Эрл Гроллман

СУИЦИД:
ПРЕВЕНЦИЯ, ИНТЕРВЕНЦИЯ, ПОСТВЕНЦИЯ

К оглавлению

ГЛАВА 8
ЭУТАНАЗИЯ: УБИЙСТВО И РАЗРЕШЕНИЕ УМЕРЕТЬ

Эутаназия: что это?

Теологи, социологи и юристы долго обсуждали моральные аспекты эутаназии: является она милосердием или убийством? Само слово «эутаназия» зачастую неправильно понимается и, возможно, потому вызывает страх. По-гречески приставка «эу» означает «хорошо», корень «танатос» — «смерть». Таким образом, «эутаназия» переводится как «хорошая смерть». Необходимо упомянуть, что при нацистском режиме его значение искажалось и стало связываться с геноцидом и оправданием массовых убийств.

Уильям Нолен в книге «Становление хирурга» описал случай эутаназии 25-летнего мужчины с тяжелым повреждением головного мозга в результате аварии. Три недели его «жизнь» поддерживалась искусственным кормлением и аппаратным дыханием. Уильям Нолен пишет, что ему хотелось выключить дыхательный аппарат и позволить больному умереть. Но: «Я не сделал этого,— говорит он,— хотя многие доктора поступили бы иначе. Вместо этого я ждал и почти молился о наступлении осложнений. Это бы облегчило решение». Они не замедлили появиться. У больного развилась пневмония. Уильям Нолен решил не давать антибиотиков, и через три дня больной скончался. Это может служить примером пассивной эутаназии. Она заключается в отказе от применения искусственных средств продления жизни, таких, как парентеральное питание, искусственное дыхание или лекарственная терапия, если ситуация выглядит безнадежной. При настоящем прогрессе медицинской науки стало возможным поддерживать жизнь больного в терминальном состоянии гораздо дольше, чем раньше.

В 1983 году Президентская комиссия по этическим и поведенческим проблемам медицины подготовила доклад о «праве на смерть». В нем она пришла к заключению, что психически полноценные больные должны иметь право прервать лечение, которое поддерживает жизнь, но не предполагает возможности изменения их состояния к лучшему. В случае, если больной не способен принять самостоятельного решения, оно остается за семьей или другими замещающими ее лицами; только в качестве последнего средства могут быть использованы судебные инстанции.

Прижизненное завещание

В 1967 году Образовательный совет по эутаназии в Нью-Йорке на основании того, что право умереть так же присуще человеку, как и право жить, опубликовал примерный текст прижизненного завещания. Оно выглядит следующим образом:

«Моей семье, врачу, священнику и адвокату. Если придет время, когда я более не смогу самостоятельно принимать решения, касающиеся будущего, пусть это заявление послужит завещанием относительно моих желаний: "Если не будет обоснованных надежд на выздоровление от телесно или психически инвалидизирующего заболевания, я прошу, чтобы мою жизнь не поддерживали искусственными средствами и мне было разрешено умереть. Смерть является такой же неотвратимой реальностью, как рождение, молодость, зрелость и старость, — так или иначе, она обязательно наступит. Поэтому я не боюсь смерти так, как я опасаюсь унижения человеческого достоинства беспомощностью, зависимостью и безнадежной болью. Я прошу, чтобы мне при этом последнем страдании из чувства милосердия были назначены лекарства, даже если они приблизят момент смерти".

Эта просьба высказана мною после тщательного обдумывания, и хотя этот документ не является юридическим обязательством, вы, кто будет заботиться обо мне, надеюсь, почувствуете себя морально ответственными за его исполнение. Я понимаю, что он накладывает на вас тяжелое бремя ответственности, но именно для того, чтобы разделить его с вами и снять у вас чувство вины, я и делаю это заявление».

Прижизненное завещание является полностью добровольным документом и утверждает право личности на смерть. Его главная цель состоит в устранении чувства вины у врачей и семьи, если сделано не все для продления умирания. Вскоре 36 американских штатов разработали законодательство по установлению образцов прижизненных завещаний, однако конгресс США все еще не принял решения по этому вопросу.

В августе 1987 года Службой технологических оценок Конгресса США было проведено исследование, показавшее, что тяжело и смертельно больные люди часто лишены возможности решить, поддерживать ли их жизнь искусственными средствами. Бывший сенатор Джейкоб Джейвиц, умирая от болезни Лоу Геринга, дегенеративного заболевания центральной нервной системы, призвал Конгресс установить национальные стандарты прижизненных завещаний. Он указывал, что у людей должно быть право умереть достойно, «если не осталось никакой надежды». Гарвардский геронтолог Джон Роу, возглавивший Совет консультантов этой Службы, заметил, что их принятие, в частности, задерживается из-за того, что «решение о том, как поступать, когда жизни человека угрожает опасность, час- то связано у врачей с опасениями судебных разбирательств в отношении качества их профессиональной работы».

Проблема смертельного заболевания была подытожена в работе Джереми Барондеса, опубликованной в «Журнале Американской Медицинской Ассоциации»: «Важность признания законным прижизненного завещания и перерастание обсуждения этой проблемы в широкомасштабное движение... является проявлением вовлечения многочисленных медицинских и социальных служб и институтов в изучение умирания. Наиболее важным аспектом являются возможности современных биомедицинских технологий поддерживать основные функции организма человека часто в течение длительного времени у лиц, находящихся в коматозном или децеребрационном состоянии, независимо от окончательного прогноза. Постепенно возрастает осведомленность населения об этих технологических возможностях, равно как и понимание потенциального воздействия эмоциональных и финансовых последствий на больного и его семью. С учетом этих обстоятельств врачам пришлось изменить критерии диагностики смерти, а многие из тех, кто болеет сейчас или могут заболеть в будущем, принимая во внимание жизнеспособность мозга, оказались перед лицом новых и более широких определений жизни.

Пассивная эвтаназия

Решение продлить жизнь человека искусственными или экстраординарными мерами при очевидности фатального заболевания является чрезвычайно трудной проблемой, оставляющей врача наедине с самим собой. Эта дилемма включает вопросы: «Кто должен решать, предпринимать ли героические усилия в надежде продлить жизнь? Кто принимает решения об их прекращении и когда? Положение еще более осложняется, если речь идет о больном, который не в состоянии решить это. Должно ли решение зависеть от ближайшего родственника, который от души желает прекращения этих мучений, но боится чувства вины? Следует ли врачам, если пациент находится в терминальном состоянии, принять ответственность на себя без боязни перед коллегами и медицинскими сестрами, что они пренебрег ли обязанностями и не сделали «все возможное»? Ведь всегда у врача сохраняются опасения юридического преследования в соответствии с уголовным кодексом за умышленное нанесение вреда или халатность. Следует ли сочувствующему врачу продолжать усилия, когда на самом деле прекращение лечения было бы более милосердным? Что является самой важной миссией медицины: облегчение страданий или их продление?»

К пассивной эутаназии прибегают каждый день во многих частях американского континента. Но лишь малая часть этих случаев становится известной, поскольку врачи просто предоставляют возможность «природе взять свое». И тем не менее остаются люди, противящиеся пассивной эутаназии и настаивающие на том, что врачи должны сделать все от них зависящее для продления жизни независимо от прогноза заболевания. В доказательство своей правоты они приводят случаи, когда признанные неизлечимыми больные чудесным образом выздоравливали. Они утверждают, что «пока есть жизнь, есть и надежда». Если один из родителей, муж, жена или любимый человек смертельно больны, то близкие полагают, что должно быть сделано все для поддержания жизни, несмотря на горе, боль и финансовые трудности. Поэтому человека, выключившего аппарат искусственного дыхания, могут обвинить в убийстве, а больного, разрешившего это, признать виновным в самоубийстве. Следует помнить, что этот взгляд принадлежит противникам пассивной эутаназии.

Активная эвтаназия

Если врач решит не использовать аппарат искусственного дыхания у безнадежно больного человека, то он, как было сказано, пассивно приближает смерть. Активная эутаназия состоит в назначении больному постепенно повышающихся доз обезболивающих лекарств до летального уровня или внутривенного введения воздуха. Таким образом, тот, кто решается на это, активно участвует в смерти человека.

Сторонники активной эутаназии — иногда называемой «правом на самоубийство» — цитируют немецкого философа Фридриха Ницше: «Существует определенное право, позволяющее лишить человека жизни, но не существует прав, в соответствии с которыми мы можем лишить его смерти». Активная эутаназия рассматривается ее сторонниками как средство достижения личной свободы. Каждый, по их мнению, имеет моральное право решать, жить ему или умереть. Именно поэтому решение избрать смерть является окончательным выражением права на свободу человека. Если самые опытные врачи решат, что у пациента в терминальном состоянии не осталось надежды на улучшение, то он или его семья могут воспользоваться этим правом на окончание жизни.

Один из защитников активной эутаназии, психиатр Томас Шаш, в работе «Второй грех» пишет: «Кто не понимает и не уважает права желающих отказаться от жизни, тот, по сути, не уважает и саму жизнь». Вместо термина «суицид» он использует понятие «контроля над смертью». Другой адепт эутаназии, профессор Марлин Коль, использует выражение «эутаназия из лучших побуждений». Он отмечает: «Настаивать, чтобы человека оставили в живых помимо воли, и отказывать просьбам о милосердном освобождении после того, как его человеческое достоинство, красота, надежды и смысл жизни уже исчезли, а ему осталось только прозябать в страдании или увядании,— это жестокость и варварство».

В 1980 году было создано Общество Хемлока для стимулирования законодательства, позволяющего врачам помогать умирающим совершать самоубийства, а родственникам оказывать им помощь без боязни преследования, чтобы человек «мог достойно умереть». Исполнительный директор этого общества Дерик Хамфри в книге «Путь Джин» описывает, как он помог умирающей жене, положив смертельную дозу лекарства в чашку с кофе. Она спросила: «Это оно?» И Дерик ответил: «Если ты выпьешь эту чашку кофе, ты умрешь. Мы попрощались, и она выпила кофе. Она покончила с собой... Я помог ей и этим совершил преступление». В 1987 году Общество Хемлока насчитывало уже 13 тысяч членов, защищавших право выбора добровольной активной эутаназии для больных в терминальных состояниях.

Следует отметить, что многие представители общественности, включая религиозных деятелей различных конфессий, санкционируют пассивную эутаназию. В 1957 году папа Пий XII отметил, что с согласия умирающего человека «позволительно использовать современные наркотические средства, которые не только уменьшают страдание, но и ведут к быстрой смерти». Он также говорил, что использование аппаратов искусственного дыхания необязательно, «поскольку они не относятся к обычным методам лечения».

Право на самоубийство

В обществе сохраняется большое противодействие активной эутаназии. По юридическим соображениям, а также по мнению моралистов, существует важное различие между разрешением человеку умереть (пассивным) и убийством (активным). Медицинская общественность различает активное преднамеренное прекращение жизни, с одной стороны, и неиспользование чрезвычайных методов ее продления — с другой. В связи с этим Американская Медицинская Ассоциация пришла к заключению: «Прекращение применения искусственных методов продления жизни тела при бесспорных свидетельствах приближения биологической смерти является решением больного и/или его семьи....Преднамеренное прекращение жизни одного человека другим, так называемое убийство из милосердия, противоречит политике нашей Ассоциации».

Герберт Хендин в книге «Самоубийства в Америке» задается вопросом: существует ли право на самоубийство? И заключает, что решительно не существует. Он пишет: «Если бы суициденты решили нанять кого-нибудь в помощь, как это описано, например, в рассказе Роберта Луиса Стивенсона «Клуб самоубийц», то общество имело бы все основания помешать этому».

В Журнале Американской Судебной Ассоциации психолог и юрист Шалмен, по-видимому, выражает чувства большинства американцев: «Никто в современном западном обществе не мог бы высказать даже предложения, что людям, если они захотят, следует разрешить самоубийство без каких бы то ни было попыток вмешаться или предотвратить его. Даже если человек не ценит собственную жизнь, то западному обществу дороги жизни всех». Таким образом, подходы медиков и общественное мнение заставляют законодателей бороться с обоюдоострым вопросом пассивной и активной эутаназии. Ведь, в конце концов, он встанет перед многими из нас.

ГЛАВА 9 ПРИЗЫВ К ДЕЙСТВИЯМ ОБЩЕСТВА

Тема смерти должна стать открытой

«Всему свое время, и время всякой вещи под небом. Время рождаться, и время умирать...» (Екклесиаст. 3:1).

В неизбежности смерти нет никаких сомнений — наш час придет. Смерть — это, пожалуй, единственное событие в жизни человека, которое, коль скоро имел место факт рождения, является предсказуемым и бесспорным. Никто не может находиться в неведении относительно конечности жизни.

И тем не менее в нашем обществе на проблему смерти наложено суровое табу. Создается впечатление о существовании общего заговора, связанного с замалчиванием слова «смерть», принимаемого как бранное ругательство. Проблема смерти стала основной запретной темой, заменив секс как неприличную тему для разговора.

Французский философ Франсуа де Ларошфуко еще в ХVII веке тонко уловил это табу, когда афористически утверждал: «Ни на солнце, ни на смерть нельзя смотреть, не отводя взора». С давних времен смерть вуалируют иносказательным языком. Люди не умирают, они «уходят» или «отходят», «погибают», «оканчивают свое существование» или становятся «покойными».

Смерть не только камуфлируется; ее обсуждение тщательно избегается. Для многих эта тема является непристойной, они не обсуждают или даже не упоминают о ней. До сих пор в воздухе растворен предрассудок, что если о ней не говорить, то она просто-напросто исчезнет. Смерть «уйдет» сама. Существует и подход, который некоторые социологи называют «умиранием смерти».

Однако это отношение к смерти существовало не всегда. В средние века и позже многие считали смерть обыкновенным аспектом жизни. Из-за высокой смертности она была частым гостем в семьях. В отличие от этого ребенок, рожденный сейчас в Америке, вероятно, проживет более 74 лет, на целые 29 лет дольше, чем могли рассчитывать в начале ХХ века его предки. В прошлом много взрослых и детей умирало дома от пневмонии, дифтерии, полиомиелита и других инфекционных заболеваний. С изобретением антибиотиков, вакцин и улучшением санитарного состояния сегодня практически ликвидированы ранее смертельные исходы этих болезней. Поскольку наши предки были в постоянном контакте со смертью, то они смотрели на нее как на обычный и естественный феномен.

Современный американец переживает смерть своих близких и родственников не чаще одного раза в 20 лет. Обычно это событие происходит не дома, а в больнице. Поскольку смерть не является частой, то она рассматривается не как рядовой повторяющийся факт жизни, а как редкое и из ряда вон выходящее событие. Немаловажно и то, что в прошлом многие люди верили в возможность Воскресения и Спасения, ныне же устои религии и традиций существенно подорваны, что пошатнуло утешение, извлекавшееся из веры в духовное и физическое бессмертие.

Кроме прогресса медицинской науки и изменений религиозности общества, возникли и демографические сдвиги. Некоторые еще хорошо помнят времена, когда большинство бабушек и дедушек, родителей и детей жили совместно или, по крайней мере, вблизи друг от друга. Но сегодня с расширением миграции членов большинства семей разделяют штаты или даже континенты. И это также ограждает их от переживаний, связанных с болезнью и приближающейся смертью.

Следует заметить, что престарелые, наиболее подверженные смерти, находятся часто вне поля зрения близких. В современном западном обществе они стареют в специальных учреждениях. Некоторые старики доживают свой век в домах для престарелых, сообществах пожилых граждан или, в ряде случаев, в больницах. Там они ожидают смерти подобно тому, как в древности ее ждал прокаженный. По мере того как пожилые вольно или невольно покидают узкий семейный круг, у молодых членов семьи уменьшается возможность непосредственно, физически пережить смерть. А многие, более того, даже не видят процесса естественного старения.

Люди ХХ века стараются устранить смерть из жизненной реальности, надеясь, что они могут раскрыть ее таинственную загадку. Ведь у них уже есть достаточная власть над окружающей средой. Исследования космоса и технологический прогресс постепенно становятся прозаическими и обычными. Появляется тенденция рассматривать смерть и умирание как бы со стороны, с точки зрения чего-то супернаучного. Во многих лабораториях мира ученые начали расшифровывать секреты старения, и каждое новое открытие в этой области расширяет перспективы продления жизни. Если бы основные убийцы взрослых — рак, заболевание сердца, почек и сосудов — были полностью уничтожены, то, как считают исследователи, к ожидаемому сроку жизни добавилось бы, возможно, еще 10 лет. Некоторые геронтологи рискуют утверждать, что человек может жить почти беспредельно. Таким образом, люди говорят не о смерти реальных индивидов, а о смерти от какого-либо заболевания, в силу трансплантации органов или гемодиализа. Примитивной верой, что смерть может перестать быть неизбежной, современный человек пытается отрицать или смягчать ее наличие.

Только в течение последних десятилетий смерть и умирание стали достойной уважения проблемой, над которой работают в сфере здравоохранения и социологии. До этого обсуждение смерти было ограничено теологическими размышлениями, философскими толкованиями и литературными описаниями. Не нужно притворяться, что смерть не является основным условием жизни. Эта тема должна стать частью образовательных программ в школах и других учебных заведениях. Тем более, что отрицать смерть никак нельзя в нашем мире войн, насилия и угрозы ядерной катастрофы. Помня о взрывающихся ракетах, убийствах политических деятелей, которые можно увидеть в цвете по телевизору, и о потерях в наших семьях, обществу следует рассекретить тему смерти и сделать ее открытой.

Самоубийство необходимо понять

Как и естественную смерть, самоубийство нельзя игнорировать. Оно было известно с незапамятных времен и совершалось самыми разными людьми, начиная с Саула, Сапфо, Сенеки и кончая Вирджинией Вульф, Сильвией Плат и Фредди Принсом. Независимо от того, завершено оно или нет, самоубийство сопровождается сильнейшими эмоциональными переживаниями, негативными социальными коллизиями и вносит ужасный хаос в жизнь. Никакая работа не требует такого умения, понимания, эмпатии и поддержки, как помощь отчаявшимся людям, не видящим цели в жизни, или семье, пережившей самоубийство близкого.

Карл Меннингер отмечал: «Для обычного человека суицид является слишком ужасным и бессмысленным событием, чтобы он мог его понять. Против него никогда не проводилось широких общественных кампаний, какие были организованы против менее предотвратимых форм смерти. К нему никогда не проявлялось организованного общественного интереса.... Хотя во многих случаях его можно было бы предотвратить с помощью кого-то из нас».

Центр профилактики самоубийств

Давно существуют общественные организации для работы, например, с больными, страдающими прогрессивной мышечной дистрофией, рассеянным склерозом или церебральным параличом. Однако до последнего времени усилия общества по борьбе с такой серьезной проблемой, как суицид, были незначительными. Их нивелировал как бы незримо существовавший вопрос: разве индивид, который хочет покончить с собой, не имеет права осуществить это?

Последние исследования со всей определенностью показали: люди желают совершить самоубийство в течение относительно краткого промежутка жизни. Для того чтобы предоставить потенциальным самоубийцам эффективное убежище, пока не исчезнут разрушительные импульсы, были организованы Центры профилактики самоубийств. Они являются местом, куда отчаявшемуся человеку можно обратиться, если все остальное кажется потерянным.

В Англии еще в 1774 году было создано Королевское Гуманитарное Общество, одной из целей которого было предотвращение самоубийств. В США Национальная Лига спасения жизни была учреждена только через 133 года, в 1907 году. В ней работали чуткие волонтеры, серьезно озабоченные данной проблемой. Ее основал священник Герри Уоррен после неудачной попытки помочь суицидальной пациентке. Она говорила, что не сделала бы этого, если бы он пришел и поговорил с ней раньше. После этого Герри Уоррен создал группу (которая существует и сегодня при Центре Епископальной церкви в Нью-Йорке) для помощи лицам в состоянии суицидального кризиса.

Другой священник, Чад Вара организовал группу помощи суицидентам в Англии, назвав ее «Самаритяне». Он говорил: «Когда я слышу, что обо мне говорят как об основателе "Самаритян", мне хочется возразить. Не я основал их. Они создали меня. Когда летом 1953 года я случайно прочел, что в Лондоне происходят, по крайней мере, три самоубийства в день, несмотря на имеющиеся медицинские и социальные службы, я подумал, что обязательно нужно что-то предпринять....Человек в отчаянии, думающий о самоубийстве, прежде всего нуждается в сочувствующем человеке, к которому он мог бы обратиться: "Вы мне поможете'? "» Первая служба «Самаритян» в США основана в 1974 году в Бостоне. Другие отделения этого уже интернационального объединения распространены от Бразилии до Новой Зеландии и занимаются профилактикой суицидов, оказывая людям в отчаянии дружескую помощь.

Движение превенции суицидов в США получило еще больший общественный резонанс, когда Национальный институт психического здоровья в 1966 году создал Центр по изучению и профилактике суицидов. Для снижения уровня самоубийств ему ставилась задача «сделать это так, чтобы убедительно показать всем, что жизни могут быть спасены». В дальнейшем два клинических психолога Эдвин Шнейдман и Норман Фарбероу в Лос-Анджелесе основали Центр профилактики суицидов, являющийся сегодня одним из самых известных в мире учреждений. Его персонал состоит из психологов, психиатров, социальных работников и большого числа тщательно отобранных волонтеров. С тех пор в США было создано более 200 программ профилактики суицидов.

Существует много вариантов организации учреждений профилактики самоубийств. Их общей чертой является наличие кризисных телефонных линий для оказания экстренной помощи. Их работники устанавливают тесную двустороннюю связь (раппор) с человеком, подверженным риску самоубийства, и вступают с ним в неформальные отношения. Они сообщают, что могут облегчить эмоциональное напряжение, обсудив его проблемы. Телефонный консультант должен оценить суицидальный потенциал абонента. Если человек беседует по телефону с оружием в руке, то, естественно, ему требуется немедленная помощь. Учреждениями, используемыми для отсылок, являются больницы, практикующие психиатры, поликлиники агентства социальной помощи, священники или врачи общего профиля. При необходимости, если абоненту требуется неотложная медицинская помощь, можно использовать полицию. Некоторые агентства считают, что наиболее эффективным средством помощи во время кризиса является семья; другие полагают, что лучшую поддержку могут оказать близкие друзья. Когда суицидальный кризис близится к завершению, абонента можно направить в специализированную службу за психиатрической помощью.

Составными частями программы превенции суицидов должны быть:

· круглосуточная доступность для нуждающихся;

· активный поиск людей из групп суицидального риска;

· выявление и наблюдение за лицами, совершавшими по- пытки самоубийства;

· службы неотложной телефонной помощи; консультативные службы для населения;

· массовые образовательные программы, направленные на изучение признаков возможного самоубийства; суточная госпитализация или программа амбулаторной службы;

· «дом на полпути» для суицидентов (дневной стационар); программа частичной госпитализации в вечернее время, позволяющая больным ходить на работу;

· неотложная служба психиатрической помощи, включающая превенции и интервенции суицидов;

· амбулаторная служба;

· программа неотложных отсылок к врачам, юристам, в агентства по различным видам помощи.

Организованная профилактика суицидов должна объединять кабинеты неотложной психиатрической помощи в больницах общего профиля, центры психического здоровья, психиатрические клиники, церковные консультативные центры, антисуицидальные бюро, службы телефонной психологической помощи и центры лечения отравлений. Каждая из этих служб свойственными ей средствами оказывает важную помощь как лицам, склонным к суициду, так и всему обществу.

Помощь семьям самоубийц

Когда все остальные формы поддержки потерпели поражение, важно организовать помощь оставшимся в живых жертвам. Близкие, пережившие самоубийство, часто чувствуют себя весьма вовлеченными в ситуацию, чего не случается при смерти от других причин. Тот факт, что человек сам пожелал умереть, играет в этой драматической коллизии большую роль. Оставшиеся в живых жертвы могут ощущать позор, бесчестие или отчуждение друзей. Их всех преследует один и тот же вопрос: «Почему?»

Во многих городах США сегодня существуют группы самопомощи для семей и друзей суицидентов. Это не терапевтические группы, предполагающие, что их участники должны быть психически больными. Поэтому обычно в них нет психологов или психотерапевтов. Прежде всего они дают людям возможность собраться и обсудить общие переживания, поделиться волнующими чувствами, тем, что произошло, а также получить поддержку от этого общения. Одна из таких групп «Луч надежды» в городе Коламбус Дженкшен, штат Айова, так определяет свои задачи: «Как потенциальные самоубийцы нуждаются в выражении чувств в атмосфере поддержки, эмпатии и неосуждения, так и скорбящим требуется общение с другими людьми, оказавшимися в подобной ситуации». Нашими целями являются:

§ взгляд на самоубийство как на медицинскую, социальную и психологическую проблему, которая может быть разрешена;

§ развитие сети групп взаимопомощи для поддержки семьи в ситуации суицида;

§ оказание помощи и поддержки скорбящим; соединение скорбящих со «значимыми другими», имеющими опыт переживания горя, чтобы последние, делясь опытом и психологическим ростом после кризиса, помогли им получить новое понимание дальнейшей жизни;

§ взаимодействие со службами здравоохранения путем направления туда членов групп для дополнительной помощи, поскольку профессионалы и группы самопомощи, работая по-разному, дополняют друг друга;

§ проведение исследований по изучению естественного и патологического горя после суицидов;

§ проведение семинаров на тему «Суицид: до и после», посвященных неотложной психологической помощи при суициде (распознавание признаков, ожидаемые реакции, мотивы, развенчание мифов и др.) и процессу горя, для специалистов и волонтеров, оказывающих помощь.

Перед вами прошли впечатляющие примеры того, что общество является не только простой суммой жилищ. Эти группы, помогая создать важные человеческие взаимоотношения, открывают новые перспективы, стимулируют конструктивные перемены внутри личности и вне ее и порождают желание способствовать здоровью и благополучию других людей.

Сегодня имеются вполне оптимистические надежды на будущее. Ученые постоянно совершенствуют свои знания о работе нашего мозга и создают новые средства для лечения психических заболеваний. Повышается образовательный уровень населения, возрастает желание открыто и непредвзято обсуждать вопросы психического здоровья и суицидов.

Но еще предстоит сделать многое. Образовательные программы являются чрезвычайно ценным инструментом в этой работе. Должно расти понимание людьми серьезности этой проблемы для создания новых превентивных программ и проведения исследований, направленных на оптимизацию интервенции и поственции суицида. Специалисты, работающие в области суицидологии, должны получать более глубокую подготовку, чтобы эффективно распознавать самые ранние настораживающие признаки суицида. В школах должны быть введены не только констатирующие программы о самоубийствах, но и обучающие, каким образом лучше всего справиться с кризисом и депрессией. Для всех возрастов необходимо проводить регулярные образовательные семинары и конференции. Законодателям важно понимать необходимость удовлетворения этих насущных потребностей на уровне государства и нации. Общество следует постоянно побуждать к действиям. Оно должно поставить психическое здоровье в разряд проблем особой важности, в противном случае мы рискуем столкнуться с гораздо большим числом скорбящих.

Если суицид позволительно определить как желание умереть, то у нас должны быть воля к жизни и инструменты, которые помогут нам справиться с ним, понимая, что каждая человеческая жизнь уникальна, особенна и достойна сохранения.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Жизнь и смерть приходят в мир вместе; глаза и окружающие их глазницы создаются в один и тот же момент. С самого рождения мы уже достаточно взрослые для того, чтоб умереть. Жизнь и смерть исполнены смысла и дополняют друг друга, и одну можно понять только с помощью другой. Умереть — значит прекратить жить.

Обсуждение самоубийства означает прежде всего вскрытие наложенного на него табу. Оно приводит общество, религию и человеческие души к краю пропасти. Саморазрушение может стать парадигмой независимости индивида от всех остальных. Именно по этой причине закон назвал его преступлением, а религия — грехом. Но наклеивание ярлыков не приносит пользы. Важно понять тех, кто взывает о помощи, и оказывать поддержку в минуты нужды наиболее конструктивным образом.

Каждый из нас может что-нибудь сделать в момент кризиса. Это наглядно показано в романе Торнтона Уайлдера «Мост короля Людовика Святого», когда падает мост и переходящие его люди погибают. В попытке понять, что привело каждого на этот несчастный мост саморазрушения, Уайлдер открывает важную истину: «Есть земля живых и земля мертвых, а мост между ними является любовью — единственный путь к спасению, единственный смысл». Именно поэтому смерть любви вызывает любовь к смерти.