"Ибо если с зеленеющим деревом это делают, то с сухим что будет?» (Лк 23:31)
В 162 году до рождества Христова первосвященником в Иерусалиме стал Иоаким — на греческий манер Алкимус. Через три года он умер. Через 4 века появилась легенда, что Алким покончил с собой, устыдившись своего предательства. Это маловероятно: Алким вряд ли считал себя предателем, скорее, спасителем отечества от экстремистов и террористов. Это ведь история о Маккавеях, восставших против «иноагентов» — тех иудеев, которые «вестернизировались», были слишком либеральные, вплоть до такого ужаса, что гимнастикой занимались. В 162 году сирийский полководец Бакхидис (грек, разумеется, сирийский грек) силой оружия сделал Алкима первосвященником и распял 60 «экстремистов».
Талмуд утверждает, что среди погибших был дядя Алкима — Йосе бен Йозер, самый благочестивый — «хасидим» — иудей своего времени, вместе с Йосе бен Йохананом составлявший «цугот», дуумвират — они якобы возглавляли синедрион. Йосе бен Йозер объявил нечистым всё, связанное с греками.
Талмуд утверждает, что первосвященник издевательски спросил бен Йозера, когда того распяли: «Смотри, сколько почестей и выгод получил я, а ты за своё упрямство погибнешь как преступник!»
На что бен Йозер ответил: «Если такова судьба тех, кто исполнял волю Божию, то что ожидает тех, кто прогневал Бога?»
Талмуд заканчивает рассказ утверждением, что Алким раскаялся и покончил с собой сразу четырьми способами: побиением камнями, сожжением, обезглавливанием и удушением.
Как это может быть? Это ведь своеобразная шарада, довольно чёрный, но несомненный юмор. Алким воткнул в землю шест с петлёй, обложил хворостом, обнёс каменной стеной, в центре воткнул меч, поджог хворост, а затем сунул голову в петлю и сперва задохнулся, потом упал на меч, затем на него рухнули камни и в конце концов он сгорел.
Фантазия набожных изуверов не знает пределов! Нельзя давать им спички, верёвки, режущие предметы и от геологии тоже держать подальше.
Евангельский вариант, однако, не только древнее, но и ближе к тексту пророка Иезекииля, который использует образ «зеленеющего дерева» и «дерева сухого» для описания Божьего суда: «Я, Господь, высокое дерево понижаю, низкое дерево повышаю, зеленеющее дерево иссушаю, а сухое дерево делаю цветущим» (Иез 17:24), «Я зажгу в тебе огонь, и он пожрет в тебе всякое дерево зеленеющее и всякое дерево сухое» (Иез 20:47).
Метафора понятна: праведник яко финик процветет, грешник да отвянет от Господа. Смоковница бесплодная.
С точки зрения языка, в этой фразе есть два гебраизма. Во-первых, «эти» (в подлиннике именно множественное неопределённого числа), как и в Мк 17:32, где говорится о гибели об Иоанне Предтече. Но интереснее противопоставление двух видов деревьев. В оригинале не «зеленеющее» вовсе, а «влажное», «гюгро» — корень ровно тот, что в слове «гигроскопический», «влагопоглощающий». Вполне чёткая оппозиция влажного и засохшего. Суха теория/древо жизни зеленеет. Странный случай, когда цветом обозначается не цвет, а влажность. Красное растение тоже в этом смысле «зеленеет».
Древнегреческий перевод Библии («Септуагинта») переводит еврейское «влажный» у Иезекииля как раз как «зелёный» — «хлорос» (от которого и хлор, и хлорофилл, и, кстати, «конь блед» — это конь цвета хлора, так ведь «позеленеть от злости» означает «побледнеть»). А вот Лука употребляет именно «гигро», а не «хлорос». Так это ещё один, отмечает Стивен Мотли, гебраизм не из Септуагинты.
А смысл реплики Иисуса, которая, надо сказать, не пользуется большой популярностью среди верующих, довольно прост: нет такого края, на котором изба в безопасности. Нет такой вялености воблы, которая помешает её скушать с пивком. Не думайте, что быть мещанином, обывателем, конформистом или даже и прямо соучастником палачеств и преступлений — поможет. Не Бог накажет, ваши же покровители и накажут, а главное — вспомним историю про кватро-суицид — сами себя накажете… Построите дом — а он на вас рухнет, разведёте огонь для барбекью, прысните керосинчиком, а заполыхаете вы, вы, вы… Да ладно, жарьте барбекью, не бойтесь, хотя с жидкостью для розжига поосторожнее, но с душой своей в сто раз поосторожнее!