Иоахим Иеремиас

БОГОСЛОВИЕ НОВОГО ЗАВЕТА

К оглавлению

Глава 5

Новый народ Божий

Провозвестие Иисуса всегда нацелено на личное обращение к человеку. Это относится как к вести о спасении, так и к возвещению бедствий. Призыв может быть сформулирован в виде обращения к широкому кругу лиц: Δεύτε πρός με πάντες οί κοπιώντες καί πεφορτισμένοι [придите ко мне все труждающиеся и обремененные] (Мф 11,28) или (как в Ис 55,1, где воспроизводится столь распространенное на Ближнем Востоке приглашение покупать воду⁶⁹⁷)

έάν τις δίψά, έρχέσθω

καί πινέτω ό πιστεύων είς έμέ

[Кто жаждет, иди ко мне и пей, кто верует в меня]

(Ин 7,37сл)⁶⁹⁸.

Но он может быть обращен и к отдельным людям: καθάρισον πρώτον τό έντός τού ποτηρίού [очисти прежде чашу внутри] (Мф 23,26); μή φόβού, μόνον πίστευε [не бойся, только веруй] (Мк 5,36). Кроме того, он может быть сформулирован более конкретно, как приглашение стать учеником: δεύτε όπίσω μου [идите за мною] (Мк 1,17); ακολούθει μοι [следуй за мною] (2,14; 10,21).

Ответ на призыв Иисуса - вера.

§ 16. Вера

A.Schlatter, Der Glaube im Neuen Testament, Stuttgart, 1927 = ⁵1963. - G.Ebeling, Jesus und der Glaube, in: ZThK 55, 64-110 = in: Wort und Glaube³, Tübingen, 1967, 203-254. -E.Fuchs, Jesus und der Glaube, in: ZThK 55, 1958, 170-185 = in: E.Fuchs, Zur Frage nach dem historischen Jesus², Tübingen, 1965, 238-257.

1. Источники

При просмотре выражений со словом πίστις [вера] в синоптических евангелиях бросаются в глаза два повторяющихся устойчивых оборота: ή πίστις σου σέσωκέν δε [вера твоя спасла тебя]⁶⁹⁹ и ώς έπίστευσας γενηθήτω σοι [как ты поверил, да будет тебе]⁷⁰⁰. Второй оборот - это специфика Матфея; текст 15,28 добавлен им к тексту Марка; Лука тоже обогащает текст Марка двумя выражениями со словом πιστεύειν в 8,12сл. Благодаря всему этому возникает подозрение, что высказывания о вере у синоптиков в сильной степени определялись первохристианской Церковью; это было бы неудивительно, если учесть, что доминирующая в первохристианской Церкви идея веры имела для нее первостепенное значение⁷⁰¹.

Есть, однако, множество фактов, указывающих на опасность переоценки влияния первохристианской Церкви в этом вопросе. К осторожности призывает уже то, что слова πίστις и πιστεύειν встречаются в синоптических евангелиях относительно редко.

Частота употребления этих двух слов (среднее число слов πίστις или πιστεύειν на одну страницу издания Нестле) составляет:

Если параллельные места считать по одному разу и исключить случаи неспецифического употребления⁷⁰³, то для синоптиков частота уменьшается до 0,14 на страницу. Таким образом, первые три евангелия - в том, что касается частоты употребления слов πιστεύειν / πίστις, - отстоят от первохристианского словоупотребления намного дальше, чем вся остальная часть Нового Завета, за исключением Апокалипсиса.

От переоценки влияния первохристианской Церкви предостерегает, далее, анализ языка. Оказывается, что указанная группа слов в синоптических изречениях Иисуса является во многих случаях воспроизведением арамейского hemin l hemanuta⁷⁰⁴. Например, встречающееся только в христианской литературе сложное слово όλιγόπιστος [маловерный]⁷⁰⁵ (Мф 6,30 пар. Лк 12,28; Мф 8,26; 14,31; 16,8; ср. 17,20

όλιγοταστία [маловерие]) не имеет прототипа в греческом языке, но

имеет, как кажется, семитский эквивалент⁷⁰⁶ - точно так же, как необычное для греческой речи⁷⁰⁷ gen. obj. πίστις θεού [вера Божья] (Мк 11,22)⁷⁰⁸. Топорное для греческого уха употребление артикля перед существительным (Лк 18,8) воспроизводит характерное для арамейского употребление существительного hemanuta в определенном состоянии⁷⁰⁹. Эти наблюдения показывают, что синоптические логии Иисуса, в которых идет речь о вере, в основе своей имеют арамейское происхождение.

Особенно богатый материал для решения вопроса об аутентичности дает изречение о вере, которая, будь она хотя бы с горчичное зерно (Мф 17,20 пар. Лк 17,6), могла бы передвинуть гору (Мк 11,23 пар. Мф 21,21; 17,20) или перенести дерево (Лк 17,6). Очевидно, что это изречение использует палестинский наглядный материал: горчичное зерно как самый малый из различимых человеческим глазом предметов⁷¹⁰; вырывание дерева с корнем как впечатляющее чудо⁷¹¹; перемещение горы из поговорки, смысл которой - «сделать невозможное возможным»⁷¹², - все это специфически палестинские представления. Однако это еще не самое примечательное. «Вырывание горы» употребляется в Талмуде как перифраза казуистической находчивости в ученом споре («он гору от земли отрывает») и для выражения категорической решимости («я (скорее) вырву гору!», подразумевается - чем передумаю)⁷¹³; напротив, употребление этого выражения для характеристики силы веры встречается только в словах Иисуса и в 1 Кор 13,2. Возможность того, что синоптическое предание и Павел пришли к такому употреблению независимо друг от друга, исключается. Если мы не хотим принять (без каких-либо текстуальных доказательств) гипотезу о том, что Иисус и Павел воспользовались известным им обоим материалом, то следует признать, что Павел перенял логию Иисуса о двигающей горы вере.

Еще более весомым является тот факт, что употребление слов πιστεύειν / πίστις в синоптических евангелиях фундаментально отличается от их употребления в первохристианской Церкви. Нигде expressis verbis не говорится, что вера является откликом на весть; нигде отчетливо не выражено отношение веры к личности Иисуса, напротив: в тех синоптических высказываниях Иисуса, где определенно говорится о том, к чему именно относится вера, речь идет о Боге (Мк 11,22), о Крестителе (Мф 21,32, трижды) или о Евангелии (Мк 1,15, резюме провозвестия). Правда, дважды говорится и о вере «в Иисуса»: Мф 18,6 τών πιστευόντων είς έμέ [верующих в меня] и 27,42 πιστεύσομεν έπ' αύτόν [уверуем в него], однако в обоих случаях предложный оборот «в меня» («в него») добавлен Матфеем к тексту Марка (9,42; 15,32). Насмешливый выкрик Мк 15,32, связанный с прикрепленной к кресту надписью «Царь иудейский», - это единственное место, в контексте которого христологический титул подается как объект высказывания о вере. Все эти факты ясно показывают, сколь сильным преувеличением является утверждение, что синоптические евангелия до неузнаваемости затушеваны здесь керигмой. Отсутствие в синоптических высказываниях о вере каких бы то ни было христологических атрибутов величия (за единственным исключением Мк 15,32), да и явных упоминаний о соотнесенности веры с Иисусом, является первейшим признаком древности и указывает на допасхальное происхождение этих высказываний - во всяком случае, их основы.

2. Что значит «верить»?

В Ветхом Завете слову «верить» соответствует hä 'ämin. Основное значение корня 'тп - «твердый, постоянный, надежный». В qal и иногда в nìph'al 'тп означает ношение ребенка завернутым в складки собственной одежды или у бедра, так как при этом он чувствует себя надежно укрытым от опасности. Hiph'il («приобрести уверенность» или «довериться») в Ветхом Завете в религиозном смысле употребляется сравнительно редко (25 раз), правда в весьма важных высказываниях. Если внимательно посмотреть те места, которые впоследствии нашли отражение в Новом Завете (Быт 15,6; Ис 28,16; 53,1; Пс 115,10), то станет очевидным, что hä'ämin означает в них не столько «опираться на Бога в повседневной жизни», сколько «схватиться за Бога в кризисной ситуации», «побороть искушение». Имеется в виду вера, при которой Богу доверяют вопреки всему. Тем самым уже в Ветхом Завете ясно выступает решающее, фундаментальное значение понятия «вера», которое осталось определяющим также и для Нового Завета: вера - это доверие, которое не дает себя поколебать ни при каких обстоятельствах.

Если теперь обратиться к употреблению слов πίστις / πιστεύειν / όλιγόπιστος / άπιστος в синоптических изречениях Иисуса, то бросается в глаза, что больше половины примеров приходится на рассказы или логии о чудесах. Это примечательно, поскольку ни в еврейских, ни в эллинистических рассказах о чудесах вера никакой роли не играет. Эта группа слов употребляется преимущественно в тех случаях, когда к Иисусу приходят нуждающиеся в помощи⁷¹⁴; вера заключается здесь в уверенности, что Иисус может помочь, так как он имеет власть над духами и болезнями. И все же эта уверенность есть нечто большее, чем одна только вера в чудо, поскольку она включает в себя оценку личности и миссии Иисуса, которая выражается, например, в обращениях «рабби», «мари», «раббуни»⁷¹⁵, «Сын Давида», представляющих собой - как показывает Лк 6,46 - не просто выражения вежливости. Говорящие так люди питают огромное доверие к доброте и состраданию Иисуса, подчас трогательно выражая его, как в рассказе о страдавшей кровотечениями женщине. Согласно имеющемуся тексту, она дотрагивается до одежды Иисуса, надеясь исцелиться даже простым прикосновением (Мк 5,28 пар.). Возможно, что прикосновение к краю одежд Иисуса первоначально имело иной смысл; как показывает воспроизведенный на с. 85 рассказ о просителе дождя Ханине, это жест, выражающий просьбу о помощи. Женщине стыдно при всех рассказывать Иисусу о своих страданиях. Она скромно потянула Иисуса за край одежд; доверие к его доброте столь велико, что она уверена: этой безмолвной просьбы достаточно. Наконец, рассказы о сотнике (Мф 8,5-13 пар. Лк 7,1-10) и сирофиникиянке с очевидностью показывают, что поведение этих ищущих помощи язычников отнюдь не сводится к суеверной надежде на чудо.

Что касается рассказа о сотнике, то прежде чем привлекать его в качестве примера, следует разобраться с тремя моментами, затрудняющими понимание буквального смысла текста: а) Иисус выражает готовность прийти, но сотник странным образом отклоняет это предложение (Мф 8,8; Лк 7,6б); б) слова о том, что он человек подначальный (Мф 8,9а; Лк 7,8а), лишаются смысла ввиду того, что в последующем тексте подчеркивается его право командовать; в) непонятно, какую роль играет в этом сравнении слово «и» («ибо и я подначальный человек»): в чем он походит здесь на Иисуса? По этому поводу нужно сказать следующее.

а) Мф 8,7 следует читать как вопрос, означающий отклонение просьбы: «Я должен прийти (читай: к нечистому язычнику в дом) и лечить его (твоего слугу)?» Иисус никоим образом не проявляет готовности прийти; напротив, он отказываег в помощи⁷¹⁶.

б) Что касается противоречия между словами сотника о том, что он подначален, т.е. должен повиноваться, и акцентированием его права распоряжаться, то здесь мы имеем дело с неумелым переводом. При передаче семитских паратаксисов переводчики часто переводили побочное высказывание с использованием verbum finitum, а главное - причастным⁷¹⁷ оборотом, тем самым лишая его ударения⁷¹⁸. Именно этот случай имеет место в ст. 9а. Причастный оборот έχων κτλ. [имеющий...] содержит основное высказывание, тогда как главное предложение άνθρωπός είμι ύπό έξουσίαν [человек подневольный] (в данном случае играющее роль уступительного придаточного) имеет смысл рядом стоящего примечания. Итак, правильный перевод: «И я, хотя лишь младший по званию офицер, имею право приказывать».

в) В этом предложении не хватает последующего придаточного, на которое намекает καί γάρ έγώ, «и я». Сотник опускает его из скромности. Оно могло быть только таким: «насколько же больше ты». В соответствии с тем, что было установлено в п. б, сравнение относится не к подчиненному положению сотника, а к его властным полномочиям: если уж меня безоговорочно слушаются, то насколько же больше - тебя. Обратившись теперь к тексту с учетом приведенных выше соображений, мы получаем следующий результат.

Сотник не протестует против того, что Иисус не хочет заходить в его дом; напротив, своим ответом (Мф 8,8 пар. Лк 7,66) - что он недостоин этого - он показывает, что его вера в силу Иисуса и в его желание помочь непоколебима. Он знает, что Иисус может исцелить его слугу, даже не заходя в дом. «Если я, - говорит он, - незначительный человек, могу отдавать своим солдатам приказы, исполняемые по одному моему слову, то насколько же сильнее твой приказ, а именно приказ злому духу, сделавшему больным моего слугу. Ты - господин, имеющий власть над духами». Это доверие, на которое невозможно ответить отказом, мы находим и в другой связанной с язычниками истории, в рассказе о сирофиникиянке (Мк 7,27). И здесь отказ принимается и в то же время преодолевается выражением безусловного доверия: ναί, κύριε, καί τά κυνάρια ΰποκάτω τής τραπέζης έσθίουσιν άπό τών ψιχίων τών παιδίών [да, Господи; и собаки едят под столом крохи у детей] (ст. 28). Этими словами женщина признает в Иисусе дарителя хлеба жизни и удовлетворяется «крохами» со стола, накрытого, собственно говоря, для Израиля⁷¹⁹. В обоих рассказах вновь обретает себя изначальное ветхозаветное понятие веры: вера этих двух язычников есть непоколебимое доверие.

То же значение указанные слова имеют и там, где говорится об отношении учеников к Иисусу. Ученики признали в Иисусе пророка эры спасения (с. 96слл), победителя сатаны (с. 106слл), посланца, несущего радостную весть для нищих (с. 129слл), и их вера включает в себя готовность пожертвовать семьей, имуществом, даже жизнью.

3. Оценка веры Иисусом

В синоптических евангелиях слова όλιγόπιστος, όλιγοπιστία, άπιστος встречаются только в устах Иисуса, так же как πίστις и πιστεύειν (первое - с одним⁷²⁰, а второе - всего лишь с несколькими⁷²¹ исключениями). Эта концентрация указанной группы слов в речениях Иисуca показывает, что для предания интерес представляли не верующие или неверующие как таковые, а только суждения Иисуса об их поведении. Это относится также и к единственному месту, где слово πίστις встречается в повествовании: ίδών ό 'Ιησούς τήν πίστιν αύτών [Иисус, видя веру их...] (Мк 2,5).

Если теперь задаться вопросом, как оценивал веру Иисус, то отмеченного на с. 182сл обстоятельства, что слова πίστις и πιστεύειν встречаются в синоптических речениях Иисуса реже, чем у Павла, недостаточно для вывода о том, что вера имела для Иисуса лишь второстепенное значение. Скорее здесь перед нами снова один из многочисленных случаев, когда нельзя полагаться на статистику использования богословских терминов, поскольку Иисус, в отличие от Павла, их не употреблял. Вся весть Иисуса - это только призыв принять предложение спасения, одно лишь воззвание: положиться на его слово и довериться милосердию Бога; иначе говоря, это призыв к вере, хотя само слово «вера» встречается не часто. Сам Иисус называет верой твердость своих учеников (Лк 22,32 ср. Мк 4,40; 9,42 пар.; 11,22), и те места, в которых он упрекает их в маловерии (Мф 6,30 пар. Лк 12,28; Мф 8,26; 16,8; 17,20), подтверждают, что он ожидал от своих учеников веры.

Какое значение придавал Иисус вере, показывают слова о вере, передвигающей горы, которые, как мы видели (с. 184), знал уже Павел (1 Кор 13,2). Они передавались в двух редакциях, в одной из которых для иллюстрации служила гора (Мф 17,20), а в другой - смоковница (Лк 17,6)⁷²². Оба чуда, и перемещение горы, и выкорчевывание дерева, были для окружения Иисуса нарицательными понятиями, служившими для обозначения необыкновенной силы (см. с. 184). Однако в словах Иисуса акцент делается не на необычность этих событий; главным для их понимания является скорее то, что сравнивание гор с землей (Ис 40,4; 49,11 и особенно Зах 14,10) и их воздвижение в качестве горы Бога (Ис 2,2 пар. Мих 4,1) ожидаются как эсхатологические события⁷²³. Обладателю даже самой незначительной веры, не больше горчичного зерна, Иисус обещает не столько способность вершить впечатляющие чудеса, сколько причастность к эсхатологическим полномочиям (см. также с. 115сл)⁷²⁴.

Признание даже слабой веры, сравниваемой с горчичным зерном, вообще характерно для Иисуса. Он ничуть не пренебрегает доверием тех, кто ждет от него чуда исцеления, и исполняет просьбу отца, восклицающего: «Верю, помоги мне вопреки⁷²⁵ моему неверию» (Мк 9,24).

При интерпретации контекста Мк 9,24 возникает одно затруднение. На просьбу отца: εί τι δύνή, βοήθησον ήμΐν σπλαγχνισθείς έφ ήμάς [если что можешь, помоги нам, сжалься над нами] (ст.22) Иисус отвечает: τό «εί δύνη», πάντα δυνατά τώ πιστεύοντι [ты сказал - «если что можешь». Все возможно верующему] (ст. 23). Возникает вопрос, к кому относится дательный падеж τώ πιστεύοντι [верующему]. Для греческого уха дательный указывает на логический субъект (как в Мк 14,36 πάντα δυνατά σοι «ты все можешь»); итак: «что до слов „если ты можешь", то верующий все может. Тем самым под «верующим» Иисус как будто имеет в виду самого себя. Как верующий, он имеет в своем распоряжении всю силу Божью. Тогда, однако, эти слова оказываются единственными в своем роде, поскольку во всех четырех евангелиях нигде, кроме этого места, не идет речи о собственной вере Иисуса. Но основная трудность при отнесении τώ πιστεύοντι (ст. 23) к Иисусу заключена в ст. 24, так как слово πιστεύω [верю], употребленное здесь отцом (πιστεύω· βοήει μου τή άπιστία), ясно показывает, что дательный падеж τώ πιστεύοντι он относит к себе самому («все можно сделать ради того, кто верит»). Так понимается ст. 23 и в syr^sin («если веришь, для тебя нет невозможного»). Не входит ли эта двусмысленность в намерения евангелиста? В этом случае Иисус изображался бы одновременно и обладающим нерассуждающей уверенностью, связанной со всецелой преданностью Богу, и призывающим к вере, полным милосердия к тем, кто пытается поверить, но вынужден признаться в своем неверии. Иисус был бы, таким образом, верующим и в то же время глашатаем веры.

Уважая слабую веру, Иисус точно так же признает и веру тех, кто просит за других⁷²⁶; ходатайство он ставит столь же высоко, как и личную просьбу.