АРХИЕПИСКОП ЕРМОГЕН (ГОЛУБЕВ)

Протокол его допроса (покаяния), 1931. Его памфлеты в виде писем патриарху, 1967. Стенограмма заседания Синода по его делу 30.7.1968. Справка о нём с требованием репрессий комитета по религии, 30.7.1969; Его справка о патриаршестве, 1970.

Ср. о его секретаре Е.Карманове. Также о Голубеве более серьезный очерк Лукашевского, 1994 (и вариант 1996 г.); Его критика митр. Никодима Ротова - мемуар Кривошеина, 1978; Якунин, 1979, мемуар.

Бычков С. Освобождение от иллюзий. М.: Тэтис Паблишн, 2010. 527 с. Много документов из архивов.

 Священник Андрей Безбородов

АРХИЕПИСКОП ЕРМОГЕН (ГОЛУБЕВ)

ОЧЕРК ЖИЗНИ
Оп.: "Православный христианин" №3,1999

 Сам Господь Иисус Христос засвидетельствовал истину Православия Своей жизнью, смертью и Воскресением. От Христа и до наших дней тянется золотая цепь свидетелей истины Православия. Нет сомнения в том, что одним из звеньев этой цепи был архиепископ Ермоген (Голубев). На короткий срок - всего в два с половиной года - Господь связал его жизнь с жизнью Калужской епархии, и этот период владыка Ермоген посвятил главной цели всей своей жизни - бескомпромиссной борьбе за Православие. 

Алексей Степанович Голубев, будущий владыка Ермоген, родился в 1896 году в Киеве в семье профессора Киевской духовной академии и Киевского университета, доктора церковной истории С. Т. Голубева. При ректорстве епископа Феодора (Поздеевского) он окончил Московскую духовную академию со степенью кандидата богословия. В московском Свято-Даниловом монастыре принял монашеский постриг и здесь же был рукоположен в иеродиакона. В 1919 году переведен в Киево-Печерскую Лавру в качестве миссионера, а в следующем году в Москве сам святейший патриарх Тихон рукоположил его в иеромонахи с определением членом духовного собора Киево-Печерской Лавры. Уже через два года в 1922 году отец Ермоген становится архимандритом. За твердость в вере и высокую духовную жизнь братия избирает его в 1926 году настоятелем Лавры, и митрополит Сергий (Страгородский) утверждает его в этой должности. Отцу Ермогену исполнилось тогда только 30 лет и главные испытания, борьба и скорби были еще впереди. 

Надо отметить, что это время было критическим для Русской Церкви. Власти поддерживали обновленческий раскол, и в Киево-Печерской Лавре практически все храмы были захвачены обновленцами. Но архимандрит Ермоген и в этих тяжелейших условиях сумел сохранить в стенах Лавры чистоту Православия. Такая ревность не осталась без последствий: в 1931 году его арестовывают "за антисоветскую деятельность" и приговаривают к 10 годам лагерей. О годах заключения будущего Калужского архипастыря сведений сохранилось совсем немного. Известно, что именно в лагере у него началась тяжелая болезнь легких, в связи с которой его освобождают раньше срока в 1939 году. 

С этого времени жизнь и деятельность архимандрита Ермогена оказались на долгое время связанными со Среднеазиатской епархией. В 1942 году он назначен настоятелем собора города Самарканда, где у него налаживаются близкие дружеские отношения с замечательными православными подвижниками - будущим архимандритом Борисом (Холчевым), архимандритом Серафимом (Суторихиным) и профессором-филологом Алексеем Шенроком. Здесь же отец Ермоген знакомится и со священником Сергием Никитиным (впоследствии епископ Стефан), который годы спустя окажется предшественником владыки Ермогена на Калужской кафедре. Замечателен факт смерти епископа Стефана: он скончался во время проповеди 24 апреля 1963 года на праздник святых жен-мироносиц в калужском Свято-Георгиевском кафедральном соборе. 

1 марта 1953 года состоялась хиротония архимандрита Ермогена во епископа Ташкентского и Среднеазиатского. С этого времени государственная власть, и ранее смотревшая на деятельность этого подвижника Церкви с большим опасением, начинает сначала скрыто, а затем и явно преследовать его. Архиепископ Ермоген (возведение в сан архиепископа произошло в 1958 году), "являясь одним из реакционных приверженцев РПЦ, принимает активные меры к укреплению материальной базы Церкви и распространению религиозных воззрений на сознание советских людей", - так охарактеризовал Владыку Совет по делам РПЦ при Совмине СССР. В 1959 году уполномоченный по делам религии Узбекской ССР писал: "Наблюдение за деятельностью... архиепископа Ермогена убедило меня в том, что он весьма враждебно настроен к советской действительности. Не довольствуясь ролью, которая определена советским государством Церкви, Ермоген в своей деятельности грубо попирал социалистическую законность. Будучи приверженцем врага советского строя - бывшего патриарха Тихона, этот прожженный церковник стремится крестом и рублем укрепить устои РПЦ..." Такие "похвалы" богоборцев надо было все таки заслужить. Что же так тревожило власти? Прежде всего необходимо вспомнить, что конец 50-х - время возобновления гонений на Церковь, закрытия храмов, преследования активных проповедников Православия. А здесь, в Ташкенте - этом "образцово-показательном" символе социалистической Азии - вдруг возводится огромный, вмещающий до 4000 молящихся, Успенский кафедральный собор. Само собой разумеется, что разрешение на такое строительство получить от властей было невозможно. Тогда Владыка идет на хитрость. Он берет разрешение на реставрацию старой церкви, находящейся в приспособленном здании и тут же начинает стремительное строительство собора. Храм возводился вокруг старой церкви, и до конца строительства здесь шли ежедневные службы. Власти опомнились, начались запросы, выяснения, согласования. Пока громоздкая бюрократическая машина со скрипом двинулась и строительство запретили, было уже поздно - храм стоял. Так же стремительно был построен и храм в Самарканде. Прекрасно знающий светские законы и принципы работы советской бюрократии владыка Ермоген нередко ставил местные власти в тупик. 

Кроме вышеназванных храмов под руководством архиепископа Ермогена были построены новый собор в Ашхабаде, большая каменная крещальня в г. Фрунзе (современный Бишкек), отреставрированы и восстановлены храмы Самарканда, Красноводска, Мары. В результате бескомпромиссной позиции правящего архиерея, влияние и авторитет РПЦ в Средней Азии значительно укрепились. "Подобная деятельность Ермогена не могла не привести к укреплению в республике позиций Церкви и духовенства, чего нельзя было допускать в современных условиях", - констатирует узбекский уполномоченный. Начинается последовательная травля, усиливается неприкрытое давление на руководство Церкви. В результате в 1960 году архиепископ Ермоген снят со Среднеазиатской кафедры и отправлен "в отпуск". "Отпуск", который Владыка отбывал сначала в Белорусском Жировицком, а затем Одесском монастырях, закончился только в 1962 году, когда святейший патриарх Алексий I (Симанский), который по всей видимости симпатизировал и покровительствовал гонимому подвижнику (о чем говорят и доклады уполномоченных) возводит его на Омскую кафедру. В следующем 1963 году, 29 мая архиепископ Ермоген был переводен на Калужскую кафедру, ставшую последней в его архипастырском служении. Не сломленный репрессиями безбожных властей 67-летний архиерей вновь вступает в единоборство, конец которого был уже предрешен. 

Каулжская епархия представляла в это время собой безрадостную картину: после очередной волны гонений на Церковь здесь сохранилось только 28 храмов; 12 районов области не имели храмов вообще. С приходом владыки Ермогена богослужебным и духовным центром епархии фактически становится Никольский храм, где и настоятель отец Яков Володин и староста Чеботарева оказались с новым архиепископом очень близкими по духу и убеждениям. Вскоре архиерейские богослужения в "Николе" перестали быть редкостью, совершались они с глубоким благоговением, сопровождались проникновенными поучениями и потому привлекали массы народа. Совет по делам РПЦ начинает проводить "нейтрализацию" непокорного архиерея. Применяется и прямой нажим на самого Владыку, заключавшийся в постоянный вызовах "для бесед", "указаний на недопустимость...", строгих предупреждений и т.д. Одновременно идут попытки его изоляции - через удаление от него верных ему священнослужителей и мирян, через попытки компрометации самого Владыки в глазах верующих. Организуются "жалобы прихожан" на правящего архиерея и близких ему "неблагонадежных" священнослужителей. "Следует также указать, что архиепископ Ермоген расходует деньги епархии для благотворительных целей, что делать воспрещается", - строчит донос уполномоченный. 

Владыка отвечает поддержкой бедных приходов, уменьшением в два раза "добровольно-принудительного" взноса в Фонд мира, оживлением и укреплением приходской жизни, ремонтом обветшавших храмов, привлечением в епархию молодых активных священнослужителей, имеющих духовное образование, для проживания которых в двух частных калужских домах была организована своего рода подпольная гостиница. Кроме того он начинает отправлять за штат священнослужителей, скомпрометировавших себя небескорыстными "заигрываниями" с Советской властью. Когда уполноменный на очередной "беседе" указал на недопустимость таких увольнений, владыка Ермоген с иронией заметил, что, конечно, в интересах антирелигиозной пропаганды такой поп является весьма полезной фигурой, но его, как православного архиерея, такие горе-священники совсем не удовлетворяют. 

В противовес подобной принципиальности непокорного "церковника" власти начинают лихорадочно создавать комиссии "по контролю за соблюдением законодательства о культах" для "изучения контингента лиц, посещающих церкви, пресечения незаконного крещения детей, выявления активных членов общин" и т. д. В июле 1963 года Калужский облисполком принимает решение "Об ограничении деятельности церковников", а с 1964 года начинается позорная борьба с церковным звоном. Вдруг оказывается, что церковный звон "отрицательно сказывается на психике", "нарушает педагогический процесс", "нарушает быт граждан", "мешает труду молящихся" и т. д. По всей области разворачивается массовое чтение пропагандистских антирелигиозных лекций(в 1965 году их было проведено 2768, в среднем по 7 лекций в день), создаются школы научного атеизма. Но все эти огромные затраты не приносили результата. 

В 1965 году уполномоченный Калужской области бьет тревогу: "Усиливается влияние православия на население. Практически во всех церквах имело место увеличение доходности и обрядности, что в свою очередь свидетельствовало о большей посещаемости храмов верующими". В Козельском районе открыто крестилось 60% детей и в Малоярославецком - до 87%, причем ежегодно крещений становилось все больше. Резко возросло количество верующих. 

Всего этого советские власти вынести уже не могли. 25 ноября 1965 года архиепископ Ермоген увольняется на покой и направляется в уже знакомый ему Жировицкий монастырь. Здесь Владыка продолжает жизнь настоящего монаха и молитвенника и вскоре приобретает огромный духовный авторитет у насельников. Предчувствуя близкую кончину, Владыка завещает похоронить его в родном Киеве. На праздник Благовещения Пресвятой Богородицы, 7 апреля 1978 года, в день смерти святейшего патриарха Тихона, Владыка Ермоген предал свою душу Господу, служению Которому он посвятил всю свою жизнь. Даже мертвое его тело вызывало опасение у властей, которые почти две недели не давали разрешения на перевоз его в Киев. Несмотря на столь длительный срок, тело архипастыря, по воспоминаниям очевидцев, не только не подверглось тлению, но и источало благоухание. В настоящее время его прах покоится на Корчеватском кладбище города Киева. Вместе с бесчисленным сонмом истинных подвижников Православия архиепископ Ермоген своею жизнью доказал верность следующих слов: "Да, братие, вера наша засвидетельствована и мы поистине можем сказать: "Ад, где твоя победа?"