однако, это утверждение упрощает реальную ситуацию; это видно уже из того, что Лука нашел материал логий не в изолированном виде, а уже слитым с его собственным особым материалом (см. ниже, с. 59сл). Кроме того, возникают сомнения, существовал ли когда-либо источник логий Q. Здесь можно привести следующие соображения. Во-первых, давняя и основная опора Q-гипотезы, свидетельство Папия (Ματθαίος μέν ούν Εβραίδι διαλέκτω τά λόγια συνετάξατο [Матфей, конечно же, составил логии на еврейском языке])²²⁸, сегодня уже не обладает требуемой прочностью, ибо можно считать доказанным, что под τά λόγια Папий имел в виду не собрание речений Иисуса, а Евангелие²²⁹. Во-вторых, при пословном сравнении логии Матфея и Луки в преобладающем числе случаев значительно расходятся. Если справедливо утверждение, что мы имеем здесь дело с разными вариантами перевода или что раздвоение предания, вероятно, произошло уже в арамейскоязычной среде (см. выше, с. 22, примеч. 49), то наличие у Матфея и Луки общего источника исключается. Правда, около одной пятой логий Матфея и Луки дословно или почти дословно совпадают; однако, как показал Г.-Т.Вреге²³⁰, это чаще всего особенно запоминающиеся образные выражения, короткие притчи, антитетические параллелизмы - т.е. материал, который мог быть хорошо закреплен и в устном предании. В-третьих, сильнейшее расхождение в порядке следования логий, несмотря на наличие общих эпизодов (например, крещение - искушение, речь Иисуса - сотник из Капернаума)²³¹, точно так же могло получиться в процессе устной передачи. В-четвертых, важнейшее наблюдение заключается в том, что во многих случаях одна и та же логия по-разному связана у Матфея и у Луки с ключевыми словами контекста. Это видно на следующих трех примерах: Мф 5,15 связано с контекстом, с одной стороны, посредством ассоциации κρυβήναι [укрыться] ст. 14 / ύπό τόν μόδιον [под сосуд] ст. 15, с другой - через слово λάμπει [светит] ст. 15 / λαμψάτω [да воссияет] ст. 16; параллельное место Лк 11,33, напротив, связано со ст. 34 через слово λύχνος [светильник]. - В Мф 10,19сл связь обеспечивается словом παραδώσιν [предадут] / ст. 17 παραδώσουσιν [предадут] / ст. 21 παραδώσει [предаст], а в параллельном Лк 12,11сл - через άγιον πνεύμα [Святой Дух] ст. 12 / ст. 10. - В Мф 7,22сл - через ключевые слова ст. 21 κύριε, κύριε [Господи, Господи], в параллельном Лк 13,26сл - через ούκ οίδα ύμάς πόθεν έστέ [не знаю вас, откуда вы] ст. 25²³². Связь по ключевым словам, будучи мнемоническим средством, указывает на устную передачу. Отсюда следует, что уже в ходе устной передачи материал логий разделился, по меньшей мере, на две ветви, одна из которых была использована Матфеем, а вторая - Лукой. Этот вывод важен, так как он не позволяет без основанных на анализе языка доказательств приписывать расхождения в редакции логий между Матфеем и Лукой самим евангелистам. Верно скорее обратное: большинство расхождений возникло раньше, в ходе устного пересказа предания²³³.

3. Главным определяющим моментом для понимания композиции Евангелия от Луки является его блочное построение: материал Марка (283 стиха - одна треть) и новый материал (553 стиха - две трети)²³⁴ чередуются блоками. Материал, взятый Лукой у Марка, начинается с Лк 4,31²³⁵. Первый блок из Марка - это раздел Лк 4,31-44. Лука следует здесь за вторым евангелистом стих в стих. Это обстоятельство настолько важно, что мы настоятельно рекомендуем читателю сравнить Лк 4,31-4 с Мк 1,21-39 и убедиться, что оба текста идут параллельно, как два рельса одной колеи. Эта картина повторяется и с пятью другими марковскими блоками: Лк 5,12-6,19; 8,4-9,50; 18,15-43; 19,29-38; 19,45-22,13. Лука основательно перерабатывает материал Марка стилистически, опускает дублирующие места, время от времени перемещает слова или предложения, но последовательность смысловых фрагментов (перикоп) он сохраняет прямо-таки с педантичной точностью. Он - враг перестановок и только в двух местах отклоняется от порядка, принятого Марком. Так, он меняет местами фрагменты Мк 3,7-12 (стечение народа к Иисусу) и 13-19 (избрание двенадцати): Лк 6,12-16 - избрание, 17-19- стечение, так как проповедь в поле (6,20-49) лучше увязывается со стечением людей. Второй случай (Лк 8,19-21 = Мк 3,31-35) можно даже не считать перестановкой, так как здесь Лука лишь воспроизводит перикопу из пропущенного им фрагмента Мк 3,20-35. Установив, что Лука в порядке повествования неуклонно следует Марку, мы получаем возможность дать оценку повествованию о страстях Лк 22,14-24,53. Оно так сильно отклоняется от Марка порядком следования перикоп, что должно быть причислено к новому материалу²³⁶.

Что касается нового материала, представляющего собой сплав из материала логий (Q) и особого материала Луки, то он тоже взят им в виде блоков: Лк 1,5-4,30; 5,1-11; 6,20-8,3; 9,51-18,14; 19,1-28. 39-44; 22,14-24,53. Важнейшая литературная характеристика нового материала заключается в том, что он полностью свободен от влияния Марка. Это лучше всего видно на примере большого блока 9,51-18,14; то же самое справедливо и для других блоков нового материала. Лишь в последнем из них, повествовании о страстях (22,14-24,53), в некоторых местах может возникнуть вопрос, лежит ли в их основе общая первохристианская традиция или это влияние Марка.

В результате складывается следующая картина:

Так как мы основательно знакомы со своеобразием языка и стиля евангелиста Луки как по его обработке Марка, так и по второй части его работы - Деяниям апостолов, то и в его новом материале, особом источнике Евангелия от Луки, мы в состоянии отделить редакционную обработку от предания. Важнейший результат этих исследований (достигнутый только благодаря открытию блочной структуры Евангелия от Луки и еще не опубликованный) заключается в следующем: подвергая все, что относится к обрамляющему материалу, особенно вводные и заключительные части перикоп, глубокой стилистической переработке, Лука в то же время с величайшим благоговением обращается с речениями Иисуса, боясь исказить их своим вмешательством.