Брижит ТобесК оглавлению Глава VI.
Обязательства,
накладываемые правом на здоровье:
в поисках юридической силы1. Введение В предыдущей главе нами были определены элементы объема и принципиальное содержание права на здоровье. В данной главе объем и принципиальное содержание права на здоровье будут рассмотрены с точки зрения вытекающих из него обязательств. Такой подход вполне совпадает с общепринятой идеей о том, что для понимания экономических, социальных и культурных прав человека и для их воплощения в жизнь, полезно определить, какие обязательства эти права накладывают на правительства тех или иных стран.[1] Право на здоровье анализируется на основе двух концепций, обе из которых ставят своей целью прояснение правозащитных обязательств. Первая концепция заключается в интерпретации тех терминов, которые используются международными соглашениями. Другими словами, вопрос заключается в следующем: каков характер терминов, используемых в текстах договоров и что представляют собой обязательства, которые накладываются на правительства и власти стран (раздел 2)? Второй подход исходит из предположения, что различные аспекты государственных обязательств выводимы из каждого права человека. Обязательства уважать, защищать и реализовывать могут вытекать из любого права (раздел 3). В разделе 4 второй подход анализируется подробнее и делается попытка сформулировать так называемые “принципиальные обязательства”, следующие из права на здоровье. Из второй части заголовка этой главы видно, что такой анализ предпринят для уяснения юридической силы права на здоровье. В этой связи необходимо напомнить о главе IV, где поиск юридической силы права на здоровье проводился через анализ существующих решений судебных и квазисудебных органов, в которых оно сыграло свою роль. В пятом разделе этой главы мы попытаемся выработать некоторые итоговые выводы по поводу юридической силы права на здоровье. Для этого будут использованы те четыре критерия юридической силы права, которые были сформулированы в заключении главы IV.[2]
2. Интерпретация терминов, содержащихся в международных соглашениях Первая попытка выяснить обязательства, которые берут на себя страны в отношении экономических, социальных и культурных прав человека, основана на интерпретации терминов, используемых в текстах соответствующих международных соглашений и договоров. Обязывает ли договор “обеспечивать”, “уважать” или “гарантировать” соблюдение того или иного права или от страны-участницы требуется лишь “признать” устанавливаемое договором право? Должна ли реализация права осуществляться немедленно или поэтапно? Каковы результаты использования разных терминов? Правозащитники пытались анализировать характер таких терминов с тем, чтобы обрисовать обязательства, которые берет на себя та или иная страна, сделать вывод о том, эти обязательства должны быть реализованы немедленно, и в конечном счете придти к выводу о юридической силе провозглашаемых прав. В этом разделе такой подход применяется по отношению к праву на здоровье. Основное внимание при этом уделяется статьям 12 МПЭСКП и 12 КЛВФДОЖ, а другие статьи анализируются в общих чертах.
2.1. Значение МПЭСКП Авторитетное истолкование МПЭСКП представлено “Принципиальным комментарием № 3”, изданным Комитетом по надзору за реализацией этого пакта.[3] Очень важным и влиятельным документом являются так называемые “Лимбургские принципы по реализации Пакта об экономических, социальных и культурных правах человека”, разработанные в 1986 году рядом экспертов в области международного права.[4] Сразу бросается в глаза, что пакт требует от подписавших его стран одни права “признавать”[5], а другие – “уважать”,[6] “обеспечивать”,[7] либо “гарантировать”[8]. Анализ использования этих терминов сделан Элстоном и Куинном, которые считают, что термины “обеспечивать” и “гарантировать” по своему характеру являются более требовательными, чем “признавать” и “защищать”. По их мнению, нельзя последовательно реализовывать “обеспечение” и “гарантии”.[9] Следовательно, термины “обеспечивать” и “гарантировать” обозначают самые важные обязательства, накладываемые пактом.[10]
2.1.1. Обязательство “признавать” право на здоровье
Статья 12 МПЭСКП “признает” право на наивысший достижимый уровень здоровья.[11] Как объяснялось в главе II, словом “признавать” в процессе разработки пакта была заменена более ранняя формулировка, гласившая, что “Каждый должен иметь право...”.[12] Это было сделано с тем, чтобы привести текст статьи 12 в соответствии с другими статьями Пакта, а так же для того, чтобы все статьи III части получили менее “обязывающий” характер и могли “более или менее свободно истолковываться странами-участницами”. Те, кто участвовал в разработке Пакта, пошли на это для того, чтобы он стал более приемлемым для государств, которые в противном случае могли бы отказаться принять на себя конкретные обязательства.[13] Таким образом, анализ Куинна и Элстона, где термин “признавать” представляет обязательства более низкого ранга, чем обязательства “обеспечивать” и “гарантировать”, вполне соответствует истории создания самого пакта. Тем не менее статья 12 МПЭСКП является более конкретной и обязывающей, чем многие другие, так как в ее втором пункте перечисляются меры, необходимые для реализации права на здоровье (хотя перечень этот нельзя назвать исчерпывающим).[14] Элстон и Куинн называют такие обязательства “обязательствами действия” и противопоставляют их “обязательствам результата”.[15] Они отмечают, что обязательства предпринять определенные действия, особенно если указаны конкретные меры, делают обязательства страны более “осязаемыми и проверяемыми”, чем “обязательства результата”.[16]
2.1.2. Статьи 2, 3 и 4 МПЭСКП Для лучшего понимания ст. 12 МПЭСКП, ее следует сопоставить с имеющими более общий характер статьями 2, 3 и 4 Пакта. Статья 2(1) МПЭСКП: постепенная реализация В первую очередь, использование термина “признавать” в статье 12(1) МПЭСКП отсылает к статье 2(1), ключевому положению пакта. Статья 2(1) звучит следующим образом: “Каждое участвующее в настоящем Пакте государство обязуется в индивидуальном порядке и в порядке международной взаимопощи и сотрудничества, особенно в экономической и технической областях, в максимальной степени используя имеющиеся ресурсы, предпринять шаги, необходимые для постепенной и полной реализации признаваемых в настоящем Пакте прав всеми надлежащими способами, включая, в частности, принятие законодательных мер”. Если прочесть эту статью в сочетании со статьей 12(1) МПЭСКП, то окажется, что государства должны реализовывать право на здоровье “постепенно и полно”, “в максимальной степени используя имеющиеся ресурсы”, “всеми надлежащими способами”. В такой формулировке содержится риск того, что государства, участвующие в Пакте, будут уклоняться от принятых обязательств. Во-первых, упоминание об “имеющихся ресурсах” может позволить им заявить, что они не обладают достаточными ресурсами для того, чтобы выполнять обязательства, обусловленные пактом. Во-вторых, термин “постепенное осуществление” дает этим странам возможность откладывать выполнение своих обязательств ad infinitum. Было предпринято несколько попыток ужесточить порядок реализации этого положения и ограничить возможности для ухода от принятых на себя обязательств.[17] В отношении первой части статьи 2(1) (“предпринять шаги (...) всеми надлежащими способами”), в “Принципиальном комментарии № 3” сказано, что эти меры должны быть приняты “в разумные сроки”, начиная с момента вступления Пакта в силу.[18] “Лимбургские принципы” еще более жестко обязывают страны-участницы принять немедленные меры по достижению этой цели.[19] Принятие в странах соответствующего законодательства рассматривается как неотъемлемая часть таких мер. В “Принципиальном комментарии № 3” говорится, что принятие законодательства необходимо “прежде всего в области здравоохранения ...”.[20] Но законодательные шаги сами по себе не достаточны: нужны дополнительные административные, экономические, социальные, образовательные и другие меры.[21] Вторая часть предложения, где сказано о “постепенной реализации”, должна пониматься как требование скорейшего продвижения на пути к полной реализации прав, записанных в пакте.[22] “Лимбургские принципы” настаивают на том, что государства-участники должны немедленно начать принимать шаги, направленные на выполнение своих обязательств.[23] Наконец, что касается выражения “в максимальной степени используя имеющиеся ресурсы”, то он разъясняется в “Принципиальном комментарии № 3” следующим образом: государства-участники Пакта должны, независимо от уровня своего развития, обеспечить у себя уважение к правам, определяющим минимальный уровень существования человека.[24] Под этим подразумевается, что государства, участвующие в Пакте, должны по меньшей мере гарантировать то самое “принципиальное содержание” соответствующих прав человека.[25] Можно предположить, что в отношении права на здоровье это выглядит как обязательство обеспечивать доступ к основным медицинским службам, список которых был сформулирован нами в предыдущей главе.[26] Здесь встает вопрос о том, допускает ли статья 2(1) какие-либо регрессивные меры, и если да, то в какой степени. Учитывая тот факт, что статья говорит о постепенной, прогрессивной реализации прав человека, государствам нужно будет представить очень веские доказательства для того, чтобы оправдать какое-либо сокращение расходов. В своих “Принципиальных комментариях № 3” Комитет говорит по этому поводу: “Любые однозначно регрессивные меры (...) должны быть внимательнейшим образом проанализированы, их проведение должно быть оправдано сохранением прав, гарантированных Пактом, в их совокупности и тем, что государство действительно полностью использовало максимум имеющихся ресурсов”.[27] Статьи 2(2) и 3 МПЭСКП: немедленное запрещение дискриминации Среди других положений Пакта, о которых было бы уместно упомянуть в связи с реализацией статьи 12, необходимо выделить статьи 2(2) и 3, запрещающие дискриминацию.[28] В то время, как статья 2(2) посвящена запрещению дискриминации в целом, статья 3 подробнее говорит о недопустимости дискриминации по половому признаку, развивая тему, которая лишь кратко упомянута в статье 2(2). Официального комментария этих статей Пакта нет, а без этого интерпретация их затрудительна. Интересно определение смысла и объема соответствующих статей, данное Клерк.[29] Ее определение самого термина “дискриминация” в ст. 2(2) основано на критериях, выработанных Европейским Судом по правам человека. В соответствии с ними она делает вывод о том, что пакт запрещает дискриминацию в случаях, не имеющих каких-либо “объективных или разумных оправданий”, а также, когда не существует “разумного соответствия” используемых средств и поставленной цели.[30] Более того, Клерк считает, что содержащийся в статье 2(2) пакта список признаков, на основе которых возможна дискриминация, не является исчерпывающим, так что под действие этого запрета могут попасть и другие ее разновидности.[31] Как уже утверждалось выше, статьи 2(2) и 3 должны обладать прямым действием, так как в них содержатся обязательства “обеспечивать” и “гарантировать” права человека.[32] Поэтому они являются исключениями из установленного статьей 2(1) общего правила “постепенного осуществления” прав человека, “признаваемых пактом”. В сочетании со ст. 12 МПЭСКП это означает, что никакая дискриминация не допускается при осуществлении человеком своего права на здоровье. Клерк уточняет этот вывод, проводя различие между законодательными мерами и всеми остальными. Ограниченность ресурсов может прежде всего привести к тому, что реализация прав человека не пойдет дальше законодательных мер. Таким образом, считает Клерк, необходимо позволить странам принимать меры не законодательного характера постепенно. Она так же добавляет, что “это должно происходить как можно скорее и в соответствии с политикой, направленной на искоренение дискриминации”.[33] Наконец, Клерк дает максимально возможную интерпретацию обоих статей в том, что касается положительных действий и эффекта, оказываемого этими положениями пакта на “горизонтальные” отношения между людьми. По ее мнению, обе статьи обязывают государства принимать положительные меры по искоренению дискриминации и запрещают частным лицам практиковать дискриминацию в общественной жизни.[34] Статья 4 МПЭСКП: защита от ограничений В статье 4 МПЭСКП содержится пункт, перечисляющий некоторые случаи ограничений важнейших прав человека, установленных пактом.[35] Текст статьи 4 МПЭСКП основывается на статье 29(2) ВДПЧ и указывает, что “могут быть установлены только такие ограничения прав, которые определяются законом, и только постольку, поскольку это совместимо с природой указанных прав, и исключительно с целью способствовать общему благосостоянию в демократическом обществе”. Перечень целей, позволяющие ограничивать права человека, сформулированный в статье 4 МПЭСКП, гораздо короче, чем в других международных соглашениях по правам человека. Так, статья 31(1) ЕСХ содержит в себе гораздо более широкий список случаев, когда ограничения возможны. Кроме тех случаев, что уже упомянуты в статье 4 МПЭСКП, в ней предусмотрены и такие ситуации, когда ограничения могут быть введены для “защиты национальной безопасности, общественного здоровья или нравственности”.[36] Элстон и Куинн замечают, что статья 4 МПЭСКП имеет как “разрешительную”, так и “защитную” функции. С одной стороны, она разрешает государствам ограничивать использование прав, установленных пактом. С другой, она защищает права, записанные в III части пакта, сужая перечень целей и средств, которые могут оправдать ограничение прав.[37] Точное значение статьи 4 остается неясным. Писали о ней немного, а случаи юридического применения этого положения крайне редки.[38] Судя по всему, ограничения прав, установленных в пакте, допускаются в тех случаях, когда реализация этих прав угрожает или наносит ущерб обществу и его членам. Влемминкс приводит пример, касающийся ограничений права на свободный выбор труда для зарабатывания средств на жизнь (ст. 6). Он объясняет, что не все разновидности заработка могут быть приемлемыми, особенно если речь идет о криминальной деятельности. Другой пример касается права на участие в культурной жизни (ст. 15), которое может быть ограничено, если частью такого участия являются высказывания дискриминационного характера.[39] Вполне можно представить себе и случай ограничения права на пользование результатами научного прогресса, установленного статьей 15, в частности, если практическое применение таких научных новинок угрожает общественному здоровью. Степень ограничения существенных прав человека зависит также от характера этих прав: чем больше вероятность того, что реализация какого-либо права будет угрожать правам других людей или всего общества в целом, тем больше вероятность, что на него будут наложены ограничения. Так, если нетрудно представить себе ограничение чьего-либо права на организацию профсоюзов, то предположить, что может быть ограничено чье-то право на социальное обеспечение или здоровье гораздо сложнее.[40] Осуществление этих прав практически не может угрожать интересам других людей или всему обществу в целом. В этом отношении фраза, содержащаяся в статье 4 и говорящая, что ограничения возможны “для общего благосостояния”, может показаться сомнительной и даже опасной. Она оставляет государствам возможность заявить, что определенное отступление в осуществлении того или иного права вызвано ухудшившимся экономическим положением и необходимо в интересах “общего благополучия”, так как позволяет избежать масштабного бюджетного дефицита. Некоторые исследователи полагают, что статья 4 не позволяет странам-участницам пакта мотивировать подобные действия недостатком материальных ресурсов.[41] По мнению Элстона и Куинна, оправдание ограничений прав человека необходимостью “экономического развития” недопустимы.[42] Подобные аргументы должны быть уместными, скорее, на основании статьи 2(1), которая позволяет ограничивать реализацию тех или иных прав человека из-за нехватки ресурсов. Остается открытым вопрос, какие ограничения теоретически возможны в отношении ст. 12 МПЭСКП. Мы уже замечали, что необходимость ограничить людей в их пользовании правом на здоровье представляется крайне маловероятной. Довольно сложно предположить, например, что осуществление кем-либо своего права на медицинскую помощь может угрожать осуществлению каких-либо прав других людей. Кроме того, мы уже говорили о неправомерности ограничений, основанных на фразе об “общем благосостоянии” в ст. 4 МПЭСКП и аргументированных недостатком ресурсов в стране. Как следствие этого, заявления о том, что высокая стоимость какой-либо медицинской услуги угрожает праву других людей на доступ к службам медицинской помощи, не могут быть основаны, по крайней мере, на ст. 4 МПЭСКП.[43] Ограничения ст. 12 МПЭСКП могут, пожалуй, иметь место в тех случаях, когда здоровье человека может быть подвергнуто риску ради блага других людей. Другими словами, ограничения права на здоровье возможны тогда, когда они касаются “сферы личной свободы” человека или свободы как одного из измерений права на здоровье.[44] Так, государство может заявить, что сооружение атомной электростанции или расширение площади аэропорта является необходимым для достижения “общего благосостояния”, даже учитывая возможные негативные последствия для здоровья проживающих поблизости людей. Помещение какого-либо лица под стражу может быть необходимо для того же общественного благополучия, даже несмотря на негативные последствия заключения для психического здоровья человека. Ограничения такого рода могут быть позволены только в том случае, если они не несут с собой действительно серьезных угроз для здоровья того или иного отдельного человека. Как уже говорилось в главе V, анализ подобных ограничений может помочь в определении принципиального содержания того или иного права.[45] В “Лимбургских принципах” 56-й пункт гласит: “Ограничение, “совместимое с природой указанных прав”, подразумевает, что накладываемое ограничение не должно применяться таким образом, дабы подвергать опасности сущность того или иного права.” (курсив авт.)[46] Аналогичным образом, принцип №47 предусматривает, что “данная статья Пакта была разработана не для того, чтобы ограничивать права человека, от которых зависит само его существование, выживание или физическая неприкосновенность”.[47] В соответствии с этим утверждением можно предположить, что право на здоровье может быть ограничено только в такой степени, в какой это ограничение не представляет из себя угрозы для здоровья отдельного человека. Следовательно, отсутствие серьезных угроз для здоровья является частью принципиального содержания этого права человека.[48] 2.1.3. Статья 12 МПЭСКП: итоги Статья 12 МПЭСКП устанавливает, что страны-участницы пакта “признают” право на здоровье. Термин “признавать” подразумевает, что это положение не обладает немедленным действием и имеет менее принудительный характер, чем те статьи, в соответствии с которыми страны обязуются “обеспечивать” или “гарантировать” какие-либо права человека. В то же время, в пункте 2 этой статьи перечисляются меры положительного характера, которые должны быть предприняты для ее реализации, и это делает данную статью более эффективной, чем те, которые не сопровождаются в пакте таким списком мер. Статью 12 необходимо интерпретировать в свете статей 2, 3, и 4. Статья 2(1) допускает постепенность в реализации права на здоровье, однако требует от государств “немедленно начать” осуществлять шаги в этом направлении. Особенный акцент в этой статье делается на необходимости принятия соответствующего законодательства, хотя в ней перечисляются и другие необходимые меры. Возможные сокращения расходов на обеспечение прав человека должны быть очень серьезно обоснованы. Немедленным для исполнения является запрет на любую дискриминацию при реализации права на здоровье. По сравнению с другими правами человека, право на здоровье, скорее всего, меньше подлежит ограничениям, так как довольно сложно представить себе, чтобы кто-то был ограничен в своем праве на медицинскую помощь. В то же время, такая возможность все-таки остается, например в ситуации, когда вмешательство в здоровье человека необходимо для общего благосостояния. Что касается определения принципиальных обязательств, то страны-участницы пакта должны обеспечивать, независимо от имеющихся у них ресурсов, по меньшей мере, действие тех элементов прав, которые обеспечивают “минимальный уровень существования для всех людей”. В отношении права на здоровье это означает, что государства должны обеспечивать доступ по крайней мере к основным службам медицинской помощи, что соответствует нашим выводам в главе V.[49] Кроме того, на основании защиты от ограничений в статье 4 МПЭСКП, мы можем утверждать, что государство не должно допускать “серьезных угроз для здоровья людей”. Это утверждение также вполне соответствует тем выводам, к которым мы пришли в предыдущей главе.[50] В результате можно констатировать, что принципиальное содержание статьи 12 МПЭСКП заключает в себе как “позитивное” (обеспечение минимального уровня существования), так и “негативное” обязательство (недопущение серьезных угроз для здоровья).[51] Концепция принципиальных обязательств, вытекающих из права на здоровье, подробнее обсуждается ниже в этой главе, в разделе 4.[52] Предваряя заключительные выводы, содержащиеся в разделе 5 этой главы, уже сейчас можно сделать некоторые наблюдения, касающиеся юридической силы статьи 12 МПЭСКП.[53] Первое из них заключается в том, что право на здоровье само по себе нельзя признать имеющим юридическую силу. В этой связи термин “признавать” можно рассматривать как препятствие на пути к признанию права на здоровье в судах, поскольку он накладывает менее жесткие обязательства, чем, например, слово “обеспечивать”. Тем не менее, таковыми вполне могут быть признаны некоторые его элементы, такие, как обязательство реализовывать право на здоровье без какой-либо дискриминации (в соответствии со статьями 2 и 3 МПЭСКП) и обязательство по реализации принципиальных элементов права на здоровье. Подробнее эта тема будет рассмотрена в разделе 5 этой главы.
2.2. Термины, используемые в “Женской конвенции”
Попытка проанализировать терминологию КЛВФДОЖ была предпринята Бирнсом и Коннорсом.[54] Они выделили три категории обязательств: 1) “обеспечивать, соглашаться или предоставлять”; 2) “выполнять”; и 3) “предпринимать все необходимые меры (для обеспечения)”. По мнению этих исследователей, первая категория (“обеспечивать, соглашаться или предоставлять”) – это обязательства, которые требуют от государств-участников конвеции принятия шагов немедленных и очевидных, и, следовательно, эти обязательства имеют юридическую силу.[55] Вторая группа (обязательства начать выполнять определенные действия) также предполагает вполне определенные действия со стороны правительств, и поэтому тоже имеют юридическую силу.[56] Обязательства третьей категории (“принимать все необходимые меры) имеют гораздо меньше шансов быть использованными в судебном разбирательстве.[57] Они оставляют любой стране большее поле для маневра, поскольку такие меры, как правило, увязаны с общим направлением правительственной политики, в которой постоянно приходится искать компромисс между разнообразными интересами.[58]
2.2.1. Интерпретация статьи 12 КЛВФДОЖ Если обратиться непосредственно к тексту статьи 12 КЛВФДОЖ, то можно сделать несколько наблюдений.[59] Во-первых, можно провести разделение между первым и вторым пунктами этой статьи, которые являются разными по своему характеру. Пункт (1) Статья 12 КЛВФДОЖ Пункт (1) этой статьи содержит обязательство, подпадающее по третью категорию классификации Бирнса и Коннорса: государства-участники принимают “все необходимые меры, ... чтобы обеспечить ...” женщинам такой же, как и мужчинам, доступ к “услугам здравоохранения, в частности, в том, что касается планирования размера семьи”. Если следовать данной классификации, то это положение является менее обязывающим по своему характеру, чем те, которые подразумевают “обеспечение, согласие или предоставление” тех или иных прав. В то же время, помимо словосочетания “принимать все соответствующие меры” здесь так же присутствует слово “обеспечить”, что делает это положение более перспективным для использования в суде. В этой статье акцент сделан скорее на равном доступе мужчин и женщин к медицинскому обслуживанию, нежели на самой необходимости предоставления этого обслуживания. Государство не может обеспечить своих граждан всеми услугами здравоохранения. Этот пункт статьи должен гарантировать равный доступ к необходимым медицинским службам людям с одинаковыми нуждами.[60] Сопоставление этих нужд должно происходить на основе разумных и объективных критериев.[61] Конвенция не уточняет, какие меры должно принять государство для обеспечения равного доступа к медицинскому обслуживанию. В этом отношении ее следует признать менее конкретной и внятной, чем статью 12 МПЭСКП.[62] Как и МПЭСКП, Женская конвенция требует от подписавших ее стран и законодательных мер. О необходимости принятия законодательных мер говорится в статье 2 КЛВФДОЖ, а об остальных – в статье 3. Если статьи 2 и 3 Женской конвенции рассматривать в свете ее же статьи 12(1), то станет ясно, что государства, подписавшие конвенцию, обязуются принять широкий спектр законодательных и прочих мер, чтобы ликвидировать дискриминацию женщин в области здравоохранения. Кроме того, Женская конвенция, рассмотренная вместе с доктриной прав человека, позволяет уточнить саму концепцию “дискриминации”, о которой идет речь, среди прочего, в статье 12(1) КЛВФДОЖ. Во-первых, принято считать, что КЛВФДОЖ запрещает не только прямую, но и косвенную дискриминацию. Такой вывод может быть сделан на основе статьи 2, которая требует от стран-участниц осуждения дискриминации “во всех ее формах”. Кроме того, его можно вывести из определения “дискриминации в отношении женщин”, которое приведено в статье 1 КЛВФДОЖ:[63] “Для настоящей Конвенции понятие “дискриминация в отношении женщин” означает любое различие, исключение или ограничение по признаку пола, которое направлено на ослабление или сводит на нет признание, пользование или осуществление женщинами, независимо от их семейного положения, на основе равноправия мужчин и женщин, прав человека и основных свобод в политической, экономической, социальной, культурной, гражданской или любой другой области.” (Курсив авт.) Это означает запрещение действий, которые на первый взгляд не являются дискриминационными, однако на практике имеют именно такой эффект. Проиллюстрировать это положение ст. 12 КЛВФДОЖ, можно испытанием новых способов лечения только на мужчинах, без учета того, что из-за определенных биологических факторов эффект от такого лечения для женщин может оказаться иным.[64] Во-вторых, общепризнанно, что КЛВФДОЖ направлена не только на установление формального равенства (равенства по закону), но так же обязывает государство следить за соблюдением “действительного равенства” мужчин и женщин (равенства по существу).[65] При этом необходимо учитывать реально существующие различия в положении мужчин и женщин, предпринимая активные действия для устранения тех, которые являются неразумными.[66] Применительно к статье 12(1) это означает, к примеру, что женщинам могут быть необходимы такие медицинские услуги, которые, не нужны мужчинам. Например, голландские исследователи выявили у женщин-заключенных специфические проблемы со здоровьем, которым не были подвержены заключенные-мужчины. Создание равенства по существу подразумевает, что медицинская помощь в пенитенциарных учреждениях должна быть лучше приспособлена к специфическим нуждам женщин. Это может означать, например, что заключенные женского пола должны иметь возможность проконсультироваться у специалиста по женскому здоровью.[67] Статья 12(2) КЛВФДОЖ В соответствии с пунктом (2) статьи 12 КЛВФДОЖ страны обязуются “обеспечивать” женщинам доступ к медицинскому обслуживанию, связанному с беременностью, родами и послеродовым периодом, предоставляя, когда это необходимо, бесплатные услуги, а также питание, необходимое в период беременности и кормления. Это положение является более конкретным и содержит более специфические обязательства, чем пункт (1) той же статьи. Оно не просто запрещает дискриминацию, а обязывает государства обеспечить реальный доступ к определенным видам медицинского обслуживания.[68] Это положение можно отнести к первой категории классификации Бирнса и Коннорса, то есть, оно обладает прямым действием и имеет юридическую силу.
2.2.2. Статья 12 КЛВФДОЖ: итоги
В статье 12 КЛВФДОЖ термин “обеспечивать” используется дважды. Мы уже отмечали в отношении статьи 12 МПЭСКП, что обязательство “обеспечивать” является более жестким, чем, например, обязательство “признавать” то или иное право.[69] Таким образом, можно сделать вывод о том, что обязательство обеспечивать женщинам равный с мужчинами доступ к медицинскому обслуживанию, содержащееся в статье 12 КЛВФДОЖ, обладает прямым действием. Обязательство обеспечивать доступ к медицинскому обслуживанию, связанному с беременностью, присутствующее в пункте (2) этой статьи идет еще дальше: оно не только исключает любую дискриминацию в этой области, но и призвано проследить за тем, чтобы такое обслуживание действительно предоставлялось и было доступным для женщин. Учитывая точность формулировки, ее положительный характер и использование термина “обеспечивать”, можно предположить, что этот пункт так же обладает немедленным действием.
2.3. Термины, используемые в других международных соглашениях Другие положения международных соглашений, посвященные здоровью Разные международные соглашения используют термины не слишком согласованно, определенные закономерности проследить возможно. В статье 24 КПР используются термины “признавать”, “обеспечивать” и “принимать соответствующие меры”. В статье 11 ЕСХ говорится об “обеспечении” и “принятии соответствующих мер”, а статья 10 Сальвадорского протокола обязывает государства “принимать меры по обеспечению”. Как и в статьях 12 МПЭСКП и 12 КЛВФДОЖ, во всех этих соглашениях обуславливаются шаги, которые должны быть предприняты странами для реализации тех или иных прав человека. Термины, используемые в положениях о гражданских и политических правах человека Довольно интересным будет провести сравнение терминов, о которых мы говорили выше, с используемыми в соглашениях по гражданским и политическим правам человека. Это сравнение позволяет понять контекст, в котором существует концепция “постепенной реализации” прав человека. Так, в статье 2 МПГПП говорится о том, что государства-участники “обязуются уважать и обеспечивать” права, признаваемые в этом пакте. В процессе разработки этой статьи практически все стороны согласились с тем, что требования, предъявляемые пактом, должны исполняться государствами-участниками безотлагательно.[70] В то же время, статья 2(2) МПГПП обязывает государства “предпринять необходимые шаги (...) для принятия таких законодательных и других мер, которые могут оказаться необходимыми для осуществления прав, признаваемых в настоящем Пакте”. Очевидно, что слова о “принятии необходимых шагов” подразумевают не воздержание от действий, а напротив, принятие активных мер.[71] Если провести сравнение со статьей 2(1) МПЭСКП, то мы увидим, что она также обязывает страны-участницы предпринять определенные шаги. Это, однако, не означает, что данная статья должна быть реализована немедленно. Таким образом, если МПГПП обязывает государства немедленно предпринять ряд определенных действий, то МПЭСКП позволяет в этом отношении ограничиться “постепенной реализацией”. На основании такого сравнения можно сделать два вывода. Во-первых, оба пакта содержат такие права, которые нельзя реализовать лишь через воздержание государства от каких-либо действий, и эти права являются равными и взаимосвязанными.[72] Во-вторых, если положительные обязательства стран, накладываемые МПГПП, могут быть реализованы немедленно, то же самое вполне можно сказать и о соответствующих правах МПЭСКП. Это означает, что обязательство “предпринимать шаги” не обязательно подразумевает использование принципа “постепенной реализации”: некоторые из этих шагов должны быть предприняты странами безотлагательно.
2.4. Выводы Итак, в статьях международных соглашениях по правам человека, где говорится о праве на здоровье, используется множество различных терминов – от обязательств “уважать”, “признавать”, “обеспечивать” и “гарантировать” до обязательства “предпринимать шаги”. Термины эти употребляются достаточно бессистемно. Тем не менее анализ международных соглашений позволяет сделать несколько предварительных выводов. Во-первых, некоторые термины по своему характеру являются несколько более строгими и обязательными для исполнения, чем другие. Так, термин “обеспечивать”, видимо, является более жестким и обязательным по своему характеру, нежели термины “признавать” и “предпринимать шаги”. Эти наблюдения справедливы и для терминологии МПГПП, также требующего от стран-участниц пакта принятия определенных мер, что никак нельзя осуществить через воздержание государства от тех или иных действий. Такое наблюдение позволяет думать, что гражданские и политические права и права экономические, социальные и культурные схожи в этом отношении больше, чем предполагали некоторые исследователи. Оказывается, в большинстве статей, посвященных здоровью, такие термины, как “признавать” или “обеспечивать” соединены с обязательством “принимать необходимые меры”.[73] Такая комбинация означает, что речь идет об обязательствах государства, не имеющих юридической силы, в отличие от обязательств, предписывающих государства “гарантировать” и “обеспечивать” права человека. Тем не менее, в целом считается, что государство должно “немедленно начать” предпринимать те или иные шаги, и что дискриминация должна быть запрещена сразу же. Кроме того, что если в той или иной статье международного соглашения конкретизируются действия, которые должно предпринять государство для реализации соответствующего права, то эта статья приобретает гораздо более конкретный и осязаемый характер.[74]
3. Тройственная типология Проведенный выше анализ терминов, используемых в текстах международных соглашений по правам человека, должен был выявить характер тех обязательств, которые право на здоровье, устанавливаемое различными соглашениями, накладывает на государство. Тройственная типология, которая обсуждается в этом разделе, не основывается на терминах, используемых в текстах международных соглашений, но исходит из того, что обязательства “уважать”, “защищать” и “осуществлять” теоретически могут вытекать из каждого отдельного взятого права человека, гражданского, политического, экономического, социального или культурного. Кого-то может смутить тот факт, что некоторые из этих понятий совпадают с теми, которые действительно используются в международных документах по правам человека, однако необходимо помнить, что “тройственная типология” является исключительно теоретическим инструментом, так что подобные совпадения не влияют прямо на интерпретацию международных правовых норм, рассматриваемых нами.
3.1. Развитие концепции тройственной типологии
Учение о типологии обязанностей восходит к Генри Шью. Он выразил свои идеи в книге “Основные права”, которая вдохновила многих участников нынешних споров о правах человека.[75] Шью считает, что основными правами являются “минимальные и разумные требования человека по отношению к остальному человечеству”.[76] Шью так же выделяет три типа основных прав человека: права, обеспечивающие безопасность, свободу и существование. Среди тех прав, которые обеспечивают физическую безопасность, он называет право не подвергаться пыткам, убийству, изнасилованию, нападению и т.д.[77] В качестве элементов права на свободу им упоминаются право на участие в политической жизни и право на физическое передвижение.[78] Наконец, права, обеспечивающие существование, это права на минимальную экономическую безопасность. Последнее понятие включает в себя, с точки зрения Шью, “незагрязненный воздух, воду, достаточное питание, одежду, кров и минимум профилактической медицинской помощи”.[79] Целью его книги является показать, что права, обеспечивающие существование человека, являются основными, т.е. право на минимальную экономическую безопасность столь же важно, как и право на физическую безопасность или свободу. Другими словами, это попытка продемонстрировать, что по крайней мере один небольшой набор экономических прав человека относится к числу наиболее приоритетных прав. Он ставит своей задачей преодолеть противопоставление экономических прав человека – политическим.[80] Говоря более современным языком, он отстаивает идею равной приоритетности экономических, социальных и культурных прав с правами гражданскими и политическими, о взаимосвязанности и неделимости этих двух наборов прав.[81] Шью также говорит о том, что разделения следует проводить не между правами, а между обязанностями, которые они накладывают. По его мнению, воплощение в жизнь любого права сопряжено с “исполнением множества разных видов обязанностей”.[82] Он отмечает, что при анализе этих обязанностей можно заметить: “физические” права не обязательно порождают “негативные обязанности”, права, призванные обеспечивать существование человека, содержат не только “позитивные обязанности”. Он иллюстрирует свой пример правом на физическую безопасность, которая невозможна без существования полицейских, криминальных судов, исправительных учреждений, тренировочных школ и т.д., а эти институты, в свою очередь, невозможны без принятия государством действий позитивного характера.[83] Что касается прав, обеспечивающих существование, то их соблюдение может потребовать от государства мер по предотвращению ситуаций, в которых люди могут быть лишены продуктов потребления или средств, необходимых для их выращивания, производства или приобретения.[84] Далее Шью призывает провести более подробный анализ того или иного права человека.[85] Он предлагает использовать тройственную типологию обязанностей, которая подразумевает, что любому праву человека соответствуют три типа государственных обязательств:[86] “I. Обязательства по предотвращению лишения чего-либо; II. Обязательства по защите от лишения чего-либо; III. Обязательства помогать тем, кто подвергся лишению чего-либо”. Опираясь на это схему, Шью утверждает, что в отношении прав, призванных обеспечивать существование человека, существуют три взаимосвязанных обязательства: “I. Обязательство не лишать человека его единственных источников к существованию – обязательство не подвергать лишениям; II. Обязательство защищать людей от лишения их последних средств к существованию – обязательство защищать от лишений; III. Обязательство обеспечивать средствами к существованию тех, кто не может обеспечивать их самостоятельно – обязательство помогать тем, кто всего лишился.”[87] Первое из этих обязательств имеет самый “негативный” характер. По Шью, обязательство не подвергать человека лишениям прежде всего подразумевает воздержание от таких действий, которые могут лишить человека прав, обеспечивающих существование.[88] Шью так же настаивает на том, что первое и второе обязательства (защищать от лишения) тесно взаимосвязаны: если бы все воздерживались от лишения других людей их прав, обеспечивающих им средства к существованию, обязательство защищать от лишений была бы ненужной.[89] Поскольку такая ситуация не представляется реальной, Шью делает вывод о необходимости второго обязательства, чтобы защищать людей от лишения их средств к существованию.[90] Это обязательство также включает в себя обязательство поддерживать систему судов и управления. И, наконец, обязательства по оказанию помощи подразумевают перераспределение ресурсов в пользу тех, кто не может самостоятельно обеспечить свое выживание.[91] Как уже говорилось выше, Шью вдохновил своими изысканиями многих современных исследователей, занимающихся правами человека. В нескольких исследованиях по правам человека его доктрина применялась по отношению к праву на пищу.[92] В 1980 году Асбьерн Эйде, впоследствии специальный докладчик ООН по праву на пищу, опубликовал несколько докладов, в которых он вновь обращался к концепции тройственной типологии обязательств.[93] В своем итоговом докладе Эйде слегка модифицировал термины, присутствовавшие у Шью, заявив, что ответственность государства в области прав человека включает в себя обязательства “уважать”, “защищать” и “осуществлять” эти права.[94] Обязательство “уважать”, как считает Эйде, заключается в воздержании от любых действий, которые могли бы привести к нарушению того или иного права. Второе обязательство, обязательство “защищать”, требует от государств принятия шагов по предотвращению таких действий других людей, которые могли бы привести к нарушению какого-либо права человека. Обязательство “осуществлять”, наконец, подразумевает принятие мер по обеспечению признанных обществом потребностей человека.[95] Доктрина Шью была изменена еще и потому, что новая типология включала в себя не только обязательства по обеспечению минимальных средств существования, но и обязательства, связанные с личной свободой как особым измерением человеческих прав. Определения обязательств уважать, защищать и осуществлять, данные Эйде, содержат в себе ссылки на “нарушение физической неприкосновенности” и “свободу действий” частного лица, а также ссылку на “пользование материальными ресурсами”.[96] В одной из своих последующих публикаций Шью критиковал замену “обязательства помогать” обязательством “осуществлять” и “улучшать”, утверждая, что между этими понятиями существуют значительные различия. Обязательство “помогать” есть долг компенсировать провалы государства в осуществлении обязательств “уважать” и “защищать”. По мнению Шью, обязательства “осуществлять” и “улучшать” заходят гораздо дальше.[97] Судя по всему, Эйде позднее согласился с этой мыслью. В одном из своих последних исследований он добавил к этой классификации еще одно обязательство – “помогать”. В отношении права на пищу это может означать, например, обязательство принимать меры по улучшению производства, консервирования и распространения продовольствия.[98] Ван Хуф представил дальнейшую разработку этой типологии, разделив третье программное обязательство “осуществлять” на две части: “обеспечивать” и “развивать”.[99] Обязательство “обеспечивать” подразумевает активное создание условий для реализации того или иного права. Обязательство “развивать” в целом имеет те же самые цели, однако они носят “более глобальный и расплывчатый характер, и, следовательно, могут быть достигнуты лишь постепенно и в течение долгого периода времени”.[100] Это противопоставление Влемминкс развил в ряде голландских публикаций.[101] По его мнению, в отличие от обязательства “развивать”, обязательство “обеспечивать” подразумевает принятие конкретных мер, для которых не требуется слишком больших усилий или большого периода времени.[102] Таким образом, обязательства такого рода обладают немедленным действием и это наделяет их юридическим значением.[103] На международном уровне чаще всего используется тот вариант тройственной классификации, в котором проводится разделение между обязательствами “уважать, защищать и осуществлять”.[104] Куманс применил эту классификацию по отношению к праву на образование. В своем исследовании он приводит схему, сводящую воедино все обязательства, вытекающие из права на образование.[105] Эта схема показывает, что право на образование содержит как “социальную” составляющую (доступ к образованию), так и “измерение личной свободы” (свободу выбирать образование). В то время, как “социальное измерение” права на образование состоит, по Кумансу, из наличия и доступности образовательных учреждений, “измерение личной свободы” есть прежде всего возможность выбирать школу, организовывать школу.[106] Infra, подобная схема разработана и в отношении права на здоровье. Анализ, построенный на концепции тройственной типологии, это инструмент, которым удобно выявлять обязательства, заключенные в любом праве человека. У этой концепции есть то преимущество, что она наглядно демонстрирует: реализация экономических, социальных и культурных прав человека сопряжена для государств не только с финансовыми расходами. Негативное обязательство “уважать” подразумевает воздержание государства от каких-либо действий, а это вполне может быть никак не сопряжено с расходованием материальных ресурсов страны. В то же время, данная типология в последнее время получила широкое распространение и все чаще используется в научных работах, и не только в них. Термины “уважать, защищать и осуществлять” можно найти в статье 7(2) новой Конституции ЮАР. Таким образом, учитывая характер и авторитетность этого метода, он может быть признан нами полезным для дальнейшего прояснения сферы применения права на здоровье.
3.2. Анализ права на здоровье, основанный на тройственной типологии Некоторые исследователи уже применяли тройственную типологию к праву на здоровье.[107] Однако подробного исследования различных обязательств, вытекающих из права на здоровье, так и не было сделано. До сих пор не существует и схемы, подобной тем, о которых мы уже говорили. В этом разделе нами предпринимается попытка разделить все обязательства, накладываемые правом на здоровье, на эти три категории: “уважать, защищать и осуществлять”. Таблица, в которой классифицируются эти обязательства, представлена в подразделе 3.3, после чего ее содержание объясняется и подвергается обсуждению. Нарушения обязательств Выделенные нами обязательства проиллюстрированы рядом практических примеров, которые могут расцениваться как нарушения этих обязательств. Эти примеры почерпнуты частью из предыдущих глав, частью из докладов, представленных неправительственными организациями. Надо отметить, что такая информация не всегда относится к странам – участницам МПЭСКП или другого международного соглашения по правам человека. Эта информация призвана лишь проиллюстрировать ситуации, которые являются потенциальным нарушением обязательств, взятых на себя той или иной страной. Попытка сформулировать возможные нарушения вполне соответствует предпринимаемым в последнее время усилиям, конкретизировать обязательства, накладываемые экономическими, социальными и культурными правами человека.[108] В начале 1997 года состоялся семинар, посвященный десятилетию со времени создания Лимбургских принципов.[109] На нем была предпринята попытка сформулировать ряд ключевых соображений по этому вопросу и определить различные варианты специфических нарушений обязательств. В разделах 3.4 - 3.6 мы постарались привести некоторые примеры таких нарушений, не вдаваясь в детали самой концепции. Концепция “обязательств” и “нарушений” обсуждается нами одновременно, так как конкретные примеры нарушений прав человека могут проиллюстрировать и прояснить природу обязательств по их защите. Кроме того, нарушения обязательств и сами обязательства фактически представляют собой две части единого целого: нарушения возникают, когда кто-либо не справляется со своими обязательствами.
3.3. Таблица В таблице, приведенной ниже, перечислены конкретные обязательства, которые считаются следствиями из признанного на международном уровне права на здоровье. Эти обязательства основаны по большей части на статьях 12 МПЭСКП, 12 КЛВФДОЖ и 24 КПР, и разделены на три категории: “уважать, защищать и осуществлять”. Одновременно с этим определяется их принадлежность к одной из двух сфер: “медицинской помощи” и “основополагающих предпосылок здоровья”.[110] Кроме того, в этой таблице выделены обязательства, относящиеся к “социальному измерению” и к “измерению личной свободы” прав человека.[111] Эти обязательства подробнее обсуждаются в дальнейших разделах главы, причем их нумерация в таблице соответствует нумерации в тексте книги. Надо учитывать, однако, что приведенный нами список не претендует быть исчерпывающим. Тройственная типология обязательств государства {--------------------Медицинская помощь----------------------------} Медицинская помощь Службы планирования размера семьи и уход в период родов и послеродовой период Уважать 1) Уважать равный доступ к медицинской помощи; 2) не препятствовать предоставлению медицинской помощи; 3) не препятствовать предоставлению информации в области здравоохранения; 4) уважать равный доступ к службам планирования размера семьи и медицинскому уходу в период родов и послеродовой период; 5) не препятствовать предоставлению этих услуг другими; 6) не препятствовать предоставлению информации об этих услугах; Защищать 14) принятие законодательных и других мер для обеспечения нормального доступа к медицинскому обслуживанию, предоставляемому третьими лицами; 15) принятие законодательных и других мер для обеспечения достоверности информации о медицинском обслуживании, предоставляемой третьими лицами.; 16) принятие законодательных и других мер для обеспечения нормального функционирования служб планирования размера семьи и качества медицинского ухода в период родов и после-родовой период, предоставляемого третьими лицами; 17) обеспечение предоставления третьими лицами достаточной и достоверной информации о таких службах; Реализовывать 24) обеспечение доступа к услугам здравоохранения; 25) обеспечение распространения информациии по вопросам здравоохранения; 26) обеспечение доступа к службам планированию семьи и службам, предоставляющим медицинский уход в период родов и послеродовой период. Последнее в случае необходимости должно осуществляться на безвозмездной основе; 27) обеспечение информацией о таких службах {- - - - - - - - - Социальное измерение - - - - - - - - - - - - - - - - - } {- - - - - - - - - - Основополагающие предпосылки здоровья - - - - - - - - - } вода и санитария здоровая окружающая среда и здоровые условия труда в промышленности; физическая неприкосновенность 7) уважать равный доступ к воде и к средствам санитарии; 8) не препятствовать обеспечению водой и средствами санитарии 9) не препятствовать предоставлению информации о воде и средствах санитарии; 10) воздержание от вредной для здоровья человека политики в области окружающей среды и труда в промышленности; 11) не препятствовать предоставлению информации о здоровье, связанной с состоянием окружающей среды и условиями труда в промышленности; 12) воздержание от использования вредных для здоровья традиций; 13) не препятствовать предоставлению информации об ущербе для здоровья, наносимом такой практикой; 18) принятие законодательных и других мер для контроля за качеством воды и средств санитарии, предоставляемых третьими лицами; 19) обеспечение предоставления третьими лицами достаточной и достоверной информации о такого рода деятельности; 20) принятие законодательных и других мер для защиты человеческого здоровья от угроз здоровью со стороны третьих лиц в результате неблагоприятного воздействия на окружающую среду и неблагополучного положения в промышленности; 21) обеспечение достаточного распространения третьими лицами информации о рисках для здоровья от окружающей среды, которые могут быть результатом от их деятельности; 22) принятие законодательных и других мер для защиты людей от вредных обычаев; 23) обеспечение предоставления третьими лицами правдивой информации о возможных последствиях таких обычаев; 28) обеспечение водой и средствами санитарии; 29) обеспечение информацией о воде и средствах санитарии; 30) меры по обеспечению здоровой окружающей среды и по улучшению ее состояния; 31) обеспечение информацией по вопросам здравоохранения, связанным с окружающей средой; 32) меры по обеспечению защиты от вредных обычаев; 33) обеспечение информацией о возможных последствиях таких обычаев . — - - - - - - - - - - - - }{- - - - - - - - - Измерение личной свободы - - - - - - - - - }
3.4. Обязательство уважать В целом, если обязательство “уважать” является “негативным”, подразумевающим воздержание государства от определенных действий, обязательства “защищать” и “осуществлять” требуют принятия определенных шагов, а, следовательно, являются “позитивными”. До того, как исследователи стали различать обязательства “уважать, защищать и осуществлять”, считалось, что право на здоровье включает в себя как позитивные, так и негативные обязательства. Бот, например, описывал негативные обязательства как обязательства, требующие воздерживаться от любых действий, могущих угрожать правам личности.[112] Постепенно, как мы уже говорили, эта концепция была уточнена и стала включать в себя негативное обязательство “уважать” наряду с позитивными обязательствами “защищать” и “осуществлять”. В итоговом докладе Эйде обязательство “уважать” описывается следующим образом: “Обязательство “уважать” требует от государства, а следовательно и от всех его органов и представителей, воздерживаться от любых действий, нарушающих физическую неприкосновенность личности или влекущих за собой вмешательство в свободу того или иного человека, включая свободу любым образом использовать имеющиеся материальные ресурсы для удовлетворения собственных основных нужд”.[113] Определение Эйде включает в себя два аспекта: уважение к свободе и неприкосновенности личности и, как вытекающий отсюда результат, уважение к ее материальным ресурсам. Такое разделение соотносится с идеей Куманса, который выделял в своей схеме права на образование измерение социальное и измерение личной свободы.[114] В данном случае измерение личной свободы – это обязательство уважать неприкосновенность личности, а измерение социальное – это свобода использования материальных ресурсов, таких, как имеющееся медицинская инфраструктура, чистая питьевая вода и средства поддержания санитарии. Такое же разделение проводится нами и в ходе анализа, основанного на тройственной типологии, результаты которого представлены в таблице. Во-первых, существует обязательство уважать доступ к медицинскому обслуживанию и информации, связанной со здоровьем, а во-вторых – обязательство не ставить под угрозу здоровье человека, особенно если это касается состояния окружающей среды и физической неприкосновенности. Предваряя заключения, приведенные в разделе 5, уже сейчас можно сделать следующие наблюдения по поводу юридической силы права на здоровье.[115] Существуют веские причины для того, чтобы считать юридически весомыми обязательства уважать право на здоровье. Дело в том, что осудить государство за те действия, которые оно не должно было совершать, гораздо проще, чем за те, которые оно должно было совершить, но не совершило. Таким образом, учитывая тот факт, что обязательство уважать право на здоровье предусматривает воздержание государства от тех или иных действий, можно признать это обязательство достаточно конкретным, чтобы о его выполнении могли судить судебные и квазисудебные органы. Обязательство воздерживаться от действий, как правило, является более конкретным и четким, чем позитивные обязательства, требующие предпринятия тех или иных шагов, поэтому их легче сделать предметом юридического разбирательства. В таблице выделены следующие обязательства государства “уважать” права личности. 1) Уважать равный доступ к медицинской помощи Обязательство уважать равный доступ к медицинскому обслуживанию требует от властей не препятствовать людям в доступе к имеющимся службам медицинской помощи. В случае наличия той или иной службы государство не должно затруднять людям доступ к ее услугам. Это обязательство очень тесно связано с принципом запрещения дискриминации.[116] Власти не должны подвергать дискриминации отдельных лиц или какие-либо слои общества, лишая их доступа к имеющимся медицинским службам. В некоторых случаях создание равных условий доступа к медицинскому обслуживанию предусматривает учреждение дополнительных служб, которые должны обеспечить “равенстве на деле”, действительно сделав одинаково доступным соответствующее обслуживание.[117] Так, обеспечение женщинам равного с мужчинами доступа к медицинскому обслуживанию подразумевает достаточную доступность специфических медицинских служб, необходимых только женщинам, например, служб планирования семьи. Учитывая то, что эти обязательства носят уже скорее “позитивный” характер, их следует причислять к обязательствам “обеспечивать” (см. ниже). Связь с обязательством “обеспечивать” права человека Оказывается, что обязательство уважать равный доступ к медицинскому обслуживанию тесно связано с третьей категорией обязательств, призванных “осуществлять” что-либо, и особенно с входящим в эту категорию обязательством “обеспечивать” доступ к службам медицинской помощи.[118] Здесь можно говорить о плавном переходе от одного обязательства к другому. Можно даже спросить себя, так ли уж велика разница между обязательством уважать доступ к определенному виду медицинского обслуживания и обязательством обеспечивать доступ к нему, то есть действительно предоставлять это обслуживание. Часто различие зависит от того, как сформулировано то или иное обязательство. В этом отношении показательным может оказаться решение Верховного суда Нидерландов, касавшееся права на вступление в брак в статье 12 ЕКПЧ, а также возможности вступить в брак, находясь в заключении. В суде низшей инстанции истцы настаивали на том, что государство должно “обеспечить” им все необходимое для того, чтобы вступить в брак. Позже они переформулировали свой иск, заявив на этот раз, что государство должно по крайней мере допустить этот брак, то есть проявить к нему “уважение”. Верховный суд Голландии удовлетворил этот иск в его второй формулировке, обязав государство, в соответствии со статьей 12 ЕКПЧ, признать такой брак, даже если он совершен в тюрьме.[119] Так же перетекают друг в друга обязательство уважать доступ к медицинскому обслуживанию и обязательство государства предоставлять необходимое обслуживание. В главе IV мы упоминали ряд судебных дел, которые касались обеих этих обязательств, в частности, дело о субсидиях на “психологическую помощь” в связи со СПИДом,[120] дело, связанное с возможностью лечения за границей на государственный счет[121] и дело о подкожной ангиопластики.[122] В этих делах речь шла, как правило, об обязательствах властей “обеспечивать” предоставление той или иной услуги, которые тем самым подпадают под категорию № 24 таблицы (обязательства по обеспечению и улучшению доступа к средствам медицинской помощи). В виду всего вышесказанного можно утверждать, что жалобы и иски такого рода будут являться более успешными, если они будут сформулированы с апелляцией к “негативным” обязательствам. Это означает, что суд скорее удовлетворит иск, если жалоба будет подана на бездействие, когда государство не проявило уважения к доступу к тому или иному виду медицинского обслуживания, а не на то, что власти не смогли обеспечить человека той или иной медицинской помощью. При этом необходимо помнить, что об уважении доступа к медицинскому обслуживанию можно говорить только тогда, когда соответствующие медицинские службы действительно имеются в наличии и отказ государства от выполнения своего обязательства не должен быть вызван недостатком доступных ресурсов. Такой вывод имеет последствия и для вопроса о юридической силе обязательства “обеспечивать”: если негативное обязательство уважать равный доступ к медицинскому обслуживанию (обязательство № 1) как правило признается имеющим значение для суда, то обязательство по обеспечению доступа к тому или иному медицинскому обслуживанию (обязательство № 24) также должно признаваться юридически значимым, если по существу оно затрагивает те же самые вопросы, а его невыполнение имеет такие же последствия. Нарушения: отказ или воспрепятствование доступу к медицинскому обслуживанию О несоблюдении обязательства уважать доступ к медицинскому обслуживанию чаще всего можно говорить, когда какой-либо человек или целая социальная группа лишаются возможности получать медицинскую помощь. Доклады Комитету МПЭСКП, о которых говорилось в главе III, показали, что в любом обществе существую наиболее незащищенные группы людей, которые чаще всего исключаются из сферы охвата медицинских служб. В этой связи в ходе представления странами своих докладов чаще всего упоминались люди, проживающие в отделенных сельских районах; меньшинства и коренные народы; женщины; дети; лица пожилого возраста; лица, страдающие психическими недугами; лица с ограниченной трудоспособностью; ВИЧ-инфицированные и больные СПИДом; а так же лица, страдающие наркотической и алкогольной зависимостью.[123] Еще одна категория людей, которой во многих странах постоянно отказывают в медицинской помощи, это заключенные. В некоторых случаях это происходит из-за простого недостатка внимания к заключенным, а иногда по причине отсутствия достаточного количества средств. Однако иногда заключенных лишают медицинской помощи для того, чтобы их наказать или получить от них какую-то информацию.[124] И тот, и другой случаи следует рассматривать как нарушение обязательства уважать равный доступ к медицинскому обслуживанию. Государства должны следить за тем, чтобы заключенным, как и всем другим членам общества, в достаточной мере обеспечивался доступ к имеющимся медицинским службам. В качестве практического примера можно привести невыносимые условия в тюрьмах Кении. В докладе “Международной амнистии” от 1995 года говорится, что оснащенность кенийских тюрем медицинскими службами и средствами находится на крайне низком уровне: “К тюрьмам приписано крайне малое количество врачей, так что в тюрьме нельзя иногда найти даже обыкновенного санитара. Женщины-заключенные говорили, что больных крайне редко направляют в лазарет, а некоторые женщины вынуждены рожать прямо на полу в своих камерах”.[125] Другой пример касается плохих условий содержания в тюрьме Тазмамар в Марокко. В этой тюрьме с 1976 по 1992 год умерло 30 заключенных, в том числе из-за полного отсутствия каких-либо медицинских средств.[126] Государства также часто отказывают нелегальным иммигрантам в предоставлении медицинской помощи, за исключением неотложной.[127] В 1994 году почти 60% населения Калифорнии проголосовало за Постановление № 187, в соответствии с которым нелегальные иммигранты лишались права на доступ к общественным службам медицинской помощи.[128] Им было оставлено право только на неотложную медицинскую помощь, даже если кто-либо из этих людей захотел бы оплатить и другое лечение.[129] Дискуссия о том, нужно ли предоставлять нелегальным иммигрантам доступ к услугам здравоохранения, имела место и в Нидерландах. Ее результатом стал специальный закон, в соответствии с которым теперь эти люди имеют право только на неотложную медицинскую помощь.[130] Похожее решение было принято в 1994 году и Бельгийским арбитражным судом, который постановил, что иностранные граждане, остающиеся на территории Бельгии после того, как им было предписано покинуть ее, лишаются права на дальнейшую помощь центров общественного социального благосостояния через месяц после даты, установленной иммиграционными властями для выезда из страны. Это правило не распространяется только на предоставление неотложной медицинской помощи.[131] В статье 12 МПЭСКП говорится о праве “каждого” человека на здоровье. Кроме того, на основании статьи 2(2) этого же пакта данное утверждение не может быть подвергнуто ограничениям по национальному признаку. Все вместе это означает, что нелегальные иммигранты должны обладать равным с другими людьми доступом к медицинскому обслуживанию. В то же время, это утверждение может оказаться поспешным, если вспомнить практику Комитета МПЭСКП, из которой нельзя сделать вывода о том, отказ от предоставление различного медицинского обслуживания разным категориям населения невозможен ни при каких обстоятельствах. Напротив, Комитет допускает, что в некоторых обстоятельствах доступ к медицинскому обслуживанию и уходу может быть дифференцированным.[132] Поэтому было бы преждевременно полагать, что нелегальные иммигранты имеют право на равный доступ к услугам здравоохранения на основании статей 2(2) и 12 МПЭСКП. Тем не менее можно утверждать, что по отношению к нелегальным иммигрантам власти должны считаться с принципиальным содержанием права на здоровье. Очевидно, что в это принципиальное содержание входит не только неотложная медицинской помощи.[133] В некоторых случаях, во многих странах мира доступа к медицинскому обслуживанию лишаются женщины. В Афганистане правительство талибов запретило врачам-мужчинам осматривать женщин, поставив здоровье последних в зависимость от наличия в той или иной местности женщин-врачей, официально занимающихся врачебной практикой. Женщин-врачей в Афганистане крайне мало, а из тех, которые есть, многие иногда просто боятся выходить на работу, в результате чего афганские женщины сталкиваются с серьезными угрозами для своего здоровья.[134] Таким образом, правительство талибов в Афганистане нарушает обязательство уважать равный доступ к медицинскому обслуживанию, основанное на статьях 12 МПЭСКП и 12 КЛВФДОЖ.[135] Женщины могут быть лишены равного доступа к медицинскому обслуживанию по финансовым причинам. Так, в Египте большинство мужчин работает и получают от работодателей медицинскую страховку, которая, как правило, не распространяется на всю семью. Женщины и дети часто вынуждены прибегать к услугам медицинских служб, находящихся за рамками системы медицинского страхования.[136] Несмотря на отмену политики апартеида в ЮАР, в этой стране до сих пор практикуется дискриминация в области здравоохранения. В 1990 году появилась информация о том, что здесь существует дискриминация при финансировании различных медицинских учреждений. В то время, как “больницы для представителей черного населения страны переполнены и страдают от нехватки оборудования, больницы для представителей белого населения загружены не полностью”. Было так же отмечено “недостаточное обеспечение людей медицинской помощью в сельской местности и местах компактного проживания малых народов (“хоумлендах”)”. Все это свидетельствует о том, что представители черного населения страны не имеют равного с белым населением доступа к медицинскому обслуживанию, что является нарушением обязательства уважать равный доступ к нему всех людей.[137] Вышеупомянутые случаи дискриминации заключенных, нелегальных иммигрантов, женщин и представителей черного населения были признаны нарушениями обязательства уважать право на равный доступ к медицинскому обслуживанию. В то же время кто-то может сказать, что эти примеры относятся к обязательствам “осуществлять” и “обеспечивать” равный доступ к медицинским службам. Это зависит от того, насколько распространены те медицинские службы и учреждения, доступ к которым был ограничен для вышеперечисленных групп населения. Если эти службы имеются в достаточном количестве, то можно говорить о нарушении обязательства “уважать” право на здоровье, и только в противном случае речь пойдет уже о нарушении обязательства его “обеспечивать”. В этой области существует еще одна важная проблема, связанная с очередями (“списками ожидающих”) на прохождение того или иного лечения и с системой приоритетного лечения отдельных лиц или социальных групп. В голландской правовой литературе, посвященной здоровью, говорится о том, что, если в условиях ограниченных возможностей по предоставлению того или иного лечения нужно выбирать между несколькими пациентами, приоритет одному из них должен отдаваться только на основании медицинских показателей. По общему мнению, на такое решение не должны влиять такие факторы, как образ жизни больного (его приверженность вредным привычкам), возраст, важность для общества или семьи.[138] Такое решение важно для Голландии, где существует тенденция отдавать приоритет работающим гражданам перед безработными. Несмотря на то, что первые могут являться крайне “важными” для своих работодателей, этот фактор не может давать им преимущества в отношении предоставления медицинского лечения. Право на равный доступ к медицинскому обслуживанию не позволяет отдавать кому-либо приоритет на основании любых критериев, кроме медицинских показаний. 2) Обязательство не препятствовать предоставлению медицинской помощи Второе из обязательств, предусматривающих уважение права на здоровье – это обязательство государства не препятствовать предоставлению медицинского обслуживания третьими лицами. Оно включает в себя обязанность государства не затруднять действия других организаций (например, ВОЗ) или других государств, направленные на предоставление медицинской помощи его жителям.[139] В данном случае речь идет о помощи в проведении вакцинации или в сооружении систем, обеспечивающих удовлетворительные санитарные условия.[140] Конечно, при этом обязательным условием является нормальное качество оказываемой помощи и отсутствие дискримнации при ее предоставлении. Государства особенно часто сознательно препятствуют предоставлению медицинской помощи третьими лицами или сторонами во время (внутренних) вооруженных конфликтов, отказываясь, таким образом, признавать нейтралитет медицинских профессионалов.[141] В качестве примера можно привести действия израильской пограничной полиции на оккупированных территориях. Полицейские стреляют во врачей, по машинам скорой помощи и их водителям, блокируют дороги, не позволяют перевозить раненых, задерживают грузы для больниц и госпиталей, по нескольку часов держат больных людей на постах для проверки документов и т.д. Кроме того, по некоторым сведениям, палестинцы по прежнему не могут воспользоваться экстренной медицинской помощью и получить медицинский уход, необходимый для поддержания жизни. Согласно некоторым отчетам, на оккупированных территориях отсутствуют медицинские службы, врачам отказывают в доступе к пациентам и медицинским центрам, а медицинские препараты поступают на западный берег Иордана в очень небольших количествах.[142] Вот еще один пример нарушения обязательства не препятствовать предоставлению медицинской помощи. В июне 1968 года два пациента клиники наркотической реабилитации Сайнанон, что в Санта-Монике, Калифорния, были изъяты оттуда властями для прохождение тестов на присутствие в крови наркотиков. Эти действия явились вмешательством в добровольное желание данных пациентов избавиться от наркотической зависимости. После отказа этих пациентов пройти тесты, их в конце концов перевели в другую больницу.[143] Вмешательство властей в усилия этих двух пациентов избавиться от наркотической зависимости может быть признано нарушением обязательства уважать доступ к медицинскому обслуживанию. 3) Обязательство не препятствовать предоставлению информации в области здравоохранения В соответствии с этим обязательством государства не должны препятствовать предоставлению информации в области здравоохранения, при условии, что эта информация будет адекватный и достоверной.[144] Государство не должно мешать тем, кто предоставляет информацию по вопросам здравоохранения (СМИ, благотворительные фонды и специализированные организации ООН, отдельные профессионалы в области медицины) распространять сведения, которые могут оказаться полезными для населения. Ниже мы будем обсуждать наиболее распространенное нарушение этого обязтельства, связанное с информацией по вопросам репродуктивного здоровья.[145] Конкретным примером нарушения этого обязательства является отказ правительства Бирмы официально признать вспышку холеры в нескольких районах Рангуна в начале 1993 года. Власти опасались, что публикация таких данных может вызвать у иностранных гостей негативное впечатление об общей ситуации со здоровьем в этой стране.[146] 4) Обязательство уважать равный доступ к службам планирования семьи и к медицинскому уходу в период родов и послеродовой период Власти обязаны уважать право людей на доступ к службам планирования семьи и к медицинскому уходу в период родов и послеродовой период. Здесь опять можно вспомнить об определенной подвижности границы между обязательством уважать равный доступ к медицинскому обслуживанию (обязательство № 1) и обязательством “обеспечивать” этот доступ. Разница между этими двумя обязательствами практически стирается в том случае, если соответствующие службы медицинской помощи имеются в наличии. Самыми незащищенными в отношении выполнения данного обязательства являются женщины, проживающие в отдаленных от центра сельских областях, поскольку иногда врачу физически невозможно до них доехать.[147] Кроме того, функционирование общественных программ по планированию размера семьи иногда носит дискриминационный характер в отношении незамужних и несовершеннолетних женщин. Так, в Кении бытует представление о том, что такие службы должны быть предназначены только для взрослых и замужних женщин. На этот счет существует даже специальное постановление правительства, которое не позволяет врачам выписывать контрацептивы женщинам, не достигшим 18-летнего возраста.[148] 5) Обязательство не препятствовать предоставлению услуг по планированию размера семьи и медицинскому уходу в период родов и послеродовой период Пятое из рассматриваемых нами обязательств заключается в том, что государство не должно мешать третьим лицам предоставлять качественные услуги по планированию размера семьи и по уходу в до- и после-родовой периоды.[149] И вновь, такие действия государства, на этот раз по препятствованию деятельности третьих лиц, могут быть вызваны культурными и религиозными взглядами, распространенными в стране. Широко дебатируется вопрос, должны ли власти уважать право человека на использование средств контрацепции и доступ к медицинским службам, занимающимся абортами. Что касается последнего, то в США, например, женщины преодолевают множество препятствий, чтобы сделать аборт. Среди этих препятствий можно выделить “расстояние до ближайшего медицинского центра, специализирующегося на абортах, стоимость абортов, время ожидания и сопротивление, оказываемое организованными общественными группами противников абортов”.[150] В этой связи уместно вспомнить решение Верховного суда штата Нью-Джерси по делу “Хууз против Бирна”, которое описано в главе IV.[151] Истцы оспаривали закон, запрещавший фонду “Медикэйд”, оплачивать аборты, “за исключением случаев, когда аборт необходим по медицинским показаниям для сохранения жизни женщины”. Суд постановил, что этот закон нарушает право беременной женщины на равную защиту перед законом, признав, таким образом, что беременная женщина не может быть ограничена в своем праве на доступ к средствам, необходимым для совершения аборта. 6) Обязательство не препятствовать предоставлению информации, рассказывающей о службах планирования размера семьи и медицинском уходе в период родов и послеродовой период В соответствии с шестым обязательством власти не могут вмешиваться в распространение информации, необходимой для планирования семьи и сохранения беременности, или блокировать распространение такой информации. Государству запрещено препятствовать распространению информации об использовании контрацептивов, распространении заболеваний, передаваемых половым путем, о наличии медицинских служб, специализирующихся на вопросах беременности, и о безопасных возможностях совершения аборта. В этой связи достойно упоминания решение Европейского суда по правам человека по делу, возбужденного женской организацией против ирландского правительства. Суд признал, что в действиях правительства Ирландии содержалось нарушение права истца на распространение информации, а так же нарушение прав истиц получать информацию, необходимую в случае беременности (что явилось нарушением права на получение и передачу информации, установленного статьей 10 ЕКПЧ).[152] 7) Обязанность уважать равный доступ к воде и средствам санитарии Государства должны уважать доступ людей к воде и средствам санитарии. Как и в случае с обязательством уважать равный доступ к медицинскому обслуживанию (обязательство № 1), в данном случае существует определенная связь с обязательством обеспечивать само наличие воды и средств санитарии (№ 18). Если люди не имеют доступа к уже существующим коммуникациям, то это может быть расценено как нарушение обязательства уважать доступ к воде и средствам санитарии. В то же время, если соответствующие коммуникации отсутствуют и необходимо принять меры для их сооружения, а власти бездействуют, это может быть расценено как нарушение обязательства обеспечивать доступ людей к воде и средствам санитарии.[153] 8) Обязательство не препятствовать обеспечению водой и средствами санитарии Чаще всего все средства по обеспечению водой и средствами санитарии находятся в руках государства. Считается, что деятельность частных организаций или лиц в этой области является гораздо менее эффективной, чем в области предоставления медицинских услуг, поэтому всю ответственность за водоснабжение и поддержание удовлетворительных санитарных условий, как правило, несет государство.[154] Однако, если какая либо специализированная организация из структуры ООН или другая международная организация при сооружении систем водоснабжения в том месте, где это необходимо, сталкивается с препятствиями со стороны государства, то это может быть расценено как нарушение обязательства уважать доступ к средствам водоснабжения. 9) Обязательство не препятствовать предоставлению информации о воде и средствах санитарии Власти обязаны не препятствовать распространению информации об использовании воды и средств санитарии. В частности, власти не должны препятствовать распространению информации о возможных угрозах для здоровья, вызванных загрязнением воды. 10) Воздержание от угрожающей здоровью политики в области окружающей среды и промышленности Государства обязаны воздерживаться от действий, могущих повлечь за собой экологические проблемы. В качестве примера можно привести заявление ВОЗ, содержавшееся в обращении к Международному суду ООН и гласившее, что использование ядерного оружия является нарушением обязательства уважать право людей на здоровье.[155] Во время заслушивания докладов Комитетом МПЭСКП его члены несколько раз выражали свою озабоченность аварией на Чернобыльской АЭС и опасностью атомной энергетики в целом. Один из них заметил, что правительствам различных стран следовало бы принять дополнительные меры безопасности в этом отношении.[156] Чепмен в этой связи говорит о феномене “экологического расизма”, который выражается в том, что места проживания меньшинств и других незащищенных групп населения часто становятся местами сброса и утилизации токсичных отходов. Она ссылается на исследование 1987 г., в котором говорится о существовании такой тенденции в США. Чепмен считает, что такие действия следует рассматривать как нарушение права на здоровье.[157] 11) Обязательство не препятствовать предоставлению информации о здоровье, связанной с состоянием окружающей среды и условиями труда в промышленности Государства не должны сами умышленно утаивать или препятствовать распространению третьими лицами информации о деятельности, наносящей ущерб здоровью, например, о риске соприкосновения с токсичными веществами. В этой связи Чепмен упоминает отношение российских властей к последствиям чернобыльской аварии. Президент Горбачев прождал 19 дней, и лишь после этого сообщил о масштабе катастрофы. Чепмен также ссылается на нежелание американского правительства в течение пяти лет признавать тот факт, что во время войны в Персидском заливе военный персонал США не раз подвергался воздействию нервно-паралитического газа.[158] 12) Воздержание от традиций, вредных для здоровья В соответствии с этим обязательством власти не должна поощрять традиции, наносящие урон здоровью. Это обязательство может быть нарушено, например, если государство занимается распространением информации, призывающей людей подвергнуть себя таким действиям. 13) Не препятствовать информации об ущербе для здоровья, который наносят подобные традиции Государства не должны препятствовать распространению информации, в которой говорится о вреде для здоровья, наносимом некоторыми обычаями.
3.5. Обязательство защищать В отличие от обязательства уважать права человека, обязательства защищать и реализовывать эти права являются позитивными, то есть требуют от государства принятия определенных мер по защите и поддержке прав каждого человека. В итоговом докладе Эйде обязательство защищать права человека описывается следующим образом: “Обязательство защищать требует от государства и его представителей принятия мер, необходимых для защиты отдельных людей или групп населения от нарушения их неприкосновенности, свободы действий и других прав личности, включая меры по предотвращению посягательств на право пользования своими материальными благами.” Из этого определения видно, что, как и обязательство “уважать”, обязательство защищать права человека имеет социальное и личное измерения. Социальный аспект этого обязательства требует от государств защищать своих граждан от тех действий третьих лиц, которые касаются социального существования личности; например, речь может идти об отказе предоставить отдельным людям или целым группам населения медицинское обслуживания. Личное измерение этого обязательства подразумевает защиту граждан от действий третьих лиц в области соблюдения различных свобод, например, от урона из-за загрязнения окружающей среды или от вреда, наносимого вредными обычаями. Что касается мер, принятие которых необходимо для выполнения данного обязательство, то здесь самыми важными являются меры законодательного характера. Ван Хуф дал такое определение обязательства по защите прав человека: “Принимать меры – законодательные или иные – направленные на предотвращение или запрещение действий третьих лиц, нарушающих признанные права или свободы человека”.[159] Из этого определения видно, что для выполнения этого обязательства государства должны принимать законодательные и другие меры.[160] Необходимо помнить, что обязательство защищать права человека отличается от того “горизонтального эффекта”, который присущ этим правам. В то время, как это обязательство говорит о долге государства защищать частных лиц от действий третьих сторон, “горизонтальный эффект” прав человека подразумевает урегулирование отношений между двумя частными лицами, чьи права вступили в конфликт. “Горизонтальным” отношениям посвящены некоторые отдельные права человека, например право одного человека на защиту от наносящих ущерб действий другого. В качестве еще одного примера можно привести право на забастовку, установленное статьей 8(1)(d) МПЭСКП. Однако, можно усомниться в том, что те формулировки, которые здесь анализируются, являются источником таких горизонтальных отношений. Все они адресованы прежде всего государству: “Договаривающиеся стороны обязуются...” (11 ст. ЕСХ), “Меры, которые должны быть приняты участвующими в настоящем Пакте государствами (...) включают мероприятия ...” (12 ст. МПЭСКП), и т.д. Трудно предположить, что такие определения подразумевают какую-либо ответственность третьей стороны.[161] Различие между обязательствами защищать и реализовывать права человека состоит в том, что в первом случае подразумевается присутствие какой-либо третьей стороны, от действий которой государство и должно защищать людей. В связи с этим можно заметить, что ситуация, в которой оспариваются действия третьей стороны или третьего лица, намного понятнее суду, нежели программное по своему характеру обязательство реализовывать права человека. В то же время, очень часто бывает сложно определить, кто несет окончательную ответственность в том или ином случае – государство или третья сторона. Принадлежность больниц, тюрем и других институтов государству не всегда самоочевидна, так что порой неясно должно ли государство “защищать” или, скорее, “уважать”, и “реализовывать” права человека. Здесь возможно взаимоналожение обязательства “уважать” и “реализовывать” права человека с обязательством их “защищать”. Тот факт, что обязательство “защищать” является “позитивным”, может иметь определенные последствия для его юридического статуса. Мы уже неоднократно говорили о том, что “негативные” обязательства (например, “уважать”) имеют гораздо больше шансов для признания их в суде, чем “позитивные” обязательства (“защищать” и “осуществлять”). Следовательно, последние два имеют и меньше шансов быть привлеченными судом для разбора дела. В то же время, у обязательства “защищать” таких возможностей значительно больше, чем у обязательства “реализовывать”, так в первом случае речь будет идти о конкретных действиях третьей стороны, от которых и должны быть защищены люди. Все это говорит о том, что обязательство защищать права человека имеет более специфический характер и является менее программным, чем обязательство осуществлять.[162] 14) Принятие законодательных и других мер для обеспечения необходимого доступа к медицинскому обслуживанию, предоставляемых третьими лицами Данное обязательство требует от государств принятия законодательства, необходимого для контроля за тем, чтобы медицинское обслуживание предоставлялось третьими лицами в достаточном объеме и на равных условиях. Здесь прежде всего речь идет о частных врачах, больницах и других учреждениях, таких, как психиатрические лечебницы и тюрьмы. Иногда бывает сложно определить, является ли то или иное учреждение полностью частным или просто обладает соответствующими признаками. Это приводит к тому, что в этой сфере не всегда удается провести четкое различие между обязательством уважать и защищать. В главе III мы уже говорили о том, что Комитет МПЭСКП предпочитает не вмешиваться в вопрос о том, какую систему здравоохранения избирает для себя то или иное государство. Однако, его члены не раз отмечали, что выбор в пользу частной системы здравоохранения не освобождает государство от своих обязательств в этой области.[163] Государство должно защищать людей от определенных действий частной медицины, чтобы обеспечивать качество и доступность услуг здравоохранения. Компании, осуществляющие частное медицинское страхование, нередко отказываются предоставлять свои услуги некоторым категориям жителей, например лицам пожилого возраста, лицам с определенными заболеваниями или с некоторыми наследственными генетическими дефектами. Эти компании также могут склоняться к страхованию только состоятельных пациентов, способным позволить себе более дорогое лечение.[164] Еще один недостаток этой системы может заключаться в том, что частные медицинские учреждения часто отдают приоритет лечебной медицине над медициной профилактической, или специализированной медицинской помощи над помощью первичной, так как первые приносят больший доход.[165] Государство должно принимать такие законодательные и другие меры, которые бы удержали частную медицину от пренебрежительного отношения к отдельным людям или целым группам населения. В главе IV мы приводили несколько судебных решений, связанных с обязательством государства следить за тем, чтобы частные лица имели нормальный доступ к медицинскому обслуживанию, предоставляемому третьими лицами. Одно из этих дел касалось бесчеловечных условий проживания в одной из индийских психиатрических лечебниц. Власти были признаны ответственными за плохие условия содержания пациентов, и их обязали обеспечить им такие минимально приемлемые условия пребывания в лечебнице, от которых не страдало бы человеческое достоинство. Таким образом, суд обязал государство защитить психически больных людей от бесчеловечного обращения со стороны руководства этого учреждения.[166] Заслуживает повторного упоминания и решение голландского уполномоченного по правам человека по делу о больных гемофилией. Напомним, что он обязал власти Нидерландов более внимательно относится к проблеме переливания крови, зараженной ВИЧ. По его мнению, государство должно было вмешаться в действия компаний-поставщиков крови и защитить пациентов, так в данной ситуации проблему (инфицирование ВИЧ) нельзя было решить с помощью медицинских методов.[167] Таким образом, было подтверждено обязательство государства обеспечивать нормальный доступ к медицинскому обслуживанию и, следовательно, защитить больных гемофилией от опасных действий третьей стороны, то есть поставщиков зараженной крови для переливания. 15) Принятие законодательных и других мер для обеспечения достоверности информации о медицинском обслуживании, предоставляемой третьими лицами Это обязательство требует от государств следить за тем, чтобы третьими лицами не распространялась неправильная или вводящая в заблуждение информация о вопросах здравоохранения. Так, государства должны осуществлять контроль за фармацевтическими компаниями, запрещая им продавать или рекламировать лекарства, обладающие вредными для здоровья побочными эффектами. 16) Принятие законодательных и других мер для обеспечения нормального функционирования служб планирования размера семьи и качества медицинского ухода в период родов и после-родовой период, предоставляемому третьими лицами Это обязательство требует от государств принятия законодательных и других мер, необходимых для контроля за качеством и безопасностью услуг по планированию размера семьи и за качеством медицинского ухода в до- и после-родовой периоды, предоставляемых третьими лицами. В качестве вероятного примера нарушения этого обязательства можно упомянуть о влиянии мультинациональных фармацевтических компаний на Филиппинах. По некоторым сведениям эти компании продают и распространяют в этой стране контрацептивы, запрещенные для использования в западных странах. Это происходит по нескольким причинам: во-первых, на Филиппинах крайне слабо развита система регистрации новых медицинских препаратов, а во-вторых президент Маркос в свое время обещал всяческое содействие тем компаниям, которые будут заниматься импортом контрацептивов в его страну. Таким образом, правительство Филиппин не справилось со своим обязательством защищать женщин от средств контрацепции, имеющих нежелательные побочные эффекты.[168] В главе III упоминалось, что Комитет МПЭСКП не раз высказывал свою озабоченность плохими условиями, в которых часто совершаются аборты. Несмотря на то, что Комитет всегда предпочитал не вмешиваться в вопрос о допустимости абортов как таковых, он всегда призывал государства, участвующие в Пакте, принимать меры по борьбе с абортами, проводящимися в небезопасных для здоровья женщины условиях.[169] Из этого можно сделать вывод, что Комитет считает власти связанными обязательством принимать меры по обеспечению средств для безопасного совершения абортов. 17) Обеспечение предоставления третьими лицами достаточной и правдивой информации о таких службах Государства связаны обязательством защищать людей от распространения заведомо неправильной информации, связанной с беременностью и службами планирования размера семьи. Исполнение этого обязательства может включать в себя, например, запрещение продвижения на рынок опасных для здоровья средств контрацепции. 18) Принятие законодательных и других мер для контроля за качеством воды и средств санитарии, предоставляемых третьими лицами В том случае, если обеспечением водой и средствами санитарии занимается сторонняя организация, государство должно принимать законодательные и другие меры для контроля за качеством услуг, оказываемых третьими лицами и за соответствием этих услуг принятым стандартам. Кроме того, государство должно следить за тем, чтобы поставщики таких услуг не исключали из поля своей деятельности какие-либо незащищенные группы населения, например, жителей отдаленных областей. 19) Обеспечение предоставления третьими лицами достаточной и достоверной информации о такого рода деятельности Несмотря на то, что вопросы обеспечения водой и средствами санитарии чаще всего находятся в ведении государства, оно должно следить за тем, что бы в случае участия в этой деятельности третьих лиц ими распространялась достаточная и достоверная информация по всем связанным с ней вопросам. 20) Принятие законодательных и других мер для защиты человеческого здоровья от угроз здоровью со стороны третьих лиц в результате неблагоприятного воздействия на окружающую среду и неблагополучного положения в промышленности Это обязательство включает в себя необходимость следить за тем, чтобы третьи лица воздерживались от действий, представляющих угрозу для здоровья личности, особенно в области окружающей среды. Например, это обязательство должно вступать в действие, когда имеют место бесчеловечные и нездоровые условия труда, ущерб окружающей среде, причиняемый сооружением плотин и дорог частными организациями, или ущерб здоровью населения, проживающего поблизости от фабрики или завода, загрязняющего окружающую среду. Государство должно принимать законодательные и другие меры для защиты своих граждан от подобных действий и угроз. В главе III уже говорилось о том, что Комитет МПЭСКП уделяет серьезное внимание опасности, исходящей от использования атомной энергии и вытекающим отсюда обязательствам государств защищать людей от угроз для здоровья, вызванных загрязнением окружающей среды. Так, один из членов Комитета заметил в этой связи, что государства, участвующие в пакте, должны обеспечивать меры повышенной безопасности при использовании атомной энергии.[170] В главе IV мы обсуждали несколько судебных дел, затрагивавших данное обязательство властей. В Нидерландах государство само апеллировало к конституционное праву на охрану окружающей среды для того, чтобы заставить частную компанию убрать опасные отходы.[171] Таким образом, государство напомнило о собственной обязанности защищать граждан от угроз экологического характера. Упоминалось и дело, рассматривавшееся Верховным судом Индии, по результатам которого власти этой страны были вынуждены закрыть несколько частных кожевенных заводов, сбрасывавших отходы в Ганг.[172] Нужно вспомнить и решение Верховного суда Филиппин по делу “Minors Oposa”, в соответствии с которым власти этой страны должны были защитить людей от широкомасштабной вырубки тропических лесов.[173] И, наконец, вернемся к решению Европейского суда по правам человека по делу “Лопеса Остры”, когда государству было предписано защитить людей от загрязнения окружающей среды, а сделано это было на основании статьи 8 ЕКПЧ, устанавливающей право на неприкосновенность семейной жизни.[174] В качестве еще одного примера нарушения этого обязательства можно привести случай, имевший место в Эквадоре. Тогда правительство этой страны не приняло должных мер предосторожности, которые могли бы предотвратить загрязнение окружающей среды в процессе нерегулируемой разработки нефтяных месторождений частными компаниями.[175] В округе Ориенте, где это произошло, здоровью людей был нанесен серьезный ущерб.[176] В одном из докладов по этой ситуации было сказано, что в местах загрязнения можно было наблюдать большое количество “больных и изуродованных детей, детей и взрослых, страдавших кожными заболеваниями, головными болями, дизентерией и респираторными заболеваниями, мертвый домашний скот с вывернутыми наружу желудками, загубленный урожай, покинутые зверьми леса и реки без рыбы”.[177] 21) Обеспечение достаточного распространения третьими лицами информации о возможных рисках для здоровья и окружающей среды, исходящих от их деятельности Это обязательство требует от государств принятия мер, направленных на обеспечение того, чтобы частные компании и организации предоставляли людям достаточную и достоверную информацию о возможных рисках для здоровья, которые могут быть вызваны их деятельностью. 22) Принятие законодательных и других мер для защиты людей от вредных обычаев Власти обязаны принимать законодательные и другие меры для защиты людей, в особенности женщин и детей, от навязываемых им вредных обычаев. Такое же обязательство четко установлено статьей 24(3) КПР, где говорится, что “государства-участники принимают любые эффективные и необходимые меры с целью упразднения обычаев, отрицательно влияющих на здоровье детей”. Несмотря на то, что об этой проблеме не говорится напрямую в статьях 12 МПЭСКП и 12 КЛВФДОЖ, она не раз поднималась при заслушивании докладов, посвященных реализации этих соглашений. Члены обоих комитетов не раз призывали страны, подписавшие Пакт, стремиться к упразднению подобных обычаев, штрафуя тех, кто совершает операции по клитороктомии, реализуя программы по информированию и переубеждению людей, не знающих об опасностях этих обычаев.[178] 23) Обеспечение предоставления третьими лицами правдивой информации о возможных последствиях таких обычаев В соответствии с этим обязательством государства должны запрещать третьим лицам (в частности, практикующим врачам) распространять недостаточную или недостоверную информацию, касающуюся возможных последствий вредных обычаев.
3.6. Обязательство реализовывать права человека Из всех рассматриваемых нами категорий обязательств это обладает самым программным характером. Эйде дает ему следующую характеристику: “Обязательство реализовывать права человека требует от государств принятия мер, необходимых для предоставления каждому человеку, который находится в их юрисдикции, возможностей удовлетворять свои нужды, признанные международными соглашениями по правам человека, если человек не может удовлетворить эти нужды самостоятельно.” Обязательство реализовывать права человека тесно связано с концепцией постепенной реализации, о которой говорится, среди прочего, в статье 2(1) МПЭСКП. Государства могут осуществлять свои обязательства “постепенно” и “в максимальных пределах имеющихся ресурсов”.[179] Это обязательство имеет меньше шансов быть привлеченным в ходе судебного разбирательства в качестве юридически значимого, так как оно имеет более программный характер, чем обязательства уважать и защищать права человека. Как уже объяснялось выше, дальнейшая разработка этого обязательства была представлена Ван Хуфом, который разделил его на два обязательства: “обеспечивать” и “развивать”. Влемминкс, в свою очередь, добавил, что первое из них имеет больше шансов быть признанным в суде, чем второе.[180] 24) Обеспечение доступа к медицинскому обслуживанию Обязательство государства обеспечивать доступ к медицинскому обслуживанию подразумевает действия позитивного характера, целью которых является сделать медицинскую помощь доступной для всех членов общества. В соответствии с вышеприведенной концепцией Влемминкса, его можно разделить на две части. Первая из них заключается в том, чтобы обеспечивать доступ к необходимому медицинскому обслуживанию на основе уже имеющихся в стране ресурсов (обязательство “обеспечивать”). Вторая – это обязательство постепенно улучшать уровень предоставляемого обслуживания, в частности, сооружая новые больницы, обучая медицинский персонал и проводя новые исследования (обязательство “улучшать”). Если обязательство “улучшать” действительно может реализовываться постепенно, то первые шаги по выполнению обязательства “обеспечивать” должны предприниматься каждым государством безотлагательно. Представляя свои доклады Комитету МПЭСКП представители некоторых стран время от времени заявляли, что они не могут выполнять свои обязательства в отношении реализации экономических, социальных и культурных прав человека по причине недостаточности материальных и других ресурсов. Эта нехватка объяснялась исключительной бедностью страны, гражданскими войнами или природными катаклизмами.[181] Члены комитета возражали, отмечая, что существующие проблемы многократно умножаются из-за плохого управления или желания сохранить политический status quo.[182] Стоит вспомнить еще раз замечание одного из членов Комитета, который сказал следующее: “Страны с небольшим объемом ВНП часто гораздо внимательнее других относятся к своим обязательствам, а во многих бедных странах существуют богатые правительства”.[183] Поэтому члены Комитета стараются сравнивать расходы на социальную сферу и расходы на оборонную промышленность в той стране, которая ссылается на свою бедность.[184] Так они пытаются показать, что выполнение обязательства по обеспечению доступа к медицинскому обслуживанию далеко не всегда зависит от наличия в стране существенных материальных ресурсов. В качестве примера страны, где военные расходы в значительной степени превышают расходы на здравоохранение и образование, можно привести Бирму. Ситуация в этой стране не обсуждалась Комитетом МПЭСКП, однако подсчитано, что при отсутствии внешних врагов доля расходов этой страны на военные нужды в несколько раз превысила аналогичные показатели ряда соседних стран со схожей экономикой. Если сравнивать с этими же соседними странами, то в Бирме оказался и самый большой дисбаланс между расходами на военные нужды и расходами на здравоохранение и образование.[185] Исходя из всего этого можно говорить о том, что данное государство нарушает свое обязательство обеспечивать доступ людей к медицинскому обслуживанию. Уоткинс и его соавторы приводят пример, который, с точки зрения автора данного исследования, может рассматриваться как нарушение обязательства реализовывать право на здоровье.[186] Они упоминают неспособность властей США адекватно отреагировать на вспышку употребления крэка (разновидность кокаина) в этой стране. Несмотря на угрозу для здоровья и безопасности нации, вызванную этой вспышкой, правительство не сочло нужным провести национальную кампанию по борьбе с заболеваниями и смертью от употребления кокаина. Более того, бороться с этой проблемой поручили полиции, судам и тюрьмам.[187] Чтобы исполнить свое обязательство по реализации права на здоровье, властям США следовало, скорее, улучшить распространение информации о вреде наркомании и обеспечить достаточное количество свободных мест в программах по лечению людей, страдающих наркотической зависимостью. Вместо этого государство предпочло заключать этих людей под стражу, что ведет, среди прочего, к росту заболеваемости ВИЧ и СПИДом в тюрьмах.[188] 25) Обеспечение распространения информации по вопросам здравоохранения В соответствии с этим обязательством государства должны сами информировать общественность по вопросам, связанным с медицинской помощью, или способствовать распространению такой информации другими людьми и организациями. Это обязательство может включать в себя два элемента: в должном объеме и вовремя информировать людей об актуальных проблемах, таких, как вспышки инфекционных заболеваний (обязательство обеспечивать), а так же проводить информационные кампании по борьбе с основными заболеваниями и вредными привычками, такими, как курение табака и потребление алкоголя (обязательство развивать). Примером нарушения этого обязательства является реакция китайских властей на угрозу распространения ВИЧ-инфекции и СПИДа. Они заявили, что “СПИД не представляет угрозы для Китая, так как в этой стране отсутствует гомосексуализм или внутривенное употребление наркотиков”. Один из китайских экспертов по СПИДу заявил также, что “СПИД сам по себе является способом воспитания и служит очищению человеческой расы от дегенератов”.[189] С точки зрения автора данного исследования, такие действия и высказывания являются явным нарушением обязательства обеспечивать распространение информации по вопросам здравоохранения. 26) Обеспечение доступа к службам по планированию размера семьи и службам, предоставляющим медицинский уход в период родов и послеродовой период; последнее, в случае необходимости – на безвозмездной основе Данное обязательство требует от государства обеспечивать доступ к службам планирования семьи и службам, связанным с попечением о женщинах в период беременности и после родов, или же следить за тем, чтобы такой доступ обеспечивался другими лицами или организациями. Все эти медицинские службы перечислены и в статье 12 КЛВФДОЖ. Как уже говорилось выше, обязательство по обеспечению доступа к службам по планированию размера семьи может реализовываться государствами постепенно. Однако все, что касается обязательства по обеспечению доступа к медицинскому обслуживанию, связанному с беременностью, должно осуществляться немедленно, причем при необходимости – на безвозмездной основе.[190] 27) Обеспечение информацией о службах по планированию размера семьи и службах, предоставляющих медицинский уход в период беременности и послеродовой период Государство обязано информировать общественность по вопросам, относящимся к семейному планированию и беременности. Выполнение этого обязательства подразумевает распространение информации о рисках, преимуществах и побочных эффектах, сопутствующих использованию контрацептивов, производству абортов, вынашиванию ребенка.[191] 28) Обеспечение водой и средствами санитарии Государства обязаны обеспечивать своим гражданам доступ к чистой питьевой воде и удовлетворительным санитарным условиям. Как мы уже говорили в главе V, необходимые для этого меры чаще всего требуют создания инфраструктуры на национальном уровне, так что именно государство в идеале должно выступать обеспечителем такого доступа.[192] Примером невыполнения этого обязательства является ситуация, сложившаяся в Секторе Газа и на западном берегу реки Иордан. В этих регионах население сталкивается с серьезной нехваткой питьевой воды надлежащего качества. Возможности по добыче воды из артезианских скважин сильно ограничены, в результате чего ее запасы постоянно уменьшаются, а использование воды низкого качества представляет из себя угрозу для здоровья людей и окружающей среды. Кроме того, большинство жителей этих районов страдает от недостатка канализационных систем.[193] 29) Обеспечение информацией о воде и средствах санитарии Государства обязаны обеспечивать население информацией, касающейся доступа к чистой питьевой воде и имеющимся средствам санитарии. Это включает в себя информирование населения о возможных рисках использования загрязненной воды и о том, как безопасно пользоваться средствами поддержания санитарии. 30) Меры по защите окружающей среды и по улучшению ее состояния Государства связаны обязательством охранять окружающую срееду, что может означать сохранение природных ресурсов, защиту лесов и очистке мест, использовавшихся для утилизации химических отходов.[194] 31) Обеспечение информацией по вопросам здравоохранения, связанным с окружающей средой Государство должно распространять информацию о влиянии окружающей среды на здоровье человека. В частности, это подразумевает распространение информации о последствиях экологических бедствий на здоровье людей. 32) Меры по обеспечению защиты от вредных обычаев Государства должны принимать необходимые меры для обеспечения того, чтобы люди, и особенно дети, не подвергались воздействию вредных для здоровья обычаев. 33) Обеспечение информацией о возможных последствиях таких обычаев Наконец, государства должны в достаточном объеме распространять информацию о вредных для здоровья последствиях таких обычаев.
4. принципиальные обязательства, вытекающие из права на здоровье Теперь, когда мы установили значение всех обязательств, накладываемых правом на здоровье, нам надо понять, какие из них являются наиболее “существенными” и должны выполняться странами вне зависимости от имеющихся у них ресурсов. В главе V было указано, что принципиальное содержание права на здоровье состоит из ряда “основных элементов”, то есть из определенного набора основных видов медицинского обслуживания, доступность которых является неотъемлемым условием для минимального осуществления этого права.[195] Кроме того, в разделах 2.1.3 и 2.1.4 этой главы мы пришли к выводу, что принципиальное содержание права на здоровье включает в себя как “негативные”, так и “позитивные” обязательства: например, “свобода от серьезных угроз для здоровья” и “обеспечение доступа к основному медицинскому обслуживанию” соответственно. Теперь, на основании всех этих выводов, настало время выделить наиболее существенные, принципиальные обязательства по каждой из трех категорий (уважение, защита и реализация прав человека). Принципиальные обязательства по уважению права на здоровье Чтобы выполнить обязательство уважать право на здоровье, государства должны: 1. Уважать равенство доступа к основным видам медицинского обслуживания. Любое государство прямо нарушит это обязательство, если будет мешать третьим лицам (например, организациям по развитию или таким организациям, как Красный Крест) предоставлять необходимое людям медицинское обслуживание. Нарушением будет так же являться лишение определенных групп населения (заключенных, иммигрантов, женщин) доступа к основным видам медицинского обслуживания. 2. Воздерживаться от действий, угрожающих здоровью людей. Это обязательство несомненно нарушается в том случае, если государство предпринимает такие действия, которые имеют серьезные негативные последствия для здоровья населения. Примером таких действий может являться сооружение фабрик и заводов, не соответствующих требованиям безопасности, чье функционирование влечет за собой ухудшение здоровья людей. Принципиальные обязательства по защите права на здоровье Чтобы выполнить обязательство защищать право на здоровье, государства должны: 1. Принимать законодательные и другие меры для обеспечения равного доступа людей к основным видам медицинского обслуживания, предоставляемого третьими лицами. Это обязательство нарушается, если какое-либо государство не принимает мер для того, чтобы удостовериться, что третьими лицами действительно оказываются услуги по предоставлению медицинского обслуживания. Так, если система здравоохранения является преимущественно приватизированной, то государство должно следить за тем, чтобы предоставляемые ею услуги были в равной степени доступными и качественными для всех категорий населения. Государство не имеет права оставаться в стороне, перекладывая всю ответственность на людей, непосредственно работающих в здравоохранении. 2. Принимать (законодательные или другие) меры по защите людей от серьезных угроз для их здоровья, исходящих от действий третьих лиц. Это обязательство не выполняется, к примеру, если государство не запрещает такую деятельность промышленных предприятий, которая влечет за собой загрязнение окружающей среды и отрицательно влияет на здоровье людей. Принципиальные обязательства по реализации права на здоровье Обязательство реализовывать право на здоровье включает в себя позитивные действия по обеспечению доступа к основным видам медицинского обслуживания. С этой целью государства должны: 1. Сформулировать национальную политику в области здравоохранения и выделять на ее проведение достаточный процент своих бюджетных средств. Обязательство осуществлять право на здоровье не выполняется, когда государство выделяет слишком незначительное количество своих бюджетных средств на развитие здравоохранения. Если военные расходы страны значительно превышают расходы на здравоохранение, это является еще одним аргументом для констатации того факта, что данная страна нарушает право на здоровье, особенно, если она не находится в состоянии войны. 2. Обеспечивать работу основных медицинских служб или создавать такие условия, в которых люди имеют достаточный доступ к медицинскому обслуживанию. Так, государство нарушает это обязательство, отказываясь подключить какое-либо поселение или дом к системе водоснабжения или будучи неспособным на структурном уровне обеспечить доступ какой-либо категории населения к необходимому медицинскому обслуживанию. Государство должно принимать дополнительные меры по обеспечению такого доступа для людей, проживающих в отдаленных сельских районах. Если основные медицинские учреждения и большая часть персонала сосредоточена в городах, то это тоже является нарушением данного обязательства. Говоря более конкретно, это означает, что построив новую специализированную больницу в столице и при этом забыв про необходимость создания в провинции медицинских центров, обеспечивающих первичную медицинскую помощь, государство прямо нарушает принципиальное обязательство по осуществлению права на здоровье. Для того, чтобы выполнить это обязательство, государства также должны на структурном уровне обеспечивать доступ к медицинскому обслуживанию самым незащищенным слоям населения: заключенным в тюрьмах, иммигрантам, женщинам и инвалидам. Явным нарушением будет являться отказ государства принять какие-либо меры для предотвращения распространения инфекционных заболеваний в тюрьмах. Явным нарушением права на здоровье будет являться половая сегрегация в обществе, когда женщинам запрещено обращаться к врачам-мужчинам и при этом нет в достаточном количестве врачей-женщин.
5. юридическая сила права на здоровье Мы определили принципиальные обязательства, вытекающие из права на здоровье. Теперь можно сделать несколько заключений относительно его юридической силы. В главе IV мы пришли к выводу, что право на здоровье как таковое пока не имеет юридической силы, но некоторые элементы этого права могут фигурировать в ходе судебных разбирательств.[196] Подводя итоги главе IV, мы указали несколько критериев, которые могут помочь определить такие элементы права на здоровье (и других прав человека): 1) степень ясности и конкретность формулировки того или иного положения международного соглашения; 2) степень, в которой то или иное право человека предусматривает программные обязательства со стороны государства; 3) серьезность предполагаемой проблемы; 4) необычность или исключительность предполагаемых обстоятельств дела, когда усилий традиционных общественных институтов (врачей, медицинских учреждений) оказывается недостаточно. Мы отметили, что если первые два критерия касаются самой нормы, то два последних относятся скорее к обстоятельствам конкретного дела.[197] Заключения относительно юридической силы права на здоровье можно с наибольшей уверенностью основать на втором критерии, то есть на “степени, в которой то или иное право человека предусматривает программные обязательства со стороны государства”. В этой связи нам придется еще раз обратиться к тройственной типологии обязательств, в которой проводится различие между обязательствами более программными и обязательствами менее программнными (уважать, защищать и реализовывать). Остальные критерии будут использованы для того, чтобы прояснить выводы, сделанные на основе тройственной типологии. Юридическая сила обязательств уважать право на здоровье Существует несколько хороших причин считать, что обязательство уважать право на здоровье имеет юридическую силу.[198] Оно является “негативным” по своей сути, требуя от государств лишь одного - воздерживаться от определенных действий. Это делает его более “осязаемым” и “измеримым” для судебных органов. Кроме того, обязательства этой категории являются, как правило, достаточно специфическими и конкретными, то есть соответствуют первому из наших критериев. Это означает, что юридическую силу имеет и обязательство государства избегать действий, наносящих урон здоровью населения, например, воздерживаться от загрязнения окружающей среды. В данном случае большую роль будет играть и серьезность возникшей ситуации, то есть соответствие ее третьему критерию юридической значимости. Право на здоровье имеет больше шансов быть признанным юридически значительным, когда в рассматриваемом деле существует прямая угроза для здоровья или же если ущерб здоровью людей уже был нанесен. Право на здоровье несомненно имеет юридическую силу, если оно рассматривается в сочетании со статьями международных соглашений, запрещающими дискриминацию. Право на равный доступ к медицинскому обслуживанию абсолютно очевидно может рассматриваться в суде. Это означает, в свою очередь, что подсудными могут быть ситуации, в которых речь идет о дискриминационных законах или о дискриминационной политике в области доступа людей к медицинскому обслуживанию. Если какие-либо группы общества или отдельные люди становятся объектом предвзятого отношения в том, что касается предоставления им медицинской помощи, то можно говорить о нарушении права на равный доступ к медицинскому обслуживанию, являющегося частью права на здоровье. Юридически значимое обязательство обеспечивать равный доступ к медицинскому обслуживанию включает в себя необходимость обеспечивать это равенство “по существу”, то есть обеспечивать принятие необходимых для этого дополнительных мер (таких, как уход в период беременности и после родов для женщин). Подсудными могут так же быть действия государства, которые обнаруживают тенденцию не допускать всех людей в равной степени к медицинскому обслуживанию. Так, если какие-либо благотворительные медицинские организации без видимых причин встречают на своем пути препятствия со стороны государства, это может рассматриваться как подсудное нарушение права на здоровье. Подсудность обязательств защищать право на здоровье Обязательства “защищать” являются более позитивными по своему характеру, что делает их менее юридически значимыми в сравнении с “негативными” обязательствами “уважать” права человека. В то же время, как уже говорилось в разделе 3.5, обязательства по защите прав человека затрагивают действия третьих лиц, а это делает эти обязательства более приемлемыми для судебного рассмотрения, чем наиболее программные обязательства о реализации права на здоровье. В главе IV было описано несколько судебных дел, в которых обязательства защищать право на здоровье оказывались значимыми для суда.[199] Это также позволяет говорить о юридической силе обязательств защищать право на здоровье, причем особое внимание следует уделять соответствию трем из названных нами критериев: 1) степень ясности и конкретность формулировки международной нормы; 2) серьезность предполагаемой проблемы; и 3) степень необычности или исключительности предполагаемых обстоятельств дела, когда усилий традиционных общественных институтов (врачей, медицинских учреждений) оказывается недостаточно. Что касается четвертого критерия, то государства могут быть обязаны, например, защищать людей в ситуациях, когда до сих пор не найдено медицинское решение проблемы.[200] Особенно много шансов быть рассмотренными в суде у исков государства, когда оно привлекает на свою сторону право на здоровье, чтобы принять те или иные меры по защите здоровья населения.[201] Остается только вопрос о том, правильно ли поступают власти, апеллируя к правам, которые изначально были разработаны для защиты личности от действий государства. Юридическая сила обязательства обеспечивать право на здоровье Последний вопрос, на который стоит ответить в этой главе касается того, в какой степени являются подсудными самые позитивные и программные по своему характеру обязательства. Совершенно очевидно, что не существует права на доступ к любому мыслимому медицинскому обслуживанию. В этой связи будет уместным вспомнить теорию Ван Хуфа, который разделил обязательство реализовывать права человека на обязательства “обеспечивать” и “развивать”.[202] В соответствии с этой теорией обязательства обеспечивать право на здоровье скорее могут быть признаны судом, чем обязательства улучшать или развивать. Последние имеют самый программный характер из всех рассмотренных нами обязательств, а на их выполнение может уйти очень большое время, что делает их слишком абстрактными для суда. С другой стороны, то же самое нельзя сказать об обязательствах обеспечивать права человека, и на этих обязательствах мы и сосредоточим наше внимание. Во-первых, юридически значимыми могут быть признаны те обязательства обеспечивать, которые сформулированы конкретней других и затрагивают довольно специфические области ответственности государства (первый критерий). В качестве примера можно привести конвенции МОТ №№ 102 и 103, прямое действие которых было признано одним из нидерландских судов.[203] Юридически значимой вполне может быть признана и статья 12 КЛВФДОЖ, в которой прямо говорится об обязательстве “обеспечивать женщинам соответствующее обслуживание в период беременности, родов и послеродовой период, предоставляя, когда это необходимо, бесплатные услуги, а так же соответствующее питание в период беременности и кормления”. По этой же причине могут быть признаны юридически значимыми пункты (b) и (d) статьи 24(2) КПР, содержащие обязательство обеспечивать предоставление первичной медицинской помощи детям и обеспечивать матерям дородовой и послеродовой медицинский уход.[204] Во-вторых, существует тенденция признания судами прав на “экстренную медицинскую помощь” и на доступ к медицинскому обслуживанию “основополагающего характера”. В главе II было отмечено, что в Конституции Финляндии неотложная медицинская помощь признана конституционным правом субъекта, подразумевающим, что государство и муниципальные здравоохранительные центры должны оказывать такую помощь любому человеку, независимо от места его постоянного проживания, национальности и т.д.[205] Подобные гарантии содержатся и в Конституции ЮАР,[206] а в ряде решений колумбийских судов “базовые медицинские услуги” признавались более важными, чем “услуги более общего характера”.[207] В этой связи возникает только один вопрос: что именно входит в понятия “неотложной (или экстренной) медицинской помощи” и “базовых медицинских услуг”. Очевидно, что под эти понятия подпадают, например, такие действия, как лечение сломанной ноги, ранений, или инфекционных заболеваний вроде туберкулеза. Однако, окончательное определение этого списка остается за властями и является довольно трудным делом. Должно ли государство, например, гарантировать и право на пересадку сердца или лечение незастрахованного больного СПИДом? Выводы, сделанные нами относительно экстренной медицинской помощи, тесно переплетаются с концепцией принципиального значения права на здоровье, в которое входит, как мы выяснили, право на ряд ряд основных видов медицинского обслуживания. Сравнив эти два понятия, можно прийти к заключению, что набор “основных видов медицинского обслуживания” включает в себя более широкий спектр услуг, чем понятие “неотложная медицинская помощь”, так как в первом случае речь может идти даже о таких услугах, которые не подразумевают своей необходимостью какой-либо экстренной ситуации.[208] Как уже обсуждалось выше, выполнение государством своих принципиальных обязательств “осуществлять” права человека не должно зависить от наличия материальных и других ресурсов.[209] От этих обязательств также нельзя увиливать, заявляя о том, что они могут быть реализованы “постепенно”. Таким образом, если мы признаем немедленное действие принципиальных обязательств любой категории, то у нас есть все причины для признания юридически значимыми обязательства обеспечивать доступность и качество основных видов медицинского обслуживания.
[1] Среди прочего Шью, 1980 г., с. 52; и Ван Хуф, 1984 г., с. 25.
[2] Глава IV, Заключительные выводы (раздел 7). [3] Комитет ICЕСУR, “Принципиальный комментарий № 3”, 1990 г., сс. 83-87. [4] “Лимбургские принципы”, 1987 г. В этой связи необходимо упомянуть и рабочий доклад, подготовленный Элстоном и Куинном для Лимбургской конференции, где и был принят документ, о котором мы говорим. Элстон и Куинн, 1987 г. [5] Статья 12 ICЕСУR (право на здоровье). См. также статьи 6(1) (право на труд), 7 (право на справедливые и благоприятные условия труда), 9 (право на социальное обеспечение), 10 (права семьи), 11(1) и (2) (право на достойный жизненный уровень), 13(1) (образование), 15(1) (право на участие в культурной жизни) (Дополнительно о двух последних правах см. в статьях 13(2) и 15(4). Элстон и Куинн, 1987 г., с. 185. [6] Статья 13(3) (свобода родителей в отношении некоторых аспектов образования их детей) и 15(3) (свобода, безусловно необходимая для научных исследований и творческой деятельности). [7] Статьи 3 (равные права мужчин и женщин) и 8 (права профессиональных союзов). [8] Статьи 2(2) (запрещение дискриминации) и 7(а)(1) (запрещение дискриминации по половому признаку в отношении оплаты за труд, etc.). Элстон и Куинн, 1987 г., с. 185. [9] См. ниже, о статье 2(1) ICЕСУR. [10] Элстон и Куинн, 1987 г., с. 185. [11] Статья 12(1) ICЕСУR: “Участвующие в настоящем пакте государства признают основное право каждого человека на наивысший возможный уровень физического и психического здоровья”. [12] Глава II, с. 42. Предложение г-жи Рузвельт (США), UN Doc. E/CN.4/SR.233, 2 мая 1951 г., с. 17. См. Буцека, 1985 г., с. “12-17”. [13] Глава II, с. 42. Г-н У Ба Хтэй, Бирма, UN Doc. A/C.3/SR.566, 28 октября 1954 г., парагр. 1. См. Буцека, 1985 г., с. “12-16”. [14] Вот список всех статей пакта, в которых перечисляются меры, принятие которых необходимо для воплощения в жизнь того или иного права: 6(2), 10(2) и (3) (семья), 12(2) (здоровье), 13(2) (образование), 14 (начальное образование) и 15(2) (культурные права). [15] Элстон и Куинн, 1987 г., с. 185; Куманс, 1992 г., с. 231; Салливан, 1995 г., сс. 379-380; и Влемминкс, 1998 г., сс. 73-76. [16] Элстон и Куинн, 1987 г., с. 185. [17] О дискуссиях вокруг travaux prйpataroires см. Там же, сс. 172-177. [18] Комитет ICЕСУR, “Принципиальный комментарий № 3”, 1990 г., сс. 83-87, парагр. 2. [19] “Лимбургские принципы”, 1987 г., парагр. 16. [20] Комитет ICЕСУR, “Принципиальный комментарий № 3”, 1990 г., сс. 83-87, парагр. 3. [21] Там же, параграфы 4 и 7; и “Лимбургские принципы”, 1987 г., параграфы 17 и 18. [22] Комитет ICЕСУR, “Принципиальный комментарий № 3”, 1990 г., парагр. 9. [23] “Лимбургские принципы”, 1987 г., парагр. 21. [24] Комитет ICЕСУR, “Принципиальный комментарий № 3”, 1990 г., парагр. 10; и “Лимбургские принципы”, 1987 г., парагр. 25. См. также главу V, с. 278. [25] См. также: главу V, о концепции “смыслового ядра”, раздел 5. [26] Глава V, с. 284. [27] Комитет ICЕСУR, “Принципиальный комментарий № 3”, 1990 г., парагр. 9; и Крэйвен, 1995 г., сс. 131-132 (“эффект храповика”: постоянное улучшение без движения назад). [28] Более обширный анализ этих статей можно найти у Клерка, 1987 г.; и Крэйвена, 1995 г., сс. 153-193. [29] Клерк, 1987 г., сс. 250-257. [30] Там же, сс. 255 и 267; “Бельгийское лингвистическое дело”, (решение от 23 июля 1968 г., A.6 (1968)). [31] Клерк, 1987 г., сс. 256 и 267. [32] См. выше, с. 292; и Комитет ICЕСУR, “Принципиальный комментарий № 3”, 1990 г., парагр. 1. [33] Клерк, 1987 г., сс. 260-264 и 267. [34] Там же, сс. 264-267. [35] Эта статья была коротко упомянута в главе V, с. 276, где мы заметили, что анализ защиты прав человека от ограничений может быть полезным для дальнейшего прояснения принципиального содержания тех или иных прав человека. [36] Элстон и Куинн, 1987 г., с. 193. Статья 31(1) ЕСУ не содержит условия, по которому ограничения “должны быть совместимы с природой прав”. [37] Элстон и Куинн, 1987 г., с. 193. [38] В качестве примера можно привести дело, рассматривавшееся Нидерландским судом по гражданским делам 12 марта 1984 г., “Бюллетень NJCM”, 1984 г., с. 250. В этом деле статья 4 ICЕСУR была привлечена в связи с реализацией статьи 7 этого же Пакта (право на справедливые и благоприятные условия труда). Суд постановил, что в данном случае нарушение права на равное вознаграждение за труд равной ценности в статье 7(a)(i) не может быть оправдано критериями для ограничения прав человека, перечисленными в статье 4 ICЕСУR. [39] Влемминкс, 1994 г., с. 119. [40] Среди прав, которые чаще всего подвергаются ограничениям, можно назвать права, содержащиеся в статьях 8 (право на создание профессиональных союзов), 6 (право на труд), и 15 (право на участие в культурной жизни и пользование результатами научного прогресса). Менее подвержены ограничениям, основанным на статье 4, права, установленные статьями 9 (социальное обеспечение), 10 (защита семьи), 11 (достойный жизненный уровень) и 12 (здоровье) ICЕСУR. См. также: Влемминкса, 1994 г., сс. 117-119; Влемминкс, 1992 г., сс. 325-326; и travaux prйparatoires, UN Doc. E/CN.4/SR.235, замечание представителя Чили, с. 6. [41] Элстон и Куинн, 1987 г., с. 205; и Влемминкс, 1994 г., сс. 155-157. [42] Элстон и Куинн, 1987 г., с. 202, где так же присутствует ссылка на travaux prйparatoires, UN Doc. E/CN.4/SR.235, с. 13. [43] Как уже говорилось выше, такие утверждения должны основываться скорее на статье 2(1) ICЕСУR. [44] Что касается свободного измерения права на здоровье, см. таблицу в разделе 3.3. [45] См. главу V, с. 276. В таких же или похожих словах об этом говорят и Буркенс, 1971 г., сс. 37-38 и 141-146; Куманс, 1995 г., с. 17; и ЦrЬcЬ, 1986 г., сс. 37-59. [46] “Лимбургские принципы”, 1987 г., принцип 56. [47] Там же, принцип 47. [48] Такой вывод вполне соответствует вышеупомянутому 47-му Лимбургскому принципу, в соответствии с которым ограничения прав человека не должны влиять на его существование, возможность выживания или физическую целостность. Там же, принцип 47. [49] Глава V, с. 284. [50] Глава V, с. 284. [51] См. также: главу V, с. 284. [52] См. сс. 336-338. [53] См. также: главу IV (в особенности, раздел 2, посвященный подсудности как таковой). [54] Бирнс и Коннорс, 1994 г., сс. 7-14; Холтраст, Хендрикс и Боден, 1996 г., сс. 60-65. [55] Такие обязательства накладываются статьями 9(1) и (2) (среди прочего равные права с мужчинами в отношении манипуляций с гражданством), 15(1), (2) и (4) (среди прочего равенство перед законом), 16(1) (равенство во всех вопросах, касающихся брака), 7 (среди прочего право голосовать на выборах), 15(3) (правоспособность женщин) и 16(2) (обручение и брак ребенка). [56] Статьи 2(а)-(d), (g) (обязательства предпринимать определенные действия), 14(1), (2) (женщины, проживающие в сельской местности). [57] Такие обязательства содержатся в статьях 3, 5(b), 6, 8, 10-12, 14(2) и 16(1) CEDAW. [58] Бирнс и Коннорс, 1994 г., с. 7; и Холтраст, Хендрикс и Боден, 1996 г., с. 61. [59] Текст статьи 12 CEDAW см. в главе II, с. 52. [60] Холтраст, Хендрикс и Боден, 1996 г., с. 61; и Салливан, 1995 г., с. 378. [61] Холтраст, Хендрикс и Боден, 1996 г., с. 61. [62] Салливан, 1995 г., с. 374. Тем не менее, в отличие от статьи 12 ICЕСУR, в этом пункте содержатся обязательства, имеющие своей целью просто определенный результат, а не содержащие подробного “руководства к действию”. (см. сс. 293-294). [63] Холтраст, Хендрикс и Боден, 1996 г., с. 25 (Ответный нидерландский Меморандум по поводу принятия законодательства, соответствующего “Женской конвенции”. В нем приводится мнение правительства Нидерландов, в соответствии с которым формулировка статьи 1 может быть уравнена с определением прямой и косвенной дискриминации; TK 1986-1987, 18 950 (R1281), № 6, с. 20). [64] Холтраст, Хендрикс и Боден, 1996 г., с. 24. [65] Idem. [66] Там же, с. 25. Салливан, 1995 г., с. 373. Среди таких активных, позитивных мер могут быть действия, подтверждающие равенство. [67] Холтраст, Хендрикс и Боден, 1996 г., с. 62. [68] Idem. См. также статью 24(2)(d) CRC. [69] См. выше, с. 293. [70] “Принцип максимально быстрого воплощения в жизнь был изначально заложен в саму вторую статью пакта”, UN Doc. A/5655, 1963, парагр. 23, у Элстона и Куинна, 1987 г., с. 172. Сравнение с ICCPR проводится в данном случае исключительно в качестве примера, так как можно провести такие же сравнения и с другими соглашениями: в статье 1 ECHR, например, используется словосочетание “договаривающиеся стороны обеспечат каждому ...”. Схожие термины, по мнению автора, используются и в ICCPR. [71] По сути, для реализации как гражданских, так и политических прав в равной мере необходимо обладание соответствующими финансовыми ресурсами. В этой связи можно представить себе организацию судебного органа, который следил бы за соблюдением права на справедливый суд. Можно вспомнить и право на свободу слова, которое часто понимается как обязательство создавать благоприятные условия для среди прочего соблюдения свободы демонстраций. [72] Элстон и Куинн, 1987 г., с. 173. [73] См. статьи 24 CRC, 11 ЕСУ и 10 Сан-Сальвадорского протокола. [74] Сравнение обязательств, “содержащих руководство к действию”, с теми, в которых указан только необходимый конечный результат. См. выше, с. 293. [75] Шью, 1980 г. [76] Там же, с. 18. [77] Там же, сс. 21-22. [78] Там же, сс. 71-87. Участие: участие в контроле за экономикой и политикой, а так же участие в контроле за учреждениями, которые призваны обеспечивать безопасность. Что касается свободы физического передвижения, то здесь речь идет об отсутствии произвольных ограничений чьего-либо телодвижения (путы, кандалы и т.д.), и возможностей передвигаться с места на место (заключение в тюрьму, домашний арест и т.д.). [79] Шью, 1980 г., с. 23. [80] Там же, с. 7. [81] См. также “Венскую декларацию и программу действий”, UN Doc. A/CONF.157/23, 12 июля 1993 г., парагр. 5. [82] Шью, 1980 г., с. 52. [83] Там же, с. 38. [84] Там же, с. 51. [85] Там же, с. 52. [86] Там же, с. 53. [87] Там же, с. 55. [88] Idem. [89] Idem. [90] Idem. [91] Там же, с. 56. [92] Доклады Эйде, см. ниже, в сноске 93. Конференция SIM на тему “Право на пищу, от мягких законов к жестким”, проводившаяся с 6 по 9 июня 1984 года. Об итогах конференции см.: Элстон и Томашевски, 1984 г. [93] В 1983 г. Совет ООН по социально-экономическим вопросам поручил подкомиссии по предотвращению дискриминации и защите меньшинств провести исследование права на пищу, ECOSOC Res. 1983/140 от 20 мая 1983 г. Подкомиссия, в свою очередь, назначила одного из своих членов, Асбьерна Эйде, специальным докладчиком по этому вопросу. Эйде опубликовал два доклада, которые были разделены определенным промежутком времени (UN Docs E/Sub.2/1983/25 и E/CN.4/Sub.2/1984/22), и в 1987 году представил на рассмотрение подкомиссии свой итоговый доклад (UN Doc. E/Cn.4/Sub.2/1987/23). [94] Эйде, UN Doc. E/CN.4/Sub.2/1987 г., параграфы 66-69. [95] Более подробные определения см. Там же, параграфы 67-70. См. также: Ван Хуф, 1984 г., с. 106; и ниже, сс. 313, 326 и 332. См. также “матрицу пищевого обеспечения” Эйде, UN Doc. E/CN.4/Sub.2/1987/23, параграфы 140-143, сс. 28-29. [96] См. определения отдельных обязательств, сформулированные Эйде, сс. 313, 326 и 332. [97] Шью, 1984 г., с. 86. [98] “На третичном уровне государство связано обязательством осуществлять и помогать каждому человеку в реализации своих экономических, социальных и культурных прав”. Эйде, 1995 г., с. 38. [99] Ван Хуф, 1984 г., с. 106 (или в других словах на с. 25). [100] Idem. [101] Среди прочего Влемминкс, 1994 г., сс. 112-146; Влемминкс, 1998 г., сс. 84-89. [102] Влемминкс, 1994 г., с. 126. [103] Влемминкс, 1998 г., сс. 84-88. [104] См. среди прочего Крэйвена, 1995 г., сс. 109-114; Чепмена, 1994 г., с. 159; Кюннемана, 1993 г., с. 3; и Ханта, 1996 г., сс. 130-133. [105] См. также “матрицу пищевого обеспечения” Эйде, UN Doc. E/CN.4/Sub.2/1987/23, с. 29. [106] Куманс, 1992 г., сс. 233-235; Куманс, 1995 г., с. 23. См. также: “матрицу пищевого обеспечения” Эйде, 1987 г., параграфы 140-143, сс. 28-29. [107] См. Чепмен, 1994 г., с. 159; Кюннеман, 1993 г., с. 3; Лири, 1995b, с. 101; Джемера, 1994 г., сс. 2-67; Хант, 1996 г., сс. 143-145. Самый полный анализ представлен Чепменом, 1998 г. [108] См. Чепмена, 1996 г., и Чепмена, 1997 г. [109] Об этом семинаре, см. Флинтерман, 1997 г. См. также: Ван Бовен, Флинтерман и Вестендорп, 1998 г. [110] Глава V, сс. 245-246. [111] См. ниже, сс. 314-315. [112] Бот, 1979 г., с. 14. (“L’бspect nйgatif du droit б la santй signifie: l’individu a droit б ce que l’Etat s’abstienne de tout acte qui pourrait mettre en danger la santй de cet individu). [113] Эйде, 1987 г., раздел 67. [114] Куманс, 1992 г., с. 234. [115] См. также главу IV, в которой рассматривается сама концепция юридического значения прав человека, с. 168. [116] Среди прочего статьи 2 и 3 ICЕСУR, а также статьи 1 и 2 CEDAW, см. сс. 296 и 302. [117] См. также с. 303. [118] См. ниже обязательство № 24. [119] Верховный суд Нидерландов, 27 Ноября 1987 г., NJ 1988, 341. Гербранда и Кроеш, 1993 г., с. 328; и Ван Хуф, 1995 г., с. 48. [120] Глава IV, с. 202, Центральный апелляционный суд, 12 декабря 1986 г. (неопубл.). [121] Глава IV, с. 203, Председатель Роттердамского окружного суда, 19 января 1990 г., TvG (1990), 53. См. также “хорватское” дело, глава IV, с. 208 (Конституционный суд республики Хорватия, 20 октября 1993 г., U-III-336/1992, Narodove novine, № 102/1993, Совет Европы, “Бюллетень конституционного прецедентного права”, 1993-3, с. 12). [122] Глава IV, с. 203 (Председатель окружного суда Ден Бош, 24 ноября 1989 г., “KG” 1990/61 (Гербранда и Кроеш, 1993 г., решение № 18). [123] Глава III, с. 116. [124] Как уже говорилось в главе V, лишение заключенных медицинской помощи в тюрьмах рассматривается судом в Страсбурге как бесчеловечное обращение. См. главу V, с. 265. [125] Международная амнистия, 1995a, с. 12. [126] Фонд по защите прав человека и медицинской помощи Иоганна Виера (Вестник), февраль 1992 г., с. 6. Что касается ЮАР, то в одном из докладов 1991 года говорилось, что “в области медицинской помощи по прежнему процветает апартеид”. Фонд по защите прав человека и медицинской помощи Иоганна Виера (Вестник), ноябрь 1991 г., с. 6, со ссылкой на информацию, предоставленную организацией “Врачи за права человека”. См. также Фонд по защите прав человека и медицинской помощи Иоганна Виера, “Здоровье и права человека в Румынии”, 1992 г., сс. 16-17. [127] Как уже говорилось в главе II, право на неотложную медицинскую помощь записано в Конституциях Финляндии и ЮАР, см. сс. 81-83. См. также: “Южно-Африканское” дело, глава IV, с. 83. [128] За предложение № 187 проголосовало 59% населения штата. Марголис, 1994-95 гг., сс. 366 и 368; и Лири, 1995b, с. 98. В ноябре 1997 года это предложение было признано неконституционным. [129] Марголис, 1994-95 гг., с. 366. [130] “Koppelingswet” [“сопутствующий закон”], Акт от 26 марта 1998 г. (вступил в силу 1 июля 1998 г.). Среди прочего “Nationale Raad voor Volksgezondheid” [Национальный совет по вопросам общественного здоровья], 1995 г.; Хендрикс, 1996 г.; Тобеш, 1996 г. [131] Арбитражный суд Бельгии, решение № 51/94, 29 июня 1994 г., Moniteur Belge, 14 июля 1994 г., Совет Европы, “Бюллетень конституционного прецедентного права”, 1994-2, с. 110. [132] См. Крэйвен, 1995 г., сс. 172-174. [133] См. также ниже. [134] Келли, 1997 г. [135] Афганистан подписал CEDAW 14 августа 1980 года. [136] “Врачи за права человека”, 1992 г., с. 30. [137] Найтингейл et al., 1990 г., с. 2102. [138] Де Грут, 1996 г., сс. 64-65. [139] Джемер, 1994 г., с. 59. [140] Idem. [141] Фонд по защите прав человека и медицинской помощи Иоганна Виера (Флинтерман, Лофтон и Смьюлерс, 1996 г.). [142] Баргути, 1996 г. (неопубл.). Союз Палестинских комитетов помощи в Иерусалиме (Union of Palestinian Relief Committees Jerusalem), чрезвычайная апелляция № 6, исправленная, 1 октября 1996 г. [143] Time, 12 июля 1986 г., с. 74, Шаш, 1969 г., с. 749, примечание 30. [144] Статья 19, 1995 г., с. 329. См. также: обязательство № 15, в котором, напротив, говорится о защите личности от распространения недостоверной информации. [145] Обязательство № 6 на с. 323. См. также статью 19, 1995 г., с. 329. [146] Статья 19, 1996 г., сс. 33-34. [147] См. главу III, с. 119. [148] Статья 19, 1995 г., с. 331. [149] Термин “качественные” подразумевает, что третьи лица могут также предоставлять недоброкачественные услуги в этой области. В этой связи можно вспомнить о том, что некоторые компании и организации разрабатывают контрацептивы и бесплатно распространяют их среди беднейших слоев общества, с целью приостановить рост населения в стране. См. среди прочего: Рихтер, 1993 г. [150] Пайн и Фишлер, “Соединенные Штаты Америки (страноведческий доклад), в СТАТЬЕ 19, 1995 г., сс. 289-326, на с. 294. [151] “Хууз против Бирна”, Верховный суд штата Нью-Джерси, “Хууз против Бирна”, 91 N.J. 287; 450 A.2d 925, 18 августа 1982 г. Глава IV, с. 223. [152] Европейский суд по правам человека, “Open Door and Dublin Well Women v. Ireland”, решение от 29 октября 1992 г., A. 246. См. также статью 19, 1995 г., с. 329. [153] В главе IV обсуждалось решение Международного водного трибунала, которые призвал израильские власти как можно быстрей подключить жителей так называемых “непризнанных” деревень к средствам водоснабжения (с. 118). [154] PAHO, 1989 г., сс. 599-600. См. также главу V. [155] Глава IV, с. 174, Запрос совещательного мнения, “Правомерность использования государством ядерного оружия в ходе вооруженного конфликта”, 1993 г., Общий лист № 93, основанный на резолюции ВАЗ, ВАЗ 46.40. Лири, 1995b, с. 101. [156] Глава III, с. 125, гигиена суб-внешней среды, член Комитета г-н Тексье, UN Doc. E/C.12/1987/SR.9, парагр. 30. [157] Чепмен, 1998 г., с. 107 (Б.Чевис мл. и К.Ли, “Токсичные отходы и расовая принадлежность в США: национальный доклад о расовых и социо-экономических характеристиках общин, на территории которых осуществляется хранение и утилизация токсичных отходов”, Комиссия по расовому правосудию, Нью-Йорк, 1987 г.). [158] Чепмен, 1998 г., сс. 95-96. [159] Ван Хуф, 1984 г., с. 106. [160] Как уже было сказано в начале этой главы, о необходимости приняти законодательных и других мер говорится так же в статье 2(1) ICЕСУR. См. также: “Принципиальный комментарий № 3”, 1990 г., параграфы 3, 4 и 7; “Лимбургские принципы”, 1987 г., параграфы 17 и 18. [161] См. также: глава V. [162] Более подробно об этом см. на с. 340. [163] Глава III, сс. 105-106. [164] Глава III, сс. 105-106. [165] Чепмен, 1998 г., с. 102. [166] Глава IV, с. 216 (“Викрам Део Сингх Томар против штата Бихар”, 1988 г., Supp SCC 734, 736). [167] Общественный доклад, доклад № 95/271, 18 июля 1995 г., TvG 1996 г., № 5; и “Бюллетень NJCM” 20-8 (1995 г.) (примечание А.Хендрикса). Глава IV, с. 204. [168] Статья 19, 1995 г., доклад, посвященный Филиппинам, с. 262. [169] Глава III. [170] Глава III; член Комитета г-н Тексье, UN Doc. E/C.12/1987/SR.9, парагр. 30. [171] Глава IV (Верховный суд, дело “Бенкизера”, 14 апреля 1989 г., RvdW (1989), № 107). [172] Глава IV (“М. Мехта против Федеративной Республики Индии”, 1987 [4] SCC 463). [173] Глава IV (“Minors Oposa против руководителя департамента экологических и природных ресурсов (DENR)”, 30 июля 1993 г., 33 “Международные правовые документы” 173 (1994)). [174] Глава IV (дело “Лопес Остра против Испании”, решение от 9 декабря 1994 г., A.303C (1995)). [175] Центр экономических и социальных прав человека, 1994c, сс. 82-100 (в которой утверждается, что Эквадор нарушил право на здоровье, установлено рядом международных соглашений по правам человека). [176] Там же, с. 88. [177] Роберт Кеннеди мл., во время посещения этого района (idem). [178] Глава III, сс. 129 и 148. Что касается CRC, см. главу III, с. 154. [179] См. выше, с. 294. [180] См. выше, Ван Хуф и Влемминкс, с. 310. [181] Глава III (Афганистан и Ливан, UN Docs E/C.12/1991/SR.2, парагр. 11 и E/1990/5/Add.16, с. 1 (гражданская война); Колумбия, UN Doc. E/1986/4/Add.25 (насилие и крайняя бедность); Чили, UN Doc. E/1986/4/Add.18, с. 4 (землетрясение)). [182] Глава III (Заключительные наблюдения относительно Кении, UN Doc. E/C.12/1993/6, парагр. 17). [183] Глава III (Г-жа Хименес Бутрагеньо, UN Doc. E/C.12/1995/SR.22, параграфы 62 и 63). [184] Глава III (в отношении Чили, UN Doc. E/C.12/1988/SR.13, парагр. 25; и КНДР, UN Doc. E/C.12/1987/SR.22, параграфы 5 и 17. [185] Статья 19, 1996 г., с. 34. [186] Уоткинс, Фуллилав и Фуллилав, 1998 г. [187] Там же, сс. 42 и 51-53. [188] См. тамже, с. 52. [189] Янхай (Yanhai), 1997/98 гг., сс. 16-17 и 37. [190] См. выше, с. 304. [191] Статья 19, 1995 г., сс. 337-338. [192] Глава V. [193] Проект “Информация о развитии здравоохранения” (Health Development Information Project (HDIP), 1992 г., сс. 73-79. В главе IV мы рассматривали дело, в котором речь шла о так называемых “непризнанных” деревнях в Израиле, жители которых не имели доступа к чистой питьевой воде, так эти деревни не были подключены к системам водоснабжения. Глава IV, с. 188. Вспоминая это дело, мы очередной раз сталкиваемся с тем, что обязательство обеспечивать тесно связано с обязательством “уважать равный доступ”. [194] Глава III, с. 125. [195] Основные виды медицинского обслуживания: материнская и детская медицинская помощь, включая службы по планированию размера семьи; иммунизация от основных инфекционных заболеваний; необходимое лечение обыкновенных заболеваний и травм; обеспечение необходимыми лекарствами; образование и просвещение по вопросам, связанным с самыми распространенными заболеваниями и методами их профилактики и контроля за ними; своевременное снабжение продовольствием, правильное и достаточное питание; достаточное водоснабжение и обеспечение основными средствами санитарии. Глава V, с. 283. [196] Глава IV. [197] Глава IV. [198] См. также выше. [199] Глава IV среди прочего с. 204 (Нидерландское “дело о больных гемофилией”) и с. 219 (Филиппинское дело “Minors Oposa”), см. также выше в этой главе, обязательства №№ 14 и 20, сс. 327 и 330. [200] См. решение нидерландского омбудсмана по делу о пациентах, больных гемофилией, выше на с. 328 и в главе IV, на с. 204. [201] Глава IV среди прочего голландское дело “о метадоне”, с. 202. [202] Ван Хуф, 1984 г., с. 106 (в другой формулировке: с. 25) (см. выше). [203] Глава IV, с. 200. [204] Статья 24(2)(b): обеспечивать предоставление необходимой медицинской помощи и охраны здоровья всех детей с уделением первоочередного внимания развитию первичной медико-санитарной помощи; статья 24(2)(d): предоставлять матерям надлежащие услуги по охране здоровья в дородовой и послеродовой периоды. [205] Раздел 15a, парагр. 1 Конституции Финляндии, см. главу II, с. 81. [206] См. главу II, сс. 82-83, и главу IV, с. 228 (судебное дело, касавшееся предоставления экстренной медицинской помощи). [207] Глава IV, с. 225. Такой же вывод можно сделать и из Конституции Финляндии, в которой установлено право на доступ к неотложной медицинской помощи (глава II, с. 81). [208] См. также главу V: материнская и детская медицинская помощь, включая службы по планированию размера семьи; иммунизация от основных инфекционных заболеваний; необходимое лечение обыкновенных заболеваний и травм; обеспечение необходимыми лекарствами; достаточное водоснабжение и обеспечение основными средствами санитарии; свобода от серьезных угроз для здоровья со стороны внешней среды. [209] См. ниже. |
