Борис Успенский

ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ РАЗЫСКАНИЯ В ОБЛАСТИ СЛАВЯНСКИХ ДРЕВНОСТЕЙ

(Реликты язычества в восточнославянском культе Николая Мирликийского)

К оглавлению

⁹¹ Равным образом и огонь может быть как небесного, так и земного происхождения. Так, например, пожар может исходить как от Перуна (молнии), так и от змея или домового, явно связанного генетически с Волосом (ср.: Афанасьев, II, с. 71, 539, а также образ Огненного Змея и вместе с тем известную связь домового с огнем). Таким образом, обе стихии — огонь и вода — сами по себе нейтральны по отношению к основным участникам исходного Мифа, т. е. потенциально могут быть связаны как с Богом Громовержцем, так и с, его противником.

^91а Эта связь находит, в частности, отражение в заговоре от укуса змеи, где, обращаясь к змее, говорят: “У меня, змея, слюна в роте, а у тебя вода б море” (Скалозубов, 1904, с. 22) или “Ты змей идешь в море по воду, а у меня море во рте” (Лахтин, 1912, с. 30).

⁹² Ср. обливание и принудительное купание как магический прием вызывания дождя (см., например: Афанасьев, II, с. 179). Наряду с имитационной магией (когда земные воды уподобляются небесным) можно усмотреть здесь и магию провокационную (когда земные воды провоцируют воды небесные). То обстоятельство, что ритуальное обливание имеет место и в поминальные дни — такие, как Фомине воскресенье или Фомин понедельник (Афанасьев, II, с. 179),— подтверждает генетическую связь этого обычая с культом Волоса.

Особенно характерен в этом плане обычай опускать в воду ч е с а л ь н у ю щ е т к у для вызывания дождя (Афанасьев, II, с. 773); между тем в Болгарии; с этой целью могут погружать в воду кроены (ткацкий станок) с п р я ж е й (Арнаудов, I, с. 196), ср. также полесский обычай окунать для этого в е р е т е н о (С. М. Толстая, устное сообщение). Соотнесенность Волоса как с волосом (шерстью), так и с пряжей (см. ниже, § III.5.4 и экскурсы XVII, XVIII) позволяет видеть в этих случаях один и тот же исходный ритуал.

Точно так же, для того чтобы пошел дождь, могут убивать у ж а или ж а б у (Толстые, 1978, с. 1,12, 114).

⁹³ Ниже (§ III.5.1) аналогичный вывод будет сделан и в отношении лешего. Следует подчеркнуть, что лешие и водяные сходны в целом ряде моментов (см., например: Померанцева, 1975, с. 50; Афанасьев, II, с. 334).

⁹⁴ Любопытное описание поклонения богу, пребывающему в воде, содержится в вятском епархиальном отчете от 15 мая 1739 г. (где епархиальное начальство отчитывалось о выполнении указа Синода 14 ноября 1737 г., предписывающего борьбу с “суевериями” и “ложными чудесами”): “От города Хлынова верстах в четырех при болоте имеется источник, называемой Нижней Поток, к коему де месту издавна июня на 29-е число [т. е. на Петров день] приходят многой народ, ис коего де посыпанными в прошлом 1738-м году пойманы поповским старостой при том месте мужеска [пола] шеснатцать, женска восемь человек, и в Вятском духовном приказе женск пол допросами показали: Ко оному месту приходя, они по скаске мужеска полу [т. е. по указанию мужчин] и молились, и в тое воду бросали платы холщевые, денги, з головы нитки, которыми волосы привязывают, и тое воду пили и обливались. И сказывали де им мужеской пол, что т у т б о г е с т ь, и м о л и л и с ь о н и я к о б ы б о г у. И найдено в том месте хлеба куски, сыру, яйца, шапки, рубахи, платы и подчепешники” (Н. Н. Покровский, 1981, с. 98). Несомненно, речь идет если не непосредственно о поклонении Волосу, то о культе, генетически связанном с культом Волоса. Примечательно то, что это поклонение совершается на Петров день (ср. экскурс IV о Петре как одном из заместителей Волоса). Ср. обычаи бросать в источник деньги, пить воду с золота, умываться (обливаться) такой водой и т. п., которые, как мы уже отмечали, связаны с культом Волоса (см. § III.3.1). 'Приведенное свидетельство следует сопоставить со словами древнерусского поучения: “не нарицайте собе бога... ни въ рекахъ, ни въ студенцахъ”, ср. также описание языческого культа в русской интерполяции в переводе Григория Богослова: “овъ реку богиню нарицаеть, и зверь живущь въ ней яко бога нарицая, требу творить” (Афанасьев, II, с. 207); при этом русский переписчик Григория Богослова, вообще говоря, не отрицает существование “зверя”, живущего в воде, но протестует против признания его Богом. Ср. еще: “По мнению раскольников, на водах почиет дух, которому поклоняются они не только над колодцами, но и в домах над чанами, наполненными водою; в те и другие бросают они серебряные деньги” (Афанасьев, II, с. 210; Снегирев, I, с. 16).

⁹⁵ Отметим в этой связи характерное поверье, что ведьма не может утонуть (отсюда женщин, подозреваемых в ведовстве, бросали в воду для испытания — см., например: Зеленин, 1914—1916, с. 1090—1091), которое соответствует представлению о том, что земля не принимает колдунов (отсюда колдунов нельзя хоронить обычным способом — Зеленин, 1916, с. 27—29, 76—77, 293).

^95а Между тем в Болгарии купаются с Юрьева дня, причем этот обычай эксплицитно связывается с медвежьим культом: “На Свети Герги медведь уже купался и не опасно купаться” (Каравелов, 1861, с. 214). Ср. ниже (§ III.5.1) о медведе как манифестации Волоса.

⁹⁶ Ср. упоминаемый у Максимова (XVIII, с. 111) и Афанасьева (I, с. 635) обычай бросать с приговором в воду или же закапывать в землю лошадиный череп в качестве жертвы водяному; лошадиный череп здесь, конечно, выступает как заместитель самой лошади. Максимов здесь же говорит и об обычае приносить в жертву водяному черного петуха (ср.: Иванов и Топоров, 1965, с. 151—152, примеч. 279 — с параллелями из западнославянской традиции); ср., между тем, экскурс XII о жертвоприношении Волосу курицы или петуха, а также экскурс XV о соотнесенности петуха со змеем.

⁹⁷ См. вообще об отношении пчел и пчеловодства к исходному мифу о борьбе Бога Громовержца: Топоров, 1975; Орел, 1976.