Церковное право: Владислав Цыпин

Церковь Христова — Божественное учреждение, в котором совершается спасение и обожение человека. Одно из свойств Церкви, отраженных в 9-м Символе веры, — кафоличность, соборность. Кафоличность Церкви проявляется не только в том, что она не ограничена пространством и объемлет весь мир, но и в том, что каждая ее живая часть, обладающая полнотой даров Святого Духа, мистически тождественная всей Церкви, есть Церковь. Общество верных, возглавляемых епископом, который находится в общении с другими епископами, — это Церковь, и в ней нет неполноты. Тем более самодостаточна в мистическом и экклезиологическом отношении поместная Церковь, возглавляемая сонмом епископов и поэтому не имеющая нужды обращаться к помощи других Церквей для поддержания апостольского преемства епископской власти.

Вместе с тем кафоличность Церкви проявляется и в том, что в поместной Церкви, разрывающей общение с другими Церквами, выпадающей из вселенского церковного Тела, повреждается ее богозданный строй, и она в конце концов лишается благодатных даров Святого Духа, ибо дары эти ниспосланы апостольскому сонму, соединенному любовью и оттого причастному Троической Божественной жизни: «Да будет все едино; как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино» (Ин. 17:21).

В церковно-канонической науке XIX века и в современной евхаристической экклезиологии проявилась тенденция подчеркивать поместный характер Церкви за счет ее вселенскости. В старых руководствах по церковному праву, даже в лучших из них, характеристика управления в поместной Церкви оттесняет на задний план описание иерархической структуры Вселенской Церкви. Например, у профессора А.С. Павлова Вселенские Соборы рассматриваются лишь как один из способов общения автокефальных Церквей. Такой крен в церковно-каноническом сознании связан, вероятно, с ослаблением интенсивности переживания вселенского единства Христовой Церкви, характерным для нового времени, которое совпадает с синодальным периодом нашей церковной истории.

Воззрения современной евхаристической экклезиологии особенно резко выражены протоиереем Н. Афанасьевым. В книге «Церковь Духа Святого» он утверждает, что Священное Писание знает только поместную Церковь, а мысль о Вселенской Церкви впервые была высказана святым Киприаном Карфагенским[1]. Между тем разве о поместной Церкви Господь сказал: «Создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее» (Мф. 16:18).

Глубокое понимание соотношения вселенского и поместного начала в Кафолической Церкви мы находим у архиепископа Василия (Кривошеина). «Поместная Церковь, — писал он, — не является только частью Кафолической Вселенской Церкви, но ее полным выявлением. Всецелым неуменьшенным выявлением в определенном месте. Она является Кафолической Церковью в известном месте, тождественною с Вселенскою Кафолическою Церковью, которая существует только в ее поместных выявлениях, но в то же время (и здесь мы встречаемся с богословской антиномией) она не тождественна с Вселенской Церковью, отлична от нее. Троическая аналогия может помочь нам несколько проникнуть в этот экклезиологический парадокс. И мы можем пользоваться такими аналогиями, поскольку жизнь Церкви является отражением Троической Божественной Жизни, но мы должны это делать с осторожностью, помня то важное различие, что Божественная Жизнь троична, в то время как поместных Церквей не три, но много. Мы можем сказать таким образом, что как Божественные Лица — Отец, Сын и Дух Святой — не являются частями Пресвятой Троицы, но в каждом из Них все Божество полностью выявлено, так что каждое Божественное Лицо является истинным Богом, мы не можем однако сказать, что каждое лицо есть Пресвятая Троица или тождественна Ей. Подобным образом полнота Кафолической Церкви выявлена в каждой поместной Церкви, которые не являются «частями» Вселенской, но не могут однако, быть просто отождествлены с ней»[2].

Высшая власть в Церкви

Единственное и внутренне единое Тело Кафолической Церкви имеет и единую Главу — Иисуса Христа (Ефес. 5:23; Колосс. 1:18). Православное учение не знает иного, чем Господь, Главу Церкви; это не значит, однако, что земная Вселенская Церковь не имеет власти, осуществляемой человеческой инстанцией, что высшая власть в Церкви лежит за пределами, доступными каноническим характеристикам. Сама история Церкви, равно как и православная экклезиология, неопровержимо свидетельствуют: носителем такой власти является вселенский епископат — преемник апостольского сонма. Возглавляя церковные общины, епископы находятся в постоянном каноническом общении между собой, осуществляя тем самым общение между поместными Церквами, хранящими единство православной веры и жизни по вере.

Формы этого общения могут быть разными. Помимо молитвенного общения, которое никогда не прерывается, в эпоху гонений оно осуществлялось чрез посещения епископами Церквей своих собратий, обмен посланиями, соборы архиереев отдельных провинций Римской империи. После Миланского эдикта соборы стали созываться регулярно.

Вселенские Соборы

В 325 году в Никее был созван собор, на котором был представлен епископат из всех концов государства, — Первый Вселенский Собор. История знает семь Вселенских Соборов, каждый из которых созывался для авторитетного изложения догматов и опровержения еретических лжеучений.

В канонах нет определений, касающихся Вселенских Соборов: их состава, полномочий, условий созыва, инстанций, правомочных их созывать. И это не случайно. В отличие от римско-католической экклезиологии и каноники, ставящих Вселенские Соборы в подчиненное положение по отношению к Римскому епископу, православная экклезиология видит во Вселенском Соборе высшую инстанцию земной Церкви, которая находится под прямым водительством Святого Духа, а потому не может подлежать жесткой регламентации.

Прообразом Вселенских Соборов является Апостольский Собор в Иерусалиме, описанный в «Деяниях Святых Апостолов». Святой Кирилл Александрийский так писал об Отцах Первого Вселенского Собора: «Не они говорили, но сам Дух Бога и Отца»[3]. Его слова ставят этот Собор в один ряд с Апостольским Собором.

Поскольку канонических определений Вселенского Собора нет, основные черты рассматриваемого нами чрезвычайного, харизматического института в жизни и структуре Церкви можно выявить лишь на основании исторических данных, обобщая обстоятельства, при которых созывались и происходили Соборы.

Что касается инстанции, их созывающей, то все семь Соборов были созваны императорами. Это бесспорный исторический факт, который бессильны опровергнуть позднейшие римско-католические фикции о том, что императоры, созывая Соборы, якобы исполняли поручение пап. Но констатация данного факта не дает никаких разумных оснований отрицать возможность созыва Собора по почину иных, собственно церковных инстанций. Такое отрицание было бы недопустимо смелым вторжением в сферу действий Святого Духа.

По своему составу Вселенские Соборы являлись, преимущественно, епископскими корпорациями. Это видно уже из традиционного названия Соборов по числу участвовавших в них епископов: Никейский Собор вошел в историю как Собор 318 Отцов. Пресвитеры или диаконы присутствовали на Соборах в качестве полноправных членов лишь в тех случаях, когда они представляли своих епископов, чаще всего папу и Патриархов, Пресвитеры и диаконы участвовали в соборных деяниях также и в качестве советников в свите своих архиереев. Голос их мог быть выслушан на Соборе. Известно, сколь большое дело совершил на Никейском Соборе святой Афанасий Великий, прибывший в Никею со своим епископом — святым Александром Александрийским. Из числа мирян на Соборах присутствовали императоры и высшие сановники государства. Но соборные определения — оросы — подписывались только епископами или их заместителями. При этом епископы являлись на Соборе представителями своей поместной Церкви и выражали не собственные мнения, а свидетельствовали о вере своей Церкви. Что же касается подписей императоров под актами Вселенских Соборов, то они всего лишь сообщали оросам и канонам Соборов авторитет государственных законов.

Вопрос о составе Соборов обсуждался в русской церковной печати начала XX века, в связи с подготовкой к созыву Поместного Собора. Хотя Вселенский и Поместный Соборы — это инстанции разного уровня, тем не менее, до известной степени, аналогия между составом того и другого органа правомочна. В печати высказывались различные точки зрения. Одни авторы, главным образом из петербургской «группы 32 священников», требовали совершенного равноправия на предстоящем Соборе клириков и мирян с епископами[4], другие писали, особенно резко епископ Волынский Антоний, о том, что каноничен исключительно епископский состав Собора, а призывать к участию в нем клириков и мирян недопустимо.

С глубоким анализом этого вопроса выступил в печати архиепископ Финляндский Сергий (впоследствии Патриарх). Он писал: «Можно ли, стоя на строго канонической точке зрения, утверждать, что клирики и миряне имеют право, наравне с епископами, участвовать с решающим голосом в областных соборах? Ответ может быть только отрицательный. Что клир и миряне обязательно присутствовали на Соборах и что некоторые из них принимали в рассуждениях Собора самое замечательное участие, это правда… Но сказать, чтобы таков был закон церковный, обязательный для всех, чтобы этого требовали правила св. Вселенских и 9 Поместных Соборов, невозможно. «Книга правил» не содержит никаких узаконений для участия клира и мирян в областных соборах, и напротив, …всюду, где говорит о соборах, …говорит только об епископах и никогда о пресвитерах, клириках или мирянах» (IV Всел. 19, Трулл. 8, VII Всел. 6, Карф. 14, 27, 87, 141, 142. Лаод. 40 и др)[5]. Однако ради единства и мира церковного архиепископ Сергий считает приемлемой мерой призвать для участия в Соборе клириков и мирян, но «поставить это участие так, чтобы оно не разрушало… основного принципа канонического строя»[6]. Для этого всякое постановление общего Собора должно быть передано на рассмотрение архиерейского Совещания, если оно будет опротестовано хотя бы четвертью всех присутствующих на Соборе, а для пересмотра догматико-канонического решения должно быть достаточно и одного протестующего голоса[7]. Архимандрит (ныне архиепископ) Петр (Л'Юилье) писал: «Теория, согласно которой Вселенские Соборы представляют собой своего рода «всесословные собрания» Церкви, в которых по праву должны быть представлены различные категории членов Церкви, совершенно чужда христианской мысли этого времени. Здесь снова мы видим понятие, свойственное западной средневековой корпоративной системе»[8].

Поместные Церкви представлены были на Вселенских Соборах с разной полнотой. В них участвовали лишь немногие лица, представлявшие Западный Патриархат, хотя авторитет этих лиц всегда был высок. На VII Вселенском Соборе крайне малочисленным, почти символическим, было представительство Александрийской, Антиохийской и Иерусалимской Церквей. Во всяком случае, признание вселенскости Собора никогда не обусловливалось пропорциональным представительством всех поместных Церквей.

Компетенция Вселенских Соборов заключалась прежде всего в разрешении спорных догматических вопросов. Это преимущественное и почти исключительное право именно Вселенских, а не Поместных Соборов. Опираясь на Священное Писание и общецерковное Предание, Отцы Соборов изложили догматы веры, данные Спасителем в Откровении. Догматические определения семи Вселенских Соборов, содержащиеся в их оросах, обладают тематическим единством: в них раскрывается целостное тринитарное и христологическое учение. Изложение догматов в соборных символах и оросах непогрешимо; именно, в них и выявлена исповедуемая нами непогрешимость Церкви.

О догматах сказано в ответе Восточных Патриархов: «В Божественных догматах никогда нет места икономии или снисхождению, так как они непоколебимы и хранятся со всяким благочестием всеми православными как нерушимые; и тот, кто преступит малейший из этих догматов, осуждается и анафематствуется как раскольник и еретик, и все считают его отлученным»[9]. В связи с этим Соборам принадлежит право окончательного, не подлежащего отмене суждения о всяком учении, возникающем в Церкви, на тот предмет, соответствует ли оно Преданию или противоречит ему, а также право анафематствовать лжеучителей и их приверженцев.

Чрезвычайно велико значение Вселенских Соборов в дисциплинарной области. Соборы издавали каноны, в которых фиксировалось обычное право Церкви или придавался более высокий, общецерковный авторитет постановлениям Поместных Соборов. Вселенские Соборы утверждали правила Поместных Соборов и Отцов. Они изменяли и уточняли прежде состоявшиеся дисциплинарные определения.

Наконец, Соборы чинили суд над предстоятелями автокефальных Церквей и другими иерархами не только по обвинению их в ереси, но и в связи с нарушениями дисциплины или незаконным занятием церковных должностей. Вселенским Соборам принадлежало также право выносить суждения о статусе и границах поместных Церквей.

Чрезвычайно труден вопрос о церковном приятии, о рецепции постановлений Соборов, и в связи с этим о критериях вселенскости Собора. Из истории хорошо известно, что некоторые из Соборов, не признаваемые Вселенскими или даже прямо осужденные как разбойничьи, по числу представленных на них поместных Церквей не уступали Соборам, признанным Вселенскими, во всяком случае, самому малочисленному из них — I Константинопольскому.

Русский мыслитель А.С. Хомяков связывал авторитет Соборов с приятием его постановлений христианским народом: «Почему же отвергнуты эти соборы, — писал он о разбойничьих сборищах, — не представляющие никаких наружных отличий от Соборов Вселенских? Потому единственно, что их решения не были признаны за голос Церкви всем церковным народом»[10]. Но точка зрения А.С. Хомякова в экклезиологическом отношении сбивчива, а если сказанное им понимать буквально, — то просто неверна. Не раз в истории Церкви на стороне истины было меньшинство, а большинство христианское отвергало ее. В действительности внешних критериев для однозначного определения вселенскости Соборов, конечно, нет, ибо нет внешних критериев абсолютной Истины.

Как писал св. Максим Исповедник, «благочестивое правило считает, что святы и признаны те соборы, которые подтверждены правильностью догматов»[11]. Преподобный Максим отвергал и цезаре-папистскую тенденцию ставить вселенский авторитет Соборов в зависимость от ратификации их постановлений императорами: «Если прежние Соборы утверждаются приказаниями императоров, а не православной верой, — говорил Святой Отец, — то пусть принимаются и те соборы, которые высказывались против единства [Божественной] сущности, поскольку они собирались по приказу императора… Все они, действительно, собирались по приказу императоров, и тем не менее все осуждены из-за святотатственности кощунственных учений, которые были на них утверждены»[12]. Несостоятельны и притязания римско-католической экклезиологии и каноники, ставящих признание соборных деяний в зависимость от ратификации их Римским епископом.

По резонному замечанию архиепископа Петра (Л'Юилье), «Отцы Вселенских Соборов никогда не считали, что действительность принятых решений зависит от какой бы то ни было последующей ратификации… Меры, принятые на Соборе, становились обязательными немедленно после окончания Собора и считались неотменными»[13]. Исторически окончательное признание Собора вселенским принадлежало последующему Собору, а VII Собор признан Вселенским на поместном Константинопольском Соборе 879 г.

История Церкви знает семь Вселенских Соборов. В церковном народе бытует мнение, согласно которому Соборов не может быть более семи, а значит, с одной стороны, нельзя впредь признать вселенским еще один из прежде состоявшихся Соборов, с другой — в будущем невозможен созыв нового Вселенского Собора. Великий князь Московский Василий Темный заявил митрополиту Исидору, изменившему Православию на Флорентийском Соборе, что все уже было сказано на семи Вселенских Соборах и мысль о восьмом Соборе нечестива[14].

Профессор А.С. Павлов в конце XIX века на эту тему рассуждал иначе: «В настоящее время, когда отдельные части Вселенской Церкви находятся в различных государствах, иногда враждебно друг к другу относящихся, Вселенский Собор представляется почти невозможным по политическим обстоятельствам»[15].

В православной богословской литературе нашего времени почти невозможно встретить точку зрения, догматизирующую седмеричное число Вселенских Соборов. Архиепископ Василий (Кривошеин) утверждает, что Константинопольский Собор 879 г. «как по своему составу, так и по характеру своих постановлений… носит все признаки Вселенского Собора. На нем были представлены все пять Патриархатов тогдашней Церкви, в том числе и Римской, так что этот Собор является последним Собором, общим как для Восточной, так и Западной Церкви. На нем участвовало 383 Отца, то есть это был самый большой Собор со времени Халкидона. Он был созван как Вселенский Собор и называет себя в своих актах и великим, и Вселенским Собором. И хотя он не был официально признан Церковью Вселенским, ибо обыкновенно такое признание делалось на последующем Соборе, а его не было, ряд видных церковных деятелей на протяжении веков называли его VIII Вселенским Собором, например, знаменитый канонист XII века Феодор Вальсамон, Нил Фессалоникийский (XIV в.), Нил Родосский (XIV в.), Симеон Фессалоникийский (XV в.), св. Марк Ефесский, Геннадий Схоларий, Досифей Иерусалимский (XVII в.)… По характеру своей деятельности Собор 879-880 годов также имеет черты Вселенского Собора. Подобно Вселенским Соборам, он вынес ряд постановлений догматико-канонического характера. Так, он провозгласил неизменность текста Символа веры без filioque и анафематствовал всех, кто его изменяет»[16].

Как известно, ныне Вселенская Православная Церковь ведет подготовку Всеправославного Собора, не предрешая заранее вопроса о его статусе, но оставляя открытой и возможность признания его вселенским.

Есть основания считать, что догматизирование седмеричного числа Соборов является одним из примеров экклезиологической аберрации, подобной распространенному в Византии учению о пентархии.

История Церкви, помимо Вселенских и Поместных Соборов в собственном смысле слова, знает еще и такие церковные соборы, которые, хотя по традиции причисляются к поместным, но или по важности своих постановлений либо по своему составу имели большее значение, чем обычные Поместные Соборы. К ним относятся Поместные Соборы, правила которых вошли в канонический свод, Константинопольские Соборы 879, 1156, 1157 гг., исихастские Соборы в Константинополе 1341, 1347 и 1351 гг., а также те, определения которых имеют догматический характер. Примером Собора, который по своему составу имел общеправославное значение, может служить Большой Московский Собор, осудивший Патриарха Никона (1667 г.).

Уже более тысячи лет Православная Церковь живет без Вселенских Соборов, хотя вопрос о созыве нового Вселенского Собора продолжает оставаться открытым. Постоянно пребывающим носителем земной власти в Церкви является Богоучрежденный вселенский епископат, возглавляемый Первоиерархами автокефальных Церквей, поддерживающими молитвенно-каноническое общение.

Митрополит Сергий (впоследствии Патриарх) писал в послании митрополиту Агафангелу: «Собрание епископов в одно место, называемое Собором, не есть единственная форма, не единственный способ для осуществления епископским сословием своих общеепископских правительственных полномочий. Епископский Собор только наиболее удобный способ для епископского сословия, чтобы рассуждать о церковных делах общим рассуждением и для постановления общих епископских решений… Но совершенно такую же силу и обязательность имеет общее решение епископов и тогда, когда они, оставаясь на своих местах, обсудят дело и постановят общее решение, беседуя друг с другом, например, по междугородному телефону… или сносясь между собою письменно или через особого посланца, как это было у апостола Павла и коринфских предстоятелей»[17].

Суждение митрополита Сергия непосредственно касалось русских церковных дел, однако оно носит принципиальный канонический характер, и значение его выходит за рамки одной поместной Церкви.

Критика католического учения о главенстве в Церкви

Католическая экклезиология исходит из совершенно иных представлений о высшей власти во Вселенской Церкви, чем те, которые сохранились в Православии. В латинском богословии авторитет Церкви, ее непогрешимость персонифицируются в лице Римского епископа, именуемого верховным первосвященником и наместником, викарием Христа.

Новейшую попытку обоснования притязаний Рима на вселенскую юрисдикцию предпринял Перикл-Пьер Жоанну в книге «Папа, Собор и Патриархи в канонической традиции до IX века», изданной в 1962 году[18]. Для нас его труд представляет особый интерес, поскольку в нем автор стремится доказать, что Восточные Церкви в эпоху Вселенских Соборов признавали и главенство папы, и непогрешимость его доктринальной власти.

П.П. Жоанну, вопреки хорошо известным, бесспорным историческим фактам, усваивает Римским епископам исключительное право на созыв Соборов и председательство на них чрез своих легатов. С обычной для католической полемики казуистической ловкостью Жоанну настаивает на том, что все соборные определения в той или иной форме утверждались в Риме, ибо Римские епископы и на Востоке признавались высшими судьями в вопросах веры.

На деле же все обстоит иначе и проще. Поскольку Римские епископы лично ни на одном Вселенском Соборе не присутствовали, они действительно рассматривали их деяния и определения, и в зависимости от того, содержат ли соборные определения неповрежденное православное учение, признавали их или отвергали как разбойничьи. Но так поступали и все другие православные епископы, не присутствовавшие на Соборах. Из этого, однако, никоим образом не следует, что общецерковное признание бесспорно православных, по изволению Святого Духа изреченных соборных оросов, зависело от суда папы или от суда других епископов, принимавших или отвергавших их. Совсем наоборот, признание или отвержение православных соборных определений тем или иным епископом, в том числе и Римским, служило критерием православия этого епископа, а соборные определения имели достаточный авторитет в соизволении на них Святого Духа, Причем, для принятия не только оросов, но и канонов не требовались санкции Римских епископов. 28-е правило Халкидонского Собора, как известно, не было признано папой Львом Великим, одним из столпов Православия, действительно великим защитником Халкидонской веры в неслитное и нераздельное ипостасное единство двух природ во Христе; тем не менее этот канон вошел в Канонический корпус в эпоху, когда Рим еще не выпал из вселенского единства Церкви.

Случай с соборным анафематствованием папы Гонория (681 г.), обличенного в монофелитстве, невозможно обойти в исследовании, ставящем своей задачей доказать, что Древняя Церковь признавала высший учительный авторитет Римского епископа. Не обходит этого печального случая и П.П. Жоанну. Воззрения папы Гонория, считает он, были православными, но выражены неудачным языком, что являлось оружием монофелитов против защитников православного учения о двух волях во Христе, за что Гонорий и был осужден Собором; поэтому папы — преемники Гонория — и признавали его анафематствование.

«Осуждение Гонория, — пишет П.П. Жоанну, — в действительности нисколько не умалило авторитет престола Петра в вопросах веры»[19]. Однако данное обстоятельство доказывает обратное тому, что хочет доказать французский канонист. Если бы до осуждения Гонория папы притязали на вероучительную непогрешимость, а на Востоке их притязания признавались, то осуждение Гонория либо вовсе не могло состояться, либо своим осуждением папы Собор отверг прежде признаваемые притязания. На самом деле кафедра Петра в ту пору еще не претендовала на непогрешимость, и потому, осуждая одного из занимавших ее епископов, подобно тому, как на других Соборах осуждались другие епископы, в том числе и предстоятели первых престолов — Несторий, Диоскор, Сергий, — Собор, говоря словами П.П. Жоанну, «не умалил авторитет престола Петра», и пап, уже тогда весьма щепетильных в вопросах, касавшихся прерогатив Римской кафедры, осуждение Гонория не смущало.

Обычный прием римско-католической полемики по вопросу о преимуществах Римских епископов — цитировать пышные титулы и обращения из посланий восточных авторов к папам. Не пренебрег этим приемом и П.П. Жоанну. Он цитирует послание Константинопольского Патриарха Тарасия папе Адриану: «Ваша Святость получила в наследие престол Божественного апостола Петра, … следуя церковному преданию и воле Божией, этот престол водительствует (πρυτανεουσα) церковной иерархией»[20]. Цитирует Жоанну также монахов Феодосия и Феодора, которые в послании к папе Мартину I с восточной пышностью именуют его «верховным и апостолическим папой, главой всей священной иерархии под солнцем, папой самодержавным и вселенским, князем апостолическим»[21].

Из подобных любезностей, а они весьма обычны в посланиях той эпохи, с таким же успехом можно делать вывод о вероучительном авторитете папы и о его абсолютной власти в Церкви, с каким можно обнаружить доказательство святости того или иного из иерархов в том, что в обращениях к нему употребляется титул «Святейший».

Первенство чести Римской кафедры — это никем не оспариваемый исторический факт, который, однако, лишен догматического значения, а каноническое его значение ограничивается именно первенством в диптихе, не имеющем никакого отношения к вселенской юрисдикции.

Отождествляя первенство чести со вселенской церковной властью, П.П. Жоанну ссылается на известные истории факты, когда папы высказывались в своих посланиях по поводу дел Восточных Церквей. Но самое очевидное объяснение этому заключается в кафоличности Церкви, в том, что нестроения в одной из поместных Церквей наносят раны Вселенскому телу Церкви, и потому меры к их уврачеванию принимаются предстоятелями не только тех Церквей, которые непосредственно поражены нестроениями (в особенности когда возникает опасность распространения еретических лжеучений).

Излюбленный аргумент католических полемистов в защиту притязаний Рима на высшую судебную власть в Церкви — это ссылки на близкие по содержанию 4-е и 5-е правила Сардикийского Собора. 4-е правило гласит: «Аще который епископ, судом епископов в соседстве находящихся, извержен будет от сана, и речет, что он паки возлагает на себя долг оправдания, то не прежде поставляти другаго на его место, разве когда епископ Римский, дознав дело, произнесет свое определение по оному».

Чтобы верно судить о компетенции этого канона, надо учитывать следующее обстоятельство: Сардикийский Собор был поместным Собором западных епископов. В область Римского Патриарха в ту эпоху входил Иллирийский диоцез, где и расположен город Сардика (ныне София). Согласно православному каноническому правосознанию, действие этого правила распространяется лишь на области, входящие в состав Западного Патриархата, подчиненные папе, о чем совершенно ясно пишет Зонара в толковании на 4-е и 5‑е правила Сардикийского Собора. Применение же этих канонов в других Патриархатах возможно лишь по аналогии, а не по букве.

История не знает случаев, когда бы на Востоке признавалось за епископами Восточных Патриархатов право подавать апелляцию в Рим, зато не только из истории, но и из канонического свода известно, что даже на Западе права Римских епископов принимать апелляцию были не безграничны.

В Послании Африканского Собора к Келестину, папе Римскому, которое во всех авторитетных изданиях прилагается к правилам Карфагенского Собора, недвусмысленно сказано: «Умоляем вас, господине брате, дабы вы впредь не допускали легко до вашего слуха приходящих отселе, и не соизволяли впредь приимати в общение отлученных нами…». Ссылаясь на правила I Никейского Собора, Африканские Отцы изрекают глубокое экклезиологическое основание для непризнания за Римскими епископами права на юрисдикцию в иных поместных Церквах: «Ибо Отцы судили, что ни для единыя области не оскудевает благодать Святаго Духа, чрез которую правда иереями Христовыми, и зрится разумно, и содержится твердо, и наипаче, когда каждому, аще настоит сомнение о справедливости решения ближайших судей, позволено приступати к Соборам своея области, и даже ко Вселенскому Собору. Разве есть кто-либо, который бы поверил, что Бог наш может единому токмо некоему вдохнути правоту суда, а безчисленным иереям, сошедшимся на Собор, откажет в оном…». В Риме, однако, в это поверили. Далее в Послании говорится: «О том, чтобы некие, аки бы от ребра твоея святыни были посылаемы, мы не обретаем определения ни единаго Собора Отцев». А в заключении Послания находим пророческое предостережение Африканских Отцов, которым пренебрегли в Риме: «Итак не соизволяйте, по просьбе некоторых, посылати сюда ваших клириков изследователями, и не попускайте сего, да не явимся мы вносящими дымное надмение мира в Церковь Христову, которая, желающим зрети Бога, приносит свет простоты и день смиренномудрия».

Экклезиологические построения крупного католического богослова XX в. Ж. М. Р. Тайара существенно отличаются от остро тенденциозной концепции П.П. Жоанну. Среди наиболее значительных работ Тайара — «Церковь церквей» (1987 г.) и «Епископ Рима» (1982 г.). В них предпринята попытка, опираясь на материалы II Ватиканского Собора, представить Римско-католическую Церковь более открытой для некатолических церквей, прежде всего, церквей христианского Востока, сохранивших апостольское преемство рукоположении.

По убеждению Ж. М. Р. Тайара, «Церковь Божия присутствует и в общинах востока, не имеющих общения с Римской кафедрой»[22]. Что касается места папы в Церкви, то, по словам богослова, «его власть существует для того, чтобы гарантировать полную кафоличность каждой местной церкви, вверенной попечению епископа… Это не власть монарха, от которого все зависит, а это власть primus inter pares (первого среди равных — В. Ц.)»[23].

К сожалению, однако, статьи изданного уже после II Ватиканского Собора Кодекса Римско-католической Церкви, касающиеся властных полномочий папы, мягко говоря, являются весьма неубедительной иллюстрацией к мыслям Тийара, исполненным подлинно экуменического пафоса.

Идеи, созвучные концепции Тайара, ранее с большой последовательностью развивались другим крупным французским богословом Конгаром[24].

Цезарепапизм и его критика

Хорошо известно традиционное для западной полемики обвинение Православной Церкви в цезарепапизме. Обвинение неосновательное, поскольку притязания отдельных византийских и российских императоров, не имевшие под собой почвы ни в экклезиологии, ни в церковном правосознании, ни в букве канонов, остались всего лишь притязаниями или, самое большее, послужили причиной частичных деформаций церковного строя, подобных тем, которые претерпела Русская Церковь в синодальную эпоху.

Но некоторые из православных канонистов своими весьма своеобразными суждениями о месте императора в структуре Церкви словно бы подтверждали обоснованность упреков в цезарепапизме. Так, профессор Н.С. Суворов писал: «Ни высшие епископы Христовой Церкви, ни Вселенские Соборы не могли быть олицетворением одной общецерковной, общепризнанной и постоянной власти, пекущейся о делах Церкви, издающей законы и распоряжения для устроения церковного порядка в целом христианстве и восстанавливающей нарушенный порядок. Для Церкви, как Церкви католической (именно так, через букву «т», а не «ф». — В. Ц.), всеобщей, обнимающей всю совокупность христианских общин и совпадающей, хотя и не буквально, с пределами Римской империи, точно так же должен был существовать известный видимый центр единства, centrum mutatis, к которому бы направлялись важнейшие церковные распоряжения, как не могла обойтись без центральной власти сама Римская империя. Этим центром стала императорская власть»[25].

Здесь мы сталкиваемся с классически ясной, квалифицированной формулой цезарепапистской доктрины. Если бы воззрения Н.С. Суворова выражали православное каноническое правосознание, то обвинения нашей Церкви в цезарепапизме были бы справедливы. Однако он здесь всего лишь пытается перенести на византийскую почву расширительно толкуемые положения основных законов Российской Империи, касающиеся поместной Русской Церкви.

Едва ли не самый сильный исторический аргумент в подтверждение своего тезиса этот канонист находит в предисловии к Эклоге императора-иконоборца Льва Исавра, «где он назвал себя преемником апостола Петра, имеющим миссию пасти стадо верующих»[26]. Такая аргументация, равно как и делаемый с ее помощью вывод, не может восприниматься иначе, чем курьез.

История Вселенской Христовой Церкви со всей очевидностью доказала, что императорская власть не является той инстанцией, без которой Церковь не может существовать. А все фундаментально необходимое в Церкви дано ей от начала и до конца пребудет в ней, как изначала стоял во главе ее земной части апостольский сонм, преемником которого является вселенский кафолический епископат.

Церковь и территория. Церковная диаспора. Автокефальные и автономные церкви

Территориальный принцип церковной юрисдикции

Вселенская Церковь состоит из отдельных поместных Церквей. Поместные Церкви в свою очередь включают в себя епископии (епархии), а епархии — приходы. Существуют и иные единицы административно-территориального деления Церкви: автономные церкви, экзархаты, митрополичьи округа. Такая структура Церкви сложилась в течение первых столетий ее истории, и с тех пор в основе своей она остается неизменной.

Административное деление Церкви строится на территориальном, а не национальном принципе. В нормальных условиях православные христиане любой национальности, проживающие на одной территории, составляют один приход и окормляются одним епархиальным епископом, ибо, по слову апостола Павла, во Христе «Нет ни Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, Скифа, раба, свободного» (Колосс. 3:11). Как сказано, правда, в 34 Апостольском правиле, «епископам всякаго народа подобает знати первого в них…» — однако, исторический контекст совершенно однозначно говорит о том, что под «народом» в каноне подразумевается территория, занятая тем или иным народом. Провинции Римской империи составили земли, населенные племенами, подвергшимися впоследствии эллинизации или латинизации, в названиях провинций сохранилась память о населявших их некогда народах: Дакия, Галатия, Фракия, Нумидия.

В своем территориальном размежевании поместные Церкви сообразуются с политико-административным делением, с государственными и административными границами. Помимо очевидных удобств, этот принцип находит косвенное обоснование в самих канонах. Так, 38-е правило Трулльского Собора гласит: «Аще царскою властию вновь устроен или впредь устроен, будет град, то гражданским и земским распределениям да следует и распределение церковных дел».

Территориальное начало в разграничении церковной юрисдикции допускает и исключения, которые по сути своей в известном смысле аналогичны понятию экстерриториальности в международном праве. Так, в древности главы одних поместных Церквей для поддержания постоянного общения с другими Церквами направляли к их митрополитам, экзархам или Патриархам своих представителей — апокрисиариев. Монастыри, в которых пребывали апокрисиарии, находились в канонической власти той Церкви, которая их направила. Эти монастыри назывались метохами, или подворьями. В эпоху турецкого ига Восточные Патриархаты учреждали свои подворья при других Церквах, особенно много — в России, для сбора милостыни.

Другим отступлением от территориального начала в разграничении юрисдикции является право Патриаршей ставропигии. Слово «ставропигия» происходит от греческих слов «σταυρος» (крест) и «πηγο» (водружать). Водружение креста епископом при основании церкви или монастыря является символом их канонической зависимости от него. Права патриаршей ставропигии заключается в том, что Патриарх может водрузить крест и при устроении монастыря или церкви вне пределов своей епархии, включив их тем самым в свою непосредственную юрисдикцию. В России в синодальную эпоху правом ставропигии пользовался Святейший Синод.

В византийскую эпоху Константинопольские Патриархи подчиняли своей юрисдикции целые епископии, находящиеся в пределах митрополичьих областей. Такие епископии именовались автокефальными архиепископиями; под автокефальностью подразумевалась их независимость от местного митрополита.

Уникальным событием в истории Церкви было переселение в VII веке, во время нашествия арабов, Кипрской Церкви на территорию Константинопольского Патриархата в Геллеспонт. Кипрская Церковь и в Геллеспонте сохранила свою автокефалию. По этому поводу Трулльский Собор издал особое 39 правило: «Понеже брат и сослужитель наш Иоанн, предстоятель острова Кипра, купно с своим народом, по причине варварских нашествий, и дабы освободитися от языческаго рабства, и верно покорствовати скипетру христианнейшия державы, из упомянутого острова преселился в Геллеспонтскую область, промышлением человеколюбиваго Бога, и тщанием христолюбиваго и благочестиваго царя нашего; то мы постановляем, да будут сохранены неизменными преимущества, данные престолу выше наименованнаго мужа от богоносных отец, во Ефесе некогда собравшихся, да имеет новый Иустинианополь права Константинополя, и учреждаемый в оном боголюбезнейший епископ да начальствует над всеми епископами Геллеспонтския области, и да будет постановляем от своих епископов, по древнему обычаю».

Диаспора

Наиболее серьезным отступлением от территориального начала в разграничении церковной юрисдикции является диаспора. В странах, где православные христиане живут не компактной массой, а рассеяны между инославными или иноверцами, на одной территории могут существовать приходы и даже епархии разных Церквей. Как известно, в XX веке, когда православная диаспора в Америке и Западной Европе многократно возросла как вследствие переселения православных, так и в результате присоединения к Православию инославных христиан, в этих странах возник ряд исторически обусловленных проблем в размежевании церковной юрисдикции. Константинопольский Патриарх выдвинул учение об особых правах Вселенского Престола и в связи с этим о подчинении ему всей диаспоры Западной Европы и Америки. Такие претензии, как совершенно новые, прежде неизвестные Церкви, отвергаются большинством поместных Церквей. Издревле в жизни Церкви соблюдалась следующая норма: Церковь, обратившая в христианство нехристианский народ или возвратившая в Православие еретическую или раскольничью общину на территории, не входящей в состав ни одной поместной Церкви, становится для новооснованной Церкви Церковью-матерью, кириархальной Церковью. Именно поэтому, а вовсе не в силу 28 правила Халкидонского Собора, Русская Церковь в течение столетий находилась в канонической зависимости от Константинопольского престола.

В 131 (117) правиле Карфагенского Собора сказано: «За несколько лет пред сим, в сей Церкви, полным собором определено, чтобы Церкви, состоящия в каком-либо пределе, прежде издания законов о донатистах, соделавшыяся кафолическими, принадлежали к тем престолам, коих епископами убеждены были приобщитися к кафолическому единению».

Территория православной диаспоры поэтому может находиться в юрисдикции разных поместных Церквей, как это ныне и имеет место в Западной Европе и в Америке. Подобная ситуация носит временный характер. Устроение и развитие нормальной церковной жизни в названных странах должно в конце концов привести к образованию новых автономных или автокефальных Церквей, но пока этого нет, вопрос о размежевании юрисдикции остается сложным, вызывает разногласия и споры. При разрешении подобных споров между автокефальными, независимыми друг от друга Церквами, следует учитывать ряд обстоятельств: в 132 (118) правиле Карфагенского Собора названы два из них — территориальная близость и воля самого церковного народа: «О том, како епископы кафолические, и обратившиеся от страны Донатовой, разделят между собою епархии. …Аще же случится быти единому месту; то да предоставится тому, к которому в большей близости окажется. Аще же будет равно близко к обоим престолам; то да поступит к тому, котораго народ изберет».

Что касается территориальной близости, то, как следует из 24 (17) правила Карфагенского Собора, Нумидийский примас потерял юрисдикцию над Церковью Мавритании Ситифенской «по ея отдаленности». В «Пидалионе» в толковании на это правило говорится о его вселенском значении. При территориальном размежевании диаспоры определенное значение имеет и этнический принцип, но значение его ограничено рамками именно диаспоры. Поэтому Константинопольский Собор 1872 г. справедливо осудил этнофилетизм как посягательство на канонический церковный строй.

Автокефальные Церкви

Вселенская Церковь состоит из автокефальных поместных Церквей. Значение термина «автокефалия» менялось. Как мы уже знаем, «автокефальными» в византийскую эпоху назывались архиепископии, не зависимые от местного митрополита и непосредственно подчиненные Патриаршей юрисдикции. В греческой канонической и церковно-исторической литературе до сих пор различают статус четырех древних Патриархатов, с одной стороны, и новых автокефальных Церквей, с другой, которые, хотя и признаются вполне самостоятельными, но, тем не менее, не поставлены в один ряд с древними Восточными Патриархатами. Вопрос о праве на автокефалию и в наше время продолжает оставаться острым и сложным. Вокруг него возникали в прошлом и имеют место до сих пор споры, которые часто приобретают болезненный характер, ведут к нестроениям и даже разделениям, вплоть до разрыва канонического общения.

Для выяснения канонически бесспорных критериев автокефалии прежде всего необходимо осветить вопрос о праве учреждать самостоятельную Церковь или даровать автокефалию. Существует юридический принцип: никто не может дать другому больше прав, чем имеет сам. Это каноническая аксиома. Поэтому основать новую автокефальную Церковь может либо епископат Вселенской Церкви, либо епископат Церкви автокефальной. Власть епископата преемственна от апостольской.

В прошлом порой высказывались ошибочные суждения о том, что автокефальными могут быть лишь Церкви, основанные самими апостолами. Папа Лев Великий на этом основании оспаривал автокефалию Константинопольской Церкви. Даже Антиохийский Патриархат отказывал в автокефалии Грузинской Церкви, опираясь на тот исторически сомнительный факт, что никто из апостолов не был в Грузии. Между тем, с одной стороны, многие из Церквей несомненно апостольского происхождения автокефалии никогда не имели (например. Коринфская, Фессалоникийская), а с другой — существуют Церкви, самостоятельность которых общепризнана, хотя они и не могут похвалиться апостольским происхождением. Автокефалию Церкви приобретали и утрачивали в процессе истории. И преемствовавший апостольскому сонму, именно сонму, а не отдельным апостолам, вселенский епископат имеет бесспорное право суверенно решать вопросы об учреждении и упразднении автокефалии, о границах между поместными Церквами. На Вселенских Соборах — чрезвычайных органах епископской власти — действительно решались вопросы об учреждении поместных Церквей, их рангах, о границах между ними, об упразднении автокефалии некоторых из Церквей: так, Халкидонский Собор подтвердил автокефалию Константинопольской Церкви и подчинил ей Асийский, Понтийский и Фракийский диоцезы.

Поскольку Вселенские Соборы и в древности были событиями исключительными, а теперь вот уже более 1000 лет не созываются, обычно вопрос о новой автокефалии или упразднении старой решается епископатом поместных Церквей, компетенция которого, в отличие от вселенского епископата, распространяется лишь на пределы своей Церкви. При этом волю поместного епископата может выражать как полный собор, так и малый собор епископов — Синод.

Константинопольский Патриархат предоставлял автокефалию Болгарской Церкви (в 932, 1234 и 1946 гг.), Сербской Церкви (в 1218 и 1879 гг.), Русской Церкви (в 1589 г.), Элладской Церкви (в 1850 г.), Румынской Церкви (в 1895 г.) и Албанской Церкви (в 1938 г.). Русская Церковь даровала автокефалию Польской, Чехословацкой и Американской Церквам в послевоенные годы. Известно и о слиянии нескольких автокефальных Церквей в одну. Так, в 1920 г. три автокефальных Церкви: Сербская, Карловацкая и Черногорская, а также автономная Церковь Босно-Герцеговинская с частью Константинопольской и Буковинско-Далматинской Церквей объединились в одну Сербскую Церковь.

Только воля кириархальной Церкви может быть законным фактором в учреждении новой автокефалии, но история знает и иные примеры. Случалось, что автокефалия провозглашалась органом государственной власти или местным епископатом, самовольно вышедшим из подчинения соборному епископату автокефальной Церкви и ее первому епископу. Незаконность подобных акций с канонической точки зрения очевидна; хотя в тех случаях, когда это было вызвано действительно назревшими потребностями церковной жизни, возникавшие вслед за самочинным актом разделения удавалось уврачевать позднейшим законным дарованием автокефалии со стороны Церкви-матери. Так, Элладский епископат провозгласил автокефалию уже в 1833 г., а дарована она была Элладской Церкви только в 1850 г; независимость Румынской Церкви была самочинно провозглашена в 1865 г., т.е. за 20 лет до дарования ей автокефалии Константинопольским Патриархатом; польские автокефалисты в 1923 г. пошли на незаконное отделение от Русской Церкви-матери, и только в 1948 г. вопрос о польской автокефалии был решен правомерно. Подобная же причина вызвала разрыв в общении между Русской и Грузинской Церквами, продолжавшийся с 1917 по 1943 год.

Автокефалия может учреждаться и помимо установленного порядка, однако на законном основании: в случае, если власть кириархальной Церкви уклонится в ересь или раскол. Тогда в силу вступает 15 правило Двукратного Собора: «…Отделяющиеся от общения с предстоятелем, ради некия ереси, осужденный Святыми Соборами или Отцами, когда, то есть, он проповедует ересь всенародно, и учит оной открыто в церкви, таковые аще и оградят себя от общения с глаголемым епископом, прежде соборнаго разсмотрения, не токмо не подлежат положенной правилами епетимии, но и достойны чести, подобающей православным. Ибо они осудили не епископов, а лжеепископов и лжеучителей, и не расколом пресекли единство Церкви, но потщились охранити Церковь от расколов и разделения». Это правило распространяется и на верный православный епископат одной из частей Церкви, высшая власть которой удалилась от истины, В таких обстоятельствах оказалась Русская Церковь после Флорентийского Собора; потому и утвердила она в 1448 г. свою независимость от Константинополя, не испрашивая на то согласия Патриарха и Синода, изменивших Православию.

Власть поместного епископата распространяется лишь на пределы поместной Церкви, Поэтому канонически несостоятельны действия Константинопольского Патриархата, который в XX веке предоставлял автокефалию отдельным частям других Церквей: мнимая незаконная автокефалия была дарована Польской Церкви и автономия — Церквам Эстонии и Финляндии (последняя, впрочем, в 1957 г. получила признание Русской Церкви — Матери Церкви Финляндской). Для обоснования таких действий Константинопольский Патриархат, во-первых, выдвинул притязания на исключительную юрисдикцию над всей диаспорой, а, во-вторых, само понятие диаспоры стал истолковывать расширительно — под диаспорой в Константинополе подразумевают все приходы и даже целые епархии, находящиеся за границами государства, в котором находится автокефальная Церковь.

30 мая 1931 г. Константинопольский Патриарх Фотий II, доказывая право подчинить себе сербские епархии, находящиеся за пределами Югославии, писал Патриарху Сербскому Варнаве: «Все православные церковные общины и колонии, находящиеся в диаспоре и вне границ православных автокефальных Церквей какой бы то ни было народности, должны в церковном отношении быть подчинены Святейшему Патриаршему Престолу»[27]. В обоснование этой странной доктрины Константинопольский Патриарх ссылается на 28 правило Халкидонского Собора, в котором зафиксированы пределы юрисдикции престола Нового Рима: «…токмо митрополиты областей Понтийския, Асийския и Фракийския, и такожде епископы у иноплеменников вышереченных областей, да поставляются от вышереченнаго святейшаго престола Святейшия Константинопольския Церкви». Какое отношение имеют православные общины Западной Европы к иноплеменникам вышеназванных областей — объяснить более чем затруднительно. За всем этим стоит каноническая и географическая несообразность.

Поскольку для обоснования новоизмышленных претензий ссылка на 28-е правило Халкидонского Собора представляет собой очевидную натяжку, в последние десятилетия в Константинополе главные аргументы в пользу этих притязаний находят в содержании 9 и 17 правил того же Халкидонского Собора, где говорится о правах клириков подавать апелляции на суд митрополита: «…экзарху великия области, или к престолу царствующаго Константинополя» (прав. 9). На 9 правило ссылаются как на подтверждение исключительных прав Константинопольского Патриархата в Церкви Вселенской, из чего уже выводятся и частные преимущества и права последней, в том числе и юрисдикция над диаспорой. Такова суть аргументации митрополита Сардийского Максима, автора сочинения, в котором отстаивается вселенская власть Константинопольских Патриархов.

Между тем внимательный анализ исторического контекста, а также содержание этих правил позволяют сделать один-единственный вывод: речь идет о клириках Константинопольского Патриархата, который только на Халкидонском Соборе получил право юрисдикции над «великими экзархатами», упоминаемыми в 28-м правиле: Понтийским, Асийским и Фракийским. Сам митрополит Максим не находит возможности распространять действие данного правила и на Западный Патриархат[28]. Это было бы слишком абсурдно ввиду действительного соотношения рангов чести первых пяти епископов эпохи Халкидонского Собора. Что же в 9-м и 17-м правилах дает основания для проведения такой границы: к клирикам Римской Церкви оно не относится, а касается только Церквей Антиохии, Александрии, Иерусалима и Кипра? Для столь своеобразно профилированного проведения границы указанные правила никаких оснований не содержат.

Сущность автокефалии в том, что автокефальная церковь имеет самостоятельный источник власти. Ее первый епископ, ее глава поставляются своими архиереями. II Вселенский Собор, утверждая древнюю автокефалию Кипрской Церкви, предоставил «начальствующим в ней» свободу, «без притязания к ним и без стеснения их… самим собою совершати поставления благоговейнейших епископов». Халкидонский Собор, лишая независимости диоцезы Понта, Ираклии и Асии, предоставляет Константинопольскому престолу поставление митрополитов в этих областях (прав. 28). Поскольку для архипастырской хиротонии нормальным образом требуется участие трех епископов, а поставление совершается на вдовствующую кафедру, из этого неизбежно следует, что для автокефального бытия Церкви должны иметь не менее четырех епископских кафедр.

Самостоятельность автокефальных Церквей носит, разумеется, ограниченный характер, проявляясь только относительно других поместных Церквей, но отнюдь не Вселенской Церкви, частью которой они являются. Поэтому не может быть и речи о самостоятельности отдельной поместной Церкви в области вероучения, которое одно и то же хранится Вселенской Церковью изначально. Всякое расхождение с истиной, хранимой всей Церковью, влечет за собой выпадение из церковного лона. Все поместные Церкви соблюдают святые каноны, применяя их к местным условиям. В области богослужения самостоятельность автокефальных Церквей ограничена обязательным соответствием богослужения единому догматическому учению и стремлением к единообразию. Но автокефальная Церковь сама приготовляет для себя святое миро, сама канонизирует своих святых, сама составляет новые чинопоследования и песнопения. Полной самостоятельностью пользуются автокефальные Церкви в области административной и судебной деятельности.

Все автокефальные Церкви равноправны. Православие отвергает не только Римскую доктрину о наместничестве Христа и непогрешимости римского епископа, но и притязания Константинопольских Патриархов на особые права во Вселенской Церкви. Вместе с тем в списках Церквей — диптихах, — а значит, и при распределении мест на соборах, в рамках межцерковного этикета каждой Церкви отведено свое место в общем ряду, и это место ее закрепляется твердо; в течение столетий оно может оставаться неизменным, хотя это место в диптихе, называемое рангом чести, лишено догматического значения, а обусловлено исторически. В основе диптиха лежат разные принципы: древность Церквей, хронологическая последовательность провозглашения автокефалии, политическое значение городов с кафедрами первых епископов.

Автономные Церкви

Помимо автокефальных, независимых друг от друга Церквей, существуют еще Церкви автономные. Термин «автономная Церковь» — новый, но явление это, когда та или иная поместная Церковь обладала весьма широкой, однако не полной самостоятельностью, было известно и в древности, и в средневековье. В сущности, Русская Церковь до 1448 г. территориально, этнически и политически обособленная от Церкви-матери, имела лишь ограниченную зависимость от Константинопольского престола, чем решительно отличалась от греческих митрополий. В этом смысле она может служить примером церковной автономии. Главное различие между Церквами автокефальными и автономными заключается в том, что первые имеют самостоятельную цепь апостольского преемства, и их епископы, включая и первого среди них, поставляются архиереями этих Церквей, а автономные Церкви такой независимости лишены, их первые епископы поставляются архипастырями кириархальной Церкви. Из этого вытекают и другие ограничения самостоятельности автономной Церкви. Ее статус, устав, утверждается Церковью кириархальной, что тоже служит выражением канонической зависимости. Святое миро автономные Церкви получают от Церкви кириархальной, они также принимают участие в расходах на содержание высшей власти кириархальной Церкви. Первые епископы автономных Церквей подсудны высшей судебной власти Церкви кириархальной. Свои отношения с другими Церквами автономная Церковь осуществляет через посредство Церкви кириархальной.

Автономная Церковь обычно имеет малое число епископов. Основанием для провозглашения автономии могут служить разные факторы, чаще всего, нахождение ее в пределах иного государства, чем кириархальная Церковь, а также географическая отдаленность и этническое своеобразие. Исторически провозглашение автономии часто следовало за приобретением политической самостоятельности государством, где находится эта Церковь. Так, в 1815 г. было образовано Сербское княжество, находившееся в вассальной зависимости от Порты, и в 1832 г. Сербская Церковь получила автономию. Утрата же государственной самостоятельности обычно ведет и к упразднению автономии. В 1878 г. Босния и Герцеговина освободились от власти Турции и были оккупированы Австро-Венгрией, спустя два года Босно-Герцеговинская Церковь получила автономию от Константинопольского Патриархата, но с вхождением Боснии в состав Югославии автономия была упразднена.

Статус автономных Церквей — промежуточный, переходный, и потому в истории наблюдаются две тенденции в судьбе автономных Церквей: одни Церкви со временем дорастают до автокефалии и в конце концов получают ее, другие же утрачивают автономию, превращаясь в обычные митрополичьи округа или епархии.

В настоящее время наши диптихи знают три автономных Церкви: древнюю Синайскую, первый и единственный епископ которой с титулом архиепископа Синайского, Фаранского и Раифского получает хиротонию от Патриарха Иерусалимского, а также Финляндскую Церковь, кириархальной для которой ныне является Константинопольский Патриархат, и наконец, автономную Православную Церковь в Японии: Ее мать — Русская Православная Церковь. Украинская Православная Церковь, в 1990 г. получившая самостоятельность, но сохранившая юрисдикционную связь с Русской Церковью, по статусу своему близка к автономии, хотя в томосе Патриарха Московского и всея Руси Алексия II о даровании ей самостоятельности термин «автономия» не употреблен.

Поместные церкви и высшее управление в них (канонические основания; исторический очерк)

Образование поместных Церквей

Древние митрополии. Каждая автокефальная поместная Церковь представляет собой совокупность нескольких епископий, поэтому она должна иметь органы своего единства, наделенные административной властью, возвышающейся над властью отдельных епископов. Посредством своих органов высшего управления поместная Церковь поддерживает постоянные отношения с другими автокефальными Церквами, иными словами, высшая церковная власть представляет собой орган общения поместной Церкви со Вселенским Православием.

Самой ранней в истории формой объединения нескольких епископий в одну поместную Церковь были Церкви отдельных провинций Римской империи, таких, как Вифиния, Ликия, Египет, Понт. Епископы главных городов этих провинций именуются в 34-м Апостольском правиле «первыми епископами».

В эпоху гонений христианство распространялось по провинциям из их центров, где христианские общины часто были устроены самими апостолами или мужами апостольскими, подобно Церквам Антиохии, Рима, Коринфа, Ефеса. Христианские общины, обязанные своим рождением епископам и проповедникам из апостольских Церквей провинциальных столиц — митрополий (по-гречески — «μητροπολις» — «город-мать»), чтили эти Церкви как своих матерей, признавали для себя их авторитет, а в известном смысле и юрисдикцию предстоятелей материнских церковных общИн. Так складывались первые поместные Церкви, возглавляемые автокефальными первыми епископами.

«Первый епископ» на языке 34 Апостольского правила (и в 9 правиле Антиохийского Собора, близком, если не прямо тождественном ему по содержанию), именуется уже митрополитом. В канонических памятниках впервые этот титул встречается в правилах I Никейского Собора (прав. 4, 6, 7).

По мнению профессора Н.А. Заозерского, указанными канонами вводилось новое церковное устройство, и митрополиты — это вовсе не новое наименование древних первых епископов-примасов, а иерархи, области которых входили в состав более обширных округов, находившихся в юрисдикции древних примасов. «Митрополит, — пишет он, — явился посредствующей инстанцией между епископом и примасом»[29].

В 6 правиле I Вселенского Собора, в котором настаивается на неприкосновенности преимуществ Александрийских епископов: «Да хранятся древние обычаи, принятые в Египте и в Ливии, и в Пентаполе, дабы Александрийский епископ имел власть над всеми сими… Подобно и в Антиохии, и в иных областях да сохраняются преимущества церквей», — Н.А. Заозерский находит свидетельство того, что «законодатель оставил неприкосновенным древнее синодально-примасское устройство всюду, где оно уже образовалось и имело свое прошлое; примас оставался с прежним своим значением во всем своем округе; следовательно, синодально-митрополитское устройство вводилось как новая централизующая церковное управление организация только в качестве дополнения прежде существовавшего устройства, а отнюдь не как заменяющая его форма»[30].

На деле, однако, как это установлено церковными историками и канонистами, права Александрийского епископа в эпоху I Никейского Собора были именно правами митрополита, несмотря на всю обширность его области; ибо между Александрийским епископом и епископами других городов Египта, Ливии, и Пентаполя не было посредствующих инстанций[31].

Что же касается особого авторитета Александрийского престола, то его нельзя выводить из прав примаса и сводить к этим правам. Высокий авторитет кафедры св. Марка распространялся на всю Вселенскую Церковь. Поэтому то обстоятельство, что Александрийские епископы выделялись из ряда прочих митрополитов, не может быть использовано как аргумент в доказательство того, что они были главами Церкви, включавшей в себя уже в IV столетии несколько митрополий.

«Примас», «первый епископ» — это не титулы, а всего лишь архаические уже для IV века наименования первых епископов, которые в Никейскую эпоху почти повсеместно стали именоваться митрополитами. Косвенное свидетельство того, что примас — это не титул, находим в 48 правиле Карфагенского Собора: «Епископ перваго престола да не именуется экзархом иереев, или верховным священником, или чем-либо подобным, но токмо епископом перваго престола». Для Отцов Карфагенского Собора в высшей степени характерна была тенденция противостоять стремлению влиятельных епископов, прежде всего Римского, «вносить дымное надмение мира в Церковь Христову» (Послание Африканского Собора к Келестину, папе Римскому). Титулы экзарха или верховного священника отвергаются Отцами Собора, и им предпочитается наименование Первоиерарха первым епископом (примасом), поскольку оно заключает в себе лишь реальное описание положения первоиерарха среди прочих равных ему епископов, в нем для Отцов Карфагенского Собора еще не было заметно характера титула. В противном случае, если бы титул примаса обозначал епископа, имеющего власть высшую, по сравнению с властью митрополитов, зачем понадобилось бы предпочитать его иным титулам?

Хронологически появление титула «митрополит» действительно совпадает с Никейской эпохой; это, однако, вовсе не свидетельствует о том, что I Вселенский Собор вводил новое церковное устройство. В начале IV столетия, после административной реформы Диоклетиана, увеличившего число провинций и сделавшего их основной единицей территориального деления империи, за епископами столичных городов провинций-метрополий постепенно закрепилось наименование митрополитов. Ими стали те же «первые епископы всякаго народа» (Апост. 34), ибо деление империи на провинции сохранило следы этнической карты недавнего прошлого. Так, название провинции Галатия происходит от населявшего ее народа — эллинизированных галатов, а Фригии — фригов.

Экзархаты

Новый этап в процессе укрепления поместных Церквей приходится на середину IV столетия. В 6-м каноне Сардикийского Собора впервые упоминается сан экзарха (слово «экзарх» известно было, конечно, и ранее, но употреблялось оно лишь в отношении лиц, облеченных гражданской властью). Однако нет оснований утверждать, что под экзархом Отцы Собора подразумевали епископа, наделенного иной властью, чем митрополит. Скорее, как это следует из содержания 6 правила, экзарх и есть митрополит.

Однако в 9 и 17 канонах Халкидонского Собора находим уже совершенно иное: «Аще же кто будет обижен от своего митрополита, да судится перед экзархом великия области, или пред Константинопольским престолом» (17 прав.).

В эпоху великих византийских канонистов (XII в.) первоначальное значение церковного титула экзарха было основательно забыто. Зонара в толковании на 17 правило Халкидонского Собора писал: «Некоторые экзархами округов называют патриархов… А другие говорят, что экзархами называются митрополиты областей и приводят в удостоверение 6 правило Сардикийского Собора… И лучше было бы, — резюмирует Зонара, — экзархами считать митрополитов областей». Но сам текст 9 и 17 правил не позволяет считать их митрополитами.

Несомненно, прав был Вальсамон, который в толковании на 9 правило писал: «Экзарх округа не есть, как мне кажется, митрополит каждой области, но митрополит целого округа. А округ заключает в себе многие области». Из толкований Вальсамона видно, что в его время значение титула экзарха изменилось, и в своем новом значении он уже не давал ключа к разгадке древнего экзаршества: «Это преимущество экзарха, — продолжает Вальсамон, — ныне не имеет действий; ибо хотя некоторые из митрополитов и называются экзархами, но не имеют у себя в подчинении других митрополитов, состоящих в округах. Итак, вероятно, в те времена были какие-нибудь другие экзархи округов».

Именно так. Экзархи, о которых говорится в 9 и 17 правилах Халкидонского Собора, были епископами церковных диоцезов, которые, как показала история, явились эфемерным образованием, а вернее, всего лишь промежуточным этапом на пути к оформлению более крупных церковных образований — Патриархатов.

Становление Патриархатов

Процесс церковной централизации направлен был на то, чтобы привести церковную организацию в соответствие с тем новым административным делением, которое сложилось в IV столетии. При св. равноапостольном Константине Великом империя была разделена на четыре префектуры: Италию, Галлию, Иллирик и Восточную префектуру, самую обширную из всех. Вместе с Иллириком префектура Восток составляла грекоязычнуто половину государства, а Италия и Галлия — латиноязычную.

В том же IV веке префектуры были, в свою очередь, разделены на диоцезы, во главе которых стояли назначаемые императорами и подчиненные префектам викарии. Восточная префектура была разделена на 5 диоцезов: Восток (в узком смысла слова) со столицей в Антиохии — в этот диоцез вошли Сирия, Палестина, Аравия и Месопотамия; Египет с Ливией и Пентаполем (главный город — Александрия); Азию (с центром в Ефесе), объединившую провинции, расположенные в юго-западной части Малой Азии; Понт со столицей в Кесарии Каппадокийской, занимавший северо-восточную часть Малоазийского полуострова и Армянское нагорье; и Фракию (восточная оконечность Балканского полуострова с центром в Ираклии), на территории которой находилась и новая столица империи — Константинополь.

Иллирийскую префектуру с центром в Фессалониках составляли два диоцеза; Македония и Дакия. Итальянская префектура включала в себя Италию, Африку (со столицей в Карфагене) и Западный Иллирик (западную часть Балкан). В Галльскую префектуру входили Галлия, Испания, Британия и Мавритания. Обе имперские столицы — Рим и Константинополь — изъяты были из областного подчинения.

Подобно тому, как деление империи на провинции послужило основанием для образования митрополичьих областей, так введение диоцезальной организации гражданского управления привело к объединению митрополий в более крупные церковные области, первые епископы которых назывались «экзархами», а еще чаще «архиепископами».

Процесс укрупнения поместных Церквей на этом не заканчивается. Исключительным положением Константинополя, «города царя и сената», обусловлено и его церковное возвышение. Несмотря на возражения Рима, уже II Вселенский Собор постановил: «Константинопольский епископ да имеет преимущество чести по Римском епископе, потому что град оный есть новый Рим» (3 прав.). Этот Собор включил в юрисдикцию Константинопольского епископа, помимо Фракийского, также Азийский и Понтийский диоцезы (прав. 28). В латинской половине империи власть Римского епископа распространилась вначале на Италию, кроме Равенской и Миланской Церквей, а затем и на весь Запад. Уже Никейский Собор предоставил первенство чести в Палестине епископу Элии-Иерусалима, Матери всех Церквей (прав. 7). Впоследствии это привело к полной самостоятельности, к автокефалии Иерусалимской Церкви. В границах своего диоцеза осталась Александрийская Церковь.

Ко времени Халкидонского Собора окончательно сложился диптих первых епископов Христианской Церкви: Римский, Константинопольский, Александрийский, Антиохийский, Иерусалимский. В таком порядке пять первых престолов перечислены в 36 правиле Трулльского Собора: «…определяем, да имеет престол Константинопольский равныя преимущества с престолом древняго Рима и, якоже сей, да возвеличивается в делах церковных, будучи вторым по нем: после же онаго да числится престол великаго града Александрии, потом престол Антиохийский, а за сим престол града Иерусалима».

В церковных источниках слово «Патриарх» по отношению к епископам употребляется с конца IV века, первоначально, однако, без однозначного, фиксированного значения. Так, по словам церковного историка Сократа, II Вселенский Собор вверил каноническое окормление отдельных областей восточной половины Римской империи следующим епископам, «…столицу и Фракию — Нектарию Константинопольскому, Понтику — преемнику Св. Василия Великого по кафедре Каппадокийской — Элладию, Григорию Нисскому и епископу Мелитинскому в Армении — Огрею; Азийский округ разделили между собой Амфилохий Икнийский и епископ Антиохии Писидийской Оптим. Египетские Церкви поручены Тимофею Александрийскому, а управление Церквами восточного округа вверено епископам оного Пелагию Лаодикийскому и Диодору Тарсийскому, с сохранением преимуществ Церкви Антиохийской, предоставленных присутствовавшему тогда на Соборе Мелетию». Этих епископов Сократ именует Патриархами[32].

Вероятно, первым официальным документом, в котором слово «патриарх» употреблено как высший иерархический титул, является «Конституция» Зенона от 477 года[33].

В канонах титул Патриарха появляется спустя столетие, впервые в 7 правиле Трулльского Собора: «Поелику мы уведали, что в некоторых Церквах диаконы имеют церковные должности, и посему некоторые из них, попустив себе дерзость и своеволие, председят пресвитерам, того ради определяем: диакону, аще бы имел и достоинство, то есть, какую-либо церковную должность, не занимати места выше пресвитера; разве когда, представляя лице своего Патриарха или митрополита, прибудет во иный град для некоего дела».

В IX веке сложилось своеобразное учение о пентархии, о том, что в Церкви может быть лишь пять Патриархов, подобно тому как есть только 5 чувств, и вся Вселенная должна быть поделена между ними. Теорию «пентархии» отстаивал Антиохийский Патриарх Петр; его рассуждение на этот предмет было внесено в «Синопсис» Стефана Ефесского, а оттуда, через Аристина, — в «Кормчую» св. Саввы и, следовательно, — в нашу печатную «Кормчую» (гл. 40). Сторонником этого курьезного учения был и знаменитый Вальсамон.

Теория «пентархии», лишенная и канонических, и исторических оснований, давала впоследствии грекам-филетистам мнимые доводы в отстаивании церковной гегемонии над негреческими Православными Церквами. Тенденция, выразившаяся в этой теории, существует и ныне. Данное обстоятельство может послужить причиной осложнений во взаимоотношениях Восточных Патриархатов и поместных Церквей, получивших автокефалию во второе тысячелетие от Рождества Христова.

Между тем уже III Вселенский Собор, подтвердив в своем 8 правиле автокефалию Кипрской Церкви, которую оспаривала Антиохия, не оставил никаких разумных церковных оснований для развития учения об исключительных преимуществах пяти первых Престолов христианского мира. Поучительно положение, которым оканчивается это правило: «То же да соблюдается и в иных областях, и повсюду в епархиях; дабы никто из боголюбезнейших епископов не простирал власти на иную епархию, которая прежде и сначала не была под рукою его, или его предшественников; но аще кто простер, и насильственно какую епархию себе подчинил, да отдаст оную: да не преступаются правила Отец; да не вкрадывается, под видом священнодействия, надменность власти мирския; и да не утратим по малу, неприметно, тоя свободы, которую даровал нам Кровию Своею Господь наш Иисус Христос, освободитель всех человеков».

Новые автокефальные Церкви

Помимо древней Кипрской Церкви, искони автокефальной, и учрежденной при императоре св. Юстиниане автокефальной архиепископии Новой Юстинианы, с конца I тысячелетия по Р.Х. образуются новые автокефальные Церкви. Главы их со временем удостаиваются Патриаршего сана.

Образование новых поместных Церквей было связано со славянской колонизацией Балкан и обращением славянских народов в христианство. Так, при царе Болгарском Симеоне, преемнике Крестителя болгар св. царя Бориса, Болгарская Церковь обрела фактическую независимость от Вселенского Патриархата, а в 927 г. Константинопольская Церковь признала ее автокефальный статус и патриаршее достоинство ее Предстоятеля Дамиана. Правда, после разгрома Болгарии императором Василием Болгаробойцем Болгарская Церковь утратила Патриаршее возглавление. Новым ее главой стал тогда архиепископ Охридский, который мыслился как правопреемник древних архиепископов Новой Юстинианы. Патриаршество восстановлено было в Болгарии вместе с ее национально-государственным возрождением в XIII веке, когда Константинопольский Патриарх вместе с другими Восточными Патриархами даровал архиепископу Тырновскому Патриарший титул. Вторично болгарская церковная автокефалия была утрачена после гибели Болгарского государства под натиском османских турок. До середины XVIII века просуществовала автокефальная Охридская архиепископия, однако клир этой южнославянской Церкви был эллинизирован. Новое восстановление церковной независимости болгарского народа произошло уже в XIX веке, в 1872 г., вначале, правда, самочинно и с нарушением канонов, что повлекло за собой прекращение евхаристического общения новообразованного Болгарского экзархата с другими Православными Церквами. Лишь в 1945 г. болгарская схизма была преодолена, а с 1953 г. Болгарская Церковь, как и в средневековье, возглавляется Патриархом.

Подобно Болгарской, и Сербская Церковь в своей истории пережила несколько трагических разрывов. Самостоятельная архиепископия была учреждена в Сербии в начале XIII столетия, при сыне великого жупана Неманя Стефане Первовенчанном. Автокефальным архиепископом стал младший сын Неманя — афонский инок св. Савва. В 1346 г., при короле Стефане Душане, собором сербских епископов архиепископ Печский Иоанникий был возведен в сан Патриарха. За этим последовала анафема со стороны ревниво охранявшей свои преимущества Константинопольской Патриархии. Анафема была снята в 1374 г., в самый канун османского порабощения Сербии. В 1766 г. Османской Портой упраздняется Печская Патриархия, а все сербские епархии передаются в подчинение Патриарху Константинопольскому. И только в 1879 г., после восстановления Сербской государственности, Сербская Церковь возвратила себе автокефальный статус. В 1710 г. Печская Патриархия даровала автокефалию митрополиту Карловацкому, главе Православной Церкви на территории католической Хорватии, входившей в состав Австрийского государства. После венгерского восстания 1848 г. митрополиты Сремских Карловцев стали носить титул Патриархов. А в 1920 г., вслед за государственным объединением сербов, хорватов, словенцев и македонцев в единое государство, в единый Сербский Патриархат объединены были и ранее самостоятельные Церкви народов Югославии.

Русская Православная Церковь — дочь Константинопольского Патриархата — стала автокефальной в 1448 г.

Румынская Церковь обрела автокефальный статус в 1865 г. после обретения румынским народом государственной независимости. В 1925 г. Предстоятель Румынской Церкви Мирон был возведен в сан Патриарха.

История Грузинской Церкви решительно отличается от истории Балканских Церквей, в которой много параллельных линий. Грузинское христианство значительно древнее славянского. Уже в IV веке, благодаря апостольскому подвигу св. Нины, грузинский народ был просвещен учением Христа. Под влиянием св. равноапостольной Нины новую веру принял Грузинский царь Мириан. В отличие от славянских Церквей, матерью Грузинской Церкви была не Константинопольская, а Антиохийская Церковь. В 467 г. Предстоятель Иверской Церкви, кафедра которого находилась в Мцхете, получил от Антиохийского престола титул католикоса. Этим титулом именовались Первоиерархи Церквей, территориально находившихся за восточными границами Византийской империи. Первое упоминание сана католикоса восходит к 410 г. Католикосом был тогда епископ Селевкии Вавилонской, возглавлявший Церковь в Персидской державе и находившийся в юрисдикции Архиепископа Антиохийского (позднее и теперь именующегося Патриархом Востока), однако с очень широкой автономией, поскольку из-за почти постоянных военных действий на византийско-персидской границе связи католикосата с Антиохийской кафедрой были затруднены. Католикосами именуются также Патриархи Армянской церкви, отделившейся от Вселенского Православия после Халкидонского Собора. Католикосы Грузинской Церкви с середины VIII века стали фактически самостоятельными Первоиерархами, хотя автокефалия Грузинской Церкви не была признана ни в Антиохии, ни в Константинополе. В XIV столетии в Западной Грузии был образован новый католикосат с резиденцией вначале в Бичвинте (Пицунда), а потом в Кутаиси. Последний Абхазско-Имеретинский католикос Максим в конце XVIII века удалился на покой в Россию, в Киев. После страшного разгрома Грузии персидскими полчищами в 1795 г., когда численность населения в прошлом, во время царицы св. Тамары, великого государства сократилась до нескольких десятков тысяч, грузинский народ увидел свое спасение в подданстве России. В 1801 г. Грузия была присоединена к Российской Империи. Вскоре после этого, в 1811 г., упраздняется и грузинская церковная автокефалия. Вместо ушедшего на покой католикоса Антония V Святейший Синод назначил в Грузию экзарха. В 1917 г. Грузинская Церковь восстановила свой автокефальный статус, который, однако, не был признан ни Поместным Собором 1917-1918 гг., ни новоизбранным Патриархом св. Тихоном. Предстоятель Грузинской Церкви получил титул Католикоса-Патриарха. Каноническое общение между Русской и Грузинской Церквами было восстановлено в 1943 г.

Диптихи

Ныне Вселенская Православная Церковь включает девять Патриархатов. В порядке диптиха это: Константинопольский, Александрийский, Антиохийский, Иерусалимский, Московский, Грузинский, Сербский, Румынский и Болгарский Патриархаты; 6 автокефальных Церквей возглавляются архиепископами (Кипрская, Элладская и Албанская) и митрополитами (Православные Церкви в Польше, в Чехословакии и в Америке).

История образования поместных Церквей не оставляет возможности для догматизации преимуществ тех или других кафедр. Сами каноны (3 прав. II Всел. Собора; 28 прав. IV Всел. Собора) говорят о политических, и, следовательно, исторически преходящих основаниях возвышения престолов. Гражданское положение города определяет его место в диптихе. В 28-м правиле Халкидонского Собора недвусмысленно сказано: «Ибо престолу ветхаго Рима Отцы прилично дали преимущества; поелику то был царствующий град». Здоровый церковный консерватизм, правда, проявляется в том, что преимущества кафедры могут сохраняться длительное время и после падения политического значения города.

Рим отвергал в древности и отвергает ныне политическую обусловленность ранга церковной кафедры. Еще в эпоху церковного единства Востока и Запада западные Отцы и епископы Рима основания для преимуществ одних престолов перед другими видели, главным образом, если не исключительно, в апостольском происхождении Церквей.

Появление этой доктрины объясняется особенностями церковной истории Запада. Как писал П.В. Гидулянов, «ввиду отсутствия на западе общин, основанных апостолами, ввиду того, что здесь единственной такой общиной был Рим, первенствующее положение римского епископа выводили из основания Римской церкви апостолами и в особенности Петром, князем апостолов»[34]. Что же касается Востока, то к нему это западное учение неприменимо: происхождение Коринфской Церкви ничуть не менее почтенно, чем происхождение Церкви Александрийской; между тем Коринфские епископы никогда не претендовали на равную честь с Александрийской.

Однако общепринятая на Востоке тенденция объяснять церковный ранг кафедры политическим положением города вполне распространяется и на Запад: Рим — это первопрестольная столица империи, Карфаген — столица Африки, Равенна — резиденция Западно-Римских императоров. Таким образом, восточная точка зрения, прямо выраженная в 28 правиле Халкидонского Собора, имеет все основания притязать на общецерковную значимость.

Устройство высшего управления поместных Церквей

В ходе истории поместные Церкви становились все более крупными образованиями, но основные принципы их внутреннего устройства, будь то митрополии IV века или позднейшие Патриархаты, оставались неизменными и незыблемыми.

Каноническая основа структуры управления во всякой автокефальной поместной Церкви определена в 34-м Апостольском правиле: «Епископам всякаго народа, — гласит оно, — подобает знати перваго в них, и признавати его яко главу, и ничего превышающего их власть не творити без его разсуждения: творити же каждому только то, что касается до его епархии и до мест к ней принадлежащих. Но и первый ничего да не творит без разсуждения всех. Ибо тако будет единомыслие, и прославится Бог о Господе во Святом Духе, Отец и Сын и Святый Дух».

По толкованию Зонары, «настоящее правило повелевает, чтобы первенствующих епископов в каждой епархии почитали главою и без них не делали ничего такого, что имеет отношение к общему состоянию Церкви, каковы, например, догматические исследования, мероприятия по поводу общих заблуждений, поставления архиереев и тому подобное… Впрочем, — продолжает Зонара, — и первенствующему епископу правило не позволяет, по злоупотреблению честию, превращать оную в преобладание, действовать самовластно и без общего согласия своих сослужителей делать что-либо указанное выше, или подобное тому».

Большая часть правил, конкретизирующих права и обязанности первоиерарха — главы поместной Церкви, — относятся к IV в. - первой половине V в., поэтому обычно первый епископ именуется в этих канонах митрополитом.

Правило 9 Антиохийского Собора, по сути, представляет собой развернутый перефраз 3 Апостольского правила. 16 и 20 каноны Антиохийского Собора и 19 правило Халкидонского Собора возлагают на митрополита обязанность созывать Поместные Соборы и предоставляют ему право председательствовать на них. 4 и 6 каноны I Нивейского Собора возлагают на первоиерархов попечение о вдовствующих кафедрах и осуществление руководства при избрании епископов, а также утверждение избранных. Согласно 9 правилу Халкидонского Собора главе поместной Церкви (митрополиту и экзарху) принадлежит право принимать жалобы на епископов и назначать соответствующие расследования. 63 правило Карфагенского Собора предусматривает посещение первоиерархом подчиненных епископий, иными словами, дает ему право визитации.

Наконец, согласно 14 правилу Двукратного Собора, подчиненные первоиерарху епископы обязаны возносить его имя за богослужением: «Аще который епископ, — гласит канон, — поставляя предлогом вину своего митрополита, прежде соборнаго раз-смотрения, отступит от общения с ним, и не будет возносити имя его, по обычаю, в Божественном тайнодойствии; о таковом святый Собор определил: да будет низложен…».

Таким образом, обязанности, возлагаемые в соответствии с канонами на Первоиерарха поместной Церкви, не сводятся к председательству в соборе епископов, как это пытались представить в русской церковной печати начала XX века сторонники обновленческой тенденции[35].

В правилах, однако, определены и границы власти Первоиерарха. В делах, касающихся всей поместной Церкви, он не может решать ничего важного без согласия собора епископов (Апост. 34, 74; Антиох. 9, 19). Первоиерарх избирается и поставляется собором зависящих от него епископов; и в случае печальной необходимости подлежит их суду (1-е прав. Ефесск. Соб.). В парикии подчиненного ему епископа первоиерарх мог действовать лишь как административная власть, но не как архиерей: он не вправе был здесь ни рукополагать, ни учить, ни совершать каких-либо архиерейских действий без согласия местного епископа (Кормч. гл. 58; Ответ еп. Кипрского Иоанна III). При решении церковных дел Первоиерарх действует не единолично, а от лица всей поместной иерархии, которая представлена на Соборе. Через Собор проявляется экклезиологический принцип равенства духовной власти, равенства служения всех епископов, независимо от их титулов и принадлежащей им административной власти, о чем с замечательной глубиной и силой говорил Патриарх Сергий при его наречении во епископа: «Само епископское служение в его сущности… всегда и всюду остается одним и тем же апостольским служением, совершается ли оно в великом Царьграде или в ничтожном Сасиме»[36].

Согласно 37 Апостольскому правилу, созыв собора происходит дважды в году: «В первый раз, в четвертую неделю Пятидесятницы, а во вторый, октября во вторыйнадесять день». Впоследствии Трулльский Собор издал новое правило: созывать собор не реже одного раза в год: «Но как, по причине набегов варваров, и по иным случайным препятствиям, предстоятели церквей не имеют возможности составляти соборы дважды в году, то разсуждено: для могущих, как вероятно, возникати церковных дел, в каждой области, всемерно быти собору вышереченных епископов единожды в лето… в том месте, которое, как выше речено, изберет епископ митрополии» (8 прав.). По зову первоиерарха все епископы обязаны являться на указанное им место. Отсутствующие без уважительной причины подлежат прещениям (IV Всел. 19; Карф. 87; Трулл. 8).

Чтобы постановления Собора имели законную силу, он, согласно канонам, должен состоять не менее чем из 3 иерархов — митрополита и двух епископов (Антиох. 16, 20). Карфагенский Собор в своем 12 правиле предусматривает присутствие 12 епископов для суда над епископом, 6 для суда над пресвитером, 3 для суда над диаконом. Но в судебной практике Древней Церкви это правило не считалось обязательным. В случае, если бы местные гражданские начальники воспрепятствовали епископу явиться на собор, то, согласно церковным канонам, они подлежат отлучению (VII Всел. 6), а на основании 137-й новеллы Юстиниана такие начальники отстранялись от своей должности. К компетенции собора относятся все дела, касающиеся церковной области, однако, естественно, решаться эти дела должны на общецерковных основаниях, в соответствии с догмами и канонами; в противном случае поместная Церковь рискует отпасть от кафолического единства. По определению VII Вселенского Собора, вопросы, относящиеся к ведению соборов, разделяют на «канонические» и «евангельские».

Согласно толкованию Вальсамона, «канонические предания суть: законные и незаконные отлучения, определения клириков, управление епископским имуществом и таковое, то есть все, относящееся к области церковного управления и суда, а евангельские предания и Божий заповеди суть: крестить во Имя Отца и Сына и Святаго Духа; не прелюбы сотвори, не любодействуй, не лжесвидетельствуй и подобное (иными словами, литургическая жизнь Церкви, христианская нравственность и вероучение). В соответствии с 37 Апостольским правилом и 20 правилом Антиохийского Собора к компетенции Собора относятся и «рассуждения о догмах благочестия».

Поместный Собор является также и судебным учреждением. Он представляет собой первую инстанцию при рассмотрении споров между епископами о границах их областей (IV Всел, 17; Трулл. 25), по жалобам клириков на чужого архиерея (IV Всел. 9) и по жалобам на епископов с обвинением их в действиях, несовместимых с достоинством архиерейского сана (Ант. 12). А для всех мирян и клириков, в отношении которых епископ изрек приговор об их отлучении, Поместный Собор представляет собой вторую апелляционную инстанцию (I Всел. 5; Ант. 6, 14, 15).

Высшее управление в Патриархатах

Права Патриархов, согласно канонам, в главном аналогичны правам автокефальных митрополитов, но крут их более широкий. Патриархам принадлежало право утверждать митрополитов, избранных провинциальными соборами, и рукополагать их, В отличие от митрополитов, они имеют право ставропигии, т.е. посылая свой патриарший крест при основании храма ими монастыря, патриархи могут изъять этот храм или монастырь из юрисдикции местного епископа. По толкованию Вальсамона на 31-е Апостольское правило, право ставропигии, не упомянутое в канонах, покоится на «долговременном церковном неписаном обычае, который с незапамятных времен и поныне имеет в церкви силу правил».

Канонические постановления об избрании митрополитов распространились вначале и на избрание Патриархов. Впоследствии право утверждения Патриархов присвоили себе светские государи. В XV веке, на закате Византийской империи, епископ Симеон Со-лунский так описывал поставление Патриарха: «Когда Патриарх умирал, император призывал епископов ближайших городов для участия в избирательном соборе, кроме епископов, на соборе присутствовал также хартофилакс дворца. Собор избирал трех кандидатов, которые и предлагались благоусмотрению императора. Император избирал одного из них. Затем следовала интронизация новоизбранного. Император посылал ему мантию и панагию прежнего Патриарха, которые хранились у него, как у защитника Церкви после его кончины, затем во дворце сам вручал избранному Патриарший жезл и объявлял его Патриархом»[37]. На упреки тех, кто возражал против участия императора в поставлении Патриархов, Симеон Солунский отвечал так: «Совсем не император поставляет Патриарха, а собор, император, будучи благочестивым, принимает лишь участие в этом и не потому только, что он защитник Церкви и помазанник Божий, но чтобы, принимая в этом участие, дать большую силу тому, что делает Церковь»[38]. Католическим богословием и канонистами практика участия императора в поставлении Патриархов и епископов используется как аргумент в противоправославной полемике. Между тем, как отмечал епископ Никодим (Милаш), «в древнее время, много ране, чем явилось участие византийских императоров в поставлении Константинопольского Патриарха, западные государи при избрании римских пап пользовались правом утверждения. Об этом свидетельствуют постановление императора Гонория, который в 418 г. подтвердил собор Бонифация I и отвергнул собор Евлавия; эдикт Одоакра 484 г. о том, что никакой выбор папы не может быть sine nostrae consultationae (без совещания с нами. — В. Ц.); закон Теодориха, подтверждающий эдикт Одоакра в этом отношении. После определения Латеранского собора 1179 г., которым избрание пап было вверено исключительно коллегии кардиналов, право утверждения папского избрания со стороны государя получило отрицательный характер и превратилось в право запрещения избирать лицо, против которого были западные государи»[39]. Еще в XIX веке Австрийскому императору принадлежало право вето при избрании кандидатов на папский престол.

Равенство поместных Церквей

Согласно канонам, все Патриархи признаются равными между собой. На деле однако Римские епископы, усвоившие себе вместе с Александрийскими и Антиохийскими Патриархами титул пап, уже с VI столетия начинают заявлять притязания на власть над всей кафолической Церковью, обосновывая их мнимым главенством Первоверховного апостола Петра, «князя апостолов», как его называют на Западе, над другими апостолами. На Востоке, который всегда оставлял за Римскими епископами первенство чести и видел в них защитников и хранителей Православия, притязания на главенство в Церкви не вызывали никаких церковно-правовых последствий, а вот западные церкви постепенно, одна за другой, действительно оказались в юрисдикции пап.

Особенно упорное сопротивление папским притязаниям оказывала Африканская Церковь; Карфагенский Собор включил в свои правила «Послание к папе Римскому Келестину (424 г.), которое вошло во все своды правил. В этом послании Собор отвергает право Римского папы принимать апелляции на судебные постановления собора африканских епископов. Но после нашествия вандалов — ариан — обескровленная Африканская Церковь оказалась вынужденной искать защиты у папы. Между тем на Востоке (до Халкидонского Собора) к первенству стремились Александрийские епископы. Заслуги свв. Афанасия и Кирилла в защите Православия, тесный союз Александрии с Римом, установившийся со времени св. Афанасия, высокий авторитет александрийской богословской школы, превосходившей по своему научному уровню все остальные христианские школы империи — питали амбиции Александрийских пап. Но осуждение и низложение главы Александрийской школы Диоскора Халкидонским Собором положило конец этим несостоявшимся притязаниям.

С конца IV века на первое место выдвигается Константинопольский Патриарх. Благодаря политическому значению столицы Константинопольский Патриарх, к которому первому из всех епископов обращался император, приобрел существенные преимущества перед другими греческими Первоиерархами. Он получил статус посредника между императором и другими Патриархами. Являясь в столицу, Александрийский, Антиохийский или Иерусалимский Патриархи могли представляться царю только после предварительного доклада у Патриарха Константинополя. За епископами Нового Рима Халкидонский Собор признал право принимать апелляции на митрополитов Патриархата: «Аще же на митрополита области епископ, или клирик, имеет неудовольствие; да обращается или к экзарху великия области, или к престолу царствующаго Константинополя, и пред ним да судится» (прав. 9). В конце VI века, со времени св. Иоанна Постника, Константинопольские первоиерархи усваивают себе титул Вселенских Патриархов, против чего тщетно протестовал папа Григорий Великий. Еще более отчетливо значение Константинопольских Патриархов как первоиерархов Греческого Востока, подобных Римским Патриархам латинского Запада, проявилось после того, как область Иллирика (занимавшая Балканский полуостров), в которой преобладало греческое население, вместе с грекоязычной в ту эпоху Сицилией, императором Львом Исавром были изъяты из юрисдикции Рима и переданы в окормление Константинопольским Патриархам.

Значение остальных восточных патриархов, подорванное христологическими ересями, когда большая часть населения Египта и Сирии отпала от Православной Церкви, а потом и арабским завоеванием этих стран, умалилось до крайности. Константинопольский Патриарх действительно остался единственным духовным главой всего христианского Востока. Эти исторические обстоятельства дали повод для изобретения византийскими канонистами еще одной неосновательной теории. В толковании на 3-е правило II Вселенского Собора Аристин писал: «Одинаковые преимущества и одинаковую честь с римским епископом должен иметь и епископ Константинополя, как и в 28-м правиле Халкидонского собора понято это правило, потому что этот город есть новый Рим и получил честь быть градом царя и синклита. Ибо предлог «по» (μετα) здесь обозначает не честь, но время, подобное тому, как если бы кто сказал: по многом времени и епископ Константинополя получил равную честь с епископом Римскими. Возражая против такого надуманного толкования, Зонара отмечал: «Некоторые думают, что предлог «по» означает не умаление чести, а сравнительно позднейшее появление сего установления… Но 131 новелла Юстиниана, находящаяся в пятой книге Василик, титуле 3, дает основание иначе понимать эти правила, как они и были понимаемы этим императором. В ней говорится: «Поставляем, согласно с определениями Св. Соборов, чтобы Святейший папа древнего Рима был первым из всех иереев, а блаженнейший епископ Константинополя, Нового Рима, занимал второй чин после Апостольского престола древнего Рима и имел преимущество чести пред всеми прочими». Итак, ясно видно, что предлог «по» означает умаление и уменьшение. Да иначе и невозможно было бы сохранять тождество чести по отношению к обоим престолам. Ибо необходимо, чтобы при возношении имен предстоятелей их один занимал первое, а другой — второе место, и в кафедрах, когда они сойдутся вместе, и в подписаниях, когда в них будет нужда». С Зонарой во всем согласен и Вальсамон. Однако в «Кормчей Книге» получила отражение точка зрения Аристина. В толковании «Кормчей» сказано: «А аще рече правило, … не о том глаголет, якоже римскому честию больше быть, но о сказании времени се речено есть. Якоже бы некто, якоже се рек во многих летах равныя чести римскому епископу и Константина града епископ сподобися».

В поддержку притязаний Константинопольских иерархов на главенство в Церкви во второй половине XI века был выполнен греческий перевод подложной дарственной грамоты Константина Великого папе Сильвестру, на самом деле составленной в Риме не ранее начала IX века. По смыслу этой грамоты Римский епископ оказывался не только духовным главой, но и мирским властителем Италии и всего Запада. В Константинополе утрату этих преимуществ Римского папы, понимаемых, конечно, не так широко, связывали не столько с отпадением Рима от Вселенского Православия, сколько с перемещением столицы, царского скипетра, из ветхого Рима в Новый Рим. Константинопольские Патриархи не претендовали, конечно, на светскую власть в империи, но опирались на этот фальсификат в отстаивании своих притязаний на главенство в Церкви. Хотя, конечно, на более серьезном и глубоком уровне канонического мышления Константинополь не доходил до квалифицированной папистической теории. Все эти своеобразные измышления отражали не более чем тенденцию. Первенствующее значение Константинопольского Патриарха на Православном Востоке не только сохранилось, но даже возросло после падения Константинополя в 1453 г. Завоеватель Ромейской державы Мухаммед II признал Патриарха Геннадия Схолария главою всей «райи» — христианских подданных Порты — не только в духовном, но и в гражданском отношении. Константинопольские Патриархи получили в Османской империи статус этнархов. Весьма характерно и такое обстоятельство: Порта входила в сношения с Патриархом через министерство иностранных дел.

Подобно высшей церковной власти в древних автокефальных митрополиях, в Патриархатах церковная власть осуществлялась в единении Первоиерарха — предстоятеля с собором епископов. Но поскольку регулярные собрания епископов таких обширных областей, какими являются патриархаты, связаны были с большими затруднениями и неудобствами, уже в период Вселенских Соборов при патриарших кафедрах образовались постоянные соборы, или синоды епископов. Слово «синод» означает Собор, но на русском языке оно стало употребляться в значении «малый постоянно действующий собор». Особую важность среди них имел, конечно, Константинопольский синод эндимуса (συνοδος εηδημουσα). Он собирался из митрополитов и епископов, приезжавших в столицу по делам своих Церквей, и порой проживавших в ней по нескольку лет. Благодаря этому Патриарх во всякое время имел возможность собрать достаточное число архиереев для принятия соборного решения. После падения Византии, когда к Патриарху с синодом перешла и гражданская власть над православными подданными Порты, в синод были включены и представители мирян — фанариоты, избираемые народным собранием.

Высшее управление русской церкви до конца XVII века

Русская Церковь как часть Константинопольского Патриархата

До середины XV столетия Русская Церковь, получившая свое начало от Греческой, не была автокефальной, а находилась в юрисдикции Константинопольского Патриархата. Правда, академик Е.Е. Голубинский, проводя параллель между основными положениями международного права и теми нормами, которыми руководствуются поместные Церкви в своих взаимоотношениях, писал: «Частная Церковь Греческая имела совершенно такое же право подчинить себе частную Церковь Русскую, какое право имело бы государство Греческое подчинить себе государство Русское, то есть не имела права ни малейшего и вовсе никакого»[40]. И противоправная, с точки зрения Е.Е. Голубинского, зависимость Русской Церкви от Греческой — от Константинопольского престола — явление более позднее, а прежде Русская Церковь была независима, автокефальна. «Существуют основания думать, — отмечал он, — что первоначально дело было не так, а именно, что Русская Церковь первоначально получила было самостоятельность, или независимость».

Впрочем, сам ученый замечает: «Наше предположение эпизода автокефалии не имеет особенной твердости, и мы не настаиваем на нем усиленным образом»[41]. Настаивать на первоначальной автокефалии значило бы настаивать на совершенно беспримерном явлении в церковной истории. Ни в древности, ни в новое время не известно ни одного случая, когда бы новообразованная поместная Церковь не находилась в течение более или менее длительного времени (часто на протяжении столетий) в канонической зависимости от Церкви-матери.

Церковное предание, письменные источники, логика церковно-исторического процесса однозначно позволяют говорить о том, что и история Русской Церкви не представляла собой в этом отношении исключения. Несмотря на то, что Русь была независимым государством с огромной территорией, превосходившей в ту пору размеры Византийской империи, и более чем с 5-миллионным населением (а по тем временам это численность населения великой страны), до середины XV века она находилась в юрисдикции Церкви-матери — Константинопольского Патриархата — как одна из его митрополий.

Однако Русская митрополия в константинопольских диптихах занимала место в ряду последних: в древнейшем из них — 61, а в более позднем, составленном уже при императоре Андронике Палеологе (1306-1328 гг.) — 77. Рядовые митрополии Константинопольского Патриархата, занимавшие более почетные места в росписях, по числу православных жителей зачастую уступали не только всей Киевской митрополии, но и нашим отдельным епархиям.

В Византии каноническое основание зависимости Русской Церкви находили в 28 правиле Халкидонского Собора: «Посему токмо митрополиты областей Понтийския, Асийския и Фракийския, а также епископы у иноплеменников вышереченных областей да поставляются от вышереченнаго святейшаго престола Константинопольския Церкви…». С точки зрения географии считать русских иноплеменниками Фракии или Понта, т.е. варварами, земля которых примыкает к этим диоцезам, — это, конечно, вряд ли справедливо, но как Церкви‑матери Константинопольскому Патриархату принадлежало законное право определять статус рожденной от нее Русской митрополии.

Историческая странность заключалась в следующем: наша Церковь была зависима не только от Цареградского Патриарха и Синода, но и от императора ромеев. В важнейших актах Константинопольской Патриархии, касавшихся Киевской митрополии, упоминалось, что они изданы с согласия «высочайшего и святого самодержца» или по его прямому распоряжению. В византийском церковном и государственно-правовом сознании император, василевс, мыслился как хранитель догматов и христианского благочестия, как верховный защитник Православия, а значит, и как самодержец (автократор) всех православных народов. Ныне это может показаться всего лишь курьезом, однако для средневекового правового сознания, которому был чужд племенной, национальный сепаратизм, который был унитарной, космической идеей, было вполне естественно, что все православные государи считались вассалами императора. «Правители прочих государств получали от него, в зависимости от их политического веса и родственных связей с правящей в Константинополе династией, титулы архонтов, князей, стольников. В своем труде «О церемониях» Константин Багрянородный писал, что к болгарским царям следует обращаться так: К любезному и вдохновенному нашему сыну — архонту христианского народа болгар (De ceremoniis, 690)»[42].

Киевскому великому князю в XII веке в Константинополе усвояли скромный придворный титул стольника. Имя императора поминалось за богослужением в русских храмах. Вассальная зависимость Руси от Византии была, конечно, дипломатической, этикетной фикцией, но фикцией, глубоко укорененной в правосознании христианского средневековья.

Существует крайне любопытный исторический документ, относящийся, правда, к более поздней эпохе, но превосходно иллюстрирующий притязательность византийского правосознания. В конце XIV века, когда Ромейская держава включала в себя лишь столицу с ее ближайшими окрестностями, великий князь Московский Василий Дмитриевич не велел митрополиту возносить имя императора за богослужением на том основании, что «русские имеют Церковь, а царя не имеют и знать не хотят». Слух об этом нововведение дошел до Константинополя, и Патриарх Антоний направил великому князю Василию грамоту, в которой писал: «Это нехорошо. Святой царь занимает высокое место в Церкви, он — не то, что другие местные князья и государи. Цари вначале упрочили и утвердили благочестие во всей вселенной, цари собирали Вселенские Соборы; они же подтвердили своими законами соблюдение того, что говорят божественные и священные каноны о правых догматах и о благоустройстве христианской жизни; много подвизались против ересей. За все это они имеют великую честь и занимают высокое место в Церкви. И если, по Божию попущению, язычники окружили владения и земли царя, все же до настоящего дня царь получает то же самое поставление от Церкви, по тому же чину и с теми же молитвами помазуется великим миром и поставляется царем и самодержцем ромеев, то есть всех христиан. На всяком месте, где только именуются христиане, имя царя поминается всеми патриархами, митрополитами и епископами, и этого преимущества не имеет никто из прочих князей или местных властителей. Невозможно христианам иметь Церковь и не иметь царя… Если и некоторые другие из христиан присваивали себе имя царя, то все эти примеры суть нечто противоестественное, противозаконное, более дело тирании и насилия (нежели права). В самом деле, какие отцы, какие соборы, какие каноны говорят о тех? Но все, и сверху и снизу, гласит о царе природном, которого законоположения исполняются во всей вселенной и его только имя повсюду поминают христиане, а не чье-либо другое»[43]. И Патриарх добился того, чтобы на Руси возобновлено было возношение «божественного» царского имени.

Константинопольскому Патриарху вместе с Синодом и в согласии с императором принадлежали следующие права по отношению к Русской Церкви:

посвящение русских митрополитов, которое при расширительном толковании этого права соединялось обычно и с назначением их, чаще всего из греков. За все время зависимости Русской Церкви было лишь несколько исключений из этого правила. Русские по происхождению митрополиты Иларион и Климент Смолятич были поставлены по воле русских князей и посвящены русскими епископами, но в Константинополе их митрополитами не признавали и от своих прав назначать на Русь первоиерархов не отказывались. Назначенные по воле великих князей и родом русские митрополиты Кирилл III, святой Петр и святой Алексий посвящались в Константинополе;

константинопольскому престолу принадлежало также право регулирования русского церковного устройства. В Константинополе издавали грамоты об учреждении новых митрополичьих кафедр на Руси, о перенесении кафедры митрополита из одного города в другой. В 1303 г. помимо Киевской митрополии была основана независимая от нее митрополия в Галиче, которая с тех пор несколько раз упразднялась и восстанавливалась вновь. В XIV веке некоторое время существовала также Киевско-Литовская митрополия наряду с Киевско-Московской. Резиденция Киевских митрополитов, в зависимости от обстоятельств, складывавшихся на самой Руси, но с ведома Константинополя, переносилась несколько раз из Переяславля в Киев, оттуда во Владимир-на-Клязьме и, наконец, в Москву; константинопольские Патриархи требовали от митрополитов представления сведений о положении церковных дел на Руси и осуществляли высший надзор за их деятельностью. В патриаршей грамоте 1354 г. было сказано, что Киевский митрополит должен не реже, чем через два года являться с докладом в Константинополь или, по крайней мере, присылать своих уполномоченных;

в Константинополе окончательно разрешались споры, вспыхивавшие на Руси, например, о посте в среду и пятницу, если на эти дни приходятся великие праздники;

константинопольской Патриархии принадлежало и право суда над русскими митрополитами по жалобам на них со стороны епископов или князей, право получения денежной дани от митрополии, право ставропигии. Из Константинополя присылалось на Русь святое миро.

В эпоху удельной раздробленности власть общерусского митрополита, поставленного за пределами Русского государства, и существующая независимо от местных князей, служила сохранению единства Русской Церкви, единению Руси, противодействовала сепаратистским тенденциям удельных княжеств.

Высшая власть над епархиями принадлежала митрополиту с собором епископов. Митрополит с собором открывал новые епископские кафедры, но в этом деле часто решающее значение имела воля великого или удельного князя; в отдельных случаях на это требовалось согласие Патриарха.

Митрополит Иоанн II настаивал на том, чтобы «учащение епископий», т.е. учреждение новых епархий совершалось с крайней осторожностью. Епископии Русской Церкви отличались от византийских необычайно огромными размерами, как правило, значительно превосходя византийские митрополии, каждая из которых включала в себя несколько епископий. Первыми кафедрами на Руси были Киевская, Новгородская, Черниговская, Ростовская, Владимиро-Волынская, Белгородская, Туровская, Пинская. Позже были открыты кафедры в Смоленске, Рязани, Перемышле, Владимире-на-Клязьме и в некоторых других городах.

Митрополиту принадлежало право поставления епископов. Вопрос о замещении вдовствующих кафедр митрополит согласовывал с князем. В Новгороде владыки избирались народом и клиром и только посвящались митрополитом и епископами.

Митрополит созывал епископов на Собор и председательствовал на нем. Как общие пастыри всей Русской земли, митрополиты имели также право административного надзора за всеми епархиями Русской Церкви; вместе с Собором они вершили суд над епископами (в отдельных случаях митрополит производил суд единолично). Все епархии Русской Церкви платили своим первоиерархам дань.

Русская Церковь от начала автокефалии до учреждения Патриаршества

Отпадение Константинопольского Патриарха Иосифа и присланного им на Русь митрополита Исидора в унию послужило толчком к исторически назревшему событию — отделению Русской Церкви от кириархальной Константинопольской Церкви. Преемник Исидора митрополит Иона поставлен был в 1448 г. Собором русских епископов без утверждения Патриарха. С тех пор, даже после падения унии на греческом Востоке, русские митрополиты посвящались самостоятельно собором русских епископов и для поставления в Константинополь больше не ездили. После завоевания Византии турками для русских, освободившихся от Золотоордынского ига, стало невозможным оставаться в церковной зависимости от Константинопольского Патриарха, оказавшегося в неволе у «поганых агарян».

Историки предполагают, что некоторое время после учреждения автокефалии митрополия находилась под отлучением Патриарха, но позже в Константинополе смирились с совершившимся фактом, хотя официально автокефалию Русской Церкви не признавали. Об этом свидетельствует следующее обстоятельство: когда в конце XVI века велись переговоры об учреждении Патриаршества, Константинопольский Патриарх Иеремия предлагал вначале дать Русской Церкви автокефального архиепископа. Следовательно, до тех пор он еще не признавал ее автокефальной, но нужда заставляла Патриархов обращаться в Москву за милостыней, и между Константинопольской Патриархией и Московской митрополией вскоре после 1448 г. восстановилось церковное общение.

Мнение Н.С. Суворова о том, что в XVII веке во время суда над Патриархом Никоном и даже еще при Петре I автокефалия Русской Церкви не понималась «в том неограниченном и безусловном смысле, в каком она понимается теперь»[44], основано на искаженном представлении о характере автокефалии, отождествляемом канонистом с государственным суверенитетом. Неограниченной и безусловной автокефалии поместной Церкви по существу быть не может, ибо Вселенская Церковь — это единый живой организм, а не федерация отдельных, совершенно независимых друг от друга Церквей. Поместные Церкви не находятся в подчинении одна у другой, однако они взаимно соподчинены и образуют кафолическое единство. Поэтому участие Патриархов греческого Востока в суде над Патриархом Никоном, которое не являлось безусловно необходимым, но вполне допускалось с канонической точки зрения, не свидетельствует о неполной автокефалии нашей Церкви.

Другое дело, что сами восточные Патриархи, принимая челобитные от русских и творя суд по этим челобитным во время своего пребывания в России, превышали принадлежащие им законные полномочия и тем самым свидетельствовали о свойственных им неосновательных, но традиционных притязаниях на исключительное, привилегированное положение греческой Церкви. Такое церковное, государственно-правовое, историческое и этническое правосознание, характерное для греков, внутренне противоречиво. Если современные греки рассматриваются как ромеи, то совершенно очевидно, что ромеи они вовсе не в этническом смысле: этнические ромеи (римляне) — это латиняне, а в том смысле, общепринятом в Византийскую эпоху, в каком все православные христиане — ромеи. Противопоставляя себя славянам и другим негреческим православным народам как варварам, они, в сущности, начинают мыслить о себе как об эллинах в том сложившемся в первые века христианства смысле, когда эллины противопоставлялись христианам. В Церкви же нет места для национального превозношения, тщеславия и амбиций.

Св. Иона, первый автокефальный русский первоиерарх, имея резиденцию в Москве, носил еще титул митрополита Киевского и всея Руси. Преемник его Феодосий был титулован уже как Московский митрополит.

После установления в Москве автокефалии западные русские епархии образовали отдельную митрополию, вначале называвшуюся по-старому — Киевской и всея Руси, — а потом менее притязательно — Киевской и Галицкой. До своего воссоединения с Московской Патриархией в конце XVII в. она оставалась зависимой от Константинопольского Патриархата.

Права автокефальных Московских митрополитов относительно подчиненных ему епархий соответствовали канонам (Апост. 34, 16, 20; I Всел. 4, 6; Ант. 9; IV Всел. 9, 19). Митрополиты созывали епископов на Соборы и председательствовали на них. Принято было за правило, чтобы архиереи собирались в Москву для совещаний не реже одного раза в год. В случае необходимости епископы собирались чаще. Бывало и так, что, собравшись в Москве по требованию обстоятельств, архиереи надолго задерживались в столице, составляя с малыми промежутками времени целый ряд Соборов, В иных случаях созывался Собор «из прилучившихся в Москве епископов», подобный Константинопольскому «синоду эндимуса». Для этого почти все архиереи имели в Москве свои постоянные подворья. Характерно и то, что в Соборах принимали участие не только архиереи, но и архимандриты, игумены, пресвитеры, носители светской власти: князья, цари, бояре.

Из Поместных Соборов Русской Церкви, когда она была автокефальной митрополией, особую историческую значимость имели следующие: 1491 г. — о продолжении пасхалии на 8 тысячу лет; 1503 г. — против жидовствующих и о монастырском землевладении; 1577 и 1549 гг. — о канонизации русских святых и 1551 г. — издавший свод законов об устроении церковного порядка — «Стоглав». Соборы созывались также и для решения текущих дел: рукоположения епископов на вдовствующие кафедры, суда над архиереями.

Русская Церковь в эпоху Патриаршества

В 1589 г. при царе Федоре Иоанновиче, по хлопотам боярина Бориса Годунова, на Руси учреждено было Патриаршество. Первый Московский Патриарх святой Иов поставлен был при участии Вселенского Патриарха Иеремии II, который находился тогда в России для сбора милостыни. В мае 1590 г. Патриарх Иеремия созвал в Константинополе Собор, в котором участвовали Антиохийский Патриарх Иоаким и Иерусалимский Софроний. Рассказав собравшимся иерархам о богатстве и величии Московских церквей, щедрости и благочестии Русского царя и о просьбе царя устроить Русское Патриаршество, он просил Собор утвердить его «хрисовулл» — уложенную грамоту о доставлении в Москву Патриарха. Восточные Патриархи признали это дело «благодатным и благословенным» и приняли постановление: «Во-первых, признаем и утверждаем поставление в царствующем граде Москве Патриарха Иова, да почитается и именуется он и впредь с нами — Патриархами, и будет чин ему в молитвах после Иерусалима; а во главе и начале держать ему Апостольский престол Константинограда, как и другие патриархи держат; во-вторых, Патриаршее имя и честь дано и утверждено ныне не одному только господину Иову, но проиэволяем, чтобы по нем поставлялись Московским Собором Патриархи в России по правилам, как началось от сего сослужебника нашего смирения и во Св. Духе возлюбленного брата нашего Иова. Для того и утверждена сия уложенная грамота на память во веки, лета 1590, месяца мая»[45]. Грамоту подписали Патриархи: Константинопольский, Антиохийский, Иерусалимский (Александрийская кафедра тогда вдовствовала); и участвовавшие в деяниях Собора 42 митрополита, 19 архиепископов и 20 епископов. Таким образом, Московскому Патриарху указано было 5 место в диптихе, после Восточных Патриархов. Грамота об учреждении Патриаршества в России помещена в начале «Кормчей книги».

От Восточных Патриархов Русский Первосвятитель отличался прежде всего тем, что при нем не было постоянного Собора, Синода, какой в то время уже состоял при Патриархах на Востоке, а также тем, что наш Патриарх не являлся третьей инстанцией, возвышающейся над епархиальными епископами и митрополитами. Сан митрополита, присвоенный после поставления Патриарха архиереям Новгородскому, Ростовскому, Казанскому и Крутицкому, являлся у нас с этих пор простым титулом; по своим властным полномочиям эти архиереи оставались теми же епископами, какими были и другие владыки. Митрополичьих округов в Русской Церкви не существовало никогда.

Вопрос об образовании таких округов ставился у нас на Большом Московском Соборе в 1667 г. Восточными Патриархами и на Соборе 1682 г. царем Федором Алексеевичем, но в обоих случаях был отклонен. Русские архиереи подали челобитную царю Федору, умоляя его не делать архиепископов и епископов подвластными митрополитам, «дабы в архиерейском чине не было какого церковного разногласия и меж себя распри и высокости»[46]. Единственным следствием предложения царя Федора явилось незначительное увеличение числа епархий. После возвращения Киевской митрополии в юрисдикцию Московской Патриархии, в канун синодальной реформы, на огромной территории нашей Церкви находилось 24 кафедры: одна Патриаршая, 14 митрополичьих, 7 архиепископских и 2 епископских.

При Патриаршей кафедре открыты были приказы, которые первоначально заведовали делами Патриаршей области, впоследствии же их полномочия распространились на всю территорию Русской Церкви. Один из них именовался Приказом духовных дел, или Патриаршим Разрядом. Здесь готовились настольные грамоты духовным лицам, получавшим рукоположение от Патриарха, благословенные грамоты на сооружение церквей, а также вершился суд над клириками и мирянами. Казенный приказ распоряжался сборами, поступавшими в Патриаршую казну. Дворцовый приказ ведал хозяйством Патриаршего дома; в его подчинении находились все светские чиновники Патриарха. Персонал приказов составляли духовные и светские лица. Казенным приказом заведовал архиерейский казначей, обыкновенно из монахов. В Дворцовом приказе сидели светские чиновники — патриаршие бояре и дьяки. Патриарший Разряд до Большого Московского Собора 1667 г. тоже находился в ведении светских начальников — боярина с дьяками и подьячими. Однако Собор счел неприличным, чтобы духовные лица судились у мирян, и постановил следующее: дела по обвинению клириков должны рассматриваться судьями в духовном чине. Патриарший Разряд после этого разделили на два отделения: одно, где остались сидеть бояре и дьяки, для суда над мирянами, другое из духовных лиц — для суда над клириками.

Освященные Соборы при Патриархах созывались реже, чем при автокефальных Московских митрополитах, но Собор 1667 г. своим постановлением напомнил о древнем каноническом правиле о двукратном созывании Соборов в течение года (Апост. 37). Самым важным из Соборов XVII века были: Собор при Патриархе Филарете (1620 г.), подтвердивший сложившийся на Руси обычай перекрещивать латинян при их присоединении к Православной Церкви; Собор при Патриархе Никоне (1654 г.) об исправлении церковных книг; Собор 1656 г. с клятвами на старообрядцев; Большой Московский Собор с участием Восточных Патриархов (1666-1667 гг.), подтвердивший клятвы на старые обряды и низложивший Патриарха Никона.

В XVII веке особую остроту приобрел вопрос об участии царя в церковных делах. Уже в конце XV века после падения Константинополя и в связи с женитьбой Ивана III на принцессе из византийского дома Палеологов Софии, а также перенесением императорских регалий в Москву, но главным образом, конечно, вследствие того, что освободившееся от монголо-татарского ига, необычайно усилившееся Московское княжество стало единственным независимым и в этом смысле самодержавным православным государством, на Руси складывается учение о Москве — Третьем Риме. Старец псковского Елизарова монастыря Филофей в посланиях к Василию III и Ивану III, к дьяку Мисюре Мунехину приходит к выводу о том, что центр последней монархии Римской переходит из одного Рима в другой: из нового Рима, Константинополя, после «соединения греков с латынею на Осьмом соборе», царство, а вместе с ним и Церковь православная, «паки в третий Рим бежа, иже есть в новую, великую Русь… Внимай, Государю, — пишет старец великому князю, — яко вся христианския царства снидошася в твое едино: яко два Рима падоша, а третий стоит, и четвертому не быти, уже твое христианское Царство инем не останется. Един ты — во всей поднебесной Христианом царь»[47].

Венчание Московского князя Иоанна IV на царство окончательно закрепило государственно-правовой взгляд на Московского царя как на правопреемника византийских василевсов, которые традиционно считались защитниками и покровителями вселенского Православия. Поэтому русские самодержцы не устранялись от участия в решении всех важных церковных дел, будь то назначение на архиерейские кафедры, канонизация святых, церковная дисциплина, монастырское благочиние, церковный суд. По примеру византийских императоров, русские государи считали своим долгом хранить Православие и защищать Церковь от ересей и расколов. Однако Московские цари, не имевшие такого исторического прошлого, как языческая Римская империя, и поэтому более доступные религиозно-нравственному воздействию Церкви, держали себя по отношению к церковной власти почтительнее и смиреннее, чем василевсы. Несмотря на ряд серьезных попыток со стороны царей подчинить себе Церковь и в церковных делах стать выше первоиерархов, в допетровской Руси сохранилась, может быть, в более чистом виде, чем в Византии, симфония церковной и государственной власти.

Переломный момент наступил при царе Алексее Михайловиче и Патриархе Никоне, когда бояре сумели убедить царя в том, что Никон, именовавшийся, как и царь, великим государем, представляет серьезную опасность для самодержавия. Результатом этого столкновения, в котором Восточные Патриархи взяли сторону Алексея Михайловича, было низложение Никона (1667 г.). Хрупкое равновесие нарушилось и сместилось в сторону усиления светской, царской власти. Важнейшим последствием этого кризисного момента в истории Русской Церкви явилось упразднение самого Патриаршества и учреждение новой, синодальной формы правления.

Высшее управление русской церкви в синодальную эпоху

Учреждение Святейшего Синода

«Духовный регламент». В 1700 году скончался Патриарх Адриан. Во главе Русской Церкви был поставлен митрополит Рязанский Стефан Яворский со званием «Экзарха, блюстителя и администратора Патриаршего Стола», или Местоблюстителя Патриаршего Престола. В условиях затянувшегося на 20 лет Местоблюстительства Петр I обдумывал идею о коренной реформе высшего церковного управления.

В 1718 году митрополит Стефан подал царю жалобу на чрезмерное обременение делами, которые поступали из вдовствующих епархий, и прошение отпустить его из Петербурга в Москву для более удобного управления Патриаршей областью и своей Рязанской епархией. Царь наложил прошение на резолюцию с рядом укоризненных замечаний, а в конце добавил: «А для лучшего впредь управления мнится быть Духовной Коллегии, дабы удобнее такие великие дела исправлять было возможно»[48]. Епископу Псковскому Феофану (Прокоповичу) Петр велел составить проект создания новой Коллегии.

Проект этот под названием «Духовный регламент» был написан к февралю 1720 г. После утверждения его Сенатом и Освященным Собором, после сбора подписей под ним епископов и степенных монастырей «архимандритов и игуменов», 14 февраля 1721 г. состоялось открытие новой Коллегии. В нее вошли митрополит Стефан в должности Президента, 2 вице-президента: архиепископы Феофан и Феодосий, 4 советника из архимандритов, 4 асессора из пресвитеров и 1 из «греческих черных священников». Уже на первом заседании Духовной Коллеги встал вопрос о молитвенном возношении нового церковного правительства, «Святейшее Духовное коллегиум» звучало несообразно. Предлагались другие варианты названия: «собрание», «собор». В конце концов остановились на греческом слове «Синод» — Святейший Правительствующий Синод. От первоначального названия высшего церковного правительства отказались и по административным соображениям: оно ставило его в один ряд с прочими коллегиями, которые, соответствуя появившимся позже министерствам, были подчинены Сенату. Для высшей церковной власти православной страны такой статус был явно неприличен. А Святейший Правительственный Синод, уже в силу своего названия, ставился наравне с Правительствующим Сенатом.

Основания для замены Патриаршего управления синодальным подробно изложены в предисловии к самому «Духовному регламенту»:

1. Собор скорее может найти истину, чем одно лицо;

2. определения, исходящие от Собора, авторитетнее, чем единоличные указы (в доказательство этого утверждения ссылаются на то, что сам монарх в важнейших делах советуется с высшими государственными сановниками);

3. при единоличном правлении дела часто приостанавливаются из-за личных обстоятельств правителя, и в случае его смерти течение дел и вовсе прекращается на некоторое время;

4. в коллегии нет места пристрастию, от которого может быть несвободно одно лицо;

5. коллегия имеет больше свободы в делах правления, ибо ей нет нужды опасаться гнева и мщения недовольных судом, а одно лицо может оказаться подверженным такому страху;

6. и несомненно, главное для Петра и Феофана: от соборного правительства государству нечего опасаться мятежей и смут, какие могут произойти от одного духовного правителя, ибо «простой народ не видит, како разнствует власть духовная от самодержавной, но великого высочайшего пастыря честию и славою удивляемый, помышляет, что таковый правитель есть вторый государь, самодержцу равносильный или и больший его, и что духовный чин есть другое и лучшее государство[49];

7. все члены Коллегии имеют равные голоса и все, не исключая и ее президента, подлежат суду коллегии, в то время как Патриарх мог бы не захотеть судиться у подчиненных ему епископов, и самый этот суд в глазах простого народа показался бы подозрительным и некрепким; так что для суда над Патриархом понадобилось бы созывать Вселенский Собор, что ввиду отношений России с турками весьма затруднительно; и наконец

8. соборное правительство должно стать школой духовного управления.

Для придания большего авторитета и каноничности новому церковному правительству Петр I обратился к Константинопольскому Патриарху Иеремии III с просьбой, чтобы он, по совещании с другими Патриархами, «учреждение духовного Синода за благо признать изволил». В 1723 г. Иеремия прислал свою утвердительную грамоту, в которой извещал о признании Святейшего Синода своим «во Христе братом», имеющим власть «творити и совершати елико четыре Апостольские Святейшие Патриаршие Престолы»[50]. Аналогичные грамоты были получены и от других Восточных Патриархов.

Таким образом, Святейший Правительственный Синод был признан в качестве постоянного Собора, равного по власти Патриархам, и потому носящего титул Святейшего. В отличие от Синода при Восточных Патриархах, наш Синод не восполнял Патриаршую власть, а заменял ее, являясь как бы коллегиальным Патриархом. Равным образом он заменял и Поместный Собор как высший орган церковной власти. Упразднение первосвятительского сана, замена его «безглавым» Синодом, равно как и исчезновение более чем на 200 лет Поместных Соборов из жизни Русской Церкви, явилось грубым нарушением 34 Апостольского правила, согласно которому «епископам всякаго народа подобает знати перваго в них, и признавати его яко главу, и ничего превышающаго их власть не творити без его разсуждения… Но и первый ничего да не творит без разсуждения всех».

Первенствующий член Синода, ничем не отличаясь по своим правам от других его членов, лишь символически представлял первого епископа, первоиерарха, без разрешения которого в Церкви не должно твориться ничего такого, что превышало бы власть отдельных епископов. Не был Синод, состоявший всего лишь из нескольких архиереев и пресвитеров, и полноценной заменой Поместного Собора.

Еще одним печальным последствием реформы явилось подчинение церковного правительства светской верховной власти. Для членов Синода составлена была присяга: «Исповедую же с клятвою крайнего судию Духовной сей Коллегии быти самого Всероссийского монарха государя нашего всемилостивейшего»[51]. Эта присяга, оскорблявшая архиерейскую совесть, противная каноническим началам Церкви, просуществовала до 1901 года, почти 200 лет. В «Духовном регламенте» недвусмысленно провозглашалось, что «Коллегиум правительственное под державным монархом есть и от монарха уставлено»[52]. Монарх же с помощью соблазнительной игры слов вместо традиционного наименования его «помазанником» именуется в «Регламенте» «христом Господним».

Святейший Правительствующий Синод, как и Сенат, действовал от имени государя, получал от него к исполнению Высочайшие указы и повеления по всем церковным делам. Все постановления Святейшего Синода вплоть до 1917 г. выходили со штемпелем «По указу Его Императорского Величества». В государственных бумагах Церковная власть с тех пор стала именоваться «Ведомством Православного Исповедания», наряду с другими ведомствами: военным, финансовым, судебным, внутренних дел.

Синодальная реформа в церковной литературе получила всестороннюю и справедливую критическую оценку, но в суждениях о ней не стоит все-таки впадать в однобокий критицизм. От него смог удержаться в своей продуманной, взвешенной оценке митрополит Московский Филарет: «Духовную коллегию, которую у протестанта перенял Петр, Провидение Божие и Церковный Дух обратили в Святейший Синод»[53].

Реформа эта смутила церковную совесть иерархии, клира, народа. Тем не менее она была принята и законопослушным духовенством, и верующим народом, а значит, несмотря на ее каноническую ущербность, в ней не было усмотрено ничего такого, что извращало бы строй церковной жизни настолько, чтобы Русская Церковь выпала из кафолического единства Вселенского Православия. Принятая иерархией и народом, признанная Восточными Патриархами, новая синодальная власть стала законным церковным правительством. И несмотря на то, что воля императора часто действительно навязываема была послушному Синоду, эта воля, во-первых, никогда не посягала на чистоту православного вероучения, чего бы Церковь в лице своего Синода не потерпела, а во-вторых, церковный авторитет синодальным актам все-таки придавала подпись членов Синода — иерархов; штемпель же «По указу Его Императорского величества», подобно подписям византийских императоров под определениями Вселенских Соборов, лишь придавал синодальным указам статус государственных законов.

Синод представлял собой высшую административную и судебную инстанцию Русской Церкви. С согласия Высочайшей власти ему принадлежало право открытия новых кафедр, избрания иерархов и поставления их на вдовствующие кафедры. Он осуществлял верховное наблюдение за исполнением церковных законов всеми членами Церкви и за духовным просвещением народа. Синоду принадлежало право устанавливать новые праздники и обряды, канонизовать святых угодников. Синод издавал Священное Писание и богослужебные книги, а также подвергал верховной цензуре сочинения богословского, церковно-исторического и канонического содержания. Он имел право ходатайствовать перед Высочайшей властью о нуждах Русской Православной Церкви. Как высшая церковная судебная власть, Синод являлся судом первой инстанции по обвинению епископов в антиканонических деяниях; он также представлял собой и апелляционную инстанцию по делам, решавшимся в епархиальных судах. Синоду принадлежало право выносить окончательные решения по большей части бракоразводных дел, а также по делам о снятии сана с духовных лиц и об анафематствовании мирян. Наконец, Синод служил органом канонического общения Русской Церкви с автокефальными Православными Церквами, со Вселенским Православием. В домовой церкви Первенствующего члена Синода за богослужением возносились имена Восточных Патриархов.

Помимо того, что Синод был центральным органом управления Русской Церкви, он являлся еще епархиальной властью для бывшей Патриаршей области, переименованной в Синодальную. Синод управлял ею через те же приказы, какие существовали и при Патриархах, переименованные, однако, в дикастерию (в Москве) и тиунскую контору (в Петербурге). Но после открытия Московской и Петербургской епархий в 1742 г., Синодальная область прекратила свое существование. В непосредственном ведении Синода от бывшей Синодальной области остались лишь Кремлевский Успенский Собор и ставропигиальные монастыри.

Изменения в составе Синода

Состав Синода со времени его учреждения неоднократно подвергался основательным переменам. Уже при Екатерине I (1725-1727 гг.) он был разделен на два апартамента (1726 г.): духовный и экономический. Первый апартамент, в ведении которого оставлены были исключительно духовные дела, состоял из Первоприсутствующего (после кончины митрополита Стефана в 1722 г. новый президент Синода уже не назначался) и 6 членов. Экономический апартамент ведал земельными владениями монастырей и епархиальных домов и состоял из чиновников. При Екатерине I Синод перестал называться «Правительствующим» и стал «Духовным Синодом». Впоследствии восстановлено было его первоначальное название. Что касается экономического апартамента Синода, то он под различными названиями: «камер-контора», «коллегия экономии» — не один раз передавался из ведения Синода в ведение Сената и обратно, пока, наконец, в результате секуляризации населенных церковных земель от управления ими не была окончательно устранена церковная власть.

При императрице Анне (1730-1740 гг.) Синод состоял из 3 архиереев, 2 архимандритов и 2 протоиереев (настоятелей Кремлевских Успенского и Благовещенского соборов). По штатам 1764 г. в Синоде положено было состоять 3 архиереям, 2 архимандритам и 1 протоиерею.

По штатам, утвержденным в 1818 г., в Синоде присутствовали семь лиц, один из которых именовался «Первенствующим». При Николае I (1825-1855 гг.) места архимандритов в Синоде заняли главный священник гвардии и гренадерских корпусов (он же духовник царя) и главный священник армии и флота. Впоследствии Синод приобрел исключительно архиерейский состав, что больше соответствовало церковным канонам. В него входили как его постоянные члены — митрополиты Петербургский (обычно, но не всегда первенствующий), Киевский и Московский — так, зачастую, и экзарх Грузии. Другие архиереи, которые вызывались в Синод (по его представлению) указами императора на неопределенный срок, именовались «присутствующими в Синоде». В XX веке в Синод стали вызывать протопресвитеров.

Обер-прокуроры Святейшего Синода

В 1722 г. указом императора учреждается должность Синодального обер-прокурора. Инструкция обер-прокурора была буквально списана с Инструкции генерал-прокурора при Сенате. Обер-прокурором, по мысли Петра I, должен был назначаться «из офицеров добрый человек…». Ему вменялось в обязанность быть «оком государя и стряпчим по делам государственным»[54].

Со временем, особенно в XIX веке (при князе Голицыне, Протасове, Победоносцеве), права обер-прокурора были расширены настолько, что из чиновника, контролирующего ведение синодальных дел, как это было предусмотрено в Инструкции, он стал полномочным министром, ответственным перед императором не только за соблюдение юридической формы в деятельности Синода, но и по существу.

В круг обязанностей обер-прокурора входило:

1. наблюдение за исполнением государственных законов по Духовному ведомству и контроль за своевременным исполнением дел;

2. просмотр протоколов Святейшего Синода, прежде чем они будут приведены в исполнение;

3. представление докладов Синода императору и объявление Синоду Высочайших Повелений;

4. присутствие на заседании Государственного Совета и Комитете Министров по делам Православной Церкви;

5. через обер-прокурора осуществлялись все сношения Синода с министрами и другими высшими светскими начальниками;

6. к нему на предварительные заключения поступали все рассматриваемые в Сенате дела, которые касались церковной недвижимости;

7. обер-прокурор являлся главным начальником для светских чиновников, состоявших на службе в Духовном ведомстве.

Как государственный сановник, равный по своим правам министрам, обер-прокурор имел при себе заместителя — товарища обер-прокурора и канцелярию, подобную департаментам при министерствах. Эта канцелярия была учреждена в 1839 г. Кроме канцелярии обер-прокурора, существовала еще Канцелярия Святейшего Синода, но и она подчинялась обер-прокурору. В ней рассматривались и подготавливались дела, которые утверждались Синодом.

Синодальные учреждения

В 1839 г. во главе с синодальным обер-прокурором было учреждено хозяйственное управление, в ведении которого находилось все имущество и денежные средства Синода. В 1867 г. при Святейшем Синоде был открыт Учебный Комитет. Его Председатель и 9 членов назначались Синодом: председатель — непременно из духовных лиц, а члены — из духовных и светских. Причем светские члены утверждались Синодом по представлению обер-прокурора. Помимо постоянных членов к участию в деятельности Комитета Председателем приглашались и другие лица (с ведома Синода или обер-прокурора) из проживающих в Петербурге ученых и педагогов. Учебный Комитет осуществлял общее административное управление и научно-методическое руководство семинариями и духовными училищами.

В непосредственном ведении Синода находились также две синодальные конторы: Московская и Грузино-Имеретинская. Первая из них, под председательством Московского митрополита, а в его отсутствии — первого викария епархии, состояла из архиереев, находящихся на покое в московских монастырях, архимандрита одного из московских ставропигиальных монастырей и протопресвитера Успенского собора. Эти кандидатуры утверждались по представлению Святейшего Синода Высочайшими приказами. Синодальная контора в Москве заведовала Успенским собором, Московскими ставропигиальными монастырями, синодальным домом, Церковью 12 Апостолов, синодальной ризницей и библиотекой. Кроме того, она ведала приготовлением святого мира.

Грузино-Имеретинская синодальная контора под председательством экзарха Грузии состояла из 4 членов: 3 архимандритов и 1 протоиерея. Она имела гораздо более широкие полномочия, чем Московская, являясь своего рода синодальным отделением по управлению грузинскими епархиями. Синодальная контора во главе с экзархом избирала кандидатов на вакантные грузинские кафедры и представляла их для утверждения Синоду. Епископы Грузии, управляя своими епархиями, в своей деятельности находились в зависимости от экзарха и синодальной конторы.

Проекты преобразования высшего управления Русской Православной Церкви

Каноническая ущербность синодальной системы отягощала совесть архиереев, клириков и мирян. Во второй половине XIX века необходимость преобразования церковного строя начинает обсуждаться публично. В 80 гг. в епархиальных городах России — Петербурге, Киеве, Казани — проходят совещания епархиальных архиереев отдельных регионов, на которых обсуждаются вопросы церковной жизни, особенно острые в этих местностях. В литературе такие епископские совещания получили название «соборы».

У церковного народа появляется надежда на созыв Всероссийского Поместного Собора. В умах людей, особенно болезненно переживавших неканоничность синодального управления, зреет мысль о восстановлении Патриаршества.

Когда в ходе революции 1905-1917 гг. были изданы Манифесты, предоставлявшие широкие права иноверцам, инославным и старообрядцам, духовенство и церковная общественность встревожились тем, что Православная Церковь, находившаяся в течение 200 лет под жесткой опекой государственной власти, может оказаться в худшем положении, чем иноверцы и инославные религиозные объединения.

Об этом тогда заговорили с амвонов и на страницах церковной печати. Созыв Поместного Собора почти всеми в Церкви осознан был как необходимое, безотлагательное дело.

И сразу обнаружились разногласия по поводу состава предстоящего Собора. В Петербурге образовалась «группа 32», провозглашавшая задачу обновления самых основ церковной жизни. Эта группа требовала широкого представительства клириков и мирян на Соборе и чтобы они (клирики и миряне) получили равные права с епископами в решении всех вопросов церковной жизни. В данной тенденции откровенно проявились сословно-партийные интересы обновленцев, стремление закрепить побольше прав и привилегий за белым духовенством за счет епископата и монашества; монашествующих не епископов представители «группы 32» вообще считали нецелесообразным и неканоничным призывать на Собор. «Не считая правильной мысль, что первый Собор, по встречающимся для совершенной организации его затруднениям, может состоять из одних только епископов, мы полагаем, что он-то, прежде всего, и должен обладать характером всецерковного представительства, — отмечалось в мае 1905 г. в записке «группы 32» митрополиту Петербургскому Антонию (Вадковскому) — двухсотлетнее отсутствие соборов и современное положение высшей иерархии, не избираемой, как встарь, самими церквами, то есть клиром и народом самих вдовствующих церквей, обязательно требует участия на соборах низшей иерархии и мирян»[55].

Обновленцы пугают своих оппонентов церковным расколом, который произойдет, если их требования о равноправном участии клириков и мирян в Соборе не будут приняты. «Епископы выработают и утвердят на соборе проект устроения; но решение их не получит силы только от того, что оно будет единогласным желанием всех епископов. Церковь скажет или, по крайней мере, может сказать, что не одобряет такого устроения дел, не желает его и признает не соответствующим ни действительным ее потребностям, ни хранимому ею Преданию. Права или не права будет эта, невольно отрешенная от епископов Церковь, но раскол произойдет»[56], — писал член «Союза церковного обновления» Н.П. Аксаков. Для первоиерарха Русской Церкви авторы «Записки» предусматривали титул архиепископа столичного города или даже Патриарха, но не хотели наделить его никакими административными правами по отношению к другим епископам, предоставляя лишь первенство чести.

Совершенно противоположных убеждений о характере предстоявших преобразований высшей церковной власти придерживался епископ Антоний (Храповицкий). «Епископы, — писал он тогда, — имеют над собой не только Патриарха, но и изъявляют готовность подчиниться митрополитам. Власть Патриарха получит ведь только один, а остальные сделаются его послушниками: семеро (имеются в виду митрополиты, стоящие во главе митрополичьих округов) непосредственными, а прочие 92 — послушниками митрополита. Это столько же похвально со стороны епископов, сколько полезно для Церкви, ибо при ослаблении общей церковной дисциплины необходима твердая власть и над всеми нами»[57]. Епископ Антоний выступал за исключительно епископский состав ожидаемого Собора. В том же духе был составлен доклад Святейшего Синода, представленный государю в 1905 г.

С глубоким разбором вопроса о составе Поместного Собора выступил в печати архиепископ Финляндский Сергий (будущий Патриарх). Он писал: «Можно ли, стоя на строго канонической точке зрения, утверждать, что клирики и миряне имеют право, наравне с епископами, участвовать с решающим голосом в областных соборах… Ответ может быть только отрицательный. Что клир и миряне обязательно присутствовали на соборах и что некоторые из них принимали в рассуждениях Собора самое замечательное участие, это правда… Но сказать, чтобы таков был закон церковный, обязательный для всех, чтобы этого требовали правила Св. Апостол и Св. Вселенских и Поместных соборов… невозможно. «Книга правил» не содержит никаких узаконений для участия клира и мирян в областных соборах и, напротив, — всюду, где говорит о Соборах, — говорит только об епископах и никогда о пресвитерах, клириках и мирянах (IV Всел. 19. Трулл. 8, VII Всел. 6, Карф. 14, 27, 87,141,142, Лаод. 40 и проч)[58]. Однако ради единства и мира церковного, архиепископ Сергий считал допустимым призвать для участия в Соборе клириков и мирян: «Но, — отмечал он, — нужно поставить это участие так, чтобы оно не разрушало… основного принципа канонического строя»[59]. Для этого архиепископ Сергий предлагал ввести в положение о Соборе такое условие: «Всякое постановление общего собора, достигнуто ли оно путем голосования или без него, получает силу закона, но может быть опротестовано, с указанием мотивов и передано на рассмотрение Собора одних епископов. Если постановление имеет характер догматико-канонический, для протеста достаточно одного голоса, кому бы он ни принадлежал. Во всех остальных случаях необходимо, чтобы протест был заявлен или поддержан не менее как одной четвертью всех присутствующих»[60].

Несмотря на самые живые надежды на скорый созыв Собора, несмотря на то, что специально учрежденное Предсоборное присутствие подготовило материал для предстоящего Поместного Собора, царь счел созыв собора неблаговременным. В 1912 г. материалы Присутствия пересматривались Предсоборным Совещанием, но до созыва Собора дело опять не дошло. Лишь отречение императора открыло путь к Поместному Собору. В 1917 году Предсоборный совет, работавший под председательством архиепископа Сергия, подготовил «Положение о Всероссийском Поместном Соборе».

Высшее управление Русской Православной Церкви в период 1917-1988 гг.

Поместный Собор 1917-1918 гг.

Поместный Собор Российской Православной Церкви, состоявшийся в 1917-1918 гг., явился событием эпохального значения. Упразднив канонически ущербную и окончательно изжившую себя синодальную систему церковного управления и восстановив Патриаршество, он проложил рубеж между двумя периодами русской церковной истории. Поместный собор хронологически совпал с революционными преобразованиями, с крушением Российской Империи. Политическая структура старого государства рухнула, а Церковь Христова, руководимая благодатию Святого Духа, не только сохранила свой Богозданный строй, но и на Соборе, ставшем актом ее самоопределения в новых исторических условиях, сумела очиститься от наносного шлака, выправить деформации, которые она претерпела в синодальный период, и тем самым обнаружила свою неотмирную природу.

Деяния Собора совершались в революционное время, когда стремительно менялся облик страны. Совершенно устраниться от общественной жизни Собор не мог и не хотел. Хотя в своей реакции на происходящие события некоторые члены Собора, главным образом из мирян, обнаружили политическую наивность, в целом, однако, Поместный Собор сумел воздержаться от поверхностных оценок и «своим соборным разумом (вопреки отдельным репликам) избрал путь просвещения светом Евангельских истин всей христианской жизни, проявив заботу о том, чтобы частные вопросы и политические интересы не заслонили абсолютных нравственных ценностей»[61].

Для участия в Деяниях Собора были призваны Святейший Синод и Предсоборный Совет в полном составе, все епархиальные архиереи, а также по выборам от каждой епархии по два клирика и по три мирянина, протопресвитеры Успенского Собора и военного духовенства, наместники четырех Лавр, настоятели Соловецкого и Валаамского монастырей, Саровской и Оптиной пустыни, представители монашествующих, единоверцев, Духовных Академий, воинов действующей Армии, представители Академии наук, университетов, Государственного Совета и Государственной Думы. Всего на Собор было избрано и назначено по должности 564 церковных деятеля: 80 архиереев, 129 пресвитеров, 10 диаконов и 26 псаломщиков из белого духовенства, 20 монахов (архимандритов, игуменов и иеромонахов) и 299 мирян.

Столь широкое представительство пресвитеров и мирян связано с тем, что Собор явился исполнением двухвековых чаяний православного народа, его стремлений к возрождению соборности. Но Устав Собора предусматривал и особую ответственность епископата за судьбу Церкви, Вопросы догматического и канонического характера после их рассмотрения Собором подлежали утверждению на Совещании епископов, которым, по учению преподобного Иоанна Дамаскина, вверена Церковь. По мысли А. в. Карташева, Епископское совещание должно было препятствовать тому, чтобы слишком поспешные решения поставили под вопрос авторитет Собора[62].

Деяния Собора продолжались более года. Состоялось три сессии: первая заседала с 15 августа по 9 декабря, до Рождественских каникул, вторая — с 20 января 1918 г. по 7 (20) апреля, третья — с 19 июня (2 июля) по 7 (20) сентября (в скобках указана дата, соответствующая новому стилю).

Своим Почетным Председателем Собор утвердил старейшего иерарха Русской Церкви митрополита Киевского священномученика Владимира. Председателем Собора избран был митрополит Московский святой Тихон. Составлен был Соборный Совет. Собор образовал 22 отдела, которые предварительно готовили доклады и проекты Определений, выносившиеся на пленарные заседания. Большую часть отделов возглавили архиереи. Важнейшими из них являлись отделы высшего церковного управления, епархиального управления, церковного суда, благоустроения прихода, правового положения Церкви в государстве.

Главной целью Собора было устроение церковной жизни на началах полнокровной соборности, причем в совершенно новых условиях, когда вслед за падением самодержавия распался прежний тесный союз Церкви и государства. Тематика соборных деяний носила поэтому по преимуществу церковно-устроительный канонический характер.

Учреждение Патриаршества

11 октября 1917 г. Председатель отдела высшего церковного управления епископ Астраханский Митрофан выступил на пленарном заседании с докладом, которым открывалось главное событие в деяниях Собора — восстановление Патриаршества. Предсоборный Совет в своем проекте устройства высшего церковного управления не предусматривал Первосвятительского сана. При открытии Собора лишь немногие из его членов, главным образом епископы и монашествующие, являлись убежденными сторонниками восстановления Патриаршества. Но когда вопрос о Первом епископе был поставлен в отделе высшего церковного управления, его восприняли там с большим пониманием. На каждом последующем его заседании мысль о Патриаршестве приобретала все больше приверженцев, претворяясь в исповедание соборной воли и соборной веры Церкви. На седьмом заседании отдел принимает решение не медлить с великим делом восстановления Первосвятительского престола и еще до завершения обсуждения всех деталей структуры высшей церковной власти предложить Собору восстановить сан Патриарха.

Обосновывая это предложение, епископ Митрофан напомнил в своем докладе, что Патриаршество известно на Руси с самого ее Крещения, ибо в первые столетия своей истории Русская Церковь пребывала в юрисдикции Константинопольского Патриарха. При митрополите Ионе Русская Церковь стала автокефальной, но принцип Первосвятительского, возглавления остался в ней непоколебимым. Впоследствии, когда Русская Церковь выросла и окрепла, поставлен был первый Патриарх Московский и всея Руси.

Упразднение Патриаршества Петром I нарушило святые каноны. Русская Церковь лишилась своего главы. Синод оказался учреждением, лишенным твердой почвы на нашей земле. Но мысль о Патриаршестве продолжала теплиться в сознании русских людей как «золотая мечта». «Во все опасные моменты русской жизни, — сказал епископ Митрофан, — когда кормило церковное начинало накреняться, мысль о Патриархе воскресала с особой силой; …время повелительно требует подвига, дерзновения, и народ желает видеть во главе жизни Церкви живую личность, которая собрала бы живые народные силы»[63].

Обращаясь к канонам, епископ Митрофан напомнил, что 34 Апостольское правило и 9 правило Антиохийского Собора повелительно требуют: в каждом народе должен быть первый епископ, без рассуждения которого другие епископы ничего не могут творить, как и он без рассуждения всех.

На пленарных заседаниях Собора вопрос о восстановлении Патриаршества обсуждался с необычайной остротой.

Главным аргументом сторонников сохранения синодальной системы было опасение, как бы учреждение Патриаршества не ущемило соборного начала в жизни Церкви. Без смущения повторяя софизмы архиепископа Феофана Прокоповича, князь А.Г. Чагадаев говорил о преимуществах «коллегии», которая может соединять в себе различные дарования и таланты, в сравнении с единоличной властью. «Соборность не уживается с единовластием, единовластие несовместимо с соборностью»[64], — настаивал профессор Б.В. Титлинов вопреки бесспорному историческому факту: с упразднением Патриаршества перестали созываться Поместные Соборы, которые регулярно созывали в допетровские времена, при Патриархах.

Остроумней возражал против Патриаршества протоиерей Н.П. Добронравов. Он воспользовался рискованным аргументом поборников Патриаршества, когда в пылу полемики они готовы были заподозрить синодальную систему управления не только в канонической ущербности, но и в неправославии. «Наш Святейший Синод признается всеми Восточными Патриархами и всем православным Востоком, — сказал он, — а здесь нам говорят, что он не канонический или еретический. Кому же нам верить? Скажите же нам, что Синод: Святейший или не Святейший?»[65]. Речь на Соборе шла однако о деле слишком серьезном, и от необходимости его решения не могла избавить даже самая искусная софистика.

В выступлениях сторонников восстановления Патриаршества, помимо канонических принципов, самым весомым доводом была история Церкви. Отметая наветы на Восточных Патриархов протоиерея Н.Г. Попова, профессор И.И. Соколов напомнил Собору о светлом облике святых Предстоятелей Константинопольской Церкви; другие ораторы воскрешали в памяти участников Собора высокие подвиги святых Московских Первосвятителей.

И.Н. Сперанский в своей речи проследил глубокую внутреннюю связь между первосвятительским служением и духовным ликом допетровской Руси: «Пока у нас на святой Руси был верховный пастырь Святейший Патриарх — наша Православная Церковь была совестью государства; у нее не было каких-либо юридических прерогатив над государством, но вся жизнь последнего проходила как бы пред ее глазами и освящалась ею с ее особенной, небесной точки зрения… Забывались заветы Христовы, и Церковь в лице Патриарха дерзновенно поднимала свой голос, кто бы ни были нарушители… В Москве идет расправа со стрельцами. Патриарх Адриан — последний русский Патриарх, слабенький, старенький, … берет на себя дерзновение… «печаловаться», ходатайствовать за осужденных»[66].

Многие ораторы говорили об упразднении Патриаршества как о страшном бедствии для Церкви, но вдохновенней всех — архимандрит Иларион (Троицкий): «Зовут Москву сердцем России. Но где же в Москве бьется русское сердце? На бирже? В торговых рядах? На Кузнецком мосту? Оно бьется, конечно, в Кремле. Но где в Кремле? В Окружном суде? Или в солдатских казармах? Нет, в Успенском соборе. Там, у переднего правого столпа, должно биться русское православное сердце. Святотатственная рука нечестивого Петра свела Первосвятителя Российского с его векового места в Успенском соборе. Поместный Собор Церкви Российской от Бога данной ему властью поставит снова Московского Патриарха на его законное неотъемлемое место»[67].

В ходе соборного обсуждения вопрос о восстановлении сана Первоиерарха был освещен со всех сторон. Восстановление Патриаршества предстало перед членами Собора как повелительное требование канонов, как необходимость исполнения религиозных чаяний православного народа, как веление времени.

28 октября 1917 г. прения были прекращены. 4 ноября Поместный Собор подавляющим большинством голосов вынес историческое постановление: «1. В Православной Российской Церкви высшая власть — законодательная, административная, судебная и контролирующая — принадлежит Поместному Собору, периодически, в определенные сроки созываемому, в составе епископов, клириков и мирян. 2. Восстанавливается Патриаршество, и управление церковное возглавляется Патриархом. 3. Патриарх является первым между равных ему епископами. 4. Патриарх вместе с органами церковного управления подотчетен Собору»[68].

Профессором И.И. Соколовым был прочитан доклад о способах избрания Патриархов в Восточных Церквах. Опираясь на исторические прецеденты, Соборный Совет предложил такую процедуру избрания: соборяне должны подать записки с именами 3 кандидатов. Если ни один из кандидатов не получит абсолютного большинства, проводится повторное голосование, и так до тех пор, пока три кандидата не получат большинства. Потом жребием из них будет избран Патриарх. Против избрания жребием возражал епископ Черниговский Пахомий «Окончательное избрание… Патриарха… следовало бы предоставить одним епископам, которые и произвели бы это избрание тайной подачей голосов»[69]. Но Собор все-таки принимает предложение Соборного Совета о жребии. Прерогативы епископата этим не ущемлялись, поскольку архиереи добровольно соблаговолили предоставить великое дело избрания Первосвятителя на волю Божию. По предложению В.В. Богдановича решено было, что при первом голосовании каждый член Собора подаст записку с именем одного кандидата, и только при последующих голосованиях будут подаваться записки с тремя именами.

Возникали и такие вопросы: можно ли выбирать Патриарха из мирян? (на сей раз было решено выбирать из лиц священного сана); можно ли выбирать женатого? (на это профессор П.А. Прокошев резонно заметил: «Невозможно голосовать по таким вопросам, на которые ответ дан в канонах»)[70].

5 ноября 1918 г. из трех кандидатов, получивших большинство голосов, Патриархом избран был митрополит Московский святой Тихон.

Определения Поместного Собора 1917-1918 гг. об органах высшего церковного управления

С восстановлением Патриаршества преобразование всей системы церковного управления не было завершено. Краткое Определение от 4 ноября 1917 г. впоследствии было дополнено целым рядом развернутых определений об органах высшей церковной власти: «О правах и обязанностях Святейшего Патриарха Московского и всея России», «О Священном Синоде и Высшем Церковном Совете», «О круге дел, подлежащих ведению органов высшего церковного управления», «О порядке избрания Святейшего Патриарха», «О Местоблюстителе Патриаршего Престола».

Патриарха Собор наделил правами, соответствующими каноническим нормам, прежде всего 34 Апостольскому правилу и 9 правилу Антиохийского Собора: нести попечение о благополучии Русской Церкви и представлять ее перед государственной властью, сноситься с автокефальными церквами, обращаться к всероссийской пастве с учительными посланиями, заботиться о своевременном замещении архиерейских кафедр, давать епископам братские советы. Патриарх получил право визитации всех епархий Русской Церкви и право принимать жалобы на архиереев. Согласно Определению, Патриарх является епархиальным архиереем Патриаршей области, которую составляют Московская епархия и ставропигиальные монастыри. Управление Патриаршей областью под общим руководством Первоиерарха возлагалось на архиепископа Коломенского и Можайского.

«Определением о порядке избрания Святейшего Патриарха» от 31 июля (13 августа) 1918 г. устанавливался порядок, в основном аналогичный тому, на основании которого избран был Патриарх на Соборе. Предусматривалось, однако, более широкое представительство на избирательном соборе клириков и мирян Московской епархии, для которой Патриарх является епархиальным архиереем.

В случае освобождения Патриаршего Престола предусматривалось незамедлительное избрание Местоблюстителя из числа присутствующих чинов Синода и Высшего Церковного Совета. 24 января 1918 г. на закрытом заседании Собор предложил Патриарху избрать несколько Блюстителей Патриаршего Престола, которые будут преемствовать его полномочия в случае, если коллегиальный порядок избрания Местоблюстителя окажется неосуществимым. Это постановление было исполнено Патриархом Тихоном в канун его кончины, послужив спасительным средством для сохранения канонического преемства Первосвятительского служения.

Поместный Собор 1917-1918 гг. образовал два органа коллегиального управления Церковью в период между Соборами: Священный Синод и Высший Церковный Совет. К компетенции Синода были отнесены дела иерархически-пастырского, вероучительного, канонического и литургического характера, а в ведение Высшего 1 Церковного Совета — дела церковно-общественного порядка: административные, хозяйственные, школьно-просветительные. И, наконец, особо важные вопросы, связанные с защитой прав Русской Православной Церкви, подготовкой к предстоящему Собору, открытием новых епархий, подлежали решению совместного присутствия Синода и Высшего Церковного Совета.

В состав Синода входили, помимо его Председателя — Патриарха, — еще 12 членов: митрополит Киевский по должности, 6 архиереев по избранию Собором на три года и 5 епископов, призываемых по очереди сроком на один год. Из 15 членов Высшего Церковного Совета, возглавляемого, как и Синод, Патриархом, 3 архиерея делегировались Синодом, а один монах, 5 клириков из белого духовенства и 6 мирян — избирались Собором.

Хотя в канонах ничего не говорится об участии клириков и мирян в деятельности органов высшей церковной власти, в них нет запрета на такое участие. Привлечение клириков и мирян к церковному управлению обосновано примером самих апостолов, сказавших некогда: «Не хорошо нам, оставивши слово Божие, пещись о столах» (Деян. 6:2). — и передавших хозяйственные попечения 7 мужам, традиционно именуемых диаконами, которые, однако, по авторитетному разъяснению Отцов Трулльского Собора (прав. 16), были не священнослужителями, а мирянами.

Высшее церковное управление в период с 1918 по 1945 год

Высший Церковный Совет просуществовал в Русской Церкви совсем недолго. Уже в 1921 г., в связи с истечением трехлетнего межсоборного срока, прекратились полномочия избранных на Соборе членов Синода и Высшего Церковного Совета, а новый состав этих органов был определен единоличным Указом Патриарха в 1923 г. Указом Патриарха Тихона от 18 июля 1924 г. Синод и Высший Церковный Совет были распущены.

В мае 1927 г. Заместитель Местоблюстителя митрополит Сергий учредил Временный Патриарший Синод. Но это было лишь совещательное учреждение при Первоиерархе, которому принадлежала тогда вся полнота высшей церковной власти. В акте митрополита Сергия об открытии Синода говорилось: «Во избежание всяких недоразумений считаю нужным оговорить, что проектируемый при мне Синод ни в какой степени не полномочен заменить единоличное возглавление Российской Церкви, но имеет значение лишь вспомогательного органа, лично при мне, как Заместителе первого епископа нашей Церкви. Полномочия Синода проистекают из моих и вместе с ними падают»[71]. В соответствии с этим разъяснением как сами участники Временного Синода, так и их число определялись не избранием, а волей Заместителя Местоблюстителя. Временный Синод просуществовал 8 лет и был закрыт 18 мая 1935 г. Указом митрополита Сергия.

25 декабря 1924 г. (7 января 1925 г.) святитель Тихон составил следующее распоряжение: «В случае нашей кончины наши Патриаршие права и обязанности до законного выбора Патриарха предоставляем временно Высокопреосвященнейшему митрополиту Кириллу. В случае невозможности по каким-либо обстоятельствам вступить ему в отправление означенных прав и обязанностей, таковые переходят к Высокопреоевященнейшему митрополиту Агафангелу. Если же и сему митрополиту не представится возможности осуществить это, то наши Патриаршие права и обязанности переходят к Высокопреосвященнейшему Петру, митрополиту Крутицкому»[72].

На основании этого распоряжения сонм архипастырей в составе 60 иерархов, собравшихся на погребение Патриарха Тихона, 30 марта (12 апреля) 1925 г. постановил, что «почивший Патриарх при данных обстоятельствах не имел иного пути для сохранения в Российской Церкви преемства власти». Поскольку митрополитов Кирилла и Агафангела в Москве не оказалось, было признано, что митрополит Петр «не имеет права уклониться от возлагаемого на него послушания»[73]. Митрополит Петр (Полянский) возглавлял Русскую Церковь в качестве Местоблюстителя до 6 декабря 1925 г. 23 ноября (6 декабря) своим распоряжением на случай невозможности для него исполнять обязанности Местоблюстителя он поручил временное исполнение этих обязанностей митрополиту Сергию (Страгородскому), который и приступил к их отправлению 23 ноября (6 декабря) 1925 г. в должности Заместителя Местоблюстителя. С 13 декабря 1926 г. по 20 марта 1927 г. (здесь и далее даты приведены по новому календарному стилю) Русскую Церковь временно возглавлял митрополит Петроградский Иосиф (Петровых), а после него — архиепископ Угличский Серафим (Самойлович). Первый был назван в распоряжении митрополита Петра вслед за именами митрополитов Сергия и Михаила (Ермакова); второго назначил митрополит Иосиф, когда и он лишен был возможности управлять церковными делами. 20 мая 1927 г. кормило высшей церковной власти вернулось к митрополиту Нижегородскому Сергию (с 1934 г. митрополит Московский и Коломенский). 27 декабря 1936 г., после получения ложной информации о кончине митрополита Петра (в действительности митрополит Петр был расстрелян позже, в 1937 г.), он принял должность Патриаршего Местоблюстителя.

8 сентября 1943 г. в Москве открылся Архиерейский Собор, в состав которого входили 3 митрополита, 11 архиепископов и 5 епископов. Собор избрал митрополита Сергия Патриархом Московским и всея Руси.

Поместный Собор 1945 г. и Положение об управлении Русской Церкви

31 января 1945 г. в Москве открылся Поместный Собор, в котором участвовали все епархиальные архиереи вместе с представителями от клира и мирян своих епархий. Среди почетных гостей на Соборе присутствовали Патриархи Александрийский — Христофор, Антиохийский — Александр III, Грузинский — Каллистрат, представители Константинопольской, Иерусалимской, Сербской и Румынской Церквей. Всего на Соборе было 204 участника. Право голоса на нем имели одни епископы. Но голосовали они не только от себя лично, но и от имени клириков и мирян своих епархий, что вполне соответствует духу святых канонов. Поместный Собор избрал Патриархом Московским и всея Руси митрополита Ленинградского Алексия (Симанского).

На своем первом заседании Собор утвердил Положение об управлении Русской Православной Церкви, которое включало в себя 48 статей. В отличие от документов Собора 1917-1918 гг., в указанном Положении наша Церковь называется не Российской, а как и в древности, Русской. В первой статье Положения повторена статья Определения от 4 ноября 1917 г. о том, что высшая власть в Церкви (законодательная, административная и судебная) принадлежит Поместному Собору (ст. 1), при этом опущено только слово «контролирующая». Не говорится также о том, что Собор созывается «в определенные сроки»[74], как это предусматривалось в Определении 1917 г. В ст. 7 Положения сказано: «Патриарх для решения назревших важных вопросов созывает с разрешения Правительства Собор преосвященных архиереев» и председательствует на Соборе, а о Соборе с участием клириков и мирян говорится, что он созывается только тогда, «когда требуется выслушать голос клириков и мирян и имеется Внешняя возможность» к его созыву[75].

16 статей Положения об управлении Русской Православной Церкви объединены в его первый отдел, озаглавленный «Патриарх». В ст. 1, со ссылкой на 34 Апостольское правило, говорится о том, что Русская Православная Церковь возглавляется Святейшим Патриархом Московским и всея Руси и управляется им совместно с Синодом. В этой статье, в отличие от Определения от 7 декабря 1917 г., нет упоминания о Высшем Церковном Совете, поскольку в новом Положении этот орган вовсе не предусмотрен. В ст. 2 Положения речь идет о возношении имени Патриарха во всех храмах Русской Православной Церкви в нашей стране и за рубежом. Дается и молитвенная формула возношения: «О Святейшем Отце нашем (имя) Патриархе Московском и всея Руси». Каноническое основание данной статьи — 15-е правило Двукратного Собора: «…Аще который пресвитер, или епископ, или митрополит, дерзнет отступити от общения с своим Патриархом, и не будет возносити имя его… в Божественном тайнодействии… таковому святый Собор определил быти совершенно чужду всякаго священства…». Ст. 3 Положения предоставляет Патриарху право обращаться с пастырскими посланиями по церковным вопросам ко всей Русской Православной Церкви. В ст. 4 говорится о том, что Патриарх от лица Русской Православной Церкви ведет сношения по церковным делам с предстоятелями других автокефальных Православных Церквей. Согласно Определению от 8 декабря 1917 г., Патриарх сносится с автокефальными Церквами во исполнение постановлений Всероссийского Церковного Собора или Священного Синода, а равно и от своего имени. Церковная история и каноны знают как примеры обращения Первоиерархов к Предстоятелям автокефальной Церкви от своего имени (каноническое послание архиепископа Александрийского Кирилла Антиохийскому Патриарху Домну и послание Патриарха Константинопольского Тарасия папе Адриану), так и примеры обращения Первоиерархов от имени Собора (Окружное послание Патриарха Геннадия к митрополитам и Папе Римскому отправлено Первоиерархом от имени своего и «с ним святого Собора»). Ст. 5 Положения, соответствующая параграфу «М» ст. 2 Определения Собора 1917-1918 г., предоставляет Патриарху право «в случае нужды преподавать Преосвященным Архиереям братские советы и указания касательно их должности и управления»[76].

Определение Собора 1917-1918 гг. не ограничивало преподавание братских советов «случаями нужды» и предоставляло Патриарху право давать советы епископам не только относительно исполнения ими их архиерейского долга, но и «относительно их личной жизни». В истории древней Церкви примером советов Первоиерарха подчиненным ему архиереям служат канонические послания Первоиерарха Понтийской диоцезальной Церкви св. Василия Великого епископу Тарсскому Диодору (прав. 87), хорепископам (прав. 89) и подчиненным ему епископам митрополии (прав. 90).

Согласно ст. 6 Положения, «Патриарху принадлежит право награждать Преосвященных Архиереев установленными титулами и высшими церковными отличиями»[77]. В статьях 8 и 9 Положения говорится о правах Патриарха как епархиального архиерея. В отличие от статей 5 и 7 Определения Собора 1917-1918 гг. здесь ничего не сказано о ставропигиальных монастырях. Положение дает Патриаршему наместнику более широкие права, чем Определение. Он носит другой титул — митрополит Крутицкий и Коломенский — и на основании ст. 19 Положения является одним из постоянных членов Синода. Статья 11 Положения гласит: «По вопросам, требующим разрешения Правительства СССР, Патриарх сносится с Советом по делам Русской Православной Церкви при СНК СССР»[78].

В Положении ничего не сказано о многих других правах Патриарха (о праве надзора за всеми учреждениями высшего церковного управления, о праве визитации епархий, о праве принимать жалобы на архиереев, о праве освящения св. мира). Умалчивает Положение и о подсудности Патриарха. А это значит, что как права Патриарха, так и его подсудность, не упомянутые в Положении, после Собора 1945 г. устанавливались на основании Святых канонов, а также в соответствии с Определениями Поместного Собора 1917-1918 гг. которое, как и другие определения этого Собора, сохраняли силу в части, не отмененной или не измененной позднейшими законодательными актами и не утратившей значения в связи с новыми обстоятельствами, например, исчезновением самих институтов, о которых говорится в этих определениях.

В статьях 14 и 15 Положения речь идет об избрании Патриарха. «Вопрос о созыве Собора (для избрания Патриарха) ставит Священный Синод под председательством Местоблюстителя и определяет время созыва не позднее 6 месяцев по освобождении Патриаршего Престола»[79]. Местоблюститель председательствует на Соборе. Срок для избрания Патриарха не указан в самих канонах, но он определен в первой главе 123-й новеллы Юстиниана, которая включена в «Номоканон в XIV титулах» и в нашу «Кормчую Книгу», и составляет 6 месяцев. В Положении ничего не говорится о составе Собора, созываемого для избрания Патриарха. Но на самом Соборе 1945 г., принявшем Положение, и на Соборе 1971 г. в избрании участвовали лишь епископы, которые, однако, голосовали не только от своего имени, но и от имени клира и мирян своих епархий.

В Положении Собора 1945 г. о Местоблюстителе говорится в ст. 12-15. Отличие этих статей от соответствующих положений, предусмотренных в определениях Собора 1917-1918 гг., заключалось в том, что Местоблюститель не избирается: в эту должность должен вступить старейший по хиротонии постоянный член Священного Синода. Согласно Положению, Местоблюститель назначается лишь после освобождения Патриаршего Престола, т.е. пока Патриарх жив и не оставил Престол, даже если он в отпуске, болен или находится под судебным следствием, Местоблюститель не назначается.

В ст. 13 говорится о правах Местоблюстителя. Как и сам Патриарх, он управляет Русской Церковью совместно с Синодом; имя его возносится за богослужением во всех храмах Русской Православной Церкви; он обращается с посланиями ко «всей Русской Церкви и к предстоятелям поместных Церквей. Но в отличие от Патриарха, Местоблюститель сам, когда найдет это нужным, не может ставить вопрос о созыве Собора Архиереев или Поместного Собора с участием клира и мирян. Данный вопрос ставит Синод под его председательством. Причем речь может идти лишь о созыве Собора для избрания Патриарха и не позднее 6 месяцев с момента освобождения Патриаршего Престола. Положение не предоставляет Местоблюстителю права награждать архиереев титулами и высшими церковными отличиями.

Священный Синод, согласно Положению об управлении Русской Православной Церковью 1945 г., отличался от Синода, образованного в 1918 г., тем, что он не делил свою власть с Высшим Церковным Советом и имел иной состав, а от Временного Синода при Заместителе Местоблюстителя он отличался наличием реальной власти, тем, что не являлся только совещательным органом при Первоиерархе.

Составу Синода посвящены ст. ст. 17-21 Положения. Священный Синод, согласно Положению, состоял из председателя — Патриарха, — постоянных членов — митрополитов Киевского, Минского и Крутицкого (Архиерейский Собор 1961 г. расширил состав Священного Синода, включив в него в качестве постоянных членов Управляющего делами Московской Патриархии и Председателя Отдела внешних церковных сношений). Три временных члена Синода вызываются поочередно на полугодовую сессию, согласно списку архиереев по старшинству (для этого все епархии разделены на три группы). Вызов архиерея в Синод не обусловлен двухлетним пребыванием его на кафедре. Синодальный год разделен на 2 сессии: с марта по август и с сентября по февраль.

В отличие от Определения Поместного Собора 1917-1918 гг., в котором подробно регламентирована компетенция Синода, в Положении ничего не говорится о круге подведомственных ему дел. Однако в ст. 1 Положения предусматривалось, что управление Русской Церковью осуществляется Патриархом совместно со Священным Синодом. Следовательно, все важные общецерковные дела решаются Патриархом не единолично, а в согласии с возглавляемым им Синодом.

Высшее управление Русской Православной Церкви по ныне действующему уставу от 9 июня 1988 г.

Поместный Собор 1988 г. и принятый им Устав об управлении Русской Православной Церкви

В год тысячелетнего юбилея Крещения Руси, с 6 по 9 июля 1988 г., в Троице-Сергиевой Лавре заседал Поместный Собор Русской Православной Церкви. В деяниях Собора приняли участие: по своему положению — все архиереи Русской Церкви; по избранию — по два представителя от клириков и мирян каждой епархии; а также представители духовных школ, наместники и игумений монастырей. Председательствовал на Соборе Святейший Патриарх Пимен и постоянные члены Синода.

Среди документов Собора важнейшее значение имеет Устав об управлении Русской Православной Церкви, принятый 9 июня 1988 г. Проект Устава был разработан и представлен полноте Собора архиепископом Смоленским и Вяземским Кириллом (ныне митрополит). Предварительно он обсуждался на Архиерейском Предсоборном Совещании 28-31 марта 1988 г. На Предсоборном Совещании и во время дискуссии, состоявшейся на самом Поместном Соборе, были рассмотрены и внесены поправки в текст Устава, уточнены отдельные формулировки. Это первый Устав в истории Русской Церкви. В синодальную эпоху управление Русской Церковью осуществлялось на основании «Духовного регламента», в некотором отношении сходного с Уставом; затем «Духовный регламент заменили отдельные Определения Поместного Собора 1917-1918 гг. и, наконец, с 1945 г. по 1988 г. действовало краткое «Положение об управлении Русской Православной Церковью».

Ныне действующий Устав разделен на 15 глав, каждая из которых состоит из нескольких статей. В преамбуле Устава («Общие положения») говорится о том, что Русская Православная Церковь является многонациональной поместной автокефальной Православной Церковью, находящейся в вероучительном единстве и молитвенно-каноническом общении с другими поместными Православными Церквами. Определение «многонациональная» соответствует действительности. Приводится в Уставе и другое официальное наименование Русской Церкви — Московский Патриархат.

Согласно ст. 3 Устава, юрисдикция Русской Церкви простирается на лиц православного исповедания, проживающих на территории России, за исключением Грузии, а также на добровольно входящих в нее православных, живущих за границей. В ст. 4 содержится перечень источников действующего русского церковного права: Священное Писание и Священное Предание, святые каноны, постановления Поместных Соборов Русской Православной Церкви, настоящий Устав. Отмечено и то обстоятельство, что свою деятельность Русская Церковь осуществляет при уважении и соблюдении государственных законов.

Высшими органами церковной власти, в соответствии с Уставом, являются Поместный Собор, Архиерейский Собор и Священный Синод во главе с Патриархом. В преамбуле Устава названы также органы епархиального и приходского управления. Правами церковного суда, согласно Уставу, обладают Поместный и Архиерейский Соборы, Священный Синод и Епархиальный Совет. В заключительной статье преамбулы (ст. 9) закреплено положение о том, что Патриархия, ее учреждения, епархии, приходы, монастыри и духовные школы обладают гражданской правоспособностью.

Устройство Высшего управления Русской Церкви регламентируется в гл. 2-6 Устава.

Поместный и Архиерейский Соборы

Поместному Собору принадлежит высшая власть в области вероучения, церковного управления и церковного суда — законодательная, исполнительная и судебная. Собор созывается Патриархом (Местоблюстителем) и Священным Синодом по мере необходимости, но не реже одного раза в пять лет, В его состав входят архиереи, клирики, монашествующие и миряне. Поместный Собор 1917-1918 гг. предусматривал в своих определениях трехлетний промежуток между очередными Поместными Соборами, а Положением 1945 г. сроки созыва Соборов вовсе не регламентировались.

Членами Собора являются правящие и викарные архиереи по своему статусу (в соответствии с Уставом Собора 1917-1918 гг. викарные архиереи не являлись его членами). Процедура избрания на Собор представителей от клира и мирян и их квота устанавливаются, согласно действующему Уставу, Священным Синодом.

На основании Устава 1988 г. Поместному Собору предоставляется право: истолковывать учение Церкви, сохраняя вероучительное и каноническое единство с другими Православными Церквами, решать канонические, богослужебные, пастырские вопросы; утверждать, изменять, отменять и разъяснять свои постановления. Собор канонизует святых, избирает Патриарха и устанавливает процедуру такого избрания; утверждает постановления Архиерейского Собора; оценивает деятельность Священного Синода и его учреждений; создает или упраздняет органы церковного управления; устанавливает процедуру для всех церковных судов; осуществляет церковный контроль за реализацией отношений между Церковью и государством; принимает решения по вопросам о взаимоотношениях с Православными Церквами и инославными исповеданиями; выражает озабоченность проблемами, волнующими страну и все человечество; учреждает общецерковные награды. Поместный Собор является последней инстанцией, которой подсуден Патриарх, а также для решения всех дел, предварительно рассмотренных Архиерейским Собором и переданных Собору.

Собор возглавляется председателем — Патриархом или, в его отсутствие, Местоблюстителем Патриаршего Престола. Кворум Собора составляют 2/3 делегатов, включая сюда 2/3 архиереев. Собор определяет регламент своей работы и избирает большинством голосов Президиум, Секретариат и рабочие органы. Президиум Собора состоит из Председателя и его заместителей в составе 8 лиц в архиерейском сане. В Президиум Собора, проходившего в 1917-1918 гг., входили также представители от клириков и мирян. Секретариат Собора возглавляется архиереем. Протоколы Собора подписывают Председатель, члены Президиума и Секретарь. Собор избирает председателей (в архиерейском сане), членов и секретарей своих рабочих органов. Президиум, Секретарь и председатели рабочих органов составляют Соборный Совет, который является руководящим органом Собора.

Все архиереи — члены Собора — составляют Архиерейское Совещание. Оно созывается Председателем Собора, Советом Собора или по предложению 1/3 архиереев. В его задачу входит обсуждение тех постановлений, которые особенно важны и вызывают сомнение с догматической и канонической точки зрения. Если решение Собора отвергается 2/3 присутствующих архиереев, оно повторно выносится на соборное рассмотрение. Если же и после этого 2/3 архиереев его отвергнут, оно теряет силу.

Заседание Собора возглавляет Председатель или, по его предложению, один из заместителей Председателя. В открытых заседаниях Собора могут участвовать гости, наблюдатели, специалисты-богословы. Избрание принимается большинством голосов, за исключением особых случаев. При равенстве голосов, голос Председателя дает перевес. Согласно ст. 20 (гл. II) Устава, постановления Собора вступают в силу сразу после их принятия[80].

Согласно Уставу в состав Архиерейского Собора входят епархиальные архиереи и епископы, возглавляющие синодальные учреждения. В период между Поместными Соборами Архиерейский Собор обладает полнотой высшей церковной власти. В Уставе определена периодичность созывов Архиерейского Собора: не реже одного раза в два года. Соборы созываются также по мере необходимости.

В преддверии Поместного Собора Архиерейский Собор вносит предложения, касающиеся повестки дня, программы и регламента заседаний Поместного Собора, а также процедуры избрания Патриарха.

В обязанности Архиерейского Собора входит: хранение чистоты православного вероучения и норм христианской нравственности, решение принципиально важных богословских, канонических, богослужебных и пастырских вопросов; канонизация святых, создание и упразднение епархий, синодальных учреждений, а также духовных школ общецерковного значения.

Священный Синод подотчетен Архиерейскому Собору.

«Архиерейский Собор является первой инстанцией, правомочной рассматривать догматические и канонические отступления в деятельности Патриарха»[81]. В качестве второй инстанции он рассматривает споры между архиереями, дела, связанные с каноническими проступками архиереев, а также все дела, переданные ему Священным Синодом для принятия окончательного решения.

Председателем Архиерейского Собора является Святейший Патриарх и Местоблюститель Патриаршего Престола. Президиум Архиерейского Собора составляет Священный Синод; секретарь Собора избирается из числа членов Синода. Решения Собора, за исключением случаев, особо оговоренных в регламенте Собора, принимаются большинством голосов; при равенстве голосов перевес дает голос Председателя. Как и постановления Поместного Собора, решения Архиерейского Собора вступают в силу сразу после их принятия, но право окончательного их утверждения принадлежит Поместному Собору.

Патриарх

Предстоятель Русской Православной Церкви носит титул «Святейший Патриарх Московский и всея Руси». Он имеет первенство чести среди епископов и подотчетен Поместному и Архиерейскому Соборам. Имя Патриарха возносится за богослужением во всех храмах Русской Православной Церкви. Святейший Патриарх управляет Церковью вместе со Священным Синодом: «Отношения между Патриархом и Священным Синодом, в соответствии с общепризнанной традицией, определяются 34 Правилом Святых Апостолов и 9 правилом Антиохийского Собора»[82] — гласит ст. 5 (гл. IV) Устава.

Патриарх созывает Поместные и Архиерейские Соборы, назначает заседания Синода и председательствует на них. Он несет ответственность за исполнение постановлений Соборов и Синода, представляет Соборам отчеты о жизни Церкви в межсоборный период, осуществляет начальственное наблюдение за всеми синодальными учреждениями и духовными школами, обращается с посланиями к полноте Русской Церкви, вступает в сношения с Предстоятелями Православных Церквей и главами иных исповеданий, представляет Русскую Церковь перед государственной властью. Патриарх издает указы о назначении епархиальных и викарных архиереев, руководителей синодальных учреждений, ректоров духовных школ и других должностных лиц, назначаемых Синодом; заботится о своевременном замещении архиерейских кафедр, об исполнении архиереями своих архипастырских обязанностей, поручает архиереям временное управление епархиями, имеет право визитации всех епархий Русской Церкви, дает архиереям братские советы; принимает жалобы на архиереев и дает им надлежащий ход. Патриарх награждает архиереев титулами и высшими церковными отличиями, а клириков и мирян — церковными наградами, утверждает присуждение ученых степеней и званий, имеет попечение о своевременном изготовлении святого мира.

Патриарх является епархиальным архиереем Московской епархии. По его указанию Московской епархией управляет на правах епархиального архиерея Патриарший Наместник, носящий титул митрополита Крутицкого и Коломенского. Сан Патриарха является пожизненным. Право суда над Патриархом принадлежит Поместному Собору.

В случае кончины Патриарха, а также его ухода на покой или оставления Патриаршего Престола по иной причине, Священный Синод под председательством митрополита Киевского избирает из числа своих постоянных членов Местоблюстителя Патриаршего Престола. Согласно Положению об управлении Русской Православной Церкви, изданному Поместным Собором 1945 г., Местоблюститель не избирался, им становился старейший по хиротонии постоянный член Синода. В период междупатриаршества Русской Церковью управляет Священный Синод во главе с Местоблюстителем. «Не позднее шести месяцев по освобождении Патриаршего Престола Местоблюститель и Священный Синод созывают Поместный Собор для избрания нового Патриарха»[83].

Кандидат в Патриархи должен быть архиереем Русской Православной Церкви, иметь богословское образование, достаточный опыт в области церковного управления, отличаться приверженностью к каноническому правопорядку, пользоваться доброй репутацией и доверием со стороны епископата, духовенства и мирян, «иметь доброе свидетельство от внешних» (1 Тим. 3, 7), быть не моложе 40 лет и являться гражданином России.

Священный Синод и синодальные учреждения

В межсоборный период высшую законодательную, исполнительную и судебную власть осуществляет Священный Синод во главе с Патриархом. Синод ответственен перед Поместным и Архиерейским Соборами.

Он состоит из председателя — Патриарха или Местоблюстителя, — а также 6 постоянных и 6 временных членов — епархиальных архиереев. Архиерейский Собор 1989 г. внес изменение в Устав, расширив Состав Синода. Устав в первоначальной редакции Поместного Собора предполагал наличие в Синоде 5 постоянных и 5 временных членов. Постоянными членами Синода являются глава Украинской Православной Церкви Блаженнейший Митрополит Киевский и всея Украины; а также митрополиты Санкт-Петербургский и Ладожский; Крутицкий и Коломенский; Минский и Слуцкий, Патриарший Экзарх всея Белоруссии; и по должности — управляющий делами Московской Патриархии и Председатель Отдела внешних церковных сношений. Временные члены вызываются на одну сессию по старшинству хиротонии по одному архиерею от каждой группы, на которые разделяются епархии. Епископы вызываются для присутствия в Синоде не ранее двухлетнего срока пребывания их на кафедре, которую они занимают на время вызова в Синод. Синодальный год разделен на две сессии: летнюю (с марта до августа) и зимнюю (с сентября по февраль).

Если Патриарх не может председательствовать на заседании Синода, он замещается старейшим по хиротонии постоянным членом Синода. Секретарем Синода является Управляющий делами Московской Патриархии. Дела решаются в Синоде общим согласием или большинством голосов. При равенстве голосов голос Председателя дает перевес.

Статья 20 главы V Устава гласит: «В тех случаях, когда Патриарх признает, что принятое решение не соответствует пользе и благу Церкви, он заявляет протест. Протест должен быть сделан на том же заседании и затем изложен в письменном виде в семидневный срок. По истечении этого срока дело вновь рассматривается Священным Синодом. Если Патриарх не найдет возможным согласиться и с новым решением дела, то оно приостанавливается и передается на рассмотрение Архиерейского Собора. Если отложить дело невозможно и решение должно быть принято незамедлительно, Патриарх действует по своему усмотрению. Принятое таким образом решение выносится на рассмотрение чрезвычайного Архиерейского Собора, от которого и зависит окончательное разрешение вопроса»[84].

В обязанности Священного Синода входит попечение о неповрежденном хранении и истолковании православной веры и норм христианской нравственности и благочестия, поддержание единства с братскими Православными Церквами, организация внутренней и внешней деятельности Церкви; толкование канонических постановлений и разрешение затруднений, связанных с их применением, рассмотрение богослужебных вопросов, издание дисциплинарных постановлений, поддержание должных отношений между Церковью и государством, поддержание экуменических и межцерковных связей, выражение озабоченности общественными проблемами, обращение с посланиями к полноте Русской Церкви.

Священный Синод избирает и назначает архиереев, перемещает их в исключительных случаях и увольняет на покой; вызывает архиереев на синодальные сессии, рассматривает отчеты епископов. Синод назначает руководителей синодальных учреждений и их заместителей, ректоров духовных школ, утверждает проректоров и инспекторов духовных школ. В случае необходимости Синод образует комиссии и иные рабочие органы.

Священный Синод руководит деятельностью синодальных учреждений, рассматривает и одобряет центральный церковный бюджет, сметы синодальных учреждений, духовных школ и соответствующие отчеты.

Синод вносит изменения в наименование епархий, одобряет создание епархиальных учреждений, одобряет уставы монастырей, утверждает, а в исключительных случаях и назначает настоятелей и настоятельниц монастырей, за исключением монастырей экзархата, учреждает ставропигии. По представлению Учебного комитета он утверждает учреждение новых кафедр в Духовных Академиях, уставы и учебные планы духовных школ, программы Семинарий.

В судебные права Священного Синода входит суд в первой инстанции разногласий между архиереями и канонических проступков епископов; суд в первой и последней инстанции дел против сотрудников синодальных учреждений. Синод судит в последней инстанции священников и диаконов, запрещенных, лишенных сана или отлученных от Церкви судом первой инстанции, а также мирян, отлученных от Церкви судами первой инстанции.

Синодальные учреждения создаются и упраздняются Поместными и Архиерейскими Соборами или Священным Синодом и подотчетны им. Во главе синодальных учреждений стоят лица в архиерейском сане, назначаемые Синодом.

К числу синодальных учреждений в настоящее время относятся Управление делами Московской Патриархии с канцеляриями Патриарха и Синода, Синодальной библиотекой, отделами и архивом; Отдел внешних церковных сношений; Издательский отдел; Хозяйственное управление; Учебный комитет; а также образованные на основании определения Священного Синода от 29-31 января 1991 г. Отдел по религиозному образованию и катехизации и Отдел по благотворительности и социальному служению. «Синодальные учреждения являются координационными органами по отношению к аналогичным учреждениям, действующим в пределах экзархатов или епархий»[85].

Синодальные учреждения действуют на основании Положений, утверждаемых Священным Синодом.

Устройство высшего управления православных поместных церквей

Предлагаемый очерк устройства высшей власти автокефальных Церквей носит выборочный характер. Речь пойдет не о всех Православных Церквах, и не о тех, которые занимают первые места в диптихе, а о самых многочисленных, паства которых исчисляется миллионами чад, о тех, которые являются национальными Церквами своих народов, их духовной колыбелью.

Сербская Православная Церковь[86]

Глава Сербской Церкви имеет титул Архиепископа Печского, Митрополита Белградско-Карловацкого, Святейшего Патриарха Сербского. Избирается он из числа сербских архиереев, не менее 5 лет управлявших епархией. Патриархом становится один из трех кандидатов, предложенных Святым Архиерейским Собором. Избрание Патриарха происходит на Избирательном Соборе. Святой Архиерейский Собор для избрания кандидатов на Патриарший Престол заседает под представительством старейшего члена Собора — Митрополита или епископа, причем на заседании должно присутствовать не менее 2/3 епархиальных архиереев.

Избирательный Собор составляют все находящиеся на кафедрах епархиальные и викарные епископы, декан богословского факультета и ректоры семинарий, председатель Главного союза епархиальных братств, архиерейские наместники городов Белграда, Скопле, Цетинье, Загреба, Сараева, Печа и Сремских Карловцев, настоятели важнейших монастырей, в том числе Жичского, Студеницы, все члены Патриаршего Административного комитета, все заместители председателей Епархиальных Советов. Председательствует на Избирательном Соборе старейший член Архиерейского Собора — митрополит или епископ. Для правомочности выборов необходимо присутствие 2/3 членов Избирательного Собора. Если ни один из кандидатов не получает абсолютного большинства голосов, то происходит повторное голосование за одного из двух кандидатов, получивших больше голосов. При равенстве голосов в первом туре предпочтение отдается старейшему по хиротонии кандидату. Если и при повторном голосовании оба кандидата получают одинаковое число голосов, избрание совершается жребием.

Патриарх как верховный глава Сербской Православной Церкви обладает теми правами, которые усваиваются ему церковными канонами. Он представляет Сербскую Церковь перед другими автокефальными Церквами и перед государственной властью, лично или через своих представителей возглавляет хиротонии епископов, освящает св. миро, награждает архиереев титулами и отличиями, управляет зарубежными общинами и миссиями там, где нет сербских епархий.

Высшим иерархическим органом, обладающим законодательной властью в вопросах веры, богослужения, церковной дисциплины, а также верховной судебной властью, является Святой Архиерейский Собор, в состав которого входят все епархиальные архиереи. При отсутствии Патриарха Собор возглавляет старейший по хиротонии митрополит или епископ. Святому Собору принадлежит право толкования православного учения на основании Св. Писания и Св. Предания. Он руководит миссионерской деятельностью, ему принадлежит право открывать новые духовные школы. Собор осуществляет надзор за изданием богословских книг, изготовлением икон и церковной утвари. Ему принадлежит право канонизации святых. Собор осуществляет контроль за деятельностью Святого Архиерейского Собора. Как носитель высшей судебной власти Святой Собор рассматривает дела, связанные с тяжбами между архиереями и Синодом, между архиереями и Патриархом, а также с совершением канонических преступлений Патриарха; в качестве апелляционной инстанции Собор пересматривает дела; решенные в первой инстанции Синодом.

Святой Архиерейский Синод составляют его Председатель — Патриарх — и 4 епархиальных архиерея, избираемые Святым Архиерейским Собором на 2 года. Каждый год переизбираются два члена Синода. Синод является высшим административным, контролирующим и судебным органом церковной власти. Он принимает решения о созыве Святого Архиерейского Собора на очередные и внеочередные сессии. Святой Синод хранит догматическое и каноническое единство Сербской Церкви с Вселенским Православием, осуществляет надзор за деятельностью архиереев, руководит деятельностью своих издательств; духовных школ, других церковных учреждений, выносит постановления об основании новых монастырей, а в периоды между сессиями Архиерейского Собора — принимает решения по вопросам, касающимся церковного управления. Как судебный орган, он в качестве суда первой инстанции разрешает дела, связанные с тяжбами между архиереями, каноническими преступлениями архиереев, а также должностными преступлениями сотрудников своих учреждений. Синод является судом второй инстанции по делам о дисциплинарных преступлениях со стороны преподавательского персонала духовных школ.

Высшая церковная судебная власть по делам священников, монахов и мирян, в частности, по брачно-семейным делам, принадлежит Великому церковному суду. В его состав входят три архиерея, делегированные Святым Архиерейским Синодом:, один из них является председателем суда, а два других — членами суда. Каждый из членов этого судебного органа имеет заместителей из числа священнослужителей, избираемых Архиерейским Синодом сроком на 4 года; в его состав входит также референт из числа священнослужителей. Членами Великого церковного суда могут быть священнослужители из белого духовенства с высшим богословским образованием, желательно, имеющие юридическое образование, которые не менее 10 лет служили по церковно-административной или церковно-судебной части или не менее 15 лет исполняли церковноприходское или церковно-просветительское служение.

Высшим распорядительным и представительным органом Сербской Церкви по хозяйственным и финансовым делам является Патриарший Совет. Он ведает хозяйственными и финансовыми делами Церкви, снабжением приходов, монастырей, семинарий имуществом, пенсионным обеспечением, контролирует деятельность светских служащих церковных учреждений и вместе со Святым Архиерейским Собором вносит изменения и дополнения в Устав Сербской Православной Церкви. В состав Патриаршего Совета входят: Председатель, 4 члена Синода или их заместители, назначаемые Синодом, декан — ректор семинарии, по одному священнослужителю из белого духовенства, от каждой епархии, заместители Председателей Епархиальных Советов и 10 светских лиц. Причем кандидатуры двух монастырских настоятелей и ректора семинарии на должности членов Патриаршего Совета утверждает Архиерейский Собор по предложению Архиерейского Синода, а кандидатуры священнослужителей из епархий Собор утверждает по предложению епархиального архиерея. Светских лиц на должности членов Патриаршего Совета назначает Патриарх по предложению Архиерейского Синода и Патриаршего административного комитета.

Патриарший Совет созывается Патриархом один раз в два года, а на чрезвычайные сессии — по мере необходимости. Мандаты членов Совета сохраняются в течение 6 лет. Совет вправе выносить постановления, если на заседании присутствует более половины его членов. Патриарший Совет ведает хозяйственными и финансовыми делами Церкви, снабжением приходов, монастырей, семинарий имуществом, пенсионным обеспечением, контролирует деятельность светских служащих церковных учреждений, вместе со Святым Архиерейским Собором он вносит изменения н дополнения в Устав Сербской Православной церкви.

Исполнительным органом Патриаршего Совета является Патриарший административный комитет, в состав которого входят Патриарх в качестве его председателя, а также избранные Патриаршим Советом два члена Синода, один монастырский настоятель, три священника и семь мирян.

Румынская Православная Церковь[87]

Румынскую Церковь возглавляет блаженнейший Патриарх, который одновременно носит титул архиепископа Бухарестского и митрополита Унгро-Влахийского. Наместника Кесарии Каппадокийской. Патриарх созывает центральные органы власти Румынской Церкви на заседания и председательствует на них. Он приводит в исполнение решения этих высших органов власти, представляет Румынскую Церковь перед государственной властью, поддерживает отношения с другими Православными Церквами; вместе со Священным или Постоянным Синодом Патриарх издает послания к полноте Румынской Церкви, дает братские советы епископам, заботится о своевременном замещении вакантных кафедр, имеет право визитации епархий, является председателем избирательной коллегии по выборам митрополитов: Румынская Церковь разделена на митрополичьи округа, которые состоят из нескольких епархий. Патриарх совершает хиротонию митрополитов и подписывает указы об их назначении, назначает и увольняет служащих Патриаршей администрации, а также профессоров и преподавателей духовных школ.

В Румынской Православной Церкви высшая власть по всем духовным и каноническим вопросам принадлежит Священному Синоду. Священный Синод состоит из Председателя, которым является Патриарх, и всех митрополитов и епископов. В отсутствие Патриарха в Синоде председательствует митрополит Молдовы и Сучавы, а при его отсутствии председательствуют (последовательно) митрополит Ардялы, митрополит Олтени, митрополит Баната; в случае же отсутствия Патриарха и всех митрополитов функции председателя осуществляет старейший по хиротонии епископ. Священный Синод собирается на очередную сессию один раз в год, а на чрезвычайную — тогда, когда это окажется необходимым. Сессия Синода считается правомочной, если на ней присутствует не менее 12 архиереев. Решения принимаются большинством голосов присутствующих членов Синода.

Священный Синод обязан: хранить догматическое и каноническое единство Румынской Церкви со Вселенской Церковью; обсуждать любой догматический и канонический вопрос; визировать все законы и уставы, касающиеся Румынской Церкви; осуществлять контроль за выборами Патриарха, митрополитов и епископов и проверять соответствие кандидатов каноническим требованиям. Священный Синод избирает румынских православных епископов на кафедры, находящиеся за границей, а также патриарших викариев. Синод имеет право вершить суд над своими членами; он принимает апелляции клириков; руководит деятельностью исполнительных органов епархий, митрополий и Патриархии; следит за изданием Священного Писания, богослужебных книг и всей религиозной литературы, за изготовлением икон и богослужебной утвари. Священный Синод ратифицирует решения, принятые Постоянным Синодом. Свои же решения он принимает путем открытого или тайного голосования. При равенстве голосов перевес дает голос Председателя. Если при тайном голосовании обнаруживается равное количество голосов, то процедура голосования повторяется, а если результат оказывается тем же, то бросают жребий.

Сессии Священного Синода начинаются с того, что образуются 4 комиссии в составе трех членов каждая: митрополита в качестве председателя и двух епископов, один из которых — докладчик. Комиссии эти следующие:

2. по вопросам доктринальным и духовной жизни монастырей;

3. по дисциплинарным, каноническим и юридическим вопросам;

В периоды между сессиями Священного Синода действует Постоянный Синод, который состоит из Патриарха — председателя и митрополитов. В случае отсутствия Патриарха председательствуют митрополиты согласно диптиху их кафедр. Патриарх может вызвать на заседание Постоянного Синода представителей клира, монастырей и духовных школ. Компетенция Постоянного Синода аналогична компетенции Священного Синода, однако его решения подлежат ратификации Священным Синодом.

Центральным представительным органом Румынской Православной Церкви по всем административно-хозяйственным вопросам, не входящим в компетенцию Синода, является Национальное церковное Собрание. Оно состоит из представителей от каждой епархии: по одному клирику и по два мирянина, избираемых Епархиальными Собраниями на 4 года, и из членов Священного Синода. Председателем собрания является Патриарх, а в случае его отсутствия — один из митрополитов. Национальное Церковное Собрание заседает один раз в год, а также по мере необходимости. Оно поддерживает права и интересы Румынской Православной Церкви, руководит ее культурными, благотворительными и хозяйственными учреждениями, принимает решения относительно изменений границ епархий и митрополичьих округов и открытия новых кафедр, распоряжается церковным имуществом, ревизует и утверждает общий бюджет и текущий счет Патриархии. Национальное Церковное Собрание образует бюро, состоящее из трех секретарей (одного клирика и двух мирян). Один из секретарей объявляется Патриархом генеральным секретарем. Кроме того, Собрание образует постоянные комиссии из шести членов каждую (двух клириков и четырех мирян):

Решения Собрания принимаются путем голосования (голосовать можно аплодисментами или поднятием руки). В случае необходимости проводится поименное или тайное голосование.

Высший административный орган по делам всей Румынской Церкви — Национальный Церковный Совет, являющийся одновременно исполнительным органом Священного Синода и Национального Собрания. Он состоит из Председателя — Патриарха (в случае отсутствия Патриарха его замещают митрополиты) и девяти членов: трех клириков и шести мирян, избранных Национальным Церковным Собранием на 4 года, а также из Патриарших административных советников, которые участвуют в заседаниях с правом совещательного голоса. В работе Национального Церковного Совета могут также участвовать епископы — члены Священного Синода — с правом совещательного голоса. Заседания национального Церковного Совета созываются Председателем — Патриархом, когда это необходимо. Компетенция Национального Церковного Совета соответствует компетенции Национального Церковного Собрания, но его решения подлежат утверждению Собранием.

Патриаршую администрацию составляют: 2 викарных архиерея, приравненных в правах к епархиальным епископам, 6 патриарших административных Советников — членов Национального Церковного Совета, Патриаршая канцелярия и Отдел инспекции и контроля. Патриаршие административные советники избираются путем открытого голосования Национальным Церковным Собранием из числа священников 1 разряда — докторов и лиценциатов богословия. Патриаршую канцелярию возглавляют директор и патриаршие административные советники. При Патриархе состоит также кабинет Патриарха; этим кабинетом управляют директор и секретарь, назначенные Патриархом.

Болгарская Православная Церковь[88]

Главой Болгарской Церкви является Святейший Патриарх, который носит также титул митрополита Софийского. Патриарх, согласно Уставу Болгарской Православной Церкви, должен быть не моложе 50 лет; он избирается из числа митрополитов, не менее 5 лет управлявших епархией. Избрание Патриарха совершается на Избирательном Церковном Соборе, в состав которого входят все епархиальные архиереи и по семь представителей от каждой епархии: 3 клирика и 4 мирянина (от Софийской епархии — 6 клириков и 8 мирян), один представитель от ставропигиальных монастырей из числа их игуменов — настоятелей, один — от духовных школ, один от Союза братств священнослужителей, один — от Союза братств церковнослужителей, а также представители (православноверующие) от Национального Совета Отечественного фронта, от Академии наук, от Верховного Суда и Департамента вероисповедания.

По освобождении Патриаршего Престола Председателем Святейшего Синода становится старейший по продолжительности управления епархией митрополит, входящей в малый состав Синода. Он возглавляет Церковь в течение 7 дней до избрания Наместника — Председателя Святейшего Синода. Избрание Патриарха должно состояться не позже чем через 4 месяца после освобождения Патриаршего Престола.

Патриарх Болгарский председательствует на заседаниях Святейшего Синода в полном и малом составе, а также на заседаниях Церковно-народного собора и Верховного церковного совета. Он следит за точным исполнением постановлений высших органов церковной власти. Патриарх представляет Болгарскую Церковь в сношениях с государственной властью и другими Православными Церквами. Он пользуется преимуществом чести перед всеми болгарскими архиереями и носит титул «Святейшества». Вместе со Святейшим Синодом Патриарх рукополагает епископов на кафедры Болгарской Церкви. Он освящает св. миро и управляет церковными общинами, находящимися за пределами Болгарии. Патриарх не решает ни одного вопроса без ведома Синода, но и Синод не может решить ни одного вопроса без ведома Патриарха, или его заместителя, которым принадлежит высшая исполнительная власть в Церкви. Как и всякий архиерей, Патриарх подлежит суду Святейшего Синода в полном составе.

Святейший Синод в полном составе включает в себя всех епархиальных архиереев Болгарской Церкви. Он собирается ежегодно, а в случае необходимости может быть созван на чрезвычайную сессию в любое время. Святейшему Синоду принадлежит высшая церковная власть. Он несет попечение о единении Болгарской Церкви со Вселенским Православием, следит за православной чистотой проповедуемого в Церкви учения, за правильным совершением Таинств и богослужений. Синод обладает правом рукоположения епископов и избрания митрополитов, приготовления св. миро, канонизации святых. Святейший Синод заслушивает доклады епархиальных архиереев, рассматривает жалобы на архиереев и должностных лиц по делам, подведомственным Синоду. Синод назначает высших должностных лиц, присуждает церковные отличия, открывает новые монастыри и духовные школы, утверждает церковный бюджет. Вместе с Патриархом Святейший Синод поминается за богослужением во всех храмах Болгарской Православной Церкви.

Святейший Синод в малом составе включает в себя Патриарха и четырех епархиальных митрополитов, избираемых полным составом Синода сроком на 4 года из числа архиереев, не менее 2 лет управлявших своими епархиями. Святейший Синод в малом составе заседает постоянно и сам устанавливает для себя каникулярное время. В периоды между сессиями Синода в полном составе он осуществляет его функции по управлению Церковью. Синод в малом составе подотчетен Синоду в полном составе. Решения на заседаниях Синода как в полном, так и в малом составе принимаются большинством голосов. При равенстве голосов перевес дает голос Председателя.

Церковно-народный Собор состоит из всех архиереев, находящихся на кафедрах и из представителей епархий: от каждой по 3 приходских священника и по 4 мирянина; в него входят также представитель от ставропигиальных монастырей из числа их настоятелей, по одному преподавателю от высших и средних духовных школ, избранных преподавательскими корпорациями; 5 духовных лиц с высшим образованием и 5 мирян из числа церковно-общественных деятелей, кооптируемых самим церковно-народным Собором путем тайного голосования; по одному представителю от Союзов братств священнослужителей и церковнослужителей, главный секретарь Святейшего Синода по должности. Председателем церковно-народного Собора является Патриарх или его заместитель. Церковно-народный Собор заседает один раз в 4 года, а при необходимости собирается на чрезвычайные заседания в любое время. К компетенции Собора относится внесение изменений и дополнений в Устав Болгарской Православной Церкви по предложению Святейшего Синода или половины членов Собора. Собор принимает, изменяет и дополняет церковно-законодательные акты, заслушивает и утверждает отчеты Верховного Церковного Совета по хозяйственной, финансовой и благотворительной деятельности Церкви. Решения церковно-народного Собора по вопросам вероучительным (догматическим), каноническим и богослужебным вступают в силу, если в течение 15 дней не поступило протеста на них со стороны Синода. В случае такого протеста эти решения поступают на обсуждение очередной или чрезвычайной сессии церковно-народного Собора.

Верховный Церковный Совет при Святейшем Синоде возглавляет Патриарх или его заместитель. В него входят: один член Святейшего Синода в малом составе, два клирика и два мирянина в качестве постоянных членов Совета и столько же дополнительных членов Совета, избранных церковно-народным Собором сроком на 4 года. Верховный церковный Совет распоряжается общецерковным и синодальным имуществом и денежными средствами, управляет церковным хозяйством. Он предоставляет на утверждение Синода в полном составе проект церковного бюджета. Все решения Верховного Церковного Совета вступают в силу после их одобрения Святейшим Синодом в малом составе. Если Синод в малом составе отклоняет решение Верховного Церковного Совета, то оно рассматривается Синодом в полном составе, вывод которого является окончательным. Верховный Церковный Совет отчитывается за свою деятельность перед церковно-народным Собором.

Элладская Церковь[89]

В Элладской Церкви высшая власть принадлежит: Святейшему Архиерейскому Синоду, Постоянному Синоду, Генеральной церковной ассамблее. Высшими исполнительными органами являются Центральный церковный совет и синодальная администрация. Возглавляет эти органы Блаженнейший Архиепископ Афинский и всей Эллады.

Архиепископа Афинского избирает из числа трех кандидатов, предложенных Святым Архиерейским Синодом, глава государства по представлению Совета министров. Это связано с тем, что в Греции Православная Церковь является государственной.

Святейший Архиерейский Синод состоит из Председателя — Архиепископа Афинского — и всех находящихся на кафедрах епископов. Архиерейский Синод обязан хранить единство веры и поддерживать церковное общение с Вселенским Патриархатом, другими Патриархатами и всеми автокефальными Православными Церквами. Архиерейский Синод решает вопросы, касающиеся догматов, христианской нравственности, святых канонов и богослужения; следит за соблюдением церковной дисциплины; осуществляет высший надзор за деятельностью органов церковного управления. Он контролирует деятельность всех епископов и епархиальных учреждений. При избрании Архиепископа Афинского трех кандидатов на эту должность предлагает Архиерейский Синод. Архиерейский Синод рассматривает жалобы епископов, являясь апелляционным судом по этой категории дел. По предложению Постоянного Синода он назначает председателей и членов Постоянных синодальных комитетов. При обсуждении особенно важных церковных дел в заседаниях Синода могут участвовать епископы, находящиеся на покое, но без права решающего голоса.

Святейший Архиерейский Синод открывает свои заседания 15 ноября каждого года, В случае, когда на сессии не удается принять окончательного решения, то голосами 2/3 членов Синода принимается постановление о созыве сессии Архиерейского Синода 16 февраля. Святейший Архиерейский Синод собирается на сессию, если решение об этом будет принято Постоянным Синодом или если этого пожелает половина от общего числа епископов, находящихся на кафедрах. Сессия Архиерейского Синода продолжается не более 15 дней. Для продления сессии еще на 10 дней требуется согласие 2/3 членов Синода.

Постоянный Святейший Синод состоит из Архиепископа Афинского и епископов, возглавляющих постоянные синодальные комитеты, Вице-председателем Постоянного Синода Архиерейский Синод может назначить старейшего по хиротонии епископа. В период между сессиями высшим органом церковной власти является Постоянный Синод, который имеет всю полноту власти Архиерейского Синода, за исключением права предлагать трех кандидатов для избрания Архиепископа. Судебная власть Постоянного Синода ограничена тем, что Архиерейский Синод рассматривает апелляционные жалобы на приговоры Постоянного Синода и выносит по ним окончательные решения. Постоянный Синод координирует также деятельность постоянных синодальных комитетов, руководит деятельностью духовных школ и богословских факультетов, утверждает церковный бюджет, издает официальные бюллетени.

Генеральная церковная ассамблея состоит из непременных и избираемых членов. Непременными ее членами являются Архиепископ Афинский (Председатель), все епископы, находящиеся на кафедрах, секретари Постоянного Синода, генеральные директора церковных учреждений и секретари — директора постоянных синодальных комитетов. Избираемыми членами Ассамблеи являются представители от епархии: по одному члену и по одному заместителю из мирян. Генеральная церковная ассамблея созывается на одну сессию в год. Чрезвычайная сессия созывается по решению постоянного синодального комитета или по письменному заявлению 1/3 избираемых членов Ассамблеи. Генеральная церковная ассамблея решает финансовые и хозяйственные вопросы церковной жизни, обсуждает церковный бюджет, защищает материальные интересы Элладской Церкви; выносит на рассмотрение Архиерейского Синода предложения об изменении границ и названий епархий; обсуждает канонические способности кандидатов на архиерейские кафедры. В период между сессиями Генеральной церковной ассамблеи ее полномочия принадлежат ответственному перед ней Центральному церковному совету. Центральный церковный совет состоит из председателя — Архиепископа — и вице-председателя Постоянного Синода, а также генеральных директоров церковных учреждений в качестве его непременных членов. Избираемыми членами совета являются 2 пресвитера и 4 мирянина, вместе со своими заместителями, избираемыми на 3 года Генеральной церковной ассамблеей.

1. Комитет секретариата Святейшего Синода, состоящий из трех иерархов, избираемых Архиерейским Синодом;

2. Комитет по догматическим, нравственным, каноническим и церковно-законодательным вопросам;

3. Комитет по богослужебным вопросам и церковному искусству;

7. Комитет христианского воспитания молодежи;

В каждый комитет, кроме Комитета секретариата Святейшего Синода, входят по три непременных члена в епископском сане, избираемых Святым Архиерейским Синодом по предложению Постоянного Синода сроком на 3 года. Избираемые члены назначаются Архиерейским Синодом по предложению непременных членов. Непременными членами комитетов могут быть епископы, находящиеся на покое. Центральным административным органом церковной власти, исполняющим постановления всех высших органов церковной власти, является Архиепископ Афинский и всей Эллады.

Сравнительная характеристика устройства высшей власти автокефальных Православных Церквей

Устройство высшей власти Сербской, Румынской, Болгарской и Элладской Церквей обнаруживает большое сходство. Связано оно с целым рядом обстоятельств: во-первых, эти Церкви, в отличие от древних Восточных Церквей или Американской, Польской и Чехословацкой, являются национальными Церквами, объединяющими подавляющее большинство верующих своих народов; во-вторых. Матерью всех их является Константинопольская Церковь; а, в-третьих, свою автокефалию они либо впервые обрели (Румынская и Элладская Церкви), либо восстановили (Сербская Церковь), либо получили фактически, хотя и без согласия кириархальной Церкви (Болгарская Церковь) в одну и ту же эпоху — в XIX в. Сходство в устройстве их управления заключается в том, что органы высшей церковной власти во всех этих Церквах, несмотря на то, что называются они по-разному, в сущности одни и те же: Глава и Первый епископ Церкви — Патриархи — в Сербской, Румынской и Болгарской; Архиепископ — в Элладской; высший коллегиальный орган церковной власти, в компетенцию которого входит решение вопросов вероучительного, канонического и литургического характера, — Архиерейский Собор, включающий в себя весь поместный епископат (Святой Архиерейский Собор — в Сербской Церкви, Священный Синод — в Румынской Церкви, Святейший Синод в полном составе-в Болгарской Церкви, Святейший Архиерейский Синод — в Элладской Церкви); постоянно действующий орган Архиерейского Собора, состоящий из нескольких архиереев, это; Святой Архиерейский Синод — в Сербской Церкви; Постоянный Синод — в Румынской Церкви; Святейший Синод в малом составе — в Болгарской Церкви, Постоянный Синод — в Элладской Церкви.

Административные, хозяйственные и финансовые вопросы решаются в этих Церквах Соборами, включающими в свой состав представителей всех сословий: архиереев, клириков и мирян. Патриарший Совет — в Сербской Церкви, Национальное Церковное Собрание — в Румынской Церкви, Церковно-народный собор — в Болгарской Церкви, Генеральная церковная ассамблея — в Элладской Церкви. Это представительное учреждение образует свой исполнительный орган: Патриарший административный комитет — в Сербской Церкви, Национальный церковный совет — в Румынской Церкви, Верховный Церковный совет — в Болгарской Церкви, Центральный Церковный совет — в Греческой церкви. В Сербской Церкви судебная власть, помимо Архиерейского Собора и Синода, осуществляется также особым учреждением — Великим Церковным судом.

Главное отличие церковного устройства всех четырех церквей от структуры высшей власти Русской Православной Церкви заключается в том, что во-первых, в Русской Церкви высший орган церковной власти, Поместный Собор, имеет полномочия одновременно Архиерейского Собора и Собора из представителей духовенства и мирян. Особого же органа, подобного Румынскому Национальному церковному собранию или Болгарскому Церковно-народному собору, у нас нет. Не существует у нас также и постоянно действующего органа церковной власти, который включал бы, помимо епископов, клириков и мирян. Подобное учреждение, однако, просуществовало в Русской Православной Церкви несколько лет (после Поместного Собора 1917-1918 гг.), и называлось оно тогда Высшим церковным советом.

Высшее управление Римско-католической Церкви[90]

Папа

Раздел Римско-католического Кодекса канонического права о высшей церковной власти начинается с преамбулы, в которой говорится, что, подобно тому, как по установлению Спасителя св. Петр и другие апостолы составляли единую коллегию, так и Римский первосвященник, преемник Петра, и епископы, преемники апостолов, составляют единое целое.

Епископ Римской Церкви, на котором лежит ответственность, возложенная Господом на первого среди апостолов — Петра, является главой епископской коллегии, викарием Христа и пастырем всей земной Церкви; ему принадлежит в Церкви власть ординарная, верховная, полная, непосредственная и универсальная. Эту полную и верховную власть в Церкви он получает через законное избрание, принятое им, и через епископское посвящение. Поэтому, если верховным первосвященником избирается епископ, то он становится таковым после того, как выразит свое согласие, а если не епископ, то он должен быть тотчас посвящен во епископа. В случае отказа Римского первосвященника принять возлагаемую на него ответственность, необходимо, чтобы отказ был сделан им по собственной воле, без принуждения, и выражен вполне однозначно.

Римский первосвященник имеет власть не только над всей Церковью, но и над каждой из поместных Церквей. Исполняя миссию верховного пастыря Церкви, римский первосвященник всегда действует в сотрудничестве с другими епископами и всей Церковью, но от него одного зависит, будет ли эта миссия исполняться им единолично или коллегиально (при этом учитываются нужды Церкви).

Приговоры и декреты римского первосвященника обжалованию и отмене не подлежат; апелляции на них не подаются.

Епископы оказывают помощь Римскому первосвященнику в исполнении его миссии, и организационные формы такой помощи могут быть разными, например, посредством проведения Собора епископов. Ему помогают также кардиналы и другие лица и учреждения: все они действуют по его поручению и от его имени. Когда Римская кафедра вдовствует, никаких преобразований в управлении церковном не проводится, действуют лишь законы, специально изданные на этот случай.

Главой Коллегии епископов является Верховный первосвященник, без согласия которого она не может выносить ни одного решения. Свою власть над Церковью Коллегия епископов наиболее совершенным образом осуществляет в форме Вселенских Соборов. Ее власть осуществляется также посредством единодушных действий епископов, рассеянных по всему миру, когда к этим действиям призывает их Римский первосвященник.

Римский первосвященник выбирает те или иные формы коллегиального осуществления церковной власти возглавляемым им епископатом.

Лишь Римскому первосвященнику принадлежит право созывать Вселенские соборы, председательствовать на них лично или через своих представителей, а также прерывать их деяния, переносить сроки их созыва и распускать соборы. Ему принадлежит право утверждать соборные постановления.

Все епископы, являющиеся членами коллегии, и только они одни, имеют право и обязанность участвовать во Вселенских соборах с решающим голосом. Участие других лиц в Соборах допускается по решению высшей церковной власти, если это необходимо для блага Церкви.

Если Апостолический престол овдовеет во время деяний Собора, то деяния прерываются, и лишь новому первосвященнику принадлежит право распорядиться о возобновлении и продолжении их или распустить Собор.

Постановления Вселенского Собора не имеют силы без утверждения их Римским первосвященником.

Синод епископов

Епископы, являющиеся представителями разных регионов мира, регулярно собираются в установленное время для того, чтобы осуществлять непосредственное единение между первосвященником и епископами, помогать Римскому первосвященнику своими советами в деле укрепления веры и нравов, сохранения церковной дисциплины, а также для исследования вопросов, связанных с деятельностью Церкви во всем мире.

Синод епископов обсуждает вопросы и выражает свои пожелания, но он не имеет права выносить решения, обязательные для исполнения, если такое право не будет в каждом отдельном случае дано Синоду первосвященником.

Синод епископов непосредственно подчинен Римскому епископу, который созывает его, определяет место и время проведения, ратифицирует выборы одних членов Синода, назначает других и утверждает круг рассматриваемых вопросов, устанавливает повестку дня и председательствует на заседаниях лично или через своих представителей, закрывает, прерывает или распускает Синод.

Синод епископов созывается на очередную и внеочередные генеральные ассамблеи для обсуждения вопросов, касающихся блага всей Церкви, или на местные ассамблеи, на которых обсуждаются вопросы, относящиеся к жизни Церкви в отдельных регионах мира, В этих ассамблеях участвуют как епископы, избираемые на местных епископских конференциях, так и епископы, назначаемые папой.

Синод епископов имеет свой постоянный секретариат, возглавляемый генеральным секретарем; его назначает первосвященник. В состав секретариата входят епископы: как избранные Синодом, так и назначенные Римским епископом. На каждую ассамблею синода Римский первосвященник назначает одного или нескольких особых секретарей, полномочия последних сохраняются до завершения конференции.

Кардиналы

В Римской Церкви кардиналы составляют коллегию, которой принадлежит право избрания Римского первосвященника. Кардиналы также помогают Римскому первосвященнику в исполнении его миссии (коллегиально, когда они призываются для обсуждения особо важных вопросов, или индивидуально, исполняя те или иные поручения первосвященника).

Коллегия кардиналов состоит из кардиналов трех степеней: епископской, пресвитерской и диаконской. Кардиналы-епископы носят титул епископов субурбикарных (пригородных церквей Рима; к их числу принадлежат также латинские и униатские патриархи с титулами их патриарших кафедр). Кардиналы-пресвитеры и кардиналы-диаконы получают от папы титул или диаконию в Риме.

Кардинал-дуайан (старейшина кардиналов) носит титул Остийского епископа.

Кардиналов Римский епископ избирает из числа епископов и пресвитеров: пресвитеры после возведения в степень кардиналов посвящаются в епископов.

Старейшина кардиналов председательствует в коллегии кардиналов; в случае его отсутствия председательствует вице-дуайан (заместитель старейшины). Старейшина не имеет власти над другими кардиналами, хотя и является первым среди равных кардиналов. Старейшина и его заместитель имеют резиденцию в Риме.

Кардиналы помогают верховному Пастырю в управлении Церковью, собираясь по указу Первосвященника на очередные и чрезвычайные консистории, в которых председательствует Римский первосвященник.

Кардиналы, возглавляющие дикастерии и другие постоянные учреждения Римской курии и города Ватикана, по достижении семидесятипятилетнего возраста испрашивают у Римского епископа отставку.

Кардинал-старейшина, его заместитель или старейший из кардиналов-епископов совершает рукоположение избранных на Римскую кафедру лиц, не имеющих епископского сана. Кардинал-протодиакон объявляет народу имя новоизбранного первосвященника.

Кардиналы, занимающие какие-либо должности в курии и не имеющие своих епархий, постоянно находятся в Риме; кардиналы, управляющие своими епархиями, обязаны прибывать в Рим по вызову папы.

Кардиналы, имеющие титулы субурбикарных епископов либо титулы или диаконию в римских Церквах, помогают своими советами в управлении этими Церквами, но не обладают в отношении них административной властью.

Верховному Первосвященнику в управлении церковью постоянно помогает римская курия. Она состоит из государственного секретариата или секретариата папы, Совета публичных дел Церкви, конгрегации, трибуналов и других учреждений.

Легаты

Римский первосвященник назначает легатов и направляет их в Церкви разных государств и районов мира, а также аккредитовывает их при государственной власти различных стран, соблюдая при этом нормы международного права.

Легаты являются постоянными представителями Римского папы при отдельных Церквах и правительствах. Апостолический престол в международных учреждениях, на конференциях и ассамблеях представляют также специальные делегаты и наблюдатели.

Главная задача папского легата заключается в том, чтобы поддерживать постоянную и надежную связь между Апостольским престолом и поместными Церквами. Легат информирует папу о состоянии и жизни Церкви; помогает ее епископам своими советами; оказывает помощь епископским конференциям в назначении епископов, в установлении приемлемых взаимоотношений между Католической Церковью и другими Церквами и церковными общинами, а также с нехристианскими религиозными общинами, в защите интересов Церкви и Апостолического престола перед главами государств; и в других вопросах. Все эти полномочия он получает от Апостолического престола.

Папский легат, аккредитованный при правительстве той или иной страны, способствует поддержанию взаимоотношений между Апостолическим престолом и государственными властями, решает вопросы, связанные с отношениями между Церковью и государством, в особенности что касается разработки и соблюдения конкордатов и подобных им соглашений.

Кафедра легата изъята из подчинения местной церковной власти (кроме дел, связанных с заключением браков). Легат может совершать богослужения во всех храмах той Церкви, в которую он был направлен, известив об этом местную церковную власть.

Полномочия легата не упраздняются и в случае, когда Апостолический престол становится вдовствующим (если папой не будет сделано особого распоряжения).

Православная каноническая оценка системы управления Католической Церковью

Рассматривая вопрос о структуре высшей власти Римско-католической Церкви, с характерным для нее безграничным абсолютизмом папских прав, становится совершенно ясно, что экклезиология, которая лежит в основе католического церковного строя, решительно расходится с православной экклезиологией, а римско-католические каноны, изложенные выше, не основаны на древних канонах. Римско-католический церковный строй, сложившийся в средневековье и с тех пор не претерпевший значительных перемен, представляет собой нечто совершенно новое и не известное дотоле в церковной жизни, хотя предыстория папизма начинается еще тогда, когда Римская Церковь оставалась в лоне Православия, а что касается догматов веры, то она была их твердой хранительницей и защитницей. Однако уже в древности римские епископы претендовали на первенство не только чести, но и власти во Вселенской Церкви. Эти притязания привели в конце концов к возникновению монархического папизма, не известного Древней Церкви.

Епархиальное управление. Канонические основания

Епархия

Часть Вселенской и Поместной Церкви, управляемая епископом, — епархия — на Западе называется диоцезом. Оба эти термина не совпадают по своему значению с аналогичными, существовавшими в древности. В древности диоцезом называли огромные области Римской империи, каждая их которых включала в себя несколько провинций. Из соответствующих гражданским диоцезам церковных областей выросли впоследствии Экзархаты и Патриархаты. А «епархия» — это греческий синоним слова «провинция», т.е. согласно церковно-административному делению область, во главе которой стоял епископ митрополии — столицы епархии — митрополит. В каждой из таких провинций — епархий — было несколько епископов.

В первые века истории Христианской Церкви епископ был в каждом городе, где существовала христианская община; обычное название его области, т.е. города и прилегающих к нему пригородных селений, — парикия. Впоследствии от этого слова произошло слово «парохия», означающее «приход». Все это надо иметь в виду, чтобы не запутаться в древних терминах, не совпадающих по значению, но этимологически связанных с принятыми ныне.

В древности церковная жизнь сосредоточивалась в городах, поэтому границы между перифериями епископий были не особенно четкими, и зачастую возникали недоразумения. Как отмечал епископ Никодим (Милаш), «случалось, что епископ одной области рукополагал клириков из области другого епископа, а некоторые священники зависели от двух епископов, случалось также, что в одном месте было по 2 епископа»[91].

Лишь после прекращения гонений (313 г.) церковная власть смогла установить точные границы между церковными областями. II Вселенский Собор провозгласил общий принцип: «Областные епископы да не простирают своея власти на Церкви, за пределами своея области, и да не смешивают Церквей» (2 прав.). А Халкидонский Собор постановил: «По каждой епархии, в селах, или предградиях, сущие приходы должны неизменно пребывати под властию заведывающих оными епископов» (17 прав.).

Епархиальный епископ и его избрание

В пределах епархии епископ действует со властью, которая вверена ему Богом как преемнику апостолов. В апостольский век первые епископы избирались и поставлялись самими апостолами. Св. Климент пишет в I Послании к Коринфянам: «Апостолы были посланы проповедовать Евангелие нам от Господа Иисуса Христа, Иисус Христос от Бога. Христос был послан от Бога, а Апостолы от Христа. Проповедуя по различным странам и городам, они первенцев из верующих по духовном испытании поставляли во епископы и диаконы для будущих верующих»[92].

Со временем, в послеапостольскую эпоху, было установлено, что в избрании епископов участвуют епископы ближайших общин, а также клир и народ, как свидетели добропорядочности ставленника. Св. Киприан Карфагенский, живший в III в., пишет об избрании и поставлении епископа: «Должно усердно хранить и соблюдать Божественное предание и апостольское постановление, сохраняющееся у нас почти во всех областях, по которому для законного поставления известному народу предстоятеля должны собраться епископы ближайших областей и произвести избрание в присутствии народа, которому вполне известна жизнь избираемых лиц и который видел все их деяния»[93].

После принятия Миланского эдикта (313 г.) установился следующий порядок избрания епископов. В город с вдовствующей кафедрой собирались все епископы области по приглашению митрополита. I Никейский Собор постановил: «Епископа поставляти наиболее прилично всем тоя области епископам. Аще же сие неудобно, или по належащей нужде, или по дальности пути: по крайней мере три во едино место да соберутся, а отсутствующие да изъявят согласие посредством грамат: и тогда совершати рукоположение. Утверждати же таковыя действия в каждой области подобает ея митрополиту» (4 прав.).

I Вселенский Собор с особой категоричностью подтверждает, что избрание епископа не может состояться без согласия митрополита (6 прав.). В этом же каноне предусматривался порядок, согласно которому, если при избрании епископа обнаружатся разногласия, дело решается большинством голосов: «…аще кто, без соизволения митрополита, поставлен будет епископом: о таковом великий собор определил, что он не должен быти епископом. Аще же общее всех избрание будет благословно, и согласно с правилом церковным; но два или три, по собственному любопрению, будут оному прекословити: до превозмогает мнение большаго числа избранных».

Вальсамон в своем толковании на 4 прав. I Вселенского Собора высказывает мнение, что Отцы Собора установили новый порядок выборов: «В древности избрания архиереев совершались в собрании граждан. Но Божественным Отцам не было это угодно, чтобы жизнь посвящаемых не подвергалась пересудам мирских людей; и потому они определили, чтобы епископ был избираем областными епископами каждой области». Из истории, однако, известно: до I Никейского Собора и после него клир и народ собирались для избрания архиерея; клирикам и народу предоставлялось право выставлять своих кандидатов; а главное, они должны были свидетельствовать о достоинствах ставленника. Но решающее значение при избрании епископа и в эпоху гонений и после I Никейского Собора имели голоса архиереев. В 61 каноне Карфагенского Собора речь идет и об участии народа в избрании епископа: «Подобает определити и сие: аще когда приступим к избранию епископа, и возникнет некое прекословие, понеже были у нас в разсмотрении таковые случаи; дерзновенно будет трем токмо собратися для оправдания имеющаго рукоположитиея; но к вышереченному числу да присоединится един или два епископа; и, при народе, к которому избираемый имеет быти поставлен, во-первых будет изследование о лицах прекословящих; потом да присовокупится к изследованию объявленное ими, и когда явится чистым пред лицем народа, тогда уже да рукоположится».

Народ участвовал в избрании епископа как свидетель. А уже в IV в. действительно обнаружилась тенденция устранять от участия в выборах «толпу» (οχλος). Правило 13 Лаодикийского собора предусматривает: «Да не будет позволяемо сборищу народа избирати имеющих произвестися во священство», Вальсамон из этого правила делает вывод: «В древности избираемы были народом не только епископы, но и священники, что и запрещено». Но в правиле говорится все-таки не о народе (λαος), а о толпе, черни — οχλος. Поэтому более точным представляется толкование Зонары: «Не только избрание епископов производить запрещено сборищу черни, но не дозволено избирать и священников».

История свидетельствует о том, что со временем во избежание беспорядков и смут при избрании епископа мирян стали представлять знатные люди. Таким образом, сословие мирян не устранялось полностью от избрания епископа, но их представляло уже не случайное «сборище народа». Постановление об этом внесено в 137 новеллу Юстиниана, вошедшую в 1 титул «Номоканона». Однако светская власть не могла иметь решающего значения при избрании епископа.

VII Вселенский Собор счел необходимым заново рассмотреть вопрос об избрании архиереев. Подтверждая прежние каноны (Апост. 30, I Всел. 4), Отцы Собора в 3 правиле постановили: «Всякое избрание во епископа, или пресвитера, или диакона, делаемое мирскими начальниками, да будет не действительно по правилу (Апост. 30), которое глаголет: “Аще который епископ, мирских начальников употребив, через них получит епископскую в Церкви власть, да будет извержен, и отлучен, и все сообщающиеся с ним…”».

В древности перемещение епископов с кафедры на кафедру в принципе не допускалось. Епископ — жених Церкви, в которую поставлен. Согласно 14 Апостольскому правилу, «не позволительно епископу оставляти свою епархию и во иную переходити, аще бы и от многих убеждаем был, разве когда будет некоторая вина благословная, сие творити его понуждающая, яко могущего большую пользу обитающим тамо принести словом благочестия. И сие не по своему произволу, но по суду многих епископов и по сильнейшему убеждению».

Исключения допускались, но в древности они были редки. На епископскую кафедру чаще всего избирался пресвитер. Поэтому ставленник после избрания посвящался в епископскую степень. Согласно 1 правилу Св. Апостолов, «епископа поставляют два или три епископа». Как писал профессор А.С. Павлов, «основание этого правила заключается в том, что так как все епископы по правам духовной власти равны между собою, то один епископ, конечно, не может рукоположить другого, равный — равного, а так как рукоположение есть акт высшей власти, то оно и может быть действительным образом совершено только собором, составляющим по отношению к отдельному епископу высший церковноправительственный орган»[94].

Зонара в толковании на 4 правило I Никейского Собора, согласуя этот канон с 1 Апостольским правилом, писал: «По-видимому, настоящее правило противоречит первому правилу Священных Апостолов; ибо то предписывает, чтобы епископ был рукополагаем двумя или тремя епископами, а настоящее — тремя… Но они не противоречат одно другому. Ибо правило Священных Апостолов рукоположением (χειροτονια) называет посвящение и возложение рук, а правило сего Собора поставлением и рукоположением называет избрание… А после избрания утверждение оного, т.е. окончательное решение, возложение рук и посвящение, правило предоставляет митрополиту области…».

В канонах предусмотрено и время поставления епископа на вдовствующую кафедру: «Чтобы поставления епископов совершаемы были в продолжении трех месяцев, разве неизбежная нужда заставит продлити время отлагательства» (25 прав. Халкидонского Собора).

Права и обязанности архиерея определяются тем, что он является верховным учителем веры в своей епархии, первосвященником своей Церкви и главным правителем ее дел. Епископу, как учителю, вверено проповедование Евангелия и распространение христианского учения в народе. Апостол Павел учил Тимофея: «Проповедуй слово, настой во время и не во время, обличай, запрещай, увещевай со всяким долготерпением и назиданием» (2 Тим. 4:2). В 158 правиле Св. Апостолов сказано весьма внушительно: «Епископ, или пресвитер, нерадящий о причте и о людех, и не учащий их благочестию, да будет отлучен. Аще же останется в сем нерадении и лености: да будет извержен». Пресвитеры проповедуют по поручению епископов.

Как первосвященник, епископ может совершать в епархии все священнодействия: исключительно ему принадлежит право рукоположения священников, диаконов и низших клириков (1 Тим. 5:22; Тит. 1:5; Апост. 2; Трулл. 33; 7 Всел. 14; Лаод. 26), освящения антиминсов. В 31 правиле Трулльского Собора сказано: «Определяем, чтобы священнослужители, священнодействующие, или крещающие в молитвенных храмах, находящихся внутри домов, творили сие не иначе, как по изволению местного епископа». Вальсамон в толковании на это правило замечает: «Для того вероятно придуманы и антиминсы и уготовляются от местных архиереев в то время, когда они совершают освящение церкви, чтобы полагать оные на святые трапезы молитвенных храмин и дабы они вполне заменяли принадлежности святого жертвенника и деки святыя трапезы, то есть совершение освящения, и вместе дабы свидетельствовали, что с епископского дозволения в молитвенном доме совершается священнодействие».

Имя епископа возносится за богослужением во всех храмах его епархии: «Аще которой пресвитер или диакон, по некоторым обвинениям, зазрев своего епископа, прежде соборнаго изследования и разсмотрения, и совершеннаго осуждения его, дерзнет отступити от общения с ним, и не будет возносити имя его в священных молитвах на Литургиях, по церковному преданию: таковый да лишится всякия священническия чести. Ибо поставленный в чин пресвитера, и восхищающий себе суд, митрополитам предоставленный, и, прежде суда, сам собою осуждати своего отца и епископа усиливающийся, не достоин ни чести, ниже наименования пресвитера» (Двукр. 13).

От епископа, как главного правителя церковными делами епархий, зависят все пресвитеры, диаконы и церковнослужители, все храмы, молитвенные дома и монастыри епархии. «Клирики при богадельнях, монастырях и храмах мученических, да пребывают, по преданию Святых Отец, под властию епископов каждаго града — постановляет Халкидонский Собор в 8 правиле, — и да не исторгаются, по дерзости, из-под управления своего епископа».

Епископ имеет право запретить клирику священнослужение, увеличить или уменьшить наложенную епитимию: «Епископы да имеют власть, испытав образ обращения, человеколюбствовати, или большее время покаяния приложити» (Анкир. 5).

Из прав епископа вытекают и его обязанности: строго и безусловно повиноваться святым канонам и постановлениям высшей церковной власти, непрерывно пребывать в своей епархии, а удаляться из нее на краткое время не иначе как с ведома надлежащей власти: «Не должно, не прилично, и не полезно епископу, не имеющему никакой важной нужды или дела труднаго, оставляти церковь свою на время более продолжительное (3 седмицы), и огорчати вверенный ему народ» (Сард. 11).

Что касается высшей церковной власти, то на архиерея возложена обязанность поминать за богослужением имя своего митрополита или патриарха (Двукр. 14), не предпринимать ничего, превышающего его власть, без ведома первого епископа (Апост. 34), являться по приглашению первого епископа на архиерейский собор: «Епископам, которые не приидут на Собор, хотя находятся в своих градах, и притом пребывают в здравии, и свободны от всякаго необходимаго и неотложнаго занятия, братолюбно сказати слово прощения» (IV Всел. 19). Это положение повторено в 8 каноне Трулльского Собора. Для разграничения прав архиереев, управляющих разными епархиями, каноны запрещают епископам проповедовать в чужой епархии (VI Всел. 20), совершать там рукоположения без согласия епархиального архиерея (Анкир. 13) или рукополагать чужого клирика без увольнения его от своего епископа (Сард. 15), присваивать себе приходы, принадлежащие другой епархии (IV Всел. 17).

В то же время в силу кафоличного единства Церкви, каждый архиерей обязан уважать и признавать постановления, распоряжения и приговоры других епископов: «Аще который пресвитер, или диакон, от епископа во отлучении будет, — говорится в 32 Апостольском правиле, — не подобает ему в общении прияту быти иным, но точию отлучившим его: разве когда случится умрети епископу, отлучившему его». Если одна епархия испытывает недостаток в клириках, а в другой их избыток, то епископ, избыточествующий клириками, должен уступить по-братски своих клириков недостающему. В 66 (55) правиле Карфагенского Собора переданы слова двух Отцов: «Постуметиан епископ рек: но аще един епископ имеет множество клириков, то сие множество другаго долженствует помощи мне. Аврилий епископ рек: подлинно, как ты помог другой Церкви, так имеющий большее число клириков будет побужден из числа их уделити тебе для рукоположения».

Органы епархиального управления

Для оказания помощи епархиальному архиерею в управлении обширными и многолюдными епархиями учреждены особые кафедры — викарных архиереев. В IV веке хорепископы, зависящие от епархиального архиерея, были почти в каждой епископии (в малых городах или даже в селах). В 10 каноне Антиохийского Собора права хорепископов определены так: «Святый Собор за благо разсуждал, чтобы состоящие в малых градах или селах предстоятели, или так называемые хорепископы, знали свою меру, чтобы они управляли токмо подчиненными им Церквами, и ограничивали ими свое попечение и распоряжения, чтобы поставляли чтецов, иподиаконов и заклинателей, … а поставляти пресвитера или диакона не дерзали без воли сущаго во граде епископа, которому подчинен хорепископ и его округ». Но уже в середине IV столетия институт хорепископства стал исчезать из жизни Церкви. В 57 правиле Лаодикийского Собора запрещалось ставить новых хорепископов: «Не подобает в малых градах и селах поставляти епископов, но периодевтов; а поставленным уже прежде, ничего не творити без воли епископа града». Но и после того, как прекратилась практика поставления хорепископов, в некоторых епархиях в помощь правящему епископу посвящались епископы-помощники, с титулами ранее существовавших и упраздненных епархий — титулярные епископы, которые впоследствии послужили прообразом викарных епископских кафедр. Древние хорепископы, в отличие от викарных епископов нового времени, управляли своей малой областью, составляющей часть епархии.

Помощниками епископа в управлении епархии были и пресвитеры, особенно те, которые служили в кафедральном храме. В III в. при кафедрах везде почти существовали пресвитериумы — пресвитерские советы. В IV-V вв. обязанности отдельных членов пресвитериума находят свое закрепление в канонах (Гангр. 7, 8; Феоф. 10; IV Всел. 2, 3, 23, 25, 26). Особенно часто в этих канонах упоминается должность эконома.

Как институт, наиболее полное развитие пресвитериум получил в Константинопольской Церкви, по примеру которой устраивались пресвитерские советы и в других Церквах Византии. Среди должностных лиц Константинопольского пресвитериума были эконом; сакеларий, заведовавший монастырскими делами; скевофилакс — ризничий; хартофилакс — хранитель официальных документов; сакелий, на попечении которого находились приходские церкви и приходское духовенство; протэкдик — главный ходатай по церковным делам; протопресвитер — ему вверялись богослужебные дела и испытание ставленников в пресвитеры и диаконы; иеромнимон, помогавший протопресвитеру в заведовании богослужебными делами; канстризий — помощник скевофилакса (ризничего); референдарий — посредник между епископом (Патриархом) и государственной властью; логофет — счетовод и помощник протэкдика и хартофилакса; ипомниматограф — помощник хартофилакса, заведовавший нотариальными делами. За исключением протопресвитера, все эти должностные лица могли быть и не пресвитерами, а диаконами.

После упразднения института хорепископов отдельные части епархии стали управляться пресвитерами, так называемыми периодевтами, назначенными епархиальными архиереями (Лаод. 57). Позднее из должности периодевта возникла должность протопопа (προτοπαπαδες). Должности периодевтов и протопопов не являлись пожизненными и не были связаны с особой церковной степенью. В греческих Церквах, где епископов много, а паства епархий немногочисленна, ни в древности, ни в настоящее время эта должность не получила такого развития, как в славянских Церквах, и особенно в России, где епархии во много раз превышают греческие числом пасомых и количеством храмов и где поэтому епархиальному архиерею трудно осуществлять постоянный надзор за всеми приходами.

Епархиальное управление в Русской Православной Церкви (исторический очерк)

Епархиальное управление до учреждения Святейшего Синода

Русская Православная Церковь основана как митрополия Константинопольского Патриархата. Аналогично византийским митрополиям, она была разделена на епископии — епархии. Епархии эти обширнее византийских митрополичьих округов, тем не менее Русская Церковь и в древности, и в синодальную эпоху, и в наше время не имела и не имеет двуступенчатого деления.

Права и обязанности епархиального архиерея в Древней Руси соответствовали каноническим требованиям. Он был верховным учителем, первосвященником и главным начальником в своей епархии. В древней Руси епископ, являвшийся первосвященником отдельного полусамостоятельного княжества, являлся часто главным советником князя и в государственных делах; поэтому епископский сан окружен был несравненно большим почетом и блеском, чем в Византии; этому способствовала также обширность и многолюдность русских епархий.

Институт викарных епископов неизвестен Древней Руси, но при первосвятителях-митрополитах иногда состоял епископ, помогавший ему в управлении его епархией. Св. Алексий при жизни митрополита Феогноста, не имея своей епархии, был помощником пер-воиерарха. После падения Золотой Орды епископы Сарские и Подонские, поселившись близ Москвы в Крутицах и по учреждении Патриаршества носившие титул Крутицких митрополитов, исполняли обязанности помощников Московских Первосвятителей в управлении митрополичьей, а потом Патриаршей областью. В 1698 г. Патриархом Адрианом и царем Петром разрешено Киевскому митрополиту Варлааму (Ясинскому) иметь своего викария.

И в Древней Руси коллегиальным помощником архиерея в управлении епархией был своеобразный пресвитериум: епархиальное духовенство собиралось в так называемое соборное воскресенье, на «соборики», которые обсуждали важнейшие церковные и пастырские дела. Постоянными помощниками архиерея являлись клирики (крылошане) соборной Церкви. Для ведения судебных и административных дел епископ привлекал и светских чиновников: бояр, дворян, дьяков, подьячих. В патриаршую эпоху по образу Патриарших приказов в епархиях открывались приказы духовных дел, казенные приказы. Приказной персонал состоял из духовных и светских лиц. Местный надзор над духовенством по отдельным округам, на которые делилась епархия, осуществляли наместники, десятильники и поповские старосты.

Епархиальное управление в синодальную эпоху

Права и обязанности епископов, органов епархиальной власти, как и все стороны церковной жизни, подвергаются детальной регламентации. Согласно «Духовному регламенту», составленному архиепископом Феофаном, при поставлении архиерея кандидаты на епископство намечались Святейшим Синодом, и список избранных подлежал утверждению Государем, который в большинстве случаев утверждал того, кто занимал в нем первое место. Члены Синода в этом случае представляли собор епископов, предусматриваемый древними канонами при избрании епископа, а монарх — выражал совокупный голос мирян.

В 1716 г., еще до издания «Духовного регламента», составлена была новая форма клятвенного обещания, произносившегося русскими архиереями вместе с исповеданием веры перед хиротонией. Помимо известных и в греческой, и в древней русской практике обещаний соблюдать церковные предания, св. каноны, охранять церковный мир, управлять паствой в духе евангельской кротости и оказывать послушание высшей церковной власти, в синодальный период клятвенное обещание включало и такие клятвы, как:

1. никого не предавать анафеме и не отлучать от Церкви по личным побуждениям;

2. с отпадшими поступать миролюбиво, кротко и благоразумно;

3. монахов держать во всей строгости монашеских уставов;

4. не строить церквей без надобности и не ставить церковнослужителей сверх потребы;

5. ежегодно или по крайне мере один раз в два года обозревать свою епархию;

6. мертвых тел, формально не освидетельствованных, не выдавать за святые мощи;

7. притворно беснующихся (кликуш) наказывать духовными мерами и предавать светской власти;

8. не допускать вымышленных чудес от икон и источников;

К клятвенному обещанию присоединялась общая государственная присяга на верноподданническое служение Самодержцу и повиновение исходящим от него законам.

На епархиального архиерея как на главного учителя веры в синодальную эпоху возлагался надзор над всеми духовными школами епархии: академиями (там, где они были), семинариями и духовными училищами, а также контроль за преподаванием Закона Божия в светских школах. Ему же подчинены были и церковно-приходские школы. Как первосвященник своей местной Церкви, епархиальный архиерей имел все права, принадлежащие ему согласно канонам. Однако освящение мира совершалось в России не всеми архиереями (а лишь в Москве и Киеве). Обычай запрещал епископу, как монаху, совершать таинство брака.

О власти архиерея как главного правителя церковных дел своей епархии в «Духовном регламенте» сказано: «Ведомо же всем буди, что всяк коего-либо чина человек подлежит в духовных делах суду того епископа, в епархии которого пребывает, доколе в ней пребывает»[95]. Но важнейшие церковные дела епархии: открытие новых приходов и упразднение старых, учреждение и закрытие монастырей, духовных школ епископы не решали собственной властью, а предоставляли свои ходатайства по ним в Синод. В Синоде рассматривалась и значительная часть бракоразводных дел. Без предварительного разрешения Синода епархиальный архиерей не мог никого публично отлучить от Церкви.

Как высшие духовные сановники, архиереи имели и высокие государственные отличия. По табели о рангах митрополиты, архиепископы и епископы приравнивались к трем первым классам военных и гражданских начальников. Со времен императора Павла (1796-1801 гг.) архиереи награждались высшими орденами, за исключением тех, которые перешли к Российской короне от Речи Посполитой. Эти ордена архиереи могли носить на рясах, вне храма, но не на священных облачениях.

В синодальную эпоху получает широкое распространение институт викариев, главных помощников епархиального архиерея в епископском сане. Уже в 1708 г. при Новгородском архиепископе начал состоять викарий с титулом епископа Карельского и Ладожского. При Екатерине II Синод дозволил своим членам иметь викариев. Викариатства стали открываться и в тех епархиях, где в этом была необходимость: при старейших архиереях-митрополитах и в особо крупных епархиях. Однако до середины XIX в. викариатские кафедра были открыты в немногих епархиях. Лишь во второй половине этого столетия викариатства были учреждены почти во всех епархиях.

Викарии титуловались по одному из уездных городов епархии. Они имели право ставить церковнослужителей в своих уездах, а по поручению епархиального архиерея — и священнослужителей. Кроме того, их ведению могли вверяться отдельные отрасли церковного управления: надзор за церковно-приходскими школами, женскими монастырями, свечными заводами. Согласно указу от 13 апреля 1793 г., викарии не имели ни своих кафедральных соборов, ни консисторий. Предсоборное Присутствие 1906 г. признало желательным, чтобы викарии были кандидатами на замещение епархиальных кафедр и чтобы их права были расширены Синодом.

В начале синодальной эпохи учреждения, помогавшие епархиальному архиерею, именовались по-разному: духовными приказами, консисториями, декастериями, духовными правлениями.

Указом от 9 июля 1744 г. все коллегиальные учреждения по управлению епархиями получили одинаковое наименование — Духовных консисторий. Согласно Уставу Духовных консисторий, изданному 27 марта 1841 г. и пересмотренному в 1883 г., консистория — это присутственное место, через которое архиерей управляет епархией и вершит в ней духовный суд. Вместе с архиереем Консистория получала указы от Синода. Консистории состояли из 5-7 (а иногда и более) членов, избиравшихся из числа архимандритов, игуменов, иеромонахов, протоиереев, священников и утверждавшихся по представлению архиерея Синодом. В таком же порядке члены консистории увольнялись. Для производства дел при консистории состояла особая канцелярия. Ее возглавлял светский чиновник-секретарь, назначаемый и увольняемый Синодом по предложению обер-прокурора. Секретарь консистории подчинялся как епархиальному архиерею, так и обер-прокурору Синода, все предписания которого он обязан был неукоснительно исполнять. Консистории составляли предварительные решения по всем церковным делам епархии и представляли свои протоколы на утверждение архиерея (при этом он не обязан был сам присутствовать в консистории). В случае несогласия архиерея с мнением консистории в исполнение приводилась резолюция архиерея.

В управлении отдельными частями епархии Епархиальному архиерею помогали благочинные, соответствовавшие древнерусским поповским старостам. В 1698 г. Патриархом Адрианом была издана «Инструкция поповским благочинным смотрителям». В 1775 г. Инструкцию пересмотрел Тверской архиепископ Платон (Левшин), впоследствии митрополит Московский. В его редакции Инструкция была издана Синодом как официальный документ. Благочинный назначался самим архиереем. В благочиннический округ входило 10-15 приходов. Если приходов в округе было больше 15, благочинному давался помощник. Благочинный обязан был дважды в год объезжать свой округ и докладывать архиерею о состоянии вверенных его надзору приходов. Согласно Инструкции, благочинный наблюдал за тем, чтобы духовенство неукоснительно исполняло свои обязанности, касающиеся богослужения, распоряжения церковным имуществом и ведения метрических книг. О всех недостатках благочинный обязан был немедленно сообщать архиерею. Он мог делать братские внушения священникам, допускавшим незначительные проступки, а диаконам и церковнослужителям — в качестве наказания назначать поклоны в храме. При появлении в приходах лжеучителей, «ханжей», кликуш благочинный должен был, если его увещевания не имели успеха, сообщать об этом органам прокурорского надзора. Каждый год благочинный представлял архиерею отчет — так называемые клировые ведомости.

Для надзора за монастырями архиерей из числа монастырских настоятелей назначал одного, двух или более монастырских благочинных. Надзор за женскими монастырями поручался благочинному мужских монастырей, а в отдельных случаях — смотрительницам благочиния из числа игумений.

Епархиальное управление по определениям Поместного Собора 1917-1918 гг.

Собор 1917-1918 гг., на котором обсуждались важнейшие церковные дела, рассмотрел и вопрос о епархиальном управлении.

Доклад на эту тему от имени отдела епархиального управления сделал профессор А.И. Покровский. Проект организации епархиального управления, предложенный данным отделом, явился, по словам докладчика, «посильной попыткой возвратить Церковь к идеалу епископально-общинного управления, к тому порядку, который для Церкви является идеалом на все времена»[96].

Серьезные споры разгорелись вокруг положения проекта о том, что епископ управляет епархией при соборном содействии клира и мирян. Предлагались различные поправки: целью одних было резче подчеркнуть Богоучрежденную власть преемников апостолов (архиепископ Тамбовский Кирилл предлагал включить в «Определение о епархиальном управлении» слова о единоличном управлении епископа, осуществляемом лишь «при помощи епархиальных органов управления и суда»[97]; а архиепископ Тверской Серафим говорил даже о недопустимости привлечения мирян к управлению епархией); другие поправки преследовали противоположные цели — наделить клир и мирян более широкими правами в решении епархиальных дел.

Профессор И.М. Громогласов внес предложение заменить формулу «при соборном содействии клира и мирян» словами «в единении с клиром и мирянами»[98]. Поправка Громогласова была принята на пленарном заседании, но Епископское совещание, охраняя канонические основания церковного строя, отвергло эту поправку. В окончательной редакции «Определения о епархиальном управлении» восстановлена формула проекта, предложенная отделом епархиального управления: «Епархиальный архиерей, по преемству власти от святых апостолов, есть предстоятель местной Церкви, управляющий епархией при соборном содействии клира и мирян»[99].

Разногласия обнаружились и относительно вопроса о замещении вдовствующих кафедр. Архиепископ Тверской Серафим высказался за то, чтобы избрание нового епископа было делом самих архиереев. Его оппоненты предлагали предоставить это клирикам и мирянам. Восторжествовал компромиссный вариант: «Архиереи округа или, при отсутствии округов, Священный Синод составляют списки кандидатов, в которые после канонического одобрения включаются и кандидаты, указанные епархией»[100]. Сами же выборы должны осуществляться архиереями округа или епископами, назначенными Синодом, совместно с клиром и народом епархии. Назначение и перемещение архиереев по инициативе высшей церковной власти допускалось лишь в исключительных случаях.

4 правило I Никейского Собора предусматривает избрание ставленника на вдовствующую кафедру епископами митрополичьего округа: «Епископа поставляти наиболее прилично всем тоя области епископам». В древности народ участвовал в избрании епископа только как свидетель его добропорядочности и правой веры[101].

Собор установил тридцатипятилетний возрастной ценз для кандидатов в архиереи. Согласно «Определению», епископы должны избираться «из монашествующих или не обязанных браком лиц белого духовенства и мирян, причем для тех и других обязательно облечение в рясофор, если они не принимают пострижения в монашество»[102]. Это условие точно соответствует требованию 12 правила Трулльского Собора, хотя оно и расходится с многовековой практикой Русской Церкви поставлять во епископы исключительно монахов мантии. Рукоположение во епископы рясофорных монахов не укоренилось в нашей Церкви и после Собора 1917-1918 гг.

В соответствии с «Определением», высшим органом, при содействии которого архиерей управляет епархией, является Епархиальное собрание, избираемое из клириков и мирян на трехлетний срок. Епархиальные собрания образуют свои постоянные исполнительные органы: Епархиальный совет и Епархиальный суд. Принимая это «Определение», Собор руководствовался стремлением привлечь клир и мирян к широкому участию в церковном управлении. Но каноническая власть епархиального архиерея оставалась неприкосновенной. В ст. 23 «Определения» было предусмотрено: «Без согласия архиерея ни одно решение органов епархиального управления не может быть проведено в жизнь»[103].

2 (15) апреля 1918 г. Собор вынес «Определение о викарных епископах». Его принципиальная новизна заключалась в том, что к ведению викарных епископов предполагалось отнести не только круг дел, касающихся епархиального управления, как это имело место и в синодальный период, но и управление отдельными частями епархии. Викарные епископы должны были управлять своими частями епархии «под общим руководством епархиального архиерея на правах самостоятельных епископов[104] и иметь пребывание в городах, по которым титулуются. Издание данного «Определения» было продиктовано насущной потребностью в увеличении числа епархий и мыслилось как первый шаг в этом направлении»[105]. Уже в 1920-е гг. в нашей Церкви насчитывалось не менее 200 архиереев.

На третьей сессии Собором было вынесено «Определение о церковных округах». Ссылаясь на то, что Соборы 1666 г. и 1681-1682 гг. признали целесообразность образования митрополичьих округов, Собор 1917-1918 гг. постановил «учредить в Российской Церкви церковные округа, а установление числа их и распределение по ним епархий»[106] было поручено высшим органам церковного управления. Далеко не все перемены, предусмотренные Поместным Собором 1917-1918 гг. удалось провести в жизнь. Но все положения Определения Собора были канонически безукоризненны.

Епархиальное управление по Положению «Об управлении Русской Православной Церкви» 1945 г.

Учитывая реальные обстоятельства церковной жизни, сложившиеся в 1940-е гг., Поместный Собор 1945 г. в своем Положении «Об управлении Русской Православной Церковью» пересмотрел «Определение о епархиальном управлении», принятое в 1918 г. Отдел 3 Положения озаглавлен «Епархия». «Русская Православная Церковь, — говорится в ст. 23, — разделяется на епархии, границы которых должны совпадать с гражданскими границами — областными, краевыми, республиканскими»[107]. Принцип соответствия церковных границ гражданским отвечает канонам (II Всел. 17; IV Всел. 38; Антиох. 9), практике Древней Церкви и традициям Русской Церкви. В древности на Руси епархиальные границы сообразовывались с границами удельных княжеств; в синодальную эпоху — с административным делением страны на губернии.

Согласно Положению 1945 г., епархиальный архиерей носит титул по своему кафедральному городу. Еще при Заместителе Местоблюстителя Патриаршего Престола Митрополите Сергии, в 1927 г., вынесено было постановление о том, чтобы епархии именовались по новым названиям своих кафедральных городов. Как раз тогда и появились титулы епископов Ленинградского, Калининского, Куйбышевского. Каноническим основанием такого переименования, смутившего некоторых церковных людей, является 7 правило I Вселенского Собора: в нем епископ города, в древности именовавшегося Иерусалимом, носит новый титул — по названию города, данному ему языческим императором Адрианом — Элия. Лишь после того, как город вновь стал именоваться Иерусалимом, епископы Матери всех Церквей стали титуловаться Иерусалимскими.

На основании ст. 24 Положения епархиальный архиерей назначается указом Святейшего Патриарха. В статье говорится лишь об одном моменте в поставлении епископа — об утверждении его избрания. Само же избрание осуществляется Синодом под председательством Патриарха. 4 правило I Вселенского Собора для избрания епископа предполагает Собор по крайней мере трех епископов митрополии и согласие всех остальных, изъявленное посредством издания грамот. В практике нашей Церкви отсутствующих епископов представляют члены Синода, вызываемые поочередно.

В положении определяются права и обязанности епархиальных архиереев относительно своих епархий, высшей церковной власти и государственной власти. Епархиальный архиерей стоит во главе епархии; он «является ответственным главою вверенной ему епархии»[108]. В епархии ему принадлежит вся полнота власти; в частности, право обращаться с архипастырскими посланиями к своей пастве; он назначает должностных лиц епархии и настоятелей храмов, дает им указания, получает от них отчеты за каждое полугодие, награждает этих должностных лиц и клириков; наблюдает за целесообразным распределением храмов и приходов на территории епархии.

Епархиальный архиерей является полноправным членом высших учреждений Русской Церкви — Поместного Собора, Архиерейского Собора и Священного Синода — в порядке очереди. В то же время епископ подотчетен всем этим органам и возглавляющему их Патриарху. Епархиальные архиереи представляют Патриарху ежегодный отчет по епархии согласно установленной форме.

Епархиальный архиерей является единственным лицом, которое может сноситься по епархиальным делам с местными представителями гражданской власти, в частности, по вопросам об открытии в епархии духовно-учебных заведений, о предоставлении храма или молитвенного дома приходской общине (ст. 32 Положения). Как единственный представитель епархии перед гражданской властью, он имеет должностные штамп и печать, зарегистрированные надлежащей гражданской властью. Благодаря этому его акты получают публично-правовое значение.

Вместо Епархиальных собраний и Епархиальных советов, предусмотренных «Определением о епархиальном управлении» 1918 г., в Положении предусмотрено, что при Епархиальном архиерее состоит лишь один коллегиальный орган — Епархиальный Совет. Но учреждение его не было необходимым, а зависело от воли самого архиерея, ибо Совет существует там, где, как сказано в Положении, «таковой будет архиереем образован»[109]. Это не значило, однако, будто существование Совета зависело от архиерейского произвола; как гласила ст. 26, архиерей может управлять епархией единолично «по местным условиям» и, таким образом, быть или не быть Епархиальному Совету, определялось исходя из местных условий той или иной епархии, а не личных мотивов архиерея. Епархиальный совет, в соответствии с Положением, лишь содействует архиерею в управлении епархией, но не ограничивает его власти. Статья 27 гласит: «Задача Епархиального совета подготовлять к архиерейскому решению дела, направляемые в Епархиальный совет для этой цели епархиальным архиереем»[110]. Таким образом, Совет не имел решающего голоса и являлся только совещательным и вспомогательным учреждением. Согласно Положению Поместного Собора 1945 г., Епархиальный совет состоял из 3-5 лиц, назначаемых архиереем. Миряне не допускались к членству в Епархиальном совете. Кроме Епархиального совета, при архиерее должна была состоять Канцелярия во главе с секретарем, обеспечивающая исполнение распоряжений архиерея.

Что касается управления отдельными частями епархии, то Поместный Собор в 1945 г., в сущности, вернулся к практике, существовавшей до 1918 г. В Положении ничего не говорится ни о благочиннических собраниях, ни о благочиннических Советах, введенных Собором 1917-1918 гг. Отменяется в Положении и выборность благочинных. Согласно ст. 79 благочинные назначаются епархиальным архиереем. Круг обязанностей благочинного описан в ст. 30 Положения. По ней благочинный является надзорным и исполнительным органом архиерея. Он наблюдает за деятельностью и поведением приходского духовенства, посещает приходы не менее двух раз в год и каждое полугодие представляет архиерею отчет о состоянии вверенного ему округа, а в особо важных случаях — доносит архиерею безотлагательно. Благочинный ходатайствует о награждении подведомственных ему клириков и мирян. В случае необходимости он делает братские увещания приходским настоятелям и другим клирикам, заботится о том, чтобы верующие приходов, временно оставшихся без священнослужителей, не лишены были духовного окормления.

Епархиальное управление по «Уставу …» 1988 года. Экзархаты

Органы епархиального управления

Устройству епархиального управления посвящена VIII глава «Устройства об управлении Русской Православной Церкви», названная «Епархия». В «Уставе» епархия определяется как «местная церковь, возглавляемая архиереем и состоящая из приходов, объединенных в благочиния и находящихся на данной территории монастырей»[111]. О границах епархий в «Уставе» сказано, что внутри России они определяются с учетом административно-территориального деления областей, краев или республик, а за рубежом устанавливаются особым решением Священного Синода.

«Епархиальный архиерей, — говорится в ст. 5 гл. VIII «Устава» — по преемству власти от святых апостолов есть предстоятель местной церкви — епархии, канонически управляющий ею при соборном содействии клира и мирян»[112]. Он избирается и назначается Синодом. При необходимости в помощь ему назначается викарный епископ, круг обязанностей которого устанавливается по усмотрению правящего архиерея.

Кандидат в епископы должен быть не моложе 30 лет, из монашествующих или не состоящих в браке лиц белого духовенства; в последнем случае перед хиротонией обязательно совершается его монашеский постриг. Кандидат на епископскую кафедру должен соответствовать высокому званию епископа по своей нравственности и образованию.

В епархии архиерей пользуется полнотой власти в делах вероучения, христианской нравственности, священнодействия и пастырства. Он рукополагает и назначает клириков, назначает сотрудников епархиальных учреждений и благословляет постриги. Клириков другой епархии правящий архиерей принимает лишь при наличии отпускной грамоты. Архиерей созывает Епархиальные Собрания и Совет и председательствует на них; он имеет высшее начальственное наблюдение над всеми епархиальными учреждениями и входящими в епархию монастырями. «Без согласия епархиального архиерея, — гласит ст. 14 «Устава», — ни одно решение органов епархиального управления не может быть проведено в жизнь»[113].

Архиерей обращается с архипастырскими посланиями к своей пастве; составляет ежегодные отчеты о жизни епархии и своей деятельности и направляет их Патриарху; он является представителем своей епархии перед государственными властями.

Епархиальный архиерей заботится о хранении веры, христианской нравственности и благочестия своей паствы; наблюдает за правильным совершением богослужения в епархии, несет ответственность за исполнение постановлений органов высшей церковной власти и положений «Устава». Он посещает приходы своей епархии и контролирует их деятельность, следит за деятельностью клира, заботится о совершенствовании духовного и нравственного состояния духовенства, о повышении его образовательного уровня.. Архиерей несет ответственность за подготовку клириков; наблюдает за церковным проповедничеством в епархии, заботится о религиозно-нравственном воспитании христиан. Он ходатайствует перед Патриархом о награждении достойных клириков и мирян и сам награждает их, действуя при этом в рамках своих полномочий. Епархиальный архиерей заботится о постройке и ремонте храмов, молитвенных домов и часовен, об их устройстве, соответствующем церковной традиции; освящает храмы, несет попечение о церковном пении, иконописи; заботится о делах милосердия и благотворительности, об обеспечении приходов всем необходимым для отправления богослужения.

Осуществляя надзор за соблюдением церковной дисциплины, архиерей имеет право налагать наказания на клириков (выговоры, епитимии, отстранение от должности, временное запрещение в священнослужении), а также на мирян, вплоть до временного отлучения от церковного общения. Дела о тяжких преступлениях клириков и мирян он передает на рассмотрение церковного суда и утверждает его постановления. Правящий архиерей, в соответствии с канонами, решает вопросы церковных браков и разводов.

Вдовствующей епархией временно управляет епископ, которого назначает Патриарх. Вдовство епархии не может продолжаться в нормальных условиях дольше 40 дней. «По достижении семидесятилетнего возраста, — сказано в «Уставе», — архиерей подает на имя Патриарха прошение об уходе на покой. Вопрос о времени удовлетворения такого прошения решается Священным Синодом»[114].

«Высшим органом, при содействии которого архиерей управляет епархией, является, — согласно «Уставу», — Епархиальное собрание». Епархиальное собрание состоит из равного числа клириков и мирян. Оно созывается правящим архиереем не реже одного раза в год. «Процедура избрания членов Епархиального собрания устанавливается епархиальной властью»[115].

В обязанности Собрания входят: избрание членов Поместного Собора, членов Епархиального совета; создание епархиальных учреждений и забота об их финансировании; наблюдение за течением епархиальных дел; заслушивание сообщений епархиального начальства о различных сторонах епархиальной жизни.

Председателем Епархиального собрания является правящий архиерей. На нем избираются Заместитель Председателя Собрания и его Секретарь. Решения Епархиального собрания принимаются большинством голосов; в случае равенства голосов перевес имеет голос председательствующего.

«Епархиальный совет образуется по благословению правящего архиерея и состоит не менее чем из четырех лиц в пресвитерском сане, половина из которых назначается архиереем, а остальные избираются Епархиальным собранием на один год»[116]. Его председателем является правящий епископ. Епархиальный совет заседает не реже одного раза в квартал. Архиерей назначает секретаря Епархиального совета. «Если при разборе дела, — говорится в ст. 42 «Устава», — возникает разногласие, то дело решается большинством голосов; при равенстве голосов перевес имеет голос председателя»[117].

В обязанности Епархиального совета входят: исполнение решений Епархиального собрания; представление Собранию своих годовых отчетов, забота об изыскании средств на нужды епархии и приходов, определение границ благочинии и приходов, рассмотрение отчетов благочинных, наблюдение за деятельностью приходских советов, проведение ревизий епархиальных учреждений, ознакомление с проектами строительства, ремонта и реставрации храмов, забота об обеспечении заштатного духовенства и заштатных церковных работников.

Епархиальный совет является судом первой инстанции по делам, связанным с обвинением клириков и мирян в неправославной вере, нарушениях канонов и христианских нравственных норм; он рассматривает также вопросы, касающиеся церковного брака и развода, о разногласиях между духовенством и приходскими должностными лицами. Решения Епархиального совета по церковно-судебным делам могут быть обжалованы в вышестоящей инстанции церковного суда.

Архиерею в осуществлении им исполнительной власти в епархии призваны помогать епархиальное управление и иные епархиальные учреждения. При каждом епархиальном управлении непременно должен быть епархиальный архив.

Благочиния

Епархия разделяется на благочиннические округа, возглавляемые благочиниями, которых назначает правящий архиерей. Границы и названия округов определяются архиереем совместно с Епархиальным советом.

В обязанности благочинного входит забота о чистоте православной веры и религиозно-нравственном воспитании верующих, наблюдение за правильным совершением богослужений, благолепием храмов, состоянием проповеди, контроль за исполнением постановлений епархиальной власти; благочинный дает советы духовенству относительно исполнения им своих обязанностей, а также и личной жизни, устраняет недоразумения между клириками без формального судопроизводства, докладывает о значительных инцидентах архиерею, предварительно расследует церковные правонарушения клириков и мирян, ходатайствует о награждении клириков и мирян, вносит предложения епархиальному епископу о назначении на вакантные места в благочинии; несет заботу о церковной жизни в приходах, временно не имеющих священников; наблюдает за строительством и ремонтом храмов и других церковных зданий.

Благочинный обязан не реже одного раза в год посещать все приходы своего округа. Он имеет право проводить заседания приходского собрания по указанию архиерея, по просьбе настоятеля, а также приходского собрания и приходского совета. По благословению архиерея благочинный созывает священников округа на братские совещания для рассмотрения вопросов о церковных нуждах. Благочинный представляет ежегодный отчет архиерею. «При благочинном может существовать канцелярия, служащие которой назначаются правящим архиереем, и архив»[118].

Экзархаты

«Устав об управлении Русской Православной Церкви» на Архиерейском Соборе, состоявшемся в 1989 г., был дополнен главой VII («Экзархаты»).

В основе объединения епархий Русской Церкви в Экзархаты лежит национально-религиозный принцип. Решения о создании и наименовании Экзархатов, а также об их роспуске, согласно дополненной редакции «Устава», принимаются Архиерейским Собором с последующим утверждением на Поместном Соборе. Во главе Экзархатов стоят Экзархи.

В соответствии с дополнительно внесенной главой VII «Устава» епархии, находящиеся на территории Украины, составили Украинский Экзархат Московского Патриархата. В 1990 г. Украинской Церкви дарована была независимость, однако она осталась в лоне Русской Православной Церкви, по существу являясь автономной Церковью, хотя этот термин и не упоминается в «Томосе» о даровании независимости. Патриарший Экзарх всея Украины носит титул митрополита Киевского и Галицкого.

Епархии, находящиеся на территории Беларуси, составляют Белорусский Экзархат — Белорусскую Православную Церковь, во главе которой стоит митрополит Минский и Слуцкий, Патриарший Экзарх всея Белоруссии.

В пределах Экзархата высшая законодательная, исполнительная и судебная власть принадлежит Синоду Экзархата. Он возглавляется Экзархом и состоит из пяти, включая Экзарха, членов — правящих епархиальных архиереев. Синод Экзархата подотчетен Священному Синоду Русской Православной Церкви. Работа Синода Экзархата регламентируется правилами, которыми руководствуется Священный Синод. При этом учитывается региональный характер Синода Экзархата. Его постановления входят в силу после их подписания, но окончательно утверждаются Священным Синодом Русской Православной Церкви.

В обязанности Синода Экзархата входят: забота о проведении в жизнь определений и постановлений Соборов и Священного Синода в границах Экзархата, избрание и предложение на утверждение Священного Синода Русской Православной Церкви Экзарха и архиереев Экзархата, представление архиереев Экзархата для участия в работе Священного Синода в качестве временных членов, утверждение настоятелей и настоятельниц монастырей на территории Экзархата, решение богословских, богослужебных, дисциплинарных, пастырских и церковно-административных вопросов, обращение с посланиями к пастве Экзархата, а в необходимых случаях и к соотечественникам за рубежом, дела духовного просвещения, катехизации, миссионерства, планирование подготовки кадров духовенства и их распределение, наблюдение за деятельностью духовных школ Экзархата, решение вопросов церковно-издательской деятельности, забота о состоянии архитектурных памятников и древностей, находящихся в ведении Церкви на территории экзархата, наблюдение за пенсионным обеспечением заштатных клириков и церковных работников.

Синод Экзархата может организовать комиссии для решения стоящих перед ним задач. Секретарь Синода, являющийся одновременно управляющим делами Экзархии, назначается Синодом Экзархата. Синод назначает также руководителей других учреждений, которые могут быть созданы в Экзархате. Синод Экзархата принимает апелляции на решения епархиальных церковных судов.

Возглавляет управление Экзархатом Экзарх, имя которого возносится за богослужением во всех храмах Экзархата. Он созывает Синод Экзархата и является его председателем. Экзарх наблюдает за правильным прохождением дел в канцелярии Синода и за точным исполнением принятых постановлений; представляет Экзархат в Священном Синоде Русской Православной Церкви как его постоянный член.

В обязанности Экзарха входят: поддержка единства епископата, наблюдение за исполнением архиереями Экзархата своих обязанностей, представление архиереев, клириков и мирян к Патриаршим наградам, награждение клириков и мирян церковными наградами, решение недоразумений между архиереями без формального судопроизводства, рассмотрение жалоб на архиереев, посещение епархий Экзархата, начальственное наблюдение за деятельностью учреждений экзархии, обращение с посланиями к епископату, клиру и мирянам Экзархата, полномочное представительство Экзархата перед государственными властями, ответственность за экуменические и межрелигиозные отношения на его территории.

Вновь образованные Украинские и Белорусские Экзархаты в известной мере воспроизводят древние Экзархаты, возглавляемые Архиепископом, которые просуществовали недолго, явившись промежуточным этапом на пути к созданию более крупных поместных образований — Патриархатов.

Приход (канонические основания)

Образование приходов

В первые два века истории Христианской Церкви не было приходов в современном смысле слова. Все богослужение совершалось в городской церкви епископом в сослужении пресвитеров, диаконов и церковнослужителей. Такие церкви устраивались в катакомбах, на кладбищах, в частных домах. В эпоху гонений христианские общины существовали почти исключительно в городах. Недаром латинское слово «paganus», первоначально обозначавшее деревенских жителей, приобрело значение «язычник» — «поганый» по-славянски и по-русски).

С ростом числа христиан одна епископская церковь уже не могла вмещать всю городскую общину. В середине III века в крупнейших городах империи, таких, как Рим, Александрия, Антиохия, Ефес, Коринф, кроме главной кафедральной церкви, устраиваются и другие храмы, около которых для молитвы собираются верующие, живущие поблизости. Епископы назначали в такие церкви особых пресвитеров и других клириков. В канонических источниках самое раннее упоминание о приходской церкви во главе с пресвитером находим в 6 правиле Гангрского Собора: «Аще кто кроме Церкви особо собрания составляет, и, презирая Церковь, церковная творити хочет, не имея с собою пресвитера по воле епископа, да будет под клятвою».

В IV веке, особенно после издания Миланского эдикта, повсеместно появляются христианские храмы в сельской местности. Увеличение числа таких храмов вызвано было массовым обращением язычников в христианство; почти все языческие храмы перестраивались в христианские церкви и освящались. Кроме того, новые церкви строились государственными властями, сельскими общинами, частными землевладельцами на принадлежащих им землях; христианские храмы воздвигались на местах, освященных мученической кровью и святыми мощами. Во всех таких храмах совершались общественные богослужения, преподавались Святые Таинства, а значит, служили клирики во главе с пресвитерами. Община верующих, молящихся в одном храме, составляла приход (по-гречески — παροικια). Правда, сначала этим словом обозначалась городская община во главе с епископом, т.е. епископия (епархия), хотя по числу верующих такие епископии были действительно ближе к современным приходам, чем к епархиям. Поэтому словом «παροικια» в канонах обозначаются как общины, возглавляемые епископами, так и приходы в собственном смысле слова.

О повсеместном существовании таких приходов свидетельствует 17 правило Халкидонского Собора: «По каждой епархии, в селах, или предградиях сущие приходы, должны неизменно пребывати под властию заведывающих оными епископов…». Давая толкование этому правилу, Вальсамон писал: «Некоторые утверждали, что здесь правило говорит не о приходах, а о других правах, принадлежащих епископии каждой области. Но это неверно, как видно из конца правила, где говорится, что в городах, которые царь вновь устроил или устроит, он может установлять что ему угодно относительно епископских прав: «Но аще же царскою властию вновь устроен будет град: то распределение церковных приходов да последует гражданскому и земскому порядку».

Лишь в VI веке впервые на Западе слово «παροικια» стало по преимуществу употребляться для обозначения прихода в нашем понимании[119]. Оттуда это слово перешло в сербский язык: «парохия», т.е. приход. Парох — приходской священник. Греки же называют ныне приход — ενοπια. Когда речь идет как о епископской общине, так и о приходе, в канонах употребляется также слово «εκκλησια» — «церковь». Во многих случаях, как и в русском языке, это слово означает «храм» (κυροιοικον).

Служение приходского пресвитера распространяется на одну приходскую общину. Свои пастырские обязанности он исполняет как лицо, уполномоченное на то епископом, однако эти его полномочия носят не временный, а постоянный характер и вручаются через таинство рукоположения, которое всегда совершается с назначением хиротонисуемого на определенное место служения. Абсолютное рукоположение безусловно воспрещается 6-м каноном Халкидонского Собора: «Решительно никого, ни во пресвитера, ни во диакона, ниже в какую степень церковнаго чина, не рукополагати иначе, как с назначением рукополагаемого именно к церкви градской, или сельской, или к мученическому храму, или к монастырю. О рукополагаемых же без точного назначения, Святый Собор определил: поставление их почитати недействительным, и нигде не допускати их до служения, к посрамлению поставившаго их».

Епископ всегда является высшим пастырем всей своей епископии, но это не значит, что он может своевольно препятствовать приходским священникам в исполнении возложенных на них обязанностей, без законных оснований перемещать их или лишать места. В границах прихода приходской священник имеет полноту пастырской духовной власти. Без его ведома никакой священник со стороны не имеет права совершать церковные службы в его приходском храме. Духовная власть приходского священника распространяется на всех православных христиан, состоящих постоянными членами церковной общины, а также временно пребывающих на территории прихода.

Согласно 38 правилу Трулльского Собора, установление границ приходов производится в соответствии с административным делением: «Отцами нашими положенное сохраняем и мы правило, гласящие тако: аще царскою властию устроен или впредь устроен будет град, то гражданским и земским распределениям да следует и распределение церковных дел». Спор о границах прихода может возникнуть в том случае, когда отсутствуют соответствующие письменные документы. Однако тридцатилетний срок давности существования границ признается достаточным основанием для признания их законности и без наличия документов подтверждает права прихода на ту или иную территорию (17 прав. IV Всел. Соб.). Согласно толкованию Вальсамона на 1-й титул 30 главу «Номоканона», для учреждения прихода требуется достаточное число прихожан, чтобы они могли содержать храм и приходского священника.

Право закрыть приход принадлежит исключительно той власти, которая основала его. Эту норму епископ Никодим (Милаш) выводит из 24 канона Антиохийского Собора, 42 (33) Карфагенского Собора, 11 канона VII Вселенского Собора. 42 (33) правило Карфагенского Собора гласит: «Определено такожде, чтобы пресвитеры, без соизволения своих епископов, не продавали вещей церкви, в которой посвящены. Равно и епископам не позволительно продавати церковныя земли, без ведома Собора или своих пресвитеров. Того ради, кроме нужды, и епископу не позволительно расточати вещи, находящияся в церковной описи».

Поставление приходского священника

Положение приходского священника, зависящего от епархиального архиерея, предполагает, что решающий голос в его поставлении принадлежит епископу. Но чтобы выбор был более верным, епископ в древности обыкновенно выслушивал предварительно мнения своего клира и голос народа о кандидате на пресвитерскую должность. В Древней Церкви голос мирян имел чрезвычайно важное значение для вынесения епископом своего решения о кандидате священства. Участие народа в поставлении пресвитера предусматривается и самим чином рукоположения, поскольку оно совершается открыто в церкви в присутствии народа, который должен засвидетельствовать, что ставленник достоин (аксиос) иерархической степени, в которую посвящается. Мысль о том, что народ должен засвидетельствовать достоинство посвящаемого лица, выражена в 7 правиле Феофила Александрийского. Церковь придавала в древности важное значение участию народа в поставлении пастырей, особенно приходских священников, потому что, во-первых, это было знаком тесной связи пастыря с паствой, во-вторых, голос народа служил для епископа ручательством в правильности выбора, так как народ хорошо знал ставленника.

Со временем участие народа в избрании клириков, в том числе и приходских священников, стало терять былое значение. Как и при избрании епископа, при поставлении клириков голос мирян перешел вначале к «первым гражданам» прихода, а затем, в XI веке, к представителям государственной власти. В XII веке в Константинопольской Церкви народ практически был устранен от всякого участия в избрании ставленников на церковные степени. И канонисты этого столетия (Зонара и Вальсамон) пытаются обосновать новую практику канонически. Но, как отмечал профессор Н.А. Заозерский, «эти попытки были… крайне неудачны»[120].

Для обоснования новой практики используется 5 правило Лаодикийского Собора. Оно гласит: «Избрание в церковныя степени не должно быти в присутствии слушающих». Зонара объясняет это правило следующим образом: «Как во время совершения архиереями избрания высказываются против некоторых обвинения, которыми, может быть, возбраняется им священство, то Отцам показалось не приличным, чтобы присутствовали какие-нибудь слушающие то, что говорится…». Аристин писал: «Хиротонии не бывают при слушающих. Молитвы хиротонисуемых не возглашаются столь громогласно, чтобы народ слышал их». По толкованию Вальсамона на это же правило: «Хиротониями здесь правило называет избрания и говорит, что поелику при избраниях часто говорится об избираемых и нечто недостойное, то не должно производить избрания при слушании всех желающих. Итак, по этой причине и ныне архиереи избирают, собираясь отдельно и одни».

Профессор Н.А. Заозерский считает, однако, что эти толкования основаны на недоразумении: «Ошибочность их происходит оттого, что все три канониста (схолиаста) неправильно поняли смысл слова «слушающие» (ακποωμενοι). Из 11 прав. Ник; 12, 14, Ник; 4, 6 и 9 Анкир; 5 Неокес; 12, 9 и 8 прав. Св. Григ. Неокес. видно, что это слово на языке канонов обозначает (особый) класс кающихся — проходящих епетимии, которые, подобно оглашенным, не выходили из храма перед совершением Евхаристического Таинства. 11 правило I Вселенского Собора гласит: «Которые истинно покаются, те три лета проведут между слушающими чтение писаний»[121]. Вывод вполне убедительный.

Устранение народа от участия в избрании пастырей не было нарушением фундаментальных канонических норм. Ибо и в ту пору, когда участие это было самым деятельным, оно все-таки не имело решающего значения и являлось только свидетельством достоинства кандидата священства и доверия к нему со стороны паствы. Решающий голос в избрании ставленника всегда принадлежал епископу.

Обязанности приходских клириков

Пресвитер, назначенный в приход, не в праве самовольно покинуть его. В 16 правиле I Никейского Собора о подобных поступках говорится весьма сурово: «Аще которые пресвитеры, или диаконы, или вообще к клиру причисленные, опрометчиво и страха Божия пред очами не имея, и церковнаго правила не зная, удалятся от собственной церкви; таковые отнюдь не должны быти приемлемы в другой церкви; и надлежит всякое понуждение противу их употреби, да возвратятся в свои приходы; или, аще останутся упорными, подобает им чуждым быти общения…».

Для того, чтобы клирик одной епархии мог получить место в приходе другой епархии, он должен иметь от своего прежнего епископа отпускную грамоту. Как гласит 17 правило Трулльского Собора, «понеже клирики различных церквей, оставив свои церкви, в коих они поставлены, перешли к иным епископам, и, без воли своего епископа, определены в чужих церквах, чрез сие они оказываются непокоривыми: того ради определяем, дабы от месяца яннуария минувшаго четвертаго индикта никто из клириков, в какой бы степени кто ни был, не имел права, без увольнительной от своего епископа граматы, определен быти в иной церкви. Не соблюдающий сего отныне, но постыждающий собою совершившаго над ним рукоположение, да будет извержен и сам, и неправильно приявший его».

Согласно канонам, пастырь обязан постоянно жить в своей общине и не вправе удаляться из нее, особенно если в приходе вспыхивает моровая язва (эпидемическая болезнь) или какая-нибудь иная грозящая народу опасность (Апост. 62, I Всел. 11, Петра Алекс. 3, 10). Пастырь и всякий клирик обязан строго следить за своим поведением и в обществе, и у себя дома, должен носить одежду, приличную сану. Отцы Трулльского Собора в 27 правиле изрекли: «Никто из числящихся в клире да не одевается в неприличную одежду, ни пребывая во граде, ни находясь в пути: но всякий из них да употребляет одежды, уже определенныя для состоящих в клире. Аще же кто учинит сие, на едину седмицу да будет отлучен от священослужения».

Под неприличной одеждой Зонара понимает следующее: «светлые, пестрые и дорогие одежды» или «воинские одежды». А по толкованию Вальсамона, «одежда, не свойственная клирику, не есть та, какую носят воины, ибо клирик, когда-нибудь надевший такую, подвергнется строгому наказанию, но дорогие златотканные одежды, так называемые в народе перловые узоры, и бахромы, и пурпурные одежды, ибо клирики, — заключает Вальсамон, — должны быть примером и добродетели и благообразия, а не роскоши и неблаговидной жизни».

Клирик обязан устраняться от мирских занятий (Апост. 6, 81; VII Всел. 10; Карф. 16), не посещать общественных увеселений, неприличных сану (Апост. 54; Трулл. 1, 62), и не оставаться в домах своих прихожан на увеселение долее, чем того требует исполнение священнических обязанностей.

Приходской священник обязан ежедневно служить утреню и вечерню. По воскресным дням и праздникам, а также в Великий пост по средам и пятницам — служить Божественную Литургию (Апост. 8; Трулл. 52, 80; Лаод. 49; Карф. 3; Архиер. поуч.). К обязанностям приходского священника относится также постоянное проповедование в храме (1 Тим. 2: 3, 5, 17; 2 Тим. З: 4; Апост. 58; Трулл. 19). В соответствии со священными канонами, приходской пастырь обязан следить за тем, чтобы никто из прихожан не употреблял на домашние потребности вещей, назначенных для богослужения. Он должен оберегать старые богослужебные вещи от злоупотреблений (Апост. 73; Двукр. 10; Григор. Нисск. 8). Пастырь обязан следить за тем, чтобы никто не вводил в церковь чего-либо нового и неуместного в пении, чтении и обрядах: «Желаем, — изрекли Отцы Трулльского Собора в 75-м правиле, — чтобы приходящие в церковь для пения не употребляли безчинных воплей, не вынуждали из себя неестественнаго крика, и не вводили ничего несообразного и несвойственного церкви: но с великим вниманием и умилением приносили псалмопения Богу, назирающиему сокровенное. Ибо священное слово поучало сынов Израилевых быти благоговейными». Приходской священник обязан в своем приходе крестить (Апост. 50), исповедовать (Апост. 52), венчать, погребать (Карф. 50).

Помощниками приходских священников служат диаконы и церковнослужители.

Приход в Русской Православной Церкви

Приходы в досинодальную эпоху

В Русской Православной Церкви, с самого начала ее истории, когда она еще составляла митрополию Константинопольского Патриархата, ввиду обширности ее епархий, существовали приходы. Внутреннее устройство приходов, их связь с епархиальным архиереем мало чем отличались от византийских. Однако из-за многочисленности приходов в каждой епархии епархиальному архиерею почти невозможно было хорошо знать всех клириков епархии, поэтому в Русской Церкви, как и в христианскую древность, миряне оказывали значительно большее влияние на доставление приходских священников, чем в Византии. Обычно на вакантное церковное место кандидат либо избирался прихожанами, либо назначался князем или боярином, если храм находился на земле вотчинника; после этого ставленник отправлялся в епархиальный город к архиерею рукополагаться. Окончательное же решение при поставлении клирика принадлежало епископу, но на практике в большинстве случаев архиерей доверял мнению прихожан.

Приходы в синодальную эпоху

В синодальную эпоху положение радикальным образом меняется. Значение выборного начала при замещении вакантных церковных мест постоянно снижалось на протяжении XVIII столетия, и концу века практически сошло на нет, было сведено к выяснению мнения «лучших прихожан» о нравственных качествах ставленника, его добропорядочности. Выбор же ставленника, чаще всего из числа выпускников духовных школ, принадлежал самому епископу.

В XIX веке устройство приходов было урегулировано Уставом Духовных Консисторий, изданным в 1841 году (переиздан с дополнениями и изменениями в 1883 г.), а также такими документами, как Инструкция благочинным церквей, в редакции митрополита Платона, исправленной Синодом в 1857 г; Инструкция церковным старостам 1888 г., переизданная в 1890 г; Инструкция настоятелям церквей, утвержденная Синодом в 1901 г.; и рядом отдельных Указов Синода.

Согласно этим законоположениям, учреждение и закрытие приходов являлось в Россия прерогативой Святейшего Синода, но право установления границ между приходами предоставлялось епархиальному архиерею. Приходской притч обязан был вести списки наличных прихожан. В приходах велись метрические книги, в которые вносились записи о рождении, бракосочетании и смерти прихожан. За исключением случаев крайней необходимости, каждый прихожанин обязан был обращаться за совершением треб к своему приходскому священнику.

По определению, содержащемуся в Консисторском Уставе, приход состоит под пастырским руководством приходского священника, настоятеля и главы прихода, которого назначает и поставляет епархиальный архиерей, являющийся представителем епископской власти в границах прихода. Полномочия священника по управлению приходом изложены в ставленнической грамоте. Прочтение этой грамоты благочинным в собрании прихожан рассматривалось как акт введения новопоставленного священника в отправление его служения.

Богослужение священник совершает на престоле или антиминсе, освященном архиереем; проповедь слова Божия он ведет под цензурой местного благочинного или особо назначенного цензора. В случаях возникновения недоразумений священник для их разрешения обращался к архиерею (прежде всего в случаях присоединения к Православию раскольников и инославных или иноверцев, а также заключения браков между православными и инославными, наложения епитимий). В отчете епископу приходской священник должен был представить сведения об исповедниках и причастниках, особо указывая тех лиц, которые и после увещевания не исполняли своего долга исповеди и Причастия в течение 2 или 3 лет.

Перемещение священников с прихода на приход допускалось лишь при весьма уважительных обстоятельствах, а без согласия самого священника — в исключительных случаях. Совершение треб в чужих приходах без ведома приходского пастыря возможно было лишь в крайних случаях (например, крещение немощного младенца, которому угрожает смерть, или причастие тяжело больного). Совершивший требу в чужом приходе делал записи об этом в своих метрических книгах и передавал сведения о требе пастырю того прихода, где она была отправлена. В чужом приходе священник мог совершать требу лишь по распоряжению епископа или по просьбе местного настоятеля (в случае его болезни или отсутствия).

Помощниками приходского священника являлись диакон и низшие клирики. По штатам 1885 г. во всех епархиях, кроме западных и закарпатских, в приходах с менее чем 700 душами мужского пола состояли священник и псаломщик. Если при приходской церкви состояло два или три пресвитера, то в притч (его составляют все клирики прихода) входило столько же диаконов и псаломщиков.

Неотъемлемую принадлежность прихода составляет приходской храм. В случае его разрушения или ветшания благочинный обязан был внушить прихожанам, чтобы они немедленно приступили к строительству нового храма. Храмы строились на местные средства, но в случае нужды они могли быть построены и на средства из государственной казны или из казны Синода. На клире и прихожанах храма лежала обязанность содержать его в надлежащем состоянии. Кроме приходского храма в приходе могли быть также молитвенные дома в отдаленных местах, откуда трудно добраться до приходского храма) и часовни. Домовые церкви разрешалось устраивать в домах особо почтенных лиц, находящихся в преклонных летах или болезненном состоянии. После кончины лица, которому дозволялось иметь домовую церковь, она закрывалась, и церковная утварь не переходила в собственность наследников, а поступала в приход. При открытии новых приходов прихожане брали на себя обязательство устроить церковный дом для причта.

С 1880 г. в ведении приходских священников находились церковно-приходские школы и школы грамотности.

В каждом приходе из числа прихожан избирался староста. Старостой следовало избирать человека особо благочестивых правил. Должность старосты введена Указом 1721 г. Поначалу его единственной обязанностью была продажа свечей. Впоследствии в обязанности старосты вошло хранение церковных денег и всех вообще церковных средств. Старосте поручалось от лица прихожан следить за сохранностью приходского имущества, но он не имел права распоряжаться церковными денежными средствами, а расходуя их, обязан был беспрекословно повиноваться архиерею. Во всех своих действиях староста находился под наблюдением и контролем причта. По государственным законам церковные старосты имели ряд привилегий. Если старосты были лицами податных состояний, то они освобождались от податей. Избирались старосты сроком на 3 года.

Попечение об увеличении церковного имущества, о правильном вознаграждении клира, о содержании приходских благотворительных учреждений возлагалось на приходские попечительства. Члены попечительства избирались прихожанами на определенный срок. Непременными членами попечительства состояли священник и церковный староста. Председатель попечительства избирался из самых почтенных прихожан. Действия попечительства контролировались епархиальной властью.

В процессе подготовки Поместного Собора, которая началась в 1905 г., вопрос о приходах вызвал особенно острую дискуссию. Он обсуждался и в Предсоборном Присутствии, и в церковной печати. Не простым делом оказалось даже сформулировать само определение прихода. Известный канонист профессор И.С. Бердников предлагал такую формулу: «Церковным приходом в Православной Церкви называется община, имеющая особый храм для богослужебных собраний и состоящая под духовным управлением приходского священника. Приход составляет нераздельную часть епископии и подчинен епископу как высшему своему пастырю. Ближайшее же пастырское руководство им принадлежит, по поручению епископа, местному священнику»[122]. Профессор А.И. Алмазов писал: «Православный приход есть церковное учреждение, состоящее в ведении епископа, для удовлетворения религиозно-нравственных нужд определенного в числе собрания верующих под пастырским руководством священника и при назначенном для того церковной властью храме»[123]. По формуле А.А. Папкова, «приход в составе клира и мирян есть особая церковная в зависимости от епархиального епископа община с правами юридического лица»[124]. Профессор П.В. Знаменский предложил такое определение: «Православный приход представляет собою территориальную церковную общину, соединенную около своего храма и имеющую для удовлетворения своих религиозных потребностей своих собственных священно-церковно служителей»[125].

В результате дискуссии в Предсоборном Присутствии было дано такое определение прихода: «Православный приход есть церковное учреждение, состоящее в ведении епископа для удовлетворения религиозно-нравственных нужд определенного в числе собрания православных христиан, под пастырским руководством священника и при назначенном для того церковной властью храме»[126].

Принято было особое положение и относительно имущества православного прихода: «Православная Российская Церковь является собственником всего церковного, причтового и приходского имущества. В приходах же заведывание местным приходским имуществом вверяется приходу как юридическому лицу, состоящему из причта и прихожан местного храма, находящихся в канонической зависимости от местного епископа»[127]. Вынесение этих двух определений явилось главным результатом обсуждения приходского вопроса в Присутствии. В 1908 г. по приходскому вопросу созывается особое Присутствие, в котором разрабатывается новое положение о приходе.

Приходской устав Поместного Собора 1917-1918 гг.

Самое обширное по объему из постановлений Собора 1917-1918 гг. — это Определение о православном приходе, по-другому названное Приходским уставом. По поручению Собора введение к Уставу составили архиепископы Тверской Серафим и Пермский Андроник, Л.К. Артамонов и П.И. Астров. Во «Введении» дан краткий очерк истории прихода в Древней Церкви и у нас в России. В нем говорится также о месте прихода в структуре Церкви: «Свою Церковь вверил Спаситель руководству апостолов и их преемников епископов, а от них эти последние, при невозможности одному объять всю епархию, вверяют некоторые части ее — приходы пресвитерам, как исполнителям епископских предначертаний для христиан[128].

В основе приходской жизни должен лежать принцип служения: «Под руководством преемственно Богопоставленных пастырей все прихожане, составляя единую духовную семью во Христе, принимают живое участие во всей жизни прихода, кто как может своими силами и дарованиями»[129].

В Уставе дано определение прихода: «Приходом в Православной Церкви называется общество православных христиан, состоящее из клира и мирян, пребывающих на определенной местности и объединенных при храме, составляющее часть епархии и находящееся в каноническом управлении своего епархиального архиерея, под руководством поставленного последним священника-настоятеля»[130].

Священной обязанностью прихода Собор провозгласил заботу о благоустроении его святыни — храма. В Уставе определен состав нормального приходского причта: священник, диакон и псаломщик.

На усмотрение епархиальной власти представлялось увеличение или сокращение приходских штатов до двух лиц. Согласно Уставу, назначение клириков должно производиться епархиальными архиереями, которые, однако, могут учитывать и пожелания самих прихожан.

В Уставе предусматривалось избрание прихожанами церковных старост, на которых возлагалась забота о приобретении, хранении и использовании храмового имущества. Для решения вопросов, связанных с сооружением, ремонтом и содержанием храма, содержанием клириков и обеспечением их помещением, а также вопросов, касающихся избрания должностных лиц прихода, предлагалось не реже двух раз в году созывать приходские собрания, постоянно действующими органами которых являются приходские советы, состоящие из избранных на приходском собрании клириков, церковного старосты или его помощника и нескольких мирян. Председательствовал и на приходском собрании, и в приходском совете настоятель храма.

Собор вынес также «Определение о привлечении женщин к деятельному участию на разных поприщах церковного служения». Помимо участия в приходских собраниях и приходских советах, Собор открывал женщинам возможность участвовать в деятельности благочиннических и епархиальных собраний, однако не в епархиальных советах и судах. В исключительных случаях благочестивые христианки могли допускаться и на должность псаломщиц, но без включения в клир.

В этом «Определении» Собор, не нарушая незыблемых догматических и канонических оснований, которые не смешивают мужское и женское служение в Церкви, в то же время выразил насущные потребности церковной жизни. Постановление оказалось своевременным и благодетельным для судьбы Русской Церкви. Христианки, составляющие в последние десятилетия XX века большую часть православно верующего народа, стали у нас оплотом церковности.

На своей третьей сессии Собор вынес два определения, направленные на защиту достоинства священного сана. Опираясь на апостольские наставления о высоте священного служения (I Тим. 3:2; Тит. 1:6) и на святые каноны (3 прав. Трулл. Соб. и др.), Собор подтвердил недопустимость второбрачия для вдовых и разведенных священнослужителей. Вторым определением подтверждалась невозможность восстановления в сане лиц, которые лишены его на основании приговоров духовных судов, правильных по существу и по форме.

Неукоснительное соблюдение этих определений православным духовенством, верным нравственным заветам Христа, строго хранящим канонические основания Богозданного строя Церкви, в 1920-1930 годы уберегло его от дискредитации, которой подверглись группировки обновленцев, поправших и нравственный закон, и святые каноны.

Определением от 18 (31) июля 1918 г. Собор снизил возрастной ценз для безбрачных кандидатов священства, не состоящих в монашестве: с 40 лет, как было установлено в Русской Церкви, до 30 лет. По обстоятельствам времени, далеко не все положения Приходского Устава удалось провести в жизнь.

Приходское управление по «Положению об управлении …» Поместного Собора 1945 г.

Поместный Собор 1945 г., сообразуясь с государственным законодательством и учитывая реальные условия жизни, сложившиеся в 1940 годы, разработал новые нормы церковно-приходского устройства. Они изложены в IV отделе «Положения».

Согласно «Положению», приходская община, состоящая не менее чем из 20 человек, по ее заявлению регистрируется гражданской властью, которая предоставляет ей храм. Это делается по соглашению с епархиальным архиереем. В «Положении» предусмотрено существование 4 органов управления общиной: распорядительный орган — двадцатка, заменяемая после учреждения прихода приходским собранием, исполнительный — церковный совет, контрольный — ревизионная комиссия и настоятель храма. Церковный совет и ревизионная комиссия образуются приходским собранием.

В состав церковного совета входили настоятель в качестве председателя совета, и избираемые собранием, староста, его помощник и казначей. Все приходское хозяйство находится на попечении церковного совета. Церковный совет заботится о содержании, ремонте, освещении и отоплении храма, о снабжении храма богослужебными утварью и книгами, нательными крестиками, ладаном и другими необходимыми вещами. Церковный совет распоряжается средствами прихода и ведет их учет. Он обязан делать отчисления из этих средств в Патриархию и Епархиальное Управление. В «Положении» говорится и об источниках приходских доходов, которые складываются из тарелочного сбора, взносов на просфоры, свечи и из пожертвований на нужды храма. По этому «Положению» обязанности старосты, его помощника и казначея, приблизительно соответствовали обязанностям старосты синодальной эпохи.

Ревизионная комиссия, согласно «Положению», состояла из 4 членов прихода; в ее обязанности входило постоянное наблюдение за церковным имуществом и проведение епархиальных ревизий имущества, денежных сумм и произведенных расходов. Настоятель храма является лицом, подчиненным архиерею и ответственным перед ним. Он назначается архиереем и обязан точно исполнять его указания. Подчиняется он и местному благочинному, поставленному архиереем.

По «Положению» Поместного Собора 1945 г., настоятель возглавлял приходскую общину и ее церковный совет, он являлся управителем прихода и его духовным руководителем. Он контролировал деятельность прихода и был его руководителем. Подобно Патриарху и епархиальному архиерею, настоятель храма имел свои печать и штамп, зарегистрированные гражданской властью.

Архиерейский Собор, состоявшийся 18 июля 1961 г., внес существенные изменения в IV главу «Положения об управлении Русской Православной Церкви», которая называется «Приходы», установив новую организацию приходского управления. Настоятель вместе с клириками устранялись от участия в приходском собрании и Приходском Совете. «Настоятель храма, — говорилось в новой редакции «Положения», — памятуя слова апостола: «А мы постоянно пребудем в молитве и служении слова» (Деян. 6:4), осуществляет духовное руководство прихожан, наблюдает за благолепием и уставностью богослужений, за своевременным и тщательным удовлетворением религиозных нужд прихожан»[131].

Хозяйственные и финансовые попечения о приходе и храме возложены были на исключительно мирянские по своему составу приходское собрание и приходской совет во главе с председателем — старостой. Реформа приходского управления — вынужденная мера. Проводилась она в тяжелые для Церкви дни, когда давление на нее резко усилилось. Выставлено было требование привести «Положение об управлении Русской Православной Церкви» в строгое соответствие с постановлением ВЦИК и Совнаркома РСФСР от 8 апреля 1929 г. «О религиозных объединениях», которое устраняло духовенство как лиц, лишенных избирательного права, от участия в хозяйственных делах религиозных общин[132]. После принятия Конституции СССР 1936 г., предоставлявшей всем гражданам одинаковые права, данное постановление вступило в противоречие с Основным Законом государства.

Изменения в устройстве приходского управления, которые внес Архиерейский Собор 1961 г., были утверждены Поместным Собором Русской Православной Церкви 1971 г. Тем не менее, их негативное влияние на приходскую жизнь сказывалось очевидным образом. Духовенством и церковным народом была осознана необходимость участия настоятелей и клириков в управлении приходскими делами, включая и административно-хозяйственные.

Приходское управление по «Уставу об управлении …» 1988 г.

Новый «Устав об управлении Русской Православной Церкви», изданный Поместным Собором 1988 г., в значительной мере, но не вполне, возвратил то положение, которое существовало на приходах до 1961 г. Приходскому управлению посвящена VIII глава «Устава» (а после изменений, внесенных Архиерейским Собором 1989 г., — его IX глава).

«Приходом, — по определению, данному в «Уставе», — является община православных христиан, состоящая из клира и мирян, объединенных при храме. Такая община составляет часть епархии, находится под каноническим управлением своего епархиального архиерея и под руководством поставленного им священника‑настоятеля»[133]. Приходскую общину могут образовать не менее 20 верующих православных граждан. После регистрации гражданскими властями община приступает к своей деятельности по благословению епархиального архиерея.

В «Уставе» предусматриваются три органа приходского управления: приходское собрание во главе с настоятелем, приходской совет и ревизионная комиссия. Настоятель назначается архиереем и «призван нести ответственность за исправное, согласное с церковным уставом, совершение богослужений, за церковную проповедь, религиозно-нравственное состояние и соответствующее воспитание прихода. Он должен добросовестно выполнять все богослужебные, пастырские и административные обязанности, определяемые его должностью, согласно установлениям церковных канонов и настоящего Устава»[134].

В круг обязанностей настоятеля, согласно «Уставу», включаются руководство причтом, наблюдение за состоянием храма и богослужебной утвари, соблюдением требований богослужебного устава; он несет ответственность за точное исполнение указаний епархиального архиерея, представление благочинному или непосредственно архиерею ежегодных отчетов о состоянии прихода, ведет официальную переписку, хранит приходской архив, выдает удостоверения о крещении и венчании брака. Отпуск настоятель может получить лишь по разрешению епархиальной власти.

В состав приходского причта входят священник, диакон и псаломщик. В зависимости от нужд прихода число членов причта может быть сокращено или увеличено. «Избрание и назначение священно и церковнослужителей принадлежит епархиальному архиерею»[135]. Устав требует от кандидата в диакона или священника достижения им совершеннолетнего возраста, наличия необходимых нравственных качеств и достаточную богословскую подготовку, а также чтобы он представил свидетельство духовника об отсутствии канонических препятствий к рукоположению. Ставленник не может состоять под церковным или гражданским судом. Перед рукоположением он подписывает церковную присягу. Власть перемещать или увольнять клириков принадлежит епархиальному архиерею. «Священнослужитель, — говорится в Уставе, — может принять участие в совершении богослужения в другом приходе с согласия правящего архиерея той епархии, в которой данный приход находится, или с согласия настоятеля при наличии удостоверения, подтверждающего каноническую правоспособность»[136].

«Прихожанами, — согласно «Уставу», — являются лица православного исповедания, сохраняющие живую связь со своим приходским храмом». Членами приходского собрания могут быть клирики и совершеннолетние миряне, не находящиеся под церковным или гражданским судом. Председателем собрания по своему положению избирается настоятель прихода. Право созывать приходское собрание принадлежит настоятелю совместно с приходским собранием. Решение принимается приходским собранием, большинством голосов, а в случае равенства голосов перевес дает голос председателя. В круг обязанностей приходского собрания входят хранение внутреннего единства прихода и «содействие его духовно-нравственному возрастанию»[137], ответственность за сохранность имущества прихода, забота о состоянии храмового пения, утверждение годового бюджета прихода, изыскание средств на нужды прихода. Приходское собрание избирает из числа своих членов приходской совет и ревизионную комиссию.

Приходской совет является исполнительным органом приходского собрания и подотчетен ему[138]. Он состоит из председателя, его помощника и казначея, избираемых из клириков или мирян сроком на 3 года. Председателем совета может быть избран и настоятель прихода. Приходской совет несет ответственность за сохранность храма и церковного имущества, распоряжается денежными средствами прихода, исполняет решения приходского собрания. Официальные бумаги прихода подписывают настоятель и председатель приходского совета. Если же это одно и то же лицо, то бумаги подписывает еще казначей. Банковские счета и вообще все финансовые документы подписываются председателем приходского совета и казначеем.

В состав ревизионной комиссии, избираемой приходским собранием на 3 года, входят председатель и 2 члена. Обязанности комиссии, согласно Уставу, следующие: проведение ревизий наличия денежных средств, контроль за законностью расходов, правильностью ведения приходно-расходных книг, за снятием кружек с пожертвованиями, наблюдение за состоянием церковного имущества, ежегодная инвентаризация этого имущества.

[1] См: Афанасьев Николай, протоиерей. Церковь Духа Святого. Paris, 1971. С. 104.

[2] Вестник Русского Западно-Европейского Патриаршего Экзархата. 1972. №. 80. С. 254-255.

[3] Цит. по: Вестник Русского Западно-Европейского Патриаршего Экзархата. 1967. № 60. С. 237.

[4] См: К церковному Собору. Сборник. СПб., 1906. С. 9. 23.

[5] Сергий (Страгородский), архиепископ. О составе ожидаемого чрезвычайного Поместного Собора Российской Церкви. СПб., 1905. С. 5. 6.

[8] Вестник Западно-Европейского Патриаршего Экзархата. 1967. № 60. С. 242.

[10] Хомяков А.С. Полн. собр. соч. Т. 2 Изд. 3-е. М. 1886. С. 131.

[11] Вестник Западно-Европейского Патриаршего Экзархата. 1967. № 60. С. 246.

[14] См: Голубинский Е.Е. История Русской Церкви. Т. 2. Ч. 1. М. 1900. С. 430.

[15] Павлов А.С. Указ. соч. С. 281.

[16] Богословские труды. Сборник 4. М., 1968. С. 12. 13.

[17] Сергий, митрополит. Послание митрополиту Агафангелу. (Рукопись).

[18] Joannou. Pape, concile et patriarches dans la tradition canonique yuisqu'au IX siecle. Roma, 1962.

[22] Tillar J.-M.-R. Eglise d'eglises, Paris, 1987. P. 386.

[23] Tillar J.-M.-R. Leveque de Rome. Paris, 1987. P. 195.

[24] См., например: Congar J. Le Mystere du Temple. Paris, 1958.

[25] Суворов H. Указ. соч. С. 39.

[27] Цит. по: Журнал Московской Патриархии. 1947. №. 11. С. 35.

[28] Maxime des Sardes, metropolite. Le Patriarcat oecumenique dans l'Eglise Orthodoxe. Paris, 1975.

[29] Заозерский, Николай. О церковной власти. Сергиев Посад, 1894. С. 235.

[31] См: Гидуляпов П.В. Восточные Патриархии в период четырех первых Вселенских Соборов. Ярославль, 1908. С. 360; Болотов В.В. Из церковной истории Египта. Архимандрит тавеннисиотов Владимир при Константинопольском дворе в 431 г. Ч. 1. С. 216.

[32] Цит. по: Заозерский, Николай. О церковной власти. С. 241-242.

[34] Гидуляпов П.В. Указ. соч. С. 494.

[35] См., например: Аксаков Н. Патриаршество и каноны. СПб., 1906.

[36] Патриарх Сергий и его духовное наследие. С. 54.

[37] Симеон, архиепископ Фессалоникийский. Труды. М., 1916. С. 159-162.

[38] Цит. по: Никодим, епископ Далматинский. Православное церковное право. С. 336-337 (примечание).

[40] Голубинский Е.Е. Указ. соч. Т. I. С. 259.

[42] Тысячелетие Крещения Руси. Международная церковно-научная конференция. Киев. 21-28 июля 1986 года. Материалы. М., 1988. С. 108.

[43] Цит. по: Карташев А.В. Очерки по истории Русской Церкви. Т. 1. Париж, 1959. С. 371.

[44] Суворов Н. Указ. соч. С. 95.

[45] Цит. по: Карташев А.В. Указ. соч. Т. 2. С. 38-39.

[46] Цит. по: Суворов Н. Указ. соч. С. 99.

[47] Цит. по: Карташев А.В. Указ. соч. Т. 1. С. 391.

[48] Цит. по: Карташев А.В. Указ. соч. Т 2. С. 347.

[49] Цит. по: Флоровский Георгий, протоиерей. Пути русского богословия. С. 86.

[50] Цит. по: Карташев А.В. Указ. соч. Т. 2. С. 366.

[52] Цит. по: Флоровский Георгий, протоиерей. Пути русского богословия. С. 86.

[53] Цит. по: Карташев А.В. Указ. соч. Т. 2. С. 373.

[55] К церковному Собору. Сборник. 1906. С. 127.

[58] Сергий (Страгородский), архиепископ. Указ. соч. С. 5-6.

[61] Журнал Московской Патриархии. 1987. № 11. С. 5.

[62] См: Православная мысль. Париж, 1942. С. 88.

[63] Деяния Священного Собора Православной Российской Церкви. Кн. II. Вып. 2. М., 1918. С. 228-229.

[68] Собрание определений и постановлений Священного Собора Православной Российской Церкви. Вып. 1. М., 1918. С. 3.

[69] Деяния Священного Собора Православной Российской Церкви. Кн. III. Вып. 2. М., 1918.

[71] Церковный Вестник. 1927. №. 3. С. 3.

[72] Цит. по: Русская Православная Церковь. 988-1988. Вып. 2. Очерки истории. 1917-1988 гг. М. 1988. С. 34.

[74] Положение об управлении Русской Православной Церкви. М., 1945. С. 1.

[80] См: Устав об управлении Русской Православной Церкви. М., 1989. С. 6.

[86] См: Закон и устав Српске Православне Цркве. Ниш, 1931.

[87] См. Румынская Православная Церковь. Канонический сборник. Московская Патриархия. Отдел Внешних Церковных Сношений. Машинопись. 1951.

[88] См. Устав Българската Православна Църква. София, 1951.

[89] См. The Constitution of the Church of Greece. Athens, 1969.

[90] Cm. Codex Yuris Canonici. Vatican, 1983.

[91] Никодим, епископ Далматинский. Указ. соч. С. 359.

[92] Раннехристианские Отцы Церкви. Антология. Брюссель, 1978. С. 69.

[93] Цит. по: Никодим, епископ Далматинский. Православное церковное право. С. 362-363.

[94] Павлов А.С. Указ. соч. С. 239.

[95] Духовный Регламент. Изд. 4-е. М. 1897. С. 76-77.

[96] Деяния Священного Собора Православной Российской Церкви. Кн. V.

[99] Собрание определений и постановлений Священного Собора Православной Российской Церкви. Вып. 1. С 18.

[101] 13 правило Лаодикийского Собора гласит: «Да не будет позволяемо сборищу народа избирати имеющего произвестися во священство».

[102] Собрание определений и постановлений Священного Собора Православной Российской Церкви. Вып. 1. С. 19.

[104] См. там же. Вып. 3. С. 42.

[105] Вопрос о разукрупнении епархий Русской Церкви ставился в истории не один раз, в частности, на совещании епископов, состоявшемся в Москве в 1856 г., под председательством митрополита Московского Филарета.

[106] Собрание определений и постановлений Священного Собора Православной Российской Церкви. Вып. 4. С. 14.

[107] Положение об управлении Русской православной Церкви. М. 1945. С. 4.

[111] Устав об управлении Русской православной Церкви. М., 1989. С. 15.

[119] См: Никодим, епископ Далматинский. Указ. соч. С. 395 (прим. 9).

[120] Заозерский Н. Что есть православный приход и чем он должен быть. Сергиев Посад, 1912, С. 85.

[128] Собрание определений и постановлений Священного Собора Православной Российской Церкви. Вып. 3. С. 10.

[131] Журнал Московской Патриархии. 1961. № 8. С. 16.

[132] СУ РСФСР. 1929. № 35. Ст. 353.

[133] Устав об управлении Русской православной Церкви. М., 1989. С. 22.

Владислав Цыпин

ЦЕРКОВНОЕ ПРАВО

Часть III. Органы церковного управления

Высшая власть в Церкви

Кафоличность Церкви

Высшая власть в Церкви

Вселенские Соборы

Критика католического учения о главенстве в Церкви

Цезарепапизм и его критика

Церковь и территория. Церковная диаспора. Автокефальные и автономные церкви

Территориальный принцип церковной юрисдикции

Диаспора

Автокефальные Церкви

Автономные Церкви

Поместные церкви и высшее управление в них (канонические основания; исторический очерк)

Образование поместных Церквей

Экзархаты

Становление Патриархатов

Новые автокефальные Церкви

Диптихи

Устройство высшего управления поместных Церквей

Высшее управление в Патриархатах

Равенство поместных Церквей

Высшее управление русской церкви до конца XVII века

Русская Церковь как часть Константинопольского Патриархата

Русская Церковь от начала автокефалии до учреждения Патриаршества

Русская Церковь в эпоху Патриаршества

Высшее управление русской церкви в синодальную эпоху

Учреждение Святейшего Синода

Изменения в составе Синода

Обер-прокуроры Святейшего Синода

Синодальные учреждения

Проекты преобразования высшего управления Русской Православной Церкви

Высшее управление Русской Православной Церкви в период 1917-1988 гг.

Поместный Собор 1917-1918 гг.

Учреждение Патриаршества

Определения Поместного Собора 1917-1918 гг. об органах высшего церковного управления

Высшее церковное управление в период с 1918 по 1945 год

Поместный Собор 1945 г. и Положение об управлении Русской Церкви

Высшее управление Русской Православной Церкви по ныне действующему уставу от 9 июня 1988 г.

Поместный Собор 1988 г. и принятый им Устав об управлении Русской Православной Церкви

Поместный и Архиерейский Соборы

Патриарх

Священный Синод и синодальные учреждения

Устройство высшего управления православных поместных церквей

Сербская Православная Церковь[86]

Румынская Православная Церковь[87]

Болгарская Православная Церковь[88]

Элладская Церковь[89]

Сравнительная характеристика устройства высшей власти автокефальных Православных Церквей

Высшее управление Римско-католической Церкви[90]

Папа

Синод епископов

Кардиналы

Легаты

Православная каноническая оценка системы управления Католической Церковью

Епархиальное управление. Канонические основания

Епархия

Епархиальный епископ и его избрание

Органы епархиального управления

Епархиальное управление в Русской Православной Церкви (исторический очерк)

Епархиальное управление до учреждения Святейшего Синода

Епархиальное управление в синодальную эпоху

Епархиальное управление по определениям Поместного Собора 1917-1918 гг.

Епархиальное управление по Положению «Об управлении Русской Православной Церкви» 1945 г.

Епархиальное управление по «Уставу …» 1988 года. Экзархаты

Органы епархиального управления

Благочиния

Экзархаты

Приход (канонические основания)

Образование приходов

Поставление приходского священника

Обязанности приходских клириков

Приход в Русской Православной Церкви

Приходы в досинодальную эпоху

Приходы в синодальную эпоху

Приходской устав Поместного Собора 1917-1918 гг.

Приходское управление по «Положению об управлении …» Поместного Собора 1945 г.

Приходское управление по «Уставу об управлении …» 1988 г.