Астольф Де КюстинК оглавлению Несколько слов о маркизе де Кюстине, его книге и ее первых русских читателях Маркиз Астольф де Кюстин (179њ--'857) принадлежал к числу тех литераторов, кого называют писателями второго ряда. Светский человек и автор романов из жизни светских людей: "Алоис" (1829), "Свет как он есть" (1835; название говорит само за себя), "Этель" (1839)1 "Ромуальд" (1848), он любил также жанр путевых заметок, к которому принадлежат "Записки и путешествия" (1830; о Швейцарии, Италии и Англии) и "Испания при Фердинанде VII" (1838). Впрочем, в свое время Кюстин пользовался немалой известностью; среди поклонников его таланта был такой искушенный ценитель, как Бальзак, который, прочтя книгу Кюстина об Испании, убеждал ее автора, что, "посвятив подобное произведение каждой из европейских стран, он создаст собрание, единственное в своем роде и поистине бесценное" *. Таких одаренных литераторов среди современников Кюстина было немало, однако кто, кроме специалистов, знает сегодня имена, например, Жюля Жанена или Альфонса Карра (называем этих двоих хотя бы потому, что их прозу ценил Пушкин)? Имя же Кюстина знают, и не только во Франции, даже те, кто не прочел ни строки, им написанной. Эту известность ему принесла книга "Россия в 1839 году"-- выпущенное в мае 1843 года повествование о путешествии, совершенном летом 1839 года. Сам автор, пожалуй, не склонен был считать "Россию" своим главным произведением; меж тем именно эта книга, сразу же по выходе переведен-* ная на английский и немецкий языки, принесла ему европейскую славу **. * Balzac H. de. Correspondance. P., 1967. Т. з. Р. 425-** О переводах "России в 1839 году" см. примеч. к наст. тому, с. 6. 382 О маркизе де Кюстине и его книге В России же книга Кюстина была немедленно запрещена * и надолго сделалась легендой для всех, кто не читает по-французски; можно сказать, что легендой она остается и до сегодняшнего дня, потому что все существующие ее "переводы" на русский язык воспроизводят текст неполностью и представляют собою сделанные с разной степенью подробности выжимки из него *'''. Сокращенные переводы "России в 1839 году" выходили и в Европе, и в Америке; сами французы не раз выпускали эту книгу, "сжав" ее до одного тома ***. Однако при желании французские читатели могут познакомиться и с полным текстом ****, та же возможность есть и у тех, кто читает по-английски, в России же полный Кюстин до сих пор не издан. Меж тем полный текст "России в 1839 году" и ее сокращенные варианты -- произведения разных жанров. Авторы "дайджестов", выбирая из Кюстина самые хлесткие, самые "антирусские" пассажи, превращали его книгу в памфлет. Кюстин же написал нечто совсем другое -- автобиографическую книгу, рассказ о своем собственном (автобиографический момент здесь чрезвычайно важен) путешествии по России в форме писем к дру-гу *****. Кюстин предложил вниманию читателей свои впечатления и раз- мышления, не пугаясь повторов и противоречий (он специально оговаривает эту особенность книги). "Россия в 1839 году" --- произведение не только об • О запрещении "России в 1839 году" Комитетом цензуры иностранной, воспоследовавшем уже 1/13 июня 1843 г., см. подробнее в примеч. к наст. тому, с. 6. Вначале запрет был наложен даже на верноподданную и весьма критическую по отношению к Кюстину брошюру H. И. Греча (о ней см. ниже), чтобы русская публика, паче чаяния, не ознакомилась с кюстиновскими "наветами" по гречевским выпискам, однако затем Главное управление цензуры все-таки разрешило продажу брошюры Греча в России (см.: Гринченхо. С. 75; список условных сокращений, использованных в статье и комментариях, см. в конце второго тома). ** Под заглавием "Россия и русский двор" книга Кюстина в переводе К. Плавинского была напечатана в "Русской старине" (1891, No 1-2; 1892, No i-2), затем под заглавием "Николаевская эпоха" -- отдельным изданием в 191 о году, а под заглавием "Николаевская Россия" -- также отдельным изданием в 1930 году; это последнее было переиздано в недавнее время дважды: в 199њ году отдельно ив l991 году в составе сборника "Россия первой половины XIX века глазами иностранцев". Список на первый взгляд внушительный, однако ни одно из названных изданий не содержит полного и точного перевода кюстиновской книги (не случайно ни в одном из них она не носит того названия, какое дал своей знаменитой книге французский автор-- "Россия в 1839 году"). В "Русскую старину" вошли лишь некоторые главы книги, да и те частично не переведены, а пересказаны, издание 1910 года-- откровенный пересказ, сопровождаемый пояснениями и восклицаниями издателя, В. Нечаева; издание 1930 года-- не столько сокращенный перевод, сколько своего рода "дайджест" книги, дающий о ней примерно такое же представление, как подробный пересказ сюжета многотомного романа "В поисках утраченного времени" -- о художественной манере Марселя Пруста. **• Сокращенные переиздания выходили во Франции в 1946 г. и 1975 г- (под назв. "Письма из России") и в 1957 г- ("од названием "Путешествие в Россию"). •••• "Россия в 1839 году" была полностью переиздана в I9901'- парижским издательством "Solin". ***** Причем это деление книги на "письма", в противоположность тому, что утверждали многие недоброжелатели,-- не просто литературный прием (см. подробнее в примеч. к наст. тому, с. 8 и 192). 383 В. Мильчина увиденной Кюстином стране, но и о нем самом; эта сторона дела полностью ускользает от внимания тех, кто читает "Россию" в сокращенном виде, а ведь близкое знакомство с умным автором, возможно, заставило бы кого-то из читателей отнестись с меньшим предубеждением к тому, о чем он рассказывает. Свою биографию Кюстин отчасти изложил в "России в 1839 году" (письма второе и третье). Был, однако, в этой биографии момент, о котором Кюстин, естественно, умолчал, но который имеет большое значение для понимания его творчества и о котором непременно сообщают все его беспристрастные биографы. 28 октября 1824 г., Кюстин, годом раньше потерявший молодую жену (она умерла от чахотки) и после этого давший волю своим гомосексуальным склонностям, назначил на дороге в парижский пригород Сен-Дени свидание некоему молодому солдату. Итог получился самый печальный: товарищи солдата избили и ограбили Кюстина; история получила огласку и скомпрометировала маркиза в глазах парижских аристократов, которые "пришли в такую ярость, словно им нанесли личную обиду, и спросили с Кюстина за то уважение, которое питали к нему прежде" *. С тех пор положение Кюстина в свете приобрело оттенок двусмысленности. С одной стороны, во многих домах его принимали, да и его парижский салон на улице Ларошфуко, равно как и загородное имение Сен-Грасьен, видел в своих стенах славных посетителей: Мейербера, Шопена, Берлиоза, Виктора Гюго и проч. С другой стороны, избавиться от печати отверженности Кюстину дано не было. Современник свидетельствует: "Он ^Кюстин) входит в гостиную, как подсудимый в залу суда,-- неровным шагом, потупившись, говорит неуверенно, действует нерешительно ^...^ он напоминает игрока, которого партнер схватил за руку, воскликнув: "Если эти карты не крапленые, я не прав,-- но они наверняка крапленые" **. Другой современник рисует портрет еще более выразительный -- "довольно полного и грузного мужчины, одетого прилично, без претензий", который поражает мемуариста "своими туманными речами, робкими остротами, великолепным знанием светских приличий, выдающим истинного дворянина, умением довести все, что нужно, до сведения собеседника, мягким лукавством, великосветскими любезностями, которые пристали скорее юноше, нежели зрелому мужу, странной робостью и некиим сознанием собственной приниженности, уязвимости, которое плохо сочеталось с меткими репликами, философическими наблюдениями и смелыми • Цит. по: Тагя. Р. 119 (С. П. Свечина -- Э. де Лагранжу, 30 июля 1825 г.). •• АппЈе balzacienne. 1981, Р., 1981. P. 244 (Мориц 0'Доннел-- барону Фаво де Френийи-Йонни, 12 июня 1835 г.). 384 О маркизе де Кюстине и его книге замечаниями, сверкавшими среди этой густой смеси болезненной скромности, меланхолии, мистицизма и низменной чувственности. Рассказчик и говорун он был бесподобный. Речи его не грешили ни излишней тяжеловесностью, ни излишним блеском. Час пролетел, как одна минута, и он удалился бесшумно, как человек XVIII столетия. Графиня посмотрела на свою ручку и легонько тряхнула ею: "Бедняга маркиз, -- сказала она, -- он очарователен, но я терпеть не могу его рукопожатий. Они мне отвратительны".-- "Отчего же?" -- "Его рука не жмет, а липнет". -- "Он говорит великолепно, его речь -- истинный фейерверк". -- "Который тонет в воде, -- продолжила графиня.-- Тут такие печальные глубины, такие темные пропасти! Это Кюстин". -- "Ах вот оно что!" -- произнес я. Услышав мое восклицание, графиня улыбнулась" *. Далее автор приведенных строк, Филарет Шаль, в конце концов подружившийся с Кюстином, превозносит разнообразные достоинства этого "необыкновенного и несчастного человека", который, "сжав зубы, сносил презрение общества" и был "честным, великодушным, порядочным, милосердным, красноречивым, остроумным, почти философом, изысканным, почти поэтом",-- однако характерно, что непосредственной реакцией на имя маркиза была брезгливость. Недаром тот же Шаль несколькими десятилетиями раньше, чем были написаны его мемуары, в рецензии на роман Кюстина "Свет как он есть" (Chronique de Paris, 22 февраля 1835 г.) позволил себе шутку столь же прозрачную, сколь и оскорбительную: "Это не свет как он есть, а свет задом наперед, сочинение остроумного человека, привыкшего атаковать с тыла" **. Выводить все особенности творчества Кюстина из его гомосексуальных склонностей, как это сделал в недавней статье Б. Парамонов, столь же наивно, сколь и полностью отрицать наличие этих склонностей, как это сделал в своей изобилующей грубейшими фактическими ошибками книге М. Буянов ***. Упомянуть об этих склонностях Кюстина необходимо потому, что сознание собственной отверженности стало одной из важных составляющих его личности; в строках из романа "Этель" звучит, бесспорно, признание глубоко автобиографическое: "Пытаться выжить в цивилизованном обществе, не вызывая к себе уважения,-- непоследовательность, нравственное самоубийство, оскорбление его величества человека, бунт, но бунт, не доведенный до конца, а следственно, неудачный; бунтом, доведенным до • Chasles Ph. Memoires. P., 1876. Т. i. P. 308--310. ** Цит. по: Тат. Р. 273- *** См.: Парамонов Б. Непрошенная любовь: маркиз де Кюстин в России//Время и мы. 1993- •^њ Ilf)- С. 155--^б (то же: "Звезда". 1995- ^њ 2); Буянов М. Маркиз против империи, или Путешествия Кюстина, Бальзака и Дюма в Россию. М., 1993 (CM- нашу рецензию на эту книгу: Новое литературное обозрение. 1995-No 12. С. 400-- 403). ' 3 А. де Кюстин, т. 385 В. Мильчина конца, стала бы жизнь дикаря; жить бунтарем можно, но невозможно жить отверженным!" *. Другая важная черта личности Кюстина -- его принадлежность к тому психологическому типу, который описал в начале века Франсуа Рене де Шатобриан, знаменитый писатель и возлюбленный матери Асто-льфа, оказавший на будущего автора "России в 1839 году" влияние и литературное, и человеческое **. В i8oa г. Шатобриан выпустил трактат "Гений христианства", в состав которого включил повесть "Рене" (i8oa). Ее герой -- человек, который "познал разочарование, еще не изведав наслаждений", который "еще полон желаний, но уже лишен иллюзий", который "живет с полным сердцем в пустом мире и, ничем не насытившись, уже всем пресыщен" ***. Кюстин, по его собственному признанию, "имел несчастье родиться в эпоху, которая признала литературным шедевром "Рене" ****. Он унаследовал многие черты характера от разочарованного и безвольного героя Шатобриана и описывал свое внутреннее состояние в близких категориях: "Безразличие к самому себе и лень стали как бы корнями моего существа; дарования мои от этого страдают, и, как бы ни старался я пробудиться от постыдной спячки, я способен лишь видеть и знать. Но для того, чтобы заставить меня действовать, требуется нечто большее, чем я сам. "Рене" и его автор, ставшие моими первыми поводырями в этом мире, причинили мне немало горя, ибо по их вине я стал гордиться расположением души, которое мне следовало бы подавлять" ***'i1*. Это расположение души было по преимуществу трагическим: "Если нам так легко быть, отчего же нам так трудно желать? <(...)> Коли ты рожден на свет, надо жить, * Ethel. Т. 1. Р. 293- Эта позиция отверженного вызвала, между прочим, одобрение такого строгого ценителя, как Бодлер; "Господин де Кюстин, -- писал он в статье "Госпожа Бовари" (1857),-- представляет собою разновидность гения, чей дендизм доходит до идеальной беспечности. Это простодушие дворянина, эта романическая пылкость, эта честная насмешка, это небрежное проявление личности в каждом слове и жесте,-- все это недоступно пониманию стада, так что этот превосходный писатель навлек на себя все несчастья, каких был достоин его талант" (Baudelaire Ch. Curiosites esthetiques. P. 1962. P. 643--644). ** О влиянии Шатобриана и стремлении Кюстина от него избавиться см. также примеч. к наст. тому, с. 6о. *** Эстетика раннего французского романтизма. М., 1982. С. 154' **** Afemoires el voyages. P. 103. ***** Цит. по: Custine A. de. Souvenirs ct portraits. Monaco, 1956, P. 123 (письмо к Э.деЛагранжу от i октября i8l8r.). О том же а6 мая 1817 г. Кюстин писал Рахили Варнгаген: "Если г-н де Шатобриан и принес Франции некоторое добро, он принес ей также и немало зла, и лично я еще долго буду ощущать это на себе самом. Он открыл гордыне и суетности прибежище в мечтательности и меланхолии; он перенес светские страсти в святилище добродетели, и с его благословения честолюбие мятущихся душ стало нередко принимать облик религиозного созерцания; увидеть так ясно, кто ты, и не иметь ни малейшей надежды измениться, -- ведь это страшно!" {Lettres и Vamhagen. P. 197)- 386 О маркизе де Кюстине и его книге но жить можно, лишь вскрыв себе вены и глядя, как течет из них кровь" *. Кюстин считал безволие, бездеятельность, разочарованность свойствами греховными, но не смог избавиться от них до конца жизни (см. его описание колебаний перед поездкой в Россию в письме четвертом и рассказ о собственной робости в письме семнадцатом). Свойства эти, наряду с незаживающей травмой следствием сомнительной репутации, - составляли основу его личности, которая позволила ему особенно обостренно воспринять некоторые аспекты российской действительности. Сочувственные тирады Кюстина об унижениях, которым подвергаются русские простолюдины, -- не просто риторика; автор "России в 1839 году" знал, что такое быть отверженным, не по чужим рассказам. С другой стороны, восхищенные интонации, в каких Кюстин говорит о российском императоре, объяс- няются едва ли не в первую очередь страстным желанием обрести в его лице того "великого человека", который, в отличие от наследников Рене, умеет желать и действовать (Б. Парамонов, впрочем, не сомневается, что все дело тут в тяге французского гостя к красивому мужчине, каким, бесспорно, был Николай I). Не менее важную роль в предыстории кюстиновского "отчета" о поездке в Россию сыграли его политические взгляды, сформировавшиеся еще в юности. Для Кюстина характерно своеобразное сочетание либерализма с аристократизмом и одновременно - некоторое отчуждение от обоих. В определенном смысле это можно считать данью семейной традиции: дед писателя генерал де Кюстин принадлежал к тому типу французских аристократов, которые из благородных побуждений пошли во время Революции служить новой власти и очень скоро погибли от ее руки (см. письмо второе); мать, Дельфина де Кюстин, потеряла в революционные годы свекра и мужа и едва не погибла сама (см. письмо третье), но, выйдя на свободу после термидорианского переворота, не захотела эмигрировать и осталась во Франции, правители которой и при Директории продолжали считать себя преемниками революционеров. Астольф рос в эпоху Империи, но воспитывался в уважении к Бур-бонам, поэтому в феврале 1814 г., еще до падения Наполеона, отправился в Нанси, где находились сторонники графа д'Артуа, младшего брата Людовика XVIII; к роялистам он, однако, относился критически. "Нашу партию поддерживают такие болваны, что я краснею от стыда",-- пишет он матери i о апреля 1814 г., через десять дней после вступления в Париж союзных войск **. То же отчуждение от власти сохранилось у него и в эпоху Реставрации, когда роялисты пришли к власти. В начале ноября 1814 г. молодой дипломат Алексис де Ноай берет Астольфа с собою в Вену, где заседает знаменитый Венский конгресс -- европейские монархи обсуждают судьбы посленаполеоновской Европы. Реакция Кюстина скептична: "Ярмарочный шарлатан намалевал на двери заманчивую вывеску, будящую любопытство досужих зевак. Все бросаются в его заведение, обнаруживают, • Lettres a Vamhagen. P. 197; письмо к Рахили Варнгаген от а6 мая 18171'. ** Цит. по: Тат. Р. 46. 387 В. Мильчина что там нет ровно ничего интересного, но выйдя, говорят другим: "Ступайте туда, на это стоит посмотреть!" Никто не желает признать себя обманутым, и честолюбие простофиль помогает шарлатану поймать на ту же удочку все больше и больше народу. ^...) Вот в точности история конгресса, на нем никто ничего не делает, но он происходит за закрытыми дверями, а это много значит для тех, кого внутрь не пускают" *. Многих аристократов возвращение Бурбонов на французский трон привело в состояние эйфории, Кюстин же сохраняет трезвость и сознает, насколько чужда Франции старинная династия: "Французы не помнят, кто такие Бурбоны, не знают, кто такой Monsieur ^граф д'Артуа, будущий Карл X), осведомляются, кем он приходится Людовику XVI, расспрашивают один другого о генеалогии наших принцев и говорят о них, как о картинах, разысканных в какой-нибудь заброшенной церкви" **. Кюстин вообще не был практикующим политиком; и в юности, и в зрелые годы он предпочитал оценивать тех или иных политических деятелей исходя прежде всего из нравственных критериев. "Политика мне либо скучна, либо страшна,-- писал он Рахили Варнгаген 4 февраля 1831 г.,-- я ненавижу правительства, которые вынуждают весь свет работать на себя. Правительства кажутся мне неизбежным злом, неотвратимым следствием общественного состояния; по мне, лучшим будет то правительство, в работе которого принимает участие как можно меньшее число людей,-- если, конечно, правительство ато не убивает свободу. Я могу сказать об этом современном божестве то же, что вельможи у Лабрюйера говорят о дворе: оно не делает меня счастливым, но не позволяет мне быть счастливым без него. ^...) Я ненавижу те лживые правительства, какие именуются представительными. Я желал бы жить в большом государстве с чистой монархией, ограниченной мягкостью европейских нравов, или в стране маленькой и чисто демократической. Да и это последнее не доставило бы мне много радости. Твердо я знаю лишь одно: нами управляют люди тщеславные и, по причине своей посредственности, лицемерные..." ***. Если Кюстин испытывал недовольство властью в эпоху Реставрации, у него было еще меньше оснований быть довольным Июльской монархией. Эта монархия, конституционная и буржуазная, не устраивала его по многим причинам: он полагал, что она лжива, предает честь Франции (Луи Филипп отличался миролюбием и не желал ввязываться в войны) и, главное, отдает управление страной на откуп толпе, толпа же, был убежден Кюстин, "не способна хранить запас основополагающих идей, необходимых для жизни человеческого рода" ****. Споря (в постскриптуме к З^чу письму "Испании при Фердинанде VII") с А. Токвилем, который в книге "Демократия в Америке" (1835) утверждал, что человеческое общество неотвратимо движется к абсолютной демократии, Кюстин отказался признать * Цит.по: Тагя. Р. 51 • •• Цит. по: Maugras. P. 47њ (письмо к матери 12 апреля 1814 г.). *** Lettres d Vamhagm. P. 360--361 • Те же мысли Кюстина высказывает и в "России в 1839 году" (см. наст. том, с. ai а). ••** Espagne. P. 318. 388 О маркизе де Кюстине и его книге неотвратимость этого движения, неизбежность прощания человечества с абсолютизмом-- режимом, в котором ему хотелось видеть залог порядка и спокойствия. Примерно той же точки зрения придерживались французские легитимисты (сторонники свергнутой в июле 1830 г. старшей ветви Бурбонов). В споре с республиканцами и доктринерами (представителями правящей партии) они охотно ссылались на Россию. Ее пример, писали легитимистские публицисты, доказывает, как благодетельно влияет на жизнь и нравы страны абсолютная монархия. Начиная с XVIII века во французском сознании боролись два взгляда на Россию: одни мыслители смотрели на нее как на молодую динамичную нацию с просвещенным монархом (монархиней) на троне (французский исследователь А. Лортолари назвал это обольстительное действие екатерининской России на французских просветителей "русским миражом"), другие видели в ней средоточие разрушительного деспотизма, представляющего опасность для соседей, и страшились "крестового похода" против европейской цивилизации, который она вот-вот может предпринять *. "Царство порядка" или "империя кнута", идеал или кошмар -- такой изображали Россию участники политических дискуссий 18зо-х годов, печатавшиеся в тех газетах, из которых Кюстин, пусть даже не всегда осознанно, черпал свои представления. Его путешествие в Россию было задумано не только и не столько как поездка в экзотическую страну за острыми ощущениями. Это был своего рода идеологический эксперимент: Кюстин захотел убедиться своими глазами, способна ли русская абсолютная монархия оправдать надежды, которые возлагают на нее французские легитимисты. Кюстин очень надеялся, что Россия эти надежды оправдает, но изначальный скептицизм и нежелание обманываться мнимостями, декорациями взяли свое. Эксперимент окончился тем, что монархист вернулся из России противником абсолютной монархии и сторонником представительного правления как наименьшего из зол. Книга Кюстина -- своего рода отчет об экзамене на соответствие легитимистскому идеалу, который маркиз устраивает России. Те внешние черты российской действительности, которые Кюстин увидел и описал, запечатлены в книгах и статьях едва ли не всех его предшественников и современников, также побывавших в России ("параллельные" эти места мы по мере возможности отмечаем в комментариях). Не случайно нидерландский полковник Гагерн, посетивший Россию тем же летом 1839 г., писал отцу по прочтении книги Кюстина: "Я не нашел в нем ^Кюстине^ ничего нового, но встретил подтверждение моих собственных взглядов" **. Однако ни один из предшественников Кюстина, авторов книг о России: ни аббат Шапп д'0трош, ни водевилист Ансело, ни только что упомянутый полковник Гагерн, не говоря уже о дипломате Фабере или статистике * См.: Liechtenhan F.-D. La progression de 1'interdit: les recits de voyage en Russie et leur critique a 1'epoque des tsars // Revue suisse d'histoire. 1993. Vol. 43. P. 15--4i. ** PC. 1886, No 7. С. 24. 389 В. Мильчина Шницлере,-- не снискали той шумной известности, какую завоевала"Рос-сия в 1839 году", хотя у их сочинений есть немало достоинств. Дело в том, что у Кюстина были свои представления о том, каковы должны быть идеальные путевые заметки. Долг всякого путешественника, пишет он в посвящении мисс Боулс, открывающем книгу "Испания при Фердинанде VII", -- описывать увиденное как можно более ярко и непосредственно, но этого мало; "недостаточно рассказывать о том, что есть, нужно уметь видеть вещи с интересной стороны ^...) Как же избежать беспорядка; как, то и дело удивляя читателя новыми картинами, не утомить его постоянной сменой точек зрения и не смутить его вашими собственными сомнениями? С помощью главной мысли, идеи, которую вы невольно, безотчетно будете применять ко всему! Идея эта станет нитью, которая свяжет меж собою все остальные мысли и проведет вас самого сквозь хаос самых противоречивых ваших впечатлений. Благодаря ей переживания и раздумья окажутся тесно сплетены с описаниями и предстанут их естест- ', венным следствием. ^...) Путешественник- писатель должен, на мой взгляд, ' пройти между двух рифов: с одной стороны ему грозит опасность утонуть ! в общих словах, которые все обесцвечивают, с другой -- погибнуть от лжи,' которая все убивает: без правды нет увлекательности, но без порядка нет ! стиля, следственно, нет жизни" *. Итак, один из источников долголетия книги Кюстина -- в том, что она •! не только описывает поездку по реальной России реального маркиза* ' писателя, но осуществляет своеобразный суд над идеей, над мифом о России, якобы призванной спасти старую Европу от демократической револю* ции. Но в неменьшей степени успеху книги способствовала такая чисто, стилистическая особенность Кюстина-писателя, как его пристрастие к мо- ралистическим афоризмам, к фразам-сентенциям. В этом отношении он был ! безусловным наследником французской традиции XVII XVIII вв., и Ба- | льзак имел все основания назвать его продолжателем Шамфора в том, чт0! касается наблюдательности, и Ривароля в том, что касается острого ума, и, ' таким образом, уподобить его двум самым блистательным мастерам афоризма, каких знал французский XVIII век. Выразительный пример кюстинов- 1 ского описательного стиля - афористического и подчиняющего разные | образы одной главенствующей идее - отрывок из романа "Этель": "У| каждого города на земном шаре есть свой главный звук; в Лондоне эт6| скрип машин и свист пара, вырывающегося из-под клапана; в Петербург ге -- барабанный бой; в Риме -- могильный звон колоколов; в Неаполе --*: любовные песни и храп спящих горожан; в Вене -- оратория хора в сопро-; вождении оркестра, звучащая одновременно с музыкой театральной и салонной, в Берлине -- гнусавый голос профессора, вещающего с кафедры, в Амстердаме -- звон золота, высыпаемого на прилавок, в Мадриде или) скорее, в Севилье, истинной столице Испании, - стук кастаньет. (_...') Что | же касается до Парижа, то здесь главный звук скрип пера, марающего | бумагу" **. • Espagne. P. 11--13. *• Ethel. T. i. Р.ЗЗО- 39" О маркизе де Кюстине и его книге В той же афористической манере написана книга о России, и в этом ее радикальное отличие от книг других французских путешественников. Иллюзорность "парадной" стороны российской жизни замечали многие, но "царством фасадов" нарек Россию один Кюстин. Афоризм же всегда шире, чем какое-то конкретное явление, им обозначаемое. Вся "Россия в 1839 году" оказалась таким афоризмом, уязвимым в частностях, но точным по сути, причем точным с "опережением": как верно заметил американский исследователь Дж. Кеннан, книга Кюстина, хотя и посвящена России Николая I, удивительным образом оказалась применимой в не меньшей степени к России Сталина и Брежнева *. "Подобно моралистам, вы действуете с помощью мыслей тонких, емких, острых как жало, которое достигает самой глубины сердца" **,-- эти слова Бальзака, сказанные по поводу книги Кюстина об Испании, можно отнести и к его книге о России. Именно так, как жало, которое достигает самой глубины сердца, она и подействовала на русских читателей. Перемена идеологии -- переживание, которое испытал при столкновении с Россией и описал в своей книге Кюстин. Иное переживание испытала -- и продолжает испытывать до сих пор -- Россия при столкновении с книгой Кюстина. Мы уже сказали, что книга сразу после ее выхода в свет во Франции была запрещена в России. Однако в 1843 г. в России было достаточно людей, знающих французский, и поэтому книга Кюстина "читалась у нас повсеместно" ***. Создалась ситуация довольно парадоксальная: официально книги в России как бы не существовало; решительно возбранялись даже упоминания о ней, но, несмотря на это, с ней знакомились и при дворе, и в свете, и в литературных кругах. В конечном счете история восприятия русским правительством и русской публикой книги Кюстина стала одной из составляющих ее странной известности в России -- известности книги, которую за полтора столетия так и не перевели полностью на русский язык, хотя посвящена она русской действительности. Автор одного из самых недоброжелательных русских опровержений на Кюстина, Я. Н. Толстой, был совершенно прав, когда сказал, что "отныне для публики г-н де Кюстин будет уже не тем, кем был прежде, - - он будет автором "России в 1839 году"" ****. * См.: Kennan G. F. The Marquis de Custine and His "Russie en 1839". Princeton. 1971. P. 124. •• Balzac Н. de. Correspondance. T. 3. P. 426. *** Анненков П. В. Литературные воспоминания. М., 1983- С. 246 (подробнее см.: НЛО. С. но--Н2). Ср. также свидетельство в дневнике М. А. Корфа: "как книга сочинена французом высшего общества и предмет ее так нам близок, то она произвела здесь -- повторяю -- эффект и хотя, естественно, строго запрещена, однако весь аристократический круг ее прочел, а кто и не прочел, не сознается в том м стона" (а8 июля 1843 г.-- ГАРФ. Ф. 728. On. i. No 1817. Ч. 6. Л. 197 об.) **•• Tolstoy. P. 4. 39i В. Мильчина * * * Первым русским откликом на книгу Кюстина следует считать донесение того же Толстого-- с 1837 г. тайного агента III Отделения в Париже -- шефу жандармов А. X. Бенкендорфу от 27 мая / 8 июня 1843 г. Сообщив, что 8/ао мая (то есть ровно через неделю после выхода книги из печати) он послал новую книгу о России в Петербург пароходом из Гавра, Толстой изумляется: неужели с ее автором обходились в Зимнем дворце так ласково, как он это изображает в книге? Ведь в Париже он "пользуется отвратительной репутацией, ибо предается мерзкому пороку и в хорошем обществе его не принимают..." *. Толстой был готов тотчас написать опровержение (для того, чтобы вовремя опровергать "клеветы" на Россию, его и держали в Париже под видом корреспондента министерства народного просвещения). Однако Кюстин упомянул-- и весьма нелицеприятно -- Толстого в своей книге, назвав его брошюру "Взгляд на российское законодательство (1840) "гимном в прозе деспотизму". Поэтому, чтобы не быть заподозренным в желании отомстить за себя самого, Толстой решил (как делал очень часто) опубликовать свою критику под чужим именем и уже нашел верного человека, которому было поручено прислать текст опровержения "из Франкфурта" **. Однако у начальства были другие виды. В записке, датированной 19 июня 1843 г., министр просвещения С. С. Уваров изложил свой взгляд на книгу Кюстина и способы борьбы с нею: не опровергать Кюстина впрямую и от лица русских, но найти в Париже, "где -- при соблюдении некоторых предосторожностей -- все покупается и -- при наличии определенной ловкости -- все продается", именитого писателя, купить его услуги и издать под его именем труд, который Уваров брался написать сам, -- апологию российского государственного устройства, зиждущегося на неразрывной связи императора и его I народа (той самой связи, в которой дерзнул усомниться Кюстин) ***. Первоначально на роль известного писателя, который бы "предоставил свое имя в распоряжение русских", прочили Бальзака (см. депешу российского поверенного в делах Н. Д. Киселева от 12/24 июля 1843 г., извещаю- * ГАРФ. Ф. IOQ. СА. Оп. 4. No 192. Л. 63 об.; подл. по-фр. Заметим, что j представления о Кюстине у публики не столь осведомленной, как Я. Н. Толстой, 1 были подчас самые фантастические; так, некий петербургский чиновник А. А. Малы- | шев утверждал в своих "Воспоминаниях о прошлом", что Кюстин два года прожил j в Петербурге, состоял при французском посольстве (на самом деле, как известно, 1 Кюстин провел в России всего два месяца), женился (!) на фрейлине Дубенской; а затем "написал о России книгу, вероятно, не отдавая своего труда на предварител"? ный просмотр своей умной супруги" (Исторический вестник. 1885. No 6. С. 651). Фрейлина Дубенская действительно вышла замуж за сотрудника французского по- \ сольсгва в Петербурге Т.-М. Лагрене, но к Кюстину эти события не имели ни'! малейшего отношения. ' ; •• ГАРФ, ф. Ю9. СА. Оп. 4. No 192. Я. Н. Толстой -- А. А. Саггынскому, 2/14 ; августа 1843 г., подл. по-фр. ' *•• См.: Мильчина В. А., Осповат А. Л. Петербургский кабинет против мар-1 киза де Кюстина: нереализованный проект С. С. Уварова // Новое литературной' обозрение. 1995- ^њ '3- С. 272--284. 392 О маркизе де Кюстине и его книге щую о его скором приезде в Россию и предлагающую использовать его в атом качестве *), однако предложение то ли не было принято, то ли (что более вероятно) даже не было сделано (единственный намек на эту ситуацию в письме Бальзака к Э. Ганской нимало не проясняет дела; "Здесь ходят слухи,-- сообщал он ей из Парижа з/'5 ноября 1843 г., по возвращении из России,-- что я пишу опровержение на Кюстина и получил за это в России немало серебряных рублей. Я отрицаю только рубли! остальное вы знаете" **). Вместо этого в сентябре 1843 г. в Париже была выпущена (анонимно) брошюра русского дипломата польского происхождения К. Лабенского "Реплика о сочинении маркиза де Кюстина "Россия в 1839 году", сочинение русского автора", присланная из Петербурга в русское посольство в Париже и вверенная Н. Д. Киселевым попечению Я. Н. Толстого, который и занялся ее изданием ***. Сам Толстой, однако, был не слишком доволен в эту пору брошюрой Лабенского: "Рукопись написана превосходно, но она ничего не опровергает,-- жаловался он Бенкендорфу 2/14 сентября 1843 г.,-- это не более чем блестящее и очень пространное рассуждение о духе сочинения Кюстина вообще, рассуждение с немалыми претензиями, чересчур чопорное, чересчур манерное и, простите мне это выражение, слегка притянутое за волосы. Не так пишутся обычно подобные памфлеты; это -- великолепная сатира, которой недостает только рифмы" ****. Толстому, который сам был опытным сочинителем "подобных памфлетов", в этот момент выпускать собственное опровержение было запрещено, и он ограничился тем, что сообщил основные идеи и конкретные факты французскому журналисту Ж. Шод-Эгу, чей весьма критический разбор "России в 1839 году" появился в журнале "Revue de Paris" 31 декабря 1843 г. Впрочем, готова эта статья была еще в сентябре, но Ф. Бюлоз, редактор журнала, счел ее "чересчур русской", то есть чересчур дышащей обидой на "клеветника" Кюстина, и порекомендовал Шод-Эгу внести правку и вставить несколько фраз, критических по отношению к России. По мнению Толстого, это пошло статье лишь на пользу, ибо сообщило ей видимость беспристрастия *****; по словам того же Толстого, Кюстин якобы сказал, что заплатил бы ю ооо франков, лишь бы сочинение Шод-Эга не вышло в свет ******. Между тем в ноябре 1843 г. "Россия в 1843 году"" имевшая огромный успех и стремительно распроданная *******^ вышла вторым изданием. • ЛЯ. Т. 31/32. С. 154--155- •• Balzac Н. de. Lettres a Madame Hanska. P., 1990. Т. i. P. 739. *** См.: ГАРФ. Ф. io9. СА. On. 4. No 195. Л. 103 -- донесение Бенкендорфу от 2/i4 сентября 1843 г. Подробнее о брошюре Лабенского см. в примеч. к наст. тому, с. 6. **•* Там же. No 195. Л. 103 об. ***** ГАРФ. Ф. Ю9. СА. Оп. No 195. Л. 104, 126 об.--донесения Бенкендорфу от 2/14 сентября 1843 г. и 5/1? января 1844 г. ****** Та" "у. J^O 195. Л. 12бо6. ******* (^ примеч. к наст. тому, с. 6. Популярность Кюстина признавало даже Третье отделение, отмечавшее в своем "Нравственно-политическом отчете за 1844 год", что это сочинение "имело за границей обширный успех, который породил 393 В. Мильчина Стремясь нейтрализовать эту публикацию, русское правительство позволило наконец Я. Толстому издать его опровержение. У Толстого кое-что уже было готово, но он, во-первых, решил дождаться выхода второго издания, а во-вторых, изменил свое мнение о тоне, в каком должно быть написано подобное опровержение: "Мое первоначальное намерение,-- докладывал он 5/17 января 1844 г., сразу после выхода его брошюры, Бенкендорфу, -- было атаковать сочинение г-на де Кюстина последовательно, рассматривая письмо за письмом и методически сокрушая его построения; именно так был написан первый вариант моего опроверже- | ния, но с тех пор я успел убедиться, что серьезное, методическое • опровержение не произведет здесь никакого действия; чтобы привлечь внимание французской публики, потребна пикантная сатира, колкая и саркастическая, доказательство чему -- успех брошюры г-на Лабенско" го, каковой брошюры я, по приказанию г-на Киселева, уже отпечатал второе издание ^...) Итак, я постарался сделать мою брошюру легкой, язвительной, полной сарказма и иронии; не знаю, удалось ли мне' добиться намеченного, но что я знаю твердо, так это то, что она живо задела г-на де Кюстина, ибо я нападаю на его постыдные пороки и гнусные привычки"*; в другом месте Толстой поясняет, что знает' наверное: Кюстин "очень чувствителен к намекам на свою педера-', стию" **. Брошюра Толстого ""Россия в 1839 году", привидевшаяся г-ну- '| де Кюстину, или Письма об этом сочинении, присланные из Франкфурта" (на фр. яз.; под псевдонимом Яков Яковлев) вышла в свет в конце января I 1844 г. ' Если Толстому и Лабенскому опровержения были заказаны, то Н. И. Греч *** написал свое "Рассмотрение сочинения маркиза де Кюсти" i на под названием "Россия в 1839 ГОДУ"" п0 собственной инициативе!; 24 августа 1843 г. он прислал текст своего опровержения из Германии! управляющему III Отделением Л. В. Дубельту, а месяц спустя начальних | Дубельта Бенкендорф, внеся в текст Греча незначительные поправки, одобн ' рил его, и вскоре оно вышло в свет на двух языках -- на немецком в конце ( 1843 г., а на французском-- в январе I844I'•> незадолго до брошюры! Толстого, причем публикация эта сопровождалась громким скандалом, тав| как из-за нескромности Греча европейская публика узнала о причастности ' к ней российских властей (причастности, которую те вовсе не стремились; -------------- " ' •' зависть в других спекуляторах" и они принялись в свой черед издавать клеветничео*. кие сочинения о России, однако соперничать с Кюстином этим авторам оказалось н^ под силу, ибо-- резюмирует уже отчет за 1845 год-- "публика не обращает внимания на то, что не заключает в себе особенно нового и любопытного" (ГАРФ. Ф. Ю9. On. 223. No 9- ^- i22 њ®-> '^ам же- ^ I0- •^- 9')- ^ • Там же. No 195. Л. 125--125 об.; подл. по-фр. М. А. Корф также бы)" уверен, что Кюстина нельзя опровергать "по пунктам": такой ответ "должен был бц походить часто на бой Дон Кихота с мельницами, так тут много вздору, тривяальнос-тей и вещей, против которых смешно было бы даже возражать" (ГАРФ. Ф. 728. On. *t No 1817. Ч. 6. Л. 19706.). 1 ** Там же. No 192. Л. 90; письмо А. А. Сагтынскому от того же 5/17 января 1844 г.; подл. по-фр. *** См. примеч. к наст. тому, с. ю6. 394 О маркизе де Кюстине и его книге афишировать) *. Опровержение Греча -- самое дотошное и обстоятельное из всех; он не пропускает ни одной мелочи, вроде формы еловых брусков, которыми вымощен Невский проспект; именно поэтому, как утверждал Толстой, сочинение Греча в Париже не произвело ни малейшего действия и почти никем не читалось **. Написал опровержение и П. А. Вяземский, оскорбившийся книгой Кюстина и увидевший в ней "сплошь крики и брань черни", "скучное злословие" человека "с подпорченной репутацией" ***, однако в связи с опубликованием царским правительством указа "О дополнительных правилах на выдачу заграничных паспортов" от i^lsf марта 1844 г. понял, что "благомыслящему русскому нельзя говорить в Европе о России и за Россию", и отказался от намерения публиковать свою статью, которая увидела свет лишь в 1967 г. в книге М. Кадо ****. За подробными разборами книги Кюстина русскими литераторами последовали сочинения, авторы которых использовали полемику с ней как предлог для общих историософских рассуждений о судьбе России. Это, прежде всего, брошюра Ф. И. Тютчева "Письмо г-ну Густаву Кольбу, редактору "Аугсбургской Всеобщей газеты"" (июнь 1844; Ha фр.яз.), где книга Кюстина названа "новым доказательством того умственного бесстыдства и духовного растления, благодаря которым (...) иные авторы дерзают судить весь мир менее серьезно, чем, бывало, относились к критическому разбору водевиля" *****. К "косвенным" откликам на книгу Кюстина относятся также брошюра Ф. Ф; Вигеля "Россия, завоеванная немцами" (сентябрь 1844; на ФР- ^•з-), где основным источником российских несчастий объявляется засилье немцев среди чиновников, но заодно достается и Кюстину - "легитимисту из тщеславия, либералу из честолюбивого расчета" ******^ и статья А. С. Хомякова "Мнение иностранцев о России" ("Москвитянин", 1845, No 4), где Кюстин не назван по имени, но зато упомянут "маркиз", который поступает с русскими, "как его предки с вил-ленями" (крестьянами), и наполняет свою книгу "путаницей", "бесстыдной ложью" и "наглой злобой" *******_ Если русские печатные отзывы на книгу Кюстина были, по понятным * Лелже. С. 143--'5'- •* См.: ГАРФ. Ф. 109. СА. Оп. 4. No 195- Л. 126. В конце концов русское правительство решило прекратить полемику с Кюстином и его "продолжателями", ибо "журнальная война и возражения ни к чему не ведут; они только возбудят внимание и породят бесконечные распри, в которых затмевается самая истина. Несравненно лучше следовать принятому нами правилу -- возражать молчанием и презрением, тем более что ало уничтожается собственным своим излишеством; нелепость и огромность обвинений сами собою доказывают их неосновательность . и ничтожность" (Отчет III Отделения за 1845 год -- ГАРФ. Ф. 109. On. 223. No ю. Л. 93 об.). •** НЛО. С. i24. **•• См. подробнее: НЛО. С. 114--115; 124--125; русский перевод опровержения Вяземского см.: Невелев Г. А. А. де Кюстин и П. А. Вяземский // Теоретическая культурология и проблемы отечественной культуры. Брянск, I992- С. 66--дв. ***** Тютчев Ф. И. Политические статьи. Париж, 1976. С. 8. ****** Wiegcl. P. 96. ******* Хомяков А. С. О старом и новом. М., 1988. С. 83. 395 В. Мильчина причинам, выдержаны только во враждебных тонах, то приватная реакция на "Россию в 1839 ГОДУ" оказалась весьма разнообразна: от решительного отрицания за иностранцем, да вдобавок человеком сомнительной репутации, права критиковать Россию, пусть даже она ату критику в какой-то мере заслуживает (согласно "формуле", выведенной по другому поводу Пушкиным: "Я, конечно, презираю отечество мое с головы до ног -- но мне досадно, если иностранец разделяет со мною это чувство" *), до признания, что Кюстин, сделав ошибки в подробностях, изобразил "сущность русского быта справедливо и точно" (Н. И. Тургенев), "раздражил нашу мертвечину" и тем "заслужил народную благодарность" (А. И. Тургенев) **. Книга Кюстина затрагивает столько больных мест в национальном самолюбии, что восприятие ее многими людьми (как правило, полного текста "России в 1839 году" не читавшими и судящими о ней по нескольким эффектным цитатам) до сих пор отличается горячностью, какую вызывает обычно только самая злободневная публицистика: на Кюстина обижаются, его бранят, клеймят за "русофобию" и проч. Меж тем Кюстин не был ни столь прямолинеен, ни столь агрессивен. Формула, мимоходом выведенная московским почт- директором А. Я. Булгаковым: "И черт его знает, какое его истинное заключение, то мы первый народ в мире, то мы самый гнуснейший!" *** -- замечательно охватывает весь спектр кюстиновских впечатлений от России. Тот, кто хочет взращивать за счет Кюстина соб- ственный комплекс национальной неполноценности, волен читать его книгу как пасквиль и доказывать автору прошлого столетия, что он неправ. Но, как представляется, разумнее наконец прочесть эту книгу как исторический документ, как свидетельство умного и тонкого (хотя порой вызывающе пристрастного) человека о чужой стране, увиденной в течение двух летних месяцев 1839 года. Вера Мильчина • Пушкин. Т. ю. С. i6i (письмо к Вяземскому от 27 мая 1826 г.). *• НЛО. С. 120, 126. **• НЛО. С. 124 (письмо к П.А.Вяземскому от 22 декабря 1843/3 января I 1-1. 1844 г. Комментарии Настоящие комментарии ориентированы не только на разъяснение текста (прежде всего, разнообразных реалий), но также и на воссоздание -- хотя бы некоторыми штрихами -- того идеологического и культурного контекста, из которого выросла книга Кюстина. Мы стараемся указывать как события, которые имели место в действительности, так и те источники, из которых мог знать о них Кюстин. При этом фиксируются и "общие места" россики, и фактические сведения из французских историко-геогра-фических описаний России, и слухи -- зачастую недостоверные, -- распространявшиеся парижскими газетами. Кроме того, по возможности полно отражены реплики русских и французских критиков Кюстина. В комментарии включены также примечания самого автора, которыми он дополнил третье (1846) и пятое (1854) издания. В раздел "Дополнения", помещенный во втором томе, вошли предисловия автора к третьему (1846) и пятому (1854) изданиям и пространное дополнение к третьему изданию: "Отрывки из книги "Злоключения католической церкви обоих обрядов в Польше и в России", переведенной с немецкого графом де Монталам- бером". Список условных сокращений, использованных в примечаниях, см. в конце второго тома. Перевод выполнен по второму изданию "России в 1839 ГОДУ" (Париж, i843). Кроме особо оговоренных случаев, письма Кюстина к Виктору Гюго (музей Виктора Гюго в Париже) и к Софи Гэ (Bibliotheque Nationale, NAF., No 14882) цитируются по копиям, любезно предоставленным нам французской исследовательницей Доминик Лиштенан; пользуемся случаем высказать ей сердечную благодарность. С. 6. Несколько слов издателя о втором издании. -- Первое издание "России в 1839 году" вышло в мае 1843 года (объявлено в "Bibliographic de la France" 13 мая). Следует подчеркнуть, что встречающаяся в литературе версия о выходе некоего "самого первого" издания в i8^o или iS^i году (см.: 397 Комментарии Нечаева В. П. А. Вяземский как пропагандист творчества Пушкина во Франции // ЛН. М., I952- Т. 58. С. 320; Кийко Е. И. Белинский и Достоевский о книге Кюстина "Россия в 1839 году"//Достоевский. Материалы и исследования. Л., 1974- T.I. 0.189: Буянов М. И. Маркиз против империи... М., 1993- ^- 77) является плодом недоразумения. Повод к нему дали, по- видимому, известия о книге, распространившиеся после того, как весной 1840 г. Кюстин устроил в своем парижском доме чтение отрывков из нее (см. примеч. к наст. тому, с. 379. ч НЛО. С. но ш). Первое издание было так быстро распродано, что издатель Амио счел возможным уже в ноябре того же года выпустить второе издание тиражом 3000 экземпляров, причем две трети этого нового тиража разошлись в полтора месяца (см.: Lettres a Vamhagen. P. 472). "Несколько слов..." написаны самим Кюстином; см. в его письме к немецкому литератору Карлу Августу Варнгагену фон Энзе (1785 1858) от ао января 1844г.: "Во втором издании в предуведомлении книгопродавца я ответил на наиболее часто повторявшиеся замечания, и ответ этот навлек на меня новые критики" {Lettres и Vamhagen. P. 47о). Наиболее существенные дополнения, внесенные во второе издание, -- рассказ о казни декабристов (письмо двадцать первое), рассказ о судьбе П.В.Долгорукова (письмо двадцать девятое), исправление неточностей в рассказе о семействе Лавалей (глава "Изложение дальнейшего пути"); см. об этом: Cadot. P. 225. О работе над вторым изданием Кюстин 14 июня 1843 г. писал своей приятельнице Софи Гэ: "Я готовлю второе издание "России" и исправляю ошибки, сделанные по непростительной оплошности. Успех хорош тем, что придает силы для исправления ошибок". 24 ноября 1843 г. газета "Journal des Debats" поместила примечательную рекламную заметку, где сообщалось, что второе издание книги Кюстина, "выпущенное в более удобном формате, придаст еще больший вес суровым истинам, встревожившим Россию", а сам текст книги аттестовался как "простой, серьезный и точный". Реклама эта, а главное, сам факт появления второго издания меньше чем через полгода после первого так возмутил добропорядочных русских патриотов, что один из них, князь Элим Петрович Мещерский (1808-- 1844), бывший корреспондент министерства народного просвещения в Париже, 30 ноября 1843 г- сообщил своему преемнику на этом посту графу Я.Н.Толстому (см. о нем наст. т., с. 39' 394^ "Эта реклама заставляет жаждать крови; моя же кровь кипит и приливает к вискам вот уже четыре месяца. Я подожду еще немного, а затем напишу опровержение, какого не написать другим ^...) В апреле я вернусь в Париж, в мае- опубликую мою брошюру о Кюстине, в июне кого-то одного из нас -- либо его, либо меня -- на свете уже не будет; это решено" (цит. по: Mazon A. Deux Russes ecrivains francais. P., 1964. P. 422; опровержение на Кюстина написал в результате не Мещерский, а Толстой). Третье и четвертое издание "России в 1839 году" вышли в 1846 г.; пятое-- в 1854 г.; шестое-- в 18551'.) Ha этом история прижизненных изданий книги Кюстина о России кончается. Предисловия автора к третьему 398 Комментарии и пятому изданию см. в Дополнениях i и з. Добавления, внесенные Кюстином в третье издание, см. ниже в наших примечаниях. ...бельгийские контрафакции...-- Тарн {Тот. Р. 799) указывает в общей сложности шесть таких контрафакций -- "пиратских" перепечаток без согласия автора: две с указанием года издания (1843 и 1844) и четыре без года. По свидетельству Я. Н. Толстого (в его донесении Бенкендорфу) до марта 1844 г. в Бельгии было продано 30 ooo экземпляров книги Кюстина (ГАРФ. Ф. Ю9. СА. Оп. 4. No 195. Л. 136). См. также т. а, Дополнение з. ...немецкий перевод...-- Перевод Дизмана вышел в Лейпциге в 18431'-; там же вышло второе издание (без года), а в 1847 г.-- третье. ...перевод английский... -- Вышел в Лондоне в 1843 г. чод названием "The Empire of the Czar" ("Империя царей"); а-е издание-- там же, в 18441". ...молчание крупнейших французских газет.-- Кюстин не совсем прав: газеты активно участвовали в рекламной кампании. Первый анонс книги был опубликован в газете "La Presse" за три года до ее выхода, f марта 1840 г. (см.: Тот. Р. 769; отрывки из "России в 1839 году" были напечатаны в "La Presse" 17 и 18 апреля, в журнале "La Mode" 5" i5> 25 мая 1843 г., в журнале "Le Voleur" 20 и 25 мая; объявления о выходе книги появились в течение мая едва ли не во всех крупных парижских газетах. До выхода второго издания во французской прессе успели появиться и несколько аналитических статей, причем весьма сочувственных. 15 августа рецензию в католическом журнале "Correspondant" опубликовал граф Мари Жозеф д'0ррер (i775--1849)' который до начала Реставрации (1814) состоял в русской службе, затем служил секретарем французского посольства в Петербурге и потому хорошо знал русскую жизнь; одобряя взгляд Кюстина на положение религии в России, д'0ррер, однако, критикует автора за некоторые неточности и скороспелость суждений (см.: Cadot. Р. 243)- i^ я ю сентября 1843 г. рецензию на книгу "Россия в 1839 году" опубликовал протестантский еженедельник "Semeur", главный редактор которого Анри Лютерот, хотя и не разделял католических пристрастий Кюстина, выразил восхищение его стилистическим мастерством и "уважением к правде". Почти одновременно с выходом второго издания (14, i6 и 17 ноября) в газете "National" появились три пространные статьи Гюстава Эке (Hequet), который, хотя и порицал Кюстина за аристократизм, одобрял его критику Российской империи. Раздражение Кюстина "молчанием крупнейших французских газет" объясняется, по-видимому, тем, что о книге не высказались подробно влиятельные французские критики, такие, как Сен-Марк Жирарден (его весьма хвалебные статьи появились в "Journal des Debats" лишь в 1844 г.: статья первая 4 января, статья вторая 24 марта) или Сент-Бев, который уклонился от подробного анализа "России в 1839 году" и в дальнейшем посвятил ей всего один абзац, да и то в статье, предназ- наченной для швейцарского, а не парижского журнала ("Revue suisse", 3 июня 1843 г.; см.: Tarn. P. 499; Cadot. P. 244); TAG) отпустив несколько колкостей по поводу манерности и многословия Кюстина, засвидетельствовал, однако, что новая книга "производит впечатление". После второго 399 Комментарии издания положение резко изменилось; "Кюстин, -- докладывал 5/17 января 1844 г. в Петербург Я. Н. Толстой,-- жалуется в предисловии ко второму изданию на молчание крупнейших французских газет, но если он когда-нибудь опубликует третье издание, он будет уже не вправе жаловаться, ибо возникает впечатление, что газеты только и дожидались второго издания, чтобы начать говорить об этой книге, и никогда еще общественное внимание не было так возбуждено" (ГАРФ. Ф. 109. СА. Оп. 4. No 192. Л. до об.; подл. по-фр.). ...избранный же нами формат... -- Первое издание вышло в формате in-8њ; второе-- in-12њ. Яростные напайки... со стороны русских...-- Ко времени выхода из печати второго издания "России" была написана и издана (на французском языке) лишь одна антикюстинская брошюра -- "Реплика о сочинении г-на де Кюстина, именуемом "Россия в 1839 году"" за подписью "Русский"; она появилась в конце сентября 1843 г- (объявлена в "Bibliographic de la France" 23 сентября I8431'-)" а позже была переведена на английский и немецкий языки. Автором ее был Ксаверий Ксавериевич Лабенский (1800--1855)) польский дворянин, состоявший в русской службе (и одновременно, сочинитель французских стихов под псевдонимом Jean Polonius). Входя в ряд опровержений Кюстина, опубликованных с ведома русского правительства, брошюра Лабенского выделялась среди них спокойным, уважительным тоном; ругая Кюстина за необъективность и ошибочность его суждений о русских, автор "Реплики" признает, что иные из злоупотреблений, обличаемых французским автором, существуют в действительности; впрочем, замечает он, правительство сознает их и поощряет их обличение, свидетельство чему-- пьеса Гоголя "Ревизор" [Labinski. P. 46--47)- Брошюра Лабенского, "пикантная сатира, колкая и саркастическая", по свидетельству Я. Н. Толстого, который по поручению русского посольства в Париже занимался ее изданием, имела среди французов такой успех, что уже в январе 1844 г. стараниями Толстого вышло ее второе издание (ГАРФ. Ф. log. СА. Оп. 4. •No i95- ^- '25 њб-> подл. по-фр.). По мнению М. А. Корфа, в брошюре Лабенского вся книга Кюстина "покрыта язвительною насмешкою, и весь он, так сказать, одурачен: лучший способ ответа, и особенно во Франции, где насмешка составляет такое опасное оружие" (дневник, 5 ноября 1843 г.-- ГАРФ. Ф. 728. On. i. No 1817. Ч. 6. Л. 253 об.). Говоря о нападках русских, Кюстин, по-видимому, имел в виду не только брошюру Лабенского, но и устные известия о реакции на первое издание его книги, которая, как сообщал 30 июня 1843 г. поверенный в делах французского посольства в Петербурге министру иностранных дел, Гизо, была запрещена цензурой (после недолгого колебания императора, желавшего вначале разрешить продажу, дабы показать, что он придает Кюстиновым "наветам" очень мало значения; см.: Cadot. P. 229; НЛО. С. ill, 132); в новейшей работе указана точная дата, когда книга Кюстина была запрещена Комитетом цензуры иностранной -- 1/13 июня 1843 г. (см.: Гримгюсо. С. 74)- Во французском свете летом 1843 г. шли толки о том, что "в Петербурге читают Кюстина с яростью -- именно с яростью, ибо у рус- 400 Комментарии ских книга вызывает ужасный гнев" (слова дочери российского вице-канцлера К. В. Нессельроде, зафиксированные 4/16 июня 1843 г. в дневнике герцогини де Дино-- Dim. P. 289). Наиболее резкой критике со стороны русских авторов книга Кюстина подверглась уже после выхода второго издания (см. подробнее во вступительной статье). С. 7- --дабы представить Францию страной идиотов...-- Этот прием неоднократно использовался и в печатных опровержениях на книгу Кюстина, и в приватных репликах на нее; ср., например, у Лабенского утверждение, что недоброжелатель мог бы опорочить Францию, представив ее страной, природа которой исчерпывается бордоскими ландами и меловыми рав- нинами Шампани, а история -- отравлениями и массовыми убийствами соотечественников {Labinski. Р. 33--35); язвительный пассаж на ту же тему занес в дневник секретарь русского посольства в Париже Виктор Балабин: "Будь у меня время и место, я забавы ради показал бы, как можно описать в той же манере, в какой г-н де Кюстин пишет о России, Францию и французов. Возьмем, например, таможни: вы приезжаете на границу, у вашего ребенка с собою азбука, изданная в Брюсселе; ее конфискуют -- вот вам и свободный обмен мыслями; у вас в кармане несколько сигар -- их конфискуют; чай также, кружева, шелка и проч. -- также; вот вам и свобода торговли! Содержание заключенных в наших русских тюрьмах жестоко! -- а Мон-Сен-Мишель с заключенными, о здоровье которых ежедневно извещает нас "National"? И что же мы там читаем? Тот повесился, этот зарезался, тот сошел с ума..." [Balabine. P. 158); ср. также в одном из донесений Я. Толстого: "Славную книгу мог бы сейчас написать о Франции кто-нибудь из русских, в отместку за книгу о России маркиза де Кюстина: стоило бы только перечислить все обвинения, которыми осыпают друг друга различные партии; стоило бы только воспроизвести все то, что высказывается в печати о непорядках, безнравственности, корыстолюбии, недобросовестности и даже бесчеловечности французов!" [ЛН. М., 1937- Т. у1у. С. боз). ...упрек в неблагодарности...-- Имеется в виду неблагодарность по отношению к Николаю I. Во всех свидетельствах, касающихся реакции императора на книгу Кюстина, подчеркивается его глубокая уязвленность поведением Кюстина, ответившего на любезный прием "клеветническим" отчетом о путешествии. Ср., например, один из рассказов, циркулировавших летом 1843 г. среди русских за границей: "Мне сейчас рассказывал приезжий из Петербурга, что Государь был очень рассержен книгою Кюстина и сказал, что в другой раз его так не поймают, т^о) е^сть) что он с чужестранцами-- разговаривать не будет. Он раз пришел в и часов вечера -- в салон к Императрице, проведя весь вечер в чтении Кюстина и весь в гневе; сказал Императрице, что покажет ей кое-что, что удивит ее. Он не мог спокойно говорить о книге Кюстина" (письмо А. И. Тургенева к Н.И.Тургеневу из Мариенбада от 13/25 июля 1843 г.; НЛО. С. i2o). Кюстин был в курсе атих слухов; 24 июня 1843 г. он писал Софи Гэ: "Я узнал от очевидца, что большая часть книги была прочитана в присутствии императора и его семейства, которые постоянно прерывали чтение своими 401 Комментарии комментариями, возражениями, а порой и подтверждениями: хотел бы я, как говорится, проскользнуть туда маленькой мышкой". Позднейшие мемуаристы объясняли гнев императора получением им-- уже после первой встречи с Кюстином -- компрометирующей информации о нравственности визитера, после чего отношение к гостю переменилось -- "и книга явилась как мщение" (Бутурлин М. Д. Записки//?^. IQOI, No ia. 0.434)- Сам Кюстин энергично оспаривал такое объяснение в своих письмах 1843 г.: "Многие утверждали, что убеждения мои переменились от того, что Император и, следственно, двор переменили свое обращение со мной. Я снес молча многие другие несправедливости, не стал бы возражать и на эту, даже говоря с вами, но на сей раз дело идет не только обо мне, но и о благополучии всего человечества, и я обязан отвечать на клевету, опровергнуть которую легко одним словом: я ездил в Россию в 1839 году, а в 1840 году императрица была в Эмсе и на глазах всей находившейся там публики обращалась со мною точно так же, как и в Петербурге, иначе говоря, с такой любезностью, что мне пришлось выдержать суровую битву с самим собой, прежде чем опубликовать сочинение, которое не могло не опечалить ее и не лишить меня ее милостей, хотя, несомненно, в нем невозможно найти ни единой строчки, неблагодарной по отношению к ней лично" (письмо к В.Гюго от i3 декабря 1843 г.). Тем не менее молва о неблагодарности Кюстина прочно утвердилась в критике; ср. восклицание императора, пересказываемое в брошюре Ф. Вигеля: "Итак, г-н дс Кюстин, вы являетесь ко мне, представляетесь легитимистом, втираетесь ко мне в доверие, а потом отдаете меня и мой народ на поругание Луи-Филиппу! А ведь и вы делали мне признания... но, будьте покойны, я честнее вас, я не предам их огласке!" {Wiegel. P. XI). С другой стороны, доброжелательные западные читатели разрешали вопрос о корректности Кюстиновой критики Николая I в положительном смысле. Ср., например, размышления герцогини де Дино в дневниковой записи от а6 мая 1843 г.: "Я продвинулась в чтении второго тома книги г-на де Кюстина. Он рассказывает в этом томе о своих беседах с императором и императрицей, которая радовала его речами изысканными и кокетливыми, явно рассчитанными на позднейшую огласку. Читая все это, я задавалась вопросом, должен ли путешественник, обязанный гостеприимным приемом исключительно страху, какой внушает хозяевам его ремесло -- ремесло сочинителя, желанию хорошо выглядеть на страницах его будущей книги и опасению, как бы автор не изобразил их чересчур строго и пристрастно,-- так вот, должен ли этот путешественник отвечать хозяевам так же благодарно и сдержанно, как отвечал бы он им, принимай они его любезно и гостепри- имно без всякой задней мысли, просто потому, что его общество им приятно. • Признаюсь, я не знаю точного ответа; хотя вообще деликатность и скромность кажутся мне в любом случае предпочтительнее, я не могу не извинить литератора, полагающего, что заинтересованная любезность стоит куда дешевле благожелательности бескорыстной и непроизвольной. Впрочем, Кюстин передал разговоры императора в тоне вполне лестном; самый свободный и критический ум в той или иной мере подпадает под влияние 402 Комментарии августейших любезностей. Тем не менее книга эта придется русским совсем не по вкусу; разумеется, после нее путешественников в России будут принимать холоднее и сдержаннее" {Dino. P. 274)- С. 8. ...ныне, когда у них не осталось ни судей... ни самих этих правил! -- Намек на Июльскую монархию; Кюстин был убежден, что после 1830 г. к власти пришли выскочки и посредственности, которые под прикрытием красивых речей о свободе и счастье человечества подавляют любую духовно независимую личность. ...сочинялись в два приема...-- IQ октября 1839 г. из Эмса, куда он прибыл прямо из России, Кюстин писал Виктору Гюго: "Я описал свое путешествие, но не стану публиковать написанное. Меня слишком хорошо принимали, чтобы я мог сказать то, что думаю, а иначе я писать не умею". В основу книги легли реальные письма Кюстина; одно из них, к г-же Рекамье из Нижнего Новгорода, от 22 августа / з сентября 1839 г., опубликовано в кн.: Cadot. P. 2i9--222; известно также, что писатель пользовался письмами, написанными "по свежим следам", при работе над двенадцатым и двадцать третьим письмом (см.: Тат. Р. 521). Впрочем, все эти письма он подверг радикальной переработке. 20 декабря 1841 г. Кюстин писал Виктору Гюго из Милана: "Все лето я провел за пополнением четырех толстых томов, посвященных России,-- книге, которой я страшусь не из трусости, а из сознания собственной слабости; выходить на бой с колоссом, с которого я намереваюсь сорвать маску, имея так мало боеприпасов, как я, -- предприятие слишком дерзкое, особенно если учесть, что я провел в России всего три месяца! Я знаю, что правота на моей стороне, я полагаю также, что разглядел в верном свете хотя бы самое основное, а главное -- что я оценил по заслугам плоды восточного деспотизма, подкрепляемого европейской цивилизацией, но я не чувствую в себе довольно сил для того, чтобы изобразить эти очевидные истины публике и вселить мои убеждения в души читателей. Я успокаиваю себя мыслью, что я сделал все, что мог, и что большего с меня спрашивать не приходится". 6 марта 1842 r. Кюстин сообщал Софи Гэ: "Я работаю над моей книгой; это сущая гидра..."; 11 марта 1842 г. подтверждал: "Я по-прежнему работаю, как уже писал вам, и надеюсь выпустить книгу ближайшей осенью". Вчерне рукопись была закончена 6 мая 1842 г.; полностью -- 9 сентября 1842 г.; в начале 1843 г. (не раньше 22 января) был подписан контракт с издателем Амио (см.: Тат. Р. 487--495)- ...слышанными от поляков. После подавления польского восстания 1830--1831 гг. (см. подробнее примеч. к наст. тому, 0.85) "анекдоты" о России, слышанные от поляков во Франции, главном центре польской эмиграции, могли быть лишь недоброжелательны. О польском семействе Гуровских, связанном с Кюстином особенно тесными узами, см. примеч. к наст. тому, с. 270. Русские власти приписывали большую роль в "распространении клевет и лжей на Россию" польским выходцам: "они участвуют и в составлении французских пасквилей: это обнаруживается, между прочим, из того, что в статьях и книжках с клеветами на Россию все иноязычные собственные имена искажены и только польские написаны правильно: (Отчет III Отделения за 1845 год-- ГАРФ. Ф. 109. On. 223. No ю. Л. 91 об.-- 92). 403 Комментарии ...переменило обращение с иностранцами... не по отношению к нашему автору. -- Вероятно, намек на холодный прием, оказанный в Петербурге Бальзаку -- писателю, пользовавшемуся не только на родине, но и в России гораздо большей славой, чем Кюстин. Бальзак побывал в Петербурге в августе 1843 г- и, хотя в русских дипломатических кругах от него ожидали опровержения "России в 1839 году" (ср. отражение этих слухов в письме Кюстина к Варнгагену от 7 августа 1843 г.: "Вот уже и Бальзака призвали опровергать меня".-- Lettres a Vamhagen. P. 469)" прямых предложений ему не сделали и Николаю I он представлен не был (см.: Гроссман Л. П. Бальзак в России //ЛН. М., IQ37- Т. у132- С. 205--аоб; см. также в статье, наст. том, с. 392--393)- С. 9- Эпиграф-- предшествует книге, начиная со второго издания. В первом издании эпиграфом служила цитата из поучения Владимира Мономаха, почерпнутая Кюстином из "Истории государства Российского" (т. II, гл. VII; о французском издании Карамзина, которое читал Кюстин, см. примеч. к наст. тому, с. 126): "Всего же более чтите гостя, и знаменитого, и простого, и купца, и посла; если же не можете одарить его, то хотя брашном и питием удовольствуйте: ибо гости распускают в чужих землях и добрую, и худую об нас славу". Московский почтмейстер А. Я. Булгаков (1781--1863), которому "случалось два раза обедать" с Кюстином в Москве (см.: НЛО. С. и7)> занося в свой дневник "Современные происшествия и воспоминания мои" впечатления от знакомства с первым изданием книги Кюстина, заметил: "Он как будто нарочно из бесстыдства или для собственного своего обвинения вставил в книге своей следующий эпиграф, заимствованный из Российской истории Карамзина... ( далее приводятся слова Поучения). Кюстин поступил совершенно вопреки советов великого князя, хотя был принят царскою фамилией) с особенною ласкою и всеми русскими со свойственным им радушием" (НЛО. С. 122). Во втором и последующих изданиях цитата из Мономаха сохранилась в "Кратком отчете о путешествии", входящем в письмо з6-е (см. Т. а, с. 338)- Предисловие С. ю. ...путешествовать... неисчерпаемый запас...-- Это ощущение сформировалось у Кюстина еще в юности; ср. его признания в письмах: "Мне необходимо покидать самого себя; иной раз я ощущаю такую потребность скитаться по свету, словно, изменив место пребывания, смогу изменить свое существо" (маркизу де Лагранжу, 14 августа i8i8r.) или: "Я по-настоя^ щему становлюсь самим собой, лишь обретя независимость путешественника" (ему же, май 1822 г.; цит. по: Espagne. P. VI). С. и. Я хранил в своем сердце религиозные идеи... - Недоброжелатели склонны были воспринимать предисловие к "России в 1839 году" как плод кюстиновского лицемерия, как попытку "растопить лед и снискать расположение Сен-Жерменского предместья" (рецензия из английского журнала "Quarterly Review", переведенная в изд.: Bibliotheque universelle de 404 Комментарии Geneve. 1844. Т. 52. P. 105). Сходным образом секретарь русской миссии в Париже Виктор Балабин в дневнике охарактеризовал это предисловие как "смутное, сомнительное, где он ^Кюстин) толкует о своей религии, которую, по всей вероятности, знает очень неглубоко, и о нашей, которую не знает вовсе", как "уступку нынешнему направлению ^...) пылкой религиоз- ности, царящей ныне во французском обществе", где "нет туриста, нет путешественника, который не считал бы себя обязанным глубоко исследовать религиозный вопрос-- и один Бог знает, как они его исследуют" (Balabine. P. 125; запись от 19 мая 1843 г.). В самом деле, сочувственное внимание к судьбам польских католиков, подвергавшихся гонениям в Рос- сийской империи, отличало определенную часть французских легитимистов и омрачало их видение России, вообще весьма восторженное (отсюда -- обилие материалов о преследованиях католиков в Российской империи). В рассуждениях Кюстина на религиозные темы не следует, однако, видеть простую уступку политической конъюнктуре. Кюстин напряженно размышлял о религии с юности. "Я ощущаю самую живую, самую настоятельную потребность сделаться учеником! и до тех пор, пока я не отыщу своего Мессию, мне не узнать покоя! Все мое несчастье, возможно, происходит оттого, что я ищу наставника на земле; мне следовало родиться восемнадцатью столетиями раньше, чтобы стать счастливым вполне... вера способна заменить счастье!",-- писал он матери 31 мая 1815 г., а она, в свою очередь, сообщала в ту же пору своей матери, что Астольф всерьез собирается удалиться в монастырь (Maugras. P. 492)- Рахили Варнгаген, которой он поверял самые сокровенные свои помыслы, Кюстин писал б января 1817 г.: "Наши побуждения не зависят от нас, но мы вправе выбирать между побуждениями противоположными, главный же источник нашего могущества ^...) -- умение понять, какое из этих побуждений более согласно с видами Господа. Следственно, единственное наше прибежище -- молитва; в ней обретаем мы тягу к тому утраченному наследству, какое нам столь напыщенно расписывают под именем свободы. Истинная наша свобода -- в сознании нашего рабства..." {Lettres a Varnhagen. P. 117)- Показательно, что заглавные герои первого и последнего романов Кюстина, Алоис и Рому-альд, наделенные некоторыми автобиографическими чертами, избирают религиозное поприще. Судьбой католической церкви в царской империи писатель продолжал интересоваться и после выхода "России в 1839 году"; в 3-е издание он включил обширные отрывки из книги немецкого богослова А. Тейнера "Злоключения католической церкви обоих обрядов в Польше и в России" (1841; фр. пер. 1843; см. во втором томе Дополнение 2). Иные утверждают, что цель зта... будет достигнута и без помощи нашей религии...-- В начале i84o-x г. во Франции в очередной раз обострились споры о месте католической религии в современном обществе; весной 1843 г. профессора Коллеж де Франс Э. Кине и Ж. Мишле начали читать курсы лекций, в которых утверждали естественное происхождение всех религий и выступали против иезуитов, за полную секуляризацию народного образования. Эти взгляды продолжали давнюю французскую традицию восприятия католической церкви и ее самого могущественного "отряда" 405 Комментарии иезуитов -- как источника всех общественных зол (о сугубо мифологическом характере этих представлений см.: Leroy M. Le mythe jesuite. DC Beranger a Michelet. P., 1992.). С другой стороны, чем сильнее становились в обществе социалистические тенденции, тем активнее начинали некоторые мыслители искать спасения от разрушительного социализма в религии: "...еще вчера иезуитов гнали и отлучали от народного образования, и вдруг все изменилось; пугало, каким еще недавно были иезуиты, ультрамонтанское духовенство, католическая нетерпимость (согласно выражениям тех лет), пало перед лицом опасности более очевидной. Социализм, отвратительный социализм стоял у наших дверей! Содрогаясь от страха, французское общество призвало себе на помощь в борьбе с этим ужасным врагом всех, кого только можно: епископов, кюре, монахов, даже иезуитов. Ложные страхи, химерические опасения, тактические сомнения все исчезло в виду настоящей угрозы..." (Nettement A. Souvenirs de la Restauration. P., 1858. P. 253; ср. сходную постановку вопроса: католичество или социализм:" применительно к русскому обществу в брошюре русского иезуита И. С. Гагарина "Католические тенденции в русском обществе", i86o). Добавим, что скептицизм Кюстина относительно "католической угрозы" разделяли и его русские оппоненты; так, не принявший его книгу П. А. Вяземский вскоре после ее появления в свет (30 октября 1843 r-) высказал в часгном письме схожие взгляды: "Ну, можно ли в наше время бояться иезуитов и духовного деспотизма? Между тем страшно видеть, как устроены наши так называемые христианские общества. Религия должна бы быть в них основанием и краеугольным камнем, а вместо того она везде камень преткновения. Везде опасаются ее и стараются устранить от общей народной жизни. Ее точно будто терпят как необходимое, но пагубное зло, от которого нельзя достаточно оконопатить, застраховать, оградить общество так, чтобы и оно до нее не касалось и не было подвержено влиянию ее. (...) Духовная власть- - люди, конечно, следовательно, грешны и слабы и падки на злоупотребления: исправьте их, но не трогайте духовной власти и не унижайте ее вашими подозрениями и опасениями. Кому же образовать христиан, как не духовным пастырям, а между тем только того и боятся, чтоб духовенство как-нибудь не вмешалось в воспитание юношества. Что за путаница, что за превратность в понятиях! Воля ваша, все это нелепо" (РО ИРЛИ. Ф. 309- No 47'5- ^- '^2 163; письмо к А. И. Тургеневу). С. i2--13- ...даровать покой одной-единственной душе... из двух авторитетов... одобрение восемнадцати столетий. -- Наиболее подробная апология принципа авторитета и традиции, противопоставленного "тупому упрямству или безрассудной гордыне" одиночек, была дана в нашумевшей книге Ф.-Р. де Ламенне (1782--1854) "Опыт о равнодушии в области религии" (1817-1823): "Разве разумнее и надежнее говорить: "Я верю в себя", нежели: "Я верю в род человеческий"? Кому из этих двух авторитетов отдать предпочтение: вашему разуму или разуму человечества?" (Lamennais F.-R. de. Oeuvres completes. P., 1844- Т. 1. Р. б--д)- Именно к подобным "традици-оналистским" представлениям восходит комментируемый пассаж Кюстина. С. 13. Стань все церкви мира национальными, иначе говоря, протестантскими или православными... -- Идеи, восходящие к книге Жозефа де Местра (i753 - 406 Комментарии 1821) "О папе" (1819, ч. IV, гл. б): "Отделившиеся церкви ясно ощущают, что им недостает единства, что над ними нет власти, что у них нет места, где они могли бы собраться и держать совет. Одно соображение первым приходит на ум и поражает его: "Столкнись такая церковь с некими трудностями, подвергнись одна из се догм нападкам, какой суд разрешит этот вопрос, если над церквями нет ни человека, их возглавляющего, ни Вселенского собора?"" На связь комментируемых рассуждений Кюстина с идеями де Местра, "которые, даже будучи неправильными, всегда новы и пикантны", указал К. Лабенский (Labinski. P. 49 5њ)' упрекнувший Кюстина в том, что, проповедуя терпимость, он не выказывает таковой в разговоре о некатолических религиях. Мысль о том, что национальная церковь - не более, чем государственное учреждение, подчиненное главе государства, Кюстин мог почерпнуть и у последователя де Местра графа д'0ррера, автора книги "Преследования и муки католической церкви в России" (см.: Persecutions et souffrances de 1'Eglise catholique en Russie. P., 1842. P. i6--i7), которую читал в конце работы над "Россией в 1839 году" и на которую ссылается ниже (см. наст. том, с. 282; т. 2, с. 314)- О национальных церквях см. также т. 2, с. 95 9^- ...протестантизм, чья сущность отрицание... Вслед за Ж. де Местром, писавшим в книге "О папе" (ч. IV, гл. i), что "всякая церковь, не являющаяся католической, есть церковь протестантская (...) ибо что такое протестант? Это человек, который протестует, а уж против какой именно догмы он протестует, — неважно", Кюстин неизменно подчеркивал "относительный" характер протестантизма, лишенного, по его убеждению, абсолютных ценностей: "Эта религия сохраняет силу лишь в эпохи просвещенные; против варварства она бессильна. (...) Мощь протестантизма мощь отклика; религия эта до самого конца будет нести на себе отпечаток своего проис- хождения и падет сама собою в тот момент, когда в мире не останется вещей, нуждающихся в реформировании, и от церкви потребуется способность к созиданию" (Memoires et voyages. Р. 342)- С. 14- •• -более или менее утонченное язычество, имеющее храмом природу... ---Намек на пантеистические тенденции, опасность которых адепты традиционного католицизма постоянно подчеркивали в 1830-0 гг. (так, в пантеизме обвиняли Ламартина за выпущенную в 1836 г. и вскоре запрещенную церковью поэму "Жослен", а в 1839 г. аббат Маре выпустил целую книгу разоблачительного характера под названием "Опыты о пантеизме в современном обществе"). С. 15. ...король, известный своей терпимостью, и министр- протестант... -Имеется в виду Луи-Филипп (l773-I850, король французов в 1830 1848 гг.), который уважал веру большинства своих подданных, но, в от- личие от своего предшественника Карла X, отнюдь не был ревностным католиком, и Франсуа Гизо (1787 1874)" c 1840 г. министр иностранных дел и фактический глава правительства, родившийся в протестантской семье и исповедовавший веру отцов, но чуждый фанатизма; в бытность свою министром народного образования (1832--1837) он даже желал восстановить в Сорбонне "богословский факультет, выписав сюда многих, уехавших 407 Комментарии профессорствовать из Франции в Бельгию: но министру-протестанту не удалось оказать этой услуги галликанской церкви -- и четыре профессора богословия так же мало исполняют свои обязанности, как и другие профес-соры неточных наук" (Тургенев А. И. Хроника русского. М.; Л., 1964-С. 144). С. i6. Неокатолииизм-- одна из ветвей христианского социализма, основателем которой был Филипп Жозеф Бенжамен Бюшс (1796--1865), проповедовавший это учение на страницах своего журнала "Европеец" (1831--1832; 1835--1838) и в книге "Опыт полного изложения философии с точки зрения католицизма и прогресса" (1838--1840, т. i--3)- Неокатолики пытались примирить католицизм с революцией, идею божественного откровения с идеей общественного прогресса, в котором видели реализацию небесного предопределения. Кюстин резко полемизировал с "неохристианством", или неокатолицизмом, еще в книге "Испания при Фердинанде VII" (письмо 44"e)> ГДe назвал эти теории "республиканской мифологией", "выдумками, сочиненными на потребу демагогам всех стран", попыткой обновить с помощью веры "политические доктрины XVIII века", приведшие Францию к революции (Espagne. Р. 443--445)- Впрочем, католическая Церковь способна меняться...-- В 1820--1830-0 годы вопрос о способности католической церкви к изменению и о допустимых границах церковных реформ волновал многих мыслителей. Наиболее трезвые умы из числа сторонников церкви сознавали, что "всякий, кто ныне вознамерится отстаивать католическую религию в ее прежних формах, отрывая ее от изменившегося общества, ввергнет народы во власть протестантизма" (Chateaubriand F.-R. de. Oeuvres completes. P., 1827. Т. 27. P. 249). С другой стороны, попытки обновления ортодоксального католицизма по большей части приводили к созданию сект, основатели которых были движимы прежде всего непомерным честолюбием и уходили от христианства очень далеко. С. i8. ...прежде страх или корысть внушали путешественникам лишь преувеличенные похвалы; ненависть вдохновляла на клевету...-- Преувеличенные похвалы русское правительство слышало в основном из уст литераторов, чьи услуги оно в той или иной форме (щедрым приемом в России или дорогими подарками по написании книги) оплачивало; "клевета" звучала из уст людей, которые посещали Россию независимо от правительства или были им обижены; Кюстин, однако, сломал эту традицию: будучи принят и обласкан при дворе, ответил "наветами". Имена предшественников Кюстина, у которых он сознательно заимствовал факты и наблюдения или с которыми сближался в описаниях и выводах невольно, будут названы ниже в соответствующих примечаниях. ...немалая награда за немалые неудобства.-- Примечание Кюстина к пятому изданию 1854 г.: "В ту пору автор был склонен примириться с формой правления, какую избрала для себя Франция; но сердце его никогда не было к ней привязано". Не осмеливаясь отправлять письма по почте...-- Признание это неоднократно вызывало язвительные возражения; ср., например, у П. А. Вяземско- 408 Комментарии го: "Автор хочет уверить нас, будто сочинял в России письма двух родов: первые, хвалебные, предназначенные для отправления по почте, и вторые, правдивые и разоблачительные, предназначенные для хранения в портфеле автора, боящегося полиции. Странный способ беречься от полицейских соглядатаев -- хранить компрометирующие бумаги при себе, особенно если останавливаешься на постоялом дворе и постоянно замечаешь подле себя шпионов (...) Не проще ли было бы в этом случае снести письма во французское посольство, откуда они отправились бы во Францию с курьером? каким бы варварским, инквизиторским и деспотическим ни было наше правительство (на взгляд г-на де Кюстина), я до сих пор не слыхал, чтобы посланники чужих держав жаловались на раскрытие их дипломатических секретов" (Cadot. P. 269; подл. по-фр.). Меж тем опасения Кюстина были отнюдь не беспочвенны: известно, что распечатыванию и прочтению подвергалась в России даже переписка французского посла Баранта с женой (см.: Герштейн Э. Г. Судьба Лермонтова. М., 1986. С. 34)! Анекдоты "об обыкновении здешнего почтамта вскрывать корреспонденцию" были распространены в дипломатической среде; ср., например, дневниковую запись от 4 апреля 1839 г., принадлежащую американскому посланнику в Петер- бурге Далласу: "Не так давно один из иностранных министров (т. е. посланников) жаловался самому графу N. (почт-директору), что получил с почты пачку денег перемятыми, испачканными и явно распечатанными.-- "Это, надо полагать, вышло по недосмотру, -- равнодушно отвечал граф. -Хорошо, я распоряжусь, чтобы впредь были аккуратнее". В другой раз шведский посол, встретившись с директором почт, посоветовал ему, чтобы его подчиненные поосторожнее читали корреспонденцию из Швеции. Директор горячо утверждал, что ничего подобного не могло случиться.-- "Я и сам не считал это возможным, -- отвечал швед, -- но они по рассеянности посылают мне стокгольмские депеши за печатью голландского министра иностранных дел"" (Вестник иностр. лит. 1896. No 7- С. 13). Рассуждения Кюстина о ненадежности российской почты врезались в память первых читателей; характерен контекст, в котором упоминает Кюстина В. А. Жуковский (в письме к А. Я. Булгакову от ю/22 октября 1843 г. из Дюссельдорфа): "Вот уже Бог знает сколько времени, как я не получаю писем ни от кого из своих. Я знаю, что ко мне должны быть письма, а писем нет. Это проказа почты. Жалуюсь тебе, как почт-директору. У нас, это известно, письма распечатываются и много незваных читателей заглядывает в страницы, писанные не для них, отчего, конечно, великой пользы нет никому -- но пусть читают, да вот что худо, прочитанные письма бросаются и не доходят к тем, кому они адресованы, а часто бывает в них большая нужда. A propos (кстати. --фр), читал ли ты собаку-Кюстина?" (Жуковский В. А. Сочинения. Изд. 7-е. СПб., 1879. Т. 6. С. 556)- ...иелых три года я не отваживался обнародовать ее...-- Причина заключалась не только в опасениях и сомнениях нравственного порядка, но и в манере Кюстина работать над текстом, которую сам он в письме к Варнгагену от 7 августа 1843 г. охарактеризовал следующим образом: "...я записываю живо, страстно, безоглядно свои первые впечатления и почитаю свой труд 409 Комментарии законченным. После я возвращаюсь к нему, убеждаюсь, что передо мною -- лишь слабый набросок, что мысли мои внятны лишь мне одному, что надобно разъяснить их читателям, расположить их в определенном порядке, а главное -- добиться чистоты формы и правильности рисунка..." (Lettres it Vamhagen. P. 466). Письмо первое С. 21. Эмс, 5 июня, i8y) года. -- По старому стилю -- 24 мая. Кюстин, естественно, выставляет все даты по новому стилю; в наших комментариях, там, где речь идет о событиях, происходящих в России, указаны две даты: по старому и новому стилю. Наследник российского престола-- Александр Николаевич (1818--1881, с 1855 г. император Александр II. С 25 мая 1838 г. он путешествовал по Европе и, возвращаясь из Англии, 23 мая / 4 июня 1839 г. приехал на немецкий курорт Эмс, где провел два дня. В свите наследника, помимо воспитателя В. А. Жуковского, находились попечитель наследника, член Государственного совета, доверенное лицо Николая I и будущий (с 1844 г.) шеф жандармов граф Алексей Федорович Орлов (1786-- 1861); начальник двора цесаревича Александр Александрович Кавелин (i793--1850); "для переписки с различными посольствами и вообще для переписки (...) Иван Матвеевич Толстой; для осмотра всего относящегося к военной части -- флигель-адъютант (...) барон Вильгельм Карлович Ливен, для наблюдения за нравственностью молодых адъютантов цесаревича -- Владимир Иванович Назимов", а в качестве бухгалтера -- Василий Андреевич Долгоруков (Долгоруков П. В. Петербургские очерки. М., 1992. С. 175)- Кроме них, в свиту входили адъютант, а впоследствии "самый могущественный из временщиков" граф Александр Владимирович Адлерберг (1818-- 1888) -- "человек ума весьма недалекого, но чрезвычайно сметливый, хитрый и ловкий (...) страстный картежник, неисправимый мот, беспрестанно нуждающийся в деньгах" (Там же. С. 148), и лейб-медик цесаревича Иван Васильевич Енохин (1791--1863), который, если верить слухам, сообщаемым П. В. Долгоруковым, и убедил императора, что его сыну для здоровья необходимо провести зиму за границей. С. 22. ...не похож на калмыка. -- Убежденность, что русский непременно должен походить на калмыка (или казака), была свойственна не одному Кюстину; задолго до появления его книги и даже до его приезда в Россию "Северная пчела" в очерке В. В. В. (В. М. Строева) "Как в Париже знают Россию" (i8 мая 1839) высмеивала французские стереотипы мышления; "Француз думает, что мы все -- казаки. Русский и казак -- в Париже совершенно одно и то же. Парижанин думает, что статский казак назывался русским, а военный русский -- казаком; впрочем, в существе (аи Гопа)это совершенно то же самое. Вследствие такого общепринятого мнения парижанин удивляется, не находя в русском калмыкской физиономии, то есть сплюснутого носа, выдавшихся скул, и говорит: "Monsieur n'a pas 1'air russe, du tout, du tout" (У вас, сударь, вид совсем, совсем не русский. -- д5/>.) . 4Ю Комментарии ...контраст между смеющимися молодыми глазами и постоянно поджатыми губами выдает недостаток искренности...-- Двойственность эта была заметна не всем сторонним наблюдателям; например, Стендаль в письме к Р. Коломбу от 4 января 1840 г. из Рима аттестовал цесаревича как существо "непосредственное, любезное и живое в обращении": "Русский великий князь -- настоящий военный, безыскусственный, веселый и добрый. Он ничем не напоминает варвара, но не может усидеть на месте и, по-видимому, очень дружен с сопровождающими его офицерами" (Стендаль. Собр. соч.: В i5 т. М., 1959- Т. 15- С. З'о). С другой стороны, в портрете наследника, нарисованном несколько позже хорошо знавшей его фрейлиной А. Ф. Тютчевой, подчеркнуто то же "двоякое выражение лица", отражающее "до известной степени двойственность его натуры и судьбы", которое уловил Кюстин: "Он был красивый мужчина, но страдал некоторой полнотой, которую впоследствии потерял. Черты лица его были правильны, но вялы и недостаточно четки; глаза большие, голубые, но взгляд мало одухотворенный -- словом, лицо было мало выразительно и в нем было даже что-то неприятное в тех случаях, когда он при публике считал себя обязанным принимать торжественный и величественный вид. Это выражение он перенял от отца, у которого оно было природное, но на его лице оно производило впечатление неудачной маски" (Тютчева. С. 23). ...цесаревич больше чем наполовину немей...-- Мать наследника, Александра Федоровна, была до замужества прусской принцессой, а его бабушка, Мария Федоровна,-- принцессой вюртембергской. ...перенес тяжкую болезнь.-- Цесаревич простудился летом 1838 г. в Дании при осмотре портовых сооружений и лечился от последствий этой простуды в том же Эмсе в июле -- августе 1838 г. С. 23. ...потрясли Париж в i8i^ году отец цесаревича и его дядя, великий князь Михаил...--- В начале 1814 г. Александр I разрешил своим младшим братьям, великим князьям Николаю и Михаилу Павловичам, принять участие в боевых действиях против наполеоновской армии на территории Франции, и 5 / 17 февраля они выехали из Петербурга, но опоздали к решающему моменту кампании и до покорения французской столицы оставались в Базеле, а затем, в апреле 1814 г., присоединились к Александру в Париже. С. 24. Через два дня я уезжаю в Берлин... На самом деле Кюстин пробыл в Эмсе дольше, по крайней мере до i / 13, а возможно, и до 6 / 18 июня 1843 г. (см.: Tarn. P. 772, note 104). Письмо второе С. 25. Берлин, 2j июня...-- По старому стилю 11 июня. С. 26. Прошло три года, и с переменой монарха...-- В 1840 г. скончался прусский король Фридрих Вильгельм III (17 7њ--1840), правивший страной с 1797 !'•> и на престол вступил его сын Фридрих Вильгельм IV (i795 1861), при дворе которого возобладали набожность и пиетизм. Хорон Александр Этьенн (1772--1834) -- французский теоретик музы- 4И Комментарии ки, создатель нового (симультанного) метода всеобщего обучения хоровому пению, основавший в начале эпохи Реставрации Королевскую школу пения и декламации; Вияьхем (наст. имя и фам. Гийом Луи Бокийон; 1781-- 1842) -- французский композитор, основатель народных певческих школ, убежденный сторонник введения в начальных школах уроков пения. ...город Берлин подчиняется наименее философической из стран, России...-- Политический союз России и Пруссии подкреплялся родственной связью династий: российская императрица Александра Федоровна была дочерью прусского короля Фридриха Вильгельма III (см. выше примеч. к этой странице). С. 27. ...Пруссия -- древняя колыбель той непоследовательной философии, которую здесь из вежливости именуют религией. -- Примечание Кюстина к изданию 1854 г.: "Невозможно не заметить, что нынешние события полностью подтверждают эти выводы" (по-видимому, раздражение Кюстина объясняется той позицией, которую занимала Пруссия накануне Крымской войны, т. е. ее нежеланием принять сторону Франции, Англии и Австрии против России). Сегодня Францию представляет в Пруссии посол...-- i июля 1839 г. Кюстин писал из Берлина своей приятельнице г-же де Курбон: "Я познакомился с человеком, которого нахожу очаровательным: это наш посланник г-н де Брессон; он любезен донельзя..." (Revue de France. 1934- Aout. P. 734). Граф Шарль де Брессон (1788--1847) был французским послом в Берлине с 1836 г., в 1841 г. получил назначение в Мадрид, в 1847 г.-- в Неаполь. Заинтересованные наблюдатели оценивали роль и самоощущение Брессона в Берлине не совсем так, как Кюстин; П. К. Мейендорф, русский посол в Пруссии, в своих донесениях от 7/19 сентября и з / '5 октября 1839 г. писал: "Влияние, каким Брессон якобы пользуется в Берлине, сильно преувеличивают (...) оно основывается исключительно на любви короля к миру и его восхищении политическим гением Луи-Филиппа; впрочем, французская партия весьма слаба. (...) Брессону здесь не по душе, и он этого не скрывает; он вот-вот отправится в отпуск в Париж" (MeyendorffP. von. Politischer und privater Briefweschel. Berlin und Leipzig, 1923. Bd. i. S. 76, 79). Я опишу вам без утайки все чувства...-- "Вы", к которому обращается Кюстин, это в первую очередь реальный спутник его жизни -- англичанин Эдвард Сен-Барб, или, как его стали называть во Франции, Эдуард де Сент-Барб (1786--1858). Познакомившись с будущим писателем летом i822 г. в Англии, он приехал с ним во Францию и оставался рядом с ним в течение трех десятков лет, до самой смерти Кюстина, которого пережил только на год. Это обращение к Сент-Барбу, в начале книги носящее условно-литературный характер, обретает глубоко личные черты в письме четвертом (см. наст. изд., с. 63--64). ...позвольте познакомить вас с некоторыми сведениями...-- Второе и третье письмо, посвященные детству Кюстина и истории его семьи, казались многим критикам Кюстина лишними; например, публицист Ж. Шод-Эг утверждал: "Чтобы как следует уловить мысль, высказанную маркизом де 412 Комментарии Кюстином в его книге о России, необходимо, на наш взгляд, выбросить из этой книги по меньшей мере треть составляющих ее писем, ибо именно столько страниц посвящает автор рассказу о своей семье, о своих общественных связях, мыслях и пристрастиях. (...) Исповедальная литература, без сомнения, имеет свою прелесть, но лишь в том случае, когда она приобщает нас к жизни человека великого. А можно ли назвать великим автора романов "Алоис", "Свет как он есть" и "Этель"? Пожалуй, нет. (...) Право, чувствуешь себя обманутым, когда, открыв книгу под названием "Россия в 1839 году", обнаруживаешь себя, совершенно того не желая, в обществе предков автора" [Chaudes-Aigues. P. 328-- 329)- Справедливее представляется мнение современного исследователя: присутствие этих двух писем в книге о России оправдано, ибо они, во-первых, показывают резко отрицательное отношение Кюстина к революции и тем самым сообщают больший вес его признанию касательно симпатии к представительному правлению, проснувшейся в его душе по возвращении из России, а во-вторых, оттеняют страшными картинами якобинского деспотизма еще более страшные картины деспотизма царского, российского (Тат. Р. 518--519) • ...принадлежат перу моего отца.-- См. в цитированном выше письме Кюстина к г-же де Курбон от ч июля 1839 Г-'- "он (Брессон) сообщил мне любопытнейшие и интереснейшие сведения о моей семье и дал мне прочесть с начала до конца всю дипломатическую переписку моего отца. (...) Депеши эти -- шедевр и истинное чудо, если вспомнить, что писаны они двадцатидвухлетним юношей. Друзья его, все вплоть до Калкреута, племянника Фридрихова товарища по оружию, умоляли его остаться в Берлине, вместо того чтобы бросаться в бездну: он отвечал на все уговоры, что долг призывает его вернуться на родину, и уехал, чтобы попасть... вы знаете, куда" (Revue de France. 1934- Aout. P. 735). Отец писателя, Арман Луи Филипп Франсуа де Кюстин (1768-1794) 3' июля 1787 г. обвенчался с Дельфиной де Сабран (177њ--1826), которая i8 марта 1790 г. родила сына Астольфа, окрещенного так в честь героя поэмы Л. Ариосто "Неистовый Роланд", дабы он, по словам его бабушки г-жи де Сабран, "в один прекрасный день, по примеру своего патрона, отправился на Луну за толикой здравого смысла" (Afaugras. P. 65). Людовик XVI (1754--'793) '4 сентября 1791 r- присягнул на верность Конституции и получил титул "короля французов", то есть конституционного монарха. ...послан... ко двору герцога Брауншвейгского...-- 12 января 1792 г., когда Арман де Кюстин прибыл к Карлу Вильгельму Фердинанду, герцогу Браун- швейгскому (i735~ 1806), генералу, служившему прусскому королю, тот уже дал согласие встать во главе коалиционной армии, которой предстояло выступить против революционной Франции. Впоследствии, когда Арман де Кюстин предстал перед революционным трибуналом, его письмо министру иностранных дел де Лессару, информирующее о ходе переговоров с герцогом Брауншвейгским, было поставлено ему в вину: на основании вырванных из текста фраз обвинители приписывали Кюстину намерение предложить герцогу Брауншвейгскому французский трон [Bardoux. P. 79) • 413 Комментарии С. 28. Вильгельм II-- Фридрих Вильгельм II (1744--'797) -- прусский король с 1786 г. Сегюр Луи Филипп, граф де (i753--1832), французский дипломат, посол в России в 1785--1789 if-" оыл вначале отправлен в качестве посланника к папскому двору, но после того, как папа римский отказался принять его верительные грамоты, был послан в Пруссию; в Берлин Сегюр прибыл 11 января i792 т••> накануне приезда Армана де Кюстина в Брауншвейг (см.: Maueras. Р. 122--123); неуспех его миссии объяснялся, по-видимому, в первую очередь нелестными отзывами французских эмигрантов о якобинском окружении посла, которые весьма не понравились королю Фридриху Вильгельму II. ...над любовными похождениями будущего монарха...-- Еще будучи наследным принцем, Фридрих Вильгельм пленился шестнадцатилетней дочерью музыканта королевской капеллы Вильгельминой Энке (1754--1820), с которой прижил троих детей; для отвода глаз он выдал свою фаворитку замуж за одного из своих слуг, а став королем, даровал ей титул графини Лихтенау. Пильниикая декларация, подписанная 26 августа 1791 г. в саксонском замке Пильниц, явилась основой австро-прусского союзного договора (февраль 1792)" положившего начало коалиции европейских монархов, объединившихся для противодействия французской революции. С. 2Q. ...посла тогдашнего французского правительства...-- Кюстин прибыл в Берлин 20 февраля 1792 г., а ровно через неделю, на следующий дета после отъезда Сегюра в Париж, возглавил французскую миссию. ...свою тешу, госпожу де Собран...-- Франсуаза Элеонора Дежан де Манвиль (i749--1827), в 20 лет вышедшая замуж за графа де Сабрана и родившая ему двоих детей -- Дельфину, мать Астольфа, и Эльзеара. '',6 В 1775 г- т'^3- Дв Сабран овдовела, а с 1777 г- находилась в связи д с литератором и дипломатом шевалье Станисласом Жаном де БуфлероМ • 5; (i738--1815), за которого в июне 1797 г- вышла замуж. Уверенная, что '| Революция ввергнет Францию в пропасть, г-жа де Сабран с сыном Эльзе- ^ аром в мае 1791 г- покинула родину и возвратилась из эмиграции лишь ф девять лет спустя. Ц Генрих Прусский (1726 1802) - брат прусского короля Фридриха II, Ц талантливый полководец. Ц События ю августа 1792 г. -- взятие парижанами дворца Тюильри, 1 где находился Людовик XVI с семейством; после этого Законодательное ;| собрание проголосовало за отрешение короля от власти и созыв Конвента, |j поэтому ю августа считается днем падения королевской власти в6 Франции. С. зо- Ркул Марк Атилий (ум. ок. 250 до н. э.) -- римский полководец, во время Пунической войны попавший в плен к карфагенянам и отпущенный в Рим под честное слово, дабы добиться обмена пленными; Регул убедил римлян отвергнуть предложения противника, вернулся в Карфаген и был казнен. ...отправился добровольцем в расположение Рейнской армии... -- Кюстин при- Комментарии был в Париж 22 июня 1792 г., а ю ноября того же года, отослав жену с сыном в имение друзей близ Орлеана, направился, заручившись приказом военного министра Паша, в распоряжение своего отца, графа Адама Филиппа де Кюстина (1740--^793)> возглавляемая генералом Кюстином Рейнская армия в конце сентября -- октябре 1792 г. захватила такие крупные немецкие города, как Вормс, Майнц и Франкфурт. Если в 1792 г- "ОД войны складывался благоприятно для французов, то в начале 1793 г- положение изменилось: в апреле главнокомандующий французской армией генерал Дюмурье перешел на сторону австрийцев, прусские войска отбили у французов Франкфурт и осадили Майнц; тем не менее 13 мая генерал Кюстин был назначен командующим Северной армией вместо убитого генерала Данпьера, однако действия павшей духом армии были неудачны, город Конде сдался осаждавшему его противнику (i2 июля), а виновным в неудачах Конвент счел генерала Кюстина. Вдобавок в распоряжении военного министерства оказались документы, свидетельствовавшие о контактах генерала с австро-прусским военным командованием, а убийство Шарлоттой Корде Марата (13 июля) послужило поводом к ужесточению Террора, и 22 июля 1793 г- генерал был арестован, а 28 августа казнен. Хотя предъявленные генералу Кюстину обвинения в прямом предательстве, по- видимому, не имели под собой оснований, позиция его с точки зрения ортодоксальных революционеров была более чем двусмысленна: после казни Людовика XVI (21 января 1793 г-) он в присутствии комиссаров Конвента выражал недовольство новой властью, а также, пытаясь вывести прусского короля из антифранцузской коалиции, входил в сношения с противником, и проч. С. 3i- Ноай Эмманюэль МариЛуи, маркиз де (i743--1822) -- французский посол в Вене в 1783--1792 гг.; при Терроре был арестован, но уцелел. ...узнал о казни короля...-- См. примеч. к наст. тому, с. 30. Мерят из Тионвиля-- Антуан Кристоф Мерлен (1762--1833)" член Конвента; комиссары Конвента исполняли при генералах революционной армии роль соглядатаев и "проводников официальной линии". ..." нормандской глуши... -- Дельфина де Кюстин с трехлетним Астольфом жила в это время у своей золовки г-жи де Дре-Брезе в нормандском городе Андели, в зо лье от Гавра; отправляясь на помощь свекру, она оставила сына на попечении няни Нанетты Мальриа, о которой Кюстин подробно рассказывает ниже. С. 32. "Сентябристы" -- представители "революционного народа", которые 2--6 сентября 1792 г. без суда и следствия убивали заключенных в парижских тюрьмах аристократов. Вязальщицы Робеспьера-- ревностные сторонницы якобинской диктатуры, присутствовавшие на заседаниях Конвента с рукоделием в руках. Фукье-Тенвиль Антуан Кантен (1746^- I795)-- общественный обвинитель Революционного трибунала, отличавшийся особой жестокостью; после падения диктатуры Робеспьера был предан суду и казнен. С. 33- ЛамИюль Мари Тереза Луиза де Савуа-Кариньян, принцесса де (1749 '792) придворная дама и ближайшая подруга королевы Марии Антуанетты; была растерзана во время сентябрьской резни 1792 г. 44 4'5 Комментарии ! "Это Кюстинша, сноха изменника!" -- Ненависть к генералу Кюстину была так велика, что некий предприимчивый парижанин начал возводить на площади Республики, где совершались казни, деревянный амфитеатр, дабы затем пускать туда зрителей за деньги, и лишь запрет городских властей помешал ему довести дело до конца (см.: Maugras. P. 169). Тот же автор цитирует тогдашнюю газету: "Позавчера эта женщина ^Дельфина дс Кюстин) <-..> вышла в сопровождении толпы из Дворца правосудия; губы ее тронула улыбка; окружающим же показалось, что она смеется. В толпе сыскались женщины, которые, нимало не растрогавшись положением несчастной, принялись кричать: "Недолго ей еще веселиться. Это дочь Кюсти-на; ее отец нам за все ответит" (Maugras. P. 170). С. 34- --привело в негодование парижских Брутов.-- Аббат Лотренже, сопровождавший Кюстина к месту казни и протянувший ему распятие, был спустя час после казни генерала арестован по доносу за сочувствие к предателю и вышел из тюрьмы лишь после падения якобинской диктатуры (Maugras. P. 177)- ...поместить на мое место королеву...-- Марию Антуанетту (i755--1793) перевели из тюрьмы Тампль в Консьержери 2 августа 1793 Г-' с тем чтобы воспрепятствовать ее побегу; казнили королеву 16 октября 1793 г- Мария Терезия (1717--1780)-- австрийская императрица с 1740 г., жена императора Франца I (1708--1765)) мать Марии Антуанетты. С. 35- •••вскоре после казни отца он очутился в тюрьме. -- Арман де Кюстин был заключен в тюрьму Лафорс еще до казни отца (см.: Bardoux. P. 68). Самоотверженность его жены в эту пору была тем более велика, что в последние годы страстной любви к мужу она не питала. "Мы с Арманом уже давно охладели друг к другу и жили каждый сам по себе, -- писала она в этот период брату Эльзеару,-- недавние несчастья сблизили нас; мое поведение, моя безраздельная преданность ему и всему, что ему дорого, растрогали его, и он влюбился в меня еще более страстно, чем прежде. Что до меня, я испытываю к нему дружеские чувства -- и ничего более. Его это приводит в отчаяние, но мне на роду написано не знать счастья" (Maugras. Р. 196). С. 36- ---декрет, осуждающий на смерть всякого...-- Возможно, Кюстин имеет в виду так называемый "закон о подозреваемых", принятый, однако, за три с лишним месяца до казни его отца, 17 сентября 1793 г-; он давал властям право арестовывать "всех тех, кто выкажет себя "сторонником тирании и федерализма", всех тех, кто "не выполняет своих гражданских обязанностей", всех тех, наконец, кто постоянно не выказывал своей привя^ занности революции!" (Кропоткин П. А. Великая французская революция, 1789--1793- м-. 1979- С. 397--398). С. 39- ---дочери господина Бертье...-- По-видимому, имеется в виду трагический эпизод, происшедший в самом начале Революции: 22 июля 1789 г' парижская толпа растерзала бывшего интенданта армии и флота Жозефа Франсуа Фуллона (1714-- 17^9) ч его аятя" интенданта Парижа Луи Бениня Франсуа Бертье де Совиньи (i737--1789); повесив Фуллона на фонаре) а затем обезглавив и водрузив его голову на пику, парижане показали 416 Комментарии Бертье окровавленную голову тестя (по другой версии, заставили ее поцеловать), а потом убили и его. С. 40. ...написал жене письмо... письмо моего деда...-- Текст письма Кюсти-на-отца, казненного 4 января 1794 f-" ал-'- Maugras. P. 215--2i6. Письмо Кюстина-деда см. в наст. томе, с. 6i. Письмо третье С. 41- Берлин, г8 июня...-- По старому стилю-- i6 июня. С. 42. Жирондисты, тогдашние доктринеры...-- Кюстин уподобляет жи- рондистов ("умеренных" политических деятелей времен Революции) док- тринерам-- партии, которая находилась у власти при Июльской монархии, занимая среднюю позицию и чуждаясь крайностей как легитимистских, так и республиканских. Жирондисты были объявлены Конвентом вне закона 2 июня 1793 г-; двадцать два депутата Конвента, являвшиеся вождями партии, были казнены 31 октября 1793 г- С. 43- Армия Конде-- армия французских эмигрантов, сформированная в 1793 г- в немецком городе Кобленце для совместных с австро-прусской коалицией боевых действий против революционной Франции; создателем и командующим ее был Луи Жозеф де Бурбон, принц де Конде (1736-- i8i8). С. 44- ^ы арестована...-- Дельфина де Кюстин была арестована 2 вантоза II года Революции, иначе говоря, 20 февраля 1794 г- ...в бывший кармелитский монастырь...-- Сначала Дельфину отправили в тюрьму Сент-Пелажи и лишь несколько недель спустя перевели в бывший кармелитский монастырь на улице Вожирар, с 1792 г- ставший тюрьмой. С. 45- Порталь Антуан, барон (1742--1832)-- знаменитый французский врач, лейб-медик графа Прованского (будущего короля Людовика XVIII), в эпоху Реставрации пожизненный почетный председатель Королевской медицинской академии; Гастальди -- врач Жозеф Гастальди (1741--i8o6) в 1790 г. эмигрировал в Англию, где оставался до 1796 г- С. 46. •••no площади Каррузель... В этой усыпальнице... покоилось сердце...-- О площади Каррузель см. примеч. к наст. тому, с. 225. С 21 августа i792 г-по 7 мая 1793 г- здесь стояла гильотина и свершались казни; затем гильотину переместили на площадь Революции (ныне площадь Согласия), а на ее месте воздвигли временную пирамиду из дерева (заменить ее на постоянную, гранитную, до 9 термидора революционеры не успели) в память Марата, зарезанного Шарлоттой Корде 13 июля 1793 г- Перед пирамидой были выставлены для всеобщего обозрения и поклонения бюст Марата, его чернильница и ванна, в которой он был убит. ...к фонарю с улииы Святого Никеза...-- Улица эта, ныне не существующая, пролегала в XVIII веке поблизости от площади Каррузель и имела зловещую репутацию из-за происходивших на площади казней (см. предыдущее примечание). С. 47- Госпожа Шарль де Ламет -- жена одного из братьев Ламет 14 А. де Кюстин, т. 417 Комментарии (i757--1832), аристократов, в 1789 г. принявших сторону третьего сословия, но затем разочаровавшихся в революции; Шарль де Ламет в 1792 г. после недолгого пребывания в тюрьме, эмигрировал в Германию, где и пребывал в ту пору, о которой рассказывает Кюстин. Госпожа д'Эгийон -- Жанна Виктория Анриетта (урожд. де Навай; ум. i8i8); ее род прославился в XVII веке благодаря маршалу Франции герцогу де Наваю (1619--1684) и его жене, фрейлине королевы Марии Терезы (оба впали в немилость, так как не хотели потворствовать страсти Людовика XIV к Луизе де Лавальер); муж госпожи д'Эгийон, герцог Арман Дезире де Виньеро д'Эгийон (1731--i8oo), в описываемый момент, как и Шарль де Ламет, находился в эмиграции; отец его, Эмманюэль Арман д'Эгийон (1720--1788), министр иностранных дел в 1771--1774 "'•> покровительствовал фаворитке короля Людовика XV графине Дюбарри (наст. имя и фам. Жанна Бекю; 1743--1793)- Госпожа де Богарне -- Мария Жозефа Роза (урожд. Таше де Ла Пажри; l^63--1814);жена (с i779r-) виконта Александра де Богарне (1760--1794). французского генерала, казненного во время Террора; с 1796 г. -- во втором браке за Наполеоном Бонапартом, в 1804--1809 гг. императрица французская под именем Жозефины. ...салон госпожи де Полыньях...-- В юности (1786) Дельфина гостила с матерью в Монтсрее у графини Дианы де Полиньяк, золовки герцогини Иоланды Габриэли де Полиньяк (1749--i793)> фаворитки Марии Антуанетты, которая своим расточительством вызывала у народа накануне Революции острую ненависть. С. 48. Данте помещает в один из кругов ада...-- Божественная комедия. Ад. XXXIII, 122--132. Папаша Дюшен -- персонаж народных фарсов, ставший после 1789 года воплощением революционного народа и давший название многим памфлетам и газетам того времени; самую знаменитую и самую экстремистскую из них выпускал в 1790--1794 гг- Жак Рене Эбер. С. 49- --ушл на смерть господин де Богарне.-- Судя по сохранившимся фрагментам тюремных писем генерала к Дельфине (Maugras. P. 234-- 236), двух узников связывала не дружба, а вспыхнувшая в заточении любовь. О кольце-талисмане см. также наст. том, с. 173. ...ее трижды привозили из тюрьмы домой... -- 29 флореаля, 21 прериаля и I мессидора II года, то есть i8 мая, 9 и 19 июня 1794 r- С. 5њ. Дюгазан (наст. имя и фам. Жан Батист Анри Гурго; 1746-- 1809) -- французский комический актер, с некоторой чрезмерностью выказывавший свои симпатии к Революции, большой мастер розыгрышей. С. 51. --а если бы и знала, все равно не сказала бы.-- Протоколы допросов свидетельствуют, что Дельфина в самом деле держалась мужественно и хладнокровно; немалое количество бумаг, в том числе фрагменты анти-революционной комедии ее брата за подписью "Эльзеар", было все-таки найдено в ее доме и предъявлено ей (Bardoux. P. 99--юо), однако она решительно отрицала, что имеет ко всему этому хоть какое-нибудь отношение (Maugras. P. 246). 418 Комментарии С. 52. •• -целых полгода...-- Дельфина была арестована 2 вантоза II года, т. е. 20 февраля 1794 Г-' а термидорианский переворот, положивший конец Террору, произошел 27 июля 1794 г- С. 53- Переворот о термидора был заговором бандитов...-- Термидорианский переворот был совершен активными участниками Террора (Баррасом, Тальеном, Фуше и др.), которые, желая покончить с диктатурой Робеспьера, объединились с умеренными членами Конвента. ...аррасский чиновник...-- Максимильен Мари Изидор де Робеспьер (1758--! 794) Дњ Революции служил адвокатом в родном Аррасе. С. 54- --ученых мужей, ухитряющихся оправдывать подобного человека!! -- "Реабилитацию" Робеспьера начал еще в эпоху Реставрации, около 1820 г., литератор Гийом Лалеман (1782-- 1829); в начале 18зо-х годов Робеспьеру посвятил немало восторженных лекций и брошюр "робеспьероугодник" (по определению библиографа Керара) Альбер Лапоннере (1808--1849); к поклонникам Робеспьера принадлежал также неокатолик Бюше (см. примеч. к наст. тому, с. i6), издатель (совместно с Ру) ^-томной "Парламентской истории Французской революции" (1834--1838). Наконец, социалист Луи Блан (1811--1882), автор памфлета против Июльской монархии "История десяти лет" (1841-1844" T-1--5)> рассматривал Робеспьера как родоначальника современной демократии. Тальм Жан Ламбер (1767-1820) -- член Конвента и Комитета общественного спасения, один из противников Робеспьера, способствовавший падению якобинской диктатуры; после переворота влиятельный политик, член Совета Пятисот. С. 55- ---мужество Буасси-д'Англа, убийство Феро...--- депутат Жан Феро (1764--1795) оыл растерзан толпой во время восстания против термидорианского Конвента, происшедшего i--3 прериаля III года (20--22 мая 1795 г.) и подавленного с помощью армии; председателем Конвента в то время был граф Франсуа Антуан де Буасси д'Англа (1756--1826). Лежандр Луи (i752--'797) -- сын парижского мясника, унаследовавший профессию отца, член Конвента, после 9 термидора принявший сторону победителей. С. 56. ...вторая госпожа Ролам! -- Дельфину сравнили с Манон Жанной де Ролан (урожд. Флипон; i754--i793)> женой жирондиста Жана Мари Ролана де Ла Платьера (1734-- 1793)> министра внутренних дел в марте -- июне 1792 г. и августе 1792 январе 1793 г- Не ограничиваясь ролью хозяйки политического салона, честолюбивая г-жа Ролан старалась через мужа активно влиять на ход событий. Арестованная после падения жирондистов, она была казнена 8 ноября 1793 г- Поскольку Дельфина де Кюстин никогда не помышляла о роли идеолога революции, основанием для сравнения мог служить лишь тот факт, что обе дамы пострадали от Террора. Когда она наконец, покинула тюрьму... - - 13 вандемьера III года (4 октября 1794 г-); текст постановления о ее освобождении за подписью Лежандра см.: Bardoux. P. 108--109. С. 57- •••еи возвратили тот клочок земель ее мужа...-- Речь идет об 4'9 Комментарии эльзасском имении Кюстинов Нидервилле, которое Дельфине удалось вернуть себе и сыну в 1796 г- благодаря протекции Тальена, Фуше и Буасси д'Англа, с которыми свела ее Жозефина де Богарне (см. примеч. к наст. тому, с. 47) > вышедшая тем временем замуж за Бонапарта (см.: Bardowc. P. но--из). С. 58. Из любви ко мне она больше не вышла замуж...-- Дельфина была несчастлива в любви: Александра де Богарне (см. примеч. к наст. тому, с. 47 и 49) казнили, следующий герой ее романа -- прославленный писатель Франсуа Рене де Шатобриан (1768--1848) -- после недолгого (1802--1805) увлечения охладел к ней; немецкий врач Давид Фридрих Кореф (1783-- 1851), которым она увлеклась в начале i8io-x гг., также, по-видимому, не отвечал ей взаимностью, намерение же Дельфины найти мужа "старого и богатого, чтобы иметь возможность дать подобающее образование сыну" (письмо к матери от ia января 1797 г--- Maugras. P. 314)' He осуществилось. ...отправилась в Швейцарию... -- Встреча Дельфины с родными состоялась в августе 1795 г- С. 59- --на мотив Жан-жаковой песенки...-- Имеется в виду "Романс об иве" (вольное переложение песни шекспировской Дездемоны); слова его сочинил Александр Делер, а автором музыки считался Жан Жак Руссо (см.: Rousseau J.-J. Oeuvrcs completes. P., 1959- T- i- p- l3l6}• Лафатер Иоганн Каспар (1741--1801)-- швейцарский немецкоязычный философ и литератор, создатель физиогномики -- науки об отражении характера во внешнем облике человека. С. 6о. ...центром кружка, в который входили замечательнейшие люди того времени...-- С Шатобрианом (см. примеч. к т. i, с. 58) Дельфина познакомилась еще до Революции в доме его старшего брата Жана Батиста (1759-- 1794)" c женой которого была дружна; роман с писателем, к этому времени уже завоевавшим славу благодаря повестям "Атала" (i8oi) и "Рене" (i8oa) и трактату "Гений христианства" (1802), начался в 1803 году. Среди ближайшего окружения Шатобриана тех лет особенный интерес представляли Жозеф Жубер (1754--'824), один из самобытнейших продолжателей традиции французских моралистов XVII века (см. фрагменты его "мыслей" в кн.: Эстетика раннего французского романтизма. М., 1982. С. 308--375)> поэт Шарль Жюльен Лиу де Шендоле (1769-- 1833)1 философ Пьер Симон Балланш (1776--1847)- В своих опубликованных посмертно (1848--1850) мемуарах "Замогильные записки" Шатобриан умолчал о своей любовной связи с Дельфиной де Кюстин, но посвятил выразительный пассаж ей и ее замку Фервак (купленному в 1803 г.), который некогда принадлежал королю Генриху IV ("беарнцу", "любовнику Габриэли"): "Среди пчел, обживавших новые ульи, была маркиза де Кюстин, унаследовавшая от жены Святого Людовика Маргариты Прованской, чья кровь текла в ее жилах, прекрасные длинные волосы. Я присутствовал при переселении в Фервак и имел честь спать в постели беарнца. (...) Путешествие это было делом нешуточным: в карете помещались Астольф де Кюстин, в ту пору еще ребенок, его гувернер г-н Берстсшер, старая няня-эльзаска, говорившая только по-немецки, горничная Женни и знаменитый пес Трим, истребляв- 420 Комментарии ший дорогой все припасы. (...) Я видел ту, которая выказала беспримерную храбрость в виду эшафота, я видел ее в Сешроне близ Женевы: о былой красоте напоминала лишь копна шелковистых волос; бледнее Парки, в черном платье, исхудавшая от смертельной болезни, она улыбнулась мне бескровными губами и отправилась в Бекс, что в кантоне Вале, где ей суждено было испустить дух; я слышал, как проносили ночью ее гроб по пустынным улицам Лозанны: она торопилась навеки вернуться в Фервак, скрыться в земле, которою владела лишь мгновение, как и своей жизнью. Я прочел на камине в замке скверные вирши, приписываемые любовнику Габриэли: На даму из Фервака Я рад пойти в атаку. Король-солдат говорил подобные комплименты и многим другим дамам: переходя от одной красавицы к другой, эти мимолетные, быстро изглаживающиеся из памяти любезности дошли в конце концов и до госпожи де Кюстин" (Chateaubriand F.-R. de. Memoires d'outre- tombe P., 1951. Т. i. P. 472--47з). Несмотря на разрыв, Дельфина продолжала боготворить Шатобриана, и этот культ унаследовал от нее Астольф, всю жизнь, впрочем, мечтавший избавиться от литературного и человеческого влияния автора "Рене". "Я должен освободиться от той безраздельной власти, какую он невольно приобрел надо мною, или перестать писать", -- признавался он в письме из Италии, включенном в книгу "Записки и путешествия" под i8i2 годом (Memoires et voyages. P. 104; слова, любопытно контрастирующие с известным желанием молодого Виктора Гюго стать "Шатобрианом или никем"). В письмах к Варнгагену Кюстин оставил несколько зарисовок Шатобриана в старости, замечательных своей трезвостью и проницательностью. О влиянии, которое оказал на Кюстина Шатобриан, см. также в статье, наст. том, с. 386. ...в основу ее мрачной философии...-- В письме к Рахили Варнгаген от 20 июля 1817 г. Кюстин нарисовал любопытный психологический портрет матери: "Чтобы питать интерес к тому, что ее окружает, ей недостает спокойствия и внутреннего света. Она смогла бы как следует постичь смысл существования, лишь если бы увидела его в перспективе. То, что лишено живописности, для нее не существует вовсе. Она живет так, как, я полагаю, видят создатели жанровых полотен. Жизнь ради самой жизни она презирает. (...) Она присутствует при течении жизни, для того же, чтобы она приняла в ней участие, должно произойти одно из тех событий, потрясающих душу до основания, какие свершаются раз в двадцать лет. Повседневность кажется ей пошлой и бесцветной" (Lettres a Vamhagen. P. 21 о--211). ...после гибели герцога Энгиенского...-- Луи Арман де Бурбон, герцог Энгиенский (1772--1804), единственный сын принца Конде, был схвачен на территории Баденского маркграфства и расстрелян по приказу Наполеона за участие в антинаполеоновском заговоре, к которому, скорее всего, не 421 Комментарии был причастен; убийство это отвратило от Наполеона многих людей, прежде относившихся к нему сочувственно. ...дабы избавиться от преследований имперской полиции...-- Скорее всего, Дельфину заставила отправиться в путешествие и переменить обстановку холодность Шатобриана, предлогом же послужила необходимость поправить здоровье Астольфа. Какова Антонио (i757--1822) - итальянский скульптор, сын ремесленника, в награду за мастерство получивший от римского двора титул маркиза д'Искья. ...от той же болезни, что и Бонапарт. Дельфина умерла от болезни печени -- следствия перенесенной некогда желтухи; причиной смерти Наполеона считается рак желудка. ...моей жены и моего единственного сына... Дельфина, сама несчастливая в семейной жизни, особенно горячо желала удачно женить единственного сына; после долгих поисков невеста была найдена, и ia мая i8ai г. Астольф женился на Леонтине де Сен-Симон де Куртомер (1803--1823), через два года после свадьбы скончавшейся от чахотки; их единственный сын Ангер-ран, родившийся 19 июня 1822 г., умер от менингита на руках у бабушки 2 января 1826 г. С. 6i. Дельфина -- героиня одноименного эпистолярного романа (i8oz) Жермены де Сталь (1766--1817); пренебрегая мнением света, она отвечает взаимностью влюбленному в нее женатому мужчине. Кюстин, скептически относившийся к г-же де Сталь как писательнице (он, в частности, находил фальшивым изображение немецкого характера в ее книге "О Германии"), был по-человечески привязан к ней (кстати, одной из барышень, которую пытались посватать за Астольфа, была дочь писательницы Огюстина); после смерти г-жи де Сталь, писал он Рахили Варнгаген, "в душе моей образовалась пустота, ибо с тех пор, как ее не стало, я не вправе признать своими множество искренних чувств и естественных мыслей, понять которые была способна она одна. (...) Она обогащала жизнь, которую посреди ственности только и знают, что обеднять; без нее общество кажется мне пустыней" {Lettres a Vamhagm. P. 213--214). г8 августа /75t3 года...-- Выше (с. 34) Кюстин говорит, что его дсД написал предсмертное письмо накануне казни; 28 же августа традиционно считается днем казни генерала Кюстина; возможно, написал он его накануне, но выставил под ним дату своей смерти. Письмо четвертое С. 62. Травемюнде, 4 июля. -- По старому стилю 22 июня. Проставляя перед каждым письмом дату и место написания и в общем следуя хронологии своего путешествия, Кюстин рассказывает о нем далеко не все. Так, выстраивая маршрут своей поездки по Германии: Эмс--Берлин--Травемюнде--Любек, он не упоминает о курортном городке Киссингене, куда он заехал по дороге из Эмса в Берлин и где встретился с Александром 422 Комментарии Ивановичем Тургеневым (знакомым ему по парижскому салону г-жи Рекамье), от которого получил рекомендательные письма в Россию и с которым говорил "о России, о Москве, о Нижн(ем) Новгороде) и пр." (см. подробнее: НЛО. С. 107). В это же время в Киссингене находился и старый друг Кюстина (и одновременно хороший знакомый Тургенева) Варнгаген фон Энзе, живо интересовавшийся русской историей; см., например, запись в его дневнике за 30 июня 1839 г.: "Как для нас, пруссаков, i8o6 год играет роль трагического пугала, к которому мы не перестаем обращать наши помышления и от которого некуда нам скрыться, точно такое значение имеет для русских, по-видимому, 1825 год: они не перестают сокрушаться, анализировать и дополнять это печальное событие. Но i8o6 году в скором времени противостал 1813-й, а для русских не то" (цит. по: РА. 1875- Т. 2. С. 349i в ^об г. Пруссия утратила независимость и перешла в подчинение к наполеоновской Франции; в 1813 г. вся Германия была освобождена от власти французов). Можно не сомневаться, что беседы с Тургеневым и Ва-рнгагеном о России оказали существенное влияние на Кюстина, однако он умолчал о них в книге, отведя роль "идеологической увертюры" своим разговорам с князем К*** -- П. Б. Козловским (см. письма пятое и шестое), которого не мог скомпрометировать, ибо тот умер в 1840 г. ...любекский трактирщик...-- Любек был первым заграничным городом для русских, выезжавших из России морским путем, и потому служил в определенном смысле символом Европы. Ср. известный в передаче Вяземского диалог Пушкина и А. И. Тургенева: Пушкин, никогда не бывавший в Европе, "однажды между приятелями сильно русофильствовал и громил Запад"; Тургенев "не выдержал и сказал ему: "А знаешь ли что, голубчик, съезди ты хоть в Любек". Пушкин расхохотался, и хохот обезоружил его". (Пушкин в воспоминаниях современников. М., 1974- Т- 1- ^- '54--155)• Эпизод с любекским трактирщиком вызывал нарекания у авторов едва ли не всех опровержений на книгу Кюстина. Н. И. Греч объяснял радостный вид выезжающих весенним хорошим настроением (за границу русские обычно выезжают весной), а печальный вид возвращающихся-- осенними дождями; Вяземский язвил: "Странный человек этот трактирщик! Я всегда полагал, что путешественники, едущие из Петербурга и в Петербург, приносят трактирщикам Любека, города, расположенного на полдороге между Россией и Европой, такой большой доход, что те должны почитать Россию за землю обетованную. Я заблуждался. Нашелся в Любеке трактирщик, опровергнувший этот жалкий расчет домашней экономики. В высшей степени великодушный и бескорыстный и вдобавок зараженный русофобией, сей достойный человек согласен даже на то, чтобы его табльдот и спальни пустовали, лишь бы не ободрить путешественников, намеренных посетить такое гиблое место, как Россия" (цит. по: Cadot. P. 267). Французский адвокат Шарль Дюэз указывал, что диагноз трактирщика опровергают уже описанные самим Кюстином русские дамы, его попутчицы на борту корабля: хотя они плывут в Россию, настроение у них самое жизнерадостное {Duet Р. 3--4)- Тем не менее российским подданным, не стремившимся 423 Комментарии непременно уличить во лжи автора "России в 1839 году", случалось соглашаться с выводами трактирщика; так, А. О. Смирнова писала в 1844 г. Жуковскому о своем предполагаемом возвращении в Россию: "Меня туда ничто не влечет, напротив, тоска забирает, когда подумаешь, что точно надобно вернуться. Никто более меня в сию минуту не оправдывает слов Кюстина" {РА. 1902. No 5- С. 104). Ср. также приводимое французским послом в России П. де Барантом суждение графа Строганова о том, что русские дворяне, привыкнув к жизни за границей, тяжело переживают возвращение на родину и испытывают при этом mal de pays (дословно: отечественная болезнь; по аналогии с mal de mer -- морской болезнью) [Notes. Р. 156--I57); в сходном значении упоминает это слово в своих воспоминаниях В. С. Печерин: "Одна московская дама с обыкновенною женскою проницательностью заметила обо мне: "II a Ie mal de pays", что тогда значило: "у него тоска по загранице" (Русское общество 18зо-х годов XIX века. М., 1989- ^- '76)- ^Р- также известную фразу Тютчева: "У меня не тоска по родине, а тоска по чужбине" (Тютчевиана: Эпиграммы, афоризмы и остроты Ф.И. Тютчева. М., 1922. С. 2i). С. 64. ...свежий луговой воздух, красота неба и моря...-- Ср. впечатления русского знакомца Кюстина, А. И. Тургенева, от поездки на "малом пароходе" из Травемюнде в Любек "по прелестной излучистой траве": "берега ее-- беспрерывная идиллия" (письмо к Вяземскому от 6 июля 1832 г.; Архив братьев Тургеневых. СПб., 1921. Вып. 6. Т. I. С. 98). С. 65. ...в Вергилиевых Елисейских полях...-- Энеида, VI, 638--665. С. 66. ...степи! ...восточное слово...-- Кюстин именует слово "степи" восточным, потому что во французский язык оно пришло (в середине XVIII века) из русского, т. е. "с востока". С. 67. В прошлом году... на нем случился пожар... -- Это произошло в ночь с 18/30 на 19/3' мая ^3^ г. Трагедия на пароходе быстро стала предметом обсуждения в России и в Европе. "Два парохода счастливо прибыли из Петербурга в Любек, третий же, "Николай I", в ночь с 30 на 31 мая вспыхнул в виду Травемюнде. На борту находились i6o пассажиров, из них погибли только трое: русский полковник, чье имя неизвестно, некий г-н Мейер, управляющий сахарной фабрикой Бобринского, и один слуга. Из вещей ничего спасти не удалось, и некоторые женщины сошли на берег в одной рубашке и босиком", -- сообщал И. С. Гагарин, в эту пору секретарь русского посольства в Париже, в начале июня А. И. Тургеневу (РО ИРЛИ. Ф. 309- ^њ 3544- -^- 7--8; подл. по-фр.), а тот з июля 1838 г. пересказывал брату Н. И. Тургеневу детали происшествия уже со слов другой корреспондентки, очевидицы пожара графини Мусиной-Пушки-. ной: "Подробности ужасны. Она приготовилась погибнуть вместе с тремя детьми. Некий Тургенев воскликнул: "Погибнуть в 19 лет! Бедная мое матушка!" Люди спорили из-за мест в шлюпке; с одной стороны их обжигало пламя, едва не касавшееся уже их платья, с другой стерегло море" (РО ИРЛИ. Ф. 3њ9- ^њ 95њ- -^- 94; подл. по-фр.). Упоминаемый в последнем фрагменте Тургенев -- будущий знаменитый романист, который затем подробно описал это происшествие в позднем (1883) автобиографическом 424 Комментарии очерке "Пожар на море" (см.: Тургенев И. С. Сочинения. М., 1983. Т. 11. С. ^З--3њ5; 520-- 526) • По официальным данным, на борту находились 132 пассажира и 38 человек экипажа; погибли, согласно "Северной пчеле" (1838, No и7), пятеро: трое пассажиров и двое членов экипажа; капитан Шталь в самом деле, как и пишет Кюстин, действовал грамотно и спас жизнь пассажирам тем, что "в последнюю минуту, когда еще можно было добраться до машины, изменил направление нашего судна, которое, идя прямо на Любек, вместо того, чтобы круто повернуть к берегу, непременно сгорело бы раньше, чем вошло в гавань" (Тургенев И. С. Указ. соч. С. з0')-П. А. Вяземский, также находившийся во время пожара на борту "Николая I" (хотя М. Буянов и утверждает, что он "поехал сухопутным путем, а на корабле отправил свой багаж",-- Буянов М. И. Маркиз против империи... М., 1993-С. 35), естественно, не преминул в своем опровержении указать Кюстину на допущенные им ошибки: "Правда в этом рассказе только то, что на пароходе случился пожар. Все остальное преувеличено или искажено и принадлежит к области выдумок. Я был одним из пассажиров и могу рассуждать на сей счет как очевидец. Во-первых, дело происходило не в октябре, а в мае. Вся история молодого француза лжива с первого слова до последнего. Никакого француза, служащего во французском посольстве в Дании, на борту не было, и все приписываемые ему подвиги-- выдуманы. <...) Император не разжаловал капитана, подданного не России, а Англии. Тот служил в частной компании, которая его уволила, -- вот и все. Вместо того чтобы ремонтировать корабль, в Лондоне построили новый корабль с тем же названием" (цит. по: Cadot. P. 268). Впрочем, еще до Вяземского тот же набор возражений: капитана не разжаловали, так как он -- иностранец; корабль не ремонтировали, а построили заново,-- привел в своей брошюре Н. И. Греч (Gretch. P. 13--14)- С. 69. ...нынешний герцог...-- В 1839 г. герцогством Мекленбург-Шверин правил герцог Павел Фридрих Мекленбург-Шверинский (1800--1842), сын Елены Павловны, сестры императора Николая I; в 1842 г., после его смерти, престол перешел к его сыну Фридриху Францу II. Письмо пятое С. 72. 8 июля i8gg года...-- По старому стилю 26 июня. С. 73- --теории Монтескье.-- В сочинении "Дух законов" (1748; кн. 14--1^) Шарль Луи де Секонда, барон де Монтескье (1689--1755) подробно аргументировал тезис о влиянии географических условий, прежде всего климата, на обычаи и нравы народов и на формы государственной власти. С. 74- •••Оссиана... голоса, звучащие из могил.-- Оссиан-- легендарный кельтский бард III века, "шотландский Гомер", чьи прозаические "Поэмы", проникнутые меланхолией и "радостью страдания", были сочинены Джеймсом Макферсоном (1736--1796); погибшие герои "Поэм" являются живым в виде бесплотных теней. ...жизнь -- сон тени. -- Афоризм, восходящий к Пиндару: "Сон тени -- человек" (Пифийские песни, 8, 96--97; "ep- М. Л. Гаспарова). 425 Комментарии С. 75- -Лопари, или саамы, или лапландцы,-- народ, живущий в северных районах Норвегии, Швеции и Финляндии. С. ^C>. Я поистине не знал, что предпринять...-- "Полный паралич воли, глубочайшее равнодушие ко всему на свете и в особенности к себе самому" (из письма к Э. де Лагранжу; цит. по кн.: Florcnne Y. Custine. Р., 1963. Р- б?) были основополагающими чертами характера Кюстина и составляли предмет его постоянных рефлексий. "Деятелен я только с виду; единственное, что я умею, это отказываться от собственных планов",-- признавался он в том же письме, а в другом месте утверждал: "В каком-то смысле можно сказать, что испытываем мы только то, что желаем испытать, а ведь желать-- это самое сложное; с помощью воли мы способны на все, но не в нашей власти повелеть себе обрести волю, а это значит, что мы не способны ни на что" (Custine A. de. Souvenirs et portraits. Monaco, 1956. P. 99). В этом отношении Кюстин в полной мере был человеком романтической эпохи, для которого одной из главных психологических проблем была проблема "шагреневой кожи", иначе говоря, способности желать, проявлять волю. ...я позвал слугу... -- Слугой Кюстина в течение полутора десятка лет был итальянец Антонио Ботти, "один из достойнейших людей в мире" (Lettres a Vamhagen.. P. 408; письмо от 22 февраля 1841 г.). С. 77- Гримм Фридрих Мельхиор, барон фон (1723--1807) -- немецкий франкоязычный литератор, автор многотомной "Литературной переписки" (изд. 1812--1813), в течение всей второй половины XVIII столетия знакомивший европейских монархов с культурной жизнью, слухами, сплетнями и анекдотами дореволюционного Парижа. С. 78. --это был вылитый Людовик XVI... русский князь К***, потомок завоевателей-варягов...-- Князь Петр Борисович Козловский (1783--1840) в самом деле принадлежал к древнему аристократическому роду (28-е колено от Рюрика). Так как к моменту публикации "России в 1839 году" Козловского уже не было в живых, Кюстин позволил себе в данном случае нарушить правило, декларированное в предисловии: "не только не называть имен своих собеседников, но даже не намекать на их положение в обществе и происхождение" (см. наст. том, с. 2о). Современники поняли это; см., например, в письме П. А. Плетнева к Я. К. Гроту от 22 августа 1845 г.: "О нем ^Козловском): упоминает Кюстин в начале своего путешествия: к счастью, Козловский тогда уже был покойник, когда вышла книга, а то она повредила бы ему" (Плетнев П. А., Грот Я. К. Переписка. СПб., 1896. Т. 2. С. 525)• Тем, кто знал Козловского, не составляло труда узнать его, и даже такой неприятель Кюстина, как Вяземский (автор двух статей.. о Козловском, собиравший материалы для его обширной биографии), скрепя сердце признавал, что "основа речей, ему приписываемых (у Кюстина), справедливо ему принадлежит, но наверно много и прибавлено, а в ином отношении и убавлено" (НЛО. С. ia6). Точность страниц, посвященных Козловскому, подтверждает и давний знакомей и близкий друг князя, Н. И. Тургенев, который 15 июня 1843 г. сообщал брату А. И. Тургеневу: "Я начал читать первый том Кюстина. Он описывает рассуждения и бол- 426 Комментарии товню Козловского на пароходе. Забавно и должно быть верно" (РО ИРЛИ. Ф. 3њ9- ^њ '494' л- 2!)- С другой стороны, тем, кто не знал князя, легко было заподозрить Кюстина в создании традиционной марионетки, подающей автору необходимые реплики (см., например: Due,!.. P. 4~~5)-Были и другие варианты истолкования этого персонажа. Я. Н. Толстой, прекрасно знавший Козловского, намеренно искажал истину и, дабы лишний раз уязвить Кюстина, приписывал все вольнодумные суждения князя К*** самому автору "России в 1839 году": "Когда любезный старец изрекает очередную нелепость, мы без труда догадываемся, кому ею обязаны, и восстанавливаем истинное авторство"; князя К*** Толстой именует "подставным редактором, выставившим свое имя под фантазиями маркиза" (Tolstoy. P. 21, 34)- Наконец, автор анонимной рецензии на книгу В. Дорова "Князь Козловский" (1845) в "Journal de Francfort" (3 октября 1845) утверждал, что "старый сатир" Козловский просто морочил голову легковерному маркизу, изображая, например, Россию страной религиозной нетерпимости. Та же версия была высказана и рецензентом английского "Quarterly Review": "Нетрудно заметить, что князь Козловский, известный в Лондоне и в других местах как неутомимый шутник, развлечения ради в течение всего плавания морочил голову парижскому простофиле, с которым свел его случай. Кое-какие из анекдотов, которые Кюстин пересказывает со ссылкой на Козловского, неглупы; они отлично смотрелись бы на страницах альманаха, но невозможно понять, как мог умный человек принять их всерьез, пересказывать друзьям и, в довершение всего, перепечатать без комментариев" (цит. по французскому переводу: Bibliotheque universelle de Geneve. 1844. Т. 52. Р. ю8). Сходство Козловского, полного и низкорослого, с последними Бур-бонами (Людовиком XVI или Людовиком XVIII) отмечают многие мемуаристы: "в голосе и походке натуральная важность, а на лице удивительное сходство с портретами Бурбонов старшей линии" (Вигель Ф. Ф. Записки. М., 1928. Т. I. С. 117); "в Варшаве многие отставные туристы находили в князе П^етре) Борисовиче) большое сходство с Лудовиком XVIII (Прмсибыльский. Л. з об.). Полнота Козловского с самой его юности была предметом острот (на английской карикатуре 1813 г. он изображен в обществе высокой и сухощавой супруги русского посла в Лондоне Дарьи Христофоровны Ливен, а под картинкой выставлена подпись: "Широта и долгота Санкт-Петербурга"). Ноги у князя распухли от водянки, которая и свела его в могилу; передвигался он с трудом в результате несчастного случая, происшедшего с ним в 1834 г. в Варшаве: кучер направил лошадей прямо в глубокий овраг, и Козловский поплатился за внезапное помрачение ума возницы переломом правой бедренной кости. ...вспомнил, что уже давно слышал о мм...-- Кюстин мог слышать о Коз- ловском от Варнгагена фон Энзе (см. примеч. к наст. тому, с. 6 и 62 и к т. 2, с. з'5)' который занимал должность прусского посланника при дворе герцога Баденского в 1819 г., в то же самое время, когда Козловский был там русским посланником. С тех пор взаимная симпатия связывала Козловского с четой Варнгагенов-- Карлом Августом и его женой Рахилью 427 Комментарии (урожд. Левин; i77'--1833), хозяйкой знаменитого литературного салона. Варнгаген в 1819 г. признавался Козловскому, что дорожит его "просвещенным умом и советами", а Козловский в 1825 г. называл чету Варнгагенов поразительной, потому что невозможно сказать, кто из двоих "более справедлив в суждениях и более своеобычен в творениях ума" (ВЛ". .HAF. No 16607. Fol. 212; РГАЛИ. Ф. i95- On. 3. No 47. Л. 4; в обоих случаях подл. по-фр.); ср. также дневниковую запись Варнгагена от 23 апреля 1841 г.-- отклик на смерть "остроумного, живого, красноречивого" князя Козловского: "Он был человеком величайших способностей, не нашедшим, однако, себе употребления. Родина его не предложила ему дела, а свет, в котором он жил, никогда не умел его оценить. (...) Рахиль любила его оригинальный ум и манеры, равно как и его доброе сердце. Я был ему очень предан, хотя часто посмеивался над ним, что он переносил с величайшим терпением" (Zeitshrifft fur Slawistik. 1990- Bd. 35. S. 165; подл. по-нем.). ...дотоле мы никогда не виделись.-- В принципе Козловский и Кюстин могли встретиться задолго до описываемого плавания на борту "Николая I" -- осенью 1814 г. в Вене, где Козловский, в эту пору чрезвычайный и полномочный посланник России при сардинском дворе, находился для урегулирования на Венском конгрессе вопроса о присоединении Генуи к владениям сардинского короля, а Кюстин состоял в качестве начинающего дипломата при Талейране, представлявшем на конгрессе Францию. Однако документальных свидетельств о подобной встрече не сохранилось. Козловский упомянул о плавании в обществе Кюстина "из Травемюндс в Петербург" в Письме от 17/29 августа 1839 г. к наместнику Царства. Польского И. Ф. Паскевичу (1782--1856), при котором Козловский в 1836--1840 гг. состоял в качестве чиновника по особым поручениям (см.: НЛО. С. и 6); в этом письме Козловский рекомендует Кюстина своему начальнику как "автора нескольких недурных романов". ...тоном истинного аристократа... настоящая вежливость...-- Професси- " ональный дипломат (в 1803--i8n гг.-- служащий русской миссии при сардинском дворе; в i8i2--1818 гг.-- чрезвычайный и полномочный посланник при том же дворе; в i8i8--1820 гг.-- в той же должности при дворах герцога Баденского и короля Вюртембергского, в 1820--1827 гг.-- оставлен в ведомстве Коллегии иностранных дел без определенной долж- ! ности, в 1827 г. уволен от службы, в 1836--1840 гг. состоял в Варшаве при наместнике Царства Польского в качестве чиновника по особым поручениям) , Козловский оставил значительное литературное наследие, из которого . ныне более или менее известны лишь три статьи научно-популярного '-. характера, опубликованные в пушкинском "Современнике" (1836--1837)" -французские же политические брошюры практически неизвестны, а некого-' рые ("Социальная диорама Парижа", написанная в 1824--1825 гг.) и неиа-даны. Европейская известность Козловского, близко знакомого с такими политическими и литературными знаменитостями, как Талейран и Каи-нинг, Луи-Филипп и герцог Ришелье, Шатобриан и Байрон, основывалась прежде всего не на его печатных трудах (хотя Пушкин ценил его слог и манеру изложения так высоко, что признавался: "Козловский стал бы 428 Комментарии моим провидением, если бы захотел раз и навсегда сделаться литерато- ром" -- Пушкин, т. ю. С. 465, 689--690; подл. по-фр.), но на его репутации блистательного собеседника, рассказчика и говоруна, в котором "дар слова был такое же орудие, такое же могущество, как дар поэзии в поэте, дар творчества в художнике" (Вяземский П. А. Эстетика и литературная критика. М., 1984- С. 155)- В гостиной князя "малейшее дневное событие подавало тему для обильных и поучительных рассказов, рассуждений и заключений, приправляющихся зачастую незлобным юмором, который пробивался у князя сквозь всю ткань выпавшего ему невеселого существования. Никто никогда не выносил из его беседы ни малейшего неудовлетворительного чувства, -- а всяк уходил или с новым запасом сведений, или с исправленным воззрением на вещи, или с облегчением своего тайного горя, или, наконец, уврачеванный от какого-нибудь своего тщеславного недуга, для чего одно даже вступление в эту атмосферу сердечной доброты, изящного ума и философской простоты было уже достаточно" (Прмсибыль-ский. Л. 5--5 об.). Козловский поражал собеседников "блестящими, игривыми, полусерьезными беседами, характер которых с точностью передает лишь французское causerie (беседа)" (Пржецлавский О. А. Князь Петр Борисович КОЗЛОВСКИЙ//РО ИРЛИ. Ф. 265. On. 2. No 2138. Л. ю), незаем- ной информацией о жизни и мнениях европейских мыслителей ушедшей эпохи, осколком которой казался сам. Любопытно, что точно такое же впечатление производил на беспристрастных наблюдателей и Кюстин; "он очарователен, благороден и прост в обращении, как последний представитель старинной аристократии (...),-- писал в марте 1854 г. литератор следующего поколения, Ж. Барбе д'0ревийи. -- Он ведет беседу, как человек, знавший г-жу де Сталь и сохранивший самый дух настоящей беседы. Он-- дерево, ломящееся под тяжестью (исторических) анекдотов. (...) Нужно видеть его, когда за десертом он извлекает из кармана одну за другой всех европейских знаменитостей..." (цит. по: Custine A. de. La Russie en 1839. P., 1991. Т. i. P. 478--479; совпадает не только общая характеристика, но и упоминание г-жи де Сталь, с которой был хорошо знаком и Козловский -- см. ниже примеч. к наст. тому, с. 105). ...в Англии нет дворянства... ничто не способно сделать человека дворянином.-- Последнее утверждение вполне отвечает известным нам убеждениям Козловского, который в неопубликованном при жизни фрагменте "Опыт истории России" назвал главным изъяном российского общественного устройства "мнимую мощь" русского дворянства, не образующего сословия, "подобного дворянскому сословию других европейских монархий", и погубленного петровской табелью о рангах, которая отменила наследственные преимущества и открыла путь в дворянство людям любого звания (см.: Из наследия П. Б. Козловского. С. 303--3њ5); как и Пушкин, Козловский выступал сторонником сильной, независимой аристократии. Что касается Англии, где так свято, как ни в одной европейской стране, "уважаются права государей как залог общественного спокойствия, как живые щиты, оберегающие общественный порядок от дерзких самонадеянных честолюбцев" (цит. по: Dorow. P. 72---73)> то ее Козловский почитал образцовым 429 Комментарии государством и "мерил ею свои взгляды и суждения даже в области нравственности и повседневных привычек" (R^ewuska. Т. а. Р. 149)- Скептическое восприятие английского общественного устройства, при котором политической свободе сопутствует рабская зависимость людей всех сословий от моды и привычки, было свойственно скорее самому Кюстину, выразившему его в книге "Записки и путешествия" (1830). Дороге Луи Леон Фелисите де Бранка, маркиз де Виллар, граф дс ('733--1824), литератор и остроумец, начавший свою карьеру драматурга и эпиграмматиста во времена Вольтера, в царствование Людовика XV, а кончивший ее пэром Франции, притом сочувствующим либеральной оппозиции, при Людовике XVIII, аристократ по происхождению и фрондер по характеру; основатель его рода, выходец из Испании Бюфиль де Бранка обосновался во Франции еще при Карле VII (XV век) и тогда же получил титулы маркиза де Виллара и графа де Лораге. С. 79- ...сопровождал императора Александра в его поездке в Лондон.-- Александр находился в Англии с а6 мая/7 июня по 14/26 июня 1814 г. по приглашению принца-регента, в 1820 г. ставшего английским королем Георгом IV (1762--1830); в Лондоне состоялась встреча европейских монархов, членов антинаполеоновской коалиции, предшествовавшая Венскому конгрессу, где победителям предстояло окончательно решить судьбу послевоенной Европы. Перед этим Козловский пробыл в Англии целых полгода (с января по август 1813 г.), покорил английское светское общество и даже -- первым из русских -- удостоился звания почетного доктора Оксфордского университета по разделу гражданского права (Sim-monsJ. S. G. Turgenev and Oxford//0xoniensia. 1966. V. 31. P. 146). С. 8о. ...очень любит своего лейб-медика...-- Лейб-медиком Александра I, сопровождавшим его во всех поездках, был Джеймс (Яков Васильевич) Виллие (1765--1854)' выходец из Шотландии, с 1790 г. живший в России; в 1814 г. английский принц-регент "в знак особого внимания к императору Александру даровал лейб-медику Виллие сначала достоинство кавалера ^sir), а вскоре затем и титул великобританского баронета, на что ему была выдана грамота с гербом, оригинал которого сочинен и рисован был самим Государем" (Русский биографический словарь. СПб., 1896. Т. i. С. 309). Описание Кюстином непонятливости русского монарха вызвало недоумение-- на сей раз вполне оправданное-- Греча (см.: Gretch. P. 15). ...секретарь князя К***...-- Карл Франц (Шарль Франсуа) Штюбер (1801 -- не раньше 1869) -- уроженец Швейцарии, секретарь Козловского в течение последних полутора десятков лет жизни, после смерти князя -- служащий русского консульства в Париже, член- корреспондент Француз- . ского Восточного общества префектуры Сона-и-Луара, "неразлучный домочадец, заслуживающий добрую память за его беспредельную преданность своему обожаемому патрону. ^...) Секретарь под диктовку и по поручению, чтец газет и писем, комиссионер, казначей (sic!), расходчик и эконом, он с французскою дружбою снисходил до всех услуг, какие потребовались в отсутствие единственного лакея или вызывались несметливостию полагавшейся на даче кухарки -- по части яиц всмятку. Честный, добросердечный, 43њ Комментарии но иногда угрюмый воркун этот, обходясь сам бессменным серым вроде наполеоновского сюртуком, застегнутым до галстука для избежания прочих прихотливостей туалета, сдерживал благотворительную расточительность князя и заводил горячий с ним спор о распределении изредка появлявшихся денежных посылок <...) Штуб (Штюбер) был все: слуга, друг и ментор, за то же и почет ему был от всех по заслугам" (Пржибыльский. Л. 2 об.-- з)- С. 8i. Слово всемогуще... оно божественно! -- Декларация, согласующаяся с известными по мемуарным свидетельствам высказываниями Козловского, признававшегося, например, что его самое заветное желание -- стать "величайшим оратором своего века" и что "победа, одержанная с помощью слова,-- это благороднейшая из радостей, доступных человеку!" (РГАЛИ. Ф. i95- On- 3- No 54- л- Ч--24 об.; подл. по-фр.). Каннинг Джордж (1770--'827)-- английский политический деятель и дипломат, министр иностранных дел Англии в 1807--1809 и 1822--1827 гг.; инициатор либеральных преобразований в мировой политике, выступавший за эмансипацию испанских колоний и поддержку восставших греков, за веротерпимость по отношению к католикам и свободу торговли, деятельный противник Священного Союза. Козловский "находился с ним в очень тесных сношениях в бытность свою в Лондоне" в 1813 г. (письмо к К. В. Нессельроде из Турина от 8/20 июля i8i6 г.-- АВПРИ. Ф. Канцелярия. Оп. 468. No и 293- Л. 98; подл. по-фр.). С. 82. ...испугался меня, себя, а главное, прочих пассажиров... -- Суждения, вложенные Кюстином в уста князя К***, звучали столь смело, что заставляли многих читателей сомневаться в их достоверности. Однако любовь к чересчур откровенным политическим разговорам отличала Козловского с юности, а жизнь в Европе в течение трех десятков лет лишь укрепила эту привычку, послужившую одной из причин его отставки в 1820 г.; "невоздержанность языка часто толкала его на нескромности,-- вспоминает мемуаристка, -- он высказывал убеждения, неприятные начальству, разоблачал злоупотребления, о которых лучше было бы промолчать, прославлял установления, решительно противные обычаям его отечества" {Rzewuska. Т. 2. Р. 149)- С. 83. Рюрик, Олег... Мономах...-- Перечислены деятели древней русской истории: Рюрик --- легендарный начальник варяжского отряда, призванный вместе с братьями Синеусом и Трувором княжить в Новгороде, основатель династии Рюриковичей; Олег (?-- gi2) -- первый исторически достоверный князь Киевской Руси, правивший с 879 г. в Новгороде, с 882 г. в Киеве; Ольга (? -- 969) -- княгиня, жена киевского князя Игоря, правила в малолетство своего сына Святослава и во время его походов; Владимир I (? -- 1015), князь новгородский (с 969 г.) и киевский (с 980 г.), введший на Руси христианство в качестве государственной религии; Святополк (ок. 980--1019), князь туровский (с 988 г.), киевский (1015--1019), старший сын Владимира I, убивший своих трех братьев и завладевший их уделами; Владимир II Мономах (1053--1125) -- великий князь киевский (с 1113 г.). ...оставшись чуждой нашим романтическим идеям... -- Романтизм толкуется здесь в духе идей г-жи де Сталь и А.-В. Шлегеля -- как культура европей- 431 Комментарии ского христианского средневековья, противостоящая культуре античности и древнего Востока. Русские не учились в той блистательной школе прямодушия... -- Сходство этих мыслей о России с идеями П. Я. Чаадаева заставляло некоторых исследова- телей усматривать в речах князя К*** отзвук чтения либо им, либо Кюсти-ном "Философических писем" Чаадаева (см., например: Cadot. P. i88), однако Козловский еще во второй половине i8ao-x годов, независимо от Чаадаева, написал "Опыт об истории России" (опубл. посмертно, см.: Из наследия П. Б. Козловского), где высказаны соображения, весьма близкие к тем, которые вложены в уста князя К*** Кюстином. Это лишний раз подтверждает точность воспроизведения французским писателем монологов русского собеседника. ...слово честь... слово русского человека крайне ненадежно...-- Ср. отклик Герцена: "Князь Козловский, встретив на пароходе маркиза Кюстина, заметил ему, что в нашем обществе большой пробел от недостатка рыцарских понятий, с которыми связано уважение к себе и признание личного достоинства в других. Князь Козловский был совершенно прав... Только подумайте, что было бы, если б у нас вместо выслужившихся писарей и вахмистров, вместо царской дворни и разных Собакевичей и Ноздревых была, например, аристократия вроде польской? Для дворян это было бы лучше, нет сомнения; они были бы свободнее, они шире бы двигались, они бы не позволяли ни царям обращаться с собою, как с лакеями, ни лакеям на службе обращаться с ними по-царски..." (Герцен А. И. Сочинения. М., 1958. Т. 7- С. 286--287). Во французской литературе тема русской чести обсуждалась неоднократно. Представление об отсутствии у русских идеи чести вполне соответствует классическому тезису Монтескье о том, что "честь не является основополагающим принципом государств деспотических; поскольку все люди в них равны, никто не вправе предпочесть себя другим; поскольку все люди там рабы, никто не может предпочесть себя чему бы то ни было. (...) Ведь для того, кто ее имеет, честь дороже жизни, а деспот сохраняет силу лишь оттого, что грозит непослушным лишением жизни" (Дух законов. Кн. III, гл. VIII). Соглашаясь с выводом об отсутствии у русских чести, разные французские путешественники давали этому явлению разную оценку. Так, Ж.-А. Бернарден де Сен-Пьер в "Замечаниях о России" (i8i8) утверждал, что "русские идут на войну не ради того, чтобы завоевать сокровища славы; в их языке даже нет слова, обозначающего честь (honneur). Они идут воевать послушно и тихо, как жертвы, обреченные на смерть и ожидающие се" (Voyage en Russie. P. 1179). С другой стороны, республиканец Ш.-Ф.-Ф. Массой в своих "Секретных записках о России в царствование Екатерины II" (i8oo) специально отмечал как положительное свойство русских тот факт, что они остались незатронуты "тремя роковыми заблуждениями, толкавшими всю остальную Европу на преступления и злоупотребления", причем первым из этих неведомых русским заблуждений Массон называет "ложное понимание чести, принуждающее отвечать на словесное возражение -- убийством" (цит. по: Cadot. V. 189). Отсутствие у русских чести как пружины благородных поступке" dd> 432 Комментарии положительно оценивает и побывавший в России в 1826 г. Ж.-А.-П. Ансело: "Француз, оказывая вам помощь, действует по зову своего от природы доброго сердца, но важный его вид дает вам понять, что он знает цену себе и своей услуге; русский помогает вам безотчетно, ведомый религиозным чувством; один исполняет долг, предписанный обществом, другой совершает поступок, внушенный христианским милосердием. Движителем и воздаянием первому служит честь, сия добродетель цивилизованных стран; второй не помышляет о благородстве своих действий, он просто не допускает мысли, что кто бы то ни было мог бы на его месте поступить иначе" (Ancelot. Р. a8i). Благодетельное влияние крестоносцев... не пошло далее Польши...-- Изображение Польши как страны рыцарской галантности и европейской цивилиза- ции, вообще традиционное для литературы, сочувственной по отношению к полякам, встречалось, в частности, в книгах, которыми Кюстин, по его собственному признанию, пользовался при работе над "Россией в 1839 году". См., например, в сочинении Шницлера "Россия, Польша и Финляндия" (I8з5): "Народ более рыцарственный, чем русские, народ, боготворящий прекрасный пол, которому московиты отводили место в унылых гинекеях, поляки были сверх того наделены отвагой и учтивостью. Стоявшие ближе к Европе, которая переживала пору возрождения словесности и изящных искусств, и пребывавшие благодаря своей вере в постоянных сношениях с латинизированным обществом, которое унаследовало язык древних властителей мира и вдохнуло в него новую жизнь, они гораздо раньше соседей прикоснулись к благам цивилизации, носителем которых сделалось их духовенство, постоянно пестовавшее новых апостолов. Свобода, хотя и дурно понятая и принесшая горькие плоды, также влияла на характер этого народа -- открытого и живого, независимого и фрондерского,-- характера, неизвестного по ту сторону Борисфена ^Днепра)" (Schnitzler. P. 525). Узбек (ум. I342) -- хан Золотой Орды в 1313--'342 гг-' натравливавший русских князей друг на друга. ...до того один из свободнейших народов мира...-- Примечание Кюстина к изданию 1854 г" "Примечательно, что свобода далеко не всегда является плодом усовершенствованной цивилизации; более того: чаще всего она оказывается достоянием народов полуварварских, которые еще не стали нацией, но находятся в процессе объединения. Славяне были свободны до того, как начали развиваться их общественные идеи; сегодня, пожалуй, самым свободным народом на земле являются арабы, по вине же установлений, какие приносим им мы, они потеряют в отношении независимости ровно столько же, сколько приобретут в смысле порядка. Когда говоришь о свободе, следует точно определить значение слова, иначе рискуешь сказать глупость, достойную мальчишки-школяра". С. 84. Автократия--уравнивает всех точно так же, как это делает демократия абсолютная.-- Ср. у Козловского в "Опыте истории России": "Петр I, руководимый некоей якобинской идеей (якобинизм и деспотизм неразлучны), разрушил все надежды дворян на будущее, провозгласив, что всякий, 433 Комментарии кто достигнет чина майора, станет дворянином..." (Из наследия П. Б. Козловского. С. 304) -- утверждение, восходящее к "Духу законов" Монтескье (ср. примеч. к наст. тому, с. 83; ср. также наст. том, с. 147 и примеч.). С. 85. ...разгром Польши...-- В ходе восстания, которое началось в Польше 17/29 ноября 1830 г., польский сейм объявил Романовых свергнутыми с польского престола; в сентябре 1831 г. русская армия взяла Варшаву и полностью подавила восстание, а а6 февраля 1832 г. Николай I отменил конституцию, дарованную Польше в 1815 г. Александром I и обеспечивав- шую ей относительную независимость. После подавления восстания были ликвидированы польский сейм и отдельная польская армия, закрыты польские университеты; многие польские дворяне, замешанные в восстании, лишились своих поместий, конфискованных российскими властями, и были вынуждены эмигрировать; о преследованиях католиков в Польше см.: До- полнение а; см. также примеч. к наст. тому, с. 292. ...нежели российский император согласится принять сторону католиков...-- Здесь Козловский (либо наделяющий его своими мыслями Кюстин) расходится с Жозефом де Местром, который считал, что разложение некатолических церквей и возвращение их в лоно истинной (католической) церкви начнется с русской церкви, которая "более других открыта европейским ветрам", поскольку "всевластие ее августейшего главы очень кстати навсегда отлучило ее от подчинения Константинополя" ("О папе", кн. IV, гл. 6; имеется в виду упразднение патриаршества при Петре I, вследствие чего во главе русской православной церкви встал -- в 1721 г. -- Святейший правительственный Синод, а фактически сам император). См. также примеч. к наст. тому, с. 2Q3- Князь К*** был католиком.-- Симпатии Козловского к католицизму не подлежат сомнению; в 1825 г. он даже выпустил анонимно брошюру "Письмо немецкого протестанта к епископу Честерскому", где от имени мнимого протестанта с берегов Рейна пламенно отстаивал права и свободы английских католиков. Многие мемуаристы (Варнгаген, Розалия Ржевус-кая, русский иезуит И. С. Гагарин) утверждают, что князь полностью переменил веру, однако от русских властей он свое отступничество держал в тайне и потому был, по словам его близкого друга А. И. Тургенева, "не совсем католик" (РО ИРЛИ. Ф. 309. No 314- Л. 6о; письмо к Н. И. Тургеневу от 17 мая 1830 г.). Тезис Кюстина о связях русского либерализма и русского католицизма был оспорен рецензентом лондонского "Quarterly Review" (1844, No t^(>}: "Присвоив своему толстому русскому другу-князю звание радикала, маркиз прибавляет с торжествующим видом, что в России все, что ни есть либерального, склоняется к римской религии. Если вспомнить, что до сей поры так называемые русские либералы прославились в основном планами цареубийства, осуществить которые им мешала лишь собственная трусость, то можно усомниться в том, что Его Святейшество сочтет этот комплимент лестным для себя" (цит. по французскому переводу в "Bibliotheque universelle de Geneve". 1844. Т. 52. P. 109). ...иллюзии, которыми обольщаются парижские легитимисты.-- Необходимость русско- французского союза активно обсуждалась во французской 434 Комментарии прессе при Июльской монархии; если публицисты республиканских убеждений обличали Россию как "империю кнута", а журналисты проправитель-ственной ориентации относились к России настороженно, то легитимисты (желавшие возвращения на трон "легитимной" старшей ветви Бурбонов) ставили превыше всего необходимость бороться с революционной анархией, видели в России царство порядка и торжества истинных монархических Идей и ради этого готовы были даже закрыть глаза на то, что Россия не только не исповедует католицизма, но и преследует своих подданных-католиков (прежде всего в Польше). Порой "иллюзии" конкретизировались, например, в слухах о том, что Николай вот-вот выдаст одну из дочерей за герцога Бордоского (внука свергнутого в июле 1830 г. Карла X), предварительно позволив ей принять католичество, и тем закрепит свой союз со сторонниками "законной" монархии (см.: Siecle, 23 октября 1837). С. 86. ...философами, чьи теории породили сегодняшнюю нашу демократию...-- Имеются в виду французские просветители XVIII века, сторонники конституционной монархии английского образца. С. 87. Писано ю июня i8yg года.-- Имеется в виду смена монархов на прусском престоле (см. примеч. к наст. тому, с. 26); новый король Фридрих Вильгельм IV в начале своего правления был сторонником менее тесного союза с Россией. С. 88. ...ее владычество представляется мне одной из опаснейших вещей в мире.-- Тема русской угрозы обсуждалась на страницах французской печати ничуть не реже, чем необходимость союза с Россией. Россия имела в Европе репутацию "державы, захватнической по самой своей природе" (Меттерних в 1827 г.; цит. по: Bertier de Sauvigny G. Metternich et son temps. P. 1959. P., 198). Многие авторы, от К. Рюльера ("История анархии в Польше", изд. 1807) до аббата де Прадта ("О Венском конгрессе", 1815) подчеркивали климатическую обусловленность будущей русской агрессии: русских, уроженцев Севера не могут не привлекать красоты Юга и его мягкий климат. В 1814 г., когда русская армия вошла в Париж, пророчества сбылись, и казак, пьющий воду из Сены, надолго стал в сознании французов устрашающим символом (лишь к середине века эту точку зрения потеснила уверенность, что социальная угроза опаснее национальной и что "всякий, кто увидит вблизи социалиста, не колеблясь предпочтет ему казака" -- слова графа де Морни в 1849 г-; цит. по: Dard E. Dans 1'entourage de 1'Empereur. P., 1940. P. 57). Даже лояльный по отношению к русским Ансело, превозносящий русских простолюдинов, добавляет: "Чего только не сможет предпринять государь-завоеватель, встав во главе этих отважных людей, которым не страшна никакая опасность? (...) Душа филантропа содрогается при виде этих несчастных (...') но должны ли мы, народы, расслабленные благами цивилизации, желать, чтобы новые идеи внушили этому юному и могучему народу новые потребности? Узнав о существовании иной жизни, разве не возжелает он зажить этой жизнью в краях более теплых? Кто же сможет тогда противостоять его напору?" (Ancelot. P. 284--285). В 1830-0 гг. в республиканской и-- отчасти-- правительственной прессе общим местом стала мысль о том, что российский император 435 Комментарии готовит "крестовый поход" против западной цивилизации и намеревается принести на Запад "цивилизацию сабли и дубины" (по определению газеты "National"), что единственное призвание России-- война и что "грубый, воинственный, отсталый Север, движимый инстинктивной потребностью, обрушится всей своей мощью на цивилизованный мир и навяжет ему свои законы" (Revue du Nord. 1838. Т. з. Р. 8о). По словам Вигеля, здравомыслящие читатели были уверены, что Кюстин опровергнет тех клеветников, которые безо всяких оснований изображают Россию "дамокловым мечом, подвешенным над головами всех европейских государей, нацией варваров, готовых покорить и поглотить половину земного шара", Кюстин же обманул их надежды и предпочел "живость красок верности замет" {Wiegel. P. Ill--V). Писатель не только отверг легитимистское благостное видение России (см. примеч. к наст. тому, с. 85), он отказал русским даже в сходстве с германскими варварами начала нашей ары, которые, усвоив себе христианскую религию, в конечном счете возродили Европу; для Кюстина Россия -- потенциальный источник завоевания варварского, но не животворящего. Критики "России в 1839 году" не замедлили указать на противоречивость такого подхода к России: "Как ни странно, утверждая на одной странице, что мы обречены на гибель, г-н де Кюстин пишет на другой странице, что мы достаточно сильны, чтобы еще раз явить миру зрелище великого нашествия..." (Labinski. P. 79)- ...знаменитое лечение холодной водой...-- Создателем метода гидротерапии был австрийский врач-самоучка Винцент Присниц (1799--1851)1 "одаренный светлым разумом честный поселянин", который жил и пользовал больных в деревне Грефенберг на прусской границе в австрийской Верхней Силезии (см. одобрительную характеристику Присница и его метода в "Северной пчеле" за i6 октября 1839 г.). Французы оставались к этой новации скорее равнодушны; см. запись в дневнике В. Балабина 15 ноября 1842 г.: "Гидропатия ^...) здесь почти вовсе не популярна; знают ее мало, говорят о ней редко и еще реже пускают ее в ход. По правде говоря, одно превосходное заведение такого рода здесь существует, но в нем не только не следуют определенной, установленной заранее системе лечения <...) но, напротив, во всем потакают больным, впрочем весьма немногочисленным" (Balabine. P. 61); французский врач, замечает Балабин, может вместо холодной воды употребить и теплую -- лишь бы угодить пациенту и не потревожить его. С. 90- ff3 вынужденной гармонии рождается всеобщая учтивость... то была snoxa отменных бесед.-- Традиционное для XVIII века осмысление светской беседы как культурообразующего фактора, как модели идеального общества, где возможны споры, но невозможны войны, и где нет места эгоизму и деспотизму (ср., например, резюме атой традиции в поэме Ж. Делиля "Беседа", i8ia). Традиционным было и убеждение, что революция уничтожила такую "идеальную" беседу, превратив салоны, где царила терпимость, в политические ристалища, а светских говорунов заменив "партийными" ораторами и журналистами. ...неумеренное смешение в каждой гостиной людей всех сословий.-- Ср. сход- 436 Комментарии ный диагноз в романе английского романиста Э. Бульвер-Литтона "Пелэм, или Приключения джентльмена" (1828, гл. XLII): "О чем можно завести разговор, не совершал неосторожности, если ты не знаешь, рядом с кем тебя усадила фортуна? (•••) В смешанном обществе разнообразие тем для беседы недопустимо, ибо кто-нибудь из присутствующих непременно будет обижен"; здесь же осуждается подражательность, которая господствует в смешанном обществе, где люди низших сословий пытаются механически воспроизводить манеры аристократов, вследствие чего "все держатся как-то робко, натянуто, неестественно, принужденно, наряжаются в платье, которое им не идет, к которому у них никогда не было привычки, и чувствуют себя так же не по себе, как дикий индеец в обуви и одежде более цивилизованного европейца" (Бульвер-Литтон Э. Последние дни Помпеи; Пелэм, или Приключения джентльмена. М., 1988. С. 577--578)- С. 9i- "Парижская песнь"-- песня на слова К. Делавиня и на музыку Обера, сочиненная во время Июльской революции 1830 г. и ставшая ее "Марсельезой". С. 93- Рашель (наст. имя и фам. Элизабет Рашель Феликс, 1821-- 1858)-- французская трагическая актриса, своей игрой способствовавшая возрождению во Франции интереса к классицистической трагедии. Кюстин часто общался с Рашель в конце 18зо-х гг., поскольку в нее был влюблен (безответно) его протеже И. Гуровский (см. примеч. к наст. тому, с. 270). Дюпре Жильбер Луи (i8o6--1896) -- французский тенор, к которому парижская публика поначалу относилась скептически, что отражено в романе Кюстина "Этель" (1839^ "Появление его на сцене не вызвало аплодисментов; публика была холодна как лед, и этот лед певцу предстояло растопить. Первые звуки его голоса, однако, заставили редких ценителей насторожиться. Декламация его показалась им новой, манера -- искренней и благородной, произношение -- беспримерным по четкости и энергичности ^...) истинные друзья искусства поняли, что перед ними -- настоящий талант; остальные зрители пока оставались равнодушны" (Ethel. Т. а. Р. 6а--63; ср. в дневнике Балабина а8 августа 1842 г. о выступлении Дюпре в опере "Вильгельм Телль": "Он отнюдь не оправдал моих ожиданий: выучка у него неплохая, итальянская, но голос -- увы!.. Часто он вынужден кричать, что есть мочи, напрягать голос, чтобы взять верхние ноты, причем иногда фальшивит и тем губит все впечатление" -- Balabine. P. 36). Сам Кюстин сразу оценил талант Дюпре и не раз приглашал его и в свое имение Сен-Грасьен, и в парижский салон на улице Ларошфуко (Тат. Р. 442-- 444)- С**- также о Дюпре т. 2, с. 178--179- ...не имея дозволения видеть и слышать...-- Намек на то, что император чинит препятствия русским, желающим путешествовать за границей, и прежде всего во Франции (см. примеч. к наст. тому, с. 164). С. 94- ••••"'"0 были ранние сочинения Жюля Жанена...-- Французский литератор Жюль Жанен (1804--1874)1 впоследствии именитый литературный критик, в юности был автором нескольких романов и повестей, принадлежащих к так называемой "неистовой словесности", из которых наибольшую известность получил роман с нарочито шокирующим названием "Мер- 437 Комментарии твый осел и гильотинированная женщина" (1829). Повести Жанена выходили несколькими изданиями, например: "Повести фантастические и литературные" (1832), "Новые рассказы" (1833). Письмо шестое С. 97- 9 июля iSyg года. -- По старому стилю 27 июня. Барон Унгерн фон Штернберг...-- Барон Карл Карлович Унгерн-Штерн-берг (i73њ--•799) -- историческое лицо, генерал-адъютант русской службы и крупный эстляндский помещик, часть владений которого действительно располагалась на острове Даго. Сторонник Петра III, Унгерн после переворота 1762 г., совершенного Екатериной II, впал в немилость, выехал за границу и вернулся ко двору лишь после воцарения Павла I. Как верный подданный этих императоров Унгерн упоминается и в исторических, и в беллетристических сочинениях; так, в "Истории России" (1782) П.-Ш. Левека фигурирует "барон Унгерн-Штернберг, почтенный старец, долгие годы живший как философ, в уединении, среди тесного круга друзей, но внезапно произведенный в генералы и вызванный к императору ^Павлу)" (Levesque. Т. 5. Р. 447); старый служака Унгерн действует и в посредственном романе Сен-Мориса "Пален, или Ночь в Санкт-Петербурге", вышедшем в свет в 1841 г., за два года до появления книги Кюстина. В русской печати, напротив, довольно активно распространялась близкая к готическому роману ужасов и тайн версия о преступлениях барона с острова Даго; см., например, в книге П. П. Свиньина "Воспоминания на флоте" (i8i8): "Сердце обливается кровью, человечество содрогается при воспоминании о ужасном злодеянии барона***, владельца острова Даго (...') В продолжение десяти лет злодей сей в осенние бурные ночи переставлял маяки с одного места на другое, дабы корабли, обманувшись ложным светом, разбивались у берегов острова. Тогда он с шайкою своею нападал на них, расхищал груз, а спасшихся людей убивал" (цит. по: Алексеев М. П. Русско-английские литературные связиЦЛН. М., 1982. Т. 91. С. 452; здесь же см. сводку данных об использовании сюжета о бароне- разбойнике в европейской художественной литературе уже после Кюстина; отметим особо упоминание в записной книжке Достоевского среди литературных "благородных разбойников" барона Унгерна). Любопытно, что Козловский, в уста которого Кюстин вложил историю о преступном Унгерне, переписывался в 1830-0 годы с бароном Эрнстом Романовичем Унгерном-Штернбергом, русским консулом в Кракове, вероятно, потомком того барона, которого молва зачислила в разбойники (см. его деловое письмо к Козловскому: ВЯ. NAF. No 16607. Fol. 242). С. ioo. ...самый настоящий Манфред или Лара.-- Названы заглавные герои поэм Байрона (1817 и 1814), одинокие и загадочные, тяготимые воспоминаниями о некиих злодеяниях. Доброжелательное упоминание Байроном в письме к издателю Меррею от 4 февраля 1814 г. Козловского, лично знакомого с английским поэтом, и несомненное психологическое сходство 438 Комментарии названных героев Байрона с бароном из устной новеллы, приписанной Кюстином Козловскому же, позволило М. П. Алексееву высказать предположение, что "Байрон из уст Козловского мог слышать тот самый рассказ, который приведен выше в записи маркиза де Кюстина", и воспользоваться некоторыми его мотивами (например, высокая башня для научных занятий в уединенно стоящем замке, недоступная для окружающих); см.: ЛН. Т. 91- С. 4њњ- Вполне возможна, впрочем, и обратная зависимость: заимствование автором устной новеллы (Козловским или Кюстином?) мотивов Байрона, произведения которого оба хорошо знали. ...Байрон описывал характеры своих героев с живых людей... князь К***, не боящийся парадоксов...-- В самом деле, в рукописном наследии Козловского Байрон нередко фигурирует в самых неожиданных контекстах; так, в неопубликованной "Социальной диораме Парижа" (1824--1825) Козловский замечает: "Я часто с грустью думал о том, что, женись лорд Байрон на ревностной католичке из Ирландии, прекрасной, как многие уроженки этого края, где так часто встречаются красавицы, подобные розам и лилиям, но совершенно равнодушной как к чарам поэзии, так и к политическим дебатам, он узнал бы счастье семейственное, но оставил бы, пожалуй, меньше прекрасных стихов, что позволяет нам -- из эгоизма -- меньше сожалеть об этой утраченной возможности" (РГАЛИ. Ф. 195. Oi1- 3- ^њ 45- Л. QO об-; подл. по-фр.), а в письме к Н. И. Тургеневу (1833) сравнивает Байрона с Людовиком XIV, который принимал близко к сердцу все огорчения, тогда как Байрон сносил все неприятности совершенно спокойно и, если бы не миссолунгская лихорадка, прожил бы до ста лет... (Там же. Оп. I. No 5083. Л. 338--338 об.; подл. по-фр.). С. юо--ioi. ...ложь Вальтера Скотта кажется более правдивой... он часто мыслит весьма заурядно? -- Свое скептическое отношение к прозе знаменитого шотландского романиста (1771--1832) Кюстин подробно обосновал в книге "Записки и путешествия": "В его повествованиях я нахожу скорее видимость правды, иллюзию реальности, нежели саму правду; как ни грубо это прозвучит, я вынужден признаться: в тех картинах прошедшего, какие рисует моему взору живое воображение Вальтера Скотта, я узнаю творение не столько живописца, сколько декоратора. Этот удивительный автор изображает лишь то, что видно взгляду, исследование же чувств, столь важное для романиста, неподвластно его перу, которое всегда остается не более чем кистью. ^...) Творения его однообразны <(...) Один его роман дает вам исчерпывающее представление о его умении изобретать интригу и описывать жизнь, так что, прочтя этот роман, вы уже не испытываете потрясений от других. Он знакомит вас с бесчисленными подробностями жизни ушедших столетий, но ему недостает вкуса, чтобы отобрать те подробности, что заслуживают наибольшего внимания: это литературный Россини" (Memoires et voyages. P. 329--ЗЗо). Посредственности Скотта Кюстин противопоставляет гениальность "северного Гомера" -- Оссиана (см. примеч. к т. I,с. 74)- С. ioi. "Жиль Блас"-- "История Жиль Бласа из Сантильяны" (1715-- 439 Комментарии 1735)1 нравоописательный авантюрный роман Алена Рене Лесажа (1668-- 1747). ...все восстали против меня... -- О необычайной популярности исторических романов Скотта в России см.: Долинин А. История, одетая в роман: Вальтер Скотт и его читатели. М., 1988. Тьерри Огюстен (i795--'856) -- французский историк, автор "Истории нормандского завоевания Англии" (1825) и "Рассказов из времен Меровин-гов" (1840) -- книг, в которых эрудиция историка соединена с мастерским изображением "местного колорита". Между прочим, Тьерри ценил В. Скотта и считал его одним из своих учителей (см.: Реизов Б. Г. Французская романтическая историография. Л., 1956- С. 69--122). ...Петр Ведший... уничтожил московское патриаршество...-- В 1703 г-! после смерти последнего патриарха Адриана (ср. примеч. к наст. тому, с. 85). С. Ю2. ...политическое самодержавие... присвоило себе духовную власть...-- В этом постоянно упрекала русского императора европейская, в особенности эмигрантская польская, пресса; так, выходивший в Париже журнал " Le Polonais" ^ "Поляк") писал в феврале 1834 г.: "Недавно в России был опубликован катехизис на русском языке, учащий народ поклоняться царю, видеть в нем своего абсолютного владыку, земного бога" ( Le Polonais. 1834-Т. 2. Р. 8о). См. также примеч. к наст. тому, с. 292. ...жениться на маркитантке Екатерине.-- Екатерина I (наст. имя и фам. Марта Скавронская; 1684--1727) была дочерью лифляндского крестьянина Скавронского; находясь в услужении у мариенбургского пастора Глюка, вместе с ним попала в плен к русским; с 1705 г.-- во дворце при Петре I, в 1711 г. объявлена его женой, 7 мзя 1724 г. коронована императрицей. Рассказ о брате императрицы восходит, по-видимому, к "Истории России" Левека, с которой были знакомы и Козловский, и Кюстин. Здесь приводится эпизод, почерпнутый из рукописного сборника воспоминаний о Петре I, с которым Левека познакомил библиограф Сен-Леже,-- история некоего молодого человека, который рассказывал собутыльникам в трактире, что сестра его, взятая в плен русскими, наверняка живет сейчас в доме какого-нибудь знатного боярина: юношу доставили в Петербург, допросили, сообщили данные им показания Петру, а тот признал в незнакомце своего шурина и устроил ему трогательную встречу с сестрой. Левек добавляет, что при жизни Петра Карл Скавронский, брат царицы, не обладавший особенным умом, авторитетом при дворе не пользовался, а титул графа получил лишь после смерти императора, в царствование Екатерины I. Вольтер, также использовавший при сочинении своей "Истории Российской империи при Петре Великом" упомянутый выше рукописный сборник, "из подобострастия" превратил Скавронского в литовского дворянина, тогда как рукопись именует его крестьянином. "Многие утверждают,-- продолжает Левек, -- что Екатерина после смерти супруга выдумала себе брата, то ли для того, чтобы убедить окружающих в законности своего рождения, то ли даже для того, чтобы, выдав так называемого брата за дворянина, удостоверить подданных в благородстве своего происхождения. Мне нечего 440 Комментарии сказать на сей счет. Достоверно одно: в царствование Екатерины I при дворе жил граф Скавронский, которого она звала своим братом" (Levesque. Т. 5. Р- 176--i8i). Свод современных данных о родственниках Екатерины, в том числе о братьях, возведенных в графское достоинство в 1727 г., см.: Анисимов Е. В. Россия без Петра: 1725--174њ- СПб., 1994- С. 71--77- ...какому еще народу придет на мысль прибегать к нему?-- Комментарий Кюстина к третьему изданию 1846 г.: "Морочить голову иностранцам умеют только в России -- это дает некоторое представление о состоянии общества в этой удивительной стране" (ср. сходные упреки русским в т. 2, с. 142). По-видимому, таким образом автор "России в 1839 году" ответил своим критикам (Лабенский, Я. Толстой и др.), единодушно упрекавшим его в чрезмерной доверчивости (см., например, примеч. к наст. тому, с. 78, 294> 375). С. юз. Ромодановский Федор Юрьевич, князь (ок. 1640--1717)-- ближайший сподвижник Петра I, начальник Преображенского приказа, "князь-кесарь", фактически правивший страной в отсутствие царя. Излагаемый эпизод, по-видимому,-- дальний отголосок достоверных сведений о том, что Ромодановский не одобрял женитьбу Петра на Екатерине. Комментарий Лабенского: Кюстин в очередной раз упрекает русских в пороках, свойственных в той же мере и европейцам; история с Ромоданов-ским, если она и имела место, -- плод влияния не Византии, а Франции, где, если верить мемуарам Сен-Симона, мелочные тяжбы за этикетные привилегии (где кому стоять и на чем сидеть) велись при дворе беспрестанно. Комментарий Я. Толстого: анекдот недостоверен, ибо "Ромодановский был слишком предан Петру, чтобы отказаться уступить место царскому шурину; если бы он был так полон старинной гордыни, государь не поручал бы ему управление державой и, так сказать, не вверял бы ему судьбу своих нововведений в течение столь частых и долгих отлучек. <(...) Итак, одно из двух, маркиз: либо князь К*** издевался над вами, либо вы издеваетесь над публикой" (Tolstoy. Р. 36). С. Ю4. •••о... короле Карле XII и Нарвской битве. -- 19/3њ ноября 1700 г. во время Северной войны шведские войска под предводительством Карла XII (1682--1718), шведского короля с 1697 г., разгромили близ Нарвы русские войска; русская армия взяла Нарву только в 1704 г. ...француз князь де Крой...-- Кюстин воспроизводит биографию этого француза не совсем точно: во-первых, он был не князем, а герцогом, а во-вторых, воевал на стороне русских, больше того, командовал русской армией и под натиском шведов вынужден был сдаться в плен вместе с другими русскими генералами (см.: "Историю Карла XII", i732' кн- 2)- На ошибку в характеристике де Кроя Кюстину указал Греч (Gretch. P. i6). Что же касается тела де Кроя, то оно в самом деле покоилось в церкви Святого Николая в Ревеле (ныне Таллинне). Ср. запись Вяземского 28 июля 1829 г.: "Сегодня Матвей ^слуга) просился у меня пойти посмотреть Барона, которого здесь держат в церкви на место святого (due de Croy). По его мнению, он сохранился от прохлаждения тела на счет здешних купаний" (Вяземский П. А. Записные книжки. М., 1963. С. 189). История герцога де 441 Комментарии Кроя с указанием дат его жизни (1650--1702) и с присовокуплением живописных подробностей о нежной заботе, какую оказывает нетленному покойнику ревельский ризничий, изложена также у виконта д'Арленкура (1789--1856), автора безвкусных ультраромантических романов, побывавшего в России в 1842 г. и в марте 1843 г., за два месяца до Кюстина, выпустившего в свет свой "отчет о путешествии" -- книгу "Паломник. Полярная звезда", которую Я. Н. Толстой так рекомендовал Бенкендорфу: "Повествование бесцветное, претенциозное, весьма неточное и довольно напыщенное, но написанное в духе весьма к нам благоприятном" (ГАРФ. Ф. Ю9. СА. Оп. 4- Л. 33)- Д'Арленкур объясняет пребывание тела де Кроя в церкви Святого Николая не так, как Кюстин; по его версии, ревельский губернатор маркиз Паулуччи приказал предать тело, пролежавшее в соборе целое столетие, земле, но, убедившись, что оно нисколько не разложилось, не удержался от соблазна оставить его в церкви, дабы повысить доходы храма. С. Ю5. "Я не русский!!!".-- Известно "словцо" о Козловском г-жи де Сталь: "русский, упитанный европейской цивилизацией"; в донесении министру иностранных дел Каподистрии Козловский приводит еще одну реплику той же г-жи де Сталь на его счет, сказанную ему 6 февраля 1817 г. во время разговора о праве народа на сопротивление властям: "Вы не русский, милый князь, вы -- европеец; да и вообще, когда люди находятся на известной высоте, то в больших вопросах они понимают друг' друга во всех странах и думают одинаково" (Дурылин С. Госпожа де Сталь и ее русские отношения//^//. М., 1939- Т. 33/34- С. 310--Зч); сам Козловский декларировал понимание патриотизма, весьма близкое к тому, какое запечатлел Кюстин, в финале "Опыта истории России"; иные патриоты, пишет он, утверждают, что "хороший русский должен любить все русское", одобряя даже "кнут, увечья, отсутствие гражданского и уголовного права (...) по той причине, что существуют они в России", он же убежден, что настоящий патриот "воздерживается от презренной лести, способной обмануть и народ, и царей" (Из наследия П. Б. Козловского. С. 306). Критики Кюстина, соглашаясь с автохарактеристикой Козловского, подчеркивали, что князь был чужд России и православной вере: "Князь К*** <...) который провел почти всю жизнь за границей, где и был воспитан, женился на иностранке, исповедовал католическую религию и, вследствие столь долгого и почти постоянного пребывания вне России, сделался и сам иностранцем, если не врагом своему отечеству" (Gretch. P. 14). ...пользуется покровительством некоей особы, принадлежащей к императорской фамилии...-- Покровительницей Козловского была великая княжна Елена Павловна (см. о ней примеч. к наст. тому, с. 195)1 которая во время его приездов в Петербург селила его у себя на даче, "ходила за ним, как за ребенком, заказывала ему отдельный обед и запрещала объедаться" (А.И.Тургенев-- Н.И.Тургеневу, 14/26 августа 1839 г.; РО ИРЛИ. Ф. 309. No 706. Л. 23 об., подл. по-фр.). ...пишет мемуары, которые... оставляет во Франции.-- Судьба этих записок неизвестна, хотя об их существовании друзья Козловского знали (см. 442 Комментарии дневниковую запись Варнгагена от 12 августа 1847 г.-- PC. 1878. Т. 23. No 9- С. 146); сам князь упомянул о них в статье "О надежде". (Современник. 1836. Т. з- С. 43)> однако до нас дошел лишь незначительный фрагмент мемуаров Козловского, опубликованный В. Доровым (Dorow. P. 45--74) 6е3 указания на источник, откуда попала к нему рукопись. Упоминание о записках Козловского в книге Кюстина так испугало русское правительство, что по поручению фельдмаршала Паскевича его подчиненный Гильфердинг 28 октября / 9 ноября 1843 г- написал секретарю Козловского Штюберу письмо с просьбой -- если такие записки существуют и если выдержаны они "в духе бесед с Кюстином" -- повременить с их публикаци- ей, ибо князь увлекался "западными политическими утопиями" и обнародование его воспоминаний может "склонить многих людей к идеям либеральным и вредным" (АЛ". NAF. No 16603. Fol. 86). С. ю6. ...некий русский ученый, грамматист... объездил всю Европу...-- Имеется в виду Николай Иванович Греч (1787--1867), автор "Практической русской грамматики" (1827, 2-е изд.-- 1834), "Пространной русской грамматики" (I827--~I8зo, т. I--2) и "Начальных правил русской грамматики" (1828), многократно переизданных. Путешествие, из которого он возвращался на борту "Николая I" одновременно с Кюстином, Греч описал в книге "Путевые письма из Англии, Германии и Франции" (1839) -- одном из его многочисленных сочинений в этом жанре. Слухи о том, что Греч "подкупает прессу по распоряжению и за счет русского правительства" (Гейне Г. Собр. соч. в ю т. М., 1959- Т. ю. С. 25), распространялись в европейской печати еще в 1837 г.; выход "России в 1839 году" лишь укрепил за Гречем эту репутацию. С легкой руки Кюстина Греч получил (по мнению Бальзака, от поляков-эмигрантов) прозвище "великий русский шпион", означенное в печатных карточках, которые в начале 1844 г., после выхода его брошюры против Кюстина, получили многие русские дамы, жившие в это время в Париже (см.: Тургенев А. И. Письма к Булгаковым. М., 1939- С. 267; Lettres a Vamhagen. P. 472; Balzac Н. de. Lettres a Mme Hanska. P., 1968. Т. ч. Р. 429--430); по-видимому, отзвуком кюстиновской характеристики является и реплика С. П. Шевырева, заметившего, что у Греча на все "полицейский взгляд" (Москвитянин. 1843. No ю. С. 438)-Лабенский вступился за Греча; по его мнению, Кюстин обвинил того в шпионстве "без всяких доказательств", в силу некоей "мономании", которая заставляет иностранцев видеть шпионов во всех русских, вплоть до "аристократок и модниц, которые, по их мнению, суть не кто иные, как государственные мужи в юбках, тратящие на парижские наряды деньги, почерпнутые из казны его императорского величества"; дело зашло так далеко, пишет Лабенский, что "нынче никто не может приехать на отдых в Ахен или Баден, не рискуя тотчас быть заподозренным в тайном намерении выслеживать или подкупать добрых немцев!" (Labinski. P. 20, 8). Предшественники Кюстина по путешествиям в Россию, Ансело и Д'Арленкур, напротив, отзывались о Грече в весьма лестном тоне, как о "человеке, исполненном ума и познаний, выдающемся писателе, чей пленительный разговор исполнен живейшего интереса" (Arlincourt. Т. i. P. 169), как 443 Комментарии о почтенном человеке и одаренном "грамматисте" (Ancelot. P. 45)- Греч, впрочем, подтвердил характеристику, данную ему Кюстином, написав одно из самых верноподданных опровержений "России в 1839 году" (см. наст. том, с. 394)- О Кюстине и Грече см.: Темпест Р. Философ-наблюдатель маркиз дс Кюстин и грамматист Николай Гречу/Символ. 1989. No 21. С. 195--224. Письмо седьмое С. ю7. Петербург, вечером ю июля i8yg года.-- Вечером 28 июня/ю июля 1839 г. пароход "Николай I" прибыл в Кронштадт "с 39 пассажирами после 79"чacoвoгo плавания" (Северная пчела. 29 июня/и июля 1839 г.). ...полгода этот флот проводит в гавани...-- "Первые суда выходят из Кронштадтской гавани в конце апреля, последние возвращаются туда в конце ноября; впрочем, в 1828 г. последнее судно возвратилось 13 декабря, а в 1829 г. первое вышло лишь 12 мая" (Schnitzler, P. 297)- С. ю8. ...два русских корабля... кругосветное путешествие!-- Первую русскую кругосветную экспедицию совершили парусные корабли "Надежда" и "Нева"; начальником экспедиции был Иван Федорович Крузенштерн (1770--1846), командовавший "Надеждой"; "Невой" командовал Ю. Ф. Лисянский (i773--^З?)- С. Ю9. Лорд Дарем сказал...-- Русский флот, созданный практически лишь при Петре I, не раз одерживал победы на море (разгром турецкого флота в Дарданелльском и Афонском сражениях в 1807 г.; победа-- совместно с Англией и Францией -- над турецко-египетским флотом в На-варинском сражении в 1827 г.), однако при Александре I флот пребывал в некотором небрежении и вновь стал привлекать особое внимание властей лишь при Николае I. Излюбленной темой иностранцев было указание на слабость этой "игрушки императора". Пушкин зафиксировал в дневнике разговор с предшественником Дарема -- английским поверенным в делах в Петербурге Джоном Блаем, состоявшийся 29 ноября 1833 г.: "...зачем у вас флот в Балтийском море? для безопасности Петербурга? но он защищен Кронштадтом. Игрушка!" {Пушкин. Т. 8. С. 24); нидерландский полковник Гагерн пересказывает в своем дневнике путешествия по России мнение о русском флоте некоего поляка: "Это дорогая игрушка императора и, собственно, не имеет цели. Большую часть года он замкнут льдами Финского залива; он не может выйти из Балтийского моря и не в состоянии выдержать борьбы с английским флотом" [Россия. С. 664). Презрительный отзыв о русском флоте английского посла в России с июля 1835 ДО весны 1837 г. Джона Джорджа Лембтона, первого графа Дарема (i792--1840) в выражениях, почти сходных с теми, какие приводит Кюстин, зафиксирован в донесении французского посла в Петербурге в 1835--1841 гг. Проспера де Баранта премьер-министру Тьеру от 4 апреля 1836 г: "Лорд Дарем не однажды говорил о русском флоте и кронштадтской эскадре с истинно английским презрением" {АМАЕ. Т. 191. Fol. 77). Кюстин мог обсуждать мнения англичан о русском флоте как с Барантом, так и с Козловским; последнему принадлежало "словцо", сказанное преемнику Дарема, маркизу Кленрикарду, в ответ на насмешки над балтийским русским флотом: "Русский флот превратил Балтику в русское озеро" (А. И. Тургенев-- Н.И.Тургеневу, 12/24 августа 1839 г.-- РО ИРЛИ. Ф. зњ9-No 706. Л. 21 об.; подл. по-фр.) Почти все авторы антикюстиновских брошюр опровергли "клевету" на русский флот. Лабенский откоммен-тировал деланное пренебрежение англичан к русскому флоту следующим образом: "Я помню, что лет пять назад, когда отношения наши с Великобританией были далеко не столь хороши, англичане, именующие, если верить г-ну де Кюстину, наши корабли прелестными игрушками, были настроены на сей счет не столь философично. Игрушки наши так сильно не нравились газете "Тайме", что она каждое утро задавалась вопросом, отчего у нас в Кронштадте этих игрушек целых двадцать семь штук и не надеемся ли мы воспользоваться моментом, когда Джон Буль будет занят в другом месте, чтобы внезапно сжечь его верфи и порты. (...) Всерьез толковала об этом английская газета или нет, ясно, что игрушки наши не вызывали у нее того благородного презрения, каким обливает их г-н де Кюстин" (Labinski. P. 89). Греч напоминал, что "Россия есть морская держава, обязанная содержать флот", что "при первом же телеграфном известии об опасности, которое поступит в Зимний дворец, тридцать кораблей в полной боевой готовности и с запасом провианта на борту смогут отплыть в любом направлении" и что "вольно лорду Дарему именовать наши суда игрушкой: есть игрушки, которыми можно сильно покалечиться" [Gretch. Р. 21--22). Я.Толстой восклицал: "Эта игрушка, г-н маркиз,-- Геркулесова палица!" (Tolstoy. Р. 38), а устами Ж. Шод-Эга, чью статью он инспирировал (см. в статье, наст. том, с. 393)' уточнял свои претензии к Кюстину: "Пусть русский флот состоит из трех эскадр и включает в себя от ста до ста пятидесяти военных судов, пусть в русском флоте служат сорок тысяч человек,-- г-н де Кюстин, видевший одну лишь Балтийскую эскадру и стремящийся, как видно, успокоить подозрительность Англии, спешит заклеймить русский флот презрительным определением: "Игрушка императора"" (Chaudes- Aigues. P. 34њ) • С. in. ...после того, как завоевания на юге дадут им такую возможность.-- Общим местом европейской политической печати, враждебной к России, была мысль о том, что главная цель Николая I -- завоевание Константинополя; напротив, журналисты, сочувствовавшие России, подчеркивали, что в Константинополь Россия стремилась лишь при Екатерине II, император же Николай ведет политику исключительно мирную и оборонительную. Подтверждением этой точки зрения мог служить итог русско-турецкой войны 1828--1829 гг., когда армия И. И. Дибича без боя заняла город Адрианополь и тем открыла себе путь к турецкой столице, однако не стала продолжать наступление. Война окончилась подписанием в сентябре 1829 г. Адрианопольского мирного договора, так как в русских правительственных кругах осознали, что завоевание Стамбула может втянуть Россию в конфронтацию с ведущими европейскими державами (см.: Шеремет В. И. Турция и Адрианопольский мир 1829 г. М., 1975- ^- ll5--гб; Восточный вопрос во внешней политике России. Конец XVIII -- начало XX в. М., 1078. С. QI--94)- Отталкивание Николая I от политики его бабки Екатери- ; ны II проявилось в том числе и в ревизии ее "греческого проекта", ^ предусматривавшего уничтожение Турции и основание на ее месте Греческой империи под скипетром представителя дома Романовых и со столицей ; в Константинополе (см.: Олегов щит. С. 64--65). Мысль об исключительном i миролюбии Николая I активно утверждалась в прорусской европейской ; печати (см., например, серию статей в газете "Journal de Francfort" за ноябрь 1834 r- французского журналиста Шарля Дюрана, чьи услуги были как раз в это время куплены русским правительством). Однако, несмотря на все подобные заверения, французские журналисты неустанно приписывали России завоевательные планы, заходящие все дальше и дальше, причем по-прежнему в южном направлении; так, газета "Commerce" утверждала 8 октября 1837 г-! что "ныне Россия уже не считает Константинополь достойным слишком больших жертв (...) Истинно русские честолюбцы помышляют о Персии и Индии". О стремлении русских в южные страны см. также примеч. к наст. тому, с. 88. Финны... остаются язычниками в душе...-- Возможно, отзвуки чтения Шницлера: "Суоми, язычники до XII столетия и даже позже..." (Schnitzler. Р. 6о7). Письмо восьмое С. i iQ. Петербург, и июля...-- 29 июня по старому стилю. ...проплываете мимо сфинксов... копии античных творений...-- На самом деле сфинксы перед Академией художеств натуральные, купленные в 1832 г. в Египте у Мехмета-Али. Ошибку заметили многие русские читатели. Вяземский 1/13 декабря 1843 r; B ожидании второго, "исправленного" издания писал А. И. Тургеневу: "Желательно знать, как он (Кюстин) докажет, например, что ...) гранитные сфинксы-- дурная копия" (НЛО'. С. 12ч). В печати на ошибку Кюстина не преминул указать Греч (см.: Gretch. p> Р. 25----26). С. 120. С борта корабля петербургские набережные кажутся величественными... столько же неприятными для глаза...-- Противопоставление, на которое нередко указывали французские путешественники, прибывавшие в Петербург морским путем; см., например, в "Замечаниях о России" (i8i8J Бернардена де Сен-Пьера: "Увиденный с Невы, город ослепляет своим великолепием (.•••') но впечатление это исчезает, лишь только подплывает!! ближе и обнаруживаешь перед собою не более чем театральную декорацию. Все эти архитектурные шедевры возведены из дерева, кирпича и извести? все эти украшения выполнены дурно" (Voyage en Russie. P. 209). 1 ...площади с колоннами... следовало... окружить зданиями, которые дерзко ус* тремляясъ ввысь... нарушали бы однообразие...-- Ср. аналогичные впечатлений в изданной в Петербурге по-французски книге "Безделки: Прогулки празд-' ного наблюдателя по Санкт- Петербургу" (i8n; автор ее, Г.-Т. Фабср, русский чиновник, прожил несколько лет во Франции и даже воевал в ряда< революционной армии): "Санкт-Петербург хочется назвать городом с колоннами. Страсть к колоннам господствует повсюду, за колоннами ионической" ордена скрываются подчас и каретный сарай, и мастерская портного" (Faber. Т. 2. Р. 133); Фабер отмечает также, что Петербург с его прямыми линиями элегантен, но чересчур монотонен, лишен пикантности: "Мне хотелось время от времени видеть среди плоских крыш высоко вознесенный чердак, хотелось бы, чтобы в однообразный ряд фасадов с колоннами вторгался готический храм с его башенками, витражами, углублениями и таинственными галереями. Я хотел бы, чтобы помимо улиц, проложенных по линейке, мне попадались и улочки кривые, возбуждающие любопытство..." (Faber. Т. 2. Р. 137)- С. i2i. ...между творениями человека и окружающей природой отсутствует... связь...-- В своей критике русской подражательности Кюстин странным образом совпадает с тогдашним русским официозом, глашатаи которого сокрушались: "...в угождение итальянскому стилю мы забыли наше удобство, наш климат, наше русское солнце, -- ив мороз стали ходить нараспашку, и в темноте под парасолем. Вместо сеней и паперти приделали к церквам сквозные портики, дающие защиту от дождя и горячего солнца, а не от лютого мороза" (рецензия на "Проекты церквей, сочиненные <(...) К. Тоном".-- Северная пчела. 15 апреля 1839 г.). С. 122. ...солнце палит нещадно...-- Ср. в письме Николая I к И. Ф. Паскевичу от 11 /23 июля 1839 г.: "Жара у нас удивительная, и погода такая прелестная, какой никто не запомнит; однако больных и умерших много от такой необыкновенной температуры" (Щербатов А. Г. Генерал-фельдмаршал князь Паскевич. СПб., 1896. Т. 5. Приложение. С. 393)- ...у> градусов по Реомюру... -- Приблизительно 24 градуса по Цельсию. Имеются ли у вас рекомендательные письма...-- Кюстин еще в Париже получил рекомендательные письма к директору императорских театров А. М. Гедеонову и обер- церемониймейстеру И. И. Воронцову-Дашкову (см.: Tarn. P. 514; НЛО. С. ю7, 127); в Киссингене А. И. Тургенев дал ему рекомендательные письма к московскому почт-директору А. Я. Булгакову и к П. А. Вяземскому. Первого Тургенев просил принять Кюстина "с истинно московским гостеприимством" (НЛО. С. 116), а второму предлагал познакомить гостя в Петербурге с писателем и ученым В. Ф. Одоевским, историком-библиографом, знатоком записок иностранцев о России Ф. П. Аделунгом и поэтессой К. К. Павловой, а если тот поедет в Москву, "передать его Булгакову и Чаадаеву, моим именем, и Свербеевой для чести русской красоты" (ОА. Т. 4- С. 79; E. А. Свербеева, московская приятельница Тургенева, мыслилась тому аналогом г-жи Рекамье, а салон Свербе-евых -- аналогом парижского салона Рекамье в Аббеи-о-Буа). По-видимому, в Киссингене же Варнгаген снабдил Кюстина письмом к педагогу и литератору Я. М. Неверову (НЛО. С. 127). О причинах, по которым Кюстин не встретился с теми представителями русской культурной элиты, которым хотел "передать" его Тургенев, см. наст. том, с. 344 и примеч., и: НЛО. С. ю8--1ю). С. 123. ...моя коляска была отправлена... на имя некоего русского князя...-- С просьбой помочь ему отыскать пропавшую коляску Кюстин обратился к своему новому русскому знакомцу - - князю Козловскому, а тот в свою очередь переадресовал просьбу своему приятелю П. А. Вяземскому, вицедиректору департамента внешней торговли Министерства финансов; в ответном письме секретарю Козловского Штюберу Вяземский заверял: "Я немедля отдам необходимые распоряжения таможне, дабы там разобрались в недоразумении, происшедшем с маркизом де Кюстином, и возвратили ему его экипаж как можно раньше" [НЛО. С. 129). Гостиница Кулона находилась по адресу: Михайловская площадь, дом 8. С. 124. ...хваленая статуя Петра Великого...-- Почти все европейские путешественники считали своим долгом описать знаменитую статую, "предмет восхищения всей Европы" (Schnit^ler. P. 223), но восхищение это было отнюдь не всеобщим. Так аббат Жоржель, автор "Путешествия в Санкт- Петербург" (i8i8), упрекал скульптора в том, что он обтесал и отполировал глыбу-пьедестал, чем испортил впечатление от памятника, а г-жа де Сталь в книге "Десять лет в изгнании" (изд. 1821) критикует использование в памятнике змеи; сознавая, что функция ее-- "удерживать в равновесии колоссальные фигуры всадника и коня", она возражает против вкладываемого в памятник смысла: Петру, по ее мнению, следовало опасаться не столько "пресмыкающихся" царедворцев, сколько приверженцев старины (см.: Voyage en Russie. P. 218--219; 223; Россия. С. 39). О скептических репликах на памятник, изваянный Фальконе, в русской прессе 18зо-х гг., см.: Осповат А. Л., Тименчик Р. Д. "Печальну повесть сохранить..." М., 1987. С. 56--58. Негативную оценку памятника Петру см. также в наст. томе, с. 175- Собор Святого Исаака -- Исаакиевский собор, строившийся в i8i8--1858 гг. по проекту уроженца Франции Огюста Рикара (Августа Августовича) Монферрана (1786-- 1858); к 1839 г. были уже сооружены все четыре портика, но еще не завершен купол, и собор стоял в лесах. ...Зимний дворец... возродился из пепла.-- Вечером 17/29 декабря 1837 г. из-за неисправности печной трубы в Зимнем дворце вспыхнул пожар, произведший огромные разрушения (уцелели лишь стены и своды первого этажа). Для восстановления дворца 29 декабря 1837 г. была создана специальная комиссия под председательством министра двора князя П. М. Волконского. Общее руководство строительными работами было поручено генералу П. А. Клейнмихелю, стараниями которого Зимний дворец "возникал из огня на трупах работников" (Герцен А. И. Сочинения. М., 1958. Т. 7- С. 358). На строительстве трудились ежедневно по 8--ю тысяч работников. К весне 1839 г. была завершена первая очередь восстановительных работ; все основные работы были завершены в 1840 г. Европейские читатели были склонны верить картине строительства, нарисованной Кюстином; см., например, в дневнике герцогини де Дино 24 мая 1843 г.: "Я знаю Россию и русскую жизнь недостаточно хорошо, чтобы проверить точность рассказов и описаний, однако как из преданий, так и из собственных моих сношений с русскими я знаю довольно, чтобы понять, что описания Кюстина вполне правдоподобны. Так, все, что он рассказывает о тысячах рабочих, принесенных в жертву ради скорейшего восстановления императорского Зимнего дворца в Санкт-Петербурге, я слышала в Берлине" (Dino. P. 270--271). О тяжелых условиях, в каких трудились рабочие на восстановлении дворца, Кюстин мог слышать от французского посла Баранта, который в своих посмертно изданных "Заметках" о России специально подчеркивает, что "в обществе об этом не говорили"; а сам он узнал страшные подробности "случайно, после смерти французского художника и французского архитектора, работавших во дворце"; картина, которую рисует в своих "Заметках" Барант, разительно напоминает Кю-стинову: "Я слышал от князя Василия Долгорукова, в обязанности которого входил надзор за этими работами, что во дворце имелись комнаты, куда невозможно было войти, не снявши фрака и галстука, а между тем в комнатах этих трудилось множество рабочих. Император навещал строительство ежедневно, почитая его делом своей жизни, главной своей заботой. Испарения гипса, необычайная жара, внезапный переход в другую атмосферу, на морозные зимние улицы, умножали среди рабочих болезни, нередко приводившие к смертельному исходу" (Notes. P. 305--3њ^)- Авторы антикюстиновских брошюр (Греч и Толстой) решительно опровергали утверждения Кюстина о гибели рабочих на строительстве дворца; Греч добавлял, что русскому человеку смена температур не страшна: недаром русские из бани бросаются в снег. Заметим, что далеко не все французские путешественники, побывавшие в России на рубеже 1830--i840-x гг., уделяли судьбе рабочих, восстанавливавших дворец, такое же внимание, как Кюстин; так, К. Мармье, посетивший Россию в 1842 г., просто констатирует, что дворец сгорел и был возведен заново в несколько месяцев (Marmier. Т. i. P. 273)- Тон, в каком Кюстин рассказывает о реконструкции дворца, резко контрастировал с риторикой русских официозных сочинений, в которых подчеркивалась чудесная мощь царя, по чьей воле дворец "к назначенному дню встал, прекрасный, из развалин, и это истинное чудо, едва постижимое, совершилось не волшебством, но действием слова, сказанного Государем, вполне постигшим свой народ, и чувством народа, беспредельно и свято преданного Государю" (Ба-шуцкий А. П. Возобновление Зимнего дворца в Санкт-Петербурге. СПб., 1839. С. 70); ср. у Кюстина ниже, на с. 127, полемику с высказываниями такого рода. Характерно, что особо подчеркивалась "русскость" свершившегося чуда, которого иностранцам, "думавшим и писавшим, что едва ли достаточно и двадцати лет, чтоб воссоздать дворец таким, каков он был до пожара", не понять: "Те могут только разгадать это, кому близко знакома Русь" (Там же. С. 74). Среди официозных "топосов" в описаниях возрожденного дворца следует назвать также параллель Николай I -- Петр I, не раз используемую и Кюстином (см., напр., наст. том, с. 179 и особенно 193): "Петр Великий сделал из России, в четверть столетия, то, на что требовались в других европейских государствах многие веки, и правнук дивного Петра сказал, что он чрез год будет встречать праздник Светлого Воскресения в стенах возобнов- ленного дворца -- сказал, и дворец возродился из развалин к назначенному дню" (Северная пчела. 5 апреля 1839 г.). Здесь нелишне напомнить, что сразу после переезда царской семьи в восстановленный Зимний обнаружился фундаментальный дефект вентиляционной системы, который, 15 А. де Кюстин, т. i 449 Комментарии по мысли великой княжны Ольги Николаевны, служил постоянным источником легочных заболеваний ее родных (см.: Сон юности. С. 117; ср.: Там же. С. 132). Недостатки восстановленного дворца не были тайной и для посторонних; Гагерн замечает (в августе 1839 г.): "Невыгодные последствия столь большой поспешности повсюду видны в Зимнем дворце: сырые, нездоровые стены; все комнаты летом много топились для просушки, поэтому уже во многих апартаментах стало невозможно жить" (Россия. С. 671). Таким образом, сбылись предсказания о том, что "от чрезмерно скорой отделки неминуемо должно во вновь возведенных стенах и каменных сводах остаться много сырости", которые зафиксировало III отделение еще в 1838 году (ГАРФ. Ф. 109. On. 223. No 3- л- i6a об.). С. 125. ...бракосочетания великой княжны...-- Марии Николаевны (1819-- 1876), старшей дочери императора, которой предстояло стать женой герцога Максимилиана Лейхтенбергского (1817--1852). Об этой свадьбе, на которой Кюстин присутствовал, подробнее см. ниже, в письме одиннадцатом. С. 126. Герберштейн Сигизмунд фон (1486--1566) -- немецкий дипломат, побывавший в России, при дворе великого князя московского Василия III Ивановича (i479--'533) в '517 ч 15'2^ п"- и оставивший "Записки о моско-витских делах" (см.: Россия XV--XVIII вв. глазами иностранцев. Л., 1986. С. 3i--15њ); был п()слс)м Максимилыша I Габсбурга (i459--l5l9) -- австрийского эрцгерцога, с 1493 г- императора "Священной Римской империи". ...в истории Карамзина...-- Кюстин читал "Историю государства Российского" во французском переводе Жоффре и Сен-Тома, начавшем выходить в 1819 г., еще при жизни Карамзина, под названием "История России" (см.: Быкова Т. А. Переводы произведений Карамзина//ХУШ век. Сб. 8. Л., 1969. С. 337; Corbet Ch. L'opinion franyaise face a 1'inconnue russe. P., 1967. P. 120--122); Кюстин пользовался парижским изданием 1826 г. (т. i--и). "(Царь) скажем, и сделано"...-- Карамзин. Т. VII. гл. IV. С. 127. "Удивительно ли... что Великий князь богат?.." -- Карамзин. Т. VII. гл. IV. Диккенс... о путешествии в Америку...-- "Американские заметки" Чарлза Диккенса (1822--1870) вышли в 1842 г. в Лондоне и в том же году (тоже по-английски) в Париже. ...соучастниками и жертвами которых они являются.-- Примечание Кю-стина к изданию 1854 r" "У нас работа дает человеку жить; в России она его убивает, если, конечно, не ведется медленно и осторожно". Письмо девятое С. 128. Петербург, is июля...-- По старому стилю 30 июня. "Дрожка" -- В первом и втором издании Кюстин употребляет это слово именно в такой форме; ему указали на ошибку (см., например, Chaudes-Aieues. П. 341--342)' и он стал чисать "дрожки" (см. т. 2, Дополнение i). В настоящем переводе слово употребляется так, как принято в русском языке. ...либо плоская шляпа с маленькими полями... -- Речь идет о так называемом кучерском цилиндре -- "жесткой шляпе с низкой, сильно расширяющейся кверху тульей" и донышком из лакированной кожи (Кирсанова. С. 313)- 450 Комментарии С. 132. Когда Петр Великий ввел то, что называют здесь чином... в полк немых солдат...-- Представления о России как о государстве полностью военизированном, где деспотическая власть уподобляет всех подданных-рабов солдатам и нещадно эксплуатирует их честолюбие, бытовали во французской словесности от "Путешествия в Сибирь" аббата Шаппа д'0троша (1768) до Ансело, писавшего: "Табель о рангах превратила все дворянство в один нескончаемый полк, а империю -- в просторную казарму" (Ancelot. Р. 88--89), и даже обсуждались в Палате депутатов (например, в дискуссии о намерении приравнять военных чиновников к кадровым офицерам 30 апреля 1838 г. Россия была упомянута как страна, существенным изъяном которой является подчинение всей системы управления воинскому уставу). В кюстиновском описании "чина" можно различить и отзвук бесед с Козловским, который в "Опыте истории России" констатировал: "Стремясь заставить всех служить, Петр I возымел сумасбродное намерение уравнять все виды службы при помощи ни с чем не сообразной условной классификации. Он создал табель о рангах: так, титулярный советник приравнен к капитану, коллежский асессор-- к майору. (•••') Это-- звания в абсолютном смысле, как в военном сословии, и обладатели их переходят из одного ведомства в другое, как из одного полка в другой. (...) ^Монарх) данной ему властью продвигать вверх своих подданных создает цепь рабской зависимости, подобной которой не сыщешь ни в какой другой стране..." (Из наследия П. Б. Козловского. С. 304--3њ5)" О том же писал в "Объяснениях поэта", приложенных к третьей части поэмы "Дзяды", Мицкевич (о знакомстве Кюстина с его творчеством см. примеч, к наст. тому. с. уо}: "Каждый класс или чин соответствует определенному военному званию: так, например, доктор философии или медицины состоит в восьмом классе и имеет звание майора или чин коллежского асессора; капитанское звание имеет фрейлина или придворная статс-дама; епископ или архиерей являются генералами. Между высшими и низшими чиновниками отношения подчиненности и послушания соблюдаются с такою же точностью, как в армии" (Мицкевич. Т. з. С. 287; Michiewica. P. 484); GP- ^W у того же автора: "Не столь давно один из придворных чинов зарезался, потому что на каком-то дворцовом торжестве ему было отведено более низкое место, чем это полагалось по иерархии" (Мицкевич. Т. з- С. 292; Mickiewici P. 50њ--501)- Критики Кюстина (см.: Chaudes-Aigues. P. 34'! Tosltoy P. 54) упрекали его в том, что он неправильно употребляет слово "чин", превращая его из обычной должности, какая есть в любой стране, в целую систему (см. наст. том, с. 339: "Чин состоит из четырнадцати классов"). Однако, ошибаясь в словоупотреблении, Кюстин был прав в общей характеристике российской бюрократической системы. С. 134- Новый Михайловский замок, или дворец, был выстроен на Михайловской площади (впоследствии площадь Искусств) по проекту К. И. Росси в 1819--1825 гг. не для Александра I, а для его брата великого князя Михаила Павловича (1798--1849)- На эту ошибку указал Греч (Gretch. P. 30). Старый Михайловский замок был построен в 1797--i8oo гг. по проекту 451 Комментарии архитектора В. Ф. Бренна для Павла I и назван Михайловским в честь архангела Михаила, которого Павел почитал своим небесным патроном. Резиденцией императора замок стал i ноября 1800 г., а в ночь с и на 12 марта следующего, i8oi г. император был убит заговорщиками в своей спальне в Михайловском замке, после чего царская семья снова вернулась в Зимний. В 1819 г. в замке разместилось Главное инженерное училище, и он стал называться Инженерным. ...при жизни владельца... конную статую его отца Петра III, другой несчастной жертвы--унизить имя своей славной матери.-- Петр III (1728--1762) был свергнут с престола и убит стараниями его жены, матери Павла I Екатерины II. Конная статуя перед Михайловским замком, установленная при Павле I, в i8oo г., изображала, однако, не Петра III, а Петра I. Ее украшала надпись "Прадеду правнук" (полемический парафраз надписи, сочиненной Екатериной II для Медного всадника). На эту ошибку указал Греч (Gretch. P. 30); ср. комментарий Кюстина в издании 1854 г.: "После того, как моя книга была опубликована, русские принялись уверять меня, что статуя эта изображает Петра I. Быть может, ее успели перекрестить". С. 134--'35- ^ России находятся добряки... Пален привел убийц.-- Хотя отрядом заговорщиков, ворвавшихся в спальню императора, командовал не граф Петр Алексеевич Пален (i745--1826), в ту пору петербургский военный губернатор, а генерал-лейтенант Леонтий Леонтьевич Беннигсен (1745--1826), истинным организатором заговора был Пален, державший все его нити в своих руках. Сведения об убийстве Павла Кюстин мог почерпнуть из таких французских книг, как "Российская история" Левека (см. о ней ниже примеч. к наст. тому, с. 368), "История Александра I" Раббе (i8a6), "Философская и политическая история России" Эно и Шеншо (1828--1830), "Россия" Шопена (1838); все они опирались на анонимный мемуарный документ, впервые опубликованный в марте 1820 г. в парижском журнале "Revue encyclopedique" под названием "Смерть императора Павла. Отрывок из дневника современника" (см.: Эйдельман Н. Я. Грань веков. М., 1982. С. 178--179)- С. 135- .--спасти свою мать, да и самого себя...-- Заговорщики убедили Александра, что у Павла уже готов приказ о его аресте. ...в школах... запрещено рассказывать о смерти императора Павла...-- То же отмечали и другие французские мемуаристы: так, дипломат Ф. Кюсси писал: "...по приказу российского императора запрещено рассказывать в школах о том, что Петр III и Павел I были убиты. Нет, два этих государя "скончались от апоплексического удара", как писал г-н де Крюденер, российский поверенный в делах в Берлине, сообщая в записке, которую я видел собственными глазами, генералу Бернонвилю, французскому посланнику в Пруссии, о смерти императора Павла. История, перекроенная по приказу царя и в угоду его воле, становится, однако, для всех русских неопровержимой истиной; при мне русский генеральный консул г-н Бутцов строго выговаривал французской гувернантке мадемуазель Нарбель, которая рассказала его дочерям на уроке истории о том, что Петра III и Павла I убили. "Подумать только,-- возмущался он,-- эта особа 452 Комментарии осмелилась морочить моих дочерей столь подлыми выдумками!" (Cussy F. de. Souvenirs. P., 1909. Т. s. P. 231--232). ...растерянность, с какой мой проводник выслушивал мои вполне естественные вопросы...-- Скрытность русских отмечал даже восторженный д'Арленкур, писавший, что "из русских очень трудно вытянуть то, что хочется узнать, в особенности если дело касается политики" и что в России "все тайна и мрак, не столько оттого, что там все проникнуто варварством и деспотизмом, сколько оттого, что там ничто не подвержено гласности и обсуждению. Там не комментируют, а исполняют. Там не критикуют, а почитают" (Arlincowt. Т. i. P. i88, 192). С. 136. ...напоминающую парижское Марсово поле.-- Это пространство (осушенное в начале XVIII века болото), которое до начала XIX столетия именовалось Променадом, Потешным полем или Царицыным лугом, в 1839 г. называлось в Петербурге точно так же, как и в Париже, Марсовым полем. Памятник Суворову был заложен в i8oo г. Павлом I; открыт в присутствии Александра I 5 мая i8oi г., в первую годовщину смерти полководца. Домик Петра-- первая резиденция Петра I в Петербурге; Петр жил здесь во время приездов в строящийся город в 1703--1708 гг. Греч упрекал Кюстина в том, что обычный образ с лампадкой, какой есть в любом русском доме, он принял за знак поклонения Петру как святому {Gretch. Р. 31); о том, что в домике Петра хранится "образ Спасителя, бывший с героем-реформатором во время Полтавской битвы", Кюстин мог прочесть у Шницлера (Schnit^ler. P. 222--223), С другой стороны, мнение о домике Петра как о "часовне, в которой великого человека почитают как святого", возникало и у других иностранцев; см. сходную реакцию нидерландского полковника Гагерна {Россия. С. 673). С. 137- Александр Невский, образец осторожности, но не жертвенности.-- Характеристика Александра Невского (1220--1263), княая новгородского в 1236--1251 гг., великого князя владимирского с .1252 г., основана, вероятно, на весьма вольной трактовке соответствующей главы Карамзина (т. 4, гл. II), который несколько раз подчеркивает "благоразумие" и дипломатические таланты князя, умело смирявшего ропот подданных, принужденных платить дань татарским ханам. Могила князя-Святого...-- В 1710 г. Петр I основал монастырь Живона-чальныя Троицы и Святого великого князя Александра Невского в память его победы над шведами в Невской битве 1240 г; с 1724 г. здесь покоились перенесенные из Владимира останки князя-- сначала в Благовещенской Александровско-Невской церкви, а с 1790 г.-- в Троицком соборе. "Этот богатый мавзолей с балдахином и пирамидальным памятником сделан из серебра и весит, как говорят, з 250 фунтов: рака и украшения были отлиты в I752 г- п0 приказу Елизаветы из первого серебра, добытого в сибирских Колывановских рудниках" (Schnit^ler. Р. 211). С. i39- ...smo чудо обошлось в сотню тысяч человеческих жизней...-- Ср. у Мицкевича: "Известно, что жителей для этой столицы ^Петербурга) свозили насильно и что более ста тысяч их погибло во время ее постройки" (Мицкевич. Т. з. С. 290; Mickiewic?.. P. 499)- 453 Комментарии ...научный шедевр... в город, подобный городам Греции. -- Баварский король Людвиг I (1786--1868; король с 1825 по 1848 г.), ценитель и покровитель искусств, стремился превратить свою столицу, Мюнхен, в культурный центр Европы, "новые Афины". ...вошел в петербургскую крепость.-- Крепость эта была заложена по велению и плану Петра I 16/27 мая 1703 г. и до 1914 r- официально именовалась Санкт-Петербургской (ныне -- Петропавловская). ...дважды требовали обновления! -- Комментарий Греча: "Неправда. Петропавловская крепость высится до сего дня такой, какой была возведена в 1703 г. при Петре Великом. При императрице Анне, если мне не изменяет память, она была облицована гранитом, и гранит этот цел и поныне. Лет двенадцать назад были предприняты новые работы, но только внутри" (Gretch. P. 31). На самом деле первоначальные укрепления были земляными, в 1706--1740 гг. перестроены в кирпиче, в 1779--1786 гг. облицованы со стороны Невы блоками гранита. ...усыпальницу царствующей фамилии. -- Здесь были похоронены все государи, начиная с Петра I, за исключением Петра II, умершего в Москве. Шницлср подчеркивает богатое убранство гробов ("парча, отороченная горностаем" -- Schnitz.ler. P. 209), то же отмечает нидерландец Гагерн ("Особенность их ^гробниц^ составляют памятники, имеющие вид гробов, покрытые богатыми материями и стоящие посреди церкви, а не под сводами. Настоящие могилы находятся под этими памятниками" -- Россия. С. 674), но Кюстину важнее достоверности игра контрастами. Мне не позволили заглянуть в казематы... -- Комментарий Греча: в крепости "есть казематы, но нет никаких темниц под водой или под самой крышей"; петербургская крепость во всех отношениях лучше Бастилии, куда несчастных узников бросали по навету вельмож без суда и следствия (Gretch. Р. 34--35)- Современники, однако, имели на сей счет иные сведения; ср., например, в письме А. И. Тургенева Н. И. Тургеневу от 8 октября 1839 г. из Петербурга: "Третьего дня я получал в крепости жалование за месяц и видел колодников; переезжая на лодке, я спросил у перевозчика: "Кто содержится в наружных казематах близ Невы?-- Мелкие арестанты,-- отвечал он. -- Где же крупные? -- спросил я. -- Там внутри; этих гоняют на работу, где я их и видел, а тех никуда" (РО ИРЛИ. Ф. 309. No 7о6. Л. 59 об.). О содержавшихся в крепости узниках (участниках тайных обществ и холерных бунтов, а подчас даже ворах и мошенниках, в чем III Отделение видело профанацию политической крепости) см.: Гернет. С. 307--345- С. 140. ...в католическую церковь...-- Костел святой Екатерины на Невском проспекте был построен в 1762--1783 гг. архитекторами Ж.-Б. Валлс-ном-Деламотом и А. Ринальди. ...чтобы они отслужили мессу... -- По Дельфине де Кюстин, скончавшейся 14 июля 1826 года. Понятовский Станислав Август (i732--1798)-- последний король Польши (1764-- •795)- Представитель древнего польского рода, он, оказавшись в Петербурге, пленил Екатерину II, в ту пору еще великую княгиню, получил благодаря ее покровительству пост польского посланника в Петер-454 Комментарии бурге (i757)> а в l7^ Т- благодаря поддержке русской императрицы был избран польским королем. Польские патриоты, движимые антирусскими настроениями (Барская конфедерация), объявили Понятовского низвергнутым; подавление их восстания окончилось первым разделом Польши (i773); Понятовский был вынужден примкнуть к Тарговицкой конфедерации польской знати, стоявшей на стороне России и способствовавшей второму разделу Польши (1793); после третьего раздела (1795) Понятовский отрекся от престола, жил уединенно в Гродно, а после смерти Екатерины по приглашению Павла I приехал в Петербург, где и скончался. С. 141. Моро Жан Виктор (1763--1813)-- французский полководец, сподвижник Наполеона; разочаровавшись в первом консуле, Моро примкнул к роялистскому заговору Кадудаля и Пишегрю, за участие в котором был в 1804 г. арестован и выслан из Франции; жил в Америке, в 1813 г. вернулся в Европу и получил от Александра I должность военного советника; был смертельно ранен в бою под Дрезденом. В начале i820-x гг. за Кюстина сватали-- неудачно-- дочь Моро; в 1829 г. Кюстин выпустил отдельной брошюрой стихотворное послание "На могилу генерала Моро". Кюстин, мысливший параллелями и антитезами, упоминает могилы обоих изгнанников (польского короля и французского генерала); предшественник же Кюстина Ансело ограничился описанием могилы Моро, "которую ни один француз не может видеть без боли. Разве в Петербурге следовало покоиться праху этого полководца, столь славно сражавшегося на поле брани и столь мужественно сносившего удары судьбы?" (Ancelot. P. 227--229). ...при въезде в город, только что покинутый Наполеоном.-- у марта 1814 г. вместе с прусским королем и австрийским фельдмаршалом Шварценбергом во главе союзных войск. Наполеон в это время находился в Фонтенбло. Кюстин не присутствовал при въезде союзников в столицу, так как с середины февраля до ю апреля оставался в Нанси среди сторонников графа д'Артуа. ...к французскому послу.-- Речь идет о бароне Проспере Брюжьере де Баранте (1782-- 1866), после в 1835--1841 гг., беседам с которым, по нашему предположению, Кюстин обязан многими сведениями о России (ср. примеч. к наст. тому, с. 109, 124). К Баранту, выходцу из того же светского и литературного круга, к которому в молодости принадлежала Дельфина де Кюстин, автор "России в 1839 году" относился с симпатией. "Его любезный ум живо напомнил мне Францию доброго старого времени, а тонкость наблюдений сообщила великую занимательность беседе с ним о здешних краях,-- писал Кюстин г-же Рекамье 22 августа / з сентября 1839 г. из Нижнего Новгорода,-- он смотрит на Россию более снисходительно, чем я,-- быть может, по обязанности" (цит. по: Cadot. P. 221). ...бракосочетание... послезавтра...-- То есть 2/14 июля. Письмо десятое С. 142--143 -..острова... будто попал в английский парк. -- Ср. впечатления, какое произвели петербургские острова на Баранта: "Вообразите ^•••\) 455 Комментарии пространство площадью примерно в два квадратных лье -- газон, рощи и сады, орошаемые тысячью ручейков, речек и озер, а кругом, до самого берега моря -- высокие сосны. Здесь у всех жителей Петербурга имеются загородные дома, прекрасно ухоженные, прекрасно обставленные и утопающие в цветах. Никаких загородок, всякий может гулять, где хочет, и тем не менее дорожки для прогулок в прекрасном состоянии; одним словом,-- огромный общественный сад... Что до зелени, догадайтесь сами, свежа ли она? Жизнь здесь ведут городскую, не деревенскую" (Souvenirs. Т. 5- Р- 400). Более скептически отозвался об островах посетивший их почти одновременно с Кюстином полковник Гагерн: "...печальная растительность, состоящая из берез и елей, елей и берез, вовсе не такого свойства, чтобы вызвать восхищение. При этом климате садоводство не удается, несмотря ни на какие старания" (Россия. С. 673)- С. 143- Парижане... назвали бы эту... местность русскими Елшейскими полями...-- Парижские Елисейские поля в первой трети XIX века еще не были той роскошной городской артерией, какой они являются сейчас; в i8oo г. там было всего шесть домов, а в основном пространство было занято садами, прилегавшими к богатым особнякам параллельной улицы -- улицы Предместья Сент-Оноре. Застройка Елисейских полей, причем не жилыми домами, но различными увеселительными заведениями (театрами, кафе и проч.), началась лишь в 1830-0 годы. С. 145- "Жимназ драматик" ("Драматическая гимназия") -- парижский театр, открытый в i8ao г. и представлявший исключительно водевили и музыкальные комедии. Поль де Кок (i793--'ЗУ') -- французский писатель, чье имя сделалось символом фривольной и забавной беллетристики, описывающей жизнь "средних" классов. С. 146. ...вся зта безлюдная местность отойдет к ее первоначальным хозяевам.-- Постройка Петербурга начиная с XVIII века понималась как деяние нового культурного героя, бросающего вызов силам природы и отвоевывающего земную твердь у враждебной стихии. Во французской словесности такая трактовка восходит к Вольтеру, который в "Истории Карла XII" (i732> кн- 3) писал, что "царь упорствовал в желании населить край, по видимости не предназначенный для людей", и основал новый город "вопреки препятствиям, какие воздвигали перед ним природа, дух народов и неудачная война"; из ближайших предшественников Кюстина об основании Петербурга как проявлении деспотической воли самодержца особенно подробно писал Ансело (см.: Ancelot. Р. 40--41; см- также: Вацуро В. Э. Пушкин и проблемы бытописания в начале 18зо-х годов // Пушкин. Исследования и материалы. Л., 1969- Т. 6. С. 164--166). Сходные мотивы встречались и в современной Кюстину французской прессе; см., например, в анонимной статье "Петербург и Константинополь": "В каждом европейском городе <(...)> прошлое связано с будущим и являет собою плод неустанных трудов и усилий народа. Петербург же, напротив, есть не что иное, как грандиозная импровизация абсолютной власти. Царь сказал: "Я хочу, чтобы здесь воздвигся город" -- и город появился" (Le Polonais. 1834- Т. з. 456 Комментарии П. 276). Ср. также у Мицкевича определение Петербурга как "триумфа императорской воли над трупами московитов" (Michiewicz. P. 236--237; ср. с французским прозаическим переводом русский стихотворный: Мицкевич. Т. з- С. або). Что же касается предсказаний гибели Петербурга, то первые из них были зафиксированы еще при Петре в форме заклятий: "Петербургу быть пусту" (см.1 Анциферов Н. П. Душа Петербурга. Приложение к ре- принтному воспроизведению. М., i991- С. а6--27). С. 147- --среди его подданных... царит то равенство...-- Ср. сходное впечатление Баранта о "равенстве в послушании абсолютному владыке" (Notes. P. 109) -- диагноз, поставленный применительно к деспотическим государствам вообще, в "Духе законов" Монтескье (ср. примеч. к наст. тому, с. 83). Ниже, в письме двадцать девятом, Кюстин сам опроверг это утверждение о равенстве подданных деспота в России (см. т. а, с. 172). С. 148. Русское правительство-- абсолютная монархия, ограниченная убийством...-- Форма этого афоризма восходит к мысли Шамфора (i741--I794): "Французское правительство-- монархия, ограниченная песнями" (Шам-фор. Характеры и анекдоты, No 853; в подлиннике у Шамфора и Кюстина одно и то же же слово: tempcree), а содержание-- к "славной шутке госпожи де Сталь" (определение Пушкина из "Исторических заметок" 1822 г.): "деспотические правительства, не ограниченные ничем, кроме убийства деспота" ("Десять лет в изгнании", 1821); на тот факт, что Сталь перефразировала Шамфора, впервые указал Ю. М. Лотман (см.: Лотмам. С. 364--365) • Приведенную выше мысль Шамфора без ссылки на него цитирует в своем опровержении Лабенский (Labinski. P. 43)- Вообще мысль об удавке как о единственном средстве "ограничить" абсолютного монарха неизменно посещала людей, побывавших при русском дворе; ср. например, письмо сардинского посланника в Петербурге Ж. де Местра сардинскому королю Виктору- Эммануилу I от 2/14 июня 1813 г.: "Здесь много говорят о всемогуществе императора российского, но забывают, что менее всего могуч тот государь, который все может (...) Султан или царь могут, если им угодно, обезглавить или наказать кнутом, и на это говорят: ах, как он могуществен; а следует сказать: ах, как он бессилен! -- так как его могут на другой же день задушить" (РА. 1912. Т. i. С. 59)- С. 149- Полк кавалергардов-- императрица с 1826 г. была шефом этого полка. С. 150. ...Петр I пустил на позолоту дукаты... -- Из книги Шницлера (см. примеч. к наст. тому, с. 155) автор "России в 1839 году" мог бы почерпнуть более точную информацию: кирпичное Адмиралтейство было выстроено на месте каменного лишь в 1727 г., после смерти Петра, а золотом дукатов его шпиль покрыли в 1734 г-) гю приказу Анны Иоанновны. Адмиралтейство, которое видел Кюстин, было выстроено на основе прежнего в 1806--1823 гг. архитектором А. Д. Захаровым. Народ здесь красив... Женщины из народа не так хороши...-- Критики Кюстина, осведомленные о его сексуальных пристрастиях, нередко иронизировали над подобными оценками; меж тем и наблюдатели, не уличенные 457 Комментарии в предосудительных наклонностях, высказывали сходные суждения. О том же писал в своей книге о России Кс. Мармье (Marmier. Т. I. Р. 321), полковник Гагерн замечал: "Длинные бороды, придающие лицу мужчин характер и выражение, некоторым образом скрадывают у них безобразие, но среди простого народа не заметишь сносного женского лица: все не только безобразны, но еще и очень рано стареются" (Россия. С. 673)1 доктор Эжен Робер, одновременно с Кюстином побывавший в Нижнем Новгороде (см. о нем ниже, т. а., с. 262), в своей книге о России, по словам А. И. Тургенева, хвалил "добродушие крестьян наших, но не красоту прекрасного пола" (письмо к Е. А. Свербеевой от а6 января 1841 г.-- РА. 1896. No а. С. i99)- С. 151. ...носят лишь кормилицы да светские женщины в дни придворных церемоний...-- "Национальные" придворные костюмы, введенные Николаем I по контрасту с предыдущим царствованием, когда общий придворный стиль был максимально европеизирован, состояли из кокошников и "сарафанов с треном, расшитых золотом" (Тютчева. С. з?)- Их подробное описание и указание на то, что прежде в сарафанах и кокошниках ходили только крестьянки и взятые в город кормилицы, Кюстин мог найти в книге д'0ррера "Преследования и муки католической церкви в России" (HorrerJ.-M. de. Persecutions et souffrances de 1'Eglise catholique en Russie. P., 1842. P. 130--131), которая была ему хорошо известна (ср. наст. том, с. 282). Историю "дамского мундира" в русском стиле, введенного законом 27 февраля 1834 г., но практически появившегося уже в самом начале царствования Николая I, в 1826 г., см. в кн.: Кирсанова. С. 245--248. ...расширяющаяся кверху картонная башенка, расшитая золотом.-- Кюстин описывает кокошник -- старинный женский головной убор в виде высокого щитка разнообразной формы надо лбом. Николай I строго следил за единообразием формы кокошников, и когда "на большом дворцовом балу 6 декабря 1840 г. некоторые дамы позволили себе отступить от этой формы и явились в кокошниках, которые, вместо бархата и золота, сделаны были из цветов, государь тотчас это заметил и приказал министру императорского двора князю Волконскому строго подтвердить, чтобы впредь не было допускаемо подобных отступлений", вследствие чего петербургский военный генерал-губернатор Эссен заставил всех дам и девиц, к их ужасу, расписываться на листе с письменным объявлением императорской воли "в прочтении сего объявления" (Из записок М. А. Корфа // PC. 1899- No 8. С. 295). С. 152. ...теперь продавать крестьян без земли запрещено.-- Вопрос о запрещении продавать крестьян без земли имел долгую историю, но не был окончательно разрешен до полной отмены крепостного права: в i8i2 г. было запрещено "выдавать верющие письма и совершать по ним купчие крепости на продажу людей поодиночке и без земли", но касалось это лишь продажи по доверенности; в i8ao и 1823 г. вопрос о запрещении безземельной продажи обсуждался в Государственном совете, но решения принято не было; Николай I поручил рассмотрение этого вопроса секретному комитету, созданному 6 декабря 1826 г., и в 1830 r. безземельная продажа едва не 458 Комментарии была запрещена, но дело опять-таки кончилось ничем (см.: Семевский В. И. Крестьянский вопрос в России. СПб., i888. Т. I. С. 494--495- Т. 2. С. i6--17). Семевский высоко оценил проницательность Кюстина, сумевшего "понять опасность безземельного освобождения" (см.: PC. 1887. No i2. С. 620). Некоторые сведения о жизни российских крестьян Кюстин мог почерпнуть из книги француза П.-Д. Пассенана "Россия и рабство в их отношениях с европейской цивилизацией" (1822); о том, что крестьяне, мечтая о свободе, полагают, что вместе с нею им дадут и землю, а когда узнают, что земля принадлежит помещикам, будут крайне разочарованы, писал и Ансело (Ancelot. P. 78). ...император становится кредитором и казначеем всех русских дворян...-- Дворянский заемный банк, дававший ссуды под залог имений, был учрежден Павлом I в 1797 г- Ср. мнение историка о комментируемом пассаже Кюстина: "Это -- не случайное объяснение, придуманное для любопытствующего иностранца, а официальная точка зрения. III Отделение всерьез полагало, что толчком, побудившим декабристов на террор против царской фамилии, было желание освободиться от своего кредитора. "Самые тщательные наблюдения за всеми либералами,-- читаем мы в официальном докладе шефа жандармов,-- за тем, что они говорят и пишут, привели надзор к убеждению, что одной из главных побудительных причин, породивших отвратительные планы людей "14-го", были ложные утверждения, что занимавшее деньги дворянство является должником не государства, а царствующей фамилии. Дьявольское рассуждение, что, отделавшись от кредитора, отделываются и от долгов, заполняло главных заговорщиков, и мысль эта их пережила..." (Троцкий И. Ш-е Отделение при Николае I. Л., i990- С. 23--24). На то, что обычай закладывать имения приобрел из-за мотовства дворян "важное политическое значение", довольно деликатно и туманно указывает также Ансело (Ancelot. P. 90--94) С. 155- "Русские сгнили, не успев созреть".-- Фраза, приписываемая Д. Дидро, который, впрочем, от авторства отказывался (см.; Tourneux М. Diderot et Catherine II. Р., 1899- P- 582). Смысл этого утверждения был оспорен г-жой де Сталь: "Много восхваляли знаменитые слова Дидро: "Русские сгнили прежде, чем созрели". Я не знаю мнения более ошибочного: даже их пороки, за небольшим исключением, мы должны приписать не их испорченности, но силе их нравственного закала" (Россия. С. 36). Выражение это имело популярность среди критиков России; так, согласно донесению Я.Н.Толстого, адмирал П. В. Чичагов (с 1813 г. живший вне России) в 1842 г. проповедовал в салонах, "что Россия-- европейская Ирландия, что она сгнила, не созрев, и проч., и проч." (ГАРФ. Ф. 109. СА. Оп. 4- No i94- ^- 6i; донесение от 1/13 октября 1842 г.). Не надейтесь отыскать хоть один путеводитель... -- Толстой (Tolstoy. P. 56) упрекает Кюстина в незнании книги Свиньина, изданной в 1816--1818 гг. одновременно и по-французски (перевод, впрочем, аттестован Шницлером как "скверный"-- Schnit.aler. P. 229). В самом начале 1839 г- (рецензия на него в "Северной пчеле" напечатана 27 февраля 1839) был выпущен "Карманный указатель города Санкт-Петербурга с планом. Manuel portatif 459 Комментарии de Saint-Petersbourg avec un plan" на двух языках -- русском и французском, очевидно, ускользнувший от внимания Кюстина. ...лучше описание истории и географии России.-- Жан Анри (Иоганн Генрих) Шницлер (i8oa--1871)-- французский статистик и историк немецкого происхождения, в i820-e гг. живший в России; Кюстин пользовался его книгами "Опыт общей статистики Российской империи, с приложением исторического обзора" (1829) и "Россия, Польша и Финляндия" (1835); прямые ссылки на Шницлера в тексте "России в 1839 году" дали критикам Кюстина (например, Шод-Эгу) повод упрекать его в плагиате-- упреки неосновательные, так как Кюстин заимствовал из Шницлера только факты, да и те воспроизводил не всегда точно (ср. примеч. к наст. тому, с. 150). Книги Шницлера были выдержаны в духе "искренней преданности России", причем вта доброжелательность не была специально оплачена русским правительством (см. донесение Я. Н. Толстого Бенкендорфу от 30 мая / и июня 1838 г.-- ГАРФ. Ф. Ю9. СА. Оп. 4. No i88. Л. 150 об.-- 151). Книгу Кюстина Шницлер оценил (в письме к Я. Н. Толстому от 11 октября 1843 г.) как "сочинение намеренно злое, но бесконечно остроумное" (BN. JVAF. No 16606: Fol. 110 verso; ср.: Corbet Ch. L'opinion frar^aise... P., 1967. P. 225). С. 156. ...сегодня высказывать беспристрастные суждения об этом человеке... небезопасно...-- О культе Петра в николаевскую эпоху см., напр.: Арон-сон М. "Конрад Валленрод" и "Полтава" // Пушкин: Временник пушкинской комиссии. М.; Л., 1936- Т. 2. С. 43--5њ> Костина Н. Г. Освещение Петра I в русской периодической печати в первые годы после 14 декабря 1825 года // Уч. зап. Горьковского гос. ун-та. 1966. Серия ист.-филолог. Вып. 78. С. 653--655; Старые годы. Русские исторические повести и рассказы первой половины XIX века. М., 1989. Следует, однако, заметить, что к одному из главных информаторов Кюстина, Баранту, восходит свидетельство о достаточно критической оценке петровского "западничества", данной Николаем I (см.: Осповат А. Л. Прения о русской столице // Лотманов-ский сборник. I. М., 1995- ^- 478)- В контексте книги Кюстина, где Петр предстает не только благотворным реформатором, но и безжалостным мучителем людей и убийцей собственного сына (см. письмо двадцать шестое), параллель между двумя императорами наполнялась далеко не только комплиментарным смыслом, на что обратил внимание Сен-Марк Жирарден в своей рецензии на книгу (статья вторая-- "Journal des Debats", 24 марта 1844 г.), которую Я. Н. Толстой в своей "антикритике" ("Письмо русского французскому журналисту о диатрибах французской прессы") назвал эпизодом "дуэли" между журналистом и монархом {Tolstoy. Lettre. P. 7). ...тайные любовные похождения, которые злые языки приписывают ныне цар- ствующему императору. -- Толки о волокитстве Николая Павловича, постоянно циркулировавшие в Петербурге и проникавшие даже в семейное окружение императора (см.: Сон юности. С. 95)1 впервые в России были опубликованы (и преувеличены) в статье Н. А. Добролюбова "Разврат Николая и его приближенных любимцев" (1855; чзд- I922)- Фактическая основа некото- 460 Комментарии њ * " • ^ ; ' ^ • I f А f t рых подобных слухов рассмотрена в статье: Цявловский М. А. Записи в дневнике Пушкина об истории Безобразовых // Цявловский М. А. Статьи о Пушкине. М., 1962. С. 240--251. Упоминания о том, что Николай I, который "долгое время был образцом супружеской верности, ныне явно пренебрегает женой" (Times, 26 октября 1837 г.), в конце 18зо-х гг. появлялись на страницах враждебной России европейской прессы довольно часто. Например, осенью 1838 г. сразу несколько французских газет республиканского направления коснулись отношений российского императора с его фавориткой Амалией Крюденер, женой русского дипломата А. С. Крюденера и кузиной (по женской линии) императрицы Александры Федоровны (ср.: Смирнова-Россет А. О. Дневник. Воспоминания. М., 1989-С. 8--9)- В этой связи Я. Н. Толстому пришлось помещать в субсидируемой им газете "La France" (28 октября 1838 r.) опровержение "коварных измышлений", которые превращают всесильного императора в "героя самого жалкого романа". С. 157- Господин Репнин управлял империей и императором...-- Князь Николай Григорьевич Репнин (1778--1845)" B 1816--1834 IT- губернатор Малороссии, с 1834 г. член Государственного совета, вскоре после назначения на эту последнюю должность был уличен в присвоении казенных денег (которые, однако, потратил на постройку благотворительного Института полтавского дворянства-- см.: Русский биографический словарь. СПб., 1913- Т. i6. С. 215) и 28 июня 1836 г. уволен от службы, после чего выехал за границу, где жил до 1842 г., а затем вернулся на Украину, где и скончался. Авторы антикюстиновских сочинений подчеркивали, что Репнин не управлял ни империей, ни императором, а был самым обычным губер- натором. Кюстин мог слышать историю Репнина, в 1839 г. уже не являвшуюся свежей новостью, от Баранта, который в свое время (2 июля 1836 г.) доносил Тьеру: "Император только что произвел строгий и всех поразивший суд. Князь Репнин -- человек, пользующийся большим уважением в армии, в правительстве, при дворе, был два года назад генерал-губернатором Украины. При принятии мер против неурожая были допущены большие беспорядки по административной части. Узнав об этом, император уверился, что в этих скандальных уступках виновен князь Репнин. Он лишил его всех должностей и учредил судебное дознание" (АМАЕ. Т. 191. Фол. 171; ср. о том же: Notes. P. 155)- Барант, впрочем, интерпретирует историю Репнина иначе, чем Кюстин; для него это -- проявление борьбы с коррупцией, которая, однако, ничуть не уменьшается. ...отставка... Щуазеля стала его победой...-- Этьенн Франсуа, герцог де Шуазель (1719--1785)1 государственный секретарь по иностранным делам в 1758-- 177њ ГГ-' благодаря покровительству фаворитки Людовика XV г-жи де Помпадур пользовался огромной властью; денежные затруднения государственной казны из- за больших военных затрат вкупе со смертью г-жи де Помпадур стали причиной его отставки; он удалился в свое имение Шан-телу, немедленно сделавшееся центром оппозиции, и вскоре получил дозволение вернуться в Париж, где, однако, активной политической деятельности уже не вел. 461 Комментарии Они обожают императора...-- Ср. эпизод из жизни русского двора, который по ходу чтения "речей, пересказываемых г-ном де Кюстином", припомнила герцогиня де Дино: русская родственница при прощании сказала герцогине, что у той сегодня "императорское лицо" и в ответ на недоумение герцогини пояснила: "Когда в Петербурге у кого-нибудь осо- бенно доброе лицо, мы называем его императорским" (Dim. P. 278; запись от ад мая 1843 !'•')• Обожание императора Николая Павловича являлось существенным атрибутом социального этикета буквально всех сословий; столичной и провинциальной бюрократии (многочисленные свидетельства на этот счет содержит, к примеру, обширная переписка А. Я. и К.Я.Булгаковых), гвардии (см. в особенности "Отец Сергий" Л. Н. Толстого), художественной интеллигенции (см., в частности: Каменская М. Воспоминания. М., 1991 • С. 165--166), духовенства, купечества и простолюдинов. Возникновению этого культа много способствовала сама наружность императора, которая "сделалась, так сказать, легендарной по всей России; он представлялся народу чем-то вроде сказочного богатыря" (Соллогуб В. А. Повести. Воспоминания. Л., 1988. С. 4'9)- С. 158. ...то непременно искусает.-- Примечание Кюстина к изданию 1854 г. (Крымская война была уже в разгаре): "Автор и сам не подозревал, насколько верны эти слова". ...лейб-медика... несмотря на его русское происхождение...-- В 1829--1839 гг. лейб- медиком Николая I состоял Николай Федорович Арендт (1785-- 1859)1 происходивший из давно обрусевшей немецкой семьи. С. 159- Граф Воронцов-- Иван Илларионович Воронцов-Дашков (1790--1864), к которому у Кюстина имелось рекомендательное письмо от русского посла в Париже графа Палена (ср. примеч. к наст. тому, с. 168--169). ...представлюсь ему на балу.-- Представление состоялось перед балом (см. подробно в примеч. к наст. тому, с. i8i). Письмо одиннадцатое С. 161. if июля i8yg года...-- По старому стилю 2 июля. ...свадьба сына Евгения де Богарне...-- Жених великой княжны Марии Николаевны, герцог Максимилиан Лейхтенбергский (1817-- 1852), был сыном принцессы Августы Баварской и Евгения де Богарне (1781--1824). Следовательно, он приходился внуком виконту Александру де Богарне (1760--1794)> первому мужу императрицы Жозефины и возлюбленному Дельфины де Кюстин (см. примеч. к наст. тому, с. 47 и 49)- Евгений Богарне, пасынок Наполеона и его ближайший сподвижник, носивший в эпоху Империи титул вице-короля Италии, был женат на баварской принцессе Августе и после 1815 г. удалился в Баварию, где получил от своего тестя Максимилиана I титул герцога Лейхтенбергского. На его сына падал, таким образом, дальний отсвет славы Наполеона, что возвышало юного герцога в глазах российского императора, поклонника французской 462 Комментарии армии (см. признание Николая I французскому дипломату Кюсси: "Я всегда был и остаюсь величайшим поклонником французской армии. Мы не раз себе в ущерб учились уважать ее; а какие в ней солдаты!" -- Cussy F. de. Souvenirs. P., 1909" Т. 2. Р. 276). Царь высоко ценил "имена, напоминающие об эпохе Империи" (Souvenirs. Т. 6. Р. 626), и лично отца жениха, Евгения Богарне, за "рыцарский характер" и "верность, не пошатнувшуюся даже в несчастии" (Сок юности. С. 92). "Наполеоновская" тема получила любопытное продолжение в 1852 г., после смерти герцога Лейхтенбергского; жалея молодую вдову с шестью детьми, управляющий III Отделением Л. В. Дубельт записал в дневник: "Дай Бог! чтобы она опять, через год или два вышла замуж и чтобы новые узы утешили ее и государя. Вот бы ей муж Людовик Наполеон" (Российский архив. М., 1995- Т. 6. С. 139)- Выбор жениха для великой княжны из числа потомков Наполеона был демонстративен и подчеркивал отчуждение Николая от Орлеанской династии, правившей Францией,-- тем более, что в 1837 r- среди возможных супругов Марии Николаевны обсуждалась и кандидатура старшего сына Луи-Филиппа, герцога Орлеанского (см.: АМАЕ. Т. 192. Fol. 226). Однако решающим фактором для Николая I явилось согласие жениха переехать на жительство в Россию, покидать которую его дочь решительно отказывалась (см.: Сон юности. С. 102). В связи со свадьбой герцог Лейхтенбергский стал российским подданным с титулом императорского высочества; в манифесте императора по случаю бракосочетания великой княжны значилось: "Мы утвердим местопребывание ее императорского высочества с супругом ее в России" (Северная пчела. No 146. 4 июля 1839)- В обществе отношение к этому браку было скорее скептическое. "Когда я думаю, что это будет первая свадьба в императорском семействе, что ангела красоты и добродетели, любимую дочь императора хотят выдать за сына частного лица, отпрыска не слишком знатного рода, возвысившегося исключительно благодаря узурпации, моя национальная гордость страдает, и я тщетно пытаюсь найти оправдания этому выбору",-- писала 18/30 ноября 1838 г. русская католичка С. П. Свечина жене русского вице-канцлера графине Нессельроде (Lettres et papiers du chancelier comte de Nesselrode. P., 1908. Т. 7. P. 278--279). Отчет Третьего Отделения за 1839 год отмечал, что "сначала в публике не одобряли брак русской царевны с лицом, напоминающим России о ее бедствиях в i8i 2 г., и брак сей почитали ниже достоинства нашего царствующего дома" и "ропот умолк", лишь когда в народе узнали, что великая княгиня "и по замужестве останется в кругу своего августейшего семейства" (ГАРФ. Ф. 109. On. 223. No 4- Л. 138 об.). Недовольны были и в Германии: "Подлая берлинская свора во главе с моим шурином Карлом без умолку позорят бедную Мари и кричат о мезальянсе и скандальности подобного брака",-- возмущался Николай в письме к жене 17/29 мая 1839 г. (Schiemann. S. 494)- Осуждала Николая не только родня жены, но и его собственная сестра, великая герцогиня Веймарская Мария Павловна (см.: РА. 1875. Т. 2. С. 348)" Д& и его сын и наследник Александр Николаевич "тоже не видел ничего хорошего" в этом мезальянсе (Сон юности. С. 103). Однако была у этого брака и другая сторона, которая импонировала наблюдателям, лишенным аристократических предрассудков, -- он был "основан на свободном взаим- ; ном чувстве" (Варнгаген). Петербургские слухи гласили: "Император уже теперь любит герцога Лейхтенбергского как родного сына и охотно уступил воле великой княжны, которая еще в двенадцать лет сказала, что не покинет Россию, и принималась плакать, лишь только с нею заводили разговор | о замужней жизни вне отечества. Козловский уверяет, будто сказал им- ператрице: "Во дворце вашего императорского величества недоставало • идиллии, но теперь вы ее получили" (А. И. Тургенев -- Н. И. Тургеневу, 25 мая/ 6 июня 1839 г.-- РО ИРЛИ. Ф. 309. No 706. Л. з об.). Брак Марии Николаевны оказался, однако, не очень счастливым: еще при жизни мужа она влюбилась в графа Г. А. Строганова, с которым в 1854 г. обвенчалась тайно от отца. Толки о разногласиях среди супругов начались вскоре после свадьбы. 27 сентября 1839 г. А. И. Тургенев сообщал из Петербурга брату Н. И. Тургеневу о том, что слышал от великого князя Михаила Павловича: "герцогиня Лейхтенбергская страдает от своего нового состояния (Лейхтен-бергский не согласился, чтобы детей его воспитывали в греческой вере, и объявил об этом в самый день свадьбы; надеялись, что он уступит, но надежды не сбылись)" (РО ИРЛИ. Ф. 309. No 706. Л. 52 об.; подл. по-фр.). С. 162. Живот можно замаскировать, но нельзя уничтожить.-- Очевидцы свидетельствали, что Николай I реагировал на этот пассаж Кюстина очень эмоционально. По одной версии, император развеселился: "Читали ли вы Кюстина? -- спросил он после обеда. -- Живот можно замаскировать, но нельзя уничтожить,-- повторял он, оглядывая самого себя и смеясь от всего сердца. Орлов сказал мне, что эта фраза весьма забавляет императора" (письмо австрийского посланника в Петербурге графа Фикельмона своей невестке графине Тизенгаузен от 23 сентября 1843 г--- Sonis F. de. Lettres du comte et de la comtesse de Ficquelmont a la comtesse Tiesenhausen. P., 1911. P. 54). По другой-- менее достоверной-- версии, император разгневался (см.; Головин И. Записки. Лейпциг, 1859- С- 94)- С. 162--163. Император Александр был... иногда неискренен...-- Характеристика, восходящая к знаменитому высказыванию Наполеона, назвавшего Александра хитрым "византийцем" (см.: Las Cases E. Memorial de Sainte-Helene. P., 1968. P. 182; первое изд.-- 1823). Кюстин цитирует эти слова со ссылкой на Наполеона ниже (см. наст. том, с. 346). С. 163. Императрица... так слаба, что, кажется, не имеет сил жить: она чахнет, угасает...-- Во второй половине 1839 г. императрица Александра Федоровна (1798--i86o) перенесла тяжелую болезнь: "Она страдала легкими, и ей было запрещено не только выезжать, но много принимать у себя" (Сон юности. С. 115). "Императрица все нездорова,-- писал А. И. Тургенев Н. И. Тургеневу 15/27 сентября 1839 г.-- она простудилась от парижских башмачков и от танцев. О ней все жалеют, и я в особенности почти искренно. Она исчезает, хотя это состояние может продлиться. Кашель сошел в грудь (да к тому же у ней какой-то понос и часто возвращается). Боятся, что потеря эта может изменить к худшему еще характер государя. Кто ему ее заменит в домашней жизни? Детей переженит и выдаст замуж, 464 Комментарии но дети-- не жена, которую он очень любит. Горизонт здешней жизни может еще более померкнуть" (РО ИРЛИ. Ф. 309. No 706. Л. 41 об.). Французский посол Барант 28 сентября 1839 г. докладывал в Париж маршалу Сульту: "Императрица была тяжело больна. Теперь ей лучше, но состояние ее все равно внушает тревогу" (АМАЕ. Т. 195- Fol. 134); a i2 октября 1839 г. уточнял: "Императрица чувствует себя гораздо лучше. Она оправляется от раздражения в груди, внушавшего самые серьезные опасения. Но возможно ли излечение от той слабости и того бессилия, в какие она, судя по всему, впала? Это пока сомнительно" (АМАЕ. Т. i95- Fol. 151)- Только совершенной невинностью Б. Парамонова по исторической части можно объяснить его трактовку этого сюжета: императрица якобы была совершенно здорова, Кюстин же так старательно подчеркивал ее болезненность исключительно потому, что сам был неравнодушен к императору и подсознательно желал устранить соперницу (см.: Звезда. 1995- No 2. С. 185). ...от потрясения, которое пережила в день вступления на престол...-- События 14 декабря 1825 г. произвели на Александру Федоровну такое сильное действие, что она заболела нервным расстройством, последствия которого давали о себе знать до конца ее дней. ...императору-- слишком много детей.-- Александра Федоровна родила четырех сыновей: Александра (i8i8--1881), Константина (1827--1892), Николая (1831--1891) и Михаила (1832--1909) ч трех дочерей: Марию (1819--1876), Ольгу (1822--1892) и Александру (1825--1844)- ...сказала одна польская дама...-- Ж.-Ф. Тарн предполагает (не приводя, впрочем, аргументов), что этой дамой была княгиня Анна Чарторыйская (урожд. Сапега; 1796--1864), жена лидера аристократического крыла польской эмиграции в Париже князя Адама Чарторыйского. С. 164. ...император запрещает русским путешествовать...-- Заграничные паспорта выдавались с разрешения императора людям благонадежным и способным объяснить цель поездки (например, для лечения), да и то если политическая ситуация была благоприятной. Ср., например, типичный эпизод николаевского царствования: "Доктора сперва разными лекарствами меня пичкали и, наконец, объявили, что мне необходимо ехать в Карлс-бад. Д. Н. Блудов выхлопотал мне, конечно, не без большого труда, дозволение мне ехать за границу, потому что вследствие июльской революции ^1830 г.) во Франции и последовавших затем беспорядков и возмущений в Польше и Германии император почти никому не разрешал отъезда в чужие края" (Кошелев А. И. Записки. М., 199'• ^- б2)- Ч3 французской прессы Кюстин мог знать, что русское правительство постоянно подозревало подданных в желании обманом нарушить этот запрет; так, 30 декабря 1837 г- газета "Constitutionnel" сообщала: "Император, сочтя, что русские и польские дворяне нарочно записываются купцами, чтобы с большей легкостью получать заграничные паспорта, издал специальный указ о том, что всех дворян, даже если они числятся в списке купцов первой гильдии и платят подати как купцы, при испрашивании ими заграничных паспортов следует рассматривать как дворян, каковые могут получить эти паспорта l6 А. де Кюстин, т. Комментарии лишь с высочайшего соизволения". Первый секретарь французского посольства в Париже Серее отмечал в августе 1835 г., что под давлением общественного мнения император "сузил сферу действия этой запретительной меры, распространив ее на одну Францию", и что указ о запрещении выезда за границу "постоянно нарушается бесчисленными исключениями" (АМАЕ. Т. 190. Fol. 161). Тем не менее официальных послаблений в этой области не происходило. Уже после выхода книги Кюстина, 15 марта 1844 г. был издан указ "О дополнительных правилах на выдачу заграничных паспортов", еще более ужесточивший эту процедуру: "Всякий платит сто рублей серебром за шесть месяцев пребывания за границею. Лицам моложе двадцати пяти лет совсем воспрещено ездить туда. <(...) Сверх того, отныне местные генерал-губернаторы не могут более выдавать паспортов на выезд заграницу" (Никчттко. Т. I. С. 280). Одним словом, заключает Никитенко, "приняты все меры к тому, чтобы сделать Россию Китаем", а Европу -- "какою-то обетованною землей". Именно этот указ "окатил холодною водою" Вяземского и заставил отказаться от мысли опубликовать свое опровержение на книгу Кюстина (см. в статье, наст. том, с. 395); шокировал указ даже таких высокопоставленных чиновников, как канцлер Нессель-роде, которого, по свидетельству российского посланника в Баварии Д.П. Северина, "история паспортов так взбесила, что его рвало" (А.И.Тургенев-- Н.И.Тургеневу, ао июля 1844 г., Киссинген -- РО ИРЛИ. Ф. 309- ^њ 95њ- ^- ^З)- Иностранные наблюдатели хорошо понимали, отчего император не позволяет своим подданным путешествовать и всячески стремится затруднить своим подданным сношения с другими странами: "невозможно, чтобы сравнение с заграницей не пробудило жажду перемен" (АМАЕ. Т. 190- Fol. 162; Серее -- герцогу де Брою, 14 августа 1835 !'•)• Во Францию же российских подданных пускали особенно неохотно из-за неприязненного отношения Николая I к июльскому режиму: даже родному брату, Михаилу Павловичу, император не позволил в 1837 г. поехать в Париж, хотя великий князь очень этого хотел (см.: Souvenirs. Т. 6. Р. 40--41)- В 1839 r- "все начальники губерний поставлены (были) в непременную обязанность не выдавать паспортов российским подданным на проезд во Францию без предварительного каждый раз сношения с Третьим Отделением собственной его императорского величества канцелярии о лицах, желающих туда отправиться. Таким образом, в течение второй половины истекшего года разрешено (было) снабдить паспортами во Францию 16 лиц. На вступившие же от военных генерал-губернаторов просьбы некоторых молодых людей о дозволении отправиться в Париж для усовершенствования себя в науках разрешения не дано, по тому уважению, что нравственное образование там юношества не позволяет ожидать хорошего влияния на молодых и неопытных людей" (ГАРФ. Ф. 109. On. 223. No 4- Л. 49--49 њб.)- В 1843 г- положение улучшилось, но крайне незначительно: разрешение выехать во Францию было выдано 74 лицам (Там же. No 8. Л. бд). Запрещения такого рода обсуждались во французской печати; так, газета "Courrier" в феврале 1838 г. сообщала, что известный дипломат князь К. В. Ливен в ответ на просьбу о поездке во Францию получил собствен- 466 Комментарии норучное письмо императора с напоминанием, что князь слишком знатная особа, чтобы снизойти до двора этого... (здесь газета умолкала, подчеркивая, что не смеет закончить фразу), a "Gazette de France" 15 мая 1839 г. выражала сожаление о том, что цесаревич, совершающий поездку по Европе, не побывал во Франции, которая "пала во мнении наций так низко, что славные государи проезжают мимо, не отдав нам даже простого визита вежливости". С. 165. Фалейтор -- правильно: форейтор. С. (66. ...к опере "Гюстав".-- Опера "Гюстав III, или Бал-маскарад" (музыка Обера, либретто Скриба) была впервые представлена в Королевской музыкальной академии 27 февраля 1833 г.; 5-е действие происходит на балу, и по этому случаю были изготовлены роскошные декорации. ...о своем наряде... предметом серьезных споров...-- Сходные проблемы волновали накануне маневров в Красном Селе (в августе 1836 г.) посла Баранта, который не стал надевать мундир национальной гвардии, потому что "почитал дурным тоном изображать военного, не являясь им", и в результате вовсе не поехал на маневры (Souvenirs. Т. 5- P- 447)- Причины нелюбви императора к мундиру национальной гвардии понятны: созданная во время Французской революции 1789--1794 гг- (официально узаконена в октябре 1791 г.), распущенная Карлом Х в 1827 г. за оппозиционные выступления, возродившаяся в ходе Июльской революции 1830 г., когда национальные гвардейцы из числа буржуа сражались бок о бок с простолюдинами, национальная гвардия воплощала тот дух противодействия монархическим устоям, который был Николаю I глубоко неприятен. С. 167. Лаяла Рук- - героиня одноименной поэмы (1817) английского поэта Томаса Мура (i779--1852). В январе 1821 г. прусский король устроил в Берлине праздник в честь своей дочери, будущей российской императрицы, и ее жениха, великого князя Николая Павловича, будущего императора. В живых картинах на сюжеты "Лаллы Рук" роль индийской принцессы Лаллы Рук исполняла невеста, а роль ее жениха Алириса -- жених. С легкой руки Жуковского, посвятившего великой княгине стихотворение "Лалла Рук" (1821, опубл. 1827), имена индийской принцессы и русской императрицы оказались навсегда связаны (Лаллой Рук назвал Пушкин Александру Федоровну в пропущенной строфе VIII главы "Евгения Онегина"). Кюстин скорее всего не знал этого русского контекста, но о нашумевшем берлинском празднике мог в свое время слышать -- если, конечно, не упомянул поэму Мура просто как наиболее яркое воплощение восточной поззт и восточной пышности. ...татарский хан...-- Имеется в виду киргизский хан Джангер Букеев, правивший Внутренней Киргизской, или Букеевской, Ордой в 1823--1845 гг. Орда была вассальным казахским ханством; Букей, отец Джангера, был утвержден в звании хана русским правительством (1812). Управлялась Орда сначала Министерством иностранных дел, а с 1838 г. Министерством государственных имуществ. Джангер прибыл в Петербург в связи с тем, что 31 июля/12 августа 1839 г. был награжден орденом Анны I степени (см.: Journal de Saint-Petersbourg, 12/24 августа 1839 г-)- Ср. у Гагерна, побывав- 467 Комментарии шего в России тем же летом 1839 г" "Интересным для меня знакомством была встреча с киргизским князем Большой Орды, прибывшим предложить императору свои услуги. Он явился с двумя сыновьями, со своим братом, с главным судьею и с секретарем. Князь и его второй сын, говорят, очень умны; никогда я не считал возможным встретить на чисто монгольской физиономии такой отпечаток ума и хитрости. Отношения киргизской орды к России очень своеобразны. Киргизы еще кочевники, живут они то на русской, то на китайской границе; кочуют по степи, живя в палатках. (...) Русский император велел выстроить для князя дворец, в котором он живет два дня в году, из уважения и вежливости. Затем император назначил для него телохранителей, которыми командует русский офицер; офицер этот вместе с тем надсмотрщик и контролер" [Россия. С. 681- - 682). С. 168. Зонтаг Генриетта (наст. имя и фам. Гертруда Вальпургис; 1806--1854) -- немецкая певица, в 1829 г. вышла замуж за сардинского дипломата графа Росси и на много лет оставила сцену; выступала в салонах тех европейских столиц, где ей приходилось бывать с мужем; ср. отзыв Вяземского об одном из таких выступлений осенью 1839 г.: "В воскресенье в первый раз слышал я графиню Росси, но не смог насладиться се пением вполне, потому что она все пела les morceaux d'ensemble (совместные партии.-- фр.) с Крюденершею, с Анетою Бенкендорф и другими, и, разумеется, должна была кокетничать своим голосом, то есть уступать гостям лучшие места и лучшие куски, но со всем тем некоторые пассажи давали мне лихорадочную дрожь..." (письмо к В. Ф. Вяземской от 20 ноября 1839 г.; РГАЛИ. Ф. i95- On. i. No 32?1- Л. ioi). См. о Зонтаг: "Дива". Публ. Н. Снытко // Встречи с прошлым. М., 1988. Вып. 6. С. 23--4њ- ...завещать престол тому, кому сочтет нужным.-- В начале 1722 г. Петр I обнародовал указ, согласно которому государь сам выбирал наследника престола (отменен Павлом I). Кюстин, скорее всего, прочел об этом в основном источнике своих сведений о петровской эпохе -- книге Ф.-П. де Сегюра "История России и Петра Великого" (кн. 12, гл. з). Жених стоял не на месте, и император заставлял его то выходить вперед, то отступать назад...-- Ср. о привычке императора самолично надзирать за соблюдением этикетных тонкостей: "Папа очень следил за тем, чтобы мы все проделывали неспешно, степенно, постоянно показывая нам, как надо ходить, кланяться и делать реверанс" (Сон юности. С. 83). С. i68--169. • ..венец герцога Лейхтенбергтого держал граф Пален... - Граф Петр Петрович Пален (1778--1864), сын Петра Алексеевича Палена (см. примеч. к наст. тому, с. I34-"I35)^ генерал-адъютант, русский посол в Париже в 1835--'851 (фактически в 1835--1841 гг.), держал венец "как старший в чине из холостяков при дворе" (Из записок барона Корфа // PC. 1899- No 9- С. 281). Родство Палена-посла с Паленом-- убийцей Павла I то и дело обыгрывалось французской прессой; ср., например, в сатирическом журнале "Nouvelles a la main" ("Рукописные вести") ао марта 1841: "Г-н граф Пален, посол его величества императора российского, сын графа Палена, генерал- губернатора Петербурга, который пользовался доверием Павла I и по этой причине был приглашен другими русскими, дабы 468 Комментарии присутствовать при последних моментах императора..." (Р. 59)- Сам Кюстин еще накануне выхода книги колебался на этот счет и просил свою приятельницу Софи Гэ навести справки, "приходится ли г-н Пален, находящийся ныне в Париже, сыном другу Павла". Добавим, что на письме П. П. Палена к Кюстину от 5 мая 1839 г., приложенном к рекомендательному письму Воронцову-Дашкову (см. примеч. к наст. тому, с. 159)' ибиз-вестной рукой приписано: "Граф Пален, военный губернатор Петербурга, глава заговора, отнявшего в i8oi г. жизнь и трон у Павла I, российского императора", из чего следует, что разницу между Паленами понимали далеко не все французы (приносим искреннюю благодарность Ж.-Ф. Тар-ну, сообщившему нам текст этого письма, хранящегося в частном французском собрании). С. 169. Эта принцесса и ее сестра, великая княжна Ольга... -- Ср. у Гагерна: "Старшая, великая княгиня Мария Николаевна (...) мала ростом, но чертами лица и характером --- вылитый отец. Профиль ее имеет также большое сходство с профилем императрицы Екатерины в годы ее юности. (...) Вторая великая княжна, Ольга Николаевна, любимица всех русских; действительно, невозможно представить себе более милого лица, на котором выражались бы в такой степени кротость, доброта и снисходительность" (Россия. С. 668). Ольга Николаевна (1822--1892) в 1846 г. вышла замуж за вюртембергского наследного принца, а затем короля Карла. ...по обычаю, выпустили на волю двух серых голубей... Барон М. А. Корф рассказывает о бракосочетании младшей дочери царя, великой княжны Александры Николаевны, состоявшемся i6 января 1844 Г-'- "Во время церемонии я стоял между членами дипломатического корпуса. -- "Где же, спрашивали они,-- голуби, которые были пущены в церковь, при свадьбе герцога Лейхтенбергского и которых видел тогда Кюстин?" - "Они родились и остались в его воображении, отвечал я, вы видите, что сегодня нет ничего подобного, как не было и в тот раз, и по этому можете судить об основательности и прочих его наблюдений" (PC. 1899- No 9- С. 286). С. 170. Ни один родственник... не прибыл в Петербург... О досаде Николая I в связи с этим обстоятельством см. у Гагерна (Россия. С. 670). ...ни цинизмом Сен-Симона... -- В своих многотомных "Мемуарах", посвященных жизни французского двора в конце XVII и первой половине XVIII века, Луи де Рувруа, герцог де Ссн-Симон (I675--I755) охотно сообщает подробности любовных похождений коронованных особ и придворных. ...когда все должны пасть на колени. Напротив, обычные богослужения в придворной церкви исключали преклонение колен; ср. воспоминания фрейлины: "Я помню, как в первое время мне было трудно приходить к обедне разряженной в голубой или розовый цвет и держаться в церкви как в зрительном зале, не смея ни становиться, как я привыкла, на колени, ни класть земных поклонов, так как этикет не допускал подобных проявлений благочестия. Все стояли прямо и вытянувшись..." (Тютчева. С. 38). С. 172. ...композиторами, выписанными для зтой цели... из Рима... Имеется в виду деятельность в России итальянских композиторов Бальдассаре Галуппи (1706--1785) и Джузеппе Сарти (1729 1802), приглашенных 469 Комментарии Екатериной II в Петербург для руководства итальянской оперой и сочинявших песнопения для православной церкви в итальянском стиле, но на славянские тексты. ...раскрылись алтарные врата... -- В оригинале Кюстин употребляет слово "tabernacle" -- очевидно, желая определить православные царские врата с помощью католической реалии (табернаклем называется балдахин над папским алтарем в соборе Святого Петра в Риме). Архиепископ, совершавший богослужение...-- Митрополит петербургский Серафим (Стефан Васильевич Глаголевский; 1763--1843)- С. 173- •••я н€ мог проникнуться к нему симпатией.-- Мемуаристы изображают герцога Лейхтенбергского как "красивого малого, кутилу и игрока, который, чтобы пользоваться большой свободой в собственном разврате, постарался деморализовать свою молодую жену" (Тютчева. С. 24), как человека "корыстного, неделикатного в денежных делах, безнравственного и, поскольку он согласился жениться, и притом не по страстной любви, на столь унизительных условиях, вероятно, лишенного религиозных чувств" (Rz.ewuska. Т. а. Р. 127). С. 174- Колонна Александра (Александрийская колонна), "самая высокая из всех, какие существовали в древние и новые времена" (Schnit^ler'. Р. 224--225), была торжественно открыта 30 августа 1834 г.; ее общая высота 47>5 метра; высота Вандомской колонны, установленной по приказу Наполеона в 1806--1810 гг. на Вандомской площади (до Революции называвшейся сначала площадью Завоеваний, а затем площадью Людовика Вели- кого) -- 43'5 метра. Колонны эти могли считаться соперницами: если Наполеон воздвиг свою в честь побед над немцами и русскими в Аустерлиц-ком сражении, то Николай увековечил своей славу Александра I -- победителя Наполеона. См.: Кириченко Е. П. Вандомская колонна в Париже и Александрийский столп в Петербурге: символика уподоблений и проти- вопоставления // Россия и Франция. XVIII--XX века. М., 1995- С. 88--97- ...в том виде, в каком существовал при императрице Елизавете.-- Зимний дворец в том виде, в каком видел его Кюстин (и в каком он существует и поныне),-- это пятый вариант дворца, построенный в 1754--'7б2 гг. в царствование Елизаветы Петровны (1709--1761), императрицы с 1741 г-) архитектором В. В. Растрелли. К 1839 г. изменился также цвет дворца: из зеленовато-белого он был перекрашен в бело-желтый цвет (см.: Анциферов Н. П. Душа Петербурга. Приложение к репринтному воспроизведению. М., 1991- С. 93)- С. 174--175- •••дворец, Сената и другие подражания языческим храмам, в которых, впрочем, размещается военное министерство... одну-единственную площадь...-- Хотя Дворцовая и Сенатская (иначе Петровская) площадь достаточно удалены Друг от друга и ныне представляют собой самостоятельные образования, в начале XIX века все пространство от Зимнего собора до Исаакиевского дворца воспринималось как единое целое (см.: Schni^ler. P. 226). Ниже (наст. том, с. 35') Кюстин дословно повторяет описание этой триединой площади -- "Петровской, Исаакиевской и площади Зимнего дворца",--- данное Шницлером. Именуя Сенат "подражанием языческим 470 Комментарии храмам", Кюстин, очевидно, имеет в виду восьмиколонные лоджии коринфского ордера, украшающие его фасад, равно как и фасад Синода. В том же стиле ампир, использующем в выборе форм и декора наследие императорского Рима и древнегреческой архаики, выполнено и здание Главного штаба (построено в 1819--1829 гг. архитектором К. Росси), где размещались многочисленные министерства. С. 175- --снискала незаслуженную славу благодаря шарлатанской гордыне воздвигнувшей ее женщины...-- Имеется в виду Екатерина II, имя которой запечатлено в надписи на постаменте "Медного всадника": "Петру Первому Екатерина Вторая". С. 176. Северные пустыни покрываются статуями и барельефами...-- Ср. сходное впечатление от тогдашнего Петербурга русского старожила: "Двое маршалов -- перед Казанским собором; велико, и пространно, и пустынно" (А. И. Тургенев -- Н. И. Тургеневу, 12/24 августа 1839 г., Петербург -- РО ИРЛИ. Ф. 309- No 706. Л. 22). О Казанском соборе и установленных перед ним статуях Кутузова и Барклая де Толли см. примеч. к наст. тому, с. 352-Византии -- первоначальное название Константинополя. ...в том, чтобы, худо ли, хорошо ли, подражать другим народам...-- Мысль о способности к подражанию как одной из центральных черт русского национального характера, -- непременный атрибут французских "отчетов" о путешествии в Россию конца XVIII -- начала XIX вв.: ср., например, в "Путешествии в Сибирь" Шаппа д'0троша (1768): "У русских воображение обнаружить почти так же трудно, как и гений, зато они наделены исключительной способностью к подражанию" (Voyage. P. ii75)> B "Секретных записках о России" (i8oo) Ш.- Ф.-Ф. Массона: "Русский характер, сказал кто-то, состоит в том, что у русских нет никакого характера, но зато есть восхитительная способность усваивать себе характер других наций. (...) Русский дворянин, единственный представитель русской нации, которого можно встретить за границей и с каким можно свести знакомство у него на родине, кажется, создан нарочно для того, чтобы усваивать себе взгляды, нравы, повадки и языки других народов. Он способен быть легкомыслен, как французский щеголь прежних лет, музыкален, как италья- нец, рассудителен, как немец, оригинален, как англичанин, низок, как раб, и горд, как республиканец. Он способен менять вкусы и характер так же легко, как и моды, и эта гибкость органов и ума есть бесспорно его отличительная черта" (Voyage. P. 1187), или в "Десяти годах в изгнании" г-жи де Сталь: "Гибкость их природы делает русских способными подражать во всем другим народам. Сообразно с обстоятельствами они могут держать себя как англичане, французы, немцы, но никогда они не перестают быть русскими..." (Россия. С. 30); сходные мысли высказывает и Ансело (см.: Ancelot. P. 231--232). Больше того, если Ж.- Ж. Руссо в "Общественном договоре" (кн. 2, гл. 8) утверждал, что подражательность лишит русских силы и приведет Россию к утрате самостоятельности не только культурной, но и политической, некоторые авторы видели в подражательности залог грядущей мощи России: "Русским предстоит многое копировать, многому учиться. Им незачем заниматься изобретениями, ибо гораздо больше пользы 471 Комментарии доставят им подражания; они поступают очень верно, когда призывают к себе иностранцев, с которых берут пример и у которых перенимают новые для себя обыкновения. Лишь овладев всеми сокровищами, какими богаты соседние страны, Россия сможет заняться отделкой и усовершенствованием деталей" (Фабер Г.-Т. Безделки. Прогулки праздного наблюдателя по Санкт-Петербургу//Новое литературное обозрение. 1994- No 4- с- З^)-Подчас сами русские соглашались с подобными определениями и даже гордились ими (см. в дневнике Гагерна его беседу с воспитателем цесаревича генералом Кавелиным, заверявшим гостей, что главный талант русской нации-- "гений подражания"-- Россия. С. 686). Однако авторы анти- кюстиновских брошюр были иного мнения; Лабенский указывал на то, что подражание -- не прерогатива русских: греки подражали египтянам, римляне -- грекам, французы -- понемногу всем европейским нациям: "Отнимите у французской цивилизации то, что она заимствовала у греков и римлян (начиная с языка), отнимите у нее то, что она почерпнула у арабов, испанцев, итальянцев, немцев и англичан, -- и посмотрите, к чему сведутся собственные ее изобретения" (Labinski. Р. 59--6о). С. 177- Ледяной дворец был воздвигнут зимой 1740 г. между Адмиралтейством и Зимним дворцом по приказу не Елизаветы, а Анны Иоанновны, для потешного праздника -- женитьбы шута императрицы, князя М. А. Голицына, на калмычке Бужениновой. С. 174. •••че испытывали один к другому ни малейшей приязни.-- Можно полагать, что Николай I, внешне чтивший память "нашего ангела" Александра Павловича и увековечивший эту память в Александрийской колонне (см. примеч. к наст. тому, с 174)' испытывал к нему более сложные и не всегда благодарные чувства. Об этом, впрочем, можно судить только по косвенным данным. См., напр., фразу Бенкендорфа в разговоре с П. А. Вяземским: "Я сказал императору, что ваши ошибки были ошибками, свойственными всем нам, всему нашему поколению, которое прежнее царствование ввело в заблуждение", приведенную в письме Вяземского к жене от 12 апреля 1830 г. (Звенья. М., 1936. Т. 6. С. 234). С. i8o. ...более немец, нежели русский.--- Русской среди предков Николая I была лишь прабабка Анна Петровна, дочь Петра I и мать Петра III, все остальные были уроженцы немецких княжеств (впрочем, ходили слухи, что Екатерина родила Павла не от Петра III, а от графа Салтыкова, или вообще родила мертвого ребенка, которого подменили крестьянским сыном). С. i8i. Император беспрестанно путешествует...-- Эту страсть с неодобрением отмечали французские дипломаты; Барант 12 ноября 1837 г. доносил тогдашнему главе кабинета графу Моле: "Страна не имеет от этого ^"стремительных переездов" императора) никакой пользы. Огромные траты обременяют бюджет, и без того неспособный удовлетворить все нужды. Никто, даже среди представителей образованного сословия, не видит у этих путешествий иной причины, кроме настоятельной потребности в новых впечатлениях и физической деятельности. <...) Эту страсть поставить все на карту ради того, чтобы проскакать как можно скорее любое расстояние (...') осуждают почти все как неразумную и не достойную императора, 472 Комментарии рискующего не одним собой" (Souvenirs. Т. 6. Р. 52); о плачевных последствиях императорских разъездов 15 июля 1838 г. писал тому же Моле первый секретарь французского посольства в Петербурге Серее: "Когда император уезжает, жизнь в Империи останавливается, ибо никто не смеет взять на себя никакой ответственности. К несчастью, этот государь своими постоянными поездками замедляет все течение жизни. Печально видеть, что он расходует всю свою силу в путешествиях, единственное достоинство которых -- быстрота, с которой они совершаются: даже сами русские осуждают эти кочевые привычки, влияние которых не имеет в себе ничего благотворного. Если император Николай разжалует в Тифлисе некоего полковника или убедится в Варшаве в добром расположении, которое питают к нему поляки, управляемому императором народу это никакой пользы не принесет" (АМАЕ. Т. 190. Fol. 119 verso). Эти путешествия между прочим имели неблагоприятное воздействие на здоровье Николая I: один из наиболее тревожных инцидентов произошел 26 августа 1836 г., когда около города Чембары его дорожная коляска опрокинулась, и он получил перелом ключицы. Не вылежав положенный срок, Николай I продолжил поездку, однако с этого времени близкие начали отмечать его чрезвычайную раздражительность (см.: Полиевктов М. Николай I: Биография и обзор царствования. М., 1918. С. 194)- Это обстоятельство не укрылось от иностранных наблюдателей: а6 июня (н. ст.) 1838 г. "Journal des Debats" перепечатала статью из английской газеты "Globe", в которой сообщалось, что падение императора сказалось на его умственных способностях; о волнениях русских цензоров по этому поводу см. запись в дневнике П. Г. Дивова от 27 июня / 9 июля 1838 г. (PC. No 6. С. 643)- Напротив, официозные русские журналисты и их французские последователи склонны были видеть в любви императора к разъездам проявление его отеческой заботы о подданных: "Злоупотребления, к несчастью многочисленные в огромной империи, не имеют неприятеля более усердного и внимательного. Он ( император) желает все видеть и все знать. Ум его деятелен и энергичен, здоровье могуче -- их достает на все. Сегодня он в Петербурге, завтра -- в Москве; вы полагаете, что он возвратился на брега Невы, а он тем временем обозревает берега Черного моря" (Ferrier de Tourettes A. La Russie. Bruxelles, 1841. P. 28). Впрочем, и на русскую публику, "особенно в среднем сословии", производили, по наблюдениям III Отделения, "самое неприятное впечатление" путешествия императора за границей, ослаблявшие "понятие о национальности нынешнего государя" -- "резкой черте, отличавшей его от всех предшественников его со времени Петра I" (ГАРФ. Ф. 109. On. 223- No з- Л. i55--- Отчет за 1838 г.). Любопытно, что та же привычка развлекать себя переменой места проявлялась -- в меньшем масштабе -- в жизни двора в Петергофе: "В Царском и в Петергофе императрица любила пить утренний кофе в одном из отдельных павильонов в парке, приходилось следовать туда за ней, и добрая часть утра проходила в таких прогулках (...) Ездовые (...) скакали на ферму, в Знаменское, в Сергиевку предупредить великих князей и великих княгинь, что императрица будет 473 Комментарии кушать кофе в Ореанде, на "мельнице", в "избе", в Монплезире, в "хижине" ^...) Через несколько минут можно было наблюдать, как великие князья в форме, великие княгини в туалетах, дети в нарядных платьицах, дамы и кавалеры свиты поспешно направлялись к намеченной цели" {Тютчева. С. 33--34)- С. i8i. Вчера вечером я был представлен императору...-- "В воскресенье ^2/14 июля 1839 г.) два часа перед балом их величества государь император и государыня императрица изволили принимать в Зимнем дворце: австрийского тайного советника графа Яблоновского, французских путешественников герцога де Малье, маркиза де Кюстин и барона Моламбе; французского генерального консула в Варшаве г-на Бреннье; датского поверенного в делах в Швеции графа Плессен, баварского майора де Фирекка, бывшего поверенного в делах Северо-Американских Соединенных Штатов в Санкт-Петербурге г-на Леветта Гарриса, ганноверского офицера графа Беннигсена и швейцарских путешественников господ На- вилль" (Санкт-Петербургские ведомости. 1839. No i5њ- 5/'7 июля 1839; то же сообщение на французском языке см.: Journal de Saint-Petersbourg. 4/16 июля 1839). Об этом приеме Барант сообщил главе кабинета Сульту: "Я представил ко двору нескольких французских путешественников, г-на герцога де Майе (в "Санкт-Петербургских ведомостях" -- Малье), г- на маркиза де Кюстина, г-на барона де Моламбе, г-на Бреннье, королевского консула в Варшаве. Приняли их очень хорошо, император говорил с ними весьма любезно и пригласил на все празднества. Те из них, кого я могу заподозрить в приверженности к легитимизму, держались в высшей степени достойно и являлись при дворе и в свете лишь под эгидою посольства. Они имели возможность убедиться, что это -- залог успеха". Король Луи- Филипп, однако, выразил в ответ недовольство тем, что посол представляет ко двору его политических противников (легитимистов), "не представленных (яо Франции) ни королю, ни двору" (цит. по: Cadot. P. 193)- Возможно, именно для того, чтобы не напоминать о "проступке" Баранта, Кюстин изобразил дело так, что императору его представил не посол, а обер-церемониймейстер (Воронцов-Дашков-- см. примеч. к наст. тому, с. 159)-Поддержка посла была, как правило, необходимым условием для приема приезжих из Франции при дворе. Николай I относился к Июльской монархии настороженно; он не мог простить Луи- Филиппу узурпации короны, однако, официально признав "июльскую" Францию, отказывал в политической поддержке французским легитимистам -- активным сторонникам возвращения на трон законного наследника престола герцога Бордоского, внука свергнутого в 1830 г. Карла X. Незадолго до приезда Кюстина в Россию Николай, как докладывал Барант Моле 4 марта 1839 г., вовсе не принял прибывшего в Петербург с письмами от герцогини Беррийской (матери герцога Бордоского) видного легитимиста Пэра (см.: АМАЕ. Т. 194- Fol. 53), а когда в августе 1841 г. другой французский путешественник, граф де Ланком-Брев, представился российскому императору в мундире времен Реставрации, тот высказал Баранту свое неудовольствие: "Вы вя днях прислали мне легитимиста; он был одет не по форме" (Souvenirs. Т. 6. Р. баб). Меж тем противники Кюстина не замедлили истолковать тот факт, что 474 Комментарии Барант якобы не представил его императору, в нелестном для маркиза смысле; так "Quarterly Review" утверждала: "Очевидно, что, несмотря на свою ненависть к Луи-Филиппу, маркиз рассчитывал на покровительство прославленного французского посла в России, но г-н Барант не только не поощрял его притязаний, но даже не удосужился представить его императору" (цит. по французскому переводу: Bibliotheque universelle de Geneve. 1844. Т. 52. P. 262). ...один поляк...--- Яблоновский -- возможно, князь Людвиг (1784 1864), австрийский дипломат польского происхождения. С. 183. ...проклинать низкопоклонников, как делали Бомарше и многие другие... Пьер Огюстен Карон де Бомарше (i732 ^799) обличал низкопоклонство судей, пресмыкающихся перед знатью, в своих "Memoires" (i773 1774) -- судебных записках, посвященных его процессу против Ла Блаша, который после смерти своего дяди, крупнейшего французского финансиста Пари-Дюверне, не захотел платить Бомарше по долговым обязательствам покойного и обвинил писателя в подделке документов. Судья Гезман принял сторону богача, что и побудило Бомарше к написанию "Memoires". С. 184. ...все это называется -- танцевать полонез.- Ср. в отчете о празднестве в честь бракосочетания великой княжны: "Бал состоял (...') из одного длинного польского танца" ("Северная пчела", 4 июля 1839" No 146)-Сходное с кюстиновским изумление оттого, что полонез - не что иное, как прогулка по анфиладам комнат, выражают и Ансело (Ancelot. P. 37^) и д'Арленкур (Arlincourt. Т. I. Р. 238). ...во времена Венского конгресса...-- См. примеч. к наст. тому, с. 78. ...урожденной принцессой Баденской. -- Елизавета Алексеевна (i779--1826) была женой Александра с 1793 г- Супруги довольно быстро охладели друг к другу. Во время Венского конгресса Александр предлагал императрице остаться у матери в Карлсруэ, но она последовала за ним в Петербург. О резком и даже грубом обращении императора с женой в эту пору свидетельствуют донесения шпионов австрийскому министру полиции Ха-геру: "2 января 1815 г. ^...) В прошлую пятницу Александр силой заставил свою несчастную жену отправиться на бал к княгине Багратион. Императрица нехотя повиновалась ^...) В субботу был семейный обед у Александра, который ужасно грубо обращался с императрицей, ее братом ^герцогом Баденским) и ее сестрой <(королевой Баварской)" (цит. по: Валлотон А. Александр I. M., 1991- С. 291). ...женщиной, за которой муже несколько лет открыто ухаживал... -- Многолетней любовницей Александра I была Мария Антоновна Нарышкина (урожд. княжна Четвертинская; 1779--1854)1 однако ее в Вене во время работы конгресса не было (см.: La Garde A. de Fetes et souvenirs du congres de Vienne. Bruxelles. 1843. Т. i. P. 155). С. 185. Фенелон Франсуа де Салиньяк де Ла Мот (1651--1751) --" французский теолог и писатель, воспитатель дофина (внука Людовика XIV), для которого он сочинил "воспитательный" роман "Приключения Телемака" (1695; чэд- 1699)" своего рода пособие по "искусству править королевством", содержащее взгляды автора на различные типы монархии 475 Комментарии (наиболее совершенным ему представлялось правление просвещенного монарха, слушающегося умных советчиков). С. i86. ...из музея Курция.-- То есть из музея восковых фигур, который около 1780 г. открыл в Париже немец Кури (звавший себя на латинский манер Курцием). Национальный наряд русских придворных дам...-- См. примеч. к наст. тому, с. 151. С. 187. Немецкая кровь дает себя знать... -- Предки Кюстина, выходцы из бельгийской провинции Эно, с XIII в. обосновались в Лотарингии -- пограничной области, исторически тесно связанной не только с Францией, но и с Германией. С. i88. ...тихо приказал слуге принести еще один стул...-- "По другим рассказам, Николай Павлович, крайне пораженный этой наивной дерзостью, сказал улыбаясь: "Нас должно быть восьмеро за нашим столом, ну что же, нас будет девять, потому что случай посылает нам одним гостем более". Во время ужина государь несколько раз благосклонно заговаривал с ним (швейцарцем)" (примечание Н. К. Шильдера-- PC. 1891. No i. С. 179)- ...английского вельможи маркиза *** -- Это был Генри Уильям Пейджет, 2-й граф Аксбридж, с 1815 г. маркиз Энглези (1768--1854), участник сражения при Ватерлоо, отец троих сыновей; подлинное имя указано автором рецензии в "Quarterly Rewiev" (см.: Bibliotheque universelle de Geneve. 1844. Т. 52. P. 298). ...до у градусов...-- См. примеч. к наст. тому, с. 122. С. 189. Брейгель Бархатный (1568--1625)-- фламандский живописец, отличавшийся деликатностью колорита и пристрастием к идиллическим пейзажам. ...собора Святого Николая...-- Имеется в виду Никольский Морской собор на Никольской площади, сооруженный в 1753--'7б2 гг. архитектором С. И. Чевакинским в стиле барокко с использованием традиционных форм русской церковной архитектуры. С. 190. Я близок с польским семейством...-- Имеется в виду семейство Гуровских. Баронесса Цецилия Владиславовна Фредерике (1794--1851)" жена (с 1814 г.) барона Петра Андреевича Фредерикса (1786--1855), командира лейб-гвардейского московского полка, была дочерью польского графа Гуровского и "внучкой, по своей матери, известного прусского фельдмаршала фон Бишофсфердера (...)и воспитывалась с самых юных лет при прусском дворе, в семье короля Фридриха Вильгельма III и супруги его королевы Луизы, с дочерью их принцессой Шарлоттой, впоследствии императрицей всероссийской Александрой Федоровной. Они были связаны самой нежной дружбой, которая не изменилась до их смерти" (Фредерике М. П. Из воспоминаний//Исторический вестник. 1898. Т. i. С. 57--58)- Cecile, как звали ее при дворе, была для императрицы "неиссякаемым источником помощи во всех обыденных делах, сочувствием ли или словом и делом" (Сон юности. С. 22--23). У Цецилии Фредерике было два брата -- графы Адам и Игнаций Гуровские (см. о них ниже примеч. к т. i, с. 270). ...путешествие императрицы Екатерины в Крым... деревни, состоящие из одних 476 Комментарии раскрашенных фасадов...-- Сведения о грандиозных "декорациях", возведенных Г. А. Потемкиным по случаю поездки Екатерины II в обществе знатных иностранцев по новоприсоединенному к России Крыму (1787), восходят, в частности, к "Запискам, или Воспоминаниям и анекдотам" французского посла при дворе Екатерины графа Л.-Ф. де Сегюра (ср. примеч. к наст. тому, с. 28), который, описывая это путешествие, неоднократно подчеркивал его сказочность, сравнивая увиденное то со сказками "Тысячи и одной ночи", то с дворцом Армиды (см.: Segur L.-F. de. Memoires ou Souvenirs et anecdotes. P., 1827. Т. 3. P. 159, 195). Образ этот использовался во французской газетной публицистике кюстиновского времени; так, рассуждая 2 сентября 1837 г- о Вознесенских маневрах русской армии, газета "Courrier francais" замечала: "Всем памятно торжественно обставленное путешествие Екатерины II по южным губерниям России: все чудеса, какими галантный и честолюбивый Потемкин надеялся потешить гордыню императрицы, будут вновь устроены в наши дни, но уже с другой целью. Ныне русские хотят ослепить зрелищем своего могущества посланцев европейских держав, которые будут сопровождать императора Николая в Крым. Безлюдные степи, занимающие центр империи, как по волшебству покроются селениями, людьми и стадами. Целые народы будут переселены на новое место ради того, чтобы потешить взоры гостей. Куда ни глянь, всюду путешественники увидят знаки достатка и плодородия, а затем нескромность нескольких услужливых писателей поразит Европу рассказами, не уступающими вымыслам "Тысячи и одной ночи"". С. 191- ...ках говорит Фруассар.-- Кюстин подражает стилю французских хроник, одним из самых прославленных создателей которых был Жан Фруассар (ок. 1337--ок- i400)- ...что всякий француз "либо завзятый якобинец,, либо неистовый роялист".-- Кюстин в афористической форме резюмирует содержание седьмой главы первой части книги г-жи де Сталь "О влиянии страстей на счастье индивидов и наций" (1796); глава называется "О духе партий". Письмо двенадцатое С. 192. Письмо, которое вы сейчас прочтете...-- Это указание на подлинность письма-- не литературный прием. В конце июня 1840 г. Кюстин писал Софи Гэ: "Сохранилось ли у вас мое письмо к Эдуару (Сент-Барбу) из Петербурга, датированное IQ июля 1839 года? Там говорится о празднике у великой княгини Елены, которая долго расспрашивала меня о вас. Я дошел до этого места в описании моего путешествия и из почтения к истине, которое движет мною в работе над этой книгой, предпочитаю не выдумывать, а обратиться к расставленным мною же вехам" (цит. по: Тот. Р. 521). С. 193- Петербург, ig июля...-- По старому стилю 7 июля. ...спущен на воду iso-пушечный корабль... -- "В среду 5 числа (июля) спущен на воду в Новом Адмиралтействе новопостроенный корпуса кора- 477 Комментарии бельных инженеров полковником Поповым стадвадцатипушечный корабль "Россия" в высочайшем присутствии его величества государя императора и всей императорской фамилии, с обычным при таких случаях торжеством" (Санкт-Петербургские ведомости, и июля 1839; в "Journal de Saint-Petersbourg" та же информация помечена 11/23 июля 1839)- По словам М. А. Корфа, спуск этого корабля на воду был сопряжен с большим риском, так как "для постройки судов подобного размера нет или, по крайней мере, тогда не существовало здесь соответственных доков и, по воле государя, этот корабль был построен в таком доке, где между его сторонами и ребрами корабля оставалось пустоты не более нескольких вершков", тем не менее все прошло благополучно (PC. 1899- No •J. С. 23). С. 195- Великая княгиня Елена Павловна (урожд. Фредерика Шарлотта Мария, принцесса Вюртембергская; 1806--1873); жена (с 1824) великого князя Михаила Павловича (1798-- 1849) и дочь Павла Вюртембергского (1785--1852), брата вюртембергского короля Вильгельма I, вступившего на престол в i8i6 г. Поскольку у короля в ту пору были только дочери, а в Вюртемберге действовал салический закон, запрещавший передачу престола по женской линии, после смерти Вильгельма I корона должна была перейти к Павлу, но тот, любивший светскую жизнь и скучавший в столице королевства, Штутгарте, отказался от этой чести и уехал в Париж, где прожил всю жизнь; там же получили образование его дети. Елена Павловна интересовалась литературой и философией, ценила просвещенных собеседников и сама говорила "легко и умно" (Kauchtschischwili N. II Diario di Dar'ja Fedorovna Ficquelmont. Milano, 1968. P. 101), обсуждала с А. И. Тургеневым и П. А. Вяземским "Ламартина, Гюго, Дюма", старинные рукописи, Шеллинга и Ламенне (письма А. И. Тургенева Н. И. Тургеневу от 20 и 24 октября 1839 г-; РО ИРЛИ. Ф. 309. No 706. Л. 66 об., 70). По воспоминаниям министра государственных имуществ П. Д. Киселева, Николай I отозвался об общении Елены Павловны с Кюстином так: "Елена -- это ученый нашего семейства, я к ней отсылаю европейских путешественников; в последний раз это был Кюстин, который завел со мною разговор об истории православной церкви; я тотчас отправил его к Елене, которая расскажет ему более, чем он сам знает, притом же я не хотел продолжать разговор с человеком, которого я видел в первый раз и который, конечно, напечатает, по-своему, отчет об этом разговоре" (PC. 1882. No з- С. 791)-Об участии великой княгини в последующих событиях русской истории см.: Lincoln W. Bruce. The Circle of the Grand Duchess Yelena Pavlovna, 1847--1861//Slavonic and East European Review. 1970. Vol. XLVIII. No ii2. P. 373--387. ...и в Париже, и в загородном доме...-- Речь идет о салонах Кюстина на улице Ларошфуко в Париже и в имении Сен-Грасьен (купленном Кюстином в 1832 г.), в которых бывали Т. Готье, Г. Берлиоз, Д. Мейербер, Ж. Жанен, С. Гэ, Д. де Жирарден (см. следующее примечание) и выступали знаменитости оперного и драматического театра: Рашель, Дюпре (об обоих см. примеч. к наст. тому, с. 93)> Рубини и др. ...особенно госпожу Гэ и ее дочь, госпожу де Жирарден.-- Софи Гэ (урожд. 478 Комментарии Нишо де Ла Валетт; 1776--1852)-- сочинительница светских любовных романов, комедий и стихов, хозяйка литературного салона, выступавшая как хранительница традиций литературных салонов XVIII века (по легенде, когда ей, дочери крупного финансиста, было два года, ее поцеловал Вольтер, как бы завещав ей свой ум и вкус). С семьей Кюстина она была знакома много лет, так как брала уроки у отчима Дельфины де Кюстин, шевалье де Буфлера; Астольф звал ее приемной матерью и постоянно переписывался с ней, невзирая на то, что ей случалось не без язвительности намекать в печати на его литературные неудачи (см.: Tarn. Р. 241--242). "Боже, как люблю я, сочиняя вам письма, воображать, будто болтаю с вами! В письмах, которые вам адресованы, больше половины принадлежит вам самой. <^...) Ваша живость, искренность вашего ума вдохновляют и других на что-то более интересное, чем общие места!" -- писал Кюстин Софи Гэ 20 ноября 1827 г. (Bulletin du Bibliophile. 1968. No 4. P. 478). Дочь госпожи Гэ, Дельфина (1804--1855)1 B двадцать лет уже выпустила сборник стихов и славилась своим поэтическим талантом; в 1831 г. она вышла замуж за Эмиля де Жирардена (1806--1881), одаренного журналиста, издателя (с 1836 г.) первой французской газеты современного типа (массовый тираж и умеренная цена благодаря помещению рекламы) "Presse", с 1838 г. разрешенной для распространения в России, по отношению к которой она занимала позицию более или менее дружественную (см.: ЛН. Т. З'/32- С. 580, 650). В соответствии с этой позицией рецензия на "Россию в 1839 году", помещенная в газете Жирардена ia декабря 1843 г. (автор-- Э. Пеллетан), звучала, несмотря на многолетнюю дружбу Кюстина с Дельфиной де Жирарден и ее матерью, достаточно неприязненно. С. 196. ...писала отныне лишь статьи-однодневки.-- С 1836 г. Дельфина де Жирарден под псевдонимом Виконт Де Лоне печатала в газете своего мужа еженедельную светскую и литературную хронику "Парижские письма", имевшую большой успех среди публики. Одна из этих статей, напечатанная 6 июля 1837 г.) была посвящена имению Кюстина Сен- Грасьен-- "восхитительной флорентийской вилле, обставленной на английский манер, прекрасному приюту путешественника" -- и собирающимся там знаменитостям (Girardin D. de. Lettres parisiennes du vicomte de Launay. P., 1986. Т. i. P. I77--I78). ...она, конечно, лучше моего знает, что следует и чего не следует говорить...-- Ср. отзыв П. А. Вяземского о Елене Павловне: "всех очень мило, ласково и апропошно (1'esprit d'a propos) приняла. Мастерица она этого дела, и жаль, что у нас не парижские журналы. Было бы им что цитировать. У нас какое-то запрещение на мысль, даже и на самую благонамеренную и монархическую" (письмо А. И. Тургеневу от 7 ноября 1837 г.; РО ИРЛИ. Ф. 309. No 47'5- -^- 6о). Есть имена, самый звук которых способен смутить...-- Такими в России могли оказаться имена едва ли не всех наиболее известных французских писателей 18зо-х гг.; здесь подвергались запрещению отдельные произведения Бальзака, В. Гюго, А. де Мюссе, Жорж Санд и пр. (см.: Айзеншток И. 479 Комментарии Французские писатели в оценках царской цензуры // ЛН. Т. 33/34- С. 787--826). С. 198. ...как в Варшаве.-- В Варшаве Кюстин никогда не был; в сопоставлении двух типов танца он опирается или на рассказы своих знакомых, или просто на априорное представление о поляках как нации более "аристократической" и "светской". ...обрекли нас на явное ничтожество...--- Примечание Кюстина к изданию 1854 r" "Предсказание это сбылось куда скорее, чем ожидал автор". С. IQ9- ..-мы продолжаем дело Петра Великого. -- См. примеч. к наст. тому,с. 156. С. аоо. ...какие работы предприняты нами в Кремле.-- В 1839 г. царь утвердил проект нового Большого Кремлевского дворца (архитектор К. А. Тон), строительство которого было завершено лишь через десять лет. Для его постройки разобрали старый Кремлевский зимний дворец, построенный в XVIII веке В. В. Растрелли и перестроенный в 1817 г. В. П. Стасовым, а также все, что оставалось от дворца XVI--XVII вв., за исключением Грановитой и Золотой Царицыных палат и Теремного дворца. В мае 1840 г. А. И. Тургенев сетовал, сидя в московском архиве коллегии иностранных дел, где "все гниет (...) в сырых комнатах, во время зимы": "Из окон Архива, на который не отпускают и двух тысяч, видна ломка памятников русского древнего Кремля и раскрашивание соборов и построение теремов на развалинах старых зданий. Миллионы бросаются для разрушения, а для сохранения тающих хартий жаль-- тысячи!" (письмо Н. И. Тургеневу от 17 мая 1840 г.; РО ИРЛИ. Ф. 309- No 706. Л. 130 об.). Критическую характеристику, данную этим работам самим Кюстином, см.: т. 2, с. 125--128. ...на любопытную церемонию на Бородинском поле...-- В августе 1839 г. на Бородинском поле состоялось грандиозное празднество, приуроченное к очередной годовщине Бородинской битвы (см. подробнее примеч. к т. 2, с. 292): П. Б. Козловский в письме И. Ф. Паскевичу от 17/29 августа 1839 r. (см. примеч. к наст. тому, с. 78) просил фельдмаршала "уделить некоторое время" г-ну де Кюстину, "которого император изволил пригласить в Бородино" {НЛО. С. 116); возможно, что Кюстин сообщил Козловскому о полу- ченном им приглашении тут же, на балу в Михайловском дворце, где князь, скорее всего, также присутствовал, поскольку пользовался уважением и покровительством хозяев дворца, великого князя Михаила Павловича и великой княгини Елены Павловны (см. примеч. к наст. тому, с. 105). В Бородино Кюстин, несмотря на полученное приглашение, не поехал. Маркиз *** -- см. примеч. к наст. тому, с. i88. ...о путешествии в Лондон...-- Великий князь Николай Павлович посетил Англию в ноябре 1816-- марте 1817 гг. К этому времени относится его знакомство с Вальтером Скоттом, который по случаю приема высокого гостя в Эдинбурге написал торжественную оду (см.: ЛН. Т. 91- С. 266--267). С. 201. ...учтивости Букингемов, Лозенов и Ришелье.-- Перечислены лица, считающиеся воплощением галантности, щегольства и мужского обаяния. Джордж Виллье, герцог Букингем (i592--1628), фаворит английских королей Якова I и Карла I, возлюбленный французской королевы Анны Авст- 480 Комментарии рийской, поражал современников беспримерной роскошью -- свитой в 8оо человек, костюмом, расшитым брильянтами, и пр. Имя Лозена носили целых два французских соблазнителя и повесы: Антуан Номпар де Комон, граф, а затем герцог де Лозен (1633--^З)" маршал Франции, фаворит Людовика XIV, тайно и без согласия родных женившийся на кузине короля, герцогине де Монпансье, и Арман Луи де Гонто, герцог де Лозен, а затем де Бирон (174?--i793)i герой скандальной хроники следующего, XVIII столетия. Имя Ришелье также носили несколько славных представителей этого рода, но в данном случае несомненно имеется в виду Луи Франсуа Арман де Виньеро дю Плесси, герцог де Фронсак, а затем де Ришелье (1696--1788), маршал Франции, внучатый племянник кардинала, прославившийся не только военными подвигами, но и многочисленными и широко известными любовными похождениями. Юный *** -- Арман Урбен Луи де Ла Тур Ландри де Майе (или, в транскрипции XIX в., Малье; 1815--1874); представленный Николаю I одновременно с Кюстином (см. выше примеч. к наст. тому, с. i8i), сын герцога и пэра Франции (с 1820 г.) Шарля Франсуа Армана де Майе (177њ--1837) и брат возлюбленной Бальзака маркизы де Кастри; "молодой" герцог де Майе имел в свете репутацию путешественника; именно его подразумевала в "Парижских письмах" (21 февраля 1841 г.) Дельфина де Жирарден, когда писала о молодых людях, которые "ради того, чтобы прослыть элегантными (...) каждый год отправляются в новое путешествие, как герцог де М..., проводящий лето то в России, то в Морее. Некоторое время его нигде не видно, затем он появляется в Опере. -- "Откуда вы?" -- "Из Константинополя". Он опять исчезает, пропускает два-три прелестных бала, затем мы снова встречаем его на каком-нибудь празднестве. -- "Вы не были на последнем представлении у г-на де Кастеллана. Отчего это?" -- "Я только что из Москвы".-- Превосходное оправдание" (Girardin D. de Lettres parisiennes. P., 1986. Т. 2. Р. 40; см. также: Cadot. P. 193" 2i4)- ...какие же разнообразные беседы ведет наш посол! -- Барант, близко знакомый в прошлом с такими значительными деятелями французской литературы и политики, как г-жа де Сталь, Бенжамен Констан, Талейран, охотно делился с приятными для него собеседниками своими воспоминаниями, выступая, таким образом, хранителем преданий ушедшего или уходящего времени; см. описания разговоров Баранта (в том числе в обществе Пушкина) в петербургском дневнике А. И. Тургенева за январь 1837 г. в кн.: Щеголев П. Е. Дуэль и смерть Пушкина. М., 1987- С. 242, 244--245- ...какой урон понесла бы литература...-- Барант был автором книги "Взгляд на русскую литературу XVIII века" (1805, изд. i8o8) и тринадцатитомной "Истории герцогов Бургундских" (1824--1826), а также ряда статей на историко-литературные темы, собранных в трехтомнике "Melanges" (1835)-С. 202. Со времен Июльской революции никому лучше... не удавалось исполнять...-- До Баранта послами Луи-Филиппа в России были: в 1832 г. маршал Мортье (1768--1835)1 а в 1834--1835 гг. маршал Мэзон (1771-- 1840); предполагалось, что маршалам будет легче завоевать доверие царя, чья любовь к армии и военным была общеизвестна; Барант, напротив, был 481 Комментарии человек сугубо штатский, и далеко не все наблюдатели разделяли мнение Кюстина о том, что "Барант здесь на очень хорошем счету" (письмо г-же Рекамье от 22 августа /з сентября 1839 г.; цит. по: Cadot. P. 22i); например, достаточно осведомленный политический интриган Шарль Дюран, редактор франкоязычной газеты "Journal de Francfort", выпускавшейся во Франкфурте частично на русские деньги, 5 января 1837 г. уверял своего парижского корреспондента Луи Дюрана в том, что император "не любит господина Баранта" и на его место следует послать генерала (АМАЕ. Т. 192. Fol. 9--i о). Как бы там ни было, в чрезвычайно сложных условиях Барант сумел продержаться на своем посту пять с лишним лет и сделать многое для того, чтобы отношение Николая I к "июльской" Франции стало хотя бы чуть менее настороженным. Прилагаю к сему церемониал...-- Французский текст церемониала был напечатан в "Journal de Saint-Petersbourg" 29 июня/и июля 1839 г. В переводе цитируется русский текст по "Санкт-Петербургским ведомостям" от 29 июня 1839 г. (No 145)- Между французским и русским вариантами есть расхождения в датах; во французском варианте датой бала у вели- кого князя Михаила Павловича ошибочно выставлено 7/19 июля; Кюстин в книге ставит правильную дату-- 6/i8 июля. С. 203. Головкин Юрий Александрович, граф (1762--1846) -- царедворец, делавший придворную карьеру с 1784 г. и прошедший путь от камер-юнкера до обер- церемониймейстера; в 1805 г. командирован чрезвычайным и полномочным послом в Китай, однако вернулся в Россию, не доехав до Пекина, потому что в Урге, в большом монгольском стане, которым управляли два мандарина, "предложена ему была репетиция того церемониала, который должен был он соблюсти при представлении императору. В комнату, в которой поставлено было изображение сего последнего (•••) должен был он войти на четвереньках, имея на спине шитую подушку, на которую положится его кредитная грамота. Он отвечал, что согласится на такое унижение тогда только, как получит на то дозволение от своего двора. (...') На другой день все подарки, им сделанные в сундуках и ящиках, были не выставлены, а брошены перед его посольскою палаткой. После того ему ничего не оставалось более, как ехать в Сибирь дожидаться приказаний двора своего" (Вигель Ф. Ф. Записки. М., 1928. Т. i. С. 262). В 1807 г. Головкин был причислен к Коллегии иностранных дел и в 1810-- 1820-х гг. занимал должности чрезвычайного посланника и полномочного министра при разных европейских дворах. В обер-камергеры он был пожалован не в 1839 г., как пишет Кюстин, но еще в 1831 г., после отчисления из ведомства Коллегии иностранных дел. Обер-камергеров в придворном штате было двое; скончавшийся незадолго до свадьбы обер-камергер граф Юлий Помпеевич Литта (1763--1839) умер 24 января 1839 г.; он занимал этот пост с 1826 г. С. 204. •••с австрийским послом.-- Этот пост в 1829--1839 гг. занимал граф Карл Людвиг Фикельмон (i777--1857)- В "Записках" М. А. Корфа нижеследующий эпизод приурочен не ко дню бракосочетания, а к Петергофскому маскараду 11/23 июля 1839 г. Корф называет имя незадачливого 482 Комментарии камергера: им был Викентий Станиславович Пельчинский, чиновник Министерства финансов, впоследствии автор брошюры на французском языке "Законодательная и политическая система России" (1845)- В передаче Корфа реплика Пельчинского звучит еще более неуместно; он сказал: "Герцогиня Лейхтенбергская просит вас, господин граф, оказать ей честь, пройдя с нею в полонезе", так что императору пришлось напомнить камергеру, что "честь в данном случае будет оказана не ее высочеству, но послу". На карьере Пельчинского эпизод на балу отразился самым неблагоприятным образом: "Министру двора велено было сделать Пельчинскому строгий выговор и на будущее время не наряжать его к придворным дежурствам. Вскоре после того было годичное представление, через комитет министров, о наградах по министерству финансов. Государь утвердил все, и только Пельчинского, который был представлен в статские советники, собственноручно исключил из проекта указа" (PC. 1899- No 7- С. 23). Ср. также искаженные отзвуки этого эпизода в "Записках" И. Головина (Лейпциг, 1859. С. 98). С. 205. ...в кабинет минералогии...-- один из музеев в составе Академии наук, возникший на основе петровской Кунсткамеры; описание его коллекции Кюстин мог прочесть у Шницлера (см.: Schnit^.ler. P. 243--244)- Письмо тринадцатое С. аоб. Петербург, si июля...-- По старому стилю 9 июля. С. 207- В Опере я видел... не мают ни галерей, ни балконов...-- Императорская придворная труппа выступала в Каменном, или Большом, театре, в 1835--1838 гг. реконструированном по проекту архитектора А. К. Кавоса; первоначально в здании было три яруса, затем - пять, так что он не был вовсе лишен "иерархии" зрителей. По Шницлеру, Каменный театр мог вместить три тысячи зрителей (см.: Schnits.ler. P. 278). "Хромой бес", или, точнее "Хромой колдун" - "пантомимический балет в трех действиях и десяти картинах, сочинение господ Корали и Бюра де Гюржи, переделанный и поставленный на здешней сцене балетмейстером господином Титюсом" (Северная пчела. 19 июля 1839)"-- был впервые представлен в присутствии императора и императорской фамилии 3/15 июля 1839 г. С. 2о8. ...лишь два рам в своей жизни имел удовольствие испытать личную свою власть над собравшейся толпой... -- То есть в 1825 г., при восшествии на престол, совпавшем с восстанием декабристов, ив 1831 г., при усмирении "холерного бунта" на Сенной площади в Петербурге. Эти два эпизода приводились в пример авторами сочувственных статей о Николае I и во французской прессе; так, газета "Presse" писала 19 октября 1837 г.: "Известно, что император уже неоднократно доказывал свое личное мужество, во-первых, при восшествии на престол, а позже во время холерного бунта" (впрочем, французская газета называет местом усмирения холерного бунта Москву). С. 209. ...получив известие о бунте в войсках, император с императрицей одни 483 Комментарии спустились в дворцовую церковь...-- Ср. в дневнике Александры Федоровны: "...днем 13-го отправились к себе домой (...) ночью, когда я, оставшись одна, плакала в своем маленьком кабинете, ко мне вошел Николай, став на колени, молился Богу и заклинал меня обещать ему мужественно перенести все, что может еще произойти.-- "Неизвестно еще, что ожидает нас. Обещай мне проявить мужество, и, если придется умереть,-- умереть с честью".-- Я сказала ему: "Дорогой друг, что за мрачные мысли? но я обещаю тебе".-- И я тоже опустилась на колени и молила небо даровать мне силу..." (Междуцарствие. С. 88). ...архиепископ пытался успокоить солдат, но тщетно.-- По приказу Николая митрополит санкт-петербургский Серафим отправился на Сенатскую площадь и "пошел к бунтующей толпе", однако "предводители возмущения, издеваясь над его священным саном, кричали, что законный их царь -- Константин (...) что это дело не духовное и если архиерей может присягать по два раза на неделю, то такое клятвопреступление им не пример", и "грозились по нем стрелять" (14 декабря. С. 288--289; изложение этого эпизода в "Записках" Николая I см.: Там же. С. ЗЗ1)- ...крикнул: "На колени!" Все повиновались. -- Комментарий Н. К. Шиль-дера: "Здесь Кюстин, очевидно, или спутал происходившее гораздо позже, в дни холеры, или передал следующий факт, действительно случившийся 14 декабря 1825 года. Когда Николай Павлович находился на Сенатской площади, при одном из залпов, сделанных мятежниками, его лошадь шарахнулась в сторону, и тут он заметил, что толпа, которую он сперва не мог уговорить накрыться, стала надевать шапки и смотреть с какой-то наглостью. "Шапки долой", -- закричал государь с невольной строгостью, и в одно мгновение все головы обнажились, и толпа отхлынула от него" (PC. 1891. No 2. С. 409--4io; Ч^ Междуцарствие. С. 42 и 234). На то, что Кюстин спутал два эпизода: мятеж 14 декабря 1825 г. и холерный бунт 22 июня / 4 июля 1831 г.-- впервые указал С. П. Убри, племянник русского дипломата П. П. Убри, в рецензии на "Россию в 1839 году", опубликованной в конце декабря 1843 г. в парижской газете "Democratic pacifique". Ср. также: Розен А. Е. Записки декабриста. СПб., 1907- С. 4- ...из молчаливого, придирчивого меланхолика... превратился в героя.-- Ср. в дневнике Александры Федоровны: "...вернулся и Николай (...) он выглядел особенно благородным, лицо его как-то светилось (...) Когда я обняла Николая 14 декабря на маленькой лестнице, я чувствовала, что он вернулся ко мне совсем другим человеком..." (Междуцарствие. С. go-- 91)- ...как камера перед Марием. -- Посланный к римскому полководцу Гаю Марию (157--86 до н.э.) солдат, "родом галл или кимвр", услышав громкий возглас Мария: "Неужели ты дерзнешь убить Гая Мария?" -- убежал, "бросив по пути меч, и в дверях завопил: "Я не могу убить Гая Мария" (Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Марий. XXXIX). Сравнение Николая I с Марием явно и незаслуженно льстит императору; до тех пор, пока восстание не подавили, он чувствовал себя крайне неуверенно. Впрочем, жизнью император в самом деле рисковал: в него стреляли неоднократно (см. в его воспоминаниях: 14 декабря. С. з31" ЗЗ2)) 484 Комментарии однако эпизод с заговорщиком, четырежды не решавшимся поднять на царя руку, по- видимому, вымышлен и является отзвуком слухов о намерениях заговорщиков пресечь жизнь российского самодержца, о которых много говорилось в "Донесении Следственной комиссии". Известен эпизод с неудавшимся выстрелом В. К. Кюхельбекера в великого князя Михаила Павловича, но причиной неудачи была не нерешительность стрелявшего, а осечка. С. 2Ю. ...Константин... боялся, что его отравят... -- Настроение цесаревича Константина Павловича (17 79--'^З')" боявшегося умереть насильственной смертью, было известно при французском дворе. Приближенный Николая обер-гофмейстер граф де Моден пересказал Карлу Х слова Константина, слышанные за несколько лет до смерти Александра I: "Я не хочу править. Корона для всех государей -- тяжкое иго. Для меня она была бы равносильна смертному приговору. Я не продержался бы у власти и месяца. Меня бы убили. Пока я цесаревич и первый подданный императора, меня терпят со всеми моими недостатками, но стань я государем, заговорщики вышли бы из-под земли, чтобы погубить меня" (Cussy F. de. Souvenirs. P., 1909. Т. 2. Р. 10). Упоминает об этой фобии Константина и Барант: "С ранней юности мысль, что его характер и поведение непременно обрекут его на такую смерть, какою умер Павел I, внушала ему глубокий страх. Он по доброй воле отрекся от престола..." (Notes. P. 45^)- Константин еще при жизни Александра I неоднократно заявлял о своем нежелании царствовать; его волю закрепил манифест Александра от i6 августа 1823 г., назначавший наследником престола Николая, однако предать этот документ огласке надлежало лишь после смерти императора. Бог и еще, быть может, несколько человек знают, спасся ли он благодаря отречению...-- Константин Павлович скончался 15 июня 1831 г. в Витебске от холеры, но ходили слухи, что его -- как и генерала Дибича, умершего двумя неделями раньше от той же болезни,-- отравил граф А. Ф. Орлов. Греч, уловив в комментируемых словах Кюстина намек на то, что Константин был отравлен по приказу Николая, с гневом отвергал такое пред- положение: "Пожелай я заявить, что Людовик XVIII отравлен был Карлом X, что иное услышал бы я в ответ, как не обвинения в бессмысленной лжи и низкой клевете!" (Crotch. Р. 51--52). См. подробнее примеч. к т. 2, с. 99- С. 2И. "Какое ужасное начало царствования!" -- Согласно книге М. Корфа "Восшествие на престол императора Николая I" (1857), эти слова император сказал не во дворце, а на Сенатской площади только что приехавшему в Петербург генерал-адъютанту К. Ф. Толю (i777--1842). ""Voyez ce qui se passe, -- сказал Государь, увидев его: voila un joli commencement de regne: un trone teint de sang!" (Посмотрите, что творится; хорошенькое начало царствования: трон в крови! -- фр.) -- "Sire,-- отвечал Толь,-- 1е seui moyen d'y mettre fin, c'est mitrailler cettc canaille" (Ваше величество, единственный способ положить этому конец - расстрелять эту сволочь.-- Д.)" (14 декабря. С. 289). Этот эпизод произвел на Кюстина глубокое впечатление; заканчивая книгу, он просил Софи Гэ помочь ему "восстановить имя офицера, занимающего при дворе высокую должность, того, что в день восшествия императора на престол возвратился с ним вместе во 485 Комментарии дворец после усмирения мятежа. (...У. Император бросился в объятия этого человека со словами: "Какое начало царствования"". В частной беседе с французским послом Ла Ферроне 20 декабря 1825 г. / i января 1826 г. (см. примеч. к наст. тому, с. 349) (^РЬ говорил о том же: "Вообразите, что я испытал, когда понял, что принужден пролить кровь еще прежде, чем закончится первый день моего царствования" (донесение барону де Дамасу от 5 января 1826 г.-- Le Monde Slave. 1925. No i2. P. 451). dd> ...государя, имеющего столь великую власть над людьми.-- Чувство это буквально завораживало Кюстина. 4 ноября 1839 г., по возвращении из России, он писал г-же де Курбон: "Что пользы в глубоко несчастном состоянии этих 6о миллионов человеческих существ, разбросанных по той трети земного шара, которая именуется Российской империей; что за характер у человека, который думает и желает за всех них и управляет всеми ими. Но одновре- менно что за ноша! Она ужасает! И какое головокружение охватывало меня, когда я приближался к жилищу этого человека, отличного от всех прочих людей; это не могло бы оставить равнодушным самое холодное воображение, а мое и подавно" (Revue de France. 1934- Aout. P. 737--738). Страстное желание Кюстина видеть на троне "великого человека", достойного своей миссии, особенно ясно выразилось в его отзывах о Наполеоне III, воцарение которого он еще успел застать. Тот факт, что Луи Наполеон Бонапарт не может похвастать древним происхождением, не смущал аристократа Кюстина; он видел в новом императоре человека, которого "не мучают страхи неимущей буржуазии, только и знающей, что дрожать за свою лавочку", причем свои впечатления от общения с Наполеоном III он уподобил впечатлениям, испытанным некогда в Петербурге; "Мне казалось, -- написал он г-же де Курбон после разговора с Наполеоном III на балу в декабре 1852 г., -- что я снова оказался при русском дворе. Но с человеком, который так хорошо умеет располагать людей к себе, слышит то, что ему говорят, и то, чего не говорят, я уже не буду ни робок, ни дик" (Revue d'histoire diplomatique. 1928. Juillet--septembre. P. 313). Зачарованность Кюстина российским императором особо подчеркнул рецензент журнала "Semeur", заметивший, что, по Кюстину, Россия -- это не русские, а император, и что "особенность этой нации заключается в том, что она таковой не является: всю целиком ее поглотил император" (Semeur. 13 сентября 1843 г.). С. 212. Мне понятна республика, это способ правления ясный и честный...-- Политическое кредо Николая I весьма походит здесь на то, какое высказал сам Кюстин в письме к Рахили Варнгаген 4 февраля 1831 г.: "Я желал бы жить в большом государстве с чистой монархией, ограниченной мягкостью европейских нравов, или в стране маленькой и чисто демократической" (Lettres д. Vamhagen. P. 361). Однако мы не вправе утверждать, что Кюстин приписал российскому императору свои пристрастия. Сходное признание императора ("По своему убеждению я республиканец. Монарх я только по призванию. Господь возложил на меня эту обязанность, и покуда я ее исполняю, я должен нести за нее ответственность") зафиксировала в своих воспоминаниях и его дочь, великая княгиня Ольга Николаевна (Сок юности. С. 135). 486 Комментарии ...только отсрочивает затруднения.-- Примечание Кюстина к изданию 1854 i"" "Это мое окончательное мнение. Монархическое правление, при котором высшая власть смягчена нравами, кажется мне наиболее разумным и наиболее долговечным из всех возможных". Я сам возглавлял представительную монархию...-- Согласно конституции, которую в 1815 г. даровал Польше Александр I, в Польше действовал парламент (сейм), российский же император (сначала Александр, а после 1825 г.-- Николай) был одновременно государем Царства Польского, то есть конституционным монархом. Николай I короновался в Варшаве 12/24 мая 1829 г., а в мае 1830 г., меньше, чем за полгода до польского восстания, вторично прибыл в Варшаву и открыл первый в его царствование сейм. Название Польши постоянно всплывало в наших умах...-- Отношение Николая I к Польше не претерпевало существенных изменений до 1831 г., когда русская армия взяла Варшаву и окончательно подавила восстание; в октябре 1835 г- император произнес печально знаменитую "варшавскую" речь, где грозил полякам в случае, если они будут оказывать неповиновение, взорвать их столицу; в следующий свой приезд в Варшаву, в 1838 г., он не только не даровал полякам ожидавшихся от него послаблений, но "остался холоден и непреклонен перед всеми изъявлениями полной покорности (...У и выказал едва ли не большее раздражение против Польши, чем прежде" [Souvenirs. Т. 6. Р. 147--'4^; донесение от 25 октября 1838 г.). Своей задачей император считал "превращение Польши в русскую провинцию и искоренение всяких воспоминаний о ее национальном духе (...) включая язык и религию". По свидетельству того же Баранта, император "часто повторял: "Это дело семи десятков лет, если действовать безостановочно"" (Souvenirs. Т. 5. Р. 402; донесение от ii июня 1836 г.). "Редко случается,-- писал французский посол, -- чтобы победитель испытывал к побежденному злобу столь сильную и презрение столь высокомерное" (Souvenirs. Т. 5- P- 4^7' донесение от 8 сентября 1836 г.). С. 213. Герцогиня Ольденбургская (урожд. принцесса Нассау) Терезия Вильгельмина Фредерика Изабелла Шарлотта (1815--1871) -- жена (с 1837 г.) герцога Петра Георгиевича Ольденбургского (1812--1881), сына великой княгини Екатерины Павловны, сестры Николая I. Эругерирг австрийский-- Франц Карл, сын австрийского императора Франца II, отец императора Франца Иосифа. ...изысканная Горациева простота.-- Имеется в виду известный горациан-ский идеал "золотой середины", выраженный, например, в строках: "Вот в чем желания были мои: необширное поле, // Садик, от дома вблизи непрерывно текущий источник, // К этому лес небольшой!" (Сатиры, II, 6, i--5; i^P- M. Дмитриева). ...эклогу -- но не Феокрита или Вергилия, а Фонтенеля. -- То есть эклогу, где древняя пастораль окрашена европейской галантностью нового времени; таковы были "Пасторальные стихи" (i688) Бернара Ле Бовье де Фонтенеля (1657--1757)) поэта, философа и ученого, пожизненного секретаря Академии наук. 487 Комментарии С. 214. Тиволи-- знаменитый парк с танцевальными залами и всевозможными аттракционами в Париже. С. 215- Баронесса *** -- Цецилия Фредерике (см. примеч. к наст. тому, с. 190). Барон Петр Андреевич Фредерике, ее муж, нимало не спас жизни императора (это отмечено в брошюре Греча-- Gretch. P. 52), но сам жизни едва не лишился: когда Д. А. Щепин- Ростовский, командир одной из рот Московского полка, которым командовал генерал Фредерике, стал поднимать своих солдат, чтобы идти на Сенатскую площадь, Фредерике бросился к нему с криком: "Что вы делаете?" и получил от Щепина удар шашкой по голове; за мужество он был произведен в генерал-адъютанты. С. 216. ....кабинет естественной истории и знаменитого сибирского мамонта.-- Этот кабинет, или зоологический музей, образовался как самостоятельное учреждение на основе коллекций петровской Кунсткамеры в 1832 г. (ср. примеч. к наст. тому, с. 205); открыт для публики в 1838 г. и, следовательно, к моменту прибытия Кюстина в Петербург был еще новинкой. Об останках мамонта, хранившихся в этом музее, и посвященной им специальной литературе Кюстин мог прочесть у Шницлера (Schnit^ler. P. 243)- С. 217. --во времена холеры... -- История о том, как Николай одним своим появлением на Сенной площади в Петербурге 22 июня / 4 июля 1831 г. усмирил холерный бунт, была во Франции так хорошо известна, что стала даже предметом нравоучительной статьи Ж. Жанена "Царь и холера", опубликованной в "Газете для детей" (Journal des enfants. 1833. P.I 93-- 194). Ср. также более близкое по времени к путешествию Кюстина упоминание этого эпизода в газете "La Paix" (24 ноября 1837 г.) в статье, восхваляющей русский народ за то, что он еще не "развращен философским безверием", считает царя "батюшкой" и в критических ситуациях вроде холерного бунта тотчас ему повинуется. ...слово "поэт" было понято не в том смысле, какой оно имеет в латыни...-- Первое значение этого слова в латинском языке: богодухновенный творец, изобретатель, мастер. С. 2i8. ...чем приумножить мои владения.-- Примечание Кюстина к изданию 1854 r" "Чтобы как следует узнать этого человека, надобно сравнить эти речи с теми, какие этот император вел в тайной переписке с английским правительством" (имеются в виду предложения относительно раздела Турции между Англией и Россией, которые Николай I делал английскому правительству в начале 1853 г.). ...показать вам его здесь первого января.-- В первый день Нового года в Зимний дворец допускались по билетам от 30 до 40 тысяч жителей Петербурга, представителей всех сословий, и этот праздник всегда служил для официозных публицистов символом единения царя с народом. С. 219- ...послужит мне оправданием.-- Примечание Кюстина к третьему изданию 1846 г.: "Многие русские, обвинявшие меня в искажении истины, не преминули поставить мне в вину и мои похвалы их государю. "Он все изображает с преувеличениями, даже императора". Критика эта, которую они не осмелились напечатать, льстит мне и служит оправданием: книга -- рамка, а всякую картину рамка лишь украшает"". 488 Комментарии Благодаря частым прилюдным беседам с государем... -- Ср. близкие впечатления секретаря французского посольства Серее: "Что меня всегда удивляет и, надо признаться, восхищает, это ловкость, с какой Император осыпает ласкательствами иностранцев, которых хочет ослепить, и то притворство, с каким все исполняют его волю. Иностранца, к которому император милостив, принимают повсюду. Иностранцу, который этой милостью обойден, не следует надеяться на сближение с кем бы то ни было. Горько признаться, но и сам дипломатический корпус не защищен от этой опасности, так что, дабы сохранить благорасположение двора, иные дипломаты сочиняют свои донесения в тоне не вполне чистосердечном. Забавно наблюдать, с каким тщанием все здесь стремятся угадать чувства и даже прихоти императора, вплоть до того, что подражают покрою его платья и его прическе и стараются ничем не напомнить о модах новой Франции" (АМАЕ. Т. 190. Fol. 164 verso; донесение от 14 августа 1835 г.). С. 220. ...разгуливать зимой по петербургским улицам без сюртука! -- Все авторы антикюстиновских брошюр дружно опровергли этот факт (см., напр., у Греча: "Должно быть, только нищие иностранцы разгуливают по нашим улицам посреди зимы в одном фраке" -- Gretch. P. 53)- С. 221. ...фельдмаршал Паскевич: его... обращают в ничто.-- Слухи о том, что фельдмаршал И. Ф. Паскевич, наместник Царства Польского и один из любимейших "слуг" императора, впал в немилость и вот-вот будет смещен, распространились в европейской прессе осенью 1837 r- 2^ октября "Constitutionnel" сообщает, что Паскевич слишком любим военными и из-за наветов завистников уже потерял часть своего влияния на императора; 2 ноября 1837 "Presse" приводит слухи о том, что Паскевич утратил милость царя и получил отпуск на пять лет (хотя на маневрах в Вознесенске никаких перемен в обращении Николая с фельдмаршалом замечено не было); 13 ноября того же года "National" пишет, что отставка Паскевича остается темой всех разговоров. Назывались даже имена возможных преемников наместника: принц Петр Ольденбургский, главноуправляющий путями сообщений граф Толь или граф Витт. Шпионы III Отделения немедленно сочинили статьи, опровергающие эти слухи; резидент Бенкендорфа в Пруссии барон К.-Ф. Швейцер напечатал такие опровержения во "Всеобщей Аугсбургской газете" и "Швабском Меркурии", Я. Н. Толстой -- в парижской газете "La Paix" (см.: ГАРФ. Ф. 109. СА. Оп. 4. No 253- Л. 16--16 об.). В следующий раз слух о смещении Паскевича возник в Европе в начале 1839 г.; на сей раз на его место прочили жениха великой княжны Марии Николаевны герцога Лейхтенбергского. С. 222. Тальони Мария (1804--1884) -- итальянская танцовщица, выступавшая на сцене парижской Оперы, а в 1837--1842 гг. танцевавшая в Петербурге. ...рукоплескания при государе запрещены. -- Возражение Греча: "Публика в театре открыто выражает свое удовлетворение или неудовольствие независимо от того, присутствует ли в театре император: всякий французский актер может подтвердить мои слова" (Gretch. P. 54)- Ср. беспристрастное свидетельство -- описание премьеры оперы Глинки "Иван Сусанин" "в 489 Комментарии присутствии двора, дипломатического корпуса и всех государственных сановников", сделанное С. Н. Карамзиной в письме к брату Андрею (а8 ноября / ю декабря 1836 г.): "Восторг, как обычно у нас, был холодноват, аплодисменты замирали и возобновлялись как бы с усилием" (Пушкин в переписке Карамзиных. М.; Л., 1960. С. 144)- Запрещение аплодировать в театре в самом деле имело место -- однако не при Николае I, а при его отце, Павле I. Письмо четырнадцатое С. 223. Петербург, 22 июля...-- По старому стилю ю июля. ...населения в Петербурге...-- Возражение Греча: "Начну с того, что по подсчетам полиции население Петербурга в 1838 году составляло 468 635 душ. Никто не может противопоставить этой цифре другую, хоть сколько-нибудь более достоверную и надежную. К тому же я не могу взять в толк, на что патриотам преувеличивать количество жителей города..." (Gretch. P. 55); впрочем, сам Греч чуть преуменьшил эту цифру сравнительно с отчетом санкт-петербургского обер-полицмейстера за 1838 год, согласно которому в столице проживало в этом году 469 720 человек (см. извлечение из отчета в "Северной пчеле" за 5 января 1839 года). По Шницлеру, население Петербурга уже в 1832 г. исчислялось 468771 душами (Schnitzler. P. 284). Вопрос о населении был идеологически отнюдь не столь нейтрален, как утверждал Греч. Когда в 1841 г. "Journal de Saint-Petersbourg" опубликовал статью академика Кеппена, где говорилось, что в России живет 54 миллиона человек, Я. Н. Толстой немедленно сигнализировал об этом своему начальству в III Отделении, ибо, писал он, еще за два года до того официально утверждалось, что Россию населяют 6о миллионов, а число' жителей свидетельствует о мощи страны, и все страны стремятся его преувеличивать, а не преуменьшать (донесение от 3/15 июля 1841 г.; ГАРФ. Ф. ю9. СА, оп. 4- No 192. Л. i3 об.-- 14). 8 августа шеф жандармов Бенкендорф приказал министру народного просвещения Уварову "разобраться" в этом деле, а Кеппену -- "немедленно исправить означенную его ошибку и об оной поместить в вышеупомянутом же журнале, где изложена была первоначальная его статья"; ровно через неделю Уваров, со слов Кеппена, объяснил, что речь в статье шла только "о жителях собственно так называемой России <(...) всех же жителей, подвластных скиптру русскому (со включением Царства Польского, великого княжества, горцев и войска), уже в 1838 г. считалось 62 миллиона" -- ив сентябре 1841 г. это объяснение было-таки помещено в "Journal de Saint-Petersbourg", а заодно в русских' "Санкт-Петербургских ведомостях" и немецких "Академических ведомое^ тях", дабы никто не сомневался в количественной мощи Российской империи (ГАРФ. Ф. Ю9. СА. Оп. 4. No i92- Л. 16--19). Меж тем сравнительно' с выкладками современных исследователей расчеты Кеппена выглядят впол-' не корректными (см.: Кабузан В. М. Народонаселение России в XVIII -- первой половине XIX (по материалам ревизий). М., 1963. С. 25, 164--165) 49" Комментарии С. 224- Не успев удалиться от центра города, вы теряетесь среди пустырей, по краям которых стоят бараки...--- Ср. описание Петербурга у Шницлера: "В и-м, 12-м и части ю-го кварталов дома деревянные, хотя по большей части приличного вида; впрочем, есть здесь и совсем ветхие хижины, настоящие русские избы. (...') Напротив, во внутренних кварталах дома каменные и кирпичные: это город дворцов" (Schnitzler. P. 207). С. 225- ...чудовищную площадь Каррузель...-- Эта площадь перед дворцом Тюильри, которая получила свое название по грандиозной карусели (имитации рыцарского турнира), устроенной в 1662 г. Людовиком XIV в честь рождения его первенца, и на которой в 1792 "1793 г- происходили казни (см. примеч. к наст. тому, с. 46), подвергалась перестройке в течение всего XIX столетия и обрела свой окончательный вид лишь через полвека после смерти Кюстина, в 1908 году. Во время Империи, в i8o6 1808 г. здесь была воздвигнута триумфальная арка по образцу арки Константина в Риме. Площадь Грандука, или Пьяцца делла Синьория, площадь во Флоренции, на которой расположен Палаццо Веккьо, готическая крепость с ренес-сансным интерьером, строившаяся на протяжении XIV--XVI вв. В XIV в. на той же площади рядом с Палаццо Веккьо построили высокую трехарочную Лоджию делла Синьория-- залу для собраний; в 1495 г- на площади перед Палаццо Веккьо водрузили бронзовую "Юдифь с головой Олоферна" работы Донателло, а во второй половине XVI в. построили фонтан, возле которого воздвигли конный монумент герцога Козимо I. Таким образом, ансамбль площади создавался в течение столетий. Три эти улицы... делят южную часть города на пять правильных частей...-- Комментарий Греча: "Кюстин утверждает, что три улицы, отходящие от Адмиралтейства, делят южную половину города на пять частей. Между тем повсюду, хоть у самоедов, хоть у готтентотов, хоть в Англии, хоть в Турции три прямых линии делят пространство на четыре части, и не более. Мы понимаем, что столь полное невежество -- единственная черта, роднящая нашего маркиза с маркизами прошедшего столетия, но не можем взять в толк, каким образом человек, не знающий даже, что дважды два четыре, берется судить империю столь обширную и разнообразную, как Россия" (Gretch. P. 42). ...каждый шаг... имеет свою, не связанную с удовольствием цель. - Ср. мнение вполне верноподданного мемуариста: "Петербург -- город по преимуществу деловой; на улицах вы видите, как все торопятся, как и пешком, и в экипажах спешат: кто по делу, кто в должность, на службу. Чистокровных фланеров так немного, что те, которые изредка появляются, привлекают на себя общее внимание и прозываются оригиналами, наравне с другими чудаками, отличающимися какой-нибудь эксцентричностью" (Воспоминания О. А. Пржецлав- ского / PC. 1883. No 8. С. 381). ...или восьмиугольного сечения.-- Возражение Греча: "ничего подобного, деревянные бруски, из которых составлена мостовая, имеют форму шестиугольников, подобно пчелиным сотам" (Gretch. P. 43). Деревянными шестиугольниками толщиною в два вершка (около 9 сантиметров) центр Петербурга начали мостить с 1830 г. (см.: Гордин А. М., Гордин М. А. Путешествие в пушкинский Петербург. Л., 1983- С. 1718). 49i Комментарии С. 226. ...улица под названием Елогная... "Александровская площадь"... мешанине лавок и мастерских...-- Комментарий Греча: "мне неведома ни улица Елогная, ни описанная маркизом клоака: ни той, ни другой в Петербурге не существует" {Gretch. P. 56). По- видимому, Кюстин смешал здесь несколько разных мест: в мешанине лавок и мастерских можно опознать Сенную площадь с расположенным на ней Сенным рынком; Александровский же плац, созданный в начале XIX в. для учений лейб-гвардейского Казачьего полка, находился в другой части города, близ Александро-Невской лавры. Само же слово "Елогная", возможно, было навеяно Кюстину реально существовавшим (в другой части города) Елагиным островом. С. 227. Кафе Тортони-- модное парижское кафе на Итальянском бульваре, популярное среди парижских щеголей; Олимпийский цирк, руководимый знаменитым наездником Антонио Франкони, располагался с 1827 г. в Париже на бульваре Тампль. С. 228. ...нет того, что в странах с древней цивилизацией называется кроватью...-- См. подробнее примеч. к т. 2, с. 36. ...зала из зелени (альтана)...-- Слова альтана ни во французских, ни в русских письменных источниках обнаружить не удалось; в воспоминаниях Е. П. Яньковой сходная расстановка мебели в гостиной, в i8ao-x годах казавшаяся странной, именуется галлицизмом "атаблисмент" (etablissement) (см.: Рассказы бабушки. Л., 1989. С. 317)- С. 229. Русские кучера...-- Кюстину не раз ставили в вину чрезвычайный интерес к русским кучерам, связывая симпатию маркиза к кучерам с его сексуальными пристрастиями (ср. в письме Вяземского А. И. Тургеневу от i декабря 1843 г" "Незачем позволять себе судить нацию и империю, которую вы знаете лишь по нескольким салонам, нескольким большим дорогам и нескольким славянским кучерам или шалунам, которые одни только и потешили глаза или иную часть тела благородного и целомудренного маркиза" -- НЛО. С. 124). Меж тем о русских кучерах столь же хвалебно отозвался Ансело (Ancelot. P. 236), которому, однако, никто не поставил этого в вину. Больше того, тема эта, кажется, провоцировала на двусмысленные шутки (хотя бы и с патриотическим уклоном): "Не правда ли, что наш ямщик есть идеал и в него охотно влюбится каждая белокурая красавица, сводящая с ума всю молодежь селения? Я мужчина, но признаюсь, чувствовал к нему неравнодушие; да и кто же не полюбит человека, верно, усердно исполняющего порученную ему обязанность?" {Путеводитель. С. 525). С другой стороны, Кюстина, по-видимому, интересовал кучер как социальный тип; 31 января 1840 г. он опубликовал в газете "La Presse" очерк "Французский кучер", где довольно тонко анализирует отношение кучеров к законам, меру их революционного демократизма и пр. (см.: Tarn. P. 475--478). С. 230. ...в январе... ни один бал не обходится без того, чтобы... не замерзли на улице насмерть...-- Возможно, отголосок бесед с Барантом, который в "Заметках" отводит отдельную главку роковому действию русских морозов на людей вообще и на кучеров, ожидающих господ на улице, в частности {Notes. Р.. 35њ--35')- Собираясь включить эту деталь в книгу, Кюстин 492 Комментарии просил Софи Гэ выяснить, действительно ли "петербургские кучера суровыми зимами умирают от холода у подъездов театров и дворцов". С. 232. ...Пруссию при ее первом короле.-- Первым королем Пруссии был Фридрих I (1657--^'З)" король с 1701 г., но более вероятно, что Кюстин имеет в виду его сына, правившего Пруссией с 1713 г- Фрчдриха Вильгельма I (1688--174њ)> w>eu главной страстью была армия, за что он и получил прозвище Король-Сержант. С. 233- ...Петербург создавали люди богатые...-- К аналогичному выводу прежде Кюстина пришел Г.-Т. Фабер: "Повсюду заметно, что в Петербурге все клонится к удовлетворению нужд одного-единственного класса -- класса богачей. Это совершенно естественно: в северной столице раньше других обосновались люди с большими состояниями, родовитые помещики, придворные. Первыми поселились в Петербурге помещики и их крепостные. Однако поскольку последних в расчет не брали, для них в городе ничего не строили" (Фабер Г.-Т. Безделки...//Новое литературное обозрение. 1993- No 4. С. 358). С. 236. ...взялся остановить сей нескончаемый поток.-- Как раз в это время в политических кругах Европы обсуждалось наличие при петербургском дворе влиятельной "русской" ("старо-русской") партии, выступающей за усиление изоляции России от Европы и даже угрожающей безопасности других стран; Барант в донесении от 24 марта 1837 г- отмечал, что людей, хорошо знающих европейскую жизнь, в окружении Николая I становится все меньше, зато постоянно увеличивается число людей "достойных, сведущих в делах административных, мудрых советников, надежных и преданных слуг, которые являются русскими и только русскими и мало смыслят в том, что происходит на Западе" {Souvenirs. Т. 5- Р- 554; см- также: The Diary ofPhilipp von Neumann. 1819-1850. Boston and New-York, 1928. V. 2. P. in; запись от 24 февраля 1839 г.; автор дневника -высокопоставленный австрийский дипломат). Из пристрастия к романтической концепции местного колорита и национальной самобытности Кюстин отзывается об этой изоляционистской политике одобрительно, хотя ее неизбежные следствия (такие, например, как запрещение русским выезжать за границу-- см. примеч. к наст. тому, с. 164) вызывают-- в других местах книги -- его протест. На недостаток в Петербурге русских лиц и вообще "русскости" жаловался и Ансело: "Прибыв в Петербург, я пожелал увидеть на улицах этой искусственной столицы народ -- увидел же лишь князей, дворцы и казармы. Русских, объяснили мне, следует искать не здесь. В Петербурге они, так сказать, теряются среди толпы ливонцев, литовцев, эстонцев, финнов и всевозможных чужестранцев, населяющих этот импровизированный город. (...) Конечно, французскому путешественнику приятно обрести в семистах лье от родины обычаи, язык и даже шутки нашей Франции, но я-то приехал в Россию не за этим и, глядя на этих офранцуженных русских, не раз восклицал вместе с Беранже: "Пусть будет русский русским, британец же -- британским, и проч."" {Ancelot. Р. 39' 94)-О взгляде на подражательность как основную черту русских см. примеч. к наст. тому, с. 176. 493 Комментарии С. 237- Борьба -- это школа Провидения. -- Примечание Кюстина к изданию 1854 г-'- "Это следует отнести к полудиким народам, которые России, кажется, призвана включить в свою политическую сферу, дабы привить им зачатки цивилизации". ;' i ...было бы весьма предусмотрительно... поставлять русским топливо... Тогда бы северяне меньше жалели о солнце. -- Намек на опасность завоевательных войн, которые Россия начнет вести, повинуясь извечной тяге северных народов на юг (см. примеч. к наст. тому, с. 88). С. 239- ...составляют едва треть от общего населения города.-- Цифры, возможно, восходящие к Шницлеру, который, со ссылкой на русские газеты, пишет, что в 1828 г. в Петербурге проживало всего 422 i66 душ, из них 297 445 мужчин, а в 1833 г. -- соответственно 445 '35 и 29l 290 (Schnitaler. P. , 284). Еще ближе к утверждению Кюстина те цифры, которые приведены; в отчете санкт-петербургского обер-полицмейстера за 1838 год; согласно? этому документу, в Петербурге на 333 669 мужчин приходилось всего 136051 женщина (Северная пчела, 5 января 1839 г.). С. 240. Я никогда не видел, чтобы... так уважительно обходились друг с другом.-- Возможно, на Кюстина это произвело впечатление по контрасту с парижскими нравами, которые В. В. В. (В. М. Строев), фельетонист "Северной пчелы" (впрочем, не слишком доброжелательный) описывает так: "На грязных бестротуарных улицах теснится неопрятный народ в запачканных синих блузах, в нечищенных сапогах, в измятых шляпах, с небритыми бородами; он валит толпою, как стена, и не дает никому дороги. ^...) Неучтивость (говорю об улицах) дошла теперь до того, что все толкаются и никто не думает извиняться" (Северная пчела, ю марта 1839 г-)- Письмо пятнадцатое С. 242. Петергоф, гу июля...-- По старому стилю 11 июля. ...но дает понять вельможе...-- Примечание Кюстина к изданию 1854 г.: "Мы пользуемся этим словом, потому что не притязаем на создание слов несуществующих; однако не следует забывать, что в России слова значат не то, что в других странах. Там, где недостает свободы, нет и истинного величия: в России есть люди титулованные, но нет людей благороднорож-дснных". Император Николай не первый прибегнул к подобному плутовству... -- Обычай собирать "весь Петербург" на петергофский праздник в начале июля восходил к Александру I, который учредил эти празднества в честь своей матери, императрицы Марии Федоровны. С. 243- Сады Армиды -- традиционное литературное сравнение, восходящее к "Освобожденному Иерусалиму" Т. Тассо (1580; песнь XVI); в своих зачарованных садах волшебница Армида колдовством удерживала рыцаря Ринальда. С. 244--245- Екатерина открывала школы... школы я учреждаю не для нас, а для Европы...-- Созданная в 1782 г. "Комиссия об учреждении народных 494 Комментарии училищ" выработала через четыре года "Устав о народных училищах", утвержденный императрицей, согласно которому в губернских и уездных городах предполагалось открыть соответственно главные и малые училища; большой популярностью училища эти в самом деле не пользовались, и власти вынуждены были даже вербовать туда учеников принудительно. Близкие мысли об опасностях, которыми чревато просвещение русского народа, высказывал Жозеф де Местр в i8io г. в "Пяти письмах о народном образовании в России", адресованных министру просвещения графу А. К. Разумовскому и распространявшихся в списках среди русских католиков, и в "Четырех главах о России": "Дадим свободу мысли тридцати шести миллионам людей такого закала, каковы русские, и -- я не устану это повторять-- в то же самое мгновение во всей России вспыхнет пожар, который сожжет ее дотла" (Maistre J. de. Quatre chapitres sur la Russie. P., 1859. P. 22; эта работа, написанная в начале i8io-x гг., была впервые опубликована только в 1859 г-; см- Степанов М. (ШебунинА. Н.) Жозеф де Местр в России // ЛН. Т. 29/30. М., 1937- С. доб-- 6о2). Николай I разделял эти опасения и, по свидетельству Баранта, "был озабочен нежелательными последствиями, какие излишняя образованность приносит средним классам, порождая в них тщеславие, зависть, уничтожая всякую иерархию, рождая невостребованные способности и тем умножая гибельную праздность. "Следует,-- говорил император,-- учить каждого тому, чем он будет заниматься на уготованном ему поприще"" (Notes. P. 80). С. 247- ...обделены подлинным счастьем...у русских же оно невозможно вовсе.-- Комментарий Лабенского: "Если верить г-ну де Кюстину, тень смерти и страшный могильный покой царят во всей России <...) Здесь не знают, что такое счастье, отдых, даже удовольствие. Осадное положение сделалось здесь обыденностью!! Неужели автор не понимает, что подобного правления нет ни в одном уголке земного шара по той простой причине, что оно невозможно? Мыслимое ли дело -- общество, где человек лишен права испытывать счастье? Разве осадное положение может длиться веками?" (Labinski. Р. 37--З8)- С. 247--248. ...невзирая на весьма открытый нрав ее внука...-- Примечание Кюстина к изданию 1854 r" "Видно, что временами путешественник давался в обман точно так же, как и вся остальная Европа". С. 249- ...который я сам устроил в Севилье...-- Описанию народного праздника в доме английского консула в Севилье посвящено письмо тридцать третье в книге Кюстина "Испания при Фердинанде VII" (1838). С. 251- ...к сотне и больше ударов кнута... Но зато смертная казнь отменена! -- Ср. у Баранта: "Отмена смертной казни в России -- не что иное, как жестокое лицемерие. Кнутом палач может убить -- а может и не убить, в зависимости от того, что ему прикажут" {.Notes. P. 316). Смертная казнь в России была отменена указами Елизаветы Петровны 1753 ч '754 г-' "РЧ Екатерине вновь введена за государственные преступления, но применялась избирательно и крайне редко. Брошюра Я. Н. Толстого (i791--1867) "Взгляд на российское законода- 495 Комментарии тельство" вышла на французском языке в Париже в январе 1840 г. (см. подробнее примеч. к т. 2, с. 22). С. 253- •••мещанин во дворянстве, над которым издевается муфтий. -- Намек на четвертое действие комедии Мольера "Мещанин во дворянстве" (1670), где домочадцы главного героя, переодетые знатными турками и возглавляемые таким же поддельным "муфтием", в ходе шутовской церемонии присваивают ему титул "великого мамамуши". Enguirlander-- слово, вызвавшее у критиков Кюстина самую бурную реакцию. Если Сен- Марк Жирарден в статье в "Journal des Debats" вслед за Кюстином трактует этот глагол как "особое французское слово, которым русские обозначают искусство очаровывать иностранцев", то Я. Толстой (Tolstoy. P. 73)> Вяземский (Cadot. P. 276), М.А.Ермолов, автор брошюры "Еще несколько слов о сочинении г-на де Кюстина" (декабрь 1843; Cadot. P. 232) в один голос утверждают, что подобного слова в России никто не употребляет; Толстой в брошюре "Письмо русского к французскому журналисту о диатрибах антирусской прессы" высказывает предположение, что этот "варваризм" Кюстин услышал от князя К*** (Козловского), который и должен нести за него ответственность (см.: Tolstoy. Lettre. P. 15). Французско-русский словарь Н. Макарова (1870) также не указывает никакого значения этого слова, кроме прямого -- "украшать гирляндами". Французские словари XIX в. указывают переносное значение -- соблазнять, обольщать, в современном языке не существующее. Если слово "enguirlander" в России не употребляли, то самому наблюдению писателя легко отыскиваются параллели в донесениях французских дипломатов, служивших в Петербурге. См., напр., впечатления секретаря французского посольства Э. Серее в примеч. к наст. тому, с. 219- С. 254- •••в честность мужика.-- В первом и втором издании Кюстин писал "мюжик"; эту транскрипцию он исправил на более верную только в третьем издании 1846 г. (см. т. 2, дополнение i). Сардинский посол, точнее, посланник -- граф Росси. Кто кого здесь проводит за нос?-- Бомарше. Севильский цирюльник. Д. з-Явл. 11. ...всего лишь византийских греков...-- Возможно, реминисценция слов Наполеона об Александре I (см. примеч. к наст. тому, с. 162--163). ...испорченные веком остроумцев... преступление, то есть ложь, есть всегда величайшая ошибка...-- Возможно, намек на широко известную максиму одного из "величайших остроумцев" -- Талейрана: "Это хуже, чем преступление, это ошибка". С. 255- "Журналь де Деба" -- газета братьев Бертенов, принадлежавшая при Июльской монархии к числу официозных, что давало возможность правительству излагать там свою точку зрения на международные события не официально, а от лица частных лиц. Помимо парламентских дебатов в газете публиковались политические новости и культурная хроника (рецензии на новые книги и спектакли). В ноябре 1835 г. на страницах "Журналь де Деба" был помещен ряд статей, резко осуждавших Николая I за его "варшавскую речь" (см. примеч. к наст. тому, с. 212) и вообще за его политику 49б Комментарии по отношению к Польше, в которой "из-под маски учтивости и цивилизованности, какую с грехом пополам нацепила на себя Россия, выступает старая Московия, выходит на свет допетровское варварство" yournal des Debats, 13 ноября 1835 г.); отзывы газеты о РОССИИ были почти всегда критичны и не могли нравиться российскому императору. Тем не менее многие очевидцы подтверждают, что "Журналь де Деба" была "единственной газетой, кото- рую император внимательно читал и от которой очень хотел добиться молчания либо снисходительности", в связи с чем Я. Н. Толстой всячески пытался отыскать способы подкупить и эту газету и помещать в ней статьи в прорусском духе, причем весной 1839 г., по свидетельству Баранта, эти попытки сделались особенно энергичны (АМАЕ. Т. 194- Fol. 84 verso; донесение Баранта Тьеру от 6 мая 1839 г.). Ср. также мнение Баранта о значении, которое император придавал отзывам европейской прессы: "Хвалебная статья в "Журналь де Деба" -- важное событие; о ней говорят, ей радуются. Ради того, чтобы доставить себе это удовольствие, отвоевать эту победу, ведутся переговоры. Разумеется, император желал бы также не вызывать неудовольствия подданных. Он тщательно заботится о том, чтобы не восстановить их против себя. Но в глубине души он куда больше дорожит мнением заграницы и многие поступки совершает, а многие слова произносит исключительно для того, чтобы ее задобрить" (Notes. P. 363--364)' њ "самолюбии императора, оскорбляемом критическим тоном газеты ^"Журналь де Деба"), вдохновителем которой он считает французского монарха", пишет в своих воспоминаниях -- со слов императрицы -- французский дипломат Ф. де Кюсси (Cussy F. de. Souvenirs. P., 1909. Т. 2. Р. 287). После выхода "России в 1839 году" "Journal des Debats" поместил (4 января и 24 марта 1844 г.) рецензию на нее Сен-Марка Жирардена, весьма сочувственную по отношению к Кюстину и весьма критическую по отношению к России. ...извращает привычный смысл старинного понятия "законная власть"...-- Речь идет о противопоставлении двух типов монархии -- абсолютной и наследственной в России и конституционной и выборной во Франции, где после Июльской революции на трон был посажен избранный нацией "король французов" Луи-Филипп, хотя у свергнутого "короля Франции" Карла Х был внук, герцог Бордоский, к которому престол должен был перейти по наследству (этого желали легитимисты, упрекавшие Луи-Филиппа в незаконности, нелегитимности его воцарения; этого же не мог простить новому королю и Николай I). С. 256. Петергоф-- дворец, сооруженный на обращенном к морю естественном уступе в 1714--^Т2^) гг-; в '745--1755 гг- перестроен В. В. Растрелли. Ленотр Андре (1613--1700) -- французский парковый архитектор, создатель так называемого "французского", то есть регулярного парка, основанного на внесении в природу упорядоченности и подчинении ее строгой симметрии. И тут одна видимость! -- Отзыв фрейлины-очевидицы подтверждает догадку Кюстина об "иллюзорности" петергофских чудес: "Здесь играют в буржуазную и деревенскую жизнь. Император, императрица и другие А. де Кюстин, т. 497 Комментарии члены семьи живут в различных фермах, коттеджах, шале, во всякого рода павильонах, разбросанных в парке Александрии, где все эти великие мира сего предаются иллюзии жить как простые смертные. Когда идет дождь, -- что в Петергофе обычно, -- у императрицы в спальне появляются лягушки, так как эта комната на одном уровне с болотистой почвой, прикрытой роскошными цветниками, разведенными здесь с огромными затратами. Сырость такова, что в ее комодах и шкафах растут грибы, а она целое лето страдает от воспалений и ревматизма. Если во время каникул наступает жара, то комнаты детей, очень низкие и находящиеся в верхнем этаже, непосредственно под железной крышей, выкрашенной наподобие соломенной крыши, напоминают чердаки венецианских "пьомби", и бедные дети задыхаются, а дворцы, прекрасно выстроенные и с массой воздуха, в которых можно было бы найти защиту от сырости и зноя, пустуют в то самое время года, когда представляли бы более всего удобств" (Тютчева. С. п6--и7)- С. 257- Ингрия -- одно из названий Ижорской земли (территории, занимающей берега Невы и юго-западное Приладожье). С. 258. Ариосто Лудовико (1474--'533)-- итальянский поэт, автор героикомической поэмы "Неистовый Роланд" (1516), одному из героев которой Кюстин был обязан своим именем (см. примеч. к наст. тому, с. 27). Шифр императрицы -- вензель, составленный из ее инициалов. С. 259- Английский дворец, расположенный в Английском парке (к юго-западу от Нижнего парка) -- первая постройка Д. Кваренги в России (1791--i79^S отделка интерьеров завершена в 1802--1805 гг.). Директор императорских театров -- Александр Михайлович Гедеонов (1790--1867), к которому у Кюстина имелось рекомендательное письмо (см.: Tarn. P. 514)- С. 2бо. ...слова о войне великого князя Константина.-- См.: Карпович. С. 1^9--i8o, 267. Это высказывание Константина Павловича постоянно упоминалось в рассказах о нем; ср. в дневнике полковника Гагерна слышанный им в сентябре 1839 г. рассказ неназванного русского собеседника: "Николай хотел двинуть польскую армию в 1828 году на Турцию, чтобы тем сблизить ее с русской армией; кроме того, представлялся случай удовлетворить честолюбие поляков в раздаче орденов и чинов; но Константин не пожелал этого, ибо армия была ему необходима для парадов, а кроме того, он держался убеждения, что rien ne gate une armee comme la guerre (ничто так не портит армию, как война.-- $6/'.)" (PC. 1891. No i. С. 17). Об иных мотивах отказа Константина отправить часть польской армии на войну с турками см.: Олегов щит. С. 65. ...что и доказало его поведение в Польше.-- Намек на недостаточную жесткость Константина Павловича по отношению к его подданным-полякам при подавлении восстания, начавшегося в ноябре 1830 г. С. 261. ...Вергилиев Нептун... - В книге V "Энеиды" Нептун, "укрощающий волны", по просьбе Венеры смиряет бурю, чтобы позволить Энею отплыть: "В упряжь родитель коней золотую впряг и взнуздал их // Пенной уздой, и волю им дал, отпустивши поводья, // И по вершинам валов полетел 498 Комментарии в колеснице лазурной; // Зыбь замирает пред ним, и равниною стелется гладкой // Бурный простор под его колесом, и тучи уходят" (Вергилий. Энеида. V, 816--820; пер. С. Ошерова). С. 262. ...в газетах о несчастье писать не будут...-- Петербургская газета (на фр. яз.) "Journal de Saint-Petersbourg" в самом деле умолчала о последствиях бури, зато "Санкт- Петербургские ведомости" давали информацию на этот счет трижды: в NoNo 162 и 163 (i9 и 20 июля) перечислены "повреждения и даже несчастные случаи", которые причинила буря, под- нявшаяся и/23 июля в 4 часа пополудни (с указанием числа сломанных деревьев и сорванных с крыш железных листов); в No 164 от 21 июля 1839 г-дано особое разъяснение: "В отвращение разных слухов более или менее преувеличенных (...) считаем обязанностью довести до всеобщего сведения, что известия о разного рода повреждениях и о числе утонувших -- большею частью жертвах собственной неосторожности - - представлены в нашей газете нисколько не в уменьшенном виде против тех известий, которые, по тщательным разысканиям, собраны городской полицией. (...) Всякие слухи, несогласные с известиями, в нашей газете помещенными, суть слухи неверные, ни на чем не основанные. Не лишним будет заметить, однако ж, что подобных гроз и бурь надо было ожидать непременно, потому что они везде были нынешний год в чужих краях. Тем, кто читает иностранные газеты, известно, вероятно, что несчастные случаи, причиненные бурею в Петербурге и его окрестностях, ничего не значат в сравнении с теми бедствиями, какие причинены ею во Франции". Наконец, в No i68 (26 июля 1839 r-) помещен заимствованный из "Прибавлений к Ведомостям санкт-петербургской полиции" список всех утонувших и без вести пропавших во время бури (числом шестнадцать) и снова помещено предупреждение, что "всякие слухи, противоречащие сообщенным в этой газете сведениям, должны считаться совершенно неосновательными". Сходным образом информировала о разрушениях (18 июля) и перепечатывала из "Прибавлений" список жертв (24 июля) "Северная пчела". Признавая серьезность происшествия, русские газеты, однако, не склонны были излишне его драматизировать. В том же тоне описывал события Греч: "Среди жертв называли лишь два имени: бывший актер придворного театра Самойлов, который плыл по заливу, направляясь отнюдь не в Петергоф, и мастер музыкальных инструментов Бах. Сострадательный маркиз уверяет, что подобные несчастья повторяются в этот день ежегодно, но что на сей раз погибло народу больше, чем обычно; в подтверждение своих слов он рассказывает два страшных происшествия, но не называет имен тех, кто пали жертвами бури. Что ж! если вы желаете, чтобы вам поверили, назовите имена. В день петергофского праздника происшествий на море доселе не случалось никогда. Несчастные последствия бури 23 июля 1839 года-- факт совершенно исключительный" (Gretch. P. 59њњ> њ "страшных происшествиях" см. ниже, в письме семнадцатом). Убежденностью в том, что русская пресса умалчивает о неприятных событиях, Кюстин, возможно, также был обязан беседам с Барантом; ср. сообщение последнего о пожаре в петербургском балагане Лемана: "согласно привычкам русского правительства, здешние 499 Комментарии газеты об этом происшествии даже не упомянут" (АМАЕ. Т. 191. Fol. 44--45; донесение i6 февраля 1836 г.). Другие иностранные дипломаты, находившиеся в России, приходили к сходным выводам о "бессловесности" русских; сардинский посланник Жозеф де Местр в i8i2 г. докладывал своему королю: "Взбреди-- как это ни невероятно-- российскому императору на ум сжечь Санкт-Петербург, никто не скажет ему, что деяние это сопряжено с некоторыми неудобствами, что даже при холодном климате нет нужды в столь большом костре, что этак, пожалуй, из домов вылетят стекла, обои почернеют, а дамы перепугаются, и проч.; нет, все промолчат; в крайнем случае подданные убьют своего государя (что, как известно, нимало не означает, чтобы они не питали к нему почтения) -- но и тут никто не проронит ни слова" (Maistre J. de. Oeuvres completes. Lyon. 1886. Т. i2. P. i8o). С. 263. На следующий год эмские воды вернули императрице здоровье. -- Кюстин в 1840 г. также был в Эмсе и виделся там с императрицей (из письма г-же де Курбон от 6 августа 1840 г.: "Императрица была со мной мила по-прежнему; вот ее последние слова: "Вы такой великий путешественник, что я не стану говорить вам "прощайте"; вы поедете в Константинополь, вернетесь через Крым и заедете к нам""-- Revue de France. 1934- iSJ11"1- P. 739)- С. 265. Марли -- дворец в Петергофе, названный так в честь построенного Ж. Ардуэном- Мансаром для Людовика XIV дворца Марли в одноименном лесу (разрушен в XIX веке); петергофский Марли, расположенный на перемычке между прудами, в западной части Нижнего парка, был построен в 1720--1723 гг. по приказу Петра I; с i76o-x гг. стал его мемориальным музеем. С. 266. Какой прок был императору в этот день являть публике подобное добродушие?-- Комментарий Греча: "Доставлю себе удовольствие рассеять недоумение маркиза: счастливый кадет был третий сын императора, стоявший в строю вместе с юношами его возраста. В самом деле, именно среди кадетов дети государя обучаются службе и военной дисциплине, и мне не раз случалось видеть цесаревича в первом взводе первого кадетского корпуса. Те русские люди, которые окружали маркиза, не поняли, должно быть, его вопроса, а может быть, он напал на одного их тех иностранцев, которые умудряются прожить в нашей стране десять и даже двадцать лет, так ничего в ней и не поняв. Таким-то образом автор с непростительной легкостью выдал прилив отеческой любви за комедию, с некиим тайным умыслом разыгранную для публики" (Gretch. P. 62). Третьим сыном императора был великий князь Николай Николаевич (1831--1891). С. 267. ...солдаты черкесской гвардии.-- По-видимому, Кюстин имеет в виду гвардейский казачий полк (о французском неумении или нежелании разбираться в различиях между национальностями подданных Российской империи см. примеч. к наст. тому, с. 22). 500 Комментарии Письмо шестнадцатое С. 268. Петербург, 2J июля...-- По старому стилю 15 июля. Госпожа *** -- Баронесса Фредерике (см. примеч. к наст. тому, с. 190). Коттедж-- трехэтажное здание, построенное в петергофском парке Александрия для Александры Федоровны по проекту архитектора А. Мене-ласа в 1827--1829 гг. в стиле английского загородного дома-коттеджа, вошедшего в ту пору в моду в Европе; стены, лестницы, мебель коттеджа были оформлены в "готическом" стиле. С. 269. ...обрамленное белым капотом...-- Имеется в виду капот-шляпка, у которого на затылке полей не было, а по бокам они были "так широки и так стянуты лентами, что профиль дамы не всегда можно было разглядеть" {Кирсанова. С. 118). С. 270. ...и ее старшая дочь...-- Софья Петровна Фредерике. ...я принимаю участие в ее семье.-- Речь идет о братьях баронессы Фредерике--Адаме (1805--1866) и Игнации (i8i2 или 1813--1884). Оба были замешаны в польском восстании 1830--1831 гг. и после его подавле- ния бежали за границу. Далее их судьбы сложились по-разному. Адам, вначале занимавший отчетливо антирусские позиции, нашедшие печатное выражение в брошюре "Польское дело в истинном свете" (1831; на фр. яз.), в 1834 г- резко переменил взгляды и выпустил в Париже книгу "Правда о России", которая доказала, что он "образумился и весьма глубоко проник истину о России" (ЛН. Т. 31---32. С. 466), призванной объединить под своим скипетром все славянские народы; те же панславистские и прорусские идеи Гуровский более развернуто изложил в книге "Цивилизация и Россия" (на титульном листе ее значится 1840 год, но в реальности она появилась в конце 1839 г.; толки о ней шли уже в декабре: i8 декабря 1839 r- А. И. Тургенев писал брату из Петербурга: "Гуровский издал еще брошюру о России и Польше, доказывая, как слышу, невозможность независимости последней", а 23 декабря добавлял: "Говорят, что Гуровский все хвалит, но ничего не доказывает: мало фактов" -- РО ИРЛИ. Ф. 309- ^њ 7о6. Л. 93> 95). Наградой Гуровскому послужило разрешение вернуться в Россию, однако служба в провинциальных русских городах не принесла ему ни удовлетворения, ни повышения по службе, и в 1844 г. он бежал из России, в 1848 г. выпустил в Италии книгу о панславизме, а кончил жизнь в США, куда эмигрировал в 1849 г. После выхода "России в 1839 году" начали циркулировать слухи о том, что Адам Гуровский "сообщил некоторые подробности Кюстину, дабы отомстить русскому правительству за свой неуспех" (А. И. Тургенев -- Н. И. Тургеневу, 21 июля / з августа 1844 г. -- НЛО. С. из). Однако недавно опубликованное письмо Кюстина к Адаму Гуровскому от 31 августа/12 сентября 1839 г. из Петербурга, где маркиз высказывает сожаление о том, что ему не удалось повидать Гуровского в России, окончательно опровергает эту версию (см.: НЛО. С. 129). Гораздо более близким было знакомство Кюстина с младшим братом Адама, Иг-нацием. Познакомившийся с маркизом в 1835 г., юный поляк жил в его доме на правах любовника несколько лет, до тех пор, пока -- уже после поездки 501 Комментарии Кюстина в Россию -- не влюбился в испанскую инфанту Изабеллу, дочь инфанты Луизы- Шарлотты и инфанта Франсиско де Пауло, брата Фердинанда VII и Дона Карлоса, которую 8 мая 1841 г. похитил из монастыря, куда ее поместили родные (заметим, что инфанта была самая натуральная, а не "какая-то девка" по прозвищу Infanta, как полагает Б. Парамонов -- Звезда. 1995- ^њ 2- ^- '^Q)- Влюбленные бежали в Бельгию, где поженились, и впоследствии инфанта родила Игнацию девять детей. Одной из целей поездки Кюстина в Россию было желание замолвить слово за Игнация перед императором и упросить его, чтобы он возвратил младшему Гуров-скому конфискованное у него после восстания поместье в Польше. Несмотря на ходатайства Кюстина и баронессы Фредерике (ближайшей подруги императрицы), поместье Гуровского в октябре 1841 г. все же было конфисковано окончательно -- вероятно, на решение императора повлиял скандал с похищением инфанты, прогремевший на всю Европу. Критики Кюстина были склонны связывать недоброжелательность его книги с неудачей ходатайства за Игнация Гуровского (см.: Gretch. P. ю) и ставить писателю в вину его "противоестественные" отношения с молодым поляком (Я. Н. Толстой сразу по выходе "России в 1839 году" доносил Бенкендорфу: "Он ^Кюстин) прибыл в Россию с тем, чтобы выпросить прощение для г-на Гуровского, того самого, который похитил испанскую принцессу ^...) Этот г-н Гуровский внушил г-ну де Кюстину гнусную страсть; он жил в его доме, распоряжался всем, как хозяин, и всецело подчинил покровителя своему влиянию: здесь его прозвали маркизой де Кюстин"-- ГАРФ. Ф. 109. CA. Оп. 4. No 192. Л. 64; подл. по-фр.). Добавим, что за Гуровского просил не один Кюстин, но и П. Б. Козловский; в сохранившемся письме к нему от ю/22 июля 1839 г. чиновник Коллегии иностранных дел Григорий Петрович Волконский (сын министра двора П. М. Волконского) обсуждает способы добиться удовлетворения прошений трех поляков, о которых хода- тайствует Козловский, причем имя одного из них -- граф Гуровский (см.: BN. JVAF. No 16607. Fol. 333)- Козловский по праву пользовался репутацией заступника гонимых поляков, однако совпадение дат позволяет предположить, что в данном случае он действовал не по собственной инициативе, а по просьбе Кюстина. I С. 271- Слушала она меня с большим вниманием.-- Некоторые читатели и критики Кюстина считали сцену в коттедже вымышленной или ненатуральной. Так, Сен-Марк Жирарден в первой части своей рецензии (Journal des Debats, 4 января 1844 г.) называет любезное обращение императрицы и цесаревича с Кюстином комедией, какую, по словам самого Кюстина, всегда разыгрывают перед иностранцами русские, причем комедией "стол" ловкой, что она ввела в заблуждение и Кюстина" (утверждение это было оспорено Я. Н. Толстым в брошюре "Письмо русского к французскому журналисту о диатрибах антирусской прессы"-- Tolstoy. Lettre. P. ia--13)-Тем не менее известно, что Кюстин в самом деле обсуждал с императрицей судьбу братьев Гуровских, в частности Адама. В письме к Адаму от З1 августа/12 сентября 1839 г- он пересказывает слова императрицы: "Мы многого ждем от графа Адама Гуровского теперь, после того как он 502 Комментарии образумился и обратился на путь истинный" (Forycki R. Miedzy apostazja a palinodia polityczna; hrabia Adam Gurowski i markiz de Custine//Blok-Notes Muzeum Literatury im. A. Mickiewicza. Warszawa. 1991. No ю. S. 320). Я встречал его недавно в Эмсе...-- Из письма Кюстина к Софи Гэ от 12 июня 1839 г. из Эмса известно, что И. Гуровский, приехавший в Эмс с английским паспортом, боялся столкнуться с кем-то из русских и потому сразу по приезде русского цесаревича со свитой почел за лучшее уехать в Бельгию; поэтому Ж.-Ф. Тарн называет упоминание о встрече великого князя с Гуровским неточностью (см.: Tarn. P. 5'3)> однако не исключено, что краткая встреча все-таки состоялась. Летом следующего, 1840 года в Эмсе, когда Кюстин еще раз увиделся с российской императрицей (см. примеч. к наст. тому, с. 263), Гуровский снова находился при нем и "порхал подле русских красавиц, которые, впрочем, весьма некрасивы" (Revue de France. 1934- Aout. P. 740). Кому нужен нынче в России поляк...?-- Император не доверял полякам, даже когда они изъявляли ему свою покорность, и на вопрос Баранта, не пытаются ли польские изгнанники вымолить у него прощение и вернуться на родину, отвечал: "Нет, благодарение Богу; это была бы покорность неискренняя; от них ничего хорошего ждать не приходится",-- хотя, впрочем, тут же припомнил нескольких поляков, которые, "добившись права возвратиться, вели себя отменно и служили с усердием" [Souvenirs. Т. 5. Р. 49њ; донесение от 6 ноября 1836 г.). Такое отношение Николая I к полякам находило отражение во французской прессе: газета "Commerce" 8 февраля 1838 г. пересказывала, якобы со слов Баранта, реплику императора в ответ на ходатайство за какого-то поляка-эмигранта: "У меня и так слишком много поляков; их у меня полно в армии, среди чиновников, а между тем ни один не внушает мне доверия.-- Возьмите, например, моего обер-егермейстера графа Браницкого; его мать -- племянница Потемкина, его отец был повешен поляками; он владеет в России миллионным состоянием, и несмотря на все это, он отдал бы половину своего состояния за то, чтобы послать меня ко всем чертям". Подозрения императора были далеко не всегда неосновательны; они оправдались, например, в случае с братом Игнация Гуровского, Адамом. "Характер поляков,-- утверждал Отчет Третьего Отделения за 1844 год,-- ясно выразился в графе Адаме Гуровском, который вместе с другими участвовавшими в польском мятеже удалялся за границу и в 1835 г. получил всемилостивейшее дозволение возвратиться в Россию; здесь он удостоен был многих монарших милостей, но, невзирая на это, в апреле 1844 г. скрылся за границу! Таковы почти все поляки: сколько ни изливают на них милостей, они все смотрят врагами России!" (ГАРФ. Ф. 109. On. 223. No 9- -^- l3^ њ^-)- С. 275. Ораниенбаум-- местность, где в конце XVII века находилась мыза Теирис, подаренная в начале XVIII века Петром I Александру Даниловичу Меншикову (1673--1729)1 который в 1710 г. начал строить здесь Большой дворец, в 1727 г., после ареста и ссылки владельца отошедший вместе с территорией в казну. В 1743--'P^i гг. Ораниенбаумский дворец был резиденцией великого князя Петра Федоровича (будущего 503 Комментарии императора Петра III); с 1831 г. стал летней резиденцией великого князя Михаила Павловича и его жены. ...развалины маленькой крепости, из которой Петра III вывезли в Ропщу...-- Во второй половине 11У>-^- гг. в Ораниенбауме возник небольшой военный городок-- Петерштадт. В центре его была выстроена земляная крепость с пятью бастионами, а внутри нее -- каменный двухэтажный дворец и несколько служебных построек. Если эти последние были разобраны в конце XVIII в., а земляные укрепления снесены в начале XIX в., то дворец Петра III сохранился до наших дней. Во дворце в Ропше император Петр III, низложенный Екатериной II 28 июня 1762 г., был 6 июля 1762 г. убит Алексеем Орловым. С. 276. Рюльер Клод Карломан де (17 35--'79')-- французский поет и историк, в 1760 г. прибывший в Петербург в качестве секретаря французского посольства при после бароне де Бретее и ставший свидетелем переворота 1762 г., приведшего Екатерину к власти. По возвращении во Францию, в 1768 г., Рюльер получил заказ написать в наставление дофину, будущему королю Людовику XVI, историю смут в Польше; русский двор предлагал ему большие деньги за то, чтобы он отказался от этой работы, но Рюльер отверг посулы, обещав лишь ничего не публиковать до смерти Екатерины II, и в самом деле полностью "История анархии в Польше и раздробления этой республики" была издана лишь в 1807 г.; тем не менее фрагменты из нее были читаны в парижских салонах и даже открыли их автору путь во Французскую академию (1787); к книге о Польше примыкает сочинение, которое цитирует Кюстин: "Анекдоты о перевороте в России" (изд. 1797; рус. пер. см. в кн.: "Россия XVIII глазами иностранцев. Л., 1989)" которое цитирует Кюстин и которое рисует перед читателем картину государства, где всеми владеет страх и где деспотическая власть беспощадно угнетает всех подданных. В цитируемом Кюстином отрывке из Рюльера упомянуты: княгиня Екатерина Романовна Дашкова (1744--i8io), сподвижница Екатерины П во время переворота; Григорий Николаевич Теплов (1717-- 1779)-- секретарь Екатерины II; князь Федор Сергеевич Барятинский (i742--1814) -- поручик лейб-гвардейского Преображенского полка, впоследствии обер-гофмаршал Екатерины; граф Никита Иванович Панин (1718-- 1783)-- дипломат, воспитатель великого князя Павла Петровича; Григорий Александрович Потемкин (i739--'791)" впоследствии светлейший князь Таврический и фаворит императрицы. С. 277- •••тот... что утаил записку княгини Дашковой...-- Намек на эпизод, рассказанный Рюльером ранее: накануне переворота 1762 г. княгиня Дашкова написала Екатерине записку: "Приезжай, государыня, время дорого" и послала ее с Орловым, а тот, "думая присвоить в пользу своей фамилии честь революции (•••') имел дерзкую хитрость утаить записку княгини Дашковой и объявил императрице: "Государыня, не теряйте ни минуты, спешите!" (Россия XVIII века глазами иностранцев. Л., 1989. С. 289). ...некто Потемкин, семнадцати лет от роду.-- Формулировка, дословно повторяющая фразу из письма Екатерины II к Понятовскому от а августа 1762 г., посвященного событиям 6 июля. Потемкин (которому было в то 504 Комментарии время 23 года) конвоировал карету Петра III из Ораниенбаума в Петергоф и был в Ропше в день гибели "бывшего императора", однако при кончине его, по-видимому, не присутствовал (см.: Русский биографический словарь. СПб., 1905. Т. 14. С. 650). С. 277--278. ...беседок, в которых императрица Екатерина назначала любовные свидания...-- Интенсивное строительство в Ораниенбауме шло в первые годы царствования Екатерины II: в 1762 г. к юго-западу от Большого (Меншиковского) дворца началось строительство "Собственной дачи" императрицы, в состав которой входили Китайский дворец и обширный парк; строительство велось десять лет, а затем интерес императрицы к этим местам несколько охладел. Письмо семнадцатое С. 279- Петербург, sg июля...-- По старому стилю 17 июля. С. 28о. ...о каких не имеют представления ни в одной другой стране.-- Примечание Кюстина к третьему изданию 1846 г.: "См. брошюру г-на Греча". С. 282. "Преследования и муки католической церкви в России" (1842) -- книга графа М.-Ж. д'0ррера (см. о нем примеч. к наст. тому, с. 6). "В октябре 1840 года... поезда столкнулись".-- Греч. (Gretch. P. 6о) и Толстой (Tolstoy. P. 2i) указали Кюстину на ошибку, допущенную газетой "Journal des Debats", на которую он ссылается: катастрофа произошла не в октябре, а 11/23 августа 1840 г. "Я был в ту пору одним из директоров железной дороги,-- пишет Греч,-- и могу уверить маркиза, что этот несчастный случай лишил жизни в общей сложности пять человек: каретника Даэна, купеческого сына Зверкова, жену красильщика Мозебаха, юношу, чье имя я забыл, и мальчишку -- помощника кочегара. Два человека получили ранения-- серьезные, но не смертельные. Около десятка отделались легкими травмами или просто ушибами. Если маркиз может назвать мне шестого погибшего, я готов заплатить ему из своего кармана десять тысяч франков. Роковое столкновение произошло в двух с половиной лье от заставы, так что ни одного полицейского поблизости не было. Все меры принимались по приказанию дирекции железной дороги, состоявшей из частных лиц" (Gretch. Р. 6о--6i). С. 283--284. ...какая здесь в чести,-- это тахт.-- Примечание Кюстина к третьему изданию 1846 г.: "См. господина Греча". С. 285. Нам его тайно продала полиция...-- Комментарий Греча: "Трупы, подобранные на улице и в других местах, предоставляются полицией Медицинской Академии бесплатно; население Петербурга так велико, что трупов здесь предостаточно, и никто не дал бы за мертвое тело и сантима" (Crotch. P. 6з). Берк Уильям (i792--1829)-- англичанин, который в конце i820-x гг. убивал людей, чтобы поставлять трупы в анатомические театры, и сеял страх по всей Англии: люди боялись быть "бЈркированными". 505 Комментарии ч . S ...напоминает свод законов Ивана Грозного.-- Имеется в виду судебник Ивана IV (155њ)' утвержденный первым на Руси Земским собором и сулящий смертную казнь "тем, кто поднимет руку на государя, бунтовщикам, предателям, поджигателям, богохульникам, убийцам, разбойникам, фальшивомонетчикам и главарям банд", а наказание кнутом -- "обыкновенным ворам" (SchnitzlerJ.-H. Essai d'une statistique generale de 1'Empire de Russie. P, 1829. P. 274). С. 289. Сбиры -- судебные и полицейские стражники в Италии и других странах; здесь -- полицейские. Император Николай создал свод законов! -- Первый полный свод законов в 15 томах был издан в 1832 г. и вступил в силу i января 1835 г.; в рецензиях на брошюру Я. Н. Толстого "Взгляд на российское законодательство" (см. примеч. к т. 2, с. 22) этот свод законов преподносился как шедевр законотворческой мысли, не уступающий кодексу Наполеона (см.: La France. 22--23 января 1840 г.). С. 290. Это слова архиепископа Торонтского... г-н Валери...-- В книге Валери (наст. имя и фам. Антуан Клод Паскен; 1789--1847) "Итальянские достопримечательности и анекдоты" (1842) глава 36 посвящена тарантско-му архиепископу Джузеппе Капеце-Латро (1744--'836); глава эта не могла не обратить на себя внимание Кюстина, так как в ней нарисован чрезвычайно сочувственный и лестный портрет Дельфины де Кюстин, входившей в число близких людей и корреспонденток архиепископа, образованного, светски гостеприимного и космополитически открытого разнонациональ-ным контактам. В книге Валери приведенной Кюстином фразы о русских нет (возможно, что писатель сам слышал ее от Капеце-Латро), однако вообще суждение это пользовалось большой популярностью и неоднократно встречается в литературе. Ср., например, у Ансело: "Русские подобны выстроенным их руками кирпичным зданиям, которые первый же несчастный случай лишает покрывающего их ровного слоя белой краски: под блестящей оболочкой цивилизации, так преждевременно их укрывшей, нетрудно обнаружить татар" (Ancelot. P. 308) или у полковника Гагерна со ссылкой на Наполеона: "Приподнимите кожу -- и вы обнаружите татарина" (Россия. С. 671). Сходную мысль о несовпадении внешнего покрова и внутренней сути выражали и другие иностранцы -- но не прибегая к эффектному сравнению с татарами: ср., например, у секретаря, а затем поверенного в делах французского посольства в 1775--'78о гг. шевалье де Корберона: "Поначалу вы видите с одной стороны варварский народ, а с другой -- просвещенное, образованное дворянство с манерами любезными и учтивыми, но, присмотревшись, замечаете, что дворяне в сущности -- те же варвары, хотя одетые и разукрашенные; от черни они отличаются лишь с виду" (Voyage. P. 8о8). ...русские гораздо более озабочены тем, чтобы заставить нас поверить... тще- славная приверженность ко всему показному...-- Диагноз, который ставили и другие путешественники; ср. у Ансело: "из всех человеческих слабостей русским наиболее свойственно тщеславие; оно у них в крови. Говоря с иностранцем о памятниках своей страны, русский никогда не скажет: 506 Комментарии "Какая прекрасная вещь!"; он скажет: "Это лучшая вещь в мире!"" (Ancelot. P. 226) или у Гагерна: "Размеры его ^московского Большого театра) таковы, что ничего не услышишь и не увидишь хорошенько, но русские все-таки очень довольны; лишь бы можно было сказать: наш театр самый большой" (PC. 1891. No i. С. 14). Можно предположить, что о русской цивилизации как цивилизации показной, вводимой лишь из тщеславия, Кюстин беседовал и с Барантом, в чьих "Заметках" запечатлен характерный эпизод: Николай I издал манифест, в котором благодарил поляков дворян Киевской губернии -- за верность России во время польского восстания 1830--1831 гг., но сразу после этого начались гонения на тех же дворян, которым генерал-губернатор Левашов объяснил такую "непоследовательность" афоризмом: "Манифест-- для Европы, а для вас -- кнут" (J^fotes. P. 364). С. 291. ...чудесное воздвижение сего памятника...-- Кюстин, по-видимому, контаминирует два события -- установление монолита Александровской колонны на постамент (30 августа 1832 г.) и открытие колонны, отпразднованное ровно через два года с куда большей помпезностью (см. примеч. к наст. тому, с. 174)- Поднимали колонну с помощью 6о кабестанов и системы блоков. С. 292. ...собор Святого Исаака... гранит, бронза и железо: ничего больше. -- Комментарий Греча: "А самый главный материал, мрамор, он даже не заметил" (Gretch. P. 49)- ...церковного культа, изуродованного политикой! -- Негативное восприятие Кюстином православной церкви было обострено свершившимся почти непосредственно перед его приездом в Россию, в марте 1839 г., присоединением к православной церкви двух миллионов верующих из Белоруссии и Литвы, которые прежде принадлежали к Унии, то есть при сохранении православных обрядов исповедовали католическое учение об исхождении Святого духа и признавали папское первенство над церковью. После присоединения бывшие униаты "стали подчиняться Синоду и столько же заботиться о папе, сколько о Далай-ламе" (А. И. Тургенев -- Н. И. Тургеневу, 26 августа 1839 г.; РО ИРЛИ. Ф. 309. No 7о6. Л. 28 об.). Русская пропаганда изображала присоединение как совершенно добровольное, но в появившейся в 1842 г. книге д'0ррера и пространных рецензиях на нее в "Journal des Debate" в октябре 1842 г. (см. примеч. к т. 2, с. 3^) приводились многочисленные случаи преследования католиков и униатов, не желавших менять веру (преследования эти, комментировал Барант, зачастую "объясняются причинами отнюдь не религиозными, ибо император и те из министров, кто подталкивает его к этим мерам, отнюдь не принадлежат к числу истово верующих и не находятся под влиянием духовенства; тут все дело в видах политических" -- то есть в русификаторской политике царского правительства, которое преследовало католиков, потому что отождествляло их с революционерами и прочими врагами порядка. Ср. сходную трактовку насаждения православия в Польше в газете "Siecle" (21 ноября I837)1 "Будь в основе всех этих деспотических расчетов религиозное убеждение, их, пожалуй, можно было бы извинить. Но прозелитизм императора Николая 5"7 Комментарии лишь в последнюю очередь заслуживает названия прозелитизма религиозного. Греческая религия, постепенно проникающая в Польшу, есть орудие политическое, призванное отнять у народа самые живые черты его древнего патриотизма". Вообще положение католической церкви в России смущало даже самых ревностных поклонников царской империи из числа французских легитимистов. Они скрепя сердце признавали, что, говоря о преследованиях католиков в России, Кюстин не погрешает против истины, и подчеркивали, насколько подобная политика компрометирует царское правительство. "Г-н де Кюстин оставит в умах глубокий след, -- писал 11 августа 1843 г. редактор легитимистской газеты "Quotidienne" П.- С. Лоранти русскому министру народного просвещения С. С. Уварову.-- Конечно, русская нация выше клеветы, но человеческие суждения не свободны от впитываемых людьми впечатлений. Что до меня, г-н граф, я очень мало расположен слушать клевету, будь она даже весьма остроумна. Есть вещи, которые гораздо лучше остроумия; это чувство справедливости, а за отсутствием такового -- хороший вкус. Это, однако ж, не помешает мне выразить пожелание, чтобы предвзятость, клевета и оскорбления не имели ни малейшего отношения к действительности, особенно если речь идет о вопросе, столь важном в отношении философическом, вопросе, от которого зависит само величие русской монархии. История учит нас, что если усиление Церкви в ущерб могуществу королевских династий всегда оказывалась гибельным, то еще более гибельным-- причем не только для Церкви, но и для монархии -- оказывалось усиление королевской власти в ущерб Церкви. Вот почему мне больно было читать все, что в последние два года писали в Париже о России. Я мог предположить, что жалобы католиков преувеличены, но я мог допустить также, что естественным стремлением такого правительства, как ваше, является стремление подчинить своему влиянию все, что имеет влияние на человечество. И допущение мое, г-н граф, не имело в себе ничего оскорбительного, но, тем не менее, заставляло опасаться, как бы подобное воздействие на умы не вылилось поначалу в принуждения, а самый успех предприятия не породил бы однажды реакцию тем более сильную, чем более могущественна будет победившая монархия. Вот мой взгляд на вопросы, дававшие другим авторам поводы для сочинения книг против России и ее государя" {BN. NAF. No 16604. Fol. 170). Такого же мнения был и А. И. Тургенев: "Отвечайте на статью в "Дебатах" 11 октября (третьего дня) о попе Домбровском, высеченном кнутом 150 ударами! и на I47"*1 умершем! -- требовал он 25 октября 1844 г. от своего корреспондента, редактора "Журнала министерства народного просвещения" К. С. Сербиновича.-- Она возбудила здесь негодование в лучших умах и добрых сердцах, я едва успокоил Рекамье и Шатобриаиа, объяснив им, что и при милосердной Елисавете Петровне, уничтожившей смертную казнь,-- не более ioi удара за смертоубийство, а что ныне гораздо менее, что священство совсем не подвержено телесному наказанию, что ата статья -- явная клевета, и проч. Из учтивости поверили мне, но не совсем. Огласите истину или объясните факт: мы не вправе пренебрегать клеветою, особливо когда действуем на умы самые беспристрастные. Чем 508 Комментарии опровергать быль и небылицу Кюстина, лучше бы уничтожать такие поклепы словом и делом" (PC. 1882, No 5- С. 45њ) • S заметке "Journal des Debats" рассказывалось о польском католическом священнике, который после революции 1830 г. эмигрировал в Париж, но в начале 1844 г- переодетым вернулся в Польшу для улаживания семейных дел, был узнан, схвачен и умерщвлен. Афанасий Великий (296--373) -- архиепископ александрийский, "отец православия"; Иоанн Златоуст, святой (347--4њ7) -- отец церкви, мастер церковного красноречия. ...русские священники не проповедуют религию своим соотечественникам. -- См. примеч. к т. 2, с. 13-0 цивилизаторской роли католической религии см. у Кюстина ниже, в "Кратком отчете о путешествии" (письмо тридцать шестое). "Приидите ко мне... чтобы видеть!.." -- Контаминация евангельских речений (Матф., и, 28; 5, 8; ii, i5). С. 2Q3. Когда бы орудие подавления стало одновременно и орудием освобождения...-- Примечание Кюстина к третьему изданию 1846 г.: "См. книгу о злоключениях католической церкви обоих обрядов, написанную по-немецки священником-ораторианцем и переведенную на французский в 1843 г. графом де Монталамбером". Автором этой книги был немецкий богослов, член конгрегации ораторианцев Августин Тейнер (1804--1874); переводчиком-- граф Шарль Форб де Монталамбер (1810--1870), член палаты пэров, католический публицист, переводчик Мицкевича и защитник угнетенной Польши. Обширные отрывки из этой книги, процитированные Кюстином в третьем издании, см.: т. 2, дополнение 2. ...то подобие независимости... что еще сохраняла за собой несчастная Церковь...-- Подчинение православной церкви светскому государю (после упразднения Петром I патриаршества -- см. примеч. к наст. тому, с. 85 и ioi) представлялось французским католическим публицистам одним из главных пороков российской системы; "Gazette de France" 2 января 1838 г. желала Николаю I в качестве новогоднего подарка покорения Константинополя, установления креста над Гробом Господним в Иерусалиме, а после этого -- соединения двух церквей, католической и православной, и непременного признания императором духовного главенства папы римского, ибо главенство над русской церковью самого императора "противус-мысленно в отношении духовном". ...с чисто человеческой стороны. -- Примечание Кюстина к 3-ему изданию 1846 г.: "Последние плоды этой узурпации, явленные в царствования Екатерины и Николая, описаны в указанной выше книге, полной фактов любопытных и малоизвестных". Речь о книге Тейнера (см. примеч. к наст. тому, с. 293)- С. 294- Вчера я прогуливался вместе с одним... французом... место учителя...-- Лабенский, причисляя "воспитателей и воспитательниц, служащих в знатных семьях", к числу тех людей, чьи рассказы Кюстин напрасно принимал на веру, характеризует их как "людей образованных, почтенных, зачастую хорошего происхождения, занимающих, однако, ложное положение в обществе, с которым они соприкасаются, но не смешиваются, и вынужденных, подчас невольно, судить это общество, где то и дело находятся глупцы, указывающие им на их место, пристрастно и несправедливо" (Labinski. P. 97)- С. 2Q5- Разве вам не известно, что как раз теперь происходит на Волге? -- Ср. в заметках Баранта: "Мятеж крестьян в Симбирской губернии продолжается и усиливается. Говорят, что убиты пятнадцать помещиков либо управляющих, а около двух тысяч беглых крестьян скрылись в лесах. Подавление восстания будет, конечно, чрезвычайно суровым. Ежегодно в какой-нибудь точке империи происходят подобные возмущения, подавляемые более или менее быстро, но, как правило, без особого труда. Ни правительство, ни помещики этого не обсуждают, во всяком случае, с иностранцами, и очень скоро все покрывается забвением" (Notes. P. 321). Последнее уточнение позволяет предположить, что Кюстин узнал о крестьянских волнениях именно от Баранта, сообщающего в другой своей заметке подробности, близкие к тем, которые приводит ниже Кюстин: "Только что в Симбирской губернии началось крестьянское восстание. Крестьяне -- сами или по чьему-либо наущению -- вообразили, будто император недавно подарил земли, к которым они приписаны, цесаревичу. Тотчас же они прекратили признавать над собою власть своих помещиков и повиноваться им. Дошло до того, что одного помещика крестьяне убили самым зверским образом: изжарили на огне; убили также и исправника. Восстание длится уже несколько дней. Мы о подобных событиях узнаем лишь случайно и получаем сведения самые отрывочные. Правительство держит такие происшествия в секрете, русские -- то ли по привычке к сдержанности, то ли по беззаботности-- о них разговаривать не любят, поэтому обычно подобные факты остаются неизвестными. Уверяют, что бунты происходят довольно часто: иные помещики не решаются жить в своих имениях и не бывают там даже наездами" {Notes. P. 298--299)- О волнениях крестьян в Симбирской губернии летом 1839 г. см.: Крестьянское движение. С. 343--З^!. Одной из причин волнений в отчете III Отделения названа разнесшаяся "по поводу бракосочетания великой княжны Марии Николаевны весть, что крестьяне будут освобождены", а также "благоустройство удельных крестьян и оказываемая им защита, ^которые) сильно подействовали на возбуждение еще большего омерзения к крепостному состоянию". "Толки всегда одни и те же,-- резюмирует автор отчета, -- царь хочет, да бояре противятся" (Крестьянское движение. С. 343--344)- Началось все с пожаров, возникших, возможно, просто от засухи, а затем среди крестьян распространились слухи, "что поджоги производят помещики для разорения своих крестьян, которые назначены быть вольными или отданными в приданое его императорскому высочеству великой княгине Марии Николаевне", и крестьяне начали жечь поместья и убивать помещиков (Крестьянское движение. С. 345)- Императорскими крестьянами Кюстин называет государственных, или казенных, крестьян, устройство которых в царствование Николая I было поручено графу П. Д. Киселеву, для чего в апреле 1836 г. было создано Пятое отделение его величества канцелярии, впоследствии преобразованное 5Ю Комментарии в министерство государственных имущсств; в отношении государственных крестьян в самом деле принимались более существенные и удачные меры, чем в отношении крестьян владельческих (их обеспечивали зерном в неурожайные годы, давали податные льготы, малоземельных наделяли землей и проч.; кроме того, у них были введены зачатки самоуправления: "сельские общества" и волости имели свои сходы, избирали "голов", "старшин" и особых судей). С. 297- Пушкин, как вы знаете, был величайший поят России.-- Информацию о дуэли Кюстин мог почерпнуть из заметок в "Journal des Debats" за 28 февраля и 4 марта 1837 г. (см.: Щеголев П. Е. Дуэль и смерть Пушкина. М., 1987. С. 343--344)- С. 298. Дуэль в России... не согласуется с общественными нравами...-- В соответствии с тезисом об отсутствии у русских чувства чести (см. примеч. к наст. тому, с. 83) Кюстин преувеличивает экзотичность дуэли для русской психики. Дуэли были запрещены еще Петром I, но это не мешало русским дворянам прибегать к этому способу защиты своей чести (в начале XIX века дуэли в России происходили, по-видимому, едва ли не чаще, чем во Франции). См. о дуэлях в России: Лотман. С. 529--538> Востриков А. В. Поэтика оскорбления в русской дуэльной традиции // Пятые тыняновские чтения. Рига; Москва, 1994- С. юо--109. ...он велит отслужить панихиду...-- Возражение Греча: "Никогда император не заказывал торжественной панихиды по Пушкине, и тем более не присутствовал на этой церемонии" (Gretch. P. 67). С. 299- ...одаренного юноши... осмеливается даже написать оду...-- По мнению исследователей, комментируемое место -- "первый заграничный отзыв о Лермонтове" (Шульц В. К. Лермонтов в переводе французских писателей // PC. 1883. No 8. С. 275)- Изложение Кюстином истории Лермонтова вызвало возражения Греча: "Молодой офицер, уже несколько раз нарушивший субординацию, сочинил стихотворение на смерть Пушкина в духе, не угодном правительству, ибо постарался особенно превознести в поведении покойного то, что заслуживало справедливого упрека. Он в самом деле был отправлен на Кавказ, однако пребывание в тамошней армии не только не погубило его талант, но, напротив, позволило ему расцвести с новой силой. Он вернулся спустя некоторое время целый и невредимый. В Грузии он не бывал, и потому гибельное воздействие тамошнего климата ему не грозило. По возвращении продолжал он сочинять стихи и искать ссоры со всяким, кто попадется на пути; он дрался с сыном г-на де Баранта, за что вторично был сослан на Кавказ, где скоро погиб на дуэли" (Gretch. P. 67--68). ...императору-- покровителю словесности!-- "Смерть поэта" Лермонтова была впервые опубликована на русском языке в 1858 г., а до этого распространялась в списках." Первый французский перевод отрывков из "Смерти поэта" Лермонтова был опубликован только в 1855 г. (в статье Сен-Рене Талландье "Кавказский поэт"-- "Revue des Deux Mondes", i февраля 1855 г.). Кюстин, по-видимому, опирается на чей-то устный пересказ. По мнению М. Кадо, источник тезиса о "благодарности императору" -- 5" Комментарии эпиграф к стихотворению, взятый из трагедии французского драматурга Ж. Ротру "Венцеслав" (I647): "Будь справедлив и накажи убийцу!// Чтоб казнь его в позднейшие века // Твой правый суд потомству возвестила, // Чтоб видели злодеи в ней пример" (Cadot. P. 438). С. goo. ...перечитать переводы... стихотворений Пушкина... у новой западноев- ропейской школы в поязии.-- Кюстин мог прочесть по-французски несколько стихотворений в сборнике П. де Жюльвекура "Балалайка. Народные русские песни и другие стихотворения, переведенные стихами и прозой" (1837; впрочем, если народные песни Жюльвекур переводил стихами, то Пушкина, напротив,-- прозой); оду "Клеветникам России" в переводе Н. Б. Голицына (1839; см- подробнее примеч. к т. а, с. ао8), стихотворение "Полководец" в переводе Каролины Павловой в ее сборнике "Les Preludes" ("Прелюды"; 1839), изданном в Париже при посредничестве А. И. Тургенева; несколько стихотворений в сборнике Элима Мещерского "Les Boreales" ("Северное сияние"; 1839); не раз переводился на французский в годы, предшествовавшие выходу книги Кюстина, "Бахчисарайский фонтан" (перевод Ж.-М. Шопена-- 1826; перевод Ш. Бодье-- 1837; перевод Н. Б. Голицына, посланный им Кюстину в составе "Поэтических опытов",-- 1839). Подробнее см.: Шульц Б. К.// Древняя и новая Россия. i88o. Т. i7. Май-- август. С. 17--36; 305--330; 447--497- Т. i8. Декабрь. С. 408--4I7• Все эти переводы в самом деле почти не передавали самобытности пушкинского творчества. Кроме того, мысль о подражательности пушкинских сочинений Кюстин мог почерпнуть из наиболее обстоятельного очерка о Пушкине, опубликованного к моменту выхода "России в 1839 году" -- статьи Шарля Бодье в "Revue des Deux Mondes" (i августа 1837 г.; см. о ней: Cadot. Р. 4"9> 434--435) i и и3 статьи А. де Сиркура о "Борисе Годунове", помещенной в том же 1837 г. в журнале "Revue francaise et etrangere" (т. а). О заемном характере русской литературы, "дословно воспроизводящей формы, физиономию и даже предрассудки нашей ^французской) словесности", писал и Ансело (Ancelot. P. 299)- Кюстин признавался, что увидел в Пушкине не "истинно русскую поэзию", но лишь подражание "новой английской и немецкой школе", не только на страницах "России в 1839 году", но и в написанном еще до выхода книги, 7 марта 1843 г. (см.: Lettres a Vamhagen. P. 442)" частном письме к Варнгагену, который, со своей стороны, был о Пушкине очень высокого мнения, чем в 1839 году в Киссингене даже удивил А. И. Тургенева; 2 июля 1839 г. тот сообщал брату о Варнгагене: "поразил своим пониманием России: более всего восхищается Пушкиным" (РО ИРЛИ. Ф. 309. No 7њ6- Л. 9; подл. по-фр.). Пренебрежительное отношение Кюстина к стилю Пушкина вызвало отпор Я. Н. Толстого: "Г-н де Кюстин, не употребивший ни одного слова нашего языка без того, чтобы не исказить его самым диким образом, принимающий тараканов (пруссаков) за персики, а крестьян заставляющий пить вместо кваса "кварц", дерзает судить наших поэтов не только за идеи, но за стиль и чистоту выражений! (...) Да читали ли вы, г-н маркиз, хоть французские переводы его поэм?" (Tolstoy. Р. 8о--81). Поляк Мицкевич...-- Стихи и поэмы Адама Мицкевича (1798--1855)" 5^ Комментарии с 1832 г. жившего в Париже, неоднократно переводились в 18зо-е гг. на французский язык; в новом переводе К. Островского "Сочинения" Мицкевича вышли в Париже в 1841 г., как раз в пору работы Кюстина над "Россией в 1839 году". Возможные заимствования Кюстина из "Объяснений поэта", заключающих Третью часть поэмы "Дзяды" (1832; фр. пер. 1834 и 1841), отмечены в соответствующих местах наших примечаний. Кюстин мог знать Мицкевича не только как поэта, но и как автора "Лекций о славянской литературе", которые тот с конца 1840 г. читал в парижском Коллеж де Франс. М. Кадо предполагает, что курсы 1840--1841 и 1841---1842 гг. могли оказать на Кюстина влияние, заметное, например, в оценке Ивана Грозного или в подчеркивании "татарского" элемента в психологии русских {Cadot. Р. 257); если принять эту гипотезу, тогда к плодам этого влияния позволительно отнести и мысль об отсутствии в России русской, национальной литературы, не раз повторявшуюся Мицкевичем (см. например, лекцию от 7 июня 1842 г.-- Мицкевич. Т. 4- С. 39њ--391)- Впрочем, в 1841-- 1842 гг. Кюстин жил по большей части вне Франции, в Швейцарии и Италии, а первое издание лекций Мицкевича на французском языке датировано 1849 !'•> потому вопрос о том, в какой мере автор "России в 1839 году" был знаком с содержанием этих лекций, остается открытым. С. зоо--з01- Неповторимость мысли... связана со своеобразием речи... лучшим учителем французского всегда была кормилица...-- Во Франции сравнительно незадолго до выхода книги Кюстина об этом напомнил Шатобриан в "Опыте об английской литературе" (1836): "Судить произведения, написанные на живом языке, способен лишь тот, для кого этот язык родной. Напрасно вы полагаете, что владеете иностранным языком: вам недостает молока кормилицы и тех первых слов, что человек слышит от нее, будучи еще в пеленках; есть тонкости, которым учит только отечество. (...) Народы Севера, пишущие на всевозможных языках, лишены какого бы то ни было стиля. Слова разных языков, загромождая память, спутывают понятия: вы не знаете, каким покровом одеть зародившуюся у вас мысль, каким наречием воспользоваться, дабы лучше передать ее. <...) Чтобы стать плохим писателем, достаточно научить свою память, как попугая, словам нескольких наречий: многоязычный ум может привести в восхищение разве что глухонемых. Тем, кто посвятил себя изящной словесности, очень полезно учить живые языки, исследовать их, читать на них; опасно говорить на них, опаснее же всего -- писать" (Эстетика раннего французского романтизма. М., 1982. С. 240--241). В издание 1854 г. Кюстин ввел примечание к этому месту, где прямо указывает на то, что его мысли в данном случае восходят к Шатобриану. В русле тех же концепций романтического национализма рассуждал в статье "Мнение иностранцев о России" А. С. Хомяков, невольно повторяя презираемого им "маркиза", против которого, собственно, и направлена эта статья: "Иностранец, как бы он ни овладел чужим языком, никогда не обогатит его словесности: он всегда будет писателем безжизненным и бессильным. Ему останутся чуждыми те необъяснимые прихоти наречия, в которых выражается вся прелесть, вся подвижность народной физиономии" (Хомяков А. С. О старом и новом. М., 1988. С. 97)- 513 Комментарии С. goI- Монтень гордился, что выучил латынь прежде французского...-- Монтень. Опыты, I, 26. Не каждый великий писатель -- Руссо... -- Жан Жак Руссо родился и провел детство в Женеве, где, впрочем, говорили тоже по-французски -- но не так чисто и правильно, как в Париже. Высокая оценка Руссо как писателя сочеталась у Кюстина со скептическим отношением к его общественно-политическим теориям; ср. вт. а, с. 151 фразу о естественном состоянии, "рождающем только насилие и несправедливость". С. З02- •••ч"ю ш сумеют уже оценить ни прозу Боссюя и Шатобриана ...божественную гармонию Ламартина!-- В начале XIX века прежде всего стараниями г-жи де Сталь (книги "О литературе", i8oo, и "О Германии", i8io, изд. 1813) во Франции начала укореняться мысль, что французский литературный канон -- не единственный возможный (как считалось в XVII и XVIII веках, когда Париж выступал в роли единственного законодателя литературных вкусов и мод), что английская и немецкая словесности (по г-же де Сталь, "северные", исполненные меланхолии) также имеют право на существование и даже, пожалуй, достойны подражания. Именно с этим "литературным космополитизмом" полемизирует Кюстин, противопоставляя иностранным писателям французских авторов самой разной ориентации, от романтиков Ламартина и Гюго до таких классических мастеров слога, как проповедник Жак Бенинь Боссюэ (1627--17њ4) или маркиза Мари де Севинье (1626--1696), вошедшая в литературу благодаря своим превосходным по стилю частным письмам. Несмотря на некоторый скептицизм по отношению к Руссо, заметный в комментируемом пассаже, Кюстин, постоянно критикующий русских за отсутствие у них национальной самобытности, сближается в этом с автором "Общественного договора", осуждавшим Петра I, который хотел создать из своих подданных "немцев и англичан, когда надо было начать с того, чтобы создавать русских" (Руссо Ж.-Ж. Трактаты. М., 1969. С. 183). Письмо восемнадцатое С. 303- Петербург, у июля...-- По старому стилю i8 июля. С. 304- Виконт Анри де Бельзенс, помощник командира пехотного полка, стоявшего в городе Кане, был в 1790 г. растерзан солдатами, чьи патриотические и революционные чувства он оскорбил. Мадемуазель Мари де СомбрЈй (i774--1823) сумела во время резни, которая шла в тюрьмах в начале сентября 1792 г. (см. примеч. к наст. тому, с. з2), вырвать из рук убийц своего престарелого отца, коменданта Дома Инвалидов. Маркиз де СомбрЈй был казнен два года спустя, 17 июня 1794 г., а его дочь, также арестованная, вышла на свободу после термидорианского переворота. "Стакану крови мадемуазель де СомбрЈй" посвящено несколько исследований, авторы которых считают этот мелодраматический эпизод плодом контрреволюционной пропаганды (см.: Michelet J. Histoire de la Revolution franyaise. P., 1952. Т. 2. P. 1566). Тем не менее во времена 54 Комментарии Кюстина эту легенду рассказывали в салонах как историю правдивую; так, А. И. Тургенев слышал ее в январе 1838 г. в салоне г-жи Лагранж от французского литератора Сиркура; в этом варианте героиней выступала дочь друга СомбрЈя (у Тургенева -- - Сомбреля), монархистского публициста Франсуа Луи Сюло (i757--l792)'• "До41-, молодая и прекрасная, бросалась за отца к ногам судей-палачей, но не могла их умилостивить: они обещали ей спасти отца, если она согласится выпить стакан крови друга его, Сомбреля. Она выпила и спасла отца, но ненадолго; через несколько дней он погиб на гильотине" (письмо П. А. Вяземскому от 8 января 1838 г.- РО ИРЛИ. Ф. зњ9- ^њ l'г'J• ^- 3њ)-Архиепископ Тарантский Капеце-Латро (см. примеч. к наст. тому, с. 290) называл "достойной продолжательницей мадемуазель СомбрЈй" мать Кюстина (см.: Valery. Curiosites et anecdotes italiennes. P., 1842. P. 386). ...героически погибли в кармелитском монастыре... -- В этом монастыре, превращенном в тюрьму (см. примеч. к наст. тому, с. 44)" 7 сентября i792 r-были казнены 172 священника, отказавшихся присягать в верности нации, закону и королю, как того требовал закон от 12 июля 1790 г. ...в Лионе ... расстреливали картечью...-- В Лионе в октябре 1793 г- было подавлено контрреволюционное восстание, и, поскольку с помощью гильотины нельзя было казнить всех узников достаточно быстро, их расстреливали из пушек сотнями. С. 305. Каррье Жан Батист (1756--1794) -- член Конвента; осенью 1793 г., подавляя восстание в Нанте, пускал ко дну посреди Луары целые баржи подозреваемых в контрреволюционных взглядах и действиях. ...не исчезло, а всего лишь задремало...-- Примечание Кюстина к пятому изданию 1854 г., имеющее в виду революцию 1848 г.: "В ту пору, когда это было написано, никто не мог предвидеть, что к длинному перечню злодеяний первой революции прибавится новый список преступлений". ...однообразный вид сельского пейзажа... голой равнине... -- В эпоху Николая I при дворе было распространено метафорическое восприятие этой особенности российского рельефа; так, фельдмаршал А. И. Барятинский говорил, что при Николае "смотрели на страну как на биллиард и не любили, когда что бы то ни было превышало однообразную гладь биллиардной поверхности" (цит. по: Герштейн Э. Г. Судьба Лермонтова. М., 1986. С. 21 о-- 2ii). С. 307- --.скрывают от нас свои мысли, поступки и страхи.-- Примечание Кюстина к пятому изданию 1854 г.: "С начала нынешней войны справедливость этого замечания подтверждается ежедневно". "Телемак" -- см. примеч. к наст. тому, с. 185. С. 308. В стране, где влияние женщин, как правило, невелико...-- Кюстин делает этот вывод, исходя из своего общего предвзятого представления о совершенно неевропейском характере русского общества. Меж тем именно в начале XIX века влияние женщин на общественное мнение и, опосредованным образом, на политическую жизнь было весьма велико; см. о "женской власти" после i8i2 г.: Тынянов Ю. Н. Сюжет "Горя от ума" // Тынянов Ю. Н. Пушкин и его современники. М., 1968. С. 375--378. Впрочем, ниже, в письме девятнадцатом, Кюстин и сам высказывает суждения противоположного толка (см. наст. том, с. ЗЗб). 515 С. 314- Гвидо-- итальянский художник Гвидо Рени (1575--1642). С. 316. ...новые источники угрызений совести.-- Примечание Кюстина к пятому изданию 1854 г.: "Русские крестьяне относятся к браку вовсе не так серьезно, как наши". С. 325. Это верно,-- возразили палачи... мы не можем поступить несправедливо, сделав тебе поблажку. -- Ср. в письме художника Ораса Верне (1789-- 1863), хорошего знакомого Кюстина, к жене от 31 октября 1842 г.: после восстания в военном поселении "в живых не осталось ни одного офицера: все были хладнокровно зарезаны. Солдаты, предводительствуемые унтер-офицерами, говорили своим командирам: "Мы на вас не в обиде, но вы офицеры, и мы должны вас убить. Докуривайте трубку, мы скоро вернемся". И они в самом деле возвращались" (цит. по: Durande. P. 209). Берне, впервые побывавший в Петербурге в 1836 г., а затем вернувшийся сюда по приглашению императора в июне 1842 г., был принят при русском дворе, обласкан и неоднократно награжден, однако, по слухам, "в Париже смеялся над русским двором, а в Петербурге над французским" {PC. 1891. No i. С. 36 -- рассказ А. Гумбольдта полковнику Гагерну 15 октября 1839 г.; о пребывании Верне в России см.: Дурылин С. Александр Дюма и Россия // ЛН. Т. 31--З2- ^-' '937- С. 5њ2--5њ4)- Верне пробыл в России до лета 1843 г., но в июле 1842 г. ездил в Париж на похороны сына Луи-Филиппа, герцога Орлеанского; Д. Лиштенан предполагает, что Кюстин использовал в книге устные рассказы художника (Liechtenhan. P. 130--131); в противном случае следует предположить, что у Кюстина и Верне был общий источник. Письмо девятнадцатое С. 333- Петербург, i августа...-- По старому стилю 20 июля. С. 335- В юности... гористых берегов Калабрии...-- Путешествие по Калаб-рии (южной оконечности Италии), совершенное в i8ia г., Кюстин описал в книге "Воспоминания и путешествия" (1830). ...око влюбленного, о котором говорил Лафонтен. -- Реминисценция из басни Лафонтена "Хозяйский глаз" (Басни, IV, 2i); ссылаясь на Федра, Лафонтен говорит в финале этой басни, что зорок лишь хозяйский глаз -- и прибавляет от себя: а также глаз влюбленный. С. 336- Роберт Дьявол -- заглавный герой оперы Д. Мейербера на слова Э. Скриба и Г. Делавиня (1831), одно из действий которой происходит среди развалин старинного монастыря, где по ночам тени нечестивых монахинь встают из гробов и предаются непотребствам. С. 33^- Сагум -- короткий военный или дорожный плащ у римлян. С. 34'• •••в яисьме тридцать втором, из Москвы.-- Описка Кюстина; тридцать второе письмо писано не в Москве, а по дороге в Нижний Новгород. Портрет русских см. в т. 2, с. 225--226. ...обе турецкие кампании... явили всем слабость этого колосса....-- Имеются в виду русско-турецкие войны i8o6^ 1812 гг. и 1828-1829 гг. Обе войны были победоносными; скептическая оценка Кюстином их результатов ос- 5i6 Комментарии новывается, по-видимому, на том, что ни одна из них не окончилась полным разгромом Турции и захватом Константинополя (см. примеч. к наст. тому, с. 111). В издании 1854 г. Кюстин сделал к атому месту примечание: "Что же сказать о третьей войне с турками?" С. 343- --чтобы чужеземец удалился из страны довольный.-- Кюстин цитирует слова из поучения Владимира Мономаха (см. примеч. к наст. тому, с. 9) неточно. С. 344- --ведь это было бы в высшей степени неприлично.-- Примечание Кюстина к третьему изданию 1846 г.: "См. опровержение, написанное господином Гречем". Я-- избегал завязывать с вельможами дружеские узы и рассмотрел как следует только двор...-- Этот тезис подтверждается и признанием самого Кюстина в частном письме: "На что нужна русская полиция, если ей неизвестно, что в России я не видел почти никого, кроме придворных на больших празднествах" {Lettres a Vamhagen. P. 468; письмо от 7 августа 1843 г.), и репликой Вяземского: "Мне -- и не мне одному -- решительно неизвестно, какой прием оказало г-ну де Кюстину русское общество. Доподлинно я знаю лишь одно: благородного маркиза не встречали ни в одном из тех столичных салонов, какие обычно посещают знатные иностранцы" (цит. по: Cadot. P. 276), и недоумением Жуковского: "Я сам был в Москве в его время, но я об нем не слыхал" (Жуковский В. А. Сочинения. Изд. 7-е. СПб., 1879- Т. 6. С. 556). Эта скрытность Кюстина особенно бросается в глаза на фоне той обстановки, в которой протекали визиты французских литераторов, побывавших в России незадолго до него: д'Арленкура (см. о нем примеч. к наст. тому, с. 104) и Ксавье Мармье (1809--1892). Их принимали так шумно, а сами они выказывали такую большую склонность к общению с "аборигенами", что слухи об их визитах широко отражались в письмах и разговорах; 2i июля 1842 г. А. И. Тургенев сообщает брату из Берлина сведения, почерпнутые из письма Вяземского от 20 июня / 2 июля 1842 г. (до нас не дошедшего): "Мармье имел успех в Петербурге, выказывая свое добродушие в салонах Уварова и даже Нессельроде, равно как и у великого князя Михаила Павловича. Он уехал в Москву. Д'Арленкура также принимали на ура" (РО ИРЛИ. Ф. 309. No 95њ- Л. 162; подл. по-фр.), а Л. С. Пушкин 28 июня 1842 г. пишет из Тригорского в Киев своему приятелю М. В. Юзефовичу, что "в петербургских гостиных большое волнение произвело появление трех путешественников: D'Arlincourt, Marmier и Vernet ^...) Говорят, что первый -- милый француз, угодник дамский и человек весьма порядочный, в светском смысле слова; второй -- положительный, ученый человек, умный и добросовестный; о Вернете мне ничего не пишут" (Пушкин. Материалы и исследования. Л., 1982. Т. ю. С. 351; пуб-^ Б. Хан-дроса). О Мармье и Д'Арленкуре толки (как видим, с весьма широким географическим разбросом) шли еще до того, как они выпустили книги о России, о Кюстине заговорили лишь после выхода его книги. По-видимому, скудная документированность его русских контактов, чрезвычайно ограниченных сдержанностью как самого Кюстина, так -- возможно -- и тех русских литераторов, которых настораживала его небезупречная репутация 517 Комментарии (подробнее см.: НЛО. С. 107--109), объясняется именно сознательным дистанцированием Кюстина даже от тех представителей русской культурной элиты, к которым у него имелись рекомендательные письма. С. 345- --ненавидит чужестранцев...-- Барант оценивал отношение русских к иностранцам -- прежде всего к французам -- иначе; в донесениях он неоднократно повторял, что враждебен Франции только император, дворяне же продолжают считать Париж центром цивилизации и ставят французскую культуру выше всех остальных. Сходного мнения придерживался английский посол в России маркиз де Кленрикард и другие члены дип- ломатического корпуса (см.: Souvenirs. Т. 6. Р. 564)- Официозная печать, проповедовавшая ксенофобию, по мнению того же Баранта, имела успех лишь среди мелких провинциальных чиновников и офицеров (см.: Souvenirs. Т. 6. Р. 146). Отчет III Отделения за 1839 год также свидетельствовал об отсутствии в обществе неприязни к Франции: "Во всех обществах, где только говорят о политике, обвиняют правительство в излишней уступчивости Австрии и Англии и в излишней ненависти к правительству французскому, особенно к Лудовику- Филиппу. (...) На счет Франции все убеждены в той истине, что если бы не было на престоле Лудовика-филиппа, то Европе не миновать общей революционной войны, которая была бы весьма опасна для монархий. Он один удерживает Францию в монархических узах (...) Лудовик-Филипп жаждет искренней дружбы с Россиею. Говорят в шутку, что он исправляет во Франции должность русского полицмейстера и, наблюдая за польскими выходцами, доносит о них русскому правительству" (ГАРФ. Ф. log. On. 223. No 4- л. 95 "^"б-)- С. 346- ...отвечают одними лишь увертками... - Тот же диагноз ставил два с половиной десятка лет назад Ж. де Местр: "...я остерегся задать вопрос, ибо самую большую благодарность русский питает к вам, если вы не спросили его о том, о чем ему говорить не хочется" (Maistre J. de. Oeuvres completes. Lyon, 1886. Т. i2. P. 243). ...никто не вправе выехать из России, не предупредив... всех кредиторов...-- Комментарий Греча: "Это распоряжение в высшей степени благотворно, и всякий порядочный человек охотно ему подчиняется. Впрочем, маркиз поразительно извратил его сущность. Первую публикацию отделяет от второй не неделя, а всего один день. Подкупить же полицию в этом случае решительно невозможно, ибо давать взятку следовало бы генерал- губернатору: ведь паспорта подписывает именно он. Если же отъезжающий представит поручителя, владеющего недвижимостью в Санкт-Петербурге, он может получить паспорт, и не дожидаясь публикаций" (Gretch. P. 71). "Чтобы обмануть одного русского, потребны три жида".-- В "Подлинных анекдотах о Петре Великом" Я. Штелина (нем. изд. 1785; фр. пер. 1787) анекдот восьмой носит название: "Замысловатый отказ Петра Великого на прошение жидов, чтобы он позволил им жить в России"; Петр здесь говорит: "Я стал бы жалеть о них, если б они поселились в России, ибо хотя и думают о них, что они в торговле весь свет обманывают, однако ж я опаса- юсь, что они у моих россиян не много бы выторговали" (Петр Великий. 5i8 Комментарии Воспоминания. Дневниковые записи. Анекдоты. СПб., 1993- ^- ЗЗ2)- ^т0 речение было весьма популярно во франкоязычной литературе о России; Фабер вкладывает в уста Петра фразу: "Мне не нужны жиды; в моей империи их и без того довольно; я знаю русский народ" (Faber. Т. 2. Р. 68), Ансело пишет: "Невозможно даже вообразить, как хитер русский купец: под самой простодушной внешностью он скрывает самый изощренный ум. Петр I прекрасно знал это, и когда советники его попросили запретить жидам въезд в империю, отвечал: "Нет- нет, пусть приезжают, пусть познакомятся с моими бородачами -- увидите, надолго они в России не задержатся" (Ancelot. P. 86), а Мармье сообщает: "Петр I отвечал амстердамскому бургомистру на вопрос, отчего царь не дозволяет жидам селиться в России: "О, пусть приезжают, ежели хотят, но ручаюсь: моих русских им не перехитрить" (Marmier. Т. 2. Р. 109--но). "Настоящий византиец!.."-- См. примеч. к наст. тому, с. 162--163. С. 347- ---одним из морских портов, русским Допингом...-- Данциг (ныне Гданьск) -- порт на одном из рукавов Вислы, в 6 километрах от Балтийского моря; в 1814--I9I9ГГ• принадлежал Пруссии. ...ложу с видом на Европу... -- Кюстин видоизменяет известное высказывание итальянского литератора Ф. Альгаротти (1712--1764) њ Петербурге ("окно в Европу"), усиливая мотив театральности, вообще нередко возникавший в отзывах иностранцев о России в 18зо-е гг. Так, первый секретарь французского посольства Серее писал, что Николай "превратил свою империю в декорацию, украшающую театр, на котором император призван играть главную роль: все его внимание обращено на зрителей, хотя ни единым словом, ни единым жестом он не выдает, что участвует в игре" (АМАЕ. Т. 190. Fol. 159 verso-- 160; 14 августа 1835 г.), а автор статьи "Император Николай" (Revue de Paris. 1833- Т. 55) > вообще весьма доброжелательной к России и императору, называет Санкт-Петербург театром, где кругом столько обмана, что разглядеть что-либо толком можно лишь из первых лож. "Театральность" как основную черту России отмечал и Мет-терних, писавший 5 января 1829 г. австрийскому послу в Лондоне П. Эстергази: "Россия подобна большой и роскошной театральной декорации, выстроенной в виду Европы; но с нашего места можно увидеть, как работают механизмы за кулисами, и понять, что сработаны они очень скверно" (цит. по: Bertier de Sauvigny G. de. Metternich et son temps. P., 1959. P. 194). "Театральные" сравнения призваны во всех случаях подчеркнуть мнимость, иллюзорность российской жизни. С. 348- Законодатель вроде Конфуция...-- По-видимому, Кюстин имеет в виду прочность влияния, оказанного этим китайским мыслителем VI-- V вв. до н. э., который предопределил развитие китайской философии на много столетий вперед. ...каков был саардамский плотник и придирчивый путешественник, на чье варварство тогдашняя Европа взирала с ужасом...-- Ср. в книге Ф.-П. Сегюра "История России и Петра Великого" (1829) -- главном источнике сведений Кюстина о петровской эпохе: "В течение года и четырех месяцев жители Германии, Голландии, Англии, Австрии наблюдали за юным двадцатипяти- 519 Комментарии летним варваром ^...) который, любя вино, женщин, власть, бросил трон, удачно начатую войну и множество соблазнов, неотъемлемых от пребывания на престоле, ради того, чтобы, вооружившись компасом, топором и скальпелем, посещать чужеземные мануфактуры, фабрики и больницы и пройти курс практического обучения всем наукам" (Segur. P. 307)- Именование Петра "саардамским плотником" происходит от голландского города Саардама, где царь под именем Петра Михайлова работал плотником на верфи. С. 349- --мятежа IJ декабря...-- Естественно, описка Кюстина; речь идет о 14 декабря 1825 года. Ла Ферронне Огюст Пьер Мари Фенон, граф де (i777--1842) -- французский посол в России в 1819--1827 гг. (ср. примеч. к т. 2, с. 25). Отрывки из его донесений 1826 г., касающиеся восстания 14 декабря, опубликованы в изд.: Le Monde slave. Paris, 1925. No i2. P. 447--472. В донесениях Ла Ферронне Николай I, однако, предстает далеко не таким решительным и властным, как Петр I. В речи перед дипломатическим корпусом 20 декабря 1825/1 января 1826 г. император старался оправдаться перед европейскими монархами, убедить их в том, что декабрьский мятеж не похож на европейские революции в Испании и Пьемонте (не восстание армии, но заговор одиночек, которым удалось сбить с толку солдат) и что русский народ верен своему монарху (сам Ла Ферронне, как явствует из его пояснений, оценивал положение более мрачно и считал, что мятежные настроения проникли в общество гораздо глубже, чем кажется царю). Еще явственнее растерянность Николая I проявилась в приватных беседах с французским послом; император рассказывал ему об "ужасных мучениях, которые он испытал в тот страшный день" (14 декабря), причем-- эта деталь специально подчеркнута -- то и дело разражался рыданиями. Пастиш-- пародия, стилизация... С. 351- ---сделанное Вебером... только у Шницлера...-- Книга ганноверского резидента в России в 1714--17'9 гг- Фридриха Христиана Вебера "Преобразованная Россия" вышла в 1721 (т. а--4 в I729--I74C>)> Шницлер пользовался вторым немецким изданием 1744 г- и французским переводом под названием "Новые записки о настоящем состоянии Великой Руси, или Московии", во втором томе которого (Париж, 1725) описаны Петербург и Кронштадт. ...трех сведенных в одну громадных площадей...-- Точная цитата из Шниц-лера (Schnitd.er. Р. 202). Ср. примеч. к наст. тому, с. 174--175- С. 352- --церковь Троицы...-- В Петербурге несколько Троицких соборов; здесь, судя по всему, имеется в виду Троицкий (Измайловский) собор, построенный в 1828--1835 гг. архитектором В. П. Стасовым в слободе лейб-гвардии Измайловского полка. Казанский собор был построен в i8oi--1811 гг. А. Н. Воронихиным; после Отечественной войны i8i2r. в нем разместили трофейные французские знамена и ключи от европейских крепостей, взятых русскими войсками; в i8i3r. в склепе Казанского собора похоронили Кутузова, а 29 декабря 1837 г. перед собором установили памятники Кутузову и Барклаю де 520 Комментарии Толли. Таким образом, собор постепенно сделался памятником военных побед александровского царствования. Главный вход в собор располагается на его южном фасаде, к Невскому же проспекту здание обращено вытянутым боковым (северным) фасадом, к которому примыкает полукруглая колоннада. Смолшый монастырь построен В. В. Растрелли в 1748--1764"'.; собор в центре монастыря завершен и отделан внутри в 1832--1835 гг. В.П.Стасовым. Здание Смольного института построено в 1806--1808 гг. Дж. Кваренги. Монастырь был основан не Анной Иоанновной, а Елизаветой Петровной (первые монахини поселились здесь в 1744 г.); институт благородных девиц открыт в 1764 г., при Екатерине II, после смерти которой перешел под покровительство императрицы Марии Федоровны, жены Павла I. Таврический дворец был построен в 1783--1789 FT- чо проекту И. Е. Старова не столько Г. А. Потемкиным-Таврическим (i739--'791) А^ Екатерины, сколько Екатериной для своего фаворита в награду за покорение им Крыма; после смерти Потемкина был взят в казну и сделан одной из резиденций Екатерины; при Павле передан Конногвардейскому полку, а в i8oi г. восстановлен в качестве одной из императорских резиденций. С. 353- Венера -- статуя III в. до н. э., обнаруженная в 1718 г. во время раскопок в Риме и подаренная Петру I римским папой Климентом XI (1649--1721) B обмен на мощи святой Бригитты, посланные папе царем; первая античная статуя, привезенная в Россию; до Таврического дворца украшала Летний сад; ныне хранится в Эрмитаже. Эрмитажем называлась часть Зимнего дворца, где в 1764 г. была размещена первая партия картин, приобретенная Екатериной П у берлинского купца Гоцковского; впрочем, некоторые экспонаты эрмитажной коллекции были куплены еще Петром I. Кюстин мог видеть в Эрмитаже полотна Рембрандта (1606--1669) "Возвращение блудного сына", "Портрет старика в красном", "Давид и Ионафан", "Святое семейство", "Даная" и др.; девятнадцать полотен Никола Пуссена (I594~-^665), в том числе "Спасение Зенобии", "Танкред и Эрминия", "Моисей, источающий воду из скалы", "Пейзаж с Полифемом"; "Пейзаж с Геркулесом и Какусом" и "Снятие с креста"; картины Клода Лоррена (1600-- 1682) "Утро", "Полдень", "Вечер" и "Ночь", а также "Поклонение волхвов" Андреа Мантеньи (1431--^"б)) "Блудного сына", "Демокрита и Протагора", "Одиссея и Навсикаю" Сальватора Розы (1615--1673)1 "Младенца Иисуса" Джованни Беллини, по прозвищу Джамбеллини (ок. 1430--15'6). С. 354- ---портрет императрицы Марии...-- Парадный (в рост) портрет Марии Федоровны, хранящийся в Эрмитаже, был написан в 1799 г- Элизабет Виже-Лебрен (1755-- 1842), придворной портретисткой Марии-Антуанетты, которая в 17891'. покинула Францию и в 1795--i8oi гг. жила в России. Правила, коих следует держаться...-- "При императрице Екатерине II в Эрмитаже установлено было шуточное наказание за легкую вину выпить стакан холодной воды и прочесть из Тилемахиды страницу; а за важней- 521 Комментарии шую-- выучить из оной шесть строк. Сей закон написан был золотыми буквами на таблице, которая и доныне цела" (Евгений, митрополит. Словарь светских писателей. М., 1845- Т. 2. С. aai). Те же правила, но в другом французском переводе и с верным написанием фамилии Тредиаковского (у Кюстина--Фредиаковский) приводит и Ансело (см.: Ancelot. Р. аоо--2оа). Репутация Василия Кирилловича как бездарного стихоплета, созданная его литературными противниками, Ломоносовым и Сумароковым, продолжала жить и после его смерти; она была канонизирована в романе И. И. Лажечникова "Ледяной дом" (1835)1 где поэт, по признанию автора, был изображен как "педант и подлец" (Переписка Пушкина. М., 1982. Т. 2. С. 343)" что вызвало возражения Пушкина; "Вы оскорбляете человека, достойного во многих отношениях уважения и благодарности нашей",-- написал он Лажечникову з ноября 1835 г- [Пушкин. Т. ю. С. 432)- Кюстин, скорее всего, не подозревал, что поэма Тредиаковского "Тилемахида" (1766), высмеянная императрицей, представляла собою стихотворное переложение столь высоко ценимого им романа Фенелона "Приключения Телемака" (см. примеч. к наст. тому, с. 185). Письмо двадцатое С. 358- Петербург, з августа...-- По старому стилю 21 июля. Чернышев Александр Иванович, граф с 1826 г. (1786--1857)1 управляющий военным министерством с 1827 г., военный министр в 1832--1852 гг., один из наиболее влиятельных сановников в Петербурге. В 1810 -- начале i8i2r. Чернышев, "Парис с берегов Невы", пользовавшийся огромным успехом у женщин, в качестве личного представителя Александра I при Наполеоне несколько раз ездил в Париж, где занимался сбором секретных сведений о французской армии. Об этой стороне его деятельности было известно из появившихся в 1824 г. "Записок" Ж. Фуше (см.: Fouche J. Memoires. P., 1824. Т. 2. Р. 96--98; 125--128); в августе 1838 г. рассказ Фуше о Чернышеве- шпионе был помещен в "Gazette de France" и некоторых других парижских газетах, причем цензура не возражала против распространения этих публикаций в России, поскольку Чернышев в них был представлен как "ловкий агент" (см.: PC. 1902. No 6. С. 645)- ...заточения и смерти в ней Ивана VI...-- Иван VI Антонович (174њ-- 1764), император в 1740--'74' гт- (за него правила его мать Анна Леопольдовна, внучатая племянница Петра I, и отец -- принц Антон Ульрих Брауншвейгский), был свергнут в ночь с 24 на 25 ноября 1741 г., когда гвардейцы, ворвавшиеся во дворец, провозгласили императрицей Елизавету Петровну. "Брауншвейгское семейство" -- принцессу Анну, принца Антона и их детей: Иоанна и Екатерину-- отправили в Ригу, а затем в Динамюндскую крепость, где у них родилось еще трое детей; во время последних родов (1746) принцесса умерла, после чего Иоанна Антоновича перевели в Шлиссельбург, где он в 1764 г., т.е. в царствование Екатерины II, был убит при попытке офицера В. Я. Мировича освободить его 522 Комментарии (таким образом, утверждение Кюстина, неоднократно повторяемое ниже, что Иоанн VI погиб в царствование Елизаветы, ошибочно). Родственников же свергнутого императора отправили в Холмогоры, где они оставались под надзором и без права выходить за пределы сада, окружающего их дом, до 1780 г., когда Екатерина наконец позволила перевезти их в Данию, к королеве Юлии Марии, родной сестре Антона Ульриха. Некоторые сведения об Иоанне Антоновиче и перевороте 1841 г. Кюстин мог почерпнуть из "Истории России" Левека {Levesque. Т. 5. Р. 241--246; о Левеке см. примеч. к наст. тому, с. 368). ...корабли... не пересекая озера, попадают в реку...-- Староладожский канал вдоль южного берега озера был построен в 1718--173* г-; он позволял кораблям проходить из притока Ладоги Волхова в Неву, минуя озеро; в 1799--i8oorr. на обоих концах канала для увеличения его пропускной способности были построены новые шлюзы. С. 359- ^ отправился к генерал-адъютанту, главноуправляющему путями сообщений...-- В 1833--1842 гг. этот пост занимал граф Карл Федорович Толь (1777--1842). ...меня будет ожидать унтер-офицер.-- Возражение Греча: "Маркиза сопровождал не фельдъегерь, а форейтор, своего рода почетный эскорт, предоставляемый в путешествиях не только иностранцам, но и русским дамам. Фельдъегери у нас сопровождают только министров и генерал-адъютантов в особых случаях, заручившись предварительно высочайшим разрешением" (Gretch. P. 9). Другие критики Кюстина, не оспаривая самого названия фельдъегеря, высмеивают страхи Кюстина, принявшего акт гостеприимства за коварство деспота (Labinski. Р. 35; Chaudes-Aigues. Р. ЗЗ2--333)-Иначе оценил опасения Кюстина Герцен: "Горько улыбаешься, читая, как на француза действовала беспредельная власть и ничтожность личности перед нею; как он прятал свои бумаги, боялся фельдъегеря и т. д. Он, проезжий, чужой, чуть не ускакал от удушья -- у нас грудь крепче организована. Мы привыкаем жить, как поселяне возле огнедышащего кратера" (Герцен А. И. Собр. соч. в 9-ти т. М., 1959- Т. 9- С. 125). Один из возможных литературных источников страха перед фельдъегерем -- фрагмент "Объяснений поэта", заключающих Третью часть "Дзядов": "Фельдъегери, или царские "полевые охотники", нечто вроде жандармов; они охотятся главным образом за лицами, находящимися на подозрении у правительства. (...) Фельдъегерь появляется обычно ночью и стремительно увозит подозреваемую особу, никогда не сообщая, куда он ее доставит. Кибитка фельдъегеря снабжена почтовым колокольчиком. Кто не жил в Литве, тот с трудом может представить себе, какой страх охватывает жителей того дома, у ворот которого зазвенит подобный колокольчик. (...) В России существует уверенность в том, что царь может схватить и увезти в кибитке любого иноземного государя" [Мицкевич. Т. з- С. 287--289; Mickiewicz- P. 49^--499)- С. 360. ...один из министров... был схвачен фельдъегерем прямо на пороге кабинета императора...-- Имеется в виду Михаил Михайлович Сперанский (1772--1839)1 в i8o8--i8n гт. ближайший советник Александра I. 17 марта i8i2r., после разговора наедине с императором, он встретил у себя дома 523 Комментарии министра полиции и выслушал от него высочайшее предписание немедленно отправиться в ссылку в Нижний Новгород. ...обстоятельства пленения Коцебу... -- Август Фридрих Фердинанд фон Коцебу (1761--1819), немецкий литератор, состоявший в русской службе; в i8oor. по подозрению в сочинении антипавловского памфлета был схвачен и выслан в Сибирь, но благодаря написанному там верноподданническому сочинению в i8oi г. возвращен назад в столицу и назначен директором петербургского немецкого театра. Пребыванию в России Коцебу посвятил книгу "Замечательнейший год моей жизни" (i8oi; фр. пер. 1802). С. 362. ...стекольная фабрика...-- В IJJO-X гг. по указанию Потемкина, которому принадлежала усадьба Озерки к югу от современного Обводного канала, в восточной ее части, неподалеку от Шлиссельбургского тракта, были сооружены стекольный и зеркальный заводы и возникла слобода, заселенная крепостными работными людьми (Стеклянный городок); после смерти Потемкина (i791) заводы были взяты в казну и на их базе был создан Петербургский казенный стекольный завод. ... громадные бумагопрядильни...-- Прядильно-ткацкая фабрика Паля была открыта на Шлиссельбургском тракте в 1837 г.; там же находился основанный в 1744 г- фарфоровый завод. ...из Петербурга выезжаешь по чему-то вроде деревенской улицы...-- Речь идет о Шлиссельбургском проспекте, или тракте, который возник в начале XVIII века как дорога на Архангельск через Шлиссельбург. С. 363- Монмартр-- холм в Париже высотой 130 метров; квартал, до начала XIX в. хранивший живописный сельский вид. По легенде, на этом холме около 150 г. погиб святой Дени, покровитель Франции, в честь которого в парижском предместье Сен-Дени был выстроен собор, ставший усыпальницей французских королей; Бос и Бри -- равнинные районы Парижского бассейна. С. 364- Venta-- Кюстин уподобляет русский крестьянский дом тем итальянским фермам, где проходили собрания итальянских революционеров-карбонариев; буквально "карбонарий" означает угольщик, a vente -- продажа (в данном случае -- угля). Капиун-- намордник, наголовник на молодых лошадей; завертка-- скрученная кляпом веревка для завертывания губы у диких лошадей. С. 368. Шлиссельбург-- крепость, основанная в 1323 г. новгородцами на острове в истоке Невы из Ладожского озера как форпост для борьбы со шведами; в i6iar. перешла в руки шведов и сменила первоначальное название Орешек на Нотебург; в 1702 г. в ходе Северной войны отвоевана у шведов войском под командованием П. Б. Шереметева и получила назва- ние Шлиссельбург. В 1703--i7i5 гг- на острове были построены пять земляных бастионов (в середине XVIII в. перестроены в камне), а посад на левом берегу был преобразован в город Шлиссельбург. ...городом Ладога... -- На самом деле этот город, основанный при впадении реки Волхов в Ладожское озеро в 1704 г., называется Новая Ладога; выстроен он был вместо упраздненной Старой Ладоги, располагавшейся i а-ю верстами выше по течению Волхова. ...между Каспийским морем и Ладожским озером...-- Имеется в виду 524 Комментарии Мариинская водная система, соединяющая Волгу с Невой; строительство ее было начато при Павле I, а окончено в 1815 г., при Александре I. Левек Пьер Шарль (i737~i8i2)-- эллинист и историк, по рекомендации Дидро в 1773 г- приглашенный Екатериной II в Россию преподавать изящную словесность в Кадетском корпусе; материалы по русской истории, собранные им во время пребывания в Петербурге (до 1780 г.), легли в основу его "Истории России" (1782). О Левеке и судьбе его книги в России см.: Сомов В. А. Французская "Россика" эпохи Просвещения и русский читатель// Французская книга в России XVIII века. Л., 1986. С. 202--2о8. Кюстин пользовался изданием, продолженным после Левека другим французским географом и литератором датского происхождения Конрадом Мальт-Бреном (l775--1826) и французским эрудитом немецкого происхождения Жоржем Бернаром Деппингом (1784--1853)- С. 371- .--батареи, с которых Петр Великий вел обстрел шведской крепости... -- Петр I принимал участие в осаде Нотебурга в качестве "бомбардир-ского капитана". С. 372- Комендантом Шлиссельбургской крепости был в эти годы Фрид- бер (см.: Гернет. С. 363)- С. 374- Русская крепость... в русскую государственную тюрьму...-- В 1839 г-в Шлиссельбурге содержалось восемь или девять заключенных (см.: Гернет. С. 402)' которым вменялись в вину "необыкновенно дерзкие поступки против начальства", "буйство против местного начальства, правительства и верховной власти в выражениях и поступках", "найденные бумаги возмутительного содержания", и проч. (см.: Гернет. С. 384--39њ) • ...в кронштадтских подводных казематах... содержатся несчастные...-- Крон- штадтская крепость как тюрьма не использовалась. С. 375- ...никаких следов правосудия.-- Примечание Кюстина к третьему изданию 1846 г.: "Дабы опровергнуть эти и многие другие факты подобного рода, русские обычно прибегают к странному аргументу. Они говорят: "Этот путешественник стал жертвой обманщиков, каких у нас множество". Разве само это оправдание не характерно? В какой другой стране найдутся люди, чье излюбленное времяпрепровождение -- морочить голову иностранцам, расспрашивающим их совершенно искренне? Заметьте, что самые почтенные русские говорят нам об этой породе людей не только без осуждения и гнева, но с некоей гордостью, как если бы краснеть за ложь должен был только введенный в заблуждение иностранец. Впрочем, я продолжаю считать сообщаемые мною факты правдивыми, ибо они почерпнуты из источников совершенно надежных; что же до выводов, какие я делаю из этих фактов, за них отвечаю один я" (ср. также примеч. к наст. тому, с. 102). Под русскими, прибегающими к "странному аргументу", Кюстин разумел в первую очередь Лабенского, который утверждал, что маркизу следовало бы "лучше выбирать тех собеседников, с которыми он все же решался завязать разговор", и предупреждал о существовании в России лиц, которым "всякий иностранец, если он достаточно рассудителен, должен доверять с огромными оговорками"; к лицам этим Лабенский относил, в частности, "профессиональных обманщиков, которых у нас великое множество" (Labinski. P. 97> 93)- 525 Комментарии С. 376- •••им известны все произведения нашей литературы, кроме тех, каким русская полиция не позволяет проникать в страну. -- О деятельности русской цензуры Кюстин мог узнать из французских газет; так, "Presse" писала 4 декабря 1837 г.: "Путешественники, недавно возвратившиеся из Варшавы в Берлин, привезли с собой немецкие газеты, в частности, несколько номеров "Прусской газеты", которые могут дать понятие о том, как действует русская цензура. Некоторые места в газетах вырезаны, а некоторые <(...) покрыты черной краской, которую изобрел один англичанин, щедро вознагражденный за это князем Паскевичем". Что же касается запрещенных цензурой французских книг, они все же попадали в руки русских читателей; ср. свидетельство цензора Никитенко: "Нет ни одной запрещенной иностранною цензурой книги, которую нельзя было бы купить здесь, даже у букинистов" (Никитенко. Т. I. С. 140; запись от 9 апреля 1834 года). Популярность французских авторов, как великих, так и самых посредственных, была в этот период весьма велика; ср. свидетельство К. Мармье: "Все литературные произведения, которые выходят в Париже, немедленно направляются в Петербург и тотчас распространяются среди сотен семейств. Потребность в чтении и знаниях здесь так велика, что люди с жадностью набрасываются на книги, которые у нас не привлекают к себе ни единого взгляда. Я мог бы назвать немало авторов, чьи творения у нас рождаются и тотчас гибнут в пучине забвения, в петербургских же салонах пользуются немалым почтением" (Marmier. Т. i" Р. 309--31 о). Ср. также свидетельство легитимиста барона Фаллу, упоминающего об обилии иностранных книг в петербургских салонах, где из-за чрезмерной веры в газетные рекламы знаменитостями считаются даже третьестепенные и вовсе безвестные французские писатели (см.: Falloux A.- F.-P.Memoiresd'unroyaliste.P., 1888. Т. i.P. 129). Здесь речь идет о чтении на французском языке, но тесному знакомству с французской словесностью способствовали также многочисленные переводы из французской беллетристики и критики, активно печатавшиеся в русских журналах 18зо-х гг. С другой стороны, некоторые наблюдатели отмечали в отношении французской словесности большую избирательность. "Здесь, где читают только французскую литературу, но не могут и не хотят интересоваться нашими внутренними делами, много жалоб на бесплодность и упадок нашей словесности,-- сообщал Барант сестре 11 июня 1836 г. -- Г-н де Бальзак начинает приедаться, хотя стоял очень высоко. Пытаются читать "Жослена" (религиозная поэма Ламартика), но чтение дается с трудом" (Souvenirs. Т. 5. P. 400). С. 378- ...госпожа де Жанлис в "Воспоминаниях Фелши"... в своих мемуарах?-- Стефани Фелисите, графиня де Жанлис (урожд. дю Крес де Сент-Обен; 1746--1830)-- воспитательница детей герцога Орлеанского, будущего короля Луи-Филиппа и его сестры Аделаиды, автор многочисленных романов, весьма популярных в России; многие из них были переведены на русский язык, в том числе Карамзиным. В "Воспоминаниях Фелиси" -- однотомном варианте мемуаров Жанлис, вышедшем в 1825 г., одновременно с ее же десятитомными "Мемуарами",-- упоминается бабушка Астоль-фа де Кюстина с отцовской стороны, жена генерала де Кюстина (см. примеч. к наст. тому, с. 30) и приятельница г-жи де |
