Мэл Гибсон

В июле 2006 года подвыпивший Мэл Гибсон, автор любимого католическими фундаменталистами фильма о Страстях, объяснил полицейским, которые его задержали: "Все войны от жидов". Потом дико извинялся и заявил, что будет лечиться от алкоголизма. Евреи принять извинения отказались - видимо, им хотелось бы извинений ещё и за "Страсти". Но этого они вряд ли дождутся - там антисемитизм утончённый.

Фильм 2003 года, вполне коммерческий, отражает католическую духовность, специфическую для периода между Тридентским и Вторым Ватиканским собором (вторая половина XVI - первая половина ХХ в.). Прежде всего, это проявляется в стремлении к "историчности", "подлинности". Это стремление побуждало инсценировать рассказ о страстях, представляя его сперва в виде вереницы живых картин, вереницы картин живописных, следующих друг за другом словно кадры будущей киноленты, наконец, в самих кинолентах.

Духовность конца ХХ века знает, что подлинной "подлинности" быть не может, что даже опасно говорить: "Вот - так было!", ибо это создает иллюзию подлинности, что хуже обмана. Живопись постмодерна предпочитает знак, намек, который оказывается менее лживым.

Условен и фильм Гибсона, и это нормально. Ненормально то, что автор этой условности либо не сознает, либо ее прямо отрицает. В высшей степени условна цветовая гамма фильма, воспроизводящая тяжелые синие и коричневые цвета иезуитской живописи и рембрандтовских офортов. Реальность Евангелия была, конечно, более многоцветна. Живописность природы вступала и всегда будет вступать в противоречие с тем, что происходит в человеческом обществе. Условны лица. Иисус и Мария подобраны с менее "еврейскими" чертами, чем Петр или Симон Киринеянин. И уж вовсе не посмел Гибсон изобразить Иисуса с гнилыми зубами - а Варавву изобразил. Но с чего бы у Спасителя зубы были лучше, чем у Вараввы? Многое может голливудский кинорежиссер, но и он не может наградить хорошего героя плохими зубами. Прорывом к "подлинности" было бы, если бы Гибсон изобразил Иисуса таким, каким он изобразил Варраву. Не обязательно с гнилыми зубами, но с бородавкой... или толстым...

Милой попыткой дать "историческую черточку" является изображение Иисуса и Марии смеющимися над богачом, заказавшим стол на европейский манер. Но резко антиисторично почтение, с которым евреи (и еврейки) относятся вслед за режиссером к крови Иисуса. Разумеется, даже самые близкие люди и не подумали бы вытирать, словно собирая на память, кровь на месте бичевания (вряд ли бы их и пустили на это место). Кровь прежде всего оскверняла, неважно чья, и это тысячелетнее отношение к крови не могло быть развеяно лишь верой в Иисуса. В католической традиции культ Крови Иисуса и то сложился лишь через полтора тысячелетия после Евангелия.

Мягкость цветовой гаммы фильма, характерная для барочной живописи, компенсируется размашистостью актерских движений и мизансцен, - тоже вполне барочная избыточность. С точки зрения современных канонов, актеры постоянно переигрывают: то слишком неподвижны, то слишком экспансивны, подчеркнуто театральны. Если уж Иисуса бичуют, то так, словно позируют для академического этюда.

Характерной для этого вида католической духовности является и антисемитизм фильма, тот антисемитизм, который не был известен "темным векам", но который набирал силу по мере развития "капиталистической", "секулярной" цивилизации. Этот антисемитизм есть фобия, развивающаяся у индивидуальности, которой тяжело выносить бремя личного выбора, которая жаждет возвращения в средневековый коллективизм и видит причину своих проблем и зла вообще в коллективизме сплоченного еврейства. Гибсон вырезал подлинные слова Евангелия ("Кровь Его на нас"), но зато насытил фильм образами и деталями, которых в Евангелии нет и которые призваны показать дикую ненависть соотечественников к Иисусу (впрочем, физиономически совершенно четкая черта между Иисусом и евреями обозначена: Спаситель - европеец среди семитов). Даже у подножия Креста проявляется эта злоба, хотя Евангелие вовсе не утверждает, что злословия исходили от евреев, тем более, от первосвященника, а не от, допустим, греков. В результате сцена бичевания становится менее мотивированной, нежели в Евангелии: Пилат якобы надеялся бичеванием задобрить евреев, а те не расчувствовались. Евангелисты такой мотивации Пилату не приписывают. Даже в Евангелии от Матфея, где более всего говорится о евреях, не так подчеркивается их вина за распятие. Как и всякий расист, Гибсон изображает "хороших еврейчиков" (в том числе абсолютно неисторичную Веронику с ее "платом"), - на их фоне особенно мерзкой видятся евреи как множество, дружно травящее Иисуса. Фильм Гибсона есть с чем сравнивать, - и с фильмом Дзеффирели, и со Скорсезе, и со множеством менее известных картин, которые не вызывали обвинений в антисемитизме не потому, что их не смотрели пристрастно, а потому что там больше было верности духу и букву Евангелия.

Сила такого типа благочестия в том, что оно готово пожертвовать собой. Слабость его тоже очевидна: оно готово пожертвовать и другим. Граница между созерцанием чужого страдания и готовностью причинить страдание другому слишком зыбка. Во всяком случае, сосредоточенность на страданиях должна сочетаться с огромным смирением, иначе душа может ожесточиться просто из желания как-то справиться со зрелищем зла. Так у Гибсона, помимо недоказуемого антисемитизма, поражает совершенно очевидная измена и букве, и духе Евангелия: Иуда не просто кончает с собой, но перед этим он бежит из города, а за ним бегут мальчишки, издеваются над ним и травят его. В результате самоубийство Иуды, которое было результатом гордыни и нежелания каяться, становится результатом затравленности, - а это уже вполне определенная статья уголовного кодекса о доведении до самоубийства. И отвечать за это, как и за прочие огрехи фильма, придется не Гибсону, а христианству.

Консерватизм Гибсона проявился и в том, что он ввел в свой фильм Туринскую плащаницу как "подлинник". Более того, самая шокирующая и длинная часть фильма - это долгое бичевание Иисуса, и детали бичевания основаны именно на отпечатках на Туринской плащанице: в полосках и пятнышках усматривают доказательство того, что Иисуса бичевали особой плеткой со свинцом. В Евангелии, однако, рассказ о бичевании занимает ровно одну фразу, сотую часть повествования о Страстях. Так же и "крестный путь" в Евангелии описан половиной фразы, а в фильме растянут на четверть часа. Бичевание производится в угоду евреям, на их глазах, производится долго и особо жестоко, - это и есть искажение Евангелие, которое можно объяснить лишь антисемитизмом автора и которое не обнаруживается в других экранизациях Евангелия. Так что есть свой смысл в анекдоте: "Мэл Гибсон заявил, что подумывает о написании книги по мотивам своего фильма". Если по фильму Гибсона написать книгу, то выйдет не Евангелие, а "Протокол сионских мудрецов о казни Иисуса".

Отец Мэла Гибсона - Хаттон, член католической группировки, отколовшейся от Рима из-за неприятия решений Второго Ватиканского собора и полагающей, что собором руководили жиды и масоны, заявил в ходе ток-шоу на телевидении, что Холокост - выдумка. Было до Гитлера 6 миллионов евреев, осталось 200 тысяч, но это потому, что евреи уехали за океан и "заполонили Бронкс, Бруклин, Сидней и Лос-Анджелес". "They were all over the Bronx and Brooklyn and Sydney and Los Angeles" (http://news.yahoo.com/news?tmpl=story&u=/ap/20040219/ap_en_mo/passion_gibson_s_father_2). "That's why they've attacked the Catholic Church so strongly, to ultimately take control over it by their doctrine" - "Они для того и напали на Католическую Церковь с такой силой, чтобы их учение возобладало над католическим" (http://news.yahoo.com/news
?tmpl=story&u=
/kr/20040219/lo_krnewyork
/furorjustbeforegibsonsthepassionopens)

Беда с этими родственниками! Гибсон и так с трудом уверял всех, что фильм не антисемитский (я фильма не видел!). Но теперь, когда выяснилось, что его отец - классический католический антисемит, оправдания его резко потеряли в цене. Материальное родство перевешивает все идейные филиации, которые сооружает человек. И так во всем: простая зубная боль в миллиард раз мучительнее любых душевных страданий. Если "душевные страдания" действительно велики, они просто вызывают телесные страдания. Но удивительно, как редко это бывает! В этом весь смысл Христа: на отвлеченные, виртуальные "душевные муки" - ах, откуда в мире зло! - Он отвечает страданием Тела.

В названии картинки - минута, на которой появляется кадр.