Мф. 20, 3 выйдя около третьего часа, он увидел других, стоящих на торжище праздно,

№121 по согласованию. Фразы предыдущая - следующая.

ЛОДЫРИ ТРЕТЬЕГО ЧАСА

Иисус несомненно не хотел сказать, что настало последнее время -- во всяком случае, в этой притче. Он просто хотел сказать, что Бог добрее, чем хотелось бы ханжам, что наши усилия нужны нам, а не Ему, и вообще -- не выпендривайтесь и не наезжайте. В сущности, это почти дублет притчи о блудном сыне, и в обоих случаях Старший отнюдь не наказывает завистников.

Как и все притчи, эта извращается без особого труда и без особо злостного умысла. В храме ведь как: стоят прихожане, оставляя в серединочке проход к аналою, чтобы каждый мог подойти, свечку поставить, приложиться. Кто ходит в храм регулярно, порядок этот знает и, подойдя к иконе, затем встает в сторонке, не занимая проход.

Но время от времени в храме появляются новички. Может быть, пришли помянуть покойника, может быть, на венчание, может быть, наконец решили подкрепить свою веру хождением в церковь. И среди этих новичков почти неизбежно некоторые, пройдя по свободному пространству к иконам, приложившись, поставив свечку, остаются стоять прямо перед иконами. А что? Место свободное, удобное, прямо в центре, по краям толкотня, а тут молиться хорошо, никто не мешает.

Эти люди уже знают, что надо прикладываться к иконам, но еще не знают, что надо и приличия соблюдать, даже в храме. И вовсе не нужно быть завсегдатаем в церкви, чтобы догадаться: свободное пространство потому и свободно, что для других. Этикет ведь всегда -- забота о другом, предположение, что этот другой существует или может появиться, что у него будут проблемы, схожие с твоими.

Люди невежливые часто невежливы просто потому, что они не чувствуют времени. Им кажется, что они -- последние. Они думают, что "работники двенадцатого часа" -- это про них. Не потому, что они плохие христиане, редко бывают в церкви, а прямо наоборот -- потому что они хорошие христиане (хотя редко ходят в церковь; пожалуй, эти люди даже считают частое посещение храма некоторым недостатком, разновидностью ханжества, пусть и не самой скверной). Все христиане -- работники двенадцатого часа.

Иисус, конечно, не это имел в виду. Притча произнесена для тех, кто завидует -- то есть, для тех, кого Бог призвал не в самом конце. Это уже потом, четыре века спустя, Иоанн Златоуст переосмыслит притчу -- мол, не все христиане одинаковы, некоторые соблюдали пост с начала, а другие разве что в последний день немножко попостились.

Конечно, нечувствие ко времени не обязательно связано с религией. Невежливыми и иррациональными бывают водители, когда они думают, что вот я, последний и единственный, заверну-ка и пристроюсь к этой веренице автомашин... Так из, мягко говоря, нерасчетливости образуются многокилометровые заторы. Впрочем, этой болезни подвержены и люди без автотранспорта, и люди не на улице, -- каждый считает себя, любимого, последним. Не в смысле "худший", а прямо наоборот: "тот, кому необходимо помочь уже потому, что после него помогать будет некому", "тот, для кого можно сделать послабление и исключение, потому что дальше уже послаблять будет некому".

Самое печальное, когда чувствуют себя последними не шоферы, не пешеходы, не случайно забежавшие в церковь ханжи, а люди, прочно угнездившиеся в христианстве. В духовной жизни такие работники третьего часа, не подозревающие, что впереди еще довольно долгий день, отличаются, во-первых, не то чтобы ленью -- они могут очень активны -- но бездарной тратой сил и благодати. Ведь им кажется, что близок конец света, а потому единственное, что нужно, это предупредить остальное человечество об этом факте. Они даже возмущаются теми, кто вкалывает в поте лица, вместо того, чтобы бросить все и трепетно ожидать конца. Они паникуют, потому что видят признаки конца -- катастрофы, разложения -- во всем. И хотя, очевидно, Господь простит тех, кто был призван задолго до конца, а растратил жизнь на трепет перед близким концом, все-таки в раю будет очень не хватать того, что могли бы сделать эти люди при более трезвом взгляде на жизнь.

27.2.2001