Мф 8 28 И когда Он прибыл на другой берег в страну Гергесинскую, Его встретили два бесноватые, вышедшие из гробов, весьма свирепые, так что никто не смел проходить тем путем.

Мк. 5. 1 И пришли на другой берег моря, в страну Гадаринскую. 2 И когда вышел Он из лодки, тотчас встретил Его вышедший из гробов человек, [одержимый] нечистым духом, 3 он имел жилище в гробах, и никто не мог его связать даже цепями, 4 потому что многократно был он скован оковами и цепями, но разрывал цепи и разбивал оковы, и никто не в силах был укротить его; 5 всегда, ночью и днем, в горах и гробах, кричал он и бился о камни; 6 увидев же Иисуса издалека, прибежал и поклонился Ему,

Лк. 8, 26 И приплыли в страну Гадаринскую, лежащую против Галилеи. 27 Когда же вышел Он на берег, встретил Его один человек из города, одержимый бесами с давнего времени, и в одежду не одевавшийся, и живший не в доме, а в гробах.

№66 по согласованию. Ср. Еф. 2, 5.

Проповедь о.А.Меня;

Чаепитие у вампира - или уксус с Христом

В воскресенье 10 ноября в храмах Русской Православной Церкви читают рассказ о том, как Господь Иисус исцелил бесноватого - того самого, в котором был легион бесов. В рассказе подчеркнуто, что бесноватый жил "не в доме, а в гробах" - в пещерах-гробницах. Бесы-то наверняка бы предпочли, чтобы он жил среди людей, досаждал им и гадил (как делают многие кликуши), а вот человек стыдился ближних - может быть, поэтому Иисус и исцелил его, тогда как многих других бесноватых, живущих среди нас, часто вполне приличных внешне людей, исцелить не может. Чтобы воскреснуть во Христе надо почувствовать, насколько же призрачна наша жизнь, насколько мы разложились и пованиваем, и не случайно в качестве пояснения к этому рассказу читаются слова апостола Павла о том, что Бог "нас, мертвых по преступлениям, оживотворил со Христом" (Еф. 2, 5). Нет, конечно, какие-то добрые дела мы тоже делаем, но ведь и вампиру случается угостить ближнего чашкой чая, но душа-то мертва, - и именно об этом говорит далее Павел, замечая, что мы спасены благодатью, а не своими делами.

Оп.: Куранты, 10 нояб. 1996, № 1403.

Тому, что у Матфея говорится о двух бесноватых, а у Марка и Луки -- об одном, я слышал и такое объяснение -- робкое предположение -- что один бесноватый оказался неблагодарной свиньей, не стал благодарить и слушать Иисуса. Но вот и еще одно объяснение: бесноватый был один. Просто бесноватость -- это раздвоенность. Идет человек, а ощущение, что навстречу целая толпа. Поэтому Москва кажется таким перенаселенным городом, хотя в Париже и Нью-Йорке людей намного больше. Но там по улице идет один человек и чувствуешь одного, а тут идет один человек, интеллигентный, опрятный, а невидимо рядом с ним шествует злобный и завистливый толстяк, вонючий и подозрительный тип и жирная склочная баба. Обращаться с этим человеком надо соответственно и обходить его не за метр, а за три.

А чтобы жизнь не была простой, ты сам можешь быть бесноватым, не замечая этого. Мнительность и озлобленность есть видение в другом раздвоенности, тогда как раздвоен ты сам. А еще тебя могут упрекать в раздвоенности, тогда как у тебя все в порядке, а раздвоен упрекающий. В современном мире потому так мало внешне бесноватых, что бесноватые нынче в основном разыскивают бесноватых, а сами держатся вполне прилично. Возможность ошибки, возможность греха -- а преодолевается она, очевидно, лишь знакомством (не встречей, а знакомством) с тем единственным человеком, который был не раздвоен, а удвоен, который был Богочеловеком -- и при этом был единственным абсолютно цельным человеком, что называется, "без греха".

У Мф. и Лк. этот рассказ у обоих во второй половине восьмой главы, у Марка в начале 5-й. Марка больше интересовали рассказы об изгнании бесов, он давал больше деталей. Мф. точнее называет место.

У Мф. (и Лк) говорится о двух бесноватых, что фактически, возможно, вернее, но художественно распыляет внимание. Примечательно, что бесноватые уживались друг с другом: не всегда дружба блага. Бывает бесноватая дружба, и бесполезно говорить, что это неправильная дружба. Чем заботиться о словах, лучше позаботиться о том, чтобы дружить как должно - то есть, не агрессивно по отношению к тем, с кем ты не дружишь. Беснование избирательно.

М.б., Герасина = Гергеса - город в Гадаринской области. Гадара - крупный греческий город в 10 км. от моря. Дело происходит сразу после бури - т.е. ночью, во мраке. На восточном берегу Галилейского озера одно пологое место (уп. в Мк 5, 13), но тут нету гробниц в пещерах. Может быть, речь шла все-таки об искусственных могилах (ср. Лк. 11, 44).

Повествование словно драма: сперва сосредоточено на бесноватом - потом на пастухе - потом на жителях города - потом опять на иселенном.

Мк. 5.5. “Бился о камни” сказано о бесноватом - падал со скал. Златоуст: если бы не милосердие Божие, бесноватые давно бы погибли.

Ученики, раз они бросились будить Христа во время бури, не было неверующими - именно "маловерами". Неверующий бы впал в отчаяние или набрался бы мужества, но не стал бы ни искать помощи у человека, подобного себе (да ученики были рыбаками и лучше понимали в плавании, чем плотник Иисус), ни у Бога.

Ученики поступили совершенно правильно. Они - истинно верующие. Другое дело, что "истинно верующие", горячо верующие, горячо молящиеся - и есть маловеры. Счастливые обладатели горчичного зерна, сочувствующе посматривающие на тех, кто не молится никогда, ни о чём, а главное - не имеет, кому молиться. Выше этих маловеров - те, кто сам скажет ветру заткнуться. Иисус именно хочет, чтобы люди начали пользоваться силой, которая у них есть, силой веры. Другое дело, что после Его воскресения и смерти изменяется существование человеческое. Это более не плавание, не путешествие. Лодка пристала к берегу, сознаём мы это или нет. Атеист делает из этого вывод, что в Бога больше веровать не нужно - мол, мифы и обряды были лишь средством открытия "последней истины". Что ж, кто не лизнул веры, тот не знает, что в жизни - лодка, что - берег, а что - просто пена на волнах. Без мифов и обрядов и христианин отлично проживёт, но выплёскивать вместе с протухшей водой религии Христа - всё равно, что надеяться поскорее приплыть к твёрдому берегу, выкидывая за борт Иисуса, спящего и никчемного. Небось, мыслители, которые предлагают поскорее перестать мифологизировать Иисуса, очень бы обиделись, если бы их самих стали "демифологизировать". Между тем, это очень, очень полезно, и каждое утро нужно начинать с демифологизации себя, любимого. Это называется утренняя молитва.
*

Одним из признаков беснования люди видели отказ от одежды и дома. По той же причине считали низшей расой "дикарей". Но с дикарями было проще: у них были и одежда, и дом, только непривычные для европейцев. Голый и бездомный может быть одет в смирение (юродивый), а может - в гордыню (клошар). В конце концов - точнее, наоборот, в начале начал - Адам и Ева не были одеты и дома не имели. Никто им не угрожал ничем, ни Бог, ни природа. Вот когда они стали угрожать - тогда и одежду завели, и дом, наверное, начали бы строить прямо в раю, но их отправили... в командировку. Чтобы поняли разницу между видеть, смотреть, созерцать и - подглядывать. Грехопадение заключалось именно в том, что всевидящего Бога стали рассматривать как подглядывающего Бога. Так оно и продолжается. Разве что, когда мы любим, мы возвращаемся к норме: любимого видим, но за любимым не подглядываем. Даже не прощаем, за что следовало бы простить, потому что не видим. Подглядывать не означает глядеть, куда не следует - Бог не Синяя Борода. Подглядывать означает глядеть, как не следует - искривив шею и душу. Любимого мы видим глазами Бога.

Беснование не в том, что человек не хочет жить в доме - да пожалуйста! Человек не хочет жить с другими. Ксенофобия - вот высшее беснование, и дом такого бесноватого подобен гробнице, будь он трижды Большой Кремлёвский дворец. Человек, который не пускает к себе дом даже друзей - бывают такие - он в ужасном положении, потому что не знает твёрдо о самом себе, каков он. Мы тогда познаём себя, когда впускаем в свою жизнь других. Конечно, сперва надо обустроить своё пространство, творить его, но рано или поздно нужно открыть двери. Потому что наша показная жизнь, даже церковная, может радикально не совпадать с нашей частной жизнью. В храме мы хорошие, а дома у нас двадцать кошек, так что все соседи мучаются от запаха.

У ангелов беснование проявляется иначе. Они не уходят "в себя". Они уходят друг в друга, срастаются в какой-то невероятный, чудовищный ком, мучаются от этого, но не могут разделиться. Потому что путь к свободе для них - через возвращение к Богу, а этого они и не хотят. В результате они слепляются в чёрную точку, бесконечно меньшую кончика любой иглы, и пытаются обрести себя в других - вселившись хоть в человека, хоть в свинью. Свинья легко освобождается от беснования - и от жизни тоже. Человек достаточно образ Божий, чтобы бесноваться, сохраняя разум, волю, иногда даже видимость приличий, но человек недостаточно Бог, чтобы избавиться от бесовщины в себе.

Бесы говорят всего две фразы - и оба раза лгут. Они просят их не мучать - но ведь они сами себя мучают. К людям, впрочем, это тоже относится. Поэтому христиане почитают мучеников, которых мучали - но они не мучались. Конечно, рассказы житий о том, что мученикам не было больно, это наивная метафора, но боль и мучения разные вещи. Мучаются и палачи, и предатели, и тираны.

Лгут бесы и тогда, когда говорят, что переселение в свиней спасёт их от бездны. Спастись они могли - только надо было просить вселения в Иисуса. Там бы они вновь стали собой - ангелами. "В свиней" - бесовская пародия на "во Христа", клич, брошенный апостолом Павлом. Оказывается, можно жить в Иисусе как живут в доме.

Дом защищает нас от врагов, Иисус защищает врагов от нас. Дом укрывает от грозы, Иисус превращает грозу в прохладу.

Дом созидает человек, Иисус созидает человечество. Материализм утверждает, что человек есть сумма отношений между людьми, что в изоляции от людей младенец вырастет зверёнышем. Но почему так много звериного в людях, отлично социализированных? Потому что без людей человека нет, но людей недостаточно, чтобы появился человек. Чтобы в соляном растворе появился кристалл, необходима затравка, центр кристаллизации. Это вовсе не обязательно крупинка соли, это может быть камешек. Жемчужина образуется не вокруг жемчужины, а вокруг песчинки в моллюске. Иисус и есть центр кристаллизации, благодаря которому появляется человечество - об этом говорит апостол Павел, что люди сотворены через Христа. Правда, что человек должен относиться с другими людьми, должен любить и быть любимым, но правда и то, что любить можно лишь того, кто не продукт наших отношений, а свободный, существующий независимо от нас человек. Вот эта независимость кристаллизуется не в семье, не в свинстве, не в социуме, а в Боге, знает это человек либо нет.

1461

Анафематствовать кого-либо - дело в высшей степени человечное, почти божественное в своей готовности пострадать. Ведь кто анафематствует, тот рискует получить ответ. Нормальный человек не анафематствует, а просто исполняет совет, данный в самом первом стихе самого первого псалма - не ходи! Один не идёт, второй не идёт, и вот мы уже в гордом одиночестве, как и подобает бесноватому истерику. А гордимся чем? Никто не смеет к нам приближаться! Боятся - значит, уважают!! Да нет - боятся, значит боятся. Бес не чувствует, что опасен и страшен, бесноватый заражается этой проказой нечувствия.

Что это за болезнь - беснование - о том слова апостола Павла, которые читаются вместе с этим отрывком: "Сердцем веруют к праведности, а устами исповедуют ко спасению" (Рим. 10,10). Так - у здорового, а беснование это сердце, которое верует в грех как единственный путь, и уста, которые исповедуют цинизм. Сердце - мистер Хайд, уста - мистер Джекил, и трагедия в том, что человек редко раздвоен на праведного Джекила и циничного Хайда. Обычно и явно - Хайд, а в тайнике сердца ещё подлее. Лицемер - это уже прогресс в таком случае. Бесноватый не лицемерит, это мистер Хайд, возобладавший над Джекилом. Бесноватый использует дар речи к погибели - например, человек может уболтать себя до решимости совершить самоубийство, не говоря уже о готовности на убийство (тут ведь и "общество" помогает).

Бесноватый стал цельным существом - только злым, последовательно злым и внутри, и внешне. Бесноватый бросается на других, потому что считает их такими же. Особенно бесноватому ненавистен праведник - мистер Джекил, который в конце концов победил Хайда, стал Джекилом и устами, и сердцем. Исцелиться от беснования - значит, принять двойной стандарт Божий: милосерден к другому, справедлив - к себе. Матерится ближний? Устами исповедует гибель? А сердце? Давайте поверим ему, чужому сердцу. Стоять неколебимо, как Спаситель рядом с бесноватым, а не прыгать в пропасть недоверия, как свиное стадо. Открыть сердце вере, чтобы губы шептали: "Доверяю!" Исцелять своё беснование покаянием и молитвой, чужое беснование - доверием и верой.

1520