XVI ВЕК: ПЕДАГОГИКА КАК ПЕДАНТИЗМ
См. Монтень.
25 глава монтеневских "Опытов" - против педантизма, следующая - о воспитании. Казалось бы, какая связь? Прямая. Формально - Монтень рассматривает и науку ("педантизм"), и педагогику как информационные процессы, в которых "как" и "что" неизбежно в противоречии друг с другом. Без науки нельзя, но учёный - ненормален и невменяем. Можно ли без педагогики?
Монтень начинает трактат о ней с описания себя как неуча. Он создаёт "сшибку", "коан", "апорию" наподобие знаменитых "лжёт ли критянин, когда утверждает, что все критяне лжецы". Хорошо ли образование Монтеня, если он доказывает, что это образование - плохое? Да, конечно! Идеально образованный человек знает, что он абсолютно необразован. Монтень был максимально близок к этому идеалу.
Монтень выдвигает весьма нетривиальный критерий образованности:
"Вы не найдёте ребенка в средних классах училища, который не был бы вправе сказать, что он образованнее меня, ибо я не мог бы подвергнуть его экзамену даже по первому из данных ему уроков; во всяком случае, это зависело бы от содержания такового".
Не Монтень изобретал экзамены. Кстати, он сам не сдавал экзамены - обучался-то дома. Тем ядовитее его ремарка, тем больнее бьёт в самый нерв современности, которая отождествляет образованность со сдачей экзаменов (публикацией книги, изобретением и т.п.) и этим оскверняет образование, подменяет его архаикой, в которой главное не мышление, а соревнование. Мышление всегда одиноко, экзамен всегда коллективен. Банальнейший парадокс: те, на плечах которого стоит современная система образования, в этой системе погибли бы. Сократа выгнали ли бы из пятого класса самое позднее, Аристотеля - из шестого, если бы спорил с учителем, а если бы не спорил, то из седьмого. Глазки-то не скроешь.
"Хотел бы я поглядеть, как Палюэль или Помпеи - эти превосходные танцовщики нашего времени - стали бы обучать пируэтам, только проделывая их перед нами и не сдвигая нас с места".
Мягко сказано! Конечно, современность - не Средние века, когда за попытку станцевать сжигали. Не сметь танцевать! Спроси у духовенство, оно расскажет, что такое танец, может быть, станцует - но только духовенство, а мирянин права танцевать не имеет. Есть "магистериум", "учительство", и что подобает учителю, то никому более не подобает. Куда там книжнической мудрости про то, что "ученик не бывает больше учителя", которую как-то повторил Христос. Ученик - всегда ученик, учитель - всегда учитель. Была сероватая пошловатость, стало классовое общество внутри Церкви.
Антиклерикалы могут не беспокоиться: недостаточно "раздавить гадину", чтобы избавиться от гадства. Современный мир тоже не очень-то поощряет танец. Одна система государственного образования чего стоит - представим себе, что государство запретит кормить грудью дома или монополизирует молитву или стрижку ногтей. Молитва, впрочем, во многих странах до сих пор остаётся монополией государств, но стрижка ногтей - представьте, вы не имеете права стричь себе ногти сами, а должны записывать на приём к госстригальнику. Что, неприятно, когда ваши ногти стрижёт кто-то другой? А когда ваших детей учит учитель, приятно?
Монтень не защищает домашнее образование, - в его время другого и не было. Он говорит то, что будет актуально, когда все будут получать домашнее образование. Есть фундаментальный парадокс: воспитание уничтожает то, что подлежит воспитанию в первую очередь - свободу, включая свободу мышления. Монтень иронизирует над своей необразованностью, чтобы утвердить свою свободу. Образованность и свобода несовместимы - как несовместимы деньги и свобода, власть и свобода, даже, Господи, помилуй, любовь и свобода.
Монтень был женат, был образован, был властителем - в прямом смысле слова, повелителем замка и феодальным лордом. Был богат - конечно, с точки зрения своих крестьян. Точь в точь как Лев Толстой. Только Толстой свою свободу не замечал, ушёл к смерти как к свободе, а Монтень наслаждался свободой, хотя из суеверной осторожности старался утаить её от окружающих, однако постоянно намекал им, что свобода - ответ на все их беспокойства.
