Ист.: http://portal-credo.ru/site/?act=news&id=61752, 2008 Документ предоставлен доктором исторических наук Сергеем Бычковым Я решил добровольно, чистосердечно раскаятьсяв своей к(онтр)-р(еволюционной) деятельности, которую осуждаю и с которой порываю раз навсегда. Вместе с тем я осуждаю и к(онтр)-р(еволюционную) деятельность тех церковных групп, которые вносили в церковную жизнь политический к(онтр)-р(еволюционный) элемент. Революция, лишившая церковь ее прежнего положения в государстве была принята в церковных кругах враждебно. Декрет об отделении церкви от государства и школы от церкви был воспринят церковной массой неправильно, как акт гонения на церковь. Патриарх Тихон, возглавлявший высшее церковное управление, на первых порах открыто выступал против Соввласти в своих посланиях. Духовенство воспитанное в старых традициях союза церкви с государством, не могло сразу должным образом оценить совершившегося, не могло понять, что возврат к старому невозможен. В этом, основном, кроется к(онтр)-р(еволюционное) настроение большинства духовенства. В этом - возможность возникновения политических к(онтр)-р(еволюционных) группировок среди него. Требовалось целых десять лет, чтобы церковное управление осознало должным образом совершившиеся события и примирилось с ними. Я разумею здесь июльскую декларацию м(итрополита) Сергия и его синода. Эта декларация в основном положила конец открытой борьбы церкви с государством, но должны пройти еще годы, чтобы установились искренно-лойяльные отношения церкви и Соввласти. Декларация м(итрополита) Сергия, положившая конец открытой борьбы церкви с Соввластью, разделила духовенство и верующий народ на два лагеря - один признали ее, другие ее отвергли и совершили из-за нее раскол. Совершившие раскол, отделились от м(итрополита) Сергия и образовали самостоятельную церковную организацию, со своей иерархией и со своим определенно выраженным к(онтр)-р(еволюционным) политическим характером. Начало этой организации было положено в г. Ленинграде. Мне лично пришлось быть на первом организационном собрании отколовшихся в бытность мою в Ленинграде в декабре 1927 года. Собрание происходило на квартире протоиерея Ф. К. АНДРЕЕВА. Участниками собрания были епископ Дмитрий ЛЮБИМОВ, протоиерей АНДРЕЕВ, его жена Наталия Николаевна, протоиерей В. ВЕРЮЖСКИЙ. Идеологическую установку новому расколу давал протоиерей АНДРЕЕВ. Его мысль двигалась в такой концепции. Апостол заповедует повиноваться "властьям придержащим", (орфорграфия подлинника – С. Б.) в толковании протоиерея АНДРЕЕВА признающим над собой власть божию, а так как Соввласть не признает бога, то эта заповедь апостола к этой власти не относится. Я возражал против такого толкования, как совершенно произвольного. Меня убеждали примкнуть к этому расколу, но я решительно отказался. Раскол, получивший название "иосифлянского" или "дмитриевского", по имени митрополита Иосифа и епископа Димитрия вскоре проник и в Киев, где его идейным вдохновителем явился священник ЖУРАКОВСКИЙ. Из духовенства к нему примкнули протоиерей Д. ИВАНОВ, священник Л. РОХЛИЦ, священник В. КВАСНИЦКИЙ, священник А. БОЙЧУК, архимандрит Спиридон. Раскол проник и в среду Лаврской братии. К нему примкнул архимандрит Макарий ВЕЛИЧКО, иеродиакон Апполоний КОНОССКИЙ, иеромонах Агапит ЖИДЕНКО, иеромонах Серафим ИЛЬЧУК, иеромонах Мартирий СЛОБОДЯНКО, иеромонах Еразм ПРОКОПЕНКО, иеромонах Феогний ДЕРКАЧ, монах Кодрат РЕЧКА, иеромонах Патрикий НЕДРОЛЬ, монах Виктор ЕМЕЛЬЯНСКИЙ. Они вместе с архимандритом Климентием ЖЕРЕДИЕНКО составили самостоятельную организацию, подчинившуюся проживающему в Харькове епископу Павлу КРАТИРОВУ, в то время как группа священника ЖУРАКОВСКОГО находилась в подчинении и связи с Ленинградским епископом Димитрием ЛЮБИМОВЫМ. О деятельности этих групп мне известно следующее. Группа священника ЖУРАКОВСКОГО влияла главным образом на интеллигенцию. В чем именно выражалась это влияние сказать определенно не могу, знаю только, что в своей группе священник ЖУРАКОВСКИЙ пользовался неограниченным влиянием и был непререкаемым авторитетом. Лаврская группа действовала главным образом среди селян. Она распространяла листовки против митрополита Сергия и его декларации, агитировала против посещения храмов, где поминается митрополит Михаил, так как он "подписался", он "антихрист", он "вступил в союз с безбожной властью," агитировала эта группа и против меня лично, называя меня "подписавшимся", а также и против бывших в общении с митрополитами Сергием и Михаилом. Оставшиеся в общении с митрополитами Сергием и Михаилом тоже не все приняли декларацию искренно, рассматривая ее как своего рода политический маневр. Сам митрополит Сергий рассматривал свою декларацию, как политический маневр, благодаря которому ему удастся наладить высшее церковное и местные епархиальные управления, вернуть ссыльных епископов. О своей декларации он выражался, что "так нужно было сделать", а на вопрос, почему отношения к обновленцам со стороны власти лучше, он отвечал, что "нам власть платит аллименты". Эти слова были сказаны осенью 1927 г. митрополитомСергием в его квартире в Москве по ул. Короленко 3/5 за вечерним чаем. До издания декларации митрополита Сергия еще при патриархе Тихоне состоял ряд советников, которые составляли нечто в роде, если можно так выразиться "тайного совета". Наибольшее влияние на ход церковной политики оказывал архиепископ Федор б(ывший) Волокаламский, возле которого группировались, в Моск(овском) Даниловом монастыре, архиепископ Пахомий и епископ Порфений БРЯНСКИХ. Деятельность этого "совета" мне доподлинно неизвестна, но она носила церковно-политический характер, как это видно из опыта ведения нового стиля в церковную практику и образования синода с участием КРАСНИЦКОГО. На Украине в 1925 году образовался церковно-политический центр в Харькове из находившихся там без права выезда епископов: Константина ДЬЯКОВА, Макария КАРМАЗИНА, Бориса ЩИПУЛИНА, Антония ПАНКЕЕВА и Онуфрия (ГАГАЛЮКА). Из деятельности этого центра мне известно только то, что они обращались к митрополиту Агафангелу с протестом против его вступления в должность патриаршего местоблюстителя. Этот акт был церковно-политического характера, так как основанием к протесту против митрополита Агафангела было то, что он возвращался в Ярославль с разрешения власти, ему была предоставлена возможность выпустить из Перми свое послание о вступлении в права патриаршего местоблюстителя. Связью между Харьковским центром и митрополитом Сергием и Киевом, вероятно, и другими городами являлся священник ПИСКАНОВСКИЙ. Осенью 1926 года в среде епископата, по чьей именно инициативе мне неизвестно, возникла мысль о тайном избрании патриарха. С разрешения митрополита Сергия было поручено епископу Павлину КРОШЕЧКИНУ произвести опрос епископов. Большинство высказалось за избрание митрополита Кирилла, но произвести опрос до конца епископу Павлину не удалось, так как он был арестован в Москве, не успевши докончить дела. Этот акт имел определенный политический характер. В среде епископата чувствовалось недоверие к митрополиту Сергию, как скомпрометированному принятием на первых порах участия в "живой церкви". Возникали опасения, что в случае легализации церкви с митрополитом Сергием во главе, он столкуется с властью и будет большое влияние власти на дело назначения и перемещения епископата и церковная жизнь будет поставлена под контроль власти и политическое значение церковь потеряет. Как я уже упомянул, после издания митрополитом Сергием декларации духовенство разделилось на два лагеря. Наиболее непремиримые порвали общение с митрополитом Сергием и образовали самостоятельную организацию с митрополитом Иосифом во главе с определенным политическим к(онтр)-р(еволюционным) характером. Но и среди оставшихся с митрополитом Сергием, открыто не порвавшим с ним, наметились различные группировки. Так в Москве образовалась группа священника МЕЧЕВА, открыто непорвавшая с митрополитом Сергием, но в то же время прекратившая молитвенное общение с ним из несогласия с его декларацией и принципами его деятельности. Лично я до последнего времени не мог искренно принять декларацию митрополита Сергия. Принял ее лишь внешне, ради сохранения церковного единства. Моими единомышленниками в этом вопросе были протоиерей М. ЕДЛИНСКИЙ и протоиерейА. ГЛАГОЛЕВ. Мы поддерживали друг с другом связь и устанавливали общий взгляд на декларации митрополитов Сергия и Михаила, на раскол священника ЖУРАКОВСКОГО. Не принимая искренне декларации, особенно из-за смущавших неверующих выражений, мы убеждали не производить из-за нее раскола и решительно выступали против раскола священника ЖУРАКОВСКОГО, так как мы не видели церковно-канонических оснований для него, усматривая в декларации политический акт. Неискреннее мое отношение к Соввласти, недостаточное понимание церковной политики ее, привело меня к следующему преступлению против Соввласти, которое мною осознано только сейчас. В 1926 году, в июне м(еся)це, когда я был в Н(ижнем) Новгороде, митрополит Сергий, как я теперь соображаю, завербовал меня в свою организацию. Поводом к вербовке послужило то обстоятельство, что он, интересуясь пронесшимся в то время слухом о смерти митрополита Антония ХРАПОВИЦКОГО, спросил меня, могу ли я как-нибудь проверить слух и, узнав, что я могу, просил это сделать. Приехавши в Киев, я навел справку через И. Н. БУРКОВА, который находился в переписке с митрополитом Антонием, и ответил митрополиту Сергию. После этого, будучи в Москве в июне м(еся)це 1927 г., я опять делился с ним церковными новостями, полученными через И. Н. БУРКОВА. Определенной политической платформы у митрополита Сергия в его организации не было, но в 1926 году она имела к(онтр)-р(еволюционный) характер. Надо сказать, митрополит Сергий очень гибок в своих политических взглядах: за это говорит его постоянное нахождение в синоде прежнего времени при обер-прокурорах всех направлений. Насколько я понимал, в 1926 году политической платформой его организации была ставка на нажим на Сов(етское) правительство со стороны общественного мнения Европы с условием изменения церковной политики Соввласти. По крайней мере, я заключил об этом из того, что, когда в 1926 году митрополита Сергия посетила американская делегация и его после посещения спрашивали, рассказал ли он о церковном положении в СССР, он ответил, что он не такой дурак, чтобы потом отдуваться за это. Я сделал отсюда вывод, что он сделал так из предосторожности, а не принципиально. Потому, хотя кроме упомянутого случая (с митрополитом Антонием) митрополит Сергий никаких поручений заграницу мне не передавал, но я, бывая в Москве, глухо сообщал ему сведения, почерпнутые из заграничных эмигрантских газетных вырезок, которые мне 3 раза приносил Г. А. КОСТКЕВИЧ в 1928—1930 годах. Исходя из своего понимания политической платформы организации митрополита Сергия я, получив от него в 1929 году список архиереев русской церкви с печатью патриархии, дал его Г. А. КОСТКЕВИЧУ, позже в 1930 году я передал ему докладную записку митрополита Сергия о нуждах православной церкви в СССР. Я вел с Г. А. КОСТКЕВИЧЕМ, когда он приходил ко мне, беседы по церковным вопросам, тенденциозно освещая некоторые моменты, зная, что он имеет возможность передать информацию заграницу, где она будет использована для антисоветских целей. Я надеялся, что путем тенденциозной информации по церковным делам удастся оказать нажим на советское правительство со стороны общественного мнения Европы и тем содействовать исполнению политической платформы организации митрополита Сергия. Правда, сам я не составлял информаций и даже не знаю, какого именно содержания информации посылал Г. А. КОСТКЕВИЧ, но это не умаляет моей вины. Так как я знал, что они антисоветского характера. Кто находился еще в организации митрополита Сергия мне неизвестно, так как он мне этого не говорил. Да и сама организация скоро выдохлась, так как после издания декларации митрополитСергий стал ставить ставку на эволюцию власти. Полученными через БУРКОВА и КОСТКЕВИЧА сведениями я делился с митрополитом Сергием непосредственно, не посвящая никого. В 1926 году я во вне организационном порядке передал Г. А. КОСТКЕВИЧУ через И. Н. МИХАЙЛОВСКОГО полученную архимандритом Антонием ЛОБОВЫМ через своего отца архиепископа Захария ЛОБОВА фотографическую карточку ссыльных в Соловках епископов. Кому он ее переслал и какова ее судьба, мне неизвестно. Но несомненно она была использована в антисоветских целях. Заканчивая свои показания и сознавая всю тяжесть моей вины, я искренне и глубоко раскаиваюсь в своей к(онтр)-р(еволюционной) деятельности, осуждаю ее и порываю с ней раз навсегда и прошу простить мне мои вины. Я со всей ответственностью заявляю и даю твердое и нерушимое обещание, что, если несмотря на мои вины, мне будет предоставлена возможность вновь работать на церковном поприще, я буду впредь всегда честным, искренно лояльным гражданином СССР и никогда и не при каких обстоятельствах не нарушу оказанного мне доверия. 4/У-1931 года (подпись архимандрита Ермогена отсутствует – С.Б.) Г. ГОЛУБЕВ ДОПРОСИЛ: УПОЛНОМОЧЕННЫЙ СПО КОС ГПУ УССР /ЧЕРНОМОРЕЦ/ Верно: |
