Михаил Новоселов

1864-1938.

Его фельетон против католических мистиков, 1914.

Сборник "Письма друзьям". См. История Церкви.

О его роли в борьбе с Распутиным Амальрик. Общий очерк Сикорской, 2008 (и мемуар Пришвиной).

Догмат и мистика в православии, католичестве и протестантизме. М.: Лепта-Пресс, 2003. 384 с. 5 тыс. э.

Андреева не верит в возможность его епископства.

О нём в письмах Руднева.

Косик О. Сборник «Дело митрополита Сергия» и участие в нем мученика Михаила (Новоселова) // Вестник ПСТГУ. II: История. История Русской Православной Церкви. 2009. Вып. 11:2 (31). С. 77-95.

Сочинения Новоселова - один из образцов раннего российского фундаментализма. Он явно отличается от славянофильства XIX в., хотя во многом с ним совпадает - и антизападничеством, и ожесточенным антикатоличеством. Различие, кажется, в том, что для славянофилов (как и для западников) неоспоримым оставалось организационное начало Церкви - имперское учреждение, которое можно критиковать, о котором можно подавать советы начальству, но которое совершенно невозможно интериоризировать, как невозможно вводить слона в квартиру. Но вот в начале ХХ века Куприн сочиняет рассказ о том, как заболевшей девочке привели в квартиру слона (блаженныя памяти российский средний класс мог тогда это себе позволить), а фундаменталисты и черносотенцы вводят к себе в квартиру в Церковь. Конечно, формально они руководствуются заботой о Церкви, о том, чтобы ее не уничтожили секуляризм, модернизм и анархизм, но противопоставить "анархизму обновленчества" они могут лишь анархизм антимодернизма. Очень многое роднит этот фундаментализм со старообрядчеством и, видимо, угасание старообрядчества связано с тем, что его функцию фундаментализм взял на себя. Напряженный эсхатологизм, который оборачивается аполитичностью или, точнее, принятием и самой гнусной власти как "бича Божьего", отличает этот фундаментализм от "антисергианского". Соглашаясь терпеть светскую порочную власть, Новоселов, однако, отказывается терпеть церковную порочную политику патриарха, хотя еще и не отделяется. В середине XIX века революционеры думали, что старообрядцы будут им союзники в борьбе с монархией, но обманулись: для фундаменталиста вопрос светской политики не так важен, как политики церковной. В этом отличие русского фундаментализма от западного, где часто светская и церковная власти отождествлялись, так что борьба велась одновременно против обеих. С протестатнизмом роднит такой фундаментализм ориентация на личное решение как главное при принятии решений. Поскольку же фундаментализм отрицает личное решение как индивидуализм, присущий ненавистному модернизму, то свою готовность решать лично он маскирует - под лозунгом опоры на Библию или (как у Новоселова) под лозунгом верности Духу Святому. Таким образом, фундаментализм оказывается близок протестантским харизматическим движениям, ненависть к которым он декларирует. В России впервые эта нота обнаруживается у Нилуса, который стал популяризировать беседу Серафима Саровского с Мотовиловым. Оригинал беседы утерян, Нилус, видимо, внес в текст сильную правку, но важнее то, что эта беседа стала своеобразным каноническим основанием для отвержения иерархического авторитета у фундаменталистов, тогда как преп. Серафим, безусловно, ничего подобного не имел в виду, размышляя в традиционных рамках "духовного обновления", вообще не ставящего вопроса о том, как подчиняться церковной иерархии. Впрочем, на уровне поведения особой "харизматичности" не проявляется. Возможно, поэтому создается еще один, более интеллектуальный, чем мистический, авторитет: учение Святых Отцов, из верности которому можно противостоять церковной иерархии. Причем, в отличие от средневекового православного сознания, для которого Святые Отцы - в прошлом, и в далеком прошлом, для фундаменталиста принципиально, что цепь великих учителей не прервалась, и надо быть верным и ее последним, современным представителям, чтобы считаться верным древним ("Кто не изволяет со всею любовию и желанием в смиренномудрии соединиться с самым последним (по времени) из всех святых, имея к нему некое неверие, тот никогда не соединится и с прежними" - Новоселов). В сущности, выстраивается иерархия, параллельная епископской иерархия линия преемства - от Василия Великого через Федора Студита и Максима Исповедника к Григорию Паламе - а затем к Игнатию Брянчанинову и Серафиму Роузу.

Яков Кротов, 16.5.2003