Мф. 12, 1 В то время проходил Иисус в субботу засеянными полями; ученики же Его взалкали и начали срывать колосья и есть.

Мк. 2, 23 И случилось Ему в субботу проходить засеянными [полями], и ученики Его дорогою начали срывать колосья.

Лк 6, 1 В субботу, первую по втором дне Пасхи, случилось Ему проходить засеянными полями, и ученики Его срывали колосья и ели, растирая руками.

№46 по согласованию. Фразы предыдущая - следующая. Ср. 1 Кор. 15, 36.

Любопытный комментарий Светланы Семеновой (2000, 139) к Мф. 12,1: фарисеи не могли случайно увидеть, как ученики стали рвать колосья, они прятались "в той же густой пшенице", отслеживая бедолаг. Вся эта история странная для нормальных людей. Фарисеи оказываются и чрезмерными законниками, называя срывание колосьев руками - жатвой, работой. Они же оказываются и недостаточно законниками, смеялся Ефрем Сирин - учеников можно было по праву (Исх. 23, 19) обвинить совсем в другом, в употреблении плодов до освящения. А Иисус напоминает о парадоксе: вокруг святыни есть мертвая зона, где действуют всевозможные запреты, но совсем близко к святыне есть живая зона, где никакие запреты не действуют, иначе святыня исчезает. Священники проповедуют другим не работать в воскресенье, но сами работают более всего именно в воскресенье (если, конечно, не пытаться по-фарисейски доказывать, что они - не работают, а так... "предстоят"). И - правильно делают.

*

Солнечный и спокойный день... Радостный день. Идти по полю за любимым ребе, весело болтать друг с другом, срывать колосья и есть, растирая руками... Может быть, фарисеи шутливо попрекали Иисуса? Современный опыт показывает, что религиозный фанатизм шутить не любит, но в другую эпоху и в другом месте могло быть иначе. Что настроение у всех прекрасное, видно именно из того, что ученики срывают колосья и растирают их руками. Это не от голода, это для развлечения. Это как семечки лузгать. Когда Иисус начинает защищать учеников, сравнивая ситуацию с кошмарным бегством от врагов, Он уж точно шутит, потому что все знают - никто ни от кого никуда не бежит. Все отдыхают. (Другой вопрос, что преследования ставят преследуемого в то, что формально - или саркастически - можно назвать отдыхом, отпуском).

Шелуха необходима зерну, чтобы созреть. Чтобы стать хлебом, однако, зерно должно освободиться от шелухи. Может быть, по этой логике в качестве комментария к этому месту в православной богослужебной традиции читают слова ап. Павла из 5 главы 2 послания к коринфянам, где смерть сравнивается с разрушением земного дома и переселением в небесный. Это древнейшее ощущение человека: всё суета сует. Майя по-буддистски, шелуха по-православному. Одна тонкость: где граница между шелухой и зерном? Для буддиста, кажется, зерна-то вовсе и нет. Для православного всё суета сует, конечно, однако из этого всего есть масса исключений. Кое-кто, кажется, думает, что и Русь на небесах будет, и стихи Пушкина, и иконы Рублёва (нет, конечно, Пушкин с Рублёвым думали и думают иначе, но речь о тех, кто сам не творит, а лишь восторгается - самая утончённая разновидность лени и лоботрясничества).

На первый взгляд, апостол Павел вообще считает, что тело - шелуха. На небесах все будем духи бесплотные. "Выйти из тела" - так прямо и заявляет. Только вот по соседству столько слов про тело и верующих, и Церкви, и Христа, что становится очевидно: Павел веровал в воскресение именно телесное. Он даже изобретает какое-то "тело духовное" - это всё равно, что жареный лёд. А всё дело в том, что никто из людей не знает, где заканчивается тело и начинается шелуха. Одно из самых первых последствий грехопадения: человек начинает стыдиться собственного тела и сочиняет себе одежду. Так одежда и есть шелуха. Одежды, квартира, автомобиль, дача, вилла, дворец, страна, - всё это лишь разных размеров шелуха. Нужная шелуха! И это лишь материальная шелуха, а сколько духовной - ведь и душа человеческая начинает сочинять себе одежду. Гордыня называется.

Суд Божий и есть растирание человека между невидимыми пальцами вечности, чтобы слезла вся шелуха и освободилось зерно. Суд этот начинается уже здесь и сейчас, и лучше бы не увёртываться от него, чтобы потом и телесное тело, и тело духовное меньше тёрлись. Да вообще лучше жить без шелухи. Ведь для выживания нужно куда меньше, чем есть. Особенно это относится к телу души: сколько вздора, невидимых, но опасных тиков, сколько заиканий, кружений на одном месте, сколько противных психологических экзем. Сифилис вылечить куда проще, чем хотя бы зависть.

Самое страшное, что может быть в жизни, это остаться без шелушения. Тогда шелуха задавит зерно. Может быть, именно это имел в виду Иисус, когда говорил про жернов на шею - и в море. Человек должен быть между жерновами. Тогда и хлеб выйдет. А сколько их - зёрнышек, которые со всей своей шелухой убежали от жерновов, а то и повесили себе жернова на шею и потонули в собственном самомнении.. А ведь как просто: спокойный и солнечный день... идём, болтая друг с другом за любимым Учителем и растираем, растираем...

*

Объяснил ли Иисус поведение учеников? Пытался ли Он объяснить? Он приводит прецедент из Писания, но это прецедент, не имеющий отношения к делу. Там была большая нужда, а тут? Всем хорошо знакомо удовольствие, физиологическое наслаждение от ритмических движений - руками, ногами, пальцами. Поглаживания, постукивания. Это и не работа, и не отдых. Это игра в животное. Пританцовывание.

Пример с Давидом, который нарушает Закон для спасения жизни своей и своих спутников, - пример с двойным дном. Потому что в очень точном смысле Давиду ничего не угрожало. С ним был Бог. В этом слабость милитаризма - он исключает Бога и Его силу из рассмотрения и потому начинает нарушать Закон. Миротворчество включает Бога и потому рассматривает всю жизнь как игру, результат которой носит локальный, а не вселенский характер. Не убивают ведь соперников из другой команды.

Субботу может нарушить лишь тот, кто всерьёз думает, что работает - то есть, что на его усилиях держится его жизнь, жизнь близких, существование мира. Не может нарушить субботу, как бы ни хотел, тот, кто верует в Бога до такой степени, что всякую работу считает лишь разновидностью игры, а саму смерть (свою) - игровым эпизодом.

Евангелие и есть благая весть о том, что мир таков, что Закон не надо нарушать из нужды - нет такой нужды, чтобы сметь нарушить Закон, однако внутри Закона есть свобода, есть огромное поле, где мы идём рядом с Богом. На этом поле Бог заботится обо всём, Бог исцеляет, Бог вдохновляет. На этом поле можно поэтому, играючи, исполнить Закон - и сделать много более Закона, можно прощать играючи, с радостью, весельем. Когда мы рассчитываем на себя - что и есть, в пределе, фарисейство - тогда и появляются тоска, злость, агрессия к окружающим. На Бога рассчитывать - не на то, что Он обязательно прокормит  и исцелит нас, а на то, что и в голоде, и в болезни Он будет идти рядом и потому мы будем весело крутить в руках кто колосья, кто таблетки, кто ключи от автомобиля, но никто не будет крутить в руках оружия.

1493