Мф 15 13 Он же сказал в ответ: всякое растение, которое не Отец Мой Небесный насадил, искоренится;

№78 по согласованию. Фразы предыдущая - следующая.

Вспоминается притча Иисуса о терпении: сорняки лучше выкорчёвывать не сразу, а во время жатвы (Мф. 13,30). Такие уж палестинские сорняки, не чета российским. Впрочем, я однажды умудрился по рассеянности так прополоть грядку, что не осталось ни сорняков, ни морковок. Кажется, это были будущие морковки. В следующей фразе Иисус повторит "Оставьте" - сказанное и в притче о сорняках. Не суетитесь. Пусть слепые идут, пусть сорняки растут. В Лк. 14, 23 Иисус призывает "убедить войти" - но там речь идёт не о ханжах, а о людей с противоположного конца шкалы, которые не только не претендуют учить других, но и вообще учиться не хотят. Впрочем, Иисус не говорит, что все фарисеи - сорняки. Кстати, Он не говорит, что только ханжи - сорняки. Он не про то, что нужно подчиняться ханжам или, напротив, что нужно подчинять ханжей себе и перевоспитывать. Он не говорит, что нельзя обличать ханжей, не говорить Он, что их нужно обличать. Он вообще не о нас, грешных, а об Отце и о вере в Отца. Он пытается передать нам взгляд на мир как на поле, огромное поле, у которого есть Хозяин, есть начало и есть конец, после которого жизнь только начинается по-настоящему. Не так важно понять, кто ты на этом поле - сорняк, пшеница, жучок, василёк, случайный прохожий или наёмный работник - как важно понять, что поле есть поле. Вон, физики только и пытаются создать теорию единого поля, и правильно делают, ибо есть практика единого поля. На этом едином поле можно валяться, можно тропинки протаптывать, можно даже играть в войнушку... Играть, а вот по-настоящему - как бы помягче сказать - не стоит, даже в справедливую (да это и невсерьёз - справедливая война такой же вздор как целомудренное прелюбодеяние). Кто бы ты ни был на поле Вселенной, ты - растёшь, это твоя миссия, роль и развлечение. Так расти, а не выкорчёвывай! Кряхти, но не рви. Помни, что поглубже запускать корни бесполезно: Хозяин скажет - и вырвут напрочь. Вот к Хозяину и потянемся...

*

«Новозаветники» милостиво считают, что это — одно из немногих подлинных изречений Иисуса. Подлинных и оригинальных. Впрочем, не все они столь милостивы — Фанк и Гувер предполагают, что Иисус мог использовать поговорку, которая и до Него имела хождение (The Five Gospels, p. 495). Есть аналогичное изречение в евангелии Фомы:

«Иисус сказал: Виноградная лоза была посажена без Отца, и она не укрепилась. Ее выкорчуют, (и) она погибнет» 45 (40 в переводе Трофимовой).

Имеет ли значение, что общее «растение» заменено на конкретную «лозу»? Наверное, нет, ведь образ виноградной лозы как символа единства в канонический евангелиях встречается, мягко говоря. Длинный подробный монолог о лозе в 15 главе евангелия от Иоанна, - дорогого стоит.

Что метафору не Иисус придумал — это почти наверное. Образ лозы, как и образ стада, - это древнейший пласт поэтических метафор, но ведь никто и не провозглашает Иисуса оригинальным поэтом?

Есть ли что-то принципиально гностическое в этой метафоре и стоящей за нею мыслью? Франк и Гувер считали, что нет, более того, что тут «искоренится» - намёк на Страшный суд, совершенно гностикам чуждый. Зато Людеманн полагает, что сама идея «внутреннего совершенствования», «внутреннего укрепления» - гностическая, что так гностики «развили» идею христианскую. Как будто апостолы и Иисус ничего не говорили о развитии и укреплении, внутреннем и внешнем! Как будто уже Иоанн Предтеча не использует тот же самый образ: «Уже и секира при корне дерев лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь» (Мф. 3, 10 и Лк. 3, 9). Как будто Иисус не говорил притчи о сорняках, посеянных диаволом, и не предостерегал: пусть их растут, не надо сейчас пропалывать, оставьте Богу это сомнительное удовольствие.

Конечно, есть и расхождение — Иоанн говорит о деревьях, которые посажены Богом, а всё же разные, в других местах различие усматривается в том, что не все деревья посажены Богом. Что ж, вполне допустимый «люфт», это ведь метафоры, а не математика. Свободу человека не объясняет ни одна из этих метафор. Удачнее метафора, признающая свободу даже за тем, кто от Бога, чтобы никто не мог свалить вину на сатанинского садовника. Тем не менее, различие между двумя образами не такое большое, чтобы кричать «гностицизм» или «христианство». Такой «гностик» и такой «христианин» сидят в любом человеке, даже неверующем. Как мистер Джекил и мистер Хайд. Оба растут, только у одного рост за счёт подкожных запасов, на истощение самого себя, а у другого за счёт Бога, и поэтому один растёт быстро, одновременно проваливаясь, а другой растёт медленно, зато поднимаясь вместе с почвой.

В конце-то концов, граница не между виноградником, который посадил Отец, и розарием, который насадил сатана. Не сажает сатана никаких роз! Граница между бумажными цветочками зла, его гламурными восковыми фруктами, его заводными соловьями - и настоящими плодами-цветами-птичками Божьими. Часто не столь презентабельными - ну что презентабельного в виноградной лозе, особенно после сбора винограда! - но зато живыми.