ТОЛКОВАНИЕ НАШЕГО СВЯТОГО ОТЦА
ИОАННА ЗЛАТОУСТА,
АРХИЕПИСКОПА КОНСТАНТИНОПОЛЯ,
НА СВЯТОГО МАТФЕЯ ЕВАНГЕЛИСТА.

      1. Тогда - когда же? После того, как Петр сказал: милосерд Ты, Господи, не имать быти Тебе сие, и получил в ответ: иди за Мною, сатано! Господь не удовольствовался одним воспрещением, но желая вполне показать неуместность слов Петра и пользу страданий, сказал: ты Мне говоришь: милосерд Ты, не имать быти Тебе сие; а Я тебе говорю, что не только вредно и пагубно для тебя препятствовать Мне и сокрушаться о Моем страдании, но и ты сам не можешь спастись, если не будешь всегда готов умереть. А чтобы ученики не думали, что страдать для Него бесчестно, то о пользе страдания вразумляет их не одними вышеприведенными словами, но и следующими. Так у Иоанна говорит Он: аще зерно пшенично, пад на землю, не умрет, то едино пребывает: аще же умрет, мног плод приносит (Иоан. XII, 24). Итак здесь, вполне раскрывая пользу страдания, сказанное о необходимости умереть распространяет не на себя только, но и на них. Такова польза этого подвига, что и для вас не желать умереть - пагубно, а быть готовыми к тому - благо. Впрочем вполне объясняет это Христос после, а теперь раскрывает только отчасти. И заметь, как Он, говоря это, не принуждает; не сказал, что вам волею или неволею должно пострадать, а что сказал? Аще кто хощет по Мне ити. Я не заставляю, не принуждаю; но предоставляю это собственной воле каждого. Потому и говорю: аще кто хощет. Я приглашаю на доброе дело, а не на злое и тягостное, не на казнь и мучение, к чему Мне нужно было бы принуждать. Дело само по себе таково, что может вас привлечь. Говоря таким образом, Христос только сильнее привлекал к последованию за Ним. Тот, кто принуждает, часто отвращает; а кто предоставляет слушателю свободу, скорее привлекает. Кроткое обращение действительнее принуждения. Потому и Христос сказал: аще кто хощет. Велики те блага, говорит Он, которые Я вам даю, - таковы, что к ним вы охотно будете стремиться. Кто дает золото и предлагает сокровище, тот не станет употреблять насилие. Если же при этих благах не нужно насилия, то тем менее оно нужно при благах небесных. Если свойство самого блага не побуждает тебя стремиться к нему, то ты недостоин и получить его; если же и получишь, то не будешь знать цены полученного. Потому-то и Христос не принуждает, но снисходительно увещевает нас. Так как ученики, смущаясь словами Иисуса, по-видимому, наедине много роптали, то Он говорит: не должно роптать и смущаться. Если вы не верите, что то, о чем Я сказал, будет причиною бесчисленных благ и с вами сбудется, - Я не заставляю, не принуждаю; но кто желает последовать, того призываю. Не считайте последованием Мне то, что теперь делаете, ходя за Мною. Если хотите за Мною идти, то вам надобно будет перенести много трудов, много опасностей. Не думай, Петр, что, поелику ты исповедал Меня Сыном Божиим, за это одно и можешь ждать венцов; не считай этого достаточным для твоего спасения и не успокаивайся на этом, как будто бы все тобою сделано. Я, как Сын Божий, могу сделать, что ты не подвергнешься бедствиям, но не хочу того для тебя, чтобы было нечто и твое собственное, и чтобы ты заслужил больше похвалы. Какой распорядитель игр на поприще, будучи другом борцу, захочет его увенчать только по милости, без всякой его заслуги и единственно потому, что любит его? Так и Христос тем, которых особенно любит, желает, чтобы они приобретали славу и сами по себе, а не при Его только помощи. Смотри же, как не трудна предлагаемая Им заповедь. Не их одних обрекает Он на бедствия, но дает общую заповедь для всех, говоря: аще кто хощет, жена ли, муж ли, начальник ли, подчиненный ли, - всякий должен следовать по этому пути. И хотя, по-видимому, говорит об одном, а разумеет три действия: отвержение самого себя, взятие креста своего и последование Ему. Два соединены между собою, а одно поставлено особо. Итак, посмотрим, во-первых, что значит отвергнуться самого себя. Наперед исследуем, что значит отвергнуться другого, тогда узнаем и то, что значит отвергнуться самого себя. Итак, что значит отвергнуться другого? Отрекающийся другого, напр. брата, или раба, или кого иного, хотя бы и видел, что его бьют, или вяжут, или ведут на казнь, или как иначе мучат, не заступается, не защищает, не соболезнует, не принимает в нем никакого участия, как бы он был совершенно ему чужой. Так точно и Христос желает, чтобы мы не жалели своего тела: бьют ли, гонят ли, жгут ли, или другое что делают, - не жалей себя. Это-то самое и значит жалеть себя. И отцы тогда жалеют детей своих, когда, препоручая их учителям, приказывают не щадить их. Так и Христос. Он не сказал: пусть не жалеет самого себя, но, что гораздо сильнее, - да отвержется себе, т. е. пусть не имеет ничего общего с самим собою, а пусть обрекает себя на опасности, на подвиги, и их переносит, так, как бы то терпел другой кто-либо. Христос не сказал: да отречется (arnhsasqw), но: да отвержется (aparnhsasqw), небольшим этим прибавлением придавая большую силу словам Своим, так как последнее гораздо выразительнее первого.

      2. И возмет крест свой. Это следует из первого. Чтобы ты не подумал, что, отвергаясь самого себя, должен переносить словесные только оскорбления и укоризны, Он назначает предел, до которого должно простираться самоотвержение, именно - смерть, и смерть поносную. Поэтому не сказал Он: да отвержется себе даже до смерти, но: возмет крест свой, разумея поносную смерть, и действие не раз или два раза, но целую жизнь совершаемое. Беспрестанно, говорит Он, имей пред глазами смерть, и каждый день будь готов на заклание. Многие, хотя пренебрегали богатство, удовольствия и славу, но не презирали смерть, а страшились опасностей; поэтому Я, говорит Он, хочу, чтобы Мой подвижник ратовал до крови, и подвиги его продолжались до самого заклания. Итак, если нужно будет претерпеть смерть, и смерть поносную, смерть под проклятием и по подозрению в худых делах, то все должно перенести с мужеством, и еще тому радоваться. И по Мне грядет. Так как иной, и страдая, не последует Ему, когда страдает не за Него (и разбойники, напр., и расхитители гробниц и чародеи терпят много тяжких мучений), то, чтобы ты не подумал, что довольно самых бедствий, от чего бы они ни происходили, Он присовокупляет, какая должна быть причина бедствий. Какая же? Что ни делаешь, ни терпишь, последуй Христу, все за Него претерпевай и соблюдай прочие добродетели. В словах: по Мне грядет заключается и то, чтобы ты оказывал не только мужество в бедствиях, но и целомудрие и кротость, - и всякую добродетель. То и значит последовать Ему, как должно, чтобы стараться о всякой другой добродетели, и все за Него терпеть. Есть люди, которые, последуя дьяволу, терпят то же и предают за него свои души; но мы терпим за Христа, или лучше сказать, за самих себя. Они терпением вредят себе и здесь, и там; а мы приобретаем пользу и в этой, и будущей жизни. Итак, не крайнее ли это нерадение - не оказывать и такого мужества, какое оказывают погибающие, и это не смотря на то, что нам уготовано столько наград? Притом нам помогает Христос, а им никто. Еще прежде, когда посылал учеников Своих, Господь заповедал им, говоря: на путь язык не идите; посылаю вас яко овцы посреде волков; и: пред владыки же и цари ведени будете (Матф. X, 5, 16, 18). А теперь заповедывает гораздо сильнее и строже. Тогда говорил о смерти только, а теперь упомянул и о кресте, и кресте всегдашнем: да возмет, говорит Он, крест свой, - т. е. да держит и носит его непрестанно. Так и всегда обыкновенно Христос поступал: не сначала, не при первых наставлениях, но постепенно и мало-помалу предлагал труднейшие заповеди, чтобы не встревожить слушателей. Далее, так как заповедь казалась тяжкою, смотри как Он смягчает ее последующими словами, как предлагает награды, превышающие труды, и не награды только, но и наказания за грехи; о наказаниях распространяется даже более, нежели о наградах, потому что обыкновенно не столько даяния благ, сколько строгая угроза умудряет многих. Смотри же, как Он и здесь начинает, и тем же самым оканчивает. Иже бо аще хощет душу свою спасти, погубит ю; и иже аще погубит душу свою Мене ради, обрящет ю. Кая бо польза человеку, аще мир весь приобрящет, душу же свою отщетит, или что даст человек измену за душу свою (ст. 25, 26)? Слова эти значат: не думайте, чтобы Я вас не щадил; напротив, очень щажу, когда заповедую вам это. Так и тот, кто щадит своего сына, губит его, а кто не щадит, тот сохраняет его. Тоже самое сказал и один мудрый: аще биеши жезлом сына твоего, не умрет, душу же его избавит от смерти (Притч. XXIII, 13, 14); и еще: угождаяй сыну, обяжет струпы его (Сирах. XXX, 7). Тоже бывает и с воинами: если военачальник, щадя воинов, позволяет им всегда сидеть дома, то погубит и тех, кто остается с ними вместе. Итак, чтобы не случилось того же и с вами, говорит Он, вам беспрестанно должно быть готовыми на смерть. Ведь и ныне уже возгорается ужасная брань. Потому не сиди дома, но пойди и сражайся; если и падешь на брани, в ту же минуту оживешь. Если и в видимых сражениях идущий на смерть славнее других и считается непобедимым, и для врагов особенно страшен, хотя царь, за которого он поднимает оружие, и не силен воскресить его по смерти, то тем более в этих бранях, - когда столько надежд воскреснуть, - предающий душу свой на смерть обретет ее - во-первых, потому что не скоро побежден будет, во-вторых, потому что если и падет, приобретет для нее лучшую жизнь.

      3. Потом, так как, говоря: иже аще хощет спасти (душу), погубит ю; и иже аще погубит, спасет, в том и другом случае употребляет слова: спасет и погубит, - то чтобы не подумал кто-нибудь, что погубить и спасти в обоих случаях значит одно и то же, но ясно видел, что между тем и другим спасением такое же различие, какое между погибелью и спасением, - Он объясняет это от противного: кая бо польза человеку, говорит Он, аще мир весь приобрящет, душу же свою отщетит? Видишь ли, что спасать душу, не как следует, значит губить ее, и хуже чем губить, - губить невозвратно, так что не остается уже средств искупить ее? Не говори мне, - как бы так сказал Он, - что избежавший величайших опасностей спас душу свою, но представь, что душе его покорена вся вселенная: что ему будет пользы от того, когда душа его гибнет? Скажи мне: если ты видишь, что рабы твои живут в полном довольстве, а сам ты в крайней беде, какая тебе польза от того, что ты господин? Никакой. Так же суди и о душе: когда плоть наслаждается и богатеет, душа ожидает будущей гибели. Что даст человек измену за душу свою? Опять подтверждает то же. Ты не можешь, говорит Он, вместо души дать другой души. Если ты потеряешь деньги, можешь дать другие; то же можно сказать о доме, о рабах и о всяком другом имуществе; а потерявши душу, не сможешь дать другой души. Хотя бы ты владел и целым миром, хотя бы был царем вселенной, - однако, и всю вселенную отдавши, и на всю вселенную не купишь ни одной души. Да и что удивительного, если так случается с душою? Также, как всякий может видеть, бывает и с телом. Хотя бы ты надел на себя тысячи венцов, но если у тебя тело по природе больное и неизлечимо страдает, то не можешь пособить тому, хотя бы ты отдал целое царство и присовокупил тысячи тел, города, имущества. Так же суди и о душе, да о душе еще больше, и оставив все прочее, приложи о ней все старание.

      4. Заботясь о чужом, не забывай себя и своего, как ныне все делают, подражая рудокопам. Для них нет никакой пользы от такой работы и от самых драгоценностей; напротив: бывает еще большой вред, потому что они подвергаются опасностям напрасно и подвергаются для других, не получая для себя никакого плода от своих трудов и изнурений. Им-то ныне и подражают многие, собирая богатство для других. Да о нас больше, чем о них, жалеть надобно, потому что нас после таких трудов ожидает геенна. Рудокопа от его трудов освобождает смерть; а для нас смерть бывает началом бесчисленных зол. Ты говоришь, что тебе приятно трудиться, когда обогащаешься; но покажи, что душа твоя радуется: тогда поверю. Всего главнее в нас душа. Если же тело тучнеет, а душа истаевает, то в этом тебе нет ни малой пользы. Так, если раба веселится, а госпожа гибнет, то для госпожи нет пользы от благоденствия служанки; так и для больного тела нет пользы от нарядной одежды. Что даст человек измену за душу свою? - говорит тебе опять Христос, повелевая тебе всячески стараться о душе, и о ней одной заботиться. Устрашив указанием на погибель души, Христос утешает и обетованием благ: приити бо имать, говорит Он, Сын человеческий во славе Отца Своего, со святыми ангелы Своими, и тогда воздаст комуждо по делом его (Матф. XVI, 27). Видишь ли, что Отцу и Сыну принадлежит одна слава? Если же слава одна, то очевидно и сущность одна. Если, при единстве сущности, бывает разность в славе (ина бо слава солнцу, и ина слава луне, и ина слава звездам; звезда бо от звезды разнствует во славе (1 Кор. XV, 41), хотя они и одинаковой сущности), то как можно почитать не единосущными тех, которым принадлежит одна слава? И Он не сказал: во славе такой, которая свойственна Отцу, - чтобы ты опять не подумал, что здесь есть какая-нибудь разность, - но со всею точностью показывает, что слава одна и та же, говоря, что во славе Отца приидет. Итак, - говорит, - чего ты страшишься, Петр, слыша о смерти? Ты увидишь тогда Меня во славе Отца. А если Я во славе, то и вы. Ваша награда не в настоящей жизни; нет, вы наследуете другой, лучший жребий. Сказав о благах, Он однако не остановился на том, но присоединил и угрозы, упоминая о последнем суде, о строгом истязании, о беспристрастном приговоре, о праведном решении. Впрочем Он не хотел только опечалить их словом, но растворил его приятными надеждами. Не сказал: тогда накажет грешников, но - воздаст комуждо по делом его. Говоря это, разумел Он не наказание только грешников, но и награды и венцы праведников. Он сказал это для того, чтобы ободрить и людей добродетельных. А я всегда трепещу, слыша о суде, так как я не из числа венчаемых. Думаю, что и другие также страшатся и ужасаются, так как кого не устрашит, кого не заставит трепетать это слово, если слушающий придет только в сознание самого себя? Кого не заставит убедиться, что вретище и самый строгий пост нужнее для нас, чем для народа ниневийского? Нам говорят не о разрушении града, не об общей погибели, но о муке вечной, об огне негасимом.

      5. Вот почему я отдаю честь и удивляюсь инокам, которые удалились в пустыни, будучи побуждены как другими причинами, так и этим словом Христовым. Они после обеда, или лучше сказать, после ужина (у них обеда иногда и не бывает, так как настоящую жизнь считают они временем плача и поста), - после ужина, вознося благодарственные песни Богу, воспоминают об этом слове. Если хотите слышать и самую песнь их, чтобы и вам всегда произносить ее, то я повторю вам всю эту священную песнь. Вот собственные слова ее: "Благословен Бог, питающий меня от юности моей, подающий пищу всякой плоти! Исполни радостью и веселием сердца наши, чтобы мы, имея всякое довольство, всегда избыточествовали во всяком деле благом, во Христе Иисусе, Господе нашем, с Которым Тебе слава, честь и держава, со Святым Духом во веки. Аминь. Слава Тебе Господи, Слава Тебе Святый, Слава Тебе Царю, что Ты дал нам брашна и веселие! Исполни нас Духом Святым, да обрящемся пред Тобою благоугодными, да не будем постыжены, когда Ты воздашь всякому по делам его". Вся песнь эта достойна удивления, особенно же конец ее. Так как за столом от пищи человек несколько забывается и тяжелеет, то они, вспоминая о времени суда, во время веселия словом Христовым, как бы некоторою уздою, укрощают душу. Они знают, что случилось с израилем от роскошной пищи: яде, и насытися, и отвержеся возлюбленный (Второзак. XXXII, 15). Так и Моисей сказал: ядый и пия, и насытився, вспомни Господа Бога Твоего (VI, 12, 11), потому что после пресыщения израильтяне отваживались на великие беззакония. Итак берегись, чтобы и с тобою не случилось чего-либо подобного. Хотя бы ты и не приносил в жертву камню или золоту овец и тельцов, но берегись, чтобы не принести своей души в жертву гневу, своего спасения - в жертву любодеянию или другим подобным страстям. Потому-то и иноки, опасаясь таковых падений, после стола, или лучше сказать после поста (так как они и за столом соблюдают пост) приводят себе на память страшный суд и последний день. Если же те, которые уцеломудривают себя постом, преклонением долу, бдением, вретищем и бесчисленными подвигами, имеют еще нужду в таком воспоминании, то как можем безбедно прожить мы, когда наши столы приводят в волнение страсти, а мы и садимся за стол, и встаем из-за него без молитвы? Для отвращения таких бед объясним всю песнь, которую мы привели, чтобы, узнавши пользу ее, всегда петь ее при столе, - укрощать тем неистовство чрева, и ввести у себя в домах обычаи и уставы земных ангелов. Самим бы вам надлежало сходить к ним, чтобы получить такую пользу; а если не хотите, по крайней мере из моих уст выслушайте это духовное сладкопение, и пусть каждый после стола произносит слова песни, начиная так: Благословен Бог! Так, в самом же начале они исполняют апостольскую заповедь, которою предписывается: все, еже аще творим словом и делом, творим во имя Господа нашего Иисуса Христа, благодаряще Бога и Отца тем (Колос. III, 17). Итак, благодарить должно не за один настоящий день, но за целую жизнь, почему и сказано: питающий меня от юности моей. И здесь-то заключается учение любомудрия. Если Бог питает, то самому не нужно заботиться. Если бы царь обещал тебе давать на ежедневное пропитание из своей казны, то ты остался бы спокойным; тем более должен быть ты свободен от всякой заботы, когда сам Бог дает и все тебе от Него рекою течет. Для того-то они и произносят такие слова, чтобы убедить себя и поучаемых ими отрешиться от всякого житейского попечения. Далее, чтобы ты не подумал, что они воздают такую благодарность только за самих себя, присовокупляют: подающий пищу всякой плоти, - благодаря тем за весь мир. Как отцы всей вселенной, они за всех благословляют Бога, возбуждая себя к искреннему братолюбию; они не могут ненавидеть тех, за которых благодарят Бога, питающего их. Видишь ли из сказанного теперь и прежде, как благодарение ведет к любви, и удаляет житейские попечения? Если Господь питает всякую плоть, то тем более уповающих на Него. Если питает связанных житейскими заботами, то тем более тех, которые свободны от них, как то и Христос подтвердил, сказав: скольких птиц лучше есте вы (Лук. XII, 7). Этими словами Он научал не надеяться на богатство и плодоношение семян. Не это питает, а слово Божие. Таким образом иноки своею песнью посрамляют манихеян и валентиниан, и всех их единомышленников. В самом деле, нельзя почитать злым того, кто свои блага предлагает всем, даже и тем, которые хулят его. Далее следует прошение: исполни радостию и веселием сердца наша. Какою радостью: не житейскою ли? Нет. Если бы иноки желали такой радости, то не стали бы жить на высотах гор и в пустынях, не стали бы облекаться во вретище. Напротив, они говорят о той радости, которая не имеет ничего общего с настоящею жизнью, - о радости ангельской, о радости горней. И не просто испрашивают они радости, но просят ее в великом избытке. Не говорят: дай; но: исполни; не говорят: исполни нас, но: сердца наши. Такая-то радость и есть преимущественно радость сердца. Плод духовный, говорится, любы, радость, мир (Галат. V, 22). Так как грех породил печаль, то они просят водворить в них вместе с радостью правоту; иначе и быть не может радости. Чтобы мы, имея всякое довольство, всегда избыточествовали во всяком благом деле. Вот исполнение евангельского слова: хлеб наш насущный даждь нам днесь (Лук. XI, 3). Смотри, как они ищут и самого довольства только для души: чтобы мы избыточествовали во всяком деле благом. Не сказали, чтобы мы исполнили только должное, но - даже и более заповеданного. Это-то и значат слова: чтобы мы избыточествовали. И хотя просят у Бога довольства только в необходимом для жизни, но сами готовы повиноваться не столько, сколько от них требуется, но с великим преизбытком во всем. Так всегда и во всем избыточествовать свойственно рабам благонамеренным, мужам любомудрым. Потом, опять напоминая себе о своей немощи и о том, что без вышней помощи ничего доброго не могут сделать, они к словам: чтобы мы избыточествовали во благом деле, присоединяют еще: во Христе Иисусе Христе нашем, с Которым Тебе слава, честь и держава во веки, аминь. Таким образом они и начинают, и оканчивают песнь благодарением.

      6. После этого они опять начинают как бы снова, но в самом деле продолжают то же. Подобным образом и Павел, начало послания окончив славословием и сказав: по воле Бога и Отца, Емуже слава во веки, аминь (Галат. I, 4, 5), вслед затем начинает раскрывать содержание своего послания. Равным образом и в другом месте, сказав: почтоша и послужиша твари паче Творца, иже есть благословен во веки, аминь (Римл. I, 25), не окончил речи, а продолжает ее и далее. Итак, не будем винить и этих ангелов за то, что они не соблюдают порядка, когда, заключивши речь славословием, опять продолжают священные песни. Они следуют примеру апостолов, когда начинают славословием и оканчивают тем же и, по таком окончании, начинают снова. Итак говорят: слава Тебе Господи, слава Тебе Святый, слава Тебе Царю, что Ты дал нам брашна в веселие! Благодарить должно не за великие только благодеяния, но и за малые. Благодаря же и за малые, они обличают ересь манихеев и всех тех, кто говорит, что настоящая жизнь есть зло. Чтобы ты, судя по высокому их любомудрию и по тому, что небрегут о чреве, не заключил, что они гнушаются брашен подобно самоубийцам, они своею молитвою научают тебя, что воздерживаются от многого, не по отвращению от созданий Божий, но по любви к подвижничеству. И смотри, как они, возблагодарив за ниспосланные уже блага, просят других больших, и не останавливаются на житейских, но возносятся превыше небес, и говорят: исполни нас Духом Святым! Не исполнившись благодати Духа, ни в чем нельзя иметь надлежащего успеха, равно как нельзя совершить ничего доблестного и великого без помощи Христовой. И как они к словам: чтобы избыточествовали во всяком деле благом присоединяют: во Христе Иисусе, так и здесь говорят: исполни нас Духом Святым, да окажемся благоугодными пред Тобою. Видишь ли, что они о житейском не молятся, а только благодарят, о духовном же и благодарят, и молятся? Ищите, сказал Христос, царствия небесного, и сия вся приложатся вам (Матф. VI, 33). Примечай и дальше их любомудрие. Да окажемся, говорят они, пред Тобою благоугодными, да не будем постыжены. Мы не боимся, говорят они, посрамления людского; что бы люди ни говорили о нас в насмешку и поношение, мы не обращаем на то никакого внимания. Мы о том только заботимся, чтобы тогда не постыдиться. А когда говорят это, помышляют об огненной реке, о награде, о почестях. Не сказали: чтобы нам не потерпеть наказания; но: чтобы не постыдиться. Явиться оскорбителями Господа для нас страшнее геенны. Но так как многих беспечных это не устрашает, то они присоединяют: когда воздашь комуждо по делом его. Видишь, сколько приносят нам пользы эти странники и пришельцы, пустынножители, или лучше - небожители. Мы странники небесные, а жители земные; а они - наоборот. После такой песни, исполнившись умилением, с горячими и обильными слезами, они отходят ко сну и спят столько, сколько потребно для малого успокоения. И опять ночь превращают в день, проводя время в благодарениях и псалмопениях. И не одни только мужи, но и жены упражняются в таком любомудрии, побеждая немощь естества избытком усердия. Итак мы, мужи, устыдимся крепости жен и перестанем заботиться о настоящем - о тени, о мечте, о дыме. Большая часть жизни нашей проходит в бесчувствии. В юности мы почти вовсе неразумны; когда наступает старость, то притупляется в нас всякое чувство. Остается небольшой промежуток, в который мы с полным чувством можем наслаждаться удовольствием; да и в это время мы не наслаждаемся вполне, по причине бесчисленных забот и трудов. Потому-то и убеждаю искать благ неизменных, нетленных, и жизни никогда нестареющейся. Можно, ведь, живя и в городе подражать любомудрию пустынножителей; и женатый и семейный может и молиться, и поститься, и приходить в умиление. Так первые христиане, наученные апостолами, жили в городах, а являли благочестие свойственное пустынножителям; иные занимались и рукоделием, как-то: Прискилла и Акила. Да и все пророки имели и жен, и домы, как например: Исаия, Иезекииль, великий Моисей; однако это не препятствовало им быть добродетельными. Им и мы подражая, будем всегда благодарить Бога и всегда воспевать Его; будем стараться о целомудрии и прочих добродетелях, и введем любомудрие пустынников в городах, чтобы нам явиться и пред Богом благоугодными, и пред людьми - почтенными, и чтобы нам удостоиться будущих благ благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, чрез Которого и с Которым Отцу слава, честь, держава, со Святым и животворящим Духом, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.