Мф 15 28 Тогда Иисус сказал ей в ответ: о, женщина! велика вера твоя; да будет тебе по желанию твоему. И исцелилась дочь ее в тот час.

Мк. 7, 29 И сказал ей: за это слово, пойди; бес вышел из твоей дочери.

№79 по согласованию. Фразы предыдущая - следующая.

Другие исцеления: сухорукого;

См.: исцеления.

Jackson, Glenna. "Have Mercy on Me": The Story of the Canaanite Woman in Matthew 15:21-28. Sheffield Academic Press, 2002. 218 pp.

Мф. 15, 28 опускает деталь Мк. 7, 30: "И, придя в свой дом, она нашла, что бес вышел и дочь лежит на постели". Он заменяет это словами: "И исцелилась дочь ее в тот час". Видимо, дом был неподалеку. Но важнее другое: женщина ушла, не ставя Его слова под сомнение. Признак веры глубокой или поверхностной? Рассказ рисует женщину с сильным характером, почему поверить в то, что она легковерна, как-то трудно. Но ведь о себе ни один человек не знает точно, какой у него характер. Точнее, каждый знает, что в нем соседствуют и слабость, и сила воли. Идеальный выход из положения нашел Гедеон (Суд 6, 36-40) - сомневаясь в воле Божией, он сперва попросил чуда: пусть роса выпадет всюду, кроме разбросанной по земле шерсти, а на следующий вечер, извинившись ("не прогневайся на меня") - чтобы роса выпала только на шерсть, а земля была сухой. После чего Бог отомстил Гедеону, потребовав от него, чтобы он отпустил часть армии по домам - мол, "народа с тобою слишком много", а надо, чтобы победа была сверхъестественной, чтобы понимали - Бог победил. Но все эти взаимные испытания хороши, когда речь не идет о болезни любимого человека. Тут не до гаданий.Сила веры не в том, чтобы поверить в то, что чудо уже свершилось где-то за горизонтом, а в том, чтобы поверить: Иисус спасает даже тогда, когда не может сойти с креста, когда не может исцелить, когда не может даровать военную победу.

Выздоровление и исцеление, - слова, отражающие способность человека к богопознанию. Современная медицина лишь облекает в научную терминологию совершенно загадочное противопоставление одинаковых перемен в организме по принципу различия причин. Казалось бы, наука должна спокойна относиться к существованию непознанных еще факторов, а она нервничает. Это проявление обычного, естественного мистицизма. Но больше грешит не ученый, когда атакует мистику в лоб или отворачивается от неё, а "целитель", когда пытается уничтожить различие, заходя мистике в тыл. И при жизни Иисуса было множество целителей, которые толкали мистику впереди себя, объясняя необъяснимое, даруя веру. Иисус идет безо всякой мистики, таинственное катится за Ним и остаётся таинственным. Он исцеляет верующих - верующих не в исцеления, а в Него. Неверующих - не исцеляет. Позднее в истории христианства восторжествовали басни о том, как неверующие в чудеса наказываются болезнями, как вера приходит благодаря исцелениям, в общем, возобладало язычество, магия.

Правда, язычество древнее не очень верило в исцеления. Религия была делом коллективным, болезнь была делом коллективным, знаком, указывавшим на положение человека в социуме и прочитывавшимся (или не читавшимся) коллективно. Болезнью считалось поэтому многое, что в современном индивидуалистическом обществе не болезнь, - все, что мешало коллективу. Поэтому Честертон ошибался, считая что христианство "изгнало бесов" из древнего мира. Да не было бесов, или даже бесы были не в бесноватых, а в далеко не молчаливом большинстве, которое видело бесноватых там, где сегодня видят просто своеобразного человека. Жил бы Чацкий во времена Иисуса, его бы сковали цепями как бешеного. Иисус не бесов изгнал, а страх перед бесами, укоротил кошмар конформизма. В этом смысле правее Честертона был Златоуст, когда объяснял, что исцелений стало меньше, потому что люди стали взрослее, - а взрослость и есть обретение самостояния. И не обязательно отождествлять взрослость и веру: тут важно не то, перед Богом ли стоит человек, а то, стоит ли Бог перед человеком, какой Бог стоит передо мной. Об исцелении уместно просить Сидящего на херувимах, но не Того, у Кого раны не обсохли.