Лк. 15, 8 Или какая женщина, имея десять драхм, если потеряет одну драхму, не зажжет свечи и не станет мести комнату и искать тщательно, пока не найдет,

№108 по согласованию. Фразы предыдущая - следующая.

Иисус ставит в один ряд 99 овец и 10 монет, хотя между ними есть весьма существенная разница: монетки сами не бегают и не прыгают. Можно спокойно искать укатившуюся драхму, не опасаясь, что лежащие в кошельки исчезнут. Однако, какой идиот оставит кучу овец без присмотра? Они же сразу разбегутся. Кстати, позвольте: если монеты сами не бегают, как же закатилась под кровать несчастная драхма? А выражение "приделать ноги кошельку" разве на пустом месте возникло? С другой стороны, это лишь горожанину кажется, что если оставить сотню овец без присмотра, они сразу разбегутся. А овцы не дуры (кроме той одной, которая всё-таки сблудила) и прекрасно понимают, что вместе они в безопасности. Это же овцы, а не люди - вот люди, когда сбиваются в стадо, поступают против своей природы, именно в стаде им очень опасно быть.

Овца заблуждается, удаляясь от стада, человек заблуждается, сбиваясь в стадо ради коллективной безопасности. Блудный сын не от стада сблудил, а от Бога, но каждое человеческое стадо мнит себя божеством. Нехорошо человеку быть одному, но еще более нехорошо человеку вообще не быть - а в толпе человек исчезает. Деньги похожи скорее на людей, чем на овец - чем денег больше, тем они опаснее.

Защитники богатства сравнивают деньги с инструментами - кирпич-де опасен лишь тогда, когда его используют не по назначению, а так - чем больше кирпичей, тем лучше, тем больше здание можно построить. Но это сравнение неполное - ведь и здания бывают разными. Легче увернуться от кирпича, которым бьют по голове, чем от Лубянки, которая тоже вовсе не из луба, а из кирпичей сложена. Можно использовать гильотину по назначению, лучше она от этого не станет. Деньги - единственное, может быть, человеческое изобретение, не имеющее аналогов в Божьем творении, и это проявляется в бесчеловечности и античеловечности денег. Чем их больше, тем они опаснее и для владельца, и для окружающих. Да, они всего лишь средство, но из тех, которые в большом количестве обращаются в свою противоположность.

Деньги как огонь - есть размер, после которого это пожар, непригодный ни к какому использованию. Конечно, хозяйка, которая потеряла драхму, далека от искушений богатства, но всё-таки в другой раз Спаситель похвалил женщину, которая пожертвовала единственную свою монету. Формально же (то есть, для человека падшего, или уставшего, или циничного) различия между монетой потерявшейся и монетой пожертвованной не существует. Такой человек будет вновь и вновь теряться под предлогом, что хочет доставить побольше радости Богу. А Иисус говорит о радости не Бога, а ангелов, что в данном случае важно.

Потерянная монета или овца - без Владельца. Пожертвованная монета становится более своей и тому, кому пожертвована, и тому, кто пожертвовал. Человек в ладони Бога - как монета. Бог выпустит нас, передаст нас кому-то другому, не будет зажимать в руке, пока Его пот не выест наши глаза. Бог жертвует Своих любимых людям - и в этой жертве человек становится ещё более своим для Бога, и возвращается к Нему словно неразменная монета.

Спаситель сравнивает Бога и человека с женщиной и потерянной монетой (Лк. 15,8). Видимо, даже не просто с женщиной, а со скупой до вздорности женщиной, Он ведь подчеркивает, что монета мелкая, мельче некуда, и что женщина "зажигает свечи", метет комнату, чтобы монетку найти - но не выйдет ли так, что свечей нагорит на две драхмы, чтобы найти одну? Да и поведение пастуха, который идет за одной овцой, оставив остальных без присмотра, вряд ли можно считать благоразумным. Это ирония, как если бы сказать: "Кто из вас, потеряв ногу, не попросит отрезать себе и вторую, чтобы бедняжка не скучала?" Думать, что Богу скучно без человека - абсурд, думать, что Бог может прожить без человека - кощунство.

*

"Потерянная драхма". Строго говоря, странный эпизод. Ну как можно потерять монету у себя дома? Теряют на улице, на базаре, а дома денежка спокойно лежит в кошельке. Стулмуэллер замечает, что драхма, видимо, была частью женского головного убора. Тогда все понятно! Среди сокровищ Трои, откопанных Шлиманом, выставлялись в Музее изящных искусств и подобные украшения: диадемы из крошечных бляшек. Только в этих диадемах бляшки золотые и их не одна сотня, а тут крошечное украшение, вроде современных "фенечек" — из десяти "ноготков". Веревка порвалась. монетка упала и закатилась. Конечно, это немного меняет, а все-таки веселее: человек для Бога не ассигнация, не по делу мы Ему нужны, а нужны, как женщине украшение. Жизнь Иисуса проходит в поисках человека -- лучшей в мире фенечки. То есть, и без нас Богу неплохо (не то, что нам без Него). С нами Бог не совершеннее. Он с нами — красивее. И это относится и к любви межчеловеческой.

*

Макарий Великий в 11 слове проводит банальную, на первый взгляд, аналогию: светильник - это Дух Божий. Сам человек ничего не способен увидеть. Аналогия искажает, кажется, смысл притчи, ведь тут Иисус говорит о том, как Бог ищет человека, а не о том, как человек ищет себя.

Кстати, к радости измученных женщин, в этой притче Бог сравнивается именно с женщиной, и не просто с женщиной, а с домохозяйкой, к тому же из тех, кто вечно считает каждую копейку и вечно что-то теряет.

Но поскольку не все люди - измученные женщины, и даже не все женщины - измученные женщины, постольку как раз эта, прямая аналогия (Бог - женщина) не слишком интересна, а интереснее как раз по-макариевски. Вот богоподобие человека -- способность искать самого себя. Это и полезнее, чем лезть к ближним в душу с фонарем среди бела дня, как это делал Диоген, и с отвращением бормотать: "Опять не то!" Нет уж, лучше всю жизнь самому себе кричать: "Ку-ку!" - подзывать себя и насмешливо отзываться себе же, ищущему.

Как выразился тот же Макарий: "Чем более хочешь исследовать и проникнуть ведением, тем в большую нисходишь глубину, и ничего не постигаешь. Даже, что касается до возникающих в тебе размышлений о том, что и как происходит в тебе ежедневно, — и это неизреченно и непостижимо, разве только будешь принимать все сие с благодарением и верою. Ибо со дня рождения твоего и доныне возмог ли ты познать душу свою?" (Слово 12).

Обычно поиск себя называют поиском смысла жизни. Психологи скажут, что искать самого себя - занятие опасное и неблагодарное, потому что найти себя куда страшнее, чем себя потерять. Как примириться с собой - таким, какой я есть. Жизнь, скорее, бегство от себя, эскапизм. Вечный страх человека - что в тебе живет чужой (отлившийся в бродячий сюжет научной фантастики). Он, действительно, живет, и не столько от нашего зла, сколько от лени: день ото дня откладываешь настоящее на завтра, живешь тренировочно, и в конце концов обнаруживаешь (и хорошо, если обнаруживаешь - значит, светильник зажегся), что в тебе тебя уже нет, а есть кто-то, слепленный из случайных привычек, подражаний, конформизма и гордыньки.

Ужас! Но не тупик - это просто мое "я" закатилось под кровать, и надо крепко нагнуться (кстати о поклонах), чтобы Господь сунулся в руки светильником и посмотрел себя разглядеть.

*

БОГ ПОД КРОВАТЬЮ

Английский писатель Клайв Льюис полвека назад сравнил Бога с подсудимым. Уже не было инквизиции и претензий к богословам, но ещё были претензии к Богу. Сегодня нормальному человеку ни к чему имитировать веру, а без веры в Бога какие могут быть претензии к Богу?

Конечно, есть ещё люди, нормальные в старом смысле слова – они называют себя верующими, потому что это угодно начальству, или потому что у них национальность такая. Но таких, слава Богу, меньшинство. Большинство же относится к Богу точно так же, как во времена Христа: если Он и есть, то слишком высоко, чтобы использовать хотя бы в качестве вешалки. От Бога одни неприятности и склоки. Значит, надо либо так цыкнуть на религиозников, чтобы они замолчали и подчинялись кому-нибудь одному, либо вообще запретить всякую религию, а кому хочется высших ценностей, будет идёт в детсад и там учится дружбе, любви и чистоте сердца.

Оба рецепта исходят из убеждения, что всё зло от веры, а счастье – в её отсутствии. Ведь веры нет не только там, где нет религии, но и там, где религия подчинена государству.  Бог православного, который уповает на государство – дубинка, висящая на стене. Атеист, надеющийся на то, что достаточно взяться за руки и сказать «Мир, дружба», верует в призрак – во врождённую доброту человека. Его бог – самовар на обеденном столе, из которого так славно всем разлить чайку.

А если сосед хочет не чаю, а кофе по-турецки? Да иногда договориться невозможно даже с родным братом, как отмечал ещё Каин. «Враги человеку домашние его», - сказал Господь Иисус. Что уж говорить о всех прочих? Злоба и ненависть часто вспыхивают без видимых причин. И если уж вспыхнули – предложение выпить чайку вместе воспринимается как издёвка.

Воспитание, разговоры, дискуссии могут смягчить проявления злобы, но настоящий и прочный мир между православными и мусульманами, русскими и татарами, детьми и родителями, братьями и сёстрами достигается иначе. Он именно там, где указал Иисус, сравнив Царство Божие (а значит, Бога) с монетой, закатившейся под кровать. Мы всё ищем мира там, где светло, а нужно искать, куда мы редко заглядываем – в собственной душе. Душа всегда – комната, откуда человек выходит к другим, где думает, сидя на стуле, где любит – на кровати, разумеется. Как и всякая комната, душа зарастает грязью и забивается хламом. Вот и нужно, как выразился Иисус, подмести в комнате души (Лк. 15,8). Между прочим, в ней может быть темно. Бога сравнивали и с мраком, не с отсутствием света, а именно с бездонным браком. Но грязно в этой бездонности не должно быть. Грязно скорее уж под фонарём наших эмоций.

Романтики полагают, что достаточно расслабиться, чтобы не ссориться с другим. Фанатики полагают, что нужно применить силу – к другому. А нужно применить силу к себе, и не однажды, а каждый день – чистить себя, проверять себя, очищать себя. Тогда и найдётся – скорее всего, под кроватью, ведь кровать это престол любви – потерянные способности: когда ссоримся – прощать, когда не понимаем – доверять, когда не любимы – любить.