Беседа редакции епископа Александра (Милеант) Брак — восстановление единства “Не хорошо быть человеку одному ... И будут два едина плоть,” — сказал Господь, устанавливая брак (Быт. 2 гл.). “Тайна эта велика,” — говорит апостол Павел о браке (Еф.). Действительно, в мире, раздираемом враждой и ненавистью, в котором многие стараются перехитрить или использовать друг друга, где все идет вразброд, брак — это чудо! В браке кончается рознь и отчужденность и начинается единая жизнь, в которой два человека, потому что они полюбили и приняли друг друга, сливаются в одну личность и становятся чем-то большим, чем просто два индивидуума. Легко и часто выгодно жить только для себя, посвятить себя своим интересам, делать только то, что хочется, не ограничивая себя чужыми нуждами и желаниями. Ценя свою свободу, многие не связывают себя семейными обязательствами, а живут — кто для прибыли, кто для развлечений, кто преследует какие-то другие личные интересы. От такого эгоистического отношения к жизни общество дробится и распадается, и в конечном итоге, и следа не остается от того дивного, чудного единства, которое по замыслу Творца должно было существовать между людьми. В этом плане справедливо смотреть на брак, как на чудо восстановления единства там, где оно не может быть восстановлено политическими и социальными мероприятиями. Связывающей и созидающей силой брака является любовь. Чтобы понять это, надо сперва уяснить себе, что такое любовь, потому часто этим словом мы обозначаем самые разные чувства и состояния. Мы говорим, что любим Бога, что любим родителей, что любим жену, мужа, детей.. Но мы также применяем это слово в самых тривиальных случаях, говоря, например: я люблю мороженое, я люблю прогулки, я люблю футбол, я люблю театр и так далее. Говоря так, мы принижаем это святое слово и оказываемся пленниками семантической запутанности. Любовь — это удивительное чувство. Оно больше чем просто чувство, оно — состояние всего существа! Любовь начинается в тот момент, когда мы прозреваем в глубину другого человека и как бы начинаем видеть его сущность. Конечно, когда мы говорим: “Я вижу,” мы не хотим сказать “постигаю умом” или “вижу глазами,” но — “постигаю всем своим существом.” Если можно дать сравнение, то так же я постигаю красоту, например, красоту музыки, красоту природы, красоту произведения искусства, когда стою перед ним в безмолвном изумлении, воспринимая то, что передо мной находится, не будучи в состоянии выразить это никаким словом, кроме как восклицанием: “Боже мой! До чего это прекрасно!” Тайна любви к человеку начинается в тот момент, когда мы смотрим на него без желания им обладать или над ним властвовать, без желания каким бы то ни было образом им воспользоваться, — только любуемся той духовной или физической красотой, которая перед нами. Связующая сила любви Когда мы находимся лицом к лицу с человеком, на которого смотрим глазами любви, не глазами похоти, а именно любви, то мы приобщаемся к нему, и между нами зарождается некая невидимая связь. Восприятие человека происходит на глубине, которая за пределами слов и эмоций. Верующий сказал бы: “Когда я вижу человека в этом свете, в свете чистой любви, то я вижу в нем образ Божий, икону.” Фактически, каждый из нас представляет собой образ Божий, икону, святыню, но мы часто не замечаем этого, а видим только внешние и случайные признаки. Это еще не значит, что такая “икона” во всех отношениях совершенна. Мы знаем, что порой случается с картиной великого мастера или с любым произведением искусства, с любой формой красоты: она может быть повреждена, изуродована. Небрежность, неблагоприятные обстоятельства, злоба могут изуродовать даже самый совершенный предмет искусства. Когда мы взираем на произведение великого мастера, например, прекрасную картину, которая была повреждена или осквернена, мы можем видеть в ней либо испорченность, либо ее оригинальную красоту. Если мы смотрим на нее глазами любви, то увидим именно прекрасное, а о повреждении ее будем лишь горевать и плакать. Реставратор может отдать много лет своей жизни на то, чтобы все поврежденное в этой картине исправить и восстановить ее в первоначальной красоте. Этот пример подводит нас к пониманию, что такое подлинная любовь: глядя на человека, прозреть в его природную красоту — и поскорбеть о том, что жизнь исказила в нем. Любовь непременно включает в себя сожаление и боль о том, что человек несовершенен, поврежден, и одновременно радость о том, что в своей глубине он так изумительно, неповторимо прекрасен. Вот если мы научимся именно так смотреть на человека, то сможем полюбить его, несмотря на его недостатки. Нередко случается, что кто-нибудь спросит любящего другого: “Что же ты в нем нашел?” А тот ответит: “Да разве ты не видишь, как она прекрасна, или как он красив?” И оказывается: да, так оно и есть, этот человек прекрасен, потому что любящий видит красоту, а безразличный или враждебно настроенный — только недостатки. Таково свойство любви! Она всецело объемлет человека и вместо того, чтобы осуждать его недостатки, она желает исправить их. Это — то, что можно назвать созерцательным отношением к человеку. Здесь человек, глядя на другого, видит за пределами его внешних, порой невыгодных черт; улавливает некую глубину, которая им воспринимается красивой. Но, говоря о созерцании, уместно ли пытаться создавать на нем какие-то конкретные жизненные планы? Мы можем созерцать Бога, созерцать икону, любоваться красотой природы, вглядываться в картину, глубоко переживать музыку — это все понятно. Но каким же образом такое созерцание может привести к каким-то постоянным человеческим отношениям? Очевидно, ответ в том, что в данном случае созерцание обоим открывает путь, в котором они становятся способными на самой глубине, за пределами слов, понимать и чувствовать друг друга и даже слиться в единство. Кто из нас не сидел с дорогим ему человеком — матерью, женой, мужем, другом — в вечерний час, когда спускались сумерки, когда все затихало вокруг. Вначале идет разговор, потом он замирает, но остается какая-то тишина; мы прислушиваемся к звукам: к потрескиванию дров в камине, к тиканью часов, к внешним отдаленным шумам; потом и эти звуки исчезают, и наступает глубочайшая тишина, безмолвие души. И вот в этом безмолвии вдруг чувствуешь, что стал так близок своему другу, тому человеку, который рядом находится. Здесь оба соединяются на такой глубине взаимного переживания, где слова не нужны: они вместе, и, если любовь достаточно глубока, они как бы слились в одно. Такое состояние преимущественно свойственно браку — не только в отношении чувства и общения в мысли, но и к телесному соединению. Однако здесь необходимо помнить, что телесное единство двух любящих друг друга людей — не начало, а результат и завершение их более глубоких отношений. Лишь тогда, когда два человека стали едины сердцем, умом и духом, их единство может выразиться в физическом соединении, которое становится тогда уже не жадным обладанием одного другим или пассивной отдачей одного другому, а таинством, предначертанным Творцом. Один из отцов Церкви в древности сказал, что мир не может существовать без таинств — то есть без того, чтобы какие-то состояния, какие-то взаимоотношения были бы сверхземными, небесными, чудесными. Брак, как единство двух существ, в мире борющихся стихий и взаимной борьбы, в которой сильные выживают за счет более слабых, поистине является таинством и чудом. Идеал брака в Священном Писании В слове Божием брак предстает выражением предельной радости и торжества любви. Самый совершенный образ ее нам дан в так называемом браке Агнца (Откр. 19 гл.), то есть в соединении, в радостной встрече Бога, ставшего человеком, отдавшего всю Свою жизнь, — с тварью: когда все уже завершено, когда нет уже противоположения, когда человеческая жизнь воспринята в Божественную. И это не ограничивается человеком, а перерастает его и охватывает всю тварь, когда, согласно апостолу Павлу, “Бог будет все во всем” (1 Кор. 15:28). Другой образ, употребляемый апостолом, — это Невеста Агнца, под которой подразумевается Церковь (Откр. 21:9). Что такое невеста? — Невеста, по существу, — это девушка, которая крепко полюбила единственной, неповторимой любовью своего жениха с готовностью оставить все и навеки соединиться с ним. А образ Агнца напоминает нам о ветхозаветном пасхальном ягненке, который впервые был заклан в ту ночь, когда евреи бежали из Египта и когда непорочный и чистый агнец стал жертвой человеческого греха. Позже этот образ был перенесен на Спасителя Христа, как на непорочного Страдальца, который принял муки, чтобы нравственно возродить людей, отпавших от Бога. Итак, образы, данные нам в лице Невесты и Агнца — образы страдающей любви; любви, проходящей свой путь в этом скорбном мире, принимающей страдания не как фатальную неизбежность, а как призвание участвовать в тайне спасения мира. Оба эти образа говорят о любви — сначала жертвенной и непорочной, а потом победившей и ликующей. Для укрепление чувства любви необходима надежда, которая, в свою очередь, опирается на веру. Согласно Священному Писанию, христианская надежда — это предвкушение будущего. Она — не праздная мечта о том, что, когда-то, может быть, станет лучше. Напротив, она опирается на прямое обетование Божие, что свет победит тьму, а любовь — ненависть (Откр. 19-22 главы). В чем ценность брака Как верующие, так и неверующие встревожены в наши дни неустойчивостью браков и горем, которое эта неустойчивость приносит и супругам, и их детям. Многие озабочены раздробленностью семей и безрадостностью семейной жизни, которая царит сейчас повсеместно. Это происходит отчасти потому, что идеал брака, данный нам в слове Божием, сейчас поколеблен в сознании людей. Многие рассматривают брак просто, как частный договор. Они ощущают себя отдельными людьми, вне общества, имеющими право устраивать свою жизнь, как им кажется выгодным. Если всмотреться в причины, побуждающие людей на вступление в брак, то здесь выявляется несколько категорий. Некоторые вступают в сожительство, потому что они нравятся друг другу, потому что между ними существует физическое или психологическое притяжение. Они не ищут в браке осуществления какой-либо высшей цели. Им кажется, что пока они телесно или психологически удовлетворяют один другого, то этого достаточно. Они не ищут ни Божьего благословения, ни более глубокого взаимного духовного контакта. Другие вступают в брак, потому что, помимо душевной и физической согласованности, их объединяет еще известный общий идеал. Они хотят стоять не лицом к лицу, а плечом к плечу, они не хотят провести жизнь лишь во взаимном удовлетворении, но хотят вместе вступить в жизнь и творить жизнь. В зависимости от того, каковы их убеждения, одни — неверующие — будут искать доступную им глубину в чисто человеческом плане; другие — верующие — будут стремиться к осуществлению идеала в духовном измерении. Некоторые просто верят в какое-то неопределенное божество, в какую-то высшую силу и будут, с одной стороны, искать помощи от этой силы, или доброго слова, сказанного от имени этого божества, а, с другой стороны, будут вдумываться: как можно создать наиболее совершенный. брак Те, кто верит в определенного Бога будут искать осуществления брака по таким образцам, которые даны в христианской Церкви: брак как единство, брак как образ вечной жизни. Есть вечное измерение в браке, которое, может быть, лучше всего выразил французский писатель Габриэль Марсель, написавший: “Сказать человеку: 'Я тебя люблю' — то же, что сказать ему: 'Ты будешь жить вечно...'” При таком отношении к браку, служба бракосочетания не является просто красивым церковным обрядом. Она — начало динамического роста, созидательная сила которого выражается в целеустремленном движении, направляемым Божиим благословением. Свойства подлинной любви Мы все думаем, будто знаем, что такое любовь, и умеем любить. На самом деле очень часто мы умеем только лакомиться человеческими отношениями. Мы думаем, что любим человека, потому что у нас к нему ласковое чувство, потому что нам с ним хорошо; но любовь — нечто гораздо более глубокое и требовательное. В любви есть три стороны. Во-первых, человек любящий дает и хочет давать. Но для того, чтобы, давая, не причинить боль получающему, нужно уметь давать. Как часто случается, что наша любовь не является настоящей, самоотверженной и щедрой любовью, она просто служит для укрепления нашего чувства собственного превосходства. Нам хочется, часто не вполне сознательно, показать себе самому и другим свою значительность. Но получать выражение любви от человека на этих условиях — очень больно. Любовь только тогда может давать, когда она совершенно бескорыстна. Когда человек дает, он должен это делать (по выражению одного немецкого писателя), как птица, которая поет от избытка желания петь: то есть, не потому, что требуется от него определенная помощь или жертва, а потому, что давать — это радость для души, в которой забываешь себя ради блага любимого. К сожалению, такая любовь очень редко встреается. С другой стороны, в любви надо уметь получать. Получать, порой, гораздо труднее, чем давать. Мы все знаем, как мучительно бывает, получить благодеяние от человека, которого мы или не любим, или не уважаем; это бывает унизительно и даже оскорбительно. Мы можем наблюдать в детях: когда кто-нибудь ими не любимый, (или в любовь которого они не верят) дает им подарок, им хочется выбросить этот подарок, потому что он ранит самую глубину их души. И вот для того, чтобы уметь давать и уметь получать, нужно, чтобы любовь дающего была самозабвенной, а получающий любил дающего и верил безусловно в его любовь. Западный подвижник Венсан де Поль, посылая одну из своих монахинь помогать бедным, сказал: “Помни — тебе нужна будет вся любовь, на которую способно твое сердце, для того, чтобы люди могли тебе простить твои благодеяния...” Но даже там, где и давать, и получать — праздник, радость, есть еще одна сторона любви это — деликатность и чуткость, когда человек по любви к другому готов отойти в сторону. Развивать в себе эти свойства очень важно. Допустим, что муж и жена любят друг друга крепко и ласково. Но один из них испытывает ревность не по отношению к кому-нибудь реальному сопернику, который мог бы поставить под вопрос их нынешнюю любовь, а по отношению к прошлому. Например, отстраняются друзья или подруги детства; отталкиваются куда-то вглубь воспоминаний переживания прошлого. Тому, кто так неумно любит, хотелось бы, чтобы жизнь началась только с момента их встречи. А все то, что предшествует этому, все богатство жизненного опыта и отношений кажется ему опасностью; то есть то, что живет в душе любимого человека помимо него. Потому что человек не может начать жить с какого-то, даже самого светлого, дня встречи с любимым, дорогим человеком. Он должен жить с самого начала своей жизни. И любящий должен принять тайну прошлого и беречь ее, должен согласиться с фактом, что в прошлом были такие отношения любимого человека с родителями, с друзьями, с подругами, такие события жизни, к которым он причастен не иначе, как оберегающей и почтительной любовью. И здесь необходимо научиться доверять друг другу. Человек начинает любить другого тогда, когда вдруг, неожиданно для себя, видит в нем что-то, чего он раньше никогда не видел. Бывает: молодые люди, девушки принадлежат к какому-то общему кругу, живут бок о бок, работают вместе, принимают участие в общественной жизни. И вдруг тот, кто до сих пор никем не был замечен, делается центром интереса для одного из этого круга; в какой-то момент один человек другого увидел не только глазами, но и каким-то проникновением сердца и ума. И этот человек, который был просто одним из многих, вдруг делается единственным. Человек тогда предстает с новой красотой, новой глубиной, новой значительностью. Такое видение может длиться годами, может продолжаться всю жизнь. Но порой, по прошествии какого-то времени, это видение тускнеет (как бывает, когда солнце отойдет от окна). И вот в этот момент вступает вера. Вера вот в каком смысле: вера как уверенность, что то, что когда-то было увидено, а теперь стало невидимым — достоверно, несомненно. Такой верой мы все живем, более или менее. Бывают моменты особенных встреч, глубоких, волнующих; потом мы возвращаемся к обычной жизни: но, снова оказавшись лицом к лицу с человеком, связанным с этим переживанием, мы знаем, что видимое нами — не весь человек; что в нем есть такая глубина, которую мы теперь больше не можем прозреть. И мы относимся к этому человеку по-новому. Это очень ясно выявлено в целом ряде молитв чина бракосочетания. Необходимость всепрощния В взаимоотношениях мужа и жены, кроме любви — то есть ласкового, пламенного и тихого влечения одного человека к другому — еще необходима вера. В начале службы обручения церковь молится о том, чтобы Господь послал бракосочетающимся не только взаимную любовь, но еще единомыслие и твердую веру. Это потому, что не может быть глубоких и прочных взаимных отношений, если между невестой и женихом или между мужем и женой нет взаимной веры — то есть, с одной стороны, доверия, с другой стороны, верности. Это важный момент хорошо раскрывается дальше в службе, когда читается молитва, в которой упоминается блудный сын. Он ушел из отчего дома, прожил блудную, некрасивую жизнь, раскаялся под давлением обстоятельств и вернулся домой. И что же случилось? — Отец его встречает, он к нему бежит навстречу, его обнимает, целует, и когда сын говорит отцу: “Я согрешил против неба и перед тобой, я недостоин называться твоим сыном...” — отец ему не дает сказать последних слов, которые были приготовлены кающимся сыном на пути. Он хотел сказать: “Прими меня хоть, как одного из твоих работников...” — отец не дает ему этого сказать, потому что недостойным сыном он может быть, но не может быть ничем, меньшим, чем сыном. А дальше отец не спрашивает ни о чем; ему достаточно того, что сын вернулся домой. Он его не спрашивает, кается ли тот, жалеет ли, стыдится ли своего прошлого, не спрашивает его, готов ли он измениться; ему достаточно, что сын вернулся для того, чтобы верить в него до конца. И мы просим Господа о такой вере, о таком доверии, просим, чтобы оно сохранилось на всю жизнь между мужем и женой. Чтобы, если будет что-нибудь между ними: ссора, непонимание, даже неверность, и один из них вернется и скажет: “Я пришла к тебе, я к тебе пришел,” тот, который остался верен, раскрыл бы объятия и сказал: “Наконец! Я так тебя ждала, я так тебя ждал...” И если виновный скажет: “Можешь ты меня простить?” — чтобы тот его только обнял, поцеловал и даже не упомянул о прошлом. Тут нужна вера, такая вера, которая может родиться только из зрячей, созерцательной и проникновенной любви, которая способна видеть красоту человека даже в тот момент, когда эта красота затмилась. Потому что нет красоты, которая изуродована до конца в человеке: любовь к нему, вера в него может восстановить то, что, казалось, никто и ничто не сможет восстановить ни наказанием, ни поучением. И это мы видим все время в Евангелии. Мы видим, как Христос встречает грешников: Он их ни в чем не упрекает, Он им не ставит вопросов об их прошлой или настоящей жизни, Он их любит, и в ответ на любовь, которая дается даром, как подарок, человек зажигается благодарностью и ради благодарности становится достойным этой любви. Он может быть любим, но не потому, что достоин: он может научиться быть достойным, потому что он любим. Эта именно мысль содержится во второй молитве чина обручения, в которой говорится, что Бог выбрал Церковь, как чистую деву из среды язычников. Если мы задумаемся над этим и представим себе: кто эта Церковь? Церковь — это мы с вами: и я, и ты, и все наши друзья; как же мы можем сказать, что Бог нас выбрал как чистую деву? Все мы — грешные, у каждого есть свои недостатки, все мы в большей или меньшей мере — испорчены. Как же, спрашивается, Бог мог, видя нас, такими как мы есть, выбрать как “чистую деву”? — Дело в том, что Бог, видит в нас возможность красоты, видит в нас то, чем мы можем стать, и ради этой возможности Он принимает нас. И потому, что-то в нас Он увидел не дурное, а прекрасное, не злое, а доброе, не уродливое, а чудесное — мы можем начать расти, расти в изумлении перед тем, что этой любовью нам показана наша потенциальная нравственная красота, о которой мы в себе не подозревали. И вот нам надо помнить, что единственный способ возродить человека, единственный способ дать человеку раскрыться в полноте — это любить его — любить не за его добродетели, а, несмотря на то, что он несовершен, любить потому, что он носитель прекрасного образа Божия. В это мы можем и должны верить! Мы не всегда можем это видеть, только глаза любви могут нам позволить прозреть это. На человека можно смотреть безразличным взором — и тогда мы ничего не видим, мы замечаем только внешние проявления, черты лица, расцениваем человека так же, как мы расцениваем обыкновенные вещи, которые мы собираемся купить. Нам надо учиться видеть человека таким, какой он есть в своей глубине, в своей глубинной сущности, и соответственно к нему относиться. Так относится к нам Бог. Бог нас любит не потому, что мы хороши, и не потому, что мы заслуживаем Его милость, а лишь потому, что мы способны стать прекрасными. Подобным образом и супруги должны верить, что своей взаимной любовью они могут помочь друг другу нравственно возвыситься и засиять духовной красотой. Разъяснение богослужения Брака а) Обручение В древности чин обручения, то есть подготовительная часть службы венчания, совершался в притворе. Жених и невеста приходили и становились в притворе рядом друг с другом; приносились перстни или кольца, которые потом будут им даны; священник выходил со свечами для жениха и невесты. Священник возглашает: “Благословен Бог наш...” — Как не благословить Бога за то, что в мире, где все является рознью, напряжением, взаимным отрицанием, часто враждой, непониманием, два человека друг друга полюбили, друг во друге увидели взаимно вечную красоту и решили превзойти, превозмочь все, что может их разделять, решили стать едиными, одной личностью в двух лицах?! Как не благодарить Бога за то, что на земле совершается такое чудо, которое таинственно говорит нам о том, что рознь уже пришла к концу и единство осуществлено?! Затем Церковь молится о женихе и невесте — о том, чтобы им дана была совершенная любовь, любовь мирная и помощь от Бога, потому что жизнь будет постоянно давить на них, разные невзгоды могут разорвать еще хрупкое и несозревшее единство, которое между ними образовалось. Церковь молится и о том, чтобы им сохраниться в единомыслии, чтобы у них было одно желание, одно сердце, одна направленность, и чтобы им была дана твердая вера — вера друг во друга, вера в Бога, вера в возможную победу, в преодоление всех трудностей, которые между ними или вокруг них могут восстать. Слово 'вера' означает еще и 'верность': чтобы они остались верными друг другу в настоящей дружбе. Вы знаете, что значит слово дружба. Друг — это твое “второе я,” как говорили в древности, человек, на которого можно посмотреть и увидеть отображенным в нем себя самого, но только чистого, освященного; как бы увидеть в нем свою красоту, отраженную в зеркале любящих глаз, любящего сердца. Молится Церковь о том, чтобы им была дана в результате этого непорочная жизнь, честный брак. В первой молитве, которую священник произносит, вспоминаются Исаак и Ревекка, о которых повествует книга Бытия в 24-й главе. Авраам послал слугу на свою давно покинутую родину, чтобы разыскать невесту для сына. И Бог ему обещал показать знаком, кого избрать. Поэтому Ревекка была богоизбранной невестой для Исаака. И Церковь молится о том, чтобы в данном случае жених и невеста были друг для друга богоизбранными, т.е. чтобы помимо того, что они друг другу нравятся и у них много общего — чтобы нечто более глубокое легло в основе их дальнейшей жизни. Бог как бы говорит: “Вот твоя невеста, вот твой жених. Я тебе даю этого человека во веки вечные, как предмет твоей любви и тебя ему как предмет его любви...” Дальше священник дает жениху и невесте перстни, и они обмениваются ими три раза, как бы три раза говоря: “Да, я всерьез это делаю, это не мгновенное движение души, это продуманное действие...” И священник произносит: “Обручается раб Божий (раба Божия) рабе Божией (рабу Божию) такой-то во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа.” Этим совершается первый шаг их соединения. Теперь они стоят со свечами и с кольцами. В древности люди удостоверяли документы печатью, прикрепленную к кольцу. Документ, запечатленный кольцом с печатью, был неоспорим. Вот это кольцо и упоминается в службе обручения. Когда человек давал кольцо другому, это означало, что он ему безоговорочно доверяет. И вот когда венчающиеся обмениваются кольцами — именно обмениваются, потому что каждый из них сначала надевает кольцо и затем три раза его передает своему супругу, раньше чем оставить на своей руке. Когда супруги обмениваются кольцами, они как бы говорят друг другу: “Я доверяю тебе безусловно ... Я себя доверяю тебе...” б) Венчание Следует обратить внимание на два выражения из молитв, произносимых в начале службы венчания, — это слова: “совершенная любовь” и “целомудрие.” О какой любви здесь идет речь? Люди часто заверяют, что они любят друг друга, не сознавая того, что этим словом они выражает лишь шаткие чувства и мгновенные настроения. Апостол Павел раскрывает свойства подлинной любви: “Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я — медь звенящая или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание, и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви — то я ничто. И если я раздам все имение мое, и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы. Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает” (1 Кор. 13:1-8). Как замечательная такая любовь! Разве не стоит жить ради такой любви? Не только в надежде, что ее когда-либо осуществишь, а в постоянной борьбе за то, чтобы именно такая любовь в каждом из нас восторжествовала. Чтобы любовь рождала терпение, то есть такую ласковую, внимательную теплоту к другому, которая позволяет переносить все то, что он собой представляет, и все то, что может случиться из-за него. Любовь не раздражается: она внимательна к тому, что происходит в жизни, в сердце, в душе другого человека. Любовь всему верит: она открыта доверию, она не подозрительна; она на все надеется: когда все как будто идет к крушению, надежда горит ярким пламенем; любовь способна спасти даже умирающие дружеские или любовные отношения. И любовь никогда не перестает: даже когда другой тебя разлюбит, когда другой от тебя отвернется, любовь остается любовью. Только, как я уже говорил, вместо того, чтобы быть ликующей, торжествующей радостью, эта любовь делается состраданием и острым, порой горьким страданием, криком души: “Боже, спаси его! Он не знает, что он делает!” Другое слово — это “целомудрие.” Целомудрие мы большей частью мыслим в порядке телесных отношений. Но целомудрие вступает гораздо раньше, чем начнутся какие-нибудь телесные отношения между мужем и женой. Целомудрие заключается в том, чтобы, посмотрев на другого человека, увидеть в нем ту красоту, которую Бог в него вложил, увидеть образ Божий, увидеть красоту, которую нельзя запятнать, увидеть человека в этой красоте и служить тому, чтобы эта красота все росла и ничем не была запятнана; целомудрие заключается в том, чтобы с мудростью хранить цельность своей души и души другого человека. И в этом смысле целомудрие лежит в основе брака, не только душевных отношений, но и телесного взаимного отношения, потому что оно исключает грубость, распущенность в телесных отношениях и самое телесное общение превращает в благоговейное соединение двух людей, когда соединение тел является как бы завершением той любви, того единства, которое живет и горит в их сердцах. Целомудрие не только совместимо с браком, целомудрие является основой брака, когда два человека могут друг на друга смотреть и видеть взаимную красоту как святыню, которая им доверена и которую они должны не только сохранить, но совершенствовать. Далее в службе венчания Церковь молится о том, чтобы Господь дал жениху и невесте мирную жизнь, долгие годы жизни, целомудрие, друг ко другу любовь в союзе мира и неувядаемый венец славы вечной; молится о том, чтобы благодать небесная сошла на них и превратила человеческие отношения в отношения — уже на земле — небесные. Один западный писатель (К.С. Льюис) говорит, что разница между верующим и человеком, не знающим Бога, такова, что можно было бы сказать: одни похожи на живых людей, а другие — на статуи, которые могут быть прекрасны, но которым не хватает жизни. Человек верующий — это человек, в которого вошла вечная божественная жизнь. И вот об этой жизни мы и молим Бога, чтобы Он ее дал венчающимся: “Сам, Владыко, теперь ниспосли руку Твою от святого жилища Твоего, и сочетай (то есть соедини) раба Твоего сего и рабу Твою сию, соедини их в единомыслии, венчай их в плоть едину, даруй им плод чрева (то есть детей), благочадие.” Венчание так же, как и обмен кольцами, не просто обряд. В древности каждый раз, когда бывал праздник — самый обыкновенный семейный, или городской, или государственный праздник — люди надевали венцы из цветов. Сейчас это практикуется и при венчании церковном, например, у греков, которые не носят, как мы, при венчании золоченые короны, а надевают венцы из живых цветов. Кроме этого венцы имеют два других значения. В древней Руси в день своего венчания невеста и жених назывались “князь” и “княгиня.” Почему? — Потому, что в древнем обществе, пока человек не был женат или замужем, он являлся членом своей семьи и был во всем подвластен старшему в семье: отцу ли, деду ли. Только после брака человек делался хозяином своей жизни. Древнее государство состояло как бы из союза суверенных, то есть независимых друг от друга, семей. Они были свободны выбирать свою судьбу. Все вопросы решались в согласии, во взаимном понимании, но каждая семья имела свой голос и свои права. И вот в день, когда совершается венчание, устанавливается, с точки зрения государственной, в понимании древних, новая единица, суверенная, свободная, полноправная — происходит в полном смысле “венчание на царство.” Но в жизни не обойтись без испытаний и скорбей. Как бы люди друг друга ни любили, они живут в семье, полной проблем, задач, трудностей, иногда опасностей, иногда горя. И вот есть слово в Священном Писании: “Претерпевший же до конца спасется” (Мф. 24:13). Жизнь требует терпения, стойкости; осуществление любви, осуществление единства, осуществление своего свободного царственного стояния в обществе — все это требует мужества, а порой и подвига. Мы молимся о том, чтобы пришло время, когда, выдержав испытание жизни во всей ее сложности, — а сложнее, чем осуществление совершенной любви ничего нет — жених и невеста венчались в вечности венцами мученичества. Мы понимаем мученичество как страдание, но слово 'мученичество' (перевод греческого “мартирион”) в первую очередь означает не страдание, но 'свидетельство'. Мученик — это тот, кто свидетельствует перед всем миром о какой-то ценности, в данном случае — о любви, о правде, об истине, о красоте, и кто ни перед чем не останавливается для того, чтобы довести это свидетельство до тех, которым оно нужно. И, конечно, это значит, что истинный свидетель готов и жизнь свою положить для того, чтобы его свидетельство дошло, чтобы оно воссияло, прогремело или тихим образом обдало теплотой, лаской, радостью и надеждой всех окружающих. И мы призываем всех новобрачных, всякого жениха и всякую невесту верить в любовь, верить друг во друга с такой силой, с такой глубиной, чтобы свидетельствовать, чего бы это ни стоило, о любви, о единстве, о том, что все может победить истинная любовь. Далее жених и невеста, теперь уже увенчанные, слушают два чтения. Первое — из Послания святого апостола Павла к Ефесянам: “Благодарите всегда за все Бога и Отца, во имя Господа нашего Иисуса Христа, повинуясь друг другу в страхе Божием. Жены, повинуйтесь своим мужьям, как Господу, потому что муж есть глава жены, как и Христос глава Церкви, и Он же Спаситель тела. Но как Церковь повинуется Христу, так и жены своим мужьям во всем. Мужья, любите своих жен, как и Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее, чтобы освятить ее, очистив банею водною посредством слова; чтобы представить ее Себе славною Церковью, не имеющею пятна, или порока, или чего-либо подобного, но дабы она была свята и непорочна. Так должны мужья любить своих жен, как свои тела: любящий свою жену любит самого себя. Ибо никто никогда не имел ненависти к своей плоти, но питает и греет ее, как и Господь Церковь, потому что мы члены тела Его, от плоти Его и от костей Его. Посему оставит человек отца своего и мать и прилепится к жене своей, и будут двое одна плоть (Быт. 2:24). “Тайна сия велика; я говорю по отношению ко Христу и к Церкви. Так каждый из вас да любит свою жену, как самого себя; а жена да боится своего мужа” (Еф. 5:20-33). Это наставление, с одной стороны, говорит глубоких отношениях между Церковью и Христом. Христос пришел на землю спасти человечество; Бог стал человеком, и спасение это он совершает ценою Своей жизни и Своей смерти. И это первое, о чем должны думать мужья, когда они вступают в брак: им вручается Богом хрупкое существо, которому они сказали: “Я тебя люблю.” — И эта любовь должна быть такова, что муж готов всем пожертвовать, всей своей жизнью, из-за любви к жене и по любви к своим детям. Муж является главой семьи не потому, что он мужчина, а потому, что он является образом Христа, и жена его и дети могут видеть в нем этот образ, то есть образ любви безграничной, любви преданной, любви самоотверженной, любви, которая готова на все, чтобы спасти, защитить, напитать, утешить, обрадовать, воспитать свою семью. Это каждый человек должен помнить. Очень ошибочно мужчине думать, что потому только, что он мужчина, он имеет право командовать своей женой, и своими детьми. Это — неправда. Если он не является образом Христа, то никто ему не обязан никаким уважением, никаким страхом, никаким послушанием. А жена является иконой, образом Церкви. Церковь имеет как бы два лика. Она — невеста, радующаяся о том, что она возлюблена Богом и возлюблена такой любовью, которая явлена во Христе. Но вместе с тем (и это образ, который дает апостол Павел в одном из своих Посланий) она является невестой Агнца, то есть закланного Спасителя. Она — невеста, та, которая настолько — так глубоко, так совершенно — возлюбила своего жениха, что по незыблемой верности может все оставить, от всего оторваться по любви к нему и последовать за ним, куда бы он ни пошел, если нужно — даже на страдания, если нужно — на крест. Надо обратить внимание на то, что в данном отрывке из послания к Ефесянам говорится не о владычестве мужа и подчиненности жены, а о жертвенной любви мужа, на которую жена отвечает уважением и преданностью. Это мы должны всегда помнить, потому что слишком часто этот отрывок Священного Писания толкуют ложно: унижая жену и возвеличивая мужа, представляя его гордым властителем. За чтением из Апостола следует чтение из Евангелия от Иоанна: “На третий день был брак в Кане Галилейской, и Матерь Иисуса была там. Был также зван Иисус и ученики Его на брак. И как недоставало вина, то Матерь Иисуса говорит Ему: вина нет у них. Иисус говорит Ей: что Мне и Тебе, Жено? еще не пришел час Мой. Матерь Его сказала служителям: что скажет Он вам, то сделайте. Было же тут шесть каменных водоносов, стоявших по обычаю очищения Иудейского, вмещавших по две или по три меры. Иисус говорит им: наполните сосуды водою. И налили их до верха. И говорит им: теперь почерпните и несите к распорядителю пира. И понесли. Когда же распорядитель отведал воды, сделавшейся вином, — а он не знал, откуда это вино, знали только служители, почерпавшие воду, — тогда распорядитель зовет жениха и говорит ему: всякий человек подает сперва хорошее вино, а когда напьются, тогда худшее; а ты хорошее вино сберег доселе. Так положил Иисус начало чудесам в Кане Галилейской и явил славу Свою; и уверовали в Него ученики Его” (Ин. 2:1-11). Христос пришел на бедную свадьбу. Люди собрались в маленькой деревне, на каком-то хуторе, пришли, изголодавшись по радости, по дружбе, по теплу и ласке — и начался бедный деревенский пир. Через самое короткое время, вероятно, то немногое, что было приготовлено, было съедено, и то вино, которое было припасено, было выпито. Божией Матери жаль становится бедных новобрачных, и Она обращается к Своему Сыну с просьбой помочь им. Зная Его сострадание, Она говорит слугам: “Что Он вам скажет, то делайте!” И тогда совершается чудо, потому что пришло в мир Царство Божие верой одного человека. Какой же это нам урок о том, что и мы можем — каждый из нас — верой как бы открыть дверь приходу Христа и создать ситуацию, которая даст возможность Богу чудодейственно изменить обстановку, полную тоски, неудовлетворенности, и сделать из нее обстановку ликующей, торжествующей радости! Что дальше? — Все очень просто: да, слуги почерпали вино, да, они принесли его хозяину, распорядителю праздника; но с нами остается одно важное событие: то, что в этот момент вера одного человека сделала земную обстановку небесной. И еще другое: единственная заповедь, которую дала нам Матерь Божия: “Что бы Он вам ни сказал — сделайте...” Когда радости вашей начинает приходить конец, когда вы уже почувствуете, что вы друг другу дали все, что вы только могли дать, что нового вы ничего не можете сказать, что вы можете только повторять: “Я тебя люблю,” выразить это не можете по-новому, тогда прислушайтесь к тому, что Бог говорит в ваших сердцах, прислушайтесь глубоко к тому, что Он вам скажет. И, что бы Он вам ни сказал, то сделайте, и тогда вода обычной жизни — серость жизни, бесцветность ее — вдруг просияет. Мы все видели иногда землю, покрытую росой. К восходу солнца это поле — серое, даже зелень, покрытая этими каплями воды, как бы тускнеет, и вдруг поднялось солнце, и все засверкало, засияло цветами радуги. Так и жизнь, которая потускнела, может превратиться в торжество, стать прекрасной потому только, что мы дали Богу место в ней, она может засиять, как это поле, всеми цветами радуги и красоты. После чтения Евангелия, как и в Литургии, начинается ектенья, то есть короткий ряд молитв, которая заканчивается Молитвой Господней “Отче наш.” “Отче наш” — это молитва Церкви, это единственная молитва, которую нам заповедал Господь, и она тем замечательна, что когда мы говорим “Отче наш,” мы говорим не только о личном нашем Отце Небесном, и даже не об Отце Небесном, Который является Отцом всех нас, здесь собравшихся, но и об Отце Господа нашего Иисуса Христа. Этим мы включаемся в тайну Спасителя; как говорится в одном месте у апостола Павла, “жизнь ваша сокрыта со Христом, в Боге” (Кол. 3:3); и вот эту молитву мы приносим как бы из глубин Христовой любви, из глубин таинства единства Спасителя Христа с Небесным Отцом. Подробнее говорить об этой молитве я сейчас не могу, но нам надо помнить, что это молитва, которая и Христа, и нас соединяет в одном прошении, в одном крике души, — с тем, чтобы все в нас было достойно христианского призвания. Брак — малая частица Царства Божия. И эта молитва является молитвой Царства Божия по преимуществу. Дальше она расцветает, — расцветает тем, что жених и невеста пьют из одной чаши. Это воспоминание о том времени, когда бракосочетание совершалось во время Литургии, и эта чаша — то, что осталось от древнего обычая: жениху и невесте причащаться вместе. С тех пор чин развился. “Пить чашу до дна” значит разделить судьбу до самого дна, то есть до самой глубины приобщенности. И жених с невестой так именно приобщаются этой чаши, которая перед тем коротко благословляется священником. После этого священник их водит вокруг аналоя, на котором лежит Евангелие Христово. Три раза они обходят его вслед за священником. Число три в Ветхом Завете, как и в Новом, означает полноту времени. В постриге, как и в начале венчания, три раза ставится вопрос: “Хочешь ли ты?” Первый раз ты можешь быть взят врасплох, второй раз ты можешь ответить полууверенно, а в третий раз ты должен поступить с совершенной уверенностью. Так и тут — жених и невеста три раза ведутся вокруг аналоя, на котором лежит Евангелие. Евангелие напоминает новобрачным, что учение Спасителя должно находиться в центре их жизни — определять все их решения и шаги. Когда они стали на свои места, с них с краткой молитвой снимаются венцы. Жениху предписывается ходить в мире и совершать в правде заповеди Божий, невесте — радоваться о своем муже и жить достойно заповедям Господним. И затем читаются две короткие молитвы: “Боже, Боже наш, пришедый в Кану Галилейскую, и тамошний брак благословивый, благослови и рабы Твоя сия, Твоим промыслом ко общению брака сочетавшыяся; благослови их входы и исходы; умножи во благих живот их, восприими венцы их в Царствии Твоем, нескверны, и непорочны, и ненаветны (т.е. чистыми и защищенными от всяких козней) соблюдаяй, во веки веков.” И вторая: “Отец, Сын, и Святый Дух, Всесвятая, и Единосущная, и Живоначальная Троица, Едино Божество и Царство, да благословит вас, и да подаст вам долгожитие, благочадие, преспеяние (успех, благополучие) живота и веры, и да исполнит вас всех сущих на земли благих, да сподобит вас и обещанных благ восприятия, молитвами Святыя Богородицы, и всех святых, аминь.” Здесь снова раскрывается Святая Троица как Учредитель, Охранитель и как Образ совершенной взаимной любви — Троица Единосущная, Которая по любви и по природе Едина, Которая дает жизнь, Которая благословляет нас... Заканчивается бракосочетание многолетием: Многая, многая лета жизни — дружной, чистой и достойной Бога, полной взаимной любви, которая привела к браку жениха и невесту. |
