Немцы Поволжья в своём большинстве являются выходцами из Гессена, но есть среди них и колонисты из Пфальца и Вюртемберга. Сельские поселения вокруг Петербурга и Беловежья (к северу от Киева), а также поселение Рибендорф, возникли почти одновременно с заселением Поволжья. Волынские немцы являются в основном носителями нижненемецких диалектов и происходят в своём большинстве из северной части Германии и из районов Вислы и Померании. По указу Александра Первого от 20 февраля 1804 года в Германии вновь началась вербовка, но уже по строгим имущественным критериям. Требовалось наличие определённого имущественного ценза. Большой успех эта компания имела в юго-западной и южной областях Германии. В Херсонской и Ектеринославской губернях, в Бессарабии, в Крыму и на Южном Кавказе (1817) на выделенных землях были заложены большие замкнутые поселения немцев. По вероисповеданию немецкое население Причерноморья состояло в 1914 году из следующих групп:
Кроме того, существовали немецкие поселения на Кавказе, а также основанные позднее немецкие районы южнее Урала и в Западной Сибири. Городское население российских немцев охватывало 50 городов с долей немецкого населения от 500 до 5000 человек. В Одессе их было до 12000, в Москве до 20000 и в Петербурге до 42000 человек (данные 1905 года). Система наследования (младший сын наследовал усадьбу), многодетность и привилегии при покупке земли вели к образованию многочисленных дочерних колоний, поначалу вблизи основной (материнской) колонии в Поволжье и Черноморских краях, а затем, к концу XIX века на Северном Кавказе, Урале, в Сибири, Казахстане и в Центральной Азии. Последние поселения образовались ещё в 1927-28 годах на Амуре. В Поволжье возникло 440, в Причерноморье около 1800, в Сибири 500 дочерних колоний. Всего из 304 основных (материнских) колоний образовалось 3232 дочерние колонии. В 1940 году существовало 3500 немецких селений (без Прибалтики!). Колонии строго делились по вероисповеданию на лютеран (43%), католиков (27%), баптистов (16%), меннонитов (8%) и др.(6%). Многодетность немецких семей была одной из причин широкого расселения российских немцев. В то время как в Европе рождаемость среди национальных меньшинств была ниже уровня рождаемости основного населения, у российских немцев эта цифра поднималась выше. На 1000 немецких жителей приходилось в европейской части России 43,8 (против 39,8 у русских), на Украине - 47,3 (против 40,3 у украинцев), на Волыни - 3б рождений. В Германии в это же время эта цифра была на уровне около 19. Среднее количество детей в семье перед 1918 годом составляло 8. Численность немецкой национальной группы возросла за 150 лет от первоначальных 100000 переселенцев до 1,7 миллионов (по данным переписи населения в 1914 году), т.е. численность их увеличилась в 17 раз. У всех немцев в России со временем развилось чётко выраженное сознание Малой родины. В отличие от переселенцев в США или в Канаде российские немцы не хотели растворяться в среде местного населения. Среди основанных в 1764-67 гг. на Волге 101 немецких колоний, 31 была католическая. Это: Каменка, Гусарен (Ельшанка), Пфейфер (Гнилушка), Гильдман (Пановка), Шук (Грязноватка), Фольмер (Копенка), Роттамель (Памятное), Зеевальд (Верховное), Деготт (Каменный Овраг), Франциозен (Россоши) - впоследствии стала лютеранской, Семеновка, Келер (Караульный Буерак), Лейхтлинг (Илавля), Гебель (Усть-Грязнуха), Пройс (Краснополье), Гельцель (Кочетное), Зельман (Ровное), Нейколони (Кустарево-Краснорыновка), Брайбандер (Казицкая), Делер (Березовка), Мариенталь (Тонкошуровка), Луис (Остроговка), Ролендер (Раскаты), Граф (Крутояровка), Герцог (Суслы), Катериненштадт, Обермонжу, Шеншен (Панинское), Золотурн, Цуг (Гатунг), Люцерн (Реммлер).144 Первоначально с колонистами прибывали и священники, среди которых были немцы и чехи из францисканских орденов. Позднее добавились также доминиканцы и тринитарии. С 1783 г. эти колонии были подчинены только что созданной могилевской митрополии. Поэтому в колониях оказались орденские священники, в основном из Белоруссии. В связи с проблемами своего ордена (см. соответствующую статью), многие иезуиты оказались в немецких колониях. Так в 1803 г. в Саратове приором оказался о.Алоиз Ландес, в других местностях (приходах, миссиях) служили следующие настоятели-иезуиты: Каменка - Антон Постоль, Шук - Рафаил Зубович, Семеновка - Иоанн Меер, Мариенталь - Алоиз Мориц, Ролендер - Игнат Захаревич, Казицкая - Тадеуш Хватовский, Пройс - Алоиз Лефлер, Панинское - Фердинанд Майтре, Катериненштадт - Иоанн Рихард (или Ришар). С 1803 по 1820 г., когда иезуиты были изгнаны из России, в поволжских колониях служили 27 священников-иезуитов. Представители этого ордена работали также среди немцев в причерноморских колониях.145 Одесская миссия принадлежала церковной провинции Константинополя и подчинялась Конгрегации Распространения Веры (Propaganda Fide). Еще до создания в 1848 г. Тираспольской епархии с 1811 г в Одессе существовало визитаторство (деканат). Первым визитатором был известный своей просветительской деятельностью о.Николь (1811-1820) потом визитаторами были в основном священники поляки. К этому времени существовали уже такие приходы как: Николаев - обслуживали францисканцы из Константинополя, Херсон - первым священником был там капуцин из Праги, в округе Молочна - служил бернардинец (францисканская ветвь), в Таганроге - доминиканец, а в Одессе - францисканец. В 1804 г. в Иозефшталь прибыли иезуиты, которые были вынуждены уехать в 1807 г. из за отсутствия материальных средств, но уже в 1811 г. в округе Одессы снова появились иезуиты, которые стали настоятелями в создаваемых колониях. Полное самоотдачи пастырство членов этого ордена в немецких колониях заложило основу глубокой религиозности на долгие годы.146 Религиозная жизнь была у поселенцев очень активной, ведь многие эмигрировали по религиозным мотивам. Так как со стороны русского правительства обеспечивалась свобода вероисповедания, колонисты были готовы вносить большие суммы денег в качестве пожертвования на строительство церквей. Церкви строили собственными силами. Распределённый общиной церковный налог охотно вносился, а участие в строительстве считалось почётным. В каждом среднем и большом селе имелась видная церковь со статной колокольней, устремляющейся ввысь над домами селян. Церкви были гордостью селян, своим архитектурным стилем они напоминали построенные на родине исторические образцы неоклассицизма 18 и 19 веков. Большим разнообразием отличались высоко поднимающиеся колокольни. Строительным материалом служили, в зависимости от наличия, либо дерево, либо ракушечник или же обожжённый на собственных заводах кирпич. Церкви в немецких селениях активно посещались. Из всей семьи оставался дома лишь один человек. Поэтому богослужения были всегда переполнены. Воскресный покой соблюдался образцовым образом. По воскресным дням не работали, даже при уборке урожая или во время молотьбы. Не только в каждом немецком поселении, но и в некоторых городах,147 имелись немецкие церкви. Преследования по отношению к немцам были жёсткие. В 1921-24 и в 1932-33 гг. впервые за всю историю среди российских немцев разразился голод. Смерть нанесла глубокие раны, унося жизни в первую очередь детей и мужчин. В результате I Мировой войны, Гражданской войны и голода число немцев сократилось с 1.621.000 (1914 г.) до 1.238.500 (1924 г.). В ходе коллективизации и так называемого раскулачивания в 1929-1930 годах мужчины-колонисты в первую очередь были депортированы на Крайний Север и в Сибирь, откуда они ничего не могли сообщить о себе своим семьям. Особенно жестоко ударили по немцам массовые репрессии 1937-1938 годов. Немцы в среднем были более состоятельны и лучше образованы, чем местное население, что усугубляло преследования. У многих были родственники за границей (в Германии, США, Канаде). Иногда одно-единственное письмо оттуда ("связь с заграницей", "шпионаж") становилось причиной ареста. Германская поддержка Франко во время Гражданской войны в Испании (1936-1939) содействовала дополнительным антинемецким настроениям в Советском Союзе. Есть сведения, что в некоторых местах проживания немецкого населения в 1937-38 гг. было депортировано до 48% всех мужчин старше 20 лет. Безотцовщина среди немцев в то время превышала общий уровень соответствующих данных после Второй мировой войны. Последняя волна арестов и расстрелов среди немцев пришлась на первые месяцы после германского нападения (22.06.1941 г.) на СССР, когда первоначальные большие потери Красной Армии провоцировали поиск "виновных". Редко кто возвращался из ссылки. В небольшом городке Копейске на Южном Урале, например, лишь трое из 132 арестованных вернулись домой. Для немецких детей здесь стало непривычным иметь в доме отца. В сёлах Грюнфельд и Бергталь (Киргизия), общим числом дворов 60, было арестовано более 40 мужчин старше 20 лет, на свободе осталось меньше двадцати. В посёлке Тельман (район Молотовобад Душанбинской области) с 58 дворами под арест ушли 29 мужчин (пятеро из них после начала войны) и 4 женщины. В 1942 году ещё 37 мужчин взяли в "Трудармию" на каторжные работы. Только 12 мужчин пережили военное время. Количество немецкого населения в обеих областях проживания резко сократилось. По данным переписи населения 1926 года в Поволжье проживало лишь 379.630 немцев против 650000 в 1914 году. Для Черноморья эти цифры составляли соответственно 355.000 и 650.000. С введением колхозов, раскулачиванием и обобществлением земель в сёлах с прежде однородным (немецким) населением начался процесс смешивания наций. ЦЕРКОВЬ В РЕГИОНАХ РОССИИ Новая история католичества на Северном Кавказе начинается с прибытием туда католиков, в первую очередь - армян (Кизляр, Моздок). Позднее развиваются католические общины в Ставрополе и Пятигорске, где храмы строятся в 1820-1840 гг. В начале XIX в. священник из Моздока обслуживает всю Кавказскую линию. Такое служение несут, несомненно, и иезуиты И.Войшвилло и А.Ганри. Еще в 1838 г. по Петербургу пошли слухи о том, что эти священники остались на Кавказе. Управление Кавказской области в Ставрополе сообщает, что они были оставлены в Моздоке до 1827 г. по причине отсутствия другого священника, знающего язык прихожан. После назначения священника Деврициана они сразу были высланы.148 Интересным документом является рапорт иеромонаха Хризолога Калиновского Начальнику Кавказской области. Калиновский приезжает вместо иеромонаха Одорика Булясевича. Он сообщает, что "правила запрещенного прозелитизма ему известны".149 Видно, отец Одорик был выслан за прозелитизм. Курат Антоний Шиманский (реформат) прибыл в Ставрополь, но некоторые лица католического вероисповедания не пришли к пасхальной исповеди. Об этом священник доложил в рапорте Начальнику Кавказской области генерал-лейтенанту Георгию Емануелю,150 с просьбой повлиять на подчиненных. Со временем католическая община в Ставрополе укрепилась. Она смогла организовать комитет для строительства церкви. В 1845 г. настоятель Ипполит Стоклинский обращается к гражданскому губернатору Ольшевскому (католику), чтобы тот направил письмо в Могилевскую Духовную консисторию по делу освящения вновь построенного костела. В таких городах, как Владикавказ (столица Терской области), строительство настоящего храма начинается только около 1867 г., хотя католическая община существует там задолго до этого. То же происходит и в Грозном. Довольно рано возникает также приход в Майкопе. Иначе дело обстоит с Дагестаном. Там уже в 1837 г. существует довольно большая группа католиков. Подобная ситуация складывается и в Северном Азербайджане. Сохранившиеся в Махачкалинском архиве метрические книги свидетельствуют о том, что в те края в тридцатые годы XIX в. было сослано много поляков. Они были отправлены в армию практически пожизненно. Книга похорон показывает, что часто причиной смерти была заразная болезнь, а в других случаях - раны в сражениях. Гарнизоны стояли и во Владикавказе, и в Грозном, и в Пятигорске. Хотя на Кубани тоже располагались гарнизоны, но приход в Екатеринодаре возник позже - во II половине XIX в. Архивные данные из Краснодара свидетельствуют, что там служили рекруты из Литвы. Прихожанами и в Дагестане, и на Тереке, и на Кубани были, в основном, поляки из Литвы и Царства Польского. Нелегко было получить разрешение на строительство храма. Приходские комитеты годами добивались этого разрешения, потом долго собирали средства. Приходы в Новой России возникли в связи с переселением армян из Крыма, а так же с появлением немцев-колонистов, которые со временем поселились еще и в Бердянске, Ростове-на-Дону, Новочеркасске, Мариуполе, Екатеринославле, Одессе. В этом же регионе селились также поляки, которых привлекали служба в администрации, в армии, поиск работы в промышленности и т.д. Только в немногих случаях поляки создавали сельские поселения. В начале XX века возникают новые католические колонии: французские, бельгийские, чешские, итальянские. Часто причиной их создания становится работа в какой-либо отрасли промышленности - в шахтах, на строительстве портов, в кораблестроении и т.д. Так католики оказываются в Новороссийске, Грозном, Баку, а также в Макеевке и многих других городах. В Екатеринодаре поляки работают на стекольном заводе, в Макеевке - французы на шахтах, немцы остаются, в основном, земледельцами, но в XX веке многие работают и на заводах. Армянские католические приходы существуют в Армении и Грузии, а также - в Крыму. В других местностях Северного Кавказа, таких как: Пятигорск, Моздок, Грозный, Темир-Хан-Шура, Екатеринодар - армяне вливаются в латинские приходы. Иногда там служат священники-армяне, а также грузины. На Кавказе имеются и немецкие колонии, но среди них есть только два немецких католических прихода - это Рождественка и Семеновка, оба на реке Кубани. Со временем в бывших местах ссылок возникают и гражданские поселения. Таким образом, первоначально военные капеллании в последующие годы становятся нормальными приходами. Такие огромные приходы существуют в Грузии. Когда в военные части уже не ссылаются рекруты-католики, некоторые приходы становятся малочисленными, или даже совсем исчезают. Так, например, ликвидируется приход в Кусарах на границе Дагестана и Азербайджана. После присоединения Бессарабии к России находящиеся там католические приходы были временно подчинены Каменецкому епископу. Одним из самых старых приходов, о котором существует достоверная информация, является Красная. Среди жителей были поляки, а также немцы - переселенцы из разных земель. В 1814 г. там основали приход. Первая церковка была построена, в 1818 г. Священники были из Каменецкой епархии. Так продолжалось вплоть до образования Тираспольской епархии. В 1866 г. была построена красивая церковь в неороманском стиле. К концу XIX в. настоятелями были, в основном, немцы. Уже в 1814 г. в Кишиневе существовала католическая община. Приход (с филиалами в Эментале, Бальмасе и Ларге) был также в Бендерах. Около 1820 г. в Бессарабии возникли также новые немецкие колонии. Удивительно, что епархия, которая первоначально должна была называться Херсонской (см. материал о.Б.Кумора), приняла название Тираспольской, несмотря на то, что там, на самом деле, не было католического прихода, хотя небольшая группа католиков, несомненно, в это время проживала. В 1918 г. Бессарабия отходит к Румынии, приходы подчиняются епархии в Яссах. После присоединения этой территории к СССР, ситуация очень осложняется, и религиозная жизнь практически замирает. Ее возрождение в Молдавии начинается с приезда туда около 1974 г. о.Владислава Завальнюка. Он не ограничивается служением в Кишиневе, но открывает часовни в селах. Его активная деятельность вызвала недовольство властей и в 1979 г. о.Владислав был изгнан.151 В 1991 г. в Молдавии была создана Апостольская Администратура. В настоящее время она насчитывает около 10 приходов. В Крыму существовали следующие армяно-католические приходы: Феодоссия, Каразубазар, Симферополь, Евпатория. Параллельно с ними в начале XIX в. возникли латинские приходы: Симферополь - в первые годы столетия; Розентель (Шабан-Уба) - колония возникла в 1807 г., приход - в 1823 г.; Перекоп, где жили ссыльные поляки - в 1807 г.; возникли села Александровка со смешанным населением, и Григорьевка. Приход в Александровке был основан в 1863 г. Также латинские приходы были в Феодосии, Керчи (с филиалом в Ялте), в Севастополе. В последнем, уже в 1830-40 гг. было решено строить церковь. Однако война с Турцией помешала этим планам и только к концу века там была возведена часовня. Наиболее интересным был приход в Феодосии (раньше - Кафа), который практически не прекращал существовать весь период, пока Крым принадлежал татарам. Известны фамилии таких священников, как Броневский, который прибыл в Крым в 1578 г. или Бауплан - в 1660. Существует информация, что отец-иезуит П.Згода из Каменца приглашен ханом Джанибек-Гераем, построил там церковь и приходский дом. Известны имена таких армянских настоятелей Феодосии в XVIII в. как Иоанн Хасматиджян (1728-1748), Игнатий Джензис-Оглю(1748-1768) и Иаков Вартересович (с 1769 г.), который с частью своих прихожан в 1779 г. покинул Феодосию и переселился в Самару (позже Екатеринослав а сегодня Днепропетровск). Он также организовал переселение в 1779 г. 31 тысячи армян из Крыма в Азовскую губернию. Скончался 19 марта 1799 г.152 В 1781 г. из Львова был отправлен в Екатеринослав, а оттуда в 1790 г. в Каразубазар в Крыму священник Христофор Духай, который там и скончался 7 апреля 1813 г. В 1787 г. в Феодосии, при поддержке Екатерины II, архиепископом С.Богуш-Сестренцевичем, была освящена, перестроенная из бывшей мечети, католическая церковь. Не менее удивительна история возникновения прихода в Каразубазаре. Армяне прибыли туда из Феодосии, затем они покинули Крым и обосновались в Екатеринославе. В 1790 г. они вернулись в Каразубазар вместе со своим священником Духаем и основали там приход.153 Эволюция католической Церкви в Северо-Западном регионе России отличается от развития католицизма в других регионах. В конце XVIII в. в Санкт-Петербурге проживало не больше нескольких тысяч католиков, в основном - иностранцев, состоявших на правительственной службе. Императоры, особенно Екатерина II, желая ослабить Католическую Церковь в своей империи, потребовали, чтобы митрополит католических церквей проживал в Санкт-Петербурге. При Николае I там расположилась и Императорская Духовная Академия. С другой стороны, развивающийся большой город давал возможность образования, карьеры, работы. Таким образом, в Санкт-Петербурге кроме слабо увеличивавшихся немецкой, французской, итальянской колоний, развивалась колония польская. Некоторые заводы или целые профессии были специфически польскими. Со временем среди польской колонии стали выделяться литовская, белорусская и даже латышская группы, которые были значительно меньшими. Накануне I Мировой войны численность католиков на Северо-Западе России (Санкт-Петербургский деканат) составляла 100 тысяч. В XX в. стала развиваться также группа русских католиков. Таким образом, назревала необходимость создания новых приходов, постройки церквей и часовен. Возникли благотворительные общества, приюты для сирот и престарелых. Эволюция католицизма на Северо-Западе России обрисована А.Дремлюгом в его диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук.154 В этой рукописи автор делит историю католичества в регионе на 3 основных периода: Как каждое обобщение этот метод имеет свои погрешности. И в иностранный и в польский периоды некоторые русские предпринимали попытки перейти в католичество, а если это случалось редко, то лишь по причине политики правительства, считавшего отход от православия государственной изменой и наказывавшего за это соответственно. Советское время - это период практического уничтожения Церкви, а также ликвидации польской колонии (в основном, физически, а также за счет "обрусения" вследствие заключения смешанных браков). Так как в прошлом Католическая Церковь отождествлялась с "католическими" национальностями, а в советское время была практически парализована, единственным путем ее сохранения было объединение коренных католиков. Включение в Католическую Церковь русских или представителей других народов, считающих русскую культуру своей, могло наступить только в условиях свободы вероисповедания после перестройки. В местах исторического проживания католиков там, где были соответствующие храмы и сейчас возрождаются общины, потомки прежних прихожан составляют лишь небольшой процент. Новые прихожане - сначала это были в основном немцы, когда-то высланные Сталиным из своих родных колоний в Казахстан и Среднюю Азию.155 Их число значительно уменьшилось из-за большой миграции немцев в Германию. В других местах значительный процент составляют высланные в 1939-1944 гг. литовцы и поляки из Западной Белоруссии и Украины. В некоторых местностях появляются прихожане-католики, которые переселились из бедных земель Белоруссии или попали в разные города СССР по распределению после окончания институтов. Все эти люди в основном заключали смешанные браки, жили в чужой среде и поэтому ассимилировались. К тому, особенно в больших городах, в католические общины входит и значительное число этнических русских. Однако наблюдается и обратный процесс: дети от смешанных браков или "обрусевших" католиков часто переходят в Православие. Кроме того, нередко происходят переходы в протестантские общины, и даже секты, что вызвано высокой миссионерской активностью этих групп. Папа Григорий XVI, который осудил польское ноябрьское восстание, почувствовал себя обманутым, когда узнал о многочисленных репрессиях против Католической Церкви в Российской Империи. Он публично выступил с осуждением такой политики.156 Голос общественного мнения заставил царя Николая I искать контакта с Ватиканом, следствием чего стал конкордат 1847 года, в котором одним из пунктов стала необходимость создания на Юге России новой епархии (особенно ради проживавших там немцев). Исполнителем конкордата с церковной стороны был назначен бывший ректор Духовной Академии в Петербурге Игнатий Головинский, впоследствии митрополит могилевский. Он объехал все приходы Юга России, которые никогда не видели католического епископа. Тогда и была создана Херсонская епархия. Туда входило 52 прихода и 40 филиалов. Они были выделены из Могилевской митрополии, а также из епархии Яссы и из временно управлявшейся каменецкими епископами Бессарабии. Вновь назначенный епископ Ф.-Г.Канн не мог поселиться в своей епархии. Была ликвидирована, установленная в 1807 г. епархия армян-католиков со столицей в Могилеве-Подольском, а армянские приходы переподчинены Тираспольской епархии. Армянские священники, как и все другие должны были приносить присягу на верность Императору.157 Основное число прихожан составляли немцы-колонисты, на втором месте были армяне из Закавказья и Крыма. Немало было также католиков польского происхождения (солдаты Кавказских гарнизонов). Численность армян-католиков и немцев-колонистов - возрастала по причине большой рождаемости, а поляков - зависела от мест дислокации военных гарнизонов. В Херсоне центр епархии создать не получилось, поскольку не было соответствующих условий: церковь была маленькая, не было желающих войти в члены капитула, зато существовал протест со стороны православного епископа, предлагавшего местом резиденции католического епископа центральный, не портовый город. Кроме того, вскоре после установления Херсонской епархии Высочайшим указом было предложено перевести управление епархии из Херсона в Тирасполь.158 С 15 декабря 1852 г. епархия должна была называться Тираспольской.159 Еще в 1854-55 гг. велась переписка Управления Новороссийского и Бессарабского генерал-губернаторов с Тираспольским римско-католическим епископом об устройстве помещения Тираспольского епископского управления в г.Тирасполе.160 Однако, ни управления, ни семинарии основать в Тирасполе, а также в Одессе не было суждено. В 1856 г. епископу Ф.-Г.Канну было разрешено временно обосноваться в Саратове, где впоследствии была организована семинария.161 Такое положение сохранялось вплоть до 1917 г. Имеется информация об открытии в г.Саратове римско-католической консистории, семинарии и установлении кафедрального собора.162 Их открытие состоялось в 1856 г. Кафедральный собор располагался в маленькой деревянной церкви. Консистория разместилась в арендованном доме, туда же переехал и епископ Ф.-Г.Канн. Так же как и в других епархиях, реально делами ведала Духовная консистория, подчинявшаяся Духовной Коллегии в Санкт-Петербурге. Именно ее документы хранятся в Госархиве Саратовской обл. Приведем некоторые любопытные факты из этого источника. Так, например, обсуждается возможность возвращения на родину прелата Иоанна Щитта, высланного из Польши в г.Саратов (вероятно в наказание).163 Духовная Коллегия издавала также указы о совершении "благодарственных молебствий" по самым различным поводам: по случаю благополучного разрешения от бремени Великих княгинь, в честь военных побед и т.п.164 Именно в консисторию из армянских приходов посылались жалобы на священников.165 Даже для сбора средств на строительство церкви, консистория должна была подписать разрешение и выдать учетные книги. В 1864 г. Духовная Коллегия требует каждые полгода поставлять в ДДДИИ сведения о воспитанниках духовной семинарии.166 Для изучения этой темы могут быть любопытны данные каталога Тираспольской епархии за 1864 г. Этот каталог носит заголовок: "Directorium Officii Divini et Missae sacrificii, ad usum utriusque clerri Dioecesis tiraspolensis in Annum Domini MDCCCLXV editum". Внизу титульного листа написано Vilnae (место издания) Tipus Josephi Zawadzki, 1864. Если каталог был подготовлен раньше, то его печать в Вильно в 1864 г. кажется невозможной хотя бы по той причине, что каталог указывает в месте епископа Тираспольского вакансию, несмотря на то, что епископ Кан скончался только 6.10.1864 г.167 В нем указаны фамилия епископа-суффрагана (В.Липского), состав кафедрального капитула, фамилии почетных каноников, состав консистории, фамилии епархиальных экзаменаторов, профессорский состав, а также фамилии учащихся высшей и малой семинарий в Саратове.168 Названы все приходы латинского и армянского обрядов. Среди армянских - 39 приходов в Закавказье и 4 прихода в Крыму. Эти приходы, в основном, невелики. Самые крупные из них насчитывают немногим больше 1000 прихожан, но в каждом приходе численностью свыше 500 прихожан кроме настоятеля работает также и викарий. Правда есть викарии и в меньших приходах. Армянские священники преимущественно принадлежат к белому духовенству, но есть и члены орденов.169 В городах и немецких колониях почти исключительно служат священники с польскими фамилиями. Они принадлежат и белому духовенству и орденам: францисканцы-обсерванты, доминиканцы, тринитарии. Самые большие приходы располагаются в таких колониях, как Каменка в Поволжье, где насчитывалось 6102 прихожанина. Этот приход обслуживают только 2 священника, хотя кроме приходской церкви есть еще 2 филиала - Гнилушка и Ельшанка. Семеновку с 4159 прихожанами обслуживает вообще только один священник. Похожая ситуация складывается и в Тонкошнуровке, где один священник приходится уже на 5916 прихожан или в Гейдельберге, где проживает 4402 прихожан. В Одессе, где насчитывается 3982 прихожанина, кроме настоятеля служат еще 4 викария: для французов - француз, для итальянцев - армянин (?), для поляков - поляк, для немцев - француз. Мы раньше обращали внимание на то, что в начале XIX в. в немецких колониях самоотверженно служили священники-иезуиты разных национальностей. В 1820 г. их сменили священники-миссионеры Св.Викентия де Поля, а потом и других орденов. Каталог за 1864 г. указывает, что во всех епархиальных учреждениях служили, в основном, священники-поляки. Приходы в немецких колониях часто имеют филиальные церкви или часовни. Не менее интересная ситуация в кавказских приходах. Тифлис насчитывает 5932 прихожанина, что, даже учитывая, проживающих там католиков-армян (викарием является священник-армянин) - кажется огромным приходом. Старинный католический грузинский приход Гори насчитывает только 89 прихожан. В некоторых приходах основную часть прихожан составляют военные. В таком случае и настоятель является также военным капелланом. Заметим, что некоторые местности были лишь гарнизонами и в дальнейшем приходы там прекратили свое существование (Кусары, Белый Ключ, Царские Колодцы, Ейск), другие, хотя и остались приходами до Октябрьской революции, однако число прихожан там уменьшилось (Темир-хан-Шура, Владикавказ, Пятигорск). Интересен и такой указ: деканам запрещается пользоваться печатями с изображением святых, а предписываются печати с изображением государственного герба. Дело тянется с 1871-72 гг.170 В 1871 г. начинается выдача книг для сбора пожертвований на постройку Кафедрального собора в Саратове.171 Такие же книги поступают во все римско- и армяно-католические приходы. Деньги на строительство нового кафедрального собора собирались по приходам епархии (Самарской губ., Кавказа, Юга России). Новый собор был освящен епископом Ф.Цоттманном 24 мая 1881 г. Из Духовной коллегии через консистории поступали указы чтобы совершить молебен по поводу победы над Турцией.172 Консистория занимается также делами прибывших из за границы священников, главным образом армяно-католических. Й.Шнурр в книге о жизни российских немцев обращает внимание, что в немецкой епархии пастырство практически не было в руках немецких духовных лиц, а первый немецкий священник был рукоположен спустя только 13 лет от основания епархии.173 Обратим, однако, внимание на факт, что семинария не могла быть образована сразу после основания епархии. Она была открыта в 1856 г., следовательно, через 8 лет после формального основания епархии, но только в 1863 г. епархия решила приобрести дом, который в будущем должен быть перестроен для нужд семинарии.174 Сыновья колонистов не могли поступать в семинарию по причине отсутствия среднего образования, и поэтому возникла необходимость организации малой семинарии с гимназическим курсом обучения. Попытки епископа Ф.Канна пригласить в семинарию немецких профессоров не увенчались успехом. На самом деле представителей немецкого духовенства в Тираспольской епархии было очень мало, а один из них - недавно рукоположен во священники, о.Франц Цотманн был инспектором (нынешний вице-ректор) семинарии. По всей видимости, существовал конфликт между ним и польскими воспитателями во главе с ректором И.Жельвовичем. Используя эти факты, а также только что подавленное польское восстание 1863 г., император Александр II предложил следующий план: для устранения влияния польского духовенства на поляков в национальном духе, необходимо священников-поляков из Западного края выслать в отдаленные губернии и капелланами в войска, а на их места назначить немцев - выпускников саратовской семинарии. Вероятно, в это дело был вовлечен священник Ф.Цотманн. Власти долго не соглашались назначить нового епископа. "Управляющим епархией" (викарным капитульным) был викарный епископ В.Липский. Он был, по всей видимости, стар и болен, и на все предложения властей соглашался.175 Эти меры царского правительства привели к "перестройке" Саратовской семинарии. Ставший ректором Ф.Цоттманн поехал на свою родину в Баварию где нашел священников, готовых приехать в Саратов. Это были Михаил Глоснер и Виллибальд Цоттманн. С тех пор в семинарию поляков не принимали. Только со временем, когда план замещения в Западном крае священников-поляков немцами провалился, было разрешено принимать одного кандидата-поляка, знающего немецкий язык, в год. Языком преподавания стал немецкий. Многие мальчики оканчивали малую семинарию, но не поступали в высшую духовную семинарию. Тогда власти нашли выход: кто не хотел поступать в высшую семинарию, должен был вернуть деньги, затраченные на его обучение. Со временем, когда план использования немецких священников в польских приходах не осуществился, а кандидатов в семинарию не хватало, было разрешено принимать в год одного кандидата-поляка со знанием немецкого языка. После смерти Липского, Тираспольским епископом стал Франц Цоттманн. Его заслугой является постройка кафедрального собора в Саратове, улучшение условий существования семинарии. При исследовании писем епископа Цотманна видно, что он постоянно просил денег. Тяжелая работа подорвала силы епископа Цоттманна - по состоянию здоровья он был вынужден отказаться от правления епархией. Его преемником стал, родившийся уже в России, епископ Антоний Церр. Известны его ум и человечность, но, несмотря на это, он тоже не выдержал трудностей, связанных с управлением епархией. В отличие от Цоттманна, который после отставки жил забытый всеми в Далмации, а умер на родине, Церр остался жить на Украине. Там он работал как простой священник, занимаясь также научными и историческими трудами. После его отказа от правления епархией, краткое время Тираспольским епископом был Эдуард фон Ропп, а после его назначения в Виленскую столицу, Тираспольским епископом стал Иосиф Кесслер, который объехал всю епархию и во многих случаях только он совершал освящение давно уже построенных церквей. В семинарии в Саратове обучались также кандидаты-грузины. Священники других национальностей - итальянцы, французы, приезжая получали разрешение и становились проповедниками для своих соплеменников, особенно в Одессе. Часто в латинских приходах служили также священники-армяне. Военными капелланами на Кавказе были, в основном, поляки, которые одновременно выполняли обязанности настоятелей приходов в данных местностях. Со временем в немецких приходах возникали школы, издавались религиозные книги, журналы, на высоком уровне было церковное пение.176 В начале ХХ в. отпала необходимость посылать такое большое количество солдат-католиков на Северный Кавказ. Они большей частью направлялись в азиатскую часть империи. Сохранившиеся метрические книги бывших католических приходов в Темир-хан-Шуре (находятся в Архиве Республики Дагестан в Махачкале), во Владикавказе (там и хранятся), в Пятигорске (то же самое), в Ставрополе (то же), в Екатеринодаре (совр. Краснодар), а также другие архивные документы помогают восстановить картину процессов, происходивших в католической среде данного региона. Книги свидетельствуют, что многие приходы в начале были большими гарнизонами, состоявшими с отправленных в армию участников восстаний или солдат высланных в те места на длительный срок. О многом могут сказать и книги похорон. Там указывается причина смерти - чаще всего от заразной болезни или же: "погиб в сражении". Это говорит о том, что на Кавказе весь XIX в. было неспокойно. Со временем заключается все больше браков, особенно в городских приходах, таких, как Пятигорск, Ставрополь, Екатеринодар, Владикавказ, все больше совершается крещений (родители были, в основном, выходцами из Белоруссии, Литвы, а иногда - Царства Польского). Увеличивается и количество интеллигенции в городах, в том числе и офицеров высшего ранга. Описанная нами выше политика по отношению к саратовской семинарии, привела к изменениям, которые видно из таблицы, помещенной в "Каталоге Тираспольской епархии за 1919 г.":177 Presonae
Так как эта таблица не указывает количество армян-католиков и численность армянского духовенства, мы здесь приведем данные из Саратовского архива за 1900-1901 гг. об армянах:178 Ведомость о движении народонаселения по
Ведомость о числе священников, прихожан обоего пола бракосочетавшихся, родившихся и умерших армяно-католического исповедания в Тифлисской губернии Закавказском крае на 1 января 1901 г.
Хранящиеся в архиве Республики Дагестан, в том числе, и в архиве ЗАГСа метрические книги дают информацию о количестве крещений, о социальном составе католиков. Так в 1882 г. священник К.Варпуцианский крестит сына полковника Димитрия Андреевича Лебедовича-Драевского. Крестными бывают капитаны, полковники. В 1893 г. крестным является генерал-майор Фабиан Римашевский.180 Книга умерших Темир-хан-Шурской римско-католической церкви Дагестанской области181 дает возможность ознакомиться со временем служения разных священников. Они по-разному подписываются. В приходе по 1867 г. был капелланом Варфоломей Прушковский, в 1869 г. его заменяет ксендз Казимир Варпуцианский, в 1886 г. - священник Конрад Келлер, в 1894 г. ксендз (иногда подписывается "патер") Георгий Майер, в 1895 г. священник Михаил Антонов. В начале ХХ в. случаются частые замены священников. Священник из Темир-Хан-Шуры именовался: военный капеллан Дагестанской и Бакинской областей и администратор прихода. Кроме крещений в самой приходской церкви в Темир-хан-Шуре происходят крещения в других филиальных церквях или просто на дому. Приведем несколько таких местностей: г.Шемах Бакинской обл., г.Куба, г.Хупзы, г.Покровск (совр. Махачкала), г.Баку, г.Дербент. В 1869 г. упоминаются Дешлагарская и Кусарская римско-католические филиальные церкви. В 1900 г. священник М.Антонов направляется в Закаспийский край и посещает следующие местности: г.Мирва Закаспийской обл., г.Бухара Самаркандской обл., Новая Бухара, Самарканд, Ташкент Сыр-Дарьинской обл., укрепление Кизыл Арват. Следующая его поездка началась в сентябре того же года, когда он снова посещает Самарканд, Асхабад, Бухару, Новый Маргелан, Андижан Ферганской обл. в этих местностях совершаются крещения, иногда - венчания. Но записи этих актов священник в носит в книгу прихода в Темир-хан-Шуре.182 Крещения и другие богослужения совершались на частных квартирах. Из этого следует, что в то время было особенно много военных в Средней Азии, а епархиальная принадлежность не была установлена, если поездку совершал священник Тираспольской епархии. Это разграничение произошло, скорее всего, в начале ХХ в., а священники, посещавшие этот регион, постоянно находились в пути. Все вышесказанное свидетельствует о передаче Тираспольской епархии попечения о Средней Азии.183 Попытка улучшить эту ситуацию была предпринята в 1921 г., когда был создан викариат Сибири.184 В больших городах Тираспольской епархии общины разрастаются. Так в Тифлисе накануне революции в 2 приходах проживает больше 10 тыс. католиков. Отдельный военный приход в Манглисе насчитывает 13.600 душ. Растет также приход в Баку - 1300 душ. Из Северокавказских приходов самое большое число католиков находится в Грозном (проживающий там священник является также и капелланом военного округа). Уменьшается число католиков в Темир-хан-Шуре (очевидно уже туда не посылаются солдаты). Кроме двух растущих немецких приходов в с.Рождественском и Семеновке, основанных в XIX в., возникает проблема с постройкой молитвенного дома в Армавире (разрешение получается). Растет приход в Екатеринодаре. Обратим внимание на один интересный документ из журнала Ставропольской православной Духовной консистории от 6 февраля 1917 г. Дело касалось возможности отслужить в Ставропольском Губернском Правлении панихиду по скончавшемуся в Одессе бывшем Ставропольском губернаторе католике Брониславе Мечиславовиче Янушевиче. Консистория обсудила этот вопрос и дала согласие. Когда в 1864 г. Гражданское отделение канцелярии начальника Терской области (столица - Владикавказ) собирало сведения о числе католических церквей, духовенства и католиков по Терской области, католиков разделяли на римских и армянских, а также на местных и приезжих. Поступила следующая информация: Кабардинский округ - 9 римских и 31 армянский католик, Грозный - 180 римских и 69 армянских, Моздок - 52 римских и 127 армянских. По всей области три католических священника и столько же молитвенных домов (не указано в каких местностях, вероятно: Модзок, Владикавказ, Пятигорск, (может быть, Кизляр), а также один священник армяно-католик.185 Из именного списка пересланного Начальнику Терской Области из Тираспольской Римско-Католической Духовной консистории 24 апреля 1895 г. явствует, что во Владикавказе служил священник Казимир Варпуцианский - настоятель Владикавказской церкви и капеллан войск Терской области с 1865 г., в Моздоке курат - Франциск Рогозинский с 1890 г., в Пятигорске настоятелем являлся Иосиф Шевчинский с 1862 г.186 Из документов, хранящихся в Санкт-Петербургском архиве, мы узнаем следующее: строительство костела во Владикавказе длилось с 1864 г. Не хватало средств на его завершение. Как свидетельствует переписка Владикавказского прихода с Департаментом духовных дел иностранных исповеданий (ДДДИИ) МВД, настоятель обращался в Духовную Коллегию. Чтобы Владикавказский приход мог завершить строительство своей церкви, власти Департамента решили: надо разобрать существующую в Кизляре "каплицу" (часовню), стройматериалы продать, а деньги использовать на завершение постройки костела во Владикавказе. На это было получено разрешение епископа Тираспольской епархии.187 В 1889 г. начинаются ходатайства чехов Франца Кошки и Якова Коляра об устроении молитвенного дома в Новороссийске, но разрешения они не получают. Дело тянется 10 лет. В 1899 г. освящение молитвенного дома устраивается без разрешения. Прихожан обслуживает священник Ягулов. Дело несомненно вдохновлялось екатеринодарским настоятелем, И.Кануновым. Власти в конце уступают: если часовня уже освящена, то решают ее уже не закрывать, но наказание затрагивает священников. Священник Канунов сопротивляется и поэтому получает приговор: "заключение на два года в монастырь".188 Во время Октябрьской революции Тираспольская епархия сильно пострадала. Епископ И.Кесслер ушел из Саратова. Он однозначно отказался оказывать поддержку большевикам. Так как на юге советская власть была установлена не сразу, курия и семинария были переведены в Одессу, где семинария просуществовала еще несколько лет. Разразившийся вскоре голод сильнее всего свирепствовал в Поволжье и на Украине, где были даже случаи людоедства. Население немецких колоний выступало против действий большевиков, некоторые священники поддерживавщие своих прихожан были тогда убиты. Когда была организована церковная Миссия помощи голодающим, священники активно с ней сотрудничали. 10 лет спустя те же священники арестовывались и ссылались по обвинению в контактах с Миссией или же в участии в съездах немецких союзов. КАТОЛИЧЕСКАЯ ЦЕРКОВЬ В ДОКУМЕНТАХ САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО АРХИВА Большинство дел 125 описи 821 фонда в РГИА посвящены не только разрешению на строительства церквей и часовен, но, в основном, решению, можно ли принять пожертвованные кем-либо деньги в пользу одной из церквей. Непростым делом было не только пожертвовать деньги, но также и приходу получить разрешение на использование этих денег. Особый интерес в этом плане представляет 1 инвентарная опись того же фонда. Она касается католического исповедания в России. Вот над какими проблемами трудился ДДДИИ. С точки зрения информации для нас важны не только содержание самого дела, но и его объем, и время, в течение которого оно велось. Все это свидетельствует о том, в какие бюрократические рамки была втиснута церковная жизнь. Приведем несколько примеров:
Кроме таких "криминальных", дел ДДДИИ занимался, в основном, финансовыми вопросами, часто связанными с взысканием денег с разных лиц, завещавших эти суммы в пользу различных монастырей и церквей, которые вследствие разных репрессий были закрыты.
Департамент занимался назначением преподавателей в духовные семинарии или такими чисто церковными делами, как разрешение на вступление в брак лиц, находящихся в родстве.
Из самого оглавления следует, что вопрос о немецких священниках в епархии поднимал еще епископ Ф.-Г.Кан, что он сам, его управление и духовная семинария оставались в положении неизвестности.
Кроме дел, касающихся наказаний за переход из Православия (несомненно, бывших униатов) в католичество, часто встречаются дела о репрессиях за крещение детей в Католической Церкви. В таком случае наказываются и священники.
В 1870 г. появляются дела, в которых рассматриваются жалобы католиков, насильно принуждаемых перейти в православие. Прошения не удовлетворяются, костелы закрываются189, священники наказываются тюремным заключением. Архивные дела говорят также о том, что в семинарию нельзя было поступить без согласия губернатора. В компетенцию Департамента входило давать согласие на смешанные браки, особенно иностранных подданных. Тогда же сразу рассматривался и вопрос, в каком вероисповедании будут крещены дети. Когда в 1839 г. в Российской империи была ликвидирована Уния, продолжала существовать одна Холмская епархия, находившаяся на территории так называемого Царства Польского. Репрессии, обрушившиеся на Католическую Церковь после январского восстания 1863 г., самым существенным образом коснулись и этой епархии.190 Этим вопросам посвящена огромная (в 2177 дел) 4-я инвентарная опись 821 фонда в РГИА г. Санкт-Петербурга (Департамента Духовных дел Иностранных Исповеданий - ДДДИИ).191 Среди репрессивных мер по отношению к униатам после 1863 г. были такие: введение русского языка в проповедях и в семинарии, отстранение от управления епархией епископа Иоанна Калинского, навязывание на главные посты в епархии приверженцев православия, запрет на контакты с римско-католическим духовенством. В 1873 г. по инициативе властей возник Комитет по делам Холмской епархии, задачей которого было перевести униатов в Православие.192 Сопротивлявшиеся священники и миряне ссылались в отдаленные губернии. Не вникая в содержание самих дел, поскольку их анализ ждет еще своих исследователей, а только на основании кратких содержаний дел данной описи, составленных архивными работниками, можно сделать следующие выводы: Для подтверждения этих выводов достаточно ознакомиться с заголовками некоторых дел уже упоминавшейся 4-й описи. Интересно, что в 1860-е гг. иногда происходит передача некоторых упраздненных римско-католических костелов униатам.193 Сейчас уже совершенно ясно, что конечной целью таких акций была последующая переделка этих храмов в православные. В 1870-х кроме передачи Православной Церкви всех униатских учреждений, закрывались и передавались православным также и многие латинские костелы. По всей видимости, эта мера должна была не допустить окормления униатов в латинских храмах.194 Многие дела касаются мер против влияния римско-католических священников на униатов. Уже самые заголовки дел свидетельствуют о том, что поощрялись те священники и светские лица, которые помогли ликвидировать Холмскую епархию.195 Дела возбуждались против: пения в униатских церквях польских народных песен, чтения проповедей на польском языке, посещения униатами костелов, сохранения в церквях латинских элементов, органа и т.д. и, конечно, наказывались священники препятствующие присоединению униатов к Православной Церкви. Даже центр римско-католической епархии в г.Янова Подляского Люблинской губерни должен был быть перенесен, чтобы ограничить влияние Римско-Католической Церкви на униатов.196 Сосланные в Екатеринославскую и Херсонскую губернию униаты, не только не смирились, но и там проводили свою "пропаганду".197 Сопротивление униатов, в том числе крестьян, было сильно. Они защищали свои церкви, иногда не щадя своей крови. Недавно были провозглашены блаженными униатские мученики из Пратулина.198 МОСКВА 21 февраля 1582 г Иван Грозный заявил о.иезуиту Антонио Поссевино: "Римлянам, венецианам и цесаревой области торговым людям в Московское государство приезжать и торговать позволено и попам с ними их веры ездить воля безо всякого возбранения, только им учения своего русским людям не плодить и костелов им в государстве Московском не ставить". Таким образом, желание Папы Григория XIII, чтобы было разрешено строительство католических церквей в Московском Государстве, не сбылось. Несомненно, что вместе с купцами приезжали и духовные лица, но практически только в Смутное время в Кремле действовала католическая часовня. В последующие годы все прошения пребывавших на государственной службе иностранцев (среди которых были и люди в больших чинах, генералы, графы и т.д.) отклонялись. В 1684 г. в составе австрийского посольства в Москву прибыли иезуиты199 Иоганн Шмидт, а также Альберт Дебж, Георгий Давид и Товия Тихановский (двое последних в 1689 были высланы из Москвы). Благодаря особенным усилиям шотландца генерал-поручика Патрика Гордона и флорентийского купца Франциско Гаскона 5 мая 1687 г. была освящена церковная палатка и в ней совершилось богослужение. Несмотря на то, что Гордон служил царю Петру I, он не смог добиться приезда католических священников на место изгнанных иезуитов. Не было разрешения и на строительство церкви. Правда, московским католикам разрешалось иметь "светского священника, даже двух, под условием, чтобы в Москве им отнюдь в чужие дела не вмешиваться, Греко-российской вере противного не чинить, русских не прельщать, на дома к ним не ходить, службу совершать в домах начальных людей католической веры. А пока они не прибудут, в Москве может остаться прибывший с австрийским посольством доминиканец. Но не вмешиваться ни в чужие дела, не чинить никаких прелестей, жить смирно". Около 1692 г. была построена католическая церковь в немецкой слободе. Это был, по всей видимости, упоминаемый в 1695 г. "деревянный костёлик". На смену доминиканцу Коблицио прибыли епархиальные священники Франциск Лефлер и Павел Ярос. Гордон не отставал, однажды он воспользовался хорошим настроением Петра, который сначала был у него в гостях, а потом они вместе отправлялись на свадьбу. Проезжали мимо "деревянного костёлика", тогда Гордон и попросил государя о разрешении заменить деревянную церковь каменной. Петр разрешил, но официального указа за этим не последовало, Петр отправился в военный поход, а католики сами стали строить новый храм. Было проведено расследование, которое выяснило, что строительство под видом своей личной усыпальницы начал Гордон. Стройка была прекращена, и только, когда политика изменилась, и Петр оказался в войне с протестантской Швецией, был, наконец, построен каменный храм. 20 октября 1706 г. сообщение об этом было выслано Папе Клименту XI. Существовало даже две церкви: большая - холодная летняя и маленькая - теплая зимняя. Так продолжалось до 1812 г., когда храмы были уничтожены и потом восстановлена только зимняя. Но так как немецкая слобода находилась довольно далеко от центра города, а католики селились в городской черте, то в 1845 г. в Милютинском переулке появился новый храм Святых Апостолов Петра и Павла. Позднее был построен французский храм Святого Людовика, а уже в начале XX в. - польский храм на Грузинах.200 Санкт-Петербург был основан Петром I в 1703 г. В строительстве нового города участвовали многочисленные иностранцы. В 1712 г. в Санкт-Петербург была перенесена столица государства. Долгие годы главным архитектором города был Доменико Трезини. Именно в его доме, построенном в 1705 (1706?) г. находилась первая католическая церковь. В 1710 г. Трезини перенес свой дом вместе с церковью и домом для священников на участок, подаренный Петром ван дер Гаром. Там состоялось и крещение сына архитектора. Крещение совершил о.иезуит Скорти, восприемником был сам царь. Костел был построен на Адмиралтейском острове. Священниками были лица разных национальностей. В 1710 г. там служил бенедиктинец Вольфганг Гериндер, по всей видимости, немец. Он завел первую метрическую книгу крещенных. Источники говорят о францисканцах, капуцинах, иезуите. С 1716 г. метрические книги стали вестись на латыни. В 1720 г. говорится об итальянцах-капуцинах и двух поляках-реформатах.202 Они заняли место иезуитов. Но между капуцинами и францисканцами были раздоры. В дела вмешивались и представители других государств, а также многонациональная община. Споры продолжались вплоть до 1725 г. В 1737 г. сгорела первая церковь. В 1738 г. Анна Иоанновна разрешила построить новую каменную церковь. Проект составил Петро Трезини, сын покойного Доменико. Во всех проектах храм был соединен с жилым комплексом, который первоначально мог служить источником средств на строительство самого храма. Поэтому сначала, около 1740 г., стали строить дома. Нуждам общины служила только временная часовня. На сам храм не хватало средств. Со временем отступили от проекта Трезини в стиле барокко. Новый проект в 1761 г. сделал де ля Мот. Сейчас трудно установить, была ли начата стройка еще при Трезини, и должен ли был де ля Мот перерабатывать проект уже строившегося храма. Екатерина II пожелала, чтобы на его фронтоне была надпись, что храм начали строить 9 июня 1763 г. Это может быть, всего лишь информация, что царица посетила стройку в тот день. И снова начались споры, главным образом по поводу денег, императрице приходилось вмешиваться. Кроме священников, окармливавших разные национальные группы, в конце XVIII в. в Санкт-Петербурге проживало более 20 священников, главным образом французских, спасавшихся в столице России от французской Революции. В связи с постоянными раздорами в католической общине, уже в 1798 г. францисканцы были отстранены, а с 1800 г. Павел I передал Санкт-Петербургский храм иезуитам. Любопытна история францисканца Яна Дукля.203 После рукоположения, он служил в Петербурге с 1767 г., с 1774 г - в Саратове, где "после нападения киргизов"204 был захвачен в плен, а в 1779 г. оттуда выкуплен. Потом шесть лет служил настоятелем в Саратове, впоследствии был капелланом генерала Клезио, а с 1788, приехав в Санкт-Петербург, был капелланом посла Неапотканского (неаполитанского?), с 1792 служил священником для немцев.205 История латинских миссий в Астрахани восходит к XIII в. Еще в 1594 году была построена первая деревянная "латинская" часовня. В 1630 г. в город приезжает монах-капуцин Сотер для образования католической общины и строительства деревянного храма (предыдущий, вероятно был разрушен). В XVI веке там проживали армяне, для которых Астрахань стала домом и убежищем от преследований. И уже с католической общиной Астрахань была присоединена к России. Монахи-капуцины проводили просветительскую работу: была основана греко-латинская школа, существовал деревянный монастырь и церковь, которые сгорели в 1718 г. (в том же году в Астрахань из Персии прибыл священник Антоний Марк). На ее месте было построено каменное здание, в котором кроме монастыря находилась также и "латинская школа", которую в 1722 г. посетил Петр I. Над этим зданием был поставлен крест. В этой школе обучался первый русский академик В.Тредиаковский. В 1752 г. из Праги в Московскую миссию прибыл о.Ромуальд-а-Понте, доктор медицины. Позже он был направлен для служения в Астрахань, где быстро стал популярен своими проповедями на армянском и татарском языках, а также безвозмездной медицинской помощью нуждающимся. С ним прибыли капуцины Кантус и Крещенциус. Именно тогда, в 1762 г., стали возводить каменный храм, существующий и по сей день. Он был построен к 1769 г, в 1776 г. были установлены кресты на башнях, а в 1778 г. с разрешения Папы Пия VI храм был освящен. В начале XIX века при церкви служили иезуиты, которые и открыли в 1807 г. коллегию по обучению языкам, географии, арифметике, священной и светской истории.206 В связи с укреплением российских позиций на Северном Кавказе из Астрахани стали выезжать и католики, чтобы поселиться на новых местах. Так возникли католические приходы в Кизляре и Моздоке.207 После указа Николая II о веротерпимости католики воспряли. Многие бывшие униаты переходили в католическую Церковь латинского обряда208 - присоединилось более 100.000 человек, но восточный обряд обновить было невозможно. Он сохранился лишь в Австро-Венгрии. Во Львове на митрополичий престол взошел Андрей Шептицкий - по отцу из древнего украинского рода, давно "полонизированного". Он стал духовным наставником всех униатов и, поэтому, не по своей воле стал символом украинского возрождения. Хотя Львов находился за пределами Российской Империи, митрополит Андрей вызывал в России беспокойство, поскольку она опасалась украинского национализма. Еще в XIX веке среди русской интеллигенции и дворянства появился интерес к католицизму. Принимавшие католичество, вынуждены были понести строгие наказания, многие эмигрировали. Но интерес все равно существовал. Православный священник из Центральной России Алексей Зерчанинов принял католическое вероисповедание, за что был наказан ссылкой в Суздальский монастырь для священников-ослушников, но остался верным. Потом получил от митрополита Шептицкого право служения на территории России, исходя из того, что митрополит формально являлся епископом также Каменецкой епархии. Зерчанинов приехал в Петербург и основал подпольную часовню, существование которой терпели власти. Позднее появились новые священники, переходившие в католичество из православия.209 Особым примером был Леонид Федоров, обратившийся к католицизму в Петербурге, потом связавшийся с митрополитом Шептицким. Много времени посвятил образованию, монашеской жизни. В то время вспыхнула Первая Мировая война. Когда российские войска заняли Львов, пленили и митрополита, который попал в тот же монастырь- тюрьму, в котором содержался когда-то Зерчанинов. После Февральской революции Временное правительство создало условия для всех вероисповеданий, Шептицкий оказался в Петербурге, и провел там с восточными католическими священниками первый Синод. Федорова назначил экзархом русских католиков во всей России. Федоров отказался принять епископскую хиротонию. Хотя он был человеком весьма образованным, не смог объединить всех священников, среди которых были и необразованные и просто недостойные люди. Но общины развивались несмотря ни на что, возникали также в других городах. Сильная община возникла в Москве, сосредоточившись вокруг супружеской пары Абрикосовых. Владимир Абрикосов стал священником восточного обряда, его жена, Екатерина Абрикосова основала орден, опиравшийся на правило третьего доминиканского. На квартире Абрикосовых была создана часовня, там проживали и совершали свои духовные упражнения все сестры. Была также предпринята попытка создать мужскую ветвь ордена. Сестры, часто имевшие высшее образование, обучали других сестер, работали в государственных учреждениях и в приходе. Владимир Абрикосов вскоре был арестован и во избежание смерти смог выехать за границу. Оказался в Риме и разными путями пытался поддерживать контакты с женой. Она же была арестована, осуждена со многими сестрами и отправлена в ссылку. Все сестры пострадали и неоднократно арестовывались. Немало пострадала и община в Петербурге. Первые потери были вызваны голодом вследствие войны, вторые - арестами, третьи расколами в общине. Арестованы были, вероятно, все. Сам Леонид Федоров имел неприятности, как от своих священников, так и от латинских. Он осознавал, что латинские священники его не понимают. Он старался добиться, чтобы русские не переходили в латинский обряд, а если такое бывает, чтобы это зависело от согласия восточного настоятеля. Свои проблемы он описывал в многочисленных письмах митрополиту Андрею Шептицкому. Несмотря на то, что Католическая Церковь находилась в стесненных условиях, она жила: существовали епархии, строились храмы и часовни, работали духовные семинарии. Всего на территории Российской империи (без Царства Польского) к 1914 году находилось 1158 приходов, 1491 храм, 1358 часовень, 2194 священника и 5 миллионов верующих.210 Указ Николая II о веротерпимости от 1907 года был первым законодательным актом, который немного улучшил положение католиков в России, но даже и после него государство подвергало католических священников наказаниям, в частности, "заключению в монастырь", в чем мы можем убедиться, читая биографии священнослужителей.211 Все это необходимо учитывать, чтобы правильно оценить положение Католической Церкви в изменившейся политической ситуации. Февральская революция 1917 года облегчила положение католиков, поскольку Временное правительство дало всем вероисповеданиям полную свободу. Постановление об отмене национальных и вероисповедных ограничений, освобождение греко-католического митрополита А.Шептицкого,212 легализация деятельности Русской Католической Церкви, создание специальной комиссии при Министерстве Внутренних дел, восстановление в должности Виленского епископа Э.Роппа, отправка в Рим посланника А.И.Лысаковского для установления отношений с Ватиканом - эти и другие действия Временного правительства давали основание полагать, что со статусом "покровительствуемой" Церкви покончено, и заложены основы ее полной автономии".213 Благоприятные условия, созданные после Февральской революции, внушали надежду, что и большевистская власть, благосклонная к трудящимся и угнетенным народам, не будет притеснять ранее гонимую Церковь. Такое впечатление сложилось, когда 2 декабря 1917 года архиепископ Эдуард фон Ропп занял кафедру Могилевской митрополии. Эта епархия была вакантной с 1914 года, и ее принял епископ, избранный депутатом I-й Государственной Думы и в 1907 году отправленный в ссылку за несогласие с правительством по вопросу отношения к католикам.214 Архиепископ был прекрасно подготовлен к выполнению новой задачи. Он происходил из знатной лифляндской семьи, получил образование за границей, имел опыт епископского служения в Саратове и Вильно, где им был организован Христианско-демократический Союз, от которого он и был избран в Думу. Большевистская власть, однако, с первых дней своего существования была настроена антирелигиозно. Исходя из определения Маркса, что религия не более чем надстройка над неким материальным базисом, Ленин утверждал, что покончить с Церковью, можно только лишив ее собственности.215 С самых первых дней власть Советов проявила удивительную быстроту в воплощении этого тезиса в жизнь. Декрет о Земле от 8 ноября 1917 года лишал Церковь прав собственности на землю. Декрет от 17 декабря все земельные угодья, включая церковные, передавал в собственность государства. Декретом от 24 декабря все учебные заведения передавались в ведение Комиссариата просвещения, следовательно, и Церковь лишалась всех академий, семинарий, училищ. 31 декабря 1917 года перестал считаться законным церковный брак. С начала 1918 года посыпался целый град декретов и постановлений, направленных на удушение Церкви. Так, 20 января 1918 года был опубликован Декрет об отделении Церкви от государства и школы от Церкви, а 23 января был разослан Приказ Народного Комиссара государственного призрения о прекращении выдачи средств на содержание церквей и священнослужителей.216 Декрет от 2 февраля 1918 года лишал Церковь всего имущества, движимого и недвижимого и права приобретать его, прекращались любые государственные субсидии всем религиозным организациям. С этого времени религиозные общества могли арендовать необходимые для богослужений помещения (храмы) и предметы, но на условиях "бесплатного пользования" только после получения на это разрешения властей, однако переданное религиозным обществам имущество облагалось налогом. Во исполнение этого декрета у Церкви сразу же были отняты сотни храмов и монастырей, как особо ценные памятники истории или архитектуры, подлежащие переходу под "охрану государства", были закрыты и все банковские счета религиозных ассоциаций.217 Названный выше Декрет запрещал также и "преподавание религиозных вероучений во всех государственных и общественных, а также частных учебных заведениях". С этого времени считалось преступлением обучать религии, хотя бы и "частным образом", детей и молодежь до восемнадцати лет. Тогда 19 апреля 1918 года было объявлено о создании при Наркоме юстиции "Ликвидационной комиссии" по проведению в жизнь Декрета от 20 января 1918 года, которая инициировала новые постановления карательного характера. Священнослужители становились лицами без прав ("лишенцами") и не могли входить в какие-либо руководящие органы, даже в религиозных обществах. Не только священники, но также их помощники - псаломщики и другие церковные служители, а также их жены лишались избирательных прав.218 Церковные организации были лишены прав юридического лица и приравнивались к частным обществам и союзам. Такая постановка вопроса практически отнимала у епископов и священников возможность руководить паствой, что могло привести к расколам и полному подчинению Церкви государству. Такие жесткие действия властей вызвали массу протестов со стороны всех Церквей. Когда 22 мая 1918 года Наркомат юстиции предложил архиепископу Э.Роппу принять участие в совещаниях по вопросам отделения Церкви от государства, он сообщил, что готов лично приехать в Москву, однако власти не изъявили желания сотрудничать с католиками в разработке этого вопроса.219 Вместо этого была издана Инструкция от 20 августа "О порядке проведения в жизнь Декрета об отделении Церкви от государства и школы от Церкви", которая было опубликовано 30 августа. Она лишала все Церкви прав юридического лица и передавала их имущество в "непосредственное заведование местных Советов рабочих и крестьян"[220]. Эта инструкция окончательно лишила духовенство всяких прав и объявила "двадцатки" мирян единственным органом, правомочным получать от государства в аренду культовые здания и церковное имущество. 9 сентября 1918 года архиепископ выступил с протестом против "Инструкции". Его поддержал экзарх русских католиков Л.Федоров. Тем не менее, были закрыты Духовная Академия и Семинария в Санкт-Петербурге, Саратовская семинария Тираспольской епархии, хотя она еще нескольких лет продолжала свое существование в Одессе, закрыты были также все католические школы. На этом, однако, не кончились силовые и "правовые" методы ликвидации "религиозных предрассудков". Различные постановления 1919-1920 годов дали начало открытой войне против почитания мощей, которые вскрывались и насильно забирались в государственные музеи. Проведение в жизнь всех этих декретов и постановлений встречало сопротивление церковных властей и верующего народа. Выступления и протесты духовенства приводили к арестам, народ вставал на защиту своих пастырей и также подвергался репрессиям. Католическая Церковь пыталась спасти храмы, ссылаясь на невозможность передачи их светским властям без согласия Папского Престола, но относилась не так принципиально к передаче приходских книг органам ЗАГС, а кладбищ и имущества - местным советам. Католики в попытках сохранения церквей обращались за поддержкой к иностранным государствам, но в условиях пренебрежения всех норм права Советским правительством эти попытки не приносили результатов.221 После опубликования Наркомом юстиции пресловутой "Инструкции" от 24 августа 1918 года началась упорная борьба вокруг "договоров" о пользовании храмами, продолжавшаяся вплоть до конца 1920 года. На волне политических перемен в некоторых католических приходах стали возникать комитеты мирян для защиты храмов и духовенства. В январе 1919 года был организован Центральный комитет римско-католических общин Могилевской епархии. Этот орган принял устав, часть положений которого вызвала несогласие духовенства. На совещании петроградского духовенства с участием архиепископа Э.Роппа состоялось обсуждение проблемы церковных советов. Учитывая создавшуюся к тому времени обстановку, архиепископ обязал настоятелей избирать на общих собраниях верующих 20-30 полномочных представителей от прихожан, с тем, чтобы председателем этого совета становился настоятель, который и должен был распоряжаться кассой храма, а все переговоры мирян с властями - согласовываться с настоятелем. Целью Центрального комитета было объединение приходских советов, организация защиты и помощи епархиальному управлению. Он действовал в течение полутора лет и энергично протестовал против антирелигиозных акций властей, беря под защиту архиепископа и священников.222 Эту решимость преданных Церкви мирян невозможно сравнить с обстановкой в глубинке, где католики были немногочисленные, а священники отдалены друг от друга, и все подвергались репрессиям со стороны часто меняющейся власти, наводившей там свои порядки, как об этом свидетельствует хотя бы "Телеграмма отдела управления губревкома Томскому уревкому" от 7 апреля 1920 года - предоставить сведения о количестве храмов в городе, числе верующих, возможности использования храмов для общественных нужд. В самой телеграмме находились такие понятия, как "утилизация церквей на общеполезные нужды".223 Местные коммунисты, будучи иногда католиками, выслуживаясь перед властями, действовали быстро и расправлялись со священниками, не дожидаясь одобрения сверху.224 На положение Католической Церкви в Советской России повлияла также общая политическая ситуация, сложившаяся после Первой мировой войны. Возникли новые независимые государства: Польша, Литва, Латвия, Эстония. Немалая часть активных прихожан покидала советской России: одни католики возвращались на историческую родину, другие бежали от голода. Все усугубила гражданская война, и католики стали заложниками государственных интересов. 29 апреля 1919 года в Петрограде был арестован митрополит Э.Ропп, а на следующий день - несколько священников. Волна арестов прокатилась также по Белоруссии. Как потом выяснилось, заложники были взяты в ответ на то, что польские войска заняли Вильно и арестовали там коммунистов. После безрезультатных письменных и личных обращений Центрального комитета католических общин к властям с просьбой освободить митрополита и других священников, в Петербурге состоялась манифестация с аналогичными требованиями. Ответом стали новые аресты священников и мирян. Митрополит был переведен в Москву, а после заключения польско-советского соглашения об обмене заложниками смог выехать в Польшу. Во главе Могилевской архиепархии оказался архиепископ Я.Цепляк. Тираспольский епископ И.Кесслер оказался после изменения государственных границ в Бессарабии, и советские власти не допустили его возвращения в епархию. Некоторые епархии Могилевской митрополии частично или полностью оказались за пределами Советской России, что приводило к проблемам в их управлении. Епископ Сигизмунд Лозинский создал заново в Минске епархиальные структуры, открыл Духовную семинарию. Такую же работу проводили новые епископы на Украине. Но польско-советская война225 и ее последствия привели к разделу епархий и новым притеснениям Католической Церкви. Уехавшие в Польшу епископы: С.Лозинский, И.Дуб-Дубовский, П.Маньковский, - оставили на востоке своих генеральных викариев. Земли, на которых большевистская власть не была установлена: Сибирь, Дальний Восток, Кавказ, Крым, - получили своих администраторов, которые, однако, недолго смогли исполнять свои обязанности. Например, в 1923 году возникла Владивостокская епархия, но ее епископ К.Сливовский был вскоре изолирован, пребывал под домашним арестом и не имел возможности управлять епархией.226 Характерным примером борьбы за сохранение свободы Католической Церкви в Советской России являются подробно исследованные события в Петрограде. 26 июля 1919 года Петроградский Совет распорядился опечатать помещение Курии и Консистории и передать его вместе с архивом окружному отделу ЗАГСа. Благодаря резкому протесту управляющего могилевской епархией архиепископа Я.Цепляка, через несколько месяцев печати сняли, но архивы Консистории были отобраны властями. Одновременно шла борьба с требованием заключать договоры о передаче храмов верующим. Католическая Церковь настаивала на том, что храмы - ее собственность, поскольку были построены на средства, поступившие с Запада. Большое значение имел также протест архиепископа Я.Цепляка от 29 сентября 1919 г. против национализации церковного фонда.227 Католическое духовенство, поддерживаемое приходскими комитетами, не только отказывалось разрешить подписание договоров о пользовании храмами, но добивалось также свободы преподавания Закона Божия.228 Священники на своих собраниях обсуждали вопрос об отношении к коммунизму как к антихристианскому учению и старались оградить прихожан от его влияния.229 2 апреля 1920 года был арестован архиепископ Я.Цепляк. Церковные комитеты разослали телеграммы протеста в самые высокие инстанции, ответом властей стали массовые аресты мирян, многие из которых были отправлены в лагеря. Во избежание дальнейших репрессий среди католиков архиепископ Я.Цепляк 15 апреля написал заявление, обязуясь "способствовать успокоению умов", и через два дня был освобожден, но за ним было установлено наблюдение. Священников арестовывали снова и во время польско-советской войны. 18 марта 1921 года в Риге был подписан завершающий войну мирный договор, в VII-ю статью которого было внесено право Католической Церкви в России самостоятельно осуществлять свою деятельность "в пределах внутреннего законодательства". Однако именно это законодательство было полностью антицерковным и антирелигиозным, как уже говорилось раньше,230 и потому эта статья не облегчала положения католиков в Советской России. Но благодаря Рижскому договору многие поляки, литовцы, латыши, эстонцы смогли принять гражданство новых государств, не уезжая из России, среди них были и священники. Новый повод к преследованию Церкви появился в связи с голодом в Поволжье и на Юге России. И Папа Римский Бенедикт XV и проживавший в Польше Могилевский архиепископ Э.Ропп организовали помощь голодающим. Благодаря соглашению Ватикана и Советской России стало возможным открыть Миссию помощи голодающим. Вновь избранный папа Пий XI сам выделял пожертвования и призывал весь мир спешить на помощь. Комиссия во главе с американским священником иезуитом Э.Уолшем прибыла в Россию 25 августа 1922 года и развернула широкомасштабную деятельность. Несмотря на это, большевики воспользовались голодом, чтобы начать акцию по изъятию ценностей и ответственным за нее решением Политбюро РКП(б) от 11 ноября 1921 года был назначен Л.Троцкий. Последовали новые постановления властей, прежде всего Декрет ВЦИКа от 23 февраля "О порядке изъятия ценностей, находящихся в пользовании групп верующих".231 Его жертвами стали храмы различных конфессий. Папа Римский заявлял о готовности выкупить церковные ценности, в том числе и Православной Церкви. И сами верующие готовы были отдать деньги и личные ценности, чтобы не допустить попрания святынь, но властям было важно изъятие именно церковных ценностей, которое проводилось как в православных, так и в католических храмах. Во многих местах прихожане активно протестовали, в некоторых им удалось вместо церковных отдать свои собственные драгоценности. Сопротивление изъятию ценностей, а также упорный отказ приходских общин от подписания "договоров" привели к новой волне закрытия церквей.232 Ответом властей на протесты католиков стало то, что в начале 1923 года все католические церкви были опечатаны. Священники служили по квартирам, а верующие направляли в различные государственные инстанции многочисленные петиции с просьбами об открытии храмов, обращались за помощью в международные организации, в том числе и в Комиссию помощи голодающим. Но власти опять отреагировали на это по-своему. 2 марта 1923 года архиепископ Цепляк и 14 священников из Петрограда были вызваны в Москву, чтобы предстать перед Революционным Судом. Первый Московский процесс показал истинные намерения новой власти, которой не была важна реальная вина подсудимых. Обозначив религию, как враждебное явление, советская власть начала физическое уничтожение "врагов". Тогда же советское правительство нашло для себя еще одну выгоду: когда требования освободить какого-нибудь священника были очень настойчивы, оно соглашалось обменять его на коммунистов, арестованных в Польше или прибалтийских странах. Благодаря таким обменам уцелел архиепископ Я.Цепляк и многие другие осужденные священники.233 Бывало и так, что священник, освобожденный по обмену, с началом Второй Мировой войны снова попадал в руки коммунистов, а то и фашистов, и тогда его догоняла смерть. Кроме того, органами ГПУ практиковался часто и выкуп осужденного католика за большую сумму денег, например, была выкуплена братом из Соловецкого лагеря Ю.Н.Данзас. Уже с самого начала большевики стремились внести разлад в Церковь изнутри. В Православной Церкви это привело к настоящему расколу, в Католической - раскола не произошло, однако многих священников власти угрозами и обещаниями пытались заставить это сделать. Отсутствие семинарий ослабляло Церковь. Поэтому в Ленинграде, Киеве и некоторых других городах эти учебные заведения создавались подпольно. Впервые семинарию в Петрограде попробовали открыть в 1921 году. Ректором ее стал А.Малецкий, а после арестов 1923 года - М.Рутковский, на чьей квартире и проходили занятия. Только двое из кандидатов: Б.Юревич и Ю.Цимашкевич, - окончили курс и в 1925-1926 годах были рукоположены на Украине отставным епископом А.Церром. Вторая попытка была связана с переговорами между Москвой и Ватиканом, которые ни к чему не привели, и тогда было решено с октября 1926 года начать новый набор учащихся (А.Малецкий в то время уже был епископом). Собралось восемь человек, занятия проходили на квартире священника А.Василевского. Кандидаты, работавшие в государственных учреждениях, были вынуждены заниматься по вечерам. Однако уже 14 января 1927 года на квартире ректора был произведен обыск, он сам и другие священники были арестованы: староста семинаристов К.Тысовский был осужден на 5 лет лагерей. привлеченный к делу священник П.Хомич был осужден на 10 лет лагерей, а двенадцать мирян, проходивших по этому делу, были отправлены в ссылку. Новая попытка епископа А.Малецкого организовать духовную семинарию привела к аресту и его самого и семинаристов. Доказательством "преступлений" епископа были вечера для молодежи, проповеди, контакты с другими священниками, получение из-за границы календарей или денег.234 Для Житомирской епархии священники готовились в Польше и потом тайно переходили границу. Возможность получения духовного образования появилась позднее и в Риме - в Коллегии "Руссикум", организованной при Конгрегации Восточных Церквей. Помимо подготовки новых священников, огромное значение придавалось также и обучению детей Закону Божию. Формально это было запрещено, но священники более прислушивались к голосу Бога и Церкви, чем властей. Верующие организовывали различные просветительские и религиозные кружки, и это была обычная церковная деятельность, отвечавшая потребности людей в развитии духовной жизни. Но в понимании властей эти кружки были антисоветскими организациями, подрывающими государственные устои. Действовали, хотя и тайно, монастыри. Существовало несколько монашеских общин в Ленинграде, в Москве и на Украине. Все они были разгромлены советской властью, а члены общин приговорены к длительным срокам заключения.235 Особенному давлению подвергались "двадцатки". С одной стороны, они были изобретением советской власти, поэтому духовенство поначалу их опасалось. Их создание попирало канонические правила Церкви, и возникало опасение, что власть может использовать все средства для полного подчинения себе этих "двадцаток". Однако, в целом, они оказались защитой Церкви, поскольку несли ответственность за приходские дела, давали верующим возможность помогать нуждающимся, в том числе священникам-"лишенцам", особенно находившимся в заключении и ссылке. Многие из них выжили только благодаря самоотверженной помощи прихожан. Члены "двадцаток" неоднократно арестовывались вместе со священниками и их личными помощниками: органистами, ризничими, домработницами. Репрессии, а также атеистическая пропаганда ослабляли Церковь. Многие священники находились в заключении, некоторые были высланы за границу. В СССР не осталось ни одного католического епископа, не считая престарелого, давно отошедшего от дел, Тираспольского епископа А.Церра, проживавшего на Украине и епископа К.Сливовского из Владивостока, полностью изолированного от епархии. Поэтому Папа Римский Пий XI учредил при Конгрегации Восточных Церквей Комиссию "Pro Russia" для координирования помощи Церкви в России. Ватикан пытался по дипломатическим каналам связываться с советским правительством, чтобы найти выход из сложившейся ситуации. Официальные переговоры успеха не имели, но посланник Ватикана, епископ М.Д'Эрбиньи, приезжал несколько раз в Россию в 1926 году и смог восстановить разрушенную структуру Католической Церкви, назначить апостольских администраторов и некоторых из них хиротонисать во епископы. К этому времени на территории Советского Союза администрация Католической Церкви имела следующую структуру: Проведенная тайная реорганизация была призвана восстановить иерархию Католической Церкви в России. Лишение юрисдикции епископов, проживавших за пределами СССР: Минского - С.Лозинского, Могилевского - Э.Роппа, Житомирского - А.Шеленжека, Тираспольского - И.Кесслера, - было попыткой оградить Церковь от обвинений в иностранном вмешательстве. Были созданы следующие администратуры:
Однако вскоре чекисты докопались до этих тайных назначений, и новые администраторы подверглись различным репрессиям. 9 июля 1926 года был арестован первым Житомирский администратор, священник Ф.Скальский. Администратор Минско-Могилевский епископ Б.Слоскан во время богослужения в Витебске 14 ноября 1926 года публично объявил о своем назначении и епископском сане. Поэтому ГПУ установило за ним постоянное наблюдение, и через несколько месяцев арестовало. 25 апреля 1929 года был арестован администратор Каменецкой епархии о.Ян Свидерский.237 Не легче сложилась судьба ленинградского администратора о.А.Малецкого, который неоднократно арестовывался, а в 1930 году в возрасте 69 лет был выслан в Сибирь.238 Администратор М.Иодокас также был арестован и выслан.239 Еще более трагично складывалась жизнь у администраторов-немцев, погибших позднее мученической смертью. Епископ А.Фризон так и не смог поселиться в Одессе. Практически он служил только в Симферополе, подвергаясь частым арестам, а при последнем аресте был расстрелян. Апостольский администратор Поволжья о.А.Баумтрог был арестован с группой священников и мирян и погиб в лагере. Администратор Северного Кавказа, священник И.Рот, неоднократно арестовывался, ссылался и позднее был расстрелян.240 Похожи были судьбы администраторов Закавказья - армянского и латинского обряда. Тюрьмы, лагеря и ссылки перенес и экзарх Греко-Католической Церкви в России Л.Федоров, умерший в последней ссылке.241 Но даже в таких условиях Церковь продолжала существовать. Ленинград получил еще двух епископов. Первым был коадъютор епископа А.Малецкого, о.Ф.Матуленис. Когда же он оказался в лагере и потом выехал по обмену в Литву, епископ Неве тайно хиротонисал в Москве французского священника из Ленинграда, Жана (Иоанна) Амудрю, который вскоре был выдворен из Советского Союза. Сам же Неве благодаря защите посольства Франции, продержался в СССР в очень стесненных условиях до 1936 года, но после выезда во Францию на лечение уже не смог вернуться в Москву.242 Так завершилась попытка папы Пия XI восстановить иерархию Католической Церкви в СССР, где к 1939 году уже не осталось ни одного местного католического священника, находившегося на свободе. Во многих странах раздавались голоса, требовавшие от Папы Римского публичного осуждения действий советских властей. Папа опасался, что после такого выступления положение католиков в Советском Союзе еще более ухудшится. Никакие переговоры представителей Ватикана с советским правительством не давали ни малейших результатов - в СССР продолжались аресты священников, закрытие храмов, идеологическое и физическое уничтожение Церкви. Когда стало ясно, что все легальные и нелегальные попытки сохранить Церковь в СССР оказались безуспешными, Папа Пий XI, который очень трезво оценивал ситуацию, уступил давлению с разных сторон и перестал молчать. 9 февраля 1930 года в газете Ватикана "L'Osservatore Romano" появилось его письмо от 2 февраля, адресованное викарному епископу Рима, кардиналу Б.Помпили "Требование предоставления священных прав, жестоко попираемых на территории России". В этом письме осуждались действия советских властей по отношению к религии.243 Там же он напоминал о своих усилиях, в связи с Генуэзской конференцией в 1922 г., направленных на предоставление верующим в России гарантий религиозной свободы. Кроме того, Пий XI писал о своем выступлении в защиту патриарха Тихона, о помощи голодающим в России, организованной Католической миссией, спасшей от голода 150 тысяч детей, однако, несмотря на огромную необходимость в ней, запрещенной властями. Далее он упоминал заключенных епископов Б.Слоскана и А.Фризона, а также экзарха католиков восточного обряда Л.Федорова. Папа также осуждал и кощунственную антирелигиозную кампанию, оскорблявшую чувства верующих. Выражал свое сочувствие страдающим людям. Призывал к покаянной молитве.244 Призыв Пия XI получил широкий отклик и поддержку во всем мире, и не только среди католиков. Это был тот самый знаменитый молитвенный крестовый поход в защиту верующих в СССР. И хотя весь мир выражал свою солидарность с Папой и верующими в России, в самом СССР этот призыв вызвал волну ярости и обвинений в адрес Пия XI. Коммунистическая пресса обвиняла его в попытке организовать военную агрессию против СССР. О положении Церкви в СССР свидетельствует тот факт, что Московский митрополит Сергий Страгородский присоединился к нападкам на Папу, говоря в своих выступлениях о том, что преследования верующих связаны не с верой, а вызваны их антиправительственной и контрреволюционной деятельностью. Это утверждение было хорошо известно и распространялось всеми средствами массовой информации, так что не было сомнения в том, кто является его настоящим автором.245 И хотя в газетах продолжались нападки на Папу, его призыв заставил высшие власти СССР приостановиться и сдержанно покритиковать слишком варварские методы борьбы с религией. Тем не менее, при арестах священники и в дальнейшем обвинялись в шпионаже в пользу Ватикана, что свидетельствовало об опасности, какую представлял для огромного СССР маленький Ватикан. Выше мы уже перечислили методы борьбы с религией, какие применяла советская власть сразу после революции. Это были, прежде всего, указы, ликвидировавшие собственность Церкви, лишавшие ее прав, разрушавшие ее единство, отбиравшие предметы культа, устранявшие священников от влияния на приходские дела, запрещавшие религиозное обучение и воспитание, уничтожавшие церковную иерархию. Церковь обезглавленная, с обрубленными руками, уже не была социальной силой, не имела возможности широко влиять на людей. Она становилась прибежищем людей старых или наоборот - самых стойких, осознававших ценность веры и готовых за нее страдать, поскольку было необходимо противостоять не только физическому насилию, но и натиску атеистической пропаганды, которая не встречала никаких препятствий. Для более успешной борьбы с религией 7 февраля 1925 года Емельяном Ярославским был организован Союз Безбожников. Но его фундамент был заложен намного раньше. 19 марта 1922 года Ленин писал Молотову: "Чем большее число представителей реакционной буржуазии и реакционного духовенства нам удастся по этому поводу расстрелять, тем лучше. Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать".246 В войне с религией большевики использовали "тайный орден рыцарей революции" - ВЧК (позже НКВД) и секретную Антирелигиозную комиссию при ЦК ВКП(б), где в обстановке строжайшей секретности разрабатывались планы тотального подавления Церквей. Ее председателем был Е.Ярославский, его заместителем - начальник 6-го отделения ЧК, Е.Тучков.247 Эта комиссия изобретала способы раскола Церквей, создавая различные "реформаторские" группы, особенно этот метод применялся по отношению к Русской Православной Церкви. С 1929 года Союз Безбожников становится более активным, что отразилось в изменении названия: "Союз Воинствующих Безбожников". Эта организация, типичная для коммунистического государства, объединяла не только добровольцев или фанатиков, она также была близко связана со всеми структурами власти и ГПУ, тесно сотрудничала с отделом общей пропаганды, комсомольской и пионерской организациями, поддерживала отношения с Интернационалом, с зарубежными коммунистическими партиями. Союз стал массовой организацией для всех профессиональных и возрастных категорий населения. Безбожие пропагандировалось везде: на заводах, в школах, в колхозах и даже в тюрьмах. Уже в 1922 году Ярославский основал издательство "Атеист", которое наводнило страну журналами, брошюрами, плакатами, высмеивавшими религию, духовенство и верующих. А вскоре, 21 октября 1922 года, появился журнал "Безбожник", выходивший на языках народов Советской России и имевший специализации: для рабочих, молодежи, колхозников и т.д. Общий тираж атеистической прессы в то время составлял 44 млн.экз. Антирелигиозные издательства располагали всеми материальными и техническими средствами.248 Эта пресса имела широко развитую сеть корреспондентов и агентов, отслеживавших религиозную жизнь на местах. Упоминавшиеся в их статьях лица были практически обречены. Особенным достижением антирелигиозной пропаганды было создание новой, атеистической лексики. Вместо слова "религия" говорилось: "предубеждения", "предрассудки", "религиозный фанатизм", "религиозная идеология". Понятие "вера" заменялось словами: "суеверие", "невежество", "отсталость", "реакционное мышление". Отделения Союза Безбожников, кроме пропаганды в печатных изданиях, устраивали также театрализованные представления, высмеивавшие религию; митинги, на которых звучали требования закрытия церквей и осуждалась шпионская деятельность духовенства; создавали Музеи атеизма, а по случаю религиозных праздников устраивали атеистические манифестации и выступления; организовывали курсы атеистической пропаганды. Активисты Союза распространяли антирелигиозные издания, следили за людьми, участвовавшими в религиозных мероприятиях, доносили на них. В 1926 году программу Союза Безбожников утвердила ВКП(б).249 Стоит упомянуть об одной из таких манифестаций, организованной Союзом Безбожников в Минске 18 января 1930 года, с участием военных, комсомольцев, профсоюзов, спортивных и других организаций. После шествия по улицам города с антирелигиозными транспарантами состоялся митинг - на площади Свободы перед католическим Кафедральным собором. Во время этого мероприятия было сожжено множество изображений святых и принята резолюция, требовавшая закрыть все храмы в Минске и снять колокола - в течение месяца250. Аналогичные манифестации организовывались и в других городах. В Ленинграде, например, по случаю Рождества 1924 года было устроено двадцать кощунственных шествий. "Заслугой" Союза Безбожников можно считать уничтожение храмов различных вероисповеданий, множества бесценных предметов религиозного искусства: икон, картин, церковной утвари, древних религиозных книг.251 Для усиления борьбы с традицией, сохраняющей религиозные верования, в конце 1920-х годов был организован так называемый "польский эксперимент". В местах, где большинство населения составляли поляки, были созданы автономные округа: Мархлевщина под Житомиром на Украине и Дзержинщина в Белоруссии. Там повсеместно был введен в употребление польский язык. Он должен был стать главным средством для изменения традиционно религиозного, католического и патриотического самосознания поляков из приграничных областей на просоветскую и пролетарскую интернациональную солидарность, чтобы привлечь их к большевистской революции, а затем перенести ее на территорию Польши.252 Вся координация атеистической, в том числе национальной пропаганды, находилась в руках ВКП(б). Особенный упор делался на "атеизацию" детей и молодежи. Эта программа полностью поддерживалась государством, поскольку уже в Конституции 1918 года детям и молодежи до 18 лет всякое участие в религиозных обрядах было запрещено. Преподавание Закона Божия запрещалось, но не только разрешалось, а даже всячески поощрялось преподавание атеизма. Осенью 1928 года Народный Комиссариат Просвещения издал тайный циркуляр, в котором всем учителям предписывалось следить за учащимися и их семьями, посещать их квартиры для выяснения отношения семьи к религии, а в 1929 году им было принято решение об обязательном создании во всех школах кружков "Воинствующих безбожников".253 Особая роль отводилась пионерской и комсомольской организациям. Их члены занимались практическим антирелигиозным воспитанием. Дети и молодежь получали награды за то, что доносили на тех, кто участвовал в совершении религиозных обрядов, в том числе и на своих родителей. Такие методы рекомендовал "Безбожник" (№2 за 1929 г.), одновременно призывавший расправляться с родителями, наказывающими своих детей за атеистическую деятельность. Во время церковных праздников организовывались антирелигиозные карнавалы, к участию, в которых привлекались дети с тем, чтобы и они действовали против Церкви, священников, религии. Организовывались конкурсы на наиболее едкие оскорбления Бога, устраивались игры в суд над Богом, иногда во время антирелигиозных маскарадов дети должны были плевать на кресты и осквернять другие религиозные символы. При участии атеистических организаций, семей и комсомола публично сжигались на кострах иконы из частных домов. На этих карнавалах дети смотрели, как пожилые люди бросают в огонь иконы и кресты. Об этом 27 декабря 1929 г. писала газета "Вечерняя Москва".254 На народных гуляниях в Москве - участники переодевались в Иисуса Христа, Божию Матерь и святых, представляя их в карикатурном виде. Этой же цели служила популяризация сексуальной свободы и всяческое унижение института семьи, которая была названа "основной формой рабства". Борьба с семьей стала наиболее эффективным способом освобождения молодежи от "религиозных предрассудков". Максимально упростилась процедура развода, звучали призывы "освободить женщину от бремени семьи, материнства, религии и буржуазной морали". Аборты были узаконены уже в 1920 году. Атеизация проводилась также посредством фильмов и радиопередач. Артистам запрещалось петь в церковных хорах. В библиотеках изымались и уничтожались книги религиозного содержания. Преподавание атеизма было обязательным в университетах, институтах, средних школах и профессиональных училищах. В 1929 году ВЦИК отменил семидневную неделю, вместо воскресенья ввел новое понятие - "выходной день". В 1930 году было издано распоряжение о том, чтобы в обязательном порядке сдать в местные Советы Священное Писание, религиозную литературу, богослужебные книги, причем, власти объясняли народу, что проведение этой акции вызвано недостатком бумаги для издания газет. Одновременно было постановлено, что все семейные праздники, свадьбы, похороны должны носить светский характер, на могилах было запрещено ставить кресты. Особенно яростно активисты Союза Воинствующих Безбожников устремились "просвещать" деревни. Но достигнутых результатов оказалось недостаточно, и поэтому в организации сопротивления процессу атеизации нужно было обвинить остававшихся на свободе священников. Приведем здесь некоторые лозунги, опубликованные перед Рождеством 14 декабря 1929 года в польско-язычной газете "Орка", издававшейся в Белоруссии:
Мы уже упоминали об успешных попытках расколоть Церковь изнутри путем создания "прогрессивных" церковных кругов. В церковные общины внедрялись осведомители. Запугивая людей или оплачивая услуги, органы безопасности использовали прихожан, некоторых священников и их помощников в качестве своих агентов, и таким образом ломали нравственную силу самой Церкви, сеяли недоверие к священникам. Вместе со священниками часто арестовывали людей, единственной виной которых было их присутствие на богослужениях или выполнение в церкви какой-то работы (органисты, певчие, уборщицы). Попытки разрушить таким образом единство Католической Церкви успеха не имели. Приведем пример: ГПУ знало о белорусском патриотизме священника Иосифа Белоголового из Могилева, и в первой половине 1920-х годов ему было предложено принять сан епископа у старокатоликов в Германии, чтобы создать независимую от Рима национальную Белорусскую Церковь. О.Иосиф отверг это предложение и впоследствии погиб на Соловках. Также не увенчалось успехом давление на Апостольского администратора Ленинграда епископа А.Малецкого, чтобы он превысил свои полномочия и созвал Синод Апостольских администраторов СССР.256 Одновременно органы пытались вынудить некоторых священников обнародовать заявления об отсутствии гонений на веру и полной свободе совести в СССР, а также о том, что если священников и арестовывают, то только за государственные преступления: шпионаж, контрреволюцию и т.д. Очень часто такие заявления фабриковало само ГПУ, а потом шантажом заставляло их подписывать. Бывали единичные случаи, когда священник, сломленный органами ГПУ, публично отказывался от сана и отрекался от веры, но даже такие факты верующие воспринимали как происки тех же органов, и не осуждали священников. Протесты верующих становились все слабее, однако, в многих местах прихожане годами героически отстаивали церкви, устраивали богослужения и молитвы без священника, оплачивая все возрастающие налоги за право пользования храмом; посылали священникам в лагеря и ссылки продукты и деньги. Расколоть Католическую Церковь в СССР изнутри не получилось. Никакая, даже самая агрессивная пропаганда не приносила нужных результатов. Поэтому для усиления борьбы с "предрассудками и темнотой" власти стали использовать самое надежное средство: аресты, лагеря и ссылки священников и мирян. Одним из особенно распространенных способов физического уничтожения Церкви стали групповые процессы, являвшиеся уникальным проявлением советского "правосудия". В разных регионах арестовывались группы священников и мирян. Пока проходил тот или иной процесс, органы безопасности выискивали людей, прямо или косвенно связанных с арестованными, и из них, как пирамиду, строили антисоветскую шпионскую группировку. Название такой организации часто выдумывалось органами, и примером тому может служить ПОВ (Польская Организация Войсковая) - за принадлежность к этой мифической организации были арестованы и получили смертные приговоры многие священники и миряне. Чаще всего священников с Украины, из Белоруссии, а также Сибири, обвиняли в шпионаже в пользу буржуазных государств, поляков - в пользу Польши, немцев - Германии, священников - Ватикана. При этом следует подчеркнуть, что основанием для обвинения могли стать события и факты любой давности: скажем, то, что священник когда-то сотрудничал с католической благотворительной Миссией помощи голодающим или имел контакты с консульствами и посольствами. Получение финансовой помощи из-за границы служило доказательством шпионской деятельности (деньги, якобы, были вознаграждением за переданные сведения). Официальные церковные структуры были парализованы, а в дальнейшем и вовсе ликвидированы, но они не перестали существовать, только нелегально. Важную роль в сохранении церковной жизни сыграли монашеские или сходные с ними общины, преимущественно женские. Некоторые работавшие в СССР священники были представителями монашеских орденов: доминиканец - Ж.Амудрю в Ленинграде, ассумпционист - епископ П.-Э.Неве в Москве, священники-иезуиты, тайно посланные в Россию в 1939 году - У.Чишек, В.Новиков. Но они практически не имели возможности создавать общины последователей своих орденов, тем не менее существовали, хотя и подпольно, различные женские, в том числе, терциарские,257 общины, среди которых была наиболее известной Абрикосовская община в Москве, сыгравшая большую роль в церковной жизни того времени (ее история в настоящее время довольно хорошо исследована и описана в уже упоминавшейся книге под редакцией И.Осиповой).258 Община доминиканок возникла еще до революции на квартире супругов Абрикосовых, Владимира Владимировича и Анны Ивановны, хотя оба происходили из довольно равнодушных к религии семей. "Супруги были "свободомыслящими": Бога, правда, не отрицали, но и не верили, в жизни обходились без Него <...> находились под влиянием западной христианской культуры, которая привела их к католичеству. Посещая во время путешествий по Европе музеи и монастыри, созерцая памятники духовной культуры, они усвоили западно-латинскую форму христианства <...> Первой присоединилась к католичеству Анна Ивановна в 1908 году в Париже".259 1909 год супруги Абрикосовы посвятили изучению католического богословия в Риме и Париже. Папа Пий X разрешил им временно практиковать латинский обряд, но при ближайшей возможности вернуться в восточный. В 1913 году в храме Св.Людовика в Москве они были приняты в новициат Третьего ордена Св.Доминика, позднее в Риме принесли терциарские обеты. В Москве они сначала принадлежали к латинскому приходу Свв.Апп.Петра и Павла. Со временем их квартира стала местом встреч русских католиков: там проводились философские, богословские и исторические диспуты. Но община имела западный, а не восточный характер, а позднее, после рукоположения Владимира Абрикосова во священники восточного обряда, этот дом стал центром русской восточной миссии и местом собраний католического и православного духовенства, а также интеллигенции. В это же время Анна Ивановна возглавила в своем доме уникальную женскую общину, опиравшуюся на правило Св.Доминика, в которой одни сестры приносили все монашеские обеты, другие - были светскими терциарками. Многие из них имели высшее образование. Настоятельница монастыря стала называться матерью Екатериной.260 Вскоре для общины наступили тяжелые времена. 17 августа 1922 года был арестован о. Владимир, приговорен к смертной казни, но позднее приговор был заменен на бессрочную высылку из страны. 29 сентября того же года он покинул Москву навсегда, а настоятелем прихода стал о.Н.Александров. Осенью 1923 года органы ГПУ провели в Москве и Петрограде массовые аресты среди русских католиков. Арестованы были все священники, мать Екатерина и сестры-доминиканки, а также сотрудничавшие с ними миряне. Закрытый судебный процесс завершился в мае 1924 года, арестованные были приговорены к 3-10 годам политизоляторов, лагерей и ссылок. Остатки прихода объединились вокруг священника С.Соловьева, и даже в эти трудные времена несколько человек приняли монашество. В феврале 1931 года все остававшиеся на свободе члены общины были арестованы в и осуждены. В лагерях и ссылках, там, где это было возможно, представительницы Абрикосовской общины продолжали монашескую жизнь. В сохранении верности Церкви им особенно помогал дополнительный обет - страдать за обращение России. Освобождаясь из лагерей, они пытались в 1933 году возобновить общинную жизнь в Москве, Костроме, Краснодаре и Смоленске, но вскоре, во главе с матерью Екатериной, они вновь были арестованы и получили новые сроки. Обвинения не отличались разнообразием: создание антисоветской организации, антисоветская агитация, шпионаж, подготовка террористического акта... На самом деле их вина заключалась только в том, что они пытались восстановить общинную жизнь. В 1935 году группа сестер-доминиканок была привлечена к следствию по делу католического духовенства в Тамбове. Аресты проживавших в ссылках сестер продолжались вплоть до 1949 года,261 но почти все члены общины остались верны Католической Церкви - их не сломили ни тюрьмы, ни лагеря, ни ссылки, они и там продолжали свою апостольскую деятельность. Менее известна судьба других монашеских общин, существовавших в советское время в Санкт-Петербурге, на Украине и в других местах. Так, в Петрограде-Ленинграде оставалась францисканская община, основанная некогда священником З.-Ш.Фелинским, впоследствии - варшавским архиепископом, проведшим долгие годы в ссылке во Владимире. В 1930 году по указанию ГПУ сестры, как "вредный элемент", были вынцждены покинуть Ленинград. Тринадцать из них поселилось в Костроме, где уже раньше жили шесть других францисканок, а четыре - поселились в Ярославле. В Ленинграде остались лишь четыре пожилых сестры.262 Бoльшую часть нашей Книги Памяти составляют биографии католических священников. Далеко не все их судьбы хорошо исследованы, особенно мало информации о тех, кто подвергался репрессиям в период становления советской власти. В этом смысле показательна судьба священника И.Баумтрога, убитого большевиками в Поволжье, равно как и многих других на Украине и в Белоруссии, ставших жертвами во время гражданской войны. Священники-поляки, немало потрудившиеся во время Первой мировой войны для создания в Российской империи просветительских союзов и благотворительных организаций, отождествлялись с возрождающейся Польшей и становились политическими заложниками. Например, священники во главе с митрополитом Э.Роппом, арестованные в Петрограде в апреле-мае 1919 года как "польские заложники", стали предметом торга в политической игре.263 Примечательно, что делегация католиков Петрограда, 14 мая встречавшаяся с П.А.Красиковым по поводу их освобождения, доказывала ему, что арестованные священники - люди пожилые и по национальности не поляки.264 Большевистская власть требовала также привлекать священников к физическому труду, что было особой формой дискриминации их самих, как дармоедов, и религии, как ненужной трудящимся. В начале 1920 года власти арестовали архиепископа Я.Цепляка, а потом еще 189 человек из числа тех, кто протестовал против его ареста, многие из них получили суровые приговоры. В 1922 году состоялись групповые процессы духовенства в Ярославле, Минске, Каменец-Подольске. Проводили их так называемые Революционные Трибуналы, часто выносившие смертные приговоры, а потом заменявшие их тюремным заключением.265 Следующим массированным ударом по Католической Церкви после высылки из страны митрополита Э.Роппа и группы священников был процесс Цепляка-Будкевича. Католики во главе с архиепископом Я.Цепляком продолжали упорствовать, не подписывали договоры об использовании храмов и противостояли изъятию церковных ценностей. И хотя некоторые приходы уступили, но в целом - Церковь держалась. В ответ на это власти стали опечатывать храмы, решив во что бы то ни стало, показать католикам, что не потерпят противостояния. Многочисленные обращения верующих с просьбой открыть храмы были оставлены без внимания, а вместо этого власти нанесли новый сокрушительный удар. В Москву были вызваны архиепископ Я.Цепляк, четырнадцать священников и один мирянин. Архиепископ, предчувствуя, что может оттуда не вернуться, передал управление епархией настоятелю прихода в Детском Селе (б. Царское Село) под Петроградом о.С.Пржирембелю, которого назначил генеральным викарием. После прибытия католического духовенства в Москву, власти развернули против него пропагандистскую кампанию в прессе,266 а вскоре вся группа была взята под стражу. Процесс над арестованными начался 21 марта в Доме Союзов (б. Дворянском Собрании). Председатель трибунала М.В.Галкин и государственный обвинитель Н.В.Крыленко были не юристами, а революционерами, профессионалами были лишь адвокаты В.Н.Бобрищев-Пушкин и Н.В.Коммодов. На скамье подсудимых оказались: 66-летний архиепископ Я.Цепляк, 43-летний экзарх русских католиков, Л.Федоров, прелаты 56-летний К.Будкевич и 62-летний А.Малецкий, настоятели приходов 54-летний А.Василевский, 50-летний Т.Матулянис, 39-летний Ф.Рутковский, 33-летний Л.Хведько, 59-летний П.Янукович, викарий Прокафедрального собора 36-летний А.Пронцкетис, 42-летний секретарь курии Я.Тройго, 39-летний Д.Иванов, а также 17-летний прихожанин Я.Шарнас. Обвинение строилось на материалах, захваченных чекистами в 1920 году и относившихся к 1918-1919 годам, а также на показаниях работников церковных столов267 Петрограда.268 Подсудимые обвинялись в принадлежности к организации, ставившей своей целью нанесение урона диктатуре пролетариата, рабочему классу и пролетарской революции, в сопротивлении исполнительной власти и провоцировании этого сопротивления, а также в обучении малолетних основам религии. Архиепископ Цепляк и священники пытались доказать, что всего лишь сохраняли верность церковным установлениям. Выступления адвокатов были напрасны, поскольку власти запланировали на Католическую Пасху привести в исполнение смертный приговор. Приговорили к смерти архиепископа Цепляка и о.К.Будкевича, четыре священника получили по 10, остальные - по 3 года заключения, а несовершеннолетний Шарнас - 6 месяцев условно. Откликом на приговор стали сотни телеграмм протеста из многих стран мира, за осужденных заступались и правительства европейских стран. Благодаря этому была спасена жизнь архиепископа Цепляка, смертный приговор которому заменили десятью годами тюремного заключения, но о.Будкевич все-таки был расстрелян в Лубянской (по другим сведениям - в Сокольнической) тюрьме в ночь с 31 марта на 1 апреля 1923 года. Этим показательным процессом советская власть хотела продемонстрировать, что сопротивление ей не имеет смысла. Процесс носил чисто политический характер, его целью была демонстрация силы власти. Со временем, благодаря обменам, некоторые священники и архиепископ Цепляк смогли выехать в Польшу, другие, как А.Малецкий, вернулись после освобождения к своей службе. Тем же способом, каким советская власть сломила сопротивление Православной Церкви, она показала и католикам, что ожидает каждого, кто попытается протестовать. Власти преследовали и другую цель - поколебать христиан в вере, скомпрометировать священников, заставить верующих бояться. Но многие из них, вопреки всему, сплотились вокруг своих пастырей, организовывали им материальную помощь, и особенно активно действовала в Ленинграде благотворительная организация "Конференции Св.Викентия". После арестов ее руководителей, помощь стали оказывать приходские комитеты. Такие же групповые дела были связаны с воссозданием в Петрограде-Ленинграде духовной семинарии. Каждая попытка тайной подготовки священников заканчивалась арестами организовывавших ее священников и семинаристов. Почти все групповые процессы католического духовенства и мирян, проходившие в дальнейшем, проводились органами ГПУ-НКВД, и приговоры выносились Коллегиями, а позднее Тройками и Особыми Совещаниями при Коллегиях. Следующим был уже упоминавшийся процесс русских католиков из Москвы и Петрограда, арестованных с ноября 1923 по март 1924 года. Они обвинялись в контактах с международной буржуазией, "которая по указанию Ватикана проводила кампанию против Советского государства и готовилась к вооруженному вторжению на его территорию".269 Все получили приговоры от трех до десяти лет тюрьмы или ссылки. После заключения в политизоляторы некоторые из них были позднее вывезены в Соловецкий лагерь особого назначения (СЛОН). Первым попавшим туда католическим священником стал Н.Александров из Московского прихода русских католиков, а также бывший семинарист Д.Новицкий, впоследствии тайно рукоположенный на Соловках в священники восточного обряда, благодаря тому, что там же находились в заключении экзарх русских католиков Л.Федоров и епископ Б.Слоскан. Следующая волна процессов пришлась на 1926-1928 годы. Обвинения были стандартны: антисоветская агитация, контрреволюционная деятельность, шпионаж... Процессы 1929-1931 годов были связаны с завершением коллективизации. Население католических деревень, в основном на Украине и в Поволжье, противостояло этому процессу, поэтому виновников бунта советская власть усматривала в священниках. К этому очень легко было присовокупить сотрудничество с иностранной разведкой, так как на Украине священники были в основном поляками, а в Поволжье и на Черноморском побережье - немцами. Групповой процесс католического духовенства в Поволжье опирался на послереволюционную деятельность духовенства. Священники обвинялись в том, что создавали национальные союзы, проводили съезды, агитировали население против колхозов, сообщали о состоянии приходов церковным властям. Сотрудничество с благотворительными организациями, помогавшими голодающим в годы гражданской войны, сейчас расценивалось как шпионаж в пользу Германии или Ватикана. В 1930 году в Харькове прошел закрытый судебный процесс над тридцатью священниками и многими мирянами. На этот раз обвиняемые "работали" не на Германию, а на Польшу, но обвинения и приговоры были схожими, чаще всего это были тюремные заключения сроком до 10 лет, хотя выносились и смертные приговоры, но они позднее заменялись десятилетними лагерными сроками. В то время больше всего католиков, особенно священников, содержалось на Соловках (не только на островах, но и во всей системе СЛОНа, к ней принадлежал и Беломорско-Балтийский канал). Так как СЛОН был исправительно-трудовым лагерем, призванным к перевоспитанию заключенных, там проводились разные "педагогические эксперименты". Достаточно упомянуть лишь об одном: для того, чтобы оградить остальных заключенных от пагубного влияния религии, было решено перевести католических священников на остров Анзер. Этому предшествовало закрытие 5 декабря 1928 года часовни Св.Германа, где с разрешения властей совершались богослужения, легально они могли проводиться только по воскресеньям, но тайно проходили и в другое время, особенно ночью. 19 января 1929 года у священников был проведен обыск, отобраны богослужебные книги, предметы культа, утварь для совершения богослужений, а сами священники - переведены в уголовную роту. Несмотря на это богослужения не прекращались: в подвалах, мастерских, камерах... Затем большая часть священников во главе с епископом Б.Слосканом была переведена на остров Анзер. К июню 1929 года там оказались все пребывавшие на Соловках католические священники.270 Их поставили на тяжелые работы: рубить лес, таскать стволы, пилить дрова. Самой тяжелой работой на этом каменистом острове считалось рытье землянок для вновь прибывающих каторжан. Двадцать три священника были изолированы в северной части острова (командировка Троицкая). В 1932 году число находившихся на острове Анзер священников достигло тридцати двух человек. Главной проблемой для них было - где служить Литургию и откуда брать облатки и вино. Но и с этой проблемой они справились: служили в лесу на камне, потом - на чердаке барака, где жили - стоя на коленях, поскольку помещение было очень низким. Жильем им служила комната длиной 3-4 м, шириной - 2 м. Все священники должны были там умещаться, а службы, как уже говорилось, совершали ночью на чердаке поочередно.271 Небольшое количество вина тайно поступало с передачами, поэтому священники решили, что в данной ситуации для совершения Литургии достаточно 6-8 капель вина. Когда же и его не стало хватать, тогда старались раздобыть изюм, из которого сами делали вино.272 Так возникла "коммуна ксендзов". Священники решили все продукты делить поровну, выполнять работы за больных, не работать по воскресеньям, а воскресную норму выполнять в другое время. Коммуну возглавлял выборный староста, кроме него был также человек, заведовавший хозяйством. Священники получали посылки от Польского и Политического Красного Креста, которые поровну распределялись между всеми. Проблемы взаимоотношений с властями лагеря решали на общем собрании. Но этот "социалистический" образ жизни католических священников не понравился лагерному начальству. В июле 1932 году было проведено очередное изъятие предметов культа, а сами священники арестованы, большинство из них изолировано друг от друга, восемь человек этапированы в Ленинград, двое - в Ярославский изолятор, остальные разделены по другим командировкам. Но в 1933-1934 годах вновь стали проводиться тайные богослужения. К 1937 году, несмотря на то, что многие священники уже умерли или были освобождены (некоторые выехали по обмену за границу), на Соловках находилось еще около пятидесяти католических священников.273 Их контакты с мирянами были затруднены, но иногда бывали случаи благословения католического брака (см. биографию К.Крушельницкой). В 1937 году на Соловках произошла реорганизация. Многие узники были вывезены в другие места и там расстреляны. Точно известно о расстреле двадцати шести священников и двух мирянок в начале ноября 1937 года в урочище Сандормох под Медвежьегорском в Карелии, а также десяти священников в декабре 1937 года в Ленинградской тюрьме.274 Через Соловецкие лагеря прошли также члены петроградской (ленинградской) и московской общин русских католиков. Из священнослужителей, арестованных в Ленинградской области, стоит упомянуть священников С.Пржирембеля, Б.Юревича и епископа Т.Матуляниса. Вместе с ними привлекались к суду также тридцать девять мирян, в основном, из церковных "двадцаток". Священники получили по 10 лет, миряне - различные сроки заключения. Особым примером жизни Церкви во время гонений может послужить история группы верующих, сосредоточившихся вокруг православного архиепископа В.Ремова, принявшего тайно католичество благодаря влиянию епископа П.-Э.Неве. Вместе с В.Ремовым в 1934-1935 годах была арестована большая группа монашествующих и мирян. Епископа расстреляли, а остальные получили по 3-5 лет лагерей. В это же время в Воронеже состоялся процесс троих священников, трех сестер из Абрикосовской общины и группы мирян. Священники получили по 10 лет лагерей, а сестры были судом оправданы. Особенно масштабным оказался процесс польского и украинского духовенства на Украине в 1935-1936 годах, обвинявшегося в принадлежности к "фашистской контрреволюционной организации римско-католического и униатского духовенства на правобережной Украине", по которому проходило и много мирян. Все они в основном были осуждены к 5-10 годам лагерей и ссылок. В 1937-1938 годах прошли последние групповые процессы католических священников и мирян. Наиболее частым было обвинение в принадлежности к Польской Организации Войсковой (ПОВ) и связано это было с Оперативным приказом № 00485 Народного комиссара внутренних дел Ежова о ликвидации местных организаций "Польской организации войсковой" от 11 августа 1937 года, в котором перечислялись все категории поляков, подлежавшие аресту. В список попали и все верные служители революции: военные, чекисты, служащие и рабочие заводов и фабрик, колхозники, коммунисты и беспартийные.275 Для иллюстрации приведем сотрудника НКВД из Боровичей Я.Сендиковского, который входил в состав Тройки, судившей епископа А.Малецкого и "коммуну ксендзов" на острове Анзер. В августе 1937 года он разделил участь десятков тысяч расстрелянных на Левашовской Пустоши под Ленинградом.276 О массовых арестах поляков известно, что они проходили практически во всех городах СССР, но особенно пострадали поляки в Москве, Ленинграде, Краснодаре, Ростове-на-Дону, Орле, а также в Белоруссии и на Украине. О масштабах акции могут свидетельствовать, например, воспоминания жителей маленького хутора Минского под Прохладном в сегодняшней Кабардино-Балкарии, где в 1937 году были арестованы все мужчины поселка и почти никто из них не вернулся домой. В Сибирском Белостоке по сведениям сына "врага народа" из этого села, В.Ханевича, в 1937-1938 годах были также арестованы и вскоре расстреляны почти все мужчины и только немногие имели счастье "отделаться" 10-летним лагерным сроком. Все они обвинялись в принадлежности к ПОВ, про которую они, может быть, и никогда не слышали.277 На самом деле эта организация была создана Ю.Пилсудским в 1914 году и прекратила свое существование около 1920 года. Наличие ее в СССР, да еще в 1937 году, было вымыслом ГПУ, необходимым для оправдания массовых репрессий среди поляков в Белоруссии, на Украине, и даже в Восточной Сибири. Пятеро последних остававшихся на свободе священников из Белоруссии: К.Андерекус, П.Авгло, И.Боровик, П.Янукович и С.Райко - были арестованы по обвинению в руководстве ячейками ПОВ. 25 августа 1937 года все они были приговорены к смертной казни и два дня спустя расстреляны в Минской тюрьме. Неоднократно прошедшие тюрьмы или ссылки священники, монашествующие и миряне - арестовывались снова и снова... Освобожденный из тюрьмы киевский священник Б.Блехман поселился во Владикавказе и через некоторое время был арестован вместе с местным священником А.Червинским, Апостольским администратором Северного Кавказа И.Ротом, и группой мирян. Червинский и Рот были расстреляны в январе 1938 г., а Блехман приговорен к 10 годам тюрьмы. Миряне, проходившие по этому делу, получили приговоры от 4 до 10 лет лагерей. Нельзя забывать и о том, что многие, после отбытия срока наказания, получали "минусы",278 другие отправлялись на спецпоселения или ссылались по приговору в отдаленные районы страны. Власти лишали людей свободы самыми разными способами. Часто это была обыкновенная городская тюрьма, как Бутырки и Сокольники в Москве. Едва ли не самой дурной славой пользовалась внутренняя тюрьма НКВД - на Лубянке, где применялись особо жестокие методы воздействия на узников: запрет ложиться, постоянный, яркий электрический свет, психическое давление, продолжавшиеся без перерыва по несколько суток допросы, смена следователей (один из которых жестоко избивал, а на смену ему приходил другой "добрый"). Существовали еще и штрафизоляторы, и наиболее "популярным" среди католиков был штрафизолятор в Ярославле, отличавшийся строгостью режима и полной изоляцией узников. В 1930 году там было тридцать заключенных-священников с Украины, позднее там содержались и немецкие священники из Поволжья, хотя для многих он стал пересыльной тюрьмой перед отправкой в лагерь. Помимо лагерей и тюрем, существовали ссылки или спецпоселения. Они обычно находились в очень тяжелых климатических условиях - в Сибири, за Полярным кругом и в других областях, но в основном в местах, весьма удаленных от крупных населенных пунктов. Священники, монашествующие, миряне старались попасть туда, где еще была действующая католическая церковь, но их участие в жизни приходов приводило к тому, что вместе со священником арестовывались и все активные прихожане. Так было в Орле, Нижнем Новгороде, Владикавказе и других городах. Выше было немного сказано о геноциде поляков в СССР, но такой же геноцид был в отношении советских немцев, а также и других национальностей. И хотя среди этих арестованных и расстрелянных было много людей неверующих, всей душою преданных коммунистической идее, но нельзя забывать о том, что массовый террор привел практически к полному разгрому существовавших ранее приходов и общин. И это надо иметь в виду, когда мы говорим о сегодняшних трудностях в возрождении Церкви. Особенную роль в это страшное время играла первая женя писателя М.Горького, Екатерина Павловна Пешкова. Она возглавляла Комитет помощи политзаключенным, но называемый по-старому Политическим Красным Крестом, будучи одновременно и уполномоченной Польского Красного Креста, открытого в декабре 1920 года и закрытого Н.Ежовым в 1937 году. В Политический Красный Крест обращались многие заключенные, в том числе католические священники, монашествующие и миряне, а в Польский Красный Крест обращались в основном поляки. Сама Екатерина Павловна к своей службе относилась очень добросовестно, лично отправлялась в разные места заключений, рассматривала все поступающие просьбы, многие узники-католики были ее близкими знакомыми. Она организовала отправку материальной помощи в лагеря и ссылки, и можно смело утверждать, что многие католические священники из числа лиц, впоследствии освобожденных и выехавших в Польшу, выжили благодаря ее помощи. Она также посредничала в передаче по назначению помощи, поступающей из-за рубежа. Сохраненный в Москве архив Польского Красного Креста включает в себя 5639 личных дел. К сожалению, на русском языке эта тема пока не освящалась в печати.279 К 1939 г. практически прекратилась жизнь Католической Церкви в СССР. В очень стесненных условиях действовали французские храмы в Москве и Ленинграде. В живых оставалось еще несколько священников, в основном немецких, прошедших лагеря и проживавших в ссылке в Казахстане или Средней Азии, но они практически не могли исполнять пастырского служения, потому что в этих регионах, как правило, не было католиков. Ситуация изменилась, когда в 1937 году власти стали ссылать поляков с Украины в Казахстан, а из Белоруссии и Ленинграда - в Сибирь. Изменения продолжились в 1939-1940 годах в связи с присоединением к Советскому Союзу густо населенных католиками территорий Западной Украины, Западной Белоруссии и стран Прибалтики. По договору Молотова-Риббентропа от 23 августа 1939 года Польша должна была быть разделена между гитлеровской Германией и СССР. Границей между ними становились реки Буг и Нарев. Польское правительство не знало об этом договоре, поэтому, когда 17 сентября советские войска вошли на территорию Восточной Польши - польское командование отдало приказ не вступать в бой с Красной Армией. Еще не воевавшие или переведенные с Запада на Восток, части польской армии были практически все арестованы и отправлены в лагеря.280 Помимо попавших в плен офицеров, полицейских, капелланов, солдат, были арестованы и представители интеллигенции, священники, учителя, бывшие военные-колонисты - и все они отправлялись в тюрьмы и лагеря. Некоторые из них были убиты красноармейцами сразу без суда и следствия, но священники, оказывавшиеся в лагерях, чаще всего не расстреливались. Поэтому во время переговоров между Советским правительством и Польским правительством в изгнании (находящемся в Лондоне) об организации в СССР польской армии для борьбы с гитлеровской Германией, встал вопрос и об узниках-священниках. Священников, арестованных в СССР до войны, практически не осталось в живых, также как и военных капелланов, вместе с польскими офицерами отправленными осенью 1939 года в лагеря Козельска, Старобельска и Осташкова.281 Там находилось тридцать восемь священнослужителей (среди них трое лютеран, двое православных и один раввин). По свидетельству уцелевших узников, многие священники и офицеры вели в лагерях действительно святой образ жизни: организовывали молитвы, хранили предметы культа, делали иконы. Они не были настоящими военнопленными, поскольку с Красной Армией не воевали, а были просто интернированы. К Рождеству 1939 года священников из лагерей вывезли, в основном, в московские тюрьмы. В апреле-мае 1940 года они были расстреляны, и места захоронения большинства из них известны лишь приблизительно (только тело Яна-Леона Зюлковского нашли потом в Катыни). Уцелели всего двое: К.Контак и Ф.Тычковский.282 В Катыни под Смоленском, в Твери и Харькове покоятся около двадцати тысяч польских офицеров, в основном из резерва, а также многие капелланы, призванные на службу в армию с началом войны. Но это только малая часть католического духовенства, подвергшегося репрессиям, большая часть была убита в 1939-1941 годах прямо там, где они служили, другие были вывезены в советские лагеря: в Казахстан, в Сибирь, на Колыму, в Коми АССР. Были и такие священники, которые добровольно выехали в ссылку вместе со своими депортированными прихожанами, некоторые из них скрывали свой священнический сан. С вступлением немецких войск на территорию СССР в июне 1941 года многие священники и их помощники, оказавшиеся ранее в тюрьмах и лагерях, были освобождены. Не легче была участь и тех, кто оказался на территории Виленщины, первоначально отданной советским правительством Литве, а потом вместе с другими прибалтийскими государствами "мирно присоединенной к Стране Советов". Тогда и там начались массовые репрессии, а ведь к 1940 году в Литве было 1487 епархиальных и 152 орденских священников, 1000 монахинь, 71 католическая школа, существовало 7 католических издательств и выходили 32 журнала. Многие виды церковной деятельности были запрещены, закрыты издательства и журналы, со школ убраны кресты, изъяты колокола и различная церковная утварь, литовский гимн был запрещен и его место занял "Интернационал". Но даже в таких стесненных условиях Церковь не переставала исполнять миссионерское служение.283 В Латвии был закрыт Богословский факультет Рижского университета, в течение года депортировано 40 тыс. людей и убито 11 священников.284 Обезглавлена была и бурно развивавшаяся после Первой мировой войны католическая миссия в Эстонии, Апостольский администратор, архиепископ Э.Профитлих, был арестован,285 осужден и впоследствии скончался в 1941 году в Кирове. В 1941 году, после нападения Германии, правительство СССР стало искать союзников на Западе. В частности, начались переговоры с польским правительством в изгнании, результатом их стал договор Сикорского-Майского,286 после заключения которого в СССР начало формироваться Войско Польское под командованием генерала В.Андерса, были созданы Делегатуры польского правительства, а для сотен тысяч граждан, вывезенных в советские лагеря, была объявлена "амнистия". Польское правительство ожидало освобождения пленных офицеров, которых уже не было в живых, а на настойчивые запросы польской стороны, Сталин отвечал, что они, возможно, "удрали в Маньчжурию". Благодаря "амнистии" и деятельности Делегатур польского правительства, многие молодые люди потянулись в места формирования Войска в Средней Азии. Туда же отправлялись и священники, освобожденные из тюрем и лагерей. В СССР приехал польский военный епископ Ю.Гавлина, который организовал структуру военного пастырства, а некоторых семинаристов, освобожденных из мест заключения, рукоположил. Большинство из них исполняли пастырское служение в местах дислокации армии не только среди военных, но и среди местного населения. Однако вскоре между польским правительством и советскими властями начались разногласия, вследствие чего генерал Андерс решил вывести свою армию из СССР. Среди солдат находились семинаристы, которые потом были отправлены в специально созданную для них семинарию в Бейруте, где преподавали священники, вышедшие из СССР вместе с войсками. Таким же образом спасались из СССР семьи военных, сироты и госпитали и как беженцы оказывались потом в лагерях в Индии, на Ближнем Востоке, в Африке. С ними шли в качестве капелланов священники. Капелланы же военных частей прошли с армией весь путь через Ближний Восток, Африку, Италию. Только незначительная часть солдат и офицеров Войска Польского после войны пожелала вернуться в Польшу. Многие из них родились на ее восточных территориях, после второй Мировой войны оставшихся под властью СССР, поэтому они выбрали эмиграцию, в основном в Англии, но также и во Франции, США и других странах. Таким образом там возникали новые приходы - польские, белорусские, украинские. В СССР осталось три капеллана: Р.Грабовский в польском представительстве в Котласе, А.Яноха, оставшийся тайно, и Т.Федорович, который во время ухода армии болел, а потом остался в Казахстане. Во время Второй мировой войны, когда Южную Украину вместе с немецкими оккупировали итальянские и румынские войска, там стали открываться давно закрытые и частично уничтоженные храмы. Богослужения совершали военные капелланы, в некоторых случаях - выпускники "Руссикума". Священники П.Леони и Ж.Никола из Одессы вскоре после окончания войны были арестованы и оказались в советских лагерях.287 Несмотря на некоторое облегчение религиозной жизни в период немецкой оккупации на территориях Западной Украины и Белоруссии, отдельные священники, служившие там в то время, удостоились венца святости, пострадав от рук фашистов. Здесь стоит особенно упомянуть о новомучениках, принадлежавших к ордену мариан: о.Е.Кашире и о.А.Лещевиче, - погибших при проведении немцами карательной акции. Священники могли избрать другую участь, но предпочли смерть в пламени огня, чтобы не оставлять своих прихожан идущих на смерть.288 Такой же была судьба 11 монахинь-назаретанок из Новогрудка, которые во время немецкой оккупации без следствия и суда были расстреляны гестапо 1 августа 1943 года под Новогрудком в Белоруссии.289 Положение верующих на этих землях усугублялось тем, что НКВД, а потом и гестапо, использовали национальные противостояния жителей бывших восточных регионов Польши, поэтому члены польских подпольных организаций зачастую выдавались властям украинцами, белорусами, литовцами как во время советской, так и последующей немецкой оккупации. Эта вражда, особенно на Украине, зачастую выливалась в резню, которую устраивали в польских селах националисты-украинцы, также как и польские партизаны уничтожали бойцов национальных движений. Эта трагедия нуждается в тщательном исследовании, мы упоминаем об этом только для того, чтобы не забыты были страдания чад Церкви в военных условиях. В 1941 году все немцы из Крыма, Украины, Поволжья были высланы в Казахстан и Сибирь. Находившиеся в ссылках и в лагерях монахини и миряне не только сохраняли свою веру, но и неоднократно приводили к ней таких же, как они, узников. Также и немногочисленные, оставшиеся в живых священники получили возможность оказать духовную помощь своим единоверцам. Нелегко сложились и судьбы иезуитов У.Цишека (Чишека) и В.Новикова, подготовленных в "Руссикуме", знавших восточный обряд и с 1938 года проживавших в с. Альбертин под Слонимом, где они готовились к миссии на Востоке. В марте 1940 года, получив благословение от Львовского греко-католического митрополита А.Шептицкого, они завербовались как рабочие на Урал, но вскоре были арестованы и многие годы провели в тюрьмах, лагерях и ссылках. Нужно сказать и о роли священников во время формирования в СССР в 1943 году Армии Людовой (Народного Войска Польского), в организации которой участвовали сотрудничавшие со Сталиным польские коммунисты. Это войско было практически копией Красной Армии, но тем не менее и здесь не обошлись без католических капелланов. Их судьбы поразительны. В 1-й Армии капелланом был священник-облат В.Кубш, который в 1942 году попал в немецкий плен, благодаря помощи охранника-австрийца бежал, присоединился к отряду советских партизан, где исполнял обязанности зубного врача. Там его нашли, привезли в Москву, а потом в лагерь Первой Народной дивизии. Еще более удивительна история священника Т.Федоровича, который в 1939 году вместе со своими ссылаемыми прихожанами добровольно выехал из Львова в Казахстан, где был арестован, но по "амнистии" освобожден и служил при созданной там польской гимназии. Когда началось формирование Второй Польской дивизии Армии Людовой, о.Т.Федоровича нашли в Казахстане, и он, став капелланом этого войскового подразделения, вместе с ним пришел в Польшу. Когда в 1944 году советские войска вошли в Польшу, начались массовые аресты офицеров, солдат и капелланов Армии Крайовой.290 Арестованные священники: В.Буковинский, Б.Джепецкий, Р.Кранц, Ю.Кучинский, - пробыли в советских лагерях долгие годы. Впоследствии вышли на свободу и служили на Украине отцы Джепецкий и Кучинский; после лагерей служил в Караганде о.В.Буковинский;291 в городах Средней Азии сначала тайно, а потом и официально служили уцелевшие немецкие священники; много лет служил там же последний священник Тираспольской епархии М.Келлер. Новые репрессии в Латвии начались в 1944 году, после возвращения туда Красной Армии, когда были замучены 10 священников и еще 40 - высланы, а все епископы, кроме митрополита А.Спринговича, были изгнаны. В 1947 году он же хиротонисал двух викарных епископов. Один из них, К.Дульбинскис, провел в лагерях и ссылках долгие годы, в Латвию смог вернуться только в 1964 году, а возможность служить получил после 1989 года. Количество слушателей в духовной семинарии было ограничено до 15 человек, а в 1965 - до 5. Быстро уменьшалось число оставшихся в живых священников. Наиболее сильна была Католическая Церковь в Литве, и она подверглась сильным репрессиям. Виленская (Вильнюсская) епархия оказалась разделенной между Литвой, Белоруссией и Польшей. Многие верующие из Виленщины выехали в Польшу, вместе с ними, спасаясь от арестов, уехало более сотни священников. Архиепископ Р.Ялбжиковский был изгнан из СССР и впоследствии занимался организацией епархиальных структур в Белостоке, в польской части епархии. В 1946-1947 годах из Литвы в Сибирь было вывезено 330 священников, в их числе епископы П. Раманаускас и Т.Матуленис, уже ранее побывавший на Соловках. В 1956 году из них вернулось на родину только 120 священников, остальные окончили свои дни в местах ссылок.292 Миссионеры-иностранцы - П.Леони, Ж.Никола, П.Шалей, В.Яворка - после освобождения из заключения были высланы из страны уже после смерти Сталина,293 другие священники продолжали отбывать свои сроки в тюрьмах и лагерях. И.Кучинский, проведший в заключении семнадцать лет, вспоминал: "Я постоянно убеждался в том, что Бог попускает звериную злобу власти, чтобы оказать религиозную помощь наиболее измученным людям. (...) Самые ревностные пастыри не смогли бы сами попасть туда, куда послала их власть. Там, в этом ледяном аду, настоящие священники испытывали невероятную радость, принося утешение истерзанным людям".294 Особую страницу в Мартирологе Католической Церкви бывшего Советского Союза нужно отвести миссии в Манчжурии.295 В начале XX в. в Харбине была образована апостольская префектура, во главе которой стали священники из ордена ассумпционистов.296 Однако военные и революционные события начала века изменили ситуацию. Часть католиков уехали из Манчжурии. В 1923 году в Харбине был посвящен в епископа Владивостокского о.К.Сливовский. Одновременно с этим там возникла община католиков восточного обряда, которую с 1928 году по поручению Папского престола возглавил священник-марианин Ф.Абрантович. Развивающейся миссии принадлежали школы-интернаты, среди воспитанников которых было много сирот. В Харбине тогда существовало несколько католических храмов: более ранний - Св.Станислава, именовавшийся польским, при котором действовали различные польские организации, миссионерами там были в основном поляки, а среди католиков восточного обряда - белорусы; храм Св.Иосафата, построенный священником А.Лещевичем, причисленным к лику блаженных 13 июня 1999 года, и другие. Особую роль в деятельности этой миссии играл о.Ф.Абрантович, который основал лицей Св.Николая для мальчиков, а также опекал школы-пансионы урсулинок и францисканок. Деятельность миссии не прекращалась и в годы японской оккупации: продолжали работать священники-мариане из Западной Белоруссии, а сестры-монахини, хотя и в очень стесненных условиях, не прекращали свою воспитательную деятельность. Кроме восточной миссии в Харбине действовала также и латинская миссия, возглавляемая священником-францисканцем Г.Пиотровским, который должен был стать апостольским администратором Сибири, но не смог исполнять своих обязанностей на территории СССР. С 1947 года, после прихода к власти в Китае коммунистов, начались репрессии, завершившиеся в 1948 году арестом всех священников и сотрудничавших с ними мирян и передачей их советским властям. Смерть в СССР нашли: о.Ф.Абрантович, сменивший его на посту администратора, священник А.Цикото и многие миряне, помогавшие им. Монахини были изгнаны. К 1949 г. европейцы в большинстве своем покинули Маньчжурию. А русские смогли выехать в СССР только в 1954 г. и только на освоение целинных земель.297 История ликвидации унии на Западной Украине еще недостаточно изучена.298 Советская власть после занятия Львова в сентябре 1939 года не особенно преследовала Греко-Католическую Церковь. Однако усиленно разжигаемый в годы войны польско-украинский антагонизм, унес не одну человеческую жизнь, в том числе и служителей Церкви. Это вынудило многих поляков, после установления новых границ в 1944-45 годах, покинуть родные места и устремиться в Польшу. Но после окончательного установления на Западной Украине советской власти пришло время гонений и на Греко-Католическую Церковь. Сменивший умершего митрополита А.Шептицкого И.Слипый вместе с другими украинскими греко-католическими епископами и многочисленными священниками были арестованы. Группа священников во главе с Г.Костельником, согласившихся присоединиться к Московской Патриархии Русской Православной Церкви, 8-10 марта 1946 года провела санкционированный Сталиным "Львовский Собор", на котором была осуждена Брестская Уния 1596 года и принято решение о ее ликвидации и присоединении греко-католиков к Русской Православной Церкви.299 На самом деле "Собор" не был каноническим и не поддерживался ни одним из арестованных епископов. По воспоминаниям знавших его людей, Г.Костельник пошел на проведение Львовского Собора, чтобы таким образом сохранить Греко-католическую Церковь и ее священство, поскольку надеялся на приближение новой войны, которая изменит существующее положение дел.300 Население отнеслось к этому по-разному: часть скрывала верных Унии подпольных священников, часть посещала немногие римско-католические храмы, а большинство продолжало ходить в те же самые церкви, как и прежде. Возвращение храмов после признания Греко-Католической Церкви в период перестройки свидетельствует о том, что приверженность Унии в народе сохранилась. Греко-католические священники, не подчинившиеся решениям Собора, уходили в подполье и там продолжали свое служение. При арестах их обвиняли в поддержке УПА,301 так же как римско-католических священников обвиняли в принадлежности к АК.302 Следственные органы не интересовало, насколько справедливы были эти обвинения, им нужно было сломить Церковь. Находившиеся в ссылках греко-католические священники служили и для римских католиков. Случалось, что латинские священники, тайно подготовленные в России, принимали рукоположение от подпольных украинских епископов. Митрополит Львовский И.Слипый, после многих лет лагерей и ссылок, благодаря личному вмешательству Папы Римского Иоанна XXIII, был освобожден и смог выехать в Рим, где впоследствии скончался. Вследствие изменений границ после Второй мировой войны на территории СССР оказались:
Многие литовские епископы были арестованы, в их числе был и епископ Т.Матулянис, который еще до войны "отведал" советских лагерей. Архиепископ Виленский (Вильнюсский) В.Ялбжиковский был выдворен в Польшу. Его участь разделили белорусские и украинские епископы, которые прошли тюрьмы и лагеря, а впоследствии оказались в Польше. Проживая там, они формально были ординариями своих епархий в СССР, иногда их назначали администраторами в другие епархии. В послевоенные годы, во время "репатриации", большинство поляков покидали свои родные места и отправлялись на отобранные у Германии новые земли Польши. С прихожанами, переселявшимися иногда целыми деревнями, выезжали и священники. Нет сомнений, что причиной отъезда польского населения в большей степени с Украины, чем из Белоруссии или Литвы, была резня поляков украинцами, спровоцированными Украинской Повстанческой Армией во время немецкой оккупации. В самом Львове, как и в других крупных городах Украины, особенно с восточной стороны довоенной польско-советской границы, осталось немало римских католиков, но священников среди них было мало. В Белоруссии и на Виленщине большинство католиков осталось там, где они жили прежде, однако многие священники были арестованы и большинство храмов закрыто. Но сопротивление народа было настолько сильным, что церковная жизнь сохранилась. В начале 80-х годов положение несколько улучшилось. Семинария в Риге, хотя и с большими ограничениями, стала принимать кандидатов в священники со всего СССР, однако семинарская жизнь контролировалась властями, которые не допускали, чтобы там обучались кандидаты с религиозными убеждениями. Сохранившиеся подпольно женские монашеские ордена вели миссионерскую деятельность не только в Латвии, но и в Казахстане, и на Кавказе. Священники в ссылках тоже находили возможность служить ссыльным католикам. Особенную роль в сохранении жизни Католической Церкви не только в Латвии, но и во всем СССР играла Аглона, место паломничества многих людей к чудотворной иконе Богородицы. Из нескольких действовавших в свое время в Литве семинарий открытой осталась только одна - в Каунасе, но и она так же, как и семинария в Риге, не имела полной свободы. Она практически не принимала кандидатов из других республик СССР, так как нужно было воспитывать священников для многих епархий Литвы, хотя бывали и исключения - так, например, архиепископ Т.Кондрусевич и епископ И.Верт окончили именно эту семинарию. Священники находились под постоянным наблюдением, их связи контролировались, и КГБ использовал отработанные еще в довоенные время методы. Запрещалось обучение детей катехизису, верующие учителя изгонялись с работы, не было никакой католической прессы. Епископ В.Сладкевичюс был арестован в 1959 году, а епископ Ю.Степонавичюс - в 1960 году. Были закрыты многие храмы, одни стали галереями, как вильнюсский Кафедральный собор, другие - музеями атеизма. Кроме священников, были арестованы многие представители тайной оппозиции режиму. Особую роль в это время играла нелегально издававшаяся с 1972 г. "Хроника Католической Церкви в Литве". Этот машиннописный, нелегально распространяемый журнал стал хроникой репрессий, направленных против веры и верующих. Его главным редактором был священник, в последствии арестован и пробывший в заключении сем лет, а сегодня председатель Литовской епископской конференции, архиепископ С.Томкявичюс. В Литве возникали также правозащитные организации, активно преследуемые КГБ, с которыми сотрудничали и священники. С приходом к власти Н.С.Хрущева, казалось, положение католиков в СССР на время улучшилось. Вышли на свободу многие священники и миряне, осужденные за веру, хотя почти всем запрещалось возвращаться в западные области Советского Союза. Они оставались в основном в Казахстане и Средней Азии.303 Там некоторые священники сумели добиться легализации своего служения, что, конечно, не давало им полной свободы, поскольку все, что было связано с религиозной деятельностью, находилось в ведении Совета по делам религий. Священники были под постоянным наблюдением КГБ, в их приходы засылались осведомители. А вскоре начались новые аресты и повсеместное закрытие храмов. На Украине и в Белоруссии в этот период погибли памятники архитектуры - здания католических храмов и древних монастырей. В республиках Прибалтики уничтожению храмов оказывалось настолько сильное сопротивление, что власти ограничивались лишь арестами епископов, священников и наиболее активных мирян, а храмы, в основном, сохранились, хотя часто использовались не по назначению. После возвращения наблюдателей от Московской Патриархии со Второго Ватиканского Собора был освобожден греко-католический митрополит И.Слипый, который провел в заключении 18 лет.304 Митрополит получил приглашение принять участие в работе Собора, но на границе у него изъяли советский паспорт и его возвращение в СССР стало невозможным.305 В 1960-х годах оживилась миссионерская деятельность священников, появились "странствующие" священники, которые колесили по огромным просторам Сибири, Казахстана, Кавказа и других мест, отыскивая католиков. Такими священниками были С.Кашуба, О.Бень, а позднее - И.Свидницкий. Благодаря этим священникам католики в самых отдаленных местах имели возможность участвовать в Таинствах, не имея ни храма, ни прихода. Стоит также упомянуть и о нелегальной подготовке священников. Официальные духовные семинарии находились под постоянным давлением КГБ, поэтому кандидаты, которые не были одобрены властями, не могли быть приняты в семинарию или исключались из нее. Тогда некоторые священники организовали тайную подготовку юношей, которые, работая в государственных учреждениях, в свободное время изучали богословие и другие предметы, сдавая их экстерном. Такое обучение существовало в Литве, Латвии, Белоруссии, на Украине и в Казахстане. Священники, окончившие тайные семинарии, хотя имели пробелы в образовании, но оказались хорошими миссионерами. Подпольно готовились к принятию священства и нынешний Карагандинский епископ Я.Ленга, и ректор Санкт-Петербургской семинарии А.Гей, и декан Северо-Западного региона Е.Гейнрихс, и многие другие. Рукоположения проводились тайно в Польше, на Украине, в Литве. Со временем Абрикосовская община распалась и постепенно перестала существовать. Однако и в Санкт-Петербурге, и в Москве, и в Литве зерна, посеянные стараниями и молитвой сестер-доминиканок, продолжают и сегодня приносить плоды. Множество активных мирян и несколько священников, вышедших из среды, связанной с сестрами из Абрикосовской общины, продолжают служить возрождающейся Католической Церкви в России. Войну пережила и существовавшая с давних времен Житомирская община сестер-Служительниц Иисуса. Сохранение монашеской жизни в СССР стало возможным, главным образом, благодаря присоединению земель, где она была развита: на Западной Украине и Западной Белоруссии, в Литве и Латвии. Хотя много монахинь выехало в Польшу, общинная жизнь все-таки сохранилась, особенно в новых конгрегаций, так как там не принято было ношение монашеской одежды. Такие общины, как евхаристки из Литвы и Белорусии или сестры конгрегации Бедного Младенца Иисуса из Латвии, не только сохранили свои структуры, но и открыли новые монашеские дома в Казахстане и на Кавказе. В условиях, когда надо было скрывать свою монашескую принадлежность, нелегко было привлечь новые призвания, тем более, что советское время сделало монашеское призвание непонятным для молодежи. Чтобы где-то открыть новую общину, сестры вынуждены были прописываться, что бывало весьма затруднительным, и для этого они устроивались на работу, которую мало кто хотел выполнять. Позднее они старались перейти на другое место, где была возможность заниматься тайно апостольской деятельностью.306 Сестры собирали верующих на молитву, часто на кладбище или в каком-нибудь частном доме, таким образом, община укреплялась, а со временем ее мог навестить священник. Показателен пример сестер из конгрегации Бедного Младенца Иисуса в Латвии, которые, побывав в Казахстане и Грузии, в конце концов, обосновались в городе Прохладный в самом центре Северного Кавказа. Там в семидесятые годы они собирали католиков, в основном немцев, и так возник, после Москвы и Ленинграда, третий католический приход в России. Следует отметить, что в СССР сохранились и мужские ордена: францисканцы, иезуиты, мариане, салезианцы, доминиканцы. Их представители скрывали свою принадлежность к ордену и служили, как обычные священники. Даже руководство семинарий редко знало о принадлежности семинариста к ордену. Другие кандидаты готовились к рукоположению тайно, рукополагались иногда за границей, чаще всего в Польше, и как священники долгие годы совершали только подпольное служение. Таким образом, они избегали режима жестоких ограничений, в котором работали священники, получившие регистрацию. Особенно важным делом была регистрация приходских групп верующих. Формально это было возможно, но практически вызывало большие сложности. Надо было создать "двадцатку", которая стала бы ядром общины и представляла ее перед властями. В условиях, когда все виды религиозной жизни подвергались репрессиям, это не было простым делом. И даже, если такая группа собиралась, впереди ее ждали многолетние мытарства. Проще было в местах, где большинство населения составляли католики, но и там закрывались храмы, особенно после арестов священника и наиболее активных прихожан.307 Судьба любого священника находилась полностью в руках так называемых "уполномоченных" из комитетов по делам религии в исполкомах, которые были на самом деле орудием репрессивного аппарата властей и осуществляли постоянное давление. Если священник слишком хорошо работал: обучал молодежь, проводил нелегальные богослужения, разъезжал без разрешения по приходам - он мог оказаться в лагере, но чаще всего, особенно с шестидесятых годов, лишался "справки", а значит - и права легального служения. Если этот священник пытался получить право на служение в другом месте, то на него отправлялся запрос на прежнее место жительства для получения полной информации о его "благонадежности". Так что жизнь пастыря проходила в постоянном страхе и унижении, не всякий мог выдержать это. И любая помощь священникам, особенно служившим подпольно, подвергала верующих опасности, поэтому помогавшие им миряне, были, действительно, героями. Кроме западных областей СССР, наиболее благоприятная ситуация для церковной жизни сложилась в Казахстане. Туда было выслано много католиков, особенно немцев и поляков, которые помнили еще традиционную церковную жизнь. Они часто проживали часто в одном месте и таким образом могли организоваться в общины, иногда им даже удавалось открыть молитвенные дома и добиться регистрации священника. Запрет на обучение детей и молодежи до 18 лет Закону Божьему существовал практически до времен перестройки. Бывали периоды, когда в отдельных районах СССР за соблюдением этого предписания следили меньше. Однако везде и всегда находились "добровольцы", готовые донести на своих соседей, знакомых, родственников... Учителя должны были следить за тем, чтобы дети не ходили в храмы. Дети, уличенные в таких "преступлениях", исключались из пионеров и из комсомола, а иногда - даже из школы. Поэтому главную роль в привитии детям религиозных чувств и обучении их молитве играло домашнее воспитание, и чаще всего этим занимались бабушки, помнившие еще нормальную религиозную жизнь в домах и приходах. О силе веры пожилых людей свидетельствуют сохраненные ими молитвенники, кресты, иконы, Библии, четки, сопровождавшие верующих в ссылках, трудармиях и т.п. Висевшие в землянках или в коммунальных квартирах распятия и иконы, образ молящихся бабушек - все это стало первым катехизисом для многих детей, хотя и слышавших в школе, на пионерских и комсомольских собраниях атеистическую пропаганду, но в сердцах своих сохранивших религиозное чувство или слова молитвы, которой когда-то их научила бабушка. Родители, не помнившие уже приходской жизни, не имели такой твердой веры и поэтому далеко не всегда были способны передать ее детям. Немалую роль играло и обычное в то время для многих опасение, что дети могут подвергнуться дискриминации в школе, не смогут спокойно завершить среднее образование и поступить в вузы.308 Кроме того, помня унижения своих родителей, молодые родители пытались оградить от этих бед своих детей. Эти же опасения заставляли многих не учить детей родному языку, в особенности это касалось немецких детей, и без того ненавидимых сверстниками. Многие из поляков и немцев даже старались скрыть свою национальную принадлежность и "обрусели", теряя, таким образом, и свои католические корни - и причиной этого было плохое отношение к ним, неофициально пропагандировавшееся. Часто родители, сами воспитанные атеистической пропагандой, уже не в состоянии были передать веру своим детям. Но, несмотря на это, в семьях сохранялись хотя бы частично некоторые религиозные обычаи: благословение детей, празднование Рождества и Пасхи, обряды, связанные с похоронами, ношение крестика или медальона, чаще всего спрятанного поглубже. Это позволяло детям и молодежи пронести веру через школьные годы, а также через военную службу, где делался особый упор на атеистическое воспитание. Атеистическая пропаганда и гонения на веру и верующих, а также аресты, действовали еще долгое время и продолжались вплоть до времен перестройки, хотя постепенно репрессии стали ослабевать. Народный способ передачи веры, в отсутствии священников и большом рассеянии католиков, привел к тому, что постоянно возникавшими молитвенными группами, особенно среди немцев, руководил всегда какой-нибудь пожилой человек. Члены группы читали старинные молитвы, пели религиозные песнопения, часто соответствующие литургическому периоду. На этих собраниях присутствовали, в основном, пожилые люди, у которых еще сохранялась потребность в литургической молитве. Младшее поколение на этих собраниях почти не присутствовало, оно не понимало ни самого языка молитв, ни их смысла. В этих группах возникали стихийные лидеры, которые не только руководили общей молитвой, но и крестили детей или организовывали христианские похороны, учили родителей, как нужно благословлять своих детей, заключающих брак. Бабушки разбавляли освященную когда-то воду, чтобы иметь ее запас на случай освящения могилы или пасхальной пищи. В местах, где верующие защитили храм от закрытия, но не было священника, прихожане сами служили Литургию. Существуют описания таких богослужений: верующие клали на алтарь священническое облачение, пели песнопения и читали по молитвеннику текст Св.Мессы. Только на время Пресуществления Св.Даров в храме воцарялась тишина, иногда прерываемая плачем. Бывали случаи, когда наиболее верные прихожане получали от священников право раздачи Причастия, но верующие боялись причащаться без исповеди.309 Самые стойкие католики использовали любую возможность: командировку, отпуск, - чтобы побывать в действующем храме, исповедоваться и причаститься. "Странствующие" священники собирали верующих по домам, ночью исповедовали, учили, крестили детей, венчали, служили Св.Мессу и с раннего утра уезжали. Стоит особо отметить героизм тех, кто их тайно принимал, и чаще всего это были те же самые бабушки, которые в отсутствии священника проводили молитвы. Сталинские "переселения народов" привели к тому, что католики оказались в совершенно новых для них местах. Так, поляки с Украины и из Белоруссии в 1937 году были переселены в Казахстан и Сибирь. Следующие высылки относятся к 1939 году, о чем мы говорили раньше. В 1941 году все немцы из европейской части России были переселены в Казахстан, республики Средней Азии и Сибирь. Массовые высылки из стран Прибалтики и Западной Украины начались уже после Второй мировой войны. Однако все эти мероприятия неожиданно привели к положительному побочному эффекту: возникновению новых, довольно больших католических поселений в местах ссылок. Многие из бывших заключенных оставались в тех краях уже на постоянное жительство. Когда в конце 60-х годов стало возможным переселение в другие, более благоприятные места, верующие старались находить жилье на небольшом расстоянии друг от друга для того, чтобы можно было создать молитвенную группу, впоследствии становившуюся целью миссионерских посещений священника. Со временем репрессии стали ослабевать. Немалую роль в этом сыграли политические процессы в мире, в частности в Восточной Европе в 1970-1980-е годы. Хельсинский договор о безопасности и сотрудничестве в Европе, уделявший серьезное внимание правам человека, вселил во многих граждан СССР и соцлагеря надежду на либерализацию жизни, в том числе и религиозной. Избрание Папой Иоанна Павла II укрепило дух не только католиков, но и многих других верующих, которые поняли, что о них помнят, и они не одиноки.310 Хотя чиновники на местах еще долго строили различные препятствия, верующие постепенно избавлялись от страха, требовали возвращения закрытых церквей. Особенно сильна была волна протеста на территориях, где проживало много католиков. В России дело обстояло гораздо сложнее... В столичных городах - Москве и Ленинграде, а также в Прохладном на Кавказе уже существовали католические приходы. Но в Прохладном не было своего священника, а поехать туда священник из Москвы или Ленинграда не имел никакой возможности. Открытия же новых приходов, куда мог бы приехать священник, пришлось ждать до перестройки, когда были созданы сибирские приходы, находившиеся недалеко от более организованного в этом плане Казахстана.311 Железный занавес поднялся стихийно: польская "Солидарность" обратила внимание на иные ценности, чем борьба, затем рухнула берлинская стена, народы стали возвращаться к традиционным ценностям. Перестройка в СССР привела к разрушению тех основ, на которых строилось общество. Но зерно свободы, брошенное на неподготовленную почву, проросло развалом, самоволием, эгоизмом, национализмом и безответственностью. Религиозный голод при полной свободе вероисповедания привел не только к возвращению людей в Церковь, но и к возникновению различных псевдорелигиозных групп. Общество, находящееся в нестабильном положении, часто ищет образ врага, "мешающего" ему нормально развиваться. Этим гипотетическим врагом может быть кто угодно: сионисты, Ватикан, Америка, НАТО и т.д. Люди, приученные принимать за чистую монету все, что говорится в газетах, по радио и телевидению, особенно в ситуации ангажированности этих средств, не могут разобраться в потоке информации и часто впадают в полную апатию. Следует учитывать, что большинство граждан России живет на грани бедности, богатеют лишь единицы, и даже связанные с Церковью люди далеко не всегда являются образцом христианской жизни, поэтому становится понятным, почему в этой обстановке многие не верят уже никому и ничему... Энтузиазм первых лет перестройки, резко вспыхнувший интерес к религии, массовые крещения постепенно уступают место религиозному безразличию. Общины растут медленно, иногда только формально. Внешняя религиозность легко заменяется магическими и языческими проявлениями духовности, при этом человек не обращается к Богу и не согласует свою жизнь с христианским учением. Получается, что верой можно оправдать и призывы к насилию, и ложь во имя защиты своих политических, экономических и других, весьма корыстных позиций. В таких условиях приходится восстанавливать в России Католическую Церковь. В царское время она считалась иностранным вероисповеданием, хотя и была второй по численности верующих. Для оправдания целенаправленного разгрома Католической Церкви в советское время использовался весь пропагандистский арсенал исторических фобий, и в настоящее время Церковь зачастую терпит нападки с использованием тех же методов. Поэтому для занятия католиками подобающего места в современном российском обществе необходимо восстановить историческую справедливость. С этой целью и выходит Книга Памяти, повествующая о том, что в этой земле католики оставили зерно своей веры и имеют право из этого зерна возродиться - на благо Родине и всего мира. (Средние века)312 А.Е.Криштопа Когда впервые католическая вера пришла в Дагестан? Как распространялась она в этом краю? И какова была судьба ее первых исповедников? Мне удалось найти лишь одну работу, прямо посвященную данной теме - это доклад на XXV Международном конгрессе востоковедов (Москва, 1960) французского историка Жана Ришара из г.Дижона: "Латинские миссионеры у кайтагов Дагестана в XIV в." (Jean Richard. Les Missionaires latins ches les Ka(tak du Daghestan (XIV-e - XV-e siecles). Но поставленные вопросы заставили привлечь и другие материалы - прежде всего, это сочинение архиеп. Жана де Галифонтэна "Книга познания мира" (Joannes de Galonifontibus. Libellus de notitia orbis) 1404 г.; работа историка Ф.К.Бруна (1867 г.) о путешественнике-воине XV в. Иоганне Шильтбергере и др. Начать придется с необходимых кратких сведений о проникновении католичества на Северный Кавказ. Еще в 1192 г. император Византии Исаак Ангел возобновил прежнюю привилегию итальянских купцов-генуэзцев, позволив им посещать все земли своей державы, "включая Русь и Матраху". Матраха - старинное поселение на Таманском полуострове, которым в разное время владели, по-разному его именуя: византийцы - Таматарха, русские - Тмутаракань, итальянцы - Матрега. Вслед за купцами на эту окраину Северного Кавказа пришли клирики. Например, определенно известно, что венгерские доминиканцы, отправившиеся в 1236 г. за Волгу на поиски Великой Венгрии (прародины мадьяр), высадились именно в Матреге, ведь отсюда давно были проложены пути и на Русь, и на Волгу, и на Дербент. Отметим кстати, что в XIII в. доминиканцы основали монастырь в Тифлисе - именно через них первые известия о жителях Северного Кавказа достигли Европы. К 1288 г. относится известие о гибели двух францисканцев в "Каспийских горах". Однако Ж.Ришар все же остерегается относить этот факт к Дагестану: ведь по одной версии, убийцами их были аланы, другая - относит это к Иберии, т.е. Грузии (округ Каспи). Но в то же время Марко Поло (конец XIII в.) упоминает о генуэзских кораблях на Каспии, которые "стали плавать сюда недавно", торгуя гилянским шелком. И вряд ли при этом Дербент не привлек их внимания... Между тем, проповедь католицизма все чаще раздавалась в соседних странах. Все больше генуэзских и венецианских колоний возникало в Крыму, а затем и на кавказском берегу от Сухуми до устья Дона. На южной окраине Закавказья ильхан Абу-Саид (1317-1335) из монгольской династии Хулагу-хана, правившей Ираном и сопредельными землями, дал согласие Папе Иоанну XXII основать архиепископство в своей столице Султании. Вскоре другое католическое архиепископство возникло на Нижней Волге в Сарае - столице соседней Золотой Орды. Их миссионерская деятельность ширилась, успех их проповеди закреплялся созданием миссий - опорных пунктов, называемых в исторических трудах "епископскими центрами". Некоторые из них вплотную примыкали к пределам Кавказа: с юга - в Тебризе, Мараге, Сарабе, Тифлисе, а с севера - в Тане (устье р.Дон).313 Третье архиепископство возникло в Матреге: его главой был назначен Иоанн Зихский (Jean de Ziquie), черкес по происхождению. Это произошло 21 февраля 1349 г. в г.Авиньоне. Подробности, полвека спустя, сообщил в своих записках Жан де Галифонтэн: "Иоанн был одним из знатных людей Черкессии, но попал в плен и был продан в Геную, там он был освобожден, учился". Допущена лишь одна ошибка: Жан, сам, будучи доминиканцем, причисляет к своему ордену и Иоанна. Но, как заметил исследователь этих записок Л.Гарди, Иоанн Зихский был францисканцем - это ясно видно из буллы Папы Климента IV. К 1358 г. архиеп.Иоанну Зихскому были даны полномочия облекать саном епископа (к тому времени уже существовал епископский центр Маппа (Анапа)). Тогда же Иоанн докладывает римской курии, что его "провинция" распространяется до Железных Ворот (Ж.Ришар считает, что это Дербент), откуда "на расстоянии восьми дней пешего хода (т.е. около 200 км.) нет другого епископства латинского обряда". Действительно, дальше к югу, примерно на этом расстоянии, могли уже начинаться пределы влияния миссий архиепископства Султанийского - Сараба, Тебриза, Мараги. В 1363 г. возникла необходимость разграничить пределы парафий Таны и Маппы. Обе принадлежали к разным архиепископствам (Сарая и Матреги), а потому понадобилось основательное размежевание: одним из последствий стало выделение особого "епископства Каспийских гор" (точную дату его основания установить трудно, но, во всяком случае, в 1363 г. оно уже существовало). Такова была предыстория проповеди католицизма в Дагестане. К тому же она объясняет, как Дагестан оказался в пределах архиепископства Матреги, а не Сарая или Султании. Ж.Ришар, отметив сравнительно меньшее влияние итальянских торговых колоний на духовную жизнь этой части Кавказа, все же замечает: "Тем не менее, итальянские торговцы не пренебрегали Дагестаном, и подъем здесь католических миссий побуждает нас к отысканию следов их проникновения сюда. Район Железных Ворот (Дербента) был, несомненно, местом неминуемым для тех, кто ехал в "Северную Татарию" (Сарай), и кто возвращался в "Восточную Татарию" (Тебриз); ... быстрое развитие церковной провинции Матреги должно было происходить вдоль пути, которым следовали торговцы, направлявшиеся в Дербент, и важность порта Матрега, ставшего с XIV в. генуэзской колонией, должна была в особенности соответствовать важности торговли, которая проходила по этой дороге". Иначе говоря, необычная конфигурация территории архиепископства Матреги, длинной полосой растянувшейся от Тамани и черноморского побережья вдоль подошвы Большого Кавказа до Дербента (включая Внешний, т.е. Восточный Дагестан) объясняется прохождением международного торгового пути, соединявшего Матрегу и Дербент. Купцы проложили дорогу миссионерам. Сведения об их деятельности довольно скудны - булла Папы Бонифация IX гласит: "Итак, в далекие времена к восточным частям (прибыли( верующие мужи из ордена братьев-миноритов, из общества пилигримов в названные Тартарию и Бакинское море, евангелизируя также близлежащие части в Стране Кайтагской (in Chaydakensi patria) ...Chomek, Thuma, Dergweli, Michaha с лагерями (или укреплениями? - cum castris) и деревнями, в большом числе не побоялись перейти в христианскую веру". В издании этого текста у Ф.Бруна (географические( названия даны несколько иначе: Comech, Thuma, Tarchu, Davech, Michaha. Документ этот относится к 1401 г., однако, там евангелизация страны Кайтагской отнесена к "далеким временам" (но не ранее 1363 г.). Итак, вскоре после 1363 г. в этой земле началась миссионерская деятельность. В приведенных названиях поселений, где она имела успех, можно уверенно узнать нынешние с.Тарки, Дургели и видимо Дубек и Мекеги. Менее ясны - Chomek и Thuma (Ж.Ришар видит в них - Кумух и Тюмен). В капитальном собрании источников о деятельности францисканцев на Востоке (Girolamo Golubowich. Bibliotheca biobibliografica delle Terra Santa e dell'Oriente franciscano, t.V, p.92) приведен текст 1370 г., где названы три кавказских епископа - среди них Лазарь Таркинский. Приводящий эти сведения Ж.Ришар, добавляет о нем: "Первый, имя которого кажется именем лезгинского (т.е. дагестанского) епископа греческого вероисповедания, перешедшего в католицизм, является без сомнения штатным главой Таркинского (епископского) центра", - и далее замечает: "Многие епископы Кумука были назначены Папой: несомненно, именно здесь была резиденция епископа Каспийских гор" (последние три слова даны по-латыни, как титул главы католиков Дагестана, оформившийся еще в XIV в.). К сожалению, дижонский исследователь при этом не приводит никаких источников в этой своей публикации. Весьма вероятно, что в эти годы, образно говоря, меняется соотношение "удельных весов" трех архиепископских центров на Кавказе:
Итак, влияние архиепископства Матреги на Кавказе падает, а "архиепископства Ханбалыкского" (в Сарае) - растет. Может быть, поэтому понтификальная булла 1392 г. разрешает викарию "Северной Татарии" пополнить ряды миссионеров "епископства Каспийских гор" и насчитывает там более 10000 обращенных! Проверить эту внушительную цифру по другим источникам, к сожалению, невозможно. Зато нет сомнения в том, что некоторым здешним католикам удавалось подчас занять видные места в иерархии ордена францисканцев. Ж.Ришар сообщает об уроженце Дагестана по имени Антуан,314 Солпан который накануне нашествия Тимура был "посланцем от имени резидента Ордена в викариат России и в крепости Сарая". Есть также два сообщения о смерти епископов "Каспийских гор" - одного в 1389, другого - в 1396 гг. Об обстоятельствах их кончины не говорится. Между тем, вторая дата совпадает с нашествием Тимура на земли Дагестана к югу от с.Тарки (здешние источники подчеркивают особую жестокость Тимура к иноверцам). Историки согласны с тем, что это нашествие Тимура стало "началом конца" христианства в Дагестане, хотя в отдельных его уголках оно продержалось еще почти сто лет. В нашу тему не входит разбор военных действий этого очередного "бича Божия" из Центральной Азии - здесь нас интересует лишь его отношение к различным конфессиям. Прагматик Тимур охотно поддерживал взаимовыгодную торговлю с Европой, ради этого наделял льготами "франков" - торговцев и дипломатов; не исключал он и политического союза с Западом против турок. Однако, покоряя одну за другой сопредельные страны, он был беспощаден к тамошним иноверцам. Жестокость его к католикам Дагестана косвенно подтверждают и народные предания, и свидетельства придворных историографов Тимура. Те сообщают о длительной осаде здешней крепости Ушкуджа - это закончилось уничтожением всех ее обитателей-иноверцев, из их трупов Тимур повелел соорудить холмы. Среди историков преобладает мнение, что речь тут идет о даргинском селе Усиша (прежде Ускиша или Ускича). Там доныне сохраняются предания о прежнем христианстве: упорствуя в этой вере, жители его последними в округе приняли ислам; кроме преданий о здешней большой церкви, в селе издавна хранили крест из золота и серебра и "одежду епископа" - они исчезли в начале 30-х гг. нашего века и потому теперь невозможно более точно определить конфессиональную принадлежность здешних христиан (предания эти собрал и опубликовал этнограф Б. Алиев). У тех же историографов приведены названия и других здешних крепостей, разрушенных Тимуром: Нергес, Мика, Балу, Деркелу. По крайней мере, два из них совпадают с названиями "епископских центров", упомянутых в булле Бонифация IX: Деркелу = Dergweli (ныне с.Дургели), Мика = Michaha (Мих/кя (?),315 т.е. ныне с.Мекеги). Итак, удар не миновал католиков "Страны Кайтагской". Можно добавить еще Tarchu (с.Тарки): хотя он не упомянут в числе уничтоженных, зато здесь в 1396 г. долго стоял обоз Тимура, и вряд ли это пошло на пользу здешним католикам. Одним слвом, как гласит понтификальная булла 1398 г.: "Многочисленные города с их церквами и большая часть страны были опустошены огнем, много верных были убиты врагами или уведены в плен, богатые стали нищими и доктрина Евангелия, замерев на устах у тех, кто проповедовал ее, прекратила распространяться"... Как пишет венгерский историк Л.Тарди, эта булла была вручена в Риме еп.Нахичеванскому Ж.де Галифонтэну - вскоре, 26 августа 1398 г., Папа Бонифаций IX произвел его в "архиепископы Султании и всего Востока" (он стал восьмым по счету). По его совету Папа повелел давать индульгенции тем, кто жертвовал деньги на восстановление разрушенных Тимуром церквей в Грузии и Армении и на выкуп плененных им христиан. В булле 1398 г. прямо отмечено, "...что если бы жителям этих краев не оказывались помощь и поддержка, то вера давно была бы уничтожена мечом неверных". Из той же буллы следует, что католики Страны Кайтагской оказали сопротивление Тимуру, отмечена даже попытка помощи их итальянских единоверцев: "некий генуэзец Антуан316 Реккана (Reccana) даже основал общество с целью спустить на Каспий суда, собрать воинов и положить конец нашествию Тимура" - говорит Ришар. Но далее источники сообщают о неудаче этого начинания: "После того как... (Реккана) перешел... означенное море, и ему, некогда счастливому, повезло - (тем не менее(, он, все же оставив поклонение Богу и распространение веры, решил заняться делом более выгодным". Ж.Ришар поясняет это: "...Антуан Реккана, располагавший кораблями, не мог удержаться от желания использовать их для того, чтобы торговать с другими странами у Каспийского моря... Реккана без сомнения убедился (между 1396 и 1401 гг.) в расположении этого последнего (т.е. Тимура) по отношению к торговцам и поторопился этим воспользоваться... ...Но один фрацисканец, родившийся в Дагестане - Антуан Солпан (Antoine Solpan), "посланец от имени резидента Ордена в викариат России и крепости Сарая" - добился от римского Папы позволения возобновить этот проект. Организация военного флота на Каспийском море была одобрена, участникам этого предприятия была пожалована индульгенция, и Антуан Солпан был назначен главнокомандующим". Это отражено и в булле 1398 г.: "Теперь же, как мы утверждали, некоторые христиане по той же самой причине пытаются перейти широкое море в надежных кожаных шлемах и со своими людьми, с опорой на твердую веру живущих в тех краях, но также для наступления и изгнания неверных, поселившихся вблизи вышеназванного моря". Однако поход не состоялся. В Европе возобладали противоположные мотивы: выгоды торговли с огромной державой Тимура на Востоке, возможность военного союза с ним против турок. Этому соответствовали действия Тимура: он подтверждает прежние привилегии итальянских купцов на Востоке, в 1402 г. через посредство Ж.де Галифонтэна он начинает переговоры с королем Франции Карлом II о торговом договоре - одновременно он наносит страшное поражение турецкому султану Баязету. "Опасность миновала, и мы не слышим более разговоров об организации крестового похода против Тамерлана, чтобы защитить кайтагцев. Но маленькая христианская община Дагестана продолжает жить...", - так подводит итог всем этим событиям Ж. Ришар. Скудные сведения об этих христианах после нашествия Тимура есть в записках Жана де Галифонтэна. Сам он в Дагестане не был, а то, чего он сам не видел - излагает (по его же словам) по сообщениям купцов. Перечисляя те народы "Великой Татарии", среди которых "много христиан", он называет также и "авар", и "тех, центр которых - Kumuch" (видимо, лакцы), и народ "ivlat (ivlach)", в котором первый исследователь этих записок А.Керн хотел видеть "леков" (т.е. дагестанцев). Попутно Ж.де Галифонтэн отмечает, что почти все они умеют говорить по-татарски, а ниже добавляет: "Жизнь этих lagzi едва ли управляется каким-либо (одним) законом: одни из них следуют сарацинам, другие - грузинам, иные - христианам". В этом тексте "закон" означает конфессию, "последователи сарацин" - это, понятно, мусульмане. Но почему "грузины" и "христиане" здесь разделены? Вероятнее всего, автор, как сын своего времени, считает "настоящим христианством" лишь свою конфессию. В таком случае "последователи грузин" - это православные, а под "христианами" надо понимать "лагезов" - католиков, которые уцелели в Дагестане к 1404 г., когда Ж.де Галифонтэн завершил свою "Книгу познания мира". Видимо, жизнь их была близка тому, что видел около 1410 г. в одной из горских католических общин в Осетии близ Джулата (Татартупа) путешественник и воин Иоганн Шильтбергер: "Далее через гористую страну Джулат (Setzulat), населенную большим числом христиан, которые там имеют епископство. Священники их из Ордена Босоногих (Кармелитов), и имеют понятие о латыни, но поют и читают молитвы на татарском языке. Это для того, чтобы их прихожане были более тверды в вере. При этом многие язычники укрепляются в христианской вере, так как они понимают слова, которые священники поют и читают". Там, где прокатилось нашествие Тимура, налицо упадок и католической жизни: в частности, незаметно никаких следов деятельности архиепископств Сарая и Матреги. Наконец, в 1410 г. Папа Иоанн XXIII передал Ж.де Галифонтэну, "архиепископу Султании и всего Востока" также и "архиепископство Ханбалыка (Пекина)", т.е. верховенство в католических делах в пределах Золотой Орды. Таким образом, в руках Ж.де Галифонтэна соединились оба архиепископства двух огромных азиатских держав. Матрега же превратилась в сеньорию влиятельного генуэзского рода Гизольфи. Т.о. "епископство Каспийских гор", сильно пострадавшее от нашествия Тимура, фактически осталось теперь без руководства. Однако в католических верхах понимали, что помощь ему необходима. Ж. Ришар в своей работе дает своего рода хронику событий: "В 1421 г. новый епископ, назначенный в Китик, привозит с собой буллу-индульгенцию для верующих Каспийских гор; в 1422 г. один генуэзский францисканец начал подыскивать миссионеров для усиления францисканских монастырей (!) в этом районе; в 1433 г. епископ Тарков Atrachitanus привел, в свою очередь, церковников, дабы укрепить в вере ""очень многочисленный христианский народ" Каспийских гор". Здесь Ришар добавляет, что этот епископ Atrachitanus Корнель не должен смешиваться с Астраханским епископом Земли Сарматской, упоминаемым под 1434 г. (но ничем не подкрепляет этого). Между тем в бассейне Черного моря усиливались турки. Как симптом этой новой опасности выглядит безуспешная попытка рода Гизольфи продать в 1425 г. свою сеньорию Матрегу - бывший центр архиепископства. Примерно в те же годы покидает Кавказ "архиепископ всего Востока" и глава "архиепископства Ханбалыкского (Пекинского)" Жан де Галифонтэн. Последние годы своей жизни он провел в Крыму - здесь и обрываются сведения о нем (сведений о месте и времени его смерти нет). Захват турками Константинополя в 1453 г. перекрыл черноморские проливы и обрек на сдачу все черноморские колонии (Матрега пала последней в 1482 г.) "Завоевание Османами берегов Черного моря ставило отныне страны Кавказа в положение изоляции. Миссионеры, шедшие из Италии и Польши, не имели теперь возможности добраться до Страны Кайтагской, где христианская община Дагестана приближалась к исчезновению при неясных обстоятельствах", - резюмирует Ж.Ришар и поясняет: "Нельзя упускать из виду, что в XV в. с точки зрения и религиозной и экономической, связи Каффы с Польшей были самыми активными. Львов был основным центром отношений Польши с Крымом". Об исчезновении католической общины Дагестана сохранилось немного сведений. Уроженец Таны (венецианской колонии в устье Дона), Иосафат Барбаро в конце жизни (он умер в 1493 г.) описал свое путешествие в 1473-1479 гг. в качестве посла Венеции в Персию, ко двору ее тогдашнего правителя Узун-Хасана Ак-Коюнлу. На склоне лет Барбаро вносил в эти записки и все то, что успел узнать о тех землях и событиях уже годы спустя после возвращения оттуда - и это надо все время учитывать, используя его "Путешествия в Персию". Побывав в 1479 г. в Дербенте, он вспоминает: "...туда отправились братья Св.Франциска и некий наш священник-латинист. Народы, которые живут в этих местах, называются кайтаги (caitacci).., говорят на языке, непохожем на другие; многие из них христиане, из которых часть верует по-гречески, часть - по-армянски, а другие - по-католически..." Затем он говорит о своей беседе с миссионером-доминиканцем, братом Винченцо, который уже около 1487 г. подвизался в "той стране" и сообщил, что дагестанцы-католики подвергались тогда массовому истреблению каким-то войском фанатиков-мусульман, ходивших в газийский поход из Ирана через Ширван, Дербент и Терек в "Черкессию": они "...вошли в Каспийские горы, где есть многие христиане-католики, и в каждом месте, где находили христиан, без всякого сожаления умерщвляли всех: женщин, мужчин, малых и взрослых". Судя по исходному пункту и дате похода, речь шла о вторжении Шейх-Хайдара Сефеви, разбитого впоследствии в Табасаране. Примечательно, что часть его маршрута - от Дербента до Терека - приходилась примерно на те же места, где 90 годами раньше истреблял дагестанских "иноверцев" Тимур. Точно датировать встречу И.Барбаро с братом Винченцо и его рассказ довольно трудно - где-то между 1487 и 1493 гг. Т.о. в конце XV в. И.Барбаро застает агонию дагестанского католицизма. В те же годы ислам проник и к православным аварцам Западного Дагестана, но сюда его несли "свои", местные проповедники, предпочитавшие обращать земляков-иноверцев - поэтому до сих пор там сохранилось много преданий о прежней "грузинской" вере и т.п. Католикам-кайтагцам пришлось хуже: "чужие" газии предпочитали здесь массовое уничтожение иноверцев. Видимо, поэтому здешние предания о прежней вере очень скудны и глухи - быть может, лишь в предании о "франкском" происхождении кубачинцев сквозят какие-то их следы. o.Бронислав Чаплицкий В нашем сообщении говорится обо всех известных автору католических епископствах, когда-либо существовавших на территории России в сегодняшних ее административных границах. О церквах, которые существовали уже с ХI в. на северо-западе сегодняшней России, сведения очень скупые и нет уверенности в том, что они являлись епархиями. Будем коротко упоминать о епископствах на Волге и на Северном Кавказе возникших во время миссии среди татар и других тогда языческих народов. 1. Побережье Черного и Азовского Морей. В XIII в. возникли миссии, а в XIV в. епископства в самом Крыму и к востоку от него. Наиболее известной епархией является ТАНА (Tanais - Азов). Трудно определить точно год основания этого епископства, но 1300 г. это самая ранняя известна дата назначения епископа на эту кафедру. Церковное подчинение менялось при разных папах (менялась столица архиепископа) Чаще всего она находилась в Крыму, где было несколько епархии. На побережье Черного Моря (на Таманском Полуострове) существовала в то время также другая известная епархия, которая со временем (1349 г.) становится митрополией для всего северного Кавказа. Это МАТРЕГА. Ее архиепископ, черкес по национальности, Иоанн Зикхи сообщил папе в 1358 г, что территория его архиепископства распространяется на весь Северный Кавказ до Дербента у Каспийского моря. Миссии эти успешно распространялись благодаря расположению на известном шелковом пути и пути из Западной Европы в Китай. Эти епископства продолжали свою деятельность и в XV в. Трудно указать точное время фактической ликвидации этих епархий. Несомненно, это связано с падением Византии, с завоеванием Турцией Черноморских проливов и постепенным воцарением на Северном Кавказе ислама. Последняя известная дата назначения епископа на кафедру в Тане это 16.09.1464 г. Но христианские традиции на Северном Кавказе и то не только среди осетин, сохранились вплоть до времени присоединения этих земель к Российской империи. И в Крыму и на Северном Кавказе в начале XIX в. уже существовали католические приходы, в основном армянские. Тана и Матрега существуют, по сей день, как титулярные епископства. Можно также упомянуть существование в то же время епархий в Дагестане (Chomek, Thuma, Tarchu, Dergweli, Michacha) а также на Волге (Сарай, Астрахань). По всей видимости, они долго не просуществовали. 2. Побережье Балтийского Моря САМБИЙСКАЯ епархия существовала с 1243 г. до секуляризации тевтонского ордена, т.e. по 1525 г. Ее последний епископ, Поленз, имея контакты с Лютером, содействовал принятию в Пруссии протестантизма, став при этом лютеранским епископом. Католицизм сохранялся в подчиненной Польше Вармии. И 1614 г. вармийский епископ добился права открыть в Кенигсберге католический приход, а с 1617 г. получил от папы юрисдикцию во всей самбийской епархии. Со временем в Кенигсберге возникли и другие католические церкви.318 СМОЛЕНСКАЯ епархия была основана после присоединения Смоленска к Речи Посполитой в 1613 г. Первоначально до 1630 г. ею управляли администраторы. Второй ее администратор, Петр Парчевский, стал в 1630 г. ее первым епископом. Епископы на эту кафедру назначались вплоть до его упразднения в 1798 г., хотя после отпадения Смоленска от Речи Посполитой епископство это было территориально ограничено, не могло содержать своей семинарии. Территория смоленской епархии декретом папского нунция Лоренцо Литты от 07.08.1798 г. была подчинена могилевской архиепархии. На смоленской земле продолжали существовать несколько католических приходов даже после октябрьской революции. МОГИЛЕВСКАЯ епархия (митрополия) была создана в связи с первым разделом Речи Посполитой и желанием императрицы Екатерины II, подчинить своей власти католиков, которые оказались в Империи. Хотя избранный ею для этой цели епископ Сестренцевич был законно введен в сан епископа (как суффраган виленский), стал исполнителем требований царской власти в обход Ватикана. Ему по государственному назначению были также подчинены приходы, оторванные от других епархией (смоленской, лифляндской). Во избежание схизмы, папский Престол узаконил этот факт 15.04.1783 г., а 07.08.1798 г., уже после падения Речи Посполитой, нунций Л.Литта отменил изменения, которые ввела Екатерина II, ликвидировав также епархии лифляндскую, смоленскую и киевскую. Могилевская епархия, становилась митрополией для всех земель Украины, Белоруссии, Прибалтики и самой России. Архиепископ имел свою столицу в столицы Империи, Санкт-Петербурге. После упразднения властями минской епархии, был и ее администратором. ТИРАСПОЛЬСКАЯ епархия. После долгих и трудных переговоров между Россией и Апостольской Столицей в 1846 и 1847 г., был, в конце концов, подписан, единственный в истории конкордат.(03.08.1847 г.). Одним из его согласованных пунктов было создание на Юге России новой католической епархии. Создавалась она (03.07.1848 г. - день ратификации конкордата) главным образом с мыслей о многочисленных поселениях немцев на Волге и в так называемой Новой России. К ней должны принадлежать Бессарабия, Новая Россия, Крым, Кавказ и Закавказье, а также Поволжье по Самарскую губернию. Первоначально ее столицей должен был быть Херсон. По причине протестов Православной иерархии и после попыток организовать епископскую столицу в Одессе и в Тирасполе (18.19.1852 г. папской буллой получила она название Тираспольская), в конце концов, в 1856 г. она была "временно" перенесена в Саратов. Там были в последствие созданы малая и высшая духовные семинарии. Саратовская семинария, это, несомненно, первая (1857 г.) католическая духовная семинария на территории сегодняшней России. В Саратове был построен кафедральный собор. Это "временно" продолжалось до октябрьской революции, когда-то последний Тираспольский епископ, Кесслер, перенес свое место жительства и семинарию в Одессу. (В Одессу во время немецкой оккупации был назначен католический епископ из духовенства Тираспольской епархии). 3. Изменения в Сибири ВЛАДИВОСТОКСКАЯ епархия. После визитации папского делегата наступило еще одно изменение в административной структуре Католической Церкви в Сибири. 02.02.1923 г. была учреждена Владивостокская епархия на территории Приморья, Амурской области и части Сахалина (южная его часть принадлежала тогда к Японии и там успешно развивались католические миссии). Владивостокским епископом стал Кароль Сливовский, декан во Владивостоке. Его хиротония состоялась 28.10.1923 г. в Харбине, но его возвращение во Владивосток было уже затруднено. Новая епархия насчитывала несколько священников и 11 тыс. верующих (1920 г.). Власти вскоре отобрали у Владивостокского прихода здание малой семинарии и другие строения. Старый епископ вынужден был покинуть город, хотя, и не был арестован. Больной, лишен возможности служения, умер 05.01.1933 г. в поселке Седанка. Владивостокская епархия существует номинально, по сей день. Апостольский викариат Кавказа и Крыма был создан из южной части Тираспольской епархии, включая в себя 30 священников 50 церквей и 70 тыс. верующих. Северный Кавказ тоже принадлежал к нему. Он был создан, когда советская власть не закрепилась еще на этой территории. Управлял им титулярный архиепископ Адриан Сметс, визитатор апостольский Грузии. 4. Структуральные изменения в 1926 г. Эта трудная ситуация и невозможность обеспечить нормальным путем сохранение структуры католической Церкви заставила папу Пия XI искать другой путь. И 1926 г. несколько раз приезжал в Россию тайный делегат папы, епископ Мишель Д'Эрбини. Он разделил могилевскую и Тираспольскую епархии на несколько апостольских администратур. Прежние епископы и епископ А.Сметс лишались в них власти. Некоторые администраторы получили епископский сан. Епископом стал администратор Ленинграда, Антоний Малецкий и администратор Москвы Пий Эжен Неве, а также другие администраторы, которых резиденция находилась за пределами сегодняшней России. Кроме выше названых администратур, в границах сегодняшней России находились еще следующие администратуры:
Епископ Неве, хотя всячески ограничен в своей деятельности смог продержаться в Москве до 1936 г. Его заменил американский священник Л.Браун, а потом А.Ляберж. После арестов и ссылок епископа Малецкого, а также его коадьютора, епископа Ф.Матуляниса и после их изгнания, администратором Ленинграда являлся, тайно введен в сан епископа в Москве епископом Неве, французский священник, Иоанн Амудрю. После его высылки из страны, его заменил уже последний в Ленинграде священник, о.М.Флоран, который, однако, был тоже выслан после разрыва Советским Союзом дипломатических отношений с Францией в 1941 г. Сдал он свои полномочия укрывающемуся священнику Павлу Хомичу, но тот был вскоре арестован и 10.09.1942 расстрелян. САНКТ-ПЕТЕРБУРГА В 1842-1917 гг. o.Мариан Радван (P.Marian Radwan S.C.J.) (доклад на открытии Духовной семинарии в Санкт-Петербурге) Ваши Высокопреосвященства! Намереваясь говорить о католическом теологическом образовании Петербурге, я хотел бы остановиться на периоде с 1843 г. по 1917 г. и затронуть тему, связанную с действующей тогда в этом городе Духовной Академией и Архиепархиальной Духовной Семинарией, иногда определяемой как Санкт-Петербургская, а иногда - как Могилевская. Подготавливая свой доклад, я толь ко частично мог использовать архивные материалы Российского государственного Исторического архива, поскольку главные источники находятся в Областном Санкт-Петербургском архиве по-прежнему закрытом на ремонт. Опубликованных данных по нашей теме, помимо энциклопедических, очень мало. Петербургская Академия своими корнями уходит к иезуитской коллегии, основанной в Вильно в 1570 г. и уже через 8 лет преобразованной в университет. После временного роспуска иезуитского ордена319 университет был реорганизован и стал Главной школой с тремя отделениями: нравственных, физических и медицинских наук. После разделов Польши Главная школа вновь была преобразована в университет, и хотя он не имел теологического факультета, однако было создано несколько теологических кафедр в рамках факультетов нравственных и политических наук. Почти одновременно в Вильно возникла Главная семинария, тесно связанная с университетом. Обучение в ней продолжалось 4 года, однако, она вызывала много возражений со стороны духовных властей, поскольку местный епископ не имел над нею никакой власти. До 1828 г. в ней обучались клирики,320 как латинского обряда, так и униатского. После ноябрьского восстания 1831 г. Виленский университет был закрыт, а Главная семинария вместе с факультетом нравственных наук преобразована в Духовную Академию. В 1837 г. - по-видимому, так было и в другие годы - на трехгодичном семинарском курсе обучалось 49 клириков, а в самой Академии, т.е. в рамках высшего духовного образования - 31 священник. В Академии преподавали 4 профессора духовного звания и 3 священника-адъюнкта, один священник исполнял обязанности эконома и один - священника-духовника. Кроме того, в ней трудилось 7 светских профессоров и лекторов. Программа Академии включала в себя курс лекций по Священному Писанию, догматике, гомилетике, истории России, а также занятия по русскому языку, латыни, греческому, французскому и немецкому. Виленская Духовная Академия подчинялась петербургской Духовной Коллегии и министру внутренних дел, а непосредственно ее опекал Виленский епископ-ординарий, который имел только право визитации, участия в экзаменах и заседаниях, а также обращений по ее делам в упомянутую Духовную Коллегию. Просуществовала Академия всего лишь несколько лет, так как уже в 1842 г. по ходатайству министра внутренних дел Перовского была перенесена в Санкт- Петербург. Окружение министра старалось оградить будущих церковных деятелей от влияния Вильно, обстановка в котором после ноябрьского восстания321 не благоприятствовала такому воспитанию духовенства, какого ожидала элита светской власти. Студенты Виленской Академии перебрались в Петербург в конце сентября 1842 г. Первоначально они поселились в доме Локотникова, в квартале образуемом улицами Ивановская (ныне Социалистическая) и Грязная (ныне ул. Марата), где проводились также дидактические занятия. Последнее заседание администрации Виленской Академии состоялось 20 октября 1842 г., а уже 16 ноября того же года отец-ректор Головинский провел в Петербурге заседание администрации новой Академии. Источником финансирования, как этой инициативы, так и многих других церковных установлений были доходы, получаемые от продажи либо аренды недвижимой собственности, принадлежащей бывшим католическим монастырям, которых в одном только 1842 г. упразднено было 192. Большой доход приносила также недвижимость, оставшаяся после иезуитов и служившая некогда источником для поддержания Полоцкой Академии и многочисленных коллегий. На нужды Академии за сумму в семьдесят две тысячи рублей и сорок восемь копеек было куплено здание бывшей Российской Академии, исторически связанной с именем княгини Екатерины Романовны Дашковой, на Первой линии Васильевского острова. Перестройка здания была закончена в 1844 г. и его освящение 22 июня 1844 г. совершил епископ Казимир Дмоховский. 18 декабря 1844 г. Академию посетил Николай I, удостоив ее чести именоваться Императорской, и подчинив ей все католические духовные семинарии в Империи, а также определив ежегодный бюджет Академии в размере сорока тысяч ста пятидесяти рублей. Перенос Академии из Вильно в Петербург был произведен без согласования с Апостольской Столицей, поэтому ее существование вызывало там сильную обеспокоенность в течении ряда лет, до тех пор пока епископ ординарий не получил в однозначной форме, в рамках конкордата с Россией от 1847 г., право решающего голоса во всех делах Академии. Конкордат предусматривал, и это нашло выражение в российских законоположениях, следующее: Духовную Академию возглавлял совет, состоящий из ректора, двух профессоров духовного звания и двух светских профессоров, а также священника прокуратора, обладающего правом совещательного голоса в хозяйственных делах. При определении круга преподаваемых дисциплин, а также состава педагогических кадров за образец была взята Виленская Академия. Поначалу это была довольно узкая программа с определенной целью подготовить сотрудников на высшие посты в католической церковной иерархии. Штат Академии позволял первоначально принять 40 студентов, а начиная с 1867 г., после упразднения Академии в Варшаве, - 60 студентов. Обучение продолжалось четыре года, и, как правило, принимались только воспитанники семинарии Империи и Царства Польского, которых направляла та или иная епархия, и лишь в исключительных случаях студентами могли стать и клирики нижних курсов. Академия присуждала своим выпускникам следующие ученые степени: кандидата, магистра, доктора теологии и доктора канонического права. Однако, по прошествии почти сорока лет, в 1882 г., опираясь на новые соглашения между Апостольской Столицей и российским правительством, Могилевский митрополит был уполномочен пересмотреть, совместно с другими епископами - как территорий Империи, так и Царства Польского, прежние правила, регулирующие деятельность Академии. По поручению митрополита тогдашний ректор Академии священник Альбин Симон пересмотрел существующие правила: в основном он сохранил статут Виленской Академии 1839 г. ужесточив требования касающееся присуждения ученых степеней. Степень доктора теологии присуждалась на основании не одного теологического труда, но двух: один из них на латинском языке, а другой - на русском; а также публичного экзамена, охватывающего 50 вопросов. Для того, что бы получить двойную степень доктора теологии и канонического права, необходимо было написать обширный труд, затрагивающий проблемы теологии и канонического права, а также сдать публичный экзамен; включающий 70 вопросов из области этих наук. Начиная с 1886 г., Могилевский митрополит, уполномоченный Апостольской Столицей, имел право утверждать ученую степень. Научные требования снова были повышены уже в начале первой мировой войны: так, например, докторские диссертации необходимо было опубликовать в печати, прежде чем состоится защита докторской степени. Защита и экзамен, состоящий из 50 вопросов по проблемам теологии, должны были происходить в течении двух дней по три часа ежедневно. Среди наиболее выдающихся личностей Академии в первую очередь необходимо назвать и первого ректора свящ.Игнатия Головинского, который не только ее организовал, но и руководил ею в течение тринадцати лет, несмотря на то, что некоторое время одновременно занимал пост Могилевского митрополита. Он был известен как требовательный педагог, прекрасный оратор и профессор. Головинский определил ритм научной работы и воспитательного процесса Академии на десятки лет вперед, заложил фундамент для ее развития, но оно к сожалению, затормозилось во время ректорства о.Доминика Стацевича, который провозгласил идею подчинения Церкви государству. Стацевич требовал от преподавателей присяги на верность светским властям, а не Папе римскому - полностью противоречило решениям Тридентского Собора. Он нашел поддержку не только в лице директора Департамента иностранных исповеданий Эммануила Сиверса, но и епископа Станевского, тогдашнего администратора Могилевской архиепархии. Преодолеть период такого упадка Академия смогла только в годы ректорства свящ.Симона Козловского, позднейшего митрополита, и особенно во времена свящ.Франтишка Альбина Симона, который, так же как и митрополит Головинский, в течение тринадцати лет (1884-1897) был ректором. Новые договоренности между Россией и Апостольской Столицей позволили ему установить более тесное сотрудничество с епископами всех епархий, посылавших своих священников для обучения в Академии. Он заменил преподавателей, не уважающих принципы, обязательные при подготовке кадров духовенства; ввел новые учебные пособия, основал ежегодник "Императорская Санкт- Петербургская Римско-католическая Церковная Академия", в котором публиковались научные труды профессоров и докторов наук. Ежегодник издавался с 1885 по 1917 год. Ректор посылал наиболее одаренных воспитанников на учебу в Западную Европу. Но, к сожалению, слишком активная и многосторонняя деятельность свящ.Алвбина Симона, и особенно в качестве могилевского епископа - суфрагана, вызвала напряженность в отношениях со светскими властями, которые посчитали, что епископ Симон нарушает предписания, особенно при назначении настоятелей в приходы Белоруссии. По этим причинам он был вынужден покинуть не только Академию, но и Петербург. В 1897 г. епископ покидает столь близкую его сердцу Alma Mater, в которой он преподавал курс по изучению Священного Писания. Симон перебирается в Одессу, затем в Рим и, наконец, в Краков, где и умирает в 1918 г., оставив после себя целый ряд трудов по библеистике. Но творческий импульс, вложенный им в Академию, не пропал даром. Педагогические кадры Академии постоянно повышали свое образование: М.Годлевский - в Швейцарии, Е.Матулевич - в Риме и Швейцарии, А.Вуйтицкий - в Лувене, И.Радзишевский - также в Лувене. Их научные труды навсегда вошли в теологическую литературу. М.Годлевский прославится как историк Католической Церкви в России; А.Вуйтицкий - как крупный специалист в области католического социального учения; Е.Матулевич - как выдающийся догматик и общественный деятель; И.Радзишевский - как ученик кардинала Мерсье станет ведущим представителем философии неотомизма в Петербурге и в Люблине. С нескрываемой радостью папа Лев XIII подчеркнет удовлетворенность Апостольской Столицы состоянием дел в Петербургском учебном заведении, а кардинал Рамнолла, тогдашний государственный секретарь Римской Курии, напишет в 1892 г. "В Империи Александра III мы располагаем одним высшим теологическим учебным заведением, которое, несмотря на трудные условия, по-прежнему с честью выполняет свое предназначение". Академия вынуждена была закончить свою деятельность в 1918 г. сразу же после революции. Архивные документы, которые касаются этого события по-прежнему недоступны. Многие из тогдашних преподавателей покинули Петербург и разъехались в разные стороны - в Луцк, Саратов, Ригу, Вильно и Люблин. В Люблин переехал также последний ректор Академии свящ.Идзи Радишевский, с тем чтобы уже в 1918 г. основать там Люблинский Католический Университет, в котором ныне обучаются свыше 8000 студентов. Оглядываясь на пройденный Петербургской Академией путь, временные рамки которого - 1842-1918 годы, т.е. на 76 лет ее деятельности, можно только полностью присоединится к словам папы Льва XIII и кардинала Рамполла, сказанным в адрес Академии. Ее научный и издательский вклад не был слишком велик, но достигнутый ею уровень интеллектуальной подготовки кадров высшего духовенства, их нравственного воспитания весьма высок. Сегодня невозможно написать историю Католической Церкви в России, в Восточной Европе, не упомянув об этой Академии - из ее стен вышли 62 епископа, которые в течении многих лет определяли характер религиозной жизни, а также нравственный и интеллектуальный уровень духовной жизни России, Украины, Белоруссии, Польши, Литвы и Латвии. Из стен Академии вышли Варшавский кардинал Александр Каковский, рижский епископ Антоний Спрингович и рижский кардинал Юлиан Вайводс, люблинский епископ Мариан Фульман, луцко-житомирский епископ Кароль Недзялковский. В Академии воспитывались не только ученые, священники, епископы и управители епархий; в ее стенах возмужали многие исповедники и мученики. Как сегодня не вспомнить их имена ? Именно здесь, в Петербургской Академии, принял рукоположение в священники ее будущий духовный отец, а позднее варшавский архиепископ Щенсны Фелинский. Сын волынской земли, мать которого была сослана в Сибирь, воспитанник Московского университета, опекун умирающего в Париже поэта Юлиуша Словацкого, рукоположенный в священники ректором архиепископом Головинским, он был в Академии профессором философии. Здесь он получил приглашение на епископскую кафедру в Варшаву, пробыл на ней только 16 месяцев, с тем, чтобы последующие 20 лет (1863-1883) нести участь ссыльного в Ярославле над Волгой. Все, что имел, он раздал нищим. Главным в его жизни всегда был Бог. Когда он умирал, не было денег на его похороны. Процесс беатификации Фелинского подходит к концу. К оной эпохе принадлежат имена латышского епископа Болеслава Слосканса, после революции тайно назначенного и посвященного в епископы Могилева, арестованного и осужденного, умирающего на чужбине в Бельгии; епископа Ежи Матулевича - провозглашенного папой Иоанном Павлом II блаженным - профессора Академии и Виленского епископа; легендарного епископа Кароля Сливовского - первого и пока что последнего епископа Владивостока, умершего в 1933 г. в ссылке н похороненного в небольшом лесу, недалеко от железнодорожной станции близ Владивостока, в поселке Седлянка; петербургского профессора, специалиста по Священному Писанию, в дальнейшем епископа минского и пинского Зигмунта Лозинского, процесс беатификации которого также завершается; последнего после революции петербургского администратора архиепископа Яна Цепляка, арестованного в 1923 г., приговоренного к смертной казни, а затем, но требованию международной общественности, освобожденного; здесь, в Петербургской Академии, получил образование широко известный в Латвии свящ.Юзеф Бородзюля, сын витебской земли, которому суждено было провести свыше 30 лет322 в сталинских лагерях. Выпускником Академии был также осужденный и расстрелянный в 1923 г. в Москве настоятель католического храма св.Екатерины на Невском проспекте в Петербурге свящ.Константин Будкевич. И если Академия не только предоставляла Католической Церкви способных администраторов, епископов, но и воспитывала их в духе верности избранному призванию - вплоть до тяжких страданий, изгнания и смерти, значит, она прекрасно выполняла свое предназначение, несмотря на невероятно сложную историческую обстановку. Другое петербургское духовное учебное заведение - с гораздо более короткой историей - Архиеиархиальная Семинария. Ее зарождение связано с историей Католической Церкви Белоруссии. До 1843 г. Могилевская архиепархия располагала тремя небольшими теологическими учебными заведениями. Будущих священников обучали в Могилеве, Краславе и Белостоке. Всего в иих училось 26 клириков. По просьбе епископа Павловского эти три маленькие семинарии хотели заменить в одно учебное заведение, однако государственные власти не дали согласия на размещение семинарии ни в Могилеве, ни в Витебске, мотивируя это тем, что в каждом из этих городов католическая семинария была бы чужеродным телом в обществе почти полностью русским по своим ориентациям. В конце концов, было предложено поместить семинарию в Минске, поскольку там духовенство якобы "меньше заражено фанатизмом". Окончательно царь утвердил этот план 30 октября 1843 г, На строительство семинарии в Минске, которая должна была обслуживать и минскую, и могилевскую епархию, выделили из "вспомогательного фонда" тридцать три тысячи сорок пять рублей и семьдесят копеек. В семинарии учились 55 клириков, а воспитательио-педагогический коллектив состоял из 13 человек. Следует отметить, что помимо Минско-могилевской семинарии в Российской империи существовала также семинария в Литве, в Тельшах, в которой учились, так же как и в Минске, 55 клириков (1841 г.), в Вильно - 40 клириков (1843 г.), в Житомире - 18 клириков (1843 г.), в Каменец-Подольске 18 клириков (1843 г.) В целом на территории империи в 1843 г. получали духовное образование 186 клириков. Семинария в Саратове возникла позже. Однако Могилевская Семинария, размещенная за пределами обширной епархии, не давала клирикам возможности ознакомиться с проблемами собственной епархии, с ее руководителями и духовенством. Душепастырская подготовка не учитывала разнообразные особенности территории и не способствовала скорейшему вхождению молодых священников в среду местного духовенства. Имея в виду эти обстоятельства, папа Пий IX обратился с посланием (19 апреля 1859 г.) к Могилевскому митрополиту Вацлаву Жилинскому, требуя, чтобы Могилевская епархия создала собственную семинарию. Епископ Жилиньский изложил суть дела в докладе министру внутренних дел С.С.Ланскому (23 июня 1859 г.), где, в частности, писал: "Милостивый Государь, Святейший Пала в письме своем ко мне от 19 апреля 1859 г. (...) предписует согласно постановлению Тридентского Собора непременно учредить собственную Могилевскую семинарию. Доводя о том до сведения Вашего Высокопревосходительства имею честь покорнейше просить, не соизволите ли, приняв в милостивое уважение сей церковный закон и по оному данное мне Святейшим Папою приказание, учинить начальническое постановление, дабы впоследствии я не был подвержен ответственности перед Его Святейшеством за неисполнение Его повеления". Однако министр отнесся отрицательно к предложению папы. И семинария в течение последующих десяти лет по-прежнему оставалась в Минске. К сожалению, в 1869 г. Минская епархия была упразднена, с подчинением (до 1883 г.) администратору Виленской епархии. Последний минский епископ - Войткевич перебирается в Вильно, где неожиданно умирает. Вместе с упразднением епархии ее судьбу разделила и семинария. Клирики из минской губернии могли обучаться в Вильно, в то время как выходцы из Могилевской губернии только в исключительных случаях могли учиться в Петербургской Академии, однако такие исключения бывали очень редко. Епископ Станевский возобновляет старания Жилинского. После смерти Станевского ходатайства продолжил временный администратор могилевской епархии прелат Ивашкевич. Он писал (8 февраля 1872 г.) в Министерство внутренних дел, что в Могилевской епархии уже в течение семи лет не было рукоположений в священники, в то время как 95 священников умерло, многие священники больны или находятся в престарелом возрасте, однако вынуждены продолжать трудиться, поскольку нет преемников. Положительно на это письмо отозвался директор Департамента иностранных вероисповеданий Сиверс (8 мая 1872 г.), и объяснилось это тем, что его департамент занимался разработкой новой глобальной политики в отношении католических теологических учебных заведений, как в самой Империи, так и в Царстве Польском. Они предлагали поместить семинарию в здании, которое прилегало к Духовной Академии, и было куплено еще в 1867 г., а пока временно сдавалось в аренду светским лицам. Ответ митрополита 13 августа 1872 г. был исчерпывающим и однозначным: он считает, что требования Тридентского Собора и папы Пия IX по-прежнему не выполнено. Епархия не располагает семинарией. Следовательно, уважая требования канонического права, семинарию необходимо открыть. Семинария должна иметь собственного ректора, инспектора и преподавателей, находящихся "под непосредственным и главным наблюдением архиепископа, права которого определены в постановлениях Тридентского Собора". А что касается числа семинаристов, то митрополит считает: как и в Минске, семинария могла бы принять 45 "казеннокоштных", а "своекоштных в таком числе, какое без стеснения может поместиться в семинарском здании. В то же время митрополит не хочет, чтобы семинария расположилась в здании на Васильевском острове, где есть место только для двадцати клириков, а кроме того по соседству размещается больница св.Марии Магдалины, и бараки для больных холерой. Он считает, что лучше будет здание это продать, а семинарию разместить в Краславе, заниматься же ею мог бы енископ-суфраган. Средства, необходимые для содержания семинарии можно было бы изыскать из "вспомогательного капитала римско-католического духовенства", и из отложенных сумм, вырученных от аренды дома на Васильевском острове. Весь 1873 г. прошел в дискуссиях между митрополитом Фиалковским и министерством по поводу окончательного места для размещения семинарии, а также на тему обучения семинаристов русскому языку, русской истории и литературе. В решении последней проблемы обе стороны согласились на создание программного комитета, состоящего из 6 человек, в том числе - отец Стецевич, ректор Академии. Комитет работал в течение чуть ли не шести месяцев и собирался 11 раз; была разработана программа обучения по перечисленным предметам, а также по гомилетике. Только на заключительном этапе стороны пришли к окончательному выводу, что епископ имеет право, по согласованию с Папой римским, составлять план лекций и что даже при составлении программы по светским предметам в семинарии необходимо, по крайней мере, учитывать его мнение. Окончательно постановили также, что и лекции по гомилетике будет читать духовное лицо, а по светским предметам - преподаватель из светских, согласно инструкциям Петербургского учебного округа. Делегат от этого же округа будет присутствовать на вступительных и выпускных экзаменах. На вступительных экзаменах обязательными предметами являются русский язык, география и история России. Программный комитет закончил свою работе в октябре 1874 г., и все указывало на то, что семинария, вопреки всему, начнет действовать на Второй линии Васильевского острова, в доме 49. Сохранились планы этого здания и смета его возможной перестройки. Министерство предусматривало, что будут учиться только 15 клириков. Митрополит Фиалковский по прежнему не одобрял подобный выбор размещения семинарии, предлагая либо Краславу, либо только что переданное в его собственность куриальное здание на Первой роте. Тупиковая ситуация тянулась еще четыре года. Митрополит отдавал себе отчет в том, что при Стацевиче ректоре соседство Академии не будет благоприятствовать правильной религиозной подготовке семинаристов. Он искал другие пути решения проблемы. Подвернулся удобный случай. Дом гражданского губернатора на Екатерингофском проспекте (ныне Римского-Корсакова) 37, принадлежащий Министерству внутренних дел, опустел - прежние его обитатели перебрались в здание, которое принадлежало "бывшей собственной канцелярии по делам Царства Польского" Министерство предложило этот дом для размещения в нем католической семинарии. В течение года, на сумму в восемьдесят девять тысяч шестьсот семьдесят рублей, были произведены работы по обустройству здания в качестве нового учебного заведения религиозно-воспитательного характера. Формально-правовая сторона была разработана в течении 1879 г. Еще в апреле того же года министр Маков в обширном письме, адресованном царю, детально оговорил проект правового регулирования для всех католических семинарий Российской Империи и Царства Польского, образцом для которых должна была служить именно только что создаваемая Архиепархиальная Семинария, Маков писал тогда: "Принимая (...) во внимание, что к осени сего года окончится перестройка здания, предназначенного для Римско-католической Семинарии в С.-Петербурге, что означенная Семинария, как это известно и нашему римскокатолическому духовенству, должна сделаться образцовою, что с римско-католическим Митрополитом последовало окончательное соглашение касательно ея устройства и управления, что Положения или Уставы Учебных Заведений согласно Высочайше утвержденному 20 декабря 1877 г. мнению Государственного Совета, должны составлять лишь дополнение к основным об учебном заведении правилам, и утверждаются в административном порядке, что проектом Устава Римско-католических Семинарий не затрагиваются основные для сих заведений правила, установленные действующим законом, я полагал бы выработанные для организации Римско-католических Семинарий основания ввести в действия сперва в одной Архиепархиальной Семнарии, в виде временного положения об управлении оною. Существенные основания, на коих предположено устроить эту Семинарию, закпючаются в следуницем: Учреждение на таковых основаниях Римско-католической Семинарии в С.-Петербурге подвигнет, смею думать, местное римско-католическое начальство приблизиться, по возможностям, к этому типу, тем более, что улучшение материального положения остальных Семинарий будет поставлено в зависимость от усвоения ими, сообразно с местными условиями, вышеприведенных главных начал для организации сиих заведений. При таких условиях реформа Римско-католических семинарий, не требуя сразу значительных затрат и не раздробляя внимание Министерства одновременным преобразованием нескольких учебных заведений, разбросанных по окраинам государства, может совершиться у нас без столкновений с духовенством и новых усложнений с Римской Курией". Царь одобрил предложение министра, и 16 июня 1879 г министр Маков утвердил статут Архиепархиальной римско-католической Духовной Семинарии. Наиболее важный параграф статута гласил: "Высшее управление Семинарией принадлежит Начальнику епархии". (парагр.2). И далее "Ближайшее заведование Семинарией вверяется ректору при содействии Семинарского Совета". В параграфах 6 и 7 этого же статута указывается далее, что "архиепископ Могилевский как главный начальник Семинарии (...) имеет высшее наблюдение за всеми частями управления, а также за внутреннею дисциплиною заведения (...). Начальник епархии избирает Ректора, Инспектора преподавателей и представляет их на утверждение Министра". Министр не утверждал ни эконома, ни духовника, которых следовало избирать из числа преподавателей Семинарии. Наконец, после утверждения упомянутого статута и окончания ремонтно-строительных работ, 10 октября 1879 г. митрополит Фиалковский совершил освящение семинарской часовни в присутствии высоких гостей, в частности министра Макова, сенатора Мартынова и директора Департамента иностранных вероисповеданий Маслова. Присутствовали также первые двенадцать клириков, только что принятых в Семинарию. Усилия Католической Церкви, направленные на открытие Семинарии, которые она предприняла в течение 20 лет, приближались к логическому концу. Вот уже 10 лет в могилевской епархии не совершались рукоположения новых священников, между тем как за это время умерло около 150 священников. Вот почему в своей речи, произнесенной по- латыни, взволнованный митрополит говорил: "Большое торжество празднуется сегодня в этом доме и чрезвычайно радуются все верные католики, ибо сегодня открывается долгое время не существовавшая Могилевская Архиепархиальная семинария, эта школа добродетели и науки для духовного юношества. Да благословит Всемогущий Бог новое дело сие. Ибо без Его благословения нет ничего прочного, ничего полезного, ничего священного (...) Я же, восьмидесятитрехлетний старец, пятидесяти шестилетний труженик в Вертограде Христовом, (...) я не могу один приносить добрых, от трудов исходящих плодов (...) и ныне, когда я это произношу, сипы меня оставляют (...)". Пятилетний курс обучения был построен так, что в течение первых двух лет учеба носила общеобразовательный характер, а три последующих года были посвящены исключительно теологическим наукам. Лекции по философии были довольно краткими - только два часа в неделю на первом курсе и три часа - на втором. Латинский язык изучался на первом и втором курсе, по шесть и по пять часов в неделю. Наибольшее внимание уделялось изучению Священного Писания, догматической теологии и теологии нравственности, а именно - но четыре часа в неделю в течение трех лет. Среди пятнадцати преподавателей Семинарии было семь лиц духовного звания. В архиве духовных дел Департамента иностранных исповеданий сохранились все списки кандидатов, принимаемых в Семинарию за период с 1879 г. по 1916 г., т.е. за 37 учебных лет. В процедуре приема учащихся главный акцент ставился на экзамены по русскому языку, географии и истории России. До наших дней сохранились протоколы этих экзаменов, посылаемые представителем Петербургского учебного округа в указанный департамент. Только те кандидаты, которые сдали эти экзамены с положительной оценкой, могли ходатайствовать, при содействии ректора и митрополита, о получении согласия директора упомянутого департамента на зачисление их в Семинарию. В списке принятых на первый курс в 1879 г. фигурирует личность, широко известная позже в Петербурге - Антоний Малецкий, при фамилии которого сделано примечание, что родился и закончил среднюю школу в Петербурге. Антоний Малецкий прославится как священник при строительстве приюта для бедных детей на Кирилловской улице, № 19. Позднее, в 1926 г епископ Д'Эрбиньи нелегально посвятит его в сан епископа. Будучи сосланым в Сибирь, Малецкий трагически заболеет (душевной болезнью) и, уже больным перевезенный в Варшаву, окончит там свою жизнь под опекой сестер-елизаветанок в больнице Младенца Иисуса. В числе принятых в Семинарию в 1915 г. - предпоследнем учебном году окажется Юзеф Пастушка, впоследствии видный ученый, психолог, первый декан факультета христианской философии Люблинского Католического университета, оставивший нам воспоминания об этих годах. В течение первых 22 лет своего существования Могилевская Семинария в Петербурге размещалась на Екатерингофском проспекте, в доме № 49, а начиная с 1902 г. - на ул.Первой роты Измаиловского полка в доме № 11. В 1913 г. - рассматривалась возможность строительства нового здания для Семинарии. Исторические события воспрепятствовали реализации этих планов. В Семинарии принимались кандидаты из разных губерний Империи, а иногда даже из Царства Польского. Преобладала молодежь из Ковенской, Виленской и Витебской губернии. Значительно меньшее число студентов поступало из Могилевской и Минской губерний. По национальльности это были литовцы, латыши, поляки, белорусы и русские. За означенный период, начиная с первого набора (1879 г.) и до последнего (1916/17 г.), Семинария приняла в свои стены 997 молодых людей, которые пришли сюда, услышав призыв Господа. Все ли они достигли поставленной цели ? Сколько молодых людей было рукоположено в священники? Вероятно, их было около 700 человек. К нам возвращаются их имена и имя Господа, который, стоя на берегу, "призвал людей, пойти за Ним готовых ". Вероятно, эти молодые люди ответили так же, как отвечали другие: "Господи, это Ты взглянул на меня". Так много молодых сердец зажглось человеческой любовью к Господу - Господу, стоящему на берегу Тивериадского моря. И молодые пошли за Ним. Он обещал им Крест. "Кто хочет идти за Мною, (...) возьми крест свой, и следуй за Мною" (Мф 16, 24). Загорелись их сердца, и они пошли, чтобы дать жизнь, как Он ее дал. Пошли - свящ.Карлинг - в Хельсинки, свящ.Межвинский - на Сахалин, свящ.Островский - в Харбин, свящ.Чаевский - в Москву, свящ.Тройго - в Санкт-Петербург, свящ.Лозиньский - в Минск, свящ.Святополк-Мирский - в Могилев, свящ.Юркевич - на Соловки... Куда их только не занесла судьба ! В этот день, когда вслед за ними в Виноградник Господень входят новые ученики Христовы, мы мысленным взором навещаем могилы этих священников. И я верю, что их души, как души наших умерших предков, сегодня среди нас. С любовью и тревогой они смотрят на нас и обращают свои молитвы к Пресвятой Матери нашего Первосвященника, к Заступнице и покровительнице этой возрожденной Семинарии в Санкт-Петербурге. Они молятся о том, чтобы приходили новые молодые люди и приносили плоды. Ибо Господь снова стоит в ожидании на берегу - на берегу Невы ... Санкт-Петербург. 22 ноября 1995 г. o.Бронислав Чаплицкий 13 июня сего года323 в Варшаве состоится необычное событие. 108 человек, священников, монахинь, мирян замученных гитлеровцами в 1939 - 1945гг. будут причислены папой Иоанном II к лику блаженных. Среди них много рожденных в Российской Империи или на землях в определенное время принадлежащих Советскому Союзу. Здесь, однако, я хотел бы сказать только о тех новомучениках, которых жизнь была связана с территорией России в ее сегодняшних границах. Слуги Божии, связанные с Россией О.Лещевич в конце августа 1939 г. был направлен в Друю, под советскую границу. После введения в западную Белоруссию советских войск, виленский архиепископ призывал священников, чтобы они направлялись на земли восточной Белоруссии, где уже давно не было священников. Так o.Антоний, а также сестры-евхаристки оказались в местности Росица за рекой Двиной. Пастырской работы было очень много, необходимо было объезжать большую территорию. В этом помогал ему, прибывший недавно из Друи, молодой марианин, Ежи Кашира, родом из этих краев. В 1941 г. сюда пришли немцы, а в 1942 г. начали действовать советские партизаны. Для запугивания местного населения, поддерживавшего партизан, немцы решили провести жестокую акцию. Предупрежденные об этом, священники имели возможность спастись. Но они, равно как и сестры решили остаться вместе с прихожанами. Когда гитлеровцы стали сжигать дома, а людей сгонять и замыкать в костеле, священники могли бы избегнуть смерти. Они имели возможность выйти из заполненного людьми костела. Но они остались до конца, исповедуя, крестя, причащая, готовя людей на смерть. Так они и встретили свою смерть в пламени огня, вместе с сотнями своих прихожан. Немцы выводили людей группами, закрывали в деревянных зданиях и сжигали. o.Лещевич погиб 17.02 1943 г. а его собрат - Ежи, день спустя. О.Антонию в статье я отвел больше места, потому что он дольше других мучеников жил и служил в России. Другие новомученики связаны с Россией в основном обучением в Императорской Духовной Академии. Среди них есть епископы и профессора семинарий. Санкт-петербургскую Академию окончили и 2 епископа - мученика плоцкой епархии, архиепископ Антоний Юлиан Нововейский и викарный епископ Леон Ветманский. Оба погибли в 1941 г. в концлагере г.Дзялдово. Во время учебы в Санкт-Петербурге, семинарист Нововейский был сердечным другом другого семинариста, Яна Цепляка, в последствии - администратора могилевской архиепархии. Из их епископской переписки можно узнать довольно много о проблемах Церкви в изменившейся ситуации и о личных переживаниях архиепископа Цепляка. Вместе со своим ординарием, Плоцким престарелым епископом, был в заключение, и его помощник, епископ Леон Ветманский. Его глубокая духовность проявилась уже в петербургское время, когда он, окончив Академию, по причине войны не мог вернуться в родную епархию. Включался он тогда в пастырскую и благотворительную деятельность, а в 1917 г. был назначен духовным отцом и преподавателем гомилетики в Духовной семинарии в Санкт-Петербурге. Подобную службу нес он и после возвращения в Польшу. Хочется также упомянуть и трех выпускников Духовной Академии, которые после возвращения в свои епархии, трудились на пастырской, научной, преподавательской, и воспитательной ниве. Это ректор и профессор варшавской духовной семинарии, о.Роман Архутовский, ректор и профессор Влоцлавской семинарии, о.Генрих Качеровский, а также бывший профессор и вице-ректор Ломжинской духовной семинарии, о.Михал Пящинский. Все они погибли от рук немецких оккупантов. Особенным образом хочу остановиться на личности о.Генриха Глебовича. Он родился в Гродно в 1904 г., но когда ему было 8 лет, его отец был сослан в Оренбург и за ним последовала его семья. Поэтому школьные годы, октябрьскую революцию и польско-советскую войну, Генрих провел в Оренбурге. В 1921 г. поступил в семинарию в Вильно, продолжал обучение на университетах в Люблине и в Риме. После возвращения в епархию исполнял ряд ответственных функций. Особенно много сил отдавал он академической среде, не забывая о бедных. Его чувствительное на апостольские нужды сердце заставило его откликнуться на призыв архипастыря и отправиться в восточную Беларусь. Это стало возможным после присоединения всей Белоруссии и Литвы к Советскому Союзу. Его пастырский труд не понравился националистам, сотрудничающим с гитлеровскими оккупантами. Тогда они арестовали его и передали немцам. Священник был обвинен в "полонизации" местного населения и расстрелян 9 ноября 1941 г. в лесу недалеко от г.Борисова. Вопросы, которые ждут ответа Я не видел акт польского процесса, но на основе биографий помещенных в книге: "Meczennicy za wiare 1939 - 1945", изданной в 1996 г. можно судить, что в проведении этого процесса были допущены значительные облегчения. В некоторых случаях неизвестно точное место захоронения, невозможно найти останки погибшего, иногда даже дата смерти приблизительная. Как я недавно прочитал в польской прессе, в этом процессе была также применена диспенсация от чуда приписываемого Слуге Божиему, что обычно является необходимым условием в таких процессах. Правдой является и то, что процесс этот был проведен весьма быстро. Эта скорость проявилась особенно на римском этапе. Дело в том, что постулатор этого процесса, смог в Риме найти большую группу специалистов - добровольцев, которые выполнили разные "технические" работы, обычно задерживающие каждый процесс канонизации. Приходит время, когда можно надеяться, что процесс беатификации российских новомучеников является возможным. И СОЗДАНИЕ ТИРАСПОЛЬСОКЙ ЕПАРХИИ o.Болеслав Кумор После кровавого подавления "листопадового" (ноябрьского) восстания на землях Речи Посполитой, несмотря на положительную для России, и прискорбную для Польши энциклику папы Григория XVI "Сum primum" от 09.06.1832 г. и призыв к Царю Николаю I о снисходительном отношении, Россия с этого года начала широкомасштабную акцию уничтожения Католической церкви и всего польского на так называемых "забранных землях".324 Царские указы антикатолического и антипольского характера посыпались как из "рога изобилия". На основании указа от 19.07.1832 г. ликвидировались 202 католических монастыря, из которых были изгнаны 2 140 монахов и монахинь.325 Указом от 25.07. того же года закрывались все католические и польские приходские школы на Волыни и Подолье; с тех пор должна ими руководить исключительно Русская Православная Церковь.326 Указ от 22.11 аннулировал все католическо-православные браки заключенные католическим священником, а указ от 26 того же месяца в духовных семинариях устанавливал numerus clausus327 семинаристов, а в монастырях - новициев. Указом от 21.04.1833 г. отменялись права презенты (предложения) и патроната, указом от 01.01.1837 г. дела Греко-Католической церкви были подчинены Православному Святейшему Синоду, а указом от 15.05.1839 г. ему была подчинена также Греко-католическая Коллегия в Санкт- Петербурге. Силой указа от 25.07.1839г. Николай I окончательно ликвидировал Греко-католическую церковь в России и подчинил ее администрации Православной церкви. 1482 церкви, 1681 епархиальных священников, 768 монахов, 83 монастыри и приблизительно 1.750.000 католиков греко-католического обряда были закованы в железные оковы православия. Церкви и их имущество было передано Русской Православной Церкви. Униаты, пытавшиеся перейти в Римско-католическую церковь указом от 28.10.1839 г. получили клеймо "отступников" и "предателей". Указом от 22.04.1834 г. царь Николай I основал в Варшаве православное епископство.328 С 1840 г. расширилась программа акций по уничтожению Католической церкви. Указом от 21.03.1840 г. Николай I конфисковал огромные земельные владения поляков, подозреваемых в участии в восстании, и отдал их во владение русским. Бракоразводные дела католиков указом от 17,04.1841 г. были переданы православным судам, а с 25.11 того же года недвижимое имущество Католической церкви в Западных провинциях, на значительных территориях бывшей Речи Посполитой, передавалось в государственную собственность. Указ от 01.01.1842г. отнял власть у епископов и подчинил все их распоряжения воле специально навязанных епископским консисториям секретарей, которые были русскими и православными, чужими в национальном и конфессиональном смысле. Без их письменного согласия распоряжения епископов не имели силы, 19.11.1843 г. император подчинил духовные семинарии Императорской Духовной Академии в Санкт-Петербурге, а указом от 01,01,1842г. ликвидировал еще 60 монастырей в России. Мера мучений и гонений дополнилась арестом и ссылкой вглубь России епископа Мерцели Гутковского (1842 г.) Таким образом, в течение 11 лет Католическая церковь в России была изолирована от Апостольского престола и полностью была подчинена православной России.329 Папа Григорий XVI ничего не достиг своим осуждением ноябрьского восстания, ощутил себя полностью обманутым российской политикой "наследственной лжи" и в аллокуции "Ноеrentem diu", обнародованной на собрании кардиналов 22.07.1842 г, обвинил царя в отсутствии веротерпимости, в гонениях и уничтожении Католической церкви, обмане, искажении фактов. К ней Папа присоединил "Белую книгу", включавшую в себя 90 документов в защиту Католической церкви в России и Царстве Польском, изданных Святым престолом с 1811г. по 1812 г.330 Папская аллокуция и репрессивные меры России по отношению к Католической церкви вызвали сильную негативную реакцию в Западной Европе. Чтобы ее сгладить, император Николай I направился в Рим и 12.12.1845 г. был принят папой Григорием XVI. Пользуясь, случаем, Папа вручил царю меморандум о состоянии дел Католической церкви в России. Он включал в себя 22 пункта, а также документально подтверждал антикатолические ограничения и ликвидацию церквей, а также длительное "вдовство" обоих митрополий и многих епархий в Российской империи и Царстве Польском. 15.12 того же года царь вручил папе ответ, который "должен был доказать Святому Престолу чистоту и лояльность его намерений и его суждений по отношению Католической церкви в его империи".331 В последний день приема на аудиенции у Папы 17.12. того же года царь Николай I представил папе декларацию о начале переговоров с Апостольским Престолом на тему будущего договора.332 В связи с этим, кардинал статс-секретарь Л.Ламбрускини разработал обширное "Еspositione" (31.12.1845г.) дел и проблем, которые должны были стать предметом дипломатических переговоров между Апостольским Престолом и Россией, и переслал его канцлеру Российской Империи К.В.Нессельроде. Этот документ касался "основных законов России, которые противоречат дисциплине и божественным законам католической Церкви". Там были собраны царские указы и репрессивного характера, и ограничивающие свободный доступ Католической церкви к Апостольскому престолу, указы антиканонические, ликвидирующие церковное имущество, ограничивающие юрисдикцию епископов и ликвидирующие большинство католических монастырей. Далее перечислялись указы, касающиеся супружества и католической семьи, свободы религиозного культа и исполнения евангельских советов.333 В общем, в предъявленном списке было собрано 40 указов антикатолического характера.334 Дискуссии на тему будущего конкордата начались 01.01.1846 г. и окончились 03.08.1847 г. принятием текста договора. Он включал в себя 31 параграф, а также 12 параграфов "текстов несогласованных статей".335 Коротко рассмотрим конкордат и "несогласованные статьи", чтобы затем перейти к основной теме: основанию Тираспольской епархии. Конкордат был первым и последним договором, заключенным с Россией. Он, в основном, касался "отторгнутых земель" и косвенно - положению Католической церкви в Царстве Польском. Иерархия Католической церкви с тех пор должна была состоять из семи епархий в составе Могилевской митрополии. Новая епархия возникала в Тирасполе.336 Епископы во все епархии в Империи и Царстве Польском должны были назначаться "на основании согласования между императором и Апостольским престолом". Папа должен был канонически узаконивать номинатов. Апостольский престол не согласился на формальное царское назначение католических епископов. Границы всех епархий в Российской империи сильно изменились и совпадали с границами губерний. В Царстве Польском границы епархий не изменились. Конкордат отменял царские указы, ограничивающие власть епископов в консисториях и духовных семинариях. С тех пор епископ являлся единственным судьей и администратором в церковных делах, "сохраняя зависимость от Святого Престола". Все другие дела, "которые касаются дел совести, внутренних (церковных) дел ..., дисциплины" должны были зависеть исключительно от епархиального епископа, как и назначение консисторских чиновников. Секретарем консистории отныне должен был быть человек, назначаемый епископом, а не государственными властями. Расширилась власть епископов над духовными семинариями, их руководством, гаtio studiorum,337 назначением профессоров и приемом семинаристов. Духовная Академия в Санкт-Петербурге подчинялась Могилевскому Митрополиту. Конкордат уточнял, что ее профессорами должны быть исключительно католики. Вследствие конфискации государством церковных поместий права презенты и патроната отменялись. Епископы могли назначать непосредственно "с разрешения правительства после предварительного экзамена и конкурса кандидатов" в настоятели, согласно предписаниям Тридентского Собора. Ремонт церквей общины должны были проводить за свой счет. К документу был присоединен Протокол несогласованных статей, ибо конкордат являлся лишь только частичным компромиссом. Большое число предложений Апостольского Престола, хотя и обсужденных, не было принято российским правительством. К этим вопросам относились: контакты с Апостольским престолом "в делах совести и духовных", присутствие в консисториях епископских секретарей, назначенных правительством, решение проблем церковных судов в вопросах супружества и смешанных православно-католических браков, посредством отмены указа от 1832 г. Правительство предложило создание в Санкт-Петербурге суда в третьей инстанции, при митрополите Могилевском, "для отторгнутых земель и для Царства Польского". Протесты и предложения Апостольского Престола по делу монастырской жизни были отклонены российским правительством до "будущего согласования". Правительство не согласилось также вернуть Церкви земские поместья и не дозволило "обеспечить униатам свободу религиозных практик", по образу армян, как отклонило и возможность перехода из православия в католицизм, а также принесения присяги "на верность императору и его законам без оговорок". К сожалению, этот конкордат никогда не был полностью реализован. Единственно благодаря огромным усилиям коадъютора Могилевского Митрополита, Игнатия Головинского, удалось произвести новое разграничение латинских епархий. С тех пор иерархию латинской церкви в России составляли: митрополия Могилевская (архиепископство), в состав которой вошли епархии: Виленская, Жмудская, Минская, Луцкая и Житомирская и созданная вновь Херсонская. Папа Пий IX силой буллы "Universalis Ecclesiae" от 1848 г. утвердил реорганизацию латинской церкви в России и издал соответствующую инструкцию в этой области. Серьезным достижением являлось назначение епископов на вакантные столицы (6 епархиальных епископов в России).338 Католическая церковная структура латинского обряда у Черного моря уходит корнями в первую половину XIV в., когда папа Иоанн XXII силой буллы "Quam gaudiosa sit Deo" от 05.07.1333 г. создал епископство в Херсоне, которое было титулярным и вскоре исчезло.339 Эти территории, завоеванные в ХVIII в., и как Новая Россия включенные в Российскую империю были колонизированы в большой степени немцами - католиками. 18.01.1789 г., посылая в Рим отчет о состоянии Могилевской архиепархии, митрополит Станислав Сестренцевич писал, что в 1778-1789гг. на этих территориях возникли католические приходы в Херсоне, Кизляре, в Крыму (возможно в Севастополе), в Яссах в Молдавии, в Астрахани и Очакове, а также многочисленные часовни при общественных дорогах, эти приходы латинского обряда обслуживали капуцины и доминиканцы, а также миссионеры Св.Викентия де Поля.340 В информации от 18.04.1793 г. митрополит писал: "город Саратов окружают деревни почти исключительно католические - "sex pagi catholici cingunt Saratoviam". Они обслуживались доминиканцами из монастыря Забялы в Белоруссии.341 Первый проект создания новой епархии в Новой России предложил Католический комитет в Санкт-Петербурге, а 08.08.1846 г. его утвердил император Николай I. Уже 25.01 того же года это предложение вошло в инструкцию, разработанную канцлером Нессельроде, и переданную правительственному полномочному представителю для переговоров с Апостольским Престолом, графу Блудову, назначенному на этот пост 21.07.1846 г. Поэтому на первой согласительной конференции он предложил этот проект Апостольскому Престолу (информация от 19.11.1848 г.). Этот вопрос рассматривался почти на каждом заседании. 07.01.1847 обсуждалось новое разделение епархий в России. Было предложено, что новая Херсонская епархия "будет охватывать южные губернии Российской империи, а именно: Бессарабию, Новую Россию, Крым, Саратов и Кавказский край". Территории эти должны были быть отделены от Могилевской епархии и Каменецкой администратуры (Бессарабия). Столицей епархии должен был стать портовый город Херсон, у Черного моря, а епархия должна иметь двух викарных епископов в Саратове и Тифлисе, в Грузии.342 На совместном заседании по делу конкордата (01.03.1847 г.) был предложен список приходских церквей будущей Херсонской епархии, организация ее кафедрального капитула (препозит, трое каноников, трое мансионариев), а также создание духовной семинарии (в Тифлисе для армян-католиков, а для католиков латинского обряда - в Херсоне. Согласно российской информации от 09.04.1847 г. в Грузии проживало только 2 500 католиков латинского обряда, которых обслуживали семеро священников и 8 731 армян-католиков в 29 приходах с 29 священниками этого обряда.343 Было согласовано, что епископ Херсонский получит жалование от государства наравне с епископом Виленским и Жмудским, в размере 4 480 золотых рублей, а капитул включит в себя два достоинства (препозит и архидиакон), трех каноников (теолог, пенитенциарий и кафедральный настоятель), а также троих мансионариев. Проектировалось открытие духовной семинарии в Херсоне на 15-25 семинаристов. Эти согласования вошли в конкордат от 03.08.1847 г., а в последствии в буллу папы Пия IX "Universalis Ecclesiae" от 05.07.1848 г.344 Булла об основании Херсонской епархии гласила: "город Херсон у Черного моря, будучи столицей государственной Херсонской провинции, расположен в удобном и красивом месте, с большим числом жителей и удобным морским портом, и многими великолепными строениями, справедливо названный красивейшим среди городов у этого моря, станет в будущем епископской столицей". Силой этой буллы и полнотой апостольской власти папа "отнес к новой епархии провинции: Грузию, Бессарабию, а также губернии: Херсонскую, Екатеринославскую, Крымскую, Саратовскую и Астраханскую в их настоящих границах". Одновременно он основал в этой епархии два викариата (суфраганата): Саратовский и Тифлиский. Легату, которым назначил коадъютора Могилевского, Игнатия Головинского, повелел избрать церковь в Херсоне в качестве епископской кафедры и установить кафедральный капитул, в составе: две прелатуры, четыре каноний основных (gremialis) и три мансионарии, а также духовную семннарию.345 Сразу после подписания конкордата Папа Пий IX апостольским посланием "Сum nobilis" от 10.08.1847г. уведомил императора Николая I о подписании конкордата Святым Престолом, а аллокуцией "Ubi primum" от 17.12 того же года уведомил об этом кардинальскую коллегию и католический мир. 29.11.1848 г. Николай I уведомил сенат о создании католической епархии в Херсоне.346 Папский посланник, епископ Игнатий Головинский силой документа от 08.11.1850 г. ввел буллу папскую в исполнение. Поэтому направился в Херсон, там освятил кафедральную церковь во имя Святых Николая и Пия V, с предназначением ее для епископской кафедры.347 По причине протестов православной иерархии против основания епископской столицы в Херсоне, российское правительство, уступая этим протестам, решило перенести столицу из Херсона в Тирасполь на Днестре (08.11.1852 г.). Вследствие этого папа Пий IX посредством статс-секретариата, декретом "Меmor Solicitudinis" от 26.08.1852г. перенес столицу епархии в Тирасполь и изменил ее название на "Тираспольская".348 Новая епархия была присоединена к Могилевской Митрополии. 20.05.1850 г. папа Пий IX назначил первого епископа епархии Херсонской (Тираспольской) немца, уроженца Галиции, о. Фердинанда Гелануса Кана, доминиканца. Он родился 17.08.1788 г., рукоположен в священники 13.03.1815 г. В доминиканский орден поступил в Забялах в Белоруссии (24.04.1809 г.), в 1822 - 1831гг. был настоятелем для немецких католиков в Таллинне в Эстонии, а потом исполнял обязанности приора в доминиканском монастыре в Риге. Епископскую хиротонию принял 29.10.1850 г. (старого стиля) в Санкт-Петербурге из рук митрополита Могилевского Казимира Дмоховского.349 Этот 62 летний епископ должен был стать организатором описываемой нами епархии. Первоначально он обосновался в Одессе и издал там "Оrdo divini officii Sacrique peragendi a clero Dioecesis Tiraspolensis", к которому присоединил первый краткий каталог: "Епархиальный схематизм". Покровителем епархии стал Святой Климент, папа и мученик, в виду того, что на территории епархии в начале II в. принял мученическую смерть. Оба викариата еще пустовали. Не был еще организован кафедральный капитул (но были почетные каноники) и духовная семинария. Епископская резиденция и кафедра находились в Одессе. Кафедральный собор был во имя Вознесения ПДМ, а настоятелем кафедрального прихода являлся священник Ежи Безутович "vices gerentes prepositi" в возрасте 41 года от роду и с 15 годами священства. Были там и 4 капелании: для поляков - священник Петр Контонович, для французов - священник Франциск Салезий Конуский, кандидат богословия, для итальянцев - священник Франциск Ханнумов и для немцев - священник Леопольд Бориа, исполнявший одновременно обязанности их настоятеля. Священник Франциск Желеховский, магистр богословия и законоучитель в местной гимназии и лицее, являлся цензором польских проповедей. Согласно этому каталогу вся епархия разделялась на четыре визитаторства - деканата. В Херсонском деканате было 27 приходов, 13 филиалов - каплиц, 3 прихода армянского обряда, 4 латинские прихода были без настоятелей, там работало 31 священник латинского обряда, 6 - армянского обряда, было 44 972 верующих (отсутствуют сведения из 4 приходов) латинского обряда и 11 340 армянского обряда. Деканат-визитаторство в Саратове насчитывал 14 приходов, 18 филиалов-каплиц, приходов армянского обряда не было. Во всех 14 приходах было 14 священников, исключительно польских фамилий. Самый большой приход во имя Рождества ПДМ в Каменке насчитывал 5758 прихожан, самый маленький в Саратове во имя Св.Франциска Ксаверия - 537 верующих. Всего деканат насчитывал 42 111 верующих. Кавказский деканат включал в себя 16 приходов латинского обряда, 1 приход халдейского обряда, каплиц-филиалов не было, 18 священников латинского обряда (1 приход без священника и один халдейского обряда). Все священники (за исключением халдейского обряда) имели польские фамилии. Наиболее многочисленным приходом был приход Темир-хан-Шура во имя Св.Станислава, епископа и мученика - 3 111 верующих, самым маленьким Моздок - 146 верующих. У четырех приходов отсутствует число верующих. Весь деканат насчитывал 22 400 верующих. Четвертый и последний деканат - визитаторство Закавказья, состоял из 30 приходов исключительно армянских с 40 священниками. Число армян католиков этого деканата не указывается. Вся епархия насчитывала 57 приходов, 31 филиалов-каплиц латинского обряда, 33 прихода армянского обряда, 1 халдейского обряда, 63 священника латинского обряда, 43 армянского обряда, 1 халдейского обряда, около 120 000 верующих латинского обряда. На все посты визитаторов-деканов были назначены польские священники. Визитаторами в Новой России был священник Ян Щит, доктор богословия и философии, прелат - хранитель капитула Могилевской митрополии, сосланный туда российскими властями. Кроме него визитатором на этих землях вместе с Бессарабией был священник Ежи Базутович, магистр теологии, почетный каноник тираспольский, цензор польских проповедей и член агрономического Общества. Визитатором-деканом католических церквей на Кавказе являлся священник Максимилиан Орловский, магистр богословия, почетный каноник тираспольский и цензор польских проповедей. Визитатором-деканом губерний в Саратове и Самаре был священник Винкентий Снарский, почетный каноник Тираспольский, цензор проповедей. Визитатором также был священник Франциск Старевич, магистр богословия, главный военный капеллан на Кавказе. Эти же обязанности в отношении католических армян исполнял архимандрит Павел Сцягулов, генеральный викарий для армян Закавказья. Епархию составляли католики двух обрядов: латинского и армянского, в национальном отношении - это были в основном поляки, немцы, армяне. Еще епископ Ф.Кан (1850 - 1864гг.) избрал Саратов для резиденции, хотя там был только скромный католический приход во имя Св.Франциска Ксаверия, насчитывавший в 1854 г. всего 637 католиков. Там (в Саратове) Тираспольские епископы оставались вплоть до 1917 г., когда число верующих достигло 8 159 человек. В этом же году епископ И. Кесслер перенес резиденцию в Одессу. В 1914 г. епархия насчитывала 11 деканатов, 100 приходов, 179 священников и 350 000 верующих латинского обряда, а также 50 приходов, 75 священников и 40 000 верующих армянского обряда.350 В 1917 г. епархия насчитывала 11 деканатов, 137 приходов, 58 филиалов-каплиц и 391 508 верующих латинского обряда. Самым большим по числу населения был приход Успения ПДМ в Одессе, насчитывавший 14 968 католиков.351 o.Бронислав Чаплицкий Изучая документы, хранящиеся в Санкт-Петербургском российском государственном архиве, я нашел большую папку, озаглавленную: "Цоттманн Франц, епископ, документы 1901-1902 гг.". В ней содержались несколько писем бывшего епископа Тираспольской епархии Франца Цоттманна, где он просил не задерживать ему пересылку пенсий. Нет ничего удивительного в том, что старый больной человек требует своего. Но неожиданно в одном из писем Цоттманна я наткнулся на странную фразу, совершенно не согласующуюся с остальным текстом: вспоминая о бывшем ректоре саратовской семинарии - поляке, Цоттман писал: "Я не имею ничего против поляков, но они должны быть разумнее, иначе в российской империи им будет тяжело". Я подумал, что этими словами старый епископ намекает на какое-то событие, и решил поближе познакомиться с этой темой. В результате этого поиска я обнаружил целый ряд документов (все с пометкой "совершенно конфиденциально"), которые недвусмысленно указывают на то, что саратовская семинария имела непосредственное отношение к польскому восстанию 1863 г. 21 мая 1863 г. польско-волынский генерал-губернатор "конфиденциально" пишет министру внутренних дел: "Мысль о замене католических священников в Западном Крае (сегодняшние Украина и Белоруссия. - Б.Ч.) немцами, выпускниками Тираспольской семинарии должна быть проведена в исполнение только с особенной осторожностью ... при применении вышеизложенной мысли доставить с первой поры со стороны власти сильнейшую нравственную поддержку вновь назначенным ксендзам, определяя их на место не иначе, как заранее рассчитанными продуманными группами, под надзором местной администрации". Общая цель этих перемещений заключалась в следующем: начиная с тех губерний, "где меньше всего католических духовных лиц", и "создавая в них искусственные вакансии" постепенным смещением польских католических священников, "оттеснить политическую пропаганду, которую они несут к границам Царства Польского". Губернатор уже готов начать эту работу, однако МВД призывает его к терпению. Тираспольская семинария уже утверждена, но сначала необходимо подготовить в ней священников-немцев, "которыми надо заместить приходы Тираспольской епархии, где до сих пор почти все ксендзы были из поляков, а потом воспитанников определить и в западные губернии". В докладе по Департаменту духовных дел (на подлиннике рукою министра внутренних дел написано: "Высочайшее соизволение последовало - Санкт-Петербург, 15 января 1865 г.") говорится: "На место ректора поляка назначить немца Франца Цоттмана и инспектора Глюссера". В письме от 6.11.1872 г. епископ Цоттман "конфиденциально" упоминает Высочайшее определение от 1863 г., чтобы не принимать в саратовскую духовную семинарию уроженцев Царства Польского и Западных губерний и не допускать в Тираспольскую епархию ксендзов из других епархий. Ксендзов-поляков предписывается постепенно передавать капелланами в войска. После подавления восстания в Польше в 1863 г. император решил обезопасить страну от новых беспорядков и раз и навсегда решить польскую проблему. Не без основания он видел источник национального возрождения поляков в Католической Церкви. Поэтому он решил использовать недавно созданную католическую епархию, большинство верующих в которой составляли не поляки, а немцы. В 1863 г. вице-директор Департамента Духовных дел советник Шульц "признал необходимость удаления из начальников и преподавателей Тираспольской (саратовской) семинарии поляков". В это же время из Баварии были приглашены отцы Цоттманн и Глюссер, которые занимают главные посты в семинарии. Епископ Липский,353 "управляющий епархией" соглашается на эту замену. После его смерти Ф.Цоттманн назначается на пост Тираспольского епископа. Для своих планов царские власти решают использовать саратовскую семинарию, находящуюся в полной зависимости от их доброй воли. Все годы своего правления епископ Цоттман добивается получения средств на постройку кафедрального собора и ремонт семинарии. Без помощи властей невозможно было построить даже баню для семинаристов. Прихожане тоже ничем не могли помочь семинарии, поскольку на сбор пожертвований среди колонистов надо было иметь разрешение МВД, которое, естественно, не давалось. В 1890 г. по причине болезни епископ Цоттманн перестал управлять Тираспольской епархией, но видно, что до последних дней он мучился из за того, что дал себя втянуть в эту политическую игру. План по замещению священников-поляков немцами провалился, хотя и ненадолго закрыл дорогу в семинарию кандидатам польского происхождения. Несмотря на то, что поляки составляли почти треть населения Тираспольской епархии, в семинарии не было даже уроков польского языка.354 После 1863 г. саратовская семинария начала испытывать большие трудности с приемом кандидатов. Немецкая молодежь в колониях зачастую не имела среднего образования и не знала русского языка. Поэтому было принято решение организовать при саратовской семинарии гимназию. Однако многие мальчики оканчивали гимназию, а в высшую семинарию не поступали. В конце концов ситуация стала настолько критической, что количество кандидатов в семинарию не достигало даже определенного властями мизерного лимита. И снова на помощь пришла царская власть. Было решено, что выпускники гимназии, не желающие поступать в семинарию, должны будут вернуть государству все затраты на обучение в гимназии. На некоторое время ситуация улучшилась, однако потом снова стал ощущаться недостаток кандидатов в семинарию. В конце концов, власти позволили принимать в семинарию одного польского кандидата каждый год с единственным условием: отличное владение немецким языком. ("Свет Евангелия", 9 июня 1996 г. № 23, с.4).
|