К оглавлению
Глава III. 1931-1938 гг.
СОБИРАНИЕ СИЛ
Начало кризиса режима и роль церкви и католического движения в этом процессе
Официальная политика церковной иерархии по отношению к режиму а начале 30-х гг.
30-е годы — это годы укрепления и завершения строительства фашистского тоталитарного государства. Задушив парламентские свободы, обеспечив себе поддержку финансового капитала, умело привлекая на свою сторону широкие массы населения, фашизм использовал также два мощнейших рычага морального и юридического воздействия — монархию и церковь. «В 1931-1938 гг., — пишет Э.Росси, — официальная политика церкви была основополагающим элементом для консолидации авторитарного государства. Церковь оказалась "включенной в национальную политическую жизнь" и рассматривалась как составная часть фашистской власти»1.
Многие идеологи и философы католического течения видели в итальянском фашистском государстве реализацию идеального социального порядка. Мы наблюдаем «великолепное зрелище, которое представляют собой наша страна, -— писал ректор католического университета А.Джемелли, — порядок, дисциплина, иерархия, гармония душ — эти элементы заложены в основу социального строя»2.
1 Rossi Е. Op. ctt. Р. 72.
2 GEMELLI А. II compito di una University cattolica e Italian^ nella lotta del comunismo contro Cattolictsmo e Fascismo. MilanOi 1936. P. 6. «Благословенна нация, — писал Джемелли дальше, — у которой, как в Италии, государство... осуществляв!
С особым энтузиазмом в католических организациях была встречена идея корпоративного государства. Их лйДеРы приветствовали утвержденную в 1927 г. Больпшм фашистским советом «Хартию труда». Хотя католические экономисты и философы указывали на многие расхождения меясду фашистской и католической корпоративными теориями (главным образом, в вопросе о роли г0Сударства), они полагали, что создание корпораций положит конец классовой борьбе. А.Джемелли считал, что учреждение корпораций является третьим великим событием социально-экономической жизни конца XIX и начала XX века наряду с энцикликами «Rerum novarum* и «Quadragesimo аппо». А.Фанфани, профессор-экономист, проводил параллели между средневековым цехом и фашистской корпорацией и даже между средневековой коммуной и фашистским государством, утверждая, что и первая и второе одинаково выполняют функции регулирования взаимоотношений «между трудом и капиталом, между хозяевами и рабочими»3.
А Пий XI писал в энциклике «Quadragesimo аппо»: «Достаточно хотя бы немного призадуматься, чтобы понять преимущества системы, о которой вкратце было сказано выше: мирное сотрудничество классов, подавление социалистического движения и организаций, сдерживающее действие специального суда»4.
Поддержкой церкви пользовались основные направления внутренней политики режима. Политика автаркии, проводимая фашистским правительством с конца 20-х гг., на страницах католической прессы вылилась в призывы к хозяйкам употреблять в пищу продукцию национального сельского хозяйства, демографическая политика, преследовавшая цель резкого повышения прироста населения, приводила к активному восхвалению многодетных семей и т.д.
высшую форму социальной справедливости, признает за каждым право на труд и его вознаграждение, провозглашает право ^Ждого гражданина на материальные блага, необходимые ему Для обеспечения его жизни» {Ibid. Р. 12-13).
RANFAGNI Р. / clerico-fascistL Le riviste dell'University Cat-,0™a negli anni del regime. Firenze, 1975. P. 117.
Тольятти П. Лекции о фашизме. М., 1974. С. 192.
Аналогичная ситуация просматривалась и в связи с внешней политикой Италии. Такие внешнеполитические акции фашистского правительства, как вторжение италь-янских войск в Эфиопию или участие итальянских бригад в гражданской войне в Испании на стороне Франко, интерпретировались католической прессой в благоприятном для «фашистов духе. Например, «Osservatore romano приступила к пропаганде в пользу колонизации за много месяцев до начала вооруженных столкновений в Африке (статья «Идея колонизации» от 24 февраля 1935 г. была одной из первых в серии статей по этому вопросу), «Государства-колонизаторы, — писала "Osservatore romano" в июле 1935 г., — должны выбирать один из двух методов — завоевание или переговоры. Но нет сомнения в том, каким будет этот выбор, так что о колониях можно сказать те же слова, которые Св.Августин сказал о государствах: они создаются при помощи силы»6.
В крупнейшем журнале иезуитов «Civiltu cattolica* с 1 февраля 1936 г. до марта 1937 г, было опубликовано 15 статей (автор Бруккулери) для разъяснения позиции церкви по отношению к территориальным захватам, завоеванию жизненного пространства, перенаселению и праву наций на экспансию. В том же журнале иезуит Мессинео доказывал, что государство, нуждающееся в средствах, необходимых для индивидуальной и коллективной жизни, имеет право на захват части территории, находящейся во владении другой нации, «в той мере, в какой это необходимо»6. Это тем очевиднее, утверждал Мессинео, если эта земля не используется тем народом, который на ней живет7.
111 высших прелатов церкви включились в патриотические кампании, пропагандировавшие начало эфиопской
5 Цит.пс: SALVEMINI G. Pio XI е la guerra ettopica // Salve-mini G. Preludio alia guerra mondiale. MUano, 1967. P. 746.
6 Цит. no: PiERANTozzi L. I cattoltci nella storia d'ltalia. Mil* no, 1970. V. 2. P. 514
7 Комментируя выступления как самого Пия XI, так и дрУ" гих представителей итальянского духовенства, зарубежная пе' чать (агентство Рейтер, «Дейли Телеграф» и др.) определяла в* как осуществление самого тесного союза Ватикана и фашизма й даже как полное подчинение первого второму (SALVEMINI G. Op-cit. P. 747).
Ллы. Ояи организовывали сбор средств, драгоценных Б°таллов (в том числе обручальных колец) на военные ^деды. Архиепископ Миланский, кардинал И.Шустер ОЙ октября 1936 г. говорил в своей проповеди: «Мы, яохновленные богом, поддерживаем эту национальную и подлинно католическую миссию, в особенности в этот щомеят, когда на полях Эфиопии итальянское знамя обеспечивает триумф христианского креста, рвет цепи рабства и открывает пути для миссионеров Европы»8.
Агитацию в пользу этой военной авантюры фашистского правительства широко развернуло и руководство Католического действия. Президент Католической молодежи Л.Джедда с восторгом воспринял провозглашение итальянской империи, что, как он думал, служило величию нации и торжеству католической веры9.
Любопытно также отметить позицию, занятую Ватиканом по отношению к Лиге Наций после решения последней о применении к Италии экономических санкций. Церковь объявила Лигу Наций подпавшей под влияние «масонства, большевизма и англиканства»10.
Поддержка Ватиканом итальянской политики в Испании, как и самого испанского фалангизма, была вызвана и подлинной собственной заинтересованностью в победе генерала Франко. Внимание Ватикана было приковано к Испании с 1931 г., когда в этой стране была провозглашена республика и создано новое правительство, одним из первых актов которого было отделение церкви от государства. В течение 1932-1933 гг. республиканское правительство провозгласило ряд мер, лишивших испанскую церковь как ее материальных, так и юридических привилегий, что нанесло ей огромный материальный и моральный ущерб. Правительство объявило о секуляризации образования и национализации имущества религиозных орденов11.
Цит. по: ГРИГУЛЕВИЧ И.Р. Папство, век XX. М.: Политиз-Дат&1978. С. 224.
GEDDA L. eL'Etiopia е italiana» е «Satuto all'Impero*// Fal-coni С. Gedda e l'Azione cattolica. Firenze, 1958. P. 41-43.
Rossi E. Op. cit. P. 76.
Da LIVORNO A. La politica vattcana verso la libera Spagna// Quaderni italiani. Aprile 1943. P. 155. Испанская церковь обладала колоссальными богатствами. Только члены религиозных
Политика республиканского правительства вступила в противоречие с планами, вынашиваемыми в Ватикане, — реорганизовать систему католических организаций в Испании по итальянскому образцу, превратить ее в мощную централизованную ассоциацию, аккумулирующую помимо религиозных все культурные, социальные и даже политические функции. В ноябре 1931 г., всего за месяц до принятия испанской республиканской конституции, были разработаны основные принципы реорганизации Католического действия в Испании в соответствии с директивами Ватикана, основными из которых были требования создания строго централизованной системы в национальном масштабе и подчинения этой системе (в лице специального Секретариата по социально-экономическим вопросам, находящегося в структуре руководящих органов КД) всех профсоюзных и других аналогичных организаций, выполняющих социальные функции (подобно системе, которую Ватикан пытался создать и в Италии в 20-е годы). Реформы республиканского правительства заставили отложить осуществление этих планов на неопределенное время.
Удар по церкви, нанесенной республиканским правительством в стране по преимуществу католической, несомненно способствовал победе правых сил на выборах конца 1933 г. Вместе с тем меры, им принятые, ясно продемонстрировали церкви, чтб именно ей принесет успех левых партий в Испании, и обусловили ее дальнейшую позицию по отношению ко всему происходящему в этой стране. В преддверии выборов 1936 г. Ватикан развернул широкую агитацию в пользу правых партий, «которые, — как утверждала "Osservartore romano", — одни только могут противостоять нестабильности, сопровождающей успех коалиций левых сил и являющейся наибольшим злом для народа»12. В этом же духе орган Ватикана откликнулся на победу в Испании Народного
12 Ibid. Р. 157.
2 *П столяры» в начале 30-х гг.
Однако реальные отношения церкви с режимом развивались далеко не так гладко, как это казалось со стороны. Причин тому было много.
;з ibid. р. 160.
Это выражение было употреблено Пием XI в энциклике 'Divini redemptoria».
GEMELLI А. II compito di una University cattolica... P. 6. J Ibid. P. 13.
Цит. no: Da LPVOKNO. Op. cit. P. 162. (В течение 1937-38 гг. генералом Франко были отменены все законы и декреты республиканского правительства, касающиеся католического Духовенства и католических организаций. Были восстановлены ^ава церкви в области образования и брачного законодательства, воссоздан орден иезуитов).
лронта, при власти которого, откровенно намекнула Osservatore гогпапо», в стране не будет мира13.
Интенсивная пропаганда Ватикана в пользу правых сил в Испании особенно усилилась после начала в июле 1936 г. франкистского мятежа и гражданской войны, фактически, как отмечали представители прогрессивной интеллигенции всей Европы, речь шла об объявлении Ватиканом своего рода «крестового похода»14 в защиту религии и церкви в этой стране. Восторженно встретив заявление генерала Франко о том, что его движение «защищает церковь, религию и христианскую цивилизацию», ректор миланского католического университета д.Джемелли выразил мнение Ватикана и итальянской католической церкви, сказав: «Всякий раз, когда возникает опасность, каждая нация имеет право прибегнуть к оружию»15. «Необходимо рассматривать нации, захваченные коммунизмом, — продолжал он, — как районы, охваченные чумой»16. Пий XI публично передал свое благословение тем, кто выполняет «трудную и опасную задачу защиты и реставрации прав бога и человека» .
Таким образом, если Латеранские соглашения представляли собой компромисс, одной из главных целей которого было обеспечение режиму консенсуса со стороны многомиллионной массы итальянских католиков, то эта цель в целом, казалось, была достигнута.
Цит. по: ГРИГУЛЕВИЧ И.Р. Указ. соч. С. 213.
Например, даже в начале 30-х гг., период наиболее спокойный в отношениях между церковью и государством, Ватикан не умалчивал о своем неприятии многих теоретических постулатов срашизма и конкретной прак* тики построения тоталитарного бюрократического государства. Уже в энциклике «Quadragesimo anno* Пий XI писал: «Мы все же должны сказать: кое-кто опасается, что государство подменяет собой свободную инициативу, вместо того, чтобы ограничиться необходимой помощью и поддержкой, что новая профсоюзная и корпоративная система носит слишком бюрократический характер и что, несмотря на все свои преимущества, она может быть использована не столько для установления лучшего социального порядка, сколько в особых политических целях»18.
Трения между церковью и режимом возникали и все умножались в ходе повседневной практики церковной жизни. Эти столкновения прослеживались на многих направлениях.
Постоянным их источником служила, во-первых, деятельность бывших членов запрещенной Народной партии.
В 30-е гг. бывшие «пополяри» поддерживали между собой только личные контакты. Связующим звеном в этот период был Джузеппе Спатаро, один из лидеров Народной партии, более других озабоченный тем, чтобы связи между соратниками по партии не слабели. Спатаро удалось даже наладить переписку с Луиджи Стурцо. С другой стороны, как Спатаро, так и многие другие бывшие «пополяри» стремились не оторваться от массового католического движения, участвовать в различных мероприятиях организаций Католического действия. Фашистские власти пытались всячески затруднить такого рода деятельность. Об этом свидетельствуют многочисленные послания Директории фашистской партии, адресованные в государственный секретариат Ватикана и содержавшие требования отстранить членов Народной партии от участия в тех или иных мероприятиях КД. Между тем Пий XI, как уже говорилось, противник политического движения католиков и сам не был заинтересован в том, чтобы идеи христианской демократии, как политического течения, приобрели популярность среди членов светских католических организаций. В результате трудных условий, в которые «пополяри» были поставлены после 1926 г., их почти полной изоляции, произошел часто упоминаемый в итальянской исторической литературе так называемый «разрыв поколений». «Новое поколение, — писал Л. Стурцо в статье, опубликованной в 1934 г. в одном из испанских журналов, — не имеет никаких связей с прошлым. Спустя 8 лет после роспуска Народной партии те, кому сегодня 20 лет, ничего не знают и даже ничего на слышали о тогдашних битвах»19. Роль бывших «пополяри» в итальянском католическом движении в середине 30-х гг. была настолько незначительной, что Де Гаспери рассматривал их будущее в самых пессимистических тонах. «Как политики мы можем считать себя покойниками... — писал он к Л.Стурцо в 1933 г. — Ситуация, в которой я нахожусь, вынуждает меня воздерживаться не только от деятельности политической, но от любой деятельности,... хоть в чем-либо родственной политике»20.
Неуемная жажда деятельности, однако, не покидала Де Гаспери и в 30-е годы. В том же письме он делится со Стурцо замыслом книги, посвященной актуальным проблемам сегодняшнего дня и «непременно с историческим предисловием», потому что историю в наши дни «старики забыли, а молодежь не изучает»21.
Ряд работ исторического характера был написан Де Гаспери в конце 20-х — начале 30-х гг. Для него, впрочем, они имели вполне актуальное политическое звучание. Так серия статей о католической корпоративной теории22 выглядела своеобразной критикой фашистского режима. Подчеркивая негосударственный характер католических корпораций, Де Гаспери как бы противопостав-
Цит. по: MORO R. Religione е politica nella formazione del S^ppo dirigente democristiano //Mulino. Bologna, 1979. № 1. P. 88.
FANELLO MARCUCCI G. Alle origini della Democrazia cristta-na Q929-1944). Brescia, 1982. P. 33. 22 Ibidem.
Profilo di un maestro della corporazione cristiana; L'evolu-zione del corporatiuismo; II corporativismo cattolico; I tempt e git Domini che preparono «Rerum novarum» и др. //De Gasperi A. I ^ttolici dall'opposizione al governo. Bari, 1955. P. 3-214.
гз Illustrazione vatieana, 16-28 febbr. 1936 // De Gasperi A-Op. cit. P. 373-374.
лял их корпорациям фашистским. Вместе с тем, по его замыслу, именно корпорации должны лежать в основе социального устройства будущего общества, но их существование не должно противоречить созданию свободных ассоциаций по типу профсоюзов. С другой же стороны идеи этатизма не были совершенно чужды Де Гаспери. Функции государства должны были, по его мнению, сводиться к усилиям, направленным на повышение уровня жизни, а также на регулирование взаимоотношений внутри корпораций и между корпорациями с тем, чтобы исключить возможность конкуренции и попыток установить гегемонию одной группы внутри корпорации над другой. В тех же случаях, когда вмешательство государства не требуется, корпорации либо прямо подменяют своей деятельностью функции государственной власти, либо значительно упрощают их.
Представление о корпорациях как основе социального устройства общества сочеталось у Де Гаспери с принципом политического регионализма. По его замыслу корпорации, также как и свободные профсоюзы, должны иметь представителей прежде всего в региональных органах государственной власти, а уже затем в парламенте.
С 1933 г. Де Гаспери была поручена рубрика «Обзор международной политики» в созданном Г.Гонеллой, видным деятелем элитарных подразделений КД, журнале «Illustrazione vatieana*. В своих международных хрониках, как и в исторических работах, посвященных истории германской партии Центра, Де Гаспери выразил и свои политические симпатии.
Идеал государства, формировавшийся в представлении Де Гаспери, в первую очередь был противоположен тогдашней итальянской действительности. «Это правда, — писал Де Гаспери, — что тоталитарное государство обязывает всех придерживаться одной и той же веры во имя самого государства и гражданской власти вообще, но это решение неприемлемо для христианина... Будущее государство... будет построено на основах плюрализма»2 ¦ В полном согласии с идеями христианской демократии первой четверти XX в. Де Гаспери провозглашал стержнем своей политической доктрины тезис о достоинстве человеческой личности, неотделимом от него праве на обладание частной собственностью, об экономическом и политическом плюрализме, о децентрализации государственной власти. «Основополагающим принципом нового общества, — писал Де Гаспери в той же работе, — будет не миф о классе или расе, не миф о нации или о государстве, но евангельская притча о достоинстве человеческой личности и ее духовном выражении и о братской любви — как ее следствии»24.
Статьи по истории германского Центра дали Де Гаспери повод проанализировать опыт политического объединения католиков и его взаимоотношений с государством, являющимся одной из форм диктатуры, и церковью; в иносказательной форме он вел речь об ошибках Народной партии перед лицом поляризации политических сил в 1921-26 гг., о системе возможных политических союзов для католической партии в современном обществе.
Де Гаспери настаивал на необходимости аконфессио-нальности политической партии католиков и на полной ее автономии по отношению к церкви. Только при этом условии католическая партия сможет внести свой вклад в создание подлинно демократического государства. Утверждение этого принципа доносило эхо полемики Народной партии не только с фашистским режимом, но и с Ватиканом начала XX в. Решая вопрос о политических союзах, Де Гаспери пришел к выводу о необходимости пересмотреть позицию Народной партии, утверждая возможность и обоснованность союза с социалистами, невзирая на любые доктринальные расхождения25. Неизбежность борьбы с диктатурой — а германский Центр показал классический пример такой борьбы во времена Бисмарка и его «Kulturkampf», — должна обусловить и возможность этого политического союза.
В 30-е годы Де Гаспери сотрудничал в университетском журнале «Rivista internazionale di scienze socialb, a также публиковался под разными псевдонимами в журналах «Fides» (издание Ватикана), «Vita е pensiero* (один
Ц Ibid. Р. 375.
Де Гаспери, наконец, пришел к тем же выводам, что почта на десять лет раньше высказал Ф.Л-Феррари.
из крупнейших католических журналов по общим вопро. сам культуры), «Ашш Santo*. Позднее Гонелла вспоминал о том, что статьи Де Гаспери воспринимались теми кто их читал, как завуалированная критика фашизма как иносказательное изложение событий итальянской истории.
Бывшие деятели НП постоянно подчеркивали, как об этом заявил когда-то Де Гаспери, принцип абсолютной несовместимости христианства с идеологией и практикой фашизма. Эта идея отстаивалась и в опубликованном в 1933 г. в ж. «Hochland> исследовании Ячини «Латеранские соглашения и их последствия для католиков Италии».
Разногласия Ватикана с фашизмом были, как уже говорилось, связаны с тем, что, по утверждению властей, бывшие члены Народной партии якобы продолжали сотрудничать в рядах Католического действия. В действительности, это был лишь предлог для того, чтобы усилить давление на организации КД.
о Светские католические организа-
ции в начале и середине 30-х годов
Положение дел со светскими и церковными католическими организациями отнюдь не удовлетворяло фашистские власти.
Двумя главными направлениями, на которых церковь стремилась поддерживать и постоянно увеличивать свое влияние, были области культуры и социальной политики. Результаты этой деятельности были весьма успешны.
Огромный вес имела в эти годы католическая печать. Число всевозможных независимых католических изданий с каждым годом все росло, а их тираж неуклонно повышался. Если в 1928 г. таких изданий было 480, то в 1936 г., на Всемирной выставке католической печати, состоявшейся в Риме, итальянская католическая пресса была представлена 1.298 наименованиями, а к 1943 г. эта цифра выросла до 2.221. Католическая пресса активно распространялась среди тех групп населения, где У фашизма позиции были слабее всего, например, среди
«Famiglia cristiana*, созданный в 1931 г., имел в год создания тираж 18 тыс., в 1934 г. эта цифра выросла до 42 тыс., а в 1939 г. до 65 тыс. экз. (PIVATO S. L'organtzzaztone cattolica delta cultura di massa durante il fascismo// Italia contemporary. Milano, 1978. № 132. P. 17).
27 Archivio dell'AC. Fondo PG-III/8 (Presidenza Ciriaci).
женщин-домохозяек, представительниц средних слоев. В силу своего положения они часто оказывались в стороне оТ фашистских организаций, как и вообще за пределами активной политической жизни, но при этом находились под сильным влиянием церкви. С 30-х гг. при очевидно благосклонном отношении фашистского правительства быстро начинает расти число периодических изданий для женщин и молодежи, как и их тиражи.
Благосклонное отношение объяснялось тем, что католические журналы часто пропагандировали идеалы, близкие фашистским целям. Активное противодействие эмансипации женщин, схема принципов воспитания молодого поколения, в центре которой лежала идея необходимости безоговорочного повиновения и уважения авторитетов — все это легко вписывалось в систему фашистской пропаганды и фашистского воспитания. В то же время на страницы этих изданий проникают также фашистские идеалы, которые ранее католической идеологии свойственны не были. Это хорошо видно на примере весьма популярного в 30-е годы католического журнала для женщин «Famiglia cristiana*26, на страницах которого в течение нескольких лет создавался образ женщины «героической, сильной, свято целомудренной, откровенно преданной фашизму».
Церковь часто пыталась контролировать и периодические издания, не зависимые от нее. Секретариат по делам морали неоднократно обращался к правительству с просьбой запретить распространение журналов вредных, по мнению церкви, для морального здоровья граждан. К числу этих изданий церковь отнесла, например, такие иностранные журналы, как «Paris Magazine*, «Das Le-ben», «Wiener Magazin», «Revue des Monats», «La vie pa-risienne* и др.27 Такие просьбы правительство часто исполняло.
Церковь имела в своем распоряжении и множество учреждений культурного характера, как, например, Генеральная ассоциация библиотек, создавшая в 30-е г только «выездных» библиотек 3.75028. Эти библиотек' составлялись, главным образом, за счет книг катодиц* ских писателей, а среди этих последних все больший вес приобретали писатели, имевшие какой-либо церковный сан. По данным итальянских историков в 1939 г. ц3 1.259 католических писателей Италии 741 или 58,86% составляли «церковники»28.
Создание библиотек являлось частью энергичной деятельности церкви и светских кружков по организации досуга населения. В числе различных мероприятий этого рода можно назвать такие, например, как вечерние шко-лы, создание драматических кружков. Большую роль играли католический театр и кинематограф30. Несмотря на то, что киноискусство еще не получило в 30-е годы достаточного развития и не могло конкурировать с искусством театра, церковь уделяла ему немалое внимание. В конце 20-х гг. по инициативе президента КД А.Чириачи был создан Католический центр кинематографии. В 1938 г. из 5.235 кинотеатров 1.600 находились в зависимости от католических ассоциаций разного рода. Очень важным являлось то обстоятельство, что к просмотру в кинотеатрах католической ориентации допускались лишь фильмы, прошедшие строгую церковную цензуру. В 1936-37 гг. в католических кинотеатрах демонстрировалось только 14 фильмов из 143 находившихся в прокате31.
В области науки важной базой для теологических исследований стал созданный в 1921 г. в Милане Католический университет «Сакро Куоре». Несмотря на то, что его ректора, Агостино Джемелли, считали профашистски настроенным, в 30-е годы в университете преподавали такие известные ученые-экономисты как Аминторе Фан-фани, Франческо Вито и др., создававшие экономические учения, во многом отличные от господствовавшей фашистской теории.
** PIVATO S. Op. cit. P. 23-24. 29 Ibid. P. 7.
80 Работа католических театров в годы фашизма достаточно подробно освещена в кн.: Кин Ц. Алхимия и реальность. Мм 1984.
31 PIVATO S. Op. cit. P. 17.
Но если в сфере культуры роль католических структур г>осяа, не встречая особого сопротивления со стороны Jj-лшизма, то в сфере воспитания и социальной политики дело обстояло далеко не так.
С середины 30-х гг. усиливается процесс фашизации итальянского общества и консолидации режима, что по-видимому было связано как с нарастанием агрессивных империалистических тенденций, так и с осознанием того факта, что уровень фашизации далеко не соответствовал устремлениям властей. Более того, в середине 30-х гг. появились первые симптомы кризиса фашизма, самое начало которого большинство историков датирует 1935-1936 гг.
На пути полной фашизации главное препятствие представляли собой католические организации. Хотя из кризиса 1931 г. эти организации вышли значительно ослабленными, численно уменьшившимися и организационно раздробленными, они были и оставались соперницами аналогичных фашистских организаций, главным образом благодаря тому, что представляли собой единственную альтернативу последним.
Они проявляли в культурном плане определенную независимость от фашистской официальной идеологии. После 1932 г. их численность начала вновь неуклонно расти и вскоре значительно превысила уровень 1930 г.83 К 1938 г. они насчитывали более 2 млн. чел., что в два с лишним раза превышало их численность в 1931 г.
Особое развитие в 30-е гг. получили специальные объединения (ассоциации), создаваемые в колледжах и других учебных, особенно женских, заведениях. Такие ассоциации создавались в приютах для сирот, для больных детей и т.д. Эти объединения совершенно явственно носили воспитательные функции, хотя согласно Латеран-ским соглашениям они эти функции выполнять были не Должны. Кроме того, с ними фашистские юношеские ор-
32
Дж.Гудерцо прослеживает это на примере диоцеза Павии, где в 1927 г. существовало 7 тыс. организаций КД, а в 1937 г. — 15 тыс., причем численность католиков-мужчин возросла С 1050 до 2085 чел., женщин-католичек — с 1600 до 4069 чел., а МУЖСКОЙ и женской части католической молодежи — соответственно с 1760 до 2125 и с 2700 до 2787 чел. (GUDERZO G. Cat-tolici e fascisti a Pavia fra le due guerre. Pavia, 1978).
ганизации конкурировать не могли, в том числе и потому, что в фашистских организациях главное внимание уделялось военно-спортивной подготовке.
Религиозные кружки Католического действия находи-лись под пристальным вниманием властей, которые стремились не допустить, чтобы в этих кружках разворачивалась какая-либо деятельность нерелигиозного характера. Руководство кружков КД должно было отбиваться от таких, например, обвинений, что в помещениях кружков находятся предметы, которые носят не религиозный, а скорее воспитательный характер, или имеют отношение к досугу и отдыху — такие предметы, как бильярд, шашки, шахматы и т.д.33
Фашистские лидеры постоянно подозревали, что в католических организациях зреют кадры, предназначенные сменить фашистских руководителей, вытеснить их как в идеологическом, так и в организационном плане. «Речь идет, разумеется, не о политической партии, — говорилось в полицейском докладе 10 мая 1935 г., — но о массе, которая завтра всего за несколько часов может стать самой сильной политической партией Италии, если только позволят внешние обстоятельства. Этой массе не хватает только новой структуры, поскольку старая разрушилась под ударами фашизма»34.
Хотя в 1931 г. КД было лишено централизованного характера и сведено на уровень диоцезальных организаций, уже с середины 30-х гг. в нем начинается подспудный процесс его реорганизации и медленной централизации.
Первым мероприятием такого рода была в 1934 г. смена руководства всех подразделений КД. Президентом Федерации католиков-мужчин стал Чезаре Оссичини, Союза женщин-католичек — Маддалена Патрици, в молодежной организации место А.Р.Ерволино занял Л.Джедда. То же самое произошло и в ФУЧИ: вместо Иджино Ригетти президентом стал Джованни Амброзетти, а вместо Анджелы Готелли (в женском подразделении ФУЧИ) — Анна Мартино. Лица, занявшие руководящие посты, были ма-
33 Archivio dell'AC. Fondo PG-IIl/8 (Presidenza Ciriaci).
34 Цит. no: ROGARI S. Come la chiesa st difese da Mussolini// Nuova Antologia. Roma, 1978. V. 538. F. 2125-2126. P. 404.
яо известны и не внушали беспокойства властям. В то же время от руководства были отстранены те, кто мог пре-теНдовать на независимость католических организаций от церкви. Так был смещен с должности «церковного ассистента» ФУЧИ Д.Б.Монтини, проводивший в этой ассоциации активную самостоятельную политику35.
реорганизация КД была призвана укрепить и усилить эту организацию. В этом смысле особенно удачным оказалось назначение на пост президента католической молодежи (ДИАК) Луиджи Джедда, человека чрезвычайно энергичного и деятельного, ставшего позднее (после войны) благодаря этим своим качествам президентом всего КД. Воспользовавшись примером аналогичных юношеских фашистских организаций, в чьей эффективности он уже имел случай убедиться, Джедда придал ДИАК структурную стройность и завершенность. По его замыслу она имела деление двоякого рода: по вертикали и по горизонтали. По вертикали ДИАК делилась на аспирантов и действительных членов. К первой секции относились мальчики в возрасте от 10 до 12 лет (младшая группа) и от 13 до 15 лет (старшая группа), ко второй секции — юниоры (16-20 лет) и сеньоры (21-30 лет) . Горизонтальное деление подразумевало образование групп учащихся, рабочих и лиц свободных профессий. Такая структура ДИАК выгодно дополняла территориальный принцип построения организаций КД.
Джедда был искренне убежден в том, что Латеранские соглашения создали прекрасную почву для католициза-ции всей молодежи страны. По его словам, после 1929 г. настало время «признать католической всю итальянскую молодежь в целом», хотя он и оговаривался, что это не столько свершившийся факт, сколько идеал, за реализацию которого нужно бороться. Хотя при руководстве Джедды ДИАК не была связана ни с какими антифашистскими выступлениями, деятельность этой организации была иногда весьма бурной. Так, в 1935 г. римская секция ДИАК начала активную пропагандистскую работу в Диоцезах по привлечению молодежи в Католическое дей
35
Фактически он отошел от работы в ФУЧИ еще в 1933 г. п°лзрормальным предлогом необходимости работы в Курии.
GEDDA L. Indirizzi е problemi// Reineri M. II movimento cattolico in Italia dall'Unita al 1948. Torino, 1975. P. 190.
ствие. (Правда, если в северных районах страны мол0 дежные организации были относительно активны, то I южных районах во многих приходах организаций Дйдй не было вовсе, в других эти организации были мало^ис ленны и сталкивались со многими трудностями, в то«числе финансовыми и организационными. Сказывалось также отсутствие хорошо подготовленного руководства Лишь к концу 30-х годов ситуация несколько изменилась. Все эти обстоятельства отразились впоследствии на роли католических организаций Юга в формировании Христианско-демократической партии).
Сложным продолжало оставаться положение ФУЧИ. В 30-е годы она представляла собой федерацию различных университетских кружков, пользовавшихся той или иной степенью автономии, чье положение скорее зависело от ситуации в каждом отдельном университете, чем от общей обстановки в ее центральном руководстве. Это положение часто осложнялось тем, что священники, призванные выполнять обязанности церковного ассистента при кружках ФУЧИ, предпочитали занимать должности капелланов в кружках ГУФ, поскольку последние были, разумеется, многочисленнее, что давало им прямую связь с основной массой итальянских студентов. В тех же случаях, когда руководство данного диоцеза занимало искренне профашистские позиции (как, например, миланский архиепископ Шустер), кружки ФУЧИ чувствовали себя с трудом терпимыми.
В 30-е годы вопрос о совместимости членства в ГУФ и в ФУЧИ уже не ставился. Практически обязательное членство всех студентов итальянских университетов в ГУФ привело к тому, что большинство членов ФУЧЙ также становилось членами этих групп. Это имело два очевидных последствия. Во-первых, в ФУЧИ начали проникать студенты, которые вначале вступили в ГУФ, а затем уже заинтересовались членством в ФУЧИ. ФУЧИ, таким образом, отчасти стала пополняться за счет молодежи, которая раньше не входила в состав организации католической молодежи. Во-вторых, членство в ГУФ стало рассматриваться как простая формальность, выполнение которой необходимо из соображений карьеры. Равнодушие членов ФУЧЙ к практике фашистских университетских кружков подчас было слишком заметно и приво-
к нелепым обвинениям, будто члены ФУЧИ проби-дЯЛтся в ГУФ для того, чтобы шпионить там. Кстати, РаЮ_иВОположные случаи (когда фашистские информато-^ становились членами ФУЧИ) были как раз хорошо
йЗВ^е дее ФУЧИ была организацией, наиболее независи-лй в идеологическом плане от фашистских концепций. Отчасти это происходило благодаря влиянию на ФУЧИ вропейской католической культуры. В те годы, когда для проникновения в Италию зарубежной культуры я философии был закрыт, теоретическая деятельность фуЧИ проходила под влиянием теологических и социально-экономических концепций европейских католических деятелей, в первую очередь французских философов Маритена и Мунье, но также и немецких теологов-протестантов (Карла Барта, Мёлера, Карла Адама и др.)
Учение Маритена руководство ФУЧИ (Монтини и др.) считало основой для процесса согласования современной светской и католической культуры, для постепенного срастания католицизма и современного общества. Кроме того, в работах Маритена присутствовала идея необходимости господства в сердце человека любви, милосердия, понимание человеческой жизни, как великого дара Господа. Итальянские ученые полагали, что работы Маритена вкладывали в руки католиков «духовное оружие для оппозиции фашизму»37. Однако зги темы не приобретали в деятельности ФУЧИ политического звучания, а «имели культурный и моральный аспекты, что давало возможность создавать альтернативную фашизму сферу интеллектуальной жизни, не порождая воинствующий антифашизм...»38
Немецким теологам итальянские католики обязаны новой теологией морали, протестантской этикой и акцентом на ценность человеческой личности и свободы. На заседаниях кружков ФУЧИ была поставлена новая тема «профессиональной морали» и «профессиональной этики», имея в виду, что в 30-е годы в католических орга
GIUNTELLA М.С. Influenze culrurali nella rlflessione dec mo-vimenti intellettuali negli anni trenta// Giuntella M.C., Moro R. Dail FUCI degli anni '30 verso la nuova democrazia. 1991. P. 23. № Ibid. P. 25.
низациях продолжали надеяться на усиление влияли католиков в сфере социальной деятельности. я
С работами французских и немецких теологов члены ФУЧИ имели возможность познакомиться благодаря от носительно свободному поступлению в организации ФУЧИ европейских католических журналов, В конце 20-х — начале 30-х годов ФУЧИ получала журналы «ц Vie Intellectuelle*, «Revue Apologetique*, *La Vie Catho-Hque», «Documentation Catholique*, «Revue des Lectures* «Etudes», «La Revue Hebdomadaire*, «Studium der Zeit* «Catholic Times*. Помимо знакомства с этими журналами ФУЧИ предоставляла своим членам возможность изучать работы зарубежных ученых в переводах и публикациях на страницах своих основных журналов «Azione Fucina* и «Studium», а также в отдельных изданиях католических издательств. В конце 20-х — начале 30-х гг. стараниями деятелей ФУЧИ на итальянский язык были переведены все основные работы Маритена.
Наиболее серьезным моментом реорганизации КД стало создание в ее рамках новой ассоциации — Движения лиц с высшим образованием (МЛАК) — ставшей по сути дела новой элитарной группировкой (решение о ее создании было принято в 1932 г., но формально она конституировалась в 1934 г.). Инициатором создания этой организации был президент ФУЧИ (ставший в этом году президентом МЛАК) Иджино Ригетти. Активное участие принимали и такие впоследствии видные деятели Хри-стианско-демократической партии, как Альдо Моро, Гуи-до Гонелла, Серджо Паронетто и др. Формально целью ее создания было осуществление духовных контактов и помощь в реализации религиозных устремлений для бывших выпускников университетов. Фактически деятельность ее была гораздо шире и объемнее. Сам И.Ригетти так определял цели организации: «Католическое действие нуждается в руководстве»39. Понимая, что фашизм пытается и будет пытаться свести на нет работу ФУЧИ, Ригетти еще 19 августа 1931 г. писал А,Готелли: «То, что уже нельзя сделать в столь дорогих нам формах нашей ФУЧИ, можно будет сделать в других формах: итальянская университетская жизнь не должна быть пущена на
Цит. по: RANFAGNI P. Op. cit. Р. 152.
Dizlonario storico... P. 543 42 MORO R. La formaztone... P. 31-32.
«Недели религиозной культуры в Камальд6>ли» заменили запрещенные в 1935 г. «социальные недели».
самотек»40. Хотя Ригетти и подчеркивал не политиче-киЙ, а религиозный и «духовный» характер создаваемой организации, он ясно давал понять, что она создается с целью подготовки вождей, интеллектуальной элиты, способной в будущем возглавить любое массово движение. Кроме того, новая организация сумела до-новому наладить профессиональные контакты, ибо речь шла об организации, создававшейся не по территориальному принципу, как создавались основные части КД, а по принципу единого целого, члены которого были представителями тех или иных профессий и имели широкие связи в своей профессиональной среде. Идея создания МЛДК получила полную поддержку Ватикана, даже вопреки недовольству и противодействию со стороны других частей КД. Дело в том, что создание МЛАК ослабляло Федерацию католиков-мужчин, вбирая в себя те кадры, которые в эту последнюю организацию неизбежно должны были попадать после окончания университета и возглавлять отдельные ее части. Но МЛАК сразу же приобрела широкий размах. В 30-е гг. в ее деятельности принимали участие около 6.000 чел. (почти вдвое больше, чем было членов в ФУЧИ, чья численность до 1941 г. не достигала даже 3.500 чел.), причем около 80% не состоял** ранее ни в одном из подразделений КД41. В 1934 г. МЛАК официально возглавил И.Ригетти, который оставил пост президента ФУЧИ, занятый после его ухода Дж. Амброзетти. К новой организации перешел также журнал ФУЧИ — «Studium». Характерно, что Ригетти решительно воспротивился участию в создании организации студентов и профессоров Католического университета «Сакро Куоре», считая, что он слишком откровенно поддерживает фашистское правительство.
Уже в первые годы своего существования МЛАК начала созывать ежегодные конференции, первая из которых состоялась в 1936 г., и «религиозные недели», проходившие начиная с того же года в г. Камаль-доли и получившие поэтому название «недели в Камальдоли»42. Хотя «недели в Камальдоли» были посвящены исключительно религиозной тематике (темы первых двух были «Бог» й «Иисус Христос»), в них принимали участие такие аз-вестные своими антифашистскими настроениями деятели церкви, как Примо Мадзолари, Мариано Кордовани и др. Что касается конференций, то тематика первых трех была посвящена моральным и религиозным аспектам про-фессиональной деятельности, что говорило о неусыпном желании лидеров католического движения вновь и вновь искать подходы к профессиональной жизни и их стремлении сохранить или обновить свои позиции в этой области. «МЛАК избрало свой путь, который не был путем открытого антифашизма, но путем, который проходил за пределами фашизма, — писал П.Ранфаньи, — позицию, согласно которой оно избегало присоединения к фашизму, но и не выражало ясной оппозиции ему»43.
Возможности новой организации были хорошо поняты фашистскими властями. Шеф итальянской полиции писал в своем докладе: «...ее возрастающая мощь и цели, которые она преследует, развиваются параллельно с фашистскими организациями. КД... несомненно является базой для широкой, упорной и скрытой политической деятельности, в задачи которой входит через посредство ФУЧИ и Движения лиц с высшим образованием сформировать кадры, которые поведут за собой группы, способные и готовые к любому повороту событий»44.
Не имея формального повода запретить созыв конференций МЛАК, фашистские власти принимали все меры к тому, чтобы затруднить их проведение и свести на нет все попытки установления профессиональных контактов. Так, в 1938 г. по настоянию властей из программы очередной конференции были вычеркнуты заседания по секциям, на которых должны были собраться лица одной профессии. В той же конференции было запрещено принимать участие самому «церковному ассистенту» организации монсиньору Адриано Бернареджи.
Как уже было сказано, одной из целей реорганизации КД было усиление его зависимости от церкви. «Зависимость от иерархии представляет собой и силу и сам
44 RANFAGNI P. Op. cit. Р. 154.
44 Цит, по: REINEM М. Cattolici е fascismo a Torino. Milano, 1978. P. 179.
щысл существования Католического действия»45, — сказал Пий XI на аудиенции, данной польским пилигримам в 1938 г. Одновременно Ватикан стремился максисмально сконцентрировать всю деятельность католических организаций в рамках КД. Например, циркуляром от 10 марта 1938 г. в зависимости от Католического действия объявлялись все организации, преследующие воспитательные цели. Речь шла о разных кружках — хоровых, драматических и пр., — о кинотеатрах и т.д. Таких Кружков к 1938 г. насчитывалось около 2.ООО46.
Большой акцент в католических организациях по-прежнему делался на социальной работе. С 1928 г. вышла за пределы Рима основанная в 1925 г. Национальная организация религиозной и моральной помощи рабочим (0НАРМО). В середине 20-х гг. она скромно начала свою работу при одной из фабрик Рима по производству вискозы, где были созданы группы рабочих в целях так называемого «религиозного апостолата». Но уже в самое ближайшее время при ОНАРМО начали создаваться общежития, столовые, магазины, библиотеки, приюты для инвалидов труда, гостиницы, швейные мастерские, школы для рабочих, детские сады. В первой половине 30-х гг. ее филиалы возникли в Неаполе, Падуе, Тиволи, Эсте, Флоренции, Венеции, а затем и во многих других городах. В 1936 г. она получила право создавать свои филиалы на всех государственных полиграфических предприятиях, государственных табачных мануфактурах и на соляных складах.
Продолжал функционировать ИКАС, хотя после Латеранских соглашений его функции были основательно урезаны, В их числе остались, однако, следующие: организация праздничных мероприятий, помощь эмигрантам, координация деятельности сельских касс и обществ взаимопомощи. После преобразования в 1934 г. Национальной ассоциации сельских касс в Национальную фашистскую федерацию сельских касс большинство в руководстве этой последней организации составляли по согласованию с фашистскими властями члены ИКАСа (7 из
45 Bollettino ufficiale dell'Azione cattolica italiana. 1938. № 5. P. 135.
46 Archivio dell'AC. Fondo PG-XIII/115 (Presidenza Ciriaci).
13 членов Национального совета). Точно так же в Исп0 нительный комитет Федерации созданных в это врем,! Межпровинциальных синдикатов сельских касс входили 2 (из 3 советников) члена ИКАСа. А уже с 1933 г. ру^ водство ИКАСа вновь участвовало, хотя и неофициально в проведении «социальных недель». '
4 Подпольное антифашистское движение * в середине 30-х гг. и движение гвельфов
В начале 30-х гг. в недрах организаций КД впервые возникают и подпольные антифашистские группы. Наибольшую известность получили две группы — Национальный союз, о котором речь уже шла выше, и Движение гвельфов.
Подпольное движение гвельфов возникло еще в 1928 г. по инициативе молодого миланца, члена ломбардской организации КД Пьеро Мальвестити.
О деятельности Движения гвельфов до 1931 г. почти ничего не известно. Конфликт 1931 г. подтолкнул эту группу к началу решительных действий. Ее первое активное выступление было приурочено к международному конгрессу, состоявшемуся в Риме в мае этого года по случаю празднования 40-летия энциклики «Rerum nova-гит». В ЭТИ дни в Милане, Риме, Бредши и некоторых других городах появились листовки, в которых излагались принципы социальной доктрины церкви и содержались призывы к свержению фашистской диктатуры. Члены группы не только разбрасывали листовки у входов в здания, на улицах и площадях, но и применяли способ, уже опробованный группой Де Бозиса, — рассылку листовок по почте. Этот способ имел то преимущество, что давал возможность охватить большее количество городов.
Центр движения гвельфов находился в Милане. Как и Национальный союз, движение было распространено в Северной и Центральной Италии. Кроме Милана, группы гвельфов были в Риме, Венеции, Бергамо, области Марке, была довольно многочисленная группа в Брешяи-Помимо Мальвестити, в миланскую группу входили адвокат Джоаккино Малавази, служащий миланского банка Армандо Родольфи (эти двое вместе с Мальвестити возглавили движение), Гаэтано Каркано, Энрико Фальк Я
Во главе группы брешианцев стояли Пьетро Ченини, дндясело Пина и Андреа Каццани. В распоряжении руководства была небольшая типография в Брешии, владелец которой, Оливьеро Ортодосси, примкнул к движению.
В то время гвельфы призывали к созданию действующих подпольных групп. В одной из их первых листовок приводился план создания разветвленной подпольной антифашистской организации. Каждому получившему листовку предлагалось стать организатором ее низовой ячейки. Помимо него самого, в ячейку должны были войти еще четыре человека. Ячейка (или, как она называлась в листовке, нерегулярная группа), как предполагалось, будет подчиняться центральному органу гвельфов данного города, но поскольку ни один из членов низовой ячейки не должен знать, где находится этот центр и кто в него входит, то им предстоит ждать, пока центр сам эту ячейку обнаружит. Рано или поздно это обязательно случится, заверяли руководители движения, и каждая ячейка сослужит свою службу.
Наибольшая активность группы пришлась на осень-зиму 1932-33 гг. В конце 1932 г. руководители движения сделали попытку наладить связь с представителями антифашистских сил, входивших в «Антифашистскую концентрацию». В частности, они связались с группой «Справедливость и свобода» и с примкнувшими к ней генуэзской группой республиканцев «Молодая Италия» и Двумя социалистическими группами из Генуи и из Милана. Первые контакты были установлены через Кружок по изучению проблемы труда, которым руководил Ринальдо Ригола, — организацию, действовавшую легально. Встреча между руководителями группы гвельфов и представителями «Антифашистской концентрации» была назначена на 18 марта 1933 г. в доме Малавази. Но организаторы встречи не знали, что полиция внедрила в кружок своего информатора. На следующий день после встречи полиция сделала обыск в доме одного из участников встречи и обнаружила отчет о заседании. В этот же день были арестованы Мальвестити, Малавази и Родольфи. В ходе последовавших за этим обысков в руки полиции попали и другие документы — письмо Ортодосси к Мальвестити и Родольфи, в котором он просил денег для про-
должения работы, и письмо, найденное у Ромео Балла-био, руководителя миланской группы социалистов, адре. сованное во Францию социалисту Фаравелли, где, между прочим, говорилось: «В Милане возникла уже упоминавшаяся клерикальная группа, которая намеревается развернуть деятельность, направленную на то, чтобы препятствовать триумфальному шествию фашизма»47. Среди арестованных были и священники, например, д0ц Эрнесто Верчези. Впрочем, он через несколько дней был выпущен на свободу благодаря вмешательству кардинала Шустера. Всего перед судом предстали тридцать человек (в том числе республиканцы и социалисты). Открытый процесс состоялся 29 января 1934 г. Мальвестити и Ма-лавази были осуждены на пять лет тюремного заключения, Родольфи — на три, Ортодосси — на два года.
В задачи подобной организации, однако, не входило немедленное антифашистское восстание. Речь шла о пропаганде антифашистских взглядов и подготовке кадров. Гвельфы ориентировались по преимуществу на молодежь, в том числе рабочих и крестьян. Они вели пропаганду в местных подразделениях Католического действия, в сельской местности и в городе. Мальвестити понимал, что свержению фашизма должна предшествовать тщательная подготовка. «Для сознательных христиан, — отмечал он, — говорить об активном сопротивлении, не имея всеобщего одобрения и рассчитывая на самопожертвование героев-одиночек, невозможно. Прежде необходимо расшевелить страну»48.
В основе этой концепции лежала довольно распространенная в среде христианской демократии идея «пассивности» или «слабости» итальянского народа48, послуживших также, — согласно этой теории, — и одной из причин прихода фашизма к власти. И вывод: «Воспитывать! Воспитывать! Воспитывать!», так как «болезненно очевидна (в настоящий момент) пассивность итальянцев»50. На длительный срок была рассчитана и организационная система Движения гвельфов. В планы нерегу
Piero Maluestiti. Milano, 1972. P. 141. MALVESTTTI P. Parte guelfa in Europa. Milano, 1945. P.187. См., например, брошюру Ф.Л.Феррари: FERRARI F.L. е а-'ascistt cattolici. Vicenza, 1968. MALVESTTTI P. Op. cit. P. 186,
!' Ibid. Р. 44. Ц Ibid. Р. 36.
Цит. по: BREZZI С. II gruppo guelfo fra gerarcfua eicclesiasti-ca e И regime fascista// I cattolici tra fascismo e democrazia. Bologna, 1975. P. 245.
длрных грушз не входило выполнение конкретных задали, они должны были быть готовы в нужный момент.
Мальвестити внес и свой вклад в анализ феномена фашизма в Италии. Фашизм — это диктатура, это тирания, писал он. Но в ряду других тираний, известных истории, она представляет собой явление «патологическое». Какова бы ни была тирания, по мнению Мальвестити, она всегда опирается только на один класс. Фашизм же опирается на все слои итальянского общества. Объясняется это, считал Мальвестити, все той же апатичностью большей части итальянского народа, недовольство которого результатами первой мировой войны было ловко использовано фашистами. В итоге захват власти фашистами представлялся Мальвестити своего рода авантюрой, не имеющей под собой другой почвы, кроме пассивности народа. Народ, полагал Мальвестити, это пассивная толпа, которая «предпочитает быть управляемой одним львом, чем сотней крыс»51.
Рассматривая различные формы диктатуры, Мальвестити подчеркивал, что фашизм отличается от них неопределенностью своих «теоретических» постулатов, а потому «каждый может видеть в них то, что ему нравится, или то, что ему удобно»52.
Для гвельфов свержение фашизма должно было стать прелюдией к установлению нового политического строя, который отнюдь не был бы простым возвратом к институтам либерального дофашистского государства. В .циркуляре, разосланном префектам полиции 4 января 1933 г., указывалось, что гвельфы преследуют три основных цели: «свержение фашизма, борьба против капитализма и установление псевдокатолической демократии гвельфско-го типа.»53. Две из этих целей — свержение фадпизма и установление демократии в соответствии с католическими принципами — достаточно четко сформулирюваны в одной из первых листовок гвельфов, где говорится, что руководство группы ближайшими задачами полагает «утверждение... христианского принципа», как основы
политической жизни, и свержение фашизма, поскольц., фашизм привлекает к себе «все негативные элементы которыми кишит современный мир, и является врагов церкви, мира, свободы и Италии»54.
В то же время в действительности гвельфы никогда не призывали к уничтожению капиталистического строя и к ликвидации частной собственности. Хотя в листовках того периода содержится много критических замечаний в отношении капитализма, очень важно определить, что же конкретно при этом имелось в виду. Гвельфы ставили знак равенства между капитализмом и масонством, между капитализмом и акционерными обществами и т.д. придавая капитализму, таким образом, самые отрица' тельные в глазах церкви и католиков черты. Но предложения гвельфов, направленные на создание нового общественного строя, сводились к требованиям ликвидации крупных банков, протекционизма во внешней торговле, крупных акционерных обществ, установления контроля над крупной промышленностью. Таким образом, не капитализм, но лишь крупный капитал и законодательство, направленное на его охрану, вызвали протест у гвельфов. Все эти мероприятия имели в виду интересы мелкой буржуазии, которую гвельфы именовали «интеллигенцией труда». Гвельфы выдвигали идеи общества, в котором не существовало бы классовых различий между мелкой буржуазией и пролетариатом. Хотя социально-экономическая часть программы гвельфов в целом была основана на принципах социальной доктрины церкви, изложенных в папских энцикликах, в ней чувствовалось влияние идей левого крыла Народной партии и Гвидо Мильоли.
Большой интерес представляют рассуждения гвельфов о степени зависимости католической партии от церкви. Оригинальность их трактовки состоит в обвинении Народной партии в несамостоятельности, отсутствии у нее политической свободы по отношению к Ватикану. Гвельфы считали необходимым условием существования будущей партии ее полную независимость, которая, как писал Мальвестити, «предполагает не отказ от подчинения ДО'
54 Manifesto programmatico della organizzazione guelfa «Crts-to Re e il Popolo»// Scoppola P. La Chiesa e 11 fascismo... P. 292.
-гятйки моральным нормам, но утверждение недопустимости зависимости государства от церкви»55.
Хотя гвельфы в первых же своих листовках ссылались яа согласованность своей программы с принципами доктрины церкви, реакция на образование новой подпольной трудны Ватикана, осведомленного о появлении листовок, была отрицательной. «Osservatore готапо» подчеркивала, qTo указанная группа пропагандирует идеи, с «которыми католики никогда не согласятся» . «Osservatore готапо» выражала уверенность, что гвельфы не найдут себе последователей, и даже подвергала сомнению тот факт, что распространители подобных идей в действительности являются католиками. Следует отметить, что первые листовки гвельфов появились как раз в то момент, когда назревал конфликт 1931 г. Наметившееся обострение отношений, с одной стороны, могло послужить причиной активизации деятельности группы, но с другой — объясняет и стремление Ватикана не только отмежеваться от нее, но и подчеркнуть полную непричастность к работе группы организаций Католического действия. Этой цели служила и попытка представить движение гвельфов как не имеющее под собой почвы, «наивное», не получившее никакого резонанса. Вместе с тем фашистские власти, по-видимому, имели основания ожидать официального обращения Ватикана с просьбой о смягчении приговора руководителям движения. Например, стало известно, что жена Мальвестити собирается обратиться к Пию XI с просьбой о таком вмешательстве. Хотя это намерение осуществлено не было, Пий XI проявил к процессу интерес и утром в день его открытия принял двух адвокатов — Эдо-ардо Клеричи и Луиджи Меда. Суть их переговоров осталась неизвестной. Но после этой аудиенции Луиджи Меда уведомили о том, что полиция располагает сведениями о тесных связях обоих адвокатов с Мальвестити, что может привести их самих на скамью подсудимых.
Контакты грутлгы гвельфов с движением «Справедливость и свобода» осуществились не столько благодаря,
55 Цит. до: Piero Malvestiti nelVanttfascismo е nella Resisten-га. Jj&lano, 1965. P. 17.
BREKZI. Op. cit. P. 236.
57 В первом письме Стурцо, не отрицая несправедливого Италии характера войны, пытался доказать, что Ватикан не мог выступить с непосредственным ее осуждением, ПОСКОЛЬКУ «ни момент не был подходящим, ни публика не была подготовлена» (ZUNINO P.G. Op. cit. P. 393). Во втором письме Cr^L подверг критике антикатолический характер политики дви»*' ния «Справедливость и свобода».
сколько вопреки генеральной линии руководства ^дд». листов». Как писал социалист Дж.Фаравелли, в эти гол активно сотрудничавший с движением «Справедливость свобода», даже сама программа гвельфов, направленна! на создание политического строя, основанного на катоду ческих принципах, противоречила программе грущ,ь Росселли, «светской» в самой своей основе. Движевд «Справедливость и свобода» в 30-е годы характеризо&а-лось отрицательным отношением как к Ватикану и цер. ковной иерархии, так и к католическому движению в целом. В 1935 г. его руководство подчеркивало с гордо-стыо, что оно является единственным антифашистским движением, которое ставит своей целью борьбу с «моралью и политикой католической иерархии».
Война в Эфиопии усугубила антиклерикальный и ан-тикатолический акцент в программах группы Росселли и послужила причиной окончательного разрыва К.Росселли и Г.Сальвемини с Л.Стурцо. Статьи Стурцо во французском католическом журнале «L'Aube», а также его письма — одно, предназначенное для публикации в «Giustizia е Liberta*, другое, адресованное лично К.Росселли, — в которых он попытался по-своему интерпретировать позицию Пия XI по отношению к политике фашизма, наметили его принципиальное расхождение с лидерами движения «Справедливость и свобода»57.
После роспуска в 1934 г. «Антифашистской концентрации» «Справедливость и свобода» стала наряду с коммунистической и социалистической партиями крупнейшим антифашистским движением 30-х гг. Отсутствие возможности какой-либо полемики по вопросу о церкви и католическом движении с другими антифашистскими партиями, а также окончательная ликвидация контактов с католиками-антифашистами только усилили антирелигиозный и антиклерикальный акцент политики «джеллистов».
Прямо противоположную эволюцию совершила в эти пы Коммунистическая партия Италии. Важным этапом осуществлении поворота в ее политике стал VII Конусе Коминтерна, заявивший о необходимости создания 2ггифапшстского народного фронта. Идея Народного лронта прозвучала в выступлениях лидера французской компартии Мориса Тореза, провозгласившего политику «протянутой руки» по отношению к католическим массам, а также в статье П.Тольятти «Прюблемы единого фронта», опубликованной в дни работы VII конгресса в «Stato operaio». Тольятти заявил о том, что Народный фронт должен включить в себя как республиканцев и движение «Справедливость и свобода», тал; и католиков.
События в Италии также подталкивай руководство КПИ к критическому пересмотру его позиции по отношению к католическому лагерю. Благополучное завершение конфликта 1931 г. и, как следствие, ослабление и усилившийся котрормизм католических организаций продемонстрировали ошибочность тактики КПИ по отношению к ним. В начале 30-х годов многие лидеры компартии признали необходимым стремиться проникнуть внутрь самих католических организаций, а не вовлекать католиков в ряды компартии при одновременном условии выхода из КД.
В своей пропагандистской работе КПИ выработала новый подход, рассчитанный на укрепление связей не с отдельными католиками, но с организациями в целом. «Нужно объяснять товарищам, что более предпочтительной формой будет та, при которой моло»дые люди будут оставаться членами фашистских и католических организаций..., чем если они станут антифашистами пассивными, изолированными от молодежи»5 .
Главным условием, облегчающим установление контактов с итальянскими католиками, стало принципиальное изменение позиции КПИ в отношении верующих. К концу 1931 г. уже можно считать восторжествовавшим принцип отношения к религиозным убеждениям как к вопросу, не имеющему связи с выбором политического союзника. Руководство компартии декларировало свободу вероисповедания в той политической системе, которую КПИ предполагала установить в Италии.
Не последнюю роль для выработки новой тактика КПИ сыграло Движение гвельфов, высоко оцененное ее руководством. «Это расширение области антифашизма g неожиданном для нас идеологическом и политическом, плане мы расценили как крайне утешительный признак ожидаемого раскола массовой базы диктатуры», — писал член Руководства Коммунистической партии Умберто Террачини59. Движение гвельфов руководством компартии воспринималось как результат глубокого кризиса итальянского общества, кризиса, потрясшего даже те «организации, чья доктрина состоит в абсолютном уважении иерархических структур»60.
В сентябре 1936 г. КПИ обратилась к итальянским католикам с «Заявлением», где впервые прозвучало предложение о единстве действий с целью свержения фашистской диктатуры. В «Заявлении» разъяснялась политика компартии в отношении религии и верующих. Коммунисты, указывалось в «Заявлении», провозглашают борьбу не с религией, а с войной, нищетой, теми социальны-ми условиями, которые позволяют эксплуатацию человека человеком. Объединение итальянского народа на почве борьбы с фашизмом не представляет угрозы для верующих и для их веры, утверждалось в «Заявлении».
Обращение коммунистов к итальянским католикам вызвало усиление антикоммунистической и антисоветской кампании Ватикана и фашистского правительства, развернувшейся на страницах итальянской печати. Кульминацией этой кампании явилась энциклика марта 1937 г. *Divini rederaptoris*, направленная против «атеистического коммунизма». Пий XI писал: «Коммунизм отвратителен по своей сути, и сотрудничество с ним недопустимо ни в какой области для всякого, кто желает спасти христианскую цивилизацию»61. И далее: «Мы поднимаем наш голос против самой системы, против ее создателей и пропагандистов, нашедших в России страну, как бы предназначенную для применения на практике
FRIEDLANDER S. Pie XII et le Ш-е Reich: Documents. Paris, 1964. p. 83.
этой системы, подготовляемой в течение десятилетий, и ^дупдах непрерывную пропаганду из России на весь мир* - Предостерегая «легковерных людей» от контактов с «развращенным коммунизмом», Пшй XI рассчитывал приостановить наметившуюся тенденгдию к сотрудничеству коммунистов и католиков в Европе..
Провозглашением в качестве принципа политики КПИ уважения религиозных убеждений и заициты свободы совести характеризовался и другой ее документ — «Открытое письмо итальянским католикам», датируемое апрелем 1938 г. Его отличие состояло, однако, в том, что КПИ обращалась в открытом письме не к трудящимся католикам, как это было в «Заявлении», ia ко всему «католическому миру» в целом, противопоставляя фашизм демократии, свободе, цивилизации, борьбу за которые коммунисты и католики должны вести совместными усилиями. Расстановка по-новому акцента на взаимоотношениях с католическим лагерем отразилась, и на оценках коммунистами политики Ватикана. Заключение Латеранских соглашений было представлено в одной из статей в «Stato operaio» в декабре 1938 г. как реакция церкви на погромы и репрессии против католических организаций, как действие, направленное на защиту этих организаций. В статье подчеркивалось, однако, что с заключением Латеранских соглашений Ватикан избрал неверную тактику, приведшую к эффективной форме (сотрудничества церкви и фашизма и, таким образом, к падению престижа католицизма в Италии и в Европе.
Во многом благодаря новой позиции КПИ возникло весьма интересное и перспективное католическое антифашистское формирование Центральной и Северной Италии. Это были две группы (под руководством Франко Родано и Адриано Оссичини), образовавшиеся в 1937 г. в Риме из членов студенческой ассоциации «Данте и Леонардо», конгрегации «Ла Скалетта» и лищея Висконти, входивших в состав подфедерации КД Рим-Юг. С самого начала группы заявили о себе совершенно оригинальной трактовкой роли католического движения в стране. В своем первом манифесте — «Наши задачи сегодня» — они выступили с признанием классовой борьбы (поскольку речь идет об эксплуататорах и эксплуатируемых) й отказом от политического единства католиков. Отвергая опыт Народной партии, члены кружков призывали к действенной и активной борьбе с фашизмом на уровне подпольных организаций и к готовности нести все последствия такой борьбы (арест, ссылка и т.д.). Выходцы из рядов КД, молодые люди высоко оценивали роль именно этой организации в Италии 30-х годов. «Като-лическое действие после 1931 г., — было сказано в манифесте, — представляет собой единственный массовый организм, предназначенный для обучения католиков антифашизму»63.
Другой отличительной особенностью римских кружков была их попытка наладить контакты с рабочим населением Рима. Это в значительной степени облегчалось тем, что сами кружки располагались на территории беднейших районов (Трастевере, Остьенсе, Монтеверде и др.). В кружки удалось привлечь несколько молодых людей, происходивших из рабочих семей (М.Лепорати, Э.База-ри). Однако в эти первые годы существования кружков связи с рабочими были еще чрезвычайно слабыми.
Отношение членов кружков к войне в Испании также сильно выделило их из общей массы католиков, В то время как даже Де Гаспери оказался неспособным правильно оценить сущность франкистского мятежа, члены римских групп отпечатали листовки со словами: «Франкистский мятеж в Испании — позор для христианского мира и для Италии. Смерть фашизму» , утверждая, что франкистский мятеж является прелюдией к началу всеобщей войны в Европе.
г Кризис в отношениях церкви и фашизма (конец 30 х гг.)
Исходя из всего сказанного выше, неудивительно, что с середины 30-х гг. отношения между фашистскими властями и Католическим действием стали заметно портиться. Журнал «Regime fascista», ссылаясь на статью в миланской католической газете «L'Italia» в которой говорилось, что истинный католик должен быть «универсален, должен быть не расистом, не националистом, не сепара-тистом»м, прямо задавал вопрос, «не существует ли непримиримого доктринального расхождения между Католическим действием и фашизмом?»66. «Всякое исключение из тоталитарности, — писал П.Тольятти еще в 1931 г., — когда массы ищут все возможные пути, чтобы избежать фашистского контроля и возобновить открытую борьбу, представляет опасность для всей системы. Поэтому фашисты должны бороться против католиков... Католические организации... существуют, сильны и контролируют широкие массы. Их претензии наследовать фашизму не преувеличены»67.
К середине 30-х годов католические организации стали испытывать все большие трудности в связи как с осложнением отношений между ними и фашистскими властями, так и общей политикой фашизма, противоречащей интересам развития этих организаций. В течение 1935-40 гг. «Civilta cattolica» неоднократно указывала на трудности, испытываемые католическими миссиями в Африке и Азии, и в числе причин называла расовую политику фашистского правительства и итальянские завоевания в Эфиопии. В самой Италии начало агрессии в Африке вызвало сокращение численности католических организаций, в особенности молодежных ассоциаций и ФУЧИ, что было связано с уходом на войну большой части их членов. Численность мужской части ФУЧИ сократилась с 2133 человек в 1935-1936 учебном году до 1864 человек в 1936-1937 учебном году. А мобилизация осени 1935 г. вызвала отмену ее ежегодного национального конгресса.
В 1934 г. был закрыт пьемонтский еженедельник местной организации ДИАК, а его директор Нино Бадано и Другие члены редакции были сосланы. Преследованиям подвергались те священники, которые взяли на себя руководство молодежными католическими организация
Цит. по: MARTINI A. L'ultima battaglia di Pio XI// Civilta cattolica. Roma. 1959. V. III. № 18. Q. 2622. P. 579. Ibidem.
87 Stato operaio. 1931. № 7. P. 590-592.
ми . Репрессии применялись также к учителям, высту. павшим с инициативой созыва ежегодных молитвенны* и религиозно-медитационных собраний.
С 1935 г. члены католических организаций стали по-лучать отказы на просьбы о вступлении в фашистскую партию. Вначале немногочисленные, эти случаи скоро участились и переросли в серьезную проблему, которая потребовала вмешательства Центрального бюро КД. Лица, которым было отказано в приеме в фашистскую пар. тию, не могли устроиться на работу, и их материальное положение было крайне тяжелым. Менее часты были случаи, когда члены католических организаций исключались из партии. Итальянские граждане призывались не вступать ни в какие ассоциации католиков, а членам фашистских организаций это в некоторых районах прямо запрещалось. «Мы уважаем религию, мы уважаем церковь, но мы не уважаем Католическое действие. ... Мы христиане, мы ходим в церковь, но мы не записаны в КД. (...) — говорилось в речи президента одного из местных подразделений фашистской молодежной организации, — Потому что Католическое действие — это войско, это милиция, это что-то, что я не могу точно определить. (...) Поэтому тот, кто состоит членом Католического действия, не может одновременно состоять в Партии и наоборот»69.
С весны 1938 г. участились случаи атак на организации КД со стороны фашистской прессы. В протоколах заседаний местных ячеек фашистской партии можно встретить прямые призывы бороться с Католическим действием «тайно, но постоянно и упорно»70. Возобновились, как в 1931 г., разгромы католических ассоциаций. В январе 1938 г. папский нунций в Италии отмечал, что положение КД «хуже, чем в 1931 г.»71 Хотя осенью 1938 г. был заключен договор, подтверждающий существование КД на основе ранее принятых соглашений , по
68 См., в частности: Archivio dell'AC. Fondo PG-IIl/8 (Presi-denza Ciriaci).
72 Президент КД Л.Вивьоли встречался с секретарем фашистской партии Стараче; результатом их переговоров стало офя-
дозкение продолжало оставаться тяжелым. Осенью 1938 г. й в первой половине 1939 г. развернулась так называемая «война значков». Фашисты всеми средствами старались не позволить членам католических организаций носить в общественных местах значки их ассоциации. Значки срывались насильно, причем не только рядовыми членами партии, но и секретарями местных партийных ячеек.
За период осени 1938 г. — первой половины 1939 г. случаи различных неблагоприятных инцидентов между фашистской властью и КД отмечались в 189 из 323 опрошенных по этому случаю диоцезов Италии73. В январе 1939 г. в беседе с Пиньятти, итальянским послом в Ватикане, Муссолини обвинил КД в том, что оно является «замаскированной формой самой настоящей политической партии, по своему характеру антифашистской, которая препятствует деятельности режима почти во всех областях и имеет даже организации типа профсоюзов»74.
Создание в октябре 1937 г. фашистской организации Итальянская дикторская молодежь (ДЖИЛ) в полной мере отражало намерение правительства окончательно установить контроль над всеми видами работы с молодежью и интенсифицировать военную подготовку. К началу 1938 г. ДЖИЛ, охватившая молодое поколение с 6 до 21 года, включала в себя уже 6 млн. чел.75, практически членство в ней было обязательно для всей молодежи страны.
Ту же цель преследовала школьная реформа Боттаи (1938-1939 гг.), вновь поставившая церковь в положение обороняющейся стороны. «Школьная хартия» отводила Церкви одно из последних мест в системе образования. Создание в 1938 г. по инициативе правительства Национального общества высшего и среднего образования (ЭНИМ) ставило под удар и позиции, завоеванные церко
циальное коммюнике от 20 августа, согласно которому КД могло функционировать в соответствии с нормами, установленными 2 сентября 1931 г.
вью в области частных школ. Несколько месяцев спустя после создания ЭНИМ была распущена Национальная федерация частных образовательных учреждений, объединявшая большую часть католических школ в стране. Уже в том же 1938 г. ЭНИМ контролировала школы с общим числом учащихся 195.935, в то время как в то» же году под контролем церкви остались школы в которых обучалось всего 98.319 учеников76.
Обострение отношений с церковью имело в своей основе не только соперничество из-за католических организаций, но было связано у фашистского правительства также со все большей зависимостью Италии от внешнеполитического курса Германии. 25 октября 1936 г. Италия заключила с Германией военный союз, получивший название «Ось Берлин—Рим».
Самороспуск партии Центра, последовавший почти тотчас за назначением Гитлера на пост рейхсканцлера, казалось, оставил практически без всякой защиты церковь и католические организации в Германии, Между тем, нацистская партия была настроена по отношению к католикам и их организациям значительно более агрессивно, чем итальянские фашисты. Еще в 1932 г. католические организации Бадена обратились в Ватикан с просьбой о заключении с их правительством конкордата, который мог бы послужить защитой от растущей враждебности со стороны национал-социалистской партии. Разумеется, приход этой партии к власти по сути сводил на нет эффективность предшествовавших договоров с германскими землями (Пруссией, Баварией и Баденом). Об этом свидетельствует закрытие в Баварии весной 1933 г. всех конфессиональных школ, что противоречило соответствующей статье конкордата с Баварией. Весной же 1933 г. начались первые атаки нацизма на молодежные католические ассоциации. Роспуск партии Центра в Германии был значительно большим ударом по католической церкви, чем ликвидация в Италии Народной партии, ибо партия Центра по существу своему была партией германского духовенства. Однако немедленно вслед за этим событием фон Папен, лидер партии и вице-канцлер, начал в Риме переговоры с государственным секретарем кардиналом Пачелли (заменившим П.Гаспарри в 1930 г.) о возможности заключения конкордата77.
Ватикану заключение конкордата представлялось необходимым для защиты прав католической церкви и католических организаций. В Ватикане, правда, отлично знали (и итальянский опыт служил тому подтверждением), что конкордат будет являться слишком слабой защитой от правительства, безудержного в своих тоталитарных устремлениях и имеющего в своих руках хорошо налаженный репрессивный аппарат, однако, Пий XI и кардинал Пачелли видели в конкордате единственно возможную форму обороны. «Если германское правительство нарушит конкордат, а нет сомнений в том, что оно это сделает, — говорил кардинал Пачелли английскому поверенному в делах, — Ватикан по крайней мере будет располагать основой для протеста. К тому же... немцы не смогут нарушить все пункты конкордата одновременно»™
Как и предвидел кардинал Пачелли, нарушение германской стороной различных пунктов конкордата началось еще прежде его ратификации. Как и в Италии, это касалось трех принципиальных вопросов: о юношеских организациях, о степени участия церкви и государства в деле воспитания молодого поколения и о католической прессе. Правительственные меры в 1934-1937 гг. были
направлены на ликвидацию светских католических орр низаций (в первую очередь молодежных) и устранени духовенства из школ при одновременном упразднений частных конфессиональных школ. Подобно соперничест ву между молодежными католическими организациями а организацией «Балилла» в Италии, не менее острое соперничество возникло между конфессиональными ассоциациями Германии и организацией «Гитлерюгенд» Президент «Гитлерюгенд» Дюссельдорфа заявил в январе
1934 г., что с конфессиональными организациями будет покончено точно так же, как с политическими партиями. А сам Гитлер объявил, что в Германии не должно быть другой юношеской организации, кроме «Гитлерюгенд» и в самое ближайшее время все другие юношеские организации, в том числе конфессиональные, будут распущены. В 1935-1936 гг. борьба правительства с католическими организациями велась все более интенсивно. Достаточно упомянуть такие факты, как декрет Геринга от 18 июля
1935 г. против «политического католицизма», под которым, по его собственному разъяснению, понимались все консрессиональные организации, роспуск католических организаций в Ресфельде 23 июля того же года, запрет на вступление в католические ассоциации в Мюнстере в сентябре 1935 г., наконец, последовавший в декабре 1936 г. закон об обязательном вступлении в организации «Гитлерюгенд» и «Союз немецких девушек» всей молодежи Германии.
С начала 1935 г. была открыта также кампания с целью ликвидации конфессиональных школ. В апреле
1936 г. Министерством образования и народной культуры было запрещено отдавать детей в начальные школы конфессионального толка. К этим мерам прибавилось сокращение уроков закона Божия и запрещение преподавания в школах для лиц духовного звания, одновременно являющихся руководителями юношеских католических организаций.
За период с 1933 по 1939 г. Ватикан направил в Берлин 55 нот протеста по поводу нарушения Конкордата. Однако отношения продолжали ухудшаться. Уже в 1935 г. в связи с ремилитаризацией Гитлером Рейнской области Пий XI сказал французскому послу при Ватикане Ф.Шарль-Ру: «Неужели у вас перевелись Фоши? Если
ГРИГУЛЕВИЧ И.Р. Указ. соч. М., С. 233-234.
, вы немедленно повели в наступление (против Герма-^ Е.Т.) 200 тыс. солдат, вы бы оказали огромную Услугу человечеству»79.
В 1937 г. газета Геббельса «Axigriff» писала: «Папа борется с коммунизмом в красноречивых энцикликах, но еГо дипломатия поддерживает Народный фронте, конечно, ае столько из-за симпатии к марксизму-ленинизму, сколько из-за желания способствовать политике окружения Германии»80. Другие нацистские газеты утверждали, что Пий XI «полуеврейского» происхождения, так как его мать была якобы голландской еврейкой, а что касает-гя Пачелли, то они писали, что он вообще еврей «чистых кровей» •
В 1937 г. Пий XI пришел к выводу, что «соглашение между национал-социализмом и католиками невозможно»82. В этом году папа опубликовал три энциклики, направленных против «атеистического коммунизма» («bivi-ni redemptoris*, 19 марта 1937 г.), «мексиканского масонства» («Nos es muy conocida*, 28 марта 1937 г.) и нацизма и расизма («Mit brennender Sorge», 14 марта 1937 г.).
Уже сам факт одновременного издания энциклик против коммунизма и против нацизма как бы приравнивал их друг к другу в глазах церкви, для которой до сих пор коммунизм был главным из всех заблуждений и врагом номер один.
В энциклике «Mit brennender Sorge* подчеркивалось стремление достичь исключительно мирных отношений между папским престолом и германским правительством и употреблялись более взвешенные и сбалансированные формулировки (папа избегал называть вещи своими именами, избегал поименного обращения к лидерам Германии, употребления понятия «национал-социализм», а чаще говорил о властях вообще, о злой силе, управляющей страной, и т.д.). Но в то же время можно с уверенностью утверждать, что это был документ протеста и несогласия с методами нацистского правления.
Прежде всего в документе возлагалась ответственность на немецкие власти за систематическое нарушение Кон-
кордата 1933 г. Подчеркивая, что если со стороны Свято, го престола заключение Конкордата была вызвано исклю. чительно заботой о благе верующих, стремлением уберечь их от страданий, которые в той ситуации были вполне ожидаемы (тем более, что предложение о заключении д0. говора исходило от противоположной стороны), то теперь время подтвердило, что как раз эта последняя сторона «не хотела никаких других целей, кроме уничтожающей борьбы»83. Пий XI отмечал при этом, что на его позицию повлиял визит в Ватикан ведущих немецких епископов в январе 1937 г., давших весьма мрачные оценки происходящему в Германии и попросивших помощи в деле защиты систематически нарушаемых прав верующих.
Несмотря на свои заверения о желании достичь мирных отношений с нацистским рейхом, папа достаточно категорично дал понять, что для этого необходим отказ нацистского правительства от своей антицерковной политики и основных постулатов нацистского движения, противоречащих христианству.
Папа выступил против мнимого, «кажущегося» христианства, спекулятивно, из политических соображений приспосабливающего понятие «веры» к нацистскому мировоззрению. Он отмечал принципиальную несовместимость христианских канонов с таким эрзацем веры, который своими основными принципами делает понятия крови, расы, народа, государства. Он подчеркивал, что такая новая вера является извращением христианства, предостерегал от такого рода реформаторства, когда его последствия приносят больше вреда, чем те недостатки в общественном и церковном устройстве, которые решили реформировать. В связи с этим папа категорически возражал против намерения нацистов в лице, в первую очередь, А.Розенберга, исключить из Святого Писания Ветхий Завет, где, по мнению последнего, якобы «Бог открывается народу чужой расы», и который, якобы, хочет немцев «духовно сделать евреями». Пий XI подчеркивал, что Ветхий завет является органической частью Откровения Божьего и что нельзя отказываться от какой-либо
части Святого Писания, не ставя под сомнение всю его основу84.
В энциклике подчеркивалось, что церковь желает блага любому народу, в том числе и немецкому, но речь идет о разных проблемах, разных областях, которые не должны противопоставляться друг другу. Нельзя ограничивать божественное влияние заботой исключительно об одном народе, а тем более идентифицировать Бога с этим народом или даже, как это делается в Германии, с отдельными его представителями (имеется в виду Гитлер)85. Пий XI писал: «Тот, кто воздвигает в качестве высшего эталона расу, народ или государство... и поклоняется им как идолам, тот фальсифицирует и ставит с нот на голову порядок вещей, созданный и желаемый Богом»88. В связи с этим энциклика осудила деятельность тех представителей духовенства в Германии, которые выступают за создание национальной церкви и которые поддерживают (из человеческой слабости или по другим причинам) тоталитарный режим. В то же время документ выражал солидарность с преследуемыми христианами, призывал их к мужеству и противостоянию негативным поползновениям со стороны режима, который отбросил такие понятия, как милость, грех, стыд.
Опасно, подчеркивал Пий XI, отдавать эта нравственные понятия на откуп самому человеку, к чему призывают нацисты, — рано или поздно это приведет к моральному крушению, тем более при тоталитарном режиме, где нравственные нормы попадают в зависимость от властителей и становятся зеркалом их этического сознания87. Опасно, отмечалось в энциклике, приравнивать понятие «право» к понятию «народной пользы» — это приведет и приводит к нескончаемому произволу. Если понятия «добра» и «зла» будут заменены на категории «пользы» и «вреда», то есть, если сам человек или общество будут решать, что полезно, а что вредно, то это, помимо личного произвола, приведет к произволу государственному и будет чревато вечным состоянием войны: любое государст
Цит. по: ANGELOZZI GARIBOLDI G. Pio XII. Hitter e Mussoli
во, в любой момент может развязать войну из соображений государственной пользы. «Никогда не может быть что-то полезным, если оно одновременно не является ду. ховно добрым..., только когда это духовно доброе дело — оно полезно»88.
В связи с этим Пий XI выступил против такой формы произвола, когда якобы в угоду коллективу или обществу попираются права отдельно взятого человека или группы людей (в частности, оправдываются преследования евреев). Человек, «как личность, обладает данными Богом правами», в частности правом на веру и воспитание в духе веры, подчеркивает энциклика, и эти права необходимо защищать; законы же, которые ограничивают естественные права человека, аморальны89.
Послу Германии фон Бергену, который принес в Ватикан протест против антинацистской энциклики, Пий XI ответил: «Нет ничего более ошибочного, чем попытка ограничить для христианства с его жизненными и истинными ценностями возможность действовать, воспрепятствовав, таким образом, церкви полностью использовать в деле спасения народов всю имеющуюся у нее мощь, которая всегда наготове во имя одержания духовной победы над заблуждениями и ложными путями большевизма. Именно в эту ошибку и, как следствие, ошибочную позицию впечатляющим образом впали руководящие круги нынешней Германии. Они не только все более препятствуют свободной возможности действия христианства, но помимо этого ведут на глазах и при попустительстве и даже взаимодействии официальных органов, систематическую кампанию против христианства и церкви, которая по своим методам, по своей злобности напоминает некоторые образцы, принадлежащие тому лагерю, с коим они (эти круги — Е.Т.) борются на словах»90.
Кое-кто говорил, что энциклика против нацизма более впечатляюща, чем энциклика против коммунизма9 . И если официально энциклика «Mit brennender Sorge* была направлена против нацизма и расизма, то фактически с тем же успехом она могла иметь в виду и Италию, по-
Там же. Там же.
Цит. по: TRASATTI S. La стосе е la Stella. Milano, 1993. P. 39. CHARLES-ROUX P. Op. cit. P. 176.
скольку расхождения с церковью по вопросу о фашистской концепции государства имели место уже много лет.
Большой гнев Ватикана вызвал аншлюс Австрии. Недовольство Ватикана было тем более сильно, что этот факт задевал его непосредственные интересы. Традиционно католическая держава, Австрия, казалось, встала на путь создания государственной системы, основанной на принципах социальной доктрины католицизма. Еще в 1932 г. канцлер Дольфус, выступая на ассамблее Лиги Наций, провозглашал, что «Австрия разрабатывает конституцию, вдохновляемая принципами, положенными Пием XI в основу энциклики "Quadragesimo агшо"»вг. Неудивительно поэтому, что убийство Дольфуса вызвало в Ватикане и католической печати Италии гневные отклики.
Полагаясь на верность австрийского правительства духу католицизма, Ватикан вынашивал и планы другого рода. В его интересы входило создание союза католических держав Южной и Центральной Европы — Испании, Австрии, Венгрии и Италии, — который должен был стать оплотом как антикоммунизма, так и аятинацизма, барьером на пути германской экспансии.
Угроза аншлюса, нависшая над Австрией с середины 30-х годов, не только делала эти планы нереальными, но и приносила католическую Австрию в жертву нацистской Германии, т.е. той стране, в которой католическая церковь уже страдала от жесточайших репрессий. Это не могло не вызвать тревоги Ватикана.
К 1938-39 гг. церковь в Германии фактически очутилась на положении врага нации. 38.000 священников были осуждены по различным уголовным процессам, под видом которых германские власти пытались не только уничтожить, но и дискредитировать церковь93.
Расправа с католическими организациями в Германии вызвала недоумение даже Муссолини, который боялся, что союз с такой Германией будет отрицательно воспринят верующими в его собственной стране. «Это идиотизм и совершенно бесполезный, — записал его слова его зять
92
97 SCOPPOLA P. La chiesa е il fascismo... Р. 319.
и министр иностранных дел Италии Г.Чиано в своещ дневнике, — а кроме того, это делает "Ось" непопулярно^ среди итальянских католических масс»94.
Отказ Пия XI от встречи с Гитлером во время визита последнего в Рим в мае 1938 г. был действительно воспринят итальянскими католиками, как показатель уве. личивающегося разрыва Ватикана с Германией и, в част-ности, как следствие аншлюса Австрии. За три дня До приезда Гитлера Пий XI демонстративно перебрался в свою летнюю резиденцию Кастельгандольфо, где несколько дней спустя с сожалением констатировал, что одно из самых печальных обстоятельств этих дней — это воцарение в Риме «креста, который не является крестом Иисуса Христа»95.
Другим следствием сближения с Германией было введение в Италии расовых законов.
Расистские теории подвергались критике со стороны католической церкви уже с середины 30-х годов. В течение 1935 и 1936 гг. Пий XI неоднократно выступал с осуждением этих теорий. Они же, как мы видели, были основным объектом критики в энциклике «Mit brennender Sorge».
Начало расистской кампании в Италии вызвало немедленную реакцию церкви. Выступая 28 июля 1938 г. перед учениками колледжа ePropaganda Fide», Пий XI заявил между прочим, что «человечество является единой семьей, единой человеческой расой»96, и в недоумении задавал вопрос: «По какому несчастному стечению обстоятельств в Италии возникла необходимость подражать Германии»87. По этой реплике очевидно, что Пий XI воспринимал расизм, как нечто чуждое итальянскому народу, нечто привнесенное извне. Выступление папы было воспринято фашистским правительством как «силь-
антирасистское». -«Если он будет и дальше идти по этоМУ пути, — отмечал Чиано, — то столкновение неизбежно» ¦ Германская же пресса еще раньше утверждала, чТ0 позиция католической церкви по отношению к расизму является выражением антифашизма, и даже обвиняла в связи с этим Ватикан в симпатии к коммунизму. речь Пия XI 28 июля комментировалась германской прессой как «забавное объявление войны национал-социализму»99, как открытая борьба против расовой доктрины.
Опасаясь вызвать активное противодействие расовой политике со стороны церкви и, как следствие этого, со стороны католических масс, фашистские идеологи расизма пытались нейтрализовать церковь, указывая на то, что итальянский расизм обязан своим происхождением именно католической церкви. В номерах за май, июнь, а затем и август 1938 г. фашистский журнал «Regime fascista* опубликовал ряд статей, в которых авторы, ссылаясь на материалы католического журнала «Civilta cattolica» за 1890 г., указывали на то, что антисемитизм, выраженный на страницах этого крупнейшего журнала иезуитов, был значительно более глубоким и решительным, чем антисемитизм фашистский. Падре Баллерини, один из авторов статей в «Regime fascista*, язвительно замечал, что фашизму есть чему «поучиться у отцов из Ордена иезуитов»100. Позднее, 7 ноября, эти же обвинения повторил Роберто Фариначчи на конференции в Милане, заявив о том, что позиция церкви его сильно удивила, поскольку она находится в «вопиющем противоречии со всей историей католицизма»101. Своим антисемитизмом, говорил Фариначчи, «мы обязаны урокам, которые давала нам церковь в течение всех двадцати прошедших веков»102. Развивая эту тему, Фариначчи проиллюстрировал свое выступление многочисленными цита
98 CIANO G. Op. cit. P. 216.
тами из решений церковных соборов, высказываний высших прелатов церкви и т.д.
Попытки обосновать расизм учением католической церкви получили резкий отпор на страницах «Osservatore готапо» и «Civilta cattolica*. В этом последнем случае за перо взялся сам директор журнала падре Энрико Роза. Источником фашистского антисемитизма, доказывал он, является отнюдь не политика церкви, которая никогда не призывала к погромам, насилию, репрессиям против евреев. Антисемитизм, писал Э.Роза, пришел из «нацистской и протестантской Германии, а еще раньше из царской России.,.»103.
Католическая пресса представляла собой единственный критический голос в стране в адрес расизма и, в частности, антисемитизма. Помимо «Civilta cattolica* с критикой расовой кампании выступили крупнейшие ежедневные католические газеты «Italia» (Милан) и «L'Awenire d'Italia» (Болонья). Вот, например, как формулировал позицию церкви по отношению к расовому вопросу крупнейший историк Марио Бендишоли на страницах газеты «Italia»: «Церковь не может допустить внутреннего, религиозного осуждения еврейства, т.е. Ветхого завета, поскольку вместе с Новым заветом они составляют единый организм...»104.
Муссолини был очень недоволен выступлениями церкви. «Пусть папа не недооценивает мои силы, — заявлял он. — Он должен помнить о том, чему учит пример 1931 г. Достаточно одного моего знака, чтобы пробудить к жизни глубинный антиклерикализм этого народа»105. По свидетельству Г.Чиано, Муссолини рассматривал расовый вопрос как «основополагающий» в связи с недавним образованием Итальянской империи. Это соображение высказывал Чиано в беседе с послом Ватикана в Италии Бор-гончини Дука. Чиано приводил в качестве аргумента, оправдывающего введение расового законодательства, необходимость регулировать отношения итальянцев с местным населением в Эфиопии. По словам Чиано, Бор
х"° Ibid. Р. 217.
109 CIANO G. Op. cit. P. 223.
гончини Дука согласился с его аргументами и вызвался передать их Пию XI.
Вероятно, с этим фактом связана пометка в дневнике Чиано от 8 августа о том, что «папа, который теперь узнал истинную суть проблемы, начинает разоружаться» . Это замечание Чиано в определенной мере объективно отражало тенденцию к разрешению конфликта мирным путем. «В сложной международной ситуации, — писал Чиано 22 августа, — конфликт с церковью не приведет ни к чему хорошему»107. Автор одной из статей в «Os-servatore готапо» (14 августа) умиротворяюще разглагольствовал о том, что позиция церкви не имеет никакого отношения к политике, — тезис, охотно подхваченный фашистами. Осенью 1938 г. его развил в уже упомянутом выступлении Р.Фариначчи, заявив, что фашисты рассматривают «еврейскую проблему исключительно как проблему политическую, а не религиозную»108.
Говорить о разрешении конфликта было, однако, еще рано. Выступление Пия XI 21 августа вызвало одну из самых острых реакций Муссолини: «Если папа будет продолжать свои выступления, — заявил он в бешенстве, — я потяну за хвост итальянцев и в одно мгновение заставлю их сделаться антиклерикалами» .
В одном из своих выступлений сентября 1938 г. Пий XI объявил, что церковь категорически отвергает доктрину, согласно которой «все для государства, но ничего для личности», что церковь «охватывает своей заботой все народы во всех частях света (чтобы не употреблять слово "раса")»110.
Общая картина, складывавшаяся в результате деклараций Пия XI и толкований католической прессы (несмотря на то, что случаи защиты расовых теорий со стороны католиков тоже были нередки), создавала впечатление в глазах простых итальянцев, а также в глазах фашистов и нацистов, что католический лагерь в целом против расизма, а церковь, таким образом, оказывалась не на стороне фашизма, а на стороне его политических противников. «Евреи и церковь, — писал Розенберг в брошюре, распространяемой в Вене осенью 1938 г., — яв^ ляются врагами национал-социалистского государства»111,
В ноябре 1938 г. трения по расовому вопросу усиди, лись в связи с принятием 17 числа этого месяца нового закона о запрещении смешанных браков, непосредствен, но затрагивающего интересы церкви и находящегося в противоречии с одним из пунктов Конкордата.
Известие о проекте этого закона сильно встревожило Ватикан. «Контраст между предполагаемым законом, — писал "Osservatore romano" 14 ноября, — и каноническими правилами очевиден»112. Введение в Италии расовых законов вызвало отторжение даже у тех прелатов, которые до этого времени принимали фашистский режим с одобрением. Кардинал Шустер на заседании Малого Синода выразился на этот счет вполне определенно. «Фа-шистское государство, — сказал он, — создает свою собственную этику, у которой нет ничего общего с религиозными идеями»113.
фашистскому правительству были направлены две ноты протеста, вызвавшие гнев Муссолини. Дуче заявил Чиано, что «желает папе смерти как можно скорее»114. В Аеврале 1939 г. Чиано отмечал: «Странно, но Муссолини демонстрирует все большую отчужденность по отношению к церкви. Раньше все было совсем иначе»115.
Борьба Пия XI против расовых законов и возобновление инцидентов, связанных с организациями Католического действия, производили большое впечатление на население Италии и давали повод думать, что церковь близка к разрыву с фашистским правительством. О такой возможности свидетельствовали и другие выступления папы конца 1938 г, 25 декабря перед учениками Св. Колледжа папа, выразив предварительно благодарность людям, участвовавшим в разработке Латеранских соглашений, заметил также, что предстоящий юбилей вызывает у него не только чувство глубокой радости, но также чувство «подлинного и глубокого беспокойства и горькой печали»116. Чиано писал в своем дневнике: «Можно не сомневаться, что этот папа способен на все, даже на торжественные осуждения и отлучения, он даже в крайнем случае готов покинуть Рим»117. Итальянцы были уверены, что только смерть Пия XI, скончавшегося накануне 10-летия Латеранских соглашений (10 февраля 1939 г.), помешала ему решительно и окончательно осудить фашизм и денонсировать Конкордат. Это ожидание подтверждается широким распространением слухов о якобы ставящих все точки над i речах, которые Пий XI должен был произнести в день юбилейных торжеств. В действительности эти речи, наброски к которым были найдены среди его бумаг, не представляли собой ничего существенно нового по сравнению с его позицией последних лет жизни. Как очевидно явствует из сохранившихся текстов, Пий XI, хотя и собирался упомянуть о наболевших вопросах, связанных с расовой политикой и с положением КД, однако, более всего был озабочен тем, чтобы сохранить в силе юридические нормы Конкордата и избежать окончательного разрыва, который мог бы повлечь за собой его отмену.
Ожидание публики, тем не менее, свидетельствовало об остроте, которой достигли взаимоотношения церкви и режима к концу 30-х годов. Со смертью Пия XI в этих отношениях наступило кратковременное затишье.
Конфликты середины-конца 30-х годов сами по себе еще не означали окончательного разрыва между церковью и фашистским режимом, но знаменовали начало поворота в настроении широких слоев населения и служили показателем первых трещин, которые появились на фундаменте здания фашистской власти. Если именно эта трещина не стала немедленно и быстро расширяться, то причиной тому следует назвать в первую очередь начало второй мировой войны. В числе других причин не последнюю роль играли смерть Пия XI и избрание на папский престол Пия XII.
Глава IV. 1939-1943
ОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ РАЗРЫВ
Позиция Ватикана в годы второй мировой войны и зарождение Христианско-демократической партии
Ватикан и фашизм в годы второй мировой войны
Папа Пий XI скончался 10 февраля 1939 г. В день похорон в стране был объявлен всенародный траур. И в этой траурной атмосфере «исчезло даже воспоминание о тех трудностях, которые воздвигали преграду между фашистами и умершим папой»1.
Выборы нового папы проходили впервые после заключения Латеранских соглашений. Кардиналы, собравшиеся на конклав, были весьма обеспокоены тем, чтобы обеспечить максимальную независимость Ватикана от итальянского правительства. Последнее называло желательных для него кандидатов на папский престол — в журналах «Telegrafo» и eRelazioni internazionalb появились имена итальянских архиепископов, далеких от политики, — но эти выступления были восприняты как попытка повлиять на решение конклава.
На папский престол был избран государственный секретарь Эудженио Пачелли, принявший имя Пия XII. Государственным секретарем новый папа назначил бывшего нунция во Франции кардинала Луиджи Мальоне.
Итальянское правительство отнеслось к его избранию достаточно спокойно, поскольку Пачелли был известен как человек значительно более умеренный и осторожный, чем Пий XI. Спокойствие первых месяцев после конклава и первые шаги Пия XII подтверждали это впечатление Прекратились выступления Ватикана по расовому вопросу, значительно уменьшились столкновения по поводу Католического действия.
В области международной политики Пий XU начал свою дипломатическую деятельность с попыток урегулировать отношения главы католической церкви с нацистской Германией. «Мы сделаем все, — писал он в письме, адресованном Гитлеру спустя четыре дня после своего избрания, — чтобы установить отношения между церковью и государством в духе взаимного согласия и сотруд. ничества на благо обеих сторон»2. Почти в те же дни Пий ХП встретился с представителями германского епископата и совместно с ними принял решение о назначении специальной комиссии, которая должна была воспользоваться всеми возможными обстоятельствами для нормализации отношений между католической церковью и правительством Германии.
Первоначальные действия нового папы, по-видимому, убедили многих в Италии, а также кое-кого и в Германии, что его отношение к этой стране, в том числе к ее нынешнему режиму, существенно отличается от позиции его предшественника. По мнению германского советника Дю Мулина, «Пачелли всегда считался большим другом Германии». «Мы не можем упрекнуть его в том, — писал Дю Мулин, — что он участвовал в разработке "политики силы", проводимой Пием XI, в том числе в подготовке открыто враждебных речей этого папы. Напротив, он неоднократно пытался уладить все проблемы с помощью разумных компромиссов и выражал сотрудникам нашего посольства свое пожелание установления с нами дружеских отношений»3.
В своих попытках представить Пия XII горячим сторонником Германии и ее тогдашнего руководства особенно усердствовал ее посол в Ватикане Диего фон Берген. Даже назначение государственным секретарем Ватикана кардинала Мальоне было оценено фон Бергеном положительно. Фон Берген считал Мальоне настроенным прогермански. Восторженно встретив известие об отправке днем XII письма Гитлеру, Берген сравнил этого папу со дьвом ХШ, чье письмо Вильгельму I, как он напоминал, положило конец политике «Kulturkampf».
Сведения о том, что в Германии нового папу приветствовали как сторонника нацизма, не подтверждаются, однако, многими другими документами. Например, газета «Das Schwarze Korps», официальный орган СС, писала по поводу его избрания: «Нунций и государственный секретарь Пачелли не относится к нам с большим пониманием; мы возлагаем на него мало надежд: мы не верим, что Пий XII пойдет иным путем»4. А тот же Дю Мулин, продолжая приведенный выше отзыв о новом папе, вынужден был добавить: «Последовательное проведение ортодоксальной политики церкви приводило его многократно к принципиальному несогласию с национал-социализмом»5.
Не соответствовала действительности и иллюзия установления между Ватиканом и Германией дружественных отношений. В Германии в это время продолжалась последовательная политика планомерного подчинения церкви интересам национал-социалистского государства, ее полного лишения организационной и идеологической самостоятельности. В течение 1939 года на территории Герщ» нии были уничтожены все еще существующие светски католические организации. Последняя из них, студед^ ский молодежный союз «Нойдойчланд», была распущеаа по указанию Гитлера 6 июля этого года. Аналогичная судьба постигла частные католические школы. Ю тысяч таких школ были ликвидированы уже к середине 1939 г8 1 марта того же года последовал правительственный указ, который значительно ограничивал деятельность католических издательств.
10 июля 1939 г. Ватикан уже вынужден был предста. вить германскому посольству для передачи в Берлин своего рода обширный «меморандум», где были перечислены все приведенные выше факты, а также многие другие случаи нарушения германской стороной Конкордата 1933 г. и прочие враждебные действия германских властей, и подтверждено возмущение Ватикана религиозной политикой национал-социализма.
Пий XII предвидел подобный исход и был готов к нему. Обсуждая во время встречи с представителями германского духовенства пути улучшения отношений с Германией, Пий XII заметил, что первым его шагом будет предложение их мирного урегулирования. «Они отвергнут мое предложение и мы должны будем сражаться»7, — сказал он.
Стремление урегулирования отношений с Германией лишь органичной частью вписывалось в общую стратегию Ватикана, чьей основной целью после избрания Пия XII стала политика мира. Оно должно было, по убеждению Пия XII, благоприятствовать оздоровлению климата в Европе. Основная задача Ватикана в эти последние месяцы относительного мира — это предотвращение очередного вооруженного конфликта, следствием которого могла бы стать общеевропейская война.
Пий ХП возлагал большие надежды на Муссолини (как на героя Мюнхенской сделки), рассчитывая, что итальянский диктатор не только сам не заинтересован в серьезном военном конфликте, но и способен воздействовать на Гитлера. С этим была связана идея, возникшая У
0 MACCARONE М. Op. cit. Р. 209.
Пия XII в апреле 1939 г., о созыве новой конференции 5 держав (на этот раз с участием Польши), для решения Яаяцигской проблемы. 1 мая иезуит Такки-Вентури, постоянный неофициальный посредник между Ватиканом и итальянским правительством (напомним, что официальном папским нунцием в Италии с 1929 г. был Боргончи-яи Дука), изложил проект созыва конференции Муссолини и на следующий день получил его одобрение, сопровожденное, однако, предложением подождать ожидаемой 5 мая речи польского министра иностранных дел И.Бека. Но уже до 5-го Пий XII поручил представителям Ватикана прояснить возможную реакцию правительств Англии и Франции (оказавшуюся отрицательной), а 5-го проект конференции был предложен вниманию Гитлера нунцием в Берлине Орсениго. Гитлер, не отклонив формально идею конференции, заверил Орсениго в том, что он «не видит никаких мотивов для военных действий». «Все зависит в основном от спокойствия и присутствия духа самих поляков»8, — лицемерно утверждал Гитлер. Хотя Орсениго и не воспринял заверение Гитлера как нечто непреложное, однако в его донесении кардиналу Мальоне также сквозит убежденность в необходимости изменения в поведении самой Польши. «Я полагаю все же, — писал Орсениго, — что если Польша на самом деле успокоится и замолчит, пусть даже и не уступая ни по одному вопросу, поводы к войне, по крайней мере на данный момент, будут ликвидированы»9.
В конечном итоге 9 мая проект конференции был отклонен и Италией (после переговоров 6-7 мая между Г.Чиано и Риббентропом). Отказом на предложение Ватикана ответили, таким образом, все пять держав. Все они в то же время признали, что вмешательство Ватикана может быть «весьма полезным в соответствующий момент».
Провал проекта конференции привел к активизации Усилий Ватикана, направленных на укрепление двусторонних связей. В рамках европейского сотрудничества и Умиротворения должно было состояться по замыслу Пия XII сближение между Францией и Италией, Францией и Германией, Германией! и Польшей. С этой целг, июле 1939 г. он снял отлучешие с французской фащ** ской организации «Action ?nancaise», горячей стор0^,т' цы франко-германского альяшса.
Сближение между Францшей и Италией интересов» Пия XII еще больше. Отноппения между этими странами резко обострились в связи с претензиями в* следней на французские колонии. В течение апреля-щя^ 1939 г. кардинал Мальоне неоднократно обращался послам Италии и Франции, гпрося их способствовать вл чалу переговоров между этимш странами. В Ватикане не были обескуражены даже занслючением 19 мая «Сталь-ного пакта» — военного соглашения между Италией и Германией — хотя и отдавали* себе отчет в его агрессивном характере. Доменико Тагадини, секретарь Конгрега-ции по чрезвычайным церковным делам, иронически замечал по его поводу: диктзаторы заключили «военный пакт для того, чтобы укрешить... мир»10. Несмотря на заключение «Стального пакта», Пий XII продолжал настаивать на начале переговоров между Италией и Францией. Но уже в июне министф иностранных дел Великобритании лорд Галифакс информировал Ватикан о невозможности изменить непримиримую позицию Франции, хотя и та и другая сторона признавали (и кардинал Мальоне подтвердил это во время беседы с Осборном, английским послом в Ватикане, 12 июня), что главным препятствием является поэицгая не Франции, а Италии.
Что касается отношений между Германией и Польшей, то, исходя из донесения Ор<сениго, Ватикан советовал польскому правительству соблюдать «умеренность и осторожность». Та же мысль настойчиво внушалась руководству церкви и итальянской стороной. Г.Чиано в беседе, состоявшейся 13 июня, убеждал Боргончиви Дука, что «единственная опасность заключается в самой Польше, которая от страха перед* нападением может совершить какое-нибудь безумство) с последствиями, непред-
мыми для всех нас*» . Германия же, заверил яун-сКа3ЧиаНО, не нападет на Польшу. Несмотря на это заве-ЯЙ«ие 30 июня нунций обратился к Муссолини с прось-й Йпорекомендовать Гитлгеру также быть более умерен-
и по отношению к проб5леме Данцига.
•>3 июня и 6 июля статус-секретарь МИД Германии фон Вайдзеккер дважды довеел до сведения Ватикана, что «польское духовенство зашяло провокационную позицию по отношению к Гермашии». Германский протест был основан на том, что епшскопы гг. Катовице и Бреслау запретили проведение некоторых религиозных церемоний на немецком языке. Реаисция Ватикана соответствовала его общей позиции на прютяжении этих месяцев. Кардинал Мальоне посоветовали польскому духовенству совершать действия, «носящиег более умеренный характер».
Обострение польско-германских противоречий в начале августа 1939 г. подежазывало Ватикану своевременность новых дипломатических шагов. 15 августа Ватикан запросил польское правштельство, какие шаги, ш мнению последнего, он могг бы предпринять. Полученный спустя три дня ответ, однако, гласил: правительство Польши не видит, что мог бы предпринять Ватикан в данной ситуации.
23 августа был подпшсан пакт о ненападении между Германией и Советским (Союзом12. Для Пия ХП было очевидно, что этот пакт полщостьто развязывает руки Германии в отношении Полыши. Намерение Германии напасть на Польшу в ближайшше дни ни у кого уже не вызывало сомнений. О том же соо*бщал из Берлина и нунций Орсениго: «... здесь все готовзы к войне с хладнокровием поистине устрашающим»13.
Цит. по: VEDOVATO G.. La Santa Sede e la guerra in Europa (1939-40)// Riv. di studi pralitici internazionali. Firenze, 1979. A. 46. № 4. P. 547-548.
Пий XII, уже с середины августа выражавший свощ крайнюю обеспокоенность состоянием международны^ отношений, решил выступить с публичным обращением * правительствам и народам заинтересованных стран, ft этому Пия XII подталкивало и английское правительство. 22 августа лорд Галифакс уполномочил Осборна пере-дать Пию XII, что Англия желала бы, чтобы он открыто воззвал к разуму и предложил незамедлительно присту. пить к началу переговоров.
В своем выступлении 24 августа Пий XII заклинал правительства конфликтующих сторон «решать сущест. вующие разногласия единственным приемлемым для этого путем совместных и честных договоров», «Справедливость достигается силой убеждения, но не силой оружия... Вы не теряете ничего, сохраняя мир. Вы можете потерять все, начав войну»14, — сказал Пий XII.
Одновременно Ватикан пытался оказать и определенное давление на Польшу, советуя ей не только пойти на уступки в вопросе о немецких национальных меньшинствах, проживающих на ее территории, но и удовлетворить территориальные претензии Германии. Несмотря на то, что эта позиция вызвала в адрес Ватикана обвинения в том, что он желает повторения Мюнхена, очевидно, что Пий XII все же рассчитывал на это как на последнее средство, способное задержать начало вооруженных действий. Этот совет, исходящий, кстати, от самого Муссолини (последний высказал его в беседе с Такки-Вентури), был передан в польский МИД 31 августа. Получение ответа Ватиканом (1 сентября) совпало с началом вторжения германских войск на территорию Польши.
3 сентября Англия и Франция объявили себя в состоянии войны с Германией. 17 сентября советские войска заняли восточную часть Польши. Италия провозгласила свое «неучастие в войне». 28 сентября был подписан новый германо-советский договор о дружбе и границе, согласно которому к Советскому Союзу отошла Западная Украина со столицей во Львове.
В этой обстановке 27 октября 1939 г. была опубликована папская энциклика «Summi pontificatus», воспринятая общественностью с тем большим интересом, что это била, первая и, таким образом, программная энциклика орОГо папы. Отдельные места энциклики, например о ^распространенных заблуждениях», о гражданских властях, которые «склонны сами занять место всемогущего бога я возвысить государство или отдельную группу для беспредельного господства», о грешном учении, «которое х0чет признать за государством неограниченную власть», были истолкованы печатью того времени, как осуждение гитлеровского фашизма. Проблема войны и мира была одной из центральных тем, затронутых Пием XII, и следует сказать, что в целом она решалась в духе религиозного пацифизма. Утверждая, что война несет с собой неисчислимые бедствия, Пий XII подчеркивал, что страдания всех воюющих народов близки его сердцу, вызывают его печаль и боль. Папа призывал «неустанно молиться... для того, чтобы Господь в милосердии своем сократил дни испытаний»15.
В этом же ключе было в целом выдержано и самое значительное из выступлений Пия XII за 1939-1940 гг. — рождественское послание 1939 г. Отметив, что война является «неописуемым бедствием», Пий XII выдвинул пять основополагающих принципов, на базе которых должны как можно быстрее начаться переговоры о мире: 1) обеспечение прав на существование и независимость всем (большим и малым) нациям; 2) разоружение; 3) воссоздание международных структур, на которые будет возложена функция арбитража; 4) внимание к потребностям и справедливым требованиям всех народов и этнических меньшинств; 5) необходимость руководствоваться принципами моральной справедливости, веротерпимости и гуманизма .
Отсутствие решительных обвинений в адрес начавшей войну Германии вызывало многочисленные нарекания людей, убежденных в необходимости более категоричного выступления Пия XII и недвусмысленного осуждения им Германии, как страны-агрессора, и особенно преступлений против человечности, творимых ею на территории Польши. Казалось, что выступления Пия XII характери
19 Ibid. P. 496-499.
зуются незавершенностью и недоговоренностью. Однако в действительности уже в энциклике *Summi pontificate Пий XII ясно дал понять, что все его симпатии на сторо не подвергшейся агрессии Польши. «Кровь бесчисленных человеческих существ, в том числе и ни в чем ни повинных, вызывает мучительные жалобы, особенно кровь такой возлюбленной Богом нации как Польша, которая своей верностью делу церкви, своими заслугами в деде защиты христианской цивилизации... имеет все права на человеческое и братское сочувствие всего мира. Она ожидает, ...когда пробьет ее час возрождения в соответствии с принципами справедливости и полного мира»17.
Нет сомнения в том, что слова Пия ХП были услышаны и правильно поняты. Энциклика «Summi pontifica-tus» была с радостью встречена в правительственных кругах Франции и Англии. Лорд Галифакс, выступая в парламенте, заявил, что с точки зрения Англии «энциклика должна рассматриваться как нечто совершенно удовлетворительное»18. Французский президент А.Лебрен и премьер-министр Э.Даладье использовали отрывки из нее для иллюстрации того факта, что взгляд Ватикана на ситуацию в Европе вполне аналогичен взглядам французского правительства18.
Противоположную реакцию энциклика вызвала в Германии. Германский министр иностранных дел заявил, что «в первую очередь она направлена против Рейха»20. Несмотря на заверения фон Бергена в том, что папа не хотел задевать чувства немецкого народа, руководство Рейха было убеждено, что энциклика носит враждебный Германии характер. На письмо фон Бергена заместитель статс-секретаря МИД Германии Эрнст Верман отвечал: «Ваше благоприятное суждение о папской энциклике здесь никем не разделяется»31. И недовольство вождей Германии вызывала не только та небольшая часть, в которой речь шла о Польше, но и весь тон энциклики.
19 CHARLES-RODX F. Op. cit. P. 352.
21 Ibid. P. 142.
Ватикан употребляет общие фразы, — говорил фон Вайц-зеккер, — н° абсолютно ясно, что он имеет в виду вполне конкретные случаи»22.
рупором позиции церкви стало в течение зимы и весны 1939-40 гг. «Радио Ватикана». В вопросе о войне и мир*1 «Радио Ватикана» отражало все характерные особенности теоретических церковных постулатов и оставалось в целом, как и официальные выступления Пия XII, в рамках уже ставшего традиционным пацифизма. В радиопередачах осени и зимы 1939 г. не ставилась проблема войны справедливой и несправедливой, а лишь подчеркивался разрушительный характер и бессмысленность войны как способа разрешения конфликтов. В целом вопрос, таким образом, переносился в морально-этическую плоскость, где война осуждалась как один из важнейших человеческих грехов, а на первый план выдвигались христианские добродетели, среди которых первыми являются любовь к ближнему и стремление к миру и согласию. В этой связи характерно внимание, которое уделялось ватиканским радио некоторым церковным деятелям прошлого, таким, например, как Франциск Ассизский, чья жизнь была примером христианской любви к людям.
В течение осени и зимы 1939 г., а также весны 1940 г. «Радио Ватикана» посвящало значительную часть передач комментариям к энциклике «Summi pontificatus», а позднее к рождественскому радиовыступлению Пия XII. Основное содержание этих комментариев было все то же: утверждалось, что перед лицом грубого нарушения прав человека церковь не может молчать и не высказать своего осуждения, а также не напомнить людям основные принципы морали и веры.
Попытка конкретизировать вопрос о политической ответственности была сделана на «Радио Ватикана» в январе 1940 г. В течение нескольких дней на разных языках
оно передавало следующий текст: «Известия, приход щие с территории Польши, оккупированной немцами каждым днем все тревожнее. ... Экономические, полити ческие и религиозные условия жизни, в которых оказа лась эта благородная нация ... являются по сути деда состоянием террора, одичания и мы бы даже сказали варварства... Голод и болезни являются следствием это. го... У поляков создается впечатление, что их просто хотят уничтожить как нацию. Что касается религиозных условий, из получаемых нами донесений явствует, что немцы используют те же, а может быть и худшие методы, что и Советский Союз...»23.
Крайне резкая реакция со стороны как Германии, так и Италии вынудила Ватикан в дальнейшем отказаться от столь конкретных заявлений. Однако, хотя заявления, аналогичные приведенному выше, не звучали больше на волнах ватиканского радио, все же было достаточно очевидно, чью сторону Ватикан молчаливо поддерживает.
В апреле 1940 г. Ватикан вновь вызвал неудовольствие держав «оси», послав сочувственные телеграммы, опубликованные к тому же в газете «Osservatore готапо», бельгийскому королю, королеве Голландии и великой герцогине Люксембурга в связи с захватом этих стран германскими войсками. Итальянский посол в Ватикане Дино Альфьери выразил Пию XII официальный протест от лица итальянского правительства. В ответ на утверждения Пия XII, что телеграммы лишь выражали сочувствие священнослужителя, Альфьери подчеркнул, что сам факт отправки телеграмм является со стороны папы политическим актом.
Отношение Ватикана к той или другой из воюющих сторон выражал в известной мере и его официальный орган *Osservatore готапо». В периодических международных обзорах, появляющихся на страницах этой газеты (их автором был Гуидо Гонелла), говорилось, что идея войны зарождается в государствах, во главе которых стоит «волюнтаристская абсолютная власть». «Этот волюнтаризм, — писал Г.Гонелла, — нуждается в собственной вере, В некоей новой социальной мистике... Он создает и множит собственные рту/алы, где бог войны имеет свои алтари, свой культ, наполненный магическими заклинаниями и гиперболами» . «"Osservatore romano", — вынужден был признать в 1 943 г. и П.Тольятти — не публиковал ни одного военного бюллетеня»35.
Но даже эта пацифшстская роль вызывала острую критику нацистской Гермщнии, а позднее и Италии, которая, как стало ясно весшой 1940 г., лихорадочно готовилась к вступлению в вофну. Д.Альфьери в беседе с кардиналом Мальоне потреббовал, чтобы дух материалов, публикуемых «Osservatoree готапо», более соответствовал духу всей итальянской не;чати, уже охваченной истерией военной пропаганды. В тезчение мая 1940 г. «Osservatore готапо» неоднократно подвергался критике со стороны правительства, а номер заа 23 мая был даже запрещен к распространению на территории Италии.
Активная пацифистская роль Ватикана была отмечена в начале 1940 г. и советсксой дипломатией. Поверенный в делах СССР в Италии Л.Б|.Гельфанд отмечал в своем докладе в НКИД: «Никаких, шансов на мир в Европе, несмотря на все усилия Ри*ма и Ватикана (курсив мой — Е.Т.)»2а.
Позиция, занятая главсой католической церкви, в полной мере отразилась и нш поведении итальянского духовенства. В упоминавшееся выше беседе Альфьери и Мальоне (10 апреля 1940 г.) итальянский посол передал жалобы правительства на то, что духовенство заняло позиции пацифизма и пропотедует христианскую любовь ко
всем людям на земле. «Во многих районах страны, _
сказал Альфьери, — выступления и речи в пользу мира раздаются в стенах храм(ов, возможно в соответствии с инструкциями Ватикана»257.
В течение весны-лета 1940 г., то есть до и непосредственно после вступления Италии в войну, в 18 из 93 итальянских провинций духовенство выступало против войны28. Как и в официальных выступлениях Пия XII война представлялась в проповедях как нечто, предназначенное для уничтожения человечества, как наказание, ниспосланное Господом. Священник Серафино Фак-кинетти 12 мая 1940 г. говорил в своей проповеди: «Величие церкви основывается на убеждениях, противоположных тем, на которых построены некоторые земные державы, созданные политикой силы» ; монсиньор Пао-ло Гуеррини (Брешия) 19 мая 1940 г. назвал немцев северными варварами-завоевателями: «Иисус Христос завещал нам братскую любовь, а не разделение людей»30, — говорил он; архиепископ Монтерки был осужден в мае 1940 г. за организацию «процессии за мир»; дон Фран-ческо Джуа (Сассари) 28 мая 1940 г. в ужасе пророчествовал о том, «что эта война не будет похожа на предыдущую, это будет война на уничтожение человечества»31; дон Раймондо Вьяле (Пиза) объяснял своей пастве, что «папа не хочет войны», и т.д. В большей же части тех провинций (в 31 из 93), где духовенство открыто не высказывало осуждения войны, оно стремилось вовсе не затрагивать этих вопросов, а ограничиваться темами чисто религиозного и духовного содержания. А были и случаи, когда духовенство демонстрировало открытое неповиновение властям. Так, 10 июня, в день вступления Италии в войну, приказ звонить торжественно в колокола был бойкотирован священниками в Беллуно, Савойе, Риме, Падуе и некоторых других местах. А известный своими антифашистскими настроениями епископ Вичен-цы Фердинандо Родольфи дал указание звонить в колокола как во время погребальной процессии32.
Развитие вооруженного конфликта давало все больше пищи для углубления противоречий между фашистскими концепциями и католической доктриной и моралью. К
29 Ibid. P. 21.
традиционным уже расхождениям по вопросу об идее нации и государства, которые по фашистской шкале ценностей должны были превалировать надо всем остальным, добавились такие пункты, как, например, ненависть к образу врага, разжигаемая фашистской пропагандой, но не поддерживаемая проповедями итальянского духовенства.
Вот, например, что писал по этому поводу на страницах созданного еще в 1930 г. католического ежегодника «И Ragguaglio dell'attivita letteraria culturale e artistica dei cattolici in Italia* флорентийский священник Дж.Ла Пира: «Мы христиане, на рассвете и на закате мы произносим молитвы, в которых речь идет о доброте и милосердии; между тем наша повседневная жизнь зачастую несовместима с идеями любви к ближнему... Я говорю о целом комплексе "теоретических ошибок", благодаря которым мы, пусть даже и неосознанно, не можем выполнить завет Господа и стать носителями любви вместо того, чтобы быть носителями ненависти... Единственные "высшие" интересы, которыми должен руководствоваться человек — это божественные интересы, т.е. любовь к ближнему... Что же нам делать с "интересами" другого рода, которые нам постоянно навязывают?... Вот ответ: если эти интересы полностью соответствуют интересам Господа, мы готовы посвятить себя им...; если они хотя бы частично расходятся с интересами Господа, мы должны решительно отвергнуть их...»33. (В 1942 г. ежегодник «II Ragguaglio* был закрыт.)
В 1939-40 гг. Дж.Ла Пира издавал во Флоренции журнал «Principii», ставший рупором католического пацифизма и уже летом 1940 г. закрытый по этой причине фашистскими властями.
Как видим, в целом в проповедях духовенства пацифизм доминировал, но существенно важно то, что его поведение в начале второй мировой войны резко контрастировало с позицией того же самого духовенства в период итало-абиссинской войны 1935-1936 гг. и гражданской войны в Испании 1936-1939 гг. С этим связаны и многочисленные аресты и ссылки итальянских священников в течение 1940-1941 гг. Посол Ватикана Воргощщ. ни Дука 9 ноября 1940 г. представил Чиано жалобу на репрессии правительства по отношению к духовенству, однако Чиано ответил, что таких случаев вскоре будет еще больше34.
С февраля 1940 г. ватиканское радио вновь обратилось к комментариям к папской энциклике «Summi pontifica. tus». В апреле и мае «Радио Ватикана» уделяло много внимания широко развернувшейся в Италии кампании (а «Радио» назвало ее даже «крестовым походом») «молитв за мир». В эту кампанию были вовлечены как духовенство, так и многие светские, в том числе молодежные и детские католические организации. Характерной чертой этой кампании было то, что духовные власти рекомендовали молиться Господу не только о том, чтобы он положил конец кровопролитию, но и о том, чтобы в конфликт не оказались втянутыми также и другие нации, пока остающиеся от него в стороне. Намек на Италию был в этом контексте достаточно ясен. «Молитвы за мир» не только произносились во время богослужений и религиозных церемоний, но и печатались и распространялись сотнями отдельных листовок и брошюр. Эти публикации причинили много беспокойства местным фашистским властям. Несмотря на их казалось бы чисто религиозный характер, многие из них изымались из обращения. Й это делалось даже в тех случаях, когда листовки воспроизводили молитвы, официально разрешенные в итальянских войсках в годы первой мировой войны.
Итальянское правительство не случайно связывало поведение духовенства с общей политикой Ватикана. В мае 1940 г. оно организовало в Риме ряд антиклерикальных манифестаций с лозунгами «Долой папу, долой французов, долой англичан!» Таким образом, итальянское правительство внушало населению мысль о том, что пацифистские заявления папы и духовенства объясняются склонностью Ватикана поддерживать врагов Италии.
Другим направлением деятельности Ватикана для удержания Италии на позиции нейтралитета были шаги чисто дипломатического характера. На итальянскую общественность огромное впечатление произвел визит Пия XII
Чему свидетели мы были... Переписка бывших царских дипломатов. 1934-1940. Кн. 2. М., 1998. С. 342.
к королю Италии, состоявшийся 28 декабря 1939 г., и доследовавший в начале следующего года ответный визит Виктора Эммануила III в Ватикан. Во время визитов речь дзла в том числе и об итальянском нейтралитете, одобрение которого подчеркивалось обеими сторонами. Другая попытка давления на Муссолини была сделана Пием XII весной 1940 г. при активном участии Соединенных Штатов Америки. В феврале в Италию прибыл личный представитель Рузвельта американский промышленник Май-рон Тэйлор. Рузвельт, как явствует из переговоров, в немалой степени рассчитывал на влияние Ватикана и видел в нем единственную силу, способную удержать Италию от вступления в войну. Надежды Рузвельта базировались на том, что церковь, как утверждал вернувшийся из поездки в Европу заместитель государственного секретаря США Самнер Уэллес, «полностью против войны». Один из русских эмигрантов, бывший царский дипломат Е.В.Саблин, встретившийся с Уэллесом на обратном пути последнего из Рима, также подтверждал, что американский деятель убежден в том, что Ватикан является для Муссолини одним из главных препятствий к развязыванию войны. «В Италии не все лишь Муссолини, — констатировал Саблин. — Ему приходится считаться и с королем, и с Ватиканом...»3
В соответствии с пожеланиями Рузвельта Пий XII через посредство уже многократно упоминавшегося иезуита Такки-Вентури пытался воздействовать на зятя Муссолини Чиано, вовлекая в этот своеобразный заговор и других членов семьи Муссолини: его дочь и жену. Видя безуспешность этого шага, кардинал Мальоне 23 апреля предложил Тэйлору передать просьбу Рузвельту с тем, чтобы тот лично связался с Муссолини. Эта просьба доказывала, что Пий XII понимал уже и тщетность своих усилий и отсутствие какого-либо влияния на Муссолини. Тем не менее 24 апреля Пий XII впервые обратился к Муссолини письменно, призывая его не втягивать Италию в войну, последствия которой будут пагубны для итальянского народа. Ответ, полученный четыре дня спустя был совершенно неутешителен. Муссолини заверил Пия XII в
том, что Италия вступит в войну лишь в том случае, если ее честь и ее интересы будут этого настоятельно требо. вать. 10 июня Италия вступила в войну на стороне Германии.
В конце июня 1940 г. Пий XII обратился к правительствам Германии, Италии и Англии с предложением положить конец конфликту, Эту инициативу Ватикана ряд историков склонен был рассматривать как доказательство его прогерманской ориентации. Если бы мир был заключен в этот момент, писал швейцарский ученый С.Фрид, лендер, он означал бы абсолютное господство Германии на континенте36.
В действительности отношение церкви к национал-социализму продолжало оставаться отрицательным, даже несмотря на то, что с началом войны преследования церкви на территории самой Германии несколько смягчились в связи с рядом обстоятельств. Во-первых, к осени 1939 г. германский нацизм в целом завершил свою программу ликвидации католических организаций и подчинения церкви государству. Во-вторых, условия военного положения требовали большей степени внутреннего единства, чем ранее. Все это не прошло в Ватикане незамеченным. Смягчение репрессий по отношению к церкви было отмечено в декабре 1939 г. ватиканским органом «Osservatore готапо».
Тем не менее, вопрос о положении церкви в Германии поднимался во время встречи Пия XII с Риббентропом 11 марта 1940 г. На заверения Риббентропа в том, что церковь в Германии не понесла больших потерь, пала решительно ответил: «она их понесла и потери были огромные»37. Впоследствии на Нюрнбергском процессе, отвечая на один из вопросов, касающихся отношений с Ватиканом, Риббентроп заявил: «У нас был полный портфель протестов Ватикана. На многие из них мы даже не отвечали» .
38 Ibid. P. 105.
Еще более щекотливым для взаимоотношений Ватикана и германского правительства был вопрос о положении церкви в Польше. Во время визита Риббентропа в Ватикан кардинал Мальоне обратился к нему с настоятельной просьбой допустить в Польшу дипломатического представителя Ватикана, но получил решительный отказ. Попытки проникнуть на территорию Польши неоднократно предпринимал и нунций Орсениго, что было вызвано стремлением получить возможно более достоверную информацию о положении в этой стране. По сведениям Ор-сенито, в первые же дни оккупации Польши только в Варшаве было арестовано 300 священников39.
Впоследствии проникновение на оккупированные территории было еще более затруднено для представителей Ватикана. В своей ноте от 18 января 1942 г. Ватикан отказался признать территориальные изменения, произошедшие в результате военных действий. В ответ на это 22 июня того же года Гитлер отдал распоряжение о том, что Конкордат с Ватиканом будет считаться действительным только для территорий самого Рейха (в границах до 1939 г.). Все события, происходящие на оккупированных территориях, власти Германии отказывались даже обсуждать с нунцием Орсениго и с другими представителями римской католической церкви. Газета «Fuhrerbefehl» писала 10 июня 1942 г.: «Ватикан с его заявлениями, согласно которым он не может, якобы, пока продолжаются военные действия, признать какие-либо территориальные изменения, автоматически лишается официальных связей с территориями, присоединенными и занятыми после сентября 1939 г.»40.
О том, что в Ватикане отнюдь не испытывали симпатии именно к национал-социализму, свидетельствует и факт, ставший достоянием гласности лишь в конце 80-х гг. Речь идет о визитах в Рим представителя ведомства Канариса Иозефа Мюллера. Мюллер приехал в Рим вскоре после начала войны с намерением встретиться с находившимся там бывшим деятелем германской партии Центра Людвигом Каасом, в расчете на то, что этот последний поможет Мюллеру связаться с Пием XII и получить его поддержку
Ibid. Р. 141. Ibid. Р. 144.
замыслам антигитлеровски настроенных немецких военных, состоявшим в устранении Гитлера и заключении мира с Англией и Францией. Пий XII поручил вести переговоры с Мюллером своему личному секретарю иезуиту Роберту Лейберу, а сам, в свою очередь, информировал о предложениях Мюллера английского посла Осборна. В течение зимы-весны 1939-1940 гг. Мюллер посещал Рим неоднократно. В феврале 1940 г. Пию XII удалось склонить англичан, вначале отнесшихся к этому весьма скептически, вступить в переговоры с немецкими оппозицио-нерами. Переговоры не состоялись, что произошло, по-видимому, по вине проявившей нерешительность немецкой стороны. Однако встречи Мюллера с Лейбером продолжались вплоть до середины 1941 г., когда бессилие оппозиционных военных в Германии стало очевидным.
Контакты с Ватиканом по вопросу о его желательном посредничестве в переговорах о мире между Германией и Англией имели и другие лица. К примеру, известны встречи немецкого посла в Турции фон Папена с апостолическим делегатом в Стамбуле монс. Анджело Ронкалли (будущим папой Иоанном XXIII), продолжавшиеся вплоть до апреля 1942 г. Следствием этих встреч был визит в Рим в мае 1942 г. барона Курта фон Лерснера и его беседа с государственным секретарем кардиналом Мальоне. Но в Ватикане сочли момент несвоевременным для подобных переговоров.
С осени 1942 г. на Ватикан начали оказывать давление определенные круги в самой Италии, выразительницей идей которых стала жена наследника престола Мария Жозефина. Принцесса и ее сторонники возлагали надежды на то, что при помощи Ватикана Италия сумеет выйти из войны с наименьшим ущербом для себя. Пытаясь вынудить Ватикан выполнять функцию посредника, они пугали его тем, что в случае провала планов сепаратного мира Италии не удастся избежать «анархической революции».
Начало агрессии против СССР первоначально вызвало некоторый взрыв патриотического энтузиазма и антисоветских настроений среди итальянского духовенства. Архиепископ Костантини, секретарь Конгрегации Пропаганды веры, говорил в своей проповеди: «Вчера в Испании, сегодня в самой большевистской России, в этой огромной стране, где Сатана, как кажется, нашел своих представителей и наилучших соратников среди руководителей республики, доблестные солдаты, в том числе и наши соотечественники, ведут величайшую из битв. Мы от всего сердца надеемся, что результатом этой битвы будет наша окончательная победа и уничтожение большевизма»11.
Но в целом война против СССР не была поддержана в Ватикане, что стало очевидно уже спустя 2 месяца после ее начала. Германский поверенный в делах Менхаузен писал в своем отчете 23 августа, что «несмотря на горячее желание уничтожения большевистской заразы, Ватикан не может хотеть того, чтобы эта цель была достигнута ценой столь грандиозной резни»42.
Гитлер и Муссолини пытались вынудить Ватикан оказать им моральную поддержку, выступив очередной раз с осуждением коммунизма. Ватикан отказался сделать это. Беседуя 5 сентября 1941 г. с послом Италии в Ватикане Б.Аттолико, Доменико Тардини подчеркнул, что «нет никакой нужды вновь разъяснять» позицию Святого Престола, ибо «в том, что уже говорилось ранее, изменить нечего». «Понятно, что свою позицию должен разъяснять тот, — язвительно добавил Тардини, — кто в прошлом заключал дружеские пакты с Россией; тот, кто до недавнего времени провозглашал, что союз с Россией является гарантией мира на Востоке, а сегодня провозглашает... крестовый поход, тот действительно должен объяснить изменение своего отношения. У Святого Престола этой необходимости нет»48. Более того, 20 сентября того же года Тардини в письме апостолическому делегату в Вашингтоне А.Чиконьяни писал, что знаменитая антикоммунистическая энциклика 1937 г. «Divini redempto-ris» была написана в конкретной политической обстановке и «данный текст не следует применять в настоящий момент, когда имеет место вооруженный конфликт»44.
FRIEDLANDER S. Op. cit. P. 81. 42 Ibid. P. 84.
Нунций из Лондона передавал, что англичане выражают удовлетворение тем фактом, что «ни одно слово Папы не смогли использовать в целях немецкой пропаганды»45.
Нужно, правда, признать, что эта позиция Ватикана имела в числе других и политические причины, ее целью было разрушить католическую оппозицию союзу СЦ1Д а СССР. В Ватикане, конечно, не защищали коммунизм; там надеялись, что в результате войны будут разгромлены оба его врага. «Скорее всего, — говорил Тардини а 1941 г., — в результате войны, ведущейся сейчас в России, коммунизм будет разгромлен и уничтожен, а нацизм выйдет из нее ослабленным и... его можно будет разбить»46. А в упоминавшейся беседе с Аттолико Тардини сказал: «... я буду счастлив, если коммунизм будет выведен из строя; он является наихудшим врагом церкви, но не единственным врагом. Нацизм осуществляет и осуществлял подлинное преследование церкви»47. Тардини писал, что на данный момент религия находится в лучших условиях в Германии, чем в Советском Союзе. Но это временно. «Как только нацизм утвердится в своей власти внутри страны и вовне ее, он безжалостно начнет воплощать в жизнь свои антирелигиозные проекты»48. И в дальнейшем Тардини неоднократно повторял, что не может определить, какая из двух политических систем (нацизм или коммунизм) является худшей. «В идеологическом аспекте, — говорил Тардини, они одинаково ложны и опасны: обе материалистические, обе антирелигиозные, обе являются разрушительницами основных прав человеческой личности, обе являются врагами Св.Престола»49. Позднее, когда Советский Союз начал одерживать победы, а Германия терпеть поражения, тот же Тардини сказал по этому поводу: «один дьявол изгоняет другого: тем лучше, если второй (т.е. нацистская Герма-
тех в Америке, кто не хотел союза с Россией. TRASATTI S. Op. cit. P. 100-102.
ЯЙЯ — Е.Т.) хуже первого» . Почти такого же мнения придерживался и сам Пий XII. Еще в октябре 1940 г. он просил передать в Москву, что католическая церковь «в настоящее время видит грозную опасность со стороны немецкого расизма»51, а в беседе с иезуитом Паоло Децца он выразился так: «Опасность коммунизма существует. Но в данный момент существует бблыпая опасность —
S2
нацизм» .
Новое осуждение коммунизма так и не было произнесено Ватиканом почти до окончания войны. 15 февраля 1942 г. газета «СгШса fascista» писала с возмущением: «Это железное слово, без условий и компромиссов, мы так его ждали, но до сих пор не услышали. Мы ждали его, мы были в нем уверены, поскольку никогда в истории не было у церкви худшего врага, чем большевизм... Но произошло совершенно обратное: как только была объявлена война России, борьба между церковью и ее самым чудовищным врагом как бы утихла... В тот момент, когда государство, заключившее знаменитый Лате-ранский договор, согласно которому оно признало <су-веренитет Святого Престола, как неотъемлемую часть его международных функций>, объявило войну государству, которое после стольких лет борьбы с христианской религией может себе позволить отныне ограничиваться только жанром карикатуры, христиане вдруг замолчали»93.
В феврале 1942 г. в ответ на очередные жалобы итальянского правительства на отказ Ватикана осудить публично Советский Союз, переданные новым послом Италии Р.Гуарилья, кардинал Мальоне сказал: «Вы жалуетесь, что Святой Престол не одобрил крестовый поход против большевизма. Вы забываете, что большевизм был осужден нами и таким он и остается. Но вы забываете в
w Ibid. P. 114.
52 Цит. по: TRASATTI S. Op. cit. P. 89.
53 Critica fascista. 15 febbraio 1942// Scoppola P. La chiesa e il fascismo... P. 354-355.
то же время, что нацистские доктрины, которые также были нами осуждены, как никогда процветают в Герма, нии и в оккупированных ею странах, где осуществляется подлинное преследование католической церкви... ЕСЛИ мы должны говорить сегодня о большевизме, мы в то же время не можем не сказать о религиозных преследованиях в Германии...»54.
Нельзя в то же время обойти стороной проблему так называемого «молчания» папы55, о которой вот уже пол-века спорят ученые и политики разных стран. Многие из них полагают, что в течение всего 1942 и начала 1943 г. Ватикан ни разу не высказал решительного протеста против широко развернувшегося уже с начала 1942 г. систематического уничтожения «лиц неарийского происхождения». Несмотря на то, что в Ватикане были отлично осведомлены о происходивших преступлениях, считают эти историки, папа Пий XII якобы ни разу не обрушил на головы преступников всю силу своего пастырского протеста и осуждения.
Следует сказать, что известная сдержанность в выступлениях Пия XII действительно присутствовала в течение всей войны. Результаты выступления «Радио Ватикана» (а одним из них был арест и заключение в концентрационный лагерь в Вартегау нескольких десятков польских священников) помогают ответить на беспокоящий многих вопрос о том, чем можно объяснить осторожность публичных заявлений как самого Пия XII, так и его окружения в первые годы войны. Сам Пий XII объяснял это неоднократно. Еще в августе 1939 г., отвечая на просьбу французского посла более решительно заявить о своей поддержке Польши, Тардини, выражая позицию Пия ХП, сказал: «Мы не должны забывать, что в Германии живут 40.000.000 католиков. Какая участь постигнет их после подобной акции Ватикана»56? В январе 1941 г. Пий XI готов был направить решительный протест Германии в связи с арестом и отсылкой в концентрационный лагерь 40.000 евреев. Но, по свидетельству близких ему лиц, сжег уже готовый протест, подготовленный для публикадин в ^Osservatore готапо», объяснив это так: «Письмо протеста голландских священников (13 января 1941 г.) вызвало арест 40.000 человек, мой протест будет стоить жизни 200.000. Я не могу и не должен брать на себя такую ответственность»57. Не могли избежать репрессий и священники разных вероисповеданий. В 1943 г. только в Дахау было зарегистрировано 2.644 священников из 24 стран58. По той же причине в конце 1941 г. «Радио Ватикана» было вынуждено прекратить свои передачи. Геббельс угрожал жестоко расправляться с теми, кто слушает ватиканское радио. «Радио Ватикана должно замолчать, — говорил Геббельс. — Это очень важно, так как передачи из Ватикана еще более нежелательны и опасны для нас, чем передачи коммунистов!»59
К тому же сдержанность папы относилась не только к действиям нацистов, но и действиям СССР. После упоминавшейся беседы Тардини с французским послом Шар-лем-Ру последний (2 октября) принес в Ватикан меморандум премьер-министра Даладье, в котором спрашивалось: «Мы поняли, что Вы не осуждаете агрессию Германии, потому что на ее территории живут 40 млн. католиков. Ну а почему Вы молчите по поводу агрессии русских?» . На что Тардини ответил: «Неужели недостаточно того, что до сих пор было высказано и Пием XI и Пием XII во всеуслышание против обоих режимов?»61.
Весьма враждебно воспринимались властями и попытки духовенства укрывать евреев62. Например, в середине 1942 г. глава правительства Виши Л аваль заявил заместителю нунция монсиньору Рокко, что «если духовенство будет предоставлять убежища в церквях и монастырях евреям, осужденным на депортацию, то он не колеблясь будет извлекать их при помощи полиции»63.
Цит. no: TRASATTI S. Op. cit. P. 91.
Также уже 2 июня 1943 г. Пий ХП в секретном послании, адресованном Св.Колледжу, сказал: «Все нащи слова, обращенные к компетентным в этом вопросе пред. ставителям власти, так же как и наши публичные выступления, должны быть тщательно взвешены и выверены в интересах самих жертв насилий с тем, чтобы не сделать их положение, в противоположность нашим намерениям, еще более тяжелым и невыносимым»64.
Ватикан неоднократно обращался к правительству Виши с просьбой о смягчении мер, применяемых по отношению к евреям. Но нужно признать, что и высказан, ные Ватиканом протесты в большинстве случаев не вели ни к каким положительным результатам. В то же время Ватикан заявлял о том, что он предоставляет духовным пастырям на местах самим решать, будет ли их выступление в каждом данном случае возможно и необходимо, даст ли оно желаемые результаты, или вызовет еще более тяжелые последствия. Например, обращаясь к германскому духовенству, Пий ХП писал, что «смелая защита прав человека и гуманности принесет им уважение в глазах общественного мнения»а5.
Известия о преступлениях по отношению к евреям вызывали большой отклик в среде духовенства всех стран Европы. Многие священники призывали прихожан молиться за тех, кого заставляют носить желтые звезды. Они напоминали прихожанам о том, что расизм был осужден еще Пием XI в энциклике «Mit brennender Sorge», Многие из этих священников были за свои проповеди (а кое-кто из них и за укрывательство евреев) арестованы и отправлены в концлагеря. В Италии духовенству удалось спасти почти 90% евреев из числа, предназначенного для депортации (35.000). А в целом во время войны Ватикану, по некоторым сведениям, удалось спасти не менее 700.000 человек (на территории всей Европы).
Союзнические державы, однако, ожидали от Ватикана более решительного осуждения нацизма и его преступлений. В течение 1942 г. правительства США, Бразилии, Великобритании, Бельгии, Польши, Уругвая, Югославии адресовали такого рода просьбы в государственный секретаряат Ватикана. Официальное совместное осуждение самими союзниками уничтожения евреев состоялось, однако, лишь 17 декабря 1942 г. Буквально несколькими днями позже высказался в своем рождественском радиовыступлении и Пий XII. Сказав о том, что «народы не яселают больше оставаться безучастными свидетелями» этого разрушительного процесса (т.е. войны), и о необходимости построения нового строя «на руинах того общественного порядка, который дал столь трагические доказательства своей неспособности принести благо людям», Пий XII объяснил, что в основе этого лежит тот факт, «что сотни тысяч человек без всякой вины с их стороны, по одной только причине их принадлежности к какой-то определенной нации или расе, были обречены на смерть или на постепенное вырождение»ав. Пий XII потребовал восстановить уважение к человеческому достоинству, законность, отказаться от любой формы материализма, вернуть государству вспомогательную функцию служения обществу, которую оно должно выполнять. «New York Times*, комментируя это выступление, отмечала, что «осуждение Пием XII уничтожения евреев окончательно и бесповоротно... оно даже решительнее, чем осуждение со стороны наиболее видных представителей союзнических наций»87. Как решительный разрыв Ватикана с фашистскими режимами было воспринято в Европе и выступление Пия XII в феврале 1943 г. «Церковь не признает режимы, — сказал Пий XII, — основанные на принудительном труде, на ссылке, будь она массовой или индивидуальной, на изгнании народов, на разрушении семей. Нет! Церковь всегда протестовала и всегда будет протестовать» .
Фашистские лидеры начали понимать, что преследование церкви привело к крайне отрицательным для них же самих результатам. Философ Франческо Орестано в полуофициальной фашистской газете жестоко критиковал религиозную политику нацизма. «Никакая другая идеология, — писал Орестано, — не приводила к реше-
00 Ibid. Р. 127.
67 Цнт. по: Esposrro B.F. Processo al Vicario: Pio XII e gli ebrei secondo le testimonialize della storia. Torino, 1965. P. 52.
68 Ibid. P. 58.
ниям более антихристианским и атеистическим»68. было более, чем ошибкой, — сказал Фариначчи во время своего визита в Берлин в феврале 1943 г., — это бьгл0 преступлением»70.
Вспоминая позднее о позиции, занятой в эти годы фа. шистским руководством по отношению к церкви, посол Италии в Ватикане Р.Гуарилья писал, что Муссолини недопонял суть тех «основополагающих принципов, на базе которых разворачивается деятельность католический церкви»7 . По сравнению в другими государствами, чья политика определяется экономическими мотивами, церковь в своей политике руководствуется этическими нор. мами. Глупо было поэтому ожидать, что церковь будет поддерживать фашизм во всех без исключения его начинаниях только из соображений заинтересованности в том, чтобы сохранить режим, заключивший с Ватиканом соглашение.
Весной и летом 1943 г. Ватикан пытался уже на практике провести в жизнь идею о смене правительства Муссолини и заключении мира между Италией и союзниками. 12 мая Пий XII направил письмо королю с целью убедить его заключить мир. 17 июня с той же целью с королем встретился нунции Боргончини Дука, С осени 1942 г. руководство церкви проявило повышенный интерес к состоянию здоровья Муссолини. На обращение правительства Муссолини к церкви с просьбой выступить в поддержку режима (в июле 1943 г.) кардинал Мальоне ответил резким отказом.
25 июля Муссолини был арестован и власть перешла к правительству Бадольо. 8 сентября 1943 г. было подписано перемирие между новым правительством и англо-американским командованием. На следующий день началось вторжение германских войск в Италию. На оккупированной ими территории Северной и Центральной Италии была создана марионеточная республика с центром в Салб, во главе которой Гитлер поставил выкраденного из-под ареста Муссолини.
69 Цит. по: GRAHAM R.A. La questtone religiosa nella crisi del-I'Asse: II confronto Orestano—Hudal (1942-1943)/'/ Civilta cat-tolica, Roma, 1977. V. 1. № 3041. P. 443
71 GUARIGLIA R. Ricordi. 1922-1946. Napoli, 1950. P. 497.
2Оживление социальной деятельности и создание социальных программ в организациях КД
Положение Католического действия с избранием Пия XII, как уже говорилось, на время улучшилось. Но уже в апреле 1939 г. обзор положения организаций Католического действия показал, что преследования против них не только не уменьшились, но даже возросли. Возобновилась ведшаяся в середине 30-х гг. «война значков», достигшая пика в июне-июле 1939 г. К августу 1939 г. ситуация обострилась до крайней степени.
Однако по мере нарастания кризисных явлений в итальянском обществе, падения престижа фашистского режима и его «дуче» и роста авторитета Пия XII (и церкви в целом) в Ватикане (и в католических организациях) главный акцент все больше делался на разработку основных характеристик нового социального строя, подготовку к той деятельности, которая наступит после окончания войны.
В 1939-1940 гг. Пий XII провел новую реорганизацию КД. Сущность этой реформы сводилась к восстановлению централизованного характера организации и усилению ее зависимости от церковной иерархии, вплоть до их слияния. В соответствии с введенным в 1940 г. новым уставом управление Католическим действием возлагалось на комиссию кардиналов, секретарь которой должен был также считаться директором всей организации. Такой принцип руководства должен был сохраняться на всех уровнях вертикальной структуры КД, так что его диоце-зальные организации оказались в подчинении епископов, а приходские — в подчинении священников. Одним из наиболее существенных моментов реформы было восстановление полной централизации — Генеральное бюро и Комиссия кардиналов согласно новому уставу должны были управлять КД на территории всей Италии.
Хотя было очевидно, что одной из целей реформы72 являлась защита КД от террора фашистских властей
(отныне напасть на КД означало напасть на саму цер. ковь), большинство его руководителей были недовольны прямым подчинением светских организаций церковной иерархии и считали, что политика Пия XII противоречит замыслам его предшественника. Между тем никакого противоречия не было. Сократить по возможности автономию КД стремился и Пий XI, начиная с первой реформы католических организаций, проведенной им еще в 1923 г. Как уже говорилось, в течение 30-х гг. различные мероприятия КД часто проходили или под прямым руководством или, по крайней мере, при участии членов религиозных, — особенно иезуитского и доминиканского — монашеских орденов. Реформа 1940 г. явилась, таким образом, лишь последним этапом процесса централизации под руководством церкви светского католического движения Италии. Кроме того в создавшихся в стране условиях это открывало для КД дополнительные возможности, что лучше всего поняли люди, относившиеся враждебно к церкви и ее организациям. Реформа является, писал Д.Кантиморн в «Civilta fascista*, «подлинной концентрацией сил... в предвидении деятельности более энергичной и более эффективной»73, «решительным шагом в сторону централизации... Католического дейст-
74
ВИЯ» .
Реформа 1939-40 гг. совпала по времени с началом второй мировой войны и вступлением в нее Италии (июнь 1940 г.). Оба этих фактора послужили основой для оживления деятельности католических организаций, особенно в области социальной политики. В 1940-41 гг. происходили активизация старых и создание новых структур н форм работы. Умножились конференции, семинары, возобновились «недели», посвященные социальным вопросам. Центральные органы КД предприняли проведение
74 Ibid. P. 710.
опросов руководителей кружков с тем, чтобы составить полный список числящихся в их составе рабочих и юношей. В 1939 г. руководство ДИАК опубликовало «Курс для руководителей кружкюв рабочих», в котором указывалось на необходимость создания двух форм рабочих ассоциаций — сельских (»рре) и смешанных (эмме). Эти ассоциации способствовали разрешению социальных проблем и работали в контактге с Диоцезальным бюро по делам рабочих. Очередной таг вперед был сделан Католической молодежью в 1941 г. Циркуляром Центрального бюро но делам рабочих ДИГАК в рамках организации воссоздавалось некое подобие профсоюзов75.
Наиболее интересной фюрмой деятельности было создание в рамках КД (главшым образом в ее молодежных организациях) новой структурной ячейки, получившей название «луча», «постегленно проникающего и освещающего все окружающее»Т6. Суть этих ячеек состояла в том, что члены различных (Организаций КД, относящихся к разным приходам (вспомним, что КД создавалось по территориальному принципу), сталкиваясь в школе, на работе (на фабриках, в бюро и т.д.), объединялись в так называемый «луч», т.е. кружок, в основе создания которого лежал профессиональный принцип и к работе которого его члены стремились привлечь своих друзей и знакомых. В организации «лучей» фашисты увидели стремление к «ловкому проникновению во все слои трудящихся и молодежи»7, с целью игх подчинения церкви.
Новый импульс получила деятельность ОНАРМО. Она пользовалась помощью и поддержкой ассоциаций КД и секретариатов социальной деятельности. «Эта организация, — говорилось в одном из документов Министерства внутренних дел в 1941 г., — теоретически преследует Цели и задачи духовного характера; в действительности, однако, ловко осуществляет капиллярное проникновение
Цит. по: GIOVAGNOLI A. L'iarganizzazioni di massa d'Aztone cattolica //Cultura, politica e partiti nell'eU della Costituente. A cura di R.Ruffilli. Bologna, 1979. Vol. 1. P. 190. 77 Ibid. P. 291.
во все слои рабочего класса и молодежи для того, чтобы опутать членов организации и заставить их повиноваться директивам, исходящим из Рима»78. Работа ОНАРМО в большинстве случаев пользовалась и поддержкой итальянских промышленников, поскольку способствовала сви. жению классовой активности рабочих и социальному умиротворению. Проповеди капелланов ОНАРМО звучали в русле идеи сотрудничества рабочих и предпринимателей. Руководство ОНАРМО, таким образом, было в нал. лучших отношениях с федерацией промышленников, а также работало в тесном контакте с фашистскими проф. союзами. Под давлением промышленных кругов деятельность ОНАРМО положительно воспринималась и фашистской властью. Капелланы ОНАРМО приглашались партийными органами для работы в наиболее «горячих» и социально неблагополучных отраслях промышленности. К 1942 г. ОНАРМО уже имела филиалы на 422 предприятиях, под ее опекой было 800 тыс. рабочих79. Практически она действовала во всех диоцезах Италии, во всех индустриальных центрах Ломбардии, Пьемонта, Венеции, Кампании, на Сицилии и Сардинии и даже в Албании, оккупированной Италией в апреле 1939 г.
Возобновилась почти в прежнем масштабе и деятельность ИКАСа. Осенью 1942 г. были установлены первые контакты между ИКАСом и МЛАК, а в декабре этого года при ИКАСе было создано «Руководящее бюро по изучению и координации», в задачи которого входила организация конференций, исследований, публикация различных материалов по социальным вопросам с тем, чтобы «подтолкнуть общественное сознание итальянцев к решению социальных проблем в духе христианского вероучения»80. В состав этого бюро вошли и руководители ИКАСа (Лудовико Монтини, Серджо Паронетто), и профессора Миланского католического университета (Амин-
^ре Фанфани), и представители МЛАК (его секретарь Витторио Веронезе).
Мощным фактором для развертывания католическими организациями социальной деятельности стало состоявшееся в декабре 1942 г. рождественское радиовыступление Пия XII, призвавшего католиков к «социальному крестовому походу», главной целью которого должно было стать установление в обществе пяти христианских постулатов, каковыми являлись: достоинство и права человеческой личности; защита семьи; обеспечение должного уровня жизни для трудовой части населения; восстановление справедливого государственного строя; создание строя, базирующегося на христианских ценностях.
Эти идеи Пия XII получили развитие и в его выступлении по радио в марте 1943 г. Повышение внимания Пия XII к социальному вопросу в конце 1942 — начале 1943 г, объяснялось в том числе усилением в эти месяцы, особенно в марте 1943 г., забастовочной борьбы. Кризис режима, одной из форм проявления которого оно было, толкал церковь к созданию мобильной системы социальных служб, способной выполнять те же функции, что до этого возлагались на фашистские профсоюзы и корпорации. Организации Католического действия становились инструментом реализации завоевания церковью монополии на представление интересов рабочего класса и выполнение роли посредника между трудом и капиталом.
Целью социальной деятельности, согласно Пию XII, было создание «нового социального строя», каковым, как он полагал, мог быть только строй, основанный на христианском вероучении, т.е. на естественном праве и на справедливости, гарантировать которые может только церковь и лично папа. Между тем, в современном ему обществе, признавал Пий XII, рабочие сталкиваются со строем, который противоречит божественным законам.
Еще в своем рождественском выступлении 23 декабря 1941 г. Пий XII говорил с явным намеком на тоталитарные режимы: «...В некоторых странах атеистическая и антихристианская концепция государства связывает индивидуума по рукам и ногам, практически полностью лишая его независимости как в общественной так и в личной жизни. Можно ли удивляться тому, что это неестественное противопоставление принципам христианской доктрины приводит в конце концов к внутренним тревц. ям, вплоть до уничтожения человеческих жизней и раз_ рушения материальных ценностей, что Мы наблюдаем и при чем присутствуем с глубочайшей скорбью»81.
Одним из неотъемлемых прав, обеспечивающих досто-инство человеческой личности, является, как утверждал Пий XII, право обладания частной собственностью и пользования материальными благами. Но с этим несовместима зависимость от давления государства, претендующего на регулирование всех областей жизни человека, как общественной, так и частной, проникая даже в область сознания. Все эти заявления, в основе которых лежала критика отрицательных сторон капиталистического общества и тоталитарной фашистской концепции государства, вписывались в социальную доктрину церкви, созданную предшественниками Пия XII начиная со Льва XIII. Но мышление Пия XII характеризовалось и новыми элементами, несколько скорректировавшими эту доктрину. Естественно присущее человеку право частной собственности должно быть, как он полагал, ограничено законами, гарантирующими обладание этой собственностью всеми гражданами без исключения. Кроме того, Пий XII считал необходимым более активное участие государства в исправлении социального неравенства и в устранении злоупотреблений, присущих неограниченному владению собственностью. Критикуя современный капиталистический строй, Пий XII отнесся со вниманием к известным ему опытам планирования экономики.
Рождественское выступление Пия XII было встречено в католических кругах с большим интересом и вниманием. Его следствием была организация во всех диоцезах Италии лекций, посвященных социальной доктрине церкви, семинаров по тому же вопросу в Католическом университете, издание (издательством A.V.E.) серии брошюр на ту же тему82.
Журнал «Assistente Ecclesiastico* указывал на необходимость «капиллярного проникновения» в среду рабочего класса для осуществления «социального крестового похо
SALA Т. Un'offerta di colladorazione dell'Azione cattolica italiana al gooerno Badoglio (agosto 1943)// Rivista di storia contemporanea. Torino, 1972. № 4. P. 523.
да»83- Конференция центральных «церковных ассистентов» и их заместителей, собравшаяся в Риме 5 февраля 1943 г. разработала широкую программу «апостолата в социальной области» в целях внедрения в практику «принципов, содержащихся в рождественском послании Святого отца»84. Программа предполагала, что социальная миссия церкви будет опираться на деятельность светского и церковного руководства католических организаций, а также на рядовой состав КД.
Одним из наиболее значительных результатов выступления была организация в Милане в рамках КД «Секции руководителей предприятий» для того, чтобы пропагандировать в среде предпринимателей, владельцев предприятий, компаний, фирм социальное учение церкви, побудить их к изучению и претворению в жизнь принципов, содержащихся в выступлениях Пия XII по социальному вопросу.
Выступления Пия XII по социальным вопросам широко комментировались на католических семинарах, на страницах католических журналов. Например, Гуидо Гонелла в своих статьях в «Osservatore готапо» создал на основе своих комментариев, как утверждал министр внутренних дел Италии, «подлинную политическую программу». По словам министра, Гонелла перевел слова папы «на язык политики, определенно намекая на фашизм».
Действительно подлинная программа будущего социального устройства общества была принята на проведенной ИКАСом и МЛАК 18-24 июля 1943 г. «социальной неделе» в Камальдоли85.
Эта программа строилась на противопоставлении фашистской абсолютизации государства христианской идее достоинства человеческой личности и признания превалирующей роли такой ячейки общества, как семья, в наиболее важных вопросах общественной жизни.
Цель государственной власти, согласно этой программе, состоит в том, чтобы гарантировать права каждого человека или любой другой ячейки общества и обеспечить основные условия для свободного развития личности или социального организма.
Для этого требуется предоставить всем силам общества свободу во всех областях жизни следить за абсолютным соблюдением всеобщего равенства, постоянно иметь в виду служение общему благу. Государство должно быть основано на праве всех граждан на участие в законодательной деятельности, на праве граждан избирать представителей общественной власти, на юридической ответственности лиц, облеченных властью, перед всеми гражданами.
Решение собственно социального вопроса происходило в духе традиций христианской демократии начала 20-х гг. Вместе с тем, в разрез с этими традициями, согласно которым в основу программы ставился принцип децентрализации и местного самоуправления, программа «Принципы социального устройства» придавала слишком много значения роли государства в развитии экономики. Руководитель ИКАС Серджо Паронетто, чья молодость пришлась на 30-е годы, принимавший деятельное участие в различных структурах фашистского управления экономикой (например, в работе Института промышленной реконструкции, который осуществлял государственное вмешательство в экономику), не видел ничего плохого в том, чтобы государство вмешивалось во многие сферы экономической жизни. Паронетто считал, что государство, отвергая либеризм в экономике, способствует нормализации экономической жизни, одобрял политику автаркии, проводимую фашистским правительством. Серджо Паронетто внес в составление «Кодекса Камальдоли», как стала называться программа «Принципы социального устройства», весьма значительный вклад. Благодаря ему (хотя и не только ему) программа впитала в себя в значительной степени элементы мышления, которые были сформированы у представителей католических организаций во время фашистского двадцатилетия. Этими элементами, вдобавок к идее о ббльшей роли государства, была убежденность в необходимости подчинения церкви светского католического движения, зависимость теорети-
ческих концепций христианской демократии от социальной и политической доктрины церкви.
Вот почему политические католические деятели дофа-щистского периода, члены бывшей Народной партии, начавшие уже с 1940 г. организационную и теоретическую работу по восстановлению партии и созданию ее программ, и желали и опасались установления контактов с новым поколением католиков из светских католических организаций. «Я все больше убеждаюсь, — писал А.Де Гаспери Серджо Паронетто в октябре 1943 г., — что фашизм — это образ мышления, практически унаследованный поколением молодых»89.
Вместе с тем в поддержке светских и церковных католических структур вновь создаваемая партия была весьма заинтересована. Несмотря на все трудности, испытываемые католическими организациями в 30-е гг. (и особенно в начале 40-х гг., что было связано с войной, вызвавшей и численное сокращение организаций КД и различные затруднения организационного порядка) к моменту краха фашистского режима (25 июля 1943 г.) они представляли собой значительную силу. Католики имели столь крепкие связи с массами, какие ни одна другая политическая или идеологическая сила в те годы иметь не могла. По словам Луиджи Джедда, направившего после 25 июля письмо вновь сформированному правительству Бадольо с предложением о сотрудничестве, представители КД могли бы полностью заменить фашистское руководство ДЖИЛ, «Национального общества дополаво-ро», обществ взаимопомощи, Ассоциации многодетных семей, Национального общества материнства и детства, Школы медицинского обслуживания, Школы санитарного обеспечения и т.д. Они могли возглавить культурные мероприятия, ранее руководимые фашистскими университетскими группами. Джедда предлагал провести силами католиков реорганизационную работу на радио и в кинематографе. По его словам, КД предлагало свои услуги в тех областях, где церковь и КД имели собственные аналогичные службы и, следовательно, опыт, а также руководство теми организациями, в которые КД уже ши-
Цит. по: SCOPPOLA P. La Bemocrazla cristiana In Italia dal 1943 al 1947 // Storia e politica. Milano, 1975. Ks 1-2. P. 178.
роко проникло путем персонального членства. Числен ность КД достигла к 1943 г. 2,5 млн. чел.87
С вопросом о молодежи для членов Народной партит, был связан во многом и вопрос о выборе названия цаь тии. Термин «христианская демократия», который ими теперь предлагался, должен был служить делу слияния двух поколений, поскольку не вызывал в памяти ассо-циаций с существовавшей некогда католической партией, а также подчеркивал христианские основы создания партии, что было дорого для поколения, выросшего в рядах католических организаций88.
Несмотря на то, что массовая поддержка ХДП была оказана католическими организациями лишь после окончания войны, когда определилось отношение к этой партии Ватикана, многие лидеры католической молодежи, в особенности из организаций ФУЧИ и МЛАК приняли в ее воссоздании персональное участие. Ядро партии складывалось все же из бывших «пополяри».
о Зарождение Христианско-демократи-& ческой партии, ее первые программы
Начало второй мировой войны возродило у Де Гаспери, Спатаро и некоторых других «пополяри» надежду на возможность возвращения католиков на поприще политики. С 1940 г. встречи бывших соратников по партии, проходившие в доме Спатаро, стали носить характер организационных заседаний, на которых была начата работа по воссозданию партии. Квартиру Спатаро посещали Гронки, Гранди, Тупини, Чинголани, Корсанего и др. В январе 1942 г. Де Гаспери сделал первую попытку установить связи с членами Католического действия. Во время конференции МЛАК, проходившей в этом месяце, Де
Гаспери информировал ряд участников о намеченных им путях создания партии. Усилия Де Гаспери привлекли в Круг инициаторов возрождения политической деятельности католиков молодых людей из Католического действия — Г.Гонелла, Дж.Андреотти и др.
Хотя встречи в доме Спатаро не носили характера официальных заседаний, Де Гаспери уже в 1941 г. стал инициатором создания так называемых «комиссий по изучению», для того, вспоминал позднее Андреотти, чтобы «иметь возможность в нужный момент быть подготовленным к решению вопросов, которые время поставит перед нами»89. В течение 1941-42 гг. были созданы комиссии по вопросам промышленности {во главе с Гронки), по вопросам профсоюзов (Гранди), по экономическим проблемам (Кампилли), по вопросам конституционного развития (Тупини).
К 1942 г. группа Спатаро—Де Гаспери была уже не единственной в Италии. Во многих районах и провинциях — на Сицилии, в Венето, Пьемонте, Калабрии, Ломбардии, Лигурии, Эмилии, Тоскане — были созданы группы христианско-демократической ориентации. В первой половине 1942 г. главной задачей Спатаро и Де Гаспери была координация деятельности этих групп. В документах Спатаро остались свидетельства того, что представители групп из провинции посещали его дом уже с начала 1942 г. Среди этих групп особого внимания заслуживает миланская группа гвельфов, первый контакт с которой был установлен в середине 1942 г. В формирование христианской демократии гвельфы внесли весьма существенный вклад.
В 1938 г. по освобождении из тюрьмы П.Мальвестити вернулся к подпольной работе и воссоздал организацию, к которой примкнули С.Ячини, П.Мадзолари, Дж.Б. Мильори, Э.Фальк, Э.Клеричи и др. Гвельфы разработали программу, получившую название «10 пунктов гвельфов», которая была представлена на рассмотрение Де Гаспери во время его встречи с гвельфами в октябре 1942 г. Программа показалась Де Гаспери настолько серьезной, что именно гвельфам было поручено составление первой про
ANDREOTTI G. De Ga&peri е il suo tempo. Trento, Vienna, Roma, Milano, 1964. P. 190.
граммы христианской демократии. Новая «Миланская программа» гвельфов была готова к июлю 1943 г. и была во многом использована впоследствии при выработке программных документов ХДП90.
В традиционном для католического движения 30-х гг. духе политические проблемы решались в «Миланской программе» исходя из морально-этических норм и христианской концепции личности. Гвельфы предполагали установление «нового европейского строя», основанного на полном подчинении политики морали. Свобода — основной принцип построения будущего общества — понималась гвельфами как осознание человеком конечных целей его существования, предначертанных богом. Политическая свобода была, таким образом, явлением вторичным.
Экономическая часть «Миланской программы» строилась на базе критики фашистского корпоративизма, однако, гвельфы не предполагали полной отмены корпоративной системы, а предлагали трансформировать ее структуру и использовать корпорации в качестве консультативных органов в системе отношений труда и капитала.
Базой для демократического развития общества должны были стать, по замыслу гвельфов, и два других принципа: свободное предпринимательство и защита частной собственности.
Составление предварительных программ происходило осенью 1942 г. — весной 1943 г. в большинстве созданных в этот отрезок времени кружков. В бумагах Спатаро обнаружено более десятка таких проектов, присланных римской группе из других городов Италии91. Сам Де Гаспери в марте 1943 г. составил небольшой программный листок «Линии реконструкции».
Предварительные программы христианских демократов в целом опирались на традиции и опыт Народной партии. Их основополагающим принципом было признание прав и достоинства человеческой личности. Первое неотъемлемое право личности — это право на личную свободу, необходимым атрибутом которой является право на частную собственность.
Базой организационной структуры общества, его основной ячейкой христианские демократы считали семью. Укреплению семьи они (как в свое время и Народная партия) придавали столь большое значение, что в одном из документов 1943 г. (программа неаполитанской группы) предлагалось лишить женщин избирательных прав и передать их голоса мужчинам—главам семей. Мужчина, таким образом, должен был располагать голосом не только своим, но и своей жены (если он женат) и своих детей (если у него есть дети).
Вариант, предложенный неаполитанской группой, был, разумеется, крайностью, хотя и весьма симптоматичной, поскольку выдвигал на первый план роль, отводимую христианскими демократами семье. Другие программы (кроме программы «Линии реконструкции») сходились на необходимости предоставления управления страной двухпалатному парламенту, нижняя палата которого должна быть избрана на основе всеобщего избирательного права и в соответствии с пропорциональной системой. Вопрос о форме правления (монархия, республика?) ни одним из документов христианских демократов не ставился.
Экономические требования, содержавшиеся в документах весны 1943 г., были более разнообразны, однако, в их число почти неизбежно входили требования контроля над крупной промышленностью, национализации рудников и энергетической промышленности, защиты мелкой собственности в области сельского хозяйства. Эти требования христианских демократов опирались на идею социальной справедливости, принимавшей в их программах форму не только справедливого распределения богатств, но и непосредственного участия рабочих в управлении предприятиями. Это участие мыслилось либо в виде создания консультационных органов контроля (иногда на паритетной основе), либо как привлечение рабочих в качестве акционеров данного предприятия.
Концепция свободных профсоюзов присутствовала в большинстве программ, лишь в одной из них (неаполитанской) сочетаясь с представлениями о необходимости сохранения корпораций. Помимо этого все программы содержали традиционные для христианских демократов идеи регионализма, или политической и экономической децентрализации, а также требования свободы образования. Эти последние пункты были из числа тех, что определяли специфику политического католического движения первой половины XX в.
Де Гаспери считал задачу составления программ более важной, чем задачу борьбы с фашизмом. «Антифашизм, — писал он в 1942 г. — является преходящим политическим явлением, которое в определенной момент для блага и прогресса родины уступит место новым политическим идеалам, более присущим основным и постоянным течениям итальянской общественной жизни»92. Неудивительно поэтому, что Де Гаспери обращался к этой проблеме неоднократно. На основе своего собственного программного листка «Линии реконструкции», а также, вероятно, и других, присланных римской группе программных документов, в июле 1943 г. Де Гаспери составил первую программу ХДП «Реконструктивные идеи», программу, которая, правда, официально таковой не считалась — Де Гаспери полагал, что утвердить ее может только партийный съезд, — фактически же послужила исходным пунктом для последующих разработок и была распространена в машинописном виде по всей территории Италии.
Как было сказано, программа «Реконструктивные идеи» имела своей основой как программу Народной партии, так и мало чем от нее отличающиеся программные листки подпольных католических групп 1942-43 гг. Нет необходимости поэтому подробно останавливаться на тех ее пунктах, которые являются простым суммированием требований, содержащихся в этих документах. Заслуживает лишь упоминания, что в программе Де Гаспери, исходным пунктом которой являются права человеческой личности, присутствовали и идеи регионализма, и традиционно католическая концепция семьи, как основной ячейки общества, нуждающейся поэтому в укреплении и защите, и требования свободы церкви в осуществлении ее духовной миссии, и, наконец, провозглашение свободы образования.
Права человеческой личности могут быть гарантированы лишь в условиях политической свободы, считал Де Гаспери. Режим, олицетворяющий наибольшую полноту политической свободы — это режим демократии. Для Де Гаспери представительная форма правления должна быть увенчана парламентом, избранным на основе всеобщего избирательного права. То что, однако, является особенностью обеих программ Де Гаспери, это (по-видимому умышленное) умолчание о его предпочтении какой-либо определенной избирательной системы. Де Гаспери не повторяет в своем проекте присутствующего во всех прочих документах требования пропорциональной системы представительства.
Политическая свобода неотделима от свободы экономической. В связи с этим Де Гаспери предполагал проведение серии реформ в промышленности, сельском хозяйстве и налоговой системе. Уничтожение или ограничение власти монополий и отмена законов, благоприятствующих концентрации в руках немногих средств производства и материальных благ, «колонизация латифундий» должны были служить делу защиты мелкой частной собственности в городе и «созданию здорового класса независимых мелких собственников»93 в деревне.
В осуществление идеи социальной справедливости Де Гаспери требовал «юридически гарантированного» участия рабочих в «прибылях, уггравлении и основном кали-тале предприятия» , не уточняя, однако, конкретных форм этого участия, а лишь указывая, что оно не должно нарушать принцип единого руководства.
Одним из центральных пунктов программы Де Гаспери являлась идея профессионального представительства. Не отрицая пользы свободных профсоюзов он в то же время считал, что некоторые основные функции (заключение коллективного договора, разрешение конфликтов при помощи созванного в обязательном порядке арбитражного суда и т.д.) должны быть сохранены за профессиональными организациями, которые объединят в своих руках «всех представителей данной категории»95.
33 Idee ricostruttlve della democrazia cristiana/'/Rossi E.A. °P-cit. P. 340. Г? Ibid. P. 338. Ibid. P. 342.
Фактически речь шла о тех же корпорациях (хотя да словах Де Гаспери и объявлял себя противником «Кор поративной бюрократии, использующей в целях полита-ческого господства христианско-демократическую иде^ сотрудничества всех связанных с производством»96), дея. тельность которых была связана с идеей сотрудничества классов и мирного разрешения конфликтов. Оттачивая эти мысли, Де Гаспери провозглашал себя решительным противником возобновления классовой борьбы.
«Корпорации» (само это слово, как уже было сказано в программе Де Гаспери не употреблялось) должны были служить в руках государства инструментом развития а укрепления экономики. Акцент на роли государства, на которое возлагались функции не только координации и управления корпорациями, но и задачи противодействия концентрации промышленности и финансов, определял наибольший угол расхождения между проектом Де Гаспери и программами Народной партии.
В конце 1942 — середине 1943 гг. перед христианскими демократами встал и практический вопрос о будущей власти в стране. В меморандуме, представленном Далла Торре (в действительности его составителем был Де Гаспери) М.Тэйлору во время его визита в Ватикан осенью 1942 г., когда тот интересовался политическими силами страны, Де Гаспери указывал, что формирование первых послевоенных правительств будет доверено, по-видимому, кому-либо из лидеров дофашистского государства. «Диктатура преградила дорогу развитию крупных личностей, — писал он, — но существуют, кроме того, бывшие члены Совета министров и лидеры ранее существовавших партий, генералы, которые обладают и способностями и возможностями руководить, хотя бы в первый период, объединенными силами антифашизма»97. Анализируя состояние антифашистских сил в стране, Де Гаспери уверенно декларировал, что союз либералов, католиков и социалистов, к которому могут присоединиться генералы, бывшие лидеры и интеллектуальная элита, будет пользоваться поддержкой католических организаций, молодежи и средних слоев населения. Де Гаспери не забыл упомянуть и коммунистов, но исключил их из предполагаемого антифашистского блока, хотя практически контакты с коммунистами к этому времени уже были налажены.
С апреля 1943 г. христианские демократы начали предварительные переговоры с Бадольо. В апреле состоялись три встречи Бадольо со Спатаро. По воспоминаниям последнего, Де Гаспери счел нужным заверить Бадольо в том, что ХДП готова поддержать «любую инициативу, способную вытянуть Италию из бездны, к которой она приближается»98. После 25 июля Де Гаспери, а также другие представители руководства ХДП встречались с министром промышленности Леопольдо Пиккарди, с министром народного образования Леонардо Севери. Одним из центральных вопросов в беседе с последним был вопрос о частных католических школах.
Проблема заключения мира стала летом 1943 г. первоочередной задачей как ХДП, так и других антифашистских партий. В своих поисках сепаратного (отдельно от Германии) мира правительство Бадольо во многом опиралось на представителей ХДП. По поручению Де Гаспери Г.Гонелла организовал встречу представителей правительства с английским послом в Ватикане Осборном. Эта встреча состоялась в присутствии самого Де Гаспери и была одним из важных звеньев в мирных переговорах между правительством Бадольо и союзниками. Вместе с тем Де Гаспери уклонялся от публичного принятия на себя ответственности за заключение мира, считая это делом неблагодарным, в котором представители Италии могут играть только пассивную роль, идя на поводу представителей союзников. «Было бы политической ошибкой для наших государственных деятелей, — r0fio рил Де Гаспери, — взять это на себя»99.
Первым руководящим общенациональным органом партии стала Центральная комиссия, созданная в последних числах июля 1943 г. (т.е. уже после ареста Муссолини). 30 июля к этому органу прибавились официально образованные «комиссии по изучению», хотя фактические, как уже было сказано, они действовали с 1941 г. После 25 июля начался также процесс реорганизации профсоюзов. В течение августа 1943 г. профсоюзная работа велась А.Гранди совместно с социалистом Бруно Буоцци. К этому же периоду относится начало издания первой партийной газеты «Роро1о» под руководством Г. Гонелла.
Упоминавшиеся выше документы католических групп были использованы при составлении первой программы ХДП. В идеологическом плане, таким образом, эта программа имела своими источниками самые различные течения католической мысли XX в.: официальную социальную доктрину церкви, концепции лидеров светского католического движения, разработанные ими в годы фашизма, традиционные идеи христианской демократии начала XX в., антифашистские идеи подпольных католических групп и, наконец, концепции самого Де Гаспери, олицетворявшего собой центристскую линию в католическом движении. Широкий диапазон программных требований, обусловленный разнородностью элементов, составляющих то направление, которое представляла христианская демократия, был немаловажным фактором среди тех, благодаря которым эта партия стала играть ведущую роль в общественно-политической жизни Италии.
Христианско-демократнческая партия не только впитала различные течения католической мысли, но и охватила большинство католических формирований самого разного направления. Она объединила в своих рядах бывших деятелей Народной партии, почти все подпольные группы и партии католической ориентации 30-х гг. и членов светских католических организаций, роль и вес которых во вновь образованной партии были очень велики- Достаточно сказать, что выходцы из Католического действия занимали после второй мировой войны самые высокие посты в общественных и государственных институтах страны100. Рядовые члены ФУЧИ и МЛАК составили значительную часть научных и технических кадров высших учебных заведений, научных обществ, фирм и советов предприятий Итальянской республики.
Как уже говорилось, вопрос о широкой и безоговорочной поддержке новой католической партии итальянскими массовыми католическими организациями решился далеко не сразу, что было связано, главным образом, с позицией Ватикана. Отношение Ватикана к рождающейся Христианской демократии было неопределенным в течение длительного времени. Дискуссии о том, нужна ли в стране единственная партия католической ориентации, или желательно, чтобы таких партий было несколько, велись и в самом Ватикане и в среде деятелей светского католического движения. И если горячим сторонником идеи единой партии, олицетворенной христианскими демократами, был Дж.Б.Монтини, то в числе защитников партийного плюрализма католиков были и кардиналы курии (Тардини, Оттавиани и др.), и руководители светских организаций католиков (С.Паронетто, П.Э.Тавиани). Христианские демократы были в первой половине 40-х гт. не единственным политическим формированием католиков. Кризис фашистского режима вызвал не только оживление в среде бывших «пополяри», но и породил ряд подпольных антифашистских групп, быстро сформировавшихся в партии. Таких партий, хотя и очень небольших, было две — Христианско-социальная партия и Движение католиков-коммунистов.
л Католические партии, альтерна-* тивные Христианской демократии
Христианско-социальная партия была основана еще в 1941 г. и получила распространение в Риме, Флоренции, Пизе, Генуе, Ливорно, а также в Неаполе и некоторых других пунктах Южной Италии. Ее основатель Джерардо Бруни, бывший в 30-е годы сотрудником Ватиканской библиотеки, связывал свое движение с традициями христианского социализма первой четверти XX в. С этой точки зрения следует рассматривать попытки Бруни установить связь с только что вернувшимся из эмиграции Гуидо Мильоли. Союз с Мильоли был бы для него крайне желателен, так как помог бы укрепить позиции его движения как самостоятельной независимой партии.
В 1941 г. Христианская социальная партия имела два подпольных печатных органа — «Azione» и «Azione so-ciale».
В основе ее программы лежали идеи персонализма, разработанные французскими философами Маритеном и Мунье, и принципы социальной доктрины церкви. Определяя задачи партии, Бруни писал, что замена капиталистического строя социалистическим или каким-либо другим не является для нее целью, но лишь средством. Целью любой деятельности «всегда остается человек», т.е. изменение социальных условий, не соответствующих достоинству человеческой личности.
Реформы, которые Бруни считал необходимым провести, — национализация энергетической промышленности, средств коммуникации, крупных финансовых и промышленных организмов, дробление земельной собственности и создание препятствий для ее концентрации и т.д., — имели целью, как и у христианских демократов, процветание мелких и средних собственников как в городе, так и в деревне. В то же время Бруни заимствовал у христианской демократии и такие пункты, как децентрализация, политический плюрализм и регионализм.
По сравнению с программами христианских демократов у Бруни было практически лишь одно существенное отличие: в основе будущего строя, по замыслу Бруни, должны были лежать не свободные корпорации, а единый независимый профсоюз. Профсоюзному единству
Бруни придавал очень большое значение. Только единство профсоюзов могло быть, по его мнению, эффективным инструментом классовой борьбы.
Поскольку программа Христианско-социальной партии мало отличалась от проектов христианских демократов, «пополяри» имели все основания рассчитывать на то, что это по сути дела малочисленное образование присоединится к достаточно многочисленной группе христианских демократов. По предложению Де Гаспери Бруни был включен в состав первого руководящего органа ХДП. Но уже через несколько дней Бруни отказался от этого союза. Он полагал, что существование Христианско-социальной партии обеспечивало право католиков на политический выбор и разрушало постулат о межклассовости католической партии.
Таким образом, Христианско-сопиальная партия продолжала свое независимое существование вплоть до 1953 г., не играя при этом значительной роли на политической арене. Однако уже в 1943 г. многие ее члены, в том числе и те, кто вместе с Бруни участвовал в ее основании, стали членами ХДП. Среди них такие впоследствии известные деятели христианской демократии, как Альберто Кана-летти Гауденти, Иджино Джордани и Паоло Эмилио Та-виани.
В 1940 г. была основана первая подпольная партия левых католиков — Синархическая кооперативистская партия. Ее ядро составили члены двух групп, возглавлявшихся в конце 30-х гг. Франко Родано и Адриано Оссичини (см. гл, 3). Название партии отражало концепцию будущего политического и экономического строя, господствовавшую в 1940-1941 гг. среди идеологов партии. Как было сказано в ее программном «Манифесте», «кооператив должен стать основной ячейкой будущего общества»101. Левые католики отказывались от любой формы государственной коллективизации собственности, так как считали эти формы опасными для свободы личности. «Коммунистическому огосударствлению» левые католики противопоставляли систему рабочих и крестьянских кооперативов. Войти в систему кооперативов должны были крупная, мелкая и средняя промышленности, а также средняя и крупная земельная собственность. Таким образом, утверждали левые католики, старый до. зунг — «земля крестьянам и фабрики рабочим» станет не демагогией, а конкретной реальностью. При этом мелкая земельная собственность должна оставаться под защитой государства (под мелкой земельной собственностью левые католики подразумевали те хозяйства, где «хозяин и трудящийся представляют собой одно и то же лицо»102).
Развивая впоследствии (в 1942 г.) идею собственности в одном из важнейших документов Синархической коо-перативистской партии (брошюра «Собственность»), его автор Ф.Родано подчеркивал, что понимание собственности левыми католиками отлично от понимания «индивидуалистов» (т.е. буржуазного) и коммунистов. Левые католики отрицали, что собственность непосредственным и обязательным образом связана с достоинством и совершенствованием человеческой личности. Но в то же время, признавая собственность правом человека, они считали ее соответствующей человеческой природе. Уничтожение частной собственности и установление общественного владения материальными благами Родано полагал недостижимым идеалом, оптимальной теоретической, но не практической целью, более того, целью, которая при попытке ее воплощения в реальность может стать препятствием к общественному благу. То, что действительно необходимо для достоинства человеческой личности — это не владение, а пользование материальными благами. Все люди имеют право на пользование теми экономическими средствами, без которых невозможно существование человека. Абсолютной является только такая форма экономического строя, которая обеспечивает это всеобщее пользование материальными благами. Однако в таком обществе собственность будет оставаться «фундаментальным институтом, который мы хотим не уничтожить, но исправить и приспособить к потребностям самого общества» . Но, утверждал Родано, в новом обществе собственность будет служить человеку, а не человек собственности.
Статусы собственности, предлагаемые буржуазными партиями и коммунистами, отвергались Родано также и потому, что, по его мнению, собственность предназначена служить экономической гарантией свободы человеческой личности. Родано утверждал, что левые католики выступают за частную собственность, но «юридически и экономически связанную с частной собственностью других людей», а не за «огосударствление» материальных благ, так как оно не в состоянии дать человеку необходимые гарантии. В экономическом строе, предлагаемом левыми католиками, собственность должна одинаково удовлетворять индивидуальным и общественным нуждам, которые в свою очередь должны гармонично сочетаться друг с другом, «Этой цели наилучшим образом отвечает "совладение" средствами производства, т.е. их организация в кооперативы»104.
Родано считал, что строй, предлагаемый левыми католиками, будет лучше защищать частную собственность, чем строй капиталистический, так как при последнем собственность сосредоточена в руках немногих, в то время как бесчисленные толпы трудящихся вынуждены продавать свою рабочую силу для того, чтобы увеличить размеры собственности и политический вес других людей.
Слово «синархическая» в названии партии отражало позицию левых католиков по отношению к государственной власти. Идеологи партии были сторонниками сильной централизованной государственной власти в противоположность возможным анархическим устремлениям.
В течение 1941 г. левые католики создали достаточно разветвленную организацию, состоящую из отдельных ячеек по 4-5 человек в каждой, во главе с Центральным комитетом. В том же году были установлены первые контакты с Христианско-социальной партией и с ИКП.
Состоявшееся в 1941 г. первое знакомство молодых людей с марксизмом привело к тому, что они включили в программу своей партии признание классовой борьбы и учение об исторической миссии пролетариата. Однако они принимали марксизм (а точнее исторический материализм) не как объяснение исторического процесса, но как
«инструмент для изучения экономических форм в ах г>в витии», как «политическую науку», предназначенду^ служить непосредственным политическим целям. Левы католики утверждали, что они не сводят жизнь человек* к его социальной жизни, а потому исторический мате8 риализм существует для них только как практическое предложение, приемлемое в данный момент в целях преодоления недостатков капиталистического строя.
С весны 1941 г. партия левых католиков изменила свое название: до мая 1943 г. она называлась Христианской коммунистической партией.
Изменение названия партии способствовало укреплению контактов с коммунистами: уже в декабре 1942 г. был образован «Единый антифашистский центр», в который вошел Ф.Родано, а от коммунистов Аликата, Ин-грао, и Ломбардо-Радиче. При одном из обысков полицией была найдена программа новой партии. Как было указано в полицейском документе, «в этой программе были в целом воспроизведены принципы коммунистической партии, с добавлением признания свободы вероисповедания и отправления культа и принципа нерушимости семейного союза. Утверждалась полная автономия по отношению к какой-либо церковной власти, по отношению к Коммунистической партии и к Третьему Интернационалу, но не исключалось сотрудничество с Итальянской коммунистической партией» .
Текст, найденный полицией, был предназначен для подпольного центра Коммунистической партии. Руководство новой партии хотело ознакомить коммунистов с составом партии и с направлениями ее деятельности. Согласно указанному тексту, Христианская коммунистическая партия состояла из молодых интеллигентов, по большей части выходцев из Католического действия, и из духовных лиц. В тексте было указано, что партия пытается установить контакты с классами, к которым обращена ее программа, а также что она пользуется поддержкой духовенства и бывших членов Народной партии-Действительно, с некоторыми «пополяри» левые католики установили контакты уже давно — так, например,
105 Цит. по: CASUIA C.F. Cattoliei-camunisti г la sinistra cris-tiana (1938-1945). Bologna, 1976. P. 81.
встречи со Спатаро велись с 1938 г., а с Де Гаспери — с 1941 г.
Новая программа Христианской коммунистической партии утверждала, что эта партия является партией пролетариата и бедного крестьянства. Главной целью своей политической борьбы левые католики считали уничтожение буржуазного государства и установление диктатуры пролетариата посредством вооруженного переворота. В результате установления диктатуры пролетариата средства производства должны перейти в руки трудящихся, однако, лучшей формой их организации левые католики по-прежнему считали производственный кооператив.
В конце 1942 г. было разработано и еще два документа — «Указания для политической деятельности члена партии в буржуазной среде» и брошюра «От подпольной группы к работе в массах», которые свидетельствовали о том, что молодые католики одной из своих центральных задач в этот период поставили работу с массами. Характерной особенностью этих документов являлось признание расширения социального фронта недовольных режимом и необходимости использовать буржуазный антифашизм для свержения фашистской диктатуры и для целей революционной борьбы пролетариата. Работу именно в буржуазной среде левые католики считали наиболее важной, так как буржуазные партии, по их мнению, уже продемонстрировали свою несостоятельность в этом вопросе, и долг революционной партии повести за собой буржуазные слои населения для антифашистской борьбы.
Весной 1943 г. «Единый антифашистский центр» принял решение об организации манифестации, приурочив ее к первому дню Пасхи. Манифестация должна была начаться на площади Св.Петра после обычного благословения папы. О намерениях партии стало известно полиции, которая довела эту информацию до сведения Пия XII. Желая предотвратить манифестацию, Пий XII сообщил о своем отказе от ежегодного благословения, в результате чего манифестация не состоялась. Однако 18 мая полиция произвела серию арестов. Всего было арестовано около 400 человек, среди них Родано, Осси-чини, Тато и другие руководители Христианской коммунистической партии. По поводу ареста столь многочисленной группы католиков кардинал Мальоне шаправил письмо правительству, в котором сообщал об обеспокоенности Пия XII судьбами арестованных. Деятельность партии на время приостановилась, хотя с заключенными поддерживалась связь. Большинство из них вышло на свободу лишь после 25 июля 1943 г.
После 25 июля партия оказалась перед необходимостью перестройки в новых условиях. Было решешо отказаться от прежнего названия, в течение легального периода существования партия именовалась Левая католическая молодежь.
Одной из центральных проблем, вставших перед партией в эти дни, стал вопрос о ее взаимоотношениях с Христианско-демократической партией. В доме Спатаро происходили встречи представителей левых кат-оликов с Де Гаспери, Гронки, Ячини, Каналетто Гаудентиг и самим Спатаро. В результате этих встреч Родано вошелг в редакцию газеты «II lavoro italiano*, а Оссичини стал членом руководства Всеобщей конфедерации сельского хозяйства совместно с Гранди и Пасторе.
Проблема взаимоотношений с Христианско-демократической партией не сводилась к простому вопросу о сотрудничестве: летом 1943 г. речь шла о полном слиянии, т.е. о вступлении группы левых католиков в ряды христианских демократов. Вопрос дискутировался в течение всего августа месяца, причем большинство руководителей левых католиков склонялось к положительной оценке объединения. Решительно против был Адриано Оссичини, который настаивал на необходимости отказа от принципа создания межклассовой партии всех католиков и выступал за сохранение католической пролетарской партии. Родано, напротив, долгое время не отвергал возможности объединения. Свою позицию в этом вопросе он объяснил несколько месяцев спустя в письме к Джулио Андреотти. Родано писал о том, что в те дни считал войну оконченной и, отказываясь от мысли о вооруженной борьбе, рассчитывал на мирное проникновение идеологии левых католиков в массы. Необходимость объединения диктовалась, по мнению Родано, также и тем, что политическое сознание итальянских католиков было значительно более отсталым, по сравнению с католиками ДрУгиХ стран. Подавляющее большинство католиков Италии
примкнуло к режиму, выступило в поддержку интервенции в Испании и т.д. Замкнутый мир итальянских католиков, утверждал Родано, не мог сразу воспринять идеологию, разработанную партией левых католиков.
Христианские демократы настаивали на объединении всех католиков в единую политическую организацию. Существование двух других партий беспокоило их, поскольку отвлекало от ХДП часть левых сил, что могло бы превратить ее в однозначно правую партию. С другой стороны, политическое единство являлось воплощением принципа «межклассовости» партии, который был краеугольным камнем концепции лидера христианских демократов А.Де Гаспери. Поэтому переговоры об объединении велись на протяжении всего периода существования Христианско-социальной партии и Движения католиков-коммунистов, несмотря на их малочисленность и отсутствие массовой базы.
Принцип «межклассовости» партии представлял собой одну из тех особенностей ХДП, которые позволили ей играть в послевоенной Италии роль партийного лидера. Не менее важной была и другая причина, связанная с позицией на итальянской политической арене других антифашистских партий в начале 40-х годов.
5Отношение к "католическому миру" различных течений итальянского антифашизма
Начало оживления деятельности католиков-антифашистов внутри Италии пришлось на период наибольшей слабости позиций других антифашистских партий и движений. Разрыв между коммунистической и социалистической партиями в 1939 г., перенос основных центров КПИ в СССР и Соединенные Штаты Америки, переход на антисоветские и, следовательно, антикоммунистические позиции группы «Справедливость и свобода» — все это способствовало тому, что в 1939-1940 гг. итальянское антифашистское движение оказалось в состоянии раскола и испытывало трудности как политического, так и организационного характера. Когда деятельность антифашистских партий на территории Италии была возобновлена, Перед всеми ними встал вопрос об определении своей позиции по отношению к католическому движению.
Новые элементы в политике католической церкви конца 30-х — начала 40-х годов не ускользнули от внимания руководства КПИ. Тактика КПИ в отношении католической церкви и католического движения отражала общую стратегическую линию на стимулирование раскола фашистского правящего блока и союз с теми слоями населения, которые находились под влиянием церкви. «Церковь, — говорилось в одном из документов КПИ
1941 г., — всегда следовала тенденции подчеркнуть, особенно в критические моменты, что ее позиция отлична от позиции фашизма.. Она выступала всегда —- и особенно в настоящий момент — как глашатай мира»106.
Генеральная линия КПИ, нашедшая свое полное отражение в выступлениях П.Тольятти по московскому радио, вырабатывалась в соответствии с пониманием того факта, что война, а особенно военные неудачи, привели значительные массы населения к разочарованию в фашизме. Общее стремление к свержению фашистской власти, говорил Тольятти, «это та платформа, на основе которой мы все можем прийти к соглашению...; как мы будем решать наши проблемы завтра, это проблема завтрашнего дня»107.
Позиция Тольятти подверглась критике со стороны центра КПИ в Соединенных Штатах Америки, но именно благодаря ей коммунистам удалось добиться в апреле
1942 г. присоединения католиков-эмигрантов и некоторых бывших членов Народной партии в Италии к Комитету действия по объединению итальянского народа, созданному еще в 1941 г. во Франции. Выработанная комитетом общая платформа включала требование свержения фашизма и заключения сепаратного мира с союзниками.
На территории Италии процесс объединения действий католиков и коммунистов проходил значительно медленнее. К осени 1942 г. христианские демократы сумели уже установить контакты с социалистами, либералами и представителями Партии действия (партии, возникшей, главным образом, на основе движения «Справедливость и свобода»). Однако вплоть до конца 1942 г. Де Гаспери не был убежден в необходимости союза с коммунистами. По его мнению, заключение пакта с коммунистами могло привести к усилению коммунистической партии. По утверждению Андреотти, в сознании Де Гаспери преобладало убеждение, что большевизм представляет собой «большую опасность, в том числе и для веры»108. Христианские демократы выражали также желание, чтобы представители коммунистов не стремились войти в будущее правительство, «потому что это может напугать население Италии».
Сближение христианских демократов с либералами осуществлялось на основе новой концепции либерализма, возникшей в стенах Ватикана. Можно сказать, что в начале 40-х годов традиционная вражда к либерализму и либеральному государству отошла в прошлое. «Исчезли все спорные вопросы, разделяющие нас с либерализмом, — писала "Osservatore romano" в январе 1943 г., — перед нами открывается возможность сближения и сотрудничества»100. Либералы в свою очередь заметно отступили от своих позиций антиклерикализма, причем не только те из них, кто оставался в Италии, но и эмигранты в Америке.
Антикатолицизм дольше всего владел умами представителей радикально-демократических политических течений — движения «Справедливость и свобода», а затем Партии действия и др. Он был особенно характерен для позиции итальянских эмигрантов в Америке. Преуменьшая степень влияния Ватикана на итальянское общество вплоть до полного его отрицания, эмигранты полагали, что католицизм в этой стране, запятнавший себя союзом с фашизмом, доживает свои последние дни. Выразителями идей эмигрантов-радикалов были Сальвемини, Ла Пьяна и ряд других близких им лиц. В начале 40-х годов Сальвемини особенно настаивал на том, что все привилегии, полученные Ватиканом в результате Латеранских соглашений, должны быть отменены. В Италии, по его мнению, должен строжайшим образом осуществляться
принцип полного и решительного отделения церкви от государства. Однако в начале 1943 г. концепция Сальвемини также претерпела некоторые изменения. Он при. знал, что Ватикан, правда, при том условии, что он откажется от своего враждебного отношения к демократическим режимам, может представлять собой солидную опору для послевоенной реконструкции Италии. С другой стороны, Сальвемини отказался от однозначной оценки Латеранских соглашений, предполагая оставить этот во-прос незатронутым в течение всего периода перехода от фашистского режима к демократическому строю и к республике.
Среди членов Партии действия в самой Италии единогласия по вопросу о союзе с католиками не существовало. Можно выделить по меньшей мере четыре точки зрения, свойственные представителям этой партии. Их отношение к католикам осложнялось тем, что ХДП представляла для этой партии потенциальную угрозу, поскольку привлекала к себе те слои мелкой и средней городской буржуазии, на поддержку которых рассчитывало и руководство Партии действия. Однако, в целом, можно отметить значительно большую умеренность руководства партии по сравнению с позицией последних лет существования движения «Справедливость и свобода».
В более полном виде сотрудничество антифашистских партий с христианскими демократами проявилось после создания в октябре 1942 г. первого Комитета национального фронта, куда в июне 1943 г. вошли христианские демократы. Решение о совместных действиях с коммунистами было принято под давлением социалистов, в частности Дж.Ромита, утверждавшего, что только таким образом будет возможно контролировать действия этой партии, имеющей большое влияние среди рабочего класса. Однако в первый же месяц совместной деятельности внутри комитета обнаружились серьезные разногласия. Как выяснилось, христианские демократы не были расположены поддерживать большинство требований, выдвигаемых коммунистический партией, кроме предложения о создании единого Национального фронта действий. Такие предложения, как организация всеобщей забастовки, призыв к немедленной вооруженной борьбе и т.д.» выдвинутые коммунистами, христианскими демократами были отвергнуты . Вместе с тем вкупе с другими демократическими движениями ХДП предпринимала и самостоятельные шаги. Так, представители либералов, католиков и демократов уполномочили И.Бономи обратиться к правительству Бадольо с требованием распустить фашистскую партию, освободить политических заключенных и восстановить свободу печати. Из этих требований лишь первое было принято правительством.
* * *
Период относительной свободы, позволивший католическим партиям и течениям свободную публикацию своих программ, а также организационную деятельность, закончился 8 сентября 1943 г. С началом немецкой оккупации Северной и Центральной Италии в развитии католического движения начался принципиально новый этап, означавший полный разрыв с прошлым. Для основной массы католиков уже не было расхождений в оценке фашистского режима. На повестку дня встали совсем другие вопросы. Новый период в истории католического движения характеризовался более зрелым пониманием антифашистской борьбы, что было связано с его активным участием в движении Сопротивления, и, как следствие, более углубленной разработкой программ будущего политического развития.
Как и другие правые и центристские партии, Христианская демократия предпочитала ожидать вступления в Италию англо-американских войск. Начало всеобщей забастовки без поддержки союзников, говорил Де Гаспери на заседании антифашистского комитета 11 августа, спровоцирует настоящую бойню.
