Михаил Новоселов

ПИСЬМА К ДРУЗЬЯМ

ПИСЬМО ПЯТОЕ

5 февраля 1923 г.

Дорогие друзья мои!

Простите, что долго не писал вам. Обстоятельства так сложились, что мне трудно было взяться за перо. Возобновляя обещанную в конце второго письма беседу о Церкви, я предложу вам на этот раз духовную трапезу, изготовленную не из мыслей духоносных Отцов, а представляющую собою сводку суждений о Церкви простого мирянина. Впрочем, мирянин этот не может быть назван рядовым, так как жизнь его является совершенно исключительной по тем внешним и внутренним переживаниям, которые выпали на его долю. Этот мирянин – князь Дмитрий Александрович Хилков, том писем которого лежит у меня на столе [1].

В предисловии к "Письмам" издатель [2] сообщает биографические данные о князе. Я не буду их приводить полностью, а приведу только схему его жизни, которая в предисловии не без основания названа "причудливой". Вот она: 1. Блестящий паж и лейб-гусар, очень набожный православный христианин. 2. Начальник казачьей сотни и видный участник русско-турецкой войны [3]. 3. "Ярый толстовец". Отрицает Православие, государство, войну, раздает свою собственность, сам пашет землю. 4. Революционер [4]. 5. Враг церковности, крайний индивидуалист, покровитель религиозных сект [5]. 6. Апологет церковности, верный сын Православия и почти затворник в глуши и тиши своего хутора [6]. 7. Вновь казак и герой нынешней войны [7].

Из указанного тома писем (1–123 стр.) я старался извлечь все существенное, что сказано автором о Церкви. Мне хотелось рассеянные на многих десятках страниц мысли о Церкви собрать воедино и представить вам в виде более или менее цельного произведения. Насколько удалось мне это сделать, судите сами.

Считаю не лишним сказать несколько слов в разъяснение того, как производил я свою работу. Я выбирал разные места писем и распределял их по определенным темам, которые подсказывались содержанием мыслей автора. Таких тем я наметил пять: 1. О Церкви как живом организме. 2. О "нынешнем Православии". 3. Из кого состоит Церковь. ,4. Жизнь и взаимоотношения членов Церкви, как живого организма (по сравнению с сектантством). 5. Богочеловек и человекобог.

Всюду я привожу подлинные слова автора, сохраняя, между прочим, и его несколько необычную пунктуацию [8]. Иногда только мне приходилось переставлять некоторые фразы для большей ясности речи. Некоторые места я выносил из текста в примечания. В двух-трех случаях я позволил себе вставить по несколько слов для связности речи. Раза два-три я дополнил мысли автора "Писем" своими соображениями, чтобы казавшаяся мне недоговоренность в письмах не привела вас, мои дорогие, в недоумение. Цифры в скобках указывают страницы "Писем", откуда взято данное место.

Читая предлагаемое вам рукописание, вы, с одной стороны, легко убедитесь, как ценны для нас мысли покойного Дмитрия Александровича о Церкви, с другой – без труда усмотрите их согласие по существу с тем, что вы читали в предыдущих моих письмах о том же предмете.

Вы сумеете, надеюсь, извлечь из этих мыслей то, что осветит вам и многие современные явления церковной жизни и, может быть, грядущие судьбы Церкви. Поэтому я не буду подсказывать вам, на что следует обратить особенное внимание.

Маленькое замечание: письма, из которых сделаны мною извлечения, относятся к самому концу 1913 г. и первой половине 1914 г.

Еще: мне хотелось бы, чтобы вы не относились пассивно к тому, что я с такой любовью собирал для вас в писаниях мудрого князя. Обсудите предлагаемые вашему вниманию мысли, примите их свою душу и воспользуйтесь этим драгоценным материалом для уяснения и оценки тех "церковных" и иных течений, которыми так обильно напояется наша земля.

Хочу надеяться, что вы с большим интересом и немалой пользой для себя услышите голос покойного искателя вечной правды, открывшейся ему в Церкви Христовой, верным сыном которой он отошел от нас в "оный мир".

1. О Церкви как живом организме

С самого начала было два разных представления о христианстве и христианской общине.

Иудейское представление ныне называется рационалистическим. Христианство сводится к личной внутренней связи каждого порознь с Божественной Личностью и к вере в Нее и Ее дело. При этом Сама Личность, – как находящаяся не небе, – все "таит". Представление о Ней делается смутным, и на Ее место ставится Ее учение. И человек "связывает себя" не с Божественной Личностью, а с Ее учением.

Гностицизм [9] выродился в мистические секты. Мистики строят свое понимание христианства на началах сердечных, на любви к Личности Христа. Они утверждают необходимость познания живого, видимого и осязаемого Христа. И в этом они правы, ибо Благовествование Христа содержит в себе такое именно представление.

Но неправы мистики, когда ищут и находят живого, осязаемого и видимого Христа там, где они Его ищут и находят.

Рационалисты не врут, они только суживают Благовествование. Мистики расширяют – и расширяют совершенно правильно – понимание рационалистов, но и у них (кроме ошибки искания и нахождения) есть громадный пробел – они игнорируют очень важную часть Благовествования.

Эта часть относится к существу общины христианской и к взаимной связи ее членов.

В представлении рационалистов и мистиков община христианская есть организация – и больше ничего. Члены этой организации связаны между собой наподобие членов всякой организации: общностью цели, верованиями и убеждениями. Но ведь в Благовествовании мы имеет указание на другого сорта общину, на общину, как на организм, на общину, как на живую Личность.

Вот это-то, представление о Христианстве, как о чем-то не только Личном, но и Соборно-общественном, мы имеем только в учении Церкви. По учению Церкви, Церковь Христова не только организация, но она еще живой Организм, Живая Личность, Тело Христово.

Как некогда Христос для выполнения Своего дела нуждался в Теле, так и ныне для продолжения Своего дела Он нуждается в видимом и осязаемом Теле. Нынешнее Тело Христа, это – Церковь Его.

Теперь подобие: что делает живая яблоня, когда она растет? Живая яблоня – т. е. какая-то сила, которую мы называем жизнью в яблоне, хватает мертвое, неорганическое <кремень> и наделяет жизнью, делает живым и органическим.

Так же точно и Христос: Сила Христова хватает живое только физически, втягивает в Свое Тело и наделяет жизнью высшего порядка, жизнью невременной.

Подобно тому, как живое только растительной жизнью, – втянутое в человека, – начинает жить жизнью человеческой, а человек начинает жить в этом растительном, так точно и человек, втянутый в Тело Христово, начинает жить во Христе, а Христос начинает жить в нем.

Клеточки нашего тела все живут самостоятельной жизнью, но кроме этой жизни у них есть и другая жизнь, – та, которую мы им даем (Для такого представления, конечно, требуется вера или знание о том, что мы составляем (мы есмы) нечто самостоятельное, отдельное, вера в личную душу и т. п. Вот точно так же и для веры в Церковь, как в Организм и Тело Христа, требуется вера во Христа, как в Личность [10] - прим. Д. А.).

Клеточки нашего тела, поскольку они живут в нас, а мы живем в них, имеют общую жизнь и связь между собой. Если же мы умрем, то в трупе нашем клеточки, сохраняя свою жизнь, утратят жизнь в нас и связь между собой (в человеческом).

Вот Апостол, говоря об этом, и говорил: "Когда я был втянут в Тело Христа, то я, на подобие клеточки, был жив, но центр тяжести моей жизни и ее смысл и значение изменились. Я жив, – но уже не я живу, но живет во мне Христос" [11].

Если бы клеточка нашего тела сознала и узнала нашу личную, человеческую, психическую жизнь, как индивидуума, то она могла бы сказать: "я жива, но уже не я живу, а живет во мне Иван Иванович" (Когда я уколю свой палец, то кто болит? Я или палец? Апостол отвечает: тебе больно в пальце! - прим. Д. А.).

И об этом самом говорил Христос. Он говорил клеточке: только та клеточка, которая начнет с того, что утеряет свою жизнь клеточки, может надеяться получить жизнь в Иване Ивановиче. "Чтобы сохранить душу свою, надо сначала потерять ее" [12]. (50–53)

Поневоле многие, слыша подобные слова, говорили: "какие странные слова!" Странными они кажутся для тех, которые не думали о кремне и яблоне и никак не догадаются, что эти слова надо понимать в самом прямом, обыденном смысле.

Как только вы поймете эти слова ("чтобы обрести жизнь свою, надо сперва потерять ее") просто, то увидите, что лучше и точнее сказать нельзя: для того, чтобы кремень обрел жизнь свою (ожил), надо сперва, чтобы он перестал жить кремнем, а стал жить в яблоне – яблоней. Не кремень должен "воплотить" яблоню,–ибо что это значит? А надо, чтобы яблоня воплотила (в свою плоть приняла) камень. Не Павел стал организмом Христа, – это –хлыстовское учение – суть хлыстовства [13], – а Павел вошел, как часть, в Тело Христа, в живой Организм Христа, в Церковь Христа, – и совершенно подобно тому, как кремень входит в яблоню. (66)

Для жизни вечной не человек должен воплотить Христа, а Христос должен воплотить человека. Если бы человек воплощал Христа, то Христос явился бы частью человека. И только, если Христос воплотил человека, можно говорить, – если выражаться точно, – что человек стал частью Тела Христова.

Христос говорил, что Он – начаток нового Существа, нового Организма (не организации), что Он – глава этого Существа. А люди – друзья Его – члены этого Организма. И Он говорил совершенно точно и определенно: так как Я имею жизнь вечную, то могут иметь жизнь вечную – только части Меня Самого.

Я брал яблоню, как подобие Христа. Я уподоблял человека кремню, который только оживает в яблоне. Если не рядом будет лежать, а если станет частью яблони.

"Я – начаток новой жизни, – говорил Христос. – Я притягиваю людей не в организацию, а втягиваю в Себя, в Свою жизнь... Я есмь сама жизнь вечная" [14]. (62–63)

Вы говорите, что не понимаете, как можете быть втянуты в Тело Христа.

Об этом много говорил Христос, и все сводится к подобию яблони и кремня. Разве можно объяснить, как кремень втягивается в яблоню и становится живым? "Всякий, слышавший от Отца о нужде быть втянутым, втягивается". Действует и привлекает Божественная сила, и больше ничего неизвестно. Еще известно, что некоторые не противятся этой силе, а другие противятся. (65)

Итак, по учению Церкви, мы – частицы и молекулы Тела Христова, если не будем противиться Силе Христовой, втягивающей нас в Тело Христово. (53)

2. О "нынешнем православии"

Теперь я могу ответить на вопрос о том, что такое нынешнее православие с точки зрения учения Святой, Соборной и Апостольской Церкви Христовой.

Я спрашиваю спрашивающего меня: что разумеете Вы под словами: Церковь Христова? Разумеете ли Вы одну только организацию, или же разумеете "организм"? Есть ли у Вас вообще представление об общине, как об организме? Если Вы такого представления не имеете, то применять к организации наименование Церковь не следует, ибо это только порождает недоразумения. Лучше называть партией, обществом, общиной и т. п. Тогда и вопрос явится в гораздо более определенной форме, а именно: похожа ли современная нам православная партия или община на первобытную партию, организацию или общину христианскую? И я отвечаю: нисколько не похожа! Затруднение тут только в том, что судить об организации, в которую входят сотни миллионов, трудно. Но все же ответ остается тот же: нисколько не похожа!

Но если мы станем на точку зрения Благовествования и признаем, что Церковь есть именно Церковь, – храм живущего в ней Святаго Духа, Тело Христово и живой Организм, – то все представление наше меняется, а вопрос утрачивает всякий смысл. Утрачивает потому, что в нем нет вопроса!

Ведь Церковь – это жизнь во Христе сотен миллионов людей. Отчего мы можем думать, что эта жизнь во Христе этих сотен миллионов или части их – не та же самая, которой жили и раньше части и молекулы Тела Христова?

При таком взгляде на Церковь (как на живой Организм) указывать на Синод или "группу архиереев" (Вероятно, корреспондент Д. А. Хилкова указывал на какие-нибудь некрасивые действия Синода, "оскверняющие", по его мнению, святыню Церкви и подрывающие авторитет последней - прим. М. Новоселова), по учению Отцов Церкви, все равно, что подойти к яблоне, указать на дупло и сказать: Вы утверждаете, что яблоня жива, что это – нечто живое и реальное, а вот смотрите – пустое место, наполненное грязью и пылью!

И еще подобие: на теле человека вырос "злокачественный нарост". Так определили доктора.

Теперь я спрашиваю: в каком отношении находится этот нарост к личности человека? Скажем так: наша индивидуальность живет в нашем теле, живет в руке, ноге, в ушах. Вскакивает "нарост". Я спрашиваю: живем ли мы в этом наросте? Христос дает такой ответ: пока нарост "чувствителен", пока вам больно, если его будут "колоть", до тех пор несомненно вы живете в этом наросте. Если же "чувствительность" потеряна, то да будет вам этот нарост, как мытарь и грешник. Если он "не слушается", если чувствительность утеряна, то, значит, он уже не часть тела. (53–55)

Представьте себе, что ныне при нас наступило бы то, что непременно наступит и сбудется: что из 100 епископов 99 отрекутся от православия, а из 80-ти миллионов отрекутся от него 79 миллионов 999900 человек. Что же из этого? Да ровно ничего! Это дело очень бы "касалось" отрекшихся, но Церкви вовсе бы не касалось. Как она была Телом Христовым и Новым Организмом, – такой бы и осталась. (77)

Если Христос пришел основать не организацию, а дать жизнь высшему Организму, тогда толпы грязных тунеядцев-монахов и т. п. [15] тут ровно ни при чем.

Указывать на них, желая умалить христианство, так же нелепо и неразумно, как если бы кто-нибудь при споре о превосходстве грязного подорожника перед граненым алмазом, с точки зрения "жизни", указывал на то, что подорожник в навозе.

И такие замечания всегда делались, и всегда делаются, и всегда будут делаться иудействующими, – т. е. рационалистами. Они говорили и говорят Христу: Твои ученики в навозе!

А Христос всегда отвечал, отвечает и будет отвечать: Да! к сожалению, это так, но раз они живы, то навоз они скинут с себя. Что толку, что на вас, иудеях, нет навоза, – раз вы мертвы?

Раз мы за критерий возьмем жизнь вечную, то Церковь Христова с грязными монахами и всяким безобразием, – все-таки выше земной организации с временной жизнью, как бы эта организация ни была чиста и отшлифована. И Л. Н. Толстой в минуты просветления это понимал, и завидовал грязной, распутной бабе, которую видел молящейся, то есть утверждающей свою жизнь в Церкви Христовой, то есть в этом живом вневременном Организме [16]. (59)

Если Церковь Христова есть живой Организм, то нельзя ставить Церкви в вину нелепых монахов и митрополитов с алмазами, на том же основании, на каком нельзя обвинять Спасителя в том, что к Нему приближались мытари, грешники и блудницы.

Если же можно ставить в вину Церкви Христовой Митрополитов с алмазами, то, значит, иудеи были правы, говоря: Он друг мытарей и грешников [17].

Если мы – христиане, то должны же мы понимать "азбуку", а именно: или – что алмазы для митрополита ничто, и тогда не можем мы обращать на них внимания; или – они для него навоз, – и тогда мы должны пожалеть беднягу. Но зачем же его ругать?

Но хуже всего мешать сюда Церковь.

Мытари и грешники, шедшие за Христом, наверное были "больны". Но не надо эту "болезнь" переносить на врача: на Христа, на Его Церковь (Практика жизни - дело, конечно, важное, но разве Церковь об этом не говорит? И разве можно думать, что нет "праведных" церковников? Ведь истинная жизнь - не видна и незаметна. Только механизмы явны. Поэтому не надо удивляться тому, что на внешний взгляд мы не видим знамений и чудес. Надо присмотреться, и тогда, я думаю, мы поражены будем их "обилием". Может форма их будет не та, которую мы ждем, но, несомненно, увидим. (80) - прим. М. Новоселова). (60–61)

Заканчиваю: "нынешнего Православия" – нет и не может быть.

Православие одно и неизменно.

Всегда было, есть и будет едино.

Тело Христово одно. И всегда было одним и меняться или изменяться по существу не может.

Полнота Истины всегда содержалась и содержится в этом Теле. (56)

3. Из кого состоит Церковь?

Если мы не откинем слов Христа о послании Духа Святаго [18] и о том, что Дух Святый научит [19], то здравый смысл требует, чтобы мы спросили учеников – первых членов Церкви: кто попадает, и как попасть, и как остаться в Церкви? И ученики и говорят это – и письменно, и устно – Предание.

Теперь конкретный вопрос: находится ли такой-то крещеный в Теле Христовом. Это никому – кроме Христа – неизвестно. В организации он находится – мы это видим, но находится ли он в Теле – это неизвестно. (64–65)

Никто не может сказать про человека: этот человек попадет в жизнь вечную. Но можно с долей вероятности сказать, что если сам человек отрицает жизнь вечную, то, вероятно, он ей непричастен. Утверждать же опять нельзя, – ибо это тайна, личная тайна между человеком и Богом. Так – по существу дела – Церковь православная и учит. Никогда Православие не говорило, что оно – Православие, или видимая Церковь, или ее священнослужители – могут кому-либо гарантировать жизнь вечную. Это говорит католичество. Православие же говорит, что в последнем подсчете дело все-таки сводится к личным отношениям между Богом и каждым человеком. (77)

Эту, в общем, справедливую мысль Д. А-ча о недоведомой тайне спасения нелишне восполнить указанием, что нередко угодившие Богу люди получали извещение о своем спасении. Стоит вспомнить хотя бы слова ап. Павла, обращенные к его ученику ап. Тимофею: "... время моего отшествия настало. Подвигом добрым я подвизался, течение совершил, веру сохранил; а теперь готовится мне венец правды, который даст мне Господь, праведный Судия, в день оный; и не только мне, но и всем, возлюбившим явление Его" (2 Тим. 4, 6–8).

Такое же самочувствие было и у других апостолов (см., например, 2 Пет. 1, 14; 1 Ин. 3, 2) [20] и многих святых Божиих, живших в последующие века.

Иные получали извещение относительно ближних своих. Такие случаи нередки в житиях святых.

В этом нет ничего удивительного: приявшие обильно благодать Духа Святаго естественно удостоверялись в будущей судьбе своей, ибо уже здесь на земле могли сказать вместе с ап. Павлом: "Жизнь для меня Христос, а смерть – приобретение" [21].

Эту же в сущности мысль высказывает и Д. А-ч, говоря об "атрибутах" членов Церкви, которые, по его словам, "Христом наделены только одним атрибутом: жизнью вневременной. Они перешли от смерти к жизни". (67)

Конечно, приятие "жизни вечной" чадами Церкви имеет разные степени, о чем много и глубоко пишет преп. Макарий Египетский (главным образом, в своих "Словах", которые помещены в конце единственного тома его творений) [22].

Возможно и замирание в человеке жизни вечной, отпадение от нее. Прочтите грозные строки ап. Павла в послании к Евреям (6, 4–8), грозные по отношению к попирающим принятую благодать Святаго Духа [23]. Да охранит нас Господь от этой беды!

Продолжаю излагать мысли князя – его же собственными словами – о составе Тела Церкви.

Совершенно верно, что Тело Христово покрыто ранами. И когда Христос висел на кресте, то мало было красоты и привлекательности.

Церковь Христова состоит не из здоровых, а из больных – и это с самого начала. Это смущало законников – и совершенно правильно. Ибо с точки зрения закона благочестия это нелепо.

Закон благочестия имеет свой критерий и свою мерку. Эта мерка – "праведность", исполнение закона, нравственность и т. п.

У закона благодати совсем другая мерка. Это не значит, что благочестие или нравственность отменены, а это значит, что они дело второстепенное (В разъяснение мысли Д. А-ча следует сказать, что христианин спасается не благочестием и нравственностью, как таковыми, а благодатию, приемлемою по вере и созидающею в нем, как свой плод, и благочестие, и нравственность. Поэтому человек, при известных условиях (как разбойник на кресте или умирающий, принесший искреннее покаяние), спасается прежде, чем могли произрасти или достигнуть полноты зрелости плоды благодати и веры. В этом смысле и благочестие и нравственность являются делом второстепенным - прим. М. Новоселова).

Грешник и блудница не могли принадлежать к организации храма Иерусалимского. К храму же Тела Христова – могут принадлежать.

Законник говорил: раз ты – мытарь, грешник и блудница, я тебя не могу принять в свою организацию. И если бы Церковь была только организацией, и она должна была бы сказать то же самое. Христос же поступал не так, как законник, потому что исходил не из закона благочестия, а из закона благодати.

Видит: – сидит мытарь: – "Иди за Мной [24]. Составь часть Тела Моего. Я силен тебя переродить и спасти. Мне и Моему царству не нужны дела закона, Я и без них тебя принимаю. А когда станешь частью Меня, и Я буду жить в тебе, ты и начнешь делать дела Христовы, поскольку упразднишь себя".

И все Апостолы в один голос только об этом и говорят.

Вот в этом смысле и говорится, что сила Божия в немощи совершается.

И если подумаете, то и увидите, насколько такая проповедь должна была казаться соблазнительной законникам, и почему мытари, "покрытые болячками" и ничего не могшие привести в свое оправдание, шли ко Христу. – И перерождались. И очищались от болячек, – только это невидимо. (68–69)

Характеризуя различные отношения к греховным болячкам рационалиста, евангелика [25] и христианина, Д.А. замечает:

"Рационалист только и делает, что чистится (т.е. собственными усилиями хочет избавиться от болячек - прим. М. Новоселова).

Евангелик утверждает, что их нет – Кровь Христа их смыла [26].

Христианин говорит: буди милостив ко мне, грешному [27]. (69)

Здесь уместно вспомнить слова преп. Ефрема Сирина: "Вся Церковь – кающихся, вся она есть Церковь погибающих" [28], т. е. сознающих свою греховность и ищущих спасения. Несомненно и то, что святые, сознавая свою греховность и каясь в ней, вели усиленную борьбу, при содействии благодати, со своими страстями, памятуя, что "царствие небесное нудится, и нуждницы восхищают е" (Мф. 11, 13) и что "иже Христовы суть, плоть распята со страстьми и похотьми" (Гал. 5, 24).

4. Жизнь и взаимоотношения членов Церкви, как живого организма (по сравнению с сектантством)

Рационалистическая концепция христианства такова: 2000 лет тому назад появилась Божественная Личность. Эта Личность через некоторое время ушла туда, откуда приходила, оставив учение. Религия <заключается> в том, чтобы установить интимную, внутреннюю связь между человеческой личностью и этой Божественной Личностью. Мало-помалу эта Божественная Личность заменяется Ее учением, и рационалист оставляет связь с Божественной Личностью и связывает себя с Ее учением. (Протестантство в этом положении; в этом положении и все рационалистические секты).

Концепция церковника совсем другая.

Он полагает, что Искупитель-Христос (идея искупления явно запечатлена на всем мире, на всей жизни мира: во всем мире все сущее так или иначе отдает жизнь свою ради жизни других), церковник полагает, что Искупитель-Христос, сотворив Себе плоть, – воплотился. Для этого выбрал народ, колено, семью [29]. В этом для церковника смысл Ветхого Завета. Воплотившись, Божественная Личность – Искупитель, ради продолжения Своего дела, снова сотворяет Себе плоть из человеческого естества. Плоть эта и есть Церковь. Церковь – Тело Христа. Каждый церковник в отдельности – "член Тела Христова".

Когда рационалист говорит: "я жив", <то> он разумеет, что связал себя со Христом.

Когда церковник говорит: "я жив", то он этим хочет сказать и говорит следующее: "я жив, но живу уже не я, а живет во мне Христос [30].

Когда рационалист говорит о "духовной жизни", он разумеет жизнь своей души, и только.

Церковник же, член Церкви, под словами "духовная жизнь" разумеет гораздо больше. Он еще разумеет соборную, в единении, жизнь всех частиц, всех молекул Тела Христова – во Святом Духе, или Святым Духом.

Когда рационалист-сектант говорит о благодати, то он разумеет нечто в роде помощи Божьей, ему лично посылаемой и его лично оживляющей.

Член Церкви кроме этого утверждает, что принятая им благодать проникает еще и вовсе частицы Тела Христова, т. е. и во всех друзей Христовых, во всех членов Церкви. (37–38)

Баптисты и рационалисты думают, что Дух Христа вселяется в каждого верующего и оживляет его.

При таком взгляде христианство есть нечто только личное. Никакой связи между людьми, кроме той, которая существует в любой социал-демократической организации, – нет.

При церковном же взгляде, христианство нечто соборное, члены Церкви суть молекулы одного организма. Какая же разница? Громадная.

Если баптист Сидор получит от Духа Христа, то через это с баптистом Иваном ничего не произойдет. Он ничего при этом не получит. – Ибо если я намочу один камень, лежащий в куче, то остальные от этого не намокнут.

В Церкви совсем другое: благодать, которую воспринял член Церкви Сидор, оживляет не только Сидора, но всех членов Церкви.

Совершенно так, как в яблоне или нашем теле. Заразилась одна "клеточка", болеют все. Полили вы корни, а ветки получили воду. (70–71)

Для церковника "Церковь" не только организация, но еще и Организм, не только система или учение, а Живая Личность. И эта Личность – Христос.

Видимая Церковь, это – естественное, видимое и осязаемое Тело Христово.

А потому и судьбы Церкви должны быть подобны судьбам Иисуса Христа.

Она должна быть искушаема и предаваема, она постоянно умирает и постоянно воскресает.

Если просмотрите речи Спасителя, то увидите, что в этих речах именно это и излагается. И если эту концепцию исключить из речей Спасителя, то придется исключить не только три четверти речей по букве, а еще вынуть, так сказать, краеугольный камень всего здания.

При этой концепции суть нашей жизни на земле такова: сила Христова, сила Искупителя, втягивает во Христа частицы и молекулы мира для дачи им высшей жизни. Но ведь это самое и говорил Христос. Христос из нас строит Себе Тело, Которое не будет знать смерти. Это Тело есть Церковь.

Это строительство идет во всем мироздании. Растения втягивают в себя минералы и дают им высшую жизнь. Животные втягивают в себя растения, и так далее. И везде действует сила Христова.

Если вы станете на такую точку зрения, то вам будет ясна и роль таинств и всего прочего в учении Церкви.

Божественный акт приобщения к высшей жизни и называется таинством.

И этот акт видимо совершается при посредстве людей – "священства" – Самим Христом. И на это есть подлинные слова Спасителя [31].

Подобно тому, как при земной жизни Христа приобщение людей к высшей жизни совершалось при посредстве человеческого естества Спасителя, так точно и ныне видимое приобщение к этой жизни совершается при посредстве видимого и осязаемого человеческого естества Тела Христова, при посредстве Церкви. (38–39)

Если Церковь – живой Организм, и организм высшего, метафизического порядка, то само собой мы должны признать и чудеса, – т. е. что-то такое, что сверх-физического естества, но не противо-физического естества (Говоря о сверхъестественном, Церковь утверждает и учит, что сверхъестественное не противоестественно, а только превосходит, идет дальше естественного [32]. (40) - прим. Д. А.).

Если же такой высшей жизни нет, то нелепо и глупо говорить о чудесах, ибо сами себя мы за уши поднять не можем. Но это не значит, что другой нас не может поднять. Если же мы отрицаем этого другого, то, конечно, нелепо говорить о возможности быть поднятым за уши. (57)

Если Вы сделаете все выводы из этой церковной концепции, то увидите, что она, действительно, может быть названа "универсальной", ибо равно может удовлетворить и ребенка, и "угольщика", и Пастера [33]. (39–40)

Дело не в том, чтобы мыслить одинаково, а дело в том, чтобы жить одним и тем же.

"Я жив, – говорит Павел, – но уже не я живу, а живет во мне Христос" [34].

А Христос это же самое выражал словами: "никто не спасет жизни своей, если раньше не потеряет ее" [35].

Для чего ее терять? Для того, чтобы дать возможность Христу жить в этом потерявшем свою жизнь чело веке.

При церковной концепции, основанной на словах Христа и Ап. Павла, единение "угольщика" или неграмотной бабы с Пастером вполне возможно. Каким образом? А тем, что "они живы, но не они живут, а живет в них Христос". Поэтому оказывается, что истинно демократическим учением, в лучшем, самом возвышенном и широком значении этого слова (демократизм) является учение Церкви. (40–41)

Согласитесь с тем, что истинная "демократичность" и братство и равенство только в церковном учении.

Мы равны и братья, только если мы части и молекулы одного и того же живого тела. В организации нет и не может быть "органического" равенства и братства.

Только при концепции церковной голова или рука не могут "гордиться" перед ногой или ухом. (56)

Дары различны, но жизнь едина, ибо живет во всех Единый. (41)

Причина ухода из Церкви и возвращение в нее

Мы все, рожденные и воспитанные в лоне Церкви, совершенно похожи на того младшего сына, который, забрав причитающееся ему достояние, пошел искать доли своей [36].

Мы оставили кров Церкви и, оперевшись на свои силы, пошли искать жизни.

Но вот, все изведав, все испытав, видим, что нет нам питания вне Дома Отчего. И нас тянет назад. Может, это слабость? Несомненно, слабость! Но именно в немощи нашей только и может проявиться сила Божия. Я жив, но уже не я живу. Я изжился, и ослабел, и потерял веру в себя! Вот те необходимые условия, при которых и может только проявиться в нас Сила Христова.

И вот, мы ориентируем свой путь по направлению того, что некогда оставили.

И заметьте удивительную вещь: такой путь – обратный – к Дому Отчему, возможен только для тех, в ком была сильная любовь к Личности Иисуса Христа. Без такой любви, без такого отношения к Личности Христа – путь к Церкви – обратный путь – невозможен, ибо Церковь есть Личность Христа.

И вот мне думается, что когда человек увидит, что ему "некуда идти", то он обязательно вспомнит о Личности Иисуса Христа и придет к этой Личности, не за гробом, а тут на земле. И мне думается, что именно эта потребность живой и осязаемой Личности Христовой и создает наши мистические секты. Ибо они из-за несовершенства церковников проглядели Христа в Церкви. (44–45)

И заметьте очень важный факт: все люди, кроме евреев, любят Иисуса Христа, когда узнают о Нем. В этом и альфа и омега нашего спасения [37].

И удивительное дело: основание Церкви Своей Христос видел именно в любви к Нему. Он спрашивал Петра: любит ли он Его? И добавлял: "паси стадо Мое" [38].

И сколько я ни думаю и ни вникаю в дело, я не вижу другой основы для утверждения Церкви Христовой в той концепции, в какой я изложил дело, как именно любовь к Иисусу Христу. Я никак не могу себе представить, чтобы без этой любви можно было принять учение о Церкви Христовой.

И я не могу себе представить, чтобы, при наличности этой любви, – рано или поздно – человек не принял учения о Церкви и учения Церкви.

Тут только вопрос времени, вопрос внешних обстоятельств. (60)

В заключение могу сказать, что, ознакомившись с учением Православной Церкви, я пришел к выводу, что это учение: 1) исчерпывает Благовествование; 2) самое разумное из всех известных мне схем миропонимания; 3) единственно универсальное" – т. е. обращается равно как "к волхву-мудрецу", так и к пастуху [39]; 4) единственное учение, которое дает ответы и удовлетворяет все запросы разума и сердца человеческого. (58)

5. Богочеловек и Человекобог

С самого начала существуют два течения мысли и два отношения к делу Христа. Люди как бы делятся на две группы, и каждая группа видит во Христе разное и ожидает от Него другого.

Одна группа ожидает от Христа устройства земной жизни. Другая: спасения души.

Во-вторых: первая группа склонна видеть в собрании христиан совершенную, божескую организацию, которая, устрояя земную жизнь, даст, кроме того, и спасение души – если таковое существует. Тут центр тяжести, несомненно, в земном.

Другая группа смотрит на земную жизнь, как на незначительный момент жизни человека, взятой в се бесконечной целости.

В-третьих: для первой группы Христос – пророк и установитель царства Божия на земле. Его царство, это – царство мира и единения людей на земле.

Для второй группы: Христос – Зерно, Начатое Источник и Глава нового, небывалого до Его пришествия, Организма, обладающего новой, небывалой (для людей) до того жизнью другого порядка по существу. Это – главное в христианстве; все остальное – второстепенное и составляет естественное приложение. Этот новый Организм назван Телом – Церковью Христовой. Это значит – Богочеловеческий Организм. Тут, следовательно, полная аналогия с тем, что для верующего был исторический Христос.

С тою только разницей, что исторический Христос жил на земле в естестве человеческом жизнью личной, а ныне Христос в теле Своей Церкви – из естества человеческого – живет жизнью соборной. Соборной в том смысле, что отдельные люди, как "живые камни", составляют часть – органическую – Его Тела, храма Его Тела.

При таком представлении должна существовать полная аналогия между историческим Христом и Его Церковью. Если были благочестивые люди, вроде Гамалиила, которые не видели Христа [40], то и ныне должны существовать благочестивые люди, которые могут не видеть Христа в Его Церкви.

Из расспросов я вижу, что нет ни одного возражения, ныне делаемого против Церкви, которое бы, в свое время, не делалось против Христа. (97–98)

Если вникните в отношения иудейского законника к Иисусу, то увидите, что драма и трагедия происходили оттого, что иудейские законники никак не могли примирить в своем сознании две вещи: полное Божество и полное человечество Плотника из Назарета. Если Вы только вообразите, что Иисус "выразил" одно из двух: или полное Божество, или же полное человечество, то Вы увидите, что не могло бы произойти того, что происходило между Ним и законниками.

Совершенно в таком же положении и Богочеловеческий Организм, называемый Церковью.

Если вникните во все то, что выставляется против Церкви, Вы увидите, что соблазны и недоумения имеют своей причиной именно существо Церкви, именно слияние Божеского и человеческого. То требуют от нее одно Божеское, забывая про человечество ее; то требуют одно человеческое, забывая про Божескую ее природу.

Как раз такое же отношение было и к Плотнику из Назарета. То камнями побить за богохульство [41]; то сделать царем, дабы насытится" [42]; то дай нам знамения с неба [43], то запрети ученикам возглашать осанну! [44] (110–111)

Теперь о четвертом. Первая группа, о которой я сказал выше, с психологической, внутренней, духовной точки зрения, вполне подобна "стаду без пастыря". Христос ушел на небо. Наместники путают, и получается не жизнь, а безобразие. Отсюда, как естественное следствие, постоянные ожидания "святого мужа", который, наконец, "устроит жизнь людей по-Божескому".

Но дело в том, что такие отношения, по существу и в принципе, противоречат самой сущности христианства, ибо помещают телегу впереди лошади. Следствие ставится целью (Д. А. хочет сказать, что земное благоустройство должно быть следствием, а не с целью христианской жизни: "Ищите же прежде Царствия Божия и правды Его, и сия вся приложатся вам" (Мф. 6, 33) - прим. М. Новоселова). А во-вторых, земной жизни придается неправильное значение: внешнее становится выше внутреннего.

Забывается, что целью пришествия Христа было не устройство земной жизни, как думали иудеи и иудействующие христиане, а спасение души и приобщение ее к жизни другого порядка, к жизни вневременной.

Для церковника – ожидать "святого мужа" незачем, по той причине, что для церковника Сам Христос ныне живет на земле в Теле естества человеческого, в Своей Церкви.

Если же многие благочестивые и приятные Богу люди не видят Его в Его Церкви (т. е. во плоти), то ведь и Гамалиил Его не видел – не "прозрел", что Плотник из Назарета есть Христос Сын Бога Живаго!

Я не сужу нынешних Гамалиилов и Савлов, но только констатирую, что ожидание "святого мужа, который устроит земную жизнь и объединит людей вне Церкви, т. е. вне Тела Христа" – опасно.

Представьте себе, что евреи дождутся того мессии, которого они ожидают.

Этот мессия даст им то, чего не дал им Христос.

Христос принес "меч и разделение" [45].

Еврейский мессия принесет "мир и единение".

Христос отказался дать чудеса и "знамения" с неба кроме знамения Ионы пророка [46].

Еврейский мессия даст "многие чудеса и знамения [47].

Теперь я спрашиваю: что может помешать тем "христианам", которые ожидают "святого мужа", признать еврейского мессию за Христа и поклониться ему, как Христу?

Еврейский мессия, это – человекобог. В нем вознесется и возвеличится идея человека. В нем люди поклонятся "человеку", как Богу. Но ведь эти идеи и принципы свойственны "передовому", гуманитарному человечеству.

Безбожная "интеллигенция" вполне может принять еврейского мессию.

И именно это "идейное" сродство гуманитарного рационализма с еврейством и составляет тот фундамент, на котором единятся евреи с "просвещенными европейцами".

Третья сила, враждебная Церкви, это – "хлыстовство". Хлысты также "ждут" и ищут святого, осененного премудростью Божией, человека, которого и именуют Христом. (98–100)

Хлысты, несомненно, приготовляют сознание "христиан" к принятию еврейского мессии (Социализм работает, в этом же направлении - прим. Д  А.). (90)

И понятное дело, что только предсказанный еврейский мессия сможет их вполне удовлетворить.

Из вышесказанного – Вам должно быть ясно, как мне рисуется по существу то, что ныне происходит в мире.

Происходит уготовление к встрече еврейского мессии. При этом действуют в полном идейном единении три силы: еврейство (При этом "еврейство" ведет свою линию. (90) - прим. Д. А.), гуманисты и хлысты [48].

И эти три силы должны быть враждебны Христу, ныне живущему на земле жизнью соборной, в Теле естества человеческого, т. е. Церкви. И эти три силы, несомненно, по видимости, одержат победу над Церковью.

Будут Ее судить и распнут. И на "третий день" Она воскреснет.

И вовсе не требуется, чтобы эти борющиеся против Церкви были "отвратительны".

Напротив того, многие из них будут думать, что этим они служат Богу.

Из школ будут изъяты "распятия" и закон Божий. И люди, которые это сделают, будут вполне "благочестивыми" и "нравственными" людьми. Но суть их воззрений будет диаметрально противоположна воззрениям церковников.

Эти гуманисты-рационалисты на место идеи Бога поставят идею Совершенного Человека – и поклонятся ей.

Они будут поборниками того, что Толстой разумел под словами: "вознесение сына человеческого". (100)

Религия останется как связь отдельного человека с идеей человека и человечества. Бог же упразднится за "ненадобностью". (90)

Религию (как связь с Богом) заменят нравственностью. Заменят "делами закона".

Если станете на мою точку зрения, то увидите, что ныне происходящее может быть определено, как привитие к образованному, гуманитарному европейскому обществу принципов иудейства. Тех принципов, на которых стояли и которыми жили благочестивые иудеи времен Спасителя.

И вы еще увидите, что соперничество и борьба иудейских учеников, рационалистов-гуманистов, по существу может прекратиться только присоединением к еврейскому мессии.

Только еврейский мессия прекратит их борьбу и установит между ними единение.

И это единение будет иметь первым следствием гонение Церкви, и стремление уничтожить ее, как вреднейшее суеверие.

Суеверие, которое вот уже 2000 лет мешает единению людей!!

И проповедь еврейского мессии будет так убедительна и разумна, что "даже и избранные прельстятся"! [49] (100–101) (В предыдущем письме Д. А. пишет: "Я думаю, что эта идея (обожествления себе довлеющего человека) быстро завоевывает умы людей. Я предрекаю ей скорый и быстрый видимый успех и внешнюю, видимую победу над идеей Богочеловечества". (90) Отстаивая эту идею (идею Богочеловечества. - прим. ред.), "Церковь главным образом борется с идеей человекобожества. С идеей замены Творца - тварью. С идеей упразднения Бога за практической Его ненадобностью. И с тенденцией замены религии - нравственностью". (102) - прим. Д. А.)

Я совершенно с Вами согласен во всем том, что Вы пишете о роли подвижников и святых в деле обновления и оживления людей.

Но только я думаю, что люди эти – эти святые – всегда налицо, но – что наше несовершенство мешает нам их видеть. Поэтому неразумно искать по потаенным местам, а надо "очищать себя", и эти святые сами к нам явятся, т. е. станут для нас явны.

"Пусть будет готов ученик, а учитель всегда готов и налицо" [50].

Если мы твердо это усвоим и будем твердо знать, что Учитель Христос всегда с нами, – но мы не всегда Его видим, – то мы не будем "надеяться на человеков" [51], а возложим упование на Христа. Понятное дело, что Христос проявится для нас в виде человеков, но ведь это – другое дело, ибо, хотя Он и проявится чрез человеков, все же до скончания века Он – Единый Учитель и Верховный Первосвященник. Великий-Единый-Учитель уже приходил и уже находится налицо. Живет на земле в Теле естества человеческого жизнью соборной (Вы говорите, что "Общество Звезды" верит в пришествие Великого Учителя. И я думаю, и знаю, что приидет еврейский мессия.

Но только для меня это - не Мессия, а кто-то другой; ибо Мессия уже приходил - и с тех пор уже живет среди людей в Теле естества человеческого.

Я не могу верить в пришествие Великого Учителя, потому что исповедую, что этот Единый Учитель уже пришел и есть и живет среди людей. И, стоя на этой точке зрения, могу принять слова Спасителя (в известном смысле), что приходящие до Него и после Него – воры и разбойники" [52]. (103) - прим. Д. А.).

И Тело это есть Церковь, глава которой – этот Единый Учитель Иисус Христос.

И в Нем, и только в Нем, человечество обретает спасение, и единение, и Бытие. (102)

От себя ничего больше прибавлять не буду.

Письмо вышло безобразно велико. Простите, что не сумел сделать короче. Прошу молитв о себе и о покойном рабе Божием Димитрии, уготовившим для нас такую обильную и питательную трапезу.

Мир вам, мои дорогие!

Любящий вас брат о Господе...

[1] Речь идет о книге: "Письма князя Димитрия Александровича Хилкова". Вып. 1. Сергиев Посад, Издание "Религиозно-философской Библиотеки", 1915; в 1916 г. в том же издательстве вышел и 2-й выпуск писем Хилкова.

[2] Сам автор настоящего письма, М. А. Новоселов.

[3] За храбрость и умелые воинские действия Хилков получил много отличий; в 25 лет он был произведен в чин подполковника.

[4] Сначала Д. А. Хилков был социал-демократом. Находясь в Женеве, он сблизился с группой легальных марксистов и способствовал возобновлению в 1902 г. за границей их журнала "Жизнь" после его запрещения в России. Затем он примкнул к социал-революционерам. В 1905 г. Д. А. Хилков издавал "Народные листки" - революционные противоправительственные брошюры (в частности, брошюры "О свободе и о том, как она добывается", "Революция и сектанты" и др.). Однако революционером Дмитрий Александрович оставался недолго и уже к концу 1905 г. отошел от эсеровского ЦК, увидев, что там "дела делаются весьма нечистыми руками".

[5] Хронологически этот период жизни Хилкова не следует за периодом его революционных увлечений, а предшествует ему; сначала он покровительствовал крестьянам-штундистам своего собственного села, а затем, будучи сосланным на Кавказ и познакомившись там с духоборами, искренне увлекся их учением и особенно строгостью жизни (в частности, твердым отказом от воинской службы, несовместимой с их религиозными убеждениями); Дмитрий Александрович принял самое горячее участие в судьбе духоборов и был в 1898-99 гг. одним из главных деятелей по их переселению за границу: по поручению Л.Н. Толстого он подготавливал этот переезд, ведя соответствующие переговоры сначала на Кипре, а затем с властями Канады.

[6] Село Павловка Сумского уезда Харьковской губернии.

[7] Вступив добровольцем (в возрасте 56-ти лет) в свой родной Кубанский 3-й Хоперский полк, князь был убит в конце октября 1914 г. в утреннем бою во время разведки при наступлении на Галицию.

[8] "Читатели писем князя Д. А. Хилкова, напечатанных нами в прошлом году, не могли не обратить внимания на то, что орфография автора писем отличается некоторым своеобразием: так, напр., мы нередко встречаем у него довольно необычное употребление заглавных букв, кавычек, а также замену точкой других знаков препинания и проч. Тем не менее мы предпочитаем, с этой оговоркой, оставить неприкосновенной орфографию автора, за исключением тех случаев, где сохранение ее слишком резало бы глаза, а иногда могло бы вызвать недоумения и относительно смысла речи. М. Н." (Письма князя Димитрия Александровича Хилкова. Вып 2. Сергиев Посад, 1916. С. 3.

[9] Гностицизм - религиозно-философское, течение I-III вв., утверждающее возможность доступного немногим всеобъемлющего знания (гносиса), в котором человек преодолевает имеющую место разобщенность между тварью и Творцом и достигает спасения.

[10] У Хилкова: "...вера во Христа не только как в силу (подобную электричеству, разуму и т. п.), а вера во Христа, как в Личность".

[11] Гал. 2, 20.

[12] Лк. 10, 24 и др.

[13] Хлыстовство (также христоверие) - возникшая в XVII в. мистическая секта, моления (радения) членов которой сопровождаются самобичеванием. По учению хлыстовства Бог Отец, Бог Сын и Богоматерь могут вселяться в каждого верующего; подобные "саваофы", "христы" и "богородицы" стоят во главе хлыстовских общин ("кораблей").

[14] Ин. 11, 25.

[15] У Хилкова: "...тунеядцев-монахов, инквизиция, Соловки и т. п. "

[16] Толстой в следующих выражениях описывал наблюдавшуюся им исступленную и долгую молитву развратной деревенской бабы: "Как-то под вечер иду я за почтой мимо их дома. Вижу, сквозь щель ставни огонек. Поглядел в окошко, вижу - эта самая баба стоит перед иконой и молится. Я заинтересовался, постоял минуту, пять минут, а она все шепчет слова молитвы. Я пошел дальше, прошел всю деревню, зашел на станцию и на обратном пути опять заглянул в окно. Вижу - она все молится. Вот это и есть молитва, самая настоящая. Пусть там "матушка царица небесная" и "батюшка Микола угодник", - это не важно, а вот то, что делалось в душе этой бабы, дай Бог всякому. Так закончил Л. Н. свой рассказ, и голос его задрожал" (Молочников В.А. Свет и тени. Воспоминания о моем приближении к Толстому // Толстой и о Толстом. Новые материалы. Сб. 3. М., 1927. С. 87).

[17] Мф. 11, 19.

[18] Ин. 15, 26.

[19] Ин. 16, 13.

[20] "...Зная, что скоро должен оставить храмину мою, как и Господь наш Иисус Христос открыл мне" (2 Пет. 1, 14).

"Возлюбленные! мы теперь дети Божии; но еще не открылось, что будем. Знаем только, что, когда откроется, будем подобны Ему, потому что увидим Его, как Он есть" (1 Ин. 3,2).

[21] Флп. 1, 21.

[22] Преподобного отца нашего Макария Египетского духовные беседы, послания и слова, 4-е изд. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1904. С. 345-467.

[23] "Ибо невозможно - однажды просвещенных, и вкусивших дара небесного, и соделавшихся причастниками Духа Святаго, и вкусивших благого глагола Божия и сил будущего века, и отпадших, опять обновлять покаянием, когда они снова распинают в себе Сына Божия и ругаются Ему. Земля, пившая многократно сходящий на нее дождь и произращающая злак, полезный тем, для которых и возделывается, получает благословение от Бога; а производящая терния и волчцы негодна и близка к проклятию, которого конец - сожжение" (Евр. 6, 4-8).

[24] Лк. 5, 27.

[25] Так в начале XX в. называли "евангельских христиан" - членов евангелической церкви, возникшей в начале XIX в. в Германии путем объединения некоторых протестантских течений и групп с целью возрождения церковной организации первых времен протестантства (так называемая "протестантская уния" в 1817 г. - в трехсотлетнюю годовщину реформации). В России ее последователи известны с конца XIX в. как редстокисты (по имени лорда Г. Редстока, проповедовавшего в кругах петербургской аристократии) и как пашковцы (по имени богача и филантропа полковника В. А. Пашкова). В 1944 г. евангельские христиане объединились с баптистами в церковь евангельских христиан-баптистов.

[26] В отличие от баптистов, евангельские христиане считали, что спасутся не только избранные, но и все уверовавшие в Евангелие.

[27] Лк. 18, 13 (молитва мытаря).

[28] Вся Церковь есть Церковь кающихся, как не трудно видеть имеющему разум; вся она есть Церковь погибающих, как постигают сие глубокий ум мудрых" (О покаянии 1-76 // Творения иже во святых отца нашего Ефрема Сирина. Ч. 4. 4-е изд. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1900. С. 142).

[29] У Хилкова: "...семью и Личность".

[30] Гал. 2, 20.

[31] "Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную" (Ин. 654). - 46

[32] Ср.: "Бог идеже хощет, побеждается естества чин" (Канон великий. Творение святого Андрея Критского, 2-е изд. М., 1915. С. 27).

[33] Противопоставление веры ученого и веры простеца (в пользу последней) популярно в западной христианской традиции. Так, незадолго до смерти французский химик и микробиолог Луи Пастер писал о своей вере: "Я много изучал, поэтому я верую так же искренно, как бретонский крестьянин; если бы я сделался еще ученее, то моя вера сделалась бы так же глубока и пламенна, как вера бретонской бабы" (цит. по журн. "Вера и Разум", 1901, № 9. С. 370). В православной традиции указанное противоположение выражено слабее (что, возможно, связано с запаздыванием развития естествознания в странах православного Востока), а его методологическая ценность иногда вообще ставится под сомнение: "С давних времен Франция восхищается так называемою "верою угольщика" (la foi du charbonnier). Но почему же, спрашивается, именно угольщика, а не ученого, или не мудреца, не апостола? Потому, что, по понятиям Латинян, вера родная, несомневающаяся, есть исключительная принадлежность невежды <...> В этом одном слове "вера угольщика" заключается полная исповедь неверия" (Хомяков А. С. Несколько слов православного христианина о западных вероисповеданиях. По поводу одного окружного послания Парижского архиепископа. 1855 // Полн. собр. соч. 4-е изд. Т. 2. М., 1900. С. 103; нельзя не видеть некоторой запальчивости в приведенном суждении). Отметим также, что персонификация простеца в виде "угольщика" имеет любопытную историческую параллель: известно, что священномученик Александр Команский (III в.) был до своего призвания к епископскому служению (св. Григорием Чудотворцем) простым угольщиком, впрочем, не по недостатку образования (он прежде был философом), а ради подвига смирения.

[34] Гал. 2, 20.

[35] Мф. 10, 39.

[36] Лк. 15, 11-32.

[37] При публикации этого письма 3. Крахмальниковой (Надежда. Вып. 10. Франкфурт-на-Майне, 1984) данный абзац (и следующий за ним), как и ряд мест на с. 50-53 , был исключен - по-видимому, чтобы не навлечь на Хилкова подозрений в антисемитизме; однако в письмах Хилкова можно найти и такие высказывания: "Глупая травля евреев "Русским знаменем" до войны не всех коробила. Ныне же и Пуришкевич ею возмущается" ("Письма". Вып. 1. С. 121). Новоселов комментирует это место следующим образом: "Князь Д. А. Х-в не может быть причислен ни к юдофобам, ни к юдофилам. Осуждая здесь "глупую" (курсив автора) травлю евреев, он в других письмах, имеющих войти в состав след. выпуска, указывает вполне определенно на некоторые отрицательные черты нравственного облика евреев" (Там же).

[38] Ин. 21, 15-17.

[39] Мф. 2, 1-12 (поклонение волхвов); Лк. 2, 8-20 (поклонение пастухов).

[40] Деян. 5, 34-40.

[41] Ин. 10, 31.

[42] Ин. 6, 15.

[43] Мф. 16, 1.

[44] Лк. 19, 39.

[45] Мф. 10, 34-35; Лк. 12, 51.

[46] Мф. 12, 39-40.

[47] Мф. 24, 24.

[48] См. прим. V, 37 и V, 13. Гуманизм - возникшая в эпоху Возрождения система взглядов, возвеличивавшая натурального, языческого человека, который считался добрым по своей природе, искажаемой лишь неблагоприятными внешними условиями; улучшение последних, восстанавливая естественное состояние человечества, приведет его, по этим воззрениям, к полному счастью; отсюда вера в бесконечный прогресс, всемогущество науки и тому подобное. Основным пороком гуманистического мировоззрения является его отрицание учения о первородном грехе, что в конечном счете ведет к подмене Богочеловека человекобогом, свободы - своеволием и так далее.

[49] Мф. 24, 24; Мк. 13, 22.

[50] Представление о том, что учитель является, когда готов ученик, характерно для восточных религиозно-философских учений; например: "Есть таинственный закон природы, в силу которого, когда поле готово, семя должно быть посеяно и, действительно, сеется, и когда душа серьезно желает стать религиозною, учитель религии должен явиться и, действительно, является, чтобы помочь этой душе" (Свами Вивекананда. Бхакти-йога. СПб., 1914. С. 30-31).

[51] Пс. 117, 8.

[52] Ин. 10, 8.