Мф 26 20 Когда же настал вечер, Он возлег с двенадцатью учениками;

Мк. 14. 17 Когда настал вечер, Он приходит с двенадцатью.

Лк. 22, 14 И когда настал час, Он возлег, и двенадцать Апостолов с Ним,

№141 по согласованию. Фразы предыдущая - следующая. Следующая у Лк.

А к вопросу об Иуде: он ведь мог быть на почетном месте рядом с Иисусом -- а как иначе Спаситель легко до него дотянулся?

"В обычное время люди ели сидя, но на Пасху возлежание за столом было религиозным долгом, символом свободы" (Кузнецова, 2000, 262). Кстати, обычай греко-римский, заимствованный у завоевателей. То, как ели победители, стало для побежденных знаком. Но не более того: этот знак выражал то, что было исключительным достоянием побежденных, на что победители вовсе и не претендовали. Странная была античная культура, кажется, нигде более не считали престижным есть в такой неудобной позе, облокотившись на локоть, полулежа. Все-таки мы люди, не тюлени и не червяки какие-нибудь. Лежащий человек свободнее сидящего не только тем, что явно не должен куда-то торопиться, не должен быть готов сорваться в любой момент исполнять чье-то приказание, -- он свободнее тем, что и не торопит никого; лежание располагает к благодушию (хотя римляне с этим умели справляться). Лежачего не бьют, а лежачий и подавно не дотянется. Вот какую литургическую реформу стоило бы попробовать: не разговорный язык, не алтарь посреди или вверху или сбоку, а чтобы все возлежали. И дьяконам нашлось бы прямое дело -- официантничать. Клерикализм сразу бы как ветром сдуло -- кто стоит перед возлежащими вряд ли будет считать себя лучше их. Впрочем, наш обычай стоять на богослужении вполне может быть приравнен к возлежанию: тело вытянуто, а не скрючено, как на стуле, а уж вытянуто по вертикале или по горизонтали, дело второе. Главное -- руки заняты. И когда стоящий человек складывает на груди руки (как принято в православной церкви перед причастием) он еще более становится похож на лежащего своей беспомощностью -- и своей свободой от агрессивности.

Первоначально пасхальная трапеза совершалась стоя, мужчины в походной одежде, с поясами и подпоясанные - ведь вспоминают путь. Затем появилось новшество, заимствованное у "свободных" завоевателей Палестины: есть лежа. Талмуд оправдывал это тем, что иудеи хотя и вкушают хлеб, напоминающий о рабстве и горечи, но делают это как люди, обретшие свободу и достоинство.